Жизнь на кончиках пальцев - 2

Часть первая. Глава первая

Людмила смотрела в иллюминатор начавшего набирать высоту самолёта.

Правда, для того, чтобы увидеть хоть что-то, ей приходилось заглядывать через плечо Леночки, которая сразу же заняла «место у окошка».

Когда для обзора остались только голубое небо и редкие облачка, Милочка, вздохнув, откинулась на спинку кресла и закрыла глаза.

- Тебе удобно? – обеспокоился сидящий справа Тимур Халфин.

- Все нормально, - Милочка улыбнулась, не размыкая век и не поворачивая голову к собеседнику. – Просто хочу немного подремать.

- И это правильно, - Тимур незаметно для дочери коснулся пальцами руки Милочки, лежащей на подлокотнике кресла. – До Варшавы нам три с половиной часа пути. Там пересадка и через два часа будем в Париже. Правда, до побережья еще предстоит добираться на поезде, но это не страшно. Французские поезда не сравнятся с нашими, посконными.

- И на кой нам сдалась эта Нормандия? – пробурчала Леночка, внимательно прислушивавшаяся к разговору отца и педагога. – Лучше бы в Париже остались! Или в Ниццу поехали! В этой Нормандии холодрыга! И никаких развлечений!

- Не капризничай, дочь, - усмехнулся Тимур. – Снять виллу в Ницце или Каннах – никаких денег не хватит. Да и не возможно это для простого бизнесмена. А Париж – его ты увидишь, но чуть позже.

- Когда? – оживилась Леночка.

- Позже! – давать точные ориентиры настойчивой дочурке было опасно. Получив обещание, Леночка впивалась, как клещ в того, кто что-то посулил необдуманно, и не отпускала, пока не добивалась желаемого. – Лучше подремай или смотри на облака, - усмехнулся Тимур.

Людмила незаметно улыбнулась. Подумала о том, что Тимур Айдарович очень быстро сориентировался и выбрал правильный стиль в общении с дочерью, чему она сама, несомненно, поспособствовала.

Леночка обиженно сопела в иллюминатор, глядя на надоевшие ей облака, а Людмила, вместо того, чтобы уснуть, как собиралась, вернулась в мыслях к тому дню, когда увидела отца ученицы во второй раз.

***

Прочло чуть больше недели после того, как Лена Халфина снова вернулась в училище. Понемногу стал не то чтобы забываться, но и не обсуждался так интенсивно тот факт, что девушку нашел отец, который, как думали все, должен еще несколько лет отбывать срок за убийство жены.

Февраль близился к концу и зима, чувствуя близкую кончину, ударила по Южной Пальмире небывалыми морозами и ураганными ветрами.

Милочка, отработав вечерний урок в танцклассе, поеживаясь от продувающего насквозь ветра, стояла на остановке, ожидая автобус на котором предстояло добраться до дома. Рядом с нею тряслась от холода какая-то женщина. Расхристанный мужичок, хорошо согретый алкоголем, уцепился за вертикальную опору остановки, боясь, что не удержится на ногах, и переводил взгляд с одной женщины на другую, явно оценивая свои шансы и решая к кому прицепиться.

Людмила посмотрела вдаль на дорогу, надеясь заметить высокий силуэт автобуса, но мимо быстро проезжали автомобили. Общественный транспорт не торопился.

Она внутренне сжалась, поняв, что пьянчужка сделал свой выбор. Именно в ней он учуял потенциальную жертву и, отцепившись от стойки, широко улыбаясь, шагнул навстречу.

Если бы не страх перед незнакомцем, который явно намеревался «поухаживать», Милочка сто раз подумала бы, прежде чем сесть в остановившийся автомобиль. Пусть даже в нем на заднем сидении был кто-то показавшийся знакомым.

- Людмила Марковна! – задняя дверца авто открылась. – Садитесь быстрее!

Милочка тотчас вспомнила фразу: «между двух огней». Но тот, кто сидел в машине, знал её имя, а значит, был менее опасен, чем незнакомый пьяница. Она шагнула к дороге и юркнула в салон авто, тут же отъехавшего от остановки.

- Отвратительно работают муниципальные службы нашего города, - мужчина на заднем сидении улыбался Людмиле. Потом, словно о чем-то догадавшись, хлопнул ладонью себя по лбу:

- Да вы меня не узнали?! Я – Тимур Халфин. Отец Леночки, вашей ученицы. Мы встретились у входа в училище, когда я привез дочь. Вы помните?

- Как же, как же, - залепетала Милочка, - конечно, помню, Тимур… - замялась, - простите, а вот ваше отчество вылетело из головы.

- Ну если вылетело – туда ему и дорога! – рассмеялся Тимур. – Давайте ограничимся одним именем.

- Тогда и вы называйте меня по имени, - отчего-то смутилась педагог.

- Людмилой? – уточнил Тимур, - или Людой? Как вас зовут подопечные?

- Милочкой, - ляпнула и тотчас пожалела.

- А вы знаете, Милочка вам подходит как нельзя лучше! – Тимур продолжал внимательно наблюдать за реакцией попутчицы. Не заметив недовольства, добавил:

- Уж коль скоро мы с вами познакомились, да настолько, что решили называть друг друга по именам без всяких отчеств, надеюсь, вас не обидит приглашение выпить чашку кофе в моем обществе?

Ехать в холодную пустую квартиру Милочке совершенно не хотелось. Так почему бы не провести пару часов в обществе приятного мужчины, отца своей ученицы?

- Не обидит, - согласилась, не заметив в полутёмном салоне авто, как довольно усмехнулся Тимур.

***

Домой Людмила Марковна попала только к полуночи.

Вместо обещанного кафе, Тимур отвез её в небольшой, но очень уютный частный ресторанчик. Один из тех, которые начали робко появляться в Южной Пальмире с недавнего времени.

Милочка поморщилась, поняв, что ей предлагают посетить какой-то полуподвал. Подумала, что Тимур мог бы себе позволить выбрать кафешку поприличней вот этой забегаловки. Но Халфин уже шагнул вниз, протянул руку, предлагая помочь спуститься по ступенькам. Толкнул толстую, обитую деревянным брусом дверь. Навстречу посетителям тотчас заспешил метрдотель.

- Тимур Айдарович! – лицо встречающего расцвело в улыбке. – Какая честь! Вы со спутницей сядете в зале или в кабинете?

Тимур взглянул на Милочку, словно советуясь. Но она только пожала плечами, подумав, что для чашки кофе вовсе не обязательно идти в какой-то кабинет с малознакомым мужчиной.

Глава вторая

Каждое утро ровно в семь часов все тот же автомобиль ждал Милочку у дома.

Каждый вечер ровно в семь она садилась в авто на автобусной остановке.

В первый вечер после встречи с Халфиным она попыталась отказаться от поездок еще раз. Но водитель не желал ничего слушать. Отвечал:

- Договаривайтесь с Тимуром Айдаровичем. Я делаю только то, что мне велено.

«Договаривайтесь!» - думала Милочка. – «Легко тебе расуждать! А как я с ним договорюсь, если понятия не имею ни где он, ни что все вот это значит?!»

Спрашивать о чем-то у мужчины, который словно стал её личным шофером, было неуместно, да и не прилично, а потому Людмила радовалась, что водитель не настаивает на том, чтобы подвести её прямо к двери, да и вечером забирает на остановке.

***

Милочка вздрогнула и отчего-то радостно заулыбалась, увидев, как из авто вышел Тимур Халфин и, прижимая к груди охапку ярко-желтой мимозы, заспешил к ней, уже потерявшей надежду увидеть сегодняшним вечером ставшее привычным за последние дни, транспортное средство для доставки к дому.

- Простите за опоздание! – Тимур протягивал Людмиле цветы. – Попали в пробку на въезде в город.

- Ничего страшного, - Милочка взяла букет, вдохнула пряный аромат, от которого закружилась голова. Она обожала запах мимозы и хризантем. Резкий, холодный, несвойственный понятию – цветочный. – Сегодня, по случаю наступающего праздника и небольшого банкета, устроенного мужчинами училища, я немного задержалась, - поймала себя на мысли, что словно оправдывается перед Тимуром. Выискивает причину того, что она торчит на остановке и уже пропустила два рейсовых автобуса.

Мужчин-педагогов в училище было не так чтобы много, а «банкет» состоял из пары бутылок шампанского и крохотных бутербродиков с икрой, по два на каждого, и балетная диета в данном случае, была вторична. Дамам вручили по три чахлых тюльпанчика, успевших примерзнуть во время доставки, небольшие подарочки из серии тех, о которых сразу начинаешь думать: кому бы передарить, и витиевато поздравили с завтрашним праздником.

Забирать свой букетик домой Людмила не стала. Начало марта в Южной Пальмире выдалось холодным и если и отличалось температурой воздуха от промозглого февраля, то не на много. Тюльпаны были поставлены в вазу, водружены на стол педагога, где им предстояло скучать в одиночестве весь завтрашний день.

Милочка разместилась рядом с Тимуром на заднем сидении автомобиля. Снова вдохнула аромат цветов:

- Спасибо, - улыбнулась непонятно чему, - я очень люблю мимозу.

- Я так и подумал, - кивнул Тимур.

В машине повисло молчание. Только шелест шин по дороге и едва слышный гул мотора словно служили аккомпанементом мыслям попутчиков.

- Вы свободны завтра вечером? – спросил Тимур, как показалось Милочке, совершенно некстати. Он знал, не мог не знать, что она одинока. Что вся её жизнь сосредоточена на училище и подопечных. К чему тогда этот вопрос?

- Завтра нет уроков, - ответила нейтрально. – Восьмое Марта один из редких дней, когда нам, женскому преподавательскому коллективу, предоставляют выходной. На концерты, запланированные на вечер, наших балерин и танцовщиков сопроводят хореографы мужчины.

- Моя дочь тоже будет принимать участие в концерте? – озаботился Халфин.

- Конечно, - кивнула Людмила. – Это нормальная и привычная практика. Со спонсорами нужно дружить и всячески взаимодействовать. Но и это не самое главное.

- И что же главное? – удивился Тимур.

- Юные балерины должны привыкать к вниманию зрителей! К сцене, какой бы не заслуживающей внимания она не казалась! – горячилась Милочка, словно оправдывая необходимость выступлений. – Да и потом, уже в девять вечера девочек доставят в училище! За режимом мы следим строго.

- Жаль, что я не знал, - пробормотал Тимур. – Очень хотел бы увидеть дочь на сцене.

