Жаркая схватка

ГЛАВА 1

Говорят, что браки совершаются на небесах. Если подобное утверждение верно, то и появление на свет ребенка — акт не менее торжественный и исполненный особого смысла. Да и как может быть иначе: крохотный новорожденный человечек входит в необъятный мир, где перед ним открываются все дороги. Он может стать кем угодно, даже президентом Соединенных Штатов Америки!

Вот именно президентом Соединенных Штатов Америки, криво усмехнулся Франклин Крэгг, для которого шестое августа было всего лишь одним из трехсот шестидесяти четырех дней в году, не более того. Он даже в настольном календаре эту дату никогда не обводил. Словно изо всех сил стремился позабыть о том, что этот день — день его рождения.

Однако Крэгг подозревал, что подарок его уже дожидается. Причем в постели.

Стоял знойный летний вечер. Чарлстон, столица Западной Виргинии, изнывал от духоты, но Франклин чувствовал себя как рыба в воде. Он обожал солнечные деньки и не менее жаркие ночи. Против женщины в собственной постели он тоже нимало не возражал, тем более если речь шла о роскошной блондинке вроде Далии. В обычных обстоятельствах возражать против подобного «подарочка» станет только полный идиот.

Да вот только обстоятельства обычными не назовешь.

Нахмурившись, Франклин сбросил скорость, и роскошный автомобиль торжественно въехал в кованые железные ворота усадьбы.

Если он угадал и Далия действительно дожидается его в постели в окружении шампанского, икры и цветов, то она вторглась в его дом без приглашения. Франклину случалось предложить любовнице остаться до утра, но ни Далии, ни любой другой женщине он не давал доступа в свою жизнь равно как и ключей от массивной входной двери.

И черт подери, отмечать день своего рождения Франклин вовсе не собирался! Тоже еще праздничек! И вообще, давно пора сказать Далии напрямую: их отношения себя исчерпали.

Ворота с лязгом захлопнулись. Впереди вилась дорога, обсаженная акациями, а на фоне неба вырисовывался внушительный белый особняк. Франклин приобрел его в тот самый день, когда в его руках оказался контрольный пакет акций компании. Восемь лет назад дело было, подумать только! Тогда мистер Крэгг словно по волшебству прекратился из «белой рвани» в мультимиллионера.

Выдающимся гражданином штата назвала его «Чарлстон джорнэл». Франклин вложил статью в альбом рядом с вырезкой десятилетней давности: тогда та же самая газета заклеймила его «позором города».

Забавный контраст… Впрочем, Франклин обе публикации хранил вовсе не поэтому. А как напоминание о том, насколько может измениться жизнь человеческая всего за несколько оборотов Земли вокруг Солнца.

Циник вы, Франклин! — удрученно вздыхали коллеги. Сам же он считал, что нет ничего дурного в том, чтобы вовремя осознать — в этом мире все иллюзорно, все нестабильно.

А отношения с женщинами — в особенности.

Он вздохнул, выключил двигатель и оглядел дом. Особняк словно вымер; свет горел только в некоторых окнах да и там зажигался автоматически с наступлением сумерек. Все это — часть системы безопасности. Безотказной и надежной, как уверял представитель фирмы…

— Надежная, как же, — проворчал Франклин. Против взломщиков система, может, и эффективна, а вот для решительной синеглазой блондинки никаких преград не существует!

Острый взгляд хозяина не различал никаких следов вторжения. Миниатюрного серебристого автомобильчика с откидным верхом на подъездной дорожке не наблюдалось. Впрочем, Франклин не особо удивился. Далия не только хороша собой, но и умница каких мало. Наверное, припарковалась где-то за домом, чтобы не портить сюрприз.

Франклин стиснул зубы, откинулся на кожаном сиденье, оперся ладонями о руль.

Дело в том, что сюрпризов он терпеть не мог, особенно если речь шла о его собственном дне рождения. И со всей определенностью не тогда, когда сюрприз этот означал: подружка, будь она сто раз раскрасавица, вознамерилась изменить статус-кво.

В самом начале их романа Франклин расставил все точки над «i». Люди меняются, сообщил он. Меняются цели, меняются потребности. Далия улыбнулась и заверила, что нее отлично понимает.

— Милый, даю тебе слово: я не из тех, что грезят о волшебной сказочке с неизменным припевом: «И жили они счастливо до самой смерти», — проворковала она.

И нимало не погрешила против истины. Наверное, именно поэтому Франклин так ею восхищался. Гордая красавица-патрицианка Далия словно сошла со страниц романов Джейн Остин и при этом умудрялась оставаться современной деловой женщиной до мозга костей.

Франклин сразу дал ей понять, что не потерпит вторжения в свою личную жизнь. Не желает он находить в ванной комнате ее косметику и сам обязуется в доме Далии бритвенных принадлежностей не разбрасывать. И никаких обменов ключами! При этих словах Далия рассмеялась низким грудным смехом, от которого в первые недели их знакомства у Франклина кровь вскипала в жилах.

— Милый, ты из породы обольстительных негодяев. От таких у меня просто голова идет кругом. Ну, зачем тебя приручать? На что мне сдался занудный, добропорядочный семьянин?

Друг от друга они требовали только верности — до тех пор, пока роман продолжается. И вплоть до сего дня Франклин иными обязательствами себя не связывал… А вот Далия, кажется, передумала.

Франклин вышел из машины. В кронах деревьев пели птицы, в воздухе разливался тягучий аромат цветов. Он отыскал взглядом окна спальни: интересно, следит ли за ним Далия сквозь шелковые занавески?

Ладно, Далия зашла чуть дальше, чем следовало, ну да Бог с ней! — улыбнулся Франклин против воли. Наверное, подглядела, где он хранит запасные ключи. И порылась в бумажнике, пока он спал, откопала водительские права, узнала дату рождения… Ох уж эти женские хитрости!

Ну и чего тут такого страшного?

Ровным счетом ничего. Он играючи справится с ситуацией. Работа у него такая: справляться с неприятными ситуациями.

Поднимаясь по ступеням, Франклин чувствовал, как напряжение мало-помалу спадает. Вот сейчас он откроет дверь, войдет в отделанный мрамором вестибюль. Ослабит узел галстука, снимет пиджак, швырнет портфель на стол. Поднимется в спальню… и обнаружит, что комната полна роз, Далия ждет его с бокалом шампанского в руке, а на туалетном столике красуется серебряное блюдо с черной икрой.

— Сюрприз, милый! — промурлыкает красавица, а он улыбнется и сделает вид, что и впрямь удивлен несказанно. И ни словечком не обмолвится о том, что у некоторых поставщиков слишком длинный язык.

Собственно говоря, всему виной была новая приемщица заказов в «Кюзин Франсэз» и ее дурацкая услужливость. Она-то и позвонила ему с утра пораньше.

— Мистер Крэгг, я по поводу заказа, который велено доставить вам на дом сегодня вечером.

