Голиард

Глава 14

Горы Шен-де-Пюи плавно сменились предгорьем Савойских Альп. Тропа петляла среди валунов, то резко спускалась вниз, то вздымалась вверх. Лошадь Ригора двигалась размеренным шагом. Солнце стояло в зените и, несмотря на глубокую осень, дарило путникам своё тепло.

Карл, крепко ухватившись за стремя, плёлся подле лошади, размышляя: не пора ли сделать привал и утолить голод? Вдали послышался шум воды – это река Изер несла свои холодные обильные воды, а затем, утихая, устремлялась в небольшую горную долину Тарантез.

Ригор, прекрасно изучивший привычки своего оруженосца, догадался: ещё немного и Карл непременно начнёт ныть, жаловаться на усталость и голод. Впрочем, местечко было живописным, и странствующий рыцарь сам был не прочь сделать передышку после утомительной дороги по горной местности.

– Сейчас найдём переправу или брод, а уж на том берегу реки непременно отдохнём, – пообещал он оруженосцу. Тот сразу же взбодрился и начал передвигаться куда быстрее.

Наконец, странники достигли реки. В долине её воды теряли прежнее буйство, текли спокойно, раскинувшись от берега до берега примерно на четверть лье.

– М-да… – задумчиво произнёс Ригор, охватывая взором близлежащую местность. Вброд ему явно переправляться не хотелось – увы, не жаркое лето. Так и лихорадку получить недолго. – Будем двигаться вдоль реки, наверняка, где-нибудь есть мост…

Карл кивнул и поспешил за своим господином. Они двигались вниз по течению Изера, вскоре Ригор заметил мост. Около него кто-то стоял… Но, затем куда-то исчез.

Наконец, странники достигли моста и уже намеревались миновать его, как из кустов появились двое: рыцарь весьма потрёпанного вида, восседавшей на старой кривоногой кляче и оруженосец, подстать своему хозяину, весь грязный и взлохмаченный, зато вооружённый увесистой дубинкой.

Эта парочка перегородила путь Ригору и Карлу. Потрёпанный рыцарь, выставив вперёд копьё, громогласно заявил:

– Если желаете переправиться на тот берег, господа, то вам придётся уплатить специальную подать.

Ригор удивлённо воззрился на этого оборванного наглеца. Мало того, что животное, на котором он восседал, с большим трудом можно было назвать лошадью (скорее старым мулом), его одеяние давно выцвело от времени и постоянного пребывания под открытым небом. Герб на щите облупился, так что родовую принадлежность сего храбреца определить не представлялось возможным; шлем почернел, а местами позеленел.

– И какую же? – поинтересовался Ригор, давясь от смеха, рассматривая самодеятельных таможенников.

– Один серебряный су! – выкрикнул грязный оруженосец, а для пущей важности и устрашения странников, поиграл дубинкой.

Ригор молча взирал на «противников». Оружие рыцаря оставляло желать лучшего, вероятно, его копьём и мечом пользовались ещё во времена Роббера II Благочестивого.

– Так что? Будите платить пошлину? Или хотите иметь дело с моим мечом? – угрожающе возопил неизвестный рыцарь.

Тут не выдержал Карл и обратился к Ригору:

– Господин, давайте наваляем им так, чтобы впредь неповадно было вымогать деньги у приличных людей.

Ригор охотно согласился.

– Подай мне копьё и сними коронель. Битва предстоит настоящая, увы, здесь не турнир. А перед нами – не благородные рыцари, а разбойники.

Карл повиновался. Ригор подхватил копьё, отъехал от моста на десяток туазов, пришпорил лошадь и без предупреждения помчался на неприятеля.

Рыцарь-разбойник, казалось, ожидал подобного развития событий и, намеривался отразить удар Чёрного Рыцаря. Он привычным движением зажал копьё под правой рукой, слегка подался вперёд, упёрся ногами в стремена, облезлым тарчем закрыл правую сторону груди – из чего было ясно: подобные сшибки ему привычны. И, вероятно, он часто выходил их них победителем.

Ригор, думая, что перед ним оборванец, эдакая жалкая насмешка над рыцарем, без страха устремился вперёд. Даже, не предполагая, кто это в действительности…

И вот рыцари сблизились почти на длину копья. Карл уже потирал руки, как его господин выбьет из седла этого проходимца-вымогателя. Но не тут-то было…

Копьё облезлого рыцаря-вымогателя к вящему удивлению Карла «сработало» безотказно. Оно было длиннее общепринятого копья, примерно на пару локтей, отчего его владелец и получил прозвище Длинное копьё. Ригор же даже не поинтересовался именем противника перед сшибкой, тот же предусмотрительно не представился, дабы заранее не порождать ненужных подозрений: мол, откуда это у такого завшивевшего рыцаря, десятого сына разорившегося барона, такое прозвище?

