Жена-невольница. Непокорное пламя

Астор несколько минут молчал, а после подошел к жене и опустился на колени у нее за спиной. Розалинда ощутила его холодное дыхание у себя на шее.

— Цветами богини ты пытаешься заглушить запах другого мужчины? — В голосе Астора не было угрозы. Скорее ледяная печаль, перемешанная с обидой. — Тебе это не поможет. Я отчетливо вижу следы Эйдена на твоем теле, чувствую на тебе следы его страсти.

Розалинда неприязненно поежилась и отстранилась.

— Вы бредите — Эйден не прикасался ко мне. Ваша беспричинная ревность ослепила Вас.

— Вовсе нет, — кончики его пальцев пробежали по ее шее, а после сжали ее, вынуждая затаить дыхание. — Он не прикасался к тебе физически, но осквернил своим взглядом. И ты, как дешевая потаскуха из борделя, повелась на его уловки.

— Отпустите… — прохрипела Розалинда, — Вы делаете мне больно.

Астор с трудом разжал ладонь и поднялся. Тьма в его глазах разгоралась все ярче, вытесняя любые человеческие чувства. Заменяя привязанность к супруге неуемной жаждой.

— Ты делаешь мне больнее! — выкрикнул он и с досады пнул бадью. — Мне проще убить тебя, чем видеть, как ты отдаешь ему то, чего лишила меня.

Розалинда вцепилась в края бадьи и глубоко вздохнула. Тщательно подбирая слова, она раскрыла было рот, чтобы возразить, но Астор оборвал ее речь на полуслове:

— И не возражай мне! Молчи, если тебе дорога твоя жизнь.

Он вновь ринулся к ней, схватил ее левую ладонь и стал насильно тянуть из нее дар. Розалинда постанывала и кусала губы, но не сопротивлялась, позволяя мужу насытиться ею. Она стала для него недосягаемой мечтой, желанием, которому не дано воплотиться в реальность. Его личным опиумом и его проклятьем.

Глава 22

Далеко за полночь Астор покинул спальню супруги. Светлые силы Розалинды на время успокоили демонов в его душе, позволив им забыться непродолжительным, тревожным сном.

Насвистывая незатейливый мотивчик, граф спускался по лестнице для слуг, когда услышал за спиной решительный окрик.

— Постойте, Кюрель!.. — ничто в замке не ускользало от внимания Ралфа — советника и главного помощника короля.

Астор повернул к нему голову и недовольно нахмурился:

— Позвольте, милорд, уже так поздно и я намереваюсь хорошенько выспаться перед завтрашним сражением.

Ралф спустился, перешагивая сразу через две ступени, и угрожающе навис над собеседником. Пусть Астор и был достаточно высок — советник превосходил его в росте чуть ли не на голову. Особенности фигуры давали Ралфу весомое преимущество в разговорах с подданными его короля.

— Могу я узнать, что Вы делали в спальне графини? — не слишком любезным тоном осведомился советник.

Астор подпрыгнул, лицо его побагровело.

— Да как Вы смеете задавать мне подобные вопросы? Я и впредь буду посещать супругу в любое время дня или ночи и не намерен спрашивать у кого бы то ни было разрешения.

Ралф смерил его долгим придирчивым взглядом и произнес:

— Вы позволяете себе практики, запрещенные в Шилдании, тем самым нарушая наши законы. И если в мирное время это могло грозить вам лишь увольнением с должности, то в военное приравнивается к измене. Более того, Вы настолько самоуверенны, что не потрудились выставить защиту, и всполохи передаваемого дара все еще видны на стенах спальни графини и на вашем теле.

Астор окинул себя придирчивым взглядом, но не нашел ничего, что могло свидетельствовать о его ночном «пире».

— Не трудитесь понапрасну, — неприязненно усмехнулся Ралф, — только маги животных и маги живой природы могут увидеть следы переданной силы.

— Мое ранение… — Астор тут же припомнил излюбленную оговорку, — оно дает мне право пользоваться услугами лекаря.

Он изобразил на лице печаль и потер шрам от давно зарубцевавшейся раны. Но Ралф не поддался на его уловку:

— В рекомендации короля Адриана ясно сказано, что Вы полностью оправились от ранения и способны вновь занять должность боевого мага. Вы обманули двух королей?.. Полагаю, в этом случае Эйдену стоит отправить Вас обратно в Хартию и отдать в руки военного трибунала.

На сей раз Астор и вправду побледнел. Оправдаться перед Адрианом он сумеет, но возвращение в Хартию грозит ему неисполнением заветной мечты. Потеряв связь с шилданцами, он утратит возможность найти морион и стать тем сосудом, что станет вместилищем для Беала. Можно попробовать пробиться в Эйшеллию — но там, среди таких же потомков некромагов, у него будет слишком много конкурентов. Адалард не позволит чужеземцу завладеть сокровищем.

— Силы супруги помогают мне становиться сильнее и крушить врагов Шилдании, — все же попробовал оправдать свои действия Астор. — К тому же, Розалинда по собственной воле делится со мной даром — как добропорядочная супруга и сострадательная лекарка.

Ралф остался непреклонен.

— Я в последний раз повторяю: в Шилдании запрещены подобные практики. И не столь важно, по доброй воле графиня отдает Вам свои силы или нет, вы оба теперь подданные короля Эйдена и обязаны исполнять его закон.

Астор сжал зубы до боли в челюстях. Еще никогда его не ставили перед таким сложным выбором. На одной чаше весов — болезненная привязанность к супруге, на другой — зов Беала.

— Так и быть, на время пребывания в Шилдании я откажусь от лекарского дара супруги, — Астор шипел от злости, как кипящий чайник. — Но я продолжу навещать ее при каждом удобном случае — и ни один король не запретит мне этого.

Граф рывком поклонился и собрался уходить.

— Это еще не все, — вновь окликнул его Ралф. — Раз уж у нас вышла такая занимательная беседа по душам, позвольте узнать, что Вы сделали с Блезом, вашим камердинером? На нем тоже видны следы запрещенной магии — застарелой, но неизменно темной.

Астор угрожающе сжал кулаки и рявкнул, как бешеный тигр:

— Блез достался мне таким, каким видите его Вы. У Вас нет оснований обвинять меня в некромагии.

Ралф поправил пустующий рукав камзола и потер указательным пальцем нижнюю губу. Астор оказался на редкость прозорливым, и прижать его к стенке просто так не выйдет. Реальных доказательств его причастности к некромагии нет — а значит, и судить его не за что. Пока не за что.

— Я непременно сообщу королю о Ваших пристрастиях, — все же предупредил Ралф. — Будьте уверены, за нарушение закона Вам придется ответить перед Его Величеством. А пока… можете идти отдыхать. Но помните, я слежу за Вами.

Астор презрительно фыркнул. Он отлично понимал, что его способности мага огня дают ему право пользоваться привилегиями. Но отметил про себя, что впредь ему стоит быть еще более осторожным. Разбирательства с непокорной супругой и месть ее возлюбленному могут подождать. А вот с поиском мориона придется поторопиться. Не напрасно же он, граф Кюрель, согласился на должность главы разведывательного отряда — слишком опасную и непрестижную должность. Однако Беал стоит того, чтобы ради него пожертвовать многим. В том числе гордостью и собственной жизнью.

Утром, едва пурпурный диск солнца коснулся небосвода, Розалинда пробудилась. Голова у нее немного кружилась — Астор забрал слишком много. Но еще сильнее ее расстраивало неприятное ощущение между ног: этой ночью ее муж словно сошел с ума и пытался возместить себе ночи, лишенные близости.

А наутро, вдобавок к прочим мучениям, у несчастной Розалинды начались ежемесячные недомогания. Она чувствовала себя цветочным жмыхом, из которого до капли выжали ароматный сок, а после выбросили за ненужностью.

Тихий, но настойчивый стук в дверь отозвался пульсирующей болью в голове графини.

— Войдите, — распорядилась она и упала на кровать.

У нее не было сил, чтобы поднять руку, не то чтобы встать. От бессильной ярости она дрожала, а слезы горючими ручьями струились по ее щекам. В этот момент ей отчаянно не хватало Джоси, ее целебного отвара и слов утешения.

В спальню вошла Раяс в сопровождении Зои. Горничная, как и в прошлое утро, держала в руках поднос с завтраком. Им обеим тут же бросилась в глаза бледность лица графини, ее тусклый взгляд и дрожащие пальцы, что сжимали край покрывала.

Раяс не посвятили в подробности происходящего, но приказали проявить заботу о Розалинде и подготовить ее к дневной встрече с королем.

— Моя дорогая, да на Вас лица нет!.. — не на шутку всполошилась Раяс. Тревога ее была вполне искренней: что, если эта хартийка привезла в Дэйзиленд чуму. — У Вас поднялась температура? Вас преследовали ночью кошмары? У Вас немеют кончики пальцев и болит горло?

Виконтесса собирала всевозможные сплетни о той страшной болезни, что расползлась по двум королевствам серым туманом. Она не сомневалась, что страшную немочь можно определить по предшествующим симптомам — порой совершенно абсурдным. Легион Беала не подавал тайных знаков, прежде чем умертвить свою жертву.

— Всего лишь женское недомогание, — через силу улыбнулась Розалинда. Сказать о том, что муж — самый страшный и опасный кошмар из всех, что являлись к ней ночью, она не решилась. — Джоси, моя горничная, готовила для меня отвар из целебных трав — он всегда мне помогал.

— Я немедленно сделаю, — услужливо предложила Зои и, не дождавшись ответа, метнулась к двери.

Раяс присела на краешек кровати и кивнула в сторону подноса с едой — горничная поставила его на столик, недалеко от графини.

— Вы голодны? — осведомилась виконтесса. — Мне обильная еда помогает справиться с любыми недомоганиями. Как видите, это пагубно сказывается на моей фигуре.

— Простите, но я даже думать не могу о еде, — поморщилась Розалинда. — Быть может, позднее, после того, как выпью отвар.

Раяс неопределенно пожала плечами и притянула поднос к себе.

— В таком случае я позавтракаю у себя. А к Вам вернусь ближе к обеду — вместе с королем. Он желает поговорить с Вами о чем-то важном, но не хочет Вас компрометировать. Потому попросил меня присутствовать при вашем разговоре.

— Он придет в мою спальню!.. — испуганно обронила Розалинда и приложила ладони к все еще бледным щекам. — Сегодня?.. Как же я смогу принять его в таком состоянии?

Раяс подмигнула ей и загадочно улыбнулась:

— Считайте, у Вас появился прекрасный повод взять себя в руки и немедленно поправиться. Его Величество и без того проявил уважение к Вашему недомоганию и соизволил сам прийти к Вам. Не обижайте его отказом.

Слегка склонив голову и тряхнув при этом пышно взбитыми локонами, Раяс удалилась. В ее лишенной мудрости и здравого смысла голове витал лишь один вопрос: каким образом Эйден прознал о женском недомогании Розалинды? Если только он не…

Выйдя в коридор, Раяс ехидно расхохоталась: она уже не сомневалась, что эту ночь король провел в спальне графини. Она и подумать не могла, что причина болезни Розалинды кроется в совершенно ином происшествии.

Розалинда пришла в полное замешательство. Ей очень хотелось встретиться с Эйденом, поговорить без посторонних и позволить так давно бережно хранимому чувству прорваться наружу. Но предстать перед возлюбленным такой — обессиленной и бледной, она попросту боялась. Когда-то Орели сказала, что как бы мужчина не был очарован женщиной, он не простит ей кислого лица и холодности. И если в пламя любви не подбрасывать дров из улыбок и обещаний, умеренно сдобренных кокетством, оно непременно угаснет.

Превозмогая слабость, Розалинда поднялась с постели и настежь распахнула окно. Свежий воздух, пропитанный запахом сочных трав и фиалок, высушил ее слезы и напитал легкие живительным теплом.

— Я справлюсь, — пообещала себе Розалинда. — Все выдержу ради одной только встречи. Слишком долго я скрывала свои чувства за маской равнодушия. Настолько долго, что чуть не погубила, пытаясь забыть.

Спустя три часа, переодетая в свежее платье цвета примулы, с высокой прической, украшенной крупными топазами, и легким макияжем, Розалинда сидела на высоком стуле. Взгляд ее был прикован к входной двери — с минуты на минуту должен был явиться король с немногочисленной свитой.

— Как я выгляжу, Зои? — спросила графиня у стоящей за ее спиной горничной. — Все еще бледной и болезненной?

— Помилуйте, миледи, Вы хороши, как никогда, — шепнула ей Зои и подала зеркальце. — Взгляните сами.

Розалинда посмотрела на свое отражение, придирчиво поправила длинный локон, нарочно выпушенный из прически. Приподняла подбородок и улыбнулась.

— Миледи, мы можем войти? — отчетливо постучав, спросил Эйден.

Его голос Розалинда могла узнать из тысячи. Не важно: шептал ли он ей на ушко комплименты, отдавал распоряжения слугам или всего лишь спрашивал разрешения войти.

— Да, Ваше Величество, — радостно отозвалась Розалинда и встала, приветствуя короля.

Эйдена сопровождали Раяс и Ралф. Еще ночью между советником и королем состоялся длинный и серьезный разговор. И если поначалу Ралф пытался разубедить друга ухаживать за Розалиндой, то ближе к утру вынужденно согласился, поняв, что проще разобрать по камню весь Глансель, чем заставить Эйдена отвернуться от графини Кюрель. Страсть короля, пробужденная с новой встречей, вспыхнула с необычайной силой. И Ралф как настоящий друг не мог не стать тем мостом, что соединит два влюбленных берега.

Осведомившись о здоровье графини и обменявшись с ней любезностями, Раяс и Ралф присели на специально поднесенный для них слугами диванчик. Расположились они так, чтобы могли видеть, что происходит в комнате, но не слышать, о чем шепчутся король и Розалинда. Присутствие Раяс позволяло графине не опасаться сплетен, а Ралф, в свою очередь, следил за самой герцогиней. Со стороны же это выглядело так, будто король и его свита всего лишь пришли проведать внезапно заболевшую гостью.

Слуги принесли в спальню подносы с вином и легкими закусками и все, включая Зои, удалились. Но если их расспросят, они могли бы достоверно сказать, что в спальне графини не происходит ничего предосудительного.