- Так посмотрите! – оживилась Людмила. – Завтрашний концерт, который состоится во Дворце Спорта, начнется в шесть часов! На концерте будут поздравлять женщин пяти предприятий города. Выступление Лены состоится часов в восемь, если очень захотеть, можно изыскать возможность попасть на концерт.

- Попасть не сложно, - Тимур нахмурился, словно что-то обдумывая, - но удобно ли оставлять гостей в одиночестве? – повернул голову к Милочке, внимательно посмотрел ей в лицо: - Надеюсь, вы примете приглашение и посетите завтра мой дом?

Мысли Милочки заметались в голове, как птички, пойманные неожиданно и заточенные в клетку.

Тимур Халфин, отец одной из её учениц, приглашает её, педагога дочери, в гости? В свой дом?! Но ведь это не принято! Это за гранью приличий и попахивает попыткой задобрить ту, что во многом отвечает за обучение девушки! Но, скорее всего, отец Леночки не имеет ни малейшего понятия о неписаных ограничениях на общение педагогов с родителями учеников. И подобный промах для него простителен. Людмила совсем уж было открыла рот, чтобы отказаться и объяснить невозможность принять приглашение, если в том возникнет нужда, но Тимур перебил её:

- Завтра в моем доме соберется очень ограниченный круг друзей. Но задумал я этот прием не ради их жен, а ради вас, Милочка. Прошу, не отказывайте, - протянул руку, словно хотел обнять за плечи, но тотчас её одёрнул, добавил: - Нужно же вам хоть иногда, хоть немного развлечься, а не жить жизнью училища и подопечных!

Запах мимозы будоражил и кружил голову.

«А почему бы и нет?» - подумала Милочка. – «Этот Халфин и его окружение вероятнее всего далеки от мира балета. И мой «проступок» останется в тайне. Я проведу праздничный вечер так, как должно, а не в пустой квартире с книжкой в руках».

- Хорошо, - кивнула едва заметно. – Я принимаю ваше приглашение.

- Я рад! – рука Тимура наконец-то обвила плечи Людмилы.

Автомобиль остановился у подъезда. Отец Леночки быстро вышел из машины, достал что-то с переднего сидения, протянул Милочке плоскую большую коробку:

- Это вам, - увидел удивленный взгляд. Объяснил: - Подарок к Восьмому Марта.

Глава третья

Людмила Марковна открыла глаза и поняла, что все-таки задремала.

Стюардесса призывала пассажиров привести спинки кресел в вертикальное положение и пристегнуть ремни.

Самолет шел на посадку в Варшавском аэропорту имени Фридерика Шопена. Выдающегося композитора, гордости каждого поляка от мала до велика.

- Ты немного поспала? – Тимур снова накрыл ладонью пальцы Милочки. – Между самолётами нам предстоит провести три часа в аэропорту. Этого времени мало, чтобы добраться до города, который я с удовольствием покажу тебе в следующий раз.

- Почему только ей? – острый слух Леночки не подвел любопытную девушку. – Я тоже хочу увидеть эту Варшаву!

- Хочешь – значит, увидишь! – успокоил дочурку Тимур.

- А когда? – настаивала девушка.

- Если все будет так, как я запланировал, то возможно уже в конце лета, - поделился намерениям Халфин.

- И что ты такого запланировал? – не унималась Леночка.

Тимур усмехнулся, думая, как ответить на вопрос, но, к счастью, самолет уже приземлился и подруливал к зданию аэровокзала.

- После полной остановки пассажиры, начиная с последних рядов салона, приглашаются к выходу! – провозгласила стюардесса, и Леночка снова уставилась в иллюминатор, желая налюбоваться, как минимум, аэропортом.

***

Все оставшиеся до пересадки время Тимур, Людмила и Леночка провели в зале для транзитных пассажиров. И ровно через три часа в небо взмыл самолет рейса Варшава – Париж, уносящий путешественников в аэропорт Шарля де Голя.

Вагон поезда, следующего в Гавр, больше напоминал комфортабельный салон самолёта. Разве что окна были побольше и давали возможность полюбоваться не только облаками, но и мелькающими за окном пейзажами.

На привокзальной площади Гавра их уже ожидал автомобиль, в багажник которого ловкий высокий брюнет-водитель загрузил чемоданы, самым большим из которых оказался принадлежащий Леночке.

Халфин пытался угомонить дочь и поумерить её аппетиты во время шопинга, но девушка словно не слышала уговоров и слов отца о том, что им предстоит жить на изолированной вилле и все вот это Леночке надевать будет попросту некуда.

Что бы ни говорил отец, но она ехала во Францию! И должна выглядеть соответствующе!

Водитель захлопнул дверцы авто и машина рванула прочь от вокзала. При этом ни Халфин, ни встречающий брюнет не перемолвились ни словом.

Ровно через полчаса автомобиль въехал в Онфлер. Ловко маневрируя по нешироким улицам, покинул небольшой курортный городок и стал подниматься куда-то вверх, петляя по такой же узкой, как и в городе, дороге.

Затормозил у глухих металлических ворот, которые тотчас разъехались в разные стороны, хотя водитель даже не нажал на клаксон.

Аллея, ведущая к вилле, была едва ли не вдвое шире подъездной дороги.

Водитель, ловко развернувшись у входа в дом, давая тем самым возможность догадаться, что задерживаться он не намерен, заглушил мотор и выскочил из авто. Метнулся к багажнику, успев при этом открыть переднюю и заднюю дверцы перед Тимуром и его спутницами.

Пока Халфин помогал Милочке и дочери выйти из машины, молчаливый брюнет уже выгрузил чемоданы на площадку перед домом. Вопросительно посмотрел на Тимура, который только кивнул в ответ, сел за руль и через минуту уже покинул территорию виллы.

- Дальше сами, - сообщил Халфин, улыбаясь дамам. – Обслуги у нас минимум, так что со многими проблемами придется справляться самим, - подхватил увесистый чемодан дочурки, указал Леночке взглядом на небольшую дорожную сумку, предлагая озаботиться её доставкой в дом, посмотрел на Людмилу.

- Я сама, - ответила Милочка, истолковав взгляд Халфина так, как показалось ей верным. Добавила: - Да и чемодан у меня не тяжелый.

Тимур вставил магнитный ключ в прорезь охранного устройства. Вместо обычного замка вилла была снабжена новомодным средством защиты. Впрочем, одной карточки оказалось недостаточно. Халфин приложил большой палец правой руки к керамической пластине в центре двери, а затем заглянул с непонятной целью в какой-то «дверной глазок». Что он хотел увидеть, ни Людмила, ни Леночка так и не поняли, но дверь с мягким щелчком открылась и впустила гостей в холл виллы.

- Прошу за мной, - велел Тимур, начавший быстро подниматься по лестнице на второй этаж.

Свернув налево, остановился в конце коридора, где располагались две двери, одна напротив другой.

- Комнаты совершенно одинаковые, - сообщил, - выбирать в какой жить – ваше право.

Леночка, оставившая дорожную сумку в холле, недоверчиво хмыкнула, толкнула вначале правую дверь, затем левую. Заглянула в первую, а затем во вторую комнату. Недовольно скривилась:

- Действительно, одинаковые. Тогда я буду жить в этой! – указала на комнату справа. Тут же передумала. – Нет! В этой!

Людмила и Тимур ждали, пока девушка сделает выбор.

- Вы пока определяйтесь, а я спущусь за своими вещами, - Халфин направился обратно к лестнице.

- А где будешь жить ты, папа? – крикнула вслед отцу Леночка.

- В правом крыле, - ответил на ходу.

- А если кто-то вломится на эту виллу? – решила «испугаться» Леночка. – А тебя рядом нет!

- Самое меньше о чем вам нужно беспокоиться, так это о безопасности проживания! – смех Тимура донесся уже с середины лестницы. - Устраивайтесь, переодевайтесь и спускайтесь вниз. Нужно наконец-то перекусить.

***

Людмила распаковывала чемодан, быстро развешивала наряды в шкафу-купе, удивляясь его объемности и вместительности.

Со дна чемодана вынула коробку, в которой все так же лежало дарёное платье. Подумала о том, что вешать его на плечики и помещать в шкаф вовсе не обязательно. Лучше оставить как есть. Но улыбнулась и коробку открыла. Вышитые шелком букетики блеснули в лучах вечернего солнца.

Милочка коснулась пальцами ткани цвета пепел розы и присела на кровать рядом с лежавшей на ней коробкой…

Погрузилась в воспоминания о том праздничном мартовском дне, что стал переломным в её судьбе…

Глава четвертая

- Мне нужно ехать, - Людмила Марковна, уже полностью одетая, коснулась пальцами плеча Тимура, который все еще спал, перевернувшись на живот и тихо посапывая. – Утренний урок начнется в восемь, а мне еще нужно забежать домой переодеться.

- Который час? – Тимур сел в постели.

- Четверть седьмого.

Халфин, не утруждая себя одеванием, быстро встал, поднял трубку висящего на стене телефона, не замеченного Милочкой вчерашней ночью:

- Машину! – велел кому-то, - Быстро! – посмотрел на женщину, с которой провел ночь: - Прости, но я не смогу провести тебя. Водитель знает адрес и отвезет тебя домой.

- Хорошо, - кивнула, надеясь, что Тимур проводит её хотя бы до порога дома. Но он только посмотрел в окно, даже не думая одеваться. Кивнул какой-то своей мысли:

- Поторопись, иначе опоздаешь к уроку, - добавил: - По коридору влево. Лестница выведет в фойе. Надеюсь, не заблудишься.

Людмила Марковна бежала вниз по лестнице, словно за нею гнались. Думала:

«Вот тебе и прекрасное завершение волшебного дня и упоительной ночи!» - сглотнула слёзы. Прикрикнула мысленно на саму себя: «Ну а чего ты, голубушка, хотела?! Тебя пригласили в этот дом непонятно зачем, нарядили в выбранные неизвестно кем шмотки, покружили в танце, а затем оттрахали по полной программе! Получила то, что заслужила! И не смей раскисать!» - выскочила на порог дома и быстро села в уже стоявшую с включенным двигателем машину.

Автомобиль несся по еще безлюдным улицам Южной Пальмиры с непозволительной скоростью. Людмила смотрела невидящим взглядом в окно и думала о том, что было бы очень хорошо попасть сейчас в аварию и погибнуть. Потом пристыдила себя за подобные мысли, подумав, что водитель не виноват в том, что с нею случилось.

