Желание

Глава 5

Всегда думала, что цепляться за мужчину, словно за спасательный круг, унизительно. Однако когда твоя жизнь болтается на волоске и не знаешь, куда занесет тебя в следующую минуту, данная привычка как-то теряет актуальность. Именно поэтому я сейчас вцепилась в нависшего надо мной мужчину, словно клещ в собачье брюхо.

— Сердолик, Сердоли-и-ик… — скулила я, все сильнее стискивая демона в объятьях. Что-то хрустнуло, Сердолик захрипел, а я слегка ослабила хватку — не время было делать из него труп, пусть сначала вернет обратно домой, а там уж я за все отыгаюсь.

— Отста… отстань от меня, безумец. хр. кхе… — просипел-прошипел демон, безуспешно пытаясь убрать мои руки со своей шеи. Добился лишь того, что для надежности я обхватила его и ногами за талию. Будь я в своем нормальном теле, врядли мне бы такое удалось, но длинноногий гибкий Осанна оказался не таким хлипким, как выглядел на первый взгляд.

— Тащи меня домой!!! — я плюнула на конспирацию и выла уже в голос. Сердолик дергался и тряс меня так, что многочисленные украшения впивались в кожу, царапались, а укрепленные в прическе драгоценные гребни похоже наделали в моем черепе дырок.

— Отстань!

— Не хочу больше стоя пи-и-и-сать!

— Заду. хш. шиш…шшшш…

— Ааа!!!

— Ууу…

— Все мужики — козлы-ы-ы…уаа!!!

— Хр. пх…хе..

— И я то-о-оже! Мужи-и-к… то есть козе-о-ол…

Пребывая на пике истерики я вдруг осознала, что чужие хрипы моему нытью больше не вторят, да и сам Сердолик перестал дергаться и без движения лежит на мне тяжелым кулем. Я расцепила руки и ползком, ползком стала из-под него выбираться. Нечаянно попала коленом между ног. Не шевелиться. Пнула еще раз, для порядка и посильнее. Цапнули за бедро, больно! Полезла было драться с противным демонюкой дальше, но от приятного дела оторвал знакомый голос:

— Милый Осанна, я не совсем понял, о чем вы тут ругались, но может прекратите на время убиение моего любимого визиря? А ты, Салладин, хватит приставать к наложнику султана в его собственных покоях! Я вас не для этого позвал.

Султан, как всегда, появился в самый разгар веселья. Чтоб ему лысым после тридцати ходить! Не мог подождать еще чуточку, и уж потом, когда я вволю оторвусь, являть нам свою священную моську. А так — пришлось отползти от Сердолика подальше, потирая многочисленные отбитые места. Тому, правда, тоже досталось, потому как выражение лица у демона присутствовало на редкость кислое, а рука все время тянулась к отбитому мною месту. Да, да, к тому самому, неприличному.

Султан Мехмед обвел нас задумчивым взглядом и широко улыбнулся. Сегодня, окутанный таинственным мерцанием ароматных лампад, он выглядел как-то по-домашнему успокоенным в своем расшитом халате лилового шелка, со свободно струящимися по спине льняными волосами и озорными глазами. Очевидно, это была еще одна сторона султана, с которой мне довелось столкнуться. Вор, тиран, весельчак… кто знает, сколько их у него и какая вынырнет в следующее мгновение! Я пригладила растрепавшиеся волосы, заодно выудив из них несколько неудобных украшений, прикрыла оголившиеся до неприличия ноги и настороженно замерла, разлегшись прямо на коврах. Демон, напротив, встал, прямой и строгий, словно палку проглотил. Я еще раз внимательно прошлась по нему взглядом. Может, ошиблась, перепутала с человеком? Но нет, все чувства твердили, что это Седрик. Даже человеческая внешность не могла сокрыть его натуру; она проступала сквозь чужие черты словно пепельная тень, скользила по изгибу губ, подбородка, таилась под пологом ресниц. На меня демон старался не смотреть, сосредоточив все свое внимание на Мехмеде.

