Жизнь полна неожиданностей

Глава 11

Не успели эти опрометчивые слова сорваться с ее губ, как Оливия уже пожалела о них. Было настоящим безумием сообщать Льюису о ребенке именно в этот момент. Она неизбежно все потеряет и ничего не приобретет. Оливия была готова откусить себе язык!

— А Николас знает?

От неожиданности Оливия на несколько секунд потеряла дар речи. Вопрос Льюиса был вполне закономерен, и все-таки она не ожидала его.

— Нет, — ответила она с опозданием.

— Ты собираешься сказать ему?

— Нет, — повторила она, прикидывая, как скоро до Льюиса дойдет, что Николас не может быть отцом ее ребенка. — Его вряд ли это заинтересует.

Взгляд Льюиса был полон негодования.

— Бог мой, что же он за человек? Но он должен принять участие в воспитании ребенка. По меньшей мере оказать тебе финансовую поддержку.

Видя его негодование, Оливия иронично подумала, что бы Льюис сказал, заяви она сейчас, что отец он. Легко возмущаться поведением другого.

— Я не хочу, чтобы Николас имел хоть какое-нибудь отношение к моему ребенку, — холодно проговорила Оливия. — Льюис, ребенок нуждается в любви. Отец, который не любит своего ребенка, нам не нужен…

— Ты действительно собираешься рожать этого ребенка?

Его вопрос привел Оливию в ярость.

— Конечно, я собираюсь родить моего ребенка! выкрикнула она. — А ты как думаешь?

— Честно говоря, я не очень хорошо соображаю в данный момент. — Льюис запустил пальцы в свои густые волосы. — Эта новость выбила меня из колеи.

— Уверена, ты быстро в нее вернешься. Льюис был слишком обескуражен, чтобы отреагировать на ее саркастическое замечание. Когда он обнял ее за плечи и привлек к себе, Оливия напряглась. В его взгляде были сочувствие и нежность. Оливии стоило большого труда сохранить эмоциональную дистанцию.

— Ты уже была у врача? — заботливо поинтересовался он.

— На Рождество я была у маминого врача.

— Она знает? Я имею в виду твою мать.

— Конечно. Я не смогла бы скрыть от нее такую важную вещь.

— И что она сказала? Советует сообщить Николасу?

— Нет. Она считает его негодяем. Льюис удовлетворенно кивнул.

— На редкость проницательная женщина. Любой мужчина, способный…

Внезапно он крепче сжал плечи Оливии и встревоженно заглянул ей в глаза.

— В день, когда была рождественская вечеринка, ты уже знала, что беременна?

Желудок Оливии болезненно сжался. Мысли Льюиса, похоже, потекли в нужном направлении, но, хочет ли она этого, Оливия не могла понять. Искушение сохранить секрет было велико, но она понимала, что настал момент истины. Льюис должен узнать правду. Если в своей лжи она зайдет далеко, он никогда не простит ее.

— Нет, — сдавленно ответила Оливия. — Я не была беременна.

По обескураженному лицу Льюиса можно было без труда угадать ход его мыслей.

— Но ведь ты сказала, что принимаешь противозачаточные таблетки…

— Я и принимала, но они, оказывается, не дают стопроцентной гарантии.

— По твоим словам, Николас пользовался презервативами. Уникальный случай, чтобы подвели сразу оба средства…

Вдруг Льюис побледнел. Оливия с интересом наблюдала, как его логический ум свел концы с концами.

— Бог мой, Оливия, — резко произнес он. — Не хочешь же ты сказать?..

— Босс, вы же умный человек! Я даже удивлена, что тебе потребовалось так много времени, чтобы прийти к единственно правильному выводу.

— Это правда?

— Безусловно. Если хочешь кого-нибудь обвинить, то подай в суд на владельца ресторана, обслуживавшего вечеринку. Я всю ночь мучилась от пищевого отравления. А всякие желудочные и кишечные инфекции сводят на нет действие таблетки. Сама я об этом не знала, мне сказал мамин доктор, но уже, как говорится, постфактум.

