Голубая кровь

Глава 1. Поиски свидетелей

Яркие солнечные лучи скачут зайчиками по письменному столу, отражаясь на экране компьютера и мешая работать. Глава детективного агентства Михаил Юсупов недовольно сощурился, встал и, подойдя к окну, поплотнее задернул штору. Атлетического сложения, рослый, с гордо посаженной головой – он мог бы считаться красивым мужчиной, если бы не шрам, пересекавший правую щеку. Когда возвращался на место, голос секретарши в селекторе сообщил:

– Михаил Юрьевич, прилетел Белоусов! Звонит по мобильному – он уже на подъезде. Беспокоится, что не застанет.

Юсупов вернулся на место, недовольно бросил: – Почему сразу не дал знать?

– Говорит, не смог дозвониться.

– Ладно, скажите – жду.

В ожидании своего помощника, Михаил с озабоченным видом откинулся на спинку кресла. Прошло всего две недели после свадьбы, счастливо завершившей тяжелую и долгую полосу его неудач – афганский плен, смерть матери, потеря любимой девушки, на которой должен был жениться… Но и теперь всю радость обретения семьи и медового месяца омрачала новая забота: загадочное исчезновение Нади – родной сестры его жены Светланы, Ему сразу же, отложив другие дела, пришлось заняться ее поисками. Не доверяя сомнительной версии о гибели Нади на Канарских островах, Михаил побывал там и установил, что по ее документам туда прилетала другая – очень похожая на нее женщина. Поиски этой «копии Нади» и были поручены Сергею Белоусову.

Дверь кабинета распахнулась и в него заглянул улыбающийся Сергей.

– Можно зайти, шеф?

Михаил молча кивнул на кресло, и Белоусов устало опустился в него.

– Ну как твой медовый месяц, Миша? – шутливо поинтересовался он. – Ребра что пострадали, не мешают выполнять супружеские обязанности?

Совсем недавно, после ранения, Юсупов перенес операцию. Все у него уже зажило, но при воспоминании об этом ребра вновь заныли. Михаил покривился и дал понять, что не расположен шутить.

– Ладно, Сергей, рассказывай: сумел узнать, где находится эта авантюристка, и ее на самом деле зовут – Оксаной Голенко?

По-видимому, и Белоусову было не до шуток, лицо у него напряглось.

– Нет, этого мне не удалось. Она еще в Штатах, а где – неизвестно.

– Ну и в чем причина? – Юсупов нахмурился. – Изложи поподробнее!

Сергей с досадой передернул плечами.

– То модельное агентство, вернее, бордель, где мы ее отыскали, известил – будто порвала контракт и вернулась в Россию. Однако домой она не прилетала.

– Может, ее уже нет в живых? – бросил на него мрачный взгляд Михаил.

– Вряд ли. Скорее Голенко, решив перед отъездом «подзаработать», нашла богатого клиента. Хозяевам объяснила – должна вернуться домой по семейным обстоятельствам.

– Но ведь Бутусов мог поручить кому-нибудь ее там прикончить? Сергей отрицательно покачал головой.

– Этот мафиози, которого ты подозреваешь в убийстве Нади, еще не знает, что мы разоблачили его хитрый трюк. Так зачем же ему посылать киллера – аж в Штаты? Когда свидетелей против него можно найти и здесь.

– Верно, Сережа! Прежде всего надо заняться бандитами из его окружения. Ну а как ты все-таки рассчитываешь найти эту Оксану? Ее адрес хоть узнал?

– К сожалению, нет, она не москвичка, – удрученно почесал затылок Белоусов. – Но я постараюсь узнать у бандерши здешнего борделя, где Голенко работала до отъезда. И буду следить за списками прилетающих из Штатов.

После долгожданной свадьбы с Михаилом Светлана наконец-то обрела свое женское счастье с любимым. Ее душа ликовала, видя, как быстро привязался и ластится к нему уже двенадцатилетний сын – ведь Петя вырос без отца, считая его геройски погибшим в Афганистане. Радоваться жизни мешало ей только одно – внезапное исчезновение сестры Нади, собиравшейся выйти замуж за крупного бизнесмена Бутусова, и реальное опасение, что она погибла.

Надя была дочерью ее отца – профессора Розанова от другой женщины, но несмотря на это, мама Светланы, Вера Петровна, любила падчерицу и разделяла горе мужа. И в этот вечер, когда родители приехали навестить внука, разговор естественно зашел о Наде, и в гостиной царило траурное настроение. Светлана и Вера Петровна, пригорюнившись, сидели рядышком на диване, а профессор нервно расхаживал по комнате. Внезапно он остановился и, волнуясь, заявил:

– Не верю я этому Бутусову. Сердцем предчувствую беду! Не могла Надюша поступить, как он говорит! А если бы решила бросить его накануне свадьбы и бежать с другим – уж мне-то об этом сообщила!

– Согласна с тобой, Степочка! – поддержав мужа, тихо отозвалась Вера Петровна. – Наденька – не предательница. Она была увлечена Бутусовым и всерьез собиралась за него замуж. Откуда вдруг взялся этот таинственный миллионер-американец? И Светочке она бы о нем тоже рассказала.

Степан Алексеевич обессиленно опустился рядом с ними в кресло.

– Конечно! То, о чём сообщил мне этот тёмный делец, считаю совершенно невероятным и, более того, крайне подозрительным!

Сидевшая, опустив голову, Светлана встрепенулась, словно ее осенила страшная догадка, и испуганно подняла глаза на отца. – Боже мой! Нет, боюсь даже об этом подумать! На мгновение умолкла, но все же решилась это высказать.

– Недавно Наденька мне открылась, что случайно вновь встретила Костю – свою первую любовь и собиралась с ним увидеться, хотя я отговаривала… Не мог Бутусов ее приревновать и?.. Она мне говорила – это страшный человек!

Очевидно, это ужасное предположение совпало с тем, что растревожило и самого профессора. Он вскочил на ноги и, запинаясь, переспросил дочь, не в силах вымолвить роковое слово.

– Ты думаешь… он мог?.. Неужели… он ее… за это?.. Вера Петровна недоуменно посмотрела на мужа и дочь.

– А как же то, что сообщила милиция? Ведь это Наденькины вещи прислали с острова Тенерифе?

– Да, это ее вещи и документы. Но здесь что-то не так, – объяснил ей муж, – концы с концами не сходятся. И Миша, слетав туда, убежден: Надюша там не была!

Лицо у него потемнело. Он с сомнением покачал своей красивой седеющей головой.

– Это так не похоже на нее – она и оттуда бы позвонила. Наденька любит нас и не променяет ни на какого американца! И кто поверит – что такая пловчиха тонула и никто не заметил? А куда подевался ее миллионер?

Степан Алексеевич снова рухнул в кресло, горестно обхватив голову руками, Светлана была солидарна с отцом:

– Мне тоже кажется это каким-то жутким недоразумением. Не верю я в американца, с кем якобы сбежала Наденька! Она собиралась встретиться с Косте и – это правда. И ей было боязно, что об этом узнает Бутусов.

Как бы очнувшись, Розанов поднял голову и хмуро заключил:

– Он явно что-то скрывает. Мне сердце подсказывало – это опасный человек, и я Надюшу предупреждал! Не послушала она…

Не выдержав, Светлана поднялась и решительно предложила:

– Надо заявить в прокуратуру – пусть расследуют! Не то мы себя изведём.

Задумчиво молчавшая Вера Петровна сделала протестующий жест.

– Не горячись, Света! А если Бутусов сказал правду? Тогда это бросит на него тень и лишь добавит обиды.

Но ее призыв к справедливости лишь рассердил Розанова. Он возмущенно вскочил и с укором обрушился на жену.

– Уж слишком сердобольная ты, Веруся! Какая, к черту, обида! Этот погодки оклеветал Наденьку! Если она… погибла… я уверен – виноват он. Такие на всё способны!

Охваченный безудержным горем, он снова сел в кресло и, опустив голову на руки, мрачно задумался. Возникла скорбная пауза, которую нарушил приход Михаила. Светлана обрадованно вскочила с дивана и обняла мужа.

– Молодец, Мишенька, что пораньше вернулся! Мы тут говорили… о Наде. Папа не верит в то, что случилось на Канарах, – подозревает Бутусова.

– Я тоже считаю, что это – хитрая инсценировка преступников, – целуя жену, согласился Юсупов. – И подозрения падают на Бутусова – уж больно темная он личность!

– А ты откуда знаешь? Уже собрал о нем информацию? – оживился Розанов.

– Да, о нем мне известно многое. В борьбе с конкурентами идет на все!

Профессор укоризненно покачал головой.

– Что же ты, Миша, не предупредил Надю?

– А она бы меня послушала? Сама знала, что Бутусов – крутой мужик и, как я понял Свету, была сильно в него влюблена.

– Так было вначале, – поправила его Светлана. А недавно призналась мне, что его боится.

– Вот даже как? – высоко поднял брови Михаил. – Ну что ж, сейчас мы им займемся вплотную! Я и так уже оставил все остальные дела.

Профессор обрадованно выпрямился в кресле.

– Займись им, Мишенька! Выведи на чистую воду негодяя! Не стесняйся в расходах я тебе все возмещу.

Женщины тревожно переглянулись, и Вера Петровна решилась возразить:

– Не понимаю, почему Мише необходимо заниматься этим лично? А на что тогда прокуратура и милиция? Разве это не опасно? Зачем ему снова рисковать, а нам всем за него волноваться?

– В милиции много информаторов. Бутусова могут предупредить, и тогда – все пропало! – объяснил ей Юсупов. – А безопасной работы сейчас нет. Людей грабят и убивают среди белого дня. И волноваться за меня не надо – я ведь прошел войну.

– А я все равно буду за тебя волноваться, Мишенька, – грустно вздохнула Светлана. – Но такова уж, видно, моя судьба! Поступай, дорогой, как считаешь нужным!

На следующий день у себя в кабинете Михаил Юсупов провел экстренное совещание с Сергеем Белоусовым и Виктором Сальниковым. Друг его детства, инвалид-афганец Виктор, теперь стал одним из лучших детективов агентства.

Михаил – хмур и озабочен. Предупреждает помощников:

– Разоблачить Бутусова удастся, только если добудем уличающие его доказательства, а это нелегко. Он – закоренелый преступник, хитрый и изворотливый. Я привел факты о его черных делах. Среди них – физическое устранение всех, кто стоит у него на пути, и ему всегда удавалось уйти от ответа.

Но Сергей Белоусов был настроен оптимистично.

– На всякого мудреца довольно простоты, Миша. Прижмем и этого гада к стенке! Вот у Виктора есть отличная идея – как раздобыть нужные показания против Бутусова от его подельников.

Он повернулся к Сальникову и попросил:

– Выложи шефу все, что мне говорил, Витя, не скромничай! Михаил взглянул на нерешительно замявшегося Виктора и поторопил:

– Давай, расскажи вкратце самую суть, Витек! Сальников недовольно взглянул на Сергея, и попытался отказаться.

– Я не готов еще предложить свой план, Миша – не все продумал.

– Это неважно – время не ждет! Изложи идею! – потребовал Юсупов.

– Ладно, раз так, – сдался Виктор. – Идея простая – разработать бандитов из окружения Бутусова.

– Тебе удалось за кого-то зацепиться? – нетерпеливо перебил его Михаил.

– Да, за двоих: «мокрушника» по кличке Валет и бывшего охранника того коттеджа, который Бутусов построил для Нади. Они наверняка многое знают.

Очевидно, идея Виктора пришлась Юсупову по душе – в его глазах появился азартный огонек. Немного подумав, спросил:

– Как думаешь, к ним подобраться? Кто, по-твоему, перспективней?

– Конечно, Валет! За него и возьмусь, в первую очередь. А законтачить с ним, думаю, на блатной почве.

– Ну и как ты это сделаешь? – оживился Михаил. – Любопытно!

Виктор сделал паузу и, с хитринкой взглянув на товарищей, изложил свой замысел.

– Из бумаг следует – Валет сидел в той же колонии, что я. Даже по той же статье. Так что мы с ним – «побратимы». Улавливаете? Остается познакомиться и войти к нему в доверие.

Белоусов, с сомнением покачав головой, выразил опасение:

– Но ты, Витя, сильно рискуешь! Валет – опасный убийца, не так ли?

– Меня он будет остерегаться, – натянуто улыбнулся Виктор, делая вид будто шутит. – Я ведь тоже одного отправил на тот свет.

Но Михаилу было не до шуток – строго посмотрел на друга.

– А ну, Витек, выкладывай все про этого Валета и как думаешь к нему подступиться! Тогда посмотрим, насколько это реально. Излишне рисковать нельзя!

Сальников послушно кивнул головой.

– Вот что я узнал о Валете. Бывший спецназовец, снайпер, был в Афгане. На нем много крови, но сидел только раз. Кто-то вытащил его из тюряги – Валет закосил под психа.

– Наверно, Бутусов, – предположил Сергей. – И купил этим его с потрохами.

– Нет. Похоже, они друг с дружкой крепко повязаны с давних пор, – отрицательно качнул головой Виктор. – Оба они москвичи – с Марьиной рощи и почти ровесники. Наверно, по молодости в одной шайке были.

– Крепкий орешек, – заключил Михаил и озабоченно взглянул на друга. – Нащупал у него какую-нибудь слабину?

– Еще какую! – довольно улыбнулся тот. – Валет увлекается боями без правил, играет по крупному на тотализаторе, но всегда проигрывает.

– А что? – отозвался Белоусов. – На этом можно Валета купить – когда снова продуется.

– Вряд ли, – усомнился Михаил. – Если такой снайпер, да еще корешок – не думаю, что Бутусов отказывает ему в кредите.

С этим согласился и Виктор.

– Вот и я так считаю. Законтачу с ним, само собой, в спортклубе, – открыл он свой замысел. Но дружбу завяжу, используя другую слабость Валета – он давно уже ширяется.

На лице Белоусова недоумение – он не понял, что это означает. С усмешкой поинтересовался:

– Как это «ширяется»? Он что, голубой?

– Валет наркоман, – объяснил ему Юсупов. – «Ширяется» на их жаргоне – колется. Ты, что же, Витек, ради дела снова готов взяться за старое? Я против!

Иначе к нему не подобраться. Но ты, Миша, не беспокойся, – успокоил его Сальников, – от гадости я сумею увернуться. А вот курнуть дури придется. От нее потом вылечусь!

– С огнем играешь! – счел долгом предостеречь его Белоусов. – А если Валет тебя раскусит? У бандита всегда при себе ствол. И он верзила – не чета тебе.

– Ну, положим, и Витек не так плох, хоть и инвалид. Тоже в спецназе был не последним, – резонно возразил Юсупов. – Но вот вооружить пушкой придется – раз перед Валетом будет изображать киллера-гастролера.

И немного поразмыслив, объявил свое решение:

Лады, план принимается! Витек пусть действует как задумал, а ты, Сергей, продолжай поиски Оксаны Голенко!

Когда Сальников вошел в зал закрытого спортклуба, его трибуны уже были заполнены до отказа. На арене нещадно избивали друг друга бойцы, и болельщики с бешеным азартом переживали ход схватки. Найдя глазами среди них Валета, он достал мобильный телефон и позвонил Юсупову.

– Я уже в зале. Вижу клиента – сидит там, где обычно, – доложил Виктор шефу, – а мое место на ряд ниже – прямо под ним.

Виктор успел сесть до конца боя и, не привлекая внимания, наблюдал за Валетом. Бандит бурно реагировал на схватку и, по тому, как негодовал, было ясно – его фаворит проигрывает. Но вот бой закончился, и Валет, вместе с другими неудачниками, яростно порвал свои купоны. Сальников тоже с громкими проклятиями демонстративно разорвал на его глазах свои купоны и, как бы в горячке, обернувшись к товарищу по несчастью, посетовал:

– Что, и тебе не подфартило, кореш? Смотрю, тут шмонают дочиста – хужее, чем на зоне.

Валет искоса мутным взором окинул непрошеного доброжелателя, но вид «кореша» убедительно свидетельствовал о его уголовном прошлом, а открытая физиономия, несмотря на перебитый нос и шрамы, вызывала симпатию. Подумав, Валет небрежно поинтересовался:

– И ты дочиста «пролетел»? Давно на воле? Где срок-то мотал? Сальников тут же поднялся к нему и сел рядом; лукаво ухмыльнулся.

– Я не лох, чтоб отдать все бабки здешним жучкам. Так, испытал разок свой фарт, и баста! А вышел недавно, из Сиблага. Хозяин вытащил – срочно ему здесь понадобился.

– Догадываюсь зачем. – понимающе буркнул Валет и бросил на него острый взгляд. – Сдается, ты тоже афганец? Тогда мы вдвойне кореша: и мне довелось в Сиблаге срок мотать.

Изобразив на лице радостное изумление, Виктор широко распахнул объятия.

– Вот это здорово! Дай я тебя, братан, обниму! Хоть одно хорошее, как сюда попал – кореша встретил.

«Интересно, где Валет прячет оружие, – думал он, обнимая и незаметно ощупывая бандита. А вслух с дружеским интересом расспрашивал:

– Где в Афгане служил? И за что срок дали?

Чуждый нежностям, Валет освободился из его объятий, однако ответил:

– Я туда попал, кореш, в составе «Альфы». Но меня выгнали, пидеры, хотя был лучший стрелок.

– Не может быть! За что? – изобразил недоумение Сальников.

– Поймали, что «травку» курю. К этому и придрались. Сразу же отправили домой, разжаловали. Тогда было строго.

– Да там же все «травкой» баловались. Чтобы за это списали лучшего снайпера? – с хитрым прищуром, взглянул на него Виктор. – Признайся, кореш, что еще натворил?

Валет снова бросил на него острый взгляд и хрипло рассмеялся.

– А ты, вижу, не так прост, как кажешься. Что верно – то верно: я с бабой командира спутался – она связисткой была. Сама ко мне лезла, сучка, а он ждал лишь предлога – и отомстил.

– Теперь понятно, – в тон ему хохотнул Виктор. – А я тоже бывший спецназовец – только армейский. В Афгане ногу потерял, но стрелять не разучился.

Валет понимающе усмехнулся и задал вопрос в лоб:

– За это, думаю, и отсидел?

– Вроде того, – уклончиво ответил Виктор. И ты, похоже, за это самое.

Не дожидаясь следующего вопроса, он достал «косячок» и закурил. Почуяв знакомый запах, Валет сразу оживился, находчиво предложил:

– Знаешь что? Здесь не потолкуешь, кореш. Давай махнем ко мне – бухнем с горя, что продулись. Ты ведь гастролер, я не ошибся?

Для верности Сальников сделал вид, будто колеблется. Потом панибратски махнул рукой.

– Эх! Не надо бы, да душа горит. Поехали, братан! Тебя как звать-то? Меня – Виктором.

– Родители нарекли Егором. Но все зовут Жоркой.

– Ну что ж, поедем, закрепим наше знакомство, Жора! За тачку плачу я.

Виктор поднялся. Встал и Валет, самодовольно бросил:

– Ловить тачку не придется – меня своя дожидается.

В комнате Валета царил беспорядок – неубранная постель, пыльная мебель, на столе остатки пищи и окурки, на полу выстроился длинный ряд пустых бутылок. «Типичное жилище неопрятного холостяка, – входя, отметил в уме Сальников. – Не чувствуется женской руки. Может, Валет – гомик?» – подумал он с опаской. А хозяин небрежно сгреб в сторону грязную посуду и указал гостю на стул:

– Приземляйся, Виктор! Сейчас возьму из холодильника пузырь, что-нибудь похавать и вернусь.

– Давай помогу, Жора! Помою тарелки, сполосну стаканы.

– Не трудись! – отмахнулся хозяин. – У меня есть чистые. Покури пока!

Валет ушел, забрав посуду, а Сальников достал новый «косячок». Сморщив гримасу, закурил и по комнате расплылся дурманящий аромат гашиша. Возвратившийся хозяин поставил на стол водку, хлеб и банку рыбных консервов, с наслаждением повел носом и попросил Виктора:

– Дай разок потянуть, душа требует! У тебя больше нет?

– Найдется и для тебя, Жора. Неси стаканы – бухнем и покайфуем. А пока – на вот, затянись!

Сальников передал Валету свой окурок, и тот с жадностью сделал несколько затяжек. Дурман подействовал на него опьяняюще – как даже небольшая доза спиртного на алкоголика. С трудом оторвавшись, он возвратил Виктору окурок.

– Ладно, схожу за стаканами. Ты открой пока шпроты! Когда Валет вышел, Виктор сразу отставил свой «косячок», достал новый – для хозяина и открыл консервную банку. Вернувшись, Валет сел за стол, налил себе и гостю водки, а Сальников, продолжая начатую игру, поднял стакан.

– За тебя, Жора! Я рад нашему знакомству. Не пособишь мне зацепиться в столице? Думаю, не зря нас с тобой свел случай.

– Может, и не зря, – загадочно глядя, усмехнулся Валет. – Считай, интерес к тебе есть – если и правда метко стреляешь. Выпьем, чтоб я в тебе не ошибся!

Они лихо опрокинули свои стаканы, закусили, но хозяин захмелел заметно быстрее. Сальников раскурил «косячок» и передал Валету. Тот несколько раз жадно затянулся и, с трудом оторвавшись, вновь наполнил стаканы. Сверля взглядом, посмотрел на гостя.

– Хочешь здесь зацепиться, выкладывай – зачем прибыл! Не бойся, я не мент – сам это видишь. А хороший снайпер нам сейчас нужен – один я не управляюсь. Давай выпьем за это!

Снова выпили до дна. Сальников молча закусывал, а Валет взахлеб раскуривал «косячок», все больше хмелея. Наконец, нетерпеливо напоминал:

– Ну, чего отмалчиваешься, Витюха? Ежу ясно, что по заказу к нам прибыл.

Но Виктор искусно изобразил, будто колеблется; сказал уклончиво:

– Ты конечно не мусор, Жора, – их я за версту чую. Так же как то, что мы с тобой из одной обоймы. Поэтому не могу открыть свое задание. Лучше проверь меня в деле!

– Ну и как ты, Витюха, себе это представляешь?

– А поручи мне хоть одно из того, что должен сделать сам, – вот и увидишь! И я пойму – стоит ли с вами иметь дело.

Сальников разлил остатки водки и поднял свой стакан.

– Вот за это давай и выпьем! За проверку меня в деле!

Они опорожнили свои стаканы. Гость принялся закусывать, а хозяин предпочел раскуривать «косячок», все больше хмелея. Виктор незаметно проглотил отрезвляющую таблетку, взял в руки пустую бутылку и показал Валету.

– Ну что, Жорик, есть еще пузырь? А то мы так ни до чего не договоримся. Если нет, давай сбегаю!

Валет уже сильно опьянел, но все же поднялся. Пошатываясь, подошел к шкафу, достал и поставил на стол еще бутылку водки. Затем плюхнулся на стул, заплетающимся языком предложил:

– Наливай, Витюха! Мы еще… с тобой… поработаем на пару! Не сомневайся, мой босс… такой – лучше… не найдешь!

«Ну что ж, похоже, он достиг нужной кондиции, – сообразил Виктор. – Надо попытаться кое-что от него узнать». Незаметно включив портативный магнитофон и иронически усмехаясь, он изобразил сомнение.

– Чем же он лучше других, Жорик? Я – стреляный воробей, знаю: заказчиков потом нужно стеречься пуще мусоров.

– Мой – не такой… как… все. Я вот… еще… живой! И не потому… что мы… в юности корешковали! Умный он… и хитрый… А концы в воду… умеет прятать – как никто!

– Так уж, как никто? – искусно подзавел его Виктор. – Послушать тебя – твой босс прямо гений.

Расчет его оправдался Валета это разозлило, и он «привел аргументы»:

– Не смейся.. Витюха! Наш Бутус… всегда придумает… как… провести мусоров. Вот недавно… замочили бабу, – он пьяно ухмыльнулся. – Она… наставила ему рога. Никогда… не догадаешься… каким способом… Бутус… замел следы!

«Вот оно, наконец! – мысленно торжествовал Сальников. – Ну колись, бандит, скорее!» Но вслух с деланным равнодушием изрек:

– По-моему, ничего нового уже не придумаешь. Наверно, как обычно – по частям и в канализацию?

– Это слишком… примитивно, – Валет уже туго соображал. – А наш… чтобы отвести… от себя… придумал… будто его баба… свалила за бугор… и там сгинула.

– Но ведь тело опознают, и тогда все выйдет наружу, – «усомнился» Виктор.

– Не опознают! Ведь тела… не будет! Как так не будет? Его уничтожили?

От выпитого и «травки» Валета уже совсем развезло – невнятно бормоча, объяснил Сальникову:

– За бугром… утонет… в океане. А здесь… закатали… никто никогда… не найдет…

Он уже клевал носом. Сальников на всякий случай взялся за бутылку.

– Ну что, Жорик, засосем с тобой еще по одному?

Валет невразумительно промычал, и Сальников, убедившись, что он невменяем, выключил магнитофон и поднялся.

– Тогда пойду. У меня еще дел много. Позвоню, братан.

Золотая осень – чудесная, воспетая Пушкиным пора! В погожее воскресенье Юсуповы всей семьей отправились навестить родителей Светланы в Марьино.

Профессору Розанову дали квартиру в одной из многоэтажек этого отдаленного непрестижного района, когда сносили его «хрущевку».

Михаил управлял новенькой «ауди» – недавно приобрел на деньги, накопленные за время работы в Сибири. Представительная машина стоила немало, но ему, как гендиректору это требовалось, и сама по себе она была превосходна – с мощным двигателем и очень комфортабельная. Но особенно радовался ей Петя. Он уже немного умел водить – его обучал первый муж Светланы Марк на своем джипе. Вот и теперь, когда выехали на широкую автомагистраль, нетерпеливо попросил:

– Папочка, дай мне порулить! Здесь уже можно!

– Her, еще большое движение, – возразил Михаил. – И ты не достанешь до педалей – надо будет передвинуть сиденье.

– Но ведь это недолго, – настаивал Петя. – И машин не так много.

– Не приставай к папе! Мы уже подъезжаем, – как всегда, поддержала мужа Светлана. – Обучаться водить будешь за городом!

Они действительно уже въехали в Марьино, и Петя, понимая, что мать права, умолк. Степан Алексеевич и Вера Петровна их ждали. В квартире, как всегда, было чисто прибрано, а чтобы порадовать внука, хозяйка испекла обожаемую им кулебяку. Когда расцеловались и наобнимались, профессор предложил всем пройти в гостиную.

– За стол сядем через часок, а пока отдохнем и поговорим о наших делах.

– Думаю, Пете с нами будет скучно, – резонно заметила Светлана. – Может, погуляешь пока во дворе? – спросила она сына. – Погода великолепная!

– Если хочешь, включи в кабинете компьютер, – предложил внуку Розанов. – Обедать мы тебя позовем.

Разумеется, Петя предпочел компьютер, а взрослые отправились в гостиную. Когда уселись, профессор первым делом поинтересовался:

– Ну как, Миша, продвигается расследование? Удалось добыть какие-нибудь доказательства, уличающие Бутусова?

– С этим пока неважно. Мы не нашли еще ту, что выдавала себя за Надю, – честно признался ему зять. – А это необходимо, чтобы получить доказательства ее связи с Бутусовым.

Выходит, без этого его никак нельзя ухватить? огорчился профессор. – А если вы ее не найдете – что тогда? Неужели он уйдет от ответа?

– Мы отыщем ее – можете быть уверены, – постарался успокоить его Михаил, – этим занимается мой помощник Белоусов. А Виктор Сальников пытается заполучить свидетелей преступления из числа его охраны.

– Однако результатов все нет, – мрачно констатировал Розанов. – И убийца, наверно, смеется над нами. Нет! Я с этим не примирюсь! – закипая гневом, он вскочил на ноги. – Если у вас ничего не выйдет – я его убью!

– Не волнуйся так, дорогой! Врачи велели тебе беречь сердце! – испуганно обратилась к нему Вера Петровна. – Сядь, Мишенька сам с ним управится!

Юсупов не собирался преждевременно посвящать тестя в их операцию по получению показаний от Валета. Но чтобы успокоить его, вынужден был открыть вкратце суть дела.

– Успокойся, Степан Алексеевич! – решительно заявил он. – На этот раз ему не отвертеться! Завтра вечером арестуют его пособника – убийцу по кличке Валет. Он на следствии выложит все!

Профессор устало опустился на стул; недоверчиво посмотрел на зятя.

– Почему ты так в этом уверен? Почему думаешь, что он выдаст Бутусова? Сам знаешь – какая у нас милиция..

– А он спьяну проболтался, и Витек все успел записать! Теперь и менты его расколят. Ему уже не отпереться!

Молча слушавшая их Светлана облегченно вздохнула.

– Слава Богу, Мишенька, что на этот раз ты не сам будешь арестовывать и допрашивать бандита. Я так поняла – он очень опасен. Пусть уж им занимается милиция!

«Как бы не так, милиции без нас его не взять, – с усмешкой подумал Михаил, – но ей лучше об этом не знать». Он не собирался посвящать жену в далеко не безопасную операцию по захвату Валета.

На следующее утро, когда Юсупов уже собирался выходить из дома, ему позвонил Белоусов.

– Привет, Миша! Не смог дозвониться до тебя вчера. У меня проблемы в аэропорту с пограничниками, – с ходу объявил он. – Нужна твоя помощь.

– Мы были у родителей Светы, а свой мобильник я оставил дома, – объяснил Михаил. – Что, срочное дело? Ты забыл, что сегодня берем Валета?

– Конечно, нет! Но это тоже важное – у пограничников в компьютере есть все данные Оксаны Голенко, а мне их не дают.

– Понятно, рассчитываешь – улажу это с помощью Алексея Георгиевича?

– А как же? Одного звонка из прокуратуры будет достаточно, – подтвердил Сергей. – Уладь это дело, Миша! Я буду там, у пограничников.

Бывший сослуживец и друг покойного отца Юсупова занимал высокий пост заместителя генпрокурора и по-прежнему покровительствовал Михаилу. Не отказал Алексей Георгиевич в помощи и на этот раз, но предупредил:

– Только съезди в аэропорт лично. Я попрошу помочь сыну своего друга.

Пришлось Юсупову менять свои планы и ехать в Шереметьево. Оставив машину на стоянке, он вошел в аэровокзал и нос к носу столкнулся с Олегом Хлебниковым. Они не виделись много лет, но все же узнали друг друга.

– Ну, Миша, ты и изменился! Этот шрам… седина… и вообще… – изумленно развел руками Олег. – Я знал, что ты вернулся… Потом был далеко от Москвы… Как жизнь? Мама сказала – вы со Светой обвенчались?

Михаил был искренно рад их встрече. С Олегом у него были связаны лишь приятные воспоминания. Широко улыбаясь, ответил:

– В прошлом месяце. Сам понимаешь – как я счастлив… быть с ней и сыном. Ведь я о нем даже не знал!

– Что ты говоришь? А мы с Надей думали – не захотел его признать из-за обиды на Свету. Кстати, как там моя бывшая жена? Вышла за этого…Бутусова?

Олег развелся с пропавшей сестрой жены Михаила около года назад, сразу отбыл на работу в далекую африканскую страну и был не в курсе того, что с ней случилось.

– Так ты ничего не знаешь? – удивился Юсупов. – Наденька пропала накануне их свадьбы! По версии Бутусова – бросила его, удрав с кем-то за границу. В подтверждение с Канар прислали документы – будто бы она утонула в океане, хотя тела не нашли.

Пока он говорил, на красивом лице Олега сменилась вся гамма выражений – от жалости к бывшей жене до горечи – из-за обидных воспоминаний. Перебив Михаила, мрачно бросил реплику:

– А что? На Надежду это похоже.

– Нет! Уже ясно: у них с Бутусовым произошел разрыв – это ее погубило. А Канары – хитрая инсценировка, чтобы отвести от себя подозрение. Я уже знаю: по документам Нади туда была послана другая – похожая на нее женщина.

Олег был потрясен.

– Выходит, Бутусов – убийца? – ужаснулся он. – Ну что ж, вполне может быть. Эти «новые русские» – темные личности.

– Да уж, по тому, что о нем знаем – отпетый мерзавец! Но убийство им Нади нужно еще доказать – этим я сейчас и занимаюсь. Ладно, расскажи лучше, как твои дела? – Михаил решил сменить тему разговора. – Где ты пропадал?

Олег с кислым видом пожал плечами.

– Дела мои – так себе. Карьера дипломата рухнула: после Африки меня снова хотели загнать – «куда Макар телят не гонял», но я отказался. Сейчас работаю здесь, в представительстве «Эр Франс».

– Понятно, ты же свободно владеешь французским. А как твои личные дела? Не женился снова?

– Пока нет. Пытался разыскать тут одну… Джульетту. Но она куда-то задевалась.

Михаил удивленно поднял брови.

– Джульетту? Никогда не слыхал о такой. Ты встречался с ней до Нади?

– Да, она была у нас домработницей. Вообще-то ее имя – Рая, а Джульеттой я окрестил, так как мечтала поступить в театральный. Пожалуй, только она, – вздохнул он, – любила меня по-настоящему.

Олег расчувствовался; ему хотелось еще поговорить с Михаилом.

– Может, пойдем выпьем за встречу, Миша? – предложил он с дружеской улыбкой. – Мы ведь были друзьями! Мне интересно побольше узнать о тебе и Свете, о вашем сынишке. Хоть Надя меня и бросила, мне ее искренно жаль!

Михаил с сожалением посмотрел на часы. Если б не дела – с удовольствием принял бы его предложение. Им было о чем поговорить, но сейчас – недосуг.

– В другой раз, Олежек! Я всегда тепло вспоминаю нашу студенческую компанию. Как мой соперник, ты вел себя на удивление корректно. Но теперь я догадываюсь – здесь замешана Джульетта. Разве не так?

– Ты угадал! – честно признался Олег. – Пойдем все тебе объясню! Ведь я и на Наде женился, только потому, что «горело» назначение в Париж. А о Рае тогда не могло быть и речи…

– Обо всем расскажешь при встрече. Света тоже будет рада тебя повидать, – тепло улыбнулся ему Михаил. – Звони – телефон тот же. А сейчас, извини: меня ждут неотложные дела.