И что значит – случилось?! Разве она сама не шла навстречу событиям? Разве не хотела, чтобы все было именно так?! Повторила в незнамо какой раз:

«Возьми себя в руки! Прекрати истерику, тряпка!»

Милочка думала, что её, как во все последние дни, отвезут на работу. Быстро выскочила из машины, едва та остановилась у дома, и побежала к подъезду. Оглянулась, уже взявшись за дверную ручку. Увидела отъезжавший автомобиль.

«Вот и все», - плакала, поднимаясь по лестнице в квартирку на третьем этаже. – «Повеселилась, голубушка, наездилась в чужой машинке – пора и честь знать».

Быстро переоделась в свои, привычные, вещи и захлопнула за собой дверь, порадовавшись тому, что успела умыться еще в доме отца Леночки. Смыть косметику и следы ночного приключения.

Ровно в восемь Людмила Марковна вошла в танцкласс. Хлопнула в ладоши, привлекая к себе внимание разминающихся учениц:

- Доброе утро, девочки! Прошу всех к станку!

Юные балерины присели в плие, приветствуя педагога.

***.

Милочка вздрогнула, услышав стук в дверь.

Сколько она просидела, предаваясь воспоминаниям, ей было неизвестно. Скорее всего – немало, потому как из-за двери послышался недовольный голос Леночки:

- Ну скоро вы там?! Я есть хочу! Пора спускаться вниз!

Тимур успел накрыть столик на лужайке возле дома. Поставил блюдо с фруктами и сырную нарезку. Для балерин более чем достаточное меню. Для себя предпочел бутерброды с беконом и кофе, который любил и пил литрами, как уже знала Людмила.

- А когда мы поедем в город? – вопрошала Леночка, пережевывая тонкий ломтик сыра. – Ну, в этот, как его там? В Онфлер! – вспомнила незнакомое название.

- Не сегодня, - поумерил пыл доченьки Тимур. – Мне предстоит сделать несколько звонков, запланировать встречи. Вы ведь понимаете, что я приехал не только отдыхать, но и работать.

- А мы чем будем заниматься? – капризно надула губки Леночка.

- Осмотрите виллу. Комнаты внутри не заперты. Посмотрите, как для вас оборудован танцкласс. Оцените комнату, в которой ты, дочь, будешь заниматься с педагогом. Как я понимаю, тебе предстоит подтянуть почти все общеобразовательные предметы. Надеюсь, круг занятий на сегодняшний вечер я вам очертил, - допил кофе и встал из-за стола. – Я буду занят, так что увидимся уже завтра утром. Ночью виллу попрошу не покидать. Дверь захлопните, когда нагуляетесь, она закроется автоматически.

- И вот стоило переть черт знает куда, - бурчала Леночка, - чтобы снова учить уроки и изнурять себя в танцклассе? – потянулась за очередным персиком.

- В танцклассе ты будешь заниматься ровно столько, сколько захочешь, - поспешила успокоить недовольную девушку Людмила. – А вот на счет общеобразовательных предметов – это к отцу.

- А вы скажите папке, что я не нуждаюсь в этой физике-математике! – Леночка вонзила зубы в сочную мякоть. – Повлияйте на него! Я ведь знаю, что он вас послушает!

Милочка расхохоталась от подобного предположения:

- Да с какой стати ему меня слушать?!

- С такой, что вы с ним спите! – выпалила дочь Тимура. – Я все знаю!

- Во-первых, откуда такие сведения? - растерялась Людмила. – А во-вторых, даже если так – это ничего не значит. Вмешиваться в твои отношения с отцом я не хочу и не буду. Ты поняла?

- Поняла-поняла. – Леночка встала из-за стола. – Тогда пойдем осматривать что тут и как.

- Пойдем, - последовала примеру ученицы Людмила. – Заодно узнаем, где тут кухня, уберем и вымоем посуду.

- В посудомойки я ни к кому не нанималась! – Леночка быстро пошла к дому.

Людмила Марковна вздохнула, подумала: «Ну что за вздорный характер у девчонки? И откуда только взялось это высокомерие?» - и отправилась вслед за ученицей. Услышала, как по лестнице стучат каблучки девушки. Поняла, что Леночка чем-то недовольна и обозревать временные владения не намерена.

Найдя на первом этаже великолепно модифицированную кухню, вернулась на лужайку, собрала посуду, отнесла в дом, загрузила в посудомоечную машину. Не имея понятия, как подключить незнакомое устройство, закрыла дверцу, решив оставить все, как есть, до утра. Продолжила осмотр дома.

Стеклянная дверь отделяла от кухни столовую, выдержанную в старо-французском стиле. Вокруг овального покрытого льняной скатертью стола, рассчитанного на двенадцать персон, стояли простые деревянные стулья. Огромные окна в пол открывали вид на сад и лужайку, где Милочка и Халфины недавно поужинали. Картина, висевшая на глухой стене радовала глаз великолепным натюрмортом, которым Людмила любовалась какое-то время, стараясь угадать чьей школе принадлежит полотно. Еще одна дверь вела в подсобное помещение, где, кроме камеры для хранения овощей и фруктов Милочка обнаружила огромный цинковый ящик, доверху набитый колотым льдом. Собственно, ничего больше в правом крыле первого этажа виллы не было.

Глава пятая

- Выглядишь ты, подруга, даже хуже чем всегда, - вынесла вердикт внешности коллеги Звездинская. – Не знай я тебя, как облупленную, решила бы, что прошлялась ты всю ночь напролет.

Людмила Марковна, как всегда после утреннего урока, забежавшая в кабинет Мстиславы, потерла пальцами виски:

- Голова раскалывается третий день.

- Мне мой Лёшик привез из забугорья какую-то мазюку, - достала из стола матовую баночку, протянула, предлагая опробовать содержимое. – Сказал, что от мигреней самое то. Возьми, намажь, а потом скажешь мне – помогает или нет.

Милочка поняла, что Мстя делает из неё подопытного кролика, но возражать или возмущаться у неё просто не было ни сил, ни желания.

Резкий холодный запах заполнил кабинет, едва Людмила открыла баночку. Не обращая внимания на странный аромат, нанесла на виски по капельке содержимого. Голова действительно раскалывалась с самого утра, но едва вязкая мазь оказалась на коже, как боль словно начала растворяться и вскоре пропала совсем.

- Помогает, - удивилась столь быстрому действию Людмила, возвращая баночку её владелице.

- Умеют, буржуины проклятые, - ухмыльнулась Звездинская, пряча мазь обратно в стол. – Ну, рассказывай, как праздник провела? Наверное, снова с книжкой в кровати?

- Ты ведь и сама все прекрасно знаешь, - кивнула Милочка, - зачем спрашиваешь?

- Для приличия! – радостно оповестила Мстя. – Для поддержания беседы! – и тотчас перешла к рассказу, какой чудный вечер провела она сама в ресторане гостиницы Лондонская вместе со своим официальным любовником. Вздохнув, добавила, что с большим удовольствием «выгуляла» бы в ресторан Сереженьку, но он, как и все ученики, вчерашний вечер провел, чествуя и радуя выступлением «жирных баб», которые только и созданы, чтобы пахать на фабриках и заводах Южной Пальмиры.

- Все прошло нормально? – спросила Людмила.

- Угу, - кивнула Мстислава, - Любарский уже забегал, доложился. Так что скоро капнет на счет спонсорская денушка.

- Это хорошо, - согласилась Милочка. – Деньги училищу ох как нужны. Паркет в танцклассах просто умоляет о том, чтобы его перециклевали.

- Посмотрим, - изрекла Мстя. – Мне вон в кабинете ремонт тоже не помешает. Этот, - кивнула на стену, - уже из моды вышел. А я в училище провожу бремени больше, чем дома.

- Вроде, неплохой ремонт, - пробормотала собеседница, глядя на стену кабинета, обшитую тонкой ореховой планкой. - Впрочем, что я лезу со своим мнением. Поступай, как знаешь.

- Вот и не лезь! – разозлилась Мстя непонятно на что.

- Нужно написать план занятий на ближайшую неделю, - Милочка встала, собираясь покинуть кабинет Мстиславы, - пожалуй, я пойду.

- Иди, - милостиво позволила Звездинская. – У меня тоже работы невпроворот, а сижу и с тобой болтаю.

***

Головная боль прошла, но Людмила чувствовала себя отвратительно. Словно по ней проехался асфальтоукладочный каток. Или, как минимум, избили палками. Она понимала, что это психосоматика. Что натренированному телу просто не от чего болеть, но легче от этого не становилось.

Вечерний урок она провела, что называется, «на автопилоте», мечтая только о том, чтобы этот бесконечный день побыстрее закончился.

К вечеру отчего-то похолодало. С моря задул ветер. Милочка быстро шла на остановку, мечтая лишь о скором прибытии автобуса и о том, чтобы городские власти не отключили горячую воду.

Недавно в городе начали переоборудовать автобусные остановки, снабдив их кроме холодных металлических скамеек, еще и стеклянными прозрачными стенками и такой же крышей. Кто-то умудрился разбить стекло в одной из стен, и теперь спрятаться от ветра стало практически невозможно.

Людмила, сжавшись в оставшемся целым углу, смотрела вдаль на дорогу, надеясь увидеть автобус, спешащий к остановке. Отчего-то ёкнуло сердце, когда на проезжей части появился черный БМВ, так похожий на принадлежащий Тимуру Халфину.

«Господи! Пусть это будет чья-то чужая машина!» - взмолилась Милочка. – «Мало ли в городе черных бэх?!»

Но Бог именно в этот миг был чем-то занят и просьбы не услышал.

Из притормозившего у остановки авто вышел Тимур и направился к быстро повернувшейся к нему спиной женщине. Коснулся её плеча:

- Идем в машину, - сказал, будто сегодня утром не произошло ничего необычного, будто в его привычках выставлять из спальни женщину, с которой провел ночь.

Милочка услышала, как сигналит подъехавший автобус, которому машина преградила доступ к остановке. Дернулась, собираясь юркнуть в автобус. Но рука Тимура крепко держала, железной хваткой стискивала плечо. Его тело преграждало выход из такого спасительного совсем недавно, безветренного уголка.

Милочка затравленно смотрела в лицо Тимура. Еще несколько секунд и она расплачется прямо тут. На виду у любопытных прохожих.

