Год нашей любви

Глава 4 Думаешь, удастся отвертеться?

На следующей неделе мы с Даной сидели дома и продирались сквозь конспекты. Вдруг в дверь постучали.

– Открыто! – прокричала я.

Деревянная дверь распахнулась и впустила Хартли с костылями.

– Привет, – сказал он. – Трудитесь? Может, я зайду в другой раз?

Дана захлопнула книгу.

– Через полчаса все равно прослушивание. Что случилось?

– У меня к вам странная и эгоистичная просьба.

– Звучит интересно, – ответила Дана. – Я бы даже сказала – многообещающе.

– Ты умная девушка, Дана, – заметил Хартли, и на его щеках проступили ямочки, снова заставившие меня поддаться чарам их обладателя. Эта улыбка могла бы растопить и стекло. – Видите ли, у меня есть «Куиркбокс», но нет телика, – продолжал тем временем Хартли. – Мы с Бриджером были, конечно, хорошей командой, но телик был его.

– «Куиркбокс» – это игровая приставка? – спросила я.

Он кивнул.

– Хочешь поиграть? Могу притащить ее сюда. Это займет считаные секунды.

– Почему бы и нет? – сказала я. – Давай попробуем.

– Ты лучше всех! – просиял он. – Я скоро вернусь.

Дверь закрылась, и мы услышали удаляющийся стук костылей.

– Интересуешься видеоиграми? – спросила Дана.

– Нет, – улыбнулась я. – Но все-таки…

Она засмеялась.

– Все понятно. Думаю, с этого момента мы можем называть его Хартлихорадка. Ладно, буду готовиться к прослушиванию. – И Дана прошла в свою комнату, где ей предстояло сделать мучительный выбор, решая, что надеть.

– Вообще-то видеоигры не моя тема. Я просто посмотрю, ладно? – сказала я Хартли, когда он принес приставку.

С дивана мне открывался неплохой вид на его мускулистые бедра.

– Как хочешь, – не стал возражать он.

Минуту спустя на экране засветилась заставка игры, и команда невероятно реалистичных хоккеистов в форме «Бостон брюинз» вышла на лед.

Я против воли подалась вперед.

– Это же Антон Худобин! Ты что, можешь видеть даже их лица?

Хартли хихикнул:

– Да, но, как я понял, это не твоя тема.

Он умудрялся держать джойстик и одновременно балансировать на костылях. По гудку состоялось вбрасывание, и схватку за шайбу выиграл игрок Хартли. Его команда играла с «Айлендерс», и Хартли вел шайбу из центра вдоль левого фланга.

Последовал напряженный момент, когда защитник «Айлендерс» перехватил шайбу. Но Хартли снова завладел ею, издав радостный вопль. Он поехал вперед, готовясь к броску. Вратарь бросился ему наперерез, но, прежде чем я успела увидеть, что произойдет, плечи Хартли закрыли мне обзор и экран исчез из поля зрения. Не долго думая, я оттолкнулась от дивана, чтобы обойти его.

И упала.

За доли секунды до того, как это произошло, я осознала свою ошибку. Такое по-прежнему случалось, когда я очень отвлекалась. Я абсолютно забывала, что не могу больше стоять без помощи, и растягивалась на полу.

Я упала с глухим ударом, хотя отчаянно пыталась зацепиться за наш импровизированный журнальный столик руками.

Хартли резко обернулся.

– О, черт! Ты в порядке?

– Конечно, – сказала я, чувствуя, как от смущения горит лицо. – Я просто… э-э-э… неуклюжая… – Я потерла руку в том месте, где ударилась об «столик». – Берегись! – кивнула я в сторону экрана.

«Айлендерс» стянули шайбу и теперь пробивались к воротам команды Хартли. Когда он отвернулся от меня, я быстро забралась на диван.

Он нажал на паузу и снова повернулся ко мне, окидывая меня изучающим взглядом.

Я старательно изучала свои руки.

– Подними-ка голову! – скомандовал Хартли.

А когда я снова посмотрела на него, он кинул мне контроллер, который я поймала.

– За какую команду хочешь играть? – Он подарил мне очередную улыбку из тех, от которых у меня внутри все таяло.

– «Питсбург», – ответила я без всяких раздумий.

– Отличный выбор, Каллахан, – сказал он, хватая другой контроллер и выводя меню на экран. – Дай мне всего несколько секунд на настройку, и ты будешь учиться у мастера.

Существовало множество вещей, которым я бы хотела научиться у «мастера». Но этим вечером пришлось ограничиться игрой под названием «Крутые клюшки».

В следующий раз, когда Хартли пришел играть в хоккей, я была во всеоружии.

– Ты помнишь, как это делается? – спросил сосед, передавая мне контроллер.

– Хотелось бы думать, что да.

Теперь мы сидели на диване бок о бок, а гипс Хартли балансировал на «журнальном столике». Он нажал кнопку «Играть», и два игрока уставились друг на друга, ожидая вбрасывания.