Франклин, с головой ушедший в работу, недовольно нахмурился.

— Что?

— Сэр, я сверилась с нашей документацией и обнаружила, что вы обычно заказываете шампанское «Крюг». Вот я и решила удостовериться, что на сей раз вы и впрямь выбрали «Дом Периньон».

— Нет, это какая-то ошибка. Я вовсе не…

— Ах, сэр, я так и подумала. Должно быть, девушка на телефоне все перепутала…

— Да нет, девушка на телефоне тут ни при чем…

— Как это с вашей стороны великодушно, мистер Крэгг, предположить, что ошибку допустила мисс Уэнби. И все же…

Франклин похолодел.

— Так это мисс Уэнби распорядилась, чтобы мне на дом доставили шампанское?

— И еще черную икру, сэр. И розы. И торт. Ох, надеюсь, я не испортила вам сюрприз?

— Нет, — сухо отозвался Франклин. — Напротив, вы… вы очень помогли мне.

И отдельные кусочки головоломки сей же миг сложились в пугающий своей определенностью узор. Вот что означали все эти прозрачные намеки, все эти неприметные сигналы, которые уже пару недель Франклин упрямо игнорировал!

— Это ключ от моей квартиры, — сказала как-то Далия, вкладывая ему в руку холодный брусочек металла. И улыбнулась, видя, что собеседник непроизвольно нахмурился. — Чего морщишься? Ответного жеста не требуется. Это так, на всякий случай. Вдруг заедешь, а я, например, в ванной.

Еще Далия завела привычку заявляться к нему в офис без предупреждения. Вот, дескать, проезжала мимо — может, вместе пообедаем? А сережки, «забытые» у него на туалетном столике? А эти вздохи разочарования, когда Франклин поднимался с постели и принимался одеваться?

— Ну и куда ты на ночь глядя? Вполне мог бы задержаться до утра, — шептала она, отлично зная, что Франклин ни за что не останется…

— Черт! — выругался он. — Надо же так оплошать!

И вот теперь Далия дожидается его в спальне, чтобы отметить событие, которое празднуют все нормальные люди на этой планете. Дожидается с шампанским, цветами и целым ворохом планов, которые он вовсе не разделяет…

Хорошо-хорошо, он изобразит удивление, даже радость, если уж ей так приспичило. А спустя пару дней или, может, через неделю мягко намекнет, что пора бы им и разойтись как в море кораблям.

Франклин вставил ключ в замочную скважину, повернул. Дверь распахнулась, вспыхнули огни, и сотня голосов слилась в общий хор:

— Сюрприз!

Франклин недоуменно заморгал, отступил на шаг, беспомощно уставясь на разодетую толпу.

— Милый! — картинно воскликнула Далии, устремляясь к нему. Ослепительный, переливчатый вихрь из алого шелка, золотых полос и благоухания дорогих духов… — С днем рождения, милый! С тридцать пятой годовщиной! Молодая женщина запрокинула голову и рассмеялась. — Что, удивлен?

— О да, — с непроницаемым лицом отозвался Франклин. — Весьма.

Далия звонко расхохоталась и подхватила его под руку.

— Да вы только гляньте на его физиономию! — воззвала она к собравшимся. — Франклин, дорогой, а я ведь знаю, о чем ты думаешь!

— Сомневаюсь.

Далия тряхнула головой, и золотые кудри рассыпались по обнаженным плечам.

— Ты не можешь взять в толк, как это я все устроила. Приглашения, еда, шампанское, цветы… И даже оркестр! — Повинуясь негласному приказу, с балкона донеслась негромкая музыка. Далия тесно прильнула к нему, задвигалась в такт мелодии. Франклин заставил себя улыбнуться, но с места не двинулся. — Милый, угадай, что оказалась самым трудным?.. Вытащить у тебя из кармана бумажник и проглядеть содержимое, чтобы узнать точное число. Ведь ты сам как-то обмолвился, что грядет почти круглая дата!

Все благие намерения Франклина развеялись в дым.

— Далия, мне это не по душе.

— Да ты просто злишься, что я нашла запасные ключи! — серебристым смехом рассмеялась красавица.

— Да, злюсь. И незачем хватать чужие бумажники. Как и устраивать сборища.

— Милый, ты разве не любишь сюрпризов?

— Нет, не люблю, — холодно отрезал Франклин.

— Ну что ж, тогда в следующий раз мы с тобой все спланируем заранее. — Далия застенчиво улыбнулась. — Можно, например, отпраздновать годовщину нашей встречи. Ведь мы уже год как вместе.

Франклин не ответил. Просто обнял ее за талию и закружил в танце, гадая, надолго ли затянется треклятая вечеринка.

Продлилась она целую вечность, и ни секундой меньше. По крайней мере, так ему показалось. Но вот наконец последние гости откланялись и отбыл последний фургончик с обслугой. В доме воцарилась тишина. Просторные, роскошно меблированные комнаты и залы опустели. Остался лишь еле уловимый аромат роз и духов.

— Я отвезу тебя домой. — Франклин знал, что голос его звучит сурово, а в глазах — лед. Но, в конце-то концов, он сдерживался весь вечер, пора бы и расставить все точки над «i».

Далия либо не поняла намека, либо сделала вид, что не поняла.

— Сейчас соберусь, — отозвалась она и взбежала вверх по лестнице.

Франклин ждал, расхаживая взад и вперед по гостиной. Держи себя в руках, и, может быть, обойдется без сцены, внушал себе он. Однако спустя минут десять он грозно нахмурился и поднялся в спальню.

В ванной шумела вода. Франклин беспомощно выругался и засунул руки в карманы.

Стоя у окна и глядя на чернильно-черное небо, многострадальный юбиляр чувствовал: чаша его терпения переполнилась. Весь вечер он улыбался, мило беседовал, пожимал руки мужчинам, целовал женщин в щечку, а гости поздравляли его, поздравляли, поздравляли…

День моего рождения, подумал Франклин. Губы его подергивались. Да кому, черт возьми, известно, когда у него день рождения! По правде говоря, он с таким же успехом мог родиться и пятого августа и седьмого! Младенцы, подброшенные к чужой двери, нечасто могут похвастаться свидетельством о рождении.

Джилсоны, приемные родители Франклина, все ему рассказали. И никто не знал доподлинно, когда именно мальчик появился на свет. Дату рождения установили с точностью от одного до трех дней.

Совсем малышом он вообще ничего не понимал.

— У всех бывает день рождения, — уверял он, и Джилсоны соглашались: «Да, ты прав».

И устраивали что-то вроде праздника. Некие безликие власти даже день выбрали: 6 августа.

— А где же моя мама? — любопытствовал он. — Где мой папа?

Маргарет и Дуглас Джилсоны переглядывались.

— Мы — твои родители, — говорил кто-то один из них.