— Ты наверное размышляешь, зачем я позвал тебя и моего верного визиря?

Надеюсь не за тем, о чем подумал мой извращенный мозг! Не то чтоб мне ну совсем неинтересно, но… Я ощутила, как заливаются румянцем щеки. Брови султана медленно поползли вверх, а Седрика заметно перекосило. Ну почему, почему я не умею думать незаметно?!

— Кхем… — Мехмед одернул полы халата и возвел очи к потолку, — Так о чем это я… ах, да…зачем позвал…. Как ты наверное и сам догадался, я имею привычку иногда выбираться за стены дворца, чтобы решить некоторые неотложные дела, и, конечно же, не хочу, чтобы кто-нибудь об этом прознал. Авторитета в глазах советников это мне не прибавит, да и такая тайна весьма опасна, вдруг кто из врагов решит подослать убийц?. Надеюсь, ты сам понимаешь, что ждет простого наложника, посвященного в такую тайну. Но я не стану тебя убивать… при некоторых условиях.

Ну да, конечно, как же без этого! Я скривилась.

— А может и стоило прибить, — едва слышно пробухтел советник.

Султан недовольно вскинул бровь, обжег того взглядом и продолжил:

— Мне докладывали, ты ничего не помнишь о своем прошлом?

Я согласно кивнула, не понимая, к чему он ведет. Но выслушать стоило, в конце концов, речь о моей жизни и на этот раз спасать ее, похоже, придется самой. Заодно неплохо бы разобраться, что произошло с Седриком, но проблемы, как говорится, стоит решать по мере их поступления. Поэтому я вся обратилась в слух.

— Прежде чем озвучить свое предложение, я расскажу тебе небольшую историю. В старые времена далеко на севере в горах Амон-дар проживал необычный народ. Говорят, что любой, принадлежащий к этой расе, мог отличить правду от лжи. Их мало кто видел, но наслышаны были многие, да и внешность имели примечательную: золотые глаза, длинные золотые коготки руках и ногах и перья на теле, даже не перья, а небольшой пушок. Всеми правдами и неправдами правители разных стран старались заполучить себе человека из Амон-дар, да вот беда, те не могли долго прожить вне своей страны и сгорали за пару месяцев от непонятной лихорадки. Мало-помалу, этот народ исчез совсем — то ли вправду вымер, то ли затаился в глубине горных долин. В нашей стране их называли «Птицы правды». И ты, Осанна, принадлежишь этому народу. Я не сразу понял это, ведь у тебя нет ни описанных в книгах перьев на руках, ни когтей, но твои глаза… Возможно, ты полукровка. Как только я тебя увидел, сразу припомнил старые легенды и захотел узнать получше, кто ты и что ты.

Султан толкнул такую проникновенную речь, что я чуть ему не поверила. Но… чтобы я, да какая-то полумистическая пташка, воркующая только правду? Ну да, ну да…

— Не веришь? — насмешливо поинтересовался Мехмед, — Тогда дай-ка свою руку.

Не успела я оглянуться, как султан перехватил мое запястье, достал из-за пояса небольшой стилет и сделал быстрый разрез. Я зашипела и попыталась было отдернуть бедную конечность, но хватка султана была крепка.

— Саладин, быстро, свет сюда! — скомандовал он, — А теперь смотри, смотри, Осанна, на чудо, которым ты являешься!

В колышущемся свете поднесенной к ране лампады я увидела осторожные блестящие капельки крови, вытекающей из пореза. Удивительно, но то, что я поначалу приняла за блики от огня, оказалось ее настоящим цветом. Моя кровь была золотой!

Глаза султана сверкали безумным потусторонним светом.

— В старые времена Амон-дар всегда жили во дворцах султанов, один из них даже был вхож в постель моего предка. И когда однажды Амон-дар захотел от него уйти, предок разгневался и отрубил тому голову, и тогда золотая кровь оросила землю. Как видишь, ты тоже Амон-дар, редчайшее сокровище, и я не могу отпустить тебя. Так что ты выберешь, забвение или служение своему господину?