… Коронель Длинного копья пришёлся в аккурат посредине груди Ригора. Тот начал терять равновесие и с трудом удержался в седле.

– Что, сударь, не ожидали? – ухмыльнулся рыцарь-разбойник. – Хотите ещё раз испытать меня на прочность? Или всё же уплатите названную сумму? Хотя можете переправиться вплавь… Правда, водица нынче холодная. – Съёрничал он.

Карл устремился к своему хозяину.

– Господин! Господин! – волновался он.

Ригор после удара ловил ртом воздух, но за шлемом этого не было видно. Грудь раздирала пульсирующая боль.

Карл помог Ригору спешиться, тот не удержался на ногах и опустился на землю.

Рыцарь Длинное копьё в сопровождении своего чумазого оруженосца приблизился к Ригору.

– Мне очень жаль, сударь. Поверьте, я не хотел причинять вам вреда. Нужда заставила меня выйти на этот промысел. Купцы обычно со мной не связываются, платят названную сумму. Странствующие рыцари наподобие вас, начинают хорохориться, видя перед собой жалкое ничтожество верхом на старом муле. А потом вылетают из седла… И платят один серебряный су.

Ригор отдышался, снял шлем (доставшийся от барона Ла Крезо) и воззрился на вымогателя.

– Эдак, вы сколотите у этого мостика целое состояние, – заметил он.

Тот пожал плечами.

– Здешние места не многолюдны. Торговые караваны встречаются нечасто, да и странствующие рыцари ещё реже… – признался он. – Да и того, что мне перепадает, едва ли хватает, дабы расплатиться с долгами и спасти замок отца.

Ригор удивлённо округлил глаза.

– Так вы, что наследник здешнего барона?

– Виконта, – поправил Длинное копьё.

– Вы тоже попались на ту же удочку, что и все. Едут себе вдоль реки, видят мост – дай, думают, переправлюсь. А тут я появляюсь из кустов в своём жалком облачении. Фу, думают: какой оборванец! Ничего не стоит с ним справиться! А я, сударь, между прочим, не раз побеждал на французских турнирах… – разоткровенничался Длинное копьё.

– Ну да… А теперь разбойничаете на дорогах… – вставил Карл. – Тоже мне – виконт! Позор!

Длинное копьё вздохнул.

– Да, сударь, ваш оруженосец прав. Но, если он не замолкнет, я убью его! – пообещал наследник виконта и зло зыркнул на Карла.

Карл невольно отступил.

– Очень благородно… – буркнул он.

– Итак, сударь, я жду уплаты пошлины, – настаивал Длинное копьё.

Ригору ничего не оставалось делать, как уплатить ему один су, ибо он так избаловался на хлебах баронессы, что и вовсе потерял надлежащую физическую форму.

Затем взор Длинного копья упал на шлем Ригора.

– И шлем тоже давайте в уплату проезда! – нагло заявил он.

– Ну, это уже слишком! – возмутился Ригор. Ему было жаль расставаться со своим первым (впрочем, и последним) трофеем.

– Слишком дорогая получается переправа! – вмешался Карл. В ответ Длинное копьё обнажил двуручный меч и ловко им крутанул перед странниками.

Ригору ничего не оставалось делать, как отдать и шлем.

…Чёрный Рыцарь сожалел о потери серебряного су и шлема. Пришлось воспользоваться прежним, украшенным красным плюмажем, который от времени изрядно потрепался и теперь имел комичный вид. У Ригора руки «чесались» дабы ощипать его, но он не решился, отчего-то вспомнив виконтессу де Монбельяр.

Потерпев фиаско на переправе, Чёрный Рыцарь и его оруженосец двигались по долине Тарантез. Их удивляла замкнутость и пугливость местных сервов, которые шарахались от них, как от зачумлённых.

«Странное местечко… – подумал Ригор. – чем-то напоминает мне владения барона де Эпиналь. Не хватало повстречать ещё одного извращённого содомита…»

Наконец показался замок.

Ригор заметил хмурого серва в повозке, тот натянул поводья, остановил лошадь и подозрительно воззрился на путников.

– Скажи мне: как называется сей замок? – поинтересовался Ригор и бросил серву медный денье.

Тот даже не прикоснулся к монетке, что привело рыцаря в крайнее удивление. Помолчав немного, местный житель махнул кнутом в сторону замка:

– Роман-сюр-Изер, сударь…

…Путешественники приблизились к замку, возвышавшему на высоком холме, омываемом бурными водами Изера. Он отнюдь не показался им обиталищем злых духов или кровожадного извращенца. Напротив, замок производил приятное впечатление, не смотря на малонаселённую местность. Ворота замка были открыты.

