Жена неверного адмирала, или Шаурма от попаданки

ГЛАВА 1

– Ну, вот ты и свободен от нее, милый.

Яркий свет ударил в глаза.

Беспощадный, ослепительный, как прожектор.

До боли хотелось зажмуриться, заслониться локтем, отвернуться.

Но я не могла.

Почему?

Почему я не могу пошевелиться?

Не то, что подвигать рукой или ногой, но даже закрыть глаза?

– Это не так, Амара, и ты это видишь, – послышался бархатный мужской голос. – Я не свободен до тех пор, пока моя жена жива.

– Ты только посмотри на нее, любимый. Она же просто овощ.

Световой поток передо мной сбавил свою нестерпимую резкость, как будто кто-то подкрутил диммер, отрегулировав яркость до приемлемого уровня.

Я находилась в большой, но пустой комнате, где стояла только лишь кровать да прикроватная тумба. На ней что-то стояло, но угол моего зрения не позволял разглядеть.

На этой кровати я и была.

Из квадратного окна на постель падали лучи солнца. Они слепили – под палящим солнцепеком было жарко. Комната находилась с солнечной стороны и здесь стояла духота.

Вот бы встать, или хотя бы отодвинуться, задернуть шторы…

А еще лучше, оказаться прямо под кондиционером!

Например, когда я занималась отделкой своего кафе, то не поскупилась и поставила там отличный, дорогой кондиционер, чтобы в знойные летние деньки люди шли ко мне, как в маленький островок рая.

Ну, до лета-то еще далеко, сейчас зим…

Стоп!

Почему тогда за окнами виднеются зеленые кроны деревьев и… Там что пальмы?

Серьезно, пальмы?

Красочная картина настолько не соответствовала виду на серый февральский дворик из окна моего дома, что я окончательно растерялась.

Хотела привстать на своем ложе, чтобы получше разглядеть пейзаж, но не смогла.

Я действительно не могла пошевелиться!

Как кукла, я сидела на постели, опершись о подушки, и невидящим взглядом смотрела перед собой.

Абсолютно безмолвное, инертное тело, не подающее никаких признаков жизни.

– Даже уже не овощ. Живой труп.

Эти слова принадлежали бледной брюнетке в темно-зеленом платье, которая стояла около двери. Ее наряд был старинным, или, как сейчас говорят, винтажным – длинное платье с пышными у плеч рукавами и кружевными вставками.

Женщина была привлекательна, но отстраненной, надменной красотой, в которой нет ни капли тепла. Словно скульптура, или портрет известного художника.

Ее хотелось выставить в музее.

И желательно под стекло, из-под которого она не сможет выбраться.

Слишком опасно поблескивали глаза брюнетки под тяжелыми веками – словно влажная пупырчатая кожа жабы.

Ее темные волосы были заплетены в две сложные косы, которые вились вокруг головы, словно змеи.

– Глупышка Виола… – продолжала женщина, свысока глядя на меня. – Жила без всякого смысла, как бабочка-однодневка, и встретила такой же конец. Такой же глупый, как и она сама.

Мужчина, ее собеседник, подошел к моей постели совсем близко.

Угол моего зрения был ограничен, поэтому только теперь я смогла его рассмотреть.

Боже, до чего он был хорош!

Высокий, прекрасно сложенный, с широкими плечами и узкими бедрами.

Безупречная выправка и прямая спина выдавали в нем военного.

Но не только это.

На мужчине был строгий темно-зеленый китель с эполетами и аксельбантом – наплечным серебряным нитяным шнуром с правой стороны мундира. Серебристая отделка по двубортному краю явно ручной работы.

Солнце мазнуло по серебряным пуговицам в два ряда, и на них сверкнула гравировка – похожий на змею дракон обвивал якорь.

Его начищенные армейские хромовые сапоги блестели, как зеркало.

У мужчины было волевое, жесткое лицо с массивной челюстью и чувственными губами, а еще стальные серые глаза.

Его можно было назвать идеальным, если б не шрам: изогнутая белая полоса на правой скуле. Шрам был очень старым, давно зарубцевавшимся и почти незаметным, наоборот, придавая ему особый шарм.

Темные волосы мужчины, зачесанные на правую сторону, едва заметно отливали при движении бордовым – на них словно блестели капли морской воды.

Вот как сейчас, когда красавец в мундире склонил голову набок, свысока разглядывая обездвиженную меня, бессмысленно смотрящую в стенку напротив.

– Полагаешь, моя жена никогда не выйдет из комы? Думаешь, это ее конец, Амара?

Женщина в зеленом подошла и обняла его сзади. Всем телом прижалась к его спине, обвивая руками сильный торс мужчины, и прошептала:

– Вчера приходил врачеватель. Он сказал – нет ни малейшей вероятности, что Виола придет в себя, Грэм. Дух твоей жены покинул тело, ее мозг умер…

ГЛАВА 2

А он…

Он вдруг отбросил мою руку с браслетом и отошел, словно брезговал.

– Нет.

– Но, Грэм, почему? – взвилась Амара. – Ей в этой жизни все равно больше ничего не светит. Она может так же лежать целыми месяцами, годами, десятилетиями, старея в этой постели. Годы будут идти мимо нас. Без рождения ребенка этот обет не расторгнуть. А в таком состоянии вряд ли она тебе его родит. Поверь мне, это будет милосердно.

– А кто сказал, что я хочу для этой болванки милосердия? – криво ухмыльнулся адмирал, и шрам на его скуле проступил ярче.

– Ты прав, она его не заслуживает. И сейчас мы не должны страдать от нее в нашей новой жизни, которую собираемся построить, мой любимый, мой самый нежный дракон…

Брюнетка посмотрела на его шрам, а затем ласково прикоснулась к нему, очерчивая его пальцами.

– Просто представь, что ты будешь свободен от обета... Ты, наконец, освободишься от этого пугала, всеобщего посмешища, на тупостью которой не потешался только ленивый! Ты же знаешь, как над ней шутили в высшем свете? Что у Виолы в голове? О, разве вы не знаете? У нее там ниточка, на которой держатся глаза. Пойми, Грэм, ее уже нет. Она овощ, табуретка, просто пустая оболочка без какого-либо содержимого. Даже тех опилок, что у нее были до того, что произошло!

Грэм мрачно ухмыльнулся уголком рта и небрежно проронил:

– Твоя жесткость и готовность пойти на все, чтобы быть со мной, пожалуй, меня даже восхищает.

– Ах, значит, хочешь сказать, что я – злобная мачеха, которая хочет убить свою бедную несчастную падчерицу? – по лицу болотной гадины покатились крупные слезы. – Но ведь я заботилась о ней, слова злого не сказала. Я же не виновата, что ее отец решил оставить все имущество в наследство мне. Я не виновата, что она такая тупая!

И Амара зарыдала. Громко, горько и явно напоказ.

– Успокойся, это ничего не изменит, – Грэм вытер слезы любовницы ладонью. – Да, моя жена – полная кретинка и переделка, и я ненавижу ее искренне и всей душой. Но я не пойду на преступление даже ради того, чтобы расторгнуть этот ненавистный брак. Пусть она влачит свое существование столько, сколько ей еще отмерял Ньёрд. Я не прерву ее жалкой жизни. У меня назначена встреча с нашим военюристом – он толковый парень. Я уверен, в условиях обета есть какие-то лазейки, ведь ее и мой отец заключали его в спешке, на корабле, когда разразилась буря. Виола в коме – значит, произвести на свет наследника не способна. Возможно, мне все-таки удастся с ней развестись. После этого мы отправим ее в хоспис и навсегда забудем о ней.

С этими словами Грэм вышел из комнаты, оставив мачеху наедине со мной.

От взгляда ее зеленых глаз мне стало страшно.

Прямо как тина болотная! Трясина – затянет в вонючую, мутную бездну и поминай, как звали.

Я была перед ней такая беззащитная, наглухо запертая внутри обездвиженного тела.

Амара подошла ближе и присела на мою постель.

Внутри у меня уже бежали от нее мурашки.

Взгляд маньячки или садистки.

– Рушишь мой план, дочурка… – протянула змея, и ласково провела по моим волосам. – Ты уже должна была сдохнуть и избавить мир и нас с Грэмом от своего бесполезного существования. Но вместо этого обременила своей тушкой, на которой живого места от косметии нет. Впрочем, на тебе теперь вообще живого места нет. Ты просто труп, который осталось только закопать.

Рука женщины скользнула от моих волос вниз, к деревянному браслету, который поддерживал в теле Виолы жизнь.

Мне так хотелось вскочить, закричать, оттолкнуть ее от себя.

Внутри я рвалась, металась, кричала, ревела!

Но снаружи это была все та же безжизненная кукла с остановившимся взглядом.

Амара подняла мою руку, висящую как плеть, и погладила браслет.

– Я сниму его всего лишь на минутку, ты не против, Ви? Ну, конечно же, ты не против. Ты просто кусок мяса, которому абсолютно все равно. Всего лишь минута – этого будет достаточно, чтобы жизнь покинула эту оболочку. Грэм не догадается, не беспокойся. Сегодня ночью в моих объятиях он встретит свою новую свободную жизнь, в которой уже не будет тебя. Даже, если и догадается, то будет только рад, что я сделала то, что должно. Он любит меня, я знаю, и сразу после твоей смерти сделает мне предложение. Твое тело даже не успеет остыть в гробу. Ну вот, смотри, как этот браслетик легко снимается…

Она взялась за деревяшки и потянула на себя.

Я внутренне сжалась от дикой паники, потому что поняла – это последние секунды.

Меня уже ничего не спасет!

Но в этот момент дверь распахнулась, и на пороге появился слуга – коренастый парень с волосами, стриженными в кружок.

– Ой, мадам Шатопер, вы тут? А меня господин адмирал отправил сменить госпоже Фрейзер постель… Ну, я потом зайду.

– Обязательно зайди, Мердок, но чуть позже.

Не знаю, увидел он или нет, как гадина снимает с меня браслет, но ретировался быстро.

Можно сказать растворился в воздухе.

– Ладно, жертва косметии, дыши пока. Но не обольщайся. Я так долго шла к тому, чтобы из любовницы стать женой адмирала и единственной женщиной в его жизни, что развею тебя по ветру, как пыль.

ГЛАВА 3

На самом деле у меня была настоящая мама, а не мачеха, другой муж и совсем другая, современная жизнь, где не носят такие наряды, как у Амары, или мундиры, как у Грэма. А слуги не ходят в кафтанах.

Потому что там вообще нет слуг.

Меня зовут Виолетта Крымова.

Три дня назад мне исполнилось тридцать три года.

А лучшим подарком на день рождения, который сделала сама себе, стало то, что я, наконец, исполнила свою давнюю мечту.

Я открыла свое свое-мини кафе!

Сколько себя помнила, я всегда работала в общепите – сначала официанткой, потом администратором в баре.

Я и с мужем познакомилась как раз на работе – он пришел в наш бар с компанией отмечать день рождения друга.

Я сразу заметила на себе восхищенный взгляд улыбчивого парня с голубыми глазами, но работа была превыше всего – я о нем позабыла. Лишь только обратила внимание, что друзья зовут его Андрей.

Каково же было мое удивление, когда на следующий день после работы ждал меня около бара на машине с букетом цветов.

Не могу сказать, что я была обделена вниманием парней – поклонники у меня имелись.

Но голубоглазый Андрей запал в сердце. Мы долго встречались, прежде чем пожениться – почти три года.

Я как-то не задумывалась о браке – хотелось сначала встать на ноги, приобрести свое жилье.

Предложение Андрея было, как гром среди ясного неба!

Но, не раздумывая, я ответила согласием.

К тому моменту этот человек стал мне настолько родным, что я уже не мыслила себя без него.

И завертелась-закрутилась моя семейная жизнь. Я сама не заметила, как прошло еще три года.

Вот тогда я и стала задумываться о собственном деле. О том, чтобы не работать на кого-то, а своем месте, которое я устрою по своему вкусу и буду там хозяйкой. Обеспечить независимость своей семье и нашим будущим с Андреем детям.

Я не могла пожаловаться на мужа – он трудился, не покладая рук. В салоне по продаже автомобилей, где он работал, его очень ценили.

Но я не хотела сидеть у него на шее.

Тогда, все обдумав и взвесив за-против, я и решила открыть свое маленькое кафе. А подруга Наталька, услышав про эту идею, загорелась и уговорила взять ее в дело. Мол, у нее есть опыт бариста – будет варить кофе, а еще может вести соцсети.

Подружка была взбалмошной и непостоянной, но я поддалась на ее уговоры и согласилась.

Львиную долю работы я сделала сама.

Часть денег скопила, часть взяла в кредит.

Нашла на известном сервисе объявлений объявление о продаже морского контейнера и купила его!

Было немного страшно, но я верила в свои силы, в свою путеводную звезду.

Затем началась сложная работа по отделке контейнера – превращению его в маленький уютный павильон в стиле лофт с небольшой барной стоечкой.

Оформление своего кафе в морском стиле я придумала сама. И название тоже.

«Кофе зовет» – по-моему, это было неплохо и очень даже по-морскому. Все-таки наложило свой отпечаток то, что кафе я сделала из морского контейнера.

В своем кафе я собиралась продавать не только кофе, но и перекусы – роллы из лаваша, тортильи и брускетты с разными начинками, которые я придумала сама. Их я планировала делать прямо там, для чего и закупила соответствующее оборудование.

В десертах я, правда, была не сильна, но нашла хорошего поставщика – девушку, которая делала торты на дому.

Работа кипела – я готовилась к открытию своего мини-кафе день и ночь. Особенно приятно было то, что Андрей всячески поддерживал меня морально и очень сокрушался, что никак не мог помочь с отделкой контейнера из-за занятости.

Мне пришлось нанять рабочих, которые утеплили стены и пол, постелили линолеум и сделали прочие работы по отделке.

Но я совсем не обижалась – ведь я действительно не могла отвлекать его от его любимого автосалона.

Не могу сказать, что Наталька как-то бешено разрекламировала открытие моей кафешки в соцсетях, но пару постов сделала…

Я собиралась с ней серьезно поговорить, чтоб ответственней относилась к своей работе, раз уж взялась.

И вот, прямо в канун моего дня рождения мы с Андреем стояли посреди преображенного под милое мини-кафе морского контейнера и радовались, как дети!

«Кофе зовет» было готово к открытию!

Я знала, что все это – моих рук дело и была в восторге.

Верила, что меня обязательно ждет успех, который искренне хотела разделись с любимым человеком – моим мужем.

– Ну ты даешь, Ви… – с восхищением протянул Андрей, разглядывая мое хозяйство. – Даже не верится, что этот павильончик сделан из контейнера, в котором по морям грузы перевозили. Сейчас я это запощу в соцсети, не терпится похвалиться своей деловой женой!

Здесь он был в первый раз – из-за занятости не мог приехать, пока шли работы.

ГЛАВА 4

В этом мерзком сообщении был дикпик, только женский.

Иными словами большая и откровенная фотка причинного места какой-то девицы.