Но они лгали. Нет, Джилсоны были добры к найденышу. Или, точнее, не обижали его зря. Но Франклин-то знал: приемные мама и папа его не любят. Ведь он видел семьи других детишек. Видел, как отец треплет Пита по плечу. Видел, как мать привлекает Пола к себе и целует в лобик.

А Франклин ничего подобного не знал. Никто его не ласкал, не целовал, не толковал с ним по душам. Никто не радовался, когда мальчуган получал в школе высший балл, никто не бранил за плохие оценки.

И еще это имя! Франклин стиснул зубы: даже теперь воспоминания причиняли боль. Джордж Вашингтон, вы только подумайте! Ну как прикажете жить с таким именем? Он хотел выбрать себе другое, но Джилсоны сказали: нельзя!

Нельзя так нельзя! Он примирился с именем. И со всем прочим — тоже. К тому времени, когда ему исполнилось десять, он перестал задавать вопросы, на которые все равно не получал ответов. Зачем? Джилсоны так его и не усыновили, так и не дали ему свою фамилию. А затем, в одно трагическое утро, вся жизнь его пошла прахом. В воскресенье семейство выехало за город, на пикничок, — и их машина, неожиданно потеряв управление, врезалась в ограждение.

Франклина даже не оцарапало. Он стоял на обочине, ощущая на плече тяжелую руку полицейского, и следил за тем, как из-под обломков извлекают тела его приемных родителей и куда-то уносят. Лицо мальчика напоминало каменную маску.

— У малыша шок, — объяснил полицейский представительнице социальной службы.

Может, так оно и было. Но в глубине души мальчик знал: он не в силах оплакивать людей, которые так и остались для него чужими.

Теперь им занялось государство. Его отправили в приют к таким же мальчишкам, как и он. Никому не нужные дети, дети без будущего… Но даже у них были настоящие имена.

Ну и натерпелся же он там!

— Джордж Вашингтон! — хохотали подростки. — Да ты заливаешь!

И Франклин знал: они правы. В день, когда ему исполнилось шестнадцать, если верить этому его липовому свидетельству о рождении, — он взял себе вместо имени фамилию одного из авторов Декларации независимости США Бенджамина Франклина, а фамилию — из популярного вестерна. Подростки потешались пуще прежнего.

— Никто сам себе имя не выбирает!

— А я выбираю, — отрезал Франклин. А поскольку сверстники униматься не желали, расквасил несколько носов, а одного парня со всей силы шмякнул об стенку. И насмешники заткнулись.

Отныне и впредь Франклин Крэгг был тем, кем хотел быть. Это Франклин Крэгг то и дело нарывался на неприятности. Это именно он «позаимствовал» на стоянке чужой «додж», отправился покататься и загремел в полицию. Франклину изрядно повезло, хотя тогда он так не считал. Его приговорили к восьми месяцам пребывания в исправительной колонии для несовершеннолетних в местечке под названием «Каменистый ручей». Там он многое узнал о лошадях — и кое-что о себе.

В восемнадцать лет он вышел из колонии и завербовался в морскую пехоту.

Отслужив положенный срок, Франклин узаконил свое имя, нанялся на настоящее ранчо и обнаружил, что недурно разбирается не только в лошадях, но и в капиталовложениях и недвижимости. Теперь он вспоминал о Джордже Вашингтоне, имея в виду отнюдь не первого президента Соединенных Штатов, только раз в году, когда наступал так называемый день его рождения. Франклин примирился с датой, но, черт возьми, вовсе не собирался отмечать день, когда родные мамаша или папаша подбросили его на чужое крыльцо, точно щенка или котенка!

— Ну и пусть! — проворчал Франклин, поднося к губам полупустую бутылку с шампанским. — Плевать я хотел!

— А вот и я, милый…

Франклин резко обернулся. В освещенном дверном проеме ванной стояла Далия. Неотразимая, нежная, чувственная… Эти длинные золотые волосы, эта алая шелковая комбинация, едва прикрывающая грудь и облегающая тело. Одна стройная ножка кокетливо выставлена вперед, разрез до бедра призывно разошелся. А чего стоит эта изящная ступня в туфельке на высоком каблуке!

— Никак, сам с собой разговариваешь? — проворковала красавица.

Далия направилась к нему — не спеша, томно покачивая бедрами. В воздухе разлился тонкий аромат духов — как всегда, она надушила запястья и сгибы локтей, где пульсировали синие жилки, и нежную кожу бедер.

Возьми ее, звенело в ушах. Возьми прямо сейчас… Но тут рассудок холодно напомнил: еще одна ночь страсти только оттянет неизбежное. Несмотря на все, что натворила, Далия заслуживает лучшей участи.

— Далия… — Франклин откашлялся, шагнул к туалетному столику, взял оставленный молодой женщиной бокал с шампанским и протянул ей. — Нам надо поговорить.

— Поговорить? — Она улыбнулась, пригубила вина и подарила ему манящий взгляд поверх бокала. — Сдается мне, у нас найдется занятие позавлекательнее. Девушке не терпится в постель, а ты стоишь как истукан и даже костюма не снимешь! — Она отставила бокал. — Давай-ка помогу! — Далия взялась за его галстук, расстегнула верхнюю пуговицу рубашки…

— Нет. — Франклин сомкнул пальцы на ее запястьях и решительно отвел изящные руки. — Черт подери, да послушай же!

— Франклин, мне больно!

Он опустил взгляд: на нежной коже рук проступили красные пятна.

— Прости, — неловко извинился он. — Далия, относительно твоей сегодняшней выходки…

— Ты про вечеринку?

— Да, верно. Про вечеринку. — Еще минуту назад Франклин собирался разорвать их отношения, объявить напрямую, что она не имела права устраивать это дурацкое гульбище, вторгаться в его дом, строить воздушные замки относительно их совместного будущего. Но тут молодая женщина подняла взгляд: глаза ее расширились, губы беспомощно дрогнули. И гнев его угас, сменившись безысходным отчаянием. — Я знаю, ты с ног сбилась, пытаясь доставить мне удовольствие…

— А ты и не рад.

— Да, не рад.

— Не понимаю! — В сапфирово-синих глазах стояли слезы. — Мне так хотелось, чтобы ты был счастлив, милый.

— Знаю. Но… — Но что? Вправе ли мужчина злиться на женщину, которая настолько к нему привязана, что решила устроить ему праздник? — Но, видишь ли, Далия, я никогда не праздную дня своего рождения, — пояснил Франклин.

— Че-пу-ха! — Слезы высохли словно по волшебству. Далия заговорщицки подмигнула, положила руки ему на плечи. — Отныне и впредь все будет иначе. На следующий год мы с тобой…

— Далия, следующего года не будет. — Франклин мягко отвел ее руки. — Послушай, я изо всех сил пытаюсь щадить твои чувства, но…

— Мои чувства? Мои?! Черт тебя дери, Франклин! — Голос Делии сорвался на крик. — Тоже мне благодетель выискался! Ты плевать хотел на мои чувства. — Она резко толкнула его в грудь. — Да ты просто злишься оттого, что я все никак не проявлю должной решимости, а первым сломать барьер не хочешь! Нашим отношениям давно пора продвинуться на шаг-другой!

