Голос сердца

Глава 1. Саша

Останавливаюсь в коридоре школы, заметив одиноко сидящую девушку. Неожиданно. Кому ещё, кроме меня, понадобилось появиться здесь в воскресенье?

Я тут только за тем, чтобы увидеться с директором. Мы спонтанно переехала семьёй. А завтра уже учёба. Надо узнать, в какие классы зачислили нас с сестрой и какие у нас расписания.

Слегка зависаю, глядя на девчонку. Длинные волосы светло коричневого цвета слегка падают на её лицо, оттеняя. А потому сложно разглядеть какие-то черты, хотя хочется. Незнакомка интригует.

Она сидит в телефоне, даже не заметив моего приближения. Зато так и я могу свободно смотреть на неё. А смотреть есть на что. Фигурка у неё очень даже неплоха. Одетая в осеннюю лёгкую куртку, блузку и юбку, незнакомка гармонично выглядит в неярком сиянии редких солнечных лучей, падающих на неё из открытого окна. Будто какой-то неземное создание, мираж. Усмехаюсь пришедшей в голову мысли. Хотя действительно, не иллюзия ли — сидящая тут в выходной симпатичная девчонка?

Особенно привлекают внимание её стройные длинные ноги, обутые в чёрные кожаные полусапожки на невысоком каблуке. Она определённо цепляет, и тем сильнее хочется видеть её лицо. Особенно глаза.

Что ж, неважно, почему девчонка здесь. Это в любом случае кстати: я быстрее узнаю, где кабинет директора, ну и обеспечу себя приятным знакомством.

— Привет, — заговариваю.

Девчонка не реагирует. Будто даже не слышит.

Слегка покашливаю, привлекая внимание. Она вздрагивает, но по-прежнему не смотрит на меня.

— Ты здесь учишься? — не желаю сдаваться.

Наконец девчонка поднимает взгляд. И я слегка теряюсь: у неё такие выразительные зелёные глаза с яркими гипнотизирующими зрачками. Да и вообще всё лицо: аккуратный нос, красивой формы губы и, опять-таки, глаза — делает незнакомку очень даже миленькой.

Но хорошенький и доброжелательный образ вдруг неожиданно больно развеивается. Незнакомка смотрит недружелюбно, даже холодно. Отчуждённо кивает и, не удостоив меня более полным ответом, снова утыкается в свой телефон.

— Может, подскажешь мне, где кабинет директора? — всё-таки спрашиваю.

Расстраивает, конечно, что со мной не хотят знакомиться, но хотя бы помочь-то она может.

Девчонка только пожимает плечами. Даже не отрывается от телефона.

Хмурюсь. Это уже чересчур. Подтвердила же, что здесь учится, а значит, должна знать, где кабинет директора! Так трудно ответить?

Я ведь уже понял, что больше мне ничего не светит — и не настаиваю, с чего ей морозиться? Можно подумать, я тут пристаю.

— Просто скажи, где кабинет директора, — прошу ещё раз, чувствуя, как испаряется терпение.

Она всё-таки отрывается от телефона. Показывает кивком вперёд, а потом снова утыкается в экран.

Ответ, откровенно говоря, так себе. Она что, издевается? Впереди полно кабинетов. На поиски нужного можно и день убить.

Не понимаю, почему её так ломает просто подсказать мне путь. Но ещё больше не понимаю, почему это настолько задевает меня.

— Что, говорить разучилась? — насмешливо спрашиваю. Где-то в глубине души при этом чувствую, что надо оставить девчонку в покое. Но неожиданно яркие эмоции сбивают разум. — Ты попробуй, вдруг понравится.

Девчонка отрывается от экрана и смотрит на меня долгим и странным взглядом. Становится немного не по себе. Непонимающе не свожу с неё глаз, надеясь, что хоть сейчас она заговорит. Уж очень неоднозначно смотрит — сложно расценить. Если я задел её чувства, так пусть даст это понять. Всё лучше, чем игнор.

Но отведя взгляд, незнакомка снова утыкается в телефон. А я вдруг понимаю, что вынудить её сказать хоть что-нибудь становится уже чуть ли не делом принципа. Не сдерживаюсь и выхватываю такой важный ей телефон. От неожиданности девчонка вскакивает. А её глаза теперь смотрят иначе — беззащитно и даже пугливо.

Это смягчает. Отступаю на два шага, спокойно и даже примирительно говорю:

— Вот что, принцесса, давай так: я верну тебе его, но сначала ты мне скажешь хотя бы два слова. Любых, — хмыкаю, — можешь даже послать меня подальше.

Девчонка хмурится и приближается, пытаясь вернуть телефон. Но я ловко уворачиваюсь.

— У тебя что, такой стрёмный голос? — спрашиваю, отбегая при её новой попытке отобрать такую нужную ей вещь. — Ладно-ладно, обещаю не смеяться.