Этот отвратительный и вульгарный нюдс бросился на меня, как крыса из коробки.

Фу ты, не думала, что мой муженек, оказывается, предпочитает… без депиляции...

Бр-р-р, гадость какая!

Как теперь это развидеть? Как?

О, там была большая и подробная переписка. Андрюша с не меньшим удовольствием, чем она, слал этой шлюхе свои дикпики. Почти каждый вечер они занимались виртуальным сексом, причем в таких мерзких фразочках и с такими присюсюкиваниями, что меня чуть не стошнило.

Так что про «пипу» и «торчунчик» еще было довольно невинно.

Порой в диалоге проскальзывала и я, которую иначе как «крыской облезлой» или «курятиной безмозглой» не называли.

Что характерно, ребята шифровались и на фотках своих лиц не показывали.

Несколько раз в неделю ребятки встречались в гостиничном номере, где предавались уже не виртуальной, а самой настоящей физической любви.

Мне было так гадко, что я аж дрожала от омерзения. Уже хотела закрыть эту переписку, и тут заметила кое-что…

Кое-что, что привело меня в полное неистовство.

На одной из голых фоток девки мелькнула татуировка – стрекоза на бедре.

Эта татушка была мне отлично знакома. Точно так же, как и ее хозяйка.

Не зря мы с Наталькой каждую пятницу ходили вместе в бассейн.

Она была его любовницей.

Это она спала с моим мужем.

Моя милая подруженька, которая так трогательно вызвалась быть бариста в моем кафе и помочь с соцсетями…

Я уже хотела отбросить телефон, как ядовитого паука, но передумала.

Быстро зашла в поисковик и нашла просто жуткую в своих подробностях фотку запущенного ЗППП какой-то женщины с низкой социальной ответственностью.

Врачи иногда выкладывают такие в своих блогах. От одного только вида ужас охватывал!

Я скачала его на телефон Андрея и отправила бывшей подруге прямо в их интимной переписке.

Фото я подписала: «Это будет у тебя. Не стоило спать с женатым».

А потом с чистой совестью подняла крышку стеклянного электрического чайника, бросила туда Андрюшин сотовый и нажала на кипячение.

Через пару минут дорогущий телефон муженька, что он взял в кредит, за который ему еще нужно было расплачиваться полгода, весело плавал в бурлящей воде.

Когда чайник выключался, я нажимала на кипячение вновь.

К приходу Андрея он проварился, как следует.

Муж зашел в кафе довольный, улыбающийся, с фиалками в руках.

И сразу полез ко мне с поцелуями.

А мне было так мерзко, чуть наизнанку не вывернуло.

– Поздравляю свою самую любимую, самую милую, самую деловую, самую-самую-самую жену с открытием... А чего такая недовольная? Что с настроением?

Я схватила этот букет и от всей души хлыстнула ему по лицу, аж щеку оцарапала. Потом ударила еще и еще, отчего фиолетовые лепестки разлетелись по всему павильону.

– Ты дурная? С ума сошла? А это...Эт-то что еще такое?

Тут он заметил свой расплавленный телефон, мирно бултыхающийся в чайнике. И его голос перешел на ультразвук.

Андрей просто озверел.

– Что ты сделала с моим сотовым, мраз-з-зь?

– То, что ты сделал с нашей семьей, когда изменял мне с этой подстилкой Наташей, – процедила я.

Первый шок прошел, и сейчас в моем голосе явственно проступили слезы горечи и боли предательства.

– Ну и что? – прошипел муж, и повизгивая от горячего пара, идущего из чайника, принялся доставать телефон, вернее, то что от него осталось. – Я же его на днях купил! Ты знаешь, сколько он стоит? Ты это понимаешь, тварь поганая?

Конечно же, я знала.

Я впервые видела Андрея таким.

Он матерился и обзывал меня самыми последними словами.

– Тварь поганая – это ты, Андрей.

– А ты – олениха! Была занята своим идиотским кафе, а мне, между прочим, регулярный кекс нужен! То ты материалы выбирала, то с поставщиками встречалась, то за оборудованием ездила. А потом, видите ли, мы устали, нам не до чего. Между прочим, мне Наташка так дает, как ты в жизни не давала!

– Вали отсюда со своим поганым телефоном. Завтра же я подаю на развод.

– Ну, уж нет, мразь. Он стоил почти двести кусков. И ты мне за него ответишь.

Чего я не ожидала – так того, что мой добрый и спокойный муж бросится на меня с кулаками.

Каким-то чудом мне удалось увернуться и выбежать на улицу, зовя на помощь.

Но, как назло, было уже около часа ночи, и обычно оживленная улица словно вымерла.

ГЛАВА 5

Я случайно нащупала пальцами сложный угловатый символ, состоящий из прямых палок.

Он был высечен прямо на кирпиче.

Едва я к нему прикоснулась, он загорелся фиолетовым цветом.

И тут я обратила внимание, что у меня в волосах застрял лепесток фиалки от раздербаненного букета. Слишком уж неистово я им махала.

Этот лепесток почему-то тоже вдруг вспыхнул.

Свет хлынул со всех сторон, ослепляющий и яркий, как прожектор.

А когда схлынул, то я и обнаружила себя, неподвижно сидящей на кровати и слушающей разговор Грэма и Амары.

Так и я перенеслась сюда – в другой мир, где я – парализованная жена адмирала Грэма Фрейзера.

А еще у меня есть мачеха, которая хочет от меня избавиться.

Так что с моим телом?

Телом Виолетты Крымовой?

Оно осталось при мне? Я в нем перенеслась?

В нем же, да?

Вот, пока вспоминала, то смогла немного успокоиться. Сейчас еще немного успокоюсь, пойму насчет тела и придумаю, как выйти из комы.

Не собираюсь же, я и вправду, всю жизнь так лежать!

– Иу, моя хорошая, ты не поняла… Тело у тебя теперь мое.

Прямо передо мной возникло голубоватое свечение в форме облачка. Оно парило, колыхалось и, судя по всему…

Могло меня слышать. То есть, со мной разговаривать?!

– Ты – настоящий дух жены Грэма Фрейзера и падчерицы этой… Амары? Тот, который и должен был находиться в этом парализованном теле?

Облачко вспыхнуло бирюзовыми искрами – «Да!».

До этого я была свято уверена, что пребываю в собственном теле Виолетты, и как-то не задумывалась, что, например, руки у меня теперь совершенно другие.

Похоже, я вся другая!

– Как я попала в твое тело? Это другой мир, да?

– Из-за имени. Тебя притянуло в мое тело из-за того, что нас обеих зовут Виола.

– Вообще-то меня зовут Виолетта!

– А разве это не то же самое? – надолго озадачился дух настоящей хозяйки тела. – Иу, махарошая, знаешь, когда я обучалась в школе рун, то никак не могла их запомнить. Ни одной руны, представляешь? И вот преподаватель, этот противный профессор Истервуд, оставил меня после занятий, чтобы я переписывала двадцать страниц из Рунария. Я писала и писала, но все равно никак не могла запомнить глупые руны. Когда он отлучился, я, наконец, смогла отдохнуть и пройти по его кабинету. На столе лежала какая-то некрасивая тетрадь. Очень старая, как будто ее на помойке подобрали. И вот, представь себе, махарошая, там тоже были руны, но не такие как мы изучали. Они были ПРОСТЫ-Ы-Е! Самую первую оттуда я запомнила. Только там название было не написано. Ты не знаешь, что это?

И дух начертил светом знакомый мне символ.

– Эта руна возникла на кирпичной стене, а потом я перенеслась из того тупика прямиком сюда!

– Иу! Мы обе ее знаем! – бурно обрадовался дух. – Впервые у меня получилась руна с первого раза. А учитель Истервуд говорил, я безнадежна. Правда, как я перед ним похвастаюсь, если его нет в Стране Духов? Как думаешь, если я к нему явлюсь? Хотя, вообще-то он меня не увидит… Может, ты ему передашь?

Дух Виолы болтал о чем-то еще, а я размышляла.

Болтливый оказался дух, очень.

Кажется, дело не в именах, а в этой таинственной руне. Быть может, она сможет помочь мне вернуться обратно, в свой мир и свое тело Виолетты Крымовой?

– Об этом даже не мечтай, махарошая, – капризно перебило облачко. – Ты не вернешься в свой мир, пока не выполнишь мою волю!

– Какую волю?

– Желаю, чтобы я родила от Грэма ребеночка! – с энтузиазмом заявило облачко. – Вернее, получается, уже ты, Виолетка.

От такого я просто опешила. Не была б в коме – у меня челюсть отвалилась.

– Чего?!

– Он, конечно, достаточно жесток, но это из-за того, что у него много обязанностей по службе. Просто у него такой характер – все равно Грэмушка меня любит. Эта война с русалкадами, хотя я их называю русалгады. Сама понимаешь, скользкие твари коварны и угрожают захватить наше царство. Но я просто уверена – после того, как я сделаю еще одну косметию, Грэм просто с ума сойдет от восхищения и падет к моим ногам. Иу, к нашим ногам! Нет, я, конечно, и так красива – ты должна благодарить Ньёрда, что попала в мое великолепное тело. Но после этой косметии я буду просто ослепительна. У меня как раз назначен ритуал в клинике «Очарование обворожительного облика» по увеличению ягодиц – ты не должна его пропустить. Иу, а после этого Грэм поймет, что я самая красивая и еще больше полюбит меня, когда я забеременею и рожу. Вернее, уже ты забеременеешь и родишь. И у нас, вернее, у вас с ним все будет за-ме-ча-тель-но, иу! Я буду наблюдать за вами из Страны Духов и радоваться!

Дух бывшей хозяйки тела принялся радостно носиться по комнате и сиять разными цветами.

Из речи Виолы я поняла – она не знала, что Грэм изменяет ей с Амарой.

Ребенка от этого морального урода хотела, дурочка…

ГЛАВА 6

– Иу, я шла по коридору и увидела Амарочку с Грэмом. Он приводил ее в чувство – ей плохо стало. Приступ удушья, да. Со мной такое один раз бывало. Представляешь, я…

– Как приводил-то? – перебила я.

– Искусственное дыхание делал. Он такой добрый, такой заботливый. Сначала разрешил Амарочке жить с нами, несмотря на то, что она вдова моего любимого папули, и взял на себя ответственность за нее.

Я подняла руку и изо всех сил хлопнула себя по мысленному лбу.

– То есть он ее целовал?

– Не целовал, а делал искусственное дыхание! – уверенно пояснил дух Виолы. – Так был занят, так был занят тем, что расслаблял ей корсет. Даже меня не заметил, вот как о ней беспокоился. Зато Амарочка заметила. Бедняжке стало лучше только через какое-то время. А потом мы с ней стали разговаривать прямо рядом с балконом – я посочувствовала, что ей было так плохо. Она сердечно обняла меня и дала очень хороший совет про новую косметию - нужно еще уменьшить мой нос, а то он са-а-амую капелюшку большеват... И вот, пока говорила про носик, Амарочка оступилась и случайно меня толкнула. Я кувыркнулась за перила и упала в клумбу с фиалками. Иу, головой прямо на плитки, вот и погрузилась в это противное состояние комы. Иу-иу, смешное слово – ком. Правда, смешное, ведь?

Дух Виолы завибрировал, что, очевидно, изображало у него смех.

Вот тебе раз!

Я как чувствовала, что мачеха Виолы виновата в ее нынешнем беспомощном состоянии. Увидев, что девушка застукала ее со своим мужем, она хладнокровно выкинула падчерицу с балкона.

У-у-у, какая же змеюка!

А бедная Виола даже не поняла, что случилось!

– Слушай меня внимательно. Грэм не делал Амарочке искусственное дыхание. Он ее целовал! Он тебе с ней изменяет! – горячо подумала я. – Я понимаю, если любишь человека, то очень сложно избавиться от розовых очков и увидеть его в настоящем свете, но ты должна. Мне самой очень больно – ведь перед попаданием в этот мир я узнала, что мой муж тоже мне изменяет. Нельзя прощать измену! Не хочу я, чтобы у нас с ним все было замечательно! Никаких детей с этим кобелем мерзким! Это глупый наказ!

Облачко задрожало, превращаясь из дымного в водянистое.

Я даже почувствовала мелкие капельки влаги на своем лице и щеках.

Будто сама заплакала.

– Не верю тебе! Неправда! Я очень красивая, Амара сама говорила – благодаря рунам красоты я стала, как сама царица. Грэм любит меня и очень доволен мной в постели, а ты все врешь, врешь, попаданка!

– Слетай и сама посмотри. Я слышала их разговор, когда недавно они сюда приходили.

– Не могу я посмотреть, иу! Духи видят реальный мир размыто. Все размыто, кроме тебя. Вижу твоими глазами.

– Хорошо! Если не веришь мне – я тебе это докажу. Я их застукаю. И ты убедишься, что никакой любви твой адмирал-дракон не заслуживает!

– Договорились, Виолетка.

– И не называй меня, пожалуйста, Виолеткой! Это жутко бесит, как... Жилетка!

– А меня бесит твоя наглая ложь!

Дух Виолы зло завибрировал.

Я почувствовала эти волны недоверия и обиды.

– Ты сама убедишься, что это не ложь. Только мне нужно выйти из этой проклятой комы! Раз у вас тут колдовство и руны эти магические, по-любому, есть какой-то способ.

– Иу, есть! Я как раз явилась тебе его показать. Когда я поведала ребятам в Стране Духов, что со мной произошло, то они долго надо мной смеялись. А дух одного профессора по рунам сказал, что та руна, которую я запомнила из той драной тетради, была древней руной призыва испуганной души из чужеродного мира, представляешь! Он показал, какую надо на самом деле надо было чертить от комы. Иу, сейчас вспомню. Ты же знаешь, как у меня плохо с запоминанием этих глупых рун…

Облачко рассеялось, и попыталось собраться в символ, но тщетно.

– Только не говори, что ты забыла такую важную информацию!

– Пагади, махарошая, мне надо собраться… Как же там было? Кажется, вот так…

Прямо передо мной возник светящийся символ, очень похожий на тот, который перенес меня в тело Виолы.

Я его запомнила, но вот загвоздка, как мне начертить эту руну, если я не могу даже моргнуть?

– А вот и неправда. Ты можешь шевелить мизинцем левой ноги. Я же пошевелила. Попробуй, махорошая, это совсем несложно. Представь, что разминаешь пальчики. Иу, мне пора – мне сказали, за долгое нахождение в мире живых нас штрафуют, а то и вовсе могут развоплотить. Иу, до чего же я красивая! Просто картинка! Любовалась бы и любовалась. Представляю, какие у вас с Грэмом будут чудесные детки!

– Я докажу, что мог и изменяет. Не собираюсь иметь ничего общего с этим предателем. Не говоря уже о детях!

– Врешь – Грэм не мог изменить такой красавице, как я-а-а-а-а-а! Не верю-ю-ю-ю-ю!

Последнее слово дух провыл, растягивая бесконечно, потому что его как будто засосало в огромную воронку, которая открылась сверху.