Глава 2. Конец Валета

Валета должны были взять вечером в его квартире, сотрудники Юсупова не выпускали бандита из поля зрения, а сам Михаил согласно предварительной договоренности в конце дня поехал к заместителю генпрокурора. Алексей Георгиевич восседал в своем огромном кабинете на фоне двуглавого орла и российского трехцветного знамени. Неумолимое время его сильно состарило – лицо избороздили морщины, голова облысела, он как-то сгорбился и казался меньше ростом. Но в его глазах все так же светился ум, и его речь оставалась четкой и ясной. По дороге, в центре Москвы, Юсупов попал в пробку, опоздал и понуро вошел к нему, ожидая нагоняя.

– Извините, Алексей Георгиевич! На Садовом попал в пробку, – смущенно пробормотал он. – Минут двадцать простоял, пока выбрался.

Но друг покойного отца не стал его отчитывать и, снисходительно улыбаясь, указал на кресло.

– Ладно уж, присаживайся! Рад видеть тебя, Миша! Он взял со стола бумагу и протянул Юсупову.

Вот, возьми! Это – поручение провести следственные действия в отношении гражданина Корнева, по кличке Валет. Как я понял, на милицию не очень надеешься?

Юсупов спрятал в карман бумагу, потом сел и высказал – что его беспокоит.

– Как вы знаете, у нас есть кассета, с помощью которой расколоть его им не составит труда. Я боюсь другого – что об этом сразу узнает Бутусов. У него там наверняка есть свои люди.

– Этот Валет – матерый преступник. Расколоть его будет трудно, – выразил сомнение прокурор. – Он от всего будет отпираться.

– Вы правы – он крепкий орешек: ни милиции, ни тюрьмы не боится, – согласился Михаил. – Но мой помощник Сальников – тот, кому вы помогли скостить срок, сумел «закорешить» с Валетом, и тот по пьянке проговорился о расправе с любовницей шефа.

Алексей Георгиевич одобрительно взглянул на Юсупова.

– Сальников смог это записать, и вы хотите взять Валета, угрожая послать кассету его шефу. Я правильно понял?

– Примерно так, – подтвердил Михаил. – Если расскажет нам – как было дело и где схоронили убитую, – гарантируем ему, что будем молчать.

– Но ведь так же могут поступить и следователи милиции. Зачем тебе брать это на себя? – не скрыл опасения опытный прокурор. – С таким, как Валет, опасно связываться, Миша! Если сбежит – ни тебе несдобровать, ни твоей семье.

– Не беспокойтесь, Алексей Георгиевич, мы примем меры, чтобы не сбежал. Будем сторожить свидетеля. Лишь бы Бутусов до него не добрался. Нам Валет поверит – что не выдадим, а милиции нет. Хорошо знает – продадут.

Старый прокурор с доброй улыбкой, посмотрел на Юсупова.

– Хоть и шрам у тебя, и ранняя седина, Миша, но все же ты здорово похож на своего отца – пусть земля ему будет пухом! И не только внешне – делами!

Он вновь стал серьезным и, подводя итог разговору, заключил:

– Ну что же, действуй! Моя санкция дает тебе законное право. Но только до приезда милиции. И пока в контакт с ней не входи – дабы не засветиться! Пусть рискует только Сальников. Остальным быть в масках!

Валета решили взять у себя дома. Когда Сальников, предварительно договорившись, позвонил в дверь, тот сразу ему открыл. Бандит никак не ожидал, что вслед за «корешем» ворвутся еще двое громил в масках и, растерявшись, не оказал сопротивления. Усадив на грязный пол, они приковали его наручниками к батарее отопления, и Валет, уже придя в себя и в бешенстве косясь на Виктора с пеной у рта прохрипел:

– А-а-а, продал меня, сука! Считай, ты уже труп! Живьем закопаю! Оскалившись, как загнанный зверь, уставился на мощные фигуры Михаила и Сергея.

– Вы чьи, быки? На кого пашете? Чего хотите? Сергей пнул бандита ботинком. Играл «под чеченца».

– Заткнысь, шакал! Врэмя прыдет – узнаэшь. Сальников, разыгрывая «доброго копа», придержал его за рукав.

– Погодь, джигит! Предложим бабок – сам все нам скажет. Чего ему босс? Своя шкура дороже. И кореш хороший.

Валет яростно рванулся к нему, стараясь достать ногой.

– Я тебе не кореш, сучара! Разорву, дай только добраться! Юсупов с деланной свирепостью одернул Сальникова.

– Нэ жалэй этого шакала! Знаэшь, сквльких он замочил? Утюгом погладым – сразу расколется. Лютше пойди, покарауль снаружи!

Сальников, бросив неодобрительный взгляд на Валета, вышел, и тот затих – похоже, испугался «чеченцев». Глядя исподлобья, вступил в переговоры.

– Ну, чего от меня надо? Если замочить кого – пожалуйста. Но босса своего не продам! Мы с ним – кореша.

– А ты уже его заложил, шакал, – презрительно бросил ему Юсупов. – Будэшь молчать – Бутус об этом узнаэт. Он тэбе этого нэ простыт!

– Врешь, чечен! На понт меня хотите взять?

– На понт? Сэйчас убэдышься, что тэбе хана.

Юсупов повернулся к Белоусову. Тот поняв, достал плейер.

– Руслан включы кассэту – пусть послюшаэт!

Плейер отчетливо воспроизвел то место разговора Валета с Сальниковым, где он говорит, как его босс замел следы убийства изменившей ему любовницы. Валет сразу скис.

– Да уж, узнает Бутус – мне каюк. Чего вам от меня надо? Говори: что сдэлали с любовницей Бутуса и куда ее дэли? – потребовал Михаил. – Ты ее замочил?

По лицу Валета было видно, как желание выжить борется у него с верностью своему боссу и старому другу. Хмуро бросил:

– Хотите заложить Бутуса или срубить с него бабок?

– Зачэм закладывать? – успокоил его Юсупов. – Надо, чтоб сговорчивей был.

Это устроило Валета, он облегченно вздохнул:

– Тогда лады! Лично я бабу не убивал. А схоронили ее в новом коттедже.

– Кто же ее замочил, если не ты? Чем можешь доказать? Но Валет уклонился от прямого ответа.

– Сами убедитесь, как найдете. Моей вины в ее смерти нет. Насколько знаю – другие умучили.

В этот момент, как было условлено, в комнату вбежал Сальников:

– Сюда едут мусора! Надо рвать когти!

– Нэ может быть! – изобразил, будто не верит, Юсупов. – С чего взял?

– На лестнице соседка сказала, что их вызвала. Не теряя времени, все трое устремились к выходу. Прикованный к батарее Валет, поняв, что попадет в руки милиции, испустил отчаянный вопль:

– Братки, не бросайте! Мусора меня заметут! На мне много висит!

– Ничего, мэньше врэда от тебя будет! – не оборачиваясь, бросил ему на ходу Белоусов по инерции с кавказским акцентом.

В это время у себя на кухне, сидя за ужином, Вера Петровна безуспешно старалась успокоить мужа Профессор почти не ел, хмурился…

– Степочка! Ну чего ты все переживаешь? Миша правильно сделал, не взяв тебя с собой!

Розанов резко отодвинул от себя тарелку.

– Нет! Он совершил непростительную ошибку! – Ну почему, дорогой? Ему же видней.

– Как ты не поймешь? Я педагог и лучше знаю психологию. Мне удастся его разговорить, а им он ничего не скажет. Это же отпетый преступник!

– Вот именно: отпетый! Поэтому Миша тебя и не взял. Он опасен даже для него. А ты разве сможешь сдержать себя, если этот бандит убил Надю?

Профессор угрюмо молчал, и она продолжала его мягко увещевать.

– Займись лучше своей работой и доверь это дело Мише. Побереги сердце! Последний раз у тебя была плохая кардиограмма!

Но это лишь рассердило Розанова, и он с укором сказал:

– Ты такая чуткая, Вера, а не понимаешь: ну как я могу успокоиться, когда убили мою дочь! И я даже не знаю – где она, бедняжечка, покоится!

Профессор задохнулся от волнения и схватился за сердце. Жена проворно вскочила, достала из ящика валокардин, но он отвел ее руку с лекарством.

– Нет, Вера, не сердце у меня болит, а душа! Потому, что Наденька – не твоя дочь. Ты не смогла полюбить ее как Свету Иначе бы тоже сильно переживала!

Укор мужа был таким болезненным, что Вера Петровна заплакала, но это его не остановило.

– Я всегда замечал, что всю свою душу ты отдаешь Свете и внуку, а надолго Наденьки мало остается, – с горечью продолжал он. – Относился к этому с пониманием, но мне было больно.

Сказанное им было слишком несправедливо. На глазах Веры Петровны выступили слезы.

– Обидно это слышать от тебя, Степа! – возразила она. – Я любила Наденьку всегда, несмотря на го, что она – дочь Лидки, которая нас с тобой разлучила. Ты не имеешь права меня упрекать!

– Это почему? Разве я сказал неправду?

– Потому что к Свете ты тоже проявлял меньше любви, чем к Наде, хотя она – наша общая дочь!

Розанов возмущенно пожал плечами.

– Ты забыла почему? Сколько лет я даже не подозревал, что она – моя дочь? А Наденьку я растил с рождения!

Воспоминания были столь горьки, что Вера Петровна зарыдала, уткнувшись лицом в лежащие на столе руки. Потом, собравшись с духом, подняла голову:

– Нет, так мы далеко зайдем, Степа! Прощаю тебя, понимая твое состояние Видит Бог, что я тоже очень любила Наденьку и глубоко переживаю наше горе!

В тесной, прокуренной комнате следователя МУРа шел допрос Валета. За окном ярко светило солнце, а настроение у молодого, но уже располневшего и облысевшего капитана было пасмурное. Растерянно глядя, на сидящего перед ним с наглым видом Валета, он почесал в затылке.

– Даже не знаю, что с тобой делать, Корнев. Влип ты крепко. Если бы не это, указал на лежавшую на столе кассету, – гулял бы ты уже на свободе. У меня на тебя, считай, больше ничего нет.

– Вот и отпускай, начальник! Это – туфта, – Валет кивнул на кассету. – Мои враги сварганили – чтобы упечь.

– Нет, голос – твой. Экспертиза это докажет, – покачал головой капитан. – Но в протокол я записал, что все отрицаешь. Ты и дальше будешь лепить нам горбатого? Ведь не выдержишь расколешься!

– Не расколюсь, ничего не докажете! Меня подставили.

– Ладно, так и запишем, – капитан сделал отметку в протоколе и пододвинул его к Валету. – Подписывай.

– Ничего не подпишу без адвоката, – наотрез отказался тот. – Я ученый.

– Знаю это, Валет, то бишь гражданин Корнев. Поэтому и не настаиваю.

Капитан отложил в сторону протокол и нажал на кнопку. В дверях сразу возник конвоир, и он распорядился:

– Доставьте задержанного в КПЗ!

Конвоир, надев наручники, увел Валета. Как только за ними закрылась дверь капитан достал мобильник и, набрав номер, приглушенно сообщил:

– Передай шефу, Игорь, что его «мокрушник» у меня здесь – в КПЗ. Уверен, что расколется, – у нас кассета, где он его закладывает. Нет, только копия, а кто хранит оригинал – неизвестно. Жду указаний!

Сидя за столом в своем роскошном кабинете, Бутусов визировал документы, когда к нему вошел с озабоченным видом его помощник Игорь. Бутусов сразу оторвался от бумаг и вопросительно поднял на него свои холодные глаза:

– Ну что, узнал куда подевался Валет?

– В ментовку попал, – хмуро сообщил Игорь. – Он в КПЗ, на Петровке.

– По пьянке или опять обкурился?

– Хуже, Борис Осипович! У чеченцев его отбили. Наш человек в МУРе за него много бабок хочет.

Бутусов презрительно скривил губы.

– Чего это он так губу раскатал?

– У Валета кассету нашли – а там компра.

В холодных глазах его шефа появилась тревога.

– Что еще за кассета? – обеспокоился он. – На кого компра?

– На вас, Борис Осипович. Валет кому-то проговорился, что замочили вашу… – замялся Игорь, – ну, в общем, ту… женщину…

От такой новости Бутусов сразу вскочил на ноги.

– Врешь! Не мог Валет этого сделать. С кем же он говорил?

– С тем, кто записал, – наверно, с чеченом. Проболтался под кайфом. Но вы не беспокойтесь, Борис Осипович, – заверил шефа Игорь, – завтра же эта кассета будет у меня!

Бутусов опустился в кресло, озадаченно нахмурил брови.

Наверно – это копия, а оригинал у чеченов. Чего они за нее хотят? Участки на Юго-Западе загрести?

– Скорее всего так, – согласился Игорь. – А с Валетом как поступим: сразу выкупим или пусть посидит, чтобы меньше болтал?

Но ответ он получил не сразу – Бутусов мучительно раздумывал. Ему жаль было терять своего старого, испытанного подельника. «Нет, не стоит он того, чтобы я рисковал собственной шкурой», – переборов укоры совести, принял он наконец решение:

– Ничего не поделаешь, списываем Валета! Передай своему менту: получит кучу бабок, но чтобы устроил моему корешу отходняк. И не чеченцев надо опасаться, Игорь, а его показаний ментам. Если найдут… ту… мою… – между бровей Бутусова пролегла жесткая складка, – нам несдобровать!

Даже Бутусов не предполагал, что с Валетом будет покончено так быстро и просто. У капитана милиции был свой человек в охране тюрьмы – долговязый сутуловатый детина, развозивший по камерам пищу. Раздавая в тот вечер ужин, он остановился перед КПЗ Валета и, воровато оглянувшись вокруг, подсыпал что-то в миску с едой. Потом открыл смотровое окошко в двери и, просунув туда миску, крикнул:

– Заключенный Корнев, ужинать!

В камере были двухэтажные нары, но Валет почему-то находился там один. Он взял свой ужин и сел на нары. Проголодавшись, загреб ложкой кашу и отправил ее в рот. Однако через мгновение охнул, лицо его исказила мучительная гримаса и, схватившись за живот, бандит без чувств повалился на пол. Дверь тут же открылась, в камеру заскочил сутулый охранник, заменил миску с едой и убежал поднимать тревогу.

Вернулся он уже с врачом и еще двумя в форме – тюремным начальством. Врач склонился над Валетом и, закончив осмотр, безнадежно махнул рукой.

– Все, этот бандит уже никому вреда не принесет!

– Неужто скапутился? Такой здоровенный битюг! – равнодушно спросил у него низенький толстяк в погонах майора. – Как думаешь, от чего?

– Вскрытие покажет. Но мне и так ясно – отравился. Тюремный начальник подозрительно посмотрел на сутулого охранника.

– Уж не ты ли помог ему в этом, Петрович? Вряд ли, он сумел что-то с собой сюда протащить.

Он обернулся к второму – очевидно, дежурному.

– Возьми миску с едой на экспертизу! Надо проверить, хоть и здорово, что мокрушник отбросил копыта.

– Можете проверять сколько угодно! – изобразил обиду сутулый охранник. – Валет хавал то, что и все. Я тоже пробовал и, как видите, живой!

– Ладно, не волнуйся, Петрович! Никто копаться не собирается. Ведь Валет заложил заказчика и чуял, что ему конец. Одним душегубом стало меньше!

В кабинете главы детективного агентства царило уныние. Все уже знали, что Бутусову удалось ликвидировать важного свидетеля его преступления, и вся проделанная работа пошла насмарку. Юсупов сидел за своим столом, задумчиво подперев голову руками, а перед ним в креслах, тоже с мрачными лицами, – Сальников и Белоусов. Наконец Михаил поднял голову.

– Нельзя, братцы, падать духом! Знаем ведь, с кем имеем дело. У Бутусова – длинные руки!

– И все же, Миша, тяжело начинать все сначала, – вздохнул Белоусов. – Ведь Виктору нелегко было к Валету подобраться, и он был единственный свидетель!

Юсупов строго посмотрел на своих соратников.

– Только давайте без паники! У нас все-таки остались записи его показаний и попробуем поскорее найти женщину-двойника Нади. Она ценный свидетель против Бутусова!

– Это трудная задача, Миша. Особенно если она еще в Штатах, – скептически покачал головой Сальников. – И Бутусов мог ее убрать. Думаю, надо взяться поплотнее за его охранников.

– Их слишком много, Витя! Или ты кого-то из них уже взял под прицел? – удивленно посмотрел на него Белоусов. Когда ты успел?

– А когда Валет проговорился, что тело Нади сховали в новом коттедже. Вот я и стал искать охранников того коттеджа, в который Бутусов возил Надю.

Юсупов недовольно нахмурил брови.

– Почему, Витек, ты мне ничего не сказал? Света знает, где Бутусов строил особняк для Наденьки.

– Собирался – когда будет чего доложить. Я ведь там уже побывал, но этот коттедж Бутусовым продан, и своего охранника он оттуда забрал.

– Где теперь этот охранник, узнать удалось?

– Да. Бутусов взял его в свои телохранители. Он с ним повсюду разъезжает.

– Думаю, неспроста это, – резонно заметил Сергей. – Наверно, Бутусов хочет, чтобы тот все время был на виду. Выходит, много знает!

Немного поразмыслив, Юсупов дал задание Сальникову: – Ты, Витек, целиком займись слежкой за Бутусовым и этим охранником. Узнай о нем побольше, и тогда наметим план действий!

По своей службе Олег Хлебников должен был встретить прилетавшего из Парижа менеджера авиакомпании Эр Франс. Рейс пришел без опозданий, Олег благополучно усадил француза в такси и, когда возвращался в свой офис, в дверях аэровокзала задел тележку с багажом, – ее катила перед собой молодая дама. Вещи попадали, и, поднимая их, он поспешил извиниться:

– Пардон, мадам! Ради Бога, простите за мою неловкость!

Поставив упавшие вещи на тележку, Олег обернулся к даме и в изумлении вытаращил глаза словно увидел привидение. Обретя дар речи, потряс головой, как бы освобождаясь от наваждения.

– Это надо же! Вы так похожи на мою бывшую жену! Ну просто одно лицо. Вы русская или иностранка?

Стоявшая перед ним молодая женщина – Оксана Голенко, и правда, имела удивительное сходство с Надей и внешне их можно было различить лишь по цвету волос, стилю одежды и макияжу. Оксана тоже была поражена бурной реакцией красивого представительного мужчины, но приняла это за желание завязать знакомство и кокетливо улыбнулась:

– Будто сразу не видно, что русская! Наших баб всегда отличишь от ихних, как бы классно ни упаковались.

Мужчина ей понравился, и она жеманно поправила прическу.

– А вот вы очень похожи на иностранца, хотя говорите совсем как русский.

Олег был немного шокирован ее вульгарным макияжем и простотой, но уже догадался, что перед ним именно та, о ком говорил Юсупов, и, решив узнать ее поближе, любезно ответил:

– Это неудивительно. Ведь я, милая девушка, вырос за границей и несколько лет там работал. А вы из туристической поездки вернулись?

– А что, по мне заметно, что недолго пробыла? – огорчилась Оксана. – Прикид не тот? Вообще-то, так и есть. Не вышло осесть в Штатах, хотя контракт был.

Продолжать разговор стоя им было неудобно – мешали проходящим и их все толкали. К тому же дул порывистый ветер, начинался дождь.

– Здесь не поговоришь, – с сожалением сказал Олег. – Рад был бы отвезти вас домой на машине, но должен вернуться на работу.

И выразительно глядя, предложил:

– А может, на днях встретимся вечерком, посидим в хорошем месте, отдохнем и спокойно поговорим.

Он достал и протянул Оксане визитную карточку, шутливо представился:

– Меня зовут Олегом. Совершенно честно не женат. Так что звонить можно и на работу, и домой.

Простушка Оксана и не старалась скрыть, что рада знакомству. Принимая его визитку, откровенно кокетничала:

– А меня окрестили Оксаной. У вас ко мне чисто деловой интерес?

– Думаю, Оксана, вы и сами знаете правильный ответ, – Олег бросил на нее горячий взгляд. – Вам может позавидовать фотомодель. Узнать остальное я надеюсь при встрече. Звоните!

Он поцеловав ей руку и направился к аэровокзалу, а Оксана проводила заинтересованным взглядом его высокую статную фигуру.

Глава 3. Оксана Голенко

Столь похожей на Надежду Розанову молодой красавице Оксане Голенко уже исполнилось двадцать восемь лет. Родилась она и выросла в небольшом станционном поселке под Москвой. Там и сейчас проживала ее мать, на попечение которой, уезжая в Штаты Оксана оставила своего сына. Из-за нее, вернее, из-за болезни матери пришлось срочно порвать контракт и лететь домой.

До ее станции было больше часа езды, и в электричке, под равномерный перестук колес Оксана с грустью вспоминала свою не слишком удачную жизнь.

Уже в детстве, хотя росла очень красивой девочкой, довелось испытать много огорчений. Своего отца она не знала, и сожители у ее матери тоже долго не задерживались. Достатка в доме не было, и Ксана никогда не имела многого, что ей хотелось. Но главной бедой ее детства было наглое приставание мальчишек – из-за того, что о матери шла дурная слава и защитить было некому.

Эти приставания и любовные сцены, свидетельницей которых Оксана была у себя дома, не остались без последствий. Уже в тринадцать лет девочка лишилась невинности, а в шестнадцать произошел скандал на весь поселок: она родила ребенка от какого-то солдата близлежащей части, который так и остался неизвестным. Скандал улегся, когда поступила в ПТУ и уехала из поселка.

После этого у Оксаны было много любовников, но замуж никто не брал. Она была все так же красива, обладала идеальной фигурой, но карьера модели у нее не сложилась – не хватало интеллекта, характера; наверно, была слишком доступной. Ее наперебой приглашали в модельные агентства, которые на деле оказывались притонами проституции. Оксана не раз пыталась вырваться из этой кабалы, но у нее ничего не получалось.

Печальные думы Оксаны прервало прибытие на ее станцию. Молодые люди, как всегда, охотно помогли выгрузить ее вещи на платформу и, перекинув сумки через плечо, Оксана покатила свой огромный чемодан к выходу. Резко выделяясь из толпы, она обращала на себя всеобщее внимание. Признав Оксану, ее окликнула соседка:

– Ксанка! Ты, что ли? Откуда взялась, да еще такая шикарная? Мы думали, что тебя и в живых-то нет!

– Как видишь – жива, тетка Фрося. Издалека сразу прилетела, как узнала, что мать плоха.

Соседка с завистью оглядела Оксану, осуждающе покачала головой:

– Смотрю на тебя, девка, – красиво живешь, а о своих не заботишься. С хлеба на квас перебиваются!

– Так я же им немало оставила – половину, что мне дали перед отъездом, – сочла нужным объяснить ей Оксана. – И еще бы послала, но получила от матери письмо, и пришлось порвать контракт с американцами.

– Ты и правда в Америке побывала? – поразилась тетка Фрося. – Ну и чудеса! А я-то тебя, соплюху, не раз мокрой тряпкой охаживала. Хотя ты всегда отчаянная была – почище пацана!

– Ладно, будет тебе бухтеть! – нетерпеливо прервала говорливую соседку Оксана. – Лучше скажи: мать взаправду еле дохает, а Митька от рук отбился?

– А то! Бедная Зинка почти не встает. Даже в магазин сама не ходит – твоего мальца посылает. Он и по дому все за нее делает. Хозяйственный у тебя пацан.

Оксана еле сдержалась, чтобы не расплакаться.

– Неужто и готовит сам? Почему же мать пишет, что он – неслух?

– Иногда и еду сам сготовит, но плохо. Мы с теткой Маней – что напротив живет, им с этим помогаем. И со стиркой тоже Христа ради!

У доброй соседки тоже на глазах – слезы. Вытерла их платочком.

– А насчет того, что нет сладу – правда. В школу он почти не ходит, учителей не слушает. Зинка, понятно, его не наказывает слаба очень.

Она сурово посмотрела на Оксану.

– Тебе не стыдно, что сына своего забросила и аж в Америку укатила? А кто его воспитывать будет?

Но привыкшая к попрекам Оксана дала соседке отпор.

– А кто их кормить за меня будет? Вы, старухи, любите поучать, будто не видите – какая хреновая жизнь?

Она перекинула сумки через плечо и взялась за чемодан.

– Ты лучше пособи, тетка Фрося, мне чемодан до дому дотащить!

Как ни крепилась Оксана, но при виде своего покосившегося бревенчатого дома, с наполовину поломанной оградой и запущенным садом, у нее заныло сердце С трудом справилась с волнением, открыла калитку, втащила тяжелый чемодан и перевела дыхание. В этот миг дверь распахнулась, и из дому пулей вылетел чумазый мальчишка – увидел ее из окна. С радостным воплем «мама!» он подбежал и повис у нее на шее. Проливая слезы, она стиснула сына в объятиях и расцеловала. Оторвавшись, ласково спросила:

– Митенька, сыночек! Ненаглядный мой! Что, соскучился по маме?

– Мамочка! Плохо без тебя! – пожаловался Митя. – Ты ведь снова не уедешь?

– Нет, сынок! Мне тоже плохо без вас.

Оксана опустила сына на землю и ревниво осмотрела. Вид у него аховый: свитер дырявый – явно с чужого плеча, штаны рваные, ботинки «каши просят». Горестно покачала головой.

– Да уж, Митяй, оборвался ты у меня. Наверно, поэтому в школу не ходишь?

– Меня, мам, учителя ругают, и ребята шибко дразнятся… Нищим обзывают!

– Больше не будут! – обещает ему Оксана. Я тебе всего навезла. Из США! В ихних джинсах щеголять будешь.

– Пойдем, мам, скорее в дом – покажешь! – тянул ее за руку Митя. – Вот бабка-то обрадуется. Как хорошо, что ты приехала!

Митя схватился было за чемодан, но Оксана его отобрала и вручила одну из сумок. Вместе они внесли вещи в дом. Ее мать, Зинаида Трофимовна, лежала на постели в горнице и при виде дочери лишь с трудом повернула к ней голову.

– Приехала… Наконец-то, – произнесла слабым голосом. – Плохо мне, дочка…

Оксана подошла к больной, поцеловала ее, поправила одеяло и подушки.

– Теперь тебе станет лучше, мама! – заверила, чтобы приободрить – Куплю хороших лекарств, покажу докторам. Если надо – ляжешь в больницу. Обо всем позабочусь!

– Положи в больницу, дочка! Тебе и с Митькой хлопот хватит, – отозвалась мать. – Мне бы давно лечь, но не могла его бросить…

– Бедная мамочка! Прости меня, грешную! – присев на край постели, Оксана ласково взяла ее за руку. Польстилась я на большие деньги, надеялась карьеру там сделать. Но из-за вас все бросила. Пропади это пропадом!

Сделав усилие, больная приподнялась на подушках, тихо укорила дочь:

– Ох, девки! Все за жар-птицей гоняетесь… Обычного вам мало… Чем тебе наши парни были плохи, что ты солдата предпочла? Вот соседский Колька как по тебе сох, когда ты в Москву уехала…

– Мне сказали – Коля там, на Севере, женился и вернулся сюда… с семьей. Хорошо живут!

– Да, новый дом поставили – лучший в поселке! Этот поезд ушел, дочка… Но ничего, будут другие… если…

Неожиданно окрепшим голосом она потребовала у дочери ответа.

– Признавайся матери, не в бардаке там побывала?! Немного поколебавшись, Оксана, честно призналась:

– Всюду нас обманывают, мама. Обещают работу в модельном агентстве, а оказывается это – бардак…

Она помедлила, но – чтобы облегчить душу, тяжело вздохнув, продолжала:

– Я ведь и в Москве в таком… побывала. Еле вырвалась! За океан подалась – мне там работу манекенщицы предложили. И снова обманули…

От огорчения Зинаиде Трофимовне стало хуже, она опустила голову на подушки, тихо начала причитать:

– Ничего, доченька… Ты ведь такая красавица! Найдешь еще себе хорошего мужика… Если… дурить не будешь…

Виктор Сальников уже второй день на своей скромной «Ладе» неотступно следовал за крутым внедорожником охраны Бутусова, сопровождавшим его «мерседес» во всех поездках. Но этим вечером Виктор «пас» одних охранников. Их босс отбыл за границу, и они получили выходной. По этому случаю все четверо расслаблялись в небольшом ресторане на тихой московской улице. Было холодно, уже стемнело. Сальников сидел в машине, припаркованной напротив ресторана и, наблюдая за входом, сообщил по мобильному телефону:

– Ну да, я у того ресторана. «Пасу» их, куребчиков. Сидят уже больше часа. А что делать? Читаю прессу.

Он спрятал в карман мобильник и снова взял в руки газету. В это время из ресторана вышел сильно подвыпивший огромный детина. Покачиваясь и тупо глядя перед собой, остановился перед входом в ресторан посредине тротуара. Проходившая мимо молодая женщина пыталась его обойти, но он неожиданно ухватил ее за рукав.

– Погоди, милашка! Куда так торопишься? Не хочешь оттянуться по полной программе?

Не отвечая, женщина попыталась вырвать руку, но он и не думал отпускать. Видя это, Виктор нахмурился и отложил газету. Пьяный продолжал приставать.

– Ну чего кочевряжишься? Я мужик – что надо! Узнаешь, и бабок с меня не возьмешь!

Женщина снова попыталась вырваться и, поняв, что не сможет, отчаянно позвала на помощь. Но улица – безлюдна и показавшийся одинокий прохожий, видно испугавшись, свернул в сторону. Несчастная крикнула, срывая голос:

– Милиция! Люди! Помогите!

Однако на ее зов никто не откликнулся, а пьяный детина грубо обхватил ее лапами и полез целоваться. Не выдержав, Сальников выскочил из машины и, подбежав, схватил его за плечо.

– Кончай дурить, мужик! Отстань от девушки! Видишь – она этого не желает.

Но пьяный детина лишь злобно покосился и угрожающе бросил: – Чего лезешь, козел? Топай своей дорогой – пока цел! Детина был выше Сальникова ростом, но Виктор схватил его за шиворот и резко дернул к себе. Женщина тут же сделала попытку вырваться, и пьяный со зла дал ей затрещину – так, что она отлетела к стене дома и, ударившись головой, упала. Тогда он с ревом бросился на Сальникова, стараясь нанести ему сокрушающий удар. Перехватив его руку, Виктор применил прием и швырнул через себя тяжелую тушу на землю. Однако детина не сдался – сумев подняться, вновь бросился на Виктора. Тогда Сальников безжалостно нанес ему удар в прыжке. На этот раз противник был сокрушен – сидел на земле, ошеломленно мотая головой. Виктор помог ему подняться и, подтолкнув в спину, посоветовал:

– Топай домой, ухажер, пока менты не загребли! Они тебя так не отпустят. Смотри, что с девушкой сделал!

Девушка, с ужасом наблюдавшая за их схваткой, все еще лежала, не в силах подняться. Глаза пьяного приняли осмысленное выражение, он заметно протрезвел и, не говоря ни слова, побрел восвояси. Сальников поспешил к женщине, помог ей подняться и заботливо поинтересовался:

– Как себя чувствуете? Здорово ушиблись? Идти-то в состоянии? Может, вам помощь нужна?

– Спасибо, мне уже лучше. Голова только болит, – пожаловалась она и, глядя на него благодарными глазами, добавила: – За вас сильно испугалась. Уж больно звероподобный мужик – ну прямо горилла!

Поправила на себе одежду и восхищенно произнесла:

– Ну вы и молодец! Как его бросили – такую тушу! Вы, наверно, борец? А по виду не скажешь.

– В армии еще не тому научат, – просто ответил Виктор. – Мне и повоевать пришлось. Заметили, что хромаю? Как вас зовут-то? Хотелось бы знать: из-за кого пришлось подраться.

Женщина улыбаясь протянула ему руку.

– Ну что же, давайте познакомимся, мой благородный спаситель! Мое имя – Наташа. А как зовут вас?

– Меня Виктором нарекли – победителем, значит. Хотя насчет побед у меня – не густо, – признался он честно, – сплошные поражения.

– Это не так! – запротестовала женщина. – Сегодня вы одержали блестящую победу над превосходящим по силам противником.

Пострадавшая явно кокетничала с Виктором, и ему она не только нравилась, но казалось будто он ее где-то встречал ранее. Однако и в голову не приходило, что это – та самая Наташа, с которой познакомился на даче у Светланы, прилетев домой на побывку из Афганистана. Не в силах вспомнить, спросил:

– Наташа, мне сейчас показалось, что я вас раньше уже видел. Мы с вами нигде не пересекались?

Она с удивлением всмотрелась в него, стараясь припомнить, но в этот миг из ресторана вывалили четверо плечистых парней и, шумно переговариваясь, направились к крутому джипу. Сальников сразу изменился в лице и, кивнув в их сторону, торопливо прервал разговор:

– К сожалению, Наташа, я должен срочно идти. Где вас можно найти?

– Захотите, найдете в консерватории. Я там работаю.

Парни уже садились в джип, и Сальников побежал к своей машине. Выждав, когда джип выедет на дорогу, Виктор тронул свою «Ладу» и устремился за ним следом.

Сальников хорошо умел водить машину, но ему потребовалось применить все свое искусство, чтобы не отстать, и не потерять джип с охранниками в плотном потоке транспорта. Зато когда выехали на загородное шоссе, он уже не упускал его из виду, следуя за ним на приличном расстоянии. Но отсутствие движения по шоссе в это позднее время его и подвело. Если в черте города скромная «Лада» была неприметна, то на пустыном шоссе укрыться ей было не за кем. И в джипе «хвост» уже заприметили.

Управлял джипом толстомордый верзила – тот самый бывший охранник коттеджа, построенного Бутусовым для Нади, где бандиты ее и похоронили. Он первым засек в зеркале заднего вида следующую за ними в отдалении «Ладу». Не поворачивая головы, сразу дал знать своим подельникам:

– Там за нами какой-то жигуль увязался. Надо проверить, кто нас «пасет», братки! Пропустим его и поглядим: что будет делать. Если просквозит мимо, значит, ложная тревога.