Оливия видела, что Льюис пребывает в глубоком шоке. Она предполагала, что он не обрадуется, и все-таки надеялась на чудо. Но чуда не произошло.

— Почему ты не сказала мне раньше? — укоризненно спросил он.

— Посмотри на себя в зеркало, Льюис, и догадайся с трех раз. Ты выглядишь, как на похоронах лучшего друга. Как легко, оказывается, критиковать других и как приходится трудно, когда сам сталкиваешься с необходимостью нести ту самую нежеланную ответственность, да? Я знаю, что вина за случившееся в тот день лежит на мне, что совсем не меня ты видел матерью своих наследников, а женщину великосветскую, молодую, красивую…

— Господи, каким мусором забила Дина твою голову, — огрызнулся Льюис.

— Льюис, смотрясь в зеркало, я знаю, как выгляжу. Подкрасившись, я бываю достаточно привлекательна. У меня хорошая кожа и неплохая фигура, особенно если не злоупотреблять шоколадом. Но я не выдерживаю никакого сравнения с Диной или ей подобными женщинами. Думаю, что мне не удалось бы войти даже в двадцатку претенденток на роль матери твоих совершенных наследников.

— Ради Бога, я никогда не претендовал на то, чтобы мои дети были совершенством! И ничего подобного Дине не говорил. Впрочем, однажды, “на заре” нашего брака, я сказал, что у нас получатся красивые и умные дети. Но неужели ты обо мне столь невысокого мнения? Неужели считаешь меня законченным снобом?

— Не знаю, Льюис. Сейчас я ничего не знаю.

— Поверь, единственное, о чем я молюсь, — чтобы дети были здоровы.

— Верю. Что ж, я обязательно сообщу тебе о здоровье малыша, когда он родится. Ты по-прежнему выглядишь, как после тяжелой контузии. Хотя я могу тебя понять, ведь я нарушила твои планы, не правда ли? Поверь, иметь ребенка от босса тоже не входило в мои планы. Но не волнуйся — мне ничего от тебя не надо. А теперь я хотела бы уехать домой. Спасибо за все.

С гулко бьющимся где-то в горле сердцем и кругами перед глазами Оливия обошла Льюиса и спустилась на несколько ступенек вниз. Но тут ее правая нога ступила на осколок разбитого лебедя. Оливия поскользнулась и в ужасе закричала, потому что, как в замедленной съемке, увидела, что произойдет дальше: она падает спиной на каменный пол, ее тело пронзает острая боль, ее малыш погибает…

Но в эту секунду она почувствовала, как сильные мужские руки подхватили ее, предотвратив падение. Оливия чуть не потеряла сознание от облегчения.

Когда Льюис повернул ее и крепко прижал к себе, она зарыдала, уткнувшись ему в грудь.

— Боже мой, Льюис, — всхлипывала она. — Я подумала… Я словно увидела… Я так испугалась.., за своего ребенка.

— За нашего ребенка, Оливия, — поправил он, еще крепче обнимая ее. — Я тоже очень испугался. В жизни не совершал таких стремительных прыжков.

Какие-то нотки в голосе Льюиса заставили ее оторвать голову от его плеча и заглянуть ему прямо в глаза.

— Ты действительно хочешь, чтобы этот ребенок появился на свет?

— Я даже не понимал, насколько, пока не увидел, что ты падаешь.

Это признание не принесло Оливии радости. Хорошо, конечно, что он хочет этого ребенка, но вряд ли с Оливией в придачу. И не в постели, не под душем и не на кожаном диване в офисе, а в сердце и в своей жизни. Навсегда. Ей так хотелось, чтобы он любил ее, любил той самой любовью, которая с годами не угасает…

В ход ее мыслей вторгся голос Льюиса:

— Мы должны пожениться, как только мой развод вступит в силу…

Оливия с трудом сдержала вздох разочарования. Предложение было таким вынужденным и неромантичным. Она этого не выдержит! И пусть мать считает ее сумасшедшей, но она откажет Льюису.