Ну, ничего, я докажу ей, что она глубоко заблуждается!

Грэм Фрэйзер, так же, как и мой козел Андрюша, заслуживает только одного – чтобы ему акула его причиндалы откусила!

ГЛАВА 7

– Ну что, всемилостивая госпожа Виола, развлечемся немного? – хихикнул слуга. – Раньше вы на нас и не смотрели, а теперь вот лежите – ну чисто кукла обездвиженная. Делай с вами, что хошь! Что хошь делай, да? Ну, вы не переживайте, я только чуток... Даром, что вы тупы, как пробка, больно буфера у вас справные. Когда еще доведется господскую грудь потрогать?

Поняв, зачем явился Мердок, я внутри Виолы сжалась от ужаса и омерзения.

И принялась бешено шевелить мизинцем под одеялом.

Вернее, попыталась – но на самом деле он, точно так же, как и остальные мои конечности был неподвижен.

Слуга постоял еще немного, подошел ко мне и уселся на кровать.

– Вы на меня внимания не обращайте, леди Виола, я вот тут, тихонечко потрогаю и все… – гаденько прошептал мужик.

Его мерзкое лицо маячило прямо передо мной.

Этот урод дернул завязку на моей ночной сорочке и потянул свои корявые лапищи с цыпками.

Кома?!

Да к чертям собачьим эту кому!

Не позволю себя касаться этому куску дерьма!

Я даже если б мертвая была – воскресла в виде зомби, чтоб разорвать извращенца на части, а тут какая-то кома и какой-то мизинчик, которым надо шевельнуть!

Живой импульс силы, ярости и ненависти пошел в мои неподвижные ноги, накрытые одеялом, мгновенно.

Я ощутила в них покалывание, сильное, как будто кололи сотнями иголок и…

Шевельнула мизинцем! По-настоящему шевельнула!

Теперь нужно изобразить руну, которую показал дух.

Если думаете, что так легко начертать мизинцем ноги хотя бы даже букву, не говоря уже о руне, то попробуйте!

Задачка не из легких.

Но мотивация у меня была мощнейшая!

Злобная ненависть к мерзкому извращенцу, который собирался удовлетворить через меня свою похоть.

Я аккуратно и старательно дернула пальчиком, повторяя очертания спасительного символа.

В следующее мгновение эта руна вспыхнула оранжевым сиянием над покрывалом, прямо над моими ногами.

Мердок, которого кроме его похоти ничего не интересовало, этого даже не заметил!

И тут я почувствовала, что…

Свободна! Я почувствовала свое тело – такое ощутимое, послушное!

Какое же это было счастье!

Я могла шевелиться, двигать руками и ногами, моргать, поворачивать голову и говорить!

– Убери от меня свои грязные лапы, сволочь! – закричала.

Ну и голосок у меня теперь был!

Тоненький, манерный какой-то.

Таким голосом обычно озвучивают самых противных и недалеких девчонок, главных антагонисток в американских фильмах про школу.

Но с этим будем разбираться позже – сейчас надо надавать по щам одному извращенцу!

Ошалелый Мердок вздрогнул, поднял голову и…

Схватив с тумбочки большую тяжелую вазу в форме дракона я с размаху ударила его основанием прямо в мерзкую харю!

Не то, чтобы это далось мне легко – непривыкшее к движению тело было неподатливым, как ватное.

Но ярость придала сил!

– Госпожа Виола? – ошалело пискнул слуга, упав на колени рядом с кроватью и опершись руками о пол.

– Она самая, говнюк.

Перехватив вазу поудобнее, я двинула ему тяжелым стеклянным днищем прямо в пасть.

Кровищи было!

– Вы за что меня избиваете? Что я такого сделал? – запричитал этот урод, выплюнув парочку зубов. – Я всего-то хотел одеяльце вам поправить, а вы… Ой больно, ой… Не бейте меня, госпожа Виола, умоляю! За что, ой-ой-ой, за что?

– Знаешь ты за что, погань мерзкая! – припечатала я и опустила вазу прямо на его пальцы, сжимающие край ковра, отчего Мердок завопил пуще прежнего. – Сто плетей тебе, а потом в рабство продам к пиратам на галеры, понял, урод?

Я не знала, было ли у них тут рабство, галеры и пираты, но угрозу про сто плетей собиралась выполнить на все сто процентов!

Слуга промычал что-то невразумительное и, рыдая, повалился на ковер, поглаживая отбитую руку, а я поднялась и, брезгливо обойдя его, вышла из комнаты.

Мне не хотелось больше тут находиться ни единой секунды.

В коридоре было сумрачно и прохладно.

Мои босые ноги ступали по ковру с узором, здорово напоминающим персидский.

Было очень странно.

Я ожидала слабости, ожидала, что отвыкшие от движения мышцы будут функционировать с большим трудом. Все-таки месяц пролежала без движения.

Но с каждым шагом тело, наоборот, становилось все более пластичным, и все лучше меня слушалось. Я очень быстро в него вживалась.

Единственное, что напрягало – оно было не мое.

Какое-то другое.

ГЛАВА 8

Откровенно говоря, предчувствие было не очень.

Меня смущали руки моего нового тела. Вернее, не сами руки, а ногти.

Длиннющие такие ногти – сантиметра три-четыре, не меньше.

Пока лежала в коме и лупила Мердока вазой, то, разумеется, было не до ногтей, но вот сейчас я обратила внимание, и стало не по себе.

У Виолы был самый настоящий маникюр – возможно, тут это как-то по-другому называется, и делается с помощью магии, но факт оставался фактом.

На ногтях сиял белый лак, на котором были очень тщательно и детально налеплены розовые розочки.

Такое себе покрытие с эффектом 3Д…

Может, оно, конечно, и ничего, хоть аляписто на мой взгляд. Но устрашающая длинна этих ногтищ пугала.

Увлекшись разглядыванием своих новых ногтей, я не заметила, как в конце коридора показалось зеркало, в котором замаячила какая-то фигура.

Непонятная такая фигура.

Странная какая-то по пропорциям.

Чувствуя, как ком подкатывает к горлу, я подобралсь к зеркалу вплотную.

– Мама, роди меня обратно…

Затем я выругалась и покрепче. Просто не могла сдержать эмоций.

Ой, боже мой!

У девушки в зеркале были длинные худые ноги, ненатурально тонкая талия и огромный бюст. Причем смотрелось это, как на старинных фотографиях из моего мира, на которых были изображены женщины, которые всю жизнь, не снимая, носили корсет.

Форма песочных часов В ПРЯМОМ СМЫСЛЕ ЭТОГО СЛОВА.

Может, это бы не смотрелось так ужасно, если б не лицо Виолы.

Маленький подбородок, узкий маленький носик, и огромные глаза, которые казались вылупленными, как у рыбы. Так же у Виолы явно были удалены комки Биша, из-за которых скулы слишком резко, слишком выразительно выделялись на лице.

Тонкие черные брови словно кто-то нарисовал маркером.

И ресницы, огромные ресницы, похожие на толстых волосатых гусениц!

Вообще, что-то с глазами Виолы было не так. Я сначала не могла понять, а потом уткнулась в зеркало носом, и как поняла!

Не знаю, каким образом это было сделано, но радужка глаз переливалась розовым цветом, а зрачки были не круглые, как у обычного нормального человека, а в форме сердечек. Жирные стрелки только подчеркивали это великолепие!

Разумеется, вся эта красота не могла обойтись без огроменных вывернутых губищ, которые взбесили меня особенно сильно.

Довершали же картину блондинистые волосы с зеленоватым отливом, свисающие до самой попы. Длинными-то они, конечно, были. И блондинистыми были... И сверху вроде достаточно густыми, но вот внизу их ниспало до смешного мало.

Выглядели они – ну чисто как нарощенные. С огромным отвращением я поняла, что, похоже, так оно и есть. Волосы словно жили своей жизнью – чуть шевелятся, колышутся и как будто собираются основать свою цивилизацию. И на ощупь были неприятными – сухими, ломкими.

Из зеркальных глубин на меня смотрела девушка, про которую бы в нашем мире назвали бы жертвой пластической хирургии.

Назвали бы силиконовой куклой и, может быть, даже фриком…

Боже мой, и угораздило же меня, которая всегда была за натуральную красоту, в жизни ресниц не нарастила и всегда делала только нюдовый маникюр, попасть в эту абсолютно неестественную «красотку»!

Если люди, пытаясь справиться с трудностями, проходят пять стадий принятия, то я прочно застряла на второй – гнев!

Жутко разозлила эта неестественная внешность, и я никак не могла перейти хотя бы к стадии торга.

У Виолы действительно было не все в порядке с головой, раз она считала вот эту карикатуру на девушку красивой!

Нет, я не верю, что она такой родилась!

Как хотите, не верю!

Скорее всего, это магические штучки-дрючки, может, наложение какой-то иллюзии?

Как там Грэм упомянул?

Руны красоты? Косметии?

Я думаю… Нет, я надеюсь, что в этом мире проще, чем у нас с пластической хирургией.

И всю эту неестественную муть вроде ресниц-гусениц, перекаченных губ и чужих волос с Виолы… Точнее, уж теперь с меня, можно снять.

Может, даже комки Биша обратно можно вставить.

И я буду не я, если не узнаю, как вернуть себе нормальный, естественный человеческий облик молодой девушки!

– Привет, я Виола, – сказала я своему отражению в зеркале и закашлялась, ощутив боль в горле.

В следующее мгновение прямо на моей шее загорелась руна, помигала красным, как телефон, у которого кончается зарядка, и исчезла.

Я попыталась сказать еще пару фраз, чтоб привыкнуть к своему новому манерному голоску, но поняла, что не могу это сделать.

Из горла вырывалось лишь сипение испорченного радиоприемника.

Кажется, потеря голоса тоже как-то связана с рунами.

ГЛАВА 9

Там в розовых зарослях олеандра притаилась красивая резная беседка. Легкие белые шелковистые занавески, прикрепленные к рейкам, трепетали на ветру.

Я хотела пройти мимо, но вдруг увидела за этими тканями картину, не предназначенную для чужих глаз.

В беседке были Грэм и Амара.

Адмирал сидел в кресле, откинув голову назад. Белый китель был расстегнут, открывая могучую мускулистую грудь мужчины и его великолепный торс с рельефными кубиками пресса.

Правая его рука спокойно лежала на подлокотнике, а левой рукой…

Левой рукой Грэм гладил и перебирал темные волосы женщины, которая стояла перед ним на коленях.

Амара уже успела избавиться от своего зеленого платья и облачиться в странный наряд.

Ее обнаженное тело было перетянуто черными ремнями, а руки скованы за спиной.

Что совсем не смущало брюнетку. Она находилась ко мне спиной, но по движениям ее головы над пахом мужчины сомнений в том, что она делает, не оставалось никаких.

Ну что, дух настоящей Виолы, надеюсь, ты это видишь?!

Надеюсь, теперь не нужно доказывать, что муж изменяет тебе с твоей же мачехой?

Да еще и в качестве вишенки на торте, если говорить цитатой из одной известной книги моего мира, «его вкусы весьма специфичны».

Так что я даже порадовалась, что вот так их застукала – теперь, надеюсь, Виола образумится и забудет свою бредовую фантазию о ребенке от Грэма.

Я тихонько отступила назад, намереваясь скрыться в неизвестном направлении, но тут меня взяло зло.

Эти сволочи порадовались, что избавились от докучливой обузы и получали удовольствие, в то время, как несчастная Виола сидела, уставившись невидящим взглядом в стенку.

Амара ее толкнула – то есть собиралась убить, а Грэм…

Виола верила, что он ее любит, а ему на нее было совершенно наплевать.

Если бы захотел, нашел для жены нормального врачевателя – вон, существует же руна, которая выводит из комы.

Ему было удобно, что Виола попала в такое состояние, к тому же я слышала, с каким пренебрежением и ненавистью он говорил о ней там, в комнате.

Я примерила эту ситуацию на себя и жутко взбесилась.

Какие же эти мужики сволочи!

Я ведь тоже совсем не ожидала предательства от своего любимого Андрюшеньки. Мало, что предательства – рукоприкладства.

Муж не успел меня ударить, потому что я сбежала.

Но он собирался. И ничто бы его не остановило.

Я ясно это видела.

За какой-то паршивый телефон…

Как они там меня с Наташенькой в своей переписке называли?

Курицей безмозглой?

Я не позволю, чтобы об меня вытирали ноги.

И, чтобы об Виолу… Тоже не позволю!

Что я, должна сейчас уйти тихо, как мышка? А Грэм с Амаркой пусть наслаждаются?

Да черта с два!

Поступательные движения головы мачехи стали интенсивнее. Она ускорила темп.

Ну, сейчас я им устрою!

Грэм накрутил на пальцы ее темные локоны – финал был близок.

И тут посреди всей этой идиллии, муж хрипло выдохнул сквозь зубы:

– Виола.

Амара мгновенно прекратила и уставилась на него.

– В смысле? Ты с ума сошел, Грэм… В такой момент ты что, думаешь… о ней?

Да, гадина скользкая!

Воистину, это было так.

Потому что я возникла на пороге беседки прямо напротив Грэма.

Мачеха не видела – знай себе старалась, трудяжка.

Мы с ним встретились взглядами.

Его серые глаза стали похожи на расплавленный свинец.

А я повыше подняла зажатый в руке шланг.

И резким движением сорвала вентиль.

ГЛАВА 10

Огромный мощный напор воды хлынул прямо в спину ничего не подозревающей Амаре, которая собиралась доставить моему мужу высшее наслаждение.

Его любовницу снесло в угол беседки, как под струями Ниагарского водопада.

Вообще-то я хотела направить шланг на Грэма, но сладить с ним было не так просто, поэтому я поливала мачеху.

Ха! В этом тоже было особенное удовольствие.

Она распласталась на камнях беседки, пытаясь загородиться, ослепленная и оглушенная сильнейшей струей воды из шланга, которая превратила ее из соблазнительной красотки в захлебывающуюся перепуганную курицу.

Веселье длилось недолго – секунд тридцать, пока Грэм чертил руну, которая мгновенно перекрыла поток воды.

По его велению, шланг, как послушная змея, обвился вокруг моих рук и ног. Лишенная движения, я запаниковала, но удовлетворение от сделанного было выше.

Пусть я сейчас снова была совершенно беспомощна, но обломать им весь кайф, определенно, того стоило!

Амара, вся мокрая и задыхающаяся, силилась подняться, но ноги ее разъезжались.

Кстати, кандалы с ее рук исчезли, как по мановению волшебной палочки – значит, явно бутафорские были.

Грэм помог ей подняться, и даже накинул на мокрую гадину халат.

– Говорила я тебе – нужно снять с тупицы руну жизни! А теперь ты только посмотри – она очнулась! Не могу поверить! Просто не могу! Дрянь! Я тебе сердце вырву!

– Ты слишком несдержанна, Амара, – бросил адмирал, пристально разглядывая связанную шлангом меня. – Возьми себя в руки.