Цифровой судья запустил шайбу между нами, и я зацепила ее своей клюшкой. После этого, сделав передачу по флангу, я поехала к воротам.

Вратарь Хартли напрягся. Я обогнула его и прицелилась шайбой в угол ворот по мою правую руку. На экране парень Хартли сдвинулся, чтобы прикрыть эту сторону. Я перенацелилась влево, и вратарь отклонился как по заказу. Я снова бросила шайбу вправо и попала в ворота.

Когда компьютерная толпа пришла в восторг, я засмеялась.

– Какого черта, Каллахан? – Хартли остановил игру. – Ты обвела моего вратаря? – Очень медленно удивление на его лице превращалось в коварную ухмылку. – Подожди-ка, подруга. Ты тренировалась, так ведь?

Я еле сдерживалась, чтобы не улыбнуться в ответ.

– А ты бы тренировался, окажись на моем месте?

– Господь всемогущий, ты заплатишь за это…

Со скоростью ниндзя он наклонился, схватил мою руку и поднял ее вверх. Прежде чем я поняла, что случилось, он принялся яростно щекотать меня под мышкой.

– Хартли! – завопила я, откидывая его руку, а свою прижимая к телу.

– Думаешь, удастся отвертеться?

Он потянулся за моей рукой опять, но это было обманное движение.

У меня был старший брат, и я знала все трюки. Так что, когда вместо руки он устремился к моей талии, я обезопасила себя, прижав к телу локоть. Однако Хартли не остановился – он только поднялся на здоровое колено и нацелился на мой беззащитный левый бок. Я вскрикнула опять, когда он прижал мое левое плечо к дивану, а его свободная рука нашла сразу два места для щекотки.

Его карие глаза смотрели на меня сверху и смеялись, но, когда я заглянула в их глубину, то ощутила прилив тепла и чего-то еще. Выражение его лица стало меняться, становясь все более серьезным. Он выглядел почти голодным. Смешок замер у меня на губах, когда наши взгляды встретились…

– Что здесь происходит? – Дана вышла из своей комнаты, застегивая сережку.

Отпустив меня, Хартли метнулся на свое место и схватил контроллер.

Момент был испорчен. А может, и не было никакого момента, и я все придумала. Когда Дана улыбнулась нам, я посмотрела на Хартли, но он держался так же, как и всегда.

– Кое-кто попал под раздачу, – ответила я Дане, чтобы скрыть собственное смущение, – и растерял всю свою крутизну.

– Кое-кому нужно преподать урок, – возразил Хартли, перезапуская игру.

– Рискни-ка, – предложила я.

Дана надела пиджак.

– Может, мне вызвать вам двоим няньку? Не подеритесь, ладно?

Но мы даже не ответили ей, так как заставка игры снова появилась на экране. Хартли выиграл борьбу за шайбу на этот раз, и я никак не могла ее отнять. Но мне повезло – мой вратарь отразил атаку, упав на шайбу.

– Фьюх, – сказала я. – Чуть не забил. – Я осмотрелась в поисках Даны, но она уже ушла. – Что ж, счет по-прежнему один – ноль, «Питсбург» лидирует.

– Теперь ты хвастаешься? – возмутился Хартли. – Ну ничего, я сотру эту улыбку с твоего лица!

Могу представить себе несколько способов сделать это, – прошептала мне на ухо разгоряченная фея надежды.

Игра в «Крутые клюшки» стала тем, что мы с удовольствием делали вместе, а соперничество «Брюинз» и «Питсбург паффинз» – моей новой одержимостью. Иногда мы успевали сыграть пару игр перед ужином в будни. Дана только качала головой и называла нас зависимыми. Играть было забавно, но нас постоянно прерывали звонки на мобильник Хартли. Он останавливал игру и отвечал, поскольку в то время, как у нас был вечер, Стейша уже ложилась в постель.

– Прости, – сказал он, когда звонок прозвенел в первый раз. – Но я не могу перезвонить позже. У нее там уже одиннадцать.

– Без проблем, – ответила я.

Но на самом деле это было проблемой, потому что звонки причиняли мне страдания.

– В Рим на выходные? Звучит неплохо, – говорил Хартли. Его угодливый тон казался фальшивым. – Уверен, ты задашь своей кредитке ту еще работенку. Лучше сразу оплати дополнительный багаж, иначе никогда не сможешь привезти все свои дизайнерские трофеи домой.

Я слушала все эти разговоры с натянутой улыбкой. И дело было не в том, что они отрывали меня от моего нового хобби – они отправляли мои мысли плутать тропинками, на которые я совсем не хотела их пускать.

«Привет, горячая девчонка», – часто отвечал Хартли на звонок. Или: «Привет, малыш». Было трудно сказать, какая из этих шаблонных нежностей вызывала у меня большую скуку. Может, дело было в том, что меня так никогда никто не называл.