Джип резко затормозил и свернул к обочине. Бандиты в ожидании приникли к затененным стеклам. Вот с ними поравнялась машина Сальникова. Они разом повернули головы, провожая ее глазами, и возбужденно привстали, а верзила аж стукнул по сиденью пудовым кулаком.

– Ну что я говорил! Остановился гад. Аварийку включил и капот поднял – думает, нас провести. Хитрожопый! Ну что, обрубим «хвост»?

Его подельники одобрительно загудели, и джип резко рванулся с места.

Не подозревая, что его слежка раскрыта, Сальников спокойно обошел остановившийся джип и сам встал на обочине – откуда издали он был виден. «Верно, нужду справить приспичило. Набухались в кабаке, – мысленно усмехнулся он. – Не похоже, чтобы подались назад. А если и так, все равно я их не упущу». Для видимости поднял капот и включил аварийную сигнализацию, но сам остался сидеть в машине. Если бы Виктор знал, что его ждет, не был бы так спокоен!

Когда джин снова выехал на дорогу, Сальников не спеша стал вылезать из машины, чтобы закрыть капот. Не успел он к нему подойти, как рядом резко затормозил джип. Выскочившие бандиты окружили Виктора, а верзила грубо схватил его за плечи и рывком повернул к себе лицом.

– Попался, сучонок! Говори, кто подрядил тебя нас «пасти»? – свирепо потребовал он. – Ты мент или на кого работаешь?

– Да вы что, братки, своих уже не узнаете? Разве я похож на мусора? Только из Сиблага вышел, – как всегда, с подкупающим добродушием, сыграл блатного Сальников. – Вот – тачка поломалась.

Лагерное клеймо все еще заметно; бандиты Бутусова ему поверили.

– Говори: на кого пашешь! – уже более миролюбиво предложил ему верзила. – Тогда цел будешь!

Не найдя, что сказать, Сальников затянул с ответом, и бандит озлобился.

– Молчишь? А я сам это знаю: на чеченов работаешь, падла! Русский, а черножопым продался! Ведь так?

Сальников не знал, как вывернуться, и понуро молчал. Уверовав, что прав, бандит рассвирепел.

– Значит, своих продаешь, сука? За это тебе яйца оторвать мало! Получай и от нас аванс! Считай, кончилось твое дежурство!

Бандит мощно двинул кулачищем Виктора под дых – он согнулся пополам. Второй удар верзилы повалил его наземь. Все четверо начинали злобно пинать его ногами. Понимая бесполезность сопротивления, Сальников лишь стонал, прикрывая голову руками. Наконец решив, что с него этого хватит и преследовать их «чеченский наймит» больше не сможет, бандиты бросили его лежать на земле, вскочили в джип, и он, набирая скорость, понесся по безлюдному загородному шоссе.

Наташа Ильина стала близкой подругой Светланы Юсуповой после трагической гибели Марка – первого мужа Светланы, хотя они вместе окончили консерваторию, и все годы учебы у них была одна студенческая компания. Раньше их дружбе мешала ревность Наташи. Пианистка Ильина была влюблена в своего коллегу Марка, но для него существовал один кумир – жена. Зная, что Света его не любит, Наташа долгие годы тайно страдала от такой несправедливости. Теперь же все это исчезло, и они часто встречались.

Вот и сейчас после спектакля Светлана ждала ее у себя в гримуборной. Она уже сняла с лица грим, когда пришла Наташа. Увидев ее в зеркале, Света, не поворачиваясь, приветливо бросила:

– Привет, Натуся! Что случилось? Ты так волновалась, когда мне позвонила.

Подвинув к ней стул, Наташа села рядом. Прежде чем открыть цель своего визита, немного помявшись, смущенно призналась подруге.

– Ты знаешь – я невезучая в личной жизни. У меня много друзей-музыкантов, а верного друга не было и нет.

Почувствовав, как сильно она волнуется, Светлана отвернулась от зеркала.

– Ну теперь мне все ясно: он нашелся наконец – твой герой. Поздравляю!

– Поздравлять меня не с чем, Светик, – грустно произнесла Наташа, – хотя и правда: нашелся и притом – настоящий герой!

Понимая, что подруга не шутит, Светлана сочувственно взяла ее за руку.

– Расскажи, дорогая, что все-таки случилось, и чем я могу тебе помочь.

– На прошлой неделе ко мне на улице пристал пьяный бугай. Тот еще громила! Было поздно и мне пришлось бы плохо…

– И тут явился твой герой! – подхватила Света. – Он тебя и спас – верно?

Наташа не приняла ее шутливого тона.

– Напрасно смеешься, Света! Если бы на тебя напал такой громила – с ума сошла бы от страха. А парень не испугался, и ты бы видела – как с ним разделался!

Она перевела дыхание и восхищенно продолжала:

– Мы с ним познакомились, и я заметила, что ему понравилась… Он тоже не очень-то везучий…

Оживление на лице Наташи погасло, и она огорченно вздохнула:

– Но наш разговор неожиданно прервался – он куда-то опаздывал. Наверно, из-за меня. И мы не успели договориться о встрече…

– А я-то чем могу помочь тебе, Натуся?..

– Он сказал, будто ему кажется, что меня где-то встречал. И я вспомнила – у тебя на даче, Светик! На вечеринке – когда заканчивали консерваторию.

– Да что ты говоришь? поразилась Светлана. – Как его зовут?

– Виктором. Дерется – как профессионал. Громила по виду был сильнее, а он его уложил!

Светлана от удивления даже всплеснула руками.

– Тогда это – Витя! – воскликнула она. – Витя Сальников, друг Миши. Он, как и мой муж, любого уложит. Но с ним случилась беда, Натуся – Витя в больнице.

У обрадовавшейся было Наташи сразу вытянулось лицо.

– Как же так? Только на прошлой неделе он был совершенно здоров!

– Его зверски избили бандиты. С одним бы он справился, но негодяев было несколько.

Вдруг Свету осенило:

– А хочешь, я устрою вам встречу в больнице? Думаю, Витя будет рад, если его навестишь Мы с Мишей к нему собираемся на днях.

– Конечно, хочу, Светик! – обрадовалась Наташа. – Спасибо тебе, дорогая, за твою доброту!

Виктор Сальников лежал в двухместной палате, но вторая койка была пуста. Об этом позаботился его друг и шеф Юсупов. Голова у Виктора была забинтована, все лицо залеплено пластырем – видны были одни глаза, и они просияли, когда увидели вошедших Михаила и Светлану. Друзья выложили на тумбочку принесенные гостинцы и присели возле его кровати.

– Врач сказал – никаких серьезных последствий, – бодро сообщил Михаил. – Но придется вылежать, чтобы все поскорее зажило. Молодец; что успел включить запись. Голос того верзилы хорошо слышен. Это – улика!

Разбитые губы Виктора тронула довольная улыбка, но говорить ему еще трудно.

– Вот на этом… я его… и зацеплю. Он… от нас… не уйдет, – произнес еле слышно.

Сергей уже собрал на него досье. Там есть чем его прижать, – подтвердил Юсупов. – А знает он очень много!

Сидевшая молча Светлана нетерпеливо вмешалась:

– Хватит о делах! Разве не видишь, Миша, Виктору говорить тяжело. Ему нужны приятные эмоции!

– Это верно! – согласился с ней муж. – Ты и не представляешь, Витек, какой сюрприз мы тебе приготовили. Он – в коридоре.

В глазах Сальникова, заплывших кровоподтеками, вспыхнуло любопытство. Разбитые губы шевельнулись, силясь задать вопрос, но Юсупов его опередил.

Не напрягайся, Витек! Сейчас увидишь! Светочка тебе его представит.

Светлана молча поднялась, вышла в коридор и, вернувшись с Наташей, подвела ее к кровати больного.

– Это, Витя, моя хорошая подруга Наташа. Она – пианистка, преподает в консерватории, – сообщила Света и лукаво улыбнулась. – Но мне кажется, что вы уже знакомы…

Светящиеся радостью глаза Виктора это подтвердили, а Наташа, положив принесенный букет цветов на тумбочку, сказала с искренним чувством:

– Очень рада снова встретиться с вами, Виктор, даже в таком виде. Ужасно огорчает, что пострадали от бандитов, но я вас еще больше за это уважаю!

Она перевела дыхание и горячо продолжала:

– Ведь кто-то же должен с ними бороться! Никогда не забуду того, что вы для меня сделали!

Виктору говорить было очень трудно и все же, еле шевеля разбитыми губами, он тихо ответил:

– Спасибо… Наташенька… Мы… обязательно… еще… скоро… увидимся..

Ранним вечером в гостиной Юсуповых можно было наблюдать мирную семейную картину. Михаил с сыном, сидя рядом в креслах азартно смотрели по телевизору спортивную передачу, а Светлана, полулежа на диване, листала модный журнал. Когда в прихожей раздался звонок домофона, Михаил неохотно оторвался от телевизора и попросил жену:

– Светик, это Олег пришел. Открой ему, пожалуйста! У нас идут последние минуты матча.

– Мам, мы с папой не можем! – поддержал его Петя. Светлана отложила в сторону журнал, шутливо посетовала:

– Вот какие вы у меня кавалеры! Не даете отдохнуть бедной женщине.

Легко поднявшись, она поспешила в прихожую и возвратилась с Олегом Хлебниковым. По случаю визита он приоделся и в клубном пиджаке выглядел весьма импозантно.

– Присаживайся, Олежка! – радушно предложила ему Светлана, опускаясь на диван и указывая на место рядом с собой. – Чувствуй себя у нас как в прежние времена. Приятно о них вспомнить.

Привет, Олег! Рад видеть у себя дома! – присоединился к ней Михаил. – Мы тут с сыном болеем за наших. Ты с ним знаком?

Олег сказал, окинув взглядом комнату:

– Да, мало что здесь изменилось, да и вы, ребята, вроде бы прежние… А вот ваш сынишка – это чудо! Я ведь его видел совсем маленьким.

– А теперь он уже большой! Компьютер освоил лучше Миши, – похвасталась Светлана. – И борьбой с отцом занимается, но тут его успехи, конечно, скромнее.

Она с улыбкой взглянула на сына, шутливо покачав головой, но это все же задело самолюбие Пети, и он, вскочив со стула, запальчиво заявил:

– Еще бы! Папа намного сильнее меня! Но я уже все приемы знаю. Вот, еще подрасту… тогда увидим – кто кого!

– Тогда победишь папу? – насмешливо подзадорила его Света. – Буду рада, если сумеешь. Но для этого тебе придется очень постараться.

Она ласково потрепала сына по белокурой голове. Глядя на них. и Михаил добродушно улыбнулся.

– А что? Так и будет. Петруха – упорный и очень волевой. Он очень быстро прогрессирует.

Заметив, что это успокоило Петю, как бы спохватившись, добавил:

– Но теперь ему надо идти, готовить уроки. Матч окончен – пора и за дело браться! Ведь так, сын?

Петя послушно вышел из комнаты.

Олег восхищен:

– Какой чудесный пацан! Мне бы такого!

– Заведешь еще, Олежка! – с доброй улыбкой отозвалась Светлана. – Ты же не старый и выглядишь – хоть куда!

– Света права, но все это, как говорится, – в руках Божьих, – резонно заметил Михаил и, решив перевести разговор в серьезное русло, напомнил: – О чем же, таком важном, ты хотел нам сообщить?

– Сейчас узнаете, – оживился Олег. Но предупреждаю: держитесь крепче. Факт сногсшибательный!

И выдержав небольшую паузу, сообщил:

– Недавно познакомился с молодой женщиной – вылитой копией Надежды. Если б Миша мне не сказал… решил бы – это она перекрасилась..

Михаил вскочил на ноги.

– Вот это да, Олег! Неужто ты встретил ту, кого мы ищем? Ведь двойники – редкость.

– Этого я еще не знаю Но мы познакомились, и я даже… побывал у нее дома.

– Значит, знаешь – как ее зовут? – нетерпеливо спросил Михаил.

– Ну конечно! И имя, и фамилию. Зовут – Оксана, а фамилия – Голенко. Она недавно вернулась из Штатов.

– Она! Она самая! – аж вскрикнул Михаил. – Ну спасибо тебе, Олег! Будто гора с плеч свалилась. Теперь Бутусову амбец!

Он не скрывал бурной радости, но Олег был смущен и обеспокоен.

– Я понимаю, Миш, что теперь вы за нее возьметесь. Но скажи честно: она может пострадать? У Оксаны – тяжелобольная мать и сын-школьник, как Петя.

– Может, если способствовала убийству, – не стал обманывать его Юсупов. – Но будет учтена ее помощь следствию. Наверно, она лишь слепо выполнила задание, не ведая сути дела.

Разговор о Наде слишком тяготил Светлану, и она не выдержала: Думаю, скоро это выяснится. Но согласись, Олег, преступление должно быть наказано! А сейчас лучше расскажи о своих – я век уже их не видела.

Лицо у Олега стало печальным, он шжело вздохнул:

– Плохо у нас дома, Светочка! Пока жив был отец мама еще держалась, хотя привыкла к большему – при Николае Егоровиче, сама знаешь…

Пораженная известием о смерти его отца, Светлана перебила Олега.

– Умер Сергей Тимофеевич? Он ведь так следил за своим здоровьем!

– Не здоровье его подвело, Светочка. Без протекции дяди отца заслали в Африку. Мама подцепила там лихорадку и вернулась. А отец погиб, когда летел на вертолете, его сбили повстанцы.

Все опечалились, но Светлана, вспомнив об обязанностях хозяйки, прервала молчание.

– Все! Хватит о грустном! Пойдемте на кухню, отметим нашу встречу, и ты, Олежка, расскажешь нам как живешь и чем занимаешься.

Интимные отношения с Оксаной завязались у Олега как-то сразу. Она позвонила сама, он пригласил ее в ресторан и, проводив на такси домой (что обошлось ему недешево), остался ночевать. Утром пришлось встать очень рано, чтобы не опоздать на службу и еще больше часа трястись в переполненной электричке, но Оксана была профессионалкой – в постели проделывала чудеса и как любовница его устраивала.

Одно было плохо – жила уж очень далеко. Олег это почувствовал, когда приехал к ней на своей машине. Путь был долгим, дорога забита транспортом, и, добравшись наконец до ее поселка, он взмок от пота и чувствовал себя усталым. Оставив машину у забора, Олег направился к калитке, но его остановил громкий кошачий визг.

На пустыре возле дома Оксаны двое мальчишек мучили кошку – привязав бечевку, таскали за хвост. Бедное животное истошно орало от боли, и из дома стремглав выбежал Митя – выручать свою кошку.

Мальчишки с виду выглядели старше и сильнее, но он смело толкнул большого и толстого – того, кто держал бечевку.

– Колян! Это наша Мурка. Кончай ее мучить!

Но толстый Колян отшвырнул его и скомандовал второму мальчишке – длинному и тощему:

– А ну, Суслик, дай ему пенделя! Чтоб не лез, когда не просят. Суслик больно ударил ботинком Митю по ноге, тот упал, но сразу вскочил, с разбега прыгнул на Коляна и повалил его на землю. Толстый мальчишка выпустил бечевку, и Мурка спаслась бегством. Но теперь уже оба хулигана принялись бить Митю, и Олег бросился разнимать мальчишек. Дал пинка одному, подзатыльник другому, и те с ревом убежали.

– За что они тебя? – спросил он, поднимая Митю.

У Мити был разбит нос, и он молча плакал, размазывая рукавом кровь. Олег достал носовой платок и вытер ему лицо. Перестав плакать, Митя объяснил:

– Они поймали нашу Мурку и мучили…

– Понятно. Ты ее защитил.. Молодец! – похвалил его Олег. – За что они ее?

– Да так. Жирдяй Колян подлый, любит мучить собак и кошек, а Суслик его «шестерка» – все делает, что тот скажет. Олег неодобрительно покачал головой.

– Хочешь сказать, что Суслик у Коляна на поводу? «Шестерка» это блатной жаргон. Так говорят воры.

Митя понурился и, поняв, что воспитывать его сейчас не стоит, Олег добавил:

Ладно, пойдем! Тебе надо умыться. А мама дома? Никуда не ушла?

Митя утвердительно кивнул головой, и они вместе пошли к дому. Оксана встретила их на пороге и, увидев – какой грязный и чумазый ее сын, огорченно всплеснула руками.

– Опять с мальчишками подрался, горе мое!

– Он не виноват. Отбил вашу Мурку у здешних хулиганов, – заступился за Митю Олег. – Хороший у тебя пацаненок, Окса! Смелый! Защитник растет.

– Ладно уж, – смягчилась Оксана. – На этого защитника чистой одежи не напасешься. Иди умойся! – приказала сыну. – Сейчас есть сядем.

Мальчик пошел умываться, но Олег успел поймать его благодарный взгляд. За ужином говорили только о предстоящей их поездке в детективное агентство к Юсупову. Мать Оксаны не вставала с постели – молча прислушивалась к их разговору.

– Если ты мне правду сказала, Ксана, то бояться нечего! – убеждал ее Олег. – Выложишь все – как на духу, и грехи тебе отпустят. Но неужто не догадывалась?

– Истинную правду! – уверяла она его. – Я догадывалась, конечно, что против этой Розановой затеяли подлянку. Но не задумывалась – так хотелось поскорее попасть в Штаты. И бабки мне надо было матери с сыном оставить. Вот почему согласилась.

– Значит, договорились, – подытожил Олег. – Я отвезу тебя к Юсупову, и ты расскажешь все, что знаешь. Тогда можешь ни о чем не беспокоиться. Я за это отвечаю!

Неожиданно с постели подала голос больная:

– Вы кто, молодой человек? Из милиции? Как можете это… гарантировать? – по ее лицу потекли слезы. – Опять мы с Митей… останемся одни…

Олег не нашел, что сказать, и ей ответила дочь:

– Нет, мама, это – мой шанс выпутаться из поганой истории, в которую я влипла по дурости. Не бойся, меня не посадят – я никого не убивала!

Митя, молча слушавший их разговор, так ничего и не понял. У него было свое на уме. Дождавшись паузы, попросил:

– Я тоже хочу с вами в Москву! Возьмите меня, дядя Олег! Пожалуйста!

– Чего это тебе приспичило? Ты нам будешь только мешать! – отказала ему мать. – Как-нибудь потом…

– Ну мам, ну пожалуйста! – продолжал упрашивать Митя. – Я уже большой, не потеряюсь. А то опять надолго уедешь…

У Олега добрая душа; ему стало жаль мальчишку.

– А что ты хотел бы посмотреть и где побывать? – поинтересовался он.

– Всюду хочется побывать. Нас возили всего один раз – всем классом. Но больше всего, – глаза у Мити заблестели, – в зоопарке!

– Ладно, Митяй, договорились: свожу тебя в зоопарк. Обещаю! Но только в другой раз.

За долгие годы жизни за границей – в качестве жены посла, а на родине – ответственного сотрудника МИД мать Олега, Лариса Егоровна привыкла всю черновую работу по дому возлагать на прислугу. Но теперь, когда стала вдовой, а сын, потеряв дипломатический статус, зарабатывал мало, ей все приходилось делать самой. Не удивительно, что моя посуду, она неловко перехватила очередную тарелку, та выскользнула у нее из рук, упала на пол и разбилась. Лариса Егоровна ужасно расстроилась и, собирая совком осколки, жалобно причитала:

– Ах, какая жалость! Ведь это – мейсенский фарфор! Без нее пропал сервиз! Наверно, теперь не склеишь…

За этим занятием застал ее Олег, пришедший домой с работы. Он заглянул в кухню и остановился на пороге.

– Есть хочу, мам, просто умираю! – нетерпеливо заявил ей, глядя на осколки. – Что на этот раз кокнула, тарелку? Похоже, мейсеновскую?

Лариса Егоровна поднялась с колен и пожаловалась сыну:

– Не привыкла я мыть посуду – вот и бью. Когда уж ты станешь прилично зарабатывать, чтобы я могла взять домработницу?

– Опять заведешь песню, что денег не хватает? – поморщился Олег.

– И заведу! Пенсия – крошечная, а ты тратишь все на себя. Мне не на что купить простую посуду.

– Ты бы кому-то это говорила, мам! – зло бросил Олег. – Я же знаю, сколько у тебя на валютном счету.

Лариса Егоровна высыпала собранные осколки в ящик стола и огрызнулась.

– Ты на него губу не раскатывай! Это у нас – на черный день. Сам научись зарабатывать – как отец!

– И не надейся! – Олег тяжело опустился на стул. – Так, как отец, не смогу, даже если бы назначили послом. Не те времена!

Лариса Егоровна уныло вздохнула.

– Да уж, бюджетникам сейчас платят сущие гроши. И практической хватки у тебя нет, сын. Хоть бы выгодно женился!

– Опять ты за свое, – сердито посмотрел на нее Олег. – Больше по расчету не женюсь! Буду жить только с той, которая меня любит. – Не понимаю! – недоуменно покачала головой Лариса Егоровна. – Ты такой красивый, утонченный… А вот Света предпочла другого, не говоря уже об этой… Наде.

Лицо ее затуманилось от горьких воспоминаний.

– Сказала бы… да нельзя плохо… о покойных. Она тебе жизнь поломала. Это – за все хорошее!

– Надя любила другого – из-за этого и погибла, – с грустью произнес Олег. – Бог ей судья, мама! И мне надо было жениться… на той, с кем было… хорошо!

– Это на ком же? – съязвила Лариса Егоровна. – Что-то не припомню – с кем у тебя был пылкий роман.

– Все-то ты помнишь! Только Джульетта – Раечка меня искренно любила, и мне с ней было… как ни с одной другой..

При напоминании о его романе с их домработницей лицо Ларисы Егоровны обрело прежнее высокомерие; она презрительно скривила губы.

– Вот-вот, женился бы на прислуге и опозорил нас всех! Думаешь, она не испортила бы тебе карьеры? Это же – нонсенс. Курам на смех!

– Ваш снобизм меня и погубил, – упрекнул ее Олег. – Ничего бы Раечка не испортила. Она поступала в театральный и уверен – уже актриса. Мы были бы счастливы!

Но у Ларисы Егоровны – несгибаемый характер; презрительно бросила:

– Ну и беги, разыщи свою актриску! Будет новый мезальянс! Хочешь жить в нищете?

Но Олег уже устал с ней препираться. С досадой махнул рукой:

– Ладно, мам, дай лучше поесть! К сожалению, ее и след простыл. А нашел бы – ни на что бы не посмотрел!

Глава 4. Возмездие

В огромном кабинете заместителя генпрокурора, сидя за совещательным столом, Алексей Георгиевич и Михаил внимательно рассматривали обвинительные материалы, собранные агентством на Бутусова. По лицу прокурора было видно, что он удовлетворен; закончив, откинулся на спинку стула и заключил:

– Ну что ж, все это весьма убедительно. Ты и твои товарищи, Миша, поработали наславу.

– Значит, теперь можно будет арестовать этого преступника? – обрадовался Михаил. – Я вздохну свободно, лишь когда он окажется за решеткой!

– Не арестовать, Миша, а пока лишь задержать, – поправил его заместитель генпрокурора. – И преступником его может назвать только суд. Уж ты-то, как юрист, не должен об этом забывать!

Замечание справедливо, но Юсупов убежден:

– Бутусова нужно срочно изолировать – пока не сбежал! Разве документы не свидетельствуют, что он – преступник и опасен для общества?

– Боишься, что смоется за рубеж? Навряд ли – у Бутусова здесь большой бизнес, и он понадеется на свои связи в верхах и ловких адвокатов.

Тем не менее на лице у прокурора появилось задумчивое выражение, и он добавил:

– А вообще-то подстраховаться не помешает. Ведь из-за бугра нам Бутусова уже не достать.

– Конечно! – обрадовано воскликнул Юсупов. – И брать его нужно без промедления, пока не предупредили о новой свидетельнице – как насчет Валета.

– Согласен. О его аресте я договорюсь с ФСБ, так как Бутусов – крупная птица, – подумав, решил Алексей Георгиевич, – Но дело все же придется передать милиции – таков порядок. Заодно проверим – кто там его информирует.

Он взял телефонную трубку и распорядился:

– Соедините меня с Куракиным! Сидор Петрович? – повысил голос, услышав знакомый баритон заместителя начальника милиции. – Привет! Да, это Алексей. Я все же выдал ордер на арест Бутусова. Его надо брать – пока не сбежал!

На другом конце провода холеный моложавый генерал недовольно сдвинул брови. Но вслух мягко высказал опасение:

– А не слишком ли мы с этим спешим? Хватит у тебя доказательств? Иначе с ним хлопот не оберешься! Большие неприятности нам может доставить!

– Не беспокойся, материалов вполне достаточно, – заверил его прокурор. – И мы уже знаем – где искать жертву.

– Он от всего отопрется – найдет «стрелочников». Свидетелей-то у нас нет! – продолжал возражать генерал. – Без них его адвокаты дело развалят!

– С чего ты взял, что нет свидетелей? – Алексей Егорович бросил победный взгляд на напряженно слушавшего их разговор Михаила. – А свидетельница тебя устроит? Нет, дело нам не развалят! На сей раз Бутусов не отвертится!

Он положил трубку на рычаг и недовольно покачал головой.

– Эх, зря сказал ему про свидетельницу. Придется, Миша, принять меры по ее защите. Но зато, если нападут, будем знать – кто предает в милиции!

– Не беспокойтесь, Алексей Егорович, мы Голенко защитим! – успокоил его Михаил. – И крыс в милиции выявим!

А моложавый генерал в это время с озабоченным видом расхаживал по своему кабинету. Потом вытащил из кармана мобильный телефон и торопливо набрал номер. Его вызов принял уже знакомый лысоватый капитан милиции.

Узнав, кто говорит, сразу поднялся с места.

– Да, слушаю вас внимательно.

– Прими меры, Валерий! Ордер уже выдан, – распорядился генерал и понизил голос. – Кто фигурант – ты знаешь. У них есть свидетельница.

– Вас понял! Сейчас же передам – кому следует. Как всегда. Капитан обеспокоено повертел в руках телефонную трубку и на память набрал номер. Покусывая в волнении губы, дождался ответа и коротко сообщил:

– Плохие новости, Игорек! Выдан ордер на арест твоего шефа. И появилась какая-то свидетельница. Ее быть не должно! Что делать – знаете.

Получив предупреждение о предстоящем аресте, Бутусов не терял времени даром. Бежать за границу, пока не нашли главное доказательство – тело жертвы преступления, как заверили его адвокаты, смысла не было. Но и позволить себя арестовать он не мог. Поэтому решил временно укрыться в хорошо охраняемом особняке, расположенном посреди леса, о котором знали только верные ему люди.

Перед тем как туда отправиться, он и помощник Игорь навели порядок в его кабинете. Игорь доставал из стола бумаги и передавал шефу. Тот их просматривал и одни откладывал, а другие – ненужные бросал на пол. Проверив, Бутусов указал на лежащие на столе и распорядился:

– Эти положи в кейс и спрячь в банковский сейф! А мусор, на всякий случай, вели ликвидировать.

– Будет исполнено! – заверил шефа Игорь. – Спасибо ментам – вовремя нас предупредили. С ними сейчас расплатиться или потом?

Бутусов уже сложил в объемистый саквояж личные вещи и презрительно усмехнулся.

– Потом, но щедро! Натощак лучше стараться для нас будут. Ну и продажные шкуры!

– Как мы связь будем держать, Борис Осипович? – спросил его Игорь. – Дела сами будете вести или через меня?

– «Залегать на дно» я пока не собираюсь и здесь все подчистил лишь из предосторожности. Отвечай всем – отбыл в деловую поездку, не сказав куда.

– Значит, к вам людей не направлять и никому не говорить, где вы?

– А ты и сам знать не будешь, – насмешливо посмотрел на него Бутусов. – Все указания от меня получишь по сотовому – чтоб не засекли.

По лицу Игоря видно, что слова шефа его обидели – он насупился.

– По-моему, Борис Осипович, я заслужил ваше доверие. А если потребуется что-то срочно передать и не будет связи?

Бутусов это заметил, но лишь небрежно повел бровью.

– Передашь сообщение на пейджер – и с тобой свяжутся. Для тебя это тоже лучше, Игорь. Меньше будешь знать – дольше проживешь.

Намек был ясным, и помощник хмуро промолчал. Бутусов напоследок окинул взглядом свой кабинет и распорядился:

– Первым делом займешься этой подставной сучкой – свидетельницей! Ее надо немедленно найти и ликвидировать. Жаль – нет Валета!

Помощник Игорь уже взял себя в руки.

– И без него управимся, Борис Осипович, будьте спокойны! – твердо заверил своего шефа. – Ведь мы знаем, где взял ее Валет. У Даниловны должны быть все координаты этой телки.

Несмотря на погожий солнечный день поздней осени, у вольеров зоопарка посетителей было не так много, как обычно, – звери попрятались от холода. Но идущие вдоль вольеров Олег и Митя пребывали в отличном настроении. Мальчик уплетал эскимо и, остановившись, радостно указывал пальцем на греющегося на солнце медведя.

– А вот мишкам холод нипочем! Не то, что тиграм. Хотя они, дядя Олег, на Дальнем Востоке в тайге обитают. Нам об этом училка рассказывала.

– Наши тигры мороза не боятся. А медведей скоро ты не увидишь – впадут в зимнюю спячку. Говорить «училка», Митя, нехорошо учителей уважать надо! – нравоучительно сказал Олег.

Митя доел мороженое; он перемазал лицо, и Олег, наклонившись, вытер его носовым платком. Не привыкший к заботе мальчик посмотрел на него по-собачьи благодарными глазами.

– Дядя Олег, а вы к нам часто будете приезжать? Вы хороший – не такой, как пьяные мужики, что приводила домой мамка. И пацаны ко мне больше не пристают – вас боятся.

На лицо Олега легла тень – откровения мальчика его покоробили. Но Митя пришелся ему по душе, и он шутливо ответил:

– Буду приезжать часто, если мама не прогонит. А те пацаны, что тогда били, – тебе не товарищи. Неужто у тебя нет друзей получше?

– Никто дружить не хочет – со мной им неинтересно. Один пацан пригласил к себе домой, но его мать меня выставила. Сказала: зачем привел этого нищего?

Митя засопел носом – готовый заплакать, и Олег ласково обнял мальчика.

– Не стоит унывать! Раз мама вернулась – будешь не хуже других. И новых товарищей заведешь! У моего друга есть сын, почти твой ровесник. Как-нибудь я вас познакомлю.

Он увидел неподалеку будку таксофона и добавил:

– А давай-ка я сейчас ему звякну!.

Юсупов в своем кабинете напряженно работал над каким-то документом, делая в нем пометки, когда ему позвонил Олег. Михаил с недовольным видом взял трубку, но узнав его, даже обрадовался:

– Привет, Олег! А я как раз намеревался с тобой связаться. Ты мне нужен! Не мог бы подъехать?

– Сейчас не смогу – гуляю с сынишкой Оксаны в зоопарке, – объяснил Олег. – А потом должен доставить его домой.

Лицо Юсупова изобразило досаду. Но оно тут же разгладилось – ему пришла в голову идея.

– А знаешь что? Может, заедешь с ним после зоопарка к нам домой? – предложил он. – Он с Петей познакомится, и Света уже из театра придет.

«Это как раз мне и нужно!» – мысленно улыбнулся Олег и, выдержав для солидности паузу, согласился:

– Пожалуй, это вариант. Тогда заодно мы у вас и перекусим. Найдется, чем покормить? Запасы имеются?

Он говорил шутливо, но Михаил понял, что его это устраивает, и улыбнулся.

– А как же – в семейный дом придете. Значит, договорились: мы вас ждем.

Поговорив с Олегом, Юсупов, не теряя времени, отправился забирать сына из школы. Петя учился в английском колледже далеко от дома и Михаилу приходилось возить его на машине. Он торопился, опасаясь, что гости приедут раньше их, но они вернулись домой вовремя, и Петя отправился в кабинет – к компьютеру, а Михаил решил проверить, не обманул ли Олега, говоря, что у них с едой все в порядке.

Когда Олег с Митей вошли в квартиру, Петя уже так увлекся игрой, что их встретил один Юсупов. Первым делом он повел их в кабинет – познакомить мальчиков. Войдя, окликнул сына:

– Петь, оторвись на минутку! К нам пришли гости.

Петя неохотно отвел взгляд от монитора и, не вставая, повернулся к вошедшим. Отец указал ему на Митю:

– Дядю Олега ты знаешь, а этот мальчик – сын его знакомой. Зовут Митя. Они живут за городом.

Несколько секунд Петя с любопытством рассматривал незнакомого мальчика, потом кивнул на экран.

– Иди сюда, Мить! Посмотри, ты в это умеешь?

– Нет, я и отсюда вижу, – отрицательно мотнул головой тот. – Ребята в школе у нас в это играли.

– Тогда садись рядом – научу! радушно пригласил Петя. – Тебе понравится. Ну очень интересно!

Митя охотно подвинул стул и сел рядом с Петей. Они стали играть вместе. Уходя Михаил предупредил:

– Петь, только не слишком заигрывайтесь! Мама уже скоро придет. Мы вас тогда позовем.

Он пригласил Олега в гостиную и, когда уселись в кресла, пожурил:

– Ты меня удивляешь! Как я понял – у тебя с этой Оксаной серьезный роман. Но она хоть и похожа – не Надя! Неужели ты ничего о ней не знаешь?

Олег нахмурился – говорить об этом ему было неприятно, но все же ответил:

– Кое-что уже знаю, а больше и не хочу. И о Наде – давай, Миша, лучше не будем! Сказал бы… если бы не… Словом – не идеализируй ее!

– Ладно, дело твое – с кем жить. А сынишка у нее славный! Своих у тебя нет. Или завел на стороне?

Михаил с лукавой усмешкой посмотрел на Олега, но тот был шутить не склонен.

– К сожалению, не завел. А ее Митька – пацан интересный. От такого бы не отказался!

– Ну что ж, в таком случае ты согласишься помочь их защитить? Его слова встревожили Олега – он даже приподнялся в кресле.

– Что, Оксане и Мите угрожает опасность? От кого? Неужели и о ней узнал Бутусов?