- Нам нужно поговорить, - Халфин ослабил хватку, но плеча своей пленницы из руки не выпустил. – Сядь, пожалуйста, в машину. Я отвезу тебя домой.

Людмила подумала, что не стоит устраивать скандал на виду у посторонних. Что нужно выполнить требование Тимура. Потому как просьбой его слова не выглядели. И тем более, у неё будет возможность вернуть наряд, в котором она вчера блистала, дарителю. Едва заметно кивнула головой.

Но Халфину этого знака хватило. Он отпустил плечо и согнул руку в локте, предлагая спутнице опереться. Ровно через пятнадцать секунд автомобиль сорвался с места, давая доступ к остановке беспрерывно сигналящему автобусу.

***

Милочка вошла в квартиру и услышала, как за спиной захлопнулась дверь.

За все время, которое заняла дорога к её дому, ни она, ни Тимур не проронили ни слова.

Когда машина остановилась у подъезда, Людмила не стала дожидаться, пока перед нею откроют дверцу авто, а быстро вскочила и чуть ли не побежала по тротуару. Ни дыхания, ни звука шагов Тимура за спиной она не слышала, но понимала, едва ли не чувствовала кожей, что мужчина следует за нею.

Глава шестая

Косые лучи восходящего солнца пронизывали комнату Людмилы Марковны насквозь. Чертили тонкие лини по деревянному полу, изгибаясь, взбирались на кровать, стоявшую как раз напротив окна.

Быстро умывшись, проведя пару раз щеткой по волосам и скрутив тонкие пряди в привычную балетную гульку, надев топ и шорты, Милочка вышла в коридор и заспешила вниз по лестнице.

Она дала слово дочери Тимура, что не станет принуждать девушку к ежедневным занятиям в танцклассе. Да и самому Халфину объяснила, что нельзя насильно изменить мировосприятие. Нельзя навязать другое отношение к танцу и понимание своего места на сцене. Нужно, как минимум, дождаться момента, когда ученик сам захочет узнать – а как это, по-другому? Понять, что кроме техники очень многое зависит от эмоций, которые ты вкладываешь в своё исполнение. Хотя, второе вовсе не исключает первого! Без отточенной годами филигранной техники, когда каждое движение доведено до идеала, естественно, словно дыхание – не стать Примой даже самой эмоционально-возвышенной балерине.

Быстро пройдя через холл, Милочка остановилась у все так же запертой входной двери. Она с удовольствием прогулялась бы по летнему утреннему саду. Подышала бы свежим воздухом. Потому как еще вчера вечером, попытавшись открыть окно, поняла, что из этой затеи не получится ровным счетом ничего. На оконных рамах не было ни задвижек, ни защелок. Сверкающие прозрачные стекла не препятствовали любованию пейзажем, но и не позволяли соприкоснуться физически с окружающим миром. Осмотревшись, Людмила поняла, что в комнату нагнетается слабый поток свежего воздуха из едва заметных прорезей в стене. Подумала о том, что подобные меры безопасности, пожалуй, избыточны в крохотном курортном городке на севере Нормандии. Но даже не собралась задавать Тимуру вопросы или обсуждать эту тему. Её мысли – это её мысли. А вот к тому, что любопытство в их тандеме порицаемо и бессмысленно, за прошедшие месяцы Милочка успела привыкнуть.

Она толкнула дверь. Больше «для приличия», а не в надежде, что та распахнется, уставилась на керамическую пластину в центре, такую же, как и с внешней стороны. Вспомнила все манипуляции, что проделал вчера днем Тимур после прибытия.

У неё не было магнитной карты. Но и щели магнитного замка изнутри тоже не было! Милочка приложила к пластине большой палец правой руки, посмотрела в глазок, который мерцал красным, в надежде, что этого будет достаточно. Но холл огласился разрывающим барабанные перепонки резким звуком, а дверь все так же осталась закрытой.

- Прости, работал всю ночь, а вчера забыл предупредить тебя и Лену, чтобы не вздумали пытаться покинуть виллу самостоятельно, - Тимур легко отодвинул в сторону неудавшуюся взломщицу.

В холле воцарилась тишина, едва он коснулся пальцем керамической пластины:

- Чуть позже прибудет специалист и введет твои параметры в охранное устройство, - сообщил, посмотрев в «глазок», после чего дверь распахнулась сама собой.

- И Леночкины? – держать взаперти ученицу Людмила считала неправильным и решила уточнить намерения её отца.

- Нет, - ответил Халфин, - только твои, - протянул руку, предлагая помочь спуститься по ступенькам.

«Наверное, он прав», - думала Людмила, идя рука об руку с Тимуром по коротко постриженной траве к высаженным по периметру виллы деревьям. – «Давать разрешение дочери на свободное передвижение по незнакомому городу, слишком рано. А зная характер Леночки, я не удивлюсь, если ей приспичит полюбоваться ночным океаном».

Деревья, в основном кипарисы и какие-то незнакомые хвойники, были высажены ступенями по всему периметру виллы. Правда, посадки отступали от забора минимум на метр. Это пространство было усыпано серой галькой, и на нем не росла ни одна травинка. Между кипарисами и домом оставалось достаточно свободного места. Милочка подумала, что будь она хозяйкой этого дома, то вот тут и тут разбила бы клумбы с цветами. Но у владельца виллы был иной вкус и другие предпочтения, а потому кроме ярко-зеленой коротко стриженой травы он ничем не озаботился.

Милочка медленно шла рядом с Тимуром. В какой-то момент разулась, подхватила шлепанцы и утонула по щиколотку в траве, оказавшейся на удивление мягкой.

Пара завернула за угол дома.

Людмила охнула, увидев бассейн, не замеченный раньше.

- Я ведь предложил вам осмотреться, - удивленно взглянул на спутницу Тимур, - а судя по твоей реакции, ты видишь этот, - усмехнулся, - водоем впервые.

- Ну да, - кивнула, - Лена устала и ушла отдыхать, а мне хватило впечатлений от внутреннего убранства виллы, - заглянула Тимуру в лицо. – Кстати, покажи мне, как включать эту посудомоечную машину. Узнать и понять, что это, я смогла, а вот с подключением – беда.

- Тебе не нужно будет этим заниматься, - пожал плечами Халфин. – Сегодня утром мы встретим педагога, с которым станет заниматься Лена. Так же прибудет повар и горничная. Учитывая небольшой объем работы, эти функции будут совмещены. Через два дня я вас ненадолго покину. Вилла в вашем распоряжении, но периметр покидать нельзя.

- Хорошо, - согласилась Милочка не став спрашивать, а сколько именно дней включает в себя понятие «ненадолго»?

- Вот вы где? – за спинами Тимура и Людмилы раздался разобиженный голос Леночки. – Могли бы и меня пригласить на прогулку!

- Дочь, - Халфин обернулся, - развлекать тебя никто не обязан и не станет. К твоим услугам танцкласс, которого, как я понял, ты еще не видела, комната для занятий и библиотека. Ты знала с какой целью мы приехали и менять намерения я не собираюсь.

- И чем же, по-твоему, этот, так называемый отдых, отличается от учебного года?! – запротестовала Леночка. – Я надеялась, что мы будем ходить с тобой на пляж, а вечером прогуляемся по набережной! Зайдем в ресторанчик, и посетим аттракционы! Я видела на площади карусель!

- Это обязательно будет, - пообещал Тимур, - но немного позже.

- Когда? – уточнила дочурка.

- После моего возвращения, - пообещал отец. Добавил, понимая, что объяснений не избежать: - Послезавтра мне нужно отлучиться ненадолго.

Глава седьмая

Дни тянулись один за другим, не смотря на то, что были заполнены всевозможными делами.

Леночка уже не отказывалась от ежеутренних уроков. Ведь это так здорово, когда педагог занят тобой и только тобой! Не отвлекается на других учениц, а помогает отточить и прочувствовать каждое движение.

После завтрака, дочь Тимура полностью попадала во власть мадам Марты. Леночка не перечила и не сопротивлялась. Скорее всего, только потому, что боялась вызвать недовольство отца. Таким собранным, отстраненным, даже холодным девушка не видела и не знала своего папку, который сразу по прибытию строго очертил круг её прав и обязанностей.

Когда, спустя всего два дня после отъезда Халфина, Людмила спросила ученицу, легко ли ей дается учеба, Леночка со смехом ответила:

- Мне нравится! Она так понятно и интересно рассказывает! Если бы у нас в школе были такие учителя, я стала бы отличницей, как Дианка!

После упоминания о подруге Леночка отчего-то погрустнела, а Людмила не стала напоминать девушке, что Диана учится в той же школе, что и она, с теми же самыми педагогами. Понадеялась, что за летние месяцы с помощью мадам Марты девушка втянется в учебу, так сказать – войдет во вкус. И в восьмом классе у неё не будет проблем со школой.

Пока дочь Тимура грызла гранит науки, Петя был занят приготовлением обеда и уборкой в доме.

Людмила попробовала предложить ему свою помощь, если не в готовке, то хотя бы с уборкой, но юноша строго посмотрел на неё:

- Отдыхайте, Людмила Марковна

- Да я и не очень-то устала, - Милочка не оставляла надежды навязать свою помощь.

- Тогда плавайте в бассейне, - нашел занятие для Людмилы Петя.

Поняв, что ей не доверят даже пипидастр для смахивания пыли, Милочка шла к бассейну, где плавала и загорала до самого обеда.

Обед Петя всегда накрывал в столовой виллы. Никаких «перекусов на свежем воздухе» он не признавал. Строго отмеривал порции для балерин и мадам Марты, которая избытком аппетита вовсе не страдала. Где, когда и что ел сам повар, никто не знал. За стол вместе с женщинами он не садился.

После обеда мадам Марта усаживалась с книжкой под полосатым тентом и читала до самого ужина, который был накрыт ровно в семь вечера.

Леночка и Людмила проводили послеобеденное время по-разному. Иногда отправлялись вместе к бассейну, иногда присоединялись к мадам Марте, в надежде разговорить учительницу. Ведь от неё запрета задавать вопросы не поступало. Впрочем, из этой затеи мало что получалось.

- Я хочу почитать, - отвечала учительница, уткнувшаяся в книгу.

- А мне интересно, - не отставала Леночка, - откуда вы столько знаете?

- Человек должен быть всесторонне образован и хорошо воспитан, - мадам Марта поднимала взгляд на девушку. – Вот скажите, Елена, вам в училище преподают этикет?