— Исключено, — холодно отрезал Франклин.

— Мужское упрямство, вот как я это называю! Что за вздор: вещи, видите ли, не оставляй, до утра не задерживайся… — Далия упрямо выставила вперед подбородок. — Можно подумать, от того, что я отыскала эти дурацкие ключи, под угрозой по меньшей мере безопасность государства!

Зеленые глаза превратились в лед.

— Я с самого начала ясно оговорил условия.

— Никаких обязательств. Никаких «и жили они счастливо до самой смерти».

— Последнее — твои же собственные слова.

— Может, и так. В то время я разделяла твой образ мыслей, однако с тех пор очень изменилась.

— И не моя в этом вина, — возразил Франклин. — Я-то честно соблюдаю договор.

— О да, этим ты славишься. Договор нарушить — да ни в жизни! Благоразумный Франклин Крэгг сантименты разводить не привык, будь то в бизнесе или с женщинами.

Франклин раздраженно выдохнул.

— Послушай, не вижу смысла препираться. Я не хочу с тобой ссориться…

— Конечно. Ты всего лишь даешь мне понять, что я преступила черту дозволенного. Я не имела права врываться в твой дом и в твою жизнь, так?

— Проклятье! — Франклин с досадой взъерошил иссиня-черные волосы. Слушай, если бы мне хотелось отметить день моего рождения, я бы сам созвал гостей, понимаешь?

— Боже милосердный, грех какой устроила вечеринку! — Далия картинно возвела глаза к потолку.

— Ты что, оглохла? Я не хотел никакой вечеринки!

— Пригласила твоих лучших друзей…

— Никакие они мне не друзья.

— Конечно, друзья, а то кто же!

— Знакомые, не больше. Они знаются со мною только потому, что могут от меня кое- что получить.

— Стоит ли так стараться из-за сущей малости?

— Что ты имеешь в виду? — нахмурился Франклин.

Далия резко развернулась и направилась обратно в ванную.

— На прошлой неделе в одной газетной статье тебя назвали гением века. Может, догадаешься сам?

Франклин вошел вслед за ней. Молодая женщина стянула с себя комбинацию, извлекла из сумки свитерок и спортивные брючки, принялась переодеваться.

— С половиной бывших здесь мужчин я заключил выгодные сделки, — проворчал Франклин. — А остальные только об этом и мечтают. И это, по-твоему, сущая малость?

— Думаешь, людям от тебя нужно только это? Контракты? Деньги? Власть?

Франклин во все глаза уставился на подружку. Далия уже переоделась. Вот только туфли на высоких каблуках теперь смотрелись не сексапильно, а на удивление нелепо.

— Слушай, уже поздно, — заговорил он, стараясь сохранять спокойствие. — Мы оба устали. Давай я отвезу тебя домой.

— Спасибо, я отлично доеду сама.

В этом Франклин не сомневался. Он пожал плечами, сложил руки на груди и прислонился к стене.

— Поступай, как считаешь нужным.

— Всегда следую этому правилу. — Далия одарила его ослепительной улыбкой. — Понимаешь, наш роман был обречен с самого начала. Наверное, в глубине души я всегда об этом знала. Спустя неделю-другую после нашего знакомства стоило мне поднять на тебя глаза, и ты тут же сигнализировал взглядом: держи дистанцию. Я думала, это меня убьет.

— Дело не в тебе, — мягко возразил Франклин. Теперь он испытывал не гнев, но бесконечную жалость. — Что бы я ни наговорил, ты тут ни при чем.

— Иногда… — Далия набрала в грудь побольше воздуху. — Иногда я гадала: а есть ли под этой блестящей оболочкой живой человек? Умеешь ли ты чувствовать, как все прочие люди?

— Далия…

— Беда в том… — коротко рассмеялась она, — что я тебя полюбила. Зная, что ты меня никогда не полюбишь.

Франклину захотелось солгать, смягчить удар. Но он понимал: обманывать Далию сейчас — подло и низко.

— Увы, — вздохнул он. — Не вышло. Я бы хотел, чтобы все сложилось иначе. Честное слово, хотел.

Далия закрыла ему рот ладонью.

— Не надо лгать ни себе, ни мне, Франклин. Не этого ты хочешь. Мы оба знаем, что я тебе не подхожу. Я не та женщина, которую ты ищешь.

— Я вовсе не искал никакой женщины, — негодующе воскликнул Франклин. — Ни сейчас, ни в прошлом!

— Каждый человек ищет родственную душу, подозревает он об этом или нет.

— Ошибаешься.

Далия ласково улыбнулась, приподнялась на цыпочки, легонько чмокнула его в губы.

— До свидания, милый. — И вышла из комнаты.

Франклин поглядел ей вслед. А затем тяжело опустился на кровать, прислушиваясь, как затихает вдали перестук каблучков. Когда снаружи взревел мотор, он встал и неспешно подошел к окну. Ветви старого вяза отливали серебром в свете луны.

Далия сказала, что под блестящей оболочкой нет живого человека. Франклин горько улыбнулся. Она ошиблась: там по-прежнему прячется мальчик по имени Джордж Вашингтон. И в сердце его тоска, от которой нет спасения ни днем ни ночью.

Насчет женщин Далия тоже ошиблась. Ну как прикажете искать родственную душу, если он и себя-то еще не обрел?

Франклин простоял у окна больше часа, следя, как ночь медленно отступает перед рассветом. В шесть утра, окончательно измученный, он рухнул на кровать и заснул. А когда вновь открыл глаза, часы показывали половину десятого.

Франклин потянулся к телефону. Трубку сняла секретарша.

— Кэтрин, помните, в прошлом году мы нанимали частного детектива? В связи с утечкой информации? Мне нужно его имя и телефон. Нет, не надо, я сам ему позвоню. — Он старательно записал последовательность цифр. — Спасибо.

Джессика Меррилл обожала лошадей, собак и кошек, но, будучи девушкой разумной, вовсе не считала, что все они должны находиться в одном и том же месте в одно и то же время. Особенно если пес лает, кобыла так и норовит встать на дыбы, а кошка шипит, точно гремучая змея.

Рыжую красавицу с аристократическим именем Голден Леди на ранчо доставили недавно. Та заметно нервничала. Джессика вот уже полчаса ублажала ее: гладила по бархатистому носу и скармливала морковку за морковкой, приговаривая, что они непременно подружатся. Когда же кобыла наконец потерлась мордой о ее плечо, девушка улыбнулась, вывела ее из денника и заседлала.

В этот самый миг в загон с лаем влетел черный лохматый пес.