– Я? Я должна взять себя в руки… после такого? – завопила мачеха, тряся волосами, которые превратились в мокрые патлы. – Очнись, Грэм, твоя жена вышла из комы и увидела нас! Ты хоть понимаешь, какими сложностями это грозит?

– Успокойся, – осадил свою любовницу мой муж. – И просто посмотри на нее. Пусть Виола встала с постели, но она – все тот же ничего не соображающий овощ с опилками вместо мозга. Она даже говорить не может.

– Ничего не соображающий? О-о, она очень хорошо понимала, что делает!

– Ты слишком хорошего мнения о ее умственных способностях.

Грэм сделал несколько шагов ко мне, отчего мне захотелось отодвинуться, или стать меньше ростом.

Он подавлял одним только своим взглядом.

Неужели ударит?!

Но он взял меня за подбородок, резко задрав мою голову вверх.

Стальные серые глаза впились, кажется, мне в самую душу.

Я ответила на это полным ненависти взглядом. Если бы я только могла говорить, то адмирал был бы послан туда, откуда не возвращаются.

Но сейчас я могла только мычать, а мычать перед этими сволочами я не собиралась!

– Что за пугало? – с отвращением сказал муж, небрежно дернув мою голову из стороны в сторону, как будто кобылу на продажу осматривал. – Это глаза не нормального человека, а какой-то игрушки. Розовая радужка, зрачки – сердечки. Это уродство сейчас модно?

– Разумеется, нет, никто в здравом уме и не подумал бы наложить себе на глаза руны, – пожала плечами мачеха. – Но Виолочка посчитала это красивым, а то, что она считает красивым, непременно должно быть у нее.

Амара уже пришла в себя и даже снова облачилась в свое зеленое платье, как будто змея влезла в чешую.

– Такой тупой замерший взгляд, как будто она до сих пор находится в коме, – продолжал муж. – Я сильно сомневаюсь в разумности этого существа. Вот что, ее должны осмотреть врачеватели, и оценить ее состояние. Немедленно пригласи нашего семейного доктора Мида.

– А ты, любимый?

Но адмирал не ответил – взял меня за шкирку, больно стиснув ткань сорочки у горла и поволок обратно в ненавистную комнату, из которой я вырвалась.

Поначалу я упиралась и брыкалась, но потом поняла, что делаю себе только хуже.

Справиться с таким сильным жестким мужчиной – нечего было и надеяться. А так он только еще больше уверится в мысли, что я буйная и особо опасная.

Мердок, понятное дело, из этой комнаты уже убрался, а вот тяжелая ваза валялась разбитая. Толстые осколки стекла смотрелись на полу, как осколки льда.

Муж небрежно швырнул меня на кровать, и в этот момент мои запястья стянули веревки.

Значит, так сильно любишь связывать женщин, коз-з-зел?

– Сиди тихо и жди врачевателя, – велел Грэм. – Посмеешь еще что-то выкинуть – пеняй на себя.

Господи, как же мне хотелось сказать в прямо в его красивое властное лицо, что я его не боюсь!

Пусть со своей шлюхой не смеет меня запугивать!

Но говорить я не могла, поэтому презрительно отвернулась.

Когда муж ушел, задергала связанными руками – но тщетно.

Это знакомое ощущение скованности бесило.

Ну, хоть и связанная, по крайней мере, я шевелиться могла. Главное, чтобы сюда не явился кто-то вроде Мердока.

При воспоминании об этом уроде меня до сих пор начинает трясти.

ГЛАВА 11

– Как вы себя чувствуете? – тараторила девушка. – Госпожа Виола, а я ведь верила, что вы вернетесь. Приходила и тайком убиралась в вашей комнате. Как же я плакала, когда мадам Амара велела выкинуть ваши вещи и сделать из нее свою гардеробную. Слава Ньорду, вы пришли в себя до того, как они оттуда все вынесли! Мадам сообщила – вы не можете говорить и ничего не соображаете. Но я в это не верю. Я подумала, руна мелодики отняла у вас голос – она ослабла, пока вы находились в коме, вот вы его и потеряли. Хоть мадам Амара строго-настрого запретила мне к вам приближаться, я принесла рунное зелье из ваших запасов!

Девушка вытащила из передника пузырек с золотистым содержимым и протянула мне.

Эта служанка, кажется, на моей стороне.

Но что, если это провокация от Амары?

Вдруг я выпью и упаду замертво?

Мачеха совсем недавно хотела от меня избавиться, а теперь после освежающего душа и подавно.

– Госпожа, Виола, вы что, меня не узнаете? Это же я, Присси! Пейте скорее, и способность говорить к вам вернётся! А, поняла, боитесь, что я принесла вам яд? Не доверяете? И правильно, после всего, что сделала мадам... Смотрите, я сама сейчас отопью немного. Вот, видите? Со мной все в порядке, а, значит, и вы можете его принять!

Я заколебалась.

Но эта девушка почему-то вызывала доверие – поэтому я отпила немого золотистого зелья.

Оно потекло по моему горлу приятной жидкостью с привкусом имбиря и меда. В тот же момент руна на моем горле вспыхнула и я…

– Ура, я могу говорить!

Правда, все тем же противным писклявым голоском, но могу! Я горячо поблагодарила служанку, отчего она зарделась, как маков цвет.

– Присси, я еще не совсем пришла в себя, поэтому многого не помню. Ты должна будешь мне все рассказать. Например, что это за руны красоты такие, что наложены на мое тело?

– О! Неужели вы этого не помните, бедная госпожа Виола? Не помните, как почти каждый день ездили в клинику «Очарование обворожительного облика»?

– Что со мной делают в этой клинике? Вот это все, весь мой облик – это там сделали? И ресницы? И волосы? И глаза? И талию?

– И даже голос, – подсказала Присси. – Вы как-то сказали, что он у вас некрасивый, совсем не мелодичный, а вы просто рождены для того, чтобы петь. Вот вам там и наложили на него руну. Вы после этого очень радовались и устроили прием… на котором поразили всех своим вокалом.

На последних словах девушка потупилась.

Я за голову схватилась – нынешний тембр Виолы был просто ужасен, прям как железом по стеклу.

Даже подумать страшно, что там было за выступление!

– Как снимаются эти руны красоты?

– Без понятия, госпожа. Но, неужели вы хотите их стереть? Вы как-то сказали, что без них вы – не человек. А прямо перед несчастным случаем вы запланировали в клинике косметию по увеличению этих самых...

– Ягодиц, – закончила я.

Смущенно зардевшись, служанка кивнула.

Точно, клиника!

Вот моя цель!

Если они там накладывают эти так называемые руны красоты, то и по-любому стирают их тоже.

И тогда я снова стану нормальным человеком. Виола же была нормальной до обращения в клинику?

– Присси, а ты можешь описать, какой я была до рун?

– Что вы, госпожа Виола! Вы запретили даже говорить об этом, а все свои портреты из того периода сожгли и велели никогда не вспоминать об этой уродине, которой вы были. Простите, вы сами так себя называли.

Все понятно. Виола помешалась на этих улучшениях внешности, и здравый смысл покинул ее.

Потому она не знала меры, и превратилась в буквально нашпигованного рунами трансформера!

Ну, вот, вроде, что-то типа плана и наметилось.

«Очарование обворожительного облика» – туда мне надо.

Избавлюсь от своего «обворожительного облика», разведусь с Грэмом, и заживо радостно, счастливо и независимо.

Ох, ну как же меня эти белесые патлы по краям лица бесят – так мерзко шевелятся около лица, да еще и прихлюпывают.

Присси сказала, что мои накладные волосы сделаны из эхиуридов, то есть из…

– Морских червей? Ножницы, тащи мне скорее ножницы! Отстригу их нафиг!

– Не получится, – служанка с сожалением покачала головой. – Волосы мигом отрастут вновь. Нужно стереть руну, которая их держит.

Я задала девушке еще пару вопросов, а потом отправила ее поскорее возвращаться на работу, чтоб старшая над горничными ее не хватилась.

Оказывается, в этом особняке Присси была единственной служанкой, верной Виоле, а не Амаре.

Пару лет назад отец Виолы, капитан Шатопер, спас из русалочьего плена старого адмирала Фрейзера и его слугу. Русалки собирались жестоко пытать их, а потом показательно казнить перед всем своим народом.

Как я поняла из рассказа Присси, русалки здесь были не красивыми поэтическими созданиями, как из известного мультфильма моего мира, а жестокими кровожадными чудовищами.

ГЛАВА 12

Врачеватель – благообразный мужчина лет сорока в пенсне, явился на следующее утро.

Правда, методы у него были какими-то странными, но тут все колдовали при помощи рун, поэтому я не удивлялась.

Он окружил меня целым коконом из светящихся рун, которые начертал в воздухе, после чего беззвучно шевелил губами и что-то записывал в свою записную книжку.

Я пыталась заговорить с ним:

– А вы не подскажите, вот эти руны красоты, что наложены на мое тело? Их можно как-то стереть?

Но семейный врач отмахнулся, как от назойливой мухи.

Его интересовала лишь оценка моего здоровья, а результаты косметий.

Как бы он не узнал чего лишнего – например, что в теле Виолы теперь обитает дух Виолетты, да еще и попаданки из другого мира.

Что-то подсказывает – за такое тут по головке не погладят.

Зато после его визита в моей обители показалась не кто иная, как Амара в сопровождении полноватой женщины в чепце – своей камеристки Ноэмии.

– Его Светлость адмирал ознакомился с отчетом врачевателя и требует тебя к себе, – сообщила мачеха.

– Прекрасно. Значит, пришло время узнать ему, что я не сама упала с балкона.

Она пихнула меня в грудь, злобно сверкнув зеленющими глазами:

– Только попробуй сказать ему об этом, тупица!

– Тупица – это ты, если думаешь, что тебе сойдет с рук покушение на жену адмирала.

– Грэм был бы только рад, если б ты сдохла, – прошипела змеюка. – А вздумаешь болтать лишнее своим языком, я велю Мердоку поразвлечься с твоей ненаглядной Присси. Я знаю, что эта девчонка прокралась к тебе и принесла зелье для поддержания голосовой руны. Бедняжка пострадает за свою верность. Зато поймет, что верность нужно хранить правильным людям.

Вот черт!

Теперь понятно!

Амара прекрасно знает об извращенских наклонностях слуги и использует их в своих целях.

Не желая ввязываться с ней в спор, я промолчала, а про себя подумала, что она заплатит. Не говоря уже о ее ручном уродце Мердоке!

Служанки, которых привела мачеха, быстро одели меня и причесали.

Лично я бы в жизни не надела это кричащее розовое платье, все сплошь в узорах и цветах с розовой перьевой опушкой по рукавам и у ворота.

Но, очевидно, Виола такое носила.

Чего уж там говорить, слишком яркий наряд подходил под ее неестественный образ.

После чего под конвоем из тех же служанок я была отправлена в главный особняк, где и находился кабинет Грэма.

Это была роскошная белокаменная вилла с колоннами. Я крутила головой, дивясь непривычным интерьерам. После обстановки современной квартиры к такому богатому убранству привыкаешь не сразу.

Особенно меня поразила большая раздвоенная лестница, как из дворца.

Приглядевшись, обратила внимание, что везде тут были драконы, или драконьи узоры. Например, перила лестницы ощерились острыми выступами, а ковер под ногами своей текстурой здорово напоминал чешую.

Личный кабинет Грэма Фрейзера здорово напоминал каюту своими панелями из темного и явно дорогого дерева, которым были обшиты стены.

Из огромного круглого окна открывался потрясающий вид на море, которое выглядело, как гигантское лазоревое полотно, покрытое блестками.

Муж стоял около этого окна, сложив руки за спиной, четкий и прямой, как струна.

Когда он повернулся ко мне, свет упал таким образом, что шрам на скуле проступил четче.

Ох!

Какая харизма, какой суровый взгляд и военная выправка!

Все вместе – с ума сойти...

Не будь этого шрама, Грэма можно было бы назвать блестящим красавцем без единого изъяна.

Но, как ни парадоксально, именно этот шрам придавал его красоте сокрушительную силу.

– Доктор Мид сказал, что ты совершенно здорова и даже способна зачать ребенка. Хотя после перенесенного состояния возможны некоторые странности в поведении. То есть, если раньше ты была просто дурой, то сейчас стала клинической идиоткой. Я даже не вполне уверен, понимаешь ли ты меня сейчас? Можно ли вообще с тобой разговаривать нормально, неприглядное, бесхребетное, скудоумное существо?

Грэм обошел меня по кругу, разглядывая со всех сторон.

Как будто перед ним была не девушка, его жена, а экспонат из кунсткамеры.

У меня мурашки пробежали от этого взгляда.

– Что молчишь? Ведь голос к тебе вернулся. Представляю, какая кипучая работа сейчас идет вот здесь, – муж провел пальцем по моему лбу. – Пытаешься сообразить, о чем я говорю, и мучительно подбираешь правильные слова для ответа? Не старайся, скудоумная – голова взорвется от перенапряжения.

Стальной взгляд серых глаз Грэма обжег чистой ненавистью.

– Какая же ты искусственная, идиотка. Превратила себя в такое пугало. Даже не знаю, как у меня встанет на переделку. Впрочем, мозгов на это тебе хватило, – в руках мужа появился пузырек с ярко-алым содержимым. – Будешь болтать, что понятия не имеешь, откуда оно у тебя и что это такое? После того, как ты впала в кому, служанка нашла его в твоей комнате. Ты тайно принимала противозачаточное зелье, не так ли? А я-то думал, почему ты, наконец, не можешь забеременеть и родить мне этого чертового ребенка. Так вот почему фертильные снадобья, прописанные доктором Мидом, не помогали.

ГЛАВА 13

Грэм вытащил пробку и плеснул красную жидкость прямо мне в лицо.

Я утерлась рукавом, не сводя с него ненавидящего взгляда. Зелье оказалось противным и липким, с острым горьким запахом полыни.

– Больше никаких противозачаточных, скудоумная. Даже лучше, что ты пришла в себя. Теперь ты понесешь от меня и родишь, – адмирал жестко усмехнулся уголком чувственного рта. – И будь уверена, лишь только этот ребенок увидит свет, ты окажешься на пороге этого дома без титула и средств к существованию. Беря обет с моего отца, твой ушлый папаша полагал, что позаботился о благосостоянии дочурки. Но он был таким же идиотом, как и ты. Думал, что ты вотрешься в семью, и я не оставлю ребенка без матери. Но, по-моему, лучше никакой матери, чем такая, как ты.

Слушая его, я буквально дрожала от ярости, и, не выдержав, закричала:

– Клянусь, я никогда не подпущу тебя к себе. Не говоря уже о ребенке от такого урода, как ты, Фрейзер!

– Да неужели? Раньше ты меня уродом не считала, и радостно раздвигала передо мной ноги, визжа от восторга.

– Падение с балкона способствует просветлению разума.

Грэм расхохотался – обидно и зло, прямо мне в лицо.

– Виола, какой светлый разум, о чем ты? Тебя даже из школы рун вышвырнули. Ты не смогла запомнить ни одной руны.