- Конечно! – обрадовалась возможности блеснуть познаниями Леночка. – Балерина должна знать, как себя вести в обществе!

- Тогда позвольте полюбопытствовать, отчего вы едите, как маленькая свинка? Почему не умеете пользоваться приборами?

- Я умею! – покраснела от злости Леночка. – И ножом и вилкой!

- Вы вынимаете яйцо из подставки и едите его руками! – напомнила мадам Марта.

- Ну и что? – возмущению девушки не было предела. – Мне нужно выковыривать его из скорлупы ложечкой, как делаете это вы?!

- Именно так и нужно, - кивнула учительница. – Не колотить яйцом об стол, не сдирать скорлупу, а аккуратно срезать верхушку специальным ножиком и есть специальной ложечкой!

Лицо Леночки озарила ехидная улыбка:

- Мы, балетные, не едим желтки! – провозгласила торжествующе.

- Вот и не ешьте! – казалось, еще минута, и мадам Марта зааплодирует. – Но выньте аккуратно! – чеканила каждое слово. – Ложечкой! И положите на тарелочку! Рядом с ранее срезанной верхушкой, - нахмурилась, - а не крошите по всему столу! – оживилась: - А фрукты?! Как вы едите фрукты?! Это же позор для вашего отца!

Леночка спрятала за спину надкушенный персик, сезон которых только начался:

- Вы меня научите как надо?

- Если нужно – то научу. Покажу и расскажу.

- А можно и мне поучиться? – робко попросила Милочка.

- Отчего бы и нет? – довольно усмехнулась учительница.

Перед отъездом Тимур Халфин попросил её объяснить дочери правила поведения за столом. Но упомянул, что девушка весьма своенравна и обидчива.

- Справлюсь, - мадам Марта в себе не сомневалась.

***

Прошло пять дней с момента отъезда Халфина.

Людмила и Леночка заметно оживились в надежде, что их заточение на вилле с возвращением Тимура закончится.

Если Милочка к безвылазному сидению в периметре виллы относилась философски, помня слова любовника о том, что все делается во благо, хотя и задавалась время от времени вопросом: во благо кого или чего, то Леночка, вроде бы и занятая весь день, время от времени пыталась взбунтоваться.

- Ну почему мы не можем пойти в город погулять? – вопрошала в сотый раз.

- Отец беспокоиться о нас, - спокойно отвечала Людмила. – Мы здесь чужие. Не знаем ни города, ни менталитета его жителей. Нам нежелательно выходить одним.

- Почему одним? – удивлялась девушка. – Пусть Петя с нами пойдет. Или вон мадам Марта, - рассмеялась, - даже лучше, если мадам Марта! С нею точно никто связываться не станет!

- Почему ты так решила? – не поняла Милочка. – Она слишком строга с тобой? Придирается?

- Нет, - пожала плечами девушка, - не придирается, но спорить и возражать пропадает желание, как только она посмотрит, - оживилась: - А вообще-то мадам Марта очень интересная бабка! И о многом мне рассказывает, кроме уроков.

-Ну какая же она бабка? – рассмеялась Людмила. – Ей всего-то лет пятьдесят, не больше!

- Вот я и говорю – бабка! – для четырнадцатилетней Леночки все, кому было за сорок, автоматически становились бабками.

- А о чем она рассказывает? – Милочка не стала акцентировать внимание на чьем-то возрасте. Тем более что ей было любопытно, чем же таким смогла увлечь ученицу мадам Марта.

Глава восьмая

(Южная Пальмира двумя неделями ранее)

Автомобиль уносил Мстиславу, Алексея Викторовича и Сергея все дальше от дачи в Люстдорфе, где осталась Диана.

Звездинская отвернулась к окну. Оставила расстояние между собой и Алексеем, словно желая избежать тактильного контакта, способного спровоцировать неконтролируемый выплеск злобы.

Время от времени она, скосив глаза, смотрела на затылок Сергея, сидевшего рядом с водителем. Ей хотелось намотать на руку волнистые волосы юноши и изо всей дури стукнуть его лицом о переднюю панель автомобиля.

Мстислава прекрасно слышала, как Истомин крикнул Диане: «Потому что я тебя люблю!». Её передернуло от этого признания, хотя она замечала, не могла не заметить, что невидимая связь между юношей и девушкой крепнет от репетиции к репетиции. И сказать, что от этого Мстя не была в восторге – ничего не сказать.

Оставалась надежда на то, что Диана после концерта уедет на дачу, а Сергей, которого Звездинская уже видела в мечтах исполнителем заглавных партий на сцене театра Южной Пальмиры, всецело отдастся выстраиванию карьеры. И при тайном содействии Мстиславы, отправится на гастроли вместе с труппой театра. Пусть даже он, будучи вдали от дома и её тела, переспит с кем-то из балерин или певиц! Это не страшно! Осенью Сереженька вернется в город и снова нырнет в её гостеприимную постельку.

А это юношеское увлечение партнершей – оно пройдет! Главное, не дать перерасти ему во что-то большее!

Оказалось, что она опоздала. Что её Сереженька успел влюбиться в девчонку!

Но ведь теперь это ничего не значит! Они родственники! Пусть даже всего лишь по материнской линии.

Да и Диана не пришла в восторг, увидев Истомина за забором дачи. Что она отвечала Сергею, Звездинской расслышать не удалось. Но девушка его не впустила! И Сереженька, словно побитый пес вернулся обратно в машину! Вернулся к ней!

Теперь нужно правильно обыграть ситуацию. И Мстислава уже знает, что нужно делать…

***

- Где вас высадить? – полюбопытствовал Алексей Викторович, когда машина въехала в центр города. – Я бы развез вас по домам, но на утро запланированы кое-какие дела.

- Какие могут быть дела после бессонной ночи? – пробормотала Мстислава.

- Ничего, - усмехнулся Алексей. – Выпитый кофе не даст мне уснуть как минимум до вечера.

- Я выйду здесь, - объявил Сергей. – Хочу немного пройтись.

Алексей Викторович взглянул на часы:

- Тогда у меня остаётся время, чтобы отвезти нашу Славочку домой.

Звездинская, приготовившаяся покинуть авто вместе с Истоминым, почувствовала, что не нужно сейчас противоречить любовнику. Она и так удивлялась, зная характер Алексея, его терпению, проявленному сегодня ночью. Он спокойно снес и не устроил разборку, услышав, что Сергей называет её Славочкой. Он проникся проблемами юноши настолько, что заставил её поехать в училище среди ночи, а потом еще и отправиться в городскую окраину, на эту чертову детдомовскую дачу. Нет, злить Алексея, удаляясь по улицам утреннего города под ручку с Истоминым, сейчас явно не следует!

Машина припарковалась у тротуара.

Сергей оглянулся. Встретился взглядом с Алексеем Викторовичем:

- Спасибо вам за все, - потянул на себя дверную ручку.

- Подожди! – Алексей вынул из нагрудного кармана пиджака узкий плоский футляр. Достал из него визитную карточку. Протянул Сергею: - Если возникнет необходимость и тебе понадобится помощь – позвони.

- Хорошо, - кивнул юноша и вышел из машины, которая тут же продолжила путь.

- С каких пор ты стал раздавать визитки малознакомым мальчишкам? – недовольно полюбопытствовала Мстислава.

- С таких, что, как я понимаю, этот мальчишка отпрыск Сергея Васильевича Истомина? Того самого, который с недавних пор стал генподрядчиком по застройке и реставрации центра Южной Пальмиры?

- Я не имею понятия, чем занимается его отец! – фыркнула Мстислава.

- Зато я имею, - довольно усмехнулся Алексей. – И быть в курсе скандала в семействе Истоминых – мне не помешает.

- Мог бы предупредить, - продолжала ворчать Звездинская, - а то чувствовала себя дура-дурой, видя, как ты увиваешься вокруг этого юнца.

Автомобиль остановился у подъезда дома Мстиславы. Она знала, что любовник и не подумает провожать её, а потому, дождавшись пока водитель распахнет перед нею дверцу, выскользнула из машины, успев получить напоследок наставления от Алексея:

- Отдыхай, а я вечером заеду. Нужно поговорить.

Мстислава кивнула, не возражая и не спрашивая о теме предстоящего разговора. Она устала и была вымотана. Хорошо, что сегодня не нужно ехать в училище. После вчерашнего приема, который, как она знала, мог продлиться глубоко за полночь, вряд ли у кого-то возникнет желание заниматься делами.

Звездинская вошла в квартиру, быстро разделась, и юркнула в постель.

Она уснула, едва успев сомкнуть веки.

***

Сергей шагал по улицам утреннего города. Он не знал куда идти. А кроме как домой или к Звездинской – было некуда.

Юноша прекрасно понимал, что к Мстиславе сейчас не стоит даже «тыкаться». Она следила за собой, своим здоровьем и тем, как выглядит. Не уставала повторять, что в крепком восьмичасовом сне для каждой женщины хранится половина её красоты. Ночное бдение не добавило Мсте ни хорошего самочувствия, ни мягкости характера.

Конечно, он обязательно встретится с Мстиславой! Ведь им нужно о многом поговорить. Но не сейчас. Не сегодня. Разве что – вечером.

Идти домой тоже не хотелось. Что он скажет отцу? О чем спросит маму?

Сергей поймал себя на том, что продолжает сжимать в руке белый твердый прямоугольник. Визитную карточку, которую дал мужчина, принявший участие в его проблемах нынешней ночью. Перевернул визитку надписью к себе. Прочитал:

«Гассерт Алексей Викторович». И номер телефона.

Без указания личный это телефон или рабочий.

Без упоминания о должности владельца карточки.

«Дядька классный», - подумал Сергей, - «если бы не он, Славочка ни за что не поехала бы в училище посреди ночи. Интересно, кем они друг другу приходятся?» - усмехнулся и додумал: - «Конечно, любовники. Не стану же я тешить себя иллюзией, что у Звездинской единственный!» - положил визитку в задний карман джинсов, решив перепрятать в кейс, оставшийся дома, в котором хранились его личные бумаги.

Глава девятая

Мстислава вяло ковыряла вилкой салат и ждала, пока Алексей закончит поедать сочащийся кровью бифштекс. Недовольно морщилась, глядя на мясо. Не понимала, как можно получать удовольствие от употребления полусырого куска плоти невинно убиенной коровки.

Алексей Викторович отложил в сторону приборы, промокнул рот салфеткой, которую тут же небрежно бросил на стол. Сделал едва заметный жест рукой, подзывая официанта, сразу заспешившего к столику.