Как видно, мне в очередной раз «повезло». Помереть сразу или чуток помучиться — неплохой выбор, а? Соглашаясь на сделку с темными силами, я рассчитывала, что отделаюсь лишь проданной душой. Вместо этого каждый второй мечтает меня прибить, а каждый первый использовать для своих нужд. А я ведь всего-то и хотела, что встретить настоящую любовь…

— Так что? — грубо нарушил мои самобичевания Мехмед, вытянув из-за пояса саблю.

Я кинула осторожный взгляд на Саладина. Тот был удивительно спокоен в отличии от своего господина. Ну, приди у меня в себя, проклятый демон. Я тебе все патлы повыдергаю!!!

— Как будто у меня есть выбор, — недовольно пробурчала я себе под нос, вслух же добавила, глядя честными глазами на Мехмеда, — Хотя сердце мое страстно этого желает, я не смею отказать вам, мой господин. Но не забывайте, моя правда понравится далеко не всем.

Султан расхохотался и приобнял меня.

— Не бойся, Осанна, мне вполне по силам защитить свою главную драгоценность! Обещаю, никто не посмеет причинить тебе вред.

Вот так, сама того не желая, я оказалась втянута в большую политику. Признаться, в гареме жизнь протекала куда как спокойнее и создавшееся положение меня совсем не устраивало. Есть ли вообще вещи, хуже, чем сидеть все дни напролет в огромной золотой клетке и говорить правду, правду и только правду?! И, к моему несчастью, это отнюдь не метафора. Султан специально изготовил для меня огромную золотую клетку с подвешенным на манер жердочки диванчиком и установил прямо в тронном зале. Теперь ежедневно меня, разодетую в разноцветные шелка и драгоценности, запихивали в клетку и заставляли слушать. Принимая гостей, султан время от времени обращал ко мне взор, и я должна была, как чертов попугай, отвечать солгал этот человек или нет. Самое противное, что ошибиться не было никакой возможности, язык словно сам собой говорил истину. Однако даже сидя в клетке, я не переставала размышлять о том, как выпутаться из скверной сказки, в которой я сейчас жила.

Мехмед правителем и мужчиной оказался очень даже неплохим (правда, увы и ах, опять-таки только по части женщин, так что мне только и оставалось, что провожать его тоскливым взглядом) и как мог старался облегчить мне жизнь. Султан меня только что не с рук кормил, а весь дворец ходил передо мной на задних лапках; наложницы и наложники так и вовсе завистливо косились чуть ли не изо всех щелей. Столь пристальное внимание претило моей натуре, да и роль попугая оказалась не по мне, к тому же правая рука султана, визирь Саладин и по совместительству демон Седрик не питал ко мне нежных чувств. Честно говоря, когда он был просто демоном, то нравился мне куда больше, а сейчас, не помня кем он был, стал совсем несносен, все время кидал на меня обжигающие яростные взгляды и шипел гадости. Конечно я в этом тоже виновата. Немножко. Ну подумаешь, пыталась вернуть ему память методом шоковой терапии — пару раз пугала в темном коридор, пару раз лупила чугунком по затылку. Увы! Все напрасно! Сознание терял, тапки тоже терял, даже лишился с моей помощью бороды и половины волос, но память так и не вернулась. Зато обозлился просто жуть! У меня от такого его поведения аж руки опустились. И ведь живет, сволочь, засчет меня, тратит мои бесценные лучшие годы, а желание выполнять и не думает. Потому как забыл!

А тем временем, пока я была озабочена решением собственных проблем, над Осанной (следовательно, и надо мной тоже) собрались тучи недовольства.