Но думаю, правда все-таки заключалась в другом. Мое пылкое влечение к Хартли открыло мне всю глубину пропасти, которая разделяла меня и таких девчонок, как Стейша. До аварии мне всегда казалось, что страстный роман в конце концов будет и у меня. Но то, как Хартли умасливал свою возлюбленную, не давало мне покоя. Существовал ли на свете парень, который назовет меня, свою искалеченную подругу в инвалидном кресле, горячей девчонкой?

Я очень сомневалась.

Заключая соглашение со своими родителями, я пообещала продолжить курс физиотерапии в Харкнессе. Моим новым врачом была подтянутая женщина в бейсболке «Пэтриотс».

– Зови меня Пэт, – сказала она, пожимая мне руку. – На выходных я изучила твою карту.

– Извините, – ответила я. – Напрасная трата времени.

– Ничего подобного, – улыбнулась она. Я заметила, что она вся покрыта веснушками. – Твои тренеры находят тебя довольно активной.

Я засмеялась:

– Если «активный» означает «стервозный», то я, пожалуй, соглашусь.

Она покачала головой.

– У тебя был очень тяжелый год, Кори. Все это понимают. Давай-ка приступим к занятиям.

Сначала Пэт занялась растяжкой. Так терапия начиналась всегда – с жутковатого ощущения, что сейчас кто-то будет выкручивать мое тело, как будто я тряпичная кукла. Пэт проработала мои тазобедренные суставы, затем колени и лодыжки. Прежде чем попросить меня сесть, она прервалась. – Могу я взглянуть на твою кожу? Никто не увидит.

Я огляделась. Дверь в кабинет физиотерапии была закрыта, за окном никого не было.

– Только быстро, – согласилась я.

Пэт спустила мои штаны для йоги сзади и заглянула мне под трусики. Опасение заключалось в том, что у меня могли возникнуть пролежни из-за того, что я целыми днями сидела в своем кресле.

– Здесь все в порядке.

– Я не вхожу в группу высокого риска. Мои родители попросили вас взглянуть, ведь так?

Она улыбнулась.

– Ты не можешь винить их в том, что они заботятся о тебе.

Вообще-то запросто.

– Если мы сумеем поднять тебя из этого кресла, – Пэт указала большим пальцем в направлении коробившего ее объекта, – то никого это больше не будет волновать. Сколько часов в день ты проводишь на костылях?

– Несколько. – Я уклонилась от прямого ответа, ведь проблема была в том, как втиснуть хождение на костылях в мое учебное расписание. – Пока я прорабатываю вопрос, насколько далеко расположены здания колледжа.

– Понимаю, – ответила она. – Но если ты собираешься участвовать в студенческой жизни, мы должны научить тебя подниматься по лестницам. Иначе тебе придется выбрать колледж, построенный в семидесятые. Теперь давай сделаем жим ногами.

Я старалась не слишком ворчать, но год назад я могла выжать двойной собственный вес жимом для ног. А сейчас? Пэт установила 60 фунтов или около того, но я все равно была вынуждена давить на ноги руками, чтобы хоть как-то заставить платформу двигаться. Первоклассник справился бы лучше.

Да и вообще, разве все это имело смысл?

Но Пэт ничуть не смутил мой убогий результат.

– Теперь мы поработаем над центральной зоной твоего тела, – заявила она. – Хорошая устойчивость туловища играет решающее значение для сохранения баланса на костылях.

Это тоже не было для меня в новинку. Пэт брала свои реплики из того же сценария, что и остальные физиотерапевты, которых я уже встречала. А встречала их я немало.

К сожалению, нигде в этом сценарии не говорилось о том, что действительно меня беспокоило. Пэт знала, что делать, когда мои бедра начинали дрожать во время планки. Но никто и понятия не имел, как научиться выдерживать странные взгляды, а ведь именно так люди смотрели на меня, видя, что я в инвалидном кресле. Иногда я читала в их глазах откровенную жалость. Это было хотя бы честно, пусть и бесполезно. А иногда я сталкивалась с мистерами и миссис Широкая Улыбка. Казалось бы, людей, которые разгуливают по улицам и улыбаются, как маньяки, первым встречным, не может быть слишком много. Но я получала множество Широких Улыбок от людей, которые почему-то считали, что должны дарить мне их. Будто бы это такой утешительный приз: Да, твои ноги превратились в два бесполезных куска мяса, но зато вот тебе Широкая Улыбка.

Конечно, я никогда не говорила о подобных вещах. Это звучало бы стервозно, не более. Но последние месяцы были унизительными. Прежняя «я» оскорблялась, когда парни пялились на мою грудь. Теперь я могла об этом только мечтать. Когда они смотрели на меня теперь, они видели лишь кресло.

– Еще четыре скручивания, Кори, и ты будешь в полном порядке, – сказала Пэт.

Я посмотрела вверх, на решительное лицо Пэт, и сделала скручивание. Но мы обе знали, что в полном порядке я не буду никогда.