— Очень любезно с твоей стороны, Льюис, — вежливо ответила она. — Ты очень добр. Но я верю только в брак по любви.

Взгляд синих глаз Льюиса мог заморозить. Оливия знала этот взгляд — он появлялся, когда дела у босса шли не так, как ему хотелось. По его интенсивности она поняла, что занесена в категорию трудных проблем, которую предстоит решить любой ценой.

— Отлично, Оливия. — Голос был предельно ровным, но на скулах играли желваки. — Сейчас я принимаю твой отказ, но вопрос остается открытым. В свое время я сделаю предложение еще раз и надеюсь на положительный ответ.

Оливия знала, что он так и поступит. Льюис на редкость упрям, он вцепится в нее как клещ. Но она тоже не приняла решение. Она скажет “да” только в ответ на признание в бессмертной любви, да и то если поверит в глубину его чувств.

И ни о каком сексе речи быть не может! Никакого воплощения его сексуальных фантазий ни в офисе, ни по уикендам. Нет сомнения, что Льюис пустит в ход все свое обаяние, чтобы она уступила и подчинилась его воле, будет говорить о взаимном влечении, о том, как им хорошо вместе… Но ничего-то у него не выйдет! Она будет держать Льюиса на безопасном расстоянии.

Тут Оливия сообразила, что столь категоричные решения она принимает, находясь в его объятиях, где чувствует себя хорошо и надежно. Слишком хорошо.

— Отвези меня домой, пожалуйста, — сдавленно произнесла она, стараясь высвободиться.

Льюис убрал руку с ее спины, но не успела Оливия облегченно вздохнуть, как он положил руку на плечо.

— Зачем тебе домой? — спросил он, скользя своими греховными синими глазами по ее лицу и фигуре. —Оставайся. Я приготовлю завтрак, и мы все обсудим.

Еще раз займемся любовью! Слишком явным был призыв в глазах этого хитреца.

Оливия вспыхнула от этой мысли — Не сейчас, Льюис, — решительно произнесла она. — У меня есть дела.

— Когда я тебя увижу? Вечером? — Его улыбка была такой доброй, такой нежной. — Я приглашаю тебя на ужин. Это будет особый ужин в особенном месте мы отпразднуем зарождение новой жизни.

Оливия тяжело вздохнула. Льюис еще только начал боевые действия, а ей уже хочется сдаться на милость победителя. Он подкупает ее своим богатством и соблазняет красотой и шармом. Да, борьба предстоит нелегкая, если учесть, что он уже успел завоевать ее сердце.

Но ведь он об этом не догадывается.

— Не думаю, что нам стоит это делать, Льюис.

— Почему нет?

Если бы Оливия решилась честно ответить на этот вопрос, то сказала бы, что боится самой себя, боится оставаться с ним наедине, потому что возведенные ею барьеры слишком хрупкие и не выдержат его обаяния. Воспоминания о минувшей ночи еще слишком свежи. Кажется, так легко уступить ему снова, забыться в его объятиях, испытать то ни с чем не сравнимое наслаждение, которое могут подарить только его губы, руки и…

— А что, девушки никогда не говорили тебе “нет”?

— Ты не девушка, — внезапно разозлился он. — Ты мать моего ребенка.

Вот и рассеялись иллюзии. Одной фразой Льюис установил приоритеты. Теперь она точно знает, кто она есть и где ее место. Теперь она даже не секретарша-любовница, она, пусть и по воле случая, мать его наследника.

— Я не забыла и знаю об этом чуть дольше, чем ты. Мне кажется, что в выходные ты должен хорошо обдумать, что значит для тебя эта новость, а в понедельник мы поговорим.

— Мое мнение не изменится, — проворчал он угрюмо.

