Главный приз — любовь

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Клер лежала в темноте и покорно ждала, когда наступит утро. В такой опасной близости к Марку ее сознание отказывалось отключаться. Она различала каждый звук в салоне: от методичного похрапывания Лестера до сонного бормотания Дэнни. Почему-то сейчас они казались особенно громкими и раздражающими. Роджер и Джессика наконец-то взяли тайм-аут в наверстывании упущенного медового месяца. Сейчас они молчали в изнеможении. Слава богу.

Марк, ты спишь? — тихо спросила Клер и повернулась к нему, не дожидаясь ответа. — Я не могу заснуть, — она тяжело вздохнула.

— Попробуй посчитать овец.

— Пробовала, не помогает.

— Вспомни какую-нибудь сказку. Я ни одной не знаю.

— Да ладно, не может быть, — он повернулся на спину, — хоть одну ты должна знать. «Золушку» там или «Белоснежку». Что тебе рассказывала мама, когда ты была маленькая?

— Мама никогда не рассказывала мне сказок. Она всегда была занята. — Клер начала скатывать комочек из афганской шерсти. — Сколько себя помню, я всегда ложилась спать сама.

— Да, а Эйб был, наверное, тот еще сказочник.

— Скорее, он увлекался фольклором. Кое-что ты слышал.

Чувство покоя охватило ее. Постепенно все тревоги и обиды прошедшего дня начали отступать. Казалось, мир замкнулся вокруг них, оберегая возникшую духовную связь. Она перестала думать про Нэнси, забыла обещание держаться от Марка подальше. Сейчас она чувствовала себя маленькой, одинокой девочкой рядом с сильным, спокойным мужчиной, готовым выслушать и утешить ее.

— Могу я кое-что у тебя спросить? — тихо произнесла она.

— Попробуй.

— Почему ты здесь? Я понимаю, что Диснейленд — это только отговорка, ведь у тебя нет детей. Зачем тебе RV?

— Потому что я капитально вляпался и мне надо исправлять совершенные ошибки.

— Да ладно, Марк Доул не из тех, кто может вляпаться или наделать ошибок.

Марк закинул руки за голову.

— Ты плохо меня знаешь, Клер.

— Найди кого-нибудь, кто знает тебя лучше! Ты побеждал во всем, за что бы ни брался. Местный король спорта. А вспомни того парнишку, которого ты спас!

Марк накрыл лицо ладонями, тяжело вздохнул и решился, наконец, признаться в том, что годами мучило его. Слегка запинаясь, он медленно произнес:

— Я не спасал Кении Хиггинса.

— О чем ты говоришь! Тогда об этом писали все газеты: одиннадцатилетний мальчик упал в прорубь, катаясь на санках, а ты вытащил его, хотя был на год моложе и меньше ростом.

Все было совсем не так. — Марк закрыл глаза и мысленно перенесся на два десятилетия назад. Морозный день, покрытые инеем ветви деревьев. Он торопится по лесной тропинке с любимой клюшкой на плече. Это подарок отца к прошедшему Рождеству. За фермой Эмери есть никому не известный маленький прудик, и там он сможет вдоволь потренироваться в одиночестве. Каково же было его разочарование, когда, выйдя на опушку, он заметил на льду Кении Хиггинса, известного на всю школу драчуна и забияку. — Про этот пруд мало кто знал, потому что он находился далеко от дороги. Я приметил его еще летом, когда бродил по лесу в поисках особенно крупной лягушки.

Клер приподнялась на локте и с удивлением взглянула на него:

— Ты охотился за лягушкой?

— Да, чтобы засунуть ее в портфель Кэти. Как подарок к началу нового учебного года. Знаешь, доводить сестру всегда входит в обязанности старшего брата. Когда я увидел на льду Кении, я страшно разозлился. Это было мое место. И потом, мы всегда недолюбливали друг друга, и он был последним человеком, при ком я хотел, бы тренироваться.

Постепенно ему все проще становилось подбирать слова. Помогала темнота и спокойное внимание, с которым его слушала Клер.