Путешественники беспрепятственно миновали их, ленивые стражники, позёвывая, не обратили на странников внимания. Те же в свою очередь оказались на небольшой рыночной площади, правда, торговля на ней шла вяло, не смотря на то, что солнце стояло высоко, и день был в самом разгаре.

От одного из словоохотливых торговцев Ригор узнал, что замок принадлежит барону де Изер, который проявил чудеса храбрости на Святой земле, особенно при штурме Антиохии. Барон вдовствовал вот уже несколько лет, его дочь давно покинула родовое гнездо, а единственный сын погиб на охоте, его растерзал огромный вепрь. После этого барон почти не показывался на люди и предпочитал вести уединённый образ жизни.

Ригору не хотелось нарушать покой почтенного вдовца, и он поинтересовался у торговца: нет ли поблизости постоялого двора? Оказалось, что есть, но стряпня там некудышняя, а тюфяки полны различных паразитов. И вообще до сего пристанища примерно пара лье пути.

Ригор вздохнул, ему вовсе не хотелось хлебать протухшую похлёбку и самому стать ужином для клопов. Он окончательно укрепился в мысли, что следует попросить ночлега у барона в замке.

… Барон Франциск де Изер оказался мужчиной лет сорока весьма крепкого телосложения и недюжинной силы. Он охотно принял странников и живо интересовался их приключениями.

Ригору пришлось весь остаток дня развлекать хозяина рассказами о своих похождениях, правда, некоторые излишне интимные подробности он опускал.

Барону понравился заезжий рыцарь, и после сытного ужина он распорядился приготовить ему комнату покойного сына.

Разомлевшие от сытной трапезы и вина, гости покинули покои барона и долго вслед за неразговорчивым слугой поднимались по винтовой лестнице. Комната покойного баронета оказалась на последнем ярусе башни-донжона, построенной во времена Роббера II Благочестивого, к которой примыкала более современная и комфортная постройка.

Слуга отворил дверь перед гостями, те вошли в небольшую комнатку. Ригор удивился: неужели молодой баронет жил в этой «голубятне»?

В этот самый момент дверь за спиной гостей скрипнула, раздался металлический скрежет.

Ригор и Карл переглянулись и бросились к двери, она оказалась заперта. Они начали барабанить в дверь, но напрасно, слуга был глухим от рождения.

– Чёрт бы побрал этого барона! Что за шутки? – возмутился Ригор. – А ещё благородный человек! Воевал в Антиохии…

Карл приблизился к узкому стрельчатому окну, более похожему на бойницу, дабы осмотреть окрестности.

– Ох, не нравится мне всё это, господин… Странно как-то… Зачем нас заперли? Неужели барон боится, что мы ограбим или убьём его? – резонно заметил оруженосец.

Ригор также подошёл к окну, но выглянуть из него и посмотреть вниз не смог – оно было слишком узким. Судя по звуку, у подножья донжона бурлила река.

– М-да… – задумчиво протянул Ригор. – Не убежишь… Окно явно узковато… – он ещё раз примерился к оконному проёму, затем поправил меч, не намереваясь расставаться с ним на ночь.

– Ладно, господин, как говорится: утро вечера мудренее… Давайте ляжем спать… Вряд ли барон задумал что-нибудь злое против нас, мы ведь не сделали ничего дурного. И он не забрал у вас оружие. – С этими словами Карл растянулся на тюфяке, лежавшем подле двери.

Не успели гости расположиться на тюфяках, как ворвались трое вооружённых слуг. Один из них, настоящий мордоворот, приставил кинжал к горлу Ригора, что тот даже не успел обнажить меч, а двое других мигом скрутили Карла и заткнули ему рот.

– Пикнешь, прирежу! – убедительно пообещал слуга перепуганному на смерть Ригору.

В это время его подельники уже волокли Карла прочь из комнаты, тот извивался, словно уж на сковородке, пытаясь освободиться от пут.

– Что здесь происходит?.. – с трудом произнёс Ригор, несмотря на приказ слуги-мордоворота. – Мы чем-то прогневали барона?..

Слуга разразился демоническим смехом.

– Да нет, сударь, – наконец вымолвил он, успокоившись. – Вы ничем его не прогневали. Просто его сиятельство после того, как отведал в Палестине человечины, любит порой вместо кабанчика зажарить кого-нибудь из остановившихся на ночлег путников.

Ригор негодовал: зажарить, как кабана! Карла зажарят! И это в Окситании, почти в центре Европы!