А вот это зря. Одну руну, судьбоносную, Виола запомнить все-таки смогла. Из-за нее, собственно, я сейчас и здесь, в ее теле.

– Давай просто разведемся, и можешь развлекаться с моей мачехой, сколько влезет!

– Не считаю это изменой, – небрежно бросил Грэм. – Она – женщина, а ты – никчемная пародия на человека. Я никогда не скрывал своего отношения к тебе, не клялся в любви. Это ты стелилась передо мной, готовая пойти на все, лишь бы сохранить этот обетный брак. И то, что ты сейчас говоришь про развод – пустая и глупая уловка, чтобы меня удержать. Вполне в твоем стиле.

– А ты – пародия на настоящего мужчину! – опешила я от его наглости. – Ты мне омерзителен! Развод и как можно скорее!

– Полагаешь, я поверю, что ты хочешь развода? – выгнул тяжелую бровь муж и схватил меня за запястье. – До смерти влюбленная в меня курица с сердечками в глазах вдруг поумнела? Не смеши. Я знаю, чего ты хочешь на самом деле. Поэтому и принимала противозачаточное зелье. Какой бы идиоткой ты не была, условия обета ты помнишь отлично. Развод возможен лишь только после рождения ребенка. И ты мне его родишь, после чего я вышвырну тебя за порог этого дома, как использованную вещь.

Я молчала в смятении.

Господи, вот это условие обета!

Даже не подозревала, что такое может быть.

Если я хочу стать свободной, то должна родить ему ребенка, отказаться от малыша, быть изгнанной и всеми презираемой?

Черта с два ему!

Не собираюсь я с этим мириться.

– Думаешь, я хочу от тебя ребенка, тупица? – Грэм резким рывком приблизил меня к себе, так, что мы оказались глаза в глаза. – Я уверен, что он будет таким же идиотом, как его мамаша. Я никогда не сделаю его своим наследником. Он – лишь средство развестись с тобой, жениться на нормальной, завести с ней нормальных детей и наследника-дракона.

Ужас!

Какая незавидная судьба была у этого ребенка, если бы я его родила! Оторванный от матери и презираемый собственным отцом – бедный малыш.

Я не рожу ему!

Костьми лягу, но не обреку невинное дитя на страдание и жизнь в нелюбви.

– Детей у тебя не будет, – прошипела я. – От такой сволочи, как ты, могут родиться только ядовитые змееныши, а не драконы!

В его стальных глазах вспыхнула такая жуткая ярость, что мне показалось – он спалит меня на месте этим бешеным взглядом.

Настоящий яростный дракон – дикий и неконтролируемый.

Хотя, последнее я зря – под контроль Грэм себя взял очень быстро.

– Мид предупреждал о странностях в поведении. И теперь я их вижу. Пожалуй, до падения ты была даже более сносной, чем сейчас.

– Думал, я проглочу твою наглую измену?

– По правде, я ничего не думал. И мне абсолютно наплевать, как ты относишься к нам с Амарой. Я сделаю все, чтобы выполнить условие обета. И начнем прямо сейчас. Губы у тебя, конечно, непомерно большие, но за счет такой величины им можно найти применение. Если ты не можешь возбудить меня своим видом, то сделаешь по-другому.

– Что?

– На колени, – велел мужчина, расстегивая ремень форменных брюк.

ГЛАВА 14

Ах ты ж посмотри, какой тут у нас любитель оральных ласк нашелся!

– Пошел ты!

– Только не ври, что не соскучилась, – ухмыльнулся он. – Ты должна быть чертовски благодарна за то, о чем другие женщины могут только мечтать. Давай, Виола, поработай ртом. Ты же сама говорила, что сделала его исключительно для моего удовольствия. Ты зависишь от секса со мной. Ты на нем сидишь.

Он смотрел на меня, абсолютно уверенный в своей неотразимости.

Что после его измены, всех этих мерзких слов, того, что он озвучил свои отвратительные намерения выгнать меня из дома, я опущусь до того, о чем он говорит?

– Больной ублюдок!

На лице мужчины вызверилась злая усмешка и он швырнул меня на диван.

Большой мягкий диван из темно-зеленой кожи.

Ой, мамочка!

Грэм встал надо мной, не торопясь, расстегивая серебряные пуговицы мундира.

Ослепительный, но такой жестокий и хладнокровный.

– Что, силой возьмешь? – прошипела я.

– Ты сама дашь. Еще и, как всегда, благодарна будешь, переделка. Неужели ты думала, что я буду с тобой церемониться?

Коленом Грэм раздвинул мои плотно сомкнутые колени, и навис сверху.

И тут мне прямо в меня полетел его ослепительно-белоснежный платок.

– Прикрой лицо. Не могу смотреть на эту маску.

Я швырнула платок на пол и раздавила туфлей, превратив его в грязную тряпку.

– Пока что ты моя жена и принадлежишь мне со всеми потрохами. Заканчивай спектакль и делай то, что должна, тупица! Я знаю, что ты ломаешься просто для вида, но мне это уже порядком осточертело.

Дракон озверел, до боли выкручивая мне запястье, но с нечеловеческой силой я вывернулась, как кошка, и пустила в ход ногти, целясь ему в глаза.

В этот момент я искренне возблагодарила Виолу за ее нелепый, непомерно длинный маникюр, который стал против него прекрасным оружием.

Еще и форма ногтей была такая удачная, миндалевидная! Квадрат не дал бы такого эффекта!

Один ноготь с противным треском разломился пополам, но с огромным удовлетворением я увидела, как его левую скулу прочертили три ярко-алые полосы!

Его серо-стальные глаза стали совсем светлыми от злобы.

Муж очень грязно выругался, и в этот момент особняк потряс до основания могучий, грозный рев, идущий, кажется из самых недр скалы, на которой стояло поместье.

Грэм отшвырнул меня и вскочил, на ходу застегивая китель.

– Дейган почувствовал это. Давно такого не бывало. Ты разозлила даже моего дракона. Пеняй теперь на себя, скудоумная. Это все равно произойдет. Ты забеременеешь и родишь. А потом твоя жизнь превратится в одно непрекращающееся страдание. Будь уверена, я тебе его обеспечу!

Он отшвырнул ногой свой испачканный платок и вышел вон.

А я, вся дрожа, как тростинка на ветру, тихонько сползла по гладкой коже дивана вниз.

Я впервые столкнулась с таким обращением. И с таким человеком.

Хотя, какой этот мужчина человек?

Он – дракон!

Потрясающе красивый, но при этом кровожадный, как бешеный зверь.

Ни цивилизованности, ни норм морали, лишь только собственное эго и жестокость, варварская жестокость.

Это другой мир.

Совершенно не похожий на наш, средневековый мир, в котором действуют свои законы.

Чего ты хотела, Виолетта?

А чего бы я действительно хотела?

Чтобы Грэм страдал.

Чтобы корчился от боли за тот страх и унижение, которые заставил меня сейчас испытать!

Я поднялась на негнущихся ногах и судорожно сглотнула

Держись, Ви!

Будешь слабой – мигом сожрут.

А я выживу, сохраню свою честь и достоинство, стану в этом мире очень-очень счастливой и однажды…

Однажды я буду сидеть на берегу реки и смотреть, как мимо проплывают трупы Грэма Фрейзера и Амары Шатопер.

Да, будет так!

Я посмотрела на свою руку с отломанным ногтем. Она уже не дрожала.

Всегда гордилась своей способностью быстро концентрироваться и все силы направлять на решение проблемы.

Почти успокоившись, я выпрямилась и вышла из его кабинета.

– Мы проводим тебя на твое место, Виола.

Эти слова принадлежали двум служанкам, которые привели меня сюда и ждали за дверью.

Очень похожие, в одинаковых белых повязках на волосах, они толкали друг друга в бок и похихикивали.

– Что, Ви, непросто тебе пришлось? – одна из девушек дернула меня за платье. – Ну, расскажи, как прошло? Мы умираем от нетерпения. Дейган жутко взъярился, аж сам господин Фрейзер его успокаивать пошел. Значит, ты сильно разозлила господина Фрейзера. Что ты сделала, как все было, ну, расскажи?

ГЛАВА 15

– Во-первых, если еще хоть раз кто-то из вас обратится ко мне на «ты» и по имени. Только «вы» и госпожа Фрейзер, – холодно отчеканила я. – Во-вторых, при обращении ко мне встать по стойке смирно, взгляд в пол. Говорить вежливо и почтительно, позволите себе хоть малейший смешок – сильно об этом пожалеете. А в-третьих, если кто-то из вас или других слуг посмеет обсуждать то, что происходит между мной и господином Фрейзером, хотя бы заикнется об этом и позволит распускать слухи, высеку без суда и следствия!

На протяжении всей моей речи Эсса и Грэсса смотрели друг на друга, явно с трудом сдерживаясь от хохота.

Едва я договорила последнее слово, как служанки, не сговариваясь, прыснули.

– Ага, госпожа, Ви!

– Как повелите, госпожа Ви!

И, даже особо не понижая голоса, Грэсса сказала Эссе «Совсем наша дурошлепка из ума выжила! Ну, ничего, через две минуты забудет, что сказала».

Моя реакция была незамедлительной.

Я схватила сучку за волосы, и пригнула к полу, отчего она вылупила глаза и взвизгнула.

– «Наша дурошлепка» – это не то обращение, о котором я только что говорила. Что в моих словах непонятно?

– Ай-ай-ай, пусти волосы! Больно! – завопила служанка.

– Больно? Да что ты говоришь? А так?

И я дернула ее за шевелюру особенно сильно, отчего наглючка залилась слезами.

– Еще раз, как ко мне следует обращаться?

– Го-го-го… госпожа Фрейзер. Моя прическа! Отпустите!

– Уже лучше. А теперь попроси как следует.

– Отпустите, по-пожалуйста, мои волосы, госпожа Фрейзер… – проблеяла Грэсса.

Что я с удовольствием и сделала.

Служанка отскочила от меня, будто ошпаренная. Ее покрасневшее лицо было мокрым, а до этого аккуратно закрученные волосы съехали набок. Эсса обняла подругу и принялась утешать.

При этом обе смотрели на меня, как на ктулху, вылезшего из морских глубин.

– Куда вы меня ведете?

– В гостевой дом, госпожа. На ваше место, в ваш покой, – ответила Эсса, не поднимая глаз. – Вы, наверное, забыли…

Служанка кинула на меня быстрый взгляд и заткнулась. Похоже, тоже испугалась, что я оттаскаю ее за волосы.

– Нет. Сейчас вы сопроводите меня в МОЮ собственную комнату, которая находится в главном особняке.

– Но она…

– Что она?

– Мадам Шатопер распорядилась, что там теперь будет ее праздничная гардеробная. Ее наряды уже перенесли туда. А ваши вещи почти все унесли. Я думаю, там вам теперь будет не вполне удобно. Наверное, лучше в гостевой дом…

– Что ты думаешь, мне неинтересно. Сопроводите меня в МОИ покои. Без обсуждений, – велела я.

Служанки переглянулись, на этот раз довольно испуганно и выполнили приказание.

Едва я оказалась в настоящей спальне Виолы, то просто дар речи потеряла.

Мама моя!

Девки явно лукавили, когда сказали, что большинство ее вещей унесли.

Комната была как бы поделена на две части.

С одной стороны то, что осталось от прежней хозяйки спальни, а с другой – то, что принесли для превращения ее в гардероб Амары.

Та часть, которая принадлежала Виоле, больше всего напоминала спальню куклы Барби, по которой прошелся Мамай.

Все там было отделано в ядовито-розовом цвете с добавлением блестящих элементов. Стены, кровать, остатки мебели и даже туалетный столик. Даже мягкое изголовье, перетянутое ворсистым бархатом с каретной стяжкой из больших сверкающих страз. Единственным элементом белого цвета была овечья шкура на месте прикроватного коврика.

Я подошла поближе и заметила какую-то картину, небрежно прислоненную к стене. Перевернув ее, увидела Виолу во всей ее красе, то есть после всех этих магических косметий.

Причем, она явно велела художнику на портрете еще больше увеличить губы, глаза, ресницы и свой бюст, а кожу замылить.

Таким образом, казалось, что это изображение девушки, очень сильно переборщившей с фильтрами.

Но то было не все – сбоку от ее лица розовой губной помадой кто-то грубо накарябал большой и весьма натуралистично изображенный детородный орган.

М-да уж, ну и распоясались слуги в этом особняке!

Впрочем, ничего удивительного.

С легкой подачи Амары, которую сам Грэм назвал хозяйкой поместья, Виолу совсем не считали за человека.

Меня удивляет одно, неужели она действительно этого не понимала?

ГЛАВА 16

Зато на второй половине комнаты уже успели перекрасить стены в белый и установить вешалки с туалетами Амары.

Пока что только в количестве двух.

Это были очень сложные и роскошно пошитые платья, с множеством украшений и богатой отделкой.

Мачеха явно любила зеленый – одно платье было из ярко-зеленой тафты, пышная юбка которого была увита целыми фалдами ткани. Второй туалет тоже был зеленым, искусно расшитым черными узорами – явно вручную.

– Позовите мне Присси, – велела служанкам.

Они переглянулись и в один голос ответили:

– Но Присси больше здесь не работает. Уволилась.

– Да? Очень интересно… – зловеще протянула я. – Чаю принесите. Живо!

После чего захлопнула двери перед самым носом явно намеревающихся остаться в покоях девушек.

И вышла на маленький круглый балкончик и перегнулась через кованые перила.

Внизу шелестел фонтанчик с затянутой ряской зеленой водой, цвела ярким цветом клумба с фиалками, и простирались плиты дорожки, по которым только что проехала груженая овощами повозка, запряженная серой в яблоках лошадью.

Там были какие-то незнакомые овощи, но некоторые я узнала – а именно крупные золотисто-алые томаты и продолговатые зеленые огурцы.

Я еще не успела нормально ознакомиться с кухней этого мира. В гостиный дом мне приносили только какой-то невкусный бульон.

Но родным помидоркам и огуречкам порадовалась.

Нет никаких сомнений – именно с этого балкона Амара и столкнула бедную Виолу. Вот о те плитки она ударилась головой.

Лошадка прошла, звонко цокая копытами и оставив после себя на дороге парочку крупных следов своей жизнедеятельности.

Вот и прекрасно, вот и вовремя.

Я небрежно сорвала наряды Амары и вышвырнула их с балкона. Следом полетели вешалки и парочка чехлов.

Зеленое платье угодило в фонтан и наполовину утонуло в ряске, а то с черными узорами спланировало на дорожку, любезно прикрыв собой кизяки.

Я отряхнула ладошки и вернулась с чувством выполненного долга, не забыв закрыть за собой дверь на балкон.

Вот теперь комната стала намного симпатичней.

– Махорошая, ну здравствуй, здравствуй! – тут же набросилось на меня знакомое облачко. – Ну что, теперь убедилась, в какую красавицу ты попала и как сильно Грэм меня любит?

Дух Виолы!