— Я сел на поваленное дерево, чтобы надеть коньки, и в этот момент Кении подлетел ко мне и схватил мою клюшку. Я кинулся за ним, повалил, завязалась драка. Я опрокинул его на спину, двумя руками резко толкнул в грудь и… — Марк замолчал.

— …лед под Кении провалился, и он оказался в воде, — закончила Клер предложение.

Да, — Марк вздохнул. — Мороз держался всего несколько дней, и в середине пруд еще не промерз полностью. Я успел отползти в сторону и в ужасе смотрел, как Кении барахтается в ледяной воде, хватаясь руками за обламывающийся лед. Зимняя куртка быстро пропиталась водой и начала тянуть его ко дну. Все происходило как в замедленном фильме. В тот момент я готов был отдать все на свете, лишь бы повернуть время вспять и избежать этого последнего толчка.

— Так ты вытащил его?

Марк отрицательно покачал головой.

— Нет. Как только я попытался подползти к краю проруби, Кении заорал, чтобы я убирался и оставил его в покое. Он боялся, что я утоплю его. Лед подо мной начал трещать, я испугался и… — голос Марка прервался. Трудно подобрать слова, когда пытаешься рассказать о самом ужасном в жизни поступке. Часы в кухне отсчитывали томительные секунды, их звук казался удивительно громким в наступившей напряженной тишине. Казалось, сама сгустившаяся темнота ждала тяжелого признания. — Я убежал.

— Убежал?! — В голосе Клер слышалось неподдельное изумление.

Марк повернул голову и посмотрел на нее.

— Я ведь говорил тебе, что совсем не тот супергерой, которого видят во мне окружающие. Я парень, которому по-настоящему везло-то всего, может быть, пару раз в жизни.

— Но как же тогда Кении удалось выбраться из воды?

Я убежал, но недалеко. На берегу самообладание вернулось ко мне. На середине пруда глубоко и помощи ждать неоткуда. Лед ломался с ужасным звуком, похожим на хлопки попкорна. Голова Кенни то появлялась, то исчезала под водой. Вот она скрылась и не появлялась несколько секунд. Уже не думая об опасности, я кинулся к проруби, упал на живот и пополз к краю. Слава богу, голова Кении опять показалась из воды. Он взглянул на меня и заплакал, как маленький. Я с ужасом понял, что он сейчас утонет. Клюшка валялась рядом, я догадался схватить ее и протянуть один конец Кении. Он был очень тяжелым в промокшей куртке и ботинках, но мне удалось вытащить его на то место, где лед еле-еле, но выдерживал наш вес и не проваливался, а только трескался. Наверное, никогда в жизни мы не бегали так быстро, казалось, трещины преследуют нас как огромные змеи.

— Но почему вы не рассказали правду сразу?

— Это была идея Кении. Он был старше, считал себя взрослым и ужасно боялся, что его репутация будет испорчена, если окружающие узнают, как он расплакался, упав в воду. Я тоже не хотел, чтобы люди знали о моем малодушии. Поэтому мы выдумали свою версию случившегося.

— И вы оба молчали об этом столько лет?

— Как видишь. Но больше я старался никогда не врать. Мне ведь пришлось расплачиваться за ту ложь. Мерси — крошечный городишко, здесь люди никогда ничего не забывают, ни хорошего, ни плохого. На меня повесили ярлык супергероя. Стоило зайти в кафе, как хозяин кидался с мороженым еще до того, как я успевал занять столик. В школе учителя спускали мне с рук такие проделки, за которые других бы исключили. — Марк покачал головой. — Но я-то знал, что никакой я не герой.

Но, с другой стороны, ты никогда впрямую не отказывался ни от славы, ни от ее плодов. — Клер оставалась верна себе в неизменном стремлении к правде. Что ж, она права. Он позволил истории вырасти до героического поступка, и вся его последующая жизнь превратилась в сплошной праздник. Но в глубине души он всегда боялся, что наступит момент, когда он не сумеет соответствовать тому образу, в котором видели его другие.