Дождавшись ухода слуг, Эйден занял стул напротив Розалинды и тепло улыбнулся ей, стараясь вложить в свой взгляд все те чувства, что терзают его сердце. Как бы ему хотелось взять ладони возлюбленной в свои, отогреть ее белые пальчики своим дыханием. Коснуться губами ее порозовевшей от смущения щеки, тонких век. Поцеловать тонкую жилку, пульсирующую на ее шее. Но подобная роскошь была ему непозволительна.

— Вы можете не опасаться мужа, — начал он с главного, заметив, как сильно нервничает Розалинда и как опасливо посматривает на незапертую дверь. — В наказание за провинность Кюрель вместе с разведывательным отрядом отправился обследовать северную часть гор. Ваш брат командует отрядом, направившимся на юг. Они вернутся лишь через три дня.

При упоминании о брате Розалинда заметно оживилась, пропустив замечание об Асоре мимо ушей.

— Коум тоже провинился? Он еще молод и неопытен, но я уверяю Вас, что он не способен на подлость.

То, как рьяно она бросилась защищать брата, удивило и порадовало короля. Если Розалинда способна так любить Коума, то она далеко не такая холодная и скромная, какой пытается выставить ее Астор.

— Ваш брат сам вызвался идти в разведку. Он смелый юноша и отважный воин, — успокоил Розалинду Эйден. — Его ждет большое будущее как боевого мага. Когда мы одержим победу, я с радостью предложу ему место в своем постоянном войске.

Говоря о будущем, Эйден нисколько не кривил душой — он верил в скорую победу над Эйшеллией и королем Адалардом. Как бы не были сильны маги движения, им не одолеть тигров Спруса и магов огня.

— Уверяю Вас, Вы ни в коем случае не пожалеете о принятом решении, — горячо воскликнула Розалинда.

В этот момент она выглядела такой прекрасной, что Эйден едва сдерживался, чтобы не стиснуть ее в объятиях. Воинственный король Шилдании был повержен одним взмахом длинных темных ресниц.

Розалинда уловила его обжигающий взгляд и не удержалась от коротко вздоха. По телу ее теплой волной разлилось блаженство, она завидовала самой себе, наслаждаясь коротким мгновением счастья. Глаза ее лучились неземным светом, а в душе водили хороводы цветочные вихри. Все вокруг вдруг наполнилось радостью и теплом, словно сама Светлая Богиня коснулась ее чела ласковой ладонью.

Мир замер, не давая влюбленным отвлекаться на житейские пустяки. И все же Эйдена не оставляло желание убедиться, что Розалинда готова уйти от мужа, презрев людскую молву и брачные обеты. Ему было мало наслаждаться ее обществом, не имея возможности прикоснуться к ней. От вынужденного воздержания королю хотелось рычать, как раненому зверю, и биться за свою тигрицу до последней капли крови.

— Вы не хотите узнать, за что получил наказание Ваш супруг? — осторожно спросил Эйден, стараясь сохранить бесстрастное выражение лица. В то время как у него внутри бушевала буря.

— Что бы ни случилось, я надеюсь, Вы не откажетесь от дальнейшего сотрудничества с хартийскими магами, — уклончиво произнесла Розалинда. — А мой муж сумеет побороть гордыню и признает Ваше право наказывать не проявивших должной доблести воинов.

Эйден тряхнул волосами и, сцепив руки в замок, приблизил лицо к Розалинде. Их взгляды встретились.

— Проступок Астора Кюреля не имеет отношения к его искусству боевого мага, — шепотом, дабы не услышала Раяс, произнес Эйден. — И смею заметить, он слишком мало получил за то, что позволил себе пить Ваши силы. Впредь я не позволю ему подобного и буду ревностно защищать Вас от подобных нападок… Вы позволите мне это?

Розалинда пошатнулась. Огромного усилия стоило ей сохранить видимость безразличия. Она и не предполагала, что маги Шилдании способны вычислить Астора. Вычислить и наказать.

— Прошу Вас, будьте осторожнее с моим мужем, — так же тихо прошептала Розалинда в ответ. — Он может быть полезным союзником и крайне опасным врагом.

Подобный ответ не устроил Эйдена:

— Я догадываюсь, чем втайне занимается граф, но не боюсь ни его, ни самого дьявола, — решительно заявил он. — Но Вы так и не ответили: могу ли я рассчитывать на право быть Вашим защитником?

Пять лет назад леди Лавуан поклялась себе в одном: избавиться от подозрительности и не позволять гордыне брать верх над разумом. И на сей раз она не стала отказываться от предложения Эйдена. Короткого кивка ее головы оказалось достаточно, чтобы король Шилдании почувствовал себя избранником Светлой Богини.

— В таком случае отдыхайте и восстанавливайте силы, — не сдерживая радости в голосе, сообщил Эйден и поднялся. Он намного превысил ту норму времени, что считается приличной для посещения больной, но остался весьма доволен результатом. — Я прощаюсь с Вами до завтрашнего вечера — Вы приглашены на бал в честь последней победы над Шилданией. А пока… — он достал из кармана камзола молитвенник и передал его Розалинде: — испросите у Светлой Богини помощи и поддержки. Об остальном позабочусь я.

Прежде чем Розалинда успела возразить, Эйден и его провожатые откланялись и покинули спальню.

— Бал?.. Завтра?.. И меня король пригласил лично! — отрывочные фразы слетали с губ Розалинды, заставляя ее щеки покрываться румянцем. — Неужели это все не сон… Но Астор!

Она вспомнила, каким жестоким может быть ее муж и как не терпит он, когда его заставляют выполнять приказы вопреки его воле. Руки ее непроизвольно разжались, и молитвенник упал на паркет. Его страницы раскрылись, явив взгляду Розалинды пурпурную розу — ту самую, что подарила она своему первому и единственному возлюбленному. Пять лет Эйден бережно хранил цветок возле сердца и теперь использовал, чтобы без слов признаться в любви.

Роза сохранила свой цвет запах, став за прошедшее время только нежнее и тоньше. Совсем как любовь Эйдена и Розалинды.

Глава 23

Бальный зал Бэтлтона, украшенный фиалками, белыми лилиями и резными листьями папоротников, напоминал роскошную оранжерею. Вазы с цветами разметили вдоль стен, на скамьях и подставках. Высокие колонны, поддерживающие своды потолка, обвивали неизвестные Розалинде растения, похожие на длинные лианы, усыпанные крошечными маргаритками.

Среди цветочного убранства, приставленные вплотную к стенам, прятались длинные столы, уставленные винами и легкими закусками. В огромных люстрах из горного хрусталя мерцали яркими всполохами сотни свечей. Отполированный паркет блестел, ожидая, пока по нему пройдутся десятки ног придворных.

Оркестранты, полускрытые от взглядов в увитой цветами нише, настраивали инструменты. Все было готово к торжественному и веселому празднеству.

Розалинда вошла в зал и замерла в восхищении. Все приемы и торжества, виденные ею прежде, меркли перед этой роскошью. Цветочный аромат кружил ей голову.

Надевая свое алое, усыпанное агатами платье, она полагала, будто будет выглядеть на балу чересчур броско. Но она ошиблась, из всех одеяний дам, присутствующих на торжестве, ее был, пожалуй, одним из самых скромных. Шилданки так смело выставляли напоказ свою грудь и плечи, что стороннему наблюдателю могло казаться, что в любой момент платья дам могут полностью сползти к их ногам, обнажив роскошные фигуры.

Розалинда глубоко вздохнула, приветливо махнула рукой виконтессе Чейз и направилась к распахнутым дверям, ведущим на балкон. Облокотилась на резные перила и выглянула во внутренний двор замка: вечерняя прохлада и тишина слегка успокоили ее бешено бьющееся сердце.

— Такая прелестная дама не должна скучать в одиночестве. — Эйден, как всегда, подкрался бесшумно и вторгся в ее жизнь яркой чувственной вспышкой. — Мои придворные настолько скучны и предсказуемы, что Вы решили покинуть зал?

Розалинда обернулась и, околдованная внешним видом короля, приложила ладонь к бешено вздымающейся груди.

— Добрый вечер, Ваше Величество, — она запоздало сделала реверанс, — простите мне мое бегство. Праздник восхитителен. Настолько, что ощущаю себя на нем лишней.

По закону случайных совпадений, на Эйдене красовался бархатный берет и камзол того же оттенка, что и платье Розалинды. И придворные, заметившие это сходство, стали шептаться, полагая, будто графиня и король сговорились о нарядах заранее.

Глядя друг другу в глаза, они и счастливы были одинаково. Розалинда смущалась и тщетно пыталась восстановить дыхание. Эйден же, взволнованный не меньше, стремился полностью завладеть ее вниманием.

— Посмею с Вами не согласиться, — улыбнулся король, и в его глазах зажглись лукавые искорки. — Боюсь, все убранство моего двора меркнет на Вашем фоне. Вы очаровательны и свежи, как дивная роза Хартии. Надеюсь, чувствуете себя Вы так же прекрасно, как и выглядите?

— Вы слишком добры ко мне, Ваше Величество, — окончательно смутилась Розалинда. — Спасибо, отдых пошел мне на пользу. И с завтрашнего дня я смогу вновь вернуться в лазарет.

— Как жаль, что нам довелось встретиться в столь неспокойное время, — в который раз огорчился Эйден. И говорил он не только о войне, но и другом — более важном препятствии, разделившем их. — Но молю Вас, давайте ненадолго забудем о бедах и позволим себе быть счастливыми. Мне Вы нужны больше, чем лазарету.

Он на секунду замолчал, вглядываясь в лицо Розалинды так, словно искал одобрения тому, что собирался сказать далее.

— Вы плохо себя чувствуете? — всполошилась Розалинда. — Вам требуется лекарь?

— Ни один лекарь не поможет мне,— заявил Эйден. — Мне нужны только Вы. Я болен Вами и не смогу жить, зная, что Вы принадлежите другому. Проказница судьба вернула Вас в мою жизнь, но поставила непримиримое условие.

В глазах Розалинды блеснули слезы.

— Прошу Вас, не говорите дальше… — попросила она. — Я не в силах вынести ту боль, что терзает меня изнутри. Ваши речи заставляют меня позабыть о том, что я жена и обязана почитать Астора.

— Вы не любите его? — напрямую спросил Эйден. — Можете не отвечать, я вижу ответ в Ваших глазах. И клянусь, что не оставлю Вас больше, даже если на моем пути встанут все демоны ада.

Розалинда отчаянно замотала головой.

— Вы даже не представляете, насколько близки к правде, — произнесла она, отводя взгляд. — Порой мне кажется, что мой муж и вправду явился за мной из самой преисподней. Я не представляю, что заставило его прибыть в Бэтлтон, но не верю в его героически порывы.

— Так же, как и я, — эхом отозвался Эйден. — Кюрель слишком непредсказуем и скрытен, но мы с Ралфом непременно докопаемся до правды. А пока…

Он учтиво поклонился Розалинде и вновь улыбнулся:

— Я пришел вовсе не за тем, чтобы расстроить Вас. Простите мне мой выпад и не откажите в первом танце?

Розалинда поморгала, прогоняя непрошенные слезы. Она верила Эйдену и верила в него. Ради него она была готова на любой самый дерзкий в своей жизни поступок. И не боялась ни Астора, ни всех демонов темного мира.

Прежде чем согласиться, она отколола от платья сухую розу, превращенную умелой рукой Зои в очаровательную брошь, и прикрепила ее к камзолу Эйдена.

— Я отдала ее Вам пять лет назад, как и свое сердце, — набравшись храбрости, проговорила Розалинда. — И забрать обратно уже не могу.

И в душе короля вновь зацвела весна. Подумать только, как одна короткая фраза, произнесенная устами любимой, может украсить жизнь мужчины. Для Эйдена не было ничего слаще и желанней этих слов, этой возможности быть рядом и дышать одним воздухом с Розалиндой. Видеть ее и наслаждаться каждым взглядом, каждым прикосновением.

Эйден протянул руки и ловким жестом стянул с Розалинды перчатки. После чего положил ладонь любимой на сгиб своего локтя и ввел в бальный зал.

Весь вечер они не отходили друг от друга, возмещая себе все годы, проведенные врозь. Танцевали так, что все остальные пары замирали в немом восхищении. Этот бал стал их воплотившейся мечтой, позволив выплеснуть все скрытые эмоции и тайные желания.

Розалинда позабыла обо всем на свете, наслаждаясь красотой торжества и близостью Эйдена. Какой наивной она была, полагая, что сумеет его забыть. Все ее чувства обострились до предела, инстинкт самосохранения все еще шептал, что нужно уйти. Но с каждой минутой, с каждым словом Эйдена, этот призыв звучал все тише. Пробужденная страсть требовала выхода, совесть уснула, позволив телу и мыслям жить собственной восхитительной жизнью.

Только ближе к рассвету она нашла в себе силы расстаться с возлюбленным. Попрощавшись с королем и придворными, она направилась в собственную спальню. Несмотря на усталость и боль в утомленных танцами ногах, она чувствовала себя самой счастливой на свете. В голове ее все еще звучала мелодия вальса и комплименты Эйдена.

Скинув платье и нижние юбки, Розалинда осталась в одной нижней сорочке и панталонах, но ей не было холодно. Пламя любви, так умело и настойчиво разожженное Эйденом, согревало ее тело и душу. Босая, графиня проследовала к камину, зажав в руке расческу. Одну за одной она медленно вынимала из волос шпильки, на губах ее блуждала блаженная улыбка.

За ее спиной неслышно открылась потайная дверь. Из-за расшитого гобелена вышел Эйден и остановился, не в силах справиться с нахлынувшими чувствами. Пламя камина просвечивало насквозь тонкую ткань рубашки Розалинды, позволяя взгляду короля всласть налюбоваться плавными изгибами и округлостями женского тела. Рассыпавшиеся по плечам Розалинды густые волосы отражали свет камина и сами казались огненным кружевом.

Он зашел лишь для того, чтобы тайно полюбоваться возлюбленной перед тем как отправиться в одинокую холостяцкую кровать. Но одного взгляда оказалось достаточно, чтобы ноги его вросли в пол, а дыхание стало тяжелым, учащенным.