— Мнение о чем?

— О том, что мы должны пожениться.

— Это не обсуждается, Льюис.

Он посмотрел на нее так, будто у нее выросли три головы.

— Ты хотя бы осознаешь, что я очень богат? У тебя, как у моей жены, будет все.

"Отнюдь, Льюис. Единственную вещь, которую я действительно хочу, не купить за все деньги мира”. Но вслух Оливия не без иронии произнесла:

— Как приятно. Теперь мы можем ехать? На протяжении всего пути до ее дома в машине стояла гробовая тишина, а воздух при этом вибрировал от ярости и раздражения, источаемых Льюисом. Оливия никогда еще не видела босса таким злым, даже в случае с пресловутой рекламной кампанией. Он сжимал руль с такой силой, что костяшки пальцев побелели.

— Объясни мне, — начал он, с отвращением оглядывая старое, неказистое строение, где располагалась ее квартира, — неужели ты собираешься растить моего ребенка здесь?

— Нет. Я накопила достаточно денег, чтобы приобрести маленький уютный домик. Пусть не в самом престижном районе, но где-нибудь в западном пригороде. Я вообще классический представитель среднего класса, и мое место как раз там.

— О Боже! А как насчет ребенка? Ты засунешь его в ясли, как только он откроет глаза?

— Это будет ребенок, Льюис, а не котенок. У детей глаза открыты с момента появления на свет. И, кроме того, у меня нет намерения отдавать ребенка в ясли. Я рассчитываю найти такую работу, которая позволит мне делать то, что я знаю и умею, находясь дома, хотя бы первое время. А поскольку ты сам недавно хвастался своим богатством, то, как отец, пекущийся о своем чаде, сможешь купить мне компьютер, столь необходимый в работе.

— Отлично! Я куплю тебе компьютер. Ведь отцы именно для этого и нужны. А как насчет детской кроватки, коляски и других вещей? Я слышал, что расходы могут вылиться не в одну тысячу долларов.

— Только если покупать все новое. А я большой специалист по восстановлению старой мебели. К тому же я хорошо шью и не стану тратить деньги понапрасну.

— Господи, Оливия, это уже переходит всякие границы! Я не позволю, чтобы мой ребенок спал в старой, грязной коляске, в которой до него рос неизвестно кто!

Оливию и забавляла, и странным образом трогала горячность Льюиса. Она улыбнулась, глядя в его сердитые глаза.

— Льюис, да ты сноб!

— Моя мать тоже так говорит.

— На редкость проницательная женщина. — Оливия дословно повторила его слова о ее матери.

— Да вы, мадам, острячка, как я погляжу…

— Это мое единственное достоинство. Некрасивая, не очень молодая, несветская, небогатая, зато остроумная…

— Я сверну Дине шею! Я продам этот чертов дом как можно скорее и наконец отделаюсь от нее. Она как камень на шее!

— Бедная Дина.

— Как же, бедная! После развода она будет очень даже богатая. Она уверена, что это достойная плата за двухлетний брак с дураком.

Сердце Оливии смягчилось.

— Льюис, никакой ты не дурак, — мягко сказала она. — Ты просто не должен был жениться на ней, если не любил по-настоящему.

Льюис тяжело вздохнул.

— Наверное, ты права. Но как распознать настоящую любовь? Существует ли она?

— Существует, — с уверенностью произнесла Оливия. — Я точно знаю.

— Тогда я тебе завидую.

— Когда любовь безответная, это очень больно.

— Ты забудешь его, Оливия, — раздраженно сказал Льюис. — Поверь мне.

Оливия не стала разубеждать его, что речь идет вовсе не о Николасе, и промолчала. Льюис снова вздохнул.

— Подозреваю, что ты не пригласишь меня зайти.

— Не приглашу.

— Ты очень волевая женщина, да? Оливия рассмеялась.