Очень даже кстати – нужно как следует ее расспросить о кое-каких интересующих меня моментах.

– Хочешь сказать, ты не видела, как я их застукала в беседке?!

– Иу, я только видела, как Грэм соскучился по моим ласкам!

– Он не соскучился! Он – грубый, отвратительный и наглый мерзавец, который меня чуть не изнасиловал!

– Тебе показалось, просто у него такой характер, – покраснело облачко.

У меня аж глаза на лоб полезли.

Но когда я задала еще парочку наводящих вопросов, оказалось, что Грэм всегда так обращался с собственной женой. Никогда не был ласков, не говоря уже о постели, в которой вел себя абсолютно эгоистично, позволяя ей себя любить.

А эта святая простота принимала все за чистую монету – наоборот, изо всех сил и с огромнейшим энтузиазмом старалась доставить ему удовольствие.

Но самый шок у меня случился, когда я спросила дух Виолы о противозачаточном зелье, которое служанка якобы нашла в этой комнате, и которое Грэм плеснул мне в лицо.

Облачко тут же уверенно выдало:

– Махорошая, я, наоборот, люблю перчатки. Можешь посмотреть в шкафу – у меня их целая коллекция. Носи с удовольствием. Ничего против перчаток я не имею.

Я, раскинув руки, в изнеможении бухнулась на ее розовую кровать.

Она РЕАЛЬНО не поняла, о чем я ее спрашиваю!

Она тупо не знала такого слова – «противозачаточный»!

Какое там зелье?

Амара подбросила, однозначно!

– Грэм, о мой дракон… – мечтательно протянул дух Виолы, и свился в большое розовое сердечко. – Я полюбила его с самого детства, когда впервые увидела. Могла ли я подумать, что он женится на мне и сделает самой счастливой из смертных?

– Я не понимаю, КАК, как можно не видеть, что он исполнял обет своего отца? – злилась я. – Грэм же называл тебя слабоумной, тупицей? А эти Эсса и Грэсса вели себя с тобой, госпожой поместья, как со своей подружкой!

– Ах, махорошая, Грэм это просто так шутит. Конечно, он без ума от меня! – на все был готов ответ у духа. – А Эсса и Грэсса, правда, миленькие? Кстати, как ты запомнила их имена с первого раза? О, поняла, они спели тебе песенку…

И дух стал фальшиво напевать про камень и орех.

Да, Виола, действительно, не семи пядей во лбу. Что, когда была в этом теле, что сейчас, в образе духа.

Но это никоим образом не оправдывает Грэма, который вел себя с ней так жестко, а она даже этого не понимала!

ГЛАВА 17

Больше всего меня интересовали книги по местному мироустройству, законам, экономике и политике. Если не собираюсь плыть по течению и хочу взять судьбу в свои руки, должна понимать, что это за место, и что мне здесь позволено, а что нет.

Неплохо было бы вообще для начала хоть название этой страны узнать.

К сожалению, книги и Виола были двумя взаимоисключающими понятиями.

Единственное, что мне удалось отыскать, это тонюсенькая книжечка для детей «Руны для малышей», которая была заложена на первой странице какой-то сложенной вчетверо листовкой.

«ОСТОРОЖНО, МОРЕЛЮДЫ!» – гласила надпись под красочным изображением двух жутких русалок женского и мужского пола.

На героев милого мультика «Русалочка» они не тянули вот прям вообще!

С бледной склизкой кожей, большими хвостами вместо ног, покрытыми зазубренными чешуйками, все какие-то мосластые, эти русалки представляли устрашающее зрелище. Из спин у них торчали красные, словно окровавленные гребни.

Острые вытянутые лица с огромными ртами, полными мелких зубов и ощеренными жабрами на скулах лишь отдаленно напоминали человеческие.

Берегитесь морелюдов! Помните, эти опасные существа коварны, кровожадны и не знают жалости!

Купайтесь только в специально отведенных и одобренных Морским управлением местах. При малейшем подозрении на появление морелюда немедленно покиньте воду и сообщите в береговую охрану!

В самом низу шел мелкий текст: «Одобрено и распространено Морским управлением царства Селендория»

Итак, значит, Селендория.

И просто так на пляжик тут не пойдешь – злобные русалки утащат и сожрут почище акул.

Ладно, выводы сделаны.

Что касается малышовой книжечки, где про руны было написано понятным и простым языком – то это как раз, что нужно для попаданки, еще не врубившейся, как работает местная магия.

Книжку я отложила и продолжила прочесывать розовые шкафчики и комодики.

Там было много украшений и всяких мелочей, порой странных.

Какие-то яркие открыточки, морские камушки, цветочки, ракушки… Нашелся даже засохший кусок коралла, который ну очень неприятно пах.

Виола просто обожала собирать разнообразный хлам, который казался ей красивым, привлекательным и блестящим, явно тяготея к кислотно-розовому цвету.

Преимущественно в такой цветовой гамме был и ее гардероб, в который я тоже сунула свой нос.

Перья, стразы, цветы, бантики, рюши…

Я надену все лучшее сразу, ох ты ж!

Ой-ой-ой, да куда ж такие вырезы-то, едва прикрывающие соски?

Она явно гордилась своей сделанной грудью, вот и старалась выставить ее на всеобщее обозрение.

Особенно в ее вещах меня поразило платье, полностью состоящее из пышных бутонов искусственных роз. К нему прилагалась такая же шапочка.

Еще одно было полностью расшито крупными стразами и сияло, как новогодняя ёлка.

Дикие леопардовые принты, платье-матрас, платье – морская королева с огромной ракушкой у ворота…

Да уж, наряды мачехи, которые я спустила с балкона, уж точно поэлегантней будут.

М-м, ну зато хоть стало понятно, что у них тут водятся леопарды и морские звезды.

Правда, к чему мне эта информация?

Ну, хотя бы к тому, Селендория во многом совпадает с моим миром. И это хорошо!

Почитаю-ка я лучше про руны – и то больше пользы будет. Виола никак не могла их освоить, но уж я-то, наверное, смогу.

Если овладею местной магией, это значительно облегчит жизнь.

Самой первой руной, представленной в книжечке, была «Сиал» – руна пресной воды, состоящая из комбинации движений указательного и большого пальцев.

Я попробовала повторить, но внезапно с улицы раздался истошный визг, полный дикой, непередаваемой боли.

Не выпуская из рук книжечку, я подошла к окну и увидела услаждающую для глаз картину.

ГЛАВА 18

На дорожке стояла Амара в сопровождении нескольких своих служанок, и в ужасе смотрела на свои платья – одно полоскалось в болотной водичке фонтана, второе уже почти намертво прилипло к лошадиным лепешкам, тоже, кстати, весьма зеленоватым.

Ну, и что ей не нравится?

Она же как раз любит зеленый цвет.

Но что-то тут, видимо, мачехе все-таки не понравилось.

Визжа, как сумасшедшая, она пригнулась и скрючила пальцы, переходя на ультразвук, отчего ее служанки и камеристка испуганно зажали ладонями уши.

Видимо, платья действительно были ценными и, может, даже ее любимыми.

Пережив первый шок и ужас от страшной потери, мачеха подняла голову, увидела меня в окне и мы с ней встретились взглядами.

Непередаваемое ощущение.

Медуза Горгона нервно плачет в сторонке.

Если Амара думала, что сейчас я от страха хлопнусь в обморок, то она очень сильно ошиблась.

Сохраняя олимпийское спокойствие, я перевела взгляд на книгу и закрыла окно.

Но, разумеется, я не ждала, что на этом успокоится она.

Скрестив по-турецки ноги, я медитировала на кровати с чашечкой чая, погруженная в заклинания рун, когда ко мне ворвалась она!

Да не одна, а с целой делегацией.

Помимо ее верной прихлебательницы – Ноэмии, в спальню водворились слуги, которые кинули испорченные туалеты мачехи прямо к моим ногам, забрызгав грязью (и прочими отходами лошадиной жизнедеятельности) овечью шкуру.

–Ты-ы-ы-ы! – на высокой ноте протянула Амара. – Ты хотя бы знаешь, сколько они стоили? Авторские платья работы самого Стефана Савиньи, к которому на очередь за полгода записываться надо-о-о-о!

– Если эти платья были такими ценными, то не стоило оставлять их в моей комнате, – пожала плечами я, невозмутимо сделав глоток из чашечки.

– Это не твоя комната! Это – моя гардеробная! Ты не должна была сюда вернуться! – взъярилась мачеха.

– Полагаю, что моя, – я напоказ отпила из чашечки. – Ты вообще понимаешь, что у хозяйки поместья сейчас чаепитие, а ты ее отвлекаешь? В курсе, что Грэм тебя по головке за такое не погладит?

Господи-боже мой, это просто надо было видеть, как исказилось красивое лицо мачехи!

Все сокровища мира за такое отдать не грех!

– Что ты такое болтаешь, тупица? Совсем с ума спятила? Твой муж от меня без ума!

Прелестно, мы сейчас такую дезинформацию кинем, пусть плачет, гадина!

– О, милая, как же ты наивна... Он же просто делает вид… – я ухмыльнулась. – Будем откровенны, ты уже не в том возрасте, когда так просто сможешь подарить Грэму наследника. То ли дело я – он вне себя от желания, так хочет от меня ребенка. Ты, конечно, попыталась вызвать в нем ко мне злость, когда подсунула ему противозачаточное зелье, которое якобы нашли у меня у комнате, но это ничего не поменяло. Грэм хочет от меня ребенка.

И так белая, Амара от злости сделалась еще бледнее, прям до зеленоты.

– Он хочет от тебя ребенка, потому что хочет как можно скорее от тебя избавиться! Грэм желает исполнить условие обета и прогнать тебя, а твоего ребенка буду воспитывать я! Я! Поняла меня, идиотка несчастная?

Это была чистая правда.

Ну, сейчас я внесу смятение в стан врага!

И я отставила в сторону книжку, и свысока ухмыльнулась:

– Разумеется, он говорит так тебе, а ты и развесила уши. На самом деле нафиг ты ему не нужна – сама вешаешься ему на шею и исполняешь все его прихоти. Ты ему уже приелась до зубовного скрежета…

Ладно, ладно, признаю, лоханулась. Словечко "нафиг" было явно не из их мира, я б вот насторожилась, но...

Мачеха даже не обратила на это внимания!

– Да ты посмотри на себя, переделка! – побелев, заорала Амара. – Грэм всегда был за естественность, такую, как у меня!

– Зато ты не можешь своими губами то, что могу я… – и я сложила свои накачанные губы бантиком.

Это ее доконало.

– Ты…. Ты!

– Убери свои смердящие тряпки и выметайся отсюда! – отчеканила я.

– Ты должна их отстирать в руки… – заикнулась мачеха, видимо повторяя загодя приготовленный текст.

– Сама отстираешь.

– Да как ты смеешь!

– Я – хозяйка этого дома! Я – госпожа Фрейзер. А ты – всего лишь приживалка, которая живет тут из милости, – я поднялась, холодно глядя в ее зеленые глаза и буром пошла на обомлевшую мачеху, выталкивая ее за дверь. – А сейчас выметайся, и не смей меня беспокоить по пустякам. Пошла вон из моей комнаты! И мусор свой прибери.

Ногами я легко пнула испачканные платья вслед за ней, в коридор.

И пусть я отчаянно блефовала – ведь сам Грэм, хозяин дома, в грош меня не ставил.

Но это испуганное затравленное выражение ее глаз стоило этого блефа.

– Прислать ко мне Присси! – напоследок велела.

ГЛАВА 19

Грэм

– Твоя жена вышла из комы? Дружище, да ты серьезно? Поверить не могу – разыгрываешь меня, не иначе!

Мой хороший друг и сослуживец, капитан Фридрих Баббинг от удивления залпом осушил свой бокал-тюльпан, и даже не поморщился.

– Не веришь – можешь полюбоваться, – я повернулся боком, чтобы друг мог полюбоваться тремя царапинами на моей щеке, похожими на след от когтей разъяренной кошки.

Врачеватель хорошенько их залечил, к исходу дня они должны были исчезнуть, но сам факт!

Она не хотела близости! Она меня оцарапала!

Эта дура, всегда послушно раздвигающая передо мной ноги и преданно смотрящая мне в рот, вдруг почему-то отвергла меня с невиданной доселе яростью.

Словно это было не игрой, а всерьез…

Мы с Фридрихом сидели на третьем этаже открытой веранды самой лучшей портовой таверны, откуда открывался вид на весь порт. В основном заведения в порту не особо притязательные, но эта таверна была почти на уровне ресторана – здесь собирался высший офицерский состав морского управления.

Я молчал, любуясь силуэтами кораблей, пришвартованных в порту. Мой фрегат «Отважный», выделялся среди них своими четкими линиями, своей красотой и белоснежными парусами, которые заходящее солнце окрашивало в нежно-розовый.

Самый маневренный, самый быстроходный, несмотря на свою величину – во всей Селендории было не сыскать второго такого корабля.

– С ума сойти, ты же у нас любишь покорных девчуль, а твоя жена расцарапала тебе физиономию, как дикая кошка! – хохотнул Баббинг. – И что же ты теперь собираешься делать?

– Усмирять, – жестко ответил я и осушил свой бокал. – Иначе мне от нее не избавиться.

Сразу же заныл застарелый шрам, полученный в детстве, когда мне было девять. Очень хотелось прикоснуться к нему, потереть пальцами, но я не стал.

Этот шрам, нанесенный очень сильной магией, нельзя было залечить, убрать при помощи врачевателей, как те царапины, оставленные Виолой.

Но даже, если бы я мог, то не стал этого делать.

Я должен был помнить, что тогда, много лет назад, я был виноват сам.

Во всем виноват сам.

Но это не отменяет того, что Виола Шатопер, дочь этого ушлого капитанишки Шатопера – мерзкая, тупая и расчетливая тварь.

Когда я узнал, что за спасение моего отца из плена, Шатопер потребовал, чтоб я женился на этой переделанной, да еще и поставил условие в виде ребенка, то был готов убить всех троих – и отца, и Шатопера и его дочурку Виолу.

Чего я хотел меньше всего на свете – так это возвращения своего отца, адмирала Фрейзера.

По правде сказать, я уже с радостью пил за упокой его души и то, чтобы океан не стал ему мягкими волнами, когда этот Шатопер предпринял отчаянную вылазку на остров Мако, где морелюды держали моего папашу и готовились его казнить.

Уж на что ненавижу русалов, но за это их можно было похвалить.

Благо, на обратном пути разразилась буря, корвет Шатопера попал в крушение, после которого оба подонка пошли на дно.

Ньёрд все-таки прибрал моего отца, и хитрого капитана с ним заодно.

Но обет отца о нашей с Виолой свадьбе был уже дан и магически скреплен.

Непреложный обет, нарушение которого грозило страшными последствиями не только мне, но и всему роду Фрейзеров, включая моих будущих детей.

Которых я собирался завести вовсе не с Виолой.