Розалинда ощутила нечто странное: словно по ее спине провел мягкой лапой пушистый тигр, заставив ее почувствовать томление во всем теле. Она обернулась и вскрикнула, увидев Эйдена. Шпильки, украшенные драгоценными агатами, рассыпались по полу.

— Как Вы вошли?.. — воскликнула она, прикрывая руками грудь. — Я отлично помню, что заперла дверь.

— Поверьте, нет такой преграды, что может остановить меня на пути к Вам, — не своим голосом произнес король.

Он не был пьян и отдавал себе отчет, что Розалинде может не понравиться подобное вторжение. Больше получаса стоял он возле потайного прохода, понося себя последними ругательствами. Но ни один довод рассудка не оказался достаточно весомым, чтобы заставить его отказаться от задуманного.

— Вы должны уйти, — умоляюще прошептала Розалинда. — Прошу Вас…

— Я не могу, — честно ответил Эйден. — Тяга к Вам выше моих сил. Я могу управлять стаей боевых тигров, придворными, целым королевством. Но не способен противостоять Вашей прелести… Вы, моя желанная колдунья, приворожили меня, не оставив шанса на спасение.

Розалинда метнулась к постели и сорвала с нее покрывало. Замоталась в него наподобие кокона и, резко развернувшись, горячо произнесла:

— Умоляю, не позволяйте и мне поддаться чувствам. Если Вы не найдете в себе силы уйти, то я не отыщу их тем более… Я всего лишь слабая женщина, лишенная права выбора и права вести себя так, как приказывает сердце.

Эйден не ушел. Он опустился на край постели, поджав под себя одну ногу, и закрыл лицо ладонями. Приказал себе не смотреть и держать подальше руки, готовые в любую секунду захватить прелестную графиню в свой плен.

— Я поклялся Вам не принуждать Вас к близости, и сдержу данное обещание, — обреченно проговорил он. — Но Ваше поведение сегодня дало мне надежду на то, что и Вы отвечаете мне взаимностью. Так будьте же моею или убейте отказом.

Розалинду трясло, как в лихорадке. На сегодняшнем балу она и вправду позволила себе напропалую флиртовать с королем, но и не предполагала, чем все это закончится. Она раздразнила дикого зверя, но оказалась не готовой его приручить.

— Я люблю Вас всем сердцем и душой, — это все, что она могла сказать в свое оправдание. — Но перед ликом Светлой Богини поклялась в верности Астору. Я могу предать его, потому что не испытываю к нему ничего, кроме равнодушия и страха. Но обмануть Пресветлую не в силах.

Розалинда присела рядом с Эйденом так, чтобы видеть его лицо, но суметь отпрянуть, если он попытается ее обнять. Впрочем, если он сделает это, уже никакая сила не заставит ее сбежать.

— Я виновата перед Вами, что дала Вам ложную надежду, — продолжила она. — Если бы на то была моя воля, мы стали бы любовниками сегодня же. Но я не принадлежу себе. Астор… он непременно прознает о нашей близости и отомстит. Ничто не останется для него тайной. Я могу предложить Вам свою дружбу, свою помощь и даже саму душу, но не могу отдать тело.

Она расплакалась. Сдавленные рыдания сотрясали ее хрупкие плечи, но Эйден боялся утешить ее так, как бы ему хотелось. Одно касание — и он не сдержит своего обещания.

Он тяжело поднялся и на негнущихся ногах направился к тайному проходу. Это была самая сильная победа, одержанная им над самим собой.

— Второй раз за ночь я довожу Вас до слез, — сокрушенно произнес он. — И лучшее, что могу сделать — это оставить Вас в покое. Но знайте, что я не смирюсь. Как только закончится война, приглашу Кюреля на дуэль: умру или освобожу Вас.

— О, нет!.. — Розалинда подскочила на месте. Она и не предполагала, как далеко заведет ее скромный флирт. — Я не смогу вынести, если ради меня Вы пойдете на убийство.

Эйден обернулся и безрадостно улыбнулся:

— В таком случае мне остается лишь умереть в этой войне или дождаться, пока погибнет Ваш муж. Теперь все в руках Светлой Богини.

Розалинда с громким рыданием бросилась на кровать и зарылась лицом в подушку. Ее такое недолгое счастье вновь рассыпалось на щепки, как прогнившее от сырости дерево. Она чувствовала себя так, словно муж все же заточил ее в «железную деву», и тысячи острых игл впились в ее грешное тело. Пусть она не изменила Астору физически, но предала и прокляла его в мыслях.

Эйден вышел так же бесшумно, как и вошел. Его сильные плечи поникли, взгляд потускнел. Он входил в спальню с надеждой на победу, а вышел поверженным и разбитым. Враг под именем «совесть» оказался слишком силен.

Король проследовал в свои покои, но не успел прилечь. К нему в апартаменты, позабыв постучать, ворвался Ралф.

— Наконец-то я отыскал Вас, — без предисловий начал советник. — Хорошо, что в эту ночь Вы не отправились к графине, беспокоить Вас там мне бы не хватило духу.

Эйден поднял на друга полный печали взгляд и горько улыбнулся:

— Мне тоже не хватило духу… Но ты ведь не за тем явился среди ночи, чтобы узнать о моих успехах на личном фронте. Так что произошло?

Ралф поправил рукав камзола и выпалил как на духу:

— С докладом вернулся Коум: его отряд натолкнулся на пещеру, в которой обнаружился гигантский морион.

—Тот самый, что прежде покоился в храме? — оживился Эйден. — Значит, его все же не успели вывезти за пределы Гланселя.

Ралф кивнул, подтверждая слова короля.

— Чистая случайность, что его вообще нашли: один из тигров, раненый во время полета, упал на вершину горы — с виду ничем не примечательную. Отряд Коума заметил пропавшее животное и решил спасти. Тяжелая снежная шапка не выдержала веса стольких людей и съехала в сторону, открыв небольшое углубление, ведущее внутрь пещеры. Маги расширили проход, заглянули внутрь пещеры и обнаружили там морион.

— Выходит, Адалард все же затеял войну из-за этого камня? — подвел итог Эйден. — Он, как и наш граф Кюрель, ищет этот древний артефакт некромагов.

— Не берусь судить за Астора, но король Эйшеллии ищет вовсе не морион.

— Что же?.. — Эйден удивленно вскинул брови.

— Когда Коум обнаружил камень, он заметил возле его подножия останки двух людей, похожие на мумии. И отважился осмотреть их, подозревая, что это могут быть пропавшие без вести боевые маги Вашего Величества. Когда же Коума спустили на веревке в пещеру, он узнал одного из погибших — и это не кто иной, как Керт, старший сын Адаларда и наследник престола Эйшеллии. В королевской академии Хартии хранятся портреты всех монархов и их наследников — парень не мог ошибиться. Второго погибшего опознать не удалось: в пещеру ворвался порыв ветра и развеял прах несчастных.

Эйден обхватил голову руками и сжал так, словно собирался раздавить.

— Полагаю, нам стоит сообщить Адаларду, что его поиски тщетны.

— И отдать ему морион? — насторожился Ралф.

Тяжелый кулак короля опустился на дубовый стол и едва не разломил его пополам.

— Ни в коем случае! — воскликнул Эйден. — Помнишь, мы обсуждали с тобой ту странную болезнь, что постигла Хартию и Шилданию?

Советник кивнул и преданно взглянул на короля:

— Вы все еще полагаете, будто черная чума как-то связана с древним храмом и найденным в нем камнем? Но тела тех, что прикасались к мориону, иссушены полностью, погибшие же от чумы выглядят несколько иначе. Не мог же камень улетать каждую ночь, а после возвращаться в Глансель. Коум клянется, что вход в пещеру заделан изнутри, а чтобы поднять камень к вершине горы, понадобится сила тысячи магов. И утверждение Кюреля… что если он прав, и Адалард действительно наслал болезнь на противников.

— Различий много, но много и совпадений, — не согласился Эйден. — И я знаю, у кого есть ответы на все вопросы. Астор наверняка знал, что морион спрятан в Гланселе, и приехал за ним намеренно. Он зачем-то нужен ему, и мы обязаны это выяснить.

— Некромаги — а Астора теперь можно отнести к ним с полной уверенностью — тщательно хранят свои тайны, — предупредил Ралф. — В прежние времена они не раскрывали секретов даже под пытками.

— И все же, я обязан попытаться, — уверенно заявил король. — Немедленно пошли гонца за Кюрелем. Если его тайные знания помогут остановить войну и чуму, я их добуду!..

Глава 24

Астор Кюрель пребывал в прекрасном расположении духа. Его темные молитвы были услышаны — морион нашелся. И временное убежище Беала отыскали другие, некромага это не сильно заботило. Больше ему нет нужды притворяться и участвовать не в своей войне. Впереди ждет величайшая победа в его жизни.

— Как жаль, что духи не сообщили мне точное местоположение камня, — ворчал Астор себе под нос, ожидая короля Шилдании в небольшой гостиной. — Эта встреча стоит того, чтобы немного потерпеть.

Эйден вошел без стука. Окинул придирчивым взором сидящего в кресле графа — тот выглядел так, словно являлся властелином мира. Раскованная поза, надменный взгляд, торжествующая улыбка на бледных губах — все это привело короля в ярость. Астор даже не потрудился подняться и поприветствовал короля лишь легким наклоном головы.

— Полагаю, Вы знаете, о чем будет вестись разговор? — Эйден встал напротив собеседника и облокотился на каминную полку.

Его непринужденная поза не смогла обмануть Астора. Граф Кюрель видел, как напряжен король Шилдании и как стремится он поскорее узнать тайну мориона. Но её королю никто не собирался раскрывать.

— Мне стало известно, что Коум вернулся раньше положенного срока и сообщил Вам о какой-то находке, — почти равнодушно произнес граф.

Эйден усмехнулся краешком губ. Астор не собирался так просто раскрывать карты.

— И Вы, разумеется, не знаете, что это за находка? — тем же тоном осведомился король. — Ведь не ради нее Вы прибыли в Дэйзиленд и согласились занять в войске должность, неподобающую вашему статусу.

Как бы ни был надменен и эгоистичен Астор, он понял, что король не так глуп. И сделать его пешкой в своей игре не так легко. Но попробовать стоит.

— Не представляю, о чем идет речь, — он продолжил исполнять роль непонятливого вояки. — Я прибыл в Бэтлтон в надежде помочь Хартии избавиться от опасного врага, наславшего страшную эпидемию. Только мои личные убеждения и страх за близких заставили меня ввязаться в войну.

Эйден взял из дровницы полено и бросил его в камин. Взметнувшееся пламя осветило искаженные усмешкой черты лица короля, отразилось искрами ярости в его глазах.

Сделав эффектную паузу, Эйден сложил на груди руки и почти лениво сообщил:

— В таком случае Вы будете рады узнать, что Коум обнаружил морион — древний артефакт некромагов. И я больше чем уверен, что этот камень имеет отношение к чуме, поразившей два королевства.

Астор изобразил на лице удивление:

— Как может камень вызвать чуму? Вы заблуждаетесь, Ваше Величество.

— И все же я намерен обезопасить Глансель и закрыть доступ к камню навсегда. С тем, чтобы ни одному тайному некромагу не пришло в голову использовать морион для своих темных практик.

Эйден замолчал и вгляделся в лицо собеседника. Астор определенно нервничал, хоть и изо всех сил старался сохранить видимость безразличия.

— Что могут маги животных сделать артефакту некромагов? — с некоторой долей ехидства проговорил граф. — Неживые предметы не подчиняются им.

Но Эйден уловил дрожь в его голосе. И выложил на стол свой главный козырь:

— Вы правы лишь отчасти. Да, маги Шилдании не извергают огонь, не управляют неживой материей и не могут своими способностями разрушить морион. Для всего этого у них есть иное средство.

Глаза Астора опасно блеснули. Он подался вперед и так стиснул подлокотники кресла, что у него побелели костяшки пальцев.

— Что Вы имеете в виду?

Астор предполагал, что король нарочно вводит его в заблуждение. И все же боялся — как никогда в жизни. Он стоял так близко к достижению заветной мечты, а этот юнец, этот соблазнитель чужих жен хочет лишить его права стать главным помощником Беала?..

Эйден узрел, что его выпад достиг цели и мысленно возрадовался. Вслух же сообщил следующее:

— Тигры не самые древние из магических существ трех королевств. Прежде в Спрусе жили единороги — носители света Богини на земле. Их ржание разгоняло тьму, а прикосновение рога могло наложить непреодолимую печать на источник тьмы.

— Единороги вымерли сотни лет назад, — злобно рассмеялся Астор. — К чему вспоминать об их способностях.

Эйден загадочно улыбнулся в ответ и ответил:

— В королевской сокровищнице хранится рог последнего единорога, и я намереваюсь провести над морионом запирающий ритуал. А после завалить вход в пещеру так, чтобы больше никто и никогда не коснулся древнего камня. Вот тогда и посмотрим, была ли странная чума связана с вскрытым храмом некромагов, или же я ошибся. В любом случае, подобные меры предосторожности не будут лишними.

Астор пришел в ужас. Он словно почувствовал, как его горло обхватили ладони Богини и сжали, вытесняя из тела тьму. Скрывать свои намерения дальше не имело смысла. Если он позволит Эйдену совершить задуманное, то Беал заснет вновь. И вряд ли найдется такой сильный некромаг, что сможет преодолеть печать единорога.

Эйден понял, что добился желаемого. Он оказался прав: внешний вид Астора как нельзя красноречивее подтверждал его теорию. Морион содержал в себе нечто, что желали подчинить себе все некромаги. И граф Кюрель — не исключение.

— Я предлагаю сделку! — громогласно объявил Астор и поднялся. — У Вас есть то, что нужно мне. А у меня то, что нужно Вам. Женщина в обмен на камень — достойный обмен, не так ли?

Эйден на секунду потерял дар речи. Граф знал его уязвимое место и все же сумел обойти.

— Вы бредите, Кюрель, — с нажимом произнес король. — Я не позволю Вам забрать морион. Какие бы чувства я не испытывал к Розалинде, на мне лежит ответственность за целую страну.