Как вы думаете, людям нравится говорить правду и только правду? А чиновникам султана? Вот и я думаю что не слишком. Конечно, идея Мехмеда искоренить транжирство государственных денег и бюрократию на корню с помощью меня на первых порах воспринималась народом на «ура». Однако когда этому «народу» пришлось самому говорить Великому только правду и полетели головы, много голов, идея больше не представлялась такой уж удачной. «Этак через месяц нас всех казнят!» — решили чиновники, а когда на одном из советов султан Мехмед объявил, что казней больше не будет, а я в ответ ляпнула, что, де, врет сиятельный-то, участь моя была решена. В один из дней ко мне в комнату вломилась стража, вытащила из постели волоком и во всеуслышание обвинила в воровстве и совратительстве. Весь дворец с пребольшой охотой это подтвердил.

Власть султана абсолютна, но иногда даже он не может пойти против мнения толпы и собственной гордости.

— Казнить! — твердым голосом произнес наконец султан Мехмед, пряча глаза.

Он сделал выбор и к сожалению не в мою пользу.

— Нет! Не надо! Ты же обещал!!! — закричала я, отчаянно вырываясь из шустрых рук султановой стражи.

Однако Мехмед лишь отмахнулся.

— Заткните ему чем-нибудь рот, Амон-дар всегда славились умением проклинать до десятого колена и я не хочу рисковать.

Я пищала, орала, ругалась сквозь грязную тряпку, которую мне затолкали в рот, до боли выворачивала руки, упиралась ногами, но с каждой секундой неумолимо приближалась к стоящей посреди дворцовой площади бурой колоде. Наконец один из стражников намотал мои волосы себе на руку и потащил меня волоком прямо по камням, так что к боли душевной прибавилась еще одна, посильнее. Мне показалось, что с меня заживо сдирают скальп, я задыхалась от безмолвных криков, а глаза застила пелена слез. Очень хотелось вцепиться в лицо мучителю, но со связанными руками такое проделать сложновато. Толпе вокруг представление, очевидно, нравилось — сквозь боль до меня доносились смешки и улюлюканье. Кажется, они даже давали страже советы, как нужно тащить меня, чтобы побольнее выходило.

Меня подтащили к месту казни, оголили шею и плечи и силком уложили на темно-коричневый от крови казненных старый пень.

— Каково твое последнее желание? — поинтересовался у меня подошедший палач. Будто сам не видит, что даже если бы я очень захотела, не смогла бы ничего сказать. Даже наклонился, якобы прислушиваясь к ответу. Я с трудом повернула голову, чтобы обжечь его последним злобным взглядом, но внезапно палач выдернул кляп из моего рта, я только зубами клацнуть успела.

— Давай, твори свое проклятье.

Из прорезей маски палача на меня смотрели знакомые серые глаза, сейчас темные и больные. Как будто визирь Саладин сам не понимал, что сейчас делает и зачем.

Я было хотела последовать доброму совету, пока не подскочила охрана, но в тот миг, когда злые слова уже готовы были сорваться с губ, внезапно поняла одну странную, нелепую вещь. Мне было жалко всех этих людей, даже султана Мехмеда. Людей, что находились в цепях традиций и собственной глупости, того даже не осознавая.

— Не могу, — прохрипела я.

— Знаю, — кивнул Саладин, затем… затем он сделал что-то совсем странное. Содрал с лица маску и грубо впился в мои губы поцелуем.

От удивления я свела глаза к переносице, дабы, так сказать, не проглядеть момент. Наконец медленно-медленно отстранился, чуть помедлил, мигнул и расплылся в знакомой, насмешливой, так раздражающей меня демонической усмешке. Темные волосы Саладина мгновенно посветлели и налились золотом, макушку украсили привычные мне изящные рожки. Народ, собравшийся на казнь, от такого зрелища с воплями разбежался кто куда.

— Пожалуй, мы немного задержались в этом мире!

За его спиной зарябила воронка перехода, я каркающе расхохоталась, высоко задрав голову к раскаленному до бела чужому небу. Кажется, проклятый демон наконец очнулся!

— Поехали! — подмигнул он мне и, перекинув меня через плечо, влетел в портал.

Последним, что я видела, было побелевшее лицо султана. Конечно же я не удержалась и показала ему язык.