Голос Арчера (ЛП)

Я услышал еще один страшный крик, и все померкло. Я упал. Но когда очнулся, дядя Коннор — нет, подождите, подумал я, — мой отец, мой настоящий отец, держал меня в своих руках. Слезы струились по его щекам. Я нашел монстра глазами. Он упал на колени там, где стоял несколько минут назад. Или несколько часов назад. Все было как в тумане, в замедленной съемке.

— Мой мальчик, мой мальчик, мой милый мальчик, — снова и снова повторял Коннор. Он говорил обо мне. Я был его мальчиком. Мою грудь переполняло счастье. Теперь у меня был отец. Я был счастлив, что я его сын.

— Это все его вина, — прокричал монстр. — Если бы его не было, Алиса бы сейчас не пыталась держаться за твою задницу! Если бы не он, Алиса сейчас не лежала бы на дороге со сломанной шеей!

Он орал как сумасшедший, но печаль наполнила меня. Мне захотелось сказать, что это неправда. Разве это моя вина? Коннор («мой отец», — повторил я про себя) молча прижимал что-то к моей шее. Его взгляд был взглядом дикого зверя. Я сонно смотрел на моего настоящего отца, и неожиданно увидел, как его лицо побледнело. Я почувствовал, как он тянется к чему-то рукой. Может быть, у него там оружие? Я подумал, что так и было. Он обычно носил с собой оружие, даже когда был не на службе. Несколько раз я просил дать на него посмотреть, но он отказывался. Он говорил, что возьмет меня на стрельбище, когда я вырасту, и научит меня правильно обращаться с ним. Он вытащил свою руку из-под меня и навел оружие на монстра. Мои глаза медленно посмотрели на него. Я понял, что мой настоящий отец собирается сделать. Монстр тоже поднял оружие.

Одновременно оба пистолета выстрелили, я почувствовал, как мой настоящий отец рухнул. Его тело придавило мне ноги. Я попытался закричать, но был слишком уставшим и замерзшим и не мог пошевелить даже губами. Мои глаза снова посмотрели на монстра. Он лежал на земле, лужа крови медленно растекалась вокруг него.

Мои глаза закрывались. Тело моего настоящего отца был таким тяжелым. Вдруг (как могло такое случиться?) я увидел, что он стоит передо мной, а рядом с ним — моя мама. Они выглядели такими умиротворенными.

«Возьмите меня с собой!» — закричал я в своей голове. Но они только посмотрели друг на друга, и мама сказала мягким и печальным голосом:

«Не сейчас… Еще слишком рано для тебя, мой милый мальчик».

И они ушли.

Где-то вдали я услышал, как другая машина остановилась, и раздались приближающиеся шаги.

За десять минут, показавшихся мне вечностью, пока я думал, что сейчас моя жизнь закончится, мимо не проехало ни одной другой машины.

Громкий вопль наполнил воздух. Я почувствовал, как мое тело дернулось.

— Ты! — кричал женский голос. Это была тетя Тори. Я узнал ее голос. — О, боже! О, боже! Это все твоя вина!

Я открыл глаза. Она указывала пальцем на меня, в ее глазах отражалась ненависть.

— Это твоя вина!

Она кричала снова и снова, и снова, и снова. Вокруг меня все начало меркнуть, и голубое небо превратилось в черное.

28 глава

Бри

Ранним утром, когда солнце еще не встало, я добралась до участка Арчера и тихонько открыла ворота. Я выпустила Фиби из переноски и пошла к дому по подъездной дорожке.

Я потянула за ручку двери, которая оказалась не заперта, и на цыпочках, чтобы не разбудить Арчера, зашла в дом. Обвела взглядом комнату, и у меня перехватило дыхание. В ней все было полностью разгромлено: все книги сброшены с полок, мебель и лампа перевернуты, на полу — осколки фотографий. Холод пробежал по моим венам. О боже, о боже, о боже. Что здесь случилось?

Дверь ванной была приоткрыта, и свет, лившийся оттуда, освещал короткий коридор в достаточной мере для того, чтобы я могла пройти в спальню. Я направилась туда, с трудом заставляя ноги передвигаться. В горле стоял ком.

Я зашла в его спальню и увидела, что он лежит на кровати, полностью одетый, свернувшись клубком и уставившись в стену. Его глаза были открыты, но взгляд был пустым и неподвижным. Я бросилась к нему. Его кожа была очень бледной, он слегка дрожал.

— Арчер? Арчер? Милый, что случилось?

Он обернулся. Его глаза теперь смотрели на меня, но он меня не видел — будто смотрел сквозь меня. Я начала плакать.

— Арчер, ты меня пугаешь. Что с тобой? О, боже, тебе нужен доктор? Что здесь произошло? Поговори со мной.

Его взгляд начал проясняться. Он, наконец, увидел меня. Неожиданно Арчер сел и прижал меня к себе. Его руки трогали мое лицо, мои волосы, мои плечи. Его глаза стали совершенно ясными, но выражение лица говорило о том, как сильно он страдает. Он так прижал меня к себе, что я вскрикнула. Он держал меня мертвой хваткой. Его тело так сильно трясло, что было похоже, что он бьется в эпилептическом припадке в моих руках.

О, боже, он думал, что со мной произошло что-то страшное.

— О, Арчер, мне так жаль. Прости меня. Мой телефон сломался. Прости. Я уронила его в лужу около «Макдональдса». Прости меня, — кричала я, лежа у него на груди, схватив его за футболку. — Мне очень жаль, малыш, Арчер. У меня не было твоего номера… так глупо. Мне следовало бы записать его. Прости меня, Арчер. Я в порядке. Со мной все в порядке. Прости меня.

Казалось, пошло несколько часов, в течение которых мы держали друг друга в объятиях, пока его дыхание не выровнялось. Его тело успокоилось, хватка ослабла. Наконец он отстранился и посмотрел мне в глаза. Его глаза все еще были наполнены мукой, в них отражалась нечто, близкое к безысходности.

— Я здесь, — прошептала я, убирая волосы с его лба. — Я здесь, Арчер.

Он поднял руки:

«Я почти забыл, на что похоже это чувство», — сказал он. Неожиданно он стал похож на маленького мальчика, который потерялся. Мое сердце гулко билось в груди, разрываясь от сострадания к мужчине, которого я любила; мужчине, пережившему такие страшные потери, что его мозг начал оценивать, справится ли он, если это произойдет снова. О, Арчер. Я всхлипнула. Последнее, что ему нужно было сейчас — это сходить с ума, думая, что со мной что-то случилось.

— Какое чувство? — прошептала я.

«Чувство абсолютного одиночества».

— Ты не один, милый. Я здесь. Никуда не ухожу. Я здесь.

Он посмотрел на меня и, наконец, улыбнулся, хотя улыбка все равно оставалась грустной.

«Это бремя, о котором я говорил, Бри. Вот как выглядит бремя любви ко мне».

— Любовь к тебе — не бремя. Любовь к тебе — честь и удовольствие, Арчер.

Я использовала голос, чтобы поддерживать с ним тактильный контакт. Казалось, сейчас это было очень важно не только для него, но и для меня.

— Ты не сможешь убедить меня разлюбить тебя, даже если будешь очень стараться. Это не вопрос выбора. Это реальность.

Арчер покачал головой. Он снова выглядел потерянным.

«Если бы ты не вернулась, я бы умер, лежа здесь. Я бы очень хотел умереть».

Я покачала головой.

— Нет, ты бы не умер. Кажется, что это так, но на самом деле нет. Каким-то образом ты бы нашел силы продолжить жить. Я знаю это. Но тебе не придется проверять, кто из нас прав, потому что я здесь.

Он покачал головой.

«Нет, я бы превратился в пыль прямо здесь. Что ты обо мне думаешь? Ты думаешь, что я сильный? Что я тот мужчина, который тебе нужен?»

Он посмотрел в мои глаза, умоляя меня сказать ему то, что он хочет услышать. Но я не знала, чего он хочет. Он ждет, что я скажу, что он не способен любить? Или что у меня не хватит сил, чтобы любить его? Какие слова я должна произнести, чтобы он поверил, что у нас есть будущее?

Он притянул меня к себе, и спустя несколько минут мы легли на кровать. Я скинула обувь и накрыла нас обоих его одеялом. Я слышала тихое дыхание Арчера возле моего уха. Спустя пару минут я тоже закрыла глаза. Мы заснули лицом друг к другу. Наши руки и ноги были переплетены, наши сердца бились в едином ритме.

Позже, когда полуденное солнце угасало в окне спальни, я проснулась оттого, что он стягивал с меня джинсы и футболку. Он гладил руками мою кожу, закрыв глаза и целуя меня, как будто ему нужен был постоянный физический контакт, чтобы убедиться, что я на самом деле здесь, рядом с ним. Когда я обхватила ногами его бедра и сильно прижала его к себе, выражение облегчения, отразившееся на его лице, едва не разорвало мне сердце.

Он входил в меня глубокими сильными толчками. Я лежала, откинув голову на подушку, дыша в такт его движениям и тая от удовольствия.

Наслаждение нарастало и нарастало, пока не достигло края. Мое тело сотрясалось в оргазме, в каждом моем вздохе звучало его имя. Несколько секунд спустя, после двух последних толчков, его тоже накрыл оргазм. Он сильно прижался ко мне и уткнулся лицом в мою шею. Несколько минут он лежал, не двигаясь и глубоко дыша.

Я водила руками по его спине вверх-вниз; шептала слова любви в его ухо снова и снова, и снова.

Спустя несколько минут он устроился рядом со мной, притянул меня к себе и сразу уснул.

Я лежала в его объятиях, в полутемной комнате, слушая его дыхание. Мне хотелось в туалет, внутри меня все было липкое, но я боялась пошевелиться. Инстинктивно я чувствовала, что именно сейчас он особенно нуждается в том, чтобы я была рядом. Через какое-то время я тоже уснула. Моя голова покоилась на его груди, мое дыхание щекотало его кожу, наши ноги были переплетены.

***

Когда я проснулась, то была одна. Солнце клонилось к закату. Все было освещено приглушенным золотистым цветом. Мы проспали весь день?

Я села и потянулась. Мои затекшие мускулы протестовали против моих движений. Думаю, я совсем не шевелилась в крепких объятиях Арчера.

Я подняла глаза и увидела, как он заходит в комнату, держа рукой полотенце, обернутое вокруг бедер. Другой рукой он проводил по мокрым волосам, которые уже довольно сильно отросли. Они начали закручиваться на затылке и падать на лоб. Мне это нравилось.

— Привет, — сказала я, улыбаясь и прикрывая грудь одеялом. Он нежно улыбнулся мне в ответ и сел на край кровати, продолжая вытирать полотенцем свои волосы еще минуту, потом посмотрел на меня и положил полотенце рядом с собой на кровать.

«Извини за вчерашнюю ночь. Я испугался, Бри. Я был абсолютно растерян, не знал, что делать. Я чувствовал себя одиноким и беспомощным, как раньше».

Он помолчал, сжимая губы и собираясь с мыслями.

«Это… была паника, наверное. Я даже не помню, что происходило в гостиной».

Я взяла его за руки и покачала головой.

— Арчер, помнишь, как я отреагировала, когда попалась в ту сетку на твоем участке? — Я кивнула головой в сторону окна. — Я помню. Иногда страх просто захватывает тебя. Я понимаю это как никто другой. Я последний человек, перед которым тебе стоит извиняться. Ты попал в ситуацию, в которой я была когда-то. Тогда ты помог мне, а теперь я помогу тебе. Хорошо?

Он кивнул и выразительно посмотрел на меня.

«Проблема в том, кажется, что ты справляешься со своими страхами, а я нет».

— Я не боюсь трудностей, — сказала я, усмехнувшись и приподняв брови. Я старалась показать ему, что нам не о чем волноваться.

Это сработало, он выдохнул и кивнул.

«Ты голодна?»

— Умираю с голода.

Он улыбнулся, но его глаза оставались грустными. Минуту я смотрела на него, затем наклонилась и обвила его руками.

— Я люблю тебя, — прошептала я ему в ухо. Его тело слегка напряглось, но он обнял меня в ответ и крепко прижал к себе.

Какое-то время мы сидели в этой позе, и затем я сказала ему в шею:

— Мне нужно в душ. Очень нужно.

Тогда он рассмеялся, поднял меня, поставил на пол и развернул свое полотенце.

«Мне хочется, чтобы твоя грязь была на мне», — сказал он.

«Да, я знаю».

Я подмигнула, послав ему еще одну ободряющую улыбку. Я прошла к двери, обернулась и сказала:

— Ты можешь испачкать меня позже. А сейчас я пойду помоюсь, а потом ты меня накормишь.

«Да, мадам», — сказал он, улыбаясь. Я улыбнулась в ответ, затем вышла из комнаты в коридор и пошла в душ. Я закрыла дверь ванной за собой и несколько минут просто стояла. Я пыталась понять, почему так неспокойно у меня на душе.

29 глава

Бри

На следующий день я вернулась на работу. Мэгги встретила меня медвежьими объятиями, крепко прижав к своей огромной груди, а я смеялась и пыталась не задохнуться. Норм просто сказал, кивнув головой:

— Бри.

Зато он одарил меня своей редкой улыбкой, а затем вернулся к сковороде, на которой жарил блины. По какой-то причине медвежьи объятия и кивок головы одинаково наполнили меня теплотой. Я почувствовала, что дома.

Я поболтала с местными, с которыми успела познакомиться за время моей работы, легко лавируя между столиками, разнося заказы и проявляя заботу о наших клиентах.

Пока я работала, я думала об Арчере. Как же ему тяжело быть привязанным к другому человеку! До отъезда в Огайо у меня мелькали подобные мысли, но я не осознавала этого в полной мере. Я любила его и была готова сделать все, чтобы убедить его, что я никуда не денусь. Но теперь я лучше понимала его переживания. Я видела, что он становится слабым, понимая, как зависит от меня.

Накануне он вел себя очень тихо. Отводил взгляд, когда видел, что я наблюдаю за ним, пока мы вместе наводили порядок в гостиной. Поднимая с пола книгу «Итан Фром», я увидела название и вспомнила, что Арчер упоминал о ней. Я открыла книгу, чтобы прочитать пару строк. Драматично положив руку на грудь и изображая провинциальную актрису, я зашептала:

— Мне надо, чтоб вот я протянул руку — и ты рядом. Я хочу для тебя все делать, хочу, чтобы ты не знала никаких забот. Всю жизнь хочу с тобой быть — и в беде, и в болезни.

Я остановилась, рука бессильно упала с груди. Я поставила книгу на место и подняла руки.

«Вообще-то, очень красивые слова», — сказала я.

Он улыбнулся мне и просто сказал:

«Думаю, их красота и делает историю столь печальной».

Потом он стал совсем тихим. Казалось, его смущает мое присутствие. Шутками я пыталась вытащить его из этого состояния, стараясь вести себя как обычно. Вечером, когда я поцеловала его на прощание, то почувствовала, как он весь напрягся. Затем я взяла Фиби и поехала домой, чтобы разобрать вещи и подготовиться к работе. Я надеялась, что ему станет лучше через пару дней.

И действительно, спустя несколько дней он стал похож на себя прежнего. Единственное изменение, которое я заметила, — это его очень страстное и глубокое проникновение во время занятий любовью, чего раньше я за ним не наблюдала. Казалось, будто он пытается слиться со мной воедино. Он почти грубо выражал свою страсть. На самом деле, я не возражала; мне нравилось все, что делал Арчер. И все же меня тревожили произошедшие изменения, и я не могла понять, почему. Я очень хотела, чтобы он открылся мне и рассказал о своих чувствах. Когда я его об этом спросила, он просто пожал плечами, улыбнулся и сказал, что скучал по мне, пока меня не было, и пытается теперь наверстать упущенное. Я не поверила ему, но знала: Арчер Хейл расскажет о чем-то только тогда, когда будет готов. Поэтому просить и убеждать его бесполезно, надо ждать и надеяться, что он достаточно мне доверяет, чтобы рано или поздно открыться. Я думала, что, так или иначе, это связано с тем, что сначала он хочет разобраться в своих переживаниях сам, а потом уже делиться ими со мной. Скорее всего, он и сам до конца не понимает, что с ним происходит.

***

Через четыре дня после моего возвращения из Огайо я постучалась в дверь к Энни. Когда она открыла, я увидела, что она все еще в пижаме.

— О, Бри, дорогая! — воскликнула она, стоя в дверном проеме. — Извини меня за мой внешний вид. У меня день ничегонеделания. Я так устала за последнюю неделю. — Она покачала головой: — Старость — не радость, скажу я тебе.

Я усмехнулась и вошла в ее теплый, гостеприимный дом. Как обычно, в воздухе витал успокаивающий запах эвкалипта.

— Вы? Старая? — я покачала головой. — Вам еще очень далеко до этого!

Она рассмеялась и подмигнула мне:

— Ты хорошо льстишь, но сегодня я чувствую себя развалюхой. Может, я заболеваю…

Она покачала головой и жестом предложила мне сесть на диван. Я вручила ей маленький пирог в коробке, который принесла с собой.

— Я приготовила вам яблочный пирог, — сказала я. — Я немного занимаюсь кулинарией, и мне нравиться печь.

— О! Спасибо. Уметь печь — это замечательно. — Улыбаясь, она взяла коробочку с пирогом. — Я попозже выпью с ним чаю. Кстати, будешь чай?

Я покачала головой, подошла к дивану и присела.

— Нет, я на минутку. У меня встреча с Арчером, мы идем с ним в какие-то пещеры, о которых он мне рассказывал.

Энни кивнула, поставила коробку с пирогом на журнальный столик и села на кресло слева от дивана.

— Пещеры Пелиона. Они тебе понравятся. Там есть водопады — красота! Я была там пару раз с Биллом.

— Звучит заманчиво.

— Там на самом деле великолепно, особенно сейчас, когда желтеют листья.

Я улыбнулась.

— День должен быть замечательным. Нам не помешает такой, — сказала я, вздыхая.

Секунду Энни молчала.

— Арчер сказал тебе, что я приходила к нему, пока ты была в Огайо?

— Нет, — удивленно ответила я. — Правда?

Она кивнула.

— Этот парень не выходил у меня из головы с тех пор, как ты впервые спросила о его отце и его дядях. Мне стоило навестить его много лет назад. — Она вздохнула и слегка покачала головой: — Я принесла ему несколько кексов с черникой. Я испекла их из последней замороженной черники, которая у меня еще оставалась с лета. — Она махнула рукой, словно желая сказать, что это неважно. — В любом случае, сначала он был настроен… очень холодно. Не могу его за это винить. Я немного поболтала, и он успокоился и даже впустил меня в дом. Я не подозревала, что его участок такой ухоженный. Я сказала ему об этом, и он, казалось, был горд.

Я кивнула. Почему-то мне вдруг захотелось плакать.

— Он много трудится над ним.

— Да, это правда. — Минуту она смотрела на меня. — Я рассказала ему немного об Алисе, его маме. Ему это тоже понравилось.

Я кивнула головой; я хотела, чтобы она продолжала.

— Я говорила о тебе, и это ему понравилось больше всего. Это было видно по его лицу. — Энни нежно улыбнулась. — Каким оно становится при упоминании твоего имени, о, Бри, дорогая... Я никогда не видела, чтобы на лице отражалось все, что на сердце. — Ее глаза наполнились теплотой. — Это напомнило мне, как Билл иногда смотрел на меня.

Она снова улыбнулась. Я тоже улыбнулась, сердце забилось чаще.

— Он любит тебя, дорогая.

Я кивнула головой, разглядывая свои руки.

— Да, я тоже его люблю. — Я закусила губу. — К несчастью для Арчера, любовь стала для него очередным испытанием.

Она печально улыбнулась:

— Я понимаю. Теперь, когда я знаю, что с ним случилось, понимаю, чем он рискует, полюбив тебя.

Я кивнула, мои глаза наполнились слезами. Я рассказала ей о том, что случилось после моего возвращения из Огайо. Она слушала меня, на лице у нее отражалась боль.

— Что мне делать, Энни? — спросила я, когда закончила рассказ.

— Я думаю, лучшее, что ты можешь сделать для Арчера… — Неожиданно она замолчала в середине фразы, ее взгляд стал застывшим, и она схватилась за грудь.

— Энни! — воскликнула я, вскакивая и бросаясь к ней. Теперь она сидела, откинувшись на спинку кресла и тяжело дыша.

— О, боже! Энни! — Я вытащила телефон из кармана толстовки и трясущимися руками набрала 9-1-1.

Я назвала диспетчеру адрес и сказала, что у моей соседки, похоже, сердечный приступ. Девушка на том конце провода заверила меня, что «скорая» уже выезжает.

Я вернулась к Энни, снова и снова пытаясь ее подбодрить, повторяя, что помощь уже в пути. Она продолжала прижимать руки к груди, но ее взгляд был сфокусирован на мне. Думаю, она понимала, что я ей говорю.

«О, боже! — подумала я. — Что, если бы меня не оказалось рядом?»

Сигнал машины «скорой помощи» оглушил нашу улицу спустя долгие десять минут. Слезы струились по моему лицу, пока я наблюдала, как они осматривают лежащую на кресле Энни. Я сделала несколько глубоких, дрожащих вздохов, стараясь успокоить собственное сердцебиение.

— С ней все будет в порядке? — спросила я у санитара, который привез носилки. Ей на лицо надели кислородную маску. Она выглядела немного лучше, к щекам вернулся цвет.

— Кажется, все хорошо, — ответил он. — Она в сознании, и мы прибыли вовремя.

— Хорошо, — я кивнула, обхватывая себя руками. — У нее никого нет. Мне можно приехать в больницу?

— Вы можете поехать в «скорой» вместе с ней.

— О! Хорошо. Конечно, я поеду с вами, — сказала я, выходя с ними на улицу и закрывая дверь дома Энни.

Когда я шла к машине «скорой помощи», я взглянула направо и увидела, что в нашу сторону бежит Арчер. Он был похож на загнанного дикого зверя, по-другому не скажешь. Мое сердце ушло в пятки. О, боже, он бежал всю дорогу сюда! Должно быть, он услышал вой сирен. Я быстро пошла к нему. Он резко остановился, когда увидел меня. Его глаза были широко раскрыты, он, не отрываясь смотрел на меня, его руки были сжаты в кулаки. Я добежала последние несколько ярдов до него и сказала:

— Арчер! У Энни сердечный приступ! Мне сказали, что она справится. Но я собираюсь поехать с ней в больницу. Все в порядке. Все хорошо. Я в порядке.

Он положил руки себе на голову и стиснул зубы. Было видно, что он изо всех сил старается взять контроль над своими эмоциями. Он медленно прошелся по кругу, а потом, повернувшись ко мне и кивнул. Теперь он выглядел спокойным, но в его глазах еще прятался страх. Вдруг выражение его лица стало совершенно бесстрастным.

— Я сразу приеду к тебе, когда буду уверена, что с Энни все хорошо, — сказала я. Я обернулась, колеса носилок исчезали в машине «скорой помощи». — Я сразу к тебе приеду, — повторила я.

Арчер кивнул, на его лице все еще не отразилось ни одной эмоции, затем он развернулся, не говоря ни слова, и пошел в обратную от меня сторону.

Я секунду поколебалась, потом побежала трусцой к «скорой» и успела заскочить в машину в последнюю секунду перед тем, как закрылись двери.

***

Я оставалась в больнице до тех пор, пока не убедилась, что с Энни все в порядке. Когда доктор наконец вышел ко мне, он сообщил, что состояние Энни стабильное, что она спит, и он скажет ей, что я была там. Они также позвонили ее сестре, телефон которой дала им Энни, когда ее только привезли. Сестра приедет утром. Мне стало гораздо легче, и я, наконец, вызвала такси. Я почувствовала, что тяжкий груз свалился с моих плеч.

Я беспокоилась за Арчера и написала ему сообщение, как только приехала в больницу. Потом я написала ему еще одно сообщение, когда со мной поговорил доктор. Но он ни разу не ответил. Мне не терпелось добраться до него.

Я кусала губы в течение тех тридцати минут, что таксист вез меня до дома. Я обещала Арчеру сразу после больницы поехать к нему, но решила сначала забрать Фиби. Я была уверена, что он уже успокоился. Он знает, что со мной все в порядке, даже если первый страх и вывел его из равновесия. Почему он не отвечает на сообщения? Я не знала, что и думать, у меня было тяжело на сердце.

Я заплатила водителю, выскочила из машины, бросилась в дом и позвала Фиби. Ее коготки застучали по паркету.

Несколько минут спустя я притормозила у ворот Арчера, и мы с Фиби зашли внутрь. Мы прошли к двери дома, я тихонько постучала, перед тем как открыть дверь и пустить Фиби. На улице начался мелкий дождь, небо затянули серые облака.

В доме Арчера почти не горел свет, кроме одинокого торшера в углу гостиной. Арчер сидел на стуле в противоположном углу. Сначала я не увидела его. Когда мой взгляд выхватил его из темноты, я сначала вздрогнула от неожиданности и схватилась за сердце, а потом облегченно рассмеялась.

Его лицо было мрачным. Я подошла к нему, опустилась перед ним на колени, положила голову ему колени и вздохнула.

Через пару секунд я поняла, что он никак не реагирует на мое присутствие, и вопросительно посмотрела на него.

«Как Энни?» — спросил он.

Я подняла руки.

«С ней все будет в порядке. Ее сестра приедет в город с утра. — Я вздохнула. — Мне так жаль, что это происшествие напугало тебя. Мне не хотелось оставлять тебя, но я не могла бросить Энни одну в больнице».

Арчер поднял руки.

«Я понимаю», — сказал он, его глаза были закрыты.

Я кивнула, кусая губу.

«Как ты? О чем ты думаешь?»

Он так долго молчал, что я решила, что он вообще не собирается мне отвечать. Наконец он поднял руки и показал жестами:

«О том дне».

Я наклонила голову.

«О каком?» — спросила я с беспокойством.

«О том дне, когда меня подстрелили. Тогда мой дядя пришел к нам с мамой, чтобы забрать нас у отца».

Мои глаза расширились, но я не сказала ни слова, просто наблюдала за ним и ждала продолжения.

«Мой отец был в баре… ни для кого не было секретом, что он там частый гость».

Несколько секунд он сидел молча, уставившись в пол. Потом снова перевел взгляд на меня.

«Он не всегда был таким. Раньше он мог быть веселым, очаровательным, когда хотел. Но когда он начал пить, все пошло под откос. Он начал бить мою маму, обвинять ее в том, что делал сам. Но моя мама и до этого его не любила. Всю свою жизнь она любила только одного мужчину — моего дядю Коннора. Я это знал, мой отец знал, весь город знал. Правда в том, что и я любил его больше».

Он снова замолчал на минуту, глядя, будто сквозь меня. Наконец он продолжил:

«И вот в тот день, когда он приехал за нами, я узнал, что я его сын, а не сын Маркуса Хейла. Я был счастлив. Я ликовал».

Он взглянул на меня; выражение его лица было отрешенным, будто он погружен глубоко в себя.

«Мой дядя подстрелил меня, Бри. Маркус Хейл выстрелил в меня, когда я побежал к нему в приступе гнева. Я не знаю, намеренно он это сделал или случайно. Как бы то ни было, он выстрелил в меня, и вот к чему это привело. — Он поднял руку к горлу и провел рукой по шраму. Затем помедлил и произнес: — И мои родители… это все — его рук дело».

Мое сердце ухнуло вниз.

— О, Арчер, — выдохнула я. Он продолжал смотреть на меня сверху вниз. Он как будто окаменел.

— Что с ними случилось? С твоей мамой и отцом? — спросила я, моргая и сглатывая ком в горле.

Он немного помедлил.

«Маркус въехал в нашу машину, стараясь сбить нас с дороги. Наша машина перевернулась. Моя мама умерла в аварии. — На минуту он закрыл глаза, помолчал, затем снова открыл глаза и продолжил: — Когда Маркус выстрелил в меня, случилась стычка между ним и Коннором на дороге... — Он опять замолчал; его глаза были похожи на глубокие янтарные лужи печали. — Они стреляли друг в друга, Бри. Прямо там, на шоссе, под голубым весенним небом. Они застрелили друг друга».

У меня подогнулись ноги от ужаса.

Арчер продолжал:

«Потом появилась Тори, и еще я смутно помню какую-то машину, проезжавшую мимо. Следующее, что я помню, — как очнулся в больнице».

Рыдания рвались из моей груди, но я смогла справиться с собой.

«Все эти годы, — я покачала головой, боясь даже представить те муки, которые он должен был испытывать, — ты жил с этим. Все эти годы... Один на один со своим горем... О, Арчер» — Я тяжело втянула воздух, стараясь справиться с эмоциями.

Он посмотрел на меня, в его глазах на секунду вспыхнули отблески каких-то ощущений, но потом снова погасли.

Я придвинулась ближе к нему и схватила его за футболку, прижавшись головой к его животу; слезы беззвучно струились по моим щекам. Я снова и снова шептала:

— Мне так жаль.

Я не знала, что еще сказать в ответ на тот ужас, который пережил маленький мальчик.

Но я, наконец, поняла всю глубину его боли, его травмы, всю трагичность его прошлого, которое не оставляло его. Я поняла, почему Виктория Хейл ненавидела его. Она забрала не только его голос, она забрала его уверенность в себе, самолюбие, отняла у него его личность. Потому что Арчер знал, что ее муж любил другую женщину гораздо сильнее, чем ее. Коннор отдал той женщине не только свое сердце, но и дал ей ребенка. Этот ребенок мог отобрать у Виктории Хейл все.

Я продолжала обнимать Арчера.

Казалось, прошло много времени, прежде чем я отстранилась.

«Ты владеешь землей, на которой стоит этот город. Ты старший сын Коннора».

Он кивнул равнодушно, не глядя на меня, будто его это ничуть не заботило.

«Ты не хочешь этого, Арчер?» — спросила я, вытирая слезы с мокрых щек.

Он посмотрел на меня.

«Что, черт возьми, мне с этим делать? Я даже не могу ни с кем говорить, кроме тебя. Не говоря уже об управлении целым чертовым городом. Люди будут воспринимать мое управление как лучшую шутку, которую они слышали».

Я покачала головой.

«Это неправда. У тебя получается все, что ты делаешь. Я уверена, что ты справишься».

«Мне это не нужно, — сказал он. На его лице отразилась мука. — Пусть все получит Трэвис. Я не хочу связываться с ними. Не только потому, что я не в состоянии управлять городом, но и потому, что я этого не заслужил. Это моя вина. В тот день они умерли из-за меня».

Я отстранилась, пораженная, шумно втянув воздух.

«Твоя вина? Ты был всего лишь маленьким мальчиком. Как может это быть твоей виной?!»

Арчер смотрел на меня, но по его лицу было невозможно понять, что он чувствует.

«Только мое существование стало причиной их смертей».

«Их собственный выбор стал причиной их смертей. Не семилетний ребенок. Извини, но ты никогда не убедишь меня в том, что ты хоть на толику виновен в том, что случилось со взрослыми в тот день».

Я покачала головой, стараясь физически подчеркнуть свои слова.

Он смотрел поверх моего плеча, несколько минут разглядывая что-то невидимое. Я ждала.

«Я привык думать, что я проклят, — сказал он. Слабая усмешка коснулась уголков его губ, а затем превратилась в гримасу. Он провел рукой по щеке, затем поднял обе руки. Казалось невозможным, чтобы один человек пережил столько несчастья за одну жизнь. — Потом я решил, что, наверное, это не проклятие, а наказание».

Я снова покачала головой:

«Все не так».

Его глаза встретились с моими, и я выдохнула.

«Я много размышляла об этом, Арчер. Но… я поняла, что если буду думать так же, как ты, мне придется поверить, что мой отец заслуживал быть застреленным в своем кафе. Я знаю, что это не так. — Я помолчала, пытаясь вспомнить, как это — думать, что ты проклят. — Плохие вещи не случаются с людьми потому, что они этого заслуживают. Это так не работает. Это просто... жизнь. Независимо от того, кто мы, нам приходится принимать то, что преподносит нам судьба, каким бы паршивым это ни было. Нам нужно делать все возможное, чтобы двигаться дальше, любить, несмотря ни на что, надеяться, несмотря ни на что... верить, что в нашей жизни есть смысл».

На секунду я взяла его руки в свои, затем отпустила и продолжила:

«И стараться верить, что, возможно, те, кто вынес больше страданий в этой жизни, несут в своей душе больше света».

Арчер смотрел на меня несколько секунд, потом поднял руки и сказал:

«Я не уверен, что смогу. Я очень стараюсь, но не думаю, что смогу».

«Ты сможешь, — заверила я. Мои жесты были размашистыми в подтверждение моих слов. — Ты можешь».

Минуту он молчал, а потом сказал:

«Все как-то запутанно. — Он провел рукой по своим коротким волосам. — Я не могу разобраться со своим прошлым, моей жизнью, моей любовью к тебе».

Я подняла на него глаза, чтобы увидеть выражение его лица. Через секунду я подняла руки.

«Я почти ничего не помню о своей маме. — Я слегка покачала головой. — Она умерла от рака. Я была совсем маленькой, когда она умерла. — Я облизала губы и помолчала. — Но я помню, как она вышивала крестиком. Целые картины маленькими стежками».

Арчер следил за моими руками, переводя взгляд на мое лицо между словами.

«Как-то раз я взяла один из вышитых кусочков. Он выглядел ужасно: весь запутанный, в узелках, отовсюду торчали нитки разной длины. Я едва могла понять, какая картина должна была получиться».

Я не сводила глаз с Арчера. Я слегка сжала его руку и продолжила:

«Но потом пришла мама, взяла кусочек ткани из моих рук и перевернула его. С другой стороны был шедевр. — Я выдохнула и улыбнулась. — Она любила птиц. Я помню картинку — гнездо, полное птенцов, мама-птица только что вернулась. — Я помолчала, размышляя. — Иногда, когда жизнь кажется запутанной и непонятной, я думаю о том кусочке ткани. Я пытаюсь закрыть глаза и поверить, что, хотя я не могу увидеть другую сторону, а та сторона, на которую я смотрю, уродлива и безобразна, где-то есть шедевр, который получился из всех узелков и торчащих нитей. Я пытаюсь поверить, что из чего-то уродливого может получиться что-то красивое. И наступит время, когда я увижу это. Ты помог увидеть мне мою картину, Арчер. Позволь мне помочь тебе увидеть твою».

Арчер смотрел на меня, но ничего не говорил. Потом он нежно потянул меня за руки, притянул меня к себе на колени и обнял, крепко прижав меня к себе. Его теплое дыхание щекотало мою шею.

Несколько минут мы сидели в такой позе, потом я прошептала ему в ухо:

— Я так устала. Я знаю, что еще рано, но отнеси меня в постель, Арчер. Обнимай меня. И позволь мне обнять тебя.

Мы встали и пошли в его спальню. Там мы медленно разделись и залезли под одеяло. Он притянул меня и крепко прижал к себе. Он не пытался заняться со мной любовью. Казалось, ему лучше, но он был все еще отдален, будто потерялся внутри себя.

— Спасибо, что рассказал мне свою историю, — прошептала я в темноту.

Арчер просто кивнул и притянул меня ближе.

30 глава

Бри

На следующий день в Пелионе проводился парад полицейских, посвященный памяти Коннора Хейла. Я стояла у окна закусочной и сонным взглядом наблюдала, как мимо проезжают машины и грузовики, а люди выстраиваются на тротуарах и машут флагами. Я чувствовала себя оцепеневшей, больной и подавленной. И мне стоило немалых усилий заставить свои ноги передвигаться.

Я плохо спала. Арчер всю ночь ворочался рядом со мной на кровати. Когда утром я спросила: «Тебе что, не спалось этой ночью?», он просто кивнул, не вдаваясь в объяснения.

Он почти не говорил, пока мы завтракали. Мне еще нужно было заехать к себе домой, чтобы переодеться и завезти Фиби. Арчер все утро был отстраненным. Казалось, он потерялся среди мыслей в своей голове. Но все же, когда я уходила, он крепко прижал меня к себе.

— Арчер, дорогой, поговори со мной, — сказала я. Меня совершенно не волновало, что я могу опоздать на работу.

Он только покачал головой, изобразил на своем лице нечто вроде улыбки и сказал, что мы встретимся после работы и тогда поговорим…

Теперь я стояла у окна закусочной и переживала. В закусочной почти никого не было, так как все жители были на параде. Поэтому я могла позволить себе погрузится в раздумья на несколько минут, не волнуясь, что меня прервут.

Я наблюдала, как мимо проезжали старые полицейские машины. Толпа особенно громко встречала ретро-автомобили. Меня пронзила горечь. Арчер должен быть здесь. Арчер должен быть на мемориальном обеде в честь его отца. Но его даже не пригласили. Что произошло с этим городом? Виктория Хейл, непревзойденная в своей злобности стерва, — вот что произошло с этим городом. Как она вообще может жить с собой в ладу? Она разрушила столько жизней. Ради чего? Денег? Амбиций? Власти? Гордыни? Просто ради победы?

И теперь весь город склонился перед ней из-за страха за свое благополучие.

Стоя там, я думала о том, что Арчер рассказал мне прошлой ночью. Мой желудок скрутило и меня затошнило. Осознание того, что должен был чувствовать семилетний мальчик в тот день, было ужасающим. Просто невыносимым. Мне хотелось вернуться во времени, обнять его и все изменить. Но я не могла этого сделать. Это убивало меня.

Из моих мыслей меня вырвал телефон, который завибрировал в кармане моей формы. Я быстро вытащила его и увидела на экране звонок из Огайо. Я отошла от стойки, за которым сидела пара посетителей, встала в стороне, возле столика для персонала, и ответила на звонок.

— Алло, — негромко произнесла я.

— Бри, здравствуйте, это детектив Макинтайр. Я звоню, чтобы сообщить вам кое-что важное.

Я взглянула на стойку, убедилась, что посетителям ничего не нужно и повернулась к залу спиной.

Краем уха я услышала дверной колокольчик, но не повернулась. Мэгги может обслужить новых посетителей, пока я занята.

— Есть новости, детектив?

— Да. Мы арестовали подозреваемого.

Я шумно втянула воздух:

— Вы арестовали подозреваемого? — ошеломленная новостью, прошептала я.

— Да. Его зовут Джеффри Перкинс. Это тот человек, которого ты опознала. Мы вызвали его на допрос, и отпечатки его пальцев совпали с теми, которые мы обнаружили на месте преступления. У него сильные адвокаты, поэтому он молчит. Его отец — владелец местной крупной компании Fortune Five Hundred.

Я помолчала, кусая губу.

— Джеффри Перкинс? Его отец Луис Перкинс, да? — уточнила я, закрывая глаза и осознавая, что это владелец одной из самых крупных страховых компаний в Цинциннати.

Детектив помедлил.

— Да.

— Зачем такому, как Джеффри Перкинс, грабить маленькое кафе? — спросила я в оцепенении.

— Хотел бы я знать ответ на этот вопрос, — сказал он. — Я думаю, это связано с наркотиками.

— Хмм, — протянула я, вспоминая расширенные глаза Джеффри. Да, похоже на то, что он находился под действием какого-то препарата. Богатый мальчик с наркозависимостью? Меня передернуло, я потрясла головой, чтобы вернутся в настоящее.

— Что теперь, детектив?

— Ну, его освободили под залог. Судебное заседание состоится через несколько месяцев. Таким образом, сейчас нам остается только ждать.

Минуту я молчала.

— Освободили под залог. Опять ждать…

Я вздохнула.

— Я знаю, это тяжело. Но, Бри, у нас достаточно улик против него. К тому же, вы его опознали. У нас отличные шансы выиграть это дело.

Я глубоко вздохнула.

— Большое спасибо, детектив. Пожалуйста, держите меня в курсе.

— Конечно, обязательно. Хорошего дня.

— И вам, детектив. До свидания.

Я повесила трубку и еще минуту стояла спиной к посетителям. Это же хорошие новости. Почему же я не чувствую радости, облегчения? Я стояла и кусала ноготь на большом пальце, стараясь понять свои чувства. Наконец я глубоко вздохнула и повернулась. Виктория и Трэвис Хейл сидели в конце барной стойки, как раз справа от меня.

Мои глаза расширились, я выдержала ледяной взгляд Виктории, а затем и хмурый взгляд Трэвиса.

Я развернулась на каблуках и позвала:

— Мэгги. Мне нужен небольшой перерыв, я себя неважно чувствую.

Мэгги повернулась и обеспокоенно посмотрела на меня.

— Хорошо, дорогая, — крикнула она.

В это время я уже поспешно скрылась в служебном помещении, чтобы побыть там, пока Трэвис и Тори будут в закусочной.

Немного погодя, после их ухода, я вытирала стол у окна и заметила Арчера на другой стороне дороги.

Мое сердце учащенно забилось.

— Мэгги, — крикнула я, — я сейчас вернусь.

— Ну ладно… — услышала я растерянный ответ Мэгги, которая сидела за столиком для персонала и читала журнал. Должно быть, она ломала голову над тем, что со мной сегодня происходит.

Я вышла через переднюю дверь и позвала Арчера. Он стоял на другой стороне улицы, наблюдая за полицейскими машинами. Его лицо было напряжено. Он думает о том же, о чем и я?

Когда я уже собралась ступить на проезжую часть, кто-то схватил меня за руку, и я остановилась. Я обернулась и увидела Трэвиса. Неподалеку от него стояла Виктория Хейл. Она пыталась сделать вид, что меня не существует. Ее взгляд был сфокусирован на проезжавших мимо полицейских машинах, на лице — застывшая дежурная улыбка, подбородок задран кверху.

Я опять посмотрела на Арчера. Он уже ступил на дорогу и шел к нам.

— Мне надо идти, Трэвис, — сказала я, пытаясь вырваться.

— Эй, подожди, — сказал он, не отпуская меня. — Я слышал твой разговор по телефону. Я беспокоюсь за тебя. Я только хотел...

— Трэвис, пусти, — сказала я. Мое сердце учащенно забилось. Участие Трэвиса в моей жизни — это не то, что нужно сейчас Арчеру.

— Бри, я знаю, я тебе не нравлюсь, но вдруг я смогу тебе чем-то помочь...

— Отпусти, Трэвис! — закричала я, выворачивая руку. Неожиданно люди, стоящие рядом с нами, перестали восторгаться парадом, и их внимание переключалось на нас.

Трэвис все еще продолжал держать меня за руку, я со злостью смотрела на него, и в этот момент в лицо Трэвиса прилетел кулак. Он пошатнулся, передо мной пролетели брызги крови, словно в замедленной съемке. У меня перехватило дыхание. Тори Хейл, как и несколько человек, которые стояли неподалеку, замерла на месте.

Я посмотрела через плечо. Арчер стоял позади, тяжело дыша. Глаза его были широко распахнуты, он нервно сжимал и разжимал кулаки.

Я посмотрела на него и снова на Трэвиса, который стоял на месте. Его глаза, не отрывавшиеся от Арчера, были полны ярости.

— Ты сукин сын, — прошипел Трэвис, сжимая зубы.

— Трэвис! — воскликнула Тори Хейл. Лицо ее выражало неподдельную тревогу.

Я попыталась развести руками парней, но их уже было не остановить. Трэвис обошел меня и набросился на Арчера. Люди задержали дыхание и попятились. Некоторые спотыкались о бордюры, и другие пытались удержать их от падения.

Арчер успел нанести еще один удар, прежде чем Трэвис резко толкнул его. С громким глухим стуком Арчер упал спиной на асфальт. Я видела, как он резко выдохнул и стиснул зубы от боли. Трэвис снова размахнулся и ударил его в челюсть.

Я взвизгнула, страх моментально овладел всем моим существом, словно огонь, распространяющийся по лесу в засуху.

— Прекратите! — закричала я. — Прекратите!

Трэвис поднял руку и собирался снова ударить Арчера по лицу. О боже! Он хочет уничтожить его прямо тут, на глазах у всех, на моих глазах. Казалось, у меня внутри все перевернулось. В ушах громко раздавался стук сердца, мой пульс участился до предела.

— Хватит! — заорала я. Мой крик перешел в вопль. — Вы родные братья! Прекратите!

Казалось, время замерло. Кулак Трэвиса повис в воздухе. Глаза Арчера метнулись на меня. Я слышала, как Тори Хейл резко втянула воздух.

— Вы родные братья, — снова повторила я. По моему лицу струились слезы. — Пожалуйста, не делайте этого. Сегодня день вашего папы. Он бы не хотел этого. Пожалуйста. Пожалуйста, прекратите.

Трэвис ткнул Арчера в грудь, но потом отстал от него и встал. Арчер тоже быстро встал, потирая челюсть и оглядываясь на людей, которые шептались вокруг. На его лице отражались смешанные чувства: растерянность, ярость и страх. Все три эмоции сменяли друг друга в его золотисто-карих глазах.

Другая пара золотисто-карих глаз встретилась с моими. Трэвис оттолкнул Арчера со своего пути, но не сильно.

— Мы не родные братья, а двоюродные, — сказал он, глядя на меня так, будто я сошла с ума.

Я покачала головой. Мои глаза впились в Арчера, но тот не смотрел на меня.

— Извини, Арчер, — сказала я. — Это вырвалось случайно. Прости, — прошептала я. — Если бы я могла забрать свои слова обратно…

— Какого черта это значит? — спросил Трэвис.

— Пошли! — выпалила Тори Хейл, обращаясь к Трэвису. — Он животное! — выплюнула она, тыкая в Арчера. — Они сумасшедшие. Оба. Я больше ни секунды не собираюсь слушать этот бред.

Она попыталась потянуть Трэвиса за руку, но тот с легкостью выдернул ее.

Трэвис пристально посмотрел на нее. По его глазам было видно, что он начинает понимать, что происходит.

— Ну, это легко проверить с помощью теста ДНК, — сказал Трэвис. Он не сводил взгляд с матери. Тори побледнела и отвернулась. Трэвис наблюдал за ней.

— О боже, — сказал он. — Это правда. Ты знала.

— Я не знаю ничего подобного! — сказала она, но в ее голосе слышалась паника.

— Я так и думала, — вдруг произнес кто-то из толпы. Я повернула голову и увидела Мэнди Райт. Она шла к нам.

— В ту минуту, когда ты взглянул на меня на руках у своей матери. Я так и поняла. Это глаза Коннора Хейла, твоего отца, — прошептала Мэнди. Ее взгляд остановился на Арчере. Я закрыла глаза, слезы с новой силой полились по щекам.

О боже.

— Да, это так! — проорала Тори. — Трэвис, если ты не пойдешь со мной, я уйду одна! Вы говорите о моем муже! Вы стараетесь очернить память о нем. Все вы! Вам должно быть стыдно, — она указывала красным ногтем на каждого из нас. На ее лице было ее фирменное презрительное выражение. Потом она развернулась и стала проталкиваться сквозь толпу.

Я мельком взглянула на Трэвиса и устремила взгляд на Арчера. Арчер посмотрел на меня, затем на Трэвиса и Мэнди, потом на толпу. Все взгляды были устремлены на нас. В глазах Арчера застыл ужас. Я поняла, что люди перешептываются, в изумлении глядя на него. У меня екнуло сердце, и я шагнула к нему. Он сделал шаг назад, его глаза блуждали по толпе.

— Арчер, — сказала я, протягивая к нему руку. Он развернулся и стал проталкиваться сквозь толпу в том месте, где было меньше всего народа. Я остановилась, опустила руку. Моя голова безвольно поникла.

— Бри? — сказал Трэвис. Я посмотрела на него.

— Оставь меня, — сказала я, сжав зубы. Я отвернулась и побежала в закусочную. Мэгги стола в дверях.

— Иди за ним, дорогая, — нежно сказала она и положила руку мне на плечо. Очевидно, она все видела. Весь город видел.

Я покачала головой.

— Ему нужно побыть одному, — сказала я. Не знаю, почему, но я была в этом уверена. Я просто знала это.

— Хорошо, — сказала Мэгги, — тогда иди домой. Все равно сегодня нет посетителей.

Я кивнула:

— Спасибо, Мэгги.

— Всегда пожалуйста, дорогая.

— Я выйду через заднюю дверь. Моя машина припаркована в переулке. Я смогу выехать, и мне не придется проталкиваться по заполненным улицам.

Мэгги кивнула. В ее добрых глазах отражалась сочувствие.

— Если тебе что-то понадобиться, позвони, — сказала она.

Я изобразила на лице улыбку.

— Позвоню.

Я даже не поняла, как оказалась дома. Я затащила себя внутрь и упала на диван. Фиби запрыгнула ко мне на колени и начала лизать мое лицо. Из моих глаз хлынули слезы. Как могло все настолько измениться всего за пару дней?

Я чувствовала, что Арчер сейчас как бомба замедленного действия. Готов взорваться в любую минуту. Мне хотелось помочь ему пройти через это, но я не знала как. Я чувствовала себя беспомощной, неподготовленной. Я вытерла слезы и еще долгое время сидела, пытаясь найти решение.

Может, нам стоит уехать из города. Просто побросать вещи в мою машину и уехать куда-нибудь. Боже, что-то мне это напоминает. Разве не это собирался сделать Коннор Хейл? И все закончилось трагедией.

И как себя будет чувствовать при этом Арчер? Он и сейчас не ощущает себя настоящим мужчиной. Что он будет думать о себе, когда я найду новую работу, а ему придется сидеть в квартире весь день? Здесь у него, по крайней мере, есть его земля, его постройки, дом, его …

Хотя теперь я, видимо, все разрушила. Мое лицо исказило чувство вины, которое охватило меня. Я так долго создавала условия, чтобы он мог спокойной выйти из дома. Теперь ему придется опять прятаться, чтобы не видеть, как люди шепчутся и глазеют на него, обсуждая его недуг, заставляя его чувствовать себя неполноценным.

Через какое-то время я встала, выгуляла Фиби, вернулась в дом и приняла душ. В моей голове все еще прокручивались события на параде. Мне нужно было пойти к нему и извиниться. Я не хотела выдавать его секрет, которым он не собирался делиться ни с кем, кроме меня. Но я это сделала. И теперь именно ему придется жить с последствиями, какими бы они ни были.

Я оделась потеплее, меня все еще до костей пробирал холод. Медленно высушила волосы, потом прилегла на кровать и позволила себе загрустить. Я чувствовала себя очень слабой. Не видела ничего хорошего в сложившейся ситуации, не видела никакого выхода из нее. Что у нас есть, кроме моей безумной любви к Арчеру? Но, может быть, я вижу все в черном свете оттого, что я устала? Может, мне нужно пару минут отдохнуть…

Мне показалось, что ровно через две минуты я открыла глаза и взглянула на часы. О боже, я проспала два часа! Я вскочила и пригладила волосы.

Мне нужно к Арчеру. Он будет гадать, почему я не пришла сразу к нему. Конечно, он отвернулся от меня… но я оставила его одного на несколько часов. Надеюсь, сейчас ему лучше. «Боже, Арчер, пожалуйста, не злись на меня», — подумала я. Я села в машину и завела двигатель.

Через несколько минут я вошла в его ворота и прошла к дому. Я постучала в дверь, повернула ручку, и меня встретила полнейшая тишина. Комнату освещал только отблеск спустившихся сумерек.

— Арчер? — позвала я. Меня охватило странное чувство. Я тряхнула головой и снова позвала: — Арчер?

Тишина.

И тогда я увидела на столе за диваном письмо. Сверху на листе было написано мое имя.

Я взяла его трясущимися руками, развернула, пока страх обволакивал все мое тело.

Бри,

не вини себя. То, что случилось на параде, не твоя вина. Это моя вина. Моя.

Я уезжаю, Бри. Я возьму грузовик дяди. Пока не знаю, куда поеду. Но мне нужно куда-нибудь уехать. Мне нужно все обдумать и понять, кем я могу быть в этом мире. Если я вообще способен быть кем-то. Одна мысль об этом наводит на меня страх. Но остаться здесь, испытывать те чувства, которые я испытываю, — еще более пугающая альтернатива. Я знаю, это сложно понять. Я и сам не до конца понимаю.

Я дважды думал, что потерял тебя. Уже одна возможность этого превращает меня в развалину, разрушает меня. Ты знаешь, что я чувствовал, когда ты опаздывала хотя бы на пару минут? Или что со мной было тогда, когда я услышал вой сирены «скорой помощи», которая ехала к твоему дому? Я испугался до смерти. Я хочу сказать, что всегда будет что-то, не обязательно «скорая». Наступит день, когда ты опоздаешь домой с работы или с тобой будет флиртовать парень, или… миллион других ситуаций, которые я даже не могу представить. Всегда будет что-то, что может забрать тебя у меня, даже что-то несущественное, может, существующее только у меня в голове. В конце концов что-нибудь разрушит наши отношения. Я стану обижать тебя, потому что ты не сможешь исправить меня — ты никогда не сможешь полностью переубедить меня насчет моей неполноценности. Ты просто станешь меня ненавидеть, потому что тебе придется тянуть нас обоих. Я не могу позволить этому случиться. Я просил тебя помочь мне не разрушить то, что мы имеем, но сейчас я не способен на что-то другое.

Прошлой ночью, когда ты уснула, я не мог перестать думать об истории, которую ты мне рассказала о вышивке твоей мамы. Сегодня я тоже думал о ней. Я так сильно хотел поверить, что ты говорила правду. Как что-то страшное и уродливое может обернуться красотой. Даже боль, даже все неприятности, которые со мной произошли. Я хочу увидеть, что по ту сторону. Но, думаю, чтобы это сделать, я должен сам перевернуть свою жизнь. Должен сам предпринять какие-то шаги. Я должен сам понять, как жить с собой в ладу, как выглядит моя картина.

Я не прошу тебя ждать меня. Я никогда не был настолько эгоистичным. Но, пожалуйста, не надо меня ненавидеть. Я никогда не хотел причинить тебе боль. Но я не подхожу тебе сейчас. Сейчас я не подхожу никому. И мне нужно узнать, смогу ли я когда-нибудь стать тем, кого ты сможешь любить.

Пожалуйста, пойми. Пожалуйста, знай, что я тебя люблю. Пожалуйста, прости меня.

Арчер.

Мои руки тряслись, как листья на ветру, и слезы лились по щекам. Из самой глубины моей души вырвались рыдания. Я выронила письмо и закрыла руками рот, пытаясь остановить их.

Под письмом была связка ключей, его телефон и чек на корм для собак на неопределенное время. Мои ноги вдруг стали ватными, и я упала на диван, на тот самый диван, где Арчер укачивал меня на коленях, когда спас меня из капкана дяди; на тот самый диван, где он впервые поцеловал меня… Я в голос рыдала в подушку. Я хотела, чтобы он вернулся; отчаянно хотела услышать его шаги. Я чувствовала желание каждой клеточкой своего тела. Но в доме царила тишина, которую нарушали только мои рыдания.

31 глава

Бри

День шел за днем, а у меня ничего не менялось. Мне как будто вскрыли грудную клетку, и так и оставили сердце биться обнаженным. Мне постоянно хотелось плакать. Я скучала по нему так сильно, что большую часть времени чувствовала себя как в аквариуме — смотрела на мир вокруг и задавалась вопросом, почему не могу очнуться, почему всё такое мутное и далекое, недоступное.

И, конечно, я ужасно переживала за Арчера. Что он делает? Где он спит? Как он общается с теми, кто обращается к нему? Он напуган? Я пыталась остановиться и не думать об этом, ведь мои переживания о нем были одной из причин, по которой он уехал. Он не мог чувствовать себя полноценным человеком, потому что слишком сильно зависел от меня во внешнем мире. Он не говорил этого, но я знала, что это правда. Он не хотел видеть во мне того, кто заботиться о нем, как мама. Он хотел быть моим партнером, моим защитником, на которого бы я могла положиться.

Я это понимала. И это разбивало мне сердце. Уход от меня был решением его проблем. Вернется ли он? Когда? И если он вернется, будет ли любить меня?

Я не знала. Но я буду ждать. Я готова ждать вечно, если придется. Я сказала ему, что никогда не оставлю его, и я это сделаю. Я буду здесь, когда он вернется.

Я работала, навещала Энни, которая быстро восстанавливалась после болезни. Я гуляла вдоль озера, держала дом Арчера в чистоте и порядке... и скучала по нему. Мои дни медленно шли вперед, один тупо переходил в следующий.

В городе какое-то время пылко судачили о случившемся, и до меня дошел слух, что никто не был слишком удивлен, что Арчер — сын Коннора. Люди размышляли о том, вернется ли Арчер и потребует ли то, что принадлежит ему по праву, или же не вернется вообще. Но мне было наплевать на его собственность. Я просто хотела быть с ним рядом.

Удивительно, но после дня парада ничего не было слышно о Виктории Хейл. У меня были мысли о том, что она что-то затевает — она не была похожа на человека, который спокойно смирится с потерей чего-то, но мне было слишком больно, слишком плохо, чтобы предпринимать что-нибудь. Возможно, она просто считала, что Арчер не является угрозой для нее. И, возможно, так и было. Мое сердце разрывалось.

Трэвис пытался поговорить со мной несколько раз после парада, но я была очень немногословна с ним, и, к счастью, он бросил свои попытки общаться со мной. Я перестала его ненавидеть, но он упустил так много возможностей, чтобы проявить свои лучшие качества, когда дело доходило до Арчера. Вместо этого он выбрал линию унижения того, кто и так уже много страдал. Я никогда не буду уважать его. Он был братом Арчера только по фамилии.

Осень сменилась зимой. Ярко окрашенные листья увяли и опали с деревьев, температура резко упала, и озеро замерзло.

Однажды, в конце ноября, через несколько недель после того как Арчер ушел, Мэгги подошла ко мне, когда я пополняла запасы приправ за стойкой, и положила руку на мое плечо.

— Ты собираешься домой на День благодарения, Бри, дорогая?

Я встала и покачала головой.

— Нет, я остаюсь здесь.

Мэгги с грустью посмотрела меня.

— Дорогая, если он вернется, когда тебя не будет, я позвоню тебе.

Я решительнее покачала головой.

— Нет, мне нужно быть здесь, если он вернется.

— Ладно, милая, — сказала она. — Ну, тогда ты идешь к нам домой на День благодарения. Наша дочь и ее семья будет в городе. Энни и ее сестра тоже придут. Мы хорошо проведем время.

Я улыбнулась Мэгги.

— Хорошо, Мэгги. Спасибо.

— Отлично. — Она улыбнулась в ответ, но глаза оставались грустными.

Позже, в тот же день, когда мы закрывались и все клиенты ушли, Норм подсел ко мне за стойку. Мой фирменный тыквенный пирог лежал перед ним на тарелке, и он откусил от него немаленький кусок.

— Ты делаешь лучший тыквенный пирог, который я когда-либо ел, — сказал он, и я начала плакать прямо за стойкой, потому что знала, что таким способом Норм хотел сказать мне, что он любит меня.

— Я тоже люблю вас! — зарыдала я, а Норм встал, нахмурившись.

— Вот черт. Мэгги! — окликнул он. — Ты нужна Бри.

Несомненно, я была слишком эмоциональной.

***

Ноябрь сменился декабрем, и в Пелионе прошел первый легкий снегопад. Снег покрывал все, придавая городу волшебный вид, и город становился еще более старомодным, похожим на город с картин Томаса Кинкейда.

Второго декабря был день рождения Арчера. В этот день я взяла выходной и провела его перед камином в его доме, читая «Итан Фром». Это был не самый лучший выбор, он был прав — это была самая депрессивная книга, когда-либо написанная. Но это был его день, и я хотела бы чувствовать себя рядом с ним.

— С днем рождения, Арчер,— прошептала я в ту ночь, загадывая свое собственное желание. — Вернись ко мне.

Одним холодным субботним днем, неделю или около того, спустя, я сидела на диване в обнимку с Фиби, под одеялом и с книгой в руках, когда услышала стук в дверь. Мое сердце подпрыгнуло в груди, и я быстро встала и посмотрела в окно. Как вспышка молнии, видение мужчины, стоящего под дверью, всего промокшего от дождя, промелькнуло в моей голове.

Но на крыльце стояла Мелани, одетая в огромный пуховик и ярко-розовый шарф и шапку. У меня сжалось сердце. Я любила Мелани, но на одну секунду я позволила себе надеяться, что это Арчер вернулся ко мне. Я впустила ее.

— Привет. — Мелани улыбнулась.

— Заходи, — сказала я, дрожа от порыва ледяного холода, который проникал в открытую дверь

Мелани вошла внутрь и закрыла за собой дверь.

— Я здесь, чтобы забрать тебя на зажигание огней на рождественской елке Пелиона. Давай же. Одевайся, — командовала она.

— Мелани…— вздохнула я.

Она покачала головой.

— Э-э. Я не принимаю ответ «нет» и не позволю тебе стать кошатницей Пелиона.

Неожиданно для себя я рассмеялась.

— Кошатница Пелиона?

— Хм-м-м, — печаль захлестнула ее красивые черты, — его нет уже больше двух месяцев, Бри. И я знаю, ты скучаешь по нему. Но я не позволю тебе сидеть в коттедже и страдать по нему круглосуточно. Это ненормально. — Ее голос погрустнел еще больше. — Он решил уйти, дорогая. И я знаю, что у него были причины. Но у тебя еще есть жизнь. И все еще есть друзья. Ты скучаешь по нему, но, пожалуйста, не переставай жить.

Слеза тихо скатилась по моей щеке, я вытерла ее и всхлипнула.

Я кивнула, и еще одна слеза пробежала вниз по другой щеке. Мелани взяла меня за плечи и обняла. Спустя минуту она отступила назад.

— Там холодно. Тебе нужно утеплиться. Надень что-нибудь без кошачьей шерсти на нем.

Я рассмеялась и вытерла последнюю слезу с моей щеки.

— Хорошо, — прошептала я и пошла одеваться.

Пока мы ехали в центр города, всюду мерцали рождественские огни. Впервые с тех пор как он ушел, я почувствовала что-то близкое к безмятежности. Я оглядела маленький городок, который очень полюбила, полный людей, которые были частью моего сердца.

Мы встретились с Лиз в толпе в центре города, и в этот вечер я улыбалась больше, чем за последние пару месяцев. Обе девочки рассказывали мне истории о своих последних свиданиях и взяли меня под руки, когда дерево начало светиться под аплодисменты и посвистывания.

Я вдохнула свежий декабрьский воздух, посмотрела на небо, полное звезд, и шепнула в своем сознании: вернись ко мне. Чувство покоя захлестнуло меня, и я оглянулась вокруг, обнимая своих подруг крепче и улыбаясь в пустоту.

***

Рождество пришло и ушло. Несмотря на то, что Натали умоляла меня вернуться домой и провести его с ней, я сказала нет и вместо этого провела еще один праздник с Мэгги и Нормом. Я чувствовала себя лучше, пытаясь жить своей жизнью, но мне нужно было быть в Пелионе. Мне нужно было быть дома, чтобы Арчер смог меня найти.

Все ли у него в порядке? Я стояла у окна, глядя на замерзшее озеро; снег мягко падал, и я задалась вопросом: тепло ли ему, достаточно ли у него денег? Хорошо ли работает его старый грузовик? Скучает ли он по мне так же сильно, как я скучаю по нему? «Вернись ко мне», — прошептала я в тысячный раз с тех пор, как он ушел.

В канун Нового года закусочная была открыта только до полудня. Мелани и Лиза попросили меня пойти с ним на вечеринку на другую сторону озера, в дом какого-то парня, который живет там круглый год. Я согласилась, но теперь, когда вытащила маленькое черное платье, которое купила в бутике Мэнди по этому случаю, я подумывала позвонить девушкам и все отменить. У меня абсолютно не было настроения для вечеринки. Но я прекрасно знала, что они не примут никакого отказа и просто потащат меня с собой, поэтому вздохнула и продолжила делать прическу и макияж.

Мне потребовалось некоторое время, чтобы приподнять волосы вверх, что я подумала мне идет, и тщательно нанести макияж. Я чувствовала себя довольной, в первый раз с тех пор, как Арчер ушел, и вспомнила его взгляд, полный вожделения и обожания, тот, который заставлял меня чувствовать себя самой желанной женщиной на Земле. Я закрыла глаза и сделала глубокий вдох, проглотив комок в горле.

Лиза и Мелани забрали меня в восемь часов, и через полчаса мы прибыли на вечеринку. Особняк располагался за городом. Я ахнула, когда мы поехали по длинной подъездной дорожке.

— Девочки, вы не говорили, что мы собираемся в дом кинозвезды!

— Мило, не так ли? Гейдж Бьюкенен. Его папа владеет курортом здесь. Иногда он бывает таким придурком, но он устраивает незабываемые вечеринки, и мы обычно получаем приглашение, потому что дружим с его сестрой, Лекси.

Я кивнула, осматривая красиво освещенный дом и все машины, которые остановились перед ним. Камердинер в красном пальто открыл нам двери, когда мы остановились, и Мелани вручила ему свои ключи.

Мы прошли мимо большого фонтана к двери, где нас встретил дворецкий, который не улыбнулся, но жестом пригласил нас внутрь. Лиза хихикнула, и мы пошли к раздевалке.

Внутри дом был еще более потрясающий: широкая лестница справа от фойе, много мрамора и сверкающие люстры везде, мебель в классическом дорогом стиле и в достаточном количестве, чтобы заполнить огромные залы. Все казалось грандиозным и масштабным. Это заставило меня почувствовать себя Алисой в Стране чудес, когда я прошла сквозь широкий коридор с большими портретами и окнами от пола до потолка, ведущий к балкону.

Мы бродили по дому, я старалась наслаждаться каждой минутой, пока Лиза и Мелани болтали, а я вполуха слушала их.

Дом был красиво украшен золотыми и черными транспарантами, воздушными шарами, столами, заполненными гудками и конфетти, чтобы бросаться ими, когда часы пробьют полночь. Люди смеялись и говорили, но я просто не могла понять свое настроение. Я чувствовала себя взволнованно, была взбудоражена, как будто мне нужно было быть где-то через секунду, но я не знала, где и почему. Я медленно повернулась, глядя на людей вокруг меня, в поисках чего-то... но я не знала, чего.

Когда мы вошли в бальный зал, женщина с подносом подошла и предложила нам по бокалу шампанского. Каждая из нас взяла один, и я растерянно оглянулась.

— Бри? Земля вызывает Бри, — Лиза рассмеялась. — Где ты?

Я улыбнулась ей, возвращаясь к настоящему.

— Простите, просто это место ошеломляет.

— Ну, выпей! Нам пора танцевать!

— Хорошо.

Я рассмеялась, пытаясь стряхнуть с себя это странное ощущение

Мы выпили наше шампанское и направились на танцпол. И мы танцевали и смеялись, шампанское ударило в голову, я чувствовала себя живой.

Мы уже уходили с танцпола, как вдруг быстрая песня, под которую мы танцевали, закончилось, и сменилась на медленную.

— Ого, здесь Стивен и Крис, — сказала Мелани, глядя в сторону двух молодых мужчин, которые стояли в стороне от танцпола и разговаривали. Они заметили Лизу и Мелани, улыбнулись и жестами позвали их.

Я положила руку на плечо Мелани.

— Идите поговорите с ними. Мне нужно проветриться.

Мелани нахмурилась.

— Ты уверена? Мы можем пойти с тобой.

Я отрицательно покачал головой.

— Нет, нет, правда, я в порядке. Клянусь.

Они замялись, но потом сказали:

— Ладно, но мы найдем тебя, если тебя не будет слишком долго, — она улыбнулась и подмигнула мне. — И если мы найдем тебя в пустой комнате с кошкой, то вмешаемся.

Я засмеялась.

— Обещаю, я ненадолго.

Я пошла из бального зала в сторону большого балкона, который видела по пути. Я вышла на воздух и глубоко вдохнула. Было свежо, но не холодно, и после всех этих танцев я была благодарна прохладному воздуху на своей коже.

Я шла вдоль балкона, проводя рукой по каменным перилам. Все это напоминало волшебную сказку — большие деревья в горшках, украшенные гирляндами, были размещены вдоль стен снаружи дома, и между ними были небольшие, уютные скамейки, которые могли вместить двоих. Я перегнулась через бортик, глядя вниз на всех гостей, которые говорили и смеялись на балконе этажом ниже, а затем выпрямилась и просто стояла там нескольких минут, глубоко вдыхая и смотря на звезды.

У меня было странное чувство, что кто-то наблюдает за мной. Я обернулась, но никого не увидела. Точно такое же ощущение я испытала внутри дома, и вот оно овладело мной снова. Я слегка покачала головой и призвала себя вернуться к настоящему.

Влюбленная пара выбежала на балкон, смеясь, мужчина прижимал к себе женщину, и она насмешливо отталкивала его от себя прежде, чем притянуть его для поцелуя.

Я отвернулась, мое сердце сжалось при виде близости между ними. «Пожалуйста, вернись ко мне», — в тысячный раз сказала я мысленно.

Я пошла к двери, обходя счастливую пару, оставляя их в уединении, и снова вошла в дом. Вернувшись в коридор, я остановилась и сделала еще один глубокий вдох, прежде чем вернуться в бальный зал.

Я испугалась, когда почувствовала чью-то руку на моей руке, дыхание перехватило, и я медленно повернулась. Прямо за моей спиной стоял высокий, красивый мужчина с угольно-черными волосами и красивыми темно-синими глазами. Он смотрел на меня.

— Потанцуем? — сказал он просто и затем протянул руку, как будто мое согласие было предрешено...

— Эм, хорошо, — сказала я тихо, вздыхая и беря его за руку.

Мужчина повел меня на танцпол и остановился посередине, притянув меня к себе.

— Как тебя зовут? — прошептал он мне на ухо, его глубокий голос был словно шелк.

Я слегка откинулась назад, глядя в его синие глаза.

— Бри Прескотт.

— Приятно познакомиться, Бри Прескотт. Я Гейдж Бьюкенен.

— О, это твой дом! Спасибо, что пригласил меня. Я подруга Лизы и Мелани Шолл. Твой дом очень красивый.

Гейдж улыбнулся, а потом покружил меня без особых усилий, чтобы не нарушать ритм танца. Он прекрасно вел, хотя, надо признать, я не очень хороший танцор.

— И почему я не встречал тебя до этого вечера? Трудно поверить, что о такой красивой девушке не говорят в городе. Я бы тогда поставил перед собой цель встретить с тобой.

Он подмигнул.

Я засмеялась, слегка откинувшись назад.

— Я живу в Пелионе, — сказала я. — Возможно...

Я резко перестала говорить, когда громкая болтовня вокруг нас, казалось, прекратилась, по толпе прокатился низкий шепот, и одновременно, песня In My Veins стала казаться громче, когда звуки вокруг нас затихли. Гейдж остановился, сбившись с такта, и я тоже, и мы посмотрели вокруг.

И вот тогда я увидела его. Он стоял сбоку танцпола, а его великолепные глаза цвета виски были обращены на меня, но выражение его лица было непроницаемым.

Мое сердце подлетело к горлу, и я громко вздохнула, закрывая рот руками, чистое счастье заполнило каждую клетку в моем теле. Он выглядел как Бог, стоя там; казалось, он стал выше, больше, увереннее в себе, но все та же красивая мягкость светилась в его глазах. Я моргнула, завороженная. Его темные волосы были длиннее и завивались над его воротником. Он был одет в черный костюм и светлую рубашку с галстуком. Его плечи казались еще шире, он стал больше, его красота стала более выразительной. Мне как будто дали напиться после бесконечных блужданий по пустыне, мое сердце стучало так громко, что стоящие рядом должны были его слышать.

Я краем глаза увидела, что люди смотрели на нас, когда я сделала шаг в его сторону, а он направился ко мне. Мы были как два магнита, притягиваемые силой, которую ни один из нас не мог контролировать.

— Он вылитый Коннор Хейл, не так ли? — пробормотала пожилая женщина из толпы, ее голос был мягким и мечтательным.

Люди на танцполе отодвигались в сторону, чтобы освободить путь для него, и я стояла в ожидании. Огни мерцали вокруг меня, и музыка становилась громче, когда Арчер шел ко мне. Но его взгляд был направлен на что-то справа от меня.

Я почувствовала руку на своей руке, и, когда оторвала взгляд от Арчера, посмотрела вверх. Гейдж, о котором я совсем забыла, улыбнулся и наклонился, шепча:

— Для меня вдруг стало очевидно, что ты уже занята. Приятно было познакомиться, Бри Прескотт.

Я выдохнула и улыбнулась в ответ.

— Мне тоже было приятно познакомиться, Гейдж.

Казалось, Гейдж Бьюкенен был более приятным человеком, чем говорили о нем Лиза и Мелани. Он кивнул Арчеру и ушел, исчезнув в толпе.

Я смотрела на Арчера. Несколько долгих минут мы ничего не делали, только смотрели друг на друга, прежде чем я подняла руки вверх и жестами сказала:

«Ты здесь».

В этот момент слезы появились в моих глазах, радость обволокла меня.

Он выдохнул, его глаза наполнилось теплом, когда он ответил мне:

«Я здесь ради тебя».

И вот тогда его лицо озарила самая красивая улыбка, которую я только видела в своей жизни, и я оказалась в его объятиях, плача и задыхаясь, уткнувшись в его шею, держась изо всех сил, держась отчаянно за человека, которого я любила.

32 глава

Арчер

Я прижимал ее к себе, вдыхая чудесный знакомый запах, чувствуя ее вес в своих руках, и мое сердце трепетало от блаженства. Моя Бри. Я скучал по ней так сильно; я думал, что умру без нее первые пару недель. Но я не умер. Теперь мне надо так много сказать ей, стольким с ней поделиться...

Я слегка отстранился, чтобы посмотреть в ее изумрудные глаза, с золотистыми крапинками, которые я так сильно любил и которые были сейчас еще ярче, наполненные мерцающими слезами. Она была потрясающей. И я молил Бога, чтобы она все еще была моей.

«Я не умею танцевать», — сказал я, не в силах оторвать глаз от нее.

Она вздохнула, слегка улыбнувшись. Я действительно не очень хорош в этом деле. Тем не менее, я взял ее за руки, придвинулся к ней, и мы начали раскачиваться в такт музыке.

Я провел рукой вниз по ее обнаженной спине и почувствовал, как дрожь пробежала по ее телу. Потом мы оба смотрели на наши руки, когда мои пальцы переплелись с пальцами ее руки. Я посмотрел на ее лицо, она сглотнула, и ее губы раскрылись, когда она ответила на мой взгляд.

Я притянул ее ближе и прижал к себе, и чувство спокойствия захлестнуло меня.

Когда песня закончилась, мы встали в стороне, и Бри спросила:

«Это правда?»

Я улыбнулся ей:

«Я не знаю. Я думаю, что да. Но похоже на сон».

Она выдохнула, усмехнувшись, и посмотрела вниз, потом опять вверх на меня.

«Как ты узнал, что я здесь?»

«Я пошел к тебе домой. Энни увидела меня и сказала, где ты».

Она вытянула руку и положила ее на мою щеку, как будто хотела убедиться, что я действительно там, а я закрыл глаза и прижался щекой к ее лицу. Через несколько секунд она убрала руку и спросила:

— Где ты был, Арчер? Что ты...

Я взял ее руки в свои, прерывая ее, и она удивленно взглянула на меня. Я отпустил ее и сказал:

«Случилось так много всего, о чем я должен рассказать тебе, и у меня в голове столько мыслей, о которых ты должна знать».

«Ты все еще любишь меня?» — спросила она, и ее глаза с болью посмотрели на меня, наполненные непролитыми слезами. Я всем сердцем ощущал эту боль, и я любил Бри так отчаянно, как только может любить человек.

«Я никогда не перестану любить тебя, Бри», — сказал я, надеясь, что она сможет увидеть в моих глазах то, что бушевало в моей душе, то, что составляло суть моего существования.

Она изучала мое лицо несколько секунд, затем на мгновение посмотрела вниз, а потом ее взгляд сосредоточился на какой-то невидимой точке на моей груди. Потом она еле слышно сказала:

— Ты оставил меня.

«У меня не было выбора», — ответил я.

Ее глаза бегали по моему лицу, внимательно меня изучая.

«Отвези меня домой, Арчер», — сказала она, и меня не нужно было просить дважды. Я взял ее за руку, и мы начали пробираться сквозь толпу. Я совсем забыл, где мы находимся.

Когда мы вышли на холодный ночной воздух, Бри сказала:

— Подожди. Мелани и Лиза...

«Они меня видели, — сказал я. — Они поймут, что ты со мной».

Она кивнула.

Камердинер припарковал мой грузовик, и он выглядел совершенно неуместно среди «БМВ» и «Ауди». Но это не имело никакого значения. У меня, в моих руках, была Бри Прескотт, и я не собирался больше ее отпускать.

Я улыбнулся ей, когда завел грузовик. Но, когда тронулся с места, грузовик сильно затарахтел и у людей, находившихся поблизости, началась паника: они отпрыгивали в стороны и кричали, а одна женщина в норковом палантине шлепнулась на землю. Должно быть, они думали, что кто-то открыл огонь. Я поморщился и помахал рукой в знак извинения.

Когда мы отъехали, я взглянул на Бри, которая кусала губы и явно пыталась сдержать смех. Я отвел взгляд, но через пару наши глаза снова встретились, и Бри, отбросив голову назад, начала дико смеяться. Мои глаза расширились, а затем я не устоял, и начал смеяться вместе с ней, одновременно стараясь следить за дорогой.

Она так сильно смеялась, что слезы катились у нее по щекам, а я сжимал мою грудь, пытаясь успокоиться.

Казалось, с нами произошло что-то очень веселое, но через несколько секунд, когда я опять взглянул на Бри, ее лицо внезапно исказилось, и ее захлестнули такие же отчаянные рыдания. Мой смех тоже внезапно прекратился, и я нервно взглянул на нее, не понимая, что это с нами было только что.

Я положил руку на ее ногу, но она скинула ее, все еще плача и задыхаясь, не в силах подавить рыдания. Паника охватила меня. Я не знал, что делать.

Вдруг Бри заговорила:

— Тебя не было три месяца, Арчер. Три месяца. — Она с трудом произносила слова сквозь плач, ее голос почти пропал на последнем слове. — Ты не писал. Ты не взял с собой телефон. Я не знала, жив ли ты еще. Я не знала, не замерзаешь ли ты от холода где-нибудь под мостом. Не знала, как ты общаешься с теми, кто хотел заговорить с тобой.

Она издала еще один всхлип.

Я взглянул на нее и остановил машину возле дороги, на маленьком грязном пяточке земли возле берега реки. Я повернулся к Бри, но в тот же момент она открыла дверцу грузовика и выпрыгнула, потом быстро пошла по обочине дороги в своем маленьком, черном платье. Какого черта она делает? Я тоже выскочил и побежал догонять ее, гравий хрустел под ногами, а Бри шла вперед, слегка покачиваясь на своих высоких каблуках.

Луна над нами, большая и полная, горела в ночи так ярко, что я четко мог видеть ее, идущую передо мной.

Когда я наконец догнал ее, схватил ее за руку, и она остановилась и резко развернулась, слезы все еще бежали по ее щекам.

«Не убегай от меня, — сказал я. — Я не мог позвонить тебе. Пожалуйста, не убегай от меня».

— Ты сбежал от меня! — воскликнула она. — Ты сбежал от меня, а я умирала понемногу каждый день! Ты даже не дал мне знать, что ты в безопасности! Почему?

Ее голос сорвался на последнем слове, и я чувствовал, как мое сердце сжалось в груди.

«Я не мог, Бри. Если бы я писал или звонил тебе, я бы не смог оставаться там. А я должен был держаться подальше от тебя, Бри. Мне пришлось. Ты — мое убежище, а я должен был пройти через все это, не чувствуя себя в безопасности. Я должен был пройти через это сам».

Бри стояла молча несколько минут, по-прежнему не глядя мне в лицо. Мы оба дрожали, наше дыхание превращалось в белый пар.

Я вдруг все понял. Бри переживала мое отсутствие в течение трех долгих месяцев, и мое возвращение открыло шлюзы. Я знал, каково это, когда эмоции прорываются на поверхность, заставляя вас чувствовать себя больными, теряющими контроль — я знал это лучше, чем кто-либо. Именно поэтому я и ушел. Но теперь я вернулся. И теперь настала моя очередь быть сильным ради Бри. Теперь я, наконец, мог быть таким.

«Вернись в грузовик. Пожалуйста. Позволь мне согреть тебя, и тогда мы поговорим».

— У тебя были другие женщины?

Я покачал головой и выдохнул, опустив глаза, потом снова посмотрел на нее. Я говорил, глядя в ее глаза, а она переводила взгляд с моего лица на мои руки.

«Всегда была только ты. Всегда. Будешь. Только. Ты».

Она закрыла глаза, и снова слезы покатились по ее щекам. Через некоторое время она открыла глаза, и мы оба молча стояли, наше дыхание поднималось и рассеивалось в воздухе.

— Я думала, — она медленно покачала головой, — что, может быть, ты решил, что влюбился в меня только потому, что тебе было одиноко, и ты мог влюбиться бы в любую девушку, которая появилась на твоем пороге. И, возможно, ты захотел это проверить.

Она печально опустила голову.

Я поднял ее подбородок пальцами и заставил ее посмотреть на меня. Потом убрал руку от ее лица и сказал:

«Здесь нечего выяснять. Единственное, что я знаю точно, так это то, что ты прошла через мои ворота, и я потерял свое сердце. И это не могла быть любая девушка, это была ты. Я отдал свое сердце тебе. И, Бри, если тебе интересно, я никогда не захочу, чтобы ты вернула мне его обратно».

Она снова закрыла глаза, потом открыла их, и я увидел, что она расслабилось.

— Тогда что ты там делал? — спросила она тихо, обнимая себя голыми руками.

«Пожалуйста, позволь мне сначала согреть тебя», — повторил я, протягивая ей руку.

Она ничего не сказала, но взяла меня за руку, и мы пошли вместе к моему грузовику. Потом я помог ей забраться на ее сиденье, обошел кабину, сел на свое место и повернулся лицом к ней.

Я посмотрел секунду в окно позади нее, думая обо всех вещах, которые я сделал за последние три месяца, и попытался ответить на ее вопрос:

«Я ходил в рестораны, кафе... я как-то ходил в кино».

Я слегка улыбнулся, и ее глаза взлетели к моему лицу.

Она моргнула, ее слезы высохли.

— Правда? — прошептала она. Я кивнул.

Она рассматривала мое лицо в течение нескольких секунд, прежде чем спросила:

— Что ты смотрел?

«Тор».

Она тихо рассмеялась, и этот звук был как музыка для моих ушей.

— Тебе понравилось?

«Мне очень понравилось. Я смотрел его дважды. Даже заказал попкорн и колу, несмотря на то, что была целая очередь из людей, стоявших за мной».

— Как ты это сделал? — Она смотрела на меня, широко открыв глаза.

«Я использовал жесты, но парень все понял. Он был очень любезен. — Я замолчал на минуту. — Я осознал одну очень важную вещь примерно через месяц после того, как уехал. Всякий раз, когда я куда-то ездил или с кем-то общался, они видели мой шрам и понимали, почему я не могу говорить, и у каждого была своя реакция. Некоторым людям было неловко, неудобно, другие были добры, хотели помочь, а были такие, которые хотели поскорее уйти».

Взгляд Бри смягчился, и она внимательно слушала меня.

«Я понял, что реакции людей зависели от того, каковы были они сами, а не от того, каков я. Это был как удар молнии для меня, Бри».

Слезы снова заблестели в ее глазах, она протянула руку и коснулась меня, просто положив руку на мою коленку.

Она кивнула:

— То же самое было с моим отцом... Рассказывай дальше, — попросила она

«Я устроился на работу, — я улыбнулся, и удивление появилось на ее лице. Я кивнул. — Да, я остановился в одном небольшом городке в штате Нью-Йорк и увидел объявление о поиске грузчиков для работы в аэропорту. Я написал письмо о моей ситуации, объяснив, что я могу слышать и понимать инструкции, и что я прилежный работник, но не могу говорить. Я передал его парню из отдела кадров из рук в руки, он прочитал его и нанял меня на месте».

Я усмехнулся, вспомнив гордость, которую я испытал в тот момент.

«Это была скучная работа, но я познакомился там с другим парнем, Луисом, и он говорил без умолку, рассказывая мне историю о своей жизни, пока мы работали. Как он приехал из Мексики, вообще не зная языка; как боролся с трудностями, чтобы поддержать свою семью, но они были счастливы, они любили друг друга. Он говорил очень много. У меня сложилось впечатление, что просто никто никогда не слушал его раньше».

Я улыбнулся, вспомнив моего первого настоящего другого друга, не считая Бри.

«Он пригласил меня к себе домой на рождественский ужин, и его маленькая дочка выучила несколько жестов, прежде чем я появился там, а я потом научил ее еще некоторым фразам. — Я улыбнулся, вспоминая маленькую Клаудию. — Как-то она спросила у меня, какой жест обозначает любовь, и я показал твое имя».

Бри издала тихий звук, нечто среднее между смехом и рыданием.

— Так что, теперь кто-то, если захочет сказать, что любит кого-то, должен говорить: «Я тебя Бри?», — спросила она, нежно улыбаясь.

«Да. — Я развернулся к ней еще больше, сосредоточив взгляд на ее лице. — И все-таки я настаиваю на своей точке зрения. Я думаю, что любовь — это понятие, и каждый человек имеет индивидуальное слово для того, чтобы выразить ее. Мое слово для любви — Бри».

Мы молча смотрели друг на друга несколько ударов наших сердец; я упивался ее красотой, ее сладкими сопереживаниями моим чувствам. Я и прежде знал, насколько она прекрасна, но никогда не чувствовал этого так остро.

Наконец она спросила меня:

— Почему ты решил, что пришло время вернуться домой?

Я смотрел на нее пару секунд, обдумывая ее вопрос.

«Я сидел в одном маленьком кафе пару дней назад и увидел старика, сидящего за столом напротив меня. Он был таким одиноким, таким печальным. Я чувствовал то же самое. Но мне вдруг пришло в голову, что некоторые люди проживают всю свою жизнь так никогда и не испытав такую любовь, какую дала мне ты, и не любя так сильно, как я люблю тебя. Всегда будет шанс, что я могу потерять тебя в этой жизни. Ни один человек не застрахован от потерь. И в тот момент я понял, что для меня самое важное сейчас — это то, что я обладаю великой привилегией перед многими другими: у меня есть ты».

Слезы снова замерцали в ее глазах, когда она прошептала:

— А что, если бы меня не было здесь, когда ты вернулся?

«Тогда я бы отправился за тобой. Боролся бы за тебя. Но разве ты не видишь, я должен был сначала бороться за себя. Я должен был почувствовать себя достойным, чтобы завоевывать тебя».

Она смотрела на меня секунду, из глаз опять полились слезы.

— И когда ты успел стать таким мудрым? — спросила она и слегка рассмеялась, вытирая глаза и нос платком.

«Я уже был мудрым. Мне просто нужно было получить немного информации о внешнем мире. Мне нужен был Тор».

Она снова усмехнулась, а потом состроила мне гримасу:

«Ты пытаешься шутить?»

Я тоже ухмыльнулся, отметив, что она наконец-то использует руки, чтобы говорить.

«Нет, я никогда не шучу о Торе».

Она рассмеялась, но потом ее лицо вновь стало серьезным, и она молча смотрела на меня.

Я снова испытал смутное беспокойство и спросил:

«Почему ты осталась, Бри? Скажи мне».

Она выдохнула, секунду смотрела вниз, на свои руки, лежащие у нее на коленях. Наконец она подняла их и сказала:

«Потому что я люблю тебя. Потому что я ждала бы тебя вечно. — Она смотрела в мои глаза, ее красота захватила мой дух снова. — Отвези меня домой, Арчер», — сказала она.

Мое сердце взлетело, когда я завел грузовик и вывел его обратно на дорогу. Мы проехали остаток пути в комфортной тишине. На середине пути Бри положила руку на мою, и мы держались за руки оставшуюся часть поездки.

Я остановил грузовик напротив моего дома, и мы прошли через ворота, потом по дорожке к дому, не сказав ни слова.

Когда мы вошли внутрь, я заметил:

«Ты наводила тут порядок».

Она посмотрела вокруг, как будто не понимая, о чем речь, а потом кивнула.

«Почему?» — спросил я.

Она задумалась над ответом.

— Потому что это помогало мне думать, что ты скоро вернешься, что будешь дома в ближайшее время

Мое сердце сжалось.

«Прости, Бри».

Она покачала головой и посмотрела на меня широко открытыми, доверчивыми глазами.

— Не оставляй меня больше, пожалуйста.

Я покачал головой и подошел к ней.

«Никогда снова», — сказал я, а затем взял ее на руки.

Она приблизила свой рот к моему, и я прижался губами к ее губам, тихо постанывая от сладости ее вкуса и медленно просовывая язык в ее рот. Я не мог сдержать дрожь, которая пробегала по моему телу, в то время как персиковый вкус Бри взрывался на моем языке. Мой член сразу напрягся, и я прижался им к ее телу. Она выдохнула мне в рот, и было нереально возбудиться еще сильнее. У меня возникло ощущение, что прошла целая жизнь с тех пор, как я был внутри нее.

Она оторвала губы от моих и сказала:

— Я так скучала по тебе, Арчер. Так сильно.

Я отпустил ее на секунду, показав:

«Я тоже скучал по тебе, Бри. Очень сильно».

Я начал опускать свою голову, чтобы снова поцеловать ее, когда она поднесла свою руку к моим волосам и сказала:

— Они длинные. Я собираюсь сделать тебе другую прическу, — она усмехнулась. — Может быть, на этот раз ты не выгонишь меня из дома, когда я начну приставать к тебе.

Я усмехнулся про себя, а потом улыбнулся ей и поднял руки вверх.

«Есть большая вероятность, что не буду. А сейчас, Бри, я замолчу и начну использовать свои руки для других вещей, ладно?»

Ее глаза расширились, губы изогнулись в улыбке, когда она прошептала:

— Хорошо.

Я подхватил ее на руки и понес по коридору к себе в спальню и поставил ее прямо рядом с моей кроватью.

Я скинул ботинки, развязал галстук, и начал расстегивать рубашку, в то время как она скинула туфли и повернулась ко мне спиной, чтобы я расстегнул ее платье.

Я медленно спустил молнию вниз, обнажая все больше и больше ее кожи. Ее линии загара исчезли, а ее кожа была кремовой, светлее, чем когда я видел в последний раз. Она была так красива. И моя, вся моя. Глубокое удовлетворение наполнило меня, и я безумно захотел оказаться внутри нее.

Она опять повернулась ко мне, а ее маленькое черное платье упало лужицей к ее ногам. Мой член вдруг запульсировал, когда она посмотрела на меня сквозь свои ресницы, а ее розовые губы раскрылись.

Я наклонился и снял носки, а затем поднялся и расстегнул ремень и брюки, позволив им упасть на пол. Бри облизнула губы и посмотрела на мой напряженный член и затем опять на мое лицо. Ее глаза расширились и блестели.

Я потянулся к ней, снял ее бюстгальтер без бретелек и уронил его на пол. Я почувствовал каплю спермы на своем члене, когда дотронулся до ее прекрасной груди; розовые соски уже затвердели и жаждали моего рта.

Я посмотрел за ее спину и кивнул головой, указывая на кровать, Когда Бри села, отклонившись назад, я прижался к ней всем телом, кожа к коже. Ее тепло ласкало меня, посылая импульсы чистого возбуждения вдоль моего позвоночника, а ее глаза говорили мне, что я люблю. Меня любила самая красивая женщина на свете, которая лежала сейчас подо мной, готовой впустить меня в свое тело.

Раньше, когда я любил ее, голос в моей голове всегда отчаянно кричал «Моя!», но теперь это звучало нежным признанием, утешительной истиной. Моя, моя, всегда моя.

Я наклонил голову вниз и взял в рот один сосок, лаская его языком. Она застонала и прижалась бедрами к моему возбужденному члену. О боже, вот что по-настоящему хорошо. Чувствовать ее вкус, ее горячую, шелковистую кожу подо мной, знать, что скоро я погружусь в ее тугое тепло... но не слишком скоро. Я хотел, чтобы это не кончалось.

Я сосал и лизал ее соски в течение нескольких минут, пока она пропускала сквозь свои пальцы мои пряди волос, нежно потягивая их. Мое тело прижималось к ее животу помимо моей воли, пытаясь облегчить интенсивную пульсацию в моем члене.

Бри выгнулась и глубоко застонала.

— Арчер, о, боже, пожалуйста, — выдохнула она.

Я протянул руку вниз, к ее складочкам, и почувствовал влагу, которая означало, что она готова для меня — более чем готова для меня. Я стал нежно ласкать ее клитор, когда Бри взмолилась:

— О, нет, Арчер, не надо. Я сейчас кончу, а я не хочу этого. Я хочу кончить, когда ты будешь внутри меня.

Я снова прикоснулся губами к ее рту, наши языки соединились в мягком, влажном и невероятно вкусном танце. Мне никогда не будет достаточно ее рта, никогда не будет достаточно ее.

Я взял свой член в руку, направил его напряженную головку внутрь ее влажности и толкнул его, войдя в нее на всю глубину. Я закрыл глаза, восхищаясь ощущением ее плоти вокруг моей, и просто оставался неподвижным в течение нескольких секунд.

Бри прижималась ко мне, молча умоляя меня начать двигаться, что я и сделал. Она была такой влажной, и это делало скольжение легким. Ее возбужденная плоть так крепко охватывала меня, что это доставляло неописуемое блаженство.

Сначала я двигался медленно, удовольствие, которое я испытал, оказавшись внутри нее, было настолько сильным, что я не хотел бы, чтобы это мгновение когда-нибудь закончилось. Но спустя минуту мое собственное тело потребовало, чтобы я двигался, и поэтому я ускорил свои движения.

Бри застонала, сказала: «Да» и закрыла глаза, прижимая голову к подушке.

«Моя, моя, всегда моя», — пел мой разум, когда я кончал в нее и смотрел на нее, красивую, наполненную удовольствием, на ее волосы, раскиданные по белой наволочке, делавшие ее похожей на ангела, на ее маленькие, белые груди, двигающиеся синхронно с моими движениями.

Я кончал в нее, придерживая себя руками, в то время как она задыхалась и стонала от удовольствия. Я подложил одну руку под ее правое колено и вытянул ее ногу вверх так, чтобы я мог войти глубже, и она снова застонала, царапая мою кожу ногтями. Боже, мне это нравилось.

Через несколько минут щеки Бри покраснели — признак ее надвигающейся кульминации, и она открыла глаза.

Ее руки пробегали по моим напряженным бицепсам вверх и вниз, ее глаза затуманились, а губы образовали неслышное «О», потом я почувствовал, как ее мышцы сжимаются еще крепче вокруг моего члена, и ее тело содрогнулась в экстазе. Она выдохнула и изогнула спину, и прекрасное выражение удовлетворения озарило ее лицо, она мягко застонала, и ее тело расслабилось.

Бри посмотрела на меня мечтательно, в то время как я продолжал двигаться внутри нее, и тихо сказала:

— Я люблю тебя.

«Я люблю тебя», — ответил я одними губами, а затем закрыл глаза, почувствовав первые покалывания вдоль позвоночника. Я встал на колени и подтянул к себе Бри, поддерживая ее за спину и поднимая ее бедра вверх, чтобы войти еще глубже, чем раньше. Теперь я входил в нее жестко и быстро, удовольствие нарастало по спирали, все выше и выше.

— О, боже! — выдохнула Бри, прижимаясь ко мне, и я почувствовал еще один оргазм, проходящий через ее тело. Ее глаза распахнулись, и она посмотрела на меня удивленно. Я бы хотел ответить улыбкой на ее шокированный взгляд, но удовольствие, которое кружило в моем животе, сжимая мои яйца и делая мой член тверже и толще по мере приближения оргазма, было настолько сильным, что я почти не контролировал себя...

Я толкнулся в нее еще один... два раза, а потом мой мир взорвался на миллион точек света, сам воздух, казалось, мерцал вокруг меня: глубокий и сильный, мчался через мое тело, мой член дергался внутри нее; я почти задыхался.

Когда я пришел в себя, Бри по-прежнему смотрела на меня с выражением удивления на лице. Вероятно, у меня был точно такой же взгляд. Я вышел из нее, взял свой полутвердый член в руку и начал растирать им свою сперму, которая теперь бежала по ее клитору и вокруг ее складок.

Я не знал, почему сделал это, это было инстинктивно, я фактически не думал. Но я был загипнотизирован тем, что мы только что делали, представлял ее и себя вместе, и доказательство удовольствия, которое я только что получил, растекавшееся по ее телу, волновало меня, заставляло испытывать безмятежное чувство обладания, которое я так любил.

Я посмотрел на Бри, выражение ее выражение лица было умиротворенным, она выглядела сонной и довольной, ее глаза были прикрыты, она была наполнена любовью.

Я поднял свои руки и сказал:

«Я люблю тебя».

Она улыбнулась мне, взяла меня за руки и потянула к себе; я лежал на ней, она поглаживала пальцами мою спину, пока я не почувствовал, что могу заснуть прямо на ней. Я быстро поцеловал ее в губы, а затем встал и потянул ее с собой в ванную, где мы помылись и помыли друг друга, без сексуального подтекста в этот раз, просто c любовью, нежно.

Когда мы закончили, то вернулись к моей кровати и залезли под одеяло голыми. Я притянул ее к себе и обнял, чувствуя себя довольнее и счастливее, чем когда-либо чувствовал себя за всю свою жизнь.

Я повернул ее лицом ко мне и поднял руки.

«Когда-нибудь, — сказал я, — когда мы будем старыми и седыми, я буду смотреть на тебя, лежащую в постели рядом со мной, как сейчас, и я посмотрю в твои глаза и буду знать, что это всегда была именно ты. И это будет великая радость в моей жизни, Бри Прескотт».

Она улыбнулась, а ее глаза наполнились слезами, и я знал, что это были слезы счастья. Я прижал ее к своей груди, держа ее крепко, дыша ею.

Немного позже я проснулся на секунду, когда услышал салют где-то вдалеке. Спросонья я понял, что настала полночь, наступил Новый год — начало чего-то нового. Я прижал свою красивую девушку ближе к себе, она вздохнула во сне, и я закрыл глаза. Я был дома.

33 глава

Бри

В последующие два дня мы выходили из дома Арчера только два раза — к счастью для нас, на этой неделе у меня было два выходных подряд. На следующее после его возвращения утро мы сходили в магазин и на обратном пути забрали Фиби. В тот же вечер мы пошли на ужин на другой берег озера. В глазах Арчера была гордость, когда он заказал бокал вина для меня и колу для себя, заставив меня улыбнуться и подмигнуть ему. Наблюдать, как он становится самим собой, было прекрасно, и я чувствовала себя избранной, являясь свидетелем этого. Мне хотелось вздыхать и падать в обморок от его непринужденного обаяния и красивой улыбки, и я видела, что официантка, которая обслуживала нас, чувствовала то же самое, особенно когда заметила его шрам, и заискивала перед ним весь вечер. Я не возражала, на самом деле мне понравилось. Как я могла винить ее? Как Натали сказала, он пробуждал в женщинах желание приласкать его, а потом облизать. Но он был моим. Я была самой счастливой девушкой на земле.

Он рассказал мне еще больше о том, что делал эти три месяца, о людях, которых встречал, о том, где жил, об испытанном одиночестве, которое было не меньше, чем раньше, но ощущалось по-другому. Он сильно изменился, наконец обретя себя и поняв, что он намного сильнее, чем он думал раньше.

«Мне нужно получить водительские права», — сказал он за ужином.

Я кивнула.

— Да, я знаю, водитель-нелегал, — сказала я, приподнимая брови.

Он улыбался, оторвавшись от еды.

«Если Трэвис поймает меня, он меня запрет меня в камере и выбросит ключ. — Он приподнял обе брови. — Кстати, о Трэвисе. Ты его видела с тех пор? Он пытался говорить с тобой?»

Его выражение лица было настороженным.

Я покачала головой.

— Несколько раз, но я избегала его. Я была холодна с ним, и он не стал настаивать. И от Виктории Хейл ничего не слышно.

Он изучал меня секунду, а затем кивнул.

«Я взвалил тебе на плечи все эти проблемы и сожалею об этом. Я — тот, кого ненавидит Тори, а не ты».

Он отвернулся на секунду, а затем снова посмотрел на меня.

«Я собираюсь пойти поговорить с Трэвисом и Тори. Что, если бы ты пошла со мной и переводила для меня?»

Я моргнула от неожиданности.

— Конечно, я пойду, Арчер, но что именно ты собираешься им сказать?

«Я думаю о принятии права собственности на землю, Бри ... на город».

Он смотрел мне в глаза, ожидая моей реакции.

Я изумленно смотрела на него в течение нескольких секунд, а затем закрыла рот.

— Ты готов к этому? — прошептала я.

«Я не знаю, — сказал он, снова становясь задумчивым, — может быть, и нет... но я чувствую, что я мог бы. Мне кажется, что в городе, возможно, есть люди, которые поддержат меня... Мэгги, Норм, Энни, Мэнди... некоторые другие. И это будет решающим фактором. И это заставляет меня думать, что я должен хотя бы попытаться».

Он откусил большой кусок от своего гамбургера, а потом продолжил:

«Мои родители, они наделали много ошибок, и самая большая привела их к гибели. Но они были хорошими людьми. Любящими людьми. Мой дядя Маркус не был хорошим человеком, и Трэвис не внушает доверия тоже. А Виктория — худшая из них всех. Они не заслуживают того, чтобы управлять этим городом. И, может быть, я тоже не тот человек, а может, и есть тот самый. И как раз эта возможность заставляет меня хотеть попробовать».

Я протянула руку к нему и схватила его за руку, гордость переполняла меня.

— Что бы тебе ни потребовалось, я с тобой. Что бы это ни было.

Он улыбнулся мне, а затем мы ели в молчании некоторое время, прежде чем я вспомнила о звонке, который получила от детектива в день парада, и сказала Арчеру об этом. Его очень встревожила эта ситуация.

«Под залог? Это может быть опасно?»

Я отрицательно покачала головой.

— Нет, нет, я так не думаю. Он понятия не имеет, где я, и он окружен адвокатами. Полиция знает, кто он. Это просто... обидно, что весь процесс занимает так много времени. Я просто хочу, чтобы все это закончилось, а теперь, вероятно, будет большой судебный процесс... мне придется вернуться в Огайо.

Я снова покачала головой.

Арчер протянул руку к моей. Он сжал ее и потом поднял ее и показал:

«Тогда я поеду с тобой. Его признают виновным. Все будет кончено. А пока ты в безопасности здесь со мной, рядом со мной».

Я улыбнулась, тепло наполнило меня.

— Я не хотела бы быть где-то еще.

«Я тоже».

Мы закончили наш ужин и поехали обратно в дом Арчера, где провели остаток ночи и большую часть следующего дня в постели, заново изучая тела друг друга и просто возбуждаясь в присутствии друг друга. Счастье окружало нас. Будущее выглядело ярким и полным надежды, и в эти часы мир был идеален.

***

На следующее утро я проснулась рано, выбралась из объятий Арчера и нежно поцеловала его спящего на прощание. Его рука схватила мою, и он потянул меня обратно к себе, я громко рассмеялась, и он усмехнулся сонной улыбкой. Мое сердце екнуло в ответ на трогательную красоту этой ранней утренней улыбки, я откинулась на спинку кровати и сказала:

— Оставайся здесь, именно в таком положении. Я вернусь как можно скорее.

Он молча усмехнулся, открыл один глаз и кивнул. Я снова рассмеялась, встала и пошла к двери, не позволяя желанию остаться взять верх над разумом и заставить меня забить на работу.

Когда я выходила из комнаты, я еще раз обернулась, чтобы взглянуть на него. Он снова улыбнулся мне, поднял ладони вверх и показал:

«Я так счастлив с тобой, Бри Прескотт».

Я остановилась в дверях, наклонила голову и улыбнулась ему. Что-то в моменте казалось очень, очень важным. Что-то подсказывало мне остановиться прямо здесь и запомнить, сберечь этот момент. Я не знаю, почему это чувство захлестнуло меня именно тогда, но я прислонила голову к дверной раме и рассматривала его в течение минуты.

— Я буду продолжать делать тебя счастливым, Арчер Хейл.

Я широко улыбнулась и вышла за дверь.

Мы с Арчером решили встретиться в закусочной, чтобы позавтракать перед прибытием большой толпы; таким образом, я знала, что увижу его в ближайшее время. Мне не нужно было слишком сильно по нему скучать.

Закусочная в то утро была переполнена, и время пролетело незаметно. Примерно в десять сорок пять я сделала последний завтрак и начала наводить порядок.

— Эй, Норм, — крикнула я, — как продавались кексы «Красный бархат», пока меня не было?

Я испекла партию в канун Нового года, прежде чем покинула закусочную. Боже, казалось, это было миллионы лет назад. Я покинула это место с тоской по Арчеру, пробиравшей меня до костей, а вернулась, оставив его в постели. Мой сильный, красивый, молчаливый мужчина. Я так безумно гордилась им.

— Людям, кажется, нравится, — сказал Норм. — Возможно, тебе придется сделать еще одну партию.

Я усмехнулась. Это означало, что они были хитом, и он был бы благодарен, если бы я сделала больше. Я недавно узнала, что у каждого человека свой особый язык для выражения любви.

— Ты посидишь здесь со мной за чашечкой кофе? — спросила Мэгги, когда я соединила две бутылки кетчупа в одну. — Я думаю, ты задолжала мне около трех часов рассказов новых новостей. Но я возьму пятнадцатиминутную версию.

Она рассмеялась.

Я улыбнулась.

— Вообще-то, Мэгги, Арчер придет минут через пятнадцать. Как насчет тридцатиминутной версии сразу после обеда?

Она фыркнула.

— Хорошо. Думаю, я возьму то, что я могу получить.

Она притворилась рассерженной, но я смеялась, потому что выражение ее лица этим утром и слезы, которые катились по ее щекам, сказали мне все, что мне нужно было знать. Она была на седьмом небе от счастья за меня и была рада, что Арчер вернулся в целости и сохранности.

Через несколько минут прозвенел колокольчик над дверью, и человек, о котором шла речь, появился в дверях, улыбаясь мне. Я вспомнила, каким он был в тот день, несколькими месяцами раньше, когда впервые набрался мужества, чтобы пройти через двери этой закусочной, и вот я вижу его сейчас. Тот же милый, нежный взгляд на его лице, когда его глаза встретились с моими, и он улыбался, но теперь в нем чувствовалась уверенность в том, что ему будут рады.

Я позволила себе любоваться им в течение нескольких минут, прежде чем выбежала из-за стойки и бросилась к нему. Он закружил меня в своих объятиях, а я засмеялась, а затем он опустил меня вниз, смущенно глядя на Мэгги.

Мэгги махнула рукой.

— Не останавливайтесь из-за меня. Ничто не может сделать меня счастливее, чем видеть вас вместе. Добро пожаловать домой, Арчер.

Арчер наклонил голову и улыбнулся, а потом увидел, как вышел Норм.

— Почему бы вам двоим не перестать устраивать представление и не сесть за столом в задней части помещения? Слишком много демонстрации личной жизни.

Он посмотрел на Арчера, и его лицо чуть-чуть смягчилось.

— Арчер, — сказал он, — хорошо выглядишь.

Арчер улыбнулся Норму и пожал руку, а затем улыбнулся мне, и я улыбнулась в ответ, мое сердце пело.

— Пойдем сядем? — спросила я.

Мы сели за стол в задней части закусочной, и Мэгги крикнула:

— Что будете есть?

— Все в порядке, Мэгги, — сказала я. — Я сейчас возьму нам по обеду.

— Ладно, — ответила она, снова занимая место за стойкой.

Я потянулась через стол и взяла руку Арчера, как вдруг над дверью снова зазвонил колокольчик. Я оглянулась, и моя кровь застыла в жилах, кожу начало покалывать, а из горла вырвался глухой звук. Это был он.

Нет. О боже. Нет, нет, нет. Колокольчик, казалось, громко звонил в ушах. Я замерла.

Его дикие глаза нашли мои почти сразу, ненависть в чистом виде отражалась на его лице.

«Это не реально. Это не реально», — говорил голос в моей голове. Я почувствовала рвотный позыв. Я подавила его и снова вскрикнула.

Арчер повернул голову назад, в направлении моих глазах, и сразу встал, когда увидел, кто стоит за ним. Я тоже встала, мои ноги дрожали так сильно, что я боялась, что не удержусь в вертикальном положении. Адреналин наполнил мою кровь.

Он, казалось, даже не видел Арчера, стоявшего передо мной, его глаза по-прежнему были направлены только на меня.

— Ты разрушила мою жизнь, стерва, — процедил он сквозь зубы. — Ты знаешь, кто я? Мой отец собирался передать компанию мне, прежде чем ты обвинила меня. Думаешь, я позволю тебе уйти теперь, когда я все потерял?

Мой разум кричал от страха, кровь, громко стучащая в моих ушах, не давала мне понять смысл его слов.

Его глаза были налиты кровью и казались слишком яркими; точно такими же они были в прошлый раз. Он был накачан наркотиками.

Пожалуйста, пожалуйста, вызови полицию, Мэгги. О, боже, О, боже, как это возможно?

А затем все произошло в одно мгновение. Что-то блеснуло в его руке, и мне показалось, что комната повернулась вокруг своей оси, когда я увидела, что это был пистолет. Он поднял его и нацелил прямо на меня. Я увидела короткие вспышки огня, и в то же время Арчер бросился вперед, пытаясь защитить меня, потом его тело дернулось назад, ударившись о мое, и мы оба упали на пол, я позади Арчера.

И тогда я услышала еще один выстрел и голос Трэвиса, орущего по рации:

— Мне нужна помощь!

Я отползла назад и увидела, что человек, который стрелял в меня, тоже лежит на полу, а Арчер не двигается. Я издала сдавленный всхлип и двинулась вперед, потянувшись к нему. Он лежал на боку, повернувшись лицом к полу. Я повернула его так, чтобы он лежал на спине, и закричала, увидев, что рубашка у него на груди вся пропиталась кровью.

О, нет. Боже, нет, нет, нет. Пожалуйста, нет. Только не это.

Мои собственные всхлипы смешались со всем шумом, поднявшимся вокруг меня, я слышала шаги, тихие крики Мэгги, серьезный голос Норма и скрип стульев об пол. Но мои глаза не отрывались от Арчера.

Я тянула его к себе, трясла его, гладила руками его лицо и шептала снова и снова:

— Держись, малыш, держись. Я люблю тебя, Арчер, я люблю тебя, не смей оставлять меня сейчас.

— Бри!

Я услышала спокойный голос Трэвиса и сирены «скорой помощи», становившиеся все громче.

— Бри, позволь мне помочь тебе.

— Нет!

Я кричала, пытаясь притянуть Арчера ближе к себе.

— Нет! Нет!

Я потрясла его еще немного, прижавшись лицом к его, чувствуя щекой щетину на его щеке, и снова и снова шептала ему:

— Не оставляй меня, ты мне нужен, не оставляй меня.

Но Арчер меня не слышал, он уже ушел.

34 глава

Ты принес тишину.

Самый красивый звук, который я когда-либо слышала,

Потому что она была там, где был ты.

И теперь ты забрал ее.

И все шумы, все звуки в мире теперь вдруг стали недостаточно громкими,

Чтобы проникнуть в мое разбитое сердце.

Я смотрю на звезды, бесчисленные и бесконечные, и шепчу:

Вернись ко мне.

Вернись ко мне.

Вернись ко мне.

35 глава

Бри

Целый город собрался, чтобы встретиться с Арчером Хейлом.

Жители Пелиона, молодые и старые, собрались вместе, чтобы поддержать человека, который был безмолвной частью их сообщества со дня своего рождения. Его душевная травма, которую окружающие предпочли не замечать; его оставленная ими без внимания изоляция, ставшая теперь очевидной; и, наконец, его нежное сердце и подвиг, совершенный им, вдохновили владельцев магазинов позакрывать их в рабочее время, а тех, кто почти не выходил из дома, нарушить свои привычки, чтобы присоединиться к другим гражданами и явиться на крупнейшую демонстрацию поддержки, которую когда-либо видел этот город. Скромная, тихая звезда с окраины, едва замечаемая прежде, сияла теперь так ярко, что все жители города замерли, чтобы посмотреть на ее блеск, и наконец-то их глаза открылись достаточно широко для того, чтобы увидеть, что эта звезда — часть их маленького созвездия.

Я слышала снова и снова, что то, что случилось со мной и Арчером, заставило многих взглянуть на себя со стороны и захотеть стать лучше, чтобы в следующий раз успеть протянуть руку помощи тому, кого никто не замечает; стать другом для того, кто одинок; быть более чуткими к тем, кто рядом, и не игнорировать чужую боль, и пытаться сделать все, чтобы помочь человеку, находящемуся в беде.

В этот холодный день февраля я была вместе со всеми. Мы сидели в зале, ожидая начала встречи, Мэгги по одну сторону от меня, Норм по другую. В то время как мы занимали свои места, люди приветливо улыбались мне и кивали головами. Я улыбалась и кивала в ответ. Это было и мое сообщество тоже. Я тоже была частью созвездия.

За окном только начался дождь, и я услышала раскаты грома. Но теперь мне не страшно. Во время грозы, сказала я ему, я буду думать о тебе и ни о чем другом, кроме тебя. И теперь я всегда так делаю. Всегда.

В первый раз Арчер ушел на долгих три месяца, и каждый день я отчаянно скучала по нему. На этот раз он ушел от меня на целых три недели, прежде чем вернуться. Он был в глубокой коме, и врачи не могли сказать мне, когда он очнется и произойдет ли это вообще. Но я ждала. Я всегда буду ждать. И я молилась и шептала небесам каждую ночь: вернись ко мне, вернись ко мне, вернись ко мне...

И в один дождливый день в конце января, когда гремел гром и молнии сверкали за окном его больничной палаты, он открыл глаза и посмотрел на меня. Мое сердце застучало в ушах, заглушая раскаты грома, я вскочила со стула и рванулась к нему, задыхаясь:

— Ты вернулся.

Я взяла его руки и поднесла их к своим губам, целуя их снова и снова; слезы текли из моих глаз на его ладони, на его пальцы, на его прекрасные руки, такие выразительные, позволившие мне узнать, что было в его голове и в его сердце. Я любила эти руки. Я любила его. Мои слезы продолжали литься из моих глаз.

Он смотрел на меня несколько минут, прежде чем отнял свои руки от моих и медленно показал, так как его пальцы двигались еще неуверенно:

«Я вернулся ради тебя».

Я рассмеялась сквозь плач и положила голову ему на грудь, крепко держась за него, словно боясь, что если я отпущу его, то он снова исчезнет.

И теперь целый город замер, пока Арчер шел к сцене, все еще скованный в движениях из-за бандажей, опоясывающих его туловище после операций, которые он перенес из-за ранения.

Я огляделась еще раз. Трэвис стоял в задней части комнаты, все еще в форме после дежурства. Я поймала его взгляд и кивнула. Он кивнул в ответ и слегка улыбнулся. Я до сих пор не определилась в своих чувствах к Трэвису, но его смелость и профессионализм, проявленные в тот ужасный день, заслуживали моего уважения.

Недавно выяснилось, что человек, который стрелял в меня, Джеффри Перкинс, давно уже употреблял героин. Его семья отвернулась от него. Он ворвался в наше семейное кафе-магазин той ночью, чтобы раздобыть деньги на наркотики.

Его дилер выдал его имя, заключив сделку со следствием, чтобы смягчить себе приговор. Как оказалось, Джеффри заявился к нему ночью, обрызганный кровью и бормочущий о стрельбе в кафе.

Джеффри начал уговаривать дилера не выдавать его, в то время как его отец решил вернуть его назад в семейное дело. Но тут я опознала его по фотографии.

После ареста отец лишил его наследства, и он снова начал употреблять наркотики.

Трэвис вступил в конфронтацию со своей матерью. Он был хорошим полицейским, с хорошими инстинктами, и для него стало ясно, что она — мстительная женщина, наполненная ненавистью и горечью, и что она готова на все, чтобы сохранить то, что, как она считала, принадлежит ей — город, деньги, уважение, положение в обществе.