Внутри Астора клокотала тьма. Человек, испытывающий привязанность к жене, корчился в муках. Но некромаг торжествовал.

— Я не стану извлекать камень из пещеры, — сообщил он. — Сейчас же, немедля, в присутствии священника подпишу документы о разводе. Розалинда станет свободной, и Вы можете сделать с ней все, что захотите. Для себя же я прошу всего лишь право на одно единственное свидание с морионом. После Вы сможете распорядиться и им по своему усмотрению.

— Что есть этот камень и почему Вы так рветесь к нему? — Эйден не мог согласиться, не будучи уверен, что его решение не обойдется слишком дорого. Для него и его народа.

Астор предвидел такой вопрос и был к нему готов. Перед тем как ответить, он поднялся и обнажил грудь, предъявив королю свою рану. Без магической подпитки силами жены его увечье вновь дало о себе знать и причиняло боль.

— Видите? — зло произнес Астор. — Вы не разрешили Розалинде лечить меня, и вот что стало. Только морион может избавить меня от мук и исцелить навсегда эту страшную рану.

За свою жизнь Эйден повидал множество болезней и повреждений, но то, что предстало его взгляду сейчас, выглядело воистину ужасающе.

— Я не стану спрашивать, откуда у Вас подобное, — процедил король, отводя глаза. — Оно не похоже на ожог, полученный в бою. Скорее, это последствие применения некромагии.

— Вы правы, — самодовольно отозвался Астор, запахивая на груди рубашку, — вам лучше не знать, как появилась эта рана.

— Разве темный артефакт способен исцелить? — засомневался король. — Или Вы, граф, вновь пытаетесь ввести меня в заблуждение?

Астор закончил с одеванием и вновь опустился в кресло. Каждое слово ему приходилось тщательно взвешивать — король Шилдании был на редкость догадлив.

— Нет, — объявил Астор, — артефакт не способен излечить. Но может выполнить одно желание некромага, обратившегося к нему за помощью. А для меня нет ничего важнее, чем возродиться.

Доводы Кюреля звучали вполне убедительно. Эйден, хоть и ощущал некий подвох, страстно хотел согласиться. Пылкая любовь к Розалинде поборола его здравомыслие.

— Для расторжения брака необходимы веские основания, — напомнил король. — Розалинда не предавала Вас и не покушалась на Вашу жизнь.

— Но за пять лет брака она так и не принесла мне долгожданных наследников, — возразил Астор.

Воцарилось тягостное молчание. И только шипели и щелкали дрова в камине. В распахнутое окно ворвался порыв холодного ветра с гор. Но и он не смог остудить разгоряченных лиц соперников.

— Будь по-Вашему, — все же сдался Эйден. — Я немедленно приглашу представителя церкви и своего советника. Но помните, если Вы только попробуете применить против меня или моих магов некромагию, мне придется убить Вас. Либо заточить в горах вместе с артефактом. Впрочем, я искренне надеюсь, что роль Вашего палача достанется камню. Еще никто не посмел коснуться его и остаться в живых.

горы Гланселя

год 20022 от ПВД, сентябрь

Лишь ближе к вечеру того же дня король Шилдании со своим войском добрался до нужного места в горах. С собой он взял всех тигров, что были не заняты в дозоре, и только проверенных магов. Тех, кому мог бы свободно доверить свою жизнь и жизнь всего королевства.

И только Астор Кюрель выделялся из общей массы отряда. Он выглядел скорее как заключенный, чем как участник военного похода. Эйден приставил к нему двоих стражей и приказал не спускать глаз с графа. Король готов был отразить удар некромага в любой момент.

Но Астор вел себя смирно и покорно снес оскорбление, нанесенное его гордыне недоверием Эйдна. Один Беал господствовал в его сердце и мыслях. Чем ближе подходил некромаг к заветному месту, тем отчетливее ощущал присутствие демона.

Возле горы, что скрывала в своем чреве темный артефакт, короля и его спутников встретили дозорные, оставленные Коумом охранять опасную находку. Заледеневшие от промозглого ветра, а больше от страха, что внушал им морион, боевые маги встретили короля как избавителя. Бывалые воины, они опасались находиться рядом с тем, чему не знали объяснений.

С наступлением вечера морион пробуждался. Беал метался внутри своей темницы и проклинал весь род человеческий и Светлую Богиню. Стены мориона становились все тоньше день ото дня. Паутина трещин расползлась по поверхности камня, создавая на нем узоры в виде пентаграмм и символов губительных заклятий.

Вместе с повелителем хаоса просыпался и его легион. Еще секунда, и низшие духи вновь вырвутся из камня и отправятся собирать непосильную дань со светлых магов. Мало кто увидит их полет в пропитанном тьмой воздухе. А тот, кто различит серые тени на фоне звезд и поймет, что за гости явились в ночи, уже никогда и никому об этом не расскажет.

Сторожа пещеры не видели, что творится внутри, и не видели, как с наступлением вечера ожил морион. Но, несмотря на холод, пот ледяными струйками стекал по их спинам. Все мышцы словно свело судорогой, а нервы натянулись как железные канаты.

В таком состоянии и застал король своих подданных. Испуганный внешний вид магов заставил его действовать быстро и наверняка.

— Помните об обещании, — напомнил Астор, заметив, каким хмурым стал Эйден. — Вначале я войду к мориону, а после Вы запечатаете вход.

Граф Кюрель был готов на все ради Беала. Даже если король заточит его вместе с ним в горе, он покорно примет свою судьбу. Зов демона окончательно лишил его человеческого разума. И лишь одно печалило некромага — Эйден не позволил ему взять с собой верного слугу и надежного помощника. Блезу приказали остаться в Бэтлтоне под присмотром Ралфа и управляющего замком.

Астор жаждал заполучить морион, а Эйден ни на секунду не переставал думать о Розалинде. В какой-то момент у него промелькнула опасная мысль, будто он, как и отец, может погибнуть, поддавшись болезненной привязанности. Но король отмел порочные думы — заветный ларец с рогом единорога внушал ему уверенность и придавал сил.

— Оседлать тигров! — отдал он приказ, нарушая ночную тишину своим криком. — И будьте настороже. Когда не знаешь врага в лицо, опасность приходится ждать с любой стороны.

Тигры Спруса, даже приученные с детства, не слишком любили носить на себе ездоков. И только в минуты сражений позволяли своим магам забираться к себе на спины. При этом они недовольно рычали, но, усмиренные магическим воздействием, терпели.

Эйден последним взобрался на спину Ардо и погнал свое стадо к вершине горы. В когтях вожак тигров держал сеть, в которой опасно раскачивался во время полета Астор. Ардо особенно тяготила такая ноша, но король и его маг не позволял ему разжать лапы. Да и сам граф не радовался подобному путешествию. Он, как черная рыбина, пойманная в рыбацкую сеть, дергался от страха и беззвучно раскрывал рот.

Ардо первым опустился на вершину горы, остальные тигры зависли в воздухе. Эйден расправил сеть и вызволил из нее Астора. Но руки не подал и лишь громогласно объявил.

— Прибыли! Бери веревку, и мы спустим тебя в расщелину. Проход слишком узок, чтобы пропустить крупных животных.

Он взмахнул рукой, приказывая еще двоим магам опуститься на вершину горы. Каким бы самоуверенным ни был Эйден, в рассудительности ему нельзя отказать. От Астора и мориона король ждал только неприятностей.

— Что за дьявольщина?! — воскликнул один из магов, заглянув в пещеру, и осенил себя знаком светлой богини. — Этот камень будто живой!

Внутри мориона клубился дым, сквозь него изредка пробивались яркие всполохи неживого света. Это зрелище завораживало и страшило. Пробужденный демон притягивал к себе взгляды смертных, проникал в их души и застилал сердца тьмой.

— Не смотреть! — приказал Эйден и бросил взгляд на Ардо, охраняющего ларец.

Ноги Астора коснулись твердой поверхности, и блаженная улыбка исказила его напряженное лицо. Широко разведя руки, он пошел к мориону — заветной цели всей своей жизни.

— З-у-у-ум-м… На-а-ам-м… Эр-р-р-ихен!.. — начал взывать он.

Камень вспыхнул ярче, отвечая на приветствие некромага. Затрещали сильнее тонкие стены темницы, темные клубы дыма вырвались из щелей. Пещера наполнилась рокотом и шипением, и в этом шуме светлым магам слышалось дыхание самой смерти.

Продолжая улыбаться, Астор шел вперед. Ладони его коснулись поверхности камня.

— Я пришел на твой зов!.. — с дрожью в голосе пропел Кюрель. — Ты звал меня в ночи, шептал мне обещания. Так прими же мое бренное тело в дар и сделай своим помощником. Вместе мы покорим мир, три королевства склонятся к нашим ногам, а смертные станут нашими рабами.

Эйден услышал речь Астора и, надежно устроив рог у себя на груди, начал спускаться вслед за предателем. Граф и не думал просить исцеления, он задумал нечто другое — покорить светлый мир. И только Эйден мог остановить ритуал.

— Остановись, безумец! — зарычал король. Теперь совесть его была чиста, он выполнил свою часть сделки. — Я не позволю тебе выпустить невольника камня — кем бы он ни был.

Не дожидаясь, пока его спустят на дно пещеры, Эйден спрыгнул и ловко, почти как настоящий тигр, приземлился на ноги. Выпрямился и, вытягивая перед собой оружие света, ринулся к мориону и застывшему возле него Астору. Рог единорога ожил и засиял, озаряя своды пещеры радужными бликами.

Граф испуганно обернулся, и на мгновение Эйдену показалось, что перед ним вовсе не Астор Кюрель, а совершенно иной человек. Своим светом рог обнажил истинную сущность некромага — и в ней была только тьма.

Эйден схватил предателя за шиворот и потянул на себя. Но кончики пальцев Астора успели коснуться поверхности мориона. Почувствовав жертву, Беал заревел. Камень треснул посредине, и из него вырвалось темная, как сгусток ночи, субстанция. Она окутала ладони Астора, лизнула и обожгла его лицо.

— Не-е-ет!.. — взревел граф. — Разве ты не узнал меня?..

Но Беал был слишком голоден, чтобы слушать речи смертного. Удерживая руки Астора, он притягивал его ближе к себе, чтобы испить до дна.

Эйден направил свет рога в расселину, и тьма с шипением стала отступать. Руки короля дрожали, силясь удержать мощное оружие Богини. Но отступить он не мог и, напрягая все силы, стал рисовать на камне магические знаки Светлой Богини.

Беал не мог так просто уйти. Напоследок он все же мазнул по лицу смертного острым, как зуб дракона, когтем. Рваная полоса прочертила бровь короля, зашипела и в момент обуглилась. Эйден мотнул головой в сторону, не позволяя демону лишать себя зрения. Боли он не ощущал. Все его чувства поглотило сражение. И только где-то в потаенном уголке сознания, сигнальным маяком, светилась любовь к Розалинде. Она словно бы подпитывала самого Эйдена и грозное светлое оружие в его руках.

Придя в себя, Астор тоже стал сопротивляться. Беал отверг его подношение, и человеческая сторона некромага взбунтовалась. Он уперся ногой в каменный выступ и отклонялся назад. Сумев оторваться от камня, с ужасом осмотрел свои дымящиеся ладони, прижал их к обезображенному лицу. И упал, сжавшись, как зародыш в утробе матери.

Гонимый светом, Беал заполз обратно в свое убежище, но выпустил из мориона своих помощников. Легион низших демонов серой дымкой вырвался из камня и окружил Эйдена.

Но на помощь королю поспешили тигры. Рык одного магического животного мало значил для тьмы. Десятки же посланников Светлой Богини своими голосами сотрясли гору до основания. Звуковые волны, как непреодолимые щиты, оттесняли противника. Гнали его прочь от Эйдена, творившего печать.

Силы тигров иссякали слишком быстро, и тогда в дело вступили маги животных. Их голоса без устали твердили формулы, сливались в общем водовороте звуков и тонули, соприкоснувшись с морионом. Под их общим натиском серые тени таяли, как льдины под лучами солнца. А те, что не гибли, забирались назад, в морион.

Маги огня по одному спустились в пещеру и помогли Эйдену своим даром. Свет единорога вкупе со светлым пламенем хартийцев запаивал бреши в морионе, заставляя Беала вопить от бессильной ярости.

До самого утра длилось противоборство. Беспощадный демон вновь уснул в своей темнице: злоба его утихла, но не умерла. Лишь затаилась в ожидании нового пробуждения.

Эйден начертал последний знак и устало прикрыл глаза. Ноги его подкашивались, а перед глазами все еще горело адское пламя.

— Ваше Величество?.. — словно из небытия донесся до него голос Коума. — Я помогу Вам подняться.

Эйден тряхнул головой и до боли сжал кулаки. Рог, словно сроднившийся с его ладонью, хрустнул и рассыпался в белую пыль. Запас магии в нем иссяк, исполнив свое последнее предназначение.

Не лучше приходилось магам и тиграм — они тоже исчерпали свои запасы. Победа далась людям великой ценой.

Король подошел к Астору — тот еще дышал, хотя и находился на грани жизни и смерти. Не раздумывая, Эйден обвязал его веревкой и приказал магам:

— Поднимите вначале его.

— Но он предатель, Ваше Величество, — слабо запротестовали и хартийцы, и шилданцы. — Стоит ли тратить на него силы?

— Так нужно! — Эйден остался непреклонен. — Он послужит примером того, к чему приводит некромагия. Если выживет.

Огненный шар солнца выкатился на небосклон и приласкал теплыми лучами поле боя и утомленных воинов. Этой ночью Беал не получил ни одной светлой души, ни одного дара. Как не получил он и долгожданного помощника, должного стать ему новым вместилищем.

Тьма рассеялась, и изможденные победители нестройной вереницей потянулись в сторону Бэтлтона. Тигры до того ослабли, что не могли подняться в воздух, а маги едва передвигали ноги. Этот бой они выиграли, но война еще не окончилась.

Первое, что намеревался сделать Эйден, вернувшись в Бэтлтон, — отправить Адаларду сообщение о том, что искать его сына, как и проклятый морион, больше нет нужды. Керта уже не спасти, а вот избавить народ от войны — пора.