– По-моему, ты слишком суров к своей жене, – вставил Баббинг. – Она же просто глупышка, такая нелепая к тому же после всех ее косметий. Но уж никак не всемирное зло! К тому же она столько пережила – выпала с балкона, впала в кому, а теперь очнулась. Может, стоит ее пожалеть?

С Баббингом мы познакомились во время учебы в Морской академии и подружились крепко-накрепко. Но даже ему я не рассказывал, откуда у меня этот шрам на лице.

До сих пор не могу вспоминать ту проклятую ночь.

– Идиотка не заслуживает ни жалости, ни снисхождения, – бросил я. – Благословен будет тот день, когда я смогу вышвырнуть ее из своей жизни и никогда больше не видеть.

Друг был в курсе всех подробностей обета и тяжело вздохнул:

– Вот только перед этим она родит тебе ребенка. Что ты будешь делать с ним, Грэм?

– Отошлю в Сьерра-холл, свое дальнее имение, пусть растет там и воспитывается как должно, – равнодушно проговорил я. – Все равно эта тупица физически не способна произвести на свет настоящего наследника. Зато после этого я буду свободен и смогу, наконец, начать нормальную жизнь.

– Что, прямо так и женишься на мачехе своей бывшей жены? И не испугаешься общественного резонанса?

– После того, как ославила меня в высшем свете эта идиотка Виола, я могу делать что угодно. Все равно это не вызовет большие пересуды, возмущение и насмешки общества. Меня мало заботят эти слухи, друг мой. Гораздо больше то, каким образом я смогу ее обрюхатить, если Виола не вызывает во мне ни малейшего отклика, никакого человеческого чувства, кроме презрения и отвращения. По-моему, после выхода из комы она стала еще более отвратной. Эти розовые глаза, неестественные белые волосы и губы, как у рыбы-капли… За месяц полного блаженства с Амарой я отвык от насквозь фальшивого облика Виолы. Она была так отвратительна, что даже Дейган это почувствовал…

ГЛАВА 20

Я не рассказал другу, в каком состоянии нашел своего дракона, когда услышал его дикий рев и поспешил от этой идиотки Виолы в его логово.

Мой дракон жил в специально обустроенной пещере прямо под виллой. Ее своды были выше сводов главного зала в царском дворце, а посредине было расположено огромное подземное озеро с водопадом.

Дейган был морским существом – крыльев у него не было, отчего летать он, соответственно, не умел. Вода была его стихией.

Более того, не таким уж он был и огромным, как рассказывали древние легенды – три метра в высоту, если вставал, как змея перед броском, и около двенадцати метров в длину.

От тонких и длинных, как хлысты, усов до чешуйчатого хвоста.

В его логове Дэйгану было хорошо и уютно, благо там была пещера, пройдя через которую он мог оказаться в открытом море и порезвиться вдоволь.

Дэй мог пропасть на пару дней, максимум на неделю, но всегда возвращался ко мне – своему сиблингу.

В нашем мире драконами не рождаются – ими становятся.

Поймать, приручить дракона и стать с ним кровными братьями – буквально обменяться кровью – задача не из лёгких.

Но тем смельчакам, кто с ней справится, достается вся магическая мощь этого сильного древнего существа.

В нашем царстве драконов можно посчитать по пальцам – и я один из них, а Дэя по праву можно назвать королем среди морских драконов за его мощь и разум.

У нас одна магия, одна сила, одна душа на двоих.

И если происходит нечто из ряда вон выходящее, то каждый из нас способен почувствовать эмоции другого.

Именно это и произошло, когда безмозглая Виола махнула своими розовыми когтями.

Там, внизу, в подземелье, Дэйган взъярился и принялся метаться по озеру, как бешеный.

В штате слуг виллы были специально обученные слуги, в обязанности которых входило кормить Дэйгана и ухаживать за ним, но сейчас они бы не осмелились к нему приблизиться.

Только я мог.

Едва заслышав звук моих шагов, дракон успокоился и поплыл ко мне в воде, как будто искал защиту, поддержку и успокоение.

Хотя, так оно и было.

Вынырнув из озера, Дэй положил свою клыкастую башку на каменный бортик в ожидании ласки.

Я прикоснулся к изумрудной чешуе, поглаживая в самом его любимом месте – между глаз.

– Тише, тише, малыш… Все хорошо. Тебя тоже разозлила эта придурошная? Тоже хочется поскорее от нее избавиться? Понимаю, все понимаю. Я думал, что она нас больше не побеспокоит, но идиотка пришла в себя. Поэтому теперь приходится идти на крайние меры. Обещаю, скоро это закончится, и рядом со мной будет Амара. Она намного больше похожа на истинную, и ты сам это знаешь.

Дракон довольно урчал, как большущий зеленый кот, явно напрашиваясь, чтоб я почесал его за ухом.

Но обращаться с ним так можно было только мне – его сиблингу.

Стоило кому-то другому покуситься на нечто подобное, как он был бы немедленно разорван в клочья.

Амара несколько раз гладила Дэя, но только когда я его подготовил, когда он был в хорошем настроении, и все это происходило под моим присмотром.

Тем не менее, мне понравилось, как мой дракон на нее отреагировал.

У меня могут быть любые женщины – любые, какие только пожелаю. Но только истинная даст удвоение магии и сильное потомство.

И Дэй, мой сиблинг, может ее почувствовать даже лучше меня.

По всем признакам, Амара Шатопер, которую Дэйган принял весьма благосклонно, и была ею.

Я избавлюсь от раздражающей переделки и смогу, наконец, жить своей жизнью.

Отец бы перевернулся в гробу, если узнал.

Впрочем, его гроб – дно морское, и я ничего не имею против.

Отношения между нами всегда оставляли желать лучшего.

Если не сказать иначе.

Он меня презирал, а я люто его ненавидел.

Полагаю, он даже радовался, когда давал непреложный обет о моей женитьбе на этой слабоумной.

– Странно, если Амара – твоя истинная, то Дэйган, наверное, должен сразу был это почувствовать? – вернул меня к реальности голос Баббинга.

– Необязательно. К тому же, в отличие от некоторых других драконов, я не гонюсь за истинностью своей избранницы. Амара женственна, хозяйственна, понимает меня с полуслова.

– Ну, еще бы, ведь она старше тебя на пару лет.

– Мне всегда нравились женщины постарше, – хохотнул я. – Они мудры, дальновидны и изобретательны в постели. Она одна смогла заменить собой сразу нескольких любовниц. Мне нравится ее ненасытность.

– Что, так сразу после Виолы ее под венец и поведешь? – с интересом спросил друг.

– Разумеется, нет. Этот тупой брак, определенно, стоил мне многих усилий. Мне нужно будет прийти в себя. Жениться сразу на ком бы то ни было, даже на истинной, упаси меня Ньёрд!

– Ой, не зарекайся, дружище, – Баббинг хлопнул меня по плечу. – Вот встретишь настоящую истинную, тут же потащишь ее под венец, задыхаясь от любви!

ГЛАВА 21

Я ринулся к дверям, чтобы спуститься в подземелье и своими глазами увидеть, что там вообще творится, но нос к носу столкнулся с Амарой, одетой в темно-зеленый пеньюар с широкими рукавами.

Раньше вот так просто, без приглашения, она ко мне в спальню не заявлялась.

Это было табу. Чисто моя территория.

– Тебя не было на ужине…

Я что, должен перед ней отчитываться, почему не пришел на ужин?!

Она забыла, что если и является хозяйкой поместья, то неофициальной?

Промолчал.

Мне хотелось как можно скорее спуститься вниз, а она мешала.

– Я соскучилась, милый.

Женщина провела руками по шелковой ткани халата и театральным жестом сбросила. Под ним на ней ничего не было.

Одновременно с этим ее лицо стало печальным.

– Знаешь, порой мне кажется, что ты совсем меня не любишь. Ты ведь ни разу не говорил мне этих слов.

Черт бы ее побрал!

Она пришла заняться со мной сексом, или высказать претензии?!

Странные претензии. Очень не похожие на сдержанную хладнокровную Амару.

Что характерно, я ни разу никому не говорил этих слов. Даже, чтобы развести понравившуюся девушку на близость.

Но самым противным было, когда их выпрашивали.

Вот, как выпрашивала сейчас Амара.

– Мне нужно проведать Дэйгана. Подожди здесь.

Все-таки от секса я отказываться не собирался.

– А можно мне с тобой?

– Нельзя.

Довольно быстро спустившись по потайной лестнице в подземелье, я застал там Дэйгана, который развлекался тем, что при помощи хвоста сбрасывал камушки в озеро.

При виде меня он сделал такую удивленную морду, что я засомневался в собственной адекватности.

– Где девушка?

Дракон уставился на меня преданным и совершенно незамутненным взглядом, напоминающим взгляд Виолы.

Вот только она-то полная идиотка, и Дэйган в тысячу раз умнее ее.

– Тут в озере только что плавала девушка. И если ты ее слопал, скажи сразу!

Всем своим невинным видом дракон ясно дал понять, что в глаза не видел никаких девушек, а мне нужно пойти проспаться или заняться более приятными вещами.

Что ж, наверное, он был прав, и мне действительно почудилось за запотевшим стеклом. Тем более, выпил я немало.

В конце концов, это просто невозможно.

У Дэйгона свои шуточки, своя магия и даже свое изощренное чувство юмора.

И порой он даже не прочь меня поморочить.

Поэтому я отправился обратно в свою комнату, где меня на постели уже ждала голая Амара.

Сделать пол снова непрозрачным я, разумеется, не забыл.

Она так пылко отдавалась мне этой ночью, так старалась угодить и пресмыкалась, что я даже ощутил что-то вроде угрызений совести, что даже несмотря на это, не могу сказать ей, что люблю ее.

Позже, Ама, может быть, позже, когда мне удастся, наконец, развестись со своей слабоумной.

– Грэм, можно кое-что спросить?

Утомленный этой страстной ночью, я, в отличие от Амары, уже засыпал, но все-таки кивнул.

– Мне кажется, ты любишь Виолу, а не меня…

Я аж проснулся.

В глазах любовницы блеснули слезы.

– Ты с ума сошла? Да я смотреть на эту тупицу не могу.

– Она сказала, что ты ее любишь, а я для тебя – всего лишь развлечение, – плаксиво выпятила губу любовница. – Что ты поскорее хочешь заделать ей ребенка…

– Ты сама знаешь, почему. Только это меня от нее освободит.

– Может, есть какие-то другие пути? После комы она стала просто невыносима! Ворвалась прямо ко мне спальню, схватила два самых дорогих и любимых моих платья, и выкинула их в окно!

– Единственный путь – это ее смерть, зеленоглазка. Но я на это не пойду. Эта дура хочет верить, что я хочу ее, вот и болтает чушь. Не слушай ее. Раньше тебе удавалось как-то с ней ладить, поладишь и сейчас.

– Раньше она не знала, что мы спим вместе! А теперь нас застукала, еще и облила меня из шланга!

– Не удивлюсь, если через пару дней она об этом забудет. У Виолы память, как у аквариумной рыбки. Но даже если и не забудет, это ничего не изменит.

– Тебе правда-правда она отвратительна? – Амара крепко прижалась ко мне.

– Разумеется. После того, как она забеременеет, я к ней не притронусь.

– Ну, вели ее высечь за мои любимые платья и за этот унизительный шланг! Ну, пожалуйста, Грэм, она заслужила! Она стала такой невыносимой!

Я выдохнул.

– Ты меня удивляешь, Ами. Ты, взрослая опытная женщина, не можешь поставить свою падчерицу на место? По-моему, раньше ты с этим прекрасно справлялась. Чего ты от меня хочешь? Неужели и вправду ждешь, что я устрою ей прилюдную порку? Поговори с ней. Пусть знает свое место.

ГЛАВА 22

Мне снился странный, очень странный сон.

Странный, потому что до мурашек реальный.

Это была огромная пещера с высокими сводами, в центре которой находилось большое зеленое озеро.

Сквозь отверстие в форме глаза пробивался серебристый свет луны.

В этом свете блестела и переливалась чистыми изумрудами драгоценная чешуя существа, которое обитало в этом озере. Оно было большим, мощным и завораживающе красивым.

Дракон без крыльев, похожий на змею. С могучими лапами, острыми клыками и рубиновыми глазами, переливающимися древними знаниями и необыкновенной магией.

Самым диким было то, что я, совершенно обнаженная, плавала в этом озере, совершенно не боясь грозного существа, которое перекусило бы меня в два укуса.

Но дракон не испытывал ко мне враждебности, наоборот, словно охранял и не хотел испугать, держась на почтительном расстоянии.

Рассекая блестящую гладь, я любовалась грациозными движениями дракона в воде, наслаждалась тем, как ее прохладный шелк омывает мое тело…

Это было тело, совсем непохожее на то, что у меня было сейчас.

Без тяжелого бюста, от которого ломило спину, этих шевелящихся белесых волос, ресниц-гусениц, которые почти закрывали обзор, и весили, наверное, целую тонну.

Мне впервые было так комфортно, естественно и хорошо…

Этот сон про ночное купание с драконом, в котором я была в натуральном облике, утвердил мое решение как можно скорее отправиться в клинику, где Виоле всю эту «неземную красоту» накладывали.

Почувствовать себя, пусть и не в своем теле, но, по крайне мере, без тяжести магии этих рун «красоты».

В них я ощущала себя, словно в тисках. Словно и не выходила из комы и была до сих пор обездвижена.

Именно это и хотело сказать мне подсознание. А дракон во сне появился под впечатлением от этой отвратительной сцены с Грэмом.

Мерзкий драконюга!

Ну, он у меня еще попляшет. И не только он!

Завтрака я ждала с нетерпением – успела проголодаться за все это время, как волк.

Даром, что в этом мире еще нормально не ела – какие-то бульончики и чай.

До жути хотелось нормальной углеводной и белковой пищи – свежеиспеченного хлеба, мяса и яиц!

Подают же такое в доме этого клятого господина адмирала?

Каково же было мое удивление, когда Эсса, зыркая злобными глазенками, притащила в спальню поднос с чаем и какую-то пиалу с малоаппетитным серо-буро-малиновым пюре.

– Вкусный завтрак для госпожи, – фальшиво ухмыльнулась мерзавка. – Сырые, как вы любите – протертые свекла, тыква и брокколи. Без соли.

– А где бекон?

– Но вы же, упаси Ньерд, не едите мясо, леди Фрейзер!

Оказывается, ко всему прочему, Виола почти постоянно сидела на сыроедении и была убежденной веганкой.

Нет, я против вегетарианства ничего не имею – каждый человек сам решает, чем ему питаться.

Но лично я-то просто жить не могла без ароматного шашлычка, да с лучком, помидоркой и зеленушечкой!

К слову сказать, в нашей с Андреем семье его маринованием и приготовлением занималась именно я.

Пришлось научиться – ведь муж ни черта не смыслил в шашлыках, пару раз сжег до углей чудесную свиную вырезку и сочные ребрышки.

Не выдержав такого святотатства, я взяла шампуры в свои умелые руки.