– Вполне возможно! И если узнал – им обоим срочно нужна защита!

Олег смущенно пожал широкими плечами – храбростью он никогда не отличался. Непонимающе посмотрел на Михаила.

– А чем я, безоружный, смогу помочь? И разве милиция не обязана защитить свидетеля?

– Конечно, обязана, и распоряжение прокурора уже есть. К ним должны приставить охрану, но ведь могут опоздать! Нужно, чтобы сейчас с ними был кто-то и, если что, вовремя поднял тревогу.

Олег заметно скис, но отказаться не решился. Неуверенно произнес:

– Понятно: считаешь, этим «кто-то» должен быть я. Не можешь послать еще кого-нибудь – с оружием?

Хотя дело серьезное, губы Юсупова тронула усмешка.

– И положить его третьим к вам в постель? Ты ведь будешь у нее ночевать? А там нужен лишь крепкий мужик, который не растеряется и вызовет подмогу.

Олег со вздохом согласно кивнул головой и хотел что-то сказать, но в дверь заглянула пришедшая домой Светлана.

– Привет, Олежка! Хорошо, что пришли. Я уже познакомилась с мальчиком Оксаны. Он только на год младше Пети. Сейчас накрою на стол и всех вкусно покормлю!

Узнав от Юсупова, что охрану к Оксане еще не приставили, Олег немедленно приехал вечером к Оксане. Оксана уже лежала в постели, а он курил, сидя у окна и наблюдая за улицей. Там было пусто, светила яркая луна. Позевывая, Оксана сладко потянулась, позвала любовника:

– Не надоело тебе там сидеть, милый? Иди ко мне! Ночью никто сюда не сунется – поселок разбудит.

– Нет, Окса, придется еще парочку часов побдеть, уныло откликнулся Олег. – Сама видишь – милиция выставлять охрану не торопится. Михаил не зря этого опасался!

– Но им легче меня днем где-нибудь подкараулить – чем сюда переться.

Думаешь, они станут ждать, Окса, когда к тебе приставят охрану? резонно возразил ей Олег.

Он снова взглянул в окно и вскочил как ужаленный. На улицу въехала и остановилась неподалеку забрызганная грязью машина. Из нее вылезли двое крепких парней и, оглянувшись, о чем-то переговаривались, поглядывая на их дом. Справившись с испугом, Олег бросил Оксане:

– Ну вот, пожаловали! Только без паники! Делаем как договорились: пошли Митьку к соседям – чтоб всех подняли на ноги, а я вызову подмогу.

Оксана соскочила с кровати и в одной сорочке выскочила из комнаты. Он услышал, как за перегородкой она тормошит и будит сына. Достав мобильник, позвонил Михаилу.

– Миша! Они уже здесь – их двое. Что делать? Видно, и Юсупов не спал он тут же взял трубку.

– Забаррикадироваться и не пускать их в дом! коротко приказал он. Продержитесь полчасика! Помощь придет!

В комнату вернулась Оксана. Заперла дверь, и они с Олегом загородили ее платяным шкафом. Потом опрокинули кровать и перекрыли ею окно, подперев старинным комодом.

– Ну как, послала Митяя к соседям? – беспокойно спросил Олег. – Его не перехватят по дороге?

– Нет, он у меня смышленый Вылезет через чердак, а там – дворами.

Ей было страшно за мать.

Если ворвутся, с мамой ничего не сотворят? Ведь не тронут больную?

Подонкам будет не до этого, успокоил ее Олег. А бандиты уже направились к дому. Они не заметили, как на крышу через чердачное оконце выбрался мальчишка и спустился позади дома в сад. Поднявшись на крыльцо первым, более плотный и коренастый забарабанил в дверь.

– Эй, хозяева! Срочно помощь нужна – радиатор потек. Дайте водицы или хотя бы ведро!

Ему никто не ответил, и он вполголоса скомандовал второму – долговязому:

– Пойди взгляни в окошко, где горит свет! Я и один вышибу дверь. Достав пистолет, долговязый пошел к светящемуся окну, а старший бандит стал колотить в дверь ногой.

– Открывайте добром! Не то дверь вышибу!

Не дождавшись, он без груда выломал дверь в сени, но они предусмотрительно были завалены разной рухлядью Коренастый бандит, матерясь, начал ее разгребать, но сразу отказался от этого, понимая – быстро ему не управиться. Возвратился долговязый, увидел баррикаду, мрачно бросил:

– Окно тоже заставлено. Там кто-то есть, но не видно. Может, менты? Тогда надо рвать когти!

Нет, не менты! – возразил коренастый. – Наверно, те, кто под Бутуса копает. Если так – уже вызвали подмогу.

Недолго думая, он принял решение.

– Значит, сделаем так. Добраться до них мы не успеем. Придется выкуривать. Сечешь?

Чего тут не понять? Поджаривать будем! Как выскочат, ты ее и замочишь.

Не теряя времени, бандиты побежали к машине, взяли канистру и вернулись к дому. Вдоль стены под окнами и у входа разбросали скарб из сеней, добавили сухих дров из поленницы и полили все это бензином. Сразу вспыхнуло и разгорелось буйное пламя Оба бандита бросились к машине. Долговязый сел в нее и уехал, а коренастый, достав из багажника карабин с оптическим прицелом, остался и спрятался во дворе за поленницей.

Тут же появились жители поселка Одних привел Митя, другие сбежались на пожар. Не медля, все дружно принялись его тушить, хотя огонь уже охватил стены и добрался до крыши. Выломав раму, в окно протиснулся Олег. Он весь в крови – поранился об осколки стекла, лицо и руки сильно обожжены. Не взирая на боль, с помощью других, помог выбраться из окна Оксане.

Киллер этого только и ждал. Из-за поленицы появился ствол карабина. В его прицеле – голова Оксаны, но ее то и дело заслоняли стоящие рядом люди, не давая ему выстрелить наверняка. Он так и не успел нажать на курок – его засек Митя и пронзительно крикнул:

– Там за дровами дядька с ружьем!

Все сразу повернулись в ту сторону, и киллеру пришлось уже думать лишь о спасении. Он бросил карабин и пустился в бегство. За ним устремилась погоня. В этот самый момент на улицу въехали сразу две машины – милицейский микроавтобус и «ауди» Юсупова. Часть бойцов в камуфляже тут же ворвалась в дом, другая – бросилась ловить бандитов. Михаил подошел к окруженным людьми Олегу и Оксане. Но разговаривать было некогда – из дома вынесли бездыханное тело Зинаиды Трофимовны, и все бросились к ней.

– Скончалась! Бедная Зинка! Задохнулась в дыму! Отмучилась, царствие ей небесное! слышались отовсюду сочувственные голоса.

Яркое солнце заливало кабинет главы детективного агентства и слепило сидевших за совещательным столом Юсупова, Белоусова, Сальникова и профессора Розанова. Михаил коротко подвел итоги:

– Таким образом, негодяй уже сегодня будет взят под стражу. Известно – где он находится, там его уже пасет ФСБ, и он от них не уйдет!

Нам повезло, что поймали снайпера, и тот сразу раскололся, – с довольным видом заметил Сергей. – Это он указал, где прячется Бутусов.

– Я все равно узнал бы это, прижав верзилу-телохранителя, – добавил Виктор, – но мне потребовалось бы немало времени.

Сидевшего с мрачным видом профессора словно прорвало, – Ну узнали, где он скрывается. А что с того? Рано радоваться – его еще взять надо! Боюсь, сбежит!

– Мы этого не допустим! – заверил его Михаил. Вся территория вокруг особняка Бутусова уже находится под скрытым наблюдением ФСБ. Вокруг других строений нет. Все видно, как на ладони, – мышь не проскочит!

Но это не успокоило его тестя.

– Ты забываешь, Миша, какой он хитрец, – горячился профессор. – Я настаиваю на своем участии в задержании убийцы моей дочери! Только так буду спокоен!

– Но чем вы сможете помочь спецназовцам ФСБ? – попытался урезонить его Белоусов. – Советом? Думаете, они не знают что делать?

– Степан Алексеевич! Я понимаю ваши чувства, но вы будете всем только мешать, – присоединился к нему Сальников. – И небезопасно это для вас! Без стрельбы там дело не обойдется.

Однако на Розанова эти увещевания не подействовали.

– Сами же говорили: действовать там будет ФСБ, а вы останетесь в стороне, будете им лишь помогать, – логично возразил профессор. – Так почему же я не могу вместе с вами подежурить?

На этот довод ответить им было нечего, и Юсупов нехотя согласился.

– Ладно, пусть будет так, но с условием – не лезть в пекло.

– Тогда нам лучше разделиться, – предложил Сальников. – Мы с Сергеем в случае штурма поможем ФСБ, а вы подежурите в машине на выезде из леса для подстраховки – чтоб Бутусов не сбежал.

Как всегда он нашел приемлемый выход, и Юсупов облегченно вздохнул.

– Давайте, на этом и порешим. Итак – до вечера!

Очень довольный, что добился желаемого, Розанов поспешил домой, но там его ожидал холодный душ. Когда во время обеда он сообщил жене о своем участии в аресте Бутусова, Вера Петровна очень расстроилась.

– Ну нельзя же быть таким неразумным, Степа! – убеждала она мужа. – Зачем тебе ехать с ними? Арест преступников – дело военных! И чем ты им можешь помочь?

Сам не знаю, Веруся. Но внутренний голос мне говорит: будь там, не то он уйдет! А я и стреляю-то плохо. Сила есть, а вот меткости Бог не дал.

– Значит, тем более делать тебе там нечего! Миша тот профессионал, не говоря уже о спецназовцах. В случае чего, он лучше тебя им поможет!

Профессор несогласно покачал головой и встал из-за стола. Он был почти двухметрового роста и, несмотря на возраст, по-спортивному статен.

Нет, Веруся, поеду! – твердо заявил он. – Мне стоило большого труда их уговорить, и я не пойду на попятный. Хочу посмотреть в глаза негодяя, погубившего Наденьку!

Но жена была полна тревоги за его здоровье.

– Никуда ты не поедешь, Степа! – категорически запротестовала она. – Силы тебе еще хватает, а вот сердце уже надо беречь! Толку от тебя там будет мало, но переволнуешься и…

Напрасно она столь упорно перечила мужу – профессор сердито ее перебил:

– Я не слабоумный, Вера, чтобы меня так опекать! И сам знаю состояние моего здоровья. Думаешь, если останусь дома, буду меньше волноваться?

– Зато я буду рядом! Это ты не учел? И Миша хорош! Согласившись взять – поступил безответственно!

Лицо профессора приняло болезненное выражение, брови гневно сошлись в одну линию. Он, видно, хотел сказать что-то резкое, но сдержался и лишь раздраженно махнул рукой.

– Да что с тобой говорить, Вера! То ли ты зачерствела и стала плохо меня понимать, то ли думаешь лишь о себе? Все! Сказал – поеду, и баста!

Возмущенная несправедливым упреком, Вера Петровна попыталась ему возразить, но Степан Алексеевич не стал ее слушать и, резко повернувшись, вышел из кухни. Понимая, что отговорить мужа не удастся, она со слезами на глазах стала убирать со стола посуду.

Особняк, в котором скрывался Бутусов, находился в глубине большого лесного массива в тридцати километрах от города. Вела к нему только одна дорога, петлявшая среди высоких сосен. Уже смеркалось, когда к его двухметровой бетонной ограде на большой скорости подкатили три машины: «форд» ФСБ, автобус со спецназовцами и «Лада» Сальникова. Резко затормозив, они остановились перед стальными воротами особняка, и из «форда» вышли два офицера, а из автобуса высыпали бойцы спецназа в камуфляже и с автоматами. Подойдя к переговорному устройству, старший офицер потребовал:

– Приказываю открыть ворота! Спецназ ФСБ. Ищем опасного преступника.

Сидевшие в сторожке охранники тревожно переглянулись и рыжий детина сразу же сообщил о внутренней связи:

– Борис Осипович! У ворот ФСБ! Что делать?

В роскошной гостиной особняка Бутусов, лениво потягивая виски со льдом, с интересом смотрел по телевизору крутой американский боевик, но услышав сообщение сразу вскочил на ноги.

– Не открывать! приказал он вбежавшему начальнику охраны. – Объясните, что опасаемся нападения бандитов. Откроем только представителям местной милиции, которых знаем.

– А если полезут? – хмуро спросил шеф охраны.

– Сопротивляться до последнего! Будто приняли за бандитов.

Я отмажу! Шеф охраны бегом вернулся в сторожку и объявил в домофон:

– Откроем только местной милиции. Хозяин не разрешил. Кто вас знает – что за банда?

Этого ожидали. Второй офицер передал старшему мегафон, и тот в него громогласно объявил на всю округу:

– Повторяю: приказываю вам немедленно отворить ворота! Территория блокирована спецназом ФСБ. Сопротивление бесполезно и повлечет серьезные последствия. Через пять минут начнем штурм. Стрелять будем на поражение!

Он отдал мегафон помощнику и посмотрел на часы. Тем временем бойцы рассредоточились и заняли исходные позиции. Вышли из машины и Сальников с Белоусовым. Вот время истекло, и офицер выстрелом подал сигнал к штурму. Спецназовцы профессионально ловко преодолели стену, и за ней раздалась оглушительная пальба охрана особняка оказывала сопротивление.

Однако это длилось недолго и ворота распахнулись. Машины ФСБ въехали во двор особняка, а Сальников с Белоусовым остались дежурить снаружи. Из ворот в наручниках вывели оказавших сопротивление охранников и втолкнули в автобус. Среди них был и верзила-телохранитель Бутусова. Увидев и узнав Виктора, он испуганно дернулся. Их взгляды встретились, и Сальников ему насмешливо подмигнул. Крикнул вдогонку:

– Скоро увидимся, братан! Готовься!

А в это время, спасаясь от преследования, Бутусов с со своим, богатырского сложения, водителем бежали по коридору к кладовке в дальнем углу здания. Водитель отстреливался от гнавшегося за ними спецназовца, прикрывая сзади хозяина. Он был ранен в левое плечо: спортивная куртка намокла от крови, но уже в дверях последним выстрелом уложил бойца наповал – сумел попасть в голову. Закрыв дверь, обессиленно прислонился к стене. Бутусов поспешно запер ее и успокоенно бросил:

– Похоже, Васька, ты замочил того, кто гнался. Сейчас уйдем! Оставим легавых с носом!

Заметив, что тот еле стоит на ногах, нахмурился; лицо у него окаменело.

– Вижу, и он тебя достал! Что, левая не действует?

На лице водителя – выражение ужаса: видно, прочитал в глазах босса свой смертный приговор. Хрипло взмолился:

– Ты что, Борис Осипыч? Ведь мы десять лет вместе. Я смогу! Одной рукой управлюсь…

Но Бутусов неумолим. Как бы прощаясь с соратником, торопливо бросил:

– Это судьба, Вася! Тебе не повезло – отыгрался… Смертельная угроза придала раненому сил, В дикой злобе водитель вскинул пистолет.

– Ну тогда и ты подыхай, сука! Не уйдешь!

Бутусов был готов к этому и оказался быстрее. Несколькими выстрелами он уложил водителя и, не теряя времени, бросился к стеллажу, заставленному до верху разным имуществом. Отыскав потайную кнопку, нажал ее, и стеллаж повернулся, открыв вход в тайный лаз. Бутусов нырнул в него, и стеллаж снова занял свое прежнее место.

Вылез он в густых кустах уже по другую сторону стены, в лесу. Осторожно раздвинув ветки, обнаружил притаившегося неподалеку спецназовца Боец находился к нему спиной, держа наготове автомат и напряженно всматриваясь в сторону особняка. «И схватиться с ним рискованно, и попытаться незаметно уйти тоже, – лихорадочно мелькнуло в мозгу Бутусова. – Наверняка меня обнаружит: ветка хрустнет или еще что». Немного поколебавшись, он стал потихоньку подкрадываться к спецназовцу и, выждав удобный момент, нанес ему такой сокрушительный удар по затылку рукояткой пистолета, что тот не успел даже охнуть.

«Если и очухается, то еще не скоро», – со злобным удовлетворением подумал Бутусов и, не теряя времени, пополз в глубину леса. Там, замаскированный сеткой и листвой, стоял наготове внедорожник. Он торопливо снял чехлы, сел за руль и, заметно волнуясь, завел мотор. Убедившись, что все в порядке, он облегченно вздохнул, и джип, подскакивая на ухабах, помчался через лес по едва заметным колеям старой проселочной дороги.

«Ауди» Юсупова, в которой дежурили он и Розанов, была припаркована на обочине дороги, у самой опушки леса. Профессор курил, а Михаил, нахмурясь, говорил с Сальниковым по мобильному телефону; обеспокоенно переспросил:

– Что ты говоришь? Его еще не нашли? Куда-то спрятался? Может, его нет там и не было?

Сальников находился рядом со старшим офицером.

– Наверно, у него здесь есть бункер, где надеется отсидеться. Но его найдут!

– Зря ты, Витя, в этом уверен! Мало, что тебе говорят фээс-бешники! Боюсь, он все же провел их и удрал! Неужто мы его упустили?

Напряженно слушавший профессор с досадой махнул рукой:

– Этого я и опасался! А ты заверял: они не упустят – мол, у них и мышь не проскочит.

Михаил угрюмо молчал, и тут, прямо у них на глазах, из леса выехал джип, с ходу перемахнул через кювет на дорогу и пронесся мимо, набирая скорость. Мгновенно отреагировав, Юсупов завел мотор и пустился в погоню за внедорожником. Тот уже маячил далеко впереди, но умелый водитель, он выжимал из своей машины все, и расстояние между ними быстро сокращалось. Розанов, вне себя от азарта погони, его еще поторапливал:

– Мишенька, дорогой, прибавь газку! Сейчас мы его достанем! Не уйдет от нас, гад!

– Не уйдет, подлюга! – заверил его Юсупов. – Сообщи по-быстрому нашим – чтоб заблокировали дорогу.

– Хорошо. – Розанов достал мобильник и, набирая номер, возбужденно бросил: – Но мы сами с ним справимся. Перегоним и перекроем путь!

Ему сразу ответил Сальников, он все еще находился рядом с офицером ФСБ.

– Виктор! Мы гонимся за его джипом! – коротко сообщил Розанов. – Примите меры! Не дайте ему уйти!

Он бросил мобильник, так как они уже догнали джип. «Ауди» пыталась его обойти, но узкая и извилистая дорога не давала сделать это. И все же Юсупов, отчаянно рискуя, сумел обогнать Бутусова и, развернув машину поперек дороги, перекрыть ему путь. Джип попытался затормозить, но все же врезался в «ауди», отбрасил ее в кювет и заглох. Из него, шатаясь, выбрался Бутусов – по его лицу текла кровь.

Из разбитой «ауди» никто не показывался. Михаил ушиб грудь, голову, и от болевого шока потерял сознание; профессор повредил лишь ногу, но заклинило дверь, и он не мог выйти. Бутусов, плохо соображая, как затравленный зверь озирался по сторонам, но быстро пришел в себя. Подняв капот, он заглянул в мотор, попытался его завести, но ничего не получилось.

Розанову все же удалось выбить дверь и выбраться из машины. При виде врага, он яростно сжал губы и, волоча ногу, не скрываясь, поднялся на дорогу. Но Бутусов этого не заметил. Мотор наконец завелся, он радостно выпрямился, и тут его сзади обхватили сильные руки Розанова. В упоении, что добрался до своего врага, профессор торжествующе выкрикнул:

– Теперь не уйдешь, негодяй! Ответишь сполна за свои злодеяния!

От неожиданности Бутусов опешил. Но тут же испуг на его лице сменился насмешливой злобой: он понял, что его противник уже довольно пожилой человек, с которым справиться не составит труда. Вырываясь, уверенно огрызнулся:

– Тебе тоже жить надоело? Ты что, папаша?!

Но он не учел, что Розанов, несмотря на возраст, физически очень силен. И хоть в борьбе сумел вытащить свой «ТТ», выстрелить в противника ему никак не удавалось. Наконец Бутусов ухитрился ударить его в пах, профессор от боли согнулся и, направив на него пистолет, негодяй насмешливо прохрипел:

– Все – отжил, папаша.

Однако фортуна от него отвернулась – не успел прицелиться, как Розанов ударом по ногам подсек его, и Бутусов упал, выронив пистолет. Он сразу же вскочил на ноги, но профессор первым дотянулся до оружия Направив его на врага, решительно предупредил:

– Один шаг – и стреляю! Ответишь за Надю в аду!

По лицу Бутусова пробежала тень сомнения, и он решил попытаться все же спастись.

– На испуг хочешь взять, папаша? Выстрелишь – сам станешь преступником. Ты же ученый – тебе совесть не позволит убить человека!

Расчет его точен – лицо профессора отразило душевное смятение и, решив, что выиграл, – стрелять, тем более в спину, тот не решится, – Бутусов нарочито спокойно повернулся и пошел к машине. По лицу Розанова было видно, как профессор страдает, не в силах пойти на преступление; он то поднимал, то опускал руку с пистолетом. И все-таки, когда Бутусов уже собрался сесть в джип, почти не целясь, выстрелил.

Бутусов упал и остался лежать без движения. Все это видел очнувшийся Юсупов, вылезая из разбитой «ауди». И тут из-за поворота на большой скорости вылетели «форд» ФСБ и «Лада» Сальникова. Машины остановились возле джипа. Офицеры сразу подошли к убитому, а Сальников и Белоусов опрометью бросились к Михаилу. Помогли подняться на ноги.

– Ты цел, Мишка? – Виктор с тревогой оглядел слипшуюся кровь на волосах друга. – Головой, что ли, ударился?

– Надо проверить, нет ли сотрясения мозга, – беспокоился Сергей. – Посмотри на палец, Миша!

Он поводил пальцем перед глазами Юсупова, следя за его реакцией, и облегченно вздохнул.

– Нет, не похоже. Цела башка, слава тебе Господи! Миш, может, помощь требуется?

Но Юсупов уже оправился и, превозмогая боль, распорядился:

– Лучше взгляните, как там профессор! Молодец мой тесть! Не промахнулся! Не дал подлецу уйти!

Морщась от боли, он сделал несколько шагов.

– Все, ребята, топайте туда! Я сам дойду. Это ребра болят. Меня в бок подлокотником двери ударило.

Однако друзья подхватили его под руки и помогли выйти на дорогу к машинам. Там офицеры ФСБ допрашивали понуро стоящего перед ними Розанова. Старший, держа в руках пистолет, из которого был произведен выстрел, недоверчиво покачал головой.

– Так вы утверждаете, что вам удалось отобрать пистолет у Бутусова, и он не стрелял?

– Нет, не стрелял, – подтвердил Розанов. – Мне удалось сбить его с ног и завладеть пистолетом. Меня спасло чудо!

– Ладно, мы это проверим, профессор. Убили вы его в порядке самообороны, но если пистолет ваш – придется ответить за незаконное хранение оружия.

Понурый вид профессора Розанова говорил о его душевном страдании. Он еще ниже опустил голову.

– Неужели я его… насмерть? Я ведь стреляю плохо… и решился, чтоб не ушел… от ответа… за мою дочь…

Суровое лицо старшего офицера подобрело, губы тронула улыбка:

– Будем считать, профессор, – я этого не слышал. Иначе вас можно обвинить в предумышленном убийстве… А вы оказали большую помощь нам и всему обществу, избавив от очень опасного преступника!

– Но ведь это правда. Никогда не думал, что способен убить человека. Хотел лишь помешать ему сбежать…

На дорогу уже поднялись Сальников и Белоусов, заботливо помогли взобраться Юсупову. Кивнув на бездыханное тело Бутусова, Михаил одобрительно заявил офицерам:

– Это даже лучше – что профессор отправил на тот свет отпетого негодяя. Иначе мог бы и уйти от правосудия!

– Вот и я о том же говорю вашему тестю, – согласился с ним старший офицер. – Общество должно быть ему за это благодарно. Но пусть молчит про личную месть! И как он ухитрился попасть с одного выстрела?

– Это – судьба! – пожал плечами Михаил. – А я еще не хотел его брать с собой…

Они оба довольно улыбнулись, но Юсупову было больно даже смеяться – он морщился, и это заметил Сальников. Кивнув Белоусову, Виктор взял друга под руку и повел к машине. Вдвоем с Сергеем они помогли ему удобно устроиться, посадили профессора, и «Лада» уехала. Труп Бутусова втащили в подъехавший автобус ФСБ, и обе машины также направились в сторону города. Операция была завершена. Убийца Нади – криминальный делец, уверовавший в свою безнаказанность, получил от судьбы то, что заслуживал!

Глава 5. Жизнь продолжается

За окнами уютной спальни Розановых было уже темно. Профессор лежал на постели поверх одеяла и около него хлопотала жена – туго перебинтовывала ему ногу. Степан Алексеевич благодарно ей улыбнулся.

– Ну вот и хорошо, Веруся! Мне совсем не больно. А то все уговаривали: в больницу, в больницу!

– Так подозревали, что порваны связки… Думаешь, только вывих? Лучше бы сделать рентген!

– Лучше всего, Веруся, это быть дома. Когда ты рядом, – любовно посмотрел на жену Розанов. – Быстрее все заживет!

Вера Петровна кончила перевязывать ногу, накрыла его одеялом и присела рядом на кровать. Горестно вздохнула.

Как подумаю, Степа, что он мог тебя убить, сердце обрывается в груди!

– Но я ведь жив остался! Бог – он правду видит, Веруся, и справедливость в конечном счете торжествует.

С любящей улыбкой, он протянул руку и ласково пожал ладошку жены.

– Так и нас он соединил после долгой разлуки. Потому что мы заслужили счастье!

Но это не успокоило Веру Петровну. Из ее глаз хлынули слезы, и, плача, она упрекнула мужа:

– Нет! Ты поступил, безрассудно, Степа! Как и тогда… много лет назад. Бог не всегда все видит… Я могла… тебя потерять и… что бы тогда… делала?

– Но я же не зря там оказался! Этот негодяй бы сбежал и, как знать, нашли бы его потом? А теперь он получил по заслугам!

Однако Веру Петровну это не утешило – упав ничком на постель, зарыдала.

Нет, никогда не поступай больше так, Степа! И душе Наденьки… было бы горько, если бы… негодяй тебя… тоже убил!

Степан Алексеевич даже растерялся от этой мысли.

– Брось плакать, Веруся! Все же обошлось! попытался он утешить жену. – Обещаю тебя больше так не волновать Зато теперь я спокоен: негодяя настигла Божья кара!

Если участие Розанова в опасной для жизни операции не обошлось без конфликта с женой, то у Михаила Юсупова очередное пребывание в больнице прошло более мирно – Светлана уже привыкла, что его работа почти неизбежно связана с ранениями и травмами. Вот и теперь, приехав с сыном посетить мужа, была довольна уже тем, что он не слишком сильно пострадал.

– Значит, ты уже хорошо себя чувствуешь? – ласково спросила она, выложив принесенные ему фрукты и лакомства.

– Вполне сносно. Бок еще побаливает, но врачи обещали через пару дней меня выписать, – бодро ответил Михаил, скрывая, что еле упросил их разрешить ему долечить сломанное ребро дома.

– Ну и чудесно! – обрадовалась Светлана. – С Петей побудешь, английским с ним подзаймешься.

Юсупов непонимающе посмотрел на сына.

А что за проблемы, Петруха? Ты уже английские книжки читаешь. Произношение хромает?

– Ну да, пап, из-за него трояк схлопотал, – признался Петя. – Англичанка такая придира! Я не хуже других «спикаю»!

– Ладно. Произношение – это самое трудное. Твоя бабушка меня помучила, пока стало получаться.

– Бабушка Вера? – удивился Петя. – Она же сама его плохо знает.

– Покойная бабушка Оля – моя мама. Она знала пять языков, но особенно хорошо французский, – объяснил Михаил сыну.

Заметив, что жена нетерпеливо посматривает на часы, поинтересовался:

– Ты чего беспокоишься. Светик? Время приема кончилось? Так у нас здесь с этим не строго.

Покраснев, Светлана бросила взгляд на его спящего соседа и понизила голос.

– Хочу сообщить тебе важную новость, дорогой! Даже мама еще об этом не знает!

Она произнесла это таким торжественным тоном, что у Юсупова заинтригованно округлились глаза.

– Что же это такое, раз не поспешила сообщить своей мамочке? И почему сразу не сказала?

– Потому что решила подождать – боялась ошибиться. И тебе пока не хотела говорить, но не выдержала.

Светлана перевела дыхание и, волнуясь, объявила мужу.

– Мишенька, я беременна и, похоже, – это двойня! Новость – из ряда вон! Юсупов даже подскочил от радости и со стоном схватился за бок.

– Ох, проклятые ребра! Отчего они такие хрупкие? Это же чудесно, Светик! Дай я тебя поцелую!

Жена с радостной улыбкой наклонилась, и Юсупов невзирая на боль ее обнял и поцеловал. Но Петя смотрел на них с неодобрительным удивлением он видел, что отцу больно и не понимал, зачем родителям нужны эти нежности.

Олег Хлебников не слишком пострадал, спасая Оксану от бандитов, но на голове у него все еще была повязка, а на лице – следы от ожогов. Разумеется, его мать была недовольна:

– Ну зачем ты их так опекаешь? Эта девка тебе не пара! Мало ты потерпел?

– Потерпел я не из-за них, мама, а помогая Мише разоблачить убийцу Надежды. И не жалею об этом. Даже себя зауважал!

– Вот-вот, радуйся! Посмотрись лучше в зеркало, – насмешливо бросила мать. Только ты себя и уважаешь. А остальные смеются, что нашли такого дурня.

– Не согласен, мама! Что я в жизни сделал хорошего! – возразил Олег. – А тут, по сути, спас женщину и ребенка!

– Какую женщину? Шлюху! Сам рассказывал, что она была моделью в сомнительных агентствах. Тебя только на таких и тянет!

Олег, долго терпевший ее тон, не выдержал – хлопнул по столу рукой.

Хватит с меня нравоучений! Я был женат на порядочной – сыт по горло!

– Ты это о Надежде? Я не одобряла ее. А вот Светочка была совсем другой!

От возмущения Олег даже подскочил на стуле.

– Это Света другая? А кто, когда Миша пропал в Афгане, вышел за Марка и потом его бросил? Хочешь, чтобы я кончил как он?

Напоминание об ужасном конце Марка смутило Ларису Егоровну. Ободренный этим, Олег продолжал:

– Будто не знаешь, как изменяют мужьям порядочные женщины И наоборот, из тех, кто хлебнул горя и «повидал виды», часто выходят преданные жены!

– Хочешь сказать, что нашел такую? – скептически поджала губы мать.

– А я и не искал. Ее послала мне сама судьба!

– Как это так? Не понимаю.

– Поймешь, когда увидишь. Оксана – копия Надежды. Случается же такое!

Глаза его матери загорелись любопытством.

– Да уж, любопытно будет на нее взглянуть. Когда она с сыном к нам пожалует? Я поняла – к двум?

Олег посмотрел на часы и поднялся.

– Думаю, они уже на подходе. Оксана приехала за справками о пожаре и, как получит, – сразу сюда.

В этот момент звонок домофона возвестил о приходе гостей, и Олег вышел в прихожую. Вернулся он с Оксаной и Митей. На Оксане был ультрамодный «прикид», а на лице такой вульгарный макияж, что шокированная мать бросила на Олега уничтожающий взгляд. Но несмотря на это, он держался по-хозяйски.

– Моя мама, Лариса Егоровна. А это Оксана и ее сын Митя, – познакомил их. – Садитесь, гости!

– Да уж, Олежек! С утра на зуб ничего не клали. Аж в животе урчит.

Олег тут же поймал презрительный взгляд матери, а Оксана вроде не замечая этого, с шумом подвинув стулья, села за стол и усадила рядом сына. Лариса Егоровна сидела неподвижно, с каменным лицом, и Олег одернул ее.

– Мама, пожалуйста, дай какую-нибудь еду из холодильника! Я ведь могу взять не то, что надо.

Он сопроводил свои слова таким свирепым взглядом, что Лариса Егоровна, дабы избежать скандала, неохотно поднялась, пошла к холодильнику, принесла и подала на стол закуски. Олег достал и поставил перед гостями недостающие приборы. Лотом хотел включить в сеть кофейник, но произошло замыкание и погас свет. Лариса Егоровна взорвалась от негодования:

– Олег! Ну сколько я тебе говорила, что пора уже заменить розетки. Какой ты мужик, если дома ничего делать не умеешь!

Переглянувшись с матерью, Митя вскочил со стула, услужливо предложил:

Давайте я исправлю! Мне это не впервой. Дядя Олег, есть у вас отвертка и изолента?

Лариса Егоровна удивленно взглянула на мальчика, а Олег ушел и вернулся с инструментами. Митя быстро починил розетку и деловито осведомился:

– А где у вас пробки? Как замкнуло – их выбило.

– В прихожей, вверху у входа, – объяснил Олег. – С кушетки достанешь.

Митя сбегал в прихожую, загорелся свет. Олег включил кофейник, и Лариса Егоровна, с укором глядя на сына, похвалила Митю:

– Какой молодец! Помощник матери – не как другие. Митя хотел сесть, но Лариса Егоровна, заметив, что мало хлеба, его остановила.

– Раз уж ты такой хороший мальчик, Митя, может, сбегаешь за хлебом? Его, боюсь, нам не хватит, а булочная рядом.

Митя с готовностью встал, но этому воспротивился Олег. – Нет, мама, пусть малец отдохнет. Я потом схожу. Ты лучше посиди с нами!

Лариса Егоровна с надменным видом отказалась.

– Нет, не могу – у меня разболелась голова. Надеюсь, гости меня извинят.

Она величаво удалились, и тогда Оксана дала волю накопившейся злости.

– Ну и чванливая старуха! Считает других грязью! По какому праву?

– Успокойся, Окса! Не суди строго мою мать! Она всю жизнь занимала высокое положение: ее брат был аж членом Политбюро, а мой отец – послом.

– А мне все это по фигу! Пусть передо мной госпожу не строит! Как она ко мне – так и я к ней.