Глава 25

Шилдания, Бэтлтон,

год 20022 от ПВД, сентябрь

— Верн, есть новости? — Розалинда в тысячный раз за утро задала этот вопрос и все с тем же болезненным нетерпением всмотрелась в суровое лицо главного хирурга.

— Они возвращаются, — кивнул Верн. Он только что вернулся от дозорной башни, получив долгожданное известие. — Готовь носилки и кровати.

Розалинда вскрикнула и приложила руки к груди.

— О, Пресветлая!.. — от страха она перешла на шепот. — Неужели…

Верн положил сильную ладонь на ее хрупкое плечо и заглянул в блестящие от слез глаза:

— Они живы — для нас это главное. Будь сильной девочка, дозорные сообщили, что у нас с тобой будет много работы.

Розалинда кивнула и вздернула подбородок. Главный хирург прав, лекарке нельзя поддаваться панике.

Через полчаса отряд короля вошел в Бэтлтон. Едва сообщив о победе, Эйден распорядился отправить пострадавших в госпиталь. Тигры и маги за время пути обессилели совершенно. Да и сам король пошатывался от усталости, но сохранял на лице бодрое выражение. Разговаривая с подданными, он стремился, чтобы голос его был тверд, а рука, опершаяся на Ардо, не дрожала.

И только самые близкие люди заметили, какой ценой далась Эйдену победа. Ралф то и дело поправлял пустующий рукав камзола, искренне переживая за друга, но не смея прервать речь короля.

Розалинда не могла больше ждать. Позабыв о своем положении и возможных последствиях, ринулась она к Эйдену. В ярком платье, с разметавшимися волосами, она походила на огненную стрелу, выпущенную из арбалета. Грудь ее высоко вздымалась, глаза светились волнением и любовью.

Увидев ее, Эйден замолчал. Словно весь мир вокруг него исчез, и осталась лишь она — его огненная роза. Такая близкая и желанная. Как бы он хотел подхватить ее на руки и закружить в объятиях. Но сил его хватило только на то, чтобы одарить ее лишь слабой улыбкой.

— Как я рада видеть Вас, — Розалинда замерла напротив и спрятала предательницы-руки за спиной. — Вы позволите мне осмотреть Ваши раны?

Эйден взглянул в ее прекрасные глаза и понял, что именно ради них он полез в самое пекло. Надежда на простое, недоступное многим королям человеческое счастье лишила его разума, но сделала безмерно храбрым и настроила на победу.

— Мои душевные раны Вы уже залечили, а телесные подождут, — сказал он так, что ни у кого из присутствующих не осталось сомнений в его истинных чувствах.

Розалинда сделала глубокий вздох, не смея ответить так, как приказывало сердце. Щеки ее налились персиковым румянцем, а в животе закружился хоровод легкокрылых мотыльков. Не сразу она почувствовала, как кто-то коснулся ее ладони.

— Миледи, Ваш муж… — тихо произнесла одна из помощниц Верна, привлекая внимание графини. — Он требует Вас.

Опомнившись, Розалинда обернулась на голос. Осчастливленная возвращением Эйдена она и думать забыла об Асторе. И сейчас, услышав о его требовании, пришла в уныние:

— Неужели и в такой момент он не может оставить меня в покое… — вздрогнула она и закрыла лицо руками. — Это невыносимо…

— Миледи, он при смерти и хочет попрощаться… — предупредила девушка-санитарка.

— Что?.. — Розалинда опомнилась.

Ей и в голову не могло прийти, что Астор мог пострадать, в то время как король остался цел. Граф Кюрель совсем не тот человек, что способен первым ринуться в бой и пожертвовать собой ради спасения других.

— Кюрель вопреки моему предупреждению притронулся к артефакту некромагов и едва не поплатился за это жизнью, — неохотно сообщил Эйден. Он намеренно не сказал «Ваш муж». Но и не смог скрыть от Розалинды правду. — Заточенный в морионе демон истощил его силы и ранил. Боюсь, даже Ваших сил не хватит, чтобы спасти его от смерти.

Вопреки ожиданиям, Розалинда не испытала ни радости, ни облегчения. Понимание произошедшего медленно накрывало ее душным пологом, заставляя вспомнить о долге и собственной чети. Не позволяя себе взглянуть в глаза Эйдену, она подала руку санитарке и попросила:

— Отведите меня к нему, пожалуйста…

Ноги не слушались ее, а перед глазами словно пробегала яркими всполохами вся ее жизнь с Астором. Она чувствовала себя так, будто вновь шла по проходу церкви, готовая вручить себя холодному незнакомцу.

Эйден рванул к ней, но Ралф удержал короля от опрометчивого поступка.

— Людская молва может быть куда опаснее всех демонов преисподней, — предупредил советник. — Она должна остаться при нем и проводить его в последний путь. Ни у кого не должно возникнуть желания подозревать Вас в смерти соперника.

Эйден устало прикрыл глаза и кивнул, соглашаясь. И лишь одна мысль не давала ему покоя:

— Кюрель наверняка попытается вновь воспользоваться силами жены для восстановления. Я не желаю, чтобы он тянул из нее дар.

Ралф поддержал опасно покачнувшегося короля и заверил его:

— Даже будучи при смерти, нельзя нарушать законов Шилдании. Не волнуйтесь, Ваше Величество, я прослежу за Кюрелем. А Вам следует отдохнуть — как и Вашим боевым магам, и тиграм. Адалард непременно прознает о морионе и нанесет ответный удар.

— В прошлом бою мы лишили эйшелльцев почти всех летательных аппаратов, — не без гордости заявил Эйден. — К тому времени, как они нарастят мощь, мы успеем прийти в себя. Какими бы сильными не были их маги, им не построить и не оживить их адские механизмы за несколько суток.

И все же, несмотря на столь громкое заявление, Эйден отправился в свои покои. Ралф поручил короля заботам Верна и прислуги, а сам отправился исполнять данное обещание. Астор Кюрель, как ядовитый паук, мог жалить и будучи при смерти.

Розалинда вошла в лазарет, но мужа в нем не оказалось. Врачи сообщили, что граф призвал к себе своего камердинера и потребовал перенести его в его покои.

— Так и заявил, — испуганно проговорил молодой хирург, осеняя себя знаком богини. — Хочу, говорит, умереть среди своих людей как обманутый герой. А не как проигравший и на больничной койке.

— Кто… кто его обманул? — заикаясь, произнесла Розалинда.

Неужели Астор прознал, что Эйден побывал в ее спальне ночью? Как, откуда?.. Впрочем, от мужа-некромага не могло укрыться ни одно событие.

— Он не сказал, — покачал головой хирург и посмотрел на графиню со смущением. — Только стонал, а еще звал Вас… Таких страшных ран, как у него, я еще в жизни не видывал. И Вам смотреть не советую.

Парень смущенно потупил взгляд, преодолевая подступившую к горлу тошноту. Отметины темной магии не шли ни в какое сравнение с ранами, нанесенными другим оружием. К такому не готовили хирургов в шилданской академии.

— Ничего, я выдержу, — заверила врача Розалинда. — Он мой муж и мне придется быть рядом с ним. До самой смерти.

Она развернулась на каблуках и уверенной походкой направилась в замок. Ей, как никому другому, было известно, что самые страшные последствия некромагии — это не раны на теле. А незаживающие язвы души, что не позволяют человеку возвратиться к свету.

В покоях, отведенных королем Шилдании магам Хартии, царил полумрак. Через плотно закрытые ставни не проникал ни свет, ни свежий воздух — словно граф опасался, что единственный луч солнца обратит его тело в прах и развеет по всему Бэтлтону. Толстые восковые свечи нещадно чадили, распространяя вокруг себя запах кипариса. И все же хвойный аромат не мог перебить удушающего смрада тьмы.

Астор лежал на кровати, грудь его тяжело вздымалась и опускалась с болезненным хрипом. Его лицо и сложенные на груди ладони прислужники накрыли тонким кружевом, пропитанным эфирными маслами. В изголовье, опустившись на колени, стоял Блез. Сгорбленный и недвижимый, он напоминал горгулью, застывшую на стене собора.

Завидев графиню, толпа магов расступилась, освобождая ей путь. Розалинда подошла к мужу и привычным жестом положила левую ладонь на его грудь. Почувствовала изуродованные руки Астора под тонкой тканью. Ее дар непроизвольно потек по венам и попытался пробить черную, как уголь, печать некромагии. Вопреки воле, слезы заструились по щекам Розалинды. Пусть она не любила мужа, но бессилие против тьмы ввергало ее в уныние, заставляло сердце болезненно сжиматься.

— Нет!.. — прохрипел Астор и сбросил ее ладонь.

— Почему? — Розалинда отпрянула и непонимающе уставилась на едва шевелившиеся губы мужа. — Вас еще можно спасти… я попробую… я должна…

Капля живительной силы, что успела проникнуть в умирающее тело Астора, вернула его в сознание. В человеческое сознание. Внутри него шла последняя ожесточенная схватка между тьмой и светом.

— Нет… — Астор захрипел вновь. Он все же одержал победу. Пожалуй, самую ошеломительную в его жизни. — Ты больше ничего мне не должна.

— Он бредит, миледи… — Розалинда впервые услышала голос Блеза — хриплый, дрожащий. — Помогите ему!

Астор дернулся, кружево сползло с его обезображенного тьмой лица.

— Уходи! — он повернулся к Розалинде. — Ты больше не принадлежишь мне и не можешь лечить. Я отдал тебя ему… иди… и будь…

Болезненная судорога прокатила по телу графа, и он затих. Розалинда так и не узнала, что хотел он сказать ей на прощанье: «будь проклята» или «будь счастлива».

Блез поднялся с колен и покинул комнату. Никто не пытался остановить камердинера — его связь с Астором тоже прервалась.

Розалинда долго смотрела на мужа и не верила, что он мертв. Она освободилась от него, но какой ценой. И что все же значили его последние слова?..

— Ваше Сиятельство, Вам стоит прилечь, — стоявший все это время поодаль Ралф подал руку Розалинде. — Я обещаю лично проследить за приготовлениями к похоронам графа. Да примет Светлая Богиня его темную душу…

Розалинда утерла слезы рукавом и неожиданно твердо возразила:

— Я не могу отдыхать, пока не окажу помощь другим магам. Тем, кто не откажется от моих услуг…

— В таком случае я провожу Вас в лазарет, — предложил Ралф. — И от себя попрошу осмотреть рану Его Величества. Вы уже работали с последствиями темной магии и наверняка сумеете помочь.

— Я постараюсь, — кивнула Розалинда.

При мысли об Эйдене на душе ее потеплело — словно первый весенний лучик растопил накопленный за долгую зиму лед. И в голове запела капель.

Чем дальше Розалинда отходила от Астора, тем энергичнее становились ее шаги. Она ожила — согретая солнцем роза — и приготовилась зацвести.

Эйден не покинул лазарет, предпочтя и в роли пациента не выделяться среди боевых магов. Ему обустроили ложе в самом дальнем закутке, отгородив небольшое пространство ширмами. Когда Розалинда вошла, Верн как раз закончил осмотр короля.

Главный хирург посмотрел на графиню сквозь линзу, с помощью которой осматривал темный шрам на лбу пациента.

­ — Вы пришли помочь? — Верн не стал спрашивать Розалинду о муже — все в замке, начиная от тигрячих и заканчивая придворными, искренне сочувствовали и жалели супругу жестокого и не в меру эгоистичного графа. И его уход для многих стал избавлением.

— Если позволите, — Розалинда с тревогой посмотрела на короля — левую часть его лица закрывала повязка, пропитанная вязкой кашицей. — Плакун-трава?

— Да, — Верн подтвердил ее догадку, — и немного корицы. Увы, мои навыки лечения темных ран слабы, и эти травы — единственное, чем я сумел помочь.

В это время Эйден приподнялся на локтях и сделал вид, будто сердится.

— Между прочим, я еще в сознании, — заявил он и глянул свободным от повязки глазом на Розалинду. — И тоже хочу участвовать в обсуждении моего лечения.

— Простите… — Розалинда опустилась в изящном реверансе.

— Вижу, к Вам вернулась Ваша привычка извиняться по каждому поводу, — Эйден не удержался от замечания. — Кажется, я на Вас дурно влияю.

Розалинда улыбнулась в ответ, но глаза ее остались грустны. Тревожные мысли не оставляли ее, словно Астор все еще мог ворваться в ее светлый мир и разорвать на куски с хрупкое счастье.

— Я клянусь, что сделал все, что в моих силах, — проговорил Эйден. — Но он как безумный рвался к мориону, и лишь поняв, что не сможет справиться с ним, передумал. Но слишком поздно…

Розалинда заглянула ему в глаза и выдохнула:

— Ралф рассказал мне о произошедшем, и я верю ему. И Вам. Астор так рвался в Глансель, но никогда не говорил, ради чего…

Эйден осторожно коснулся ее подбородка, но его рука тут же упала обратно на постель — он все еще был слаб. Но это не помешало ему продолжить разговор.

— Кюрель возжаждал славы и величия, но тьма ничего не отдает — только забирает, — напомнил он.

Розалинда присела на предложенную Верном лавочку и пробормотала:

— Мне нужно было найти способ сообщить Адриану о склонности Астора к некромагии, но он… он…

Она не смогла произнести вслух все, что собиралась. Но Эйден понял ее и без слов.

— Он шантажировал Вас, не так ли?

Розалинда слабо кивнула. Заломила руки в отчаянии и скорбно произнесла:

— Я пыталась предупредить Вас, но так и не нашла в себе достаточно сил. И Вы пострадали из-за моей трусости.

Эйден откинулся на подушки и произнес, избегая смотреть в глаза Розалинде:

— Вам не стоит себя винить. Астор оберегал свои тайны до последнего и не позволил бы вмешаться в его планы. К тому же я знал о его причастности к некромагии еще до того, как принял в свое войско.

Слова короля дошли до сознания Розалинды, заставив ее подскочить на месте.

— Вы знали и все равно приняли Астора на службу? — неверяще повторила она. Лицо ее приобрело тревожное выражение. — И позволили ему войти к мориону… Но почему?