Кобыла завращала глазами и прянула назад. Джессика, твердой рукой держа узду, успокоила лошадь, шикнула на собаку и еще пять минут объясняла Голден Леди, что жизнь не так ужасна, как той кажется. Когда кобыла снова ткнулась ей в плечо, Джессика решила, что пора. И вскочила в седло.

Тут пес появился снова. И на сей раз впереди него катился шипящий клубок серо-белой шерсти. С громким ржанием кобыла встала на дыбы.

Грегори Прайс, управляющий «Форталесы», некоторое время наблюдал за происходящим из окна в восточном крыле конюшни. А теперь наконец вышел за дверь и смачно сплюнул в траву.

— Не лошадь, а наказание Господне!

— Да ей просто надо побегать вволю, спустить пары!

— Джимми нынче утром лентяя празднует. — Грегори снова сплюнул, на сей раз, на сапог. — Может, пусть лучше мальчишка на ней поездит?

— Как — уступить такую забаву? — Джессика озорно усмехнулась, наклонилась вперед, потрепала кобылу по изогнутой шее. — Я сама справлюсь. Брось-ка мне кепку — с головы слетела, когда наша красавица принялась откалывать коленца.

Старик нагнулся, подобрал валяющуюся в пыли бейсболку, отряхнул ее о колено и протянул всаднице. Джессика заправила под кепку темно-каштановые волосы и надвинула козырек на самые глаза.

— Ты не откроешь ворота?

— Может, все-таки Джимми к делу приставить?

— Грегори, ворота.

Управляющий поморщился. Приказ ни с чем не спутаешь, даже если он высказан тихим, мягким голосом.

— Да, мэм.

Он распахнул ворота загона — и кобыла со всадницей стрелой вылетела на зеленый простор.

— Вот ведь чертовка! — обронил Джимми, провожая их взглядом. — Думаешь, хозяйка справится?

Грегори задумчиво сощурился.

— С кобылой-то управится играючи. — Он засунул за щеку плитку жевательного табака, длинно сплюнул, вытер седоватые усы рукавом. — А вот жеребец ей задаст жару!

Джимми озадаченно захлопал ресницами.

— А что, у нас на ранчо новый жеребец завелся? Мне никто не сказал.

— Господа называют это «фигурой речи», сынок.

— Чего-чего?

Грегори вздохнул, ухватил вилы и вручил их подростку.

— А ну марш денники чистить!

Видавший виды пикап катился по дороге, подпрыгивая на ухабах. А за рулем восседал Франклин Крэгг.

За эту ржавую колымагу он выложил прижимистому старикашке четыре сотни после того, как арендованный им самолет приземлился на небольшом аэродроме за пределами Тусона. Частный детектив упоминал, что взлетно-посадочная полоса есть и на ранчо Уинстонов, но Франклин решил по-своему. Человеку, проводящему «рекогносцировку местности», лучше не привлекать к себе излишнего внимания. Он и оделся попроще, заменив костюм и галстук выгоревшими джинсами и хлопчатобумажной футболкой. И даже раскопал в недрах чулана свой старый стетсон и сапоги.

Франклин надеялся, что сможет взять напрокат машину где-нибудь рядом с аэродромом, — и ошибся. Пришлось покупать эту треклятую развалюху. Автомобиль скрипел, грохотал и лязгал, точно груда железного лома, — чем, по сути дела, и являлся. Сквозь дыры в днище просачивалась пыль и рыжеватым инеем оседала на сапогах, но, если верить карте, ехать предстояло недалеко. До ранчо Уинстонов оставалось каких-нибудь десять — двенадцать миль.

Зато радио работало. Франклин поколдовал с настройкой, и из динамика полилась старая песня «Твое неверное сердце» в исполнении Хенка Уильямса, прозванного королем кантри. Подобных мелодий он не слышал с тех пор, как объезжал лошадей сначала в колонии «Каменистый Ручей», а затем, после демобилизации, — на собственном ранчо. Сентиментальные песенки неизменно скрашивали тяжелую жизнь ковбоя. Сейчас же Франклин просто-напросто хотел отвлечься от тягостных мыслей. Ведь если слишком много думать о предстоящем, того и гляди решишь, что все это — чушь несусветная.

И где это видано: заплатить частному детективу целое состояние за то, чтобы тот раскопал подробности его, Франклина, рождения, а затем взять дело в свои руки? Глупость, упрямство… но ведь это его жизнь в конце концов! Если кому-то и суждено отыскать ответы на вопросы, то пусть это будет он сам…

В недрах пикапа что-то всхлипнуло, забурчало, точно в брюхе у больного слона, и двигатель заглох.

Франклин нахмурившись посмотрел на приборную доску. С бензином все в порядке, с маслом — тоже. Мотор вроде не перегрелся. Он подождал секунду-другую, затем повернул ключ зажигания.

— Черт! — выругался Франклин и вылез из машины.

Солнечные лучи падали почти отвесно, было жарко, как на сковороде. Тишину нарушал только хор цикад.

Франклин обошел машину кругом, поднял капот — и тут же отскочил в сторону: прямо в лицо ему заклубился пар. Сдерживая ругательства, он подождал, пока облако рассеется, а затем подступился к мотору. Черт те что! Грязь и ржавчина, перетертые провода, изношенные шланги… Последние несколько лет общение Франклина с машиной сводилось к тому, что он время от времени заправлял бензином свой «бьюик». Однако есть вещи, которые не забываются. Как-то: с радиатором, который течет, точно решето, далеко не уедешь. А также и с маслонасосом, который явно приказал долго жить.

Франклин с досадой захлопнул капот, вытер ладони о джинсы и в сердцах пожелал много чего «доброго и хорошего» старому прохвосту с аэродрома. Небось, любуется на свои четыре сотни зелененьких да со смеху помирает.

— Дьявольщина! — выругался Франклин и вздохнул. Что делать, сам виноват! Если человек настолько утратил связь с реальностью, что на каждом углу размахивает сотенными бумажками, полагая, что все ему тотчас же подадут на блюдечке, то такого грех не облапошить.

Да, но что теперь делать?

Франклин поглядел назад, туда, откуда приехал, а затем вперед. В обе стороны вид открывался один и тот же: пыльная, ухабистая дорога, по обочинам топорщится жесткая трава. Он застрял в самой середке черт знает чего. Классное название для баллады в стиле кантри, но не более того.

Франклин вернулся к пикапу. Надел шляпу, извлек из сумки карту, внимательно изучил ее. Дорога шла прямо на протяжении пары миль, затем резко сворачивала вправо. Если верить детективу, тут-то он и упрется в кованые железные ворота. За ними начинаются земли Уинстонов.