Видя, что она не на шутку «завелась», Олег встал и обнял ее за плечи; мягко попросил:

– Ну хватит, Оксик! Я все улажу, и мать не будет тебя третировать. Ведь вам придется пожить у меня. Твой дом отремонтируют нескоро.

Проводив гостей, Олег зашел в спальню матери. Она лежала на кровати с компрессом на лбу. Он сел рядом, заботливо спросил:

– Что сильно болит? Чем могу тебе помочь?

– Хотя бы тем, чтобы я больше не видела этой вульгарной девки. Ну уж и макияж! Страшнее, чем боевая окраска у индейцев.

Олег усмехнулся шутке матери, но потом серьезно предупредил:

– Нет, мам, придется тебе некоторое время ее потерпеть. Ей с сыном пока жить негде. Не снимать же мне для них квартиру?

Олег знал, как убедить мать. Она была практичной женщиной и, немного подумав, сдалась:

– Конечно! Эти деньги лучше потратить на ремонт их дома. И сделав небольшую паузу, деловито добавила:

– А мальчишка у нее вроде неплохой – вежливый и хозяйственный. На ее помощь не слишком надеюсь, а вот он мне во многом пособить сможет.

Смерть Бутусова его милицейскую «крышу», по-видимому не обескуражила. Это явствовало из телефонного разговора следователя – того капитана, что допрашивал Валета. Стоя с трубкой в руках, как всегда на вытяжку, он почтительно слушал высокое начальство, демонстрируя понимание и исполнительность.

– Вас понял – дело будет закрыто! Да, очень жаль, что этот кредит исчерпан. Говорите, новый будет? Ха-ха!

Усмехаясь, он положил трубку и уселся в кресло. В дверь постучали, и в кабинет заглянул Сальников.

– Можно? Мы договаривались на полдесятого.

– Да, я вас ждал. Присаживайтесь! – пригласил его капитан. – Я рассчитываю на вашу помощь.

Сальников вошел и подсел к столу.

– Я вас слушаю. Что от меня требуется?

– Речь пойдет о вашем заявлении на гражданина Сычева. В связи с кончиной Бутусова мы дело закрываем, и это нам мешает.

– Как же можно закрыть это дело? Ведь убит боец спецназа, – непонимающе пожал плечами Сальников, – и охранники оказали сопротивление.

– Кто его убил тоже мертв, а охранники Бутусова выполняли приказ своего хозяина. Их судить не за что – достаточно оштрафовать.

– Уж слишком вы к ним снисходительны, – не согласился Виктор. – Это же отъявленные бандиты. Особенно Сычев!

– Об этом я и хочу с вами поговорить, – вздохнул капитан. – На нем еще висит ваше заявление об избиении. А больше никому из них нам нечего предъявить.

Сальников возмущенно откинулся на спинку стула.

– Может, и это ему простить? За какие заслуги?

– За добровольную помощь следствию. Он сразу раскололся и все подробно нам выложил.

– Так он все и выложит! Наверно, лапшу на уши вешает, – выразил сомнение Виктор и находчиво спросил: И про убийство невесты хозяина сказал?

Капитан досадливо нахмурился – этого он не знал и предвидел осложнение.

– Какое еще убийство? В нем замешан Сычев?

– Скорее нет, чем да. Но Сычев о нем наверняка знает и может указать – где спрятали труп.

– Сычев о нем ничего не говорил, но мы его и не спрашивали – ведь к делу это не относится.

Сальников выдержал паузу и твердо заявил:

– Хорошо, я согласен забрать свое заявление, но при одном условии: пусть Сычев скажет все, что знает об этом деле!

– Договорились! обрадовался капитан. – Выложит мне все – как на духу.

– Нет, я сам хочу его допросить не откладывая, – потребовал Сальников. – Это расследование ведет наше агентство.

– Понимаю. Нет проблем, – согласился капитан. – Сейчас я это устрою.

Капитан нажал на кнопку в столе, и сразу вошел конвоир. Он распорядился:

– Приведите задержанного Сычева!

Конвоир отправился выполнять приказание и вернулся с верзилой Сычевым, скованным с ним наручниками. Бросив боязливый взгляд на Виктора, верзила заискивающе обратился к капитану:

– Гражданин начальник! Вы же мне обещали за чистосердечное! А этого… мы тоже… по приказу хозяина… И пнули всего-то несколько раз…

С мольбой в глазах он посмотрел на Сальникова. Капитан тоже обменялся с Виктором взглядом и благосклонно произнес:

– Я свое слово держу! И пригласил пострадавшего, чтобы закрыть дело. Но ты должен сказать ему все. Иначе твое «чистосердечное» аннулирую!

– Если так – все скажу как на духу! – обрадовался Сычев. – Спрашивайте!

– Ты был охранником коттеджа, когда там убили невесту Бутусова, – не теряя времени задал вопрос Виктор. – Как это произошло и куда спрятали ее тело?

Вопрос им задан жестко – в лоб, и верзила растерялся, не решаясь открыть правду и не зная – как выкрутиться. Но сообразив, что Бутусов мертв и бояться ему некого, запинаясь, начал:

– Богом клянусь, я в этом не участвовал! Только стукнул хозяину, что его баба… с прорабом… Он и примчался… со своими быками. Это они ее… а кто… не видел. Правду вам говорю… Святой истинный крест!

Он перекрестился и, не выдержав напряжения, Сальников нетерпеливо его перебил:

– Понятно! Говори, куда спрятали труп!

– Точно не знаю… видел… ее потащили… в гараж… А оттуда…

вышли одни…

Потрясенный Сальников вскочил на ноги.

– Значит, она – в гараже! Говори уж до конца: ты ведь все там знаешь!

Бандит мучительно колебался, но все же решил открыть правду.

– Говорю же – я ничего не видел… Но там была… открытая опалубка – под компрессор… Туда и закатали, наверно…. Больше некуда…

После признания Сычева события развернулись с калейдоскопической быстротой и уже к полудню на территорию коттеджного поселка въехало несколько машин. Впереди всех – микроавтобус милиции, за ним – санитарная машина и замыкала кортеж «Лада» Сальникова. Они остановились около нового коттеджа Бутусова. Из микроавтобуса вышла следственная бригада, а из «Лады» – Виктор и Михаил. Сторож отомкнул ворота гаража, и первым туда вошел следователь, а за ним – остальные. Просторное помещение гаража тускло освещало единственное окно. В дальнем углу уже кипела работа – снимали с опор компрессор. И сразу же застучал отбойный молоток.

Общий вздох работавших возвестил о страшной находке.

Похоронили Наденьку в пасмурный день поздней осени рядом с могилой ее матери Лидии Сергеевны. Проститься с ней неожиданно пришло много народа. Здесь были и бывший муж, Олег Хлебников, и даже ее старый приятель Шитов, возложивший на могилу самый богатый венок. Пришло много спортсменов, в том числе ее подруга Таня Сидоренко и даже тренеры. Разумеется, собрались и все Юсуповы.

Речей никто не говорил, лишь небольшой оркестр из друзей-музыкантов Светланы и Наташи играл траурные мелодии. Могильный холмик утопал в цветах, все слезы уже были пролиты, и люди двинулись на выход к ожидавшему автобусу. Оставались лишь самые близкие. Степана Алексеевича, стоявшего у могилы дочери, не отрывая глаз от ее фотографии, тронула за плечо жена.

– Пойдем, дорогой! Мы отдали последний долг Наденьке. Пусть покоится с миром! Пора ехать на поминки.

Однако Розанов продолжал стоять, будто ничего не слыша и не видя, кроме фотографии покойной дочери. Его глаза застилали слезы. К нему подошла Светлана, ласково позвала:

– Папочка, пойдем! Возьми себя в руки. Нас автобус ждет. Но профессор ни на что не реагировал. Тяжело опустился на колени перед могилой, горько посетовал:

– Это я во всем виноват! Не уберег тебя, доченька, не вразумил во время. Нет мне прощения!

Его лицо исказилось от боли, он громко застонал, схватившись за сердце, и повалился наземь. Вера Петровна издала отчаянный крик и опустилась на колени рядом с мужем, простирая руки к растерявшейся дочери:

– Света, что ты стоишь? Беги за помощью! Наклонившись к мужу, она щупала его пульс, заливаясь слезами и причитая:

– Степочка, родной мой! Ну что за несчастье! Не поберег сердце… Ты ведь живой? Потерпи немного! Сейчас тебе помогут.

По аллее к ним уже спешили на помощь, и впереди всех Михаил. Он помог подняться теще и осмотрел профессора. Розанов был без сознания, но дышал. Юсупов хотел его поднять, но подбежавший Шитов отсоветовал:

– Этого делать нельзя! Я не врач, но знаю: если у него инфаркт или инсульт – больному нужен полный покой! Вы уже вызвали «скорую»?

– Сразу же – как узнал о несчастье. Скоро прибудет. Но ему нельзя лежать на земле. Простудится!

– Это лучше, чем умереть, – резонно заметил Шитов.

Но вот в конце аллеи показались люди в белых халатах с носилками. Врач склонился над больным и, обследовав, заключил:

– Несомненно – это инфаркт. На инсульт не похоже. Профессора осторожно подняли и уложили на носилки.

– Я поеду вместе с вами! – решительно заявила врачу Вера Петровна.

– Естественно. Ведь вы его жена? – с сочувствием согласился он. И они двинулись вслед за носилками к машине «скорой помощи».

Прошло уже больше недели, как Оксана с Митей перебрались жить к Олегу Хлебникову. Лариса Егоровна нашла для себя подходящий выход – отравилась отдыхать в санаторий. Познавшая немало мужчин, Оксана не была влюблена в Олега, но дорожила своей спокойной жизнью и его отношением к ней и сыну.

«Мужичок он так себе, зато добрый и рукам волю не дает, – благодарно думала она о своем новом сожителе. – А главное, с Митяем возится лучше иного отца. Малец книжки стал читать, зарядку по утрам с ним делает… Ради этого стоит мириться – что не гигант секса… Ничего, заставлю его поработать на благо родины, – мысленно усмехнулась. – А если уж приспичит – утешит кто-нибудь..»

Оксана быстро освоилась в его квартире и в отсутствие Ларисы Егоровны вела себя как хозяйка. И в день похорон Нади, когда Олег пришел поздно с поминок, еле держась на ногах, она по-простецки отчитала его – как заправская жена подгулявшего мужа.

– Хорош, куребчик! Вот уж не думала, что и ты можешь нализаться как ханыга! Где же тебя угораздило? Это на кладбище так надрались?

– Почему на кладбище? На поминках… у Светы дома. Ну выпили… немного… Зачем ругаться?

– Ты это называешь немного? Ведь тебя ноги уже не держат. И как ты до дома дошел?

Олег грузно опустился на кушетку. Он уже еле ворочал языком:

– На такси… доехал. А пил… с горя… уж больно жаль было… ее… Надьку… Ведь жена… все же!

– Нет, ты все же чокнутый, Олежек! Какая она тебе жена? Вы же развелись, и к тому же сам говорил – всю дорогу рога наставляла!

Брань в адрес покойной немного отрезвила Олега, и он протестующе поднял палец:

– Нельзя так о покойных! Кто тебя воспитывал, Окса? Стыдно! Ты уподобляешься… парвеню!

Оксана никогда не слышала этого слова и приняла его за ругательство.

– Ну вот, приехали! Теперь не только твоя мать, но и ты меня унижаешь? Благородные очень! Было б куда, мы сейчас же с Митькой ушли!

Она заплакала, и от этого Олег окончательно протрезвел. Поднялся, нежно ее обнял.

– Перестань, Окса! Разве я плохо к вам отношусь? И мама, пройдет время, с тобой поладит… Вот увидишь!

– Как бы не так! Она ведь и в санаторий умотала нарочно – чтобы меня не видеть. Разве не так?

– Конечно нет! – соврал Олег, чтобы ее успокоить. – У мамы больные почки, ей лечиться надо. А к Митьке она уже хорошо относится.

Он прижал к себе Оксану, поцеловал и потянул в комнату.

– Все! Хватит кукситься! Куда лучше, когда меньше слов – больше дела!

Олег уже в полном порядке, его ласки подействовали и Оксана оттаяла:

– Ладно уж, займемся делом! Ты добрый, Олежек – за это и ценю!

На привокзальной площади царила обычная суета. Виктор Сальников припарковал свою «Ладу», вылез из машины и закурил. Он немного волновался, так как приехал, чтобы встретить возвращавшуюся с гастролей Наташу. Поискав глазами цветочный киоск, подошел и купил букет роз. Спешить было некуда – до прихода поезда еще оставалось добрых сорок минут.

До Наташи женщины у Виктора, конечно, были, по связь с ними носила случайный и кратковременный характер – будучи пьющим и инвалидом, он считал, что недостоин любви порядочной женщины и не верил в свое семейное счастье. Встреча с Наташей и ее хорошее отношение всколыхнули в Викторе лучшие чувства. Не очень-то веря в свой успех, он все же отважился проявить инициативу.

Поезд пришел вовремя. К дверям вагонов сразу устремились встречающие, но Виктор остался стоять в сторонке, наблюдая за выходящими пассажирами.

Вот в дверях тамбура показалась и Наташа со своими коллегами-музыкантами. Они помогли друг другу вынести личные вещи и инструменты. Она не заметила Виктора, вместе со всеми пошла к выходу, и он ее окликнул:

– Наташа! Погоди минутку!

Наташа живо обернулась, и ее лицо расцвело радостной улыбкой.

– Виктор! Вот уж никак не ожидала.

Она опустила свои вещи на землю и, помогавший ей коллега – долговязый очкарик, тоже остановился в отдалении, ожидая. Слегка прихрамывая, Виктор поспешил к ней, вручил цветы.

– С приездом тебя! А я узнал в консерватории и решил встретить. Ну как прошли гастроли?

– Очень хорошо! Но я рада, что вернулась. Спасибо, что пришел встретить… и за цветы!

Долговязый очкарик нервничал, издали махнул ей рукой, поторопил:

– Натка! Чего отстаешь? Нас ждать не будут!

– Скажи ему – пусть идет, – предложил Виктор. – Я на машине и тебя отвезу.

Какое-то мгновение Наташа молча раздумывала, но все же, с извиняющейся улыбкой отказалась:

– Спасибо, Витя, но сегодня не получится. Мне надо ехать со всеми. Звони!

Вздохнув, она подняла вещи и поспешила к ожидавшему ее коллеге. Виктор был разочарован. «Безнадежная эта затея, – мысленно решил он. – Ну зачем я ей, талантливой пианистке? Что у нас общего?» – удрученно думал он, провожая удаляющуюся парочку ревнивым взглядом.

Из-за неотложных дел Юсупову пришлось срочно вылететь в командировку. Улетал он с тяжестью на сердце, так как это создавало домашнюю проблему: некому было забрать Петю из школы и побыть с ним до возвращения Светланы из театра. Обычно во время отъезда их выручала Вера Петровна, но сейчас она дежурила возле больного мужа.

На этой почве у Михаила с женой чуть было не произошла серьезная ссора. Накануне вылета, собирая его в дорогу, Светлана не выдержала и разрыдалась. Стараясь успокоить, ласково обняв, он ее заверил:

– Напрасно беспокоишься, дорогая! К субботе я уже вернусь.

– Не вовремя ты уезжаешь, Миша! – упрекнула его сквозь слезы Светлана. – Неужели нельзя командировать другого? Я целый день в театре. Теперь, когда мама дежурит в больнице…

– Я же говорил тебе: никто кроме меня не сможет! – терпеливо успокаивал ее муж. – Попрошу Витю забирать Петруху из школы – раз твоя мамаша помочь отказывается…

Но его слова обидели Светлану – не переставая плакать, она упрекнула мужа:

– Ты несправедлив к маме! Разве она не должна быть в больнице около отца? Ты бы не простил мне на его месте, если бы я сидела дома.

Этим она разбередила его незаживающую рану. Михаил насупил брови и с горечью возразил:

– Почему же? Я прощал тебе, Света, и большее… Светлана сразу перестала плакать и возмущенно посмотрела на него:

– Ты это о чем? Опять укоряешь меня, что не дождалась и вышла замуж за Марка? Все еще не забыл?

– А ты думаешь, это можно забыть? – хмуро бросил Михаил. Из глаз Светланы снова ручьем потекли слезы. Она рухнула в кресло, опустила голову на руки, горько посетовала:

– Ну сколько можно попрекать меня этим, Миша? Неужели ты хочешь нам отравить жизнь? Знаю, что виновата, проявила слабость. Знаю, как тебе было тяжело…

Михаил молча укладывал свои вещи в чемодан, но его взгляд, брошенный на жену потеплел – он уже раскаивался, что вновь разворошил старое. А Светлана продолжала всхлипывать:

– Пора уже простить, Мишенька, ты же знаешь – как я тебя люблю! А теперь, когда у нас скоро появятся малышки…

Упоминание о беременности сразу изменило настроение Михаила. Он сел рядом, обнял жену.

Ну не плачь, Светик! Сам не знаю, что на меня находит, – с покаянным видом мягко произнес, глядя ей в глаза. – Будто сидит заноза в сердце… Ведь мне никого не надо, кроме тебя!

Михаил ласково прижал ее к себе, с доброй улыбкой поинтересовался:

– А это точно – что двойня будет? И обе – девочки? Светлана не могла на него долго обижаться. Слезы у нее высохли, счастливо улыбнулась:

– Точно, Мишенька! Тамара Александровна Малкова – опытный гинеколог. И аппаратура по диагностике у нее самая современная.

Михаила переполнила нежность к жене, глаза загорелись желанием. Он обнял ее, покрыв поцелуями; потом взял на руки и понес к кровати. Она слабо протестовала:

– Не надо, Мишенька! Доктора советуют – нам лучше пока воздержаться..

Но доводы разума до него уже не доходили и, продолжая ее ласкать одной рукой, другой он потянулся к выключателю и погасил свет. Уже в полной темноте горячо прошептал:

Не бойся, моя сладенькая! Я буду очень осторожен.

Проводив мужа, Светлана поехала в клиническую больницу – навестить отца и попытаться уговорить мать побыть с Петей до возвращения Михаила. К отцу ее не пустили – он находился в реанимации, но мать к ней вышла, и они уселись в холле – обсудить свои семейные проблемы. Кроме них там находился лишь один больной, в отдалении листавший иллюстрированный журнал. У Светланы был хмурый вид, у Веры Петровны – виноватый. Она оправдывалась:

– Думаешь, у меня душа не болит, доченька? Как представлю, что ты дома мучаешься – одна, без Миши… И Петенька предоставлен сам себе…

– Что толку от твоего сочувствия, мама? – раздраженно прервала ее Светлана. – Мне очень тяжело! Как назло заболела дублерша. И я плохо себя чувствую…

Вера Петровна встрепенулась и тревожно посмотрела на дочь.

– У тебя какие-то осложнения? А что именно?

– У меня осложнения только с тобой, мама. Мне ведь некогда сготовить и сходить за продуктами.

– А Наташа разве не может тебе в этом помочь?

– Ну как ты не понимаешь: она, как и я, работает, – с досадой объяснила ей дочь. – И приходит ко мне лишь, чтобы часок-другой побыть с Петей, пока не вернусь из театра.

Светлана тяжело вздохнула и с укоризной посмотрела на мать.

– И с Мишей, когда улетал в командировку, из-за тебя чуть не поссорилась…

– Это почему? Ему не за что на меня обижаться.

– А он считает – ты не должна была оставить меня без помощи, так как здесь и без тебя управятся.

Вера Петровна печально вздохнула; пригорюнилась.

– Мужчины нас никогда не поймут. Как я могу что-то делать, когда душа моя здесь – рядом с мужем. Ты ему хоть это объяснила?

– Пыталась, но только разозлила, и он припомнил мне старые грехи. Но и я не понимаю: зачем ты здесь дежуришь, когда отец уже идет на поправку. Могла бы помочь беременной дочери!

От возмущения Вера Петровна поднялась на ноги. Порицающе покачала головой.

– Стыдись, дочка! Неужели тебе не жаль родного отца? Как я могу оставить его: а вдруг инфаркт повторится? Вот приедет Варя и вам с Петей поможет.

Светлана тоже встала.

– А я от тебя не ожидала такого, мама! Всегда думала, что дороже меня и Пети для тебя никого нет.

Сказанное дочерью поразило Веру Петровну в самое сердце – она аж задохнулась от негодования:

– Ну Света… Уж лучше бы ты молчала!

Она хотела еще что-то сказать, но лишь махнула рукой, круто повернулась и ушла в палату. Светлана, уже жалея о сказанном, растерянно смотрела ей вслед, а потом понуро побрела к выходу.

Как и обещал своему другу, Виктор Сальников заехал за Петей в школу и привез домой. В этот день отменили вечерний спектакль, и Светлана вернулась из театра пораньше. Когда они вошли, хозяйка уже во всю орудовала на кухне, откуда доносились аппетитные запахи. Тут же с полными сумками продуктов явилась Наташа. Выгружая принесенное, пожаловалась подруге:

– Плохо работает транспорт! Полчаса прождала на остановке и еле села. Все ноги отдавили!

Спасибо, Натуся! – поблагодарила ее Светлана. А я уже волновалась: не случилось ли что с тобой. Из театра тебе звонила – предупредить, чтоб не приезжала – у нас отменили спектакль. Мне сказали – ты выехала, а тебя все нет и нет! Вот уже и Витя Петеньку домой привез.

В глазах Наташи вспыхнула радость, но она постеснялась ее выдать и спросила с деланным равнодушием:

– А что, Виктор еще здесь? Он каждый день будет Петю привозить?

– Да, до возвращения Миши. Петина спецшкола далеко от дома, и забрать его я не успеваю. Сейчас будем их кормить, наверно, оба голодные. Помоги мне накрыть на стол!

Они уже почти все приготовили для ужина, когда на кухню заглянул Виктор. При виде Наташи он, не скрывая радости, широко улыбнулся.

– Какой приятный сюрприз! А я собирался вам звонить, Наташа. Хочу пойти на ваш концерт.

– Долго же вы собирались, Виктор! – не без кокетства упрекнула его Наташа. – Мне это будет очень приятно. Вы любите музыку?

– Еще бы! Я и сам играю на гитаре – с детства. Даже пою, хоть голоса нет.

Он весело рассмеялся, и Наташа тоже улыбнулась, но выразила сомнение:

– В нашем репертуаре – только серьезная музыка. Не заскучаете, Виктор? Боюсь вас разочаровать.

– У меня, Наташенька, в жизни были испытания покруче и ничего, выдюжил. А любая музыка может быть только или плохой, или хорошей. Думаю, и серьезная мне понравится – если…

Светлана слушала их с доброй усмешкой и все же нетерпеливо перебила:

– Выясните это на концерте. А сейчас – за стол! Натуся позови Петю!

Наташа пошла за Петей, и Светлана попросила Виктора:

– Витя! Может, отвезешь ее домой? Я ведь сегодня дома, а Натусе очень долго добираться городским транспортом.

– Без проблем, – охотно согласился Сальников, усаживаясь за стол и с вожделением глядя на аппетитно дымящееся жаркое.

Так этим вечером он впервые проводил Наташу до ее дома. Жила она на рабочей окраине. Когда «Лада» Сальникова въехала на унылую улицу, вдоль которой выстроился однообразный ряд блочных башен, Виктор мысленно обругал архитекторов, создавших такое убожество. Затормозив у подъезда той, на которую указала Наташа, он выскочил из машины и помог ей выйти. Прощаясь, она горячо поблагодарила Виктора:

Большое спасибо, Витя! Правда тяжело сюда добираться – такое на нашем шоссе движение? Нам и поговорить даже ни о чем не удалось.

– Да уж! – согласился он – Всю дорогу пробки. В это время самый поток грузовых из города. Тут не до разговоров. Отвлечешься на миг – и авария!

– Пригласила бы зайти, – как бы извиняясь, добавила она, – но дома лазарет – у родителей грипп. Так что увидимся на концерте. Твой билет будет в кассе.

– Я обязательно приду, Наташа! – заверил Виктор.

Он с чувством пожал ей руку и, стоя у машины на пронизывающем ветру, проводил горячим взглядом удаляющуюся женщину.

Михаил прилетел, успешно справившись со всеми делами, и из аэропорта сразу прибыл в свой офис – передать платежные документы в бухгалтерию. Он уже собрался ехать домой, когда его остановил Белоусов.

– С благополучным возвращением, Миша! – приветствовал он своего шефа. – Вовремя ты прибыл! У нас новый крупный заказ: надо установить – кто шантажирует депутата.

Юсупов устало махнул рукой.

– Нет, Сергей, начинайте это дело без меня! Беру небольшой тайм-аут. Надо передохнуть и Свете помочь – она и так без меня намаялась.

– К тому же – в интересном положении, – с пониманием отнесся его помощник. – Верно, Миша! Мало мы внимания уделяем женам.

Сочувственно кивнув шефу, он вышел, и сразу в кабинет ворвался Виктор.

– Мишка, ну ты даешь! Дома тебя заждались, а ты сразу – сюда… Нехорошо!

– Нельзя было иначе, Витек. Нам надо получить с клиента бабки. Иначе без зарплаты все останутся. А домой звонил. Ну и как там они без меня?

– Да в общем – нормально. Петю после школы я привозил, а потом с ним занималась Наташа.

Заметив, как тепло он произнес ее имя, Юсупов лукаво посмотрел на друга.

– А что у тебя с ней? По-моему, Витек, из вас могла бы получиться неплохая пара. Я не прав?

– Если честно – нравится мне она, Мишка. И то, что музыкой живет… совсем не такая, с кем знаюсь…

Виктор потупился.

– Вот решился встретиться – на ее концерт иду. Только на кой талантливой пианистке, никчемный инвалид?

– Не прибедняйся, Витя! У тебя много достоинств, – серьезно возразил ему Михаил. – А Наташе нужен верный друг жизни, как и тебе. Вы оба – хорошие люди и будете счастливы вместе!

Сальников с кислым видом замолчал, и Юсупов, чтобы подбодрить друга хлопнул его по плечу.

– Выше голову, Витек! Полный вперед и все будет замечательно! А я двигаю к себе. Хочу поскорее узнать, как подрастает моя двойня!

Петя был еще в школе, и дома он застал одну Светлану, смотревшую по телевизору эстрадный концерт. Она тут же выключила «ящик» и встала с кресла, радостно улыбаясь мужу.

– Наконец-то ты дома, Мишенька! Как плохо без тебя!

Юсупов горячо обнял любимую жену, нежно поцеловал и бросил выразительный взгляд на уже заметно выросший животик.

– Ну как там наши княжны – подрастают?

– Еще как быстро! – весело сообщила Светлана. – Так хорошо развиваются, что боюсь доставят при родах много хлопот.

– Поскорее бы их увидеть! Надеюсь, они будут похожи на свою мамочку, – Михаил поцеловал ее живот. – Я рад, что у вас тут все в порядке. А ты боялась!

– Не совсем в порядке – поссорилась с мамой. А управилась благодаря тому, что помогли Наташа и Витя. Плохо без тебя, Мишенька! – Светлана с упреком посмотрела на мужа. – Больше от нас никуда не уезжай!

– Я же буду смотреть по телевизору футбол, – шутливо возразил он. – А без меня ты сможешь наслаждаться концертами.

Но жена легко парировала его довод.

– Какое наслаждение, когда все передачи без конца прерываются рекламой! Из-за нее ничего невозможно смотреть!

Юсупов хотел ответить ей шуткой, но тут раздался телефонный звонок, и он взял трубку. Звонил Хлебников. Михаил весело поинтересовался:

– Ну как твоя физиономия?

– Все нормально, – в тон ему ответил Олег. – А шрамы, как известно, героев лишь украшают. Ты же привык к своему…

– Положим, к этому привыкнуть трудно… Но раз говоришь весело – значит, все в порядке. Так у тебя ко мне дело?

– Хочу привезти к тебе Митьку – сына Оксаны. Парнишка, как и я в детстве, не умеет драться. Ты ведь учишь Петю боевым искусствам?

– Учу, но это требует регулярных тренировок.

– Научи его хоть простейшим приемам самбо, – попросил Олег.

– Ладно, привози его завтра к шести, – согласился Михаил. – Потренируется вместе с Петей. Идет?

– Спасибо, Миша! – обрадовался Олег. – Как приедем – позвоню тебе снизу.

Михаил положил трубку и, не скрывая иронии, посмотрел на Светлану.

– Неужели у Олега серьезно с этой… Она, конечно, красива, но… Мальчишка у нее хороший, хотя… даже неизвестно… от кого… Ты понимаешь Олега?

– А что тебя удивляет? Олежка ведь очень добрый, своих детей нет – вот и привязался. Хорошо бы, хоть с этой Оксаной он поладил… Она вроде неплохая. Уже на работу устроилась – секретаршей к нашему продюсеру. Я помогла…

– У тебя золотое сердечко, милая. За что обожаю!

Юсупов нежно привлек к себе жену. И она, ластясь, склонила к нему голову; целует его грудь и шею. Охваченный страстным желанием, Михаил взял ее на руки и понес в спальню.

Оксана Голенко благодаря рекомендации Светланы, и правда, уже работала секретаршей у продюсера театра – пожилого невзрачного человечка, с лошадиным лицом, которому длинный унылый нос придавал вечно кислое выражение.

Он был обременен большой семьей, очень боялся жены – толстухи с властным характером, и поэтому интрижек с театральными красотками не заводил. На его рабочем столе красовалась большая фотография, где он был запечатлен в кругу семьи, окруженный уже довольно взрослыми детьми.

Новый шеф Оксаны был совсем не похож на продюсеров, с которыми ей приходилось иметь дело. «Мозглявый какой-то. Сразу видно, что под каблуком у своей толстухи. И как только он дела свои проворачивает, – заключила она мысленно отнюдь не в пользу своего начальника, хотя и удивилась, глядя на фотографию: – Однако сколько же детишек ей настругал!»

Объяснение этому Оксана получила уже на следующий день Окончив в свое время курсы секретарей-стенографисток, она неплохо справлялась с работой, но оказалось, что продюсер взял ее не только для этого. Вызвав к себе в обеденный перерыв, он запер дверь на замок и без предисловий сказал:

– Ты, я вижу, знаешь свое дело и отлично понимаешь, – что мне от тебя надо. Если согласна – будешь получать вдвойне. Если нет – распростимся!

Оксана растерянно молчала – больше от неожиданности и он, истолковав это как согласие, решительно приступил к действиям. Обхватил руками за талию и, усадив на край стола, ловко спустил колготки – видно, это было ему не впервой.

– Может, не сейчас… неудобно… – вяло сопротивлялась она – больше для вида.

– Нет сейчас… я хочу тебя! – жарко шептал шеф, задыхаясь от нетерпения.

Он мощно вошел в нее и, уже познавшая многих мужчин, Оксана никак не ожидала такого. «Силен… не то что мой… Никогда бы не подумала», – мысленно удивилась она, получая давно не испытанное удовольствие.

На столе им было очень неудобно и, когда он захотел еще, Оксана сама уже увлекла его к широкому кожаному дивану и там показала все, на что способна.

«Ну что ж… это хорошо… что шеф… такой охочий… От моего ведь… не убудет…»

Малый зал консерватории был заполнен до отказа. Концерт симфонической музыки уже близился к концу. На сцене, сидя за роялем, Наташа исполняла прелюдию Шопена в сопровождении оркестра. Но вот она закончила под бурные аплодисменты, и громче всех, конечно, хлопал в ладоши Сальников. Вскочив с места, он поспешил вручить ей цветы, но его опередил седовласый господин в бабочке, преподнесший роскошный букет роз. Скромно поблагодарив его, Наташа наградила Виктора горячим взглядом.

Как и договорились, они встретились у служебного выхода и пошли пешком по улице Герцена. Наташа счастливо улыбалась, держа в руках цветы, а Виктор заботливо поддерживал ее под локоть. Завидев впереди вывеску небольшого кафе, он находчиво предложил:

– Такой успех, Наташенька, надо отметить! Посидим, выпьем шампанского и наконец-то поговорим в нормальной обстановке. Ведь есть о чем?

Наташа согласилась. В небольшом зале народу было мало. Они сели в уголке за столик на двоих. Услужливый официант поставил цветы в кувшин с водой, не мешкая принес бутылку шампанского и вазу с фруктами. Когда он наполнил бокалы, Виктор предложил тост:

– Давай выпьем за прямоту и откровенность! Мы многое уже знаем друг о друге, но пришла пора открыть душу.

Наташа послушно кивнула, выпили, и она, бросив на Виктора затуманенный взгляд, немного поколебавшись, начала беседу.

– Ну что ж, Витя, раз хочешь знать… Да, любила я одного человека… Даже собиралась за него замуж…

Говорить об этом Наташе было тяжело, и она умолкла. Но Виктор хотел знать все; он хмуро бросил:

– Что же вам помешало? Куда он… подевался?

Наташа тяжело вздохнула и, опустив глаза, сказала ему горькую правду.

– Вот именно – подевался! Он тоже музыкант, скрипач. Уехал на гастроли в Штаты и не вернулся… Женился, играет там в их симфоническом оркестре.

Она снова умолкла. Виктор подумал, тряхнул головой и мягко предложил:

– Давай выпьем, Наташенька, за твое счастье! Чтоб ты забыла этого подлеца, и жизнь принесла тебе радость!

Молча выпили бокалы до дна, закусили фруктами, и официант наполнил их снова. Виктору тоже было нелегко сказать о себе всю правду. Но он все же решился.

– Теперь моя очередь быть откровенным. Боюсь, если узнаешь все – тебе не захочется продолжать наши отношения!

Тяжело вздохнув, он хотел начать исповедь, но Наташа сделала протестующий жест.

– Не надо, Витя! Я все о тебе знаю от Светы и Миши. Через какие тяжелые испытания ты прошел. Какой ты надежный друг, добрый и мужественный человек. Таких сейчас мало!

Сальников растерялся, бросил на нее недоверчивый взгляд.

– И что… в тюрьме… сидел? И про наркотики тоже?

– Обо всем знаю и восхищаюсь тобой! Только очень сильный человек мог со всем этим покончить. Я ведь когда училась, пробовала… Отвыкать очень трудно!

Этого Виктор не ожидал! Его глаза загорелись радостью; он поднял бокал.

– Тогда выпьем за нас, Наташенька! За наше счастье! Делаю тебе предложение: пойдешь за меня?

Лицо Наташи расцвело счастливой улыбкой.

– С радостью, Витенька! А ты сомневался?

Они до дна осушили бокалы. Живо вскочив, Виктор подбежал к Наташе и, не обращая внимания на присутствующих, заключил ее в объятия. Немногочисленная публика доброжелательно наблюдала за их долгим поцелуем.

Наташа и Виктор расписались перед православным Рождеством. На улице стоял трескучий мороз, но на душе было тепло и радостно Оба скромные, они не захотели устраивать пышных торжеств. В загс отправились лишь вчетвером – со свидетелями Юсуповыми и свадьбу сыграли в квартире родителей Наташи, позвав только самых близких друзей и родных.

Всю комнату занимал праздничный стол. Обстановка была старомодной – полированная стенка, книжные полки. Закуски, в основном собственного приготовления – салаты, холодец, заливная рыба, разные соленья. Но за столом царило веселье. Тон задавали остроумные друзья невесты – супружеская пара музыкантов из ее оркестра, весельчак Сергей Белоусов, которого Виктор пригласил с женой, и его отчим, отставной полковник, выступавший в роли тамады.

– От всей души поздравляю Витюшу с началом семейной жизни и предлагаю выпить за его здоровье и счастье, – зычно предложил он очередной тост. – На его долю выпало много невзгод – Афган, ранение, житейские неудачи. Мы боялись уже – останется бобылем. Но теперь фортуна повернула в другую сторону!

– За тебя, сыночек! За твоё счастье! – присоединилась мать Виктора. – Горько!

Тост дружно поддержали – заставили молодых встать и долго целоваться. Когда вновь наполнили бокалы, краткое слово сказал Юсупов:

– Мы друзья с Витей еще до школы. И где бы я ни был, не встречал более совестливого и душевного мужика! Уверен, что и Наташа найдет в нем преданного и чуткого спутника жизни. За их счастье!

Снова все дружно его поддержали, и теперь уже мать Наташи крикнула: «горько». И молодые опять стоя долго целовались В комнате было очень душно, и мужчины вышли покурить. К Наташе подсела подруга из оркестра.

– Ну как, Натуся, ты счастлива? Аж вся сияешь!

– Слов нет! Витя – чудесный! Я это почувствовала еще давно, когда познакомилась с ним у Светы на даче.

– А что вам тогда помешало? Ага! Ты влюбилась в Валентина? Я угадала?

– Нет, тогда у меня с ним ничего еще не было. Все очень просто: Витя снова отбыл в Афган.

Пристально взглянув на Наташу, подруга задала коварный вопрос:

– Неужто ты уже забыла Валентина? А он тебя – нет.

– С чего ты это взяла? О нем – ни слуху ни духу.

– Концертмейстер Борис видел его в Бостоне. Валька развелся и плакался – как ему хорошо было с тобой…

Счастливое выражение на лице Наташи померкло, глаза затуманились. Но она тут же, как бы сбрасывая тяжелый груз, встряхнула плечами.

– Нет, и думать о нем больше не хочу! Начинаю новую жизнь. С Витей!

Их разговор прервало возвращение мужчин, и подруга Наташи ушла на свое место. Отставник-тамада громко стучал ножом по столу, требуя внимания, но шум не утихал – все уже изрядно захмелели. Свадебное застолье продолжалось.

Сад клинической больницы утопал в глубоком снегу, но центральная аллея была хорошо расчищена. По ней не спеша прогуливались профессор Розанов и Вера Петровна с приехавшими навестить выздоравливающего Светланой и Петей. У Светланы большой живот уже заметно выпирал из расстегнутой норковой шубки. Взглянув на него, Степан Алексеевич недовольно бросил:

– Значит, Миша опять в командировке… Я понимаю – у него важные дела, и все же сейчас ему надо быть рядом с тобой, дочка!

– Вполне согласна с тобой, Степочка! – солидарно добавила Вера Петровна. – Свете скоро рожать, и нет никаких дел важнее этого!

Идущий рядом со Светланой Петя заступился за отца.

– А папа сказал: без него не справятся! Похитили женщину, и он должен ее освободить!

– Для этого, Петя, существует милиция! – поучительным тоном сказал внуку профессор. – И ему следует сейчас думать о маме, а не о чужой женщине!

На этот раз Светлана вступилась за мужа.

– Ну зачем ты так, папа? Ведь знаешь: Мише дают эти заказы, когда нельзя вмешивать милицию. Иначе бедную женщину убьют!

– Да все я знаю! Как и то, что похитители вряд ли выпустят ее живой. Но сейчас Миша не должен сам этим заниматься. У него есть сотрудники.

Ладно, не бери это в голову, папочка! Теперь, когда ты поправился, мне будет намного легче.

– Ты хочешь сказать, что мама может это время пожить у тебя? Ну что ж, я не возражаю.

Теперь уже запротестовала Вера Петровна:

– А я возражаю! Как я могу оставить тебя одного, Степочка? Ты ведь снова начнешь работать, и кто-то ведь должен тебя обиходить, быть рядом?

Ее отказ нарушал планы дочери, и Светлана возмутилась:

– Ну что ж, мама! Я вижу: мне нечего больше на тебя рассчитывать! Раз так – обойдусь без твоей помощи!

– Зря обижаешься, доченька! – с укором взглянула на нее Вера Петровна. – Я не могу оставить отца без ухода – болезнь может повториться. И ты не покинула бы Мишу, будь на моем месте.

Некоторое время шли молча; слышно было только – как скрипит под ногами снег. Вера Петровна все же придумала, как помочь дочери.

– Знаешь что: давай, мы на время заберем к себе Петрушу! Это избавит тебя от многих забот до и после родов.

Розанов, молчавший из опасения усугубить ссору жены с дочерью, решил все же вмешаться.

– Мама дело говорит, Света! Почему бы Петеньке не пожить пока у нас? В школу и на тренировки его все равно возить надо, а тебе будет полегче.

Этот вариант не приходил ей в голову. Лицо у Светланы разгладилось.

– Вообще, это меня бы выручило. Тебе, папа, уже можно водить машину?

– А почему нет? Ты, дочь, рано меня в инвалиды записала! Вот волноваться мне очень вредно. Поэтому постарайтесь мне меньше перечить!

Профессор сказал это полушутя с доброй улыбкой и, сразу повеселев, заулыбались Вера Петровна, Светлана и даже Петя. Назревавшего конфликта – как не бывало.

В погожий зимний день, когда солнце уже ярко светило в преддверии весны, у здания роддома выстроилась вереница машин. Около подъезда, весело переговариваясь, ожидали Юсуповых их друзья и родные. Тут были Розанов, Вера Петровна и Петя, детский врач, профессор Никитин с женой, чета Белоусовых, Сальниковы и Олег.

Но вот открылись двери и вышла радостно сияющая Светлана, а за ней Михаил, держа в руках двойню. Раздался общий крик восторга. Все бросились поздравлять родильницу, целовали, дарили ей цветы. Потом окружили счастливого отца, желая взглянуть на близняшек, но он решительно отверг все попытки.

– Нет и нет! Слишком холодно. Посмотрите дома.

Сергей, переглянувшись с Виктором, достал из-за пазухи бутылку шампанского; весело предложил:

– Отметим выдающееся событие, не откладывая! Двойня – это же подвиг! У меня с собой и емкости есть.

– Хорошая идея! – сразу подхватил Виктор. – Ты теперь многодетный папаша, Мишка. С такими не пропадет русский народ!

Однако «многодетный отец» был неумолим: – Нет, друзья, все – дома. Малышек застудим!

Понимая, что возражения бесполезны, Сергей убрал бутылку, и все веселой гурьбой пошли к своим машинам. Не прошло часа, как они и прибывший прямо после операции муж Вари, сидели за празднично накрытым столом в квартире Юсуповых. Детский хирург первым поднял бокал:

– Дорогие Светочка и Миша! Мне не удалось вас поздравить в роддоме, и я сейчас делаю это с огромной радостью.

Профессор перевел дыхание и повысил голос.

– Вы оба – замечательные люди, без преувеличения – лучшие представители нашего народа, а сейчас подарили ему еще двух чудесных малюток.

Никитин снова сделал паузу и закончил тост на такой же высокой ноте:

– Поздравляю вас, дорогие мои, и выражаю свое восхищение! Пью за ваше здоровье и счастье! Не останавливайтесь на достигнутом!

Его наградили аплодисментами. Все чокнулись с Михаилом и Светланой, выпили за их здоровье. Эстафету от мужа приняла Варвара Петровна.

– Нет слов, Светочка и Миша отличные ребята. А вот судьба не всегда к ним была благосклонна. Немало пришлось хлебнуть горюшка…

Она прервалась из-за нахлынувших воспоминаний, вздохнула и подняла свой бокал.

– Так вот, я и хочу пожелать их детям – Петеньке и новорожденным малюткам, доброго здоровья и счастливой судьбы! Давайте выпьем за это!

Когда пришел черед произнести ответное слово хозяевам, Михаил, тепло глядя на своих гостей, сказал:

– Спасибо всем за добрые слова! Я тоже надеюсь, что наши дети вырастут достойными людьми и их судьба будет счастливой.

Сделав паузу, он с доброй улыбкой добавил:

– Однако все вы, друзья, прекрасные люди, и ваши дети достойны счастья, в том числе те, которые, – бросил смеющийся взгляд на Сальниковых, – надеюсь, в скором времени еще появятся…

Юсупов высоко поднял свой бокал.

– Пью за ваше здоровье и счастье, мои дорогие! Сердечно благодарю за то, что разделяете нашу семейную радость! Ведь дети это продолжение жизни, будущее нации!

Глава 6. Через пять лет

Второй акт «Летучей мыши» в музыкально-драматическом театре подходил к концу. Примадонна Светлана Юсупова, как всегда, великолепна… Стоя за кулисами, Михаил Юрьевич Юсупов молча любовался женой: какие красивые движения, какой чудесный голос.

Прошедшие годы его мало изменили. Он только слегка пополнел, отчего, высокий, атлетического сложения, выглядел еще внушительнее, и завел усы, скрадывающие шрам на правой щеке – память об афганском плене.

Но вот кончилось действие, стих гром оваций; Михаил Юрьевич прошел в ее гримуборную. Светлана Ивановна с букетами цветов, усталая, появилась в дверях и, увидев мужа, просияла:

– Решил все же заехать за мной? А как же твоя важная деловая встреча? Сумел вырваться?

– Узнал радостную новость, приехал тебе сообщить, даже встречу отменил. – Он встал и забрал у нее из рук цветы. – Списки принятых вывесят в конце недели, но знай: наш сын Петр Юсупов – студент Горного института.

– А это точно? Не спешим ли мы радоваться? – Светлана Ивановна подняла на мужа яркие синие глаза. – Не очень-то удачно Петя сдал экзамены…

Михаил Юрьевич ласково обнял жену.

– Не сомневайся, дорогая! Я, как-никак, профессиональный сыщик, глава детективного агентства. Информация достоверная.

– Дай-то бог, неужели все наши волнения остались позади! – Она усадила его рядом с собой на кушетку. – Вижу, ты, Миша, очень рад, а ведь вначале был против Горного.

– Это правда. Хотя в нашем роду мужчины по традиции несли воинскую службу. Много, много моих предков отдали жизнь за царя и отечество.

«Ах ты мой князь! – мысленно улыбнулась Светлана Ивановна. – Дворянство давно упразднено, а у тебя фамильная гордость, видно, в крови». А вслух заметила:

– Но ведь вы с отцом не стали военными?

– Это как посмотреть. Оба воевали. Он – на фронте в Отечественную. На мою долю Афганистан выпал. А что отец потом работал в МУРе, а я частным детективом стал – сути не меняет. Борьба с преступностью – та же война, только другая линия фронта!

Светлана Ивановна любовно, грустно смотрела на мужа.

– Но ведь твоего отца убили преступники… И сам ты не раз рисковал жизнью. Неужели тебе хотелось, чтобы и наш сын подвергал себя постоянной опасности?

– Не одни мы любим сына, – нахмурился Михаил Юрьевич. – Всем дорога жизнь своих детей. Но кто-то ведь должен защищать народ, страну – от внешнего и внутреннего врага! Убережем мы от этого своего сына, так же и другое, и что ожидает тогда Россию?

Вместо ответа Светлана Ивановна лишь вздохнула и уселась перед зеркалом снимать грим. Михаил Юрьевич проводил ее горячим взглядом. После рождения дочерей-близнецов, фигура жены стала более пышной – еще соблазнительнее…

– Умом понимаю, что ты, Мишенька, прав, – Светлана Ивановна протирала лицо кремом, – но сердце материнское протестует. Бог наградил нас чудесными дочурками, но сын-то один! Так я рада, что не послушал он тебя, геологом решил стать.

– А мне жаль, что в Пете не заговорила кровь его славных предков! – вздохнул Юсупов. – Парень крепкий, мужественный, со справедливой и благородной душой. В таких сейчас особенно нуждается Россия наша! Одно утешает: геолого-разведочные экспедиции дадут ему хорошую закалку.

– Наверно, Мишенька, я всегда буду за него волноваться. Походы в горы, непроходимая тайга… сплошные опасности.

«Как же я ее люблю! – с нежностью подумал Михаил Юрьевич. – Какая тонкая, заботливая душа!» Подошел к сидящей перед зеркалом жене и поцеловал в затылок:

– Дай тебе волю – спрячешь сына под юбку. Не беспокойся! Петя мной отлично подготовлен – преодолеет любые трудности: ловок, силен, владеет боевыми искусствами. Даже я с ним еле справляюсь!

Светлана Ивановна встала, счастливая.

– Как здорово! Наш Петенька – студент! Просто не верится… Это событие нужно отметить!

– Хорошая мысль – собирай всех родных. Ты когда свободна?

– В следующую субботу меня заменит дублерша.

– Вот и отлично! Устроим праздничный обед. К полудню постараюсь освободиться. Все! Поехали домой. – И собрал в охапку букеты.

В этот теплый, солнечный день в просторной квартире красивого кирпичного дома на Патриарших прудах многолюдно. Родительское гнездо Светланы Ивановны, когда-то элитное, утратило былой образцовый вид. Прекрасная полированная мебель ценных пород дерева еще в приличном состоянии; кухня переоборудована, появился телевизор на кронштейне, но все в целом уступает шикарным современным интерьерам. Достаток семьи средний.

Все здесь осталось по-старому, только Петя, когда родились сестры, переселился из детской в кабинет.

На праздничный обед по случаю успешного поступления сына в Горный институт в столовой собрались все родные и близкие Юсуповых. Петра – виновника торжества, посадили во главе стола между отцом и матерью. Удивительно он схож с Михаилом Юрьевичем: одного роста, те же теплые карие глаза, прямые рассыпающиеся волосы.

Его пятилетние сестры – близнецы Оля и Надя – поместились рядом с отцом. Имена им даны в честь Ольги Матвеевны, покойной мамы Юсупова, и Надежды – трагически погибшей сестры Светланы Ивановны. Обе девочки в маму – золотистые кудри, синие глаза.

Рядом с хозяйкой расположились ее родители – Вера Петровна и Степан Алексеевич. Приехали в гости и Никитины: родная тетя хозяйки Варвара Петровна с мужем Вячеславом Андреевичем и двумя сыновьями-подростками.

– Ну что же, дорогие мои, – поднял первый тост старший Юсупов, – давайте поздравим нашего Петю с поступлением в институт и пожелаем будущему геологу успешно его окончить и прославиться выдающимися открытиями!

– Будь здоров, грядущий ученый! – присоединился Степан Алексеевич, профессор Педагогического университета. – С твоим упорством и характером, внучек, ты прославишь отечественную геологию.

Взрослые дружно чокнулись и отдали должное закускам.

– А я все же не понимаю, почему Петя выбрал такую неспокойную и, в общем, несовременную профессию! – заявила Варвара Петровна – вот уж прямой и бескомпромиссный характер. – Романтические времена физиков и геологов, по-моему, уже прошли. Сейчас пошла мода на экономистов и коммерсантов.

– Ну и хорошо, что Петеньку не затронула эта мода, – отозвалась ее старшая сестра. – Очень рада, что мой внук не так прагматичен, как большинство нынешней молодежи. Сейчас все думают о своей выгоде, а он мечтает о подвигах на благо всего человечества. Не правда ли, внучек?

– Положим, это слишком сильно сказано, – смущенный Петр укоризненно взглянул на бабушку. – Но меня давно тянет раскрывать тайны природы. Пусть тяжело, опасно. К коммерции душа не лежит. На мой взгляд, это сомнительное занятие.

Вот он – голос благородной крови предков! – не сдержал эмоций отец. – Наш род столетиями служил высшим интересам России, не щадя жизни. Торговля, низменные заботы, стяжательство – чуждое для нас дело.

Заметив, что проявление аристократической гордости мужа шокировало родных, Светлана Ивановна возразила:

– Не согласна, Мишенька. Спору нет, сын воспринял от тебя славные традиции предков, но и от меня ему кое-что досталось – за мной несколько поколений честных тружеников, добрых, бескорыстных.

– И я считаю всех равными по рождению, – поддержала ее мать. – Все зависит от воспитания. В твоем роду, Миша, уделяли этому должное внимание. Но из народа тоже выходят замечательные люди, преступниками не рождаются.

– Совершенно верно! – авторитетно заявил Степан Алексеевич, известный специалист по методам Макаренко. – Практика не раз доказала: воспитывай как надо – и даже из преступников сделаешь полезных членов общества.

Неожиданную солидарность с хозяином выразил Никитин.

– А я согласен с Михаилом Юрьевичем; этот спор бесполезен, генетика – признанная наука. Если у нашего студента и есть хорошие задатки, – и с лукавой усмешкой взглянул на красного от смущения Петра, – то они, безусловно, унаследованы от отца с матерью. – Сделал паузу и добавил: – Голубая кровь – понятие медицинское, и все же верю в благородство этой самой крови, что досталась Пете от его аристократических предков. Пожелаем, чтобы она подвигла его на большие, полезные дела! – И Вячеслав Андреевич поднял бокал. Тост дружно поддержали, и спор на том прекратился. К тому же хозяйка подала на стол огромную супницу с ароматным борщом. Когда покончили с первым, оправившийся от смущения Петр произнес ответное слово.

– Тут в мой адрес сказано много хорошего. – Голос его поначалу звучал тихо. – Но если во мне и есть что-то стоящее, то этим я обязан моим близким, и прежде всего, маме с бабушкой и отцу с дедом. – Перевел дыхание и продолжал более уверенно: – Они не просто учили хорошему, но и показывали, как поступать, на личном примере.

Петр посмотрел на отца.

– Прости, папа, что не послушался при выборе профессии. Я чту традиции нашего древнего рода и уважаю военную службу, но мне интереснее разведать то, что скрывается в недрах. Потому и решил стать геологом.

– Понимаю Петю и вполне с ним солидарен! – решительно заявил Никитин. – Отец мой, знаменитый ученый-нефтяник, мечтал, как и мать, что сын продолжит его дело. Но у меня-то свое, другое призвание, жизнь доказала, что я правильно сделал, выбрав собственный путь.

На столе появилось блюдо с дымящимся жарким, и все умолкли Только во время десерта Петю засыпали вопросами – о первых днях в институте. Он был лаконичен.

– Интересно все, но особенно с кем предстоит вместе учиться. К сожалению, – вздохнул Петр, – в группе мало девочек, одни парни. Наиболее колоритные фигуры – двое! Кирилл Слепнев и Руслан Алиев. Кирилл, говорят, сынок богатого финансиста, а Руслан, похоже, предводитель компании земляков-кавказцев. На первый взгляд ребята свойские.

К новоиспеченному студенту больше с расспросами не приставали, и разговор переключился на повседневные дела и заботы.

После обеда семейство Никитиных в полном составе отбыло; близнецов увели в детскую; Петр с отцом ушли на прогулку; а Светлана Ивановна и ее родители расположились в гостиной у телевизора. Степан Алексеевич заинтересовался диалогом на политическую тему, а мать с дочерью все обсуждали будущее Петра.

– Знаешь, доченька, слушала я, как разумно рассуждает Петенька, и поняла: а ведь он уже совсем взрослый! – умиленно вздохнула Вера Петровна. – Странно, что у него до сих пор нет подружки.

– Меня тоже это давно заботит, – призналась дочь, – но подумала и нашла простое объяснение.

– И какое же? – с интересом откликнулась мать.

– А ты вспомни у него в классе за все школьные годы хоть одну красивую и интересную девочку.

– Так что же, по-твоему, во всей школе не нашлось девочки, чтоб ему понравиться? Не может такого быть!

– Еще как может! Знаю я своего сына. У Пети возвышенная душа и строгие требования к девушке своей мечты. Он не из тех разбитных и шустрых ребят, которые легко знакомятся с девочками.

Однако Вера Петровна не согласилась – у нее возникла своя версия.

– Сдается мне, доченька, в другом причина – в излишнем увлечении спортом. Вся энергия молодая уходит на накачку мышц. Неужели вам с Мишей это не ясно? Он-то, как мужчина, должен лучше представлять себе последствия.

– Ты сгустила краски, дорогая, – заметил Степан Алексеевич жене, краем уха уловив их разговор. – Миша совершенно правильно делает, придавая большое значение физическому развитию сына. Сила и ловкость ему необходимы! И для здоровья полезно.

– Но Петенька от природы гармонично и красиво сложен, – возразила Вера Петровна. – Зачем ему наращивать мышцы?

– А вот Миша мощно сложен – настоящий атлет. И здоровье в порядке. Таким же стремится сделать и сына. Петеньке в жизни это очень пригодится! – возразила Светлана Ивановна.

Степан Алексеевич поднялся с кресла, расправил плечи и решил успокоить женщин:

– Напрасно вы, дорогие мои, за Петю тревожитесь. Девушки появятся, да еще создадут для всех нас немало проблем. Уж больно привлекательным он становится мужиком. Поверьте – настоящие волнения за его личные дела вас ожидают впереди.

– Да-а, хотелось бы представить себе девушку, которую полюбит мой сын… – мечтательно протянула Светлана Ивановна. – Дай-то бог, чтоб была его достойна! Ведь правда, папа, он у нас какой-то особенный – несовременный? И собой очень хорош!

– Для матери сын всегда особенный, – улыбнулся ей Степан Алексеевич. Но, как беспристрастный ученый, вполне объективно могу подтвердить: мой внук – прекрасный образчик молодого поколения. С такими Россия не пропадет!

За открытыми настежь окнами институтского коридора лениво облетали с деревьев пожелтевшие листья. Стояло теплое «бабье лето» – лучшая пора осени. Среди студентов, толпящихся перед дверьми аудитории, выделялась приметная пара: шикарно «упакованный» коренастый Кирилл Слепнев и худенькая, болезненного вида большеглазая Инна, девушка из параллельной группы. В конце коридора показалась высокая фигура Петра Юсупова, и Инна с откровенным любопытством осведомилась у Кирилла:

– Этот интересный парень из вашей группы? Что он собой представляет?

«Ну вот, и на этого Инка глаз положила. Еще один конкурент выискался! – с досадой подумал Слепнев. – Ишь как падка на таких красавчиков!»

Буркнул пренебрежительно:

– Внешнее впечатление. Слабо продвинут. Интересуется только спортом, – губы его скривились в презрительной усмешке. – Словом, сермяга.

И тут же с дружеским видом улыбнулся Петру – тот как раз подошел.

– Привет! Утренняя пробежка? Знакомься – Инна, с нашего курса, только из другой группы. Очень веселая девушка.

«Красивая… только слишком уж накрашена. И ноги худые, – мысленно отметил Юсупов. – Похоже, подружка Кирилла».

– Будем знакомы. – Пожал протянутую Инной руку. – Странно – раньше тебя не видел.

– А я перевелась из другого института. При содействии Кирочкиного папани. Наши отцы – деловые партнеры, – кокетничая, делая Петру глазки, объяснила ему Инна. – Мы с Кирочкой давно знакомы, и он мне порядком наскучил!

Ее заигрывание больно задело самолюбие Слепнева, зависть и злоба поднялись в нем.

– Ты шути, Иннуля, да меру знай, – обиженно произнес он. – А то, чего доброго, Юсупов поверит. Татары народ примитивный – все принимают за чистую монету.

На такой наглый и неожиданный выпад Петр не знал, как реагировать, лишь досадливо поморщился. За него ответила девушка:

– И правильно! Какие уж тут шутки, Кирочка! – Она решила проучить спесивого приятеля. – Надоел ты мне, вот и хочу сменить поклонника. Чем Петя плох? Да и не похож он на нацмена!

– Ты, Слепнев, что это – всерьез? – опомнившись, процедил сквозь зубы Петр. – За такое, да еще при девушке, я ведь свободно тебе зубы пересчитаю. Мнишь себя выше других?

– Говорил я тебе, Иннуля? – завизжал Кирилл, озираясь, будто приглашал окружающих в свидетели. – Весь интеллект у пана спортсмена в кулаках. Только тронь, Юсупов – сразу вылетишь из института!

– Не бей его! Себе дороже обойдется! – видя, что Петр замахнулся, повисла на его руке Инна. – Папаня Слепнев – президент Горного банка. Весь ректорат под его дудку пляшет!

Вряд ли это остановило бы Юсупова, но студентов как раз пригласили на лекцию. Двери распахнулись, и Петр вместе со всеми устремился занимать места в аудитории.

– Предательница! – ворчливо бросил Кирилл Инне, когда они уселись в последнем ряду. – Признайся: нарочно с ним заигрывала, чтобы меня завести?

– До чего же ты самовлюблен, Кирочка! – Она насмешливо на него взглянула. – Ты, дурачок, и впрямь считаешь себя неотразимым?

– Тогда зачем со мной время проводишь, если говоришь, надоел и тебя ничего во мне не привлекает?

– Вот этого я, положим, не говорила, – наклонившись к его уху, прошептала Инна. – Одно очень даже привлекает – у тебя всегда водятся баксы!

– Опять шутишь, Иннуля! Твой папаша не беднее моего.

– Но намного скупее – просто сквалыга! А «травка» дорого стоит.

– Тише! Мешаете! – зашикали на них. Нехотя они принялись записывать лекцию.

В среду после занятий Петр Юсупов, как всегда, отправился в детективное агентство к отцу на совместную тренировку. Небольшой спортивный зал и тир помещались в полуподвале офиса. Когда он поднялся в кабинет директора, Михаил Юрьевич отложил в сторону бумаги и вышел ему навстречу.

– Оставь здесь сумку и пошли переодеваться! Перекусить не успел? Так пообедаем после тренировки, не возражаешь?

– Ну конечно. Мама предупредила, что обеда дома нет.

Спустились по крутой лестнице, зашли в душевую переодеться. Облачившись в легкие тренировочные костюмы, первым делом направились в тир.

– В прошлый раз ты впервые стрелял лучше меня, – заметил Михаил Юрьевич, когда заняли позиции с пистолетами в руках. – Победишь снова – за мной фирменные кроссовки.

– Будешь премировать за каждую победу – скоро разоришься, – тщательно целясь, подзадорил отца Петр. – Я ведь твердо решил ни в чем тебе не уступать.

Однако не удалось: отец пока был сильнее в стрельбе – и из пистолета, и из снайперской винтовки.

– Ты сегодня в ударе, пап, – разочарованно протянул Петр. – Но у меня еще все впереди.

– Не сомневаюсь. У тебя глаз острее, чем у меня. Но ты еще недостаточно твердо держишь оружие.

Из тира перешли в спортивный зал; сменили тренировочные костюмы на кимоно и сошлись в схватке, с азартом отрабатывая приемы боевых единоборств. Взмокнув, присели передохнуть.

– Да уж! Здесь твое преимущество, папа, пока ощутимо, – удрученно констатировал Петр, отдуваясь и вытирая пот полотенцем. – В прямом смысле – ноют ребра… Но это временно, дай только силенок поднабраться!

– Хорошо, что сознаешь. Ловкости тебе не занимать, а вот поднакачаться надо, чтобы с любым противником справиться.

Юсупов старший тоже вытер пот полотенцем и, серьезно глядя в глаза сыну, добавил:

– Сам знаешь – что кругом творится. Среди бандитов много бывших спортсменов, хорошо владеющих боевыми искусствами. Все может случиться.

– В институте кавказцы ведут себя нагло. Их немного, но они все заодно, а наши, как всегда, порознь. И чего они сюда понаехали? Почему у себя не учатся?

Михаил Юрьевич укоризненно покачал головой:

– Ну вот, и ты туда же! Не ожидал от тебя такое услышать.

– А что такое я сказал? Про кавказцев?

– Вот именно! Почему это они «не наши»? Россия многонациональна.

– Но они сами себя противопоставляют. Держатся вызывающе!

– Это из-за неправильной национальной политики, да и порядка нет в стране. Столетиями народы России жили в мире и согласии. А что, и к тебе приставали?

– Пока нет. Похоже, опасаются задирать. Но с другими расправляются подло – всей кучей на одного.

– Вот видишь, не зря обучил тебя боевому искусству. – Михаил Юрьевич поднялся и отложил в сторону полотенце. – Пойдем, повторим приемы!

– Приехали, выходи! – небрежно бросил Кирилл Инне, остановившись у престижного многоэтажного дома. – Алик с Дашей скоро подойдут, а мы пока… – он выразительно щелкнул себя по горлу.

Инна выпорхнула из машины и, поправив наряд, ждала, пока он поместит свой «форд-эскорт» на стоянку. Вместе вошли в подъезд, поднялись в лифте на пятый этаж. Роскошь квартиры, подавляла; в меблировке, отделке, оборудовании использованы все современные достижения, придуманные для комфортной жизни.

– А твои предки, как всегда, за городом? – Инна поправила прическу перед зеркалом в холле. – Сюда-то заглядывают?

– Так, по случаю. А что им здесь делать? Кирилл с самодовольным видом доставал из сумки покупки. – Старикам удобнее в их загородном дворце.

С помощью Инны он уложил все в холодильник, достал из бара бокалы, бутылки – стол для трапезы накрыли в просторной кухне.

– Алик обещал принести «травки». – Кирилл намазывал на хлеб толстый слой черной икры. – Ну и дорого же он с меня дерет за нее! Друг называется!

– Брось ныть, не обеднеешь! Ему товар даром, что ли, достается? И риск велик. Налей-ка мне мартини с соком!

Кирилл сделал ей коктейль, налил себе джина, добавил тоника. Смакуя, они тянули напитки через соломинки. Звонок домофона известил, что прибыли Алик с Дашей.

– Входите, гости дорогие! – Кирилл ловко отомкнул многочисленные сложные запоры. – Алик! Штрафную за то, что скрывал такую красотку! – И восхищенно округлил глаза на его под-Ругу – видел впервые. – Принес, что обещал? – понизил он голос. – А то Инна уже нервничает.

– Принес, – успокоил Алик и, обращаясь к выглянувшей из кухни Инне, представил: – Та самая Даша, студентка Иняза. Стойкая, как Жанна д'Арк, никак не добьюсь взаимности. Но еще меня не бросила – это вселяет надежду. – Повернулся к Даше, подвел ее к Инне, усмехнулся: – Та самая Инна, Кирилла давняя приятельница, – на него ты произвела неизгладимое впечатление. Не будет повода для ревности – станете хорошими подругами.

Что правда, то правда – Даша могла бы вызвать ревность: высокая, стройная, по-спортивному ладная; милые большие глаза, короткая стрижка, очаровательный вздернутый носик, милые ямочки на щеках – на редкость привлекательна.

Оба основательно проголодались и охотно сели за стол. Хозяин дома первый тост галантно поднял за гостей.

– Всегда рад другу моему Алику, но сегодня мне особенно приятно видеть его у себя! – с чувством провозгласил он, не сводя глаз с Даши. – У себя – и рядом с такой… очаровательной девушкой. Надеюсь, мы часто будем видеться!

– Мне тоже приятно познакомиться, – просто призналась Даша. – Ваш дом, Кирилл, просто загляденье! Ничего подобного еще не видела. Так бы всем жить!

– Охотно за это выпью, Дашенька, – самодовольно подхватил Кирилл, – хотя и не считаю такую перспективу реальной. К сожалению, это удел избранных.

Когда девушки вышли «почистить перышки», Алик достал приготовленные заранее «косячки».

– Покурим «травки», поймаем кайф – надеюсь, это поможет наконец сломить сопротивление Даши. Ты ведь не возражаешь?

Это признание усилило волнующий интерес Слепнева к гостье. Сам еще не сознавая, он влюбился с первого взгляда. «Вот так новость! – думал с злорадным удовольствием. – Такой ушлый тип, как Алик, ничего от нее не добился…»

– Неужели ты с ней еще ни разу?.. – вслух съехидничал Кирилл. – На тебя не похоже.

– Сам удивляюсь, – цинично осклабился Алик. – С Нового года тянется волынка – и никак. Так и хочется послать ее к… Все же сначала добьюсь своего! А то – первая осечка.

– А трахнешь – оставишь ее мне? Уж больно хороша телка!

– Хоть сразу! – не задумываясь, пообещал гость. – Но с тебя, Киря, двести «зеленых».

– Заметано! – весело согласился хозяин. – Девок надо как следует подпоить. Тихо! – встрепенулся он. – Возвращаются…

Инна и Даша уже были навеселе, но, усадив их за стол, друзья снова стали усиленно потчевать; кончилось спиртное – в ход пошли «косячки». Накурившуюся Инну после жарких объятий Кирилл увлек в спальню. Только Алику и на этот раз не повезло.

После долгих уговоров Даша все же сделала из любопытства две затяжки, но сразу опомнилась, выплюнула окурок и наотрез отказалась продолжать. Разозлившись, Алик вспылил, попытался заставить ее курить. Но Даша оказалась сильнее – вырвалась, схватила сумочку и убежала.

Взбешенный Алик чуть не бросился догонять, но передумал.

Посидел немного с хмурым видом, встряхнулся, слил в один бокал остатки коньяка и выпил до дна не закусывая. Придя в себя, явился в спальню. На любовную сцену он не обратил внимания, достал из куртки Кирилла бумажник, отсчитал причитающуюся сумму.

В последние дни сентября погода испортилась: небо заволокло свинцовыми тучами, всю субботу непрерывно лил дождь. До начала последнего занятия еще оставалось несколько минут, – ребята сгрудились в уголке покурить.

– Парни! А все ли помнят, что сегодня ровно месяц, как нас впервые собрали вместе?! – провозгласил староста группы, долговязый, тощий, в очках, Виктор Казаков. – Предлагаю: отметим это событие походом в пивной бар – мальчишник! Разберемся в наших проблемах. Какие суждения?

Предложение восприняли с энтузиазмом, но мнения разделились. Основной аргумент – не у всех есть финансы.

– Ерунда! – с кавказским акцентом заявил смуглый красавец Руслан Алиев. – У кого не хватит – берите взаймы! Отдадите, когда сможете.

– А если не сможем?

– Я за всех рассчитаюсь, – с важным видом поручился Кирилл. – Не стесняйтесь, ребята! Мой фатер спонсирует – сам был бедным студентом.

– Решено! – подытожил Казаков. – Ты, Русланчик, отправляйся в кафе «Пицунда». Говорят, ты там завсегдатай – вот и подготовь для всех посадочную площадку. А я здесь тебя прикрою – мы все на занятия.

В кафе – благо оно недалеко – Руслан встретил земляков, и к набегу оравы студентов все подготовили: столики сдвинуты, пиво, закуски, есть кое-что и покрепче. Первые тосты (за дружбу, за начало учебы и прочее) все еще слушали. Но вот подали дымящиеся шашлыки – ребята уже разбились на группки, и кое-кто уже бурно выяснял отношения: спортивные разногласия, девушки – все как всегда. Резко столкнулись и Кирилл с Алиевым. Началось с приступа острой неприязни охмелевшего Слепнева к красавцу Руслану. Щеголевато одетый статный брюнет с горячим взглядом оливковых глаз – всем известный сердцеед. «А ведь правду говорят, что Инка спуталась с этим чебуреком, хоть и не признается, стерва! – злобствовал про себя Кирилл, чувствуя, как его захлестывает волна уже настоящей ненависти к сопернику.

– Ты у нас, смотрю, вроде банкира, – не выдержал он наконец. – Ну прямо как мой фатер – всех голозадых обещал ссудить. И откуда у тебя столько бабок? Открой секрет: почему это вы, кавказцы, все богатые, а наши студенты – нищие?

– И ты нищий? – прищурил глаза Руслан, еле сдерживая гнев. Я – счастливое исключение! – пьяно хохотнул Кирилл. – А у ваших всегда полны карманы. Грабежом занимаетесь без отрыва от учебы? Признайся, Русланчик, не выдам!

– Если и занимаемся, то мелким. А такие акулы, как твой отец, грабят по-крупному.

– Брось прибедняться, Алиев! – продолжал изгаляться Кирилл. – Вы ведь всех здесь у нас купили!

– Может, и всех, кто народ свой продает! – Глазами Руслан метал молнии. – Но зато мы женщин не покупаем! Они нас так любят.

Намек прозрачный, – Слепнев, хоть пьян, понял.

– Ты это о чем, Русланчик? Кто меня любит за деньги? Инна?

– Она, продажная сучка. Другой у тебя нет, мрачно усмехнулся Алиев. – Ко мне по первому зову бегает – стоит свистнуть. А ты, – добавил презрительно, – ей нужен лишь как кошелек. Так что гордиться тебе нечем, – мужчина из тебя не вышел.

Какой удар по самолюбию!.. Кирилл, потеряв остатки самообладания, не думая о последствиях, движимый одной ненавистью, во весь голос пьяно завопил:

– Издева-аешься? Решил, что теперь вы, черножо-опые, здесь хозяева?! Мы вас загоним обратно на Кавка-аз!

Алиев вскочил с места – его удерживали за руки. На выручку подбежали знакомые кавказцы. Староста Казаков гневно выговаривал струхнувшему Кириллу, но из-за поднявшегося шума никто ничего не слышал. Наконец Руслана успокоили и он демонстративно удалился, сказав что-то землякам и рассчитавшись с администратором кафе за всех, как обещал.

Огорченные скандальным финалом мальчишника, студенты стали расходиться.

Когда ушли последние двое, Юсупов встал из-за стола, подошел к Кириллу – тот уронил буйную голову на руки, тронул за плечо:

– Пойдем, Слепнев! Мы одни остались. Провожу.

Кирилл, уже протрезвевший, поднялся молча. Уже в дверях хрипло прошептал:

– Как думаешь, бить будут?

– Что теперь рассуждать? – хмуро бросил Юсупов, поддерживая ослабевшего от страха скандалиста. – Предвижу большие неприятности.

Предчувствие его подтвердилось. Прошли квартал – на углу их ждал Алиев и трое земляков. Когда приблизились, Руслан загородил дорогу.

– Ты, Юсупов, здесь ни при чем. Шагай себе домой. Не мешай нам проучить этого подлого шакала!

– Что ж, я не против, чтоб ты разобрался со Слепневым один на один, – спокойно отвечал ему Петр, не выказывая ни малейшей робости перед превосходящими силами противника. – Не знаю, кто из вас виноват, но, если он тебя оскорбил – пусть держит ответ!

Алиев лишь презрительно пожал широкими плечами.

– Я об эту мразь рук пачкать не стану. Мои джигиты научат его держать язык за зубами. Сам знаешь, что его отец спонсор нашего института, лабораторный корпус оборудовал. Вот сынок и обнаглел. А землякам у нас не учиться.

– Это не по-нашему, Руслан. Нечестно! Чего боишься? – возразил Юсупов. – Не исключат, если пару раз дашь ему по морде.

– Ладно, не твоего ума дело! – высокомерно бросил Алиев, зло сверкнув глазами. – Топай домой, если не хочешь, чтобы и тебе попало!

Петр отпустил сразу обмякшего Слепнева и укоризненно покачал головой:

– Значит, меня не боишься? Напрасно! Честно предупреждаю, зря со мной связываетесь. Я и один с вами управлюсь. А пырнете ножом, – он повысил голос – пусть слышат остальные, – мой отец вас из-под земли достанет!

Разъяренный Алиев сплеча размахнулся, готовясь нанести мощный удар, однако Петр молниеносно перехватил его руку и ловким приемом так грохнул об асфальт, что тот остался лежать, не в силах подняться.

Тройка джигитов моментально вступила в бой, но туг приободрившийся Кирилл оказал сопротивление, молотя тяжелыми кулаками. Его все же свалили, – двое стали избивать ногами, а третий напал на Юсупова. Этот оказался каратистом – в схватке с ним Петру пришлось нелегко, но точными ударами он сперва ошеломил противника, а в завершающем прыжке нокаутировал.

Оставшиеся двое, деморализованные, бросили стонущего Слепнева и с разных сторон отчаянно подступили к Петру, – у одного в руке сверкнул выкидной нож… Но эти оказались послабее: обезоружив того, кто с ножом, Юсупов обратил их в бегство. Поправил на себе одежду, помог подняться Кириллу и Руслану. К счастью, с ними ничего серьезного.

– Вот что, ребята: на этом поставим точку. Считайте – сыграли вничью. Дружить вам не обязательно, а враждовать – нельзя. Нам еще много лет учиться вместе! За земляка не беспокойся, Руслан, – минут через пять очухается. Видишь, уже шевелится…

Произнес он все это беззлобно, спокойно; подхватил под руки постанывающего Слепнева и потащил на перекресток – ловить машину.

Глава 7. Испытание

В понедельник с утра студенты оживленно обсуждали поход в «Пицунду» – вспоминали смешные эпизоды, выясняли, кто сколько должен Алиеву. Никто и словом не обмолвился о скандальном инциденте с Кириллом, хотя все видели, какими они обмениваются взглядами.

Кончилась первая лекция; староста Казаков встал в дверях и решительно заявил:

– Девчата пусть идут, а мы тут по-мужски кое-что обсудим! – Подождал, пока остались одни ребята, и пояснил: – Как староста группы, я не намерен замалчивать того, что позволил себе Кирилл Слепнев в «Пицунде», испортив всем настроение.

– А стоит ли?

– Что особенного?

– Давай замнем!

Многие не согласились: ничего особенного.

– Дело вовсе не в ссоре Кирилла с Русланом – такое бывает, а в том, что Слепнев совершил шовинистическую выходку и нужно решительно ее осудить.

Все взоры обратились на Слепнева и Алиева. Первым не выдержал Кирилл:

– Да что вы, братцы, на меня смотрите, как на идиота? Ну сказанул – не подумав, спьяну. Виноват! А с Русланом уже мы разобрались, – соврал он, бросив ехидный взгляд на врага. – Вот и Юсупов подтвердит.

– Он правду говорит? Когда это успели? – недоверчиво посмотрел на Петра староста. Остальные тоже сомневались.

– В тот же вечер, – поколебавшись, счел за благо частично открыть правду Юсупов. – Мне пришлось их разнимать. Но дело кончилось миром. Думаю, Слепнев, – кивнул он на Кирилла, – осознал и больше подобного не допустит.

– Ну а ты, Руслан, что скажешь? – обратился к нему староста. Можно считать ваш конфликт исчерпанным?

– Считайте как хотите, только у нас на Кавказе так просто обиду не прощают, – с холодным спокойствием отвечал Алиев. – Но ты, староста, прав: разводить вражду в группе не стоит.

Его ответ понравился, и все гурьбой высыпали из аудитории – занятия теперь в другом учебном корпусе. По дороге Кирилл, нагнав Юсупова, поспешил выразить благодарность:

– Спасибо, что снова меня выручил. Мои предки в восторге – рассказал им, как ты отметелил чебуреков. То есть… сначала расстроились при виде моих синяков, поверить не могли, что ты один расправился с целой шайкой. Хотят лично высказать тебе свою признательность.

Да не стоит. Не очень-то хотелось вмешиваться, – признался Петр. – Но я против бандитских методов расправы и сам за то, чтобы кавказцам дать отпор Хотя отец меня почти так же корит, как тебя Казаков.

Шагали рядом молча.

– Мне по душе твоя смелость и прямота, – высказал свое чувство Кирилл. – Прости меня за прошлую грубость. Теперь я убедился, что татары – приличные люди.

– Опять ты за свое, – поморщился Юсупов. – Не хотелось объяснять, но чтоб успокоился, скажу: крупно ошибаешься! Моя мать родом с Урала, а но отцу я происхожу, представь себе, из столбовых дворян. Так кто из нас татарин?

– Но фамилия у тебя какая-то нерусская, – оправдывался приятно удивленный Слепнев. – Разве не так?

– Темный ты, Кирилл, хоть и мнишь о себе много. Русскую историю плохо знаешь. О князьях Юсуповых слыхал? А кому, по-твоему, знаменитое Архангельское принадлежало?

В школе Слепнев не только по истории, но и по другим предметам успевал слабо. Однако читал «Фаворита» Пикуля и смотрел фильм.

– Теперь что-то припоминаю., в связи с Распутиным, – обрадовался Кирилл. – Князь Юсупов был среди тех, кто убил этого старца. Ради бога, извини! Твое происхождение для моих будет еще большей сенсацией. Ну как, махнем к ним за город в этот выходной?

Давай повременим, – отказался Петр. – Узнаем получше друг друга, прежде чем ездить в гости. Предлагаю тебе совместно потренироваться, чтобы ты умел постоять за себя. Напрасно пренебрегаешь спортом.

– А я думаю, мы ближе сойдемся в моей теплой компании, – многообещающе подмигнул Кирилл. – Не одним же спортом заниматься, надо ведь иногда и развлечься, как считаешь?

Вместо ответа Юсупов лишь согласно кивнул. Вместе со всеми они вошли в аудиторию и впервые сели рядом.

Слепнев и Юсупов записались в секцию бокса и их поставили в одну пару. Кирилл – ниже ростом, но коренастый и упитанный, вес тот же – очень скоро стал делать успехи.

– У тебя неплохой удар, – заметил Петр стоя под душем после очередной тренировки. – Заметил еще во время той драки. Но нет умения его акцентировать. И надо научиться приемам защиты.

– А откуда ты знаешь все приемы? Ведь не занимался боксом, спортивного разряда у тебя нет. – Кирилл фыркал от удовольствия. – Мне от тебя крепко достается, хоть и дерешься вполсилы.

– Отец научил. Он все умеет – мастер спорта по многим видам, – коротко, но с нотками гордости объяснил Петр. – Такая у него боевая профессия.

– Разве он у тебя военный? – удивился Кирилл, выключая воду. – Я слышал вроде – юрист, возглавляет какое-то агентство.

Расскажи хоть немного о нем. – Обернулся полотенцем и вышел из душа. – О моем ты все знаешь из институтских сплетен.

Петр тоже вышел из душа, и неказистый, рыхловатый Слепнев жгуче позавидовал его прекрасному мужскому сложению. Злобной душой овладела обида на несправедливость судьбы, досада на Юсупова – словно тот отнял предназначенное ему, Кириллу, но вида не подал, конечно.

– Отец с юных лет решил посвятить себя борьбе с преступностью, – охотно рассказывал Петр, растираясь махровым полотенцем. – Кончил юридический. Сознавал, что предстоят схватки с бандитами, и прекрасно себя подготовил физически. На чемпионатах не выступает, но ему нет равных во всех видах боевых единоборств.

Взглянул на кислое выражение лица нового друга, принял это за сомнение.

– Не веришь? На днях сам убедишься. У отца в офисе спортзал, где сотрудники тренируются. Свожу тебя туда, проведем с ним показательные схватки. Пора и тебе овладеть простейшими приемами самбо.

Когда оделись и покинули спортзал, Кирилл вдруг вспомнил:

– Да, вот что: Инна пригласила к себе сегодня вечером. Собирает друзей по какому-то поводу. А может, и без повода. – И весело взглянул на Петра. – Как смотришь на то, чтобы развлечься?

– Мы с ней мало знакомы, неудобно.. – замялся Юсупов. Инна симпатичная, но это твоя приятельница.

– Не знал, что с кем спишь – приятельницы. Но с Инной вы часто видитесь на поточных лекциях и ты ей нравишься. Она будет тебе рада, и уверяю – мы у нее хорошо проведем время.

– Ну ладно, пойдем, – согласился Петр. – По правде сказать, как раз сегодня вечером не занят, а телек смотреть – скучно Что-нибудь с собой прихватить?

– Только хорошее настроение. У Инны всегда всего полно. Разве цветочек для форсу. Все-таки дама!

Пользуясь тем, что родители отправились отдыхать, взяв с собой и маленького брата, Инна решила использовать обретенную свободу. Юная прожигательница жизни не теряла ни дня – устраивала в своей квартире, комфортабельной, двухуровневой, дружеские вечеринки и интимные встречи, благо что в ее распоряжении имелась кредитная карточка.

В этот день ожидание вечерних похождений оказалось даже приятнее обычного: Кирилл приведет Юсупова, который с первой встречи волновал ее воображение.

– Сегодня интересный парень с нашего курса! – блестя глазами, объявила она подруге Марине – та помогала все приготовить. – Скромен, как девица, но от него за версту несет настоящим мужиком!

– А какой он из себя? – полюбопытствовала та. – Красавчик, наверное, вроде Руслана твоего?

– Ну, положим, не голливудский киногерой, но хорош! Высоченный, сильный – этакий Тарзан! В общем, увидишь…

– Не пойму я тебя, Инка. Ты сама-то знаешь, чего хочешь? Говорила, любишь Руслана, а продолжаешь крутить с Кириллом. Теперь вот мечтаешь новенького присоединить. Не стошнит?

– Ишь ты, устыдила! Тебе ли морали мне читать? – весело огрызнулась Инна. – Руслана люблю, но он грубый азиат, а Кирилла выношу, только если накурюсь «травки», – сегодня обещал принести. Неужели не ясно? Хочется хорошего своего русского мужика!

Собиралась еще что-то добавить, но лишь махнула рукой.

– Что толку трепать языком? Все ты понимаешь. Пора накрывать на стол!

Подруги едва успели все приготовить, когда послышался сигнал домофона и бодрый голос Кирилла:

– А вот и мы прибыли. Встречайте гостей!

Инна с Мариной вышли в прихожую, открыли дверь: Кирилл поставил на столик коробку с дорогим виски, по-свойски расцеловал девушек; вслед за ним вошел Петр, немного стесняясь протянул букет пышных роз.

– Спаси-ибо! Я уж решила, что забыт этот обычай – дарить женщинам цветы! – просияла улыбкой Инна. – Спасибо, мальчики! За это вас ждет награда. Знакомься, Петя: эту рыжую красотку, которой, как вижу, ты понравился, зовут Мариной. А тебя я уже заочно ей представила. – И повела друзей в гостиную.

Интимный полумрак, зажженные свечи в старинном канделябре на столе, накрытом на четверых. Усевшись попарно, молодые люди с удовольствием принялись за крепкие напитки и отменную закуску. Кирилл, чувствуя себя в ударе, произносил остроумные тосты, рассказывал анекдоты.

Включили магнитолу. Оказалось, Петр – прекрасный партнер: обе девушки стремились танцевать с ним. Обиженный Кирилл утешался виски, но это не улучшало настроения; и тогда достал «косячок». Почувствовав знакомый аромат, Инна и Марина сразу бросили своего кавалера.

– Дай и нам «травки», Ки-ирочка, – ластились они к нему, обняв с двух сторон. – Нам тоже хочется покайфовать.

– Вот какие вы бессовестные, – беззлобно проворчал он, доставая заранее приготовленные для них «косячки». – Танцевать – так я вам не нужен, а кайф ловить – без меня не обойдетесь!

Получив, что хотели, девушки, усевшись рядом на диван, самозабвенно закурили. Кирилл поманил пальцем Петра.

– Ты что, никогда этого не пробовал? – Уставившись на приятеля мутными глазами, он протянул «косячок». – Отличная вещь! Получишь ни с чем не сравнимое удовольствие.

– Не пробовал и не буду! – решительно отвел его руку Петр. – Вы все тут с ума посходили! Не понимаете разве – это баловство быстро превратит вас в наркоманов!

– Да брось ты стращать! Я грамотный. Гашиш, марихуана даже не наркотики – просто стимуляторы, возбуждающие воображение. Во всем мире молодежь ими наслаждается. Лучше попробуй – испытаешь благодать.

– Нет уж, лучше не буду! И тебе по-дружески советую: брось, пока не поздно! Не нужны нам стимуляторы!

– Ладно, никто тебя не принуждает, – усмехнулся Кирилл. – Но стимуляторы нам всем нужны – смелее становимся.

Встал из-за стола, вынул из шкафчика несколько кассет, выбрал подходящую, включил видеомагнитофон. Действовал уверенно: чувствовалось – не в первый раз. На экране замелькали кадры такого забористого порнофильма, что Инна с Мариной вышли из транса и возбужденно зашептались.

Заметив, что Петр демонстративно отвел глаза, Кирилл наклонился к нему и, понизив голос, признался:

– Я и сам не уважаю порнуху, но девчат заводит – пусть смотрят, мне это на руку. Ты как хочешь, – самодовольно ухмыльнулся он, – а у меня запланировано с Инкой… – И оставив Петра сидеть за столом, Кирилл подсел к девушкам.

– Вот это дают жизни! – подмигнул он им, кивнув в сторону экрана. – Нам бы так!

Девушки возбужденно хихикали, и Кирилл, по-хозяйски обняв свою подругу, вполголоса посоветовал Марине:

– Надо подзавести Петра – уж больно он застенчив. «Косячок» не принял, выпил мало. Сделай ему незаметно «ерша» и предложи брудершафт – сразу приведешь в боевую готовность. Только чтоб тяпнули по полному фужеру и до дна!

Марина охотно приняла совет – подсела к заскучавшему Петру. Попросила его принести из кухни лед, наполнила два фужера – один джином пополам с вермутом, другой джином с тоником. Когда Петр вернулся, протянула ему фужер с «ершом» и, гипнотизируя призывным взглядом зеленых глаз, вкрадчиво проговорила:

– Выпьем на брудершафт!

Петр не посмел отказать, и она, переплетя с ним руку, искоса наблюдала, как он героически одолевает эту гадость. Легко проглотив свой коктейль, Марина впилась в губы ничего не подозревающего парня.

Коварный замысел Кирилла удался. На непривычного к спиртному Петра «ерш» подействовал чудотворно. Сперва на него напало хмельное веселье; лихо осушив новую порцию адской смеси, приготовленной Мариной почти открыто, он пришел в ударное настроение; однако сменил кассету на другую.

– К черту порнуху, давай лучше разомнемся! – И потащил свою рыжеволосою партнершу танцевать, с растущим желанием обнимая ее пышную фигуру.

Однако в перерыве, когда Марина подсунула ему третью порцию «ерша», Петр не выдержал – ему сделалось плохо. Кириллу пришлось прервать любовную игру с Инной.

– Перестаралась, дуреха! – обругал он Марину. – Что теперь с ним делать? Помоги отвести в туалет, не то он все здесь перепачкает.

Оставив плохо соображающего Петра мучиться, освобождаясь от дряни, которой его накачали, Кирилл с Мариной вернулись в гостиную. Решив поправить настроение, все трое вновь закурили. Когда вспомнили о Петре – нашли его в ванной в бессознательном состоянии. Сил ему хватило только умыться – отключился.

– Ну и как с ним быть? Не смогу я один доставить его домой. Вот вам, девочки, урок. – Кирилл презрительно улыбался. – Эти спортсмены только на вид такие мощные, а на деле – слабаки!

– Ладно, оттащим его в спальню родителей, – предложила Инна. – Отоспится – придет в себя.

Втроем подхватили Петра за руки и за ноги, отнесли, уложили на широкую кровать. Облегченно вздохнули и, вновь развеселившись, с хохотом раздели его догола и прикрыли пуховым одеялом. Петр мгновенно заснул.

– До чего красив, как сложен, – вздохнула Марина. – Даже неохота от него уходить…

– А ты оставайся, – ухмыльнулся Кирилл. – Подежурь у постели больного. Полечи, помоги быстрее очухаться, и мы с Иннулей пойдем приляжем Вижу, насмотрелась она на голого Петю и тоже нуждается в лечении.

Когда они вышли, Марина сбросила одежду и скользнула под одеяло к Петру. Прижалась горячей грудью, умело массируя тело, покрывая мускулистую грудь и шею мелкими поцелуями… Нет, все бесполезно – он лишь постанывает во сне и чему-то улыбается…

«Жаль… сегодня, видно, безнадежен! – разочарованно вздохнула про себя. – Прав Кирилл – у спортсменов вся сила в мышцы уходит».

Отчаявшись расшевелить его, хотела уже встать и одеться, но, бросив на него прощальный взгляд, заметила: Петр пришел в себя, открыл глаза…

– Где это я, как сюда попал?.. – тихо произнес он, с изумлением воззрившись на окружающую его роскошь, на лежащую рядом Марину. – Мне что, это все снится?

– Наконец-то очнулся! Я так беспокоилась за тебя! – С неподдельной радостью она заключила его в объятия, покрывая жаркими поцелуями. – Неужели ничего не помнишь? Выпил ты лишнего и отключился. Как себя чувствуешь?

– Ничего… только голова трещит. А как мы здесь очутились? – растерянно бормотал Петр. – Скажи честно: я не вел себя спьяну недостойно?

Вместо ответа Марина стала целовать и ласкать его тело с таким бурным энтузиазмом, что больше он ни о чем не спрашивал. Не в силах побороть охватившее его желание, действовал, к ее удивлению, смело, и вскоре, сплетя тела воедино, они забыли обо всем на свете, кроме своей страсти.

Через полчаса Инна, в одной сорочке спустившись в гостиную, чтобы сделать себе коктейль, нашла там подругу, она сидела на диване и покуривала с очень довольным видом…

– Наконец-то мой Кирячок уснул, – кислым тоном пожаловалась Инна. – Шибко охочий, да толку мало – эгоист. Заботится лишь о себе. А тебе, вижу, повезло-о… – Она вглядывалась в утомленно-счастливое лицо подруги. – Прямо сияешь! Выходит, я была права?

– Да уж, всем хорош мальчик! – с довольным вздохом подтвердила Марина. – Но не очень умелый – мало опыта. Но и при том я наверху блаженства. Опыт – дело наживное. Кроме того, по мне – нормальный секс, без всяких там фокусов.

– Тогда что вздыхаешь? – рассмеялась Инна. – Обучи мальчика!

– Я бы с радостью, да перспективы нет. – Марина сделала глубокую затяжку и закашлялась; отдышалась, объяснила: – Петя моложе меня на три года, совсем еще зеленый, но главное – нисколько в меня не влюблен! Переспал спьяну, по моей инициативе. Даже если ему со мной понравилось – это ненадолго.

– Ну и зря нюни распустила! Жить надо сегодняшним днем, не упускать что само идет в руки! – убежденно высказала свое кредо Инна. – Раз ты за него не держишься, попробую я ухватить свою порцию счастья… Не обидишься, если использую Петю по назначению?

– Желаю удачи! Я же отправляюсь домой, – мрачно усмехнулась Марина. – Но думаю, ничего у тебя не выйдет. Не тот случай.

– А это мы посмотрим, держу пари! – самоуверенно вздернула точеный носик хозяйка. – От меня еще никто не отказывался! – И оставила Марину курить в гостиной. В спальне, не говоря ни слова вытаращившему на нее глаза Петру, забралась к нему в постель.

– Пришла погреться к тебе, Петенька. – И прижалась к нему, делая вид, что ей зябко. – Сейчас проводила Марину, и она по-дружески открыла мне, какой ты безотказный, способный мужичок… – беспардонно врала она, с радостью отмечая, как быстро реагирует его молодое тело. – Не то что этот слабак Кирилл…

– Погоди… да ты в своем уме?! – попытался отстраниться Петр. – Что подумает Кирилл, если сейчас появится? И зачем тогда ты с ним встречаешься?

– Так, по старой памяти. Больше не с кем было, пока не появился ты. – Инна не собиралась отступать. – Да ты не бойся, он дрыхнет как суслик.

Однако Петр уже полностью овладел собой; мягко, но решительно отодвинул ее от себя, приподнялся в кровати.

– Вот что я тебе скажу, Инночка, – не обижайся на меня. Мне лестно твое расположение, но не могу ответить взаимностью. Даже если бы был влюблен – ни за что не перешел бы дорогу другу. Такая уж у меня натура – не терпит предательства! – Поднялся и, стесняясь, что обнажен, попросил: – Отвернись, пожалуйста, пока оденусь. Я быстро.

Надеюсь, все, что здесь сказано, останется между нами?

– По-моему, я не похож на трепло. Не беспокойся. Пусть Кирилл спит, прощаться не буду. Только позвоню домой – ведь волнуются – и исчезну.

Неприятности начались перед самой зимней сессией. В перерыве между лекциями Петра Юсупова отозвал в сторонку староста группы Казаков.

– Скажи правду Петя: это верно, что ты стал баловаться наркотиками?

– С чего ты взял? – нахмурился Юсупов. – Вот уж не думал, что веришь всякой брехне.

– А я и не верю. Потому сейчас и говорю с тобой. Но ты хороводишься со Слепневым, а он-то, знаю точно, балуется наркотой.

– Тебе-то что за забота, Виктор? Ты староста, а не нянька. Собираешь всякие слухи… Не мужское это дело!

Казаков возмущенно сверкнул очками.

– У меня другое мнение: я отвечаю за порядок и успеваемость. О Слепневе особый разговор. Он – избалованный сынок, а ты – нормальный парень. Тем более спортсмен, не можешь не понимать, как это вредно для здоровья.

– Ну ладно, коли так – скажу, – миролюбиво согласился Юсупов. – Никогда не баловался этой дрянью и даже в руках не держал! Что за сволочь распространяет эти небылицы? И с какой целью?

– Если бы сволочь! А то меня в деканат вызывали. Получен анонимный сигнал: будто вы с Кириллом не только наркоманы, а хуже – распространители этой заразы. Требуют оградить от вас неиспорченную молодежь. – Не выдержал – улыбнулся.

– И кто будет ограждать? Каким образом? Милицию на нас напустят?! – вознегодовал Петр. – Бред какой-то…

– Не кипятись, Юсупов. В деканате к этому серьезно относятся. Милицию пока не привлекают, опасаются огласки в прессе.

Хотят обойтись собственными силами. Так что дороги тебе институт, свое доброе имя – помоги разобраться! От возмущения Петр даже вспотел.

– Чем я могу помочь? Если кто-то и распространяет в институте наркоту, мы с Кириллом не имеем к этому отношения! Форменная клевета!

– А ты помоги установить истину. И Слепнев пусть тоже. Ведь это вас с ним подставили и вы лучше знаете, кто ваши враги. Подумайте хорошенько!

– Уверяю тебя, Виктор, нет у меня здесь врагов… тем более среди наркоторговцев, – растерянно развел руками Юсупов. – Но обещаю поговорить с Кириллом: может, у него с кем-нибудь проблемы были? Не пойму только: мне-то за что мстить? Я с ними дела не имел!

– Ладно, Петро! Я тебя предупредил, все, что надо, сказал, а ты решай, как поступишь. – Казаков поправил сползшие очки. – Но прошу – не подведи!

Повернулся уже, чтобы уйти, но вдруг его осенило:

– Послушай, Юсупов, мне сейчас только пришло в голову… а не связана ли эта анонимка с местью нашего Руслана Кириллу Слепневу за ту старую ссору в «Пицунде»? На Кавказе долго помнят обиды и не успокаиваются, пока не отомстят. Я там вырос и знаю. Они коварны и хитры. Чтобы безопасно отомстить, ждут долго. Ну сам посуди: допустим, они подстерегли и изувечили Кирилла? На кого подозрение падает? – бросил на Петра умный взгляд поверх очков. – Думаю, эта провокация задумана, как самый безопасный способ мести Слепневу. Узнали, видимо, это про него и решили подставить. Расчет верный: поймают – ему худо, а они в стороне.

– А меня зачем приплели? – недоуменно поднял брови Юсупов. – Должны знать, что с наркотиками дела не имею. И за что мне так изощренно мстить? Я ведь их не оскорблял. Только помешал изувечить Кирилла.

– Для них довольно и того, что помешал. Считают – твою непричастность в конце концов установят, и ты отделаешься нервотрепкой.

– До чего же ты все складно обосновал. У тебя не голова, Казаков, а Совет министров! – восхищенно воззрился Петр на старосту группы. – И все же не могу поверить, что Руслан – такой расчетливый подлец. Ну согласен: он и его шайка действуют нагло, занимаются незаконными делами. Но устроить такую хитрую провокацию… На это они не способны!

– Может, ты и прав, – неожиданно согласился Виктор Казаков, снимая и протирая очки. – Но у меня нет другой версии. Подумайте вместе со Слепневым.

В своей небольшой уютной спальне Инна с непривычным для нее чувством растерянности взирала на равномерно вздымающуюся волосатую грудь задремавшего Руслана. То, что он велел ей сделать, превосходило даже ее представления о подлости. Не отличаясь совестливостью, она сознавала: выполнить требование любовника – верх предательства.

Обстановка, в которой росла Инна, не способствовала воспитанию высокой морали. Ее мать, выйдя замуж по любви, бросила мужа вскоре после рождения дочери. Очень красивая была, хотелось хорошо одеваться, а муж, молодой инженер, зарабатывал мало. Сошлась с директором торговой базы, где работала, – любовь втроем ее устраивала. Но разразился скандал; мать с дочкой переехали в квартиру, купленную для них директором.

Вот только любовник он никудышный… Скоро появился более молодой и красивый – удачливый спекулянт; принимала она его тайком от директора. Но все тайное становится явным: директор все узнал и сошел со сцены. Спекулянт к ним переселился, и девочка стала свидетельницей пьяных оргий взрослой компании.

Спекулянт, настоящий подонок, в отсутствие матери растлевал дочь. Узнав об этом, мать не стала никуда заявлять, но выгнала негодяя. Появился новый друг, на этот раз вполне приличный человек. Пережив неудачный брак, он очень к ним привязался – период жизни с ним оказался благополучным. Однако тщеславная натура матери не выдержала: случайно ей удалось познакомиться с овдовевшим финансовым воротилой – он и стал ее нынешним мужем.

Теперь она жила на широкую ногу, купалась в роскоши. Разъезжала вместе с мужем по модным курортам, постоянно сопровождала его в деловых поездках за границей; дочерью совершенно не интересовалась, предоставив ее самой себе. Наглядный пример матери выработал у Инны убеждение, что жить надо для собственного удовольствия, а мужчины лишь инструмент в достижении этой цели.

Рано начав половую жизнь, с легкой душой меняла любовников, могла иметь нескольких одновременно. Не задумываясь, им изменяла, но никогда не делала гадостей. А тут Руслан распорядился: на лекции подложить три пакетика героина в сумку Кирилла. Инна растерялась.

– О чем мечтаешь, радость моя? – Руслан, очнувшись от сна, улыбаясь, властно притянул ее к себе. – Самое время заняться утренней зарядкой.

– Погоди, Руслик, я еще не пришла в себя. – Инна лихорадочно искала предлог: как бы отказаться, не делать этой подлости. – И потом, нам надо поговорить. Хочу попросить у тебя прощения.

– Интересно, в чем же ты передо мной провинилась? – с деланным равнодушием осведомился Руслан, но в глазах появилась настороженность.

Сердце затрепетало, но она собралась с духом.

– Ночью… ты довел меня до такого состояния… я себя не помнила. – И бросила на него нежный взгляд. – Вот и дала согласие сделать то, о чем ты попросил, – подложить Кириллу героин. Но на трезвую голову поняла – нет, не смогу. Мы ведь с ним вместе еще со школы.

– Эх ты, пожалела этого шакала! – укоризненно процедил сквозь зубы Алиев. – А еще уверяла, что он для тебя ровно ничего не значит! Выходит, обманывала? Такого не прощаю!

– Да разве я могу тебя обмануть, Руслик?! Ничего он для меня не значит как мужчина! – взмолилась Инна, обнимая его и ластясь. – Но ведь у вас на Кавказе тоже верны дружбе. Уволь меня от этого, дорогой!

– С шакалами у нас дружбы не водят! А твой Слепнев – подлец! – отстраняя ее от себя, отрезал Руслан. – Я его не трогал. Сам напросился, унизил меня перед товарищами. Своими руками с ним бы разделался! Но ведь ты не хочешь, чтобы меня посадили в тюрягу или вышибли из института?

– Конечно, нет, милый! – Инна порывисто обняла его, стала целовать. – Но и не хочу, чтобы по моей вине то же произошло с ним.

Видно, до сознания Руслана дошло ее душевное состояние, а может, подействовала ласка, но голос его смягчился.

– Напрасно переживаешь, радость моя! – убеждал он Инну. – Ничего такого твоему подонку не грозит – папочка выручит. – Недобро усмехнулся. – Не даст завести уголовное дело, исключить из института. Но карьеру Слепневу этот скандал здорово подпортит. – В голосе его прозвучало злорадство. – Не раз ему потом аукнется!

Сопротивление Инны он сломал – почувствовал это. Нежно перевернул ее на спину и с уверенной силой стал приводить более убедительные доводы. Через несколько минут, пылая страстью, она забыла о своих сомнениях…

Скандал разгорелся во вторник, после первой пары лекций. Сидя, как всегда, рядом со Слепневым, Инна в конце лекции незаметно положила на дно его сумки целлофановый пакетик с тремя порциями героина, уверенная – не сразу обнаружит. Но произошло непредвиденное. Когда группа перешла в лабораторию, Кирилл усомнился, взял ли из дома нужную тетрадь: решил проверить, достал из груды сумок свою – вышли товарищи покурить – и обнаружил вместе с тетрадью пакетик с наркотиком.

Он подумал немного, гадко усмехнулся, нашел сумку Петра и, убедившись, что никто не видит, подложил ему эту бомбу. Ехидно потер руки: мировой скандальчик получится! Юсупов, конечно, отопрется, но все же это уронит его авторитет, а то слишком вознесся – во всем хочет быть первым!

Занятие еще не началось, когда в лаборатории неожиданно появился замдекана Николай Иванович Бурмак, куратор первого курса; потребовал внимания и волнуясь заявил:

– У меня к вам очень неприятное дело. Полчаса назад в деканат позвонил неизвестный и предупредил, что двое ваших товарищей сегодня принесли для продажи наркотики. – Сделал паузу, переводя дыхание. – К нам еще раньше поступил сигнал, что они занимаются этим позорным делом, но не было фактов.

– Кто же это?

– Назовите их! Студенты подняли шум.

Бурмак жестом руки призвал к тишине.

– Ну что ж, придется назвать. Я и пришел, чтобы все выяснилось. От души надеюсь, что это какая-то гнусная мистификация. Аноним утверждает, что наркотиками торгуют Юсупов и Слепнев.

Все снова возмущенно зашумели, а Кирилл визгливо выкрикнул:

– Клевета! Никогда я этим не занимался!

– Успокойтесь! – вновь поднял руку Николай Иванович. – Чтобы покончить с этим неприятным делом, предлагаю сделать так. Пусть Слепнев и Юсупов добровольно позволят старосте проверить содержимое их сумок и карманов. Обиды тут нет. Как же иначе покончить с клеветой? Все согласны?

Студенты одобрительно загудели, а Кирилл даже выкрикнул:

– Правильно, давайте разберемся! Позор для института, если в это вмешаются менты. Я согласен!

Петр промолчал; взял свою сумку, вместе с Кириллом спокойно подошел к старосте Казакову. Тот очень тщательно проверил у обоих содержимое карманов и принялся за сумки. Ничего не найдя у Слепнева, заглянул в сумку к Петру и охнул – пакетик с наркотиком… С недоумевающим видом вытащил на всеобщее обозрение.

– Ну, Юсупов, ты и оборотень! Никак от тебя этого не ожидал! – только и мог он вымолвить, обескураженно посмотрев на Петра поверх очков.

Все разом возмущенно заговорили, и некоторое время стоял невообразимый шум, пока расстроенный Николай Иванович снова не поднял руку.

– Что ты нам на это скажешь, Юсупов? Зачем принес сюда эту гадость? Ты, Слепнев, – кивнул он Кириллу, – можешь вернуться на место.

– Юсупов не виноват! Я его друг и знаю: это недоразумение! – с фальшивым пафосом имитировал заступничество Слепнев. – Его кто-то подставил!

– Сядь на место! – прикрикнул на него Бурмак. – Юсупов не маленький, сам за себя ответит. Ну, что молчишь, будто язык проглотил? – гневно обернулся он к Петру. – Объясни нам, откуда у тебя наркотики!

Петр стоял как громом пораженный… «Так это не сон, все произошло наяву?.. Необходимо взять себя в руки».

– А что я могу сказать? Сам ничего не понимаю, – тихо произнес он среди напряженной тишины. – С утра этой дряни у меня в сумке не было. Я к ней и не прикасался. Кто мне ее туда подложил – не знаю.

Объяснение банальное – любому известно, кто смотрит криминальную хронику. Последовал взрыв негодования.

– Ну конечно! Как всегда: «я не я, и бомба не моя»! – выкрикнул чей-то голос.

– Ладно, подумай пока. Из-за тебя мы не станем срывать занятие, – решил Николай Иванович. – Придется тебе, Юсупов, пойти вместе со мной и старостой в деканат. Там и поговорим.

Петр молча подчинился и в сопровождении замдекана и старосты Казакова под перекрестными взглядами товарищей покинул лабораторию.

Юсупову в деканате учинили форменный допрос – он длился больше часа. Бурмак призвал на помощь проректора по режиму Савелия Ильича Бессонова. Профессиональная интуиция, факты – все быстро расположило его к этому парню.

– Значит, так, – констатировал Савелий Ильич. – Если верить, что Юсупов не наркоман и к пакету с наркотиком не прикасался, а я надеюсь, экспертиза это подтвердит – можно предположить, что его подставили.

– Но кто и зачем? – перебил Бурмак. И как попал пакет с наркотиком в сумку Юсупова, когда он фактически не выпускал ее из рук?

– А это мы постараемся выяснить у Юсупова и Казакова, не нужно только торопиться. – Бессонов спокойно взглянул на него, как бы призывая к терпению. – Где хранятся сумки на лекциях и где была твоя, Петр?

– В том-то и дело, что на лекции она все время была при мне, – недоумевая, пожал плечами Петр. – В перерыве я не выходил, мы с Кириллом отгадывали кроссворд. А в лаборатории были только свои. Это какой-то фокус!

На лекциях мы держали сумки при себе, а в лаборатории свалили в кучу и пошли покурить, – дополнил Казаков. – Никто там не оставался. – Умолк, мотнул головой, припомнил, добавил: – Кирилл Слепнев вроде бы подотстал, присоединился к нам позднее.

– Вот это уже зацепка! – констатировал Бессонов. – Ведь мы установили: он хоть и не наркоман, но, говорят, иногда балуется. Не мог он тебя подставить, Петр? Получается – больше некому.

– Такого быть не может! – возмутился Юсупов. – Кирилл – мой друг. Зачем ему мне вредить? И потом, он не идиот, чтобы самому на себя писать доносы. А анонимный враг обвинял нас обоих!

Однако это не убедило Бессонова.

– Положим, донести на обоих он мог для отвода глаз. Чтоб не подумали на него. Но если не Слепнев, то кто-то все же это сделал!

– Теоретически мог Руслан Алиев, – предположил староста Казаков. – Я его сразу заподозрил, когда узнал в деканате про анонимку и сказал Юсупову, но он мне не поверил.

– А почему ты его заподозрил? – заинтересовался Бурмак. – О нем ходят нехорошие толки?

– У него была ссора со Слепневым, а Юсупов за того заступился. Вот я и решил, что Алиев таким образом решил им отомстить.

– Но тогда он подложил бы наркотики Слепневу, – резонно заметил Бессонов. – Тут что-то не вяжется.

Воцарилась тягостная пауза; все размышляли. Наконец, Бессонов поднял голову – глаза азартно блестели.

– Ну что же, складывается логическая цепочка. Однако трудно доказуемая.

– И как же вы объясняете происшедшее? – с любопытством спросил Бурмак. – Поделитесь с нами, хоть теоретически.

– Могу объяснить эту загадку лишь следующим образом: из мести, кто-то, возможно, Алиев с помощью дружков, подбросил в сумку Слепнева наркотики и сообщил в деканат.

– Но как же они оказались у Юсупова? – не выдержав, перебил Бурмак. – И почему Слепнев, обнаружив их, об этом не сообщил?

У меня только одно объяснение, – спокойно продолжал Бессонов. – Слепнев обнаружил пакет, открыв зачем-то сумку в лаборатории, и, вместо того чтобы сообщить об этом или просто выкинуть, переложил в сумку Юсупова. Потому и задержался. Судите, какой он ему друг.

Его слова произвели эффект разорвавшейся бомбы.

– Неужели Кирилл мог пойти на такое? – пробормотал убитым голосом Петр. – Никогда не поверю, что он мне сделал такую подлянку!

– Это, конечно, нужно доказать, – рассердился на него Савелий Ильич. – Но альтернативная версия лишь одна, Юсупов: наркотики принес ты! Не хочешь помочь нам изобличить Слепнева – придется отвечать тебе!

– Только не надо меня стращать, – тихо, но твердо произнес Петр. – Я против того, чтобы вместо меня, – он сделал паузу, – поскольку я не виноват, сделали козла отпущения из моего друга. И помогать в этом не буду!

– Ишь какой герой нашелся, – усмехнулся Бессонов. – Хотел бы на тебя посмотреть, когда будут исключать из института или отдадут под суд, если обвинение подтвердится. Ведь наркотики нашли у тебя, а отпечатки можно было и удалить. – И уже вполне серьезно заключил: – Одно тебя может выручить, Юсупов. Подлецы – хлипкий народец. Стоит покрепче поднажать – расколется твой дружок, сам все выложит. На этом пока остановимся. О том, что здесь говорилось, попрошу до времени держать язык за зубами. Соберемся, когда придут результаты анализа.

Нелегко пришлось Петру, пока шло расследование. Твердо надеясь, что истина восторжествует, он скрыл от родителей, в какую попал переделку. К чему их волновать, пришлось переживать все в одиночку. Результаты экспертизы в его пользу, но ему еще несколько раз пришлось выдержать допросы.

Все знали, что Кирилла тоже таскают на допросы, но он категорически отказывался говорить об этом, ссылаясь на запрещение деканата. По его унылому виду можно было подумать – чего-то боится. Однако Петр не верил в его предательство и убеждал в этом товарищей.

В скором времени дело о наркотиках замяли. На вопросы студентов Николай Иванович Бурмак неохотно, невнятно объяснил: мол, негодяев, устроивших провокацию против Петра и Кирилла, выявить так и не удалось. Однако вскоре прошел слух, что разбирательство прекращено из-за вмешательства могущественного спонсора института – папаши Слепнева, когда он узнал, что его сын в числе подозреваемых.

Итак, эта загадочная история осталась нераскрытой. Но Алиев с дружками из института исчезли. Старосте Казакову в деканате сказали, что Руслана вызывал к себе на беседу сам ректор, после чего он написал заявление о переводе в другой институт О нем скоро забыли.

Глава 8. Потрясающее предложение

Сверкающее звуконепроницаемыми стеклами и мрамором высотное здание офиса Горного банка внушало почтение. В своем светлом, обставленном с солидной роскошью кабинете президент банка Виталий Михеевич Слепнев вел деловые переговоры сразу по двум телефонам. Среднего роста, тучный, представительный, на вид лет пятидесяти, с круглым лицом, его можно было бы назвать симпатичным, если б не пристальный, жесткий взгляд водянистых глаз.

– Поздравляю, тезка! Хорошо провернул дельце! – одобрил он партнера, прижав трубку телефона к уху одной рукой и держа аппарат мобильной связи в другой. – Неплохой, говоришь, «откат»? Нет, сумму не называй – доложишь лично.

Положил трубку на стол, взял мобильник, резко произнес:

– Ты зачем мне сюда позвонил? Засветиться? – сделал паузу, выслушал оправдания, смягчился. – Ладно, Авдеич, понял. Спешил обрадовать, что выбил задолженность у банкротов? Действовал молодцом, за то и держу. Но связь и впредь через посредников!

Опустил аппарат на подставку и вновь взял телефонную трубку.

– Так вот: немедленно переправь всю сумму по цепочке в оффшор. И чтобы, кроме нас двоих, никто не знал, что это за деньги! Хорошо меня понял? Будь здоров! – И довольно потер руки.

Проценты от сделки, полученные в результате тайной договоренности с крупным клиентом банка, составляли цифру с многими нулями и, главное, шли на их личные счета. Слепнев, и так очень богатый, не упускал случая увеличить свое состояние.

А был он когда-то бедным студентом и начинал свой бизнес мальчиком на побегушках у молодого, оборотистого дельца, выходца из руководящих комсомольских работников. Используя свои связи, тот организовал высокодоходную посредническую фирму по экспорту дефицитных на Западе минеральных удобрений.

«Вот сейчас, за несколько минут, сидя на телефоне, заработал два миллиона рублей!» хвастался тогда молодой шеф своему толковому посыльному, посвящая в тонкости проведенной операции.

Очень скоро нищий студент Виталик, который давно уже понял, насколько выгоднее заниматься коммерцией, чем разгружать вагоны, так хорошо постиг все тайны ремесла, что сделался правой рукой босса. Перевелся на заочный факультет и целиком посвятил себя обогащению.

При неясных обстоятельствах в ресторане застрелили его бывшего шефа; Виталий Михеевич, уже признанный авторитет, возглавил фирму, хотя его соперники и пустили слух, будто он причастен к убийству.

Юный бизнесмен спас свою репутацию, подав на недругов в суд и выиграв процесс.

Став во главе фирмы, он расширил его и превратил в могущественный концерн по добыче и реализации многих видов ценного сырья, главным образом для химической промышленности. Теперь возглавлял Горный банк, управлявший огромными денежными потоками от реализации и этого сырья, и многих цветных и редких металлов.

Виталий Михеевич просматривал важный документ, когда голос помощника в селекторе доложил о приходе жены. Приказав проводить Любовь Семеновну к себе, он отложил бумаги и встал из-за стола ее встретить.

Супруга банкира выглядела очень эффектно. Лет на десять моложе своего мужа, на полголовы выше ростом; в легком модном пальто, бежевом элегантном костюме; украшения неброские, но очень дорогие; голубоглазая брюнетка, с живописно высветленными прядями в короткой, под мальчика стрижке, она явно претендовала на место в первой шеренге столичных дам.

– Что это ты, Любаша, нагрянула, даже меня не предупредив? – Виталий Михеевич, помогая ей снять пальто, пододвинул удобное кожаное кресло. – Что-нибудь случилось? – И присел в такое же кресло напротив.

– Не знаю, как для тебя, Виталя, а для меня – да! – обидчиво произнесла Любовь Семеновна. – У нас с тобой только один сын, и его благополучие для меня важнее всего!

– А что еще выкинул наш драгоценный сынок? – насторожился банкир. – Ведь мне как будто удалось уладить очередной скандал. Проигрался в карты?

– Прошу тебя – без иронии. – В глазах ее появился злой блеск. – Не больно-то здорово ты уладил это дело в институте.

– Почему это? Все замяли – мне сам ректор сказал.

– Вот так всегда, Виталя! – Любовь Семеновна укоризненно посмотрела на мужа. – Тебе доложили – и опять забыл думать о сыне. А я так не могу! Вот и приехала.

– Ну ладно, выкладывай, в чем дело. У меня слишком дорогое время. Могла бы подождать до вечера или позвонить.

– Нет, не могла! Об этом стало известно, мне звонили! – уже всерьез рассердившись, повысила она голос. – Ты должен принять срочные меры. Нельзя допустить, чтобы все считали, будто наш сын – наркоман! Разговор не телефонный.

Пришел черед гневаться Слепневу.

– Раньше надо было беспокоиться! Меньше заниматься собой, а больше сыном. – Он поднялся с места и стал ходить по кабинету. – Какие ко мне претензии? Я слишком занят и обеспечиваю вас всем необходимым! – Остановился перед ней – его вспышка напугала ее, он достиг цели. – Сама виновата, что наш сын непутевый и слабак! Разговоры пошли вот почему: Кирилл, стоило гэбэшнику Бессонову его пугнуть, сам ему выложил – вот я какой пакостник.

– А я верю сыну, что их с этим парнем Юсуповым подставили, что это не он принес наркотики… – Голубые глаза Любови Семеновны наполнились слезами. – Ты сам говорил: это чья-то месть.

– Ну и что? Подложил-то их в сумку своего товарища он. Кого мы вырастили, Любаша? Это же надо – так подставить друга, который выручил его в беде!

– Значит, у нашего мальчика не было другого выхода! Мне он сказал – сразу попытался выгородить Юсупова: убедил всех, что им обоим мстили.

– Ладно, Любаша! Успокойся и поезжай домой, – примирительно заключил не чуждый отцовских чувств банкир. – Я подумаю, что можно сделать, чтобы спасти репутацию Кирилла. Устроим контрпропаганду в его пользу.

Разговор с мужем не уменьшил материнской тревоги. Любовь Семеновна, сев в свою изящную «хонду», решила заехать на городскую квартиру. Бывала она там очень редко – они с мужем сочли для себя более удобным жить в роскошном загородном особняке. «Виталя прав в одном, – думала она, расстроенная, – слишком мало внимания уделяю Кирюше, предоставила его самому себе. Неужели стал наркоманом?..»

Дома она застала ужасающий беспорядок и совсем упала духом; а тут еще, сделав тщательный обыск, нашла подозрительный пакетик, – по всей видимости, с наркотой…

– Значит, правда! – прошептала горестно, чувствуя, что силы ее оставляют. – Надо с ним решительно поговорить, заставить лечиться… Какой стыд!

Решив дождаться сына и безотлагательно с ним объясниться, по привычке подошла к зеркалу. Переволновалась – выглядит неважно, а чувствует себя и того хуже.

Кирилл не скоро придет, успеть бы обрести форму. Позвонила в косметический салон, вызвала на дом массажистку:

– Машенька! Приезжай поскорее! В очень я скверном состоянии, а надо срочно себя привести в порядок. Возьми такси, конечно.

В ожидании, чтобы поднять тонус, прошла на кухню, нарезала на дольки лимон, достала из бара бутылку марочного коньяку. Немного выпила и к прибытию Маши немного приободрилась.

Массажистка Маша, крупная, мужеподобная женщина, давно и хорошо знала хозяйку: не только выполняла свою работу, но и служила поверенной ее тайн. Более того, сосватала ей своего беспутного брата Юрия как постоянного любовника.

– Так чем ты, Люба, так расстроена? – Сильными, мягкими пальцами она растирала ей спину. – Наверно, из-за сына? А может, мой братец опять что-нибудь выкинул? То-то он злой ходит. Сказал – видеть его не хочешь.

– Кирюша меня очень беспокоит, да. И приехала-то сюда серьезно с ним потолковать. А Жоржу передай, – ей так больше нравилось называть его, – не перестанет тянуть у меня деньги между нами все кончено!

– Говорит, на ремонт машины не хватает, – заступилась за брата Маша. – Попал в аварию. Сама знаешь, как сейчас ездят!

– Эти аварии у него но три раза в месяц – и ни одной царапины! Пусть чего-нибудь другое придумает, надоело! – Но все же смилостивилась. – Ладно, ссужу Жорику сколько он просит, но пусть вообще умерит аппетит!

Встала, подошла к комоду, достала из ящика толстую пачку купюр; отсчитала внушительную сумму своему любовнику и гонорар Маше за визит.

– Вот возьми! Но откровенно тебе скажу, – в глазах ее зажглись злые огоньки. – Хороший мужик твой братец, но слишком дорого мне обходится. Не взыщи, если найду другого.

Маша собралась сказать в ответ что-то едкое, но в это время хлопнула входная дверь – Кирилл. Массажистка не мешкая собрала свои вещи, а Любовь Семеновна набросила роскошный пеньюар и, быстро поправив перед зеркалом прическу и макияж, вышла навстречу сыну.

Застав дома мать, Кирилл не столько удивился, сколько испугался. Месяцами не интересуется, как ему одному живется в городской квартире, – видно, явилась неспроста; во всяком случае, не массаж сделать.

– Что это ты вдруг решила меня навестить? – с ехидным видом поинтересовался он. – Не говори только, что соскучилась!

– Не смей так разговаривать с матерью! – осадила его Любовь Семеновна. – По бардаку, что ты здесь устроил, вижу, что рано сочла тебя самостоятельным. Зря дала столько свободы!

«Ну вот! Головомойку устроить приехала! – замер в унынии Кирилл. Уж больно воинственно настроена. Из-за чего? Ладно, сейчас все выяснится».

Подождал, когда за массажисткой закроется дверь, миролюбиво обратился к матери:

– Так что случилось, мам? Признайся, ты не для того приехала, чтобы прибрать в квартире? Я, может, не лучший сын, но ведь не безнадежный идиот.

– Ты хуже! – возмущенно бросила ему в лицо мать. – Идиоты не ведают, что творят. А ты сознательно безобразничаешь, обманываешь нас с отцом, позоришь перед знакомыми!

– Это ты все из-за скандала в институте переживаешь? с деланным спокойствием откликнулся Кирилл. Так все скоро уляжется, все забудут. Ведь доказано, что мы с Юсуповым с наркотиками дела не имеем.

Его наглая ложь окончательно вывела Любовь Семеновну из себя.

– Так ты нас не обманываешь?.. Ведешь себя примерно?.. К наркотикам не прикасаешься?.. – прерывисто выкрикнула она, доставая из сумочки найденный пакетик. – А это, по-твоему, что?..

При виде своей «травки» Кирилл понял, что разоблачен, и растерянно умолк, лихорадочно соображая – как выкрутиться?

А я-то голову ломала, на что ты тратишь столько денег! – голосила мать. – Вот оно, объяснение: мой сын – наркоман! До чего же ты докатился?! Я доберусь до тех, кто тебя в это втянул! Вырву из рук этих подонков!

«Вот на чем я ее сейчас и куплю, – мелькнула в голове Кирилла спасительная мысль. – Разыграю заблудшую овечку».

Терпеливо дав ей выпустить пар, он потупил глаза и заговорил жалобно:

– Ты во многом заблуждаешься, мама. Все обстоит не так плохо, как тебе представляется. Но в одном ты права… – Он сделал нарочитую паузу. – Проявил я слабость, да, – поддался моде. Но только из любопытства, знаешь…

– Хороша мода! Ты что, не знаешь, чем кончают наркоманы?

– Так то наркоманы! А я, как многие другие, только попробовал. Повсюду молодежь курит «травку», будто не знаешь. А потом легко бросают. Никакого вреда от этого нет.

– Тебя послушаешь – выходит, и твои друзья курят эту дрянь. Ну назови хоть одного, кого я знаю!

– Пожалуйста, сколько угодно. Вот, к примеру, ты с детства знаешь Инну – тоже этим балуется. Спроси у нее самой, если не веришь! – И победно взглянул на мать.

Любовь Семеновна не сдавалась:

– Погоди, сынок! Если так, то и твой друг Юсупов курит «травку»? – В ней снова заговорил гнев. – Выходит, вы с ним всех обманули в истории с наркотиками?

Смущенный Кирилл сумел вывернуться. – Никого мы не обманывали, мама! Нам действительно подбросили этот героин. А Петр Юсупов как раз из тех, кто никогда ничего подобного в руках не держал. Редкое исключение!

– Ну вот, сынок, с такими и надо дружить! – обрадовалась мать. Сам говорил: он спортсмен, хорошо учится. Может, и тебя приобщит к спорту. Полезнее для здоровья, чем курить дрянь!

А мы уже занимаемся вместе, – развил свой успех Кирилл. – Записались в секцию бокса, и они с отцом обучают меня приемам самбо. Да ты, мама, когда с ним познакомишься, сама увидишь – хороший парень.

– Ладно, убедил, – успокоилась Любовь Семеновна и, решив закончить неприятный разговор с сыном, предложила: – Ты бы привез его к нам в воскресенье, познакомил. Мы с отцом давно уже тебя просим.

– Конечно, постараюсь! – заверил ее Кирилл, очень довольный тем, как обернулось дело.

В пятницу сразу после занятий Петр вместе с Кириллом отправился в спортзал детективного агентства на тренировку. Михаил Юрьевич проводил совещание, распорядился, чтобы их пропустили, а сам пришел через полчаса. Без него они заниматься не стали, – переодевшись в кимоно, присели отдохнуть.

– Ну и досталось мне от предков за скандал в институте, особенно от матери, – признался другу Слепнев, как бы ища у него сочувствия. – Ты бы выручил меня и рассказал моим, как все было. А то запилили!

– Мне тоже дома порядком влетело, в основном за то, что скрыл. Но они мне верят. А каким образом я могу тебе помочь?

– Давай махнем к нам в воскресенье! Отдохнем хорошо, познакомишься с моими, – давно пора! И в свободной домашней обстановке ты им расскажешь, как нас с тобой подставили – во всех подробностях!

– Но разве твой отец не в курсе?

– А откуда ему все знать? – не задумываясь, соврал Слепнев, приняв важный вид. – Замял он это дело по моей просьбе, в детали не вникал. Позвонил ректору, и они, конечно, сделали руки по швам – сильно от него зависят!

– Так вот в чем дело, – нахмурился Петр. – А я-то думал, Бессонов во всем разобрался. Ну что ж, спасибо твоему бате! Иначе я мог бы и погореть. – Задумался, замолчал. Не дождавшись ответа, Кирилл повторил приглашение:

– Так что, поедем к моим в воскресенье?

– Честно говоря, я не против познакомиться с твоими родителями. Но прежде мне нужно переговорить с отцом. Он с самого начала настороженно относится к нашей дружбе, – не скрыл Петр. – У него профессиональное предубеждение против новоявленных капиталистов. Но к тебе настроен хорошо.

– Это почему же настороженно? – обиженно поджал губы Слепнев. – Неужели на идеологической почве? Он что у тебя, зациклен на всеобщем равенстве?

– Никоим образом! Это у него профессиональное, – решительно возразил Петр. – Считает, что нынешние капиталы в основном криминального свойства и иметь дело с их владельцами опасно.

«И эти завидуют нашему богатству, – с презрительным самодовольством подумал Слепнев. – Сами не отказались бы так жить, да кишка тонка». Но вслух вкрадчиво произнес:

– Не всегда это так. Вот познакомишься с моими предками и убедишься: вполне добропорядочные люди. Отец начинал с нуля и достиг всего только благодаря своим способностям. А красиво жить не запретишь!

Их разговор прервало появление старшего Юсупова.

– Простите, ребята, дела! Сейчас начнем. – И ушел переодеваться.

Вернувшись, вместе с Петром показал Слепневу новый прием самбо и предложил разучить его в паре. У Кирилла получалось слабо – все время оказывался на ковре, и Михаил Юрьевич, остановив схватку, стал ободряюще разъяснять ему ошибки:

– Голова у тебя работает неплохо, делаешь вроде все правильно, однако проигрываешь. А знаешь почему?

– У него и сил и умения побольше, – удрученно кивнул тот в сторону Петра. – Куда мне до него…

– Петя, конечно, сильнее. Но дело не в этом. И его можно поймать на прием. Главное не в силе и ловкости, а в собранности и волевом настрое. Нужно стремиться к победе, а ты заранее сдаешься.

Юсупов вернул их на татами, и они с большим азартом продолжили схватку. Но через несколько минут Петр, проводя в очередной раз бросок, повредил большой палец правой руки. Сустав ему отец тут же выправил, но отослал в душевую – подержать палец под струей холодной воды.

Оставшись с отцом Петра вдвоем, Кирилл решился спросить:

– Михаил Юрьевич, я пригласил Петю к нам в Мамонтовку на выходной день – хочу познакомить с родителями. Вы не против?

– А я здесь при чем? Этот вопрос ты ему задай.

– Да он-то за, но я так понял… – Кирилл замялся, подбирая слова, – ну, в общем, что вы не совсем расположены к моим предкам.

– Это в каком же смысле? – удивленно взглянул на него Михаил Юрьевич. – Петя объяснил почему?

Немного поколебавшись, Слепнев заговорил напрямую:

– Мой отец – богатый человек. Если я понял Петра правильно, вы считаете близкое знакомство с такими людьми небезопасным и потому нежелательным.

– Ну что ж, в некотором роде это так, – с улыбкой признал старший Юсупов. – Но это теоретически, а жизнь конкретна. Петя сам разберется.

– Значит, вы не против нашей дружбы? – обрадовался Кирилл. – Ведь я очень люблю и уважаю Петра. Это по моему настоянию отец ходатайствовал за него перед ректором института, – самозабвенно врал он. – А то его исключили бы.

– Неужели вопрос стоял об исключении? – нахмурился Михаил Юрьевич. – Ведь он был не виноват! Я верю сыну.

– Конечно, не виноват! – с фальшивым возмущением подтвердил Слепнев. – Но все было против него, истинных виновников не нашли, а закрыть это дело деканатским крысам было необходимо.

Михаила Юрьевича поразило услышанное.

– А я и не знал, что дело обстояло так плохо. Спасибо тебе, Кирилл! Я убедился, что у сына появился хороший друг. И отцу передай, что я у него в долгу. Разумеется, рад буду, если Петя лично выразит ему свою благодарность.

«Какой же доверчивый у нас народ! Как легко одурачить любого! – мысленно посмеялся над ним Слепнев, в восторге от своей ловкости. – А ты порядочный пройдоха, Кирилл Витальевич!»

Загородный особняк Слепневых располагался в дачном поселке Мамонтовка. Взяв в аренду участок свободной земли больше гектара – на склоне оврага, Виталий Михеевич обнес его высоким глухим забором и устроил там великолепное поместье. Недостаток один – окружали его ветхие строения (довоенные дачи) и завистливое недоброжелательство их обитателей.

Супруги Слепневы жили там круглый год, наслаждаясь комфортом и чистым воздухом высоких сосен. Банкира возил на работу представительный «бьюик» с водителем; у Любови Семеновны для выездов своя машина – добираться до города не составляло труда. Дорога занимала всего полчаса, а Ярославское шоссе одно из лучших в Подмосковье.

В этот воскресный день погода выдалась чудесная; дачный поселок утопал в высоких сугробах; все вокруг залито солнечным светом. Свежий снег искрился в ярких лучах, слепил глаза. «Форд-эскорт» Кирилла съехал с шоссе на хорошо накатанный проселок, – Петр Юсупов залюбовался красотой зимней сельской природы.

Площадка перед воротами была расчищена; они сразу раздвинулись, пропустив машину на территорию красивого трехэтажного особняка современной архитектуры. Расчищенный от снега внутренний двор, мощенный фигурным кирпичом, окаймляли молодые деревца и декоративный кустарник. За домом по пологому косогору уступами спускались террасы фруктового сада; там сверкал» на солнце стеклянная крыша оранжереи и купол крытого бассейна, примыкающего к бревенчатой русской бане.

Кирилл попросил Петра выйти из машины, а сам сигналом с пульта открыл автоматические ворота просторного гаража в левом крыле дома и въехал; вернувшись к Петру, с удовольствием отметил, как тот поражен увиденным.

– Что, шикарно устроились мои предки? Завидно, а? – Сделал паузу и, не дождавшись ответа, самодовольно заключил: – Да уж! Не каждому в этой стране по карману такая роскошь. Даже моему родителю.

– Как же так? – выйдя из оцепенения, непонимающе поднял на него глаза Петр. – Разве все это ему не принадлежит?

– Теперь уже принадлежит. А поначалу это все сооружалось как загородный дом приемов папашиного концерна. Вбухали не меньше двух миллионов «зеленых». Войдешь внутрь – убедишься: отделка всех помещений, интерьеров – шик!

– Значит, этот особняк твой отец выкупил, а для концерна построили дом приемов в другом месте? – удивился Петр. – А здесь чем плохо?

Кирилл с видом превосходства снисходительно объяснил:

– Да у папаши тогда и таких бабок не было. А место вполне подходящее: он здесь с успехом принимает деловых партнеров.

– Тогда ничего не понимаю… Ты же сказал, этот особняк его собственность?

– Ну да! А что здесь непонятного? Обычная комбинация. Все документы оформлены на его имя, а для оплаты он взял у себя в банке долгосрочный кредит. Все чисто, не сомневайся! – Он зябко повел плечами, так как был в одном свитере. – Пойдем в дом, а то холодно!

Кирилл не преувеличивал: внутри особняк Слепневых оказался еще шикарнее, чем снаружи. Просторный холл с зеркалами во всю стену, натертым до блеска дубовым паркетом, пальмами в кадках и красивой лестницей, ведущей на верхние этажи, – вид дворцовый. Освещение естественное, благодаря прозрачному куполу потолка. В простенках – мягкая кожаная мебель.

Хозяева встретили Петра и Кирилла у раздвижных стеклянных дверей, ведущих в гостиную. Банкир – в демократичных джинсах, фланелевой рубашке с открытым воротом и тонком шерстяном свитере. Любовь Семеновна одета тоже по-домашнему: очаровательный фартучек поверх цветастого кимоно.

– Так вот какой у тебя, Кирюша, новый друг! – приветливо произнесла она, выступая вперед и кокетливо протягивая Петру руку. Виталий Михеевич вперил в гостя оценивающий взгляд.

– Теперь и я верю, что один может справиться с оравой хулиганов, – как бы обращаясь к сыну, хозяин одобрительно оглядывал его нового друга. – Рад познакомиться, Петр! – Подождал, пока тот, несколько смущенный, едва прикоснулся губами к холеной руке жены, и жестом пригласил всех в гостиную.

Обстановка ее тоже поражала воображение: в огромном камине, богато отделанном мрамором, чугунными и медными деталями, жарко полыхал целый костер; великолепная мягкая мебель; гигантский телевизор в углу, на стенах картины известных мастеров.

Родители Кирилла не досаждали гостю вопросами о его семье, видно, сын уже проинформировал. Их больше интересовал сам Петр.

– Неужели ты поступил в Горный по призванию? – изучающе