Жизель

25

ЖИЗЕЛЬ

Я просыпаюсь, не в силах дышать, и резко выпрямляюсь в кровати. Я закрываю рот руками, чтобы он не услышал моего крика. Моя душа кричит в тишине, пока я трясусь от бессилия, одна в темной спальне.

Я лежу без сна, боясь закрыть глаза и желая умереть, как мои родители. Солнце проникает в окно, и я лежу без сна до самого конца. У меня нет уроков с девочками, поэтому я остаюсь в постели, не желая видеть Нейта. Спустя некоторое время я слышу стук в дверь.

— Жизель?

Я молчу.

— Жизель, я ухожу. Просто скажи, что с тобой все в порядке, и я уйду.

— Я в порядке. Можешь идти.

Он стоит на месте. Некоторое время я вижу тень от его кроссовок под дверью. Вдруг он уходит, и я слышу его удаляющиеся шаги и звук закрывающейся входной двери. Я слышу, как открывается дверь гаража, а затем рев двигателя его мотоцикла, который мчится по шоссе.

Я пытаюсь заснуть, но кошмары возвращаются. На этот раз я слышу, как Бри кричит, чтобы они остановились. Я слышу стук своего сердца и запах прогорклого дыхания Джека на моем лице, говорящий мне, что моя киска такая тугая.

Я бегу к унитазу в ванной комнате и судорожно вздыхаю. Я замечаю, что уже десять утра, а я не завтракала и не пила воду. Я быстро принимаю душ и сильно тру кожу мочалкой, чувствуя облегчение от боли. Кожа сырая, возможно, с ожоговой сыпью, но меня это уже не волнует. Синяки на шее полностью исчезли. Я решаю надеть топ с длинным рукавом и джинсы-скинни с низкой талией. Я завязываю ботинки высокие ботинки и собираю волосы в беспорядочный пучок нанося макияж, чтобы скрыть темные круги под глазами.

Сказав себе в зеркале: К черту! Я решаю накраситься, брызгаюсь духами и отправляюсь на кухню. Там лежит записка от Нейта, в которой он просит открыть папку из манилы. Я открываю ее и обнаруживаю брелок и бумаги с правом собственности на новенький Бентли на мое имя. Я стою в шоке, не веря, что он купил мне дорогую машину.

Открыв входную дверь, я выхожу на подъездную дорожку, оформленную в стиле Версаче. Там стоит новый блестящий черный внедорожник Бентли с красными тормозными суппортами и черными колесными дисками. Я подхожу к машине и любуюсь красивой черной краской. У меня никогда раньше не было машины.

Я замечаю номерной знак с изображением Мрачного Жнеца на передней панели, и внутренне улыбаюсь, открываю дверь и сажусь на водительское сиденье, вдыхая богатый запах кожи, пропитавший салон машины. Кожа нереально мягкая на ощупь. Я смотрю на зеркало заднего вида, сверкающее в солнечных лучах, а на нем висит ожерелье с балериной в пачке, усыпанной сверкающими камнями. Я трогаю его, радуясь тому, что у меня есть машина. Я достаю телефон, а там сообщение от Бри.

Бри: Ты, должно быть, получила свой подарок, как и я, я жду тебя с Чарли у входа в танцевальный магазин.

Я улыбаюсь и пишу ей ответное сообщение.

Я: Да! Я сейчас приеду.

Я решаю написать Нейту и поблагодарить его.

Я: Ты не должен был покупать мне машину. Я бы взяла такси. Я не неблагодарная, машина прекрасна. Спасибо за понимание.

Нейт: Не за что. Будут проблемы, звони.

Я: Хорошо.

Я запираю его дом, беру сумочку и направляюсь в танцевальный магазин. Я подхожу к входу и вижу, что Бри и Чарли ждут моего приезда у парковки, где расположены магазины. Это эксклюзивный магазин одежды для танцоров, который я нашла в Интернете, и мне не терпится попасть внутрь.

— Вау, я думала, что Порше, который я получила, был хорош, но, черт возьми, это Бентли? — Говорит Бри.

Я отдаю ключи молодому парковщику, а он не перестает на меня пялиться.

— Ты девушка Жнеца? Жизель?

Мои глаза расширяются. Я почти отрицаю это, но выгляжу глупо. Нейт все равно сделает так, что после этого все будет выглядеть как разрыв.

— Наверное, пока. — Говорю я ему.

— Ну, если он не получит тебя навсегда, то есть много парней, которые ждут, пока он все испортит. Ты великолепна, и то, как ты танцуешь, просто потрясающе. — Говорит он, краснея.

— Спасибо. — Я беру билет, который он мне дает, и иду к Бри и Чарли.

— Что это было? — Говорит Чарли.

— Ничего, он узнал меня. Я почти отрицала это, но что толку? Я бы просто выглядела глупо. Он сделал это, чтобы успокоить людей и защитить меня. Это ненастоящее, — говорю я, понижая голос и пожимая плечами.

— Он так сказал? — Сердито говорит Чарли.

— Да.

Бри закатывает глаза, качает головой и что-то бормочет себе под нос, пока мы идем к магазину.

— Нейт — отличный боец, но тупой как пробка, когда дело касается тебя.

— Все в порядке, Чарли. Я все равно никому не нужна.

Шаги Бри замедляются, она смотрит на меня с беспокойством и грустью.

— Я в порядке, правда. Со мной все будет хорошо. Я очень хочу купить девочкам наряды. Они будут очень рады. Думаю, я куплю им по одному на каждый день недели, когда у них будут уроки, — взволнованно говорю я, меняя тему разговора.

Когда мы оказываемся в магазине, слух о том, что я здесь, распространяется как лесной пожар, и внезапно вокруг меня оказывается так много людей. Я слышу, как меня забрасывают вопросами. Волнуюсь ли я по поводу боя? Готов ли Нейт? Мы серьезно настроены быть вместе?

Честно говоря, над последним вопросом мне хочется очень сильно рассмеяться. Серьезным я бы это не назвала, скорее, это похоже на секс по дружбе, типа друзья отрываются на каком-то извращенном дерьме. Я игнорирую все это, сосредоточившись на выборе размера, а Бри — на балетных тапочках и танцевальных туфлях.

Мы обе улыбаемся, пока Чарли сидит и ждет на красном бархатном диване перед кассой. Я восхищаюсь тем, как милы все наряды, особенно наряд малышки Синди. В периферийном зрении я ощущаю надвигающееся присутствие, которое наблюдает за мной. Я поворачиваюсь, когда кладу вещи на кассу. Кассир, молодая девушка в очках и с розовыми волосами, улыбается мне и смотрит на меня расширенными глазами. У кассы стоит крупный мускулистый мужчина, может быть, на два дюйма ниже Нейта, и наклоняет голову в мою сторону.

— Привет. Ты, должно быть, Жизель. Я много слышал о тебе, hermosa. — Говорит он с легким бразильским акцентом.

— Это, должно быть, испанский. Я права? Я не знаю, что это значит, но откуда вы знаете мое имя?

Он улыбается ровными белыми зубами и имеет загорелую кожу. У него светлые глаза, он очень привлекателен, но определенно не в моем вкусе.

— Кстати, я Маверик. — Он протягивает руку, и я, не желая показаться грубой, вкладываю свою в его. Он медленно наклоняется и нежно целует тыльную сторону моей руки. Я тут же отдергиваю руку, и вижу, как Чарли поднимается с разъяренным выражением лица.

— Оставь ее в покое, Маверик. Ты знаешь Нейта и то, как это будет происходить. Это низко, даже для тебя.

— Да ладно, Чарльз. Я просто представился этой прекрасной девушке. Ты же знаешь, как Нейт относится к женщинам. Было бы обидно, если бы он обращался с ней так же, как с остальными. Совсем недавно он целовался с той, с большой грудью, которая хотела взять у него автограф после его последнего боя. Помнишь?

У меня желудок сводит при упоминании о его последнем бое и женщине, с которой он, должно быть, был близок. Хотя я подумала, что он просто дал автограф, может быть, обнял ее за талию, и на этом все.

Должно быть, мое лицо потеряло всякий цвет, потому что Чарли смотрит на меня, обеспокоенный тем, что видит. Я понимаю, почему они задали вопрос о том, серьезно ли у нас с ним. Наверное, я выгляжу глупо, но мне все равно.

Парень по имени Маверик смотрит на меня и хмурится.

— Прости, что расстроил тебя. Пожалуйста, прости меня, я что-то перепутал. Послушайте, — он поворачивается к кассиру, — все, что она хочет в магазине, за мой счет.

С выражением шока на лице я быстро делаю шаг, чтобы не дать ему протянуть кассиру свою карточку. Я кладу свою руку на его.

— Пожалуйста, не надо. Все в порядке, правда. Ты не обязан. Я тебя не знаю… Я…

— Все в порядке, красавица, я был неправ и обидел тебя. Я прошу прощения и настаиваю на оплате.

Кассирша снимает деньги с его карты и отдает мне чек, укладывая товары в пакет с большой ухмылкой на лице.

— Он будет драться с Нейтом, Жизель. Он пытается отобрать его титул. — Говорит Чарли.

Я вижу, как Чарли бросает убийственный взгляд на Маверика.

— Серьезно? Значит, ты подходишь ко всем женщинам, с которыми был Нейт, и представляешься?

Бри нервно берет пакеты.

Он хихикает.

— О нет, красавица. Только к тебе. — Говорит он, оценивающе оглядывая меня с ног до головы.

Мне надоел этот разговор, и он меня раздражает.

— Мне пора. Приятно было познакомиться, Маверик.

Я иду к выходу из магазина, уходя с Бри и разъяренным Чарли.

— Жизель? — Говорит Маверик, и я поворачиваю голову назад.

— Что? — Спрашиваю я с сарказмом.

Он улыбается, его глаза цвета океана на фоне загорелой кожи.

— Мне нравится, как ты произносишь мое имя.

Я закатываю глаза и выхожу из магазина. Телефоны записывают нашу неловкую беседу, нас фотографируют, а кто-то просит у него автограф. У этого человека просто огромные яйца, чтобы даже подойти ко мне.

Он хочет залезть Нейту под кожу. Это очевидно. Я не могу забыть, что он сказал о Нейте и о том, как он ведет себя с женщинами. Мы идем в молчании и ждем, пока парковщик подаст наши машины. У парковки образуется толпа людей со вспышками телефонов, которые фотографируют и записывают. Я говорю Бри и Чарли, что мы увидимся в танцевальной студии. Когда я сажусь в машину у меня звонит телефон, и это Нейт. Я беру трубку через Bluetooth, динамики повторяют его дыхание.

— Хорошо провела время? — Спрашивает он с сарказмом.

— Да, это было даже лучше, чем вчера вечером. А что?

— Нам нужно поговорить, когда ты приедешь. Увидимся в спортзале.

— Зачем? — Спрашиваю я.

— Пожалуйста, просто сделай это.

Я вздыхаю:

— Хорошо. — Звонок заканчивается.

Когда я приезжаю, я паркуюсь на стоянке перед его спортзалом рядом с его мотоциклом. Захожу внутрь, а там Нейт в клетке, он рвется вперед, как животное. Ник принимает сильные удары, но блокирует их защитным снаряжением. Я останавливаюсь перед клеткой, и все замирают, глядя в мою сторону. Я забываю, что на мне джинсы-скинни с низкой талией и облегающий топ. Должно быть, я выгляжу неуместно в зале для ММА, где полно мужчин.

Нейт останавливается и смотрит на меня, оглядывая с ног до головы. Он с силой открывает ворота клетки, и некоторые парни отпрыгивают с его пути. Я не отрываю взгляда от его выпуклых мышц, плоского живота, напряженного пресса и учащенного дыхания. Он выглядит разъяренным, когда останавливается передо мной и вынимает капу, пот стекает по его шее.

— Ты назвала его имя, прикасалась к нему, а потом позволила ему оплатить все наряды для девочек, — угрожающе говорит он.

— Во-первых, я не знала, кто он такой, черт возьми. Я не прикасалась к нему так, как, я уверена, они это представляют. Я не хотела, чтобы он платил, но он настоял на своем после того, как обидел меня. Неважно, это не имеет значения.

— Что значит обидел? — Спрашивает он сквозь стиснутые зубы.

Парни из его команды делают шаг вперед, чтобы послушать, когда Нейт подходит ближе с чистой яростью в глазах. Я опускаю взгляд на свои ботинки, а затем снова смотрю на него.

— Он сказал, что мне должно быть обидно, если ты ко мне относишься так же, как ты относишься к девушкам, с которыми встречаешься… — Я прервалась.

— Я слушаю. Продолжай, — говорит он с сарказмом.

Раздраженная его саркастическим тоном, я говорю достаточно громко, чтобы все услышали, устав от этой шарады.

— Он сказал, что прошло не так много времени с твоей последней драки, когда ты целовался с той девушкой, на груди которой ты поставил автограф.

Он поднимает голову с виноватым видом, и я понимаю, что Маверик говорил правду.

— Все в порядке. Правда. Мы не вместе или что-то в этом роде. Я знаю, что все так, и я ничем не отличаюсь.

Он хмурится, видя обиду на моем лице.

— Можешь перестать меня жалеть, — огрызаюсь я.

— Жизель, не надо. Это неправда, — говорит Бри позади меня. Она говорит это, зная, что мне надоело бороться, надоело держаться. Мне все равно, что обо мне думают. Я хочу побыть одна.

Я ухожу, выхожу на улицу и иду к машине. Я сажусь внутрь, нажимаю на кнопку зажигания и завожу машину. Мои глаза полны непролитых слез, которым я не могу дать упасть. Но все же…

Я позволяю слезам стекать по щекам, пока еду в сторону гор по грунтовым дорогам. Я останавливаюсь на обочине и поднимаюсь, пока не достигаю высоты, с которой открывается вид на горизонт. Я пытаюсь закрепиться и встать на уступ, чтобы видеть глубины темноты внизу.

Подойдя как можно ближе, я смотрю вниз и удивляюсь. Достаточно лишь слегка толкнуться, подпрыгнуть, и все будет кончено. Боль закончится. Я смогу греться в темноте, забыться и наконец уснуть. Я оборачиваюсь, а Нейт стоит с выражением неподдельного страха на лице.

Я смотрю на него, и по моим глазам текут слезы.

— Мне не жаль тебя. Ты нужна мне, и я не смогу быть без тебя. Ты моя и всегда будешь моей. Я солгал, сказав всем, что мы вместе, только чтобы защитить тебя. Я хотел, чтобы весь мир знал, что ты рядом со мной, что ты моя. Я боялся, что ты не захочешь этого со мной.

Я молча стою, слушаю его слова и двигаюсь к нему, прочь от карниза. На его лице появляется облегчение, он раскрывает объятия, и я таю в них.

Он провожает меня вниз по горе к машине, и я вижу, что он приехал за мной на мотоцикле. Он открывает дверь машины и проскальзывает на водительскую сторону, чтобы включить ее. Холодный воздух вырывается из вентиляционных отверстий, затем он выходит и открывает заднюю пассажирскую дверь. Он предлагает мне лечь на заднее сиденье лицом вниз, выставив вперед свою обтянутую джинсами попку. Он стягивает мои низкие джинсы с задницы и сдвигает стринги в сторону. Даже не проверяя, мокрая ли я, он берет свой эрегированный член, вставляет его в мою тугую киску, и мы оба стонем.

Он растягивает меня внутри, смешивая боль с удовольствием. Мы так хорошо подходим друг другу, словно созданы друг для друга. Он начинает вбиваться в меня, вырывая мои волосы из путаницы на макушке.

— Я не трахал ту девушку в тот день и никого после тебя. С самого первого раза у меня была только ты. Я хотел только эту киску, именно ее я с удовольствием дою своим членом. — Говорит он, вбиваясь в меня в восхитительном ритме. — Я так хочу тебя, Жизель. Я всегда буду хотеть тебя, детка. Я схожу с ума от ревности, если даже другой мужчина лишь мельком смотрит на тебя.

Я стону, пока он продолжил тянуть меня за волосы. Я выпячиваю задницу навстречу его толчкам, и волна оргазма поднимается все выше и выше, пока он входит в меня.

Он так глубоко, что я чувствую его повсюду. Я могу слышать шлепки его бедер о мою задницу, когда он берет меня, опустив мое лицо на сиденье. Он медленно ласкает мою талию, пока не хватает меня за ягодицы, трахая меня в таком виде. Он доставляет мне удовольствие на обочине дороги у горы, когда солнечные лучи превращают небо в сумерки, а наступление ночи окутывает день полной темнотой.

Мы оба кончаем одновременно, стонем, наши оргазмы синхронно встречают друг друга. Это грязно и прекрасно. Я даже не обращаю внимание, что любая машина, проезжающая по этой дороге, видит нас. Он натягивает на меня джинсы и отстраняется, помогая мне встать на дрожащие ноги. Я поворачиваюсь к нему лицом, и он нежно целует меня в губы.

— Даже в смерти, — вздыхает он.

Его лоб прижимается к моему, и я понимаю, что он имеет в виду ту ночь, когда смотрел, как я танцую. Я думала, что он не видит меня, что глубины моих чувств не видны ему, пока он наблюдает за мной. Я понимаю, что он видит меня, даже когда я не вижу или теряюсь в собственной темноте. Он видит меня.

Я сажусь за руль, следуя за ним в машине позади его мотоцикла, и возвращаюсь в дом. Мы вместе принимаем душ и намыливаем друг друга. Когда я дохожу до его бедер, он смотрит вниз и берет мою руку, проводя пальцами по своим шрамам.

— После смерти матери отец каждый день будил меня, чтобы я готовился к школе, прижигая сигаретами мои бедра. Каждый день я просыпался от ощущения и запаха сигарет. Ожоги опухали и болели весь день. Он делал это так, чтобы никто не видел никаких доказательств того, что я подвергался домашнему насилию.

Мои глаза наполняются слезами, когда я представляю его маленьким мальчиком, страдающим от боли каждый день. Я опускаюсь на колени и целую каждый шрам на его бедрах, проводя языком под струей воды. Он смотрит на меня с нежностью и знает, что я делаю то же самое, что и он, когда у меня на теле были синяки, и так же, как он нежно целую их, доставляя удовольствие там, где была боль. Он поднимает меня на руки, и вода стекает по моему обнаженному телу. Я вижу в его глазах измученную душу, он доверяет мне настолько, что рассказывает, откуда взялись его демоны.

Опустившись на кровать, я кладу голову ему на грудь, слегка поглаживая пальцами его живот и вдыхая его запах. Его руки обнимают меня, даря тепло. Он начинает говорить, рассказывая мне больше:

— Моя мать была героиновой наркоманкой. Она никогда не била меня, почти не кормила и не купала. Я сам научился заботиться о себе. Я приходил домой из школы к матери, которая была под кайфом от своего яда. Когда мой отец приходил домой, она была настолько не в себе, что не чувствовала побоев, которые он ей наносил. Мой отец был метамфетаминовым наркоманом, а также пьяницей. Он приходил домой почти каждую ночь и бил меня после смерти матери. Они воспитали меня на боли, и это единственное, что я знаю.

Слезы катятся по моим щекам от осознания того, насколько жестокой была его жизнь, от понимания необходимости спать в одиночестве. Травмы и боль, которые он испытывал всю свою жизнь, пробирают до мурашек. Я бы этого не пережила. Удивительно, что он пережил боль, шрамы и пытки, которым подвергали его собственные родители с самого рождения.

У меня разрывается сердце от осознания того, что люди, которые должны были любить его больше жизни, заставляли его жить и дышать в такой боли. Знать только боль и не любить — это самое большое проклятие из всех: жить внутри себя в полной темноте. Единственное, что имеет значение, — это темнота и демоны, которые пытаются забрать тебя каждую ночь, когда ты закрываешь глаза, встречаясь с адскими гончими. Я плачу о том, как он чувствует себя в ловушке, мои слезы падают, как кровь, стекающая по его груди.

— Что случилось с твоей мамой? — Плачу я, вытирая лицо с дрожащем дыханием.

— Она умерла на полу от передозировки, пока мой отец избивал ее и уродовал ее лицо. Я видел, что произошло, когда однажды днем вернулся домой из школы. Он угрожал мне, сказал, чтобы я позвонил в полицию и сказал, что мы нашли ее в таком виде. Я сделал то, что он просил. Я прикрыл его, когда приехала полиция, из страха, что меня ждет такая же участь, как и ее. Он угрожал мне обещанием, и я знал, что во всем виноват я. Я помог ему скрыть смерть моей матери. Он продолжал бить и издеваться надо мной. Однажды, когда мне еще не исполнилось тринадцать, его убили наркоторговцы. Они пришли за ним, зная, что он им не заплатит. Меня отправили в приемную семью, где я научился драться с детьми, которые издевались надо мной, потому что у меня ничего не было, и я был на мели.

Они смеялись над моей одеждой и обувью и говорили, что я ничтожество. Они даже говорили, что я не нужен своим родителям. Я познакомился с Джейденом в клубе. Все ребята из моей команды были из приемных семей, как и я, и именно там учили таких детей, как мы, самообороне. Очевидно, что у меня это хорошо получалось, и это помогало мне справляться с болью. Болью, которую я испытывал каждый день своей жизни, а теперь получаю там, в клетке. Я начал заниматься уличными боями на подземных складах. Джейден выложил мои бои в социальные сети и привлек внимание промоутеров ММА. Они дали мне шанс, и он окупился. Моя жизнь вращается вокруг боли. Это то, кто я есть, что дает мне освобождение от приходящих кошмаров, способ притупить боль, и это все, что имело значение, до тебя.

Я поднимаю голову, все еще лежа на его мускулистой груди, смотрю ему в глаза и понимаю, что он имеет в виду. У него не было кошмаров с тех пор, как я была здесь и спала с ним каждую ночь.

— У тебя был один прошлой ночью?

— Да, каждый раз, когда тебя здесь нет, они приходят.

— Мне так жаль, Нейт. Я обещаю не оставлять тебя.

— Ты никогда не сможешь меня бросить детка. Я с тобой, внутри тебя.

Я нежно целую его, пока он вытирает мои слезы.

— Ты пройдешься со мной рядом к клетке? — Спрашивает он.

— Если ты захочешь, я буду рядом. Всегда.

Мы засыпаем, и сегодня кошмары не приходят. Приятно быть в объятиях Жнеца, когда он обнимает меня, потому что без него я — потерянная душа, умирающая в одиночестве, желающая его любви.