Логичный вывод — идти вперед напрашивался сам собой. Франклин давно усвоил урок, преподанный самой жизнью: отступать — последнее дело. Он свернул карту, перебросил сумку через плечо, надвинул шляпу на глаза и зашагал по направлению к «Форталесе»…

Расследование тянулось четыре недели, но все, что детективу удалось раскопать, сводилось к названию ранчо, где появился на свет мальчик, которому словно в насмешку дали имя Джордж Вашингтон. Уже кое-что! По крайней мере, теперь Франклин знает: тот парень родом из Аризоны, а не из Западной Виргинии.

Вот так мистер Крэгг привык думать про мальчика, которым когда-то был: словно он и этот Джордж Вашингтон — совсем разные люди. Щуплый, жилистый паренек, которому приходилось бороться за место под солнцем, и преуспевающий финансист, у которого есть все, что душа пожелает, — ну что между ними общего?

Через дорогу стрелой метнулся кролик. Наверное, знает, куда бежит. А он, Франклин, плетется непонятно куда пешком по пыльной дороге, в то время как корпорацией управлять надо, жизнь налаживать… мосты наводить, если угодно. На днях звонила Далия, оставила сообщение на автоответчике. Не нужно быть психологом, чтобы понять: подружка готова вернуться, причем на любых условиях.

Проблема в том, что он сам не знает, чего хочет.

Далия прелестна, обворожительна, элегантна, им было неплохо вместе, но роман себя исчерпал. Франклин был готов взять вину на себя, но ведь и Далия насчет него не права! С ним все в порядке. Чувствовать он умеет. А о любви никогда не говорил только потому, что не привык лгать.

Ему нравились женщины, нравился их серебристый смех и аромат духов, но это вовсе не значит, что с ними нужно притворяться и толковать о вечной страсти. Ведь отношения между мужчиной и женщиной сводятся к нескольким месяцам общения, развлечениям и сексу.

Относительно секса Франклин тоже никогда не лгал. Секс — это неодолимая потребность, и притом штука на редкость приятная, ежели заниматься им с красивой, интересной, желанной женщиной.

Губы Франклина непроизвольно изогнулись в усмешке. Что-что, а в женщинах у него недостатка не было. Все они не прочь пройтись с ним под руку и согреть его постель. Но теперь он сосредоточит все свои силы на загадке по имени «Джордж Вашингтон». А это и впрямь загадка, раз даже нанятый детектив не в силах выяснить подробности.

— Ну, скажу я вам, мистер Крэгг, расследования труднее на мою долю еще не выпадало, — сообщил ему сыщик неделю назад, будучи приглашен на ланч.

— Что же из этого следует? — сощурился Франклин.

— А вот что: все, что мне удалось узнать до сих пор, вместилось в две жалкие странички отчета, которые я отослал вам нынче утром.

— А не перескажете? — попросил Франклин деланно небрежно. — Утреннюю почту я еще не просматривал. Итак, этот парень родился в Аризоне?

— Да.

— На продуваемом всеми ветрами клочке земли?

— Не совсем так, сэр. Речь идет о ранчо размером с небольшое графство. — Детектив учтиво улыбнулся. — Собственно, по-испански «форталеса» означает «крепость». Но это вам не клочок земли с каменной цитаделью посредине. Это — королевство в миниатюре.

— Королевство… — эхом отозвался Франклин.

— Именно, именно. И правит им тиран и деспот по имени Гриффит Уинстон. В прошлом году старикану стукнуло семьдесят три, он в четвертый раз женат, у него двое сыновей и падчерица.

— И в королевстве этом родился никому не нужный мальчик, — задумчиво протянул Франклин. — А у кого, собственно?

— Вот это уже проблема, — тут же посерьезнел детектив. — Мне нужно кое-что проверить… опросить людей. Но на вашем месте, сэр, я бы не отчаивался. Есть вероятность, что… Впрочем, предпочту помолчать до тех пор, пока не буду располагать фактами.

— А я ждать не намерен!

— Ну, есть там домоправительница по имени Рамона. В ту зиму она была беременна и родила, надо думать, во второй половине лета.

Франклин кивнул, ничуть не удивляясь, что сердце его никак не отозвалось на эти слова. Кто бы ни была его мать, она поспешила избавиться от сына. Нужно быть полным кретином, чтобы питать к подобной женщине хоть какие-то чувства.

— Это — одна из возможных кандидаток, сэр. Тем же летом на ранчо вкалывали с десяток сезонных работников, и двое-трое приехали с женами в интересном положении.

— Похоже, девиз этой вашей «Форталесы» — плодитесь и размножайтесь, — натянуто улыбнулся Франклин.

— Точно, — ухмыльнулся детектив.

— Еще кто-нибудь?

— Жена Гриффита Уинстона, Анхела… то есть жена номер один, тоже была в положении. Но ее можно сразу вычеркнуть.

— Вы же сказали, что у мистера Уинстона двое сыновей.

— Верно, сэр, но все они родились позже указанного вами года. — Детектив потянулся было за очередным сандвичем, но передумал и отдернул руку. — Кроме того, Анхела Уинстон умерла при родах. Ребенок — тоже. Оба похоронены там же, на ранчо.

— Так что остается экономка и ковбойские жены?

— Именно так, сэр. Хотите, чтобы я продолжал расследование?

На мгновение Франклин решил было послать все к черту. Мать его — либо экономка, либо жена какого-то там бродяги-ковбоя. В любом случае, эта особа выбросила собственного младенца, точно старый башмак. Не то чтобы это имело значение. Он и сам отлично сумел о себе позаботиться. Вообще непонятно, зачем он затеял всю эту катавасию. Что-то накатило после той дурацкой вечеринки, вот и все.

В то же время неразрешимые загадки всегда его привлекали. Отчасти поэтому Франклин Крэгг и преуспел в бизнесе. Почему люди выбирают одну дорогу, а не другую? Почему мать родила его, а потом подбросила к чужой двери. Почему не сдать в приют? И с какой стати роженице вставать с постели и тащить младенца Бог знает куда — из Аризоны в Чарлстон?

— Мистер Крэгг, так мне продолжать расследование? Еще пара недель — и кое-что прояснится. Вы только потерпите немного.

Потерпите немного, мысленно повторил Франклин. Разумное предложение, тем более в устах человека, чье прошлое наверняка открытая книга. Да и ему куда торопиться-то спустя тридцать пять лет? Но что-то словно гнало его вперед: он этого не понимал, но чувствовал инстинктивно. Франклин сухо кивнул, велел детективу продолжать, возвратился в офис и с головой ушел в работу.

Спустя час Франклин Крэгг понял, что далее притворяться не в силах. Попробуй вникни в индексы цен, когда перед глазами встают пейзажи, которых он никогда не видел, и расплывчатые образы женщин, одна из которых, возможно, была его матерью! Франклин позвонил первому вице-президенту корпорации и сообщил, что ненадолго уезжает и в случае необходимости свяжется с ним по телефону. Тот явно удивился, но вопросов задавать не стал. Никто и никогда не смел расспрашивать Франклина Крэгга. Вице-президент лишь почтительно пожелал боссу счастливого отдыха.