- Кофе мне и чай даме, - отдал распоряжение. – Передайте повару, что бифштекс получился отменный! Как раз такой, как я люблю.

Официант, радостно улыбаясь от похвалы, нагрузил посудой поднос и удалился выполнять заказ.

- Как прошел день? – спросил Гассерт.

- Ну а ты как думаешь? – фыркнула Звездинская. – Отсыпалась, конечно! – тут же перевела разговор в нужное ей русло, считая, что чем раньше начнется беседа – тем лучше. Необходимо закончить все побыстрее и ехать домой. Завтра ей предстоит быть в училище, а вторую бессонную ночь она не выдержит:

- Ты хотел поговорить о чем-то конкретном?

- Расскажи-ка мне, голубушка, что ты знаешь о своем ученике? – Алексей вынул папиросу из серебряного портсигара, прикурил от поднесенной официантом* зажигалки. – И постарайся ничего не упустить.

- Даже не знаю с чего начать? – пожала плечами Звездинская.

- Начни с отношений, вас связывающих, - Гассерт пристально смотрел в лицо Мстиславы. – И не вздумай мне врать! Я сразу понял, что ты успела охмурить мальчишку.

- Да! – Мстя вскинула голову. – Но это вовсе не то, о чем ты подумал! Сережа для меня не просто мальчик на одну ночь! А значительно больше!

- Вот даже как? – Алексей Викторович удивлено вскинул брови. – И какие же у тебя планы на нашего юного друга? Надеюсь, ты не замуж за него собралась?! – расхохотался.

- А если и так?! – Звездинская не понимала, что смешного нашел в её намерениях любовник. – Ты сам говорил, что мне нужно найти достойного мужчину и устраивать свою жизнь!

- И никого достойнее семнадцатилетнего отрока тебе не попалось? – продолжал ерничать Гассерт.

- Сереже уже восемнадцать! – поправила. – Он совершеннолетний и вправе сам принимать решения!

- И его решение должно заключаться в браке с сорокалетней дамой? - Алексей, дабы не ранить хрупкую душу бывшей балерины решил приуменьшить её возраст.

- Ну и что? – взвилась Мстя. – Он сам говорил, что ему нравятся женщины постарше! Я и без того выгляжу моложе своих лет! А после операции, на которую, как я надеюсь, ты дашь денег, разница в возрасте не будет видна совершено! – и как последний довод, выпалила: - И потом, мы любим друг друга.

- Да? - удивился Гассерт. – Значит, нынче утром мне почудилось, будто он признавался в любви другой девушке?

- Это ничего не значит! – истеричила Мстислава. – Диана его сестра! Вот пусть ею и остается! Эта, так называемая любовь, ему просто примерещилась! Так бывает между партнерами по сцене. На самом деле от любви в этом чувстве ничего нет! Любовь – это другое!

- Не ори, - одернул Алексей, - на нас уже обращают внимание. Лучше выпей свой чай и продолжим разговор.

Звездинская выполнила приказ любовника и снова уставилась на него:

- Что еще ты хочешь узнать?

- Ты уже успела сообщить нашему юному другу о своих планах касаемо его персоны? – продолжил расспрашивать Гассерт.

- Нет еще, - замялась Мстислава, - хотела после выпускного концерта, а тут вон как все закрутилось.

- Не торопись пока, - о чем-то задумался Алексей, - но и держи мальчишку к себе поближе. Утешь, как ты умеешь.

- Значит, ты не обиделся, что я предпочла тебе другого? – растерялась.

- С чего бы это? – расхохотался Гассерт. – И потом - где я и где он?! Ты ведь все равно никуда от меня не денешься! Чтобы содержать достойно такую, как ты, оклада танцовщика явно не достаточно.

Мстислава еле сдерживалась, чтобы не нахамить любовнику. Но в то же самое время понимала – Алексей прав. Она привыкла жить на широкую ногу, ни в чем себе не отказывая. Привыкла, что деньги от вечерних выступлений учеников на частных вечеринках делятся между нею и директором училища. И прекрасно знала, что если бы не связь с Гассертом, о которой все давно осведомлены, и ей, и директору давно бы не поздоровилось. Замалчивать подобное удавалось только при наличии так называемой «крыши».

- Хорошо, - Звездинская, окончательно решила, что сейчас не самое подходяще время для ссоры, - завтра заявится старший балетмейстер нашего театра. Будет «сватать» Истомина. Приложу максимум усилий к тому, чтобы Сергея немедленно зачислили в труппу. И пусть едет на гастроли. Развеется, вольется в коллектив и придет в себя после всего.

- Согласен, - кивнул Алексей Викторович. - Пожалуй, это самый оптимальный на сегодня вариант поведения.

Спустя четверть часа любовники покинули ресторан.

***

Мстислава ждала, что ей придется долго уговаривать Истомина принять предложение хореографа театра. Но Сергей согласился сразу, хотя, особой радости на его лице видно не было.

Звездинская провела «предварительную работу» с хореографом, убедила его, что Истомина необходимо тотчас зачислить в труппу. Немного посопротивлявшись и покочевряжившись для приличия, поставив непременным условием, что Диана Малышкина будет репетировать с труппой после того, как та вернется с гастролей.

И что Звездинская сделает все от неё зависящее и независящее тоже, чтобы Малышкина никуда не засобиралась по окончании училища, а уже на последнем году обучения считала себя членом трупы и другой судьбы для себя не видела.

Оба, и Мстислава, и хореограф, остались довольны беседой и полученными договоренностями. И только после этого пригласили в кабинет Сергея.

- Спасибо, - поблагодарил хореографа Истомин. – Я рад вашему приглашению и принимаю его. Вот только на счет гастролей мне нужно посоветоваться с родителями.

- Да о чем тут советоваться? – удивлялся хореограф. – Ты должен ухватиться за подобную возможность! В сборном концерте сможешь танцевать Тарантеллу из Щелкунчика. Меня поразило твое выступление! Пусть и остальные члены труппы познакомятся с нашей новой звездой, прежде чем мы приступим к осенним репетициям.

Часть вторая. Глава первая

- Я вас внимательно слушаю, - проворковала Мстислава в трубку бархатным голосом.

Номер, высветившийся на табло, ей не был знаком. Завтра предстоял вылет в Израиль, где для Звездинской была забронирована палата в одной из лучших клиник пластической хирургии. Страх, кольнувший в сердце холодной иголочкой (а вдруг отменят операцию?!) отошел и растаял, едва в трубке раздался голос подруги и коллеги:

- Славочка, привет! Это я, Людмила.

- Ох, и напугала же ты меня! – не сдержала эмоций Мстислава.

- Да чем же? – удивилась собеседница.

- Завтра уезжаю, - объяснила Звездинская, уже пожалев о сказанном. – Побоялась, что возникнут проблемы накануне отъезда, - добавила, не желая затягивать разговор: - Хорошо, что ты сегодня позвонила. Перед вылетом отключу телефон. Не хочу, чтобы кто-то мешал мне во время отдыха. Говори, что хотела?

- Я хотела узнать, как прошел выпускной концерт?

- Нормально прошел! – Мстислава села в кресло, закинула ногу на ногу, пододвинула к себе пачку сигарет: - Но вот после концерта такое случилось! – тут же полюбопытствовала: - У тебя денег на телефоне много? А то долго рассказывать.

- Хватит, - успокоила Милочка. – Говори, я слушаю.

Мстя вставила сигаретку в мундштук, прикурила, откинулась на спинку кресла, выпустила струю сизоватого дыма:

- Ну так слушай! – и медленно, никуда не торопясь, стараясь не упустить ни одной детали, смакуя каждое событие, пересказала произошедшее за последние две недели.

Конечно, упоминать о своих планах относительно Истомина, равно как и о том, что едет делать подтяжку, Звездинская не стала.

Есть вещи, которые должны храниться в тайне даже от самых близких подруг, каковой Людмила Марковна для Мсти, по её же собственному мнению, не являлась.

- Ну и что ты скажешь по поводу всего этого? – Звездинская загасила в пепельнице уже третью сигарету. Ей категорически запретили курить за неделю до операции. Но тут такой случай! Кто устоит?

- Ничего не скажу, - ответила Людмила. – Это все так неожиданно.

- Тебе так неожиданно, что даже слов найти не можешь! А каково нам тут было?! – решила поплакаться Мстя. – Ты даже не представляешь, в каком мы были шоке! Хорошо хоть Сережу удалось отправить на гастроли из этого дурдома! – сболтнула и тотчас прикусила язычок.

- Значит, Истомин уехал на гастроли? – переспросила Милочка.

- Ну да! А что в этом такого?! Его зачислили в труппу! Самое время начинать вливаться в коллектив! – повторила заученную фразу. И не желая сказать еще что-то, о чем может пожалеть, начала прощаться:

- Ну ладно, мне пора. Завтра вылет, а еще дел невпроворот, - спросить, как дела у Людмилы и Леночки Мстиславе даже в голову не пришло. Какое ей дело до чужих проблем?! Тут бы со своими разобраться.

***

Милочка протянула Тимуру трубку. Телефончик был простой, одноразовый, функция громкой связи в нем предусмотрена не была, а потому Людмила пересказала Халфиным все, о чем только что узнала.

- А пуанты? – шептала Леночка. – Что с ними? Дианка не повредила ноги?

- Судя по тому, что Мстислава ни словом не обмолвилась о чем-то подобном, значит – обошлось. Что и как я не знаю и перезванивать-переспрашивать, думаю, не стоит.

- Значит, Сергей её брат? – Леночка никак не могла поверить в то, о чем только что узнала.

- Выходит, что так, - кивнула Людмила.

- Я пойду к себе? – полувопросительно пробормотала девушка. – Мне нужно переварить все вот это и немного подумать.

- Конечно, - кивнул Тимур. – А пока будешь «переваривать», начинай собирать вещи. Много не бери, мы уезжаем всего на три дня.

- Куда уезжаем? – остановилась на пороге комнаты Людмилы Леночка.

- Как куда? – усмехнулся отец. – В Париж, конечно! Ты ведь хотела увидеть столицу Франции?

Леночка молча кивнула и вышла в коридор.

- Мне тоже собираться? – поинтересовалась Милочка.

- Конечно, - кивнул Тимур, - разве я еще не сказал тебе?

- Нет, - покачала головой.

- Значит, теперь говорю.

- Бедная девочка, - Людмила стояла лицом к шкафу и перебирала вещи, висящие на плечиках.