Незнакомка на удивление упорно горделивая, не отступает от своих непонятных принципов. Такая из вредности не сдастся и не удостоит меня ни словом. Но тем сильнее хочется заставить её сделать это.

— Так, хватит, — наполовину строго говорю, запыхаясь, когда она так же молча проделывает бесконечные попытки отобрать телефон.

Девчонка уже вынудила меня вертеться во все стороны, ускользая от её рук. Оба не хотим сдаваться — надо что-то делать. Может, принять более серьёзные меры?

Непонятно, что на меня находит. Какой-то эмоциональный раздрай, в котором с трудом себя узнаю. Но такого сильного сопротивления и упрямства, как в ней, я ещё не встречал. В общем, подбежав к окну, высовываю руку с телефоном наружу. И поворачиваюсь лицом к ужаснувшейся девчонке.

— Итак, твой выбор. Два, ладно, одно твоё слово — и я его верну. Что скажешь? — да, я блефую. Надеюсь, что её разум всё-таки победит гордость, и она согласится.

Конечно, всерьёз выбрасывать её телефон будет неоправданным сумасшествием. И это я понимаю даже в настолько непривычно взвинченном состоянии. А потому сейчас решающий раунд: либо я, либо она. Если незнакомка промолчит, мне придётся признать поражение. И вернуть симпатичной упрямице телефон как трофей.

К этому я уже почти готов, но точно не к тому, что происходит дальше. Девчонка кидается ко мне и, не сдаваясь, снова пытается молча отобрать телефон. Даже в такой рискованной ситуации. Причём всё это происходит так неожиданно, что, как только она натыкается на меня, пальцы инстинктивно разжимаются. К ужасу обоих, телефон стремительно падает вниз, на асфальт. Никаких сомнений: он разбился.

Глава 2. Саша

— Это ваш новый одноклассник — Александр Солнцев, — сообщает классу учительница, пока я оглядываю собравшихся.

Атмосфера дружелюбная. На первый взгляд подобралась хорошая компания. Проблем быть не должно.

Это подтверждается, когда выходит учительница, позволяя нам познакомиться самим. По многочисленным улыбкам и приветствиям, окружившим меня, появляется уверенность, что друзей здесь точно найду. Что ж, похоже, с классом повезло.

Во время разговора с чересчур общительным парнем я вдруг останавливаюсь взглядом на девушке, одиноко сидящей за последней партой.

Вчерашняя незнакомка.

Но больше удивляет даже не это. Рядом с ней никого, даже поблизости — никто и не пытается с ней общаться. И, похоже, она от этого не страдает.

Что ж, получается, мы теперь одноклассники. Вот это новость. Надо признать, скорее, приятная. По крайней мере, легче будет найти девчонку, когда я наконец куплю телефон.

Следующие два урока и перемены я осторожно наблюдаю за ней. Картина мало меняется: всё такая же одинокая девчонка на уроках внимательно слушает учителей, а по переменам пишет что-то в своей тетради. Никто так и не подходит к ней: судя по всему, у неё даже подруг нет.

Неужели у неё и вправду скверный характер? Похоже, она невыносимая гордячка со всеми, а не только со мной.

И всё-таки в ней есть какая-то загадка. Девчонка непроизвольно занимает все мои мысли на последнем, перед большой переменой, уроком. А потому, когда звенит звонок, и все кидаются в столовую или коридор, я предупреждаю парней, что подойду позже.

Постепенно все выходят. В классе остаёмся только я и она.

Помедлив, всё-таки подхожу и сажусь рядом.

— Послушай, раз так вышло, что мы одноклассники, давай помиримся, — миролюбиво предлагаю.

Незнакомка закрывает тетрадь и с недоумением смотрит на меня. Некоторое время мы просто молча изучаем друг друга. Как и вчера, она, видимо, не собирается отвечать. Пауза затягивается.

Но я только усмехаюсь такому вызову. На этот раз меня не задевает её поведение. Хотя очень хочется узнать причину её одиночества. Даже если у неё невыносимый характер, внешность ведь привлекательна. Странно, что и парни не проявляют внимания.

— Если ты злишься из-за телефона, обещаю: я его верну, — предпринимаю ещё одну попытку.

Девчонка только скептически и как-то грустно ухмыляется. Не верит. Судя по всему, она уже сложила мнение обо мне. Оно и логично.

Странно, но вместо того, чтобы чувствовать себя виноватым и оставить в покое ту, что явно не жаждет моего внимания; я вдруг испытываю желание как-то задеть её, вызвать хоть какую-то реакцию.

— Слушай, что надо сделать, чтобы ты нарушила свой обет молчания? — не выдержав, озвучиваю свои мысли. И, не дождавшись ответа, иронично добавляю: — Готов на любой подвиг, принцесса. Только одно лишь слово.