Поправлять его Франклин не стал. Лишь улыбнулся и поблагодарил за заботу. И вот, пожалуйста, он устало бредет по пыльной дороге в самой середке черт те чего, голову давным-давно напекло, несмотря на шляпу, а взмокшая от пота рубашка липнет к телу. И ищет он ответы на вопросы, которые, возможно, и гроша ломаного не стоят.

— Черт! — снова выругался Франклин и резко остановился у подножия пологого склона. Он что, свихнулся? Какое ему дело до Джорджа Вашингтона, того Джорджа Вашингтона. Он исчез, растворился в воздухе много лет назад. Какая разница, если…

— Поберегись!

Стук копыт и возглас раздались почти одновременно. Франклин резко повернулся: на вершине холма на миг возник силуэт всадника верхом на лошади. А в следующее мгновение конь помчался, не разбирая дороги, прямо на него. Франклин отпрыгнул, но не удержался на ногах и рухнул в кусты у обочины. Лошадь пронеслась буквально в нескольких дюймах около него.

Поднявшись на ноги, Франклин отряхнулся. Всадник — парнишка, который, судя по виду, и с пони с трудом справился бы, не говоря уже о такой норовистой и горячей лошади, — натянул повод. Кобыла замедлила бег и повернула вспять. Всадник приподнялся в стременах и оглядел чужака.

Франклин ожидал хоть каких-то вразумительных слов, извинений. Вопрос: «Вы в порядке?» — послужил бы разумным началом для беседы. Но мальчишка молчал. Он восседал в седле прямо, точно шест проглотил, а кобыла фыркала и тяжело дышала. Бейсболку парень надвинул на глаза, так что лица было не разглядеть, но поза просто-таки излучала высокомерное презрение.

Франклин вдохнул поглубже, чтобы унять неистовое сердцебиение. Затем подобрал шляпу, отряхнул с нее пыль, водрузил на голову и вышел на дорогу.

— Смотреть надо, куда едешь! — рявкнул он.

Кобыла вскинула голову. Мальчик по-прежнему молчал. Франклин засунул руки поглубже в карманы и шагнул вперед.

— Эй, парень, ты что, оглох? Я говорю…

— Я вас отлично слышу, — негромко оборвал его мальчишка. В голосе его слышались властные нотки, словно он с малых лет привык командовать. — Вы вторглись в чужие владения.

— Это дорога общественного пользования.

— Это частная дорога. Или прикажете поверить в то, что вы, якобы, открыли ворота в трех милях отсюда, прошли под аркой и даже не заметили этого?

Франклин нахмурился. Никаких ворот ему на пути не попадалось… Хотя он вполне мог и не заметить их, учитывая, как глубоко ушел в свои невеселые мысли.

— Ну? Все так и было, да, ковбой?

Брови Франклина сошлись над переносицей. Любопытный голос у парнишки, от этих неуловимо-подкупающих интонаций словно холодок пробежал по спине. Из-под бейсболки выбился непослушный темно-каштановый локон… нет, не каштановый. Медно-рыжий, с золотистым отливом…

Что за чертовщина! Его, верно, солнечный удар хватил. С какой стати ему задумываться о тембре мальчишеского голоса или о том, какого цвета у него кудри!

Кобыла заржала, нетерпеливо затанцевала на месте.

— Вы усмотрели в моих словах что-то смешное? — холодно осведомился парнишка.

— Никаких ворот я не видел, — так же враждебно отозвался Франклин. — И плевать я на них хотел. Даже на частной дороге ты не имеешь никакого права…

Мальчишка легонько тронул коленями бока кобылы, посылая ее вперед. Франклин давно не имел дела с лошадьми, но при взгляде на эту становилось явно: с характером и шутить не любит.

— Если ворота и впрямь были открыты, это означает лишь, что какой-то недотепа забыл их запереть. И можете поверить, я с ним разберусь.

— Ага, — кивнул Франклин, не сводя глаз со всадника. — Не сомневаюсь, что бедняге мало не покажется.

— А вы — марш назад тем же путем, каким пришли!

Звонкий голос прозвучал в высшей степени оскорбительно. Да мальчишке, судя по виду, и семнадцати нет, а туда же, приказывает! Франклин хищно сощурился.

— Вижу: командовать ты умеешь, — негромко ответил он. — А что, если однажды налетишь на взрослого мужчину, который подчиняться не привык?

Парень заколебался, затем ударил кобылу каблуками. Та угрожающе двинулась вперед.

— Вы имеете в виду, что станется с тем болваном, который мозгами воспользоваться не в состоянии?

— Ага, — кивнул Франклин, затем одним стремительным движением выбросил вперед руку и ухватил наглеца за шиворот. Кобыла громко заржала и прянула в сторону, но Франклин не разжал пальцев и сдернул парнишку с седла.

Еще не успев поставить его на землю, он понял: это вовсе не мальчишка. Это девушка.

Хрупкая, стройная… однако, как говорится, все при ней. Под футболкой обозначилась округлая, высокая грудь. Джинсы обтягивали упругие бедра. Бейсболка слетела на землю, и волна шелковистых волос рассыпалась по плечам. Огромные карие глаза, радужная оболочка которых отливала золотым, глядели прямо на него. Под пальцами Франклин ощущал тонкую кость… и на удивление твердые мускулы.

— Черт вас дери, отпустите немедленно! — задохнулась девушка.

Разгоряченная кожа, знойный аромат полей… Испарина, лошадь, летние луга и эта девушка… В ее благоухании он различил нечто памятное по дням юности — то, чего не имел никогда. Франклин по-прежнему прижимал незнакомку к себе, наслаждаясь прикосновение упругих грудей и бедер и длинных, стройных ног.

Девушка наверняка почувствовала, насколько он возбужден. Просто не могла не почувствовать. Ведь он привлек ее к себе так крепко… Глаза ее потемнели, губы дрогнули. Ну и какого черта ты это затеял, Крэгг? — мысленно спросил Франклин самого себя. И тут же подумал: а что, если повалить ее в зеленую траву, раздеть и ласкать… пока ярость и страх в глазах не сменятся желанием?..

Франклин разжал руки и шагнул назад.

— Только идиотки хватаются за то, с чем не в силах справиться! — нарочито грубо бросил он.

Сердце Джессики неистово колотилось в груди. О чем это он: о кобыле или о том, что произошло между ними? Что этому чужаку ее слова насчет частных владений? Пустая болтовня, не больше. Такие, как он, плевать хотели на запреты. Она здесь одна. И при всей своей силе и ловкости защитить себя вряд ли сумеет.

Джессика отчетливо ощущала исходящую от пришлеца силу, которая того и гляди разрушит все сдерживающие барьеры… и еще нечто, куда более тревожащее. На единый миг оказавшись в его объятиях, Джессика почувствовала себя кошкой, которая медленно пробуждается под ласкающей рукою хозяина.