- Ты о Лене или о Диане? – поинтересовался Халфин, наблюдающий за процессом сборов.

- Да в принципе им обеим сейчас не сладко, - отвлеклась от пересмотра нарядов Людмила, - но, если честно, я сейчас говорила о твоей дочери. Она и без того чувствует вину перед подругой, а тут такое. Хорошо, что мы завтра уезжаем. Увеселительная прогулка поможет Лене немного прийти в себя. Ты здорово придумал.

- Да, - кивнул Тимур, отчего-то смутившись, - поездка в Париж пришлась как нельзя более кстати. Потом мы вернемся, и я покажу вам Нормандию во всей её первозданной красе! – добавил, уже поднимаясь с кресла: - Не бери много вещей. Я намерен устроить вам грандиозный шопинг на Елисейских полях, - шагнул к двери. – Увидимся за обедом. А сейчас мне нужно сделать пару звонков.

Выйти из комнаты Людмилы Тимур не успел.

В распахнувшуюся дверь влетела Леночка и наткнулась на стоявшего у порога отца.

Халфин отступил два шага под натиском дочери:

- Что-то случилось?

- Да, случилось! – глаза девушки лихорадочно блестели, - я все обдумала и решила! Я не поеду в Париж! Папка, отправь меня домой! Обратно в Южную Пальмиру!

- Лена, у нас есть планы. У меня есть обязательства. Ни первое, ни второе нарушать в угоду твоим сиюминутным капризам я не стану!

- Это не каприз! – Леночка заговорила быстро, перескакивая со слова на слово, надеясь только на то, что отец её поймет:

- Я должна вернуться! Понимаешь, должна! Я не могу сейчас развлекаться и болтаться по всяким там Парижам, когда Дианка осталась совсем одна! Ей плохо! И у неё совсем никого нет! А сейчас, когда выяснилось, что Сережка её брат, я тем более должна вернуться!

- Какая каша у тебя в голове, дочь моя, - Тимур попытался погладить Леночку по растрепавшимся волосам, но она вывернулась и отскочила от него.

Глава вторая

- Ты позаботишься о моей дочери? – Тимур прижал к себе Милочку. Коснулся губами её виска.

- Конечно, - ответила, улыбнувшись ласке. – Разве ты сомневаешься?

- В принципе – нет.

- Зачем тогда этот вопрос? - отстранилась и заглянула в глаза. – Иногда мне кажется, что ты забываешь о том, что до сегодняшней весны Лена жила одна, - смутилась. – Не одна, конечно, а в коллективе, но не знала о том, где ты, что с тобой. Увидитесь ли вы когда-нибудь?

- В том-то и дело, - вздохнул Тимур. – Если честно, иногда мне кажется, что я начал общение с дочерью не с того. Пытаюсь оправдать себя, что не имел понятия, какой она выросла. С каким характером, - усмехнулся, - а теперь вижу что с моим.

- Да уж, - покивала Людмила.

- Одно лишь меня успокаивает, что я, попав в тюрьму и встретив человека, который круто изменил мою жизнь, сумел переоценить и себя, и свое место в этой жизни.

- Ты когда-нибудь расскажешь мне о себе? – спросила и внутренне сжалась, опасаясь получить резкий отказ.

Но ответ Тимура был спокоен и неожидан:

- Расскажу, - немного помолчал. – Думал сделать это после возвращения из Парижа. Но теперь придется отложить.

- Почему? – Милочка понимала всю неуместность вопроса, но так откровенен с нею, так близок духовно, Тимур не был никогда за все время их связи.

- Потому что рассказ не на один час, - и не подумал сердиться или увиливать от вопроса Халфин. – Да и потом, я бы хотел после моей исповеди быть рядом с тобой. Для меня важно чувствовать и видеть, как ты воспримешь мои откровения. Они не многим понравятся, и не многие, думаю, захотят продолжить общение со мною после того, что узнают.

- Меня не испугает и не оттолкнет ничто! – горячилась Людмила. – И я не тороплю. Ты все сделаешь, когда посчитаешь нужным.

- Умница моя, - Тимур снова прижал к себе Милочку. Прошептал еле слышно: – Тебе бы поспать. Но я хочу вдоволь насладиться твоим телом перед разлукой. Так не хочу тебя отпускать.

- Это ненадолго, - так же шепотом ответила Милочка. – Ты ведь вернешься в Южную Пальмиру, когда уладишь свои дела? - и, словно чего-то испугавшись, переспросила: - Вернешься?

- Вернусь, - подкрепил обещание поцелуем Тимур.

***

Все тот же автомобиль, что встретил их на вокзале Гавра, мчал Леночку и Людмилу все дальше и дальше от виллы, на которой они пробыли почти три недели и которую не покинули ни разу.

Милочка хорошо помнила, сколько времени заняла поездка до вокзала, а потому, когда машина, обогнув Гавр по объездной дороге, не снижая скорость, продолжила наматывать километры, поняла, что путь до аэропорта они проделают без пересадок.

Догадалась об этом и Леночка. Примерно через час она шепнула на ухо Людмиле:

- А вы не могли бы попросить папу заехать в какой-то магазин?

- Зачем? – так же шепотом поинтересовалась Милочка.

- Я хочу купить подарок Диане, - смутилась девушка. – А то, что это будет? Сама побывала во Франции и заявилась с пустыми руками?

Спутницы Тимура поняли, что для него не прошло незамеченным их перешептывание, когда, сидевший рядом с водителем Халфин, не оборачиваясь, ответил:

- Мы приедем как раз к началу регистрации на рейс. Так что магазины отменяются.

***

Все необходимые процедуры, включая таможенный досмотр, прошли, как по маслу.

Водитель отнес багаж Людмилы и Леночки к боковому входу, расположенному вдали от любопытных слева от стоек регистрации, передал сумки из рук в руки мужчине, одетому в военную форму чужой страны. Халфин перекинулся парой слов с встречающим. О чем говорили мужчины, спутницы Тимура не поняли. Разговор шел на французском, которого ни одна из них не знала.

Через четверть часа в эту же комнату вернулся водитель, который передал Халфину непрозрачный файл с вложенными в него бумагами. О том, что это и есть их билеты, Людмила Марковна догадалась после того, как Тимур вручил папку военному. Обернулся:

- Мне пора, - обратился сразу к Людмиле и Леночке.

Девушка, поняв, что еще несколько минут и ей предстоит расстаться с отцом, которого она явно огорчила, бросилась Тимуру на шею:

- Папка, ты самый лучший! – шмыгнула носом. – Я постараюсь стать такой, как ты хочешь. Я обещаю!

- Я тебе верю, - отец коснулся губами макушки девушки.

Леночка разжала руки, сделала два шага в сторону, отвернулась и уставилась на военного, чье лицо не выражало ничего, кроме крайнего равнодушия к происходящему. Жалко улыбнулась краешком рта. Прошептала:

- Вот такой у меня папка.

На секунду девушке показалось, что военный понял её слова. Потому как едва заметно улыбнулся в ответ.

Халфин шагнул к Людмиле. Замер перед нею, словно не решаясь обнять. Да и как могло сравниться это наигранное объятие на виду у посторонних с их бурным прощанием нынешней ночью?

Тимур протянул ей пластиковый прямоугольник банковской карты:

- Счет на твое имя.

- Зачем? – запротестовала Милочка. – У меня есть деньги.

- Будет неправильно, если я взвалю на тебя еще и материальную составляющую заботы о моей дочери, - Халфин протянул в раскрытой ладони клочок бумаги с четырьмя цифрами:

- Переписывать не нужно. Просто запомни.

Убедившись в том, что Милочка, шевеля губами, повторила несколько раз пин-код банковской карты, разорвал бумажку на мелкие клочки и, не желая искать урну, засунул обрывки в карман брюк.

- Ты нам позвонишь? – Людмила искала хоть какой-то способ связи на время разлуки.

- Нет, - ответил Халфин.

Спрашивать, почему нет, было глупо. Ответа на этот вопрос можно не ждать. Нет – значило, нет.

Момент прощания затянулся и стал тяготить всех присутствующих, которые вздохнули с облегчением, когда в комнату вошла стюардесса и, улыбнувшись, объявила:

- Прошу пройти на посадку!

- Не забудь пин, - дал последнее напутствие Тимур.

- Не забуду, - кивнула Милочка.

Халфин развернулся и, не говоря больше ни слова, покинул комнату.

Глава третья

- Халфина? – директор детского дома, как всегда проводивший лето на даче вместе с воспитанниками, удивленно смотрел на застывшую на пороге его кабинета девушку. – А ты здесь какими судьбами?

- А где мне еще летом быть? – ответила вопросом на вопрос Леночка.

- Как где? – не понял директор. – С отцом, конечно. Дошли слухи, что отыскался твой папаша.

Леночку покоробило от этого «папаша», но она и бровью не повела, не желая демонстрировать недовольство:

- Нашелся или нет – не имеет значения! – и словно желая побыстрее завершить разговор, добавила: - Или вам уже не нужна бесплатная рабсила? Помнится, вечно не хватало младшего персонала. Может, я не в теме и за прошедший год что-то изменилось?

Директор вздохнул, вспомнив о постоянной нехватке нянечек и уборщиц:

- Все по-прежнему. Иди во флигель, где жили в прошлое лето. Займешь свободную койку и догоняй младшую группу. Они как раз на пляж отправились.

- Диана тоже за малявкам присматривает? – решила на всякий случай уточнить Леночка.

- Ну да, - кивнул директор. – Давай, беги. На довольствие поставлю, обед для тебя приготовят. С нашим меню ты знакома, так что деликатесов не жди, - усмехнулся, наблюдая за реакцией бывшей воспитанницы.

Надежд директора, какими бы они ни были, Леночка не оправдала. Не говоря больше ни слова, развернулась и покинула кабинет.

Директор смотрел вслед бегущей по аллее к флигелю Леночке. Вспоминал о том, что весной по детдому поползли слухи о том, что у Халфиной «обнаружился» отец. Вспомнил, как еще зимой из службы по опеке у него затребовали весь пакет документов на Лену Халфину. Как оставили без внимания вопросы, приказав выполнить требование.

И вот теперь, глядя на шорты, явно стремящиеся в помойку, и такой же топик, больше подошедший бы пропитому бомжу, а не юной девушке, засомневался в рассказах о том, что отец Леночки Халфиной явно не беден. Впрочем, все эти нюансы давно перестали быть его проблемой. Хочет работать – флаг в руки! Девчонки, хоть Диана, хоть Леночка, старательные и без их помощи воспитателям и нянькам было бы намного труднее.