«Боже мой… Я – в замке людоеда…» – после этого страшного открытия, Ригор почувствовал головокружение, холод в груди, затем слабость в ногах – словом, всё то, что сопровождает неподдельный страх, который не пристало испытывать странствующему рыцарю.

… История барона де Изер мало, чем отличалась от историй многих других сеньоров, решивших принять участие в Крестовом походе. Ведомый религиозным порывом, впрочем, как и жаждой поживы, он со своим отрядом присоединился к войску крестоносцев в Клермон-Ферране, встав под знамёна графа Клермонского.

Военные действия в Палестине затянулись, рыцари не ожидали такого отчаянного сопротивления мусульман. Крестоносцы долго осаждали Антиохию, а затем захватили почти вымерший город. Колодцы пересохли, провизия кончилась. Несмотря на то, что город был захвачен, крестоносцы голодали. Затем город осадили сарацины и крестоносцы стали умирать от голода и жажды по сто человек в день. Через неделю в городе начало процветать людоедство[80].

Но вот окончание истории барона было ужасающим. Вкусив человеческого мяса, барон де Изер практически лишился рассудка. Вернувшись на родину в родовой замок, он не оставил пагубной страсти. Поначалу он приказывал убивать и жарить провинившихся слуг. Людям барона не кому было жаловаться, ибо он имел права казнить их, пользуясь своим правом сеньора. Затем он стал заманивать в замок путников, особенно странствующих монахов. Правда, они были слишком худы и барон, прежде чем их съесть, откармливал их, словно свиней. Ригору и Карлу было уготовлено стать очередными жертвами барона-людоеда.

…Слуга-мордоворот достаточно насладился страхом заезжего рыцаря, и, отстранив от его горла кинжал, с издёвкой произнёс:

– Если хочешь выжить, выход только один: прыгай в окно.

Он ушёл, оставив пленника в страхе и смятении, тщательно заперев дверь каморки на металлический засов. Ибо не желал прогневать своего сумасшедшего господина.

Обессиливший, потрясённый происходящим, Ригор опустился на пол.

– Боже Всевышний… – воззвал он и осенил себя крестным знамением, понимая, что оруженосца ждёт страшная смерть. – Что же делать? Как спастись?..

Он поднялся и тщательно изучил комнату. Но, увы, из неё не было выхода…

Наконец, пленник решил воспользоваться каминной трубой, дабы выбраться на крышу замка. Он забрался в камин, который, кстати, давно не чистился, и попытался осмотреть дымоход – кладка была грубой.

Ригор, словно акробат, всю сознательную жизнь поделывавший различные трюки, и ловко владевший своим телом, забрался в дымоход, и начал карабкаться наверх, хватаясь руками за выступающие камни, подтягиваясь, а затем опираясь на них ногами. К счастью дымоход был достаточно просторным, и пленник смог преодолеть его.

Наконец Ригор выбрался на крышу и упал, дабы отдышаться. Спокойная жизнь у баронессы де Тьер давала о себе знать: он изрядно поправился и даже первое время после того как покинул «любовное гнёздышко» с трудом садился в седло.

Наконец Ригор пришёл в себя и поднялся. С крыши открывался прекрасный вид на окрестные земли. Он приблизился к краю башни и посмотрел вниз, у него перехватило дыхание от страха.

– Лучше разбиться о камни, чем быть съеденным бароном… – решил он и, осенив себя крестным знамением, спрыгнул вниз.

Бурная холодная река буквально обожгла ныряльщика, поглотив свою добычу. Ригор от сильного удара о воду потерял сознание.

Течение подхватило беспомощное тело Ригора и увлекло к устью Изера, впадающего в Рону, и далее понесло к местечку Вьенн, где располагался мужской монастырь Святого Петра.

Конец осени выдался холодным. Монахи в это время уже сами не ловили рыбу, предпочитая покупать её у местных рыбаков.

Брат Жосс, который ведал закупкой рыбы, как обычно отправился в город, где берегу реки шумел рыбный базар. Он выбрал товар и уже намеревался оплатить его, как к нему подбежали двое рыбаков.

– Брат Жосс! Брат Жосс! – задыхаясь, кричали они. – Мы нашли утопленника… Нет он ещё жив… По виду рыцарь…

Жосс схватился руками за голову.

– Перестаньте стрекотать, как сороки! – взмолился он. – Говорите по очереди. Ты… – ткнул он пальцем в одного из рыбаков.

– Мы нашли на берегу рыцаря. Он весь мокрый, видимо, принесло течением реки… Одет в чёрное, на поясе ножны… Меча нет, кошель пуст. Видно, человек благородных кровей…

– Так! Ведите меня к нему! – приказал Жосс. – Ибо обязанность каждого монаха помогать страждущему, тем более рыцарю, если он в том нуждается… Будем надеяться, что он ещё жив.

Жосс осмотрел рыцаря и пришёл к выводу, что душа ещё не успела покинуть бренное тело «утопленника».

– Видно ограбили беднягу: ни меча, ни денег при нём нет. – Решил монах. – Помогите мне доставить его в обитель. Может, очнётся и вознаградит нас за труды праведные… – надеялся он.

Почти месяц Ригор прометался в горячке. Монахи сделали всё, что смогли, а брат Жосс почти каждый день навещал, как он выражался: утопленного рыцаря.

Когда Ригор пошёл на поправку и, наконец, начал понимать, что он находится в монастыре среди монашеской братии и ему ничего не угрожает, он возблагодарил Всевышнего, решив, что это его помысел и он не спроста оказался в здешних местах.

Окончательно исцелившись, Ригор изъявил желание стать монахом, но прежде надо было пройти ступень послушания.

Настоятель монастыря, человек умный и прозорливый, понимал, что бывший рыцарь переживает духовный кризис, старался поддержать того словом божьим, и однажды посоветовал не торопиться с послушанием.

Ригор с благодарностью выслушивал наставления настоятеля и решил-таки не торопиться с постригом. Тем более, что настоятель не гнал его со двора, а напротив нашёл ему как человеку образованному и некогда сведущему в финансах, достойное занятие.

Так Ригор, бывший голиард и бывший Чёрный Рыцарь, стал помощником одного из монахов, взимавшего подымным налогом с подвластных монастырю земель.

В это время Эстела пребывала в женском монастыре святой Клары в местечке Виши. Сюда тянулся нескончаемый поток людей с кожными болезнями из Бургундии, Франции и Окситании.

Два раза в день одна из монахинь накладывала на лицо Эстелы грязевые маски, и та подолгу лежала неподвижно. В остальное свободное время Эстела принимала активное участие в жизни монастыря, правда, по-прежнему скрывая лицо, но уже не серебряной маской, а испанской вуалью.

Она старалась помочь всем страждущим и нуждающимся наряду с монахинями. И те полюбили добрую и щедрую девушку, пожертвовавшую монастырю все свои деньги (правда, их было немного), а главное – серебряную маску, которую местный ювелир тотчас переплавил на нательные крестики.

Зимой, когда паломников стало меньше, Эстела долго просиживала в монастырской библиотеке. Однажды, она прочла фолиант о святом Варфоломее, которого сожгли язычники почти шестьсот лет назад. Варфоломей, как ярый поборник веры в Христа, проповедовал её среди нибелунгов, племён населяющих территорию Бургундии в те далёкие времена. Язычники схватили его и придали огню. Три дня горел костёр, на четвёртый день он погас. Язычники в ужасе покинули сие место. Но приверженцы Варфоломея вернулись, дабы упокоить останки мученика и увидели, в пепле костра его сердце, ссохшееся от пламени, но прекрасно сохранившееся. Они построили часовню Святого Варфоломея, захоронив его бессмертное сердце под алтарём. Затем приверженцы Христа организовали мужской монастырь, посвящённый служению Святому Варфоломею. Но, увы, монастырь был разрушен и разграблен во время междоусобных воин в 6454[81] году от сотворения мира.

…Минул год. Эстела ждала появления Ригора всё лето и осень, однако, решив, что он забыл их мимолётную встречу, наконец, покинула святую обитель с первыми заморозками.

Ригор же прекрасно помнил об Эстеле и той ночи, что они повели в замке Исуар. Он понимал, что невольно подарил девушке с обезображенной внешностью надежду…

Его терзали духовные муки, наконец, не выдержав, он обо всём рассказал настоятелю монастыря. Тот внимательно выслушал столь необычный рассказ молодого человека и, помолчав, заметил:

– Теперь ты понимаешь, почему я не торопил тебя с послушанием?..

– Да, святой отец… – ответил Ригор и опустился перед настоятелем на колени. – Благословите меня, святой отец, ибо я принял решение покинуть стены обители и найти Эстелу.

Настоятель вздохнул.

– Мне жаль терять тебя, как человека грамотного, вдобавок сведущего в финансах… Но ничего не поделаешь… Ты принял правильное решение и я уверен, что девушка исцелилась. Я буду молиться за вас обоих… – пообещал настоятель и осенил Ригора крестным знамением.

…Через две недели Ригор добрался до Виши, но, увы, Эстелы там уже не было.

Он пытался расспросить монахинь, но те не знали, куда именно отправилась девушка и посоветовали обратиться к аббатисе.

Пожилая аббатиса с нескрываемым интересом взирала на Ригора, облачённого в монашескую рясу.

– Странно, что монах ищет девушку… – холодно заметила она. – Или твоя ряса лишь маскарад и ничего более?

– Нет-нет! – с жаром воскликнул Ригор. – Поверьте мне, мать-настоятельница, я не желал осквернить монашеское одеяние и использовать лишь для того, чтобы проникнуть в женскую обитель.

Аббатиса улыбнулась.

– В монастыре много мужчин, все они нуждаются в исцелении тела и души. Они живут в странноприимном доме и монахини пользуют их от болезней… – пояснила она и снова цепко воззрилась на визитёра, желая получить объяснения.

– Я почти год прожил в монастыре, монахи спасли меня… Подобрали умирающего на берегу реки…

– Ах, вот как… – кивнула аббатиса. – Теперь понятно…

– У меня хороший почерк, я обучен счёту и потому в монастыре помогал собирать подымный налог, – продолжил визитёр.

Аббатиса подняла руки, жестом заставив Ригора умолкнуть.

– Она кого-то ждала… Не покидала святых стен… Теперь мне понятно: Эстела ждала вас, сударь. – Сказала она, перебирая простые деревянные чётки.

Ригор сник. Невольно перед ним возник образ обнаженной Эстелы. Её лицо скрывала серебряная маска.

– Вашу душу разрывали сомнения. Не так ли? – спросила аббатиса и в очередной раз цепко воззрилась на мнимого монаха.

– Не скрою… Да, мать-настоятельница… Я не знал, как поступить… – признался Ригор.

– Однако, вы пришли сюда, даже не зная: исцелилась ли Эстела. Ведь так? – властно спросила аббатиса. Ригор кивнул, он чувствовал себя мальчишкой рядом с этой сильной женщиной, привыкшей повелевать, ведь управлять монастырём отнюдь нелегко. – Это говорит о чистоте вашей души, сударь… И я скажу вам… – она тряхнула чётками и снова начала перебирать их. – Эстела исцелилась. Я сама того не ожидала, насколько оказались действенны мази матушки Жозианы, которая на протяжении года ухаживала за ней.

Ригор встрепенулся.

– Благодарю тебя, Всевышний! Я молился о её исцелении! Молился! – с жаром воскликнул Ригор.

– Мы все молились об этом, сударь. – Сказала аббатиса уже более мягким тоном. – Эстела отправилась в Мулен к своему дяде, графу де Мулен де Монсюлон.

От Виши до Мулена было примерно десять лье. Конный всадник мог преодолеть это расстояние за день, но человек, передвигавшийся пешком, да ещё зимой во время холодов, потратил бы не менее двух-трёх дней.

Ригор же прошёл расстояние от Виши до Мулена за два дня, так он жаждал увидеть Эстелу в её новом обличии и объяснить: отчего он во время не появился в монастыре святой Клары.

…Не успел Ригор миновать ворота замка, как странствующего монаха тотчас препроводили к графу Рамбалю де Мулен, ибо он славился своей набожностью и оказывал всяческую поддержку монастырям.

Граф, мужчина во цвете лет, пышущий здоровьем, радушно принял странника и попросил рассказать ему о тех местах, где он побывал. Ригор решил не ходить вокруг да около и сразу же сразил графа первым же вопросом:

– Ваше сиятельство, я ищу Эстелу… И, если она здесь, в вашем замке, под вашей опекой, то позвольте мне увидеть её.

Граф многозначительно хмыкнул.

– Уж не тот ли вы Чёрный Рыцарь, что покорил сердце моей племянницы? Но тогда позвольте спросить: отчего вы явились сюда в облике монаха?

Ригор без утайки рассказал графу о своих злоключениях. Выслушав историю о бароне-людоеде, де Мулен пришёл в неподдельное волнение и возмущение.

– Какая жестокость! Этот человек лишился разума! Надо срочно отписать моему сюзерену Гильому IV Клермонскому. Графство Изер лежит на землях Прованса и находится под юрисдикцией графа Бертрана Тулузского[82], который дорожит добрососедскими отношениями с Клермон-ан-Оверни. Уж он-то решит, как наказать это чудовище.

Ригор выслушал длинную тираду графа, стараясь сохранять спокойствие. Но давалась ему это с трудом.

– Ваше сиятельство, когда же я увижу Эстелу?

Де Мулен улыбнулся.

– Разумеется, дорогой друг. Но прежде, я хочу познакомить вас с некой очаровательной особой. И она, поверьте, моему жизненному опыту, – граф многозначительно подмигнул Ригору, – не оставит вас равнодушным.

Ригор ничего не успел сказать в ответ, как де Мулен взял со стола колокольчик и позвонил несколько раз.

В зал вошла очаровательная стройная девушка, её прекрасные каштановые волосы были собраны на макушке и обрамлены жемчужным ожерельем. Одета она была в нежно– зелёное платье из тончайшей шерсти, опоясанное изящным серебряным поясом под грудью, также расшитым серебром.

Ригор застыл от удивления. Незнакомка одарила его очаровательной улыбкой. Её алебастровая кожа поражала красотой…

Ригор вопросительно взглянул на графа, он тот лишь ухмылялся. Наконец, Ригор обрёл дар речи:

– Госпожа, я покорён вашей красотой! Но, увы, я не имею возможности обратиться к вам, как того требуют правила этикета, ведь я не ведаю вашего имени.

Незнакомка улыбнулась, обнажив белые ровные зубы, словно тот жемчуг, что украшал её волосы.

– Меня зовут Эстела. Я не изменила своёго имени, Ригор…

Ригор оцепенел, он не сразу понял, что перед ним та самая Эстела, носившая чуть более года назад серебряную маску, скрывающую её лицо. Не в силах справиться с нахлынувшими эмоциями, Ригор потерял сознание.

Эстела испугалась.

– Ваше сиятельство, неужели получилось, всё как вы предсказывали, он умер, увидев меня?

– Нет, дорогая Эстела, он просто лишился чувств от твоей красоты, – успокоил её дядюшка.

Когда Ригор очнулся, Эстела поведала ему историю о святой обители в Виши и о целебных грязях излечивших её кожу. Ригор не мог поверить, что грязь так лечит. Но факт оставался фактом, в коем он мог лично убедиться.

– Ах, сударь, я не вправе укорять вас за то, что мы не встретились в святой обители, в Виши. Ведь вы, по сути, не имеете передо мной никаких обязательств… – лукаво заметила Эстела.

Тогда Ригор воскликнул прямо, как в рыцарских романах:

– О! Прекрасная Эстела, как бы я хотел иметь их перед вами! Но теперь вряд ли я нужен вам, такой блистательной красавице!

Эстела улыбнулась.

– Разумеется, вы нужны мне, Ригор. Ведь именно вы подарили мне надежду в ту ночь в Исуаре. Я и сама не очень-то верила в исцеление, но более не могла жить в маске. Мне порой хотелось покинуть этот мир… Но я католичка и самоубийство претит мне. Теперь же я полна жизни! И это благодаря вам, мой Чёрный Рыцарь!

Ригор не удержался и заключил Эстелу в объятия.

– Ну что ж, господин де… – граф невольно запнулся.

– Де Жюиф, – закончил фразу Ригор.

– Так вот я говорю: господин де Жюиф, хоть вы и не имеете замка, но сердце моей племянницы принадлежит вам. Поэтому я дам за ней хорошее приданное, и вы ни в чём не будете нуждаться.

Неожиданно Ригор встрепенулся.

– Это прекрасно, ваше сиятельство, ибо ещё ни один здравомыслящий человек не отказывался от денег. Но я знаю, что граф де Тьер был очень плох, вероятно, он покинул наш бренный мир…

Граф невольно округлил глаза.

– Продолжайте, сударь…

– Эстела, как старшая дочь имеет право на часть наследства. Насколько мне известно, баронесса де Тьер всячески хотела этому воспрепятствовать.

Граф понимающе кивнул.

– Ваша практичность, сударь, говорит о многом. По крайней мере, я буду спокоен, что Эстела и её приданое – в надёжных руках. Вопрос с наследством я непременно улажу, обещаю вам.

Ригор чуть отстранившись от Эстелы, поклонился графу в знак благодарности.

На следующий день Эстела поведала Ригору о записях, которые она прочла в монастыре Святой Каролины в Виши. Она предложила найти сердце Варфоломея.

Ригор отнёсся к словам Эстелы (теперь уже невесты) скептически.

– Дорогая, – как можно мягче сказал он, – вся эта история может оказаться просто легендой…

– Возможно, ты прав, Ригор. Но я хочу предпринять поиски…

Ригор вздохнул, ибо уже понял: твёрдости характера его будущей жене не занимать.

– Тебе нужно всё рассказать дяде и посоветоваться с ним.

Граф поддержал свою племянницу и снарядил отряд на поиски сердца святого Варфоломея. Эстела предположила, что события многовековой давности произошли в местечке Сен-Флур. Туда они и направились…

Перед Эстелой Ригором предстали развалины монастыря; камень, из которого он был некогда построен, давно перетаскали сервы на свои постройки. Определить теперь, где располагалась часовня, в которой хранилась реликвия, увы, не представлялось возможным. Ригор, войдя в роль официального жениха Эстелы, приказал разбить шатры, дабы повести на территории бывшего монастыря несколько дней и тщательно изучить его территорию.

Поиски утраченной реликвии продолжались два дня, но тщетно. Наконец, внимание Ригора привлёк крупный камень, выщербленный стихиями и временем. Ригора привлёкло изображение креста, объятого огнём, вытесненного на камне. Догадка мелькнула тут же и он поделился своими соображениями с невестой:

– Здесь стояла часовня! Вероятно, это алтарный камень!

Эстела, охваченная неподдельным волнением также осмотрела камень и пришла к выводы, что – это древний алтарь. И, возможно, под ним хранится утраченная реликвия.

Стражники, сопровождавшие молодую пару, попытались сдвинуть камень, но безуспешно. За шесть веков он прочно врос в землю, и не собирался расставаться со своим «насиженным» местом.

Тогда они стражники, подобно сервам, вооружились кирками, предусмотрительно захваченными с собой, сделали подкоп вокруг камня и лишь тогда сдвинули его с прежнего места.

Вздох разочарования вырвался из груди Эстелы – увы, под камнем ничего не было, даже намёка на то, что под бывшим алтарём что-то хранилось.

Ригор не растерялся:

– Переверните камень, – приказал он.

Стражники, нехотя повиновались. Они с самого начала не верили в затею молодой госпожи.

Как только они перевернули камень «верх дном», то к своему вящему удивлению увидели углубление, забившееся от времени землёй.

– Господин! – возопили стражники в один голос. – Здесь что-то есть!

Ригор очистил углубление от земли и извлёк из него небольшой кожаный мешочек.

– Боже Всевышний, помоги нам! – с чувством взмолилась Эстела. – Неужели это то, что ты ищем?!

Руки Ригора дрожали от волнения, он развязал прекрасно сохранившийся мешочек, перед его взором предстала серебряная потира[83], усыпанная крупными, цвета запёкшейся крови, рубинами.

– Открой её, Ригор! Открой! – сгорая от нетерпения, взмолилась Эстела.

Ригор, охваченный религиозным трепетом, открыл сосуд, в нём лежал тёмно-коричневый камень.

– Что это? – недоумевал Ригор.

Эстела аккуратно извлекла сей камень из потиры, дабы разглядеть со всем тщанием.

– Это и есть сердце святого Варфоломея. Просто за шесть веков, оно утратило свой первоначальный вид, ссохлось и превратилось в камень.

… Ригор и Эстела в сопровождении отряда, окрылённые находкой, вернулись в Мулен. Они показали графу потиру и сердце святого, пережившее костёр и шесть веков забвения под каменным алтарём.

Граф де Мулен внимательно осмотрел находку своей племянницы и также пришёл к выводу, что – это не что иное, как сердце мученика.

Его сиятельство, хоть и был истинным католиком, но всё же в нём взяла верх расчётливость. Зная набожность графа Клермонского, он поместил серебряную потиру с сердцем мученика в дорогой ларец и отправился в Клермон-Ферран в сопровождении Эстелы и Ригора.

Гильом IV с нескрываемым удивлением выслушал столь необычную историю любви молодой пары, а затем, охваченный священным трепетом и – обретения утраченной реликвии.

– Не скрою, вы поразили меня граф де Мулен… – произнёс IV. – Всё это так необычно и трогательно… – сюзерен с нескрываемым восторгом воззрился на Эстелу и Ригора. – Я представлю вашу находку епископу Клермонскому. Он соберёт священный совет, дабы уладить все формальности и признать реликвию подлинной. А, что касается вас, несравненная Эстела, и вас, господин де Жюиф, то желаю вам долгих лет семейного счастья. И…связи с этим я хочу преподнести вам свадебный подарок: замок Верэн, что в десяти лье от Клермон-Феррана и титул. Я прикажу выправить соотвествующие документы тотчас же. С сегодняшнего дня, – он кивнул в сторону молодой пары, – вы будете именоваться: виконтом и виконтессой де Верэн, со всеми вытекающими из нового статуса привилегиями. А также вы можете всегда рассчитывать на мой совет и помощь.

Новоявленные виконт и виконтесса пали ниц перед сюзереном-благодетелем и горячо возблагодарили его за оказанную милость.

Дальновидный граф де Мулен присоединился к ним, ибо предполагал подобный исход визита в Клермон-Ферран. Теперь он был спокоен: помимо обещанного им приданного, у его племянницы теперь есть титул и замок. Де Мулен помнил его хозяина, попавшего в немилость к сюзерену, за что бывший виконт поплатился головой. Он не сомневался, что новые владения племянницы потребуют ремонта и солидных вложений, дабы обрести достойный вид. Но это его не смущало, и он был готов оказать новоявленным виконту и виконтессе всяческую поддержку.