Щеки ее запылали. Чтобы скрыть это, она наклонилась за бейсболкой. А когда снова подняла взгляд, на лице ее отражалось безмятежное спокойствие. Единственный способ справиться с ситуацией — это не выказывать страха, даже если сердце до сих пор бьется, как тяжелый колокол.

— Уверяю вас, — сухо сообщила Джессика, — совладать с лошадью я вполне в состоянии. Что до вас… если вы повернетесь и уйдете, возможно, я не стану заявлять в полицию.

— Заявлять в полицию? — расхохотался Франклин. — Да вы просто прелесть! Мы с вами наедине, вокруг ни души, а вы мне угрожать вздумали!

— Мы — в частных владениях, как я уже имела честь сообщить. И слова мои извольте воспринимать как обещание, а не угрозу. — Джессика внимательно оглядела собеседника с головы до ног. Точно бродяга. Потрепанная шляпа, поношенные сапоги, путешествует пешком, без машины, под палящим солнцем…

И все-таки было в нем что-то такое… Длинные мускулистые ноги. Узкие бедра и широкие плечи. Загорелое, по-своему красивое лицо. Нет, дело не только во внешности. Может, в том, как он держится или как глядит на нее своими изумрудно-зелеными глазищами. Да, этот тип просто-таки излучает уверенность в себе… Вот нелепость-то! Бродяги командовать не привыкли, вид у них обычно забитый и жалкий.

— Что показал осмотр?

Джессика вскинула глаза. Скрестив руки, с непроницаемым лицом, чужак следил за нею из-под угольно-черных ресниц. Девушка почувствовала, как щеки снова предательски вспыхнули, однако поборола-таки малодушное желание опустить взгляд.

— У нас таких, как вы, пруд пруди, — бросила она.

— Да ну? — Франклин переступил с ноги на ногу. — И каков же я?

— Вы на мели, вам позарез нужна работа, крыша над головой и что-нибудь поесть.

Франклин вовремя сдержал смех. Рыжая кобыла настороженно поглядывала на них, поводья волочились по земле.

— И что с того?

— А то, что бродяг мы не нанимаем. В «Форталесе» вам ничегошеньки не обломится.

Франклин вздрогнул, словно от удара. «Форталеса». Ну конечно же! Слишком уж он увлекся, играя в слова с этой особой…

— «Форталеса», — тихо повторил он. Глаза их встретились. — Вы — Джессика Меррилл, падчерица Гриффита Уинстона.

На сей раз пришел черед удивляться ей.

— А вы откуда знаете?

— Да в здешних краях вас все знают, — отговорился Франклин, в душе проклиная свой язык. И неспешно пожал плечами. — Ваше ранчо — самое здоровенное во всем штате.

— Повторяю, если не поняли: бродяг мы не нанимаем.

— Мне нужно повидаться с мистером Уинстоном.

— Его нет.

— Я подожду.

— Он на несколько дней уехал.

— Я же сказал: подожду.

— Это свободная страна. Ждите сколько влезет, но только не на земле Уинстонов.

Джессика демонстративно повернулась к собеседнику спиной, давая понять, что разговор окончен. И тут Франклин не выдержал. Он ухватил девушку за плечо и с силой развернул к себе.

— Черт подери, вы меня выслушаете до конца, или…

Резкое движение или, быть может, ярость, прозвучавшая в его голосе, испугали норовистую кобылу. Она прянула назад, запрокинула голову, встала на дыбы. Джессика этого не видела и едва не поплатилась. Она услышала ржание — и в следующее мгновение бродяга с предупреждающим возгласом отшвырнул ее в сторону, выхватив буквально из-под копыт.

Они лежали на земле, среди цветов. Незнакомец навалился на нее всей тяжестью.

— Вы в порядке? — осведомился Франклин и, когда девушка кивнула, а потом дрожащим голоском пролепетала «да», поднялся на ноги и подобрал повод.

Джессика встала, отряхнула джинсы. Кобыла ржала и металась из стороны в сторону, но бродяга держал повод твердой рукой. Под тканью футболки перекатывались мускулы. Лошадь была сильна, но человек — сильнее. Еще минута-другая — и кобыла, задрожав всем телом, встала смирно. Бродяга погладил ее по шее и прошептал что-то на ухо. Окончательно успокоившись, лошадь положила голову ему на плечо.

— Ну вот и замечательно, — тихо проговорил Франклин.

— Да. Я… я… Спасибо. — Джессика откашлялась. — Видите ли, она здесь недавно и напугалась в придачу…

— Она здесь недавно, она напугана, и она должна знать, кто здесь хозяин. — Рыжая кобыла тихо фыркнула. — Верно, девочка?

— Вы… вы, похоже, разбираетесь в лошадях.

— А в чем еще разбираться такому, как я, мисс Меррилл? — Незнакомец улыбнулся, но зеленые глаза остались серьезны.

В женщинах, подумала Джессика. Такой, как он, наверняка знаток по части женщин. Вздрогнув, девушка отвернулась.

— Ну так как? Не передумали? Может, я вам на что-нибудь и сгожусь?

Джессика облизнула пересохшие губы.

— Послушайте, я… я вам, конечно, очень признательна, мистер…

— Крэгг. Меня зовут Франклин Крэгг.

Франклин протянул руку. Девушка взглянула на нее, затем на мужчину и мысленно отчитала себя за глупость: ну с какой стати у нее мурашки по коже забегали?

— Мисс Меррилл.

Сильные пальцы крепко стиснули ее узкую ладонь. Сильные и жаркие… но Джессика уже знала, какими нежными они могут быть. Она видела, как чужак гладит лошадь. А с женщинам он так же ласков?

Покраснев до корней волос, Джессика отдернула руку.

— Ладно, — смилостивилась она. — Положу вам испытательный срок… скажем, неделю. Ранчо в паре миль за теми холмами. Поговорите с Грегори. Это наш управляющий. Скажите ему… Эй! Эй, Крэгг, что это вы затеяли?

Вопрос не имел смысла, поскольку Франклин уже совершил то, что задумал. Вскочил в седло и теперь протягивал девушке руку, точно и ранчо, и кобыла принадлежали ему, а Джессика была низведена до положения гостьи.

— Вы же не заставите человека идти пешком по жаре, правда? — И Франклин широко усмехнулся. Да так, что стало ясно: если этот человек — он, то только полная идиотка ответит: «Еще как заставлю!»

Стиснув зубы, Джессика вложила руку в протянутую ладонь и птицей взлетела в седло позади него. Да, этот тип спас ее если не от гибели, то от травмы, и все-таки она совершает ошибку…

— Держитесь, — посоветовал он, и девушка уже собралась было возмутиться. Но тут Франклин наклонился к самой шее кобылы, шепнул ей что-то на ухо, и та понеслась как ветер. Джессике оставалось лишь крепче обнять сидящего впереди нее мужчину.