— Не во всем, Льюис, не во всем. Он нагнулся и крепко поцеловал ее в губы. Голова Оливии откинулась на подголовник, и она оказалась в ловушке. Второй поцелуй был более глубоким и более чувственным. Решение удерживать Льюиса на расстоянии улетучилось, как дым. С тихим стоном она сдалась на милость победителя, раздвинув губы и приветствуя вторжение его языка.

Это был самый долгий, самый страстный поцелуй в ее жизни.

— Смею я надеяться, что твоя сильная воля не распространяется на эту сферу наших отношений? пробормотал он у самых ее губ.

— Похоже, моя плоть и впрямь слабеет в твоем обществе.

Льюис отклонил голову и пристально посмотрел ей в глаза.

— Если я правильно помню, Николас, уходя, назвал тебя скучной в постели. Ну и глупец! Я не нахожу тебя скучной, тем более в постели.

Оливия густо покраснела.

— Ты разбудил ту сторону моей натуры, о которой я даже не подозревала.

— Ммм. Я польщен. — Льюис выразительно посмотрел на ее бурно вздымающуюся грудь.

— Не смей, — выдохнула она, предугадав его следующий шаг.

Льюис откинулся на сиденье и послал Оливии разочарованный взгляд.

— Могу я надеяться, что ты отменила табу на наши интимные отношения? Мы по-прежнему любовники? Поверь, твоя беременность ничуть не уменьшает моего желания. И если доктор считает, что это не навредит ребенку, то почему мы должны отказываться от удовольствия обладать друг другом?

Оливия чуть не задохнулась от возмущения. Он просто шантажирует ее — задавать такой вопрос, когда она еще не пришла в себя от поцелуя! Надо все-таки взять себя в руки и установить рамки их дальнейших отношений, иначе она потеряет остатки самоуважения.

— Пожалуй, ты прав, — бросила она как можно равнодушнее. — Я признаю, что наше обоюдное влечение слишком сильно. Но все-таки я лучше сначала проконсультируюсь с доктором, чтобы быть абсолютно уверенной, что секс не повредит малышу. И если я соглашусь на продолжение наших отношений, ты дашь мне обещание, что в офисе мы останемся по-прежнему боссом и секретаршей — никаких эмоциональных проявлений, никаких поползновений.

— Господи, Оливия, ты как сделку заключаешь.

— Извини, я никогда раньше не была в такой ситуации.

— Ты думаешь, я был?

— Не знаю. Я знакома с тобой всего полтора года. Какой была твоя жизнь до этого, я не имею ни малейшего представления.

— Поверь, ничего подобного со мной не случалось, — рявкнул он, но тут же взял себя в руки. — Ладно. Никакого секса до посещения доктора, и никаких оргий в священных стенах офиса. Но разреши мне хотя бы делать подарки тебе и будущему ребенку.

— Я не могу запретить тебе покупать детские вещи, но что касается меня — уволь. Любой подарок я буду воспринимать как попытку подкупа.

— Не могу поверить своим ушам, но все козыри у тебя. А как насчет моей матери?

— А что с ней?

— Я могу сообщить ей эту радостную весть?

— Ты находишь ее радостной? — Тебе лучше поверить в мою искренность! Кроме того, моя мать мечтает стать бабушкой как минимум последние лет десять. Она тут же накинется на тебя со своей заботой и подарками… Если серьезно, она захочет увидеться с тобой.

— Ну что же. Я с удовольствием встречусь с ней, но только не в эти выходные.

— Как скажешь.

— Спасибо. Теперь я пойду. Спасибо, что подвез.

— Тебе обязательно держаться так официально, Оливия?

— Да.

— Почему?

— Потому что… — Оливия выскользнула из машины, предугадав его намерение снова обнять ее и поцеловать. — Увидимся в понедельник на работе.

Еще на лестнице она услышала трель телефонного звонка в своей квартире. Оливия торопливо открыла дверь и бросилась к аппарату. Кто бы это ни звонил, он был очень настойчив.