Наблюдавший за беседой короля и графини Верн вышел, оставив влюбленных наедине. Он словно почувствовал, что надвигается буря, и только этим двоим дано успокоить ее или позволить ей смести все на своем пути.

— Моей стране нужны были маги огня для победы над Эйшеллией, — на одном дыхании выпалил Эйден. — А моему сердцу нужны были Вы. Без Вас моя жизнь стала пустой и словно лишилась красок.

Розалинда опустила голову, не в силах скрывать счастливую улыбку. Этих слов она жаждала пять томительных лет, и не верила, что дождалась. Неужели Пресветлая наконец-то смилостивилась над ней?..

— Но я могла и не прибыть вместе с мужем… — напомнила она.

Эйден резко сел в постели. У него на секунду закружилась голова, но он преодолел минутную слабость и решительно заявил:

— Вы напрасно полагаете, будто я мог забыть Вас. Только война удерживала меня на расстоянии от Вас. И, молю, не называйте Кюреля своим мужем.

Розалинда подавила вздох и с досадой в голосе заметила:

— Я теперь вдова. Впереди у меня долгий «год плача», траур и заточение в родовом поместье Кюреля.

Сказав это, она вздрогнула, точно ее плеч коснулся холод, принесенный ветром из замка Корбу. Меньше всего на свете ей хотелось возвратиться в это мрачное поместье, где каждая вещь станет напоминать ей об Асторе.

— Вы не вдова, — отрезал Эйден. — Астор подписал документы о разводе в тот же день, когда я позволил ему подойти к мориону.

Он замер, наблюдая за реакцией Розалинды. Его слова достигли ее разума, и она вспылила.

— Вы обменяли меня на морион? — голос ее дрожал, как пламя свечи на сильном ветру.

— Мне не оставалось ничего другого, — умоляюще произнес Эйден. — Простите, если подобным решением я оскорбил Вас. Сможете?

Он коснулся ее руки и доверчиво взглянул в ее глаза, страшась найти в них упрек.

Однажды Розалинда уже позволила гордыне взыграть над разумом — и эта ее ошибка стала роковой. Повторять ее она не собиралась.

— Мне не за что Вас прощать, — с улыбкой произнесла она, легко пожимая пальцы Эйдена, — Вы пожертвовали ради меня всем, что имели. Чуть не лишились королевства и жизни. Боюсь, я не стоила подобных подвигов.

— Вы стоите гораздо больше… — шепнул он и запечатлел на ее ладони поцелуй. А после сорвал с ее безымянного пальца кольцо с обсидианом и швырнул его в урну. — Оно Вам больше не нужно.

Этот жест окончательно лишил Розалинду влияния некромага, и она почувствовала в себе столько силы, что она буквально затопила все ее существо.

— Вы позволите мне осмотреть Вашу рану? — предложила Розалинда, вспомнив об обязанностях лекарки. И, не дожидаясь ответа, наложила левую ладонь на лицо Эйдена. — Небольшой шрам останется, но я сделаю все, что в моих силах.

Лечить возлюбленного оказалось для нее радостью. Силы, потраченные на Эйдена, немедленно возвращались к ней в двойном размере. И это позволило ей за один вечер помочь многим боевым магам и их тиграм.

Только ближе к утру измученная, но счастливая Розалинда опустилась на лавку возле возлюбленного и доверчиво положила голову на его постель. Эйден, будучи погруженным в сон, все же почувствовал присутствие своей розы. Отыскал ее ладонь и сплел свои пальцы с ее. Эта ночь стала ночью потерь и находок. Счастья, вдоволь приправленного слезами.

Глава 26

На рассвете к королю на доклад прибыл Ралф. Он долго стоял возле Эйдена и Розалинды, не смея потревожить их покой. Но срочные новости требовали немедленного ответного действия.

— Ваше Величество… — позвал советник. — Вы нужны Вашей стране!

Эйден немедленно открыл глаза и сел в постели. Слова советника подействовали на него как ведро колодезной воды, вылитой на голову.

— Говори! — потребовал он и ласково посмотрел на проснувшуюся Розалинду. — Доброе утро.

— Доброе… — смущенно прошептала она и тоже устремила взор на Ралфа. Нахмуренное лицо советника предвещало новые неприятности.

— Только что поступило сообщение о новом маневре Адаларда. Из Кносбурга в сторону Гладена идет тяжелый состав, груженный запасными деталями для летательных машин Эйшелльцев. Если его не остановить, Адалард быстро восстановит мощь и нападет.

Эйден приложил ладонь к глазам и досадливо поморщился, задев темную рану. Эта печать зла еще долго будет доставлять ему неудобство.

— Ты отправил гонца к Адаларду? — уточнил король. — Он знает, что его сын уже мертв, а морион вновь заточен в горах?

— Так точно, Ваше Величество, — отчеканил Ралф. — Но посыльный еще не вернулся в Бэтлтон. Велик шанс, что Адалард и вовсе не станет слушать наши доводы.

— Отправь в Глансель еще одного гонца, — распорядился Эйден. — Мы должны удостовериться, что Адалард получил сообщение.

Ралф поклонился и вновь вопросил:

— Как быть с составом? Пока Адалард не смирился с потерей, он не оставит попыток выиграть войну.

— Мне некого отправить наперерез поезду, — обреченно произнес Эйден. — Во время схватки с морионом боевые маги ослабли, как и их тигры. Приказ напасть на эйшелльцев будет равносилен для них смертному приговору.

Ралф поправил пустующий рукав камзола и достал из-за пазухи карту. Одной рукой он орудовал так ловко, что окружающие и не замечали его увечья.

— Вот здесь, — он указал пальцем на обведенную чернилами точку на карте, — состав эйшелльцев пересечет горное ущелье и войдет в довольно длинный туннель. Самый подходящий момент, чтобы вмешаться.

— У нас хватит сил завалить проход? — поинтересовался Эйден.

Ралф покачал головой и поджал губы.

— Горы Гланселя состоят из очень твердой породы… Когда мы отвоевали этот участок, мы пытались, но быстро сдались.

Эйден с шумом выдохнул и откинулся обратно на подушки.

— На то, чтобы восстановить силы, у магов уйдет как минимум неделя. И мы упустим такой прекрасный шанс. Как жаль, что нам негде добыть огня…

Розалинда с горькой усмешкой посмотрела на свою правую ладонь, и внезапно лицо ее просияло.

— Огня нет, — воскликнула она, — но есть дым!

Эйден переглянулся с Ралфом и кашлянул в кулак.

— Моя дорогая, боюсь, дымом нам не напугать эйшелльцев… — в голосе короля прозвучало сожаление.

— О, Ваше Величество, Вы не знаете мой дым! — рассмеялась Розалинда. — Он заставляет людей задыхаться и так долго не рассеивается, что вынуждает спасаться бегством.

Брови Ралфа сошлись над переносицей, а в глазах зажегся азартный огонек.

— В словах графини есть доля правды, — размышляя вслух, произнес советник. — Завалить проход полностью мы не сможем, но создать преграду движению — вполне. И пока противник освобождает путь…

— Он станет уязвим для угарного дыма, — продолжил за него Эйден. А после не удержался и поцеловал Розалинду в щеку: — Вы настоящее сокровище! Истинный подарок Светлой Богини.

Розалинда смущенно потупила взор и сцепила руки на коленях. Восторги Эйдена, а более — его открытое проявление симпатии заставляли ее сердечко биться с удвоенной скоростью.

— Насколько силен ваш дар… дыма? — вопросил у нее Ралф. — Вы уверены, что запала хватит на то, чтобы заполонить пространство туннеля?

— Да! — неожиданно бойко для хрупкой девушки заявила Розалинда. — Я справлюсь.

Эйден повернулся на бок и свесил ноги с кровати, намереваясь подняться. Во взгляде его полыхала решимость.

— Куда же Вы?.. — возразили чуть ли не хором лекарка и советник. — Ваши силы ещё не восстановились!

— Я не останусь в стороне от подобного похода, — упрямо заявил эйден. — И не позволю Вам, Розалинда, отправиться в горы без сопровождения.

— Ваше Величество, в подобном состоянии Вы станете лишь обузой, — Ралф не преминул вмешаться. Давняя дружба с королем давала ему право на порой слишком прямолинейные замечания. — Я сниму с дозора столько воинов, сколько смогу — пусть не маги, но они обеспечат графине достойное сопровождение. И если потребуется, сохранят ее жизнь ценой своей.

Эйден походил на разъяренного дракона, казалось — еще секунда, и из его ноздрей вырвется пламя.

— Что я всегда ценил в тебе, Ралф, так это твою честность, — пораздумав, прорычал король. Тревожно взглянул на Розалинду. — Мешать Вам и отвлекать я не намерен. Но отпущу Вас только в том случае, если Вы пообещаете беречь себя. Для меня…

— Обещаю, — Розалинда произнесла это так нежно, с таким пылом, что ни у Ралфа, ни у Эйдена не осталось сомнений в ее преданности. — Я сделаю все, чтобы сохранить Шилданию и ее короля.

Советник склонился к ее плечу и, не скрывая восхищения, шепнул:

— Мне отчего-то кажется, что у Вас, миледи, есть все шансы стать первой в истории страны национальным героем-женщиной. Идемте, дело не терпит промедления.

— Мы должны выехать прямо сейчас? — вздрогнула Розалинда. — Но наутро назначены похороны Астора и…

— И Вам незачем на них присутствовать! — решительно оборвал ее Эйден. А после добавил уже мягче: — Граф теперь посторонний для Вас человек, помните об этом?

Он жаждал разорвать последнюю связь между Астором и Розалиндой, перечеркнуть своей властной рукой все ее прошлое. Чтобы она ни в словах, ни в мыслях не помнила о бывшем муже. Делить возлюбленную с соперником король не собирался. Даже с мертвым.

— Да, — Розалинда не могла не согласиться. — Вы правы, ему я уже не нужна.

И все же перед отправлением в горы она нашла возможность увидеться с Колумом и попросила его оказать Астору последние почести. Она не любила его как мужа и боялась как некромага — но в глубине души жалела как человека, попавшего под губительное воздействие тьмы. И оказавшегося неспособным противостоять ей.

— Не беспокойся, сестра, — утешил ее Колум. — Он уйдет как герой. Сам того не желая, Астор все же оказал Шилдании ценную помощь. Дал шанс на лучшую участь многим огненным магам. Мне… И тебе.

Розалинда подняла печальный взгляд на брата — на ее ресницах серебряной росой дрожали слезинки.

— Ты прав, — подтвердила она. — Тысячу раз прав…

И, поцеловав брата в щеку, направилась во двор, где ждали ее Ралф и воины. Астор сыграл свою роль в истории трех государств. Розалинда же только начала свое восхождение.

горы Гланселя

год 20022 от ПВД, сентябрь

За время пути до укрытого в сердце гор туннеля Розалинда, кажется, успела заново пережить свою жизнь. Начиная от момента рождения и заканчивая смертью Астора. Покинув этот мир, граф Кюрель позволил жене — бывшей жене — воскреснуть, сбросить с себя оковы ненавистного брака и дать волю мечтам. Как маленькая птичка, Розалинда словно вырвалась из клетки и теперь смотрела на все совершенно другими глазами. Мир вокруг снова стал для нее дивным садом, в котором есть место счастью и любви.

Верхом на смирной кобылке, она медленно трусила вслед за обозом. Шилданцы везли с собой столько камней и валунов, сколько смогли раздобыть и погрузить на телеги.

— Прибыли, Ваша Милость! — объявил скачущий рядом Ралф и указал на проход в горе. — Вот оно, то самое место.

Розалинда потянула за узду, вынуждая свою кобылку остановиться.

— Я так давно не ездила верхом, что буду только рада немного пройтись, — улыбнулась она. — И прошу Вас, не зовите меня «Ваша Милость» — перед смертью Астор лишил меня титула, наследства и, пожалуй… доброго имени.

Ралф, несмотря на увечье, двигался быстро и ловко, как проворный лис. Он помог Розалинде спешиться и не преминул заметить:

— О честном имени можете не волноваться. Слова Астора могли подорвать Вашу репутацию в Хартии, но для всех шилданцев Вы — пример добродетели и нравственности.

Розалинда смущенно потупилась, но все же спросила:

— И для Вас? Вы тоже считаете меня достойной милости короля?

Ралф задумчиво потер подбородок, а неожиданно заявил:

— В первую нашу встречу в Хартии я, признаться, не воспринял Вас всерьез. И до последнего ошибался, полагая, будто для Эйдена Вы были всего лишь мимолетным увлечением. И даже слегка обрадовался, прознав о Вашем замужестве. Но годы показали, насколько я ошибался… Эйден испытывает к Вам много больше, чем просто симпатию. И, пообщавшись с Вами ближе, я начал понимать — почему.

Слова советника целебным бальзамом пролились на уязвленную разводом честь Розалинды. Если Ралф относится к ней с уважением, то снискать расположение других шилданцев будет гораздо проще.

В то время, пока мужчины разгружали камни, Розалинда в одиночестве сидела в укрытии. Томимая ожиданием, она считала удары своего бешено бьющегося сердца. Что, если она не справится? Она так давно не пользовалась своим «дымным» даром… что, если он подведет?

— Идет!.. — выкрикнул дозорный с вершины горы и указал рукой в нужном направлении. — Поезд!..

Розалинда вздрогнула и внутренне сжалась. Воины оставили свое занятие и поспешили к другому проходу — чтобы успеть преградить эйшелльцам не только вход в тоннель, но и выход из него.

А вскоре до их общего слуха донесся шум приближающегося поезда.

Составы эйшелльцев, подпитанные магией, передвигались без рельс. Они ревели и лязгали, словно у них внутри сидел гигантский голодный монстр.

— Пресветлая, сохрани нас… — прошептала Розалинда.

По ее телу пробежала дрожь, ладони стали холодными, а мысли спутались.

— Пора! — приказал Ралф и подал ей руку.

На нетвердых ногах Розалинда добралась до входа в туннель и, повернув, выставила вперед правую руку. Воззвала к своему дару, и из ее ладони потекло дымное марево. Оно становилось все темнее и плотнее, и вскоре все пространство пещеры заполнилось им.

— Уходите, — обратился к Розалинде Ралф, — теперь наша очередь.

Но она отрицательно мотнула головой и продолжила свое занятие.

Окруженные с двух сторон, окутанные едким дымом, испуганные и дезориентированные эйшелльцы сдались спустя несколько минут. Побросав оружие, они вышли из туннеля, оставив в нем свой поезд и гордость. Их было не так много — чуть больше сотни, но все оказались сильными магами движения и опытными инженерами. Если бы не дым, они не позволили бы шилданцам одолеть себя.

Розалинда потратила много сил, но чувствовала такой эмоциональный подъем, что готова была проделать весь обратный путь пешком. Она не стала боевым магом в своей стране, но и ее дар не пропал даром.

— И дым стал дороже пламени… — вслух вспомнила она слова матери, когда Ралф помог ей забраться в карету.

Советник бойко поправил пустующий рукав камзола и поклонился.

— Светлая Богиня знает наперед все судьбы, — речь Ралфа, как и всегда, была преисполнена мудрости, — и одаривает каждого по своему усмотрению.

Он с улыбкой прикрыл дверцу кареты и оседлал своего жеребца. Отряд шилданцев возвращался в Бэтлтон с победой. После об этой битве сложат легенды. Розалинду провозгласят национальной героиней и воспоют ее в поэмах. А пока…

Шилдания, Бэтлтон,

год 20022 от ПВД, сентябрь

Пока ее ждала трогательная и невероятно счастливая встреча с королем Шилдании.

Презрев болезнь, Эйден вышел навстречу победителям и едва сумел дождаться, пока отряд войдет в ворота Бэтлтона. Он не стал расспрашивать советника и воинов и результатах похода — в том не было нужды. Сияющие лица победителей-шилданцев и угрюмые — пленных эйшелльцев не оставляли повода для сомнений в успехе операции.

И все же короля до последнего терзала тревога за Розалинду. Те долгие часы, что ожидал он известий, показались ему вечностью. Подумать только, судьба государства и душевный покой короля зависели от одной хрупкой леди. И Розалинда не подвела.

В тот момент, когда она выходила из кареты, Эйден на секунду лишился дара речи. Такой он еще не видел Розалинду. Перед ним предстала вовсе не та юная нимфа, что растревожила сердце скромным очарованием. А сильная, уверенная и невыразимо прекрасная богиня. Дикая роза окрепла и приготовилась стать лучшим цветком во всей Шилдании.

— Не представляете, как я счастлив видеть Вас в добром здравии, — Эйден шагнул навстречу Розалинде и поклонился. — Ваш поступок достоин наивысшей награды.

Но его галантность не ввела Розалинду в заблуждение. Король все еще был слаб — его выдавала бледность и некоторая медлительность в движениях.

— Для меня самой большой наградой станет Ваше благополучие, — нараспев произнесла Розалинда. — Надеюсь, Вы позволите мне лечить Вас и дальше.

Ей до боли хотелось сказать больше, позволить себе дерзость и обнять Эйдена. Но на людях она по-прежнему должна была держать себя в рамках.

— Буду безмерно счастлив, — улыбнулся краешком губ король и коснулся темной раны. — Поверьте, я нуждаюсь в Вас как никогда.

Его взгляд на секунду задержался на ее губах — даже будучи болен, Эйден не переставал желать свою прекрасную розу.

Из толпы придворных шагнула вперед Раяс и осторожно произнесла:

— Ваше величество, могу ли я сопроводить леди Лавуан в ее покои и помочь привести себя в порядок?

Розалинда бросила на себя критический взгляд и пришла в ужас: платье помято и испачкано, волосы растрепаны, а на щеках наверняка сажа.

Но Эйден не замечал подобных мелочей, в глазах влюбленного мужчины его женщина всегда прекрасна.

— Разумеется, наша героиня наверняка устала, — произнес он и добавил: — Для разговоров мы найдем другое время.

Король позволил дамам уйти, и сам отправился в свои покои. Но прежде попросил Ралфа разместить в крепости пленных, а после явиться к нему с подробным докладом. Беспокоить Розалинду расспросами о военном походе он не стал. Для любимой леди он приготовил другую, не менее важную тему для разговора.

Не успела Розалинда искупаться и переодеться, как в дверь ее покоев постучали. На лице леди расцвела улыбка — она ждала встречи с Эйденом так, как ждут дети подарка на день рождения. Самого дорогого и самого желанного.

— Зои, открой, — попросила Розалинда и украдкой поднесла к лицу зеркальце.

Собственное отражение убедило ее в том, что она выглядит прелестно с высокой прической, легким дневным макияжем и горящим любовью взором. Освобожденная, теперь она могла позволить себе яркие наряды и модные туфли. И не носить ненавистные чепцы. И перчатки — никогда больше.

Дверь отворилась, и горничная присела перед королем в глубоком реверансе. Эйден, одетый с изысканной простотой, со слегка взъерошенными волосами смотрелся как дерзкий юноша, впервые оказавшийся на балу. Его взгляд и его улыбка говорили об его искренней радости. В руках он держал букет фиалок.

— Вы не оставите нас ненадолго? — не отрывая взгляда от Розалинды, попросил он Зои.

Горничная тут же уловила намек и, прошелестев юбками, вышла. И первое, что сделал Эйден — немедленно запер за ней дверь. Больше он не дозволит помешать его единению с Розалиндой. Ни людям, ни животным, ни даже духам.

— Простите мне мою дерзость, — поклонился Эйден, — но я не могу иначе. Впрочем, у Вас есть право выставить меня…

Розалинда приложила ладонь к пылающей груди и отрицательно помотала головой. Все слова перемешались в ее голове, но прогнать Эйдена он не смогла бы. Слишком истомилась она по настоящей любви, по человеческому теплу.

Эйден подошел к ней и вручил букет. Розалинда машинально приняла его и зарылась носом в нежные соцветия, вдохнула благоухающий аромат богини. Блаженно прикрыла глаза.

Эйден едва не задохнулся от нахлынувшей страсти. Необычайно нежно он обхватил ладонями ее плечи и приблизил к ней свое лицо. Сдерживаться дольше он не мог.

— Только что в Бэтлтон прибыл посыльный Адаларда, — не сдерживая ликования, произнес Эйден. — Король Эйшеллии согласен подписать мирный договор на наших условиях.

— Неужели?! — встрепенулась Розалинда и выпустила букет из рук. Плохо отдавая себе отчет в происходящем, она положила ладони на грудь Эйдена и ощутила, как гулко бьется его сердце. — Значит, войне конец? И помощь хартийцев Вам больше не понадобится…

— Именно поэтому я и пришел, — тяжело дыша, ответил Эйден. — Пришел просить Вас не покидать Шилданию. И не покидать меня. Больше никогда… Вы согласитесь отправиться со мной в Эйшеллию?

— Как герой войны?.. — смущенно пошутила Розалинда.

— Нет, как королева Шилдании и моя супруга, — выпалил Эйден и с затаенной надеждой заглянул в глаза возлюбленной. — Согласитесь?..

Розалинда не смела поверить в собственное счастье. Не успела она ответить «да», как почувствовала прикосновение губ Эйдена. Его поцелуй подарил ей неземное блаженство. Она задыхалась от нахлынувших чувств и таяла в его объятиях. В душе ее бушевал пожар, заставляя с восторгом отвечать на поцелуй и прикосновения.

Ласки Эйдена дарили ей волнующие, незнакомые доселе и такие сладостные ощущения, что у нее закружилась голова. С тихим стоном она обвила его шею руками, позабыв обо всем на свете. Точно во всем мире остались только он и она.

Эйден подхватил ее на руки и очень бережно уложил на постель. Обжег ее слух комплиментами, а тело новой порцией ласк — уже более откровенных и дерзких.

Но Розалинда не испытывала ни стыда, ни разочарования. Она млела от удовольствия, а в душе ее точно распускался целый розовый сад. Самозабвенно и смело отвечала она на ласки, позволяя всей нерастраченной страсти завладеть ею полностью.

Она верила, что отныне все будет хорошо. Ведь она наконец-то может быть рядом с Эйденом, со своим единственным возлюбленным. И уже ни люди, ни демоны не смогут разлучить их.

Глава 27

Эйшеллия, Кносбург

год 20022 от ПВД, октябрь

Впервые за многие тысячи лет на землю Эйшеллии ступили представители соседних государств. Короля и будущую королеву Шилдании доставили на удивительном и слегка жутковатом летательном аппарате, напоминавшим расправившего крылья альбатроса — такого же серо-белого, как горы Гланселя. Его механические лапы плавно коснулись запорошенной снегом взлетной площадки, расположенной во внутреннем дворе замка Штейн, доковая дверка отъехала в сторону, позволяя студеному ветру пробраться внутрь.

Розалинда вдохнула полной грудью колючий морозный воздух, подала руку Эйдену и улыбнулась:

— Как хорошо, что мы, наконец, достигли цели. Стыдно признаться, но всю дорогу меня не покидала мысль, что мы упадем в одно из многочисленных ущелий, или утонем в глубоких водах Дэзире.

Двухчасовой полет на техническом чуде эйшелльцев показался Розалинде вечностью. Столько раз тревожно замирало ее сердце, и только присутствие любимого успокаивало ее и вселяло уверенность, что им не суждено погибнуть.

— Если бы я знал, что вас испугает такое путешествие, то непременно отказался бы от него, — досадливо проговорил Эйден. — Пусть тигры развивают меньшую скорость, но в них я абсолютно уверен. Чего не скажешь об этом аппарате — бесчувственная, холодная груда железа.

— Адалард пытался Вам услужить, — тихо вздохнула Розалинда. Из ее рта вылетело облачко пара — так непривычно и так странно для представительницы Юга. — Приняв его предложение Вы, мой король, проявили великодушие и расположение. Ваш бывший враг проиграл в войне, потерял сына… Слишком много трагедий на одного человека, не находите?..

Каждый раз, когда она говорила «мой король» в душе Эйдена расцветал дивный сад. Он был необычайно горд тем, что все же сумел завоевать сердце любимой, пусть и великой ценой. Ее манеры безупречны, душа чиста, как горный ручей, а разум ясен и светел. Великая королева для великой страны, и самая желанная женщина во всем мире.

— Вы как всегда правы, моя роза, Адалард заслужил снисхождение, — кивнул Эйден и приказал слугам сбросить с борта раскладную лестницу. — Но в том, что касается подписания мирного соглашения я уступать не намерен. Да и дальнейшая судьба мориона, а также распространившаяся вновь некромагия требуют серьезных мер. И незамедлительных. Трагедия не должна повториться вновь.

Он помог Розалинде подняться с мягкого, обитого плотной белой шкурой сиденья и подвел к выходу. Зое немедленно набросила на плечи госпожи шубку из рыжей лисы — подарок Адаларда будущей королеве Шилдании.

В знаменательное путешествие Розалинду и Эйдена сопровождали лишь Ралф, два генерала армии боевых магов, личная прислуга и стража. Большая свита попросту не уместилась бы летательном аппарате. Но король-сосед в своем послании пообещал полную безопасность королевской чете, и у Эйдена не было причин этому не верить.

Розалинда впервые видела зиму. Она подняла лицо и прищурилась. После темного нутра летающего железного зверя солнечный свет казался слишком ярким. Все вокруг было белым и искрилось, точно Пресветлая ежедневно рассыпала над Эйшеллией полные пригоршни серебра.

Тем мрачнее казались на фоне природы сами представители северной страны. Эйшелльцы, маги движения и оживления, все как один высокие и статные, с лицами хмурыми, как нависшее над замком небо. Они вели себя сдержанно и слегка отстраненно, при этом сохраняя вежливость.

Как после догадались Эйден и Розалинда — первое впечатление оказалось обманчивым. Жители северного королевства мало чем отличались от остальных людей: все так же ели и пили на пиру, с удовольствием рассказывали о своей стране гостям. Даже шутили, смехом разгоняя по углам главного зала продрогший от вечного мороза воздух.

Не разделяли общего веселья придворных лишь короли. Бывшие противники, ныне союзники — им осталось сделать главный шаг, подписать договор. Но и Эйден, и Адалард все еще не могли доверять друг другу полностью.

— Вы позволите мне оставить Вас, — Эйден учтиво коснулся руки Розалинды, сидящей с ним рядом за накрытым столом. Блеск в глазах короля и тревожное выражение лица доказали присутствующим, сколь трепетно относится он к своей спутнице. — Боюсь, обсуждение дел займет немало часов.

Розалинда не хотела ни на секунду расставаться с ним, но прекрасно понимала его чувства. Слишком многое стоит на кону, чтобы позволить глупым тревогам взять верх.

— Ступайте, — улыбнулась она, — и обсуждайте столько, сколько понадобится. От Вашего решения зависят судьбы трех королевств. Мысленно я всегда с вами…

Мета, королева Эйшеллии, с восхищением наблюдала за этой парой. За последние дни она выслушала столько сплетен о распутном короле Шилдании и выскочке-хартийке, погубившей мужа ради короля соседнего государства. Но теперь своими глазами видела, что Розалинда и Эйден истинная пара, связанная чувством гораздо более сильным, нежели похоть. Не иначе, как сама светлая богиня соединила два сердца.

— Не волнуйтесь, Ваше Величество, я позабочусь о нашей гостье, — Мета слегка склонила голову, высказывая почтение, а после добавила: — Буду беречь ваше сокровище и не позволю придворным украсть ее у вас.

Эйден, ни Розалинда не ожидали подобных речей от королевы Эйшеллии. Как и ее подданные, она казалось холодной внешне и не стремилась к многословию. Но, похоже, внутренняя страстность этой женщины могла соперничать лишь с ее красотой. Высокая, изящно сложенная Мета походила на статую изо льда: светлые волосы и нежно-голубые глаза; тонкая, чуть ли не прозрачная кожа. Хрупкая и в тоже время крепкая.

— В таком случае, мне не о чем беспокоиться, — Эйден галантно поклонился обеим дамам и удалился, прихватив с собой Ралфа.

Розалинда слегка занервничала, оставшись единственной чужестранкой за столом. Но серьезные дела в мире мужчин принято обсуждать без участия жен и помощниц. Будь они даже королевами.

— Я верю, что настанет время, и женщинам позволят участвовать в переговорах наравне с их мужьями, — объявила Мета не страшась, что ее услышат. — Смешно сказать, Адалард с удовольствием делится новостями и спрашивает совета наедине, но при своих министрах и посторонних и словом не обмолвится.

Розадинда все больше проникалась симпатией к королеве Эйшеллии — прямолинейной и открытой. А потому позволила себе замечание:

— Не могу с вами не согласиться. Но вода, как известно, обтачивает камни, и женщины, подобно ей, могут направлять своих мужей и сглаживать острые углы их характеров.

— Вы несказанно умны! — восхитилась Мета. — Вот теперь я верю, что вы сумели обхитрить отряд наших магов и остановить бронированный поезд чуть ли не в одиночку.

Розалинда залилась румянцем. Так странно и неожиданно слышать такое из уст побежденной королевы. Впрочем, и Адалард, и его супруга вели себя вовсе не как проигравшие. Мудрые правители, они смогли вовремя остановиться и пойти на уступки. И вправе гордиться своим решением.

— Это любовь сделала меня сильной и наделила неисчерпаемой энергией, — уверенно заявила Розалинда. — После пяти лет неудачного замужества во мне пробудились новые дары Богини, те, о которых я прежде и не подозревала.

Мета смотрела на эту молодую леди и не могла поверить, что в столь хрупком теле содержится такой мощный дух.

— Вы истинное дитя Пресветлой, — восхитилась королева Эйшеллии, — не удивительно, что Шилдания стала сильнее, заполучив такого союзника. Но ваш муж… ваш бывший муж — я слышала, он имел отношение к некромагам. Так ли это?

Розалинде меньше всего хотелось омрачать прекрасно начавшийся день разговорами об Асторе, но отказать Мете в любезности она не решилась. К тому же эйшеллка наверняка знала о некромагии не понаслышке и могла объяснить многое.

Выслушав печальную повесть гостьи, Мета поделилась и своей историей. Рассказала о Керте, своем первенце, отринувшим свет.

— Не нахожу слов, чтобы выразить Вам мое сочувствие, — сникла Розалинда. — Я не была привязана к Астору всем сердцем, и все же ужаснулась, узнав, к чему привела его тяга к некромагии. Не представляю, что бы стало со мной, если на его месте оказался мой первенец. Для матери нет ничего трагичнее, чем потерять дитя. Да еще и при таких обстоятельствах.

Прекрасные глаза Меты наполнились слезами, как хрустальные бокалы игристым вином. Голос стал более глухим, полным неприкрытой скорби.

— Мы с Адалардом до последнего надеялись, что Керта можно спасти, — проговорила она на одном выдохе. — Искали его, пытались отвоевать горы Гланселя, чтобы шилданцы не обнаружили морион первыми. В итоге потеряли и сына, и королевскую честь. Столько людей погибло из-за нашей несговорчивости и самонадеянности.

Розалинда сжала ладонь Меты в своей и, не отрывая взгляда от ее печального лица, тепло возразила:

— Все это в прошлом, теперь появился шанс исправить прежние ошибки и навсегда оградить народы трех королевств от пагубного воздействия некромагии.

— Победить Беала не так легко, — покачала головой Мета. — Своих слуг он не отпускает даже после их смерти.

От того, с каким ужасом произнесла королева Эйшеллии незнакомое имя демона, Розалинда почувствовала, как холодок пробежал по ее спине.

— Кто такой Беал? — осторожно спросила она. — Он имеет какое-то отношение к найденному в горах мориону?

Пока короли обсуждали взаимовыгодный союз, их королевы толковали о демоне, ставшем главной причиной войны и страшной чумы, унесших жизни многих магов.

— Теперь для меня самое важное — оградить своих младших детей от зова темного демона, — поделилась сокровенным Мета. — Как сильные маги и наследники престола Эйшеллии они больше всех остальных подвержены риску. Что если и в них проснется кровь предков-некромагов. Я не переживу этого…

— Верить в лучшее нужно всегда, — попыталась вразумить ее Розалинда, — в этом я убедилась на собственном опыте. Ваши сыновья не обязаны повторить печальную участь брата. У Вас и Адаларда впереди много лет, чтобы научить их благородству и привить им тягу к свету.

— Вы так добры, — смягчилась Мета, незаметно смахивая слезинки с лица. — Хотите, я покажу вам своих малышей?

— Сочту за честь, — возрадовалась Розалинда.

Говаривали, будто королева Эйшеллии так печется о своих сыновьях, что не подпускает к ним никого. А нянек и гувернанток выбирает с такой тщательностью, так строго за ними следит… Один косой взгляд, неуместное слово — и их отстраняют от мальчиков-принцев.

Дирк и Витольд были так похожи внешне, но отличались характерами, как солнце от луны. Оба высокие, как все эшелльцы, крепкие и сильные, как молодые дубки. От отца им достались темные волосы и пронзительные, напоминавшие небо в разгар шторма, глаза. Светлая кожа и тонкие губы — это уже наследство от матери.

Когда Розалинда вошла в детскую, мальчики играли. Но в то время как Дирк командовал армией оловянных солдатиков, его брат Витольд читал книгу. Он был настолько увлечен, что не заметил, как всполошились няньки, завидев королеву.

— Признаться, меня печалит его пристрастие, — поделилась Мета. — Керт тоже любил читать…

— Вы напрасно волнуетесь, — Розалинда вступилась за мальчика. — Важно не само пристрастие к чтению, а выбор книг.

Она посмотрела на многочисленные тома, разложенные на столе возле Витольда. Многие из этих книг были ей знакомы и не имели и намека на некромагию.

А вот занятие Дирка, напротив, заставило ее насторожиться. Повинуясь сильной магии движения, оловянные солдатики послушно шли в наступление, раня противников слишком острыми для игрушечных штыками.

— Кто из них старший? — вежливо осведомилась Розалинда, отводя взгляд от играющих мальчишек.

— Он, — Мета взмахом руки указала на Дирка. — Родился всего на пять минут раньше брата.

По просьбе королевы-матери оба мальчика представились высокой гостье и обменялись с ней приветственными фразами. Несмотря на то, что им обоим было чуть больше пяти, разговаривали и вели себя они как настоящие принцы.

— Если у вас родится дочь, то я с удовольствием отдам ее за одного из моих сыновей, — многозначительно произнесла Мета. — Кровный союз дороже тысячи мирных соглашений, не правда ли?

— К… конечно, — с запинкой согласилась Розалинда. — Но не слишком ли рано думать об этом?..

— Королева всегда должна думать о будущем страны, а мать — о лучшем для ее детей, — не согласилась Мета. — Прежде дары Пресветлой никогда не смешивались, и ваш ребенок станет первым отпрыском мага огня и лекарства и мага животных. Не сомневаюсь, это сделает его особенным. Потому я первой хочу занять возле него место.

Розалинда прежде и не задумывалась о подобном. Теперь же с любопытством рассуждала, что станет, если смешать три разных дара. Но ничего подходящего ей не пришло на ум.

— Идемте, я покажу вам еще одно свое сокровище, — отдав новые распоряжения гувернанткам и нянькам, Мета потянула гостью в восточную башню. — Надеюсь, мне удастся вас поразить.

Розалинда напрасно полагала, будто королева покажет ей украшения из редких камней, что добывают в горах. Не похвастала Мета и дорогими мехами, и искусно изготовленными механизмами, облегчавшими жизнь любой леди в Эйшеллии. Вместо этого она привела гостью в оранжерею, где собственноручно выращивала лекарственные и съедобные растения. И, указав на единственный в коллекции цветок, произнесла:

— Вот она, моя гордость. Это очень редкий сорт фиалки — единственный, что способен произрастать в Эйшеллии. Нежный и стойкий, он словно символизирует ту простую истину, что красота может быть сильной и выносливой.

Розалинда залюбовалась этим цветком и подумала: вот бы действительно у нее была дочь, похожая на фиалку. С кожей нежной, как бархат листьев; лицом, сияющим скромной красотой, и характером стойким и волевым.

— Этот сорт моя бабушка называла «Ия», — меж тем продолжала Мета, — и называла цветком магическим. Недаром же именно фиалками всегда украшают статуи и алтари Богини.

Розалинда коснулась хрупкого соцветия и загадала желание. Пообещала, что если у нее появится дочь, то она непременно назовет ее Фиалкой и обручит с наследником Эйшелльского престола.

— Уверена, этот союз одобрит сама Пресветлая, — счастливо произнесла Мета.

И отвела гостью в отведенную ей опочивальню.

Розалинда пребывала в растерянности и все не могла поверить, что только что договорилась о браке своей дочери, которую еще даже не имела. Если только…

Она положила руку на свой еще плоский живот: где-то там, внутри нее, словно открылись невидимые створки, позволив женственности взять верх над скованным и нелюбимым прежде телом.

— Может ли статься, что, не заимев детей за пять лет ненавистного брака с Астором, я зачала от Эйдена с первого раза? — спросила она с тревогой глядя на ярко пылавший камин.

Мысленно подсчитала в уме дни, и поняла, что ответ скоро станет известен. Приятное предчувствие прокатило по ее телу. Розалинда почувствовала себя девочкой, впервые обнаружившей у себя магический дар.

Эйден посетил ее только за полночь, уставший, но довольный результатами переговоров. Он тотчас заметил нечто необычное в поведении и внешнем виде возлюбленной. Ее щеки ярко пылали, пусть в спальне и было довольно прохладно. Зеленые глаза светились счастьем так, что, кажется, освещали спальню ярче, чем восковые свечи.

— Неужели Вы, моя любовь, обладаете даром предвидения и уже знаете, что мы с Адалардом заключили выгодный союз и решили вместе противостоять некромагии? — спросил Эйден, беря Розалинду за руки.

— Я не сомневалась, что Вам все удастся, — засмеялась она. — И дар предвидения мне для этого не понадобился. А причина моей радости совершенно в другом…

Она нарочно замолчала, вынуждая Эйдена проявить любопытство.

— В чем же? — он недоуменно приподнял одну бровь и присел рядом с Розалиндой. — Вам удалось меня заинтриговать.

— Пожалуй, мне тоже удалось договориться о новом, взаимовыгодном союзе с Эйшеллией, — поделилась она.

И рассказала о разговоре, состоявшемся между ней и Метой.

— Что ж, подобный брак будет выгоден обоим государствам… — поделился доводами Эйден. — Да и всему светлому миру.

Услышав слово «выгоден», Розалинда забеспокоилась:

— Но что если дети, повзрослев, не захотят вступать в брак. Не навредим ли мы им своим поспешным решением, не лишим ли счастья?..

— Помолвка — это еще не брак, — возразил Эйден, крепче обнимая любимую. — Клянусь, что не заставлю своих детей испытать того, что перенес сам. Для них я хочу лучшей участи. Мы оставим за ними право расторгнуть помолвку, если на то будут веские причины. И любовь — одна из них.

Розалинда склонила голову, пряча улыбку, и смущенно пробормотала:

— Мы разговариваем о судьбе наших детей, а меж тем я еще даже не беременна…

Эйден потянулся к ней и с нежностью провел рукой по животу, плавно спускаясь ниже. Скользнул губами вдоль ее шеи.

— Это недоразумение легко исправить, — полным страсти голосом прошептал он.

Эпилог

Шилдания, Дэйзиленд,

год 20022 от ПВД, февраль

Розалинда добралась до конца прохода и подала жениху руку. Его пальцы, не затянутые в перчатки, были сильными и нежными. От одного легкого прикосновения к ним по ее телу пробежала дрожь предвкушения. Стоило вспомнить о приближающейся брачной ночи — и румянец желания заалел на ее щеках.

Присутствующие на торжестве многочисленные гости издали общий вздох восхищения. Король Шилдании и его будущая королева стали самой красивой парой из всех, виденных ими ранее. Жених — мужественный и элегантный, преисполненный достоинства и неимоверно счастливый. И невеста — нежная, хрупкая, в пышном белоснежном платье и венке из роз. Ее налившаяся в ожидании первенца фигура стала только привлекательнее и вызывала восхищение. Впервые за многолетнюю историю трех королевств в брак вступали два столь сильных мага, и оставалось гадать, какой из даров достанется их ребенку.

— Согласен ли ты, Эйден из дома Тирлендов, взять в жены Розалинду Лавуан? — торжественно прозвучал голос священника. — Быть с ней в достатке и здравии, болезни и бедности, пока смерть не разлучит вас?

— Согласен! — громогласно объявил король, и гулкое эхо его голоса многократно отразилось от древних стен церкви и вознеслось к сводчатому потолку.

Священник важно кивнул и переключил внимание на невесту.

— Согласна ли ты, Розалинда Лавуан, взять в мужья Эйдена из дома Тирлендов? Быть с ним в достатке и здравии, болезни и бедности, пока смерть не разлучит вас?

Розалинда обласкала взглядом лицо возлюбленного, на долю секунды задержалась на розовой ниточке шрама, прочертившей его красиво изогнутую бровь. И горячо поблагодарила Пресветлую за то, что она подарила ей такого избранника. Сильного, надежного и верного.

— Да! — уверенно произнесла невеста, и голос ее зазвенел серебряным колокольчиком, оповещая всех вокруг о радостном событии.

Улыбки и откровенно-обожающие взгляды, которыми обменялись молодожены, привели гостей в неописуемый восторг.

Священник вновь кивнул, осенил новобрачных знаком богини и украдкой утер слезы счастья рукавом мантии. Глядя на Эйдена и Розалинду, даже он не смог сдержаться. Пальцы его на память раскрыли молитвенник на нужной странице, взор же его в возвышенном жесте устремился к сокрытым сводами церкви небесным чертогам. Полный торжественности голос принялся нараспев произносить наставления.

Слова священника доносились до слуха Розалинды точно издалека, из совершенно другой реальности. Ее вниманием безраздельно завладел Эйден. Она не могла отвести от него взгляда, и поверить, что все это происходит наяву. Сбылись все ее заветные мечты, и новая жизнь казалась волшебным сном.

— Я соединяю вас в супружество, и пусть то, что скрепила Богиня, не разъединит человек, — закончил свою речь священник. — Теперь новобрачные могут подтвердить свою волю, обменявшись кольцами и обетами.