Девчонка снова игнорирует меня. Уставляется в окно, куда-то вдаль, будто там происходит что-то действительно интересное и заслуживающее внимание.

В этот момент в класс заходит Миша, с которым я уже общался. Он странно смотрит на меня, увидев рядом с ней. Словно хочет что-то сказать.

— Ну так что? — пытаясь не обращать внимания на этот непонятный взгляд, снова спрашиваю её.

Она не отвечает и даже не смотрит в мою сторону. Видимо, ждёт, когда мне надоест. Я уже собираюсь снова поддразнить её упрямство, как вдруг нас прерывает подошедший Миша.

— Пожалуйста, не лезь к Кристине, — немного неловко говорит он.

Удивлённо поворачиваюсь к однокласснику и смеряю его недовольным взглядом. С какой стати он вмешивается? Если Миша — её парень, тогда почему оставляет свою девушку в одиночестве?

— С чего это вдруг?

— Просто послушай меня, — замявшись, отвечает он.

— Ну, твоё мнение для меня не авторитет, — уже чуть ли не с вызовом говорю, — так что можешь не стараться.

— И всё же оставь её, — после небольшой паузы мягко советует Миша.

Судя по голосу, эта тема даётся ему нелегко. И просить ему несвойственно. И, тем не менее, он делает это. Почему? Что за тайна вокруг этой девчонки?

— Почему с ней никто не общается? — прямо спрашиваю, уже поднимаясь и отходя от её парты. Миша идёт следом.

— Ну, она не… — он переводит взгляд на Кристину, продолжавшую молча сидеть, будто это не её обсуждают. — Она не разговаривает с нами.

— Что, считает себя выше остальных? — уточняю намеренно громко, чтобы она услышала.

Эффект достиг ожидания: Кристина рассерженно бросает на меня взгляд, на секунду перестав притворяться, что не слушает. Её сердитый вид только раззадоривает меня. Специально встретившись с ней глазами, я ухмыляюсь, чтобы добить её. Но Кристина на это лишь отводит взгляд и, снова открыв свою тетрадь, начинает что-то читать.

— Нет, просто… — Миша уже окончательно тушуется. — Просто она другая.

— В каком смысле? — нетерпеливо спрашиваю.

— Ну, просто другая, и всё, — отмахивается он, видимо, уже пожалев, что вмешался.

Заметив прибывших из столовой парней, он быстро двигает к ним. Сбегает.

*************

— Кристина Лебедева нарисует нам схему сражений тысяча девятьсот сорок первого, начального года Великой Отечественной Войны, — говорит Анастасия Алексеевна, и я улыбаюсь.

Эта училка на первом уроке (это тоже была история: сегодня их две) нещадно завалила вопросами каждого отвечающего. Она придиралась почти к любому слову.

Что ж, наконец я услышу голос моей таинственной незнакомки. Хотя бы пара каверзных вопросиков должна ей достаться, даже если она отличница.

С предвкушением подаюсь вперёд, не желая пропустить ни одну деталь её ответа.

Выйдя к доске, Кристина молча начинает рисовать схему. Её почерк оказывается до совершенства аккуратным, и пока она не делает ни одной ошибки — эта её идеальность начинает раздражать. Пристально слежу за каждой датой и словом, которые Кристина пишет. Нетерпеливо жду хоть маленького недочёта.

Глава 3. Саша

Вот уже неделю не могу успокоиться. Мысли о Кристине нагло лезут в голову и занимают чуть ли не всё свободное время.

Узнав, что она немая, я ещё долго не мог смириться. Но, конечно, пришлось это принять. Хотя представить, каково это, не получается. Я слишком привык к своей жизни. К жизни обычных людей. А ведь Кристина сразу мне понравилась…

От Ани, одноклассницы, которая рассказала правду о моей таинственной незнакомке; я узнал, что Кристина учится наравне со всеми именно здесь, а не в специальной школе, потому, что не считает себя другой. Хочет доказать это всем. Мало в каких школах руководство соглашается на подобное, а потому Кристине приходится каждое утро ехать на метро как минимум полчаса, причём с двумя пересадками.

Это многое говорит о ней. Мало у кого хватит сил принять такое решение. Трудно представить, каково ей среди отличающихся сверстников. Каково учиться по той же программе и на тех же условиях, что и мы. Или получать демонстративные подачки вроде той, что была вчера от училки при ответе.

Теперь я понимаю причину её поступков. Знаю, что сам испортил наше знакомство. Вспоминая разбитый телефон и ситуацию на уроке истории, догадываюсь, насколько издевательски всё это было для неё. Очень неприятно, противно и даже невыносимо вспоминать всё это, но будто назло себе я снова и снова прокручиваю в голове каждую деталь получившегося конфликта. Всё более и более убеждаюсь, как безнадёжно всё испортил.