***

- Не замедляемся! Крепко держим за руку партнера! Не растягиваемся кишкой на дорожке! Смотрим в сторону моря и к нему же идем быстрым шагом! - Диана, идущая впереди шеренги малышей-трехлеток, вздрогнула, услышав за спиной голос Леночки.

Обычно она замыкала шествие, но сегодня воспитатель младшей группы доверила ей «возглавлять колону». Малыши, впервые вывезенные на дачу, еще не привыкли ходить строем. Их нужно было постоянно подгонять, следить, чтобы никто не отстал, не свернул с тропинки, и, упаси бог, не потерялся.

Конечно, Диана прекрасно справлялась с обязанностями замыкающей! Но сегодня утром нянечка, увидев бледное и чем-то испуганное лицо девушки, забеспокоилась:

- Что с тобой, голубка? На тебе лица нет. Что-то случилось? Опять кто-то «дачи перепутал»?

Эта нянечка была свидетелем приезда Сергея Истомина, и, конечно, в байку о том, что слёзы надул ветер, не поверила. Но лезть в душу нужным не посчитала. Впрочем, Диана вскоре сумела взять себя в руки. Работала как все и как всегда. Разве что улыбка совсем пропала с лица девушки. Разве что стала она еще молчаливее, чем прежде.

- У меня месячные начались, - отчего-то покраснела Диана, отвечая на вопрос нянечки.

- Тю! – махнула рукой женщина. – Нам, бабам, всю жизнь с этим маяться!

- Первый раз, - личико девушки покраснело до самых корней волос.

- А шо ж так поздно-то? – удивилась нянечка. – Лет-то тебе сколько? Четырнадцать?

- Угу, - кивнула, - четырнадцать лет и четыре месяца.

- Ну и ничего, - махнула рукой женщина, - чем позже – тем лучше! Ты только с мужиками теперь поаккуратне будь!

- О чем вы говорите?! – Диана была готова расплакаться. – Не нужны мне никакие мужики!

- У тебя что, никого и не было? – удивилась, словно услышала что-то необычное, нянечка.

- Нет, конечно! – начала злиться Диана, которую заподозрили в ранних половых связях. – У меня есть балет и школа!

- Вот ведь как ваш балет ограждает девчонок от прелюбодеяний, - вздохнула женщина. – А ведь многие из наших, детдомовских, что в интернат были переведены, уже давно с мужиками якшаются. Одна даже родить успела.

- И где теперь она с ребенком? – отчего-то озаботилась судьбой незнакомки и её младенца Диана.

- Да в роддоме оставила! – беззаботно махнула рукой нянька. – На кой ей «довесок» в четырнадцать-то лет? – тотчас поспешила добавить, вспомнив, что Диану и саму когда-то бросила мать: - Мальчишечку сразу и усыновили! Таких маленьких быстро усыновляют! – отчего-то разозлилась непонятно на кого. То ли на себя, то ли на Диану:

- Ладно. Разболтались мы тут и все не по делу. Иди в медпункт, попроси у сестрички таблетку от боли и ваты там, марли. Прокладок нам в связи с возрастом подопечных не поставляют.

Диана кивнула, вставая с кровати.

- И это! – добавила нянечка. – Станешь сегодня впереди, когда на море пойдём! Чтоб на глазах была в случае чего!

Предложить Диане остаться в постели, не пришло в голову ни медсестре, ни нянечке.

***

Через четверть часа после выхода с дачи на песке в десяти метрах от моря были разостланы два марселевых одеяла, служивших подстилкой на пляже для детей младшей группы.

Разделив детей ровно пополам, Диана и Леночка усадили свою половинку на одеяла. Воспитательница вывалила из полотняной сумки формочки для песка, ведерки и лопатки:

- Разбираем, кто что успеет, - усмехнулась, глядя, как потянулись к игрушкам детские ручки. – Не деремся, ничего друг у друга не отбираем, не орем и не ревем! – посмотрела вначале на Диану. Перевела взгляд на Леночку. Приказала: - Смотрите тут, - сбросила халат на песок, - а я пойду искупаюсь.

Песок еще не прогрелся настолько, чтобы позволить детям начать лепить куличики и малыши уселись на одеялах, с тоской глядя на море, где уже купались «взрослые» дети.

Глава четвёртая

Дни шли один за другим, но в отношениях подруг ничего не менялось.

Они по-прежнему помогали воспитателю и нянечке присматривать за детьми младшей группы.

По-прежнему были рядом друг с другом.

Рядом, но не вместе.

Диана обращалась к подруге, только если ей требовалась помощь. Да и то, в большинстве случаев старалась обходиться своими силами.

Леночка не понимала, что ей делать и как себя вести.

На третий день по приезде на дачу, протянула Диане яркую коробку:

- Возьми. Это тебе, - немного помялась, - подарок.

Диана молча смотрела на руку подруги, подрагивающую от волнения, но брать коробку не торопилась.

- Там купальник! – объясняла Леночка. – Красивый!

- Если красивый, почему сама не носишь? – усмехнулась Диана.

- Потому что он тебе больше подойдет! – начала сердиться Леночка. - Я брюнетка, и мне к лицу яркие тона! – видя, что Диана не спешит схватить коробку и посмотреть, какой цвет подруга посчитала более подходящим для неё, бросила подарок на тумбочку и выбежала из домика.

Диана вздохнула. Она понимала, что долго так продолжаться не может. Верила в то, что Леночка искренна в своем раскаянии и стремлении исправить то, что наделала. Но не могла через себя переступить. Слишком многое на неё свалилось за последнее время. Слишком о многом предстояло подумать. Слишком многие решения предстояло принять.

Коробка с подарком переместилась в тумбочку, но так и осталась нераспечатанной.

Конечно, Леночка слукавила, сказав, что купальник был приобретен в подарок для Дианы. Она купила его еще перед выездом в Европу. Не обратила внимания на слова отца, что вряд ли ей, яркой брюнетке, будут к лицу вот эти переливы синего цвета. Но распечатывать и надевать для купания в бассейне не стала. Решила, что обновит покупку, когда отправится с отцом и Милочкой на пляж.

Когда Тимур дал понять, что не станет заезжать в магазины по дороге в аэропорт, обрадовалась, похвалив себя за то, что новый купальник так и остался неодетым. Будет прекрасный подарок для Дианы! Ведь она до сих пор довольствуется старым, изрядно вылинявшим, купленным, как и все вещи в гардеробе подруги, в секонд-хенде. Ведь это так здорово, иметь не ношенную-переношенную кем-то вещь, а свою! Собственную!

Но ожидаемой радости и восторга не последовало. Диана, раздеваясь на пляже, демонстрировала все тот же купальник. Тоже когда-то бывший ярко-синим, но выгоревший и вылинявший настолько, что для определения его цвета в народе давно подобрали меткое определение: «старые бабкины панталоны».

С каждым днем Леночка становилась все грустнее и мрачнее. Она не понимала, что ей делать?! Как себя вести?!

Её деятельная натура требовала предпринять хоть что-то! А рассудок не советовал торопить события.

Что там говорил отец? Если не знаешь, как поступить - не руби с плеча! Лучше спроси совета у того, кто старше, опытнее и мудрее!

Оценивать степень опытности и мудрости Людмилы Марковны девушка не стала. Ей было достаточно того, что Милочка старше. И потом, однажды она уже поняла и не оттолкнула свою ученицу! А помогла разобраться, почему Леночка поступила так, как поступила!

***

- Мне нужно позвонить, - Леночка вошла в кабинет директора детского дома.

- Ну звони, - директор кивком указал на телефонный аппарат, стоявший на краю стола. – Хотя, могла бы воспользоваться и «будкой» на углу.

- У меня нет карточки, - насупилась Леночка. – И звонить буду на мобильный.

- О как?! – директор удивлено вскинул брови. – И оплачивать твой разговор предстоит мне?

- Я быстро, - попыталась оправдаться девушка. Разозлилась и добавила: - Уж на пять минут разговора я заработала!

- Вы не могли бы выйти, - замялась Леночка, вертя в руке черную эбонитовую трубку аппарата, стоявшего здесь еще с послевоенных времен.

- Еще чего! – директор выпучил глаза, поражаясь наглости бывшей воспитанницы. – Может, тебе и кресло свое уступить?!

- Не надо кресло, - смутилась девушка.

- А если не надо – или звони или убирайся! – директору было любопытно, кому собирается звонить вот эта Халфина. И о чем будет разговаривать. – Через межгород набирай! – рявкнул, видя, что Леночка начала крутить диск не в той последовательности, которая требовалась для выхода на мобильного оператора.

***

С момента возвращения в Южную Пальмиру прошло две недели.

Людмила Марковна каждый день ждала звонок от дочери Тимура. Брала телефон с собой даже когда отправлялась в ванную. Неслась за мобильником, когда понимала, что оставила его в комнате, а сама уже полчаса чаевничает на кухне.

Но долгожданного звонка все не было.

Милочка отдавала себе отчет в том, что её воспитанницы самостоятельные девушки. Что они не привыкли бежать за советом и помощью к кому бы то ни было. Что всегда обходились своими силами.

Но так было раньше!

Теперь все по-другому!

Она дала слово Тимуру, что присмотрит за Леночкой. И вот, в чем же на сегодняшний день заключается этот присмотр? В том, что сидит, как дура, с мобильником в руке и не имеет ни малейшего понятия, что происходит на даче детского дома?!

Людмила Марковна начала одеваться, решив, что двух недель ожидания с неё более чем достаточно. Что пора наведаться на дачу! Хотя бы для того, дабы убедиться, что с Леной все в порядке. О Диане в этот момент она не думала.

Рингтон, разорвавший утреннюю тишину в квартире, резкий и немелодичный, для неё выбрал Тимур. Объяснил это тем, что Людмила может не среагировать сразу на какую-то песенку, а у абонента не будет времени ждать.

Милочке было все равно. Ну хочет Халфин чтобы её телефон заставлял подпрыгивать от неожиданности – пусть будет так. Да и номеров в телефонной книжке не так чтобы уж очень много. Круг общения Людмилы Марковны был сведен к минимуму.

- Я слушаю вас! – крикнула в трубку, увидев на табло: номер не определен. В голове мелькнула шальная мысль: а вдруг это Тимур?!