К тому же, я ведь работала в сфере питания – значит, сам бог велел. Научиться не сложно, когда у тебя к этому душа лежит.

А уж какая у меня получалась запеченная курица – просто пальчики оближешь!

– Принеси нормальный, человеческий завтрак.

– Не могу, леди Фрейзер, – Эсса глазела на меня со злорадным удовольствием. – На это нужно разрешение мадам Штопер.

– Чего-чего?

Оказалось, что действительно нужно!

Как я поняла, на веганство и сыроедение Виолу тоже подбила мачеха – мол, только так сможешь сохранить рюмочно-тонкую талию, созданную руной красоты.

Чтобы Виоле не срываться на «неправильное» и «неполезное», она сама отдала своей мудрой мачехе бразды управления кухней. Которая, в принципе, бывшую хозяйку моего тела не интересовала. Так же, как и ведение хозяйства.

– Не могу принести вам то, что требуете. Мадам не велела. Для вашего же блага, – отнекивалась противная служанка и устроила целый спектакль из причитаний и заламывания рук.

– А для твоего блага принести кашу с ягодами, сыр, ветчину, хлеб и вареное яйцо! – сурово отрезала я. – Живо!

М-да уж, ну и положение тут у Виолы, казалось бы, жены господина дома.

Нормальный завтрак приходится с боем выбивать!

Удовлетворив аппетит, я выбрала из платьев Виолы наименее кричащее (хоть это было крайне сложно!), и отправилась на поиски Присси.

ГЛАВА 23

Уверена, не фига она не уволилась, как мне тут заявляют.

В этом гадюшнике мне, как никогда, нужен свой верный человек, неподкупный для вездесущей Амары.

Прямо за декоративной территорией с выложенными мраморными плитками дорожками, фонтанами, ажурными беседками, пальмами, ухоженными зелеными газонами и клумбами, пестрящими экзотическими цветами, располагались сады и виноградники Грэма Фрейзера.

Еще дальше конюшня, ферма и несколько ухоженных домов для слуг.

Все это я обошла с большим интересом и перекинулась парой фраз с работниками, отмечая, что овощи и фрукты почти все мне знакомы, точно так же, как сельскохозяйственные культуры и местный скот.

Существенное отличие было только в том, что ели тут в основном мясо убойных животных – свинину, а так же говядину и баранину.

А вот куриц презрительно называли фаверольками и держали исключительно ради яиц. Их мясо в пищу не употребляли, потому как оно считалось очень жестким и вследствие этого несъедобным.

Странные люди…

Наоборот, у курицы самое нежное мясо с малым количеством жира и большим количеством белка.

Надо будет как-нибудь ради интереса попробовать тут ее приготовить – не верю, что получится невкусно!

Да уж, хозяйство у Фрейзера было ого-го какое – самый первый плантатор на деревне, что б его!

За фермой простиралось море пушистых белых коробочек, покачивающихся на знойном ветерке.

Надо же, тут выращивали даже хлопок, как из романа про Скарлетт.

Работницы в повязанных от жары платках ловко собирали пух из коробочек в передники, а затем складывали в большие корзины. Но, кстати, изможденными при этом не выглядели – переговаривались, смеялись.

Я дружелюбно поприветствовала их, а они – с некоторым удивлением меня.

Причем с большим удивлением – Виола в этих местах явно была птицей редкой. Скорее всего, ни разу сюда не заглядывала. Расспросила женщин о работе и о хозяине поместья – не обижает ли, всем ли они довольны?

Из ответов поняла, что Грэма Фрейзера тут любят и уважают, как щедрого и справедливого хозяина. А вот управляющего Мердока, которого поставила мадам Шатопер – не очень. Судя по ожесточившимся лицам этих женщин и их фразам, этот гаденыш был тем еще извращенцем и приставал тут ко всем подряд.

Я пообещала работницам, что разберусь с козлом. Это обещание было встречено горячим одобрением.

Прошла еще немного, к постройкам впереди, куда приносили корзины с хлопком.

Один из самых отдаленных сарайчиков привлек мое внимание.

Невидимая за поставленными друг на друга корзинами, я вошла и услышала знакомый гнусавый голос:

– Посмотри на него, какой красавец, какой жеребец, готовый вспахать твое поле! Неужели он тебе совсем-совсем не нравится, милашка?

Мердок зажал в угол бедняжку Присси, которая сжалась, как испуганный воробышек.

Штаны сученыша были спущены, обнажая его весьма премерзкий агрегат, жалкий и сморщенный, как подвявший в холодильнике корнишон.

Назвать это уродство «жеребцом» и польститься на него не смогла бы даже женщина, у которой пять лет не было интима. Да даже десять!

– Ну, пожалуйста, Присси, ты же такая миленькая. Просто хотя бы потрогай его своей ручкой… – уговаривал управляющий. – Тебе понравится, я обещаю. Дай ручку, я научу, как нужно его касаться!

– Сэр Мердок, прошу, не надо, уберите от меня этот срам… – зарыдала девушка.

– Это не срам, а лучшая кукурузина в округе! Давай, пташечка, прикоснись хоть одним пальчиком. А не потрогаешь, расскажу мадам Шатопер, что ты бездельничаешь – не собрала и трех корзин хлопка! – пригрозил Мердок.

– Но, сэр, я собрала пять…

– Лентяйка, совсем работать не хочешь! Мадам прикажет тебе стоять на коленях перед домом до тех пор, пока они у тебя не превратятся в дерево, а я на это посмотрю! Ну давай же, прелестница, приподними его хоть чуть-чуть…

Урод был так увлечен своими домогательствами, что не заметил, как я подошла.

В руке я держала очень удачно подвернувшийся мне на глаза длинный широкий кожаный ремень – такими тут перевязывали корзины с хлопком.

Конец ремня удобно лег в руку, и я накрутила его до нужной длины.

Сейчас этот мерзавец получит по заслугам.

ГЛАВА 24

– Давай-ка, я приподниму, – сказала я и хлестнула Мердока по оголенному заду.

Он стоял боком, меня не видел, и это стало для него полной неожиданностью.

Мужик заорал от боли и схватился за свою пятую точку. Но, так как она у него была достаточно объемной, не помогло.

Я ударила урода еще раз.

– Госпожа, вы нашли меня! – с облегчением закричала Присси.

А я, войдя в азарт, с отмашкой лупила извращенца по заднице еще и еще.

Мердок верещал громко и визгливо, как перепуганный порось. При этом он пытался натянуть штаны, но начисто в них запутался, и на карачках пополз из сарайчика, исторгая сопли и слюни вперемешку с мольбами о пощаде и ругательствами.

На шум прибежали работницы, которые окружили нас, подбадривая меня одобрительными выкриками.

– Так его, так, хозяйка!

– А то совсем распоясался, развращюга поганый!

– За нами на речке подглядывал!

– А меня постоянно в сараюшке зажимал!

– Лупи охальника, хозяюшка, не жалей рук!

Пятая точка Мердока уже почти багрово-красной, когда женщины вдруг расступились и я, как во сне, увидела своего мужа. Грэм Фрейзер въехал в толпу на белоснежном жеребце, красивый и надменный, как бог.

Но даже это меня не остановило – я, знай себе, хлестала сученыша по заду, приговаривая – чтоб запомнил, и больше не то, чтоб ни к одной женщине свой вялый стручок совать не смел, чтоб и посмотреть не смел в ее сторону!

– Что здесь происходит? – рявкнул Фрейзер.

Его конь возбужденно переступал копытами в метре от меня.

– Добрый господин! Добрый господин, помогите, защитите невинно наказуемого-о-о-о-о! Утихомирьте вашу …! Эту вашу! – завопил Мердок, простирая руки к Фрейзеру.

Муж сотворил руну, и ремень сам собой крепко обмотался вокруг моей руки, до боли стягивая запястье.

– Что, окончательно сбрендила, пустоговоловая? – с презрением бросил Грэм, глядя на меня сверху вниз. – Нападаешь на слуг без всякой на то причины?

Я молчала, дрожа от ненависти.

Он не поймет меня, просто не услышит – столько в нем отвращения и предубеждения ко мне.

Не собираюсь перед ним оправдываться и доказывать свою правоту.

И тут вдруг вперед выступило несколько работниц.

– Господин, хозяйка все правильно сделала! Нам спасу от этого охальника, да от его гнусных приставаний не стало! Домогался, работать мешал. Мадам Шатопер уж пожаловались, передали, она обещалась наказать управляющего, да с той поры три месяца прошло! Благо, хозяюшка Виола нашла управу на развратника этого! Все он по заслугам получил!

Что-то в серых глазах Грэма поменялось.

Он спешился с лошади, посмотрел сначала на меня, а потом на Мердока, который успел натянуть штаны и теперь, дрожа от страха, пополз к нему на коленях.

– Это правда?

– Господин…

Больше не тратя времени на объяснения, Грэм отпинал Мердока ногами, а потом отчеканил:

– Уволен! Чтобы через пять минут духу твоего не было на моей земле. Если тебя увидят мои люди – прирежут, как скот.

Дрожа от ужаса, извращуга вскочил и, охая и ахая, побежал по дороге, ведущей в город. Бежал он нелепо, зигзагами, выбрасывая ноги вперед, отчего его окружило облако пыли, которое еще долго маячило впереди.

Работницы фермы встретили изгнание управляющего дружными криками и свистом.

Почувствовав, как ремень соскользнул, я подняла руку и увидела на коже кровавый след.

Слишком уж крепко он обвился вокруг моей ладони.

Грэм это заметил и вдруг подошел ко мне.

Я ожидала чего угодно – что снова начнет ругать, мол, опять я что-то сделала не так. Вообще, можно ли было от него ждать чего-то хорошего?

Нет, конечно!

Но он вдруг взял мою руку в свою, сжал и провел пальцами по окровавленной ладони.

Прямо на глазах кровь исчезла, а кожа затянулась. Остался почти незаметный шрам.

Что-то мелькнуло в его серых глазах.

Это было не его всегдашнее презрение, не злость, не брезгливость.

Что-то другое.

Незнакомое. Непонятное.

Грэм как будто хотел что-то сказать, но…

Отвернулся и отошел.

ГЛАВА 25

Откинувшись на плетеном сиденье, укрытом лимонным покрывалом, мы с Присси катили в ландо – легкой двухколесной коляске, запряженной лошадью алой масти, прямо как с картины «Купание красного коня».

Она была до смешного маленькой, почти что пони.

Жаркое южное солнце припекало вовсю, но от него нас надежно защищал светлый тент, свисающие кисти которого покачивались в такт движению.

– Госпожа Виола, давайте я вас веером обмахивать буду? – предложила девушка.

После произошедшего бедняжка всячески хотела мне угодить и ежеминутно благодарила за спасение от Мердока, несмотря на мои заверения, что так на моем месте поступила бы каждая.

Сейчас преданная служанка сопровождала меня в очень важной поездке – мы ехали в клинику «Очарование обольстительного облика», где я надеялась снять с себя все эти раздражающие руны «красоты».

Расположена она была на другом конце города – путь был не близкий. Но нашла как провести это время с толком – расспрашивала Присси о местной жизни и любовалась красотами приморского города.

Эльмарино как будто сошел с красочной открытки – крупный и богатый город-порт, основанный еще в древности.

Свежий бриз, пропитанный запахом соли, с моря приятно овевал лицо. Яркие лучи солнца играли на безбрежной лазурной глади. Правда, Присси сказала, что таким спокойным море бывает не всегда – порой на Эльмарино набегают страшные смерчи, которые разрушают все на своем пути. В такие моменты нужно как можно скорее спрятаться в укрытие – смерч способен поднять в воздух не то, что человека или скот. Порой, были случаи, когда он уносил целые дома.

Но сейчас не было никакого намека на непогоду.

Величественные скалы и утесы мягко обрамляли город со всех сторон. Яркие флаги на старинных фортах трепетали, а белоснежные маяки и мельницы стояли, как свечки. Величественные каменные башни возвышались над золотистыми песчаными пляжами, как зоркие стражи.

Теперь я поняла, почему и коляска, и лошадка, которая ее везла, такие маленькие.

Некоторые улочки были до того узкими и извилистыми – не развернуться. Фасады домов были украшены керамическими узорами и выкрашены в нежно-пурпурный, лимонный, мятный или бирюзовый. Ставни у них были в основном белые или синие.

Повсюду пестрели кусты и клумбы с необыкновенно пышными и яркими цветами – не только на земле, но и свисали на цепочках с балконов и даже с фонарей.

Слышалась громкая эмоциональная речь, смех, музыка…

Конечно, здесь, как и любом городе были свои трущобы – Блошиный Угол, как поведала Присси.

Но он скрывался за холмом, расположенный прямо перед портом, и пока этот уютный, свежий и яркий приморский город я восприняла, как сказку наяву.

Мне до жути хотелось остановить ландо и спуститься по одной из узких крутых лестниц к воде – хоть одним глазком взглянуть на океан, но это сделаю позже.

Сначала дело.

Фасад клиники «Очарование обворожительного облика» был весь отделан керамикой, которая складывалась в огромное изображение уродливой раскрывшейся раковины с прекрасной блистающей в ней розовой жемчужиной.

Вообще клинику в моем понятии она напоминала мало. Полудворец-полупещера. Какой-то Дом Бальо из Барселоны, ей-богу.

Внутри она больше напоминала пещеру своими каменными подсвеченными потолками и полумраком.

В качестве докторов и хирургов тут были… чудотворцы.

– Чудотворец Лазурий уже ждет вас, леди Фрейзер, – так и сообщили мне.

Данный чудотворец принял меня в одной из пещер, подсвеченной летающими синими сферами. Они кружились под потолком так быстро, что у меня в глазах зарябило.

Чудотворец Лазурий оказался юношей, который, по-моему, сам был далеко не чужд рунам красоты.

Ибо при взгляде на него возникали стойкие ассоциации с кукольным Кеном.

У него было очень гладкое лицо и неестественные васильковые глаза, выпученные, прямо как у меня сейчас. Белые волосы зачесаны на прямой пробор – волосок к волоску. Они чуть шевелились и совершенно не отличались от моих. Видать, из тех же морских червей были сделаны.

– Виолочка, любовь моя! Что-то давно тебя не было видно!

Вьюноша заключил меня в объятия и расцеловал в обе щеки.

– Я хочу стереть все свои руны красоты.

– Да-да, я понял. Ложись поскорее, расслабься и ни о чем не думай, моя дорогая.

Посредине пещеры стоял большой каменюка, испещренный рунами и пентаграммами. Пока я устраивалась на этом камне, до ужаса похожем на жертвенный алтарь, поудобнее, чудотворец мешал зелье. Звенел скляночками и керамическими горшочками, булькал какими-то разноцветными жидкостями, по консистенции и цветам похожими на разведенную краску.

В конце концов что-то у него там задымилось вскипело.

Лазурий остудил и подошел ко мне, держа в руках специальную кисточку.

– Что эт…

– Тш-ш! Не болтай, а то ничего не выйдет!

И чудотворец принялся старательно выводить на моем лбу какую-то особенно сложную руну.