Впервые за долгое время я действительно заинтересовался девушкой. И вот она, наверное, уже ненавидит меня. Имеет право.

Конечно, я собираюсь оправдаться. Ещё в первый день, когда узнал правду, хотел извиниться. Но так и не смог. Увидел её потерянный взгляд, случайно брошенный на меня, когда проходил мимо.

И тогда я понял, что Кристина просто не хочет иметь со мной ничего общего. Что любое, даже самое прозрачное моё намерение будет расцениваться ею иначе. Она не доверяет мне. Возможно, даже боится. И меньше всего мне хочется снова тревожить и задевать её чувства.

Впервые в жизни я поставил удобство другого человека выше своего. Прежде жертвовал чьим-то меньшим, и только ради семьи. Но не так. Ведь каждый упущенный день бьёт по нервам.

После того урока истории я устроился на подработку официантом в вечернюю смену в ближайшем ресторане. Какая-никакая, но всё же зарплата. Вернуть её телефон стало самой важной целью. Конечно, я и без того собирался это сделать, но сейчас, когда узнал правду, это стало просто необходимостью, с которой нельзя тянуть.

Мы так и не взаимодействовали за эту неделю. Я старался не тревожить девчонку. Но с каждым днём видел в этом всё меньше смысла. В конце концов, мы в одном классе. Постоянно на виду друг друга. Не переводиться же мне?

Так больше не может продолжаться… Всякий раз, когда я видел Кристину, чувствовал какую-то удушающую неловкость. И непонятно, закончится ли когда-нибудь это ощущение. Бороться с ним уже не оставалось сил. Ясно одно: я не успокоюсь, пока не заговорю с Кристиной.

А значит, так или иначе, надо это сделать.

****************

Последний урок закончился. Я замечаю, что Кристина чуть задерживается, собирая вещи. Вот он, шанс. Остаётся только подойти…

Кристина растерянно смотрит, и в её глазах мелькает удивление. А затем — равнодушие. Она отворачивается и начинает застёгивать молнию своей сумки, не обращая на меня внимания. В общем, все видом показывает, что не хочет со мной как-либо взаимодействовать.

Но я должен попытаться.

— Выслушай меня, ладно?

Кристина качает головой. Ещё и подкрепляет отказ довольно враждебным взглядом.

Но я не собираюсь так просто сдаваться.

— Я знаю, ты не хочешь меня видеть, — примирительно соглашаюсь. — Но я должен сказать, что жалею о своём поведении с тобой.

Кристина не реагирует. Но не уходит, несмотря на то, что уже собрала все вещи. И это уже хороший знак.

Хотя говорить непросто, ведь она больше даже не бросает взгляда в мою сторону. От этого ощущение, что все мои слова врезаются в пустоту.

— Я вёл себя как идиот, и мне стыдно, — упорно продолжаю.

Это извинение даётся мне трудно: не хочется говорить ничего лишнего, что может задеть её и испортить всё окончательно. Да и вообще мне редко доводилось вот так открыто признавать свою вину. И равнодушие Кристины совсем не помогает.

— Пожалуйста, поверь мне, я сделаю всё, чтобы вернуть тебе телефон. А насчёт остального… — осекаюсь, когда она наконец смотрит на меня. Кажется, даже затаиваю дыхание, надеясь хотя бы где-то в глубине её глаз найти намёк на смягчение. Но Кристина смотрит с таким холодным равнодушием, что еле нахожу в себе силы договорить: — Если можешь, прости.

Она опять не реагирует. Вздохнув, я уже поворачиваюсь, чтобы уйти — а что ещё остаётся? Что мог, уже сделал. И, видимо, только помешал ей своими попытками наладить отношения.

Но в какую-то секунду мысль, что Кристина так и будет далека от меня, заполняет сознание. Непонятно почему возможность, что она никогда не простит меня, не даёт покоя. Не выдержав, резко разворачиваюсь.

— Я не знал! — вырывается у меня со странной тоской. — Я думал, ты…

Кристина по-прежнему не подаёт признаков смягчения, и я начинаю злиться. Могла хотя бы кивнуть! Я ведь искренне. И неспециально тогда, не моральный же урод, в конце концов.

Чувствую себя глупо, но не могу молчать:

— Если бы я знал, что ты такая…

Осекаюсь. Она вдруг решительно берёт маркер и идёт к доске.

Каждая секунда отзывается ударами сердца. Когда я читаю, что написала Кристина, всё раздражение окончательно отступает. Только сейчас, в эту секунду, я действительно сознаю, насколько всё серьёзно.

«Я такая же, как и все. И не надо меня жалеть!» — сквозь простые слова, написанные аккуратным почерком, так и сквозят её отчаянная тоска и желание принадлежать привычному мне миру. И впервые за всё это время я по-настоящему понимаю её. Так, словно сам на её месте. И мысль сблизиться с ней вдруг становится не просто желанием, а одной из ближайших целей.

Глава 4. Кристина

Говорить я не могла всю жизнь. С младенческого возраста моим неизменным спутником стало молчание. Уже позже, когда я начала что-то понимать, родители сказали, что я нема с рождения и объяснили, что это значит. Конечно, они старались как можно мягче убедить, что это не так страшно. И что такое не влияет ни на жизнь, ни на судьбу.

Увы, взрослея, я понимала, что они ошибались. И не столько даже из-за урезанной функции, доступной большинству. Я не чувствовала бы себя жертвой, если бы мне усиленно не напоминали о реальности.

Сначала я очень страдала от непохожести на других. Считала себя даже не больной, а какой-то ущербной. Ведь все, кого я знаю, могут говорить, включая и родителей. В кого тогда я такая уродилась?

Маленькой девочкой я часто беззвучно плакала по ночам в подушку, представляя, каким мог быть мой голос. Таким же нежным и красивым, как у мамы? А вдруг я могла бы петь, как многие яркие и известные девушки на сцене? Но этого мне уже никогда не узнать…

Повзрослев, я перестала жалеть себя. Поменяла всё: и образ жизни, и мышление, и вкусы, и взгляды. Пройдя через многие стадии, я усвоила, что слезами себе не поможешь. Нужно жить дальше и радоваться тому, что есть.

Но даже сейчас непроизвольно выделяю в людях именно их голоса. Подмечаю каждый новый тембр, выразительность, высоту. Возможно, где-то глубоко в душе и завидую их обладателям, но отгоняю эти мысли подальше. Я пытаюсь жить убеждением, что такая же, как и они, ничем не хуже.

Хотя и не теряю надежды, что когда-нибудь в жизни случится чудо. Операция, которая может помочь мне заговорить, всё же реальна. Пусть и очень дорогостоящая. Ради этого я строго запрещаю родителям меня баловать. С детства просила их любые лишние деньги откладывать на будущее, а не растрачивать на всякие сюрпризы и мелкие приятности. Папа и мама прекрасно знают о моей мечте и идут навстречу. Поэтому мы живём небогато. В рамках современного мира скорее даже бедно. Из всей современной техники у нас только стиральная машинка, дешёвый пылесос и средненький телевизор. Ну и самый простой плеер, который мне подарили на семнадцатый день рождения. Ещё до покупки телефона. Вот и сейчас я слушаю из него музыку, пока еду на метро до школьной станции. Что ещё… Навороченные гаджеты семья не покупала, зато недавно у каждого из нас появился свой телефон с выходом в интернет.

Ах да, точно. Теперь у меня такого нет. И вряд ли когда-нибудь появится.

Морщусь, вспомнив этого наглого хама, нашего новенького. В первый же день этому типу удалось разбить не только мой телефон, но и так твёрдо и усиленно строящуюся оборону безразличия к мнению окружающих. Иногда меня уже выворачивало от их сочувствующих взглядов, попыток помочь — это давало чувствовать себя немощной и больной, какой я не хотела быть ни в чьих глазах. Но, что бы ни делала, отношение окружающих не менялось. И тогда я научилась не принимать это близко к сердцу. Построила своеобразную стену отчуждения к их взглядам на таких, как я.

Но эта его непохожая на других манера поведения злила ещё больше. Конечно, Саша не знал о моей ситуации и не хотел серьёзно обидеть. Но ему удалось задеть меня. Причём оба раза прямо цель: что тогда, с этим злополучным кабинетом директора и телефоном, что в другой раз, с исправленной ошибкой. И у меня даже не было ни малейшего шанса оправдаться или хотя бы как-то попытаться сгладить ситуацию, выйдя из неё с максимально сохранённым достоинством. Я в полной мере ощутила свою беспомощность в обоих случаях с новеньким.

Зато теперь он явно терзается муками совести и жалостью ко мне. Эта мысль не приносит никакого, даже злорадного, удовлетворения. Наоборот, вызывает отвращение. Мотаю головой, отбрасывая воспоминания о его извинениях.

Сколько можно относиться ко мне, как к немощной? Хотя, возможно, он уже забыл или даже в итоге смеётся над моей «болезнью». От такого как Саша, можно ожидать что угодно.

И зачем вообще думать об этом, строить какие-то версии? Вовсе ни к чему. Мне ведь всё равно, что обо мне думают все окружающие, включая и Сашу.

******************

Еле дожидаюсь конца урока. Как только звенит звонок, резко срываюсь с места и почти выбегаю из класса.

Сегодня — самый важный день в моей жизни. День, которого я давно ждала.

Вчера вечером родители пересчитали деньги, откладываемые на операцию. Оказалось, это была немалая сумма: достаточная, чтобы записаться к врачу и узнать о необходимом методе терапии. Мы решили, что пришло время сделать хотя бы что-то. Не откладывать. Хотя бы пройти полноценное обследование у опытного доктора частной клиники, который при необходимости выезжает на дом.

Итак, врач собирается прийти к нам домой уже днём. С минуты на минуту…

Вот-вот, и он скажет, есть ли надежда на лечение. Назовёт примерную сумму нужной операции. И, возможно, нам даже хватит оплатить её сразу…

Все уроки я нетерпеливо ёрзала на стуле, думая только об одном. Прослушала все темы.

Когда долгожданный момент настаёт, нервы уже на пределе. Не видя перед собой ничего, я стремительно несусь к выходу. Пока не чувствую, что налетела на кого-то.

Это оказывается Саша — что ж, неудивительно. Ведь он постоянно стоит у меня на пути во всех смыслах. Наверное, чего-то подобного я могла бы ждать. Вот только странно, что Саша пришёл в школу сейчас, а на уроках не был. Хотя какая разница. Главное, поскорее отделаться от него.

Мы зависаем друг напротив друга в странном оцепенении. Он смотрит на меня так, будто мы прямо сейчас продолжаем вчерашний «разговор» прямо в моменте его извинений. Потому я слегка вздрагиваю от неожиданности, когда Саша обычным, даже чуть грубоватым голосом говорит:

— Эй, осторожнее…

Что ж, по крайней мере, это заставляет меня наконец очнуться. Пытаюсь обойти его. Но он не позволяет, перехватив за руку.

— Куда ты так спешишь?

Я лишь пытаюсь вырваться, избегая встречаться с ним глазами. Очень странный тип этот Саша. Чего он вообще добивается?

Глава 5. Саша

Да уж, не ожидал увидеть Кристину — сегодня меня попросили выйти в утреннюю смену вместо заболевшего официанта. В школу пришёл только чтобы забрать сестрёнку домой.

Кристина явно куда-то спешила. Ещё и я растерялся, не зная, как вести себя после вчерашнего. Вспомнив, что любую мягкость в её отношении она воспринимала как жалость, упрекнул за столкновение, за что получил лишь ещё более враждебный взгляд.

Конечно, я не верю тексту на уже смятом листочке. Скорее наоборот. Теперь просто не могу игнорировать такое странное поведение Кристины.

Быстро набираю сообщение отцу. Пишу, что меня задерживают на работе, а Наташу придётся забрать ему.

Ответа не жду. Тут же иду за Кристиной. Видимо, она не оставляет мне выбора, кроме как уже второй раз проследить за ней.

Но если вчера это было скорее любопытством, то сегодня поважнее оправдание. Возможно, Кристина в какой-то беде, а постоять за себя не сможет. Тем более что она немая.

*******************

Похоже, Кристина написала правду. Место, куда мы пришли, выглядит обычной улицей Москвы, а здание, в которое она вошла, наверняка действительно её дом. Ничего особенного или опасного оно собой не представляет.

Но я почему-то не спешу уходить. Даже когда Кристина закрывает за собой подъезд.

Сажусь на ближайшую скамейку и надеваю наушники. Включаю музыку на полную громкость. Подняв взгляд наверх, пытаюсь понять, на каком из этажей живёт Кристина. Дом простецкий, сейчас таких уже почти не встретишь. Разные окна, балконы, не везде застеклённые, некоторые по старинке обставлены цветами...

Наверное, её квартира, как и её почерк или внешний вид, аккуратная и тщательно убранная. Но явно небогатая.

Странное воздействие оказывает на меня Кристина. Почему я сижу здесь и жду неизвестно чего, в то время как могу заняться более интересными делами? Почему гадаю, где она живёт?

Да, она сразу заинтересовала меня. Но тогда я не знал, что она немая. А теперь… У нас разные жизни, но это мало что меняет. Уверен, что я понимаю её. Даже чувствую.

Непонятно, сколько времени я ещё сижу здесь. Прослушано немало песен, хотя толком их и не слышу. Мысли громче музыки.

Но вот уже темнеет. Я встаю, не зная, что собираюсь сделать: или уходить, или позвонить в какую-нибудь квартиру и зачем-то войти внутрь. Но дверь подъезда резко открывается сама. И из неё буквально выбегает Кристина.

Она нервно вышагивает вперёд-назад по дворику, изредка останавливаясь и со злостью пиная лежащие на асфальте редкие камушки. Судя по всему, у неё потихоньку начинается истерика.

Кристина не замечает меня. И такое несвойственное обычно спокойной и невозмутимой девчонке поведение меня даже на секунду не забавляет. Мысль, что на это, наверное, есть серьёзные причины, тревожит. Видимо, я оказываюсь прав и не зря не мог уйти: какие-то проблемы всё же есть.

— Привет, — решаю объявиться. — Какая встреча, — добавляю на всякий случай, хотя любому было бы ясно, что таких совпадений не бывает.

Кристина разворачивается. Её пустое выражение лица пугает. Она словно даже не удивляется мне. Ей всё равно.

Такая леденящая апатия во взгляде и чуть покрасневшие глаза, такое необычное для неё поведение — всё это слишком серьёзно.

— Ты что, плакала? — непонятно зачем спрашиваю. Ведь всё видно и так.

Кристина лишь качает головой. Похоже, девчонка не из тех, кто может проявить хоть какую-то слабость. Даже несмотря на то, что наверняка понимает: я видел её истерику; всё равно не хочет признаваться в слезах и переживаниях.

Ясно понимаю это. Но оставить её в таком состоянии, даже не выяснив, в чём дело, я не могу.

— Кристина, что случилось? — настойчиво спрашиваю, подойдя ближе и чувствуя себя чуть ли не беспомощным перед чем-то по-настоящему мощным.

Она пожимает плечами. Сейчас Кристина напоминает неживую статую, неспособную чувствовать. В глазах — пустота, движений — никаких. Она просто стоит напротив меня, напряжённая, словно внутри неё тяжёлая борьба.

Ощущение, что Кристина едва сдерживается, чтобы не зарыдать снова, чтобы не проявить эмоции при мне.

Это уже слишком.

Странно, что её родители не выбежали вслед и не попытались успокоить. Наверное, их просто нет дома. Вечер только начинается, и они, скорее всего, работают.

— Что происходит? Что с тобой? — повышаю голос, пытаясь хоть как-то расшевелить её. — Напиши.

У нас нет с собой ни ручки, ни бумаги, а потому я протягиваю ей разблокированный телефон с открытой пустой заметкой.

Кристина неожиданно замирает. Странно смотрит на мой телефон, так, что я непроизвольно вспоминаю тот день, когда разбил её.

Не успеваю отреагировать и не знаю даже, как. Она уже набирает текст.

«Оставь меня в покое», — читаю банальную отписку.

— Нет, пока ты не объяснишь, что всё это значит.

Кристина смотрит на меня так, словно вот-вот снова расплачется. Беспомощность и отчаяние исходят от неё волнами. Она не сможет долго сдерживаться.

И, конечно, мысль, что свидетелем её терзаний стал я, наверняка унизительна для неё. Возможно, я только сильнее задеваю ей душу, тормошу раны. И сам понимаю, что нагло врываюсь в личное пространство той, кто привыкла быть одна, но иначе не могу.

Я ведь слишком остро чувствую, каково ей. Так, что с трудом вывожу.

Кристина пытается держаться, но безрезультатно. Всхлипнув, тут же кидается к подъезду. Рвётся успеть… Быстро проходит мимо меня, чуть не споткнувшись от волнения. Её ноги очевидно даже для меня дрожат, и такими темпами девчонка точно упадёт.

Но я не позволяю этому случится. Резким рывком двигаю к ней, и вот уже каким-то образом Кристина оказывается в моих руках. Я просто обнимаю её, и это становится переломным моментом. Внутри уже меньше дерёт, вместо этого меня переполняет теплом.

Рано или поздно она устанет притворяться, что так независима и сильна. Как бы Кристина ни отрицала, поддержка и забота, даже простое участие, ей очень нужны. Я ведь чувствую это в том, как она замирает, явно не зная, что делать. Ей наверняка хочется отпустить себя, но и довериться мне страшно.

Глава 6. Кристина

Время пролетает даже быстрее обычного. Осень словно даже не успевает закончиться, как наступает зима. Конец декабря. Приближаются новогодние каникулы, и уже сейчас улицы города празднично украшены, даря ощущение доброй сказки.

Вот уже три месяца мы с Сашей своеобразно общаемся друг с другом. Мы «разговариваем» только в школе и иногда по пути домой, когда он провожает меня. Остальная часть жизни, за пределами учебного здания, незримо разделена стеной между нами. Конечно, не просто так, а потому что я так хочу. Саша предпринимал попытку разорвать эту преграду, но я чётко дала понять, что не стоит. Он не стал настаивать и пытаться сделать нашу дружбу более крепкой.

Хотя иногда мне кажется, что есть что-то в его глазах… Совсем не дружеское. Какое-то другое, и это пугает. Возможно, ещё и поэтому я свожу к минимуму наше «общение».

Но в классе мы всё равно сидим вместе. И когда он начинает разговор, я поддерживаю. Для меня это уже серьёзные перемены в жизни. Постепенно я начинаю привыкать к нему, и однажды ловлю себя на мысли, что скучаю, когда Саши нет в школе.

Так, кстати, и сейчас. Прошла почти вся предпоследняя неделя перед каникулами, а он так и не появлялся.

*************

Я сижу дома одна. Пытаюсь доделать последнее перед выходными домашнее задание, задумчиво листаю учебник. Мысли упорно витают далеко.

Приближается Новый год, и с самого утра я почему-то только и думаю об этом празднике. Настроение непривычно приподнятое, и сидеть на месте, делая скучные уроки, совсем не хочется. Но, как назло, я обещала себе и родителям, что весь день посвящу учёбе.

Подхожу к окну. Приоткрыв шторы, некоторое время отстранённо смотрю на зимний пейзаж. Случайно цепляюсь взглядом за весёлых детей, лепящих снеговика, и улыбаюсь. Неожиданно заражает их настроением. И теперь я смотрю на привычный мне двор другим, новым взглядом, с детской восторженностью и любопытством. Любуюсь, как аккуратно снег ложится на землю и осыпает деревья. Некоторые снежинки прилипают к оконному стеклу. Мечтательно разглядываю их узоры, такие разные и витиеватые. Странно, но раньше я ведь не испытывала такого восторженного состояния, когда каждая, раньше казавшаяся мелочью, деталь вдруг радует и воодушевляет. Дарит ощущение чуда. Сейчас я будто твёрдо знаю, что скоро в моей жизни случится что-то прекрасное.

Но как же привычный мне реализм? Я никогда не верила в магию или исполнение желаний. Человек сам строит свою жизнь и сам всего добивается, без воздействия высших сил. И даже без помощи кого-либо из своего окружения. Чудес не бывает, как и волшебства — это всё сказки. Одно дело надеяться, что всё будет хорошо, а другое — верить в это, как в нечто само собой разумеющееся. И, хотя я всегда рассчитывала на удачу в будущей операции, в глубине души постоянно осознавала, насколько малы шансы. Думала об этом чуть ли не каждую секунду.

Но сегодня в душе творится что-то странное, и мне не хочется этому сопротивляться.

Мысли настолько занимают голову, что я подскакиваю от неожиданности, услышав звонок в дверь. Странно, кому-то понадобилось навестить нас в такое время? Наша семья мало с кем общается, а потому внезапных и даже желанных гостей обычно не ждём.

Помедлив, всё-таки решаю открыть дверь. Хотя это кто угодно, но только не родители. Они постоянно пользуются ключами, всегда берут их с собой. Это привычка. А даже если бы забыли, нашли бы способ предупредить. Да и работа у них ещё как минимум три часа…

Такие прерывистые и долгие звонки могут значить только одно — за дверью кто-то другой.

Открыв, я удивлённо замираю. Это Саша. Вот уж внезапно.

Мы, конечно, общаемся в классе, да и возвращаемся из школы вместе, но ко мне домой он приходит в первый раз. Да ещё и без предупреждения. И после долгого отсутствия в школе.

Хотя если честно, я даже рада ему. Воодушевление не покидает. Такое ощущение, что ничто не может погасить этот беспечный настрой.

Я настолько приветливо улыбаюсь, что, похоже, смущаю его. Он выглядит ошарашенным.

— Привет, — с особенным теплом здоровается Саша.

Киваю в ответ на приветствие. И вдруг теряюсь. Пропустить его за порог вроде бы логично, но я одна дома. Не хочу, чтобы он не так меня понял. Слишком уж часто я замечала его заинтересованные взгляды. Нельзя исключать, что Саша рассчитывает на сближение. А впускать его в моё личное пространство не входит в мои планы. Я готова только к тому, чтобы включить его в одну маленькую часть своей жизни, но не более того. Об остальном почему-то даже боюсь думать.

— Это тебе, — прерывает мои мысли Саша.

Он протягивает мне коробочку с новым, но таким же, какой у меня когда-то был, телефоном.

Машинально принимаю неожиданный подарок. Ошеломлённо смотрю на Сашу. Не то чтобы я не ожидала, что он сдержит своё обещание, просто не думала, что вообще его помнит. Ведь тогда Саша действовал сгоряча, теперь я это понимаю.

— Я же обещал, что верну, — не сводя с меня взгляда, серьёзно говорит он.

Будто мысли мои прочитал.

Принимаюсь распаковывать коробку, лишь бы избежать его внимательного взгляда. Почему-то становится жутко неловко. Странное смущение приливает в кровь.

«Спасибо», — быстро набираю на новом телефоне.

Мы уже привыкли так общаться. Просто раньше использовали Сашин телефон.

— Не стоит. Ну, до понедельника.

Он уже разворачивается, ведь явно понимает, что я не приглашу его в дом.

Непонятно, что на меня находит. То ли приподнятое настроение так влияет, то ли неожиданный сюрприз или то, что мы давно не виделись… Но я вдруг не хочу его отпускать. Подавшись внезапно сильному порыву, останавливаю Сашу, перехватив за руку.