— Да, я никогда не отказывался. — Марк провел рукой по волосам. Не буду тебе врать. Когда ты подросток, такое внимание очень льстит самолюбию. К старшим классам моя популярность в школе приобрела такие размеры, что я мог бы, наверное, въехать в магазин на машине прямо через витрину, и все сказали бы, что я спасал котенка. Мне никогда не приходилось чего-то добиваться самому. Я получил аттестат, потому что некоторые учителя считали меня гордостью школы. Все в жизни давалось мне легко.

Он не стал говорить о том, что постоянно сравнивает себя с Люком, который добился всего, что имел в этой жизни, своим трудом. Но Кении спас ты!

— Это не было сознательным поступком и не делает мне много чести.

— Ты был ребенком. Невозможно требовать от десятилетнего мальчишки осознанного поведения взрослого человека.

— И все-таки… Все говорили, что я проявил истинный мужской характер, а я… — его Голос слегка дрогнул, — я знал, что я просто лжец.

Клер взяла его за руку. Тепло ее ладони обожгло его, огонь пробежал по венам.

— Я думаю, ты слишком требовательно относишься к себе.

Марк вспомнил, как он подвел Люка.

— Недостаточно требовательно. — Он убрал руку и натянул одеяло повыше. — Давай попробуем хоть немножечко поспать.

— Ты всегда уходишь от ответа на мои вопросы.

— О чем еще ты говоришь? — Он закрыл глаза.

— Почему ты хочешь выиграть RV?

Марк повернулся на бок.

— Потому что в прошлом году я позволил пойти ко дну очень близкому мне человеку, и это мой последний шанс помочь ему выбраться.

— Что ты имеешь в виду?

— Пять лет назад, — начал Марк глухим голосом, — мы с Люком отправились в Калифорнию, чтобы начать там собственное дело. Это была полностью его идея, и он пригласил меня в компаньоны. Он заранее продумал и просчитал все. От меня требовалось одно — продавать программные продукты, которые он разрабатывал. Четыре с половиной года мы работали как проклятые. Люк находился в офисе по шестнадцать часов, чем приводил Мэри в неистовство. Они постоянно ругались, но ты знаешь моего брата — его не переделаешь. Если он поставил себе какую-то цель, то ничто в мире не свернет его с выбранного пути. Кроме написания компьютерных программ, он взвалил на себя всю административную работу.

— А что делал, ты?

— То, что у меня всегда хорошо получалось. Общался с клиентами, продавал. Люк не очень контактный человек.

— В противоположность тебе, — вставила Клер.

— Да. Если судить по характерам, то никто никогда не сказал бы, что мы близнецы. — Марк усмехнулся. — Так вот, я занимался продажами, и четыре с половиной года бизнес шел вполне успешно. Потом наступил спад в экономике, но мы как раз подписали большой контракт и чувствовали себя достаточно уверенно. Сроки поджимали, и мы вложили все накопленные средства в аренду дополнительного оборудования и наняли пару программистов. — Марк почувствовал, что, увлекшись рассказом, Клер придвинулась к нему ближе. Тепло разлилось в его груди. — Новый контракт потребовал у Люка еще больше времени, что, как ты понимаешь, отразилось на отношениях с Мэри. Ссоры начали перерастать в скандалы. Тем временем заказчики начали мямлить что-то о новом сокращении сроков работ. Потом они прекратили выплаты, но мы продолжали работать, так как полагали, что ситуация изменится к лучшему.

— Но этого не случилось, да?

— Потом Мэри погибла по вине пьяного водителя. Люк впал в страшную депрессию. У него ни на что не было сил. Все дела фирмы он поручил вести мне. Он занимался похоронами, на нем осталась Эмили. Ты понимаешь. Он чувствовал себя абсолютно подавленным, замкнулся в себе и почти перестал появляться в офисе.

— То есть тебе пришлось заниматься и административными вопросами, и вопросами программирования помимо твоих прямых обязанностей?

Да. И я был уверен, что справлюсь. Я же закончил экономический колледж. Но… В конце концов бизнес вылетел в трубу. Вместе с большим контрактом, на который мы так рассчитывали. Заказчики обанкротились. Мне нечем было расплатиться с нашими программистами. Если бы я работал больше, если бы приложил все усилия, все могло бы кончиться иначе.

— Марк, но ведь в том году разорились многие мелкие компьютерные фирмы, и ты не должен думать…

— Я должен был все предусмотреть и не допустить провала. Я был обязан. Люк рассчитывал на меня. Но, похоже, он поставил не на ту лошадку. — Марк коротко усмехнулся.

Клер приподнялась на локте и склонилась над ним. Своей рукой она повернула его голову к себе и заглянула в глаза.

— Это не ты разорил компанию, Марк. Это не твоя вина.

Он отвернулся, сел на край кровати и опустил голову.

— Это было так же, как с Кении, только я лично ничем не рисковал. Мы все потеряли. Банк забрал оборудование в счет погашения кредита, офис закрылся. Последние деньги ушли на зарплату программистам. Конечно, нам незачем было больше оставаться в Калифорнии, тем более что никто не хотел брать на работу двух неудачников. Поэтому мы вернулись домой.

Клер обняла его сзади. Он поморгал несколько раз, чтобы избавиться от попавшей в глаз соринки. Клер положила подбородок ему на плечо и легко поцеловала в щеку.

Марк почувствовал, как ощущение необыкновенного покоя и защищенности теплой волной разлилось в его душе. Клер. За что судьба одарила его такой удачей — встречей с ней? В кольце ее нежных объятий все прежние грехи отступали и делались незначительными. Она не осудила его, когда он рассказал про Кении, не обвинила в потере компании. Наоборот, она обнимала его, утешая и сочувствуя. Разве это было не то, о чем он всегда мечтал? Как мог он не заметить ее раньше, пропустить столько лет? Оказывается, счастье — женщина, которую он безуспешно всюду искал, — было рядом с ним, здесь, в маленьком Мерси.

Замерев, Марк сидел на краю кровати и надеялся, что Клер никогда не разомкнет объятий. Чувство нежной благодарности и дружеской привязанности до краев наполнило его сердце, и он боялся пошевелиться, чтобы не расплескать хоть каплю. Это была любовь.

— Ты сделал все, что от тебя зависело, — сказала Клер. — Ты не должен казнить себя.

— Еще не сделал, но сделаю обязательно. — Марк повернулся и бросил на нее взгляд, в котором отразилась вся гамма переживаемых им чувств. — Я уже накопил немного денег, работая над инструкциями для пользователей. Конечно, этого недостаточно, но если я выиграю RV, то смогу продать его и собрать достаточную сумму, чтобы поставить фирму на ноги. Думаю, понадобится около пяти месяцев для оборота капитала, и мы снова будем на коне.

Они легли на подушки, Марк дотянулся до одеяла и накрыл их обоих. Клер инстинктивно придвинулась ближе. Как ему хотелось обнять ее и прижать к себе. Но он удержался. Если поторопиться, то она может опять оттолкнуть его, и необыкновенное взаимопонимание, установившееся между ними за последние часы, разрушится.

— А что будет, если ты не выиграешь RV?

— Ступив на этот путь, я обязан пройти его до конца, — ответил Марк тихо. — Во что бы то ни стало.

Солнце, море, пляж. Теплый шелковый песок прикасается к коже. Легкий ветер нежно перебирает волосы. Клер слегка вздохнула во сне. Какое блаженство. Только почему песчаный берег равномерно колышется, приподнимая и опуская ее голову? Она медленно возвращалась в реальность, постепенно понимая, что лежит не на солнечном пляже.

RV. Диван. Марк?! Наверное, засыпая, она незаметно для себя положила голову на его плечо. Остатки сна мгновенно улетучились, и она, боясь пошевелиться, сосредоточила взгляд на том, что находилось прямо перед глазами. Плавная линия широкой грудной клетки, мускулистое плечо и сильная рука, обнимающая ее талию. Господи! ее нога закинута поверх ног Марка! Она попыталась осторожно высвободиться из его объятий и слегка отодвинуться, и ее согнутое колено нечаянно скользнуло по бедрам Марка. Она замерла: было совершенно ясно, что ему снилось нечто иное, нежели отдых на морском берегу.

Неужели она? Клер поспешно прогнала опасное предположение. Она быстро натянула одеяло по грудь и, сняв ногу с колен Марка, легла на свою подушку. От этого движения узкое одеяло сползло с Марка, оставив открытым его торс. Клер приподнялась, чтобы укрыть его и замерла, не в силах оторвать взгляд от плоского мускулистого живота.

— Тебе нравится?

Она вздрогнула от неожиданности и отшатнулась.

— Нет, я только… только… — слова не успевали за мыслями.

— Брось, ты же специально стянула с меня одеяло.

— Нет. — Она постаралась произнести это как можно спокойнее.

Марк лег на бок, повернувшись к ней лицом, и положил голову на руку.

— Именно так. Во всяком случае, я так думаю. — Он улыбался, и Клер чувствовала, что он видит ее насквозь, несмотря на полумрак гостиной.

— Я хотела укрыть тебя, чтобы ты не замерз. — Она сама услышала, как ее голос предательски дрогнул.

Марк кивнул с удовлетворенным видом:

— Эту уловку я использовал пару часов назад. Перенимаешь мой опыт?

— Нет. — Клер тоже не смогла сдержать улыбку.

— Послушай, мы два взрослых, вполне здоровых человека, оказавшихся в одной постели. Вполне естественно, что нам может захотеться украдкой бросить взгляд друг на друга. Или позволить себе нечто большее… прикосновение, например.

Я не позволяла себе ничего подобного!

— Так это не твоя нога только что лежала поперек моих коленей?

Нога была моя, но снились мне другие колени. — Она гордо вздернула подбородок и сделала секундную паузу для большего эффекта. — Я грезила о Джордже Клуни.

— Ага, то есть ты хочешь сказать, что совершенно не думаешь обо мне? — И прежде, чем она сумела что-либо ответить, он одним движением повернул ее на спину, сел рядом и наклонился над ней, зажав ее лицо между своих ладоней. Его губы находились в сантиметре над ней. Одно движение — и она сможет поцеловать его. Как она хотела этого! Весь сегодняшний день и всю эту долгую ночь между ними происходит что-то особенное, очень серьезное. Этот тихий доверительный разговор перед сном…

Острое чувство счастья пронзило Клер. Сомнения и нерешительность развеялись — ему действительно нужна только она, Марк больше не воспринимал ее как случайную подружку.

— Знаешь, — сказал Марк, — я не собирался пользоваться ситуацией и заводить с тобой постельную интрижку. Но все изменилось после того, как я заснул. Мне снилось, Клер, что ты готова к большему, к гораздо большему, чем просто дружба. — Он с нежностью смотрел на нее. — Я могу контролировать себя наяву, но я не властен над моими снами или над тем, что ты делаешь в них со мной.

Я тоже, — как эхо повторила Клер. Марк осторожно провел указательным пальцем под ее подбородком, следуя нежному овалу лица. Жар змейкой пробежал сверху вниз по шее, груди, животу Клер, покалывая кожу, заставляя ее напрячься и сжаться. Глаза Марка блестели в темноте. Казалось, сама атмосфера накалилась от желания, охватившего их тела.

— Ты очень выросла, Клер.

— Детям свойственно вырастать.

— Но не каждая девочка с годами превращается в такую красавицу. — Его голос звучал низко и хрипло, возбуждающе сексуально.

— Ты… ты тоже ничего, — на мгновение к Клер вернулся ее сарказм.

— Я не хочу говорить обо мне. Я вообще ни о чем не хочу говорить. Достаточно на сегодня. — Его рука скользнула под ее голову и нежно сжала затылок, второй он долгим медленным движением погладил ее ухо и щеку. — Ты согласна?

В ответ Клер смогла выдохнуть только одно слово: — Да.

— Хорошо, — прошептал Марк. Он наклонился и поцеловал ее. И хотя она ждала этого, поцелуй застал ее врасплох. Эмоции и чувства захватили ее, и Клер почти потеряла сознание. Наконец случилось то, о чем она мечтала с первой минуты пребывания в салоне RV — губы Марка коснулись ее губ.

Он не просто ласкал ее, он подчинял ее, делал покорной и безвольной. От одного почти неуловимого движения все мысли об опасности, которую сулила эта близость, рассыпались в прах. Его язык проникал в нее, дразнил, заставлял тело изгибаться, молить и требовать большего. Она протянула руки, обняла его шею и увлекла вниз, на себя, мечтая ощутить всю тяжесть его большого сильного тела. Он вытянулся во всю длину, широкой грудью прижался к ее груди, шелк его шортов скользнул по бедрам Клер, доводя ее желание до неистовства.

Он целовал жадно, страстно, поглощая ее, как бурная волна океанского шторма. Его губы скользили по ее губам горячо и настойчиво, предлагая всего себя и прося о взаимности. Она отвечала ему искренне и самозабвенно.

Как она могла думать, что он такой же, как другие мужчины, встречавшиеся раньше на ее пути. За последние дни он открыл ей необыкновенную глубину своей личности, доверил заглянуть в тайники души. Она увидела и оценила его внутреннюю красоту, благородство, ранимость. Она увидела настоящего Марка.

Новое открытие, что он такой умелый и страстный любовник, почти свело ее с ума. Она даже не думала, что один поцелуй может открыть такие вершины блаженства. Она крепко обнимала его, как будто хваталась за спасительную соломинку в ночи среди бушующего океана. В ответ на ее жаркие объятия его тело напряглось, глубокий стон сорвался с губ, и Клер ответила ему эхом.

Руки Марка скользнули вниз, на мгновение остановились на талии, почти полностью обхватив ее ладонями, и, сжимая и поглаживая, спустились к бедрам. Она подалась навстречу, желая еще раз испытать то блаженство, которое доставил ей его долгий стон. Клер подняла ноги и обвила ими его поясницу, заставляя еще и еще усиливать охватившую ее страсть. Марк больше не в силах был скрывать, как сильно хочет ее. Дрожь пронзила обоих. Наслаждение волнами накатывало на них и слегка отступало, чтобы затем нахлынуть опять. Возникшая волшебная магнетическая связь напрягала и скручивала их тела подобно водовороту. Марк отпустил ее бедра, приподнялся на локтях и положил ладони на грудь Клер. Сквозь тонкий хлопок футболки он начал массировать отвердевшие соски, слегка сжимая их между указательным и средним пальцами.

В этот момент реальность, словно ледяной водопад, обрушилась на Клер. Она вырвалась из объятий и выскочила из постели, одергивая футболку.

— Мы не должны делать это.

Марк с недоумением смотрел на нее снизу вверх.

— Мы не должны делать что?

— Это… — она жестом указала на него, на себя и на кровать. Сердце колотилось в груди, в ушах стоял звон. — Я не могу вступать с тобой в такие отношения. Так не могу.

— Разве мы что-то делаем неправильно?

— Мы все делаем неправильно.

Марк тоже поднялся на ноги, подошел к Клер и взял ее лицо в ладони. Казалось, он старается заглянуть прямо в ее душу.

— Я хочу тебя. Больше, чем ты можешь представить. Но это не значит, что мне нужен от тебя только секс или я способен на это с какой-нибудь другой женщиной. Ты единственная и неповторимая. — Он с трудом сглотнул и продолжил: — Поверь, я не буду втягивать тебя в авантюру, ты мне слишком дорога. Мы оба знаем, к чему может привести легкомысленность в подобных отношениях.

Эмоции буквально рвали на части сердце Клер. Ни один мужчина прежде не говорил ей таких слов, ни один не сумел открыть, каким источником наслаждения является ее тело. Ни один, кроме Марка.

— Ты последний человек, от которого я ждала услышать что-нибудь подобное.

Нежным бережным движением он пальцами обеих рук погладил ее шею от ушей к ключицам.

— Наверное, ты знаешь меня чуть хуже, чем предполагаешь. — Он наклонился вперед и коснулся ее губ таким чистым и целомудренным поцелуем, каким никто никогда не целовал Клер. — Я не такой, как другие. Мне уже не девятнадцать, и я не собираюсь разбивать женское сердце ради одной ночи любви. Я изменился, почему ты не веришь мне?

Она молчала. Ответ готов был сорваться с кончика ее языка, но по непонятной ей самой причине она молчала.

Каюсь, я был идиотом. — Марк продолжал легко и нежно ласкать шею и лицо Клер. Указательный палец медленно проследил каждую линию ее сомкнутых губ, послав волну возбуждения прямо в сердце Клер. — Мне и в голову не приходило ужинать с Нэнси. Просто я пытался заставить тебя…

— Ревновать? — догадалась Клер.

— Да, — кивнул Марк. — Я повел себя так же, как в детстве, когда на школьном Празднике весны ты меня отвергла.

— Я не помню.

— Зато я помню. Мне было двенадцать. — Он улыбнулся. — В довольно резких выражениях ты велела мне убираться и оставить тебя в покое. С одной стороны, я был взбешен, с другой — впервые испытал жгучее желание поцеловать тебя.

— Поцеловать? — Клер растерялась. Его прикосновения и то, в чем он признавался, открывали ей все новые области взаимоотношений, куда ей еще не доводилось вступать.

— — Все эти дни, оказываясь рядом с тобой, я начинал вести себя как двенадцатилетний мальчишка.

— Я заставляю тебя нервничать? — Клер не смогла сдержать улыбки.

— Нет. Ты заставляешь стараться быть лучше. — Ладонью он продолжал нежно гладить ее по щеке. — Я думаю, что это очень хорошо. А ты?

Прежде чем Клер сумела ответить или хотя бы понять, какой отклик в ее душе вызвали последние слова Марка, из-за занавески, отделяющей от них водительскую кабину, опять раздалось характерное поскрипывание кровати. Клер отшатнулась от Марка, разорвав магическую связь.

— Кажется, мы не единственные, кто весело проводит время, — прошептал Марк.

— Ты назвал это… то, что мы сейчас делаем, — жестами она попыталась заменить недостающие слова, — «весело проводить время»?

— Да, а что? — Он пальцем осторожно убрал упавшую ей на глаза прядь волос и бережно заложил за ее маленькое ухо. Это было такое ласковое, интимное движение, возможное только между очень близкими людьми, что комок подступил к горлу Клер.

Внезапно яркий белый свет залил гостиную. Марк и Клер вздрогнули от неожиданности и разом повернулись, растерянно моргая. В проеме спальни, держа вязальные спицы как готовую к нападению шпагу, стояла Милли.

— Вам должно быть стыдно! — заверещала она, обращаясь к занавеске, и быстро засеменила к водительской кабине. Оттуда показалась взъерошенная голова Роджера.

— Оставьте нас в покое! Мы молодожены!

— Для таких вещей существуют номера в мотелях. — Она наставила на него спицы. — Там вы можете делать это, не привлекая ничьего внимания. Нечего будить порядочных людей своими штучками.

— Вы не имеете никакого права нам указывать, — продолжал спорить Роджер. — Джессика моя жена. И я могу проделывать с ней те, как вы их называете, «штучки», которые захочу.

— Стоит Нэнси Левис узнать об этом, — Милли угрожающе поджала губы, — как вы вылетите отсюда, не успев сказать «мама».

Клер взглянула на Марка, изо всех сил стараясь сдержать подступающий хохот.

Милли проследовала к откидной кушетке и уселась на нее, сложив руки с зажатыми в них вязальными спицами крест накрест, подобно египетскому фараону.

— Я посижу здесь, — пояснила она Клер и Марку, — и присмотрю за этими невоспитанными детьми.

Роджер произнес длинное, витиеватое ругательство, но это только заставило Милли плотнее сжать губы.

— Пойдем, Джессика, мы убираемся отсюда.

Клер слышала, как они натягивали одежду. Потом занавеска отдернулась, и молодожены прошествовали мимо Милли. Джессика плакала и просила Роджера остаться, но его либидо оказалось сильнее желания выиграть RV. Он молча вошел в спальню, забрал сложенные там вещи и, пропустив Джессику вперед, покинул RV, хлопнув на прощание дверью. Милли абсолютно проигнорировала это театрализованное шествие. Она вытащила из пакета свое вязание и принялась за изготовление нового платка из афганской шерсти. Клер и Марк легли обратно на диван, заняв изначальное положение: с самых краев, максимально отодвинувшись друг от друга. Настроение их под недреманным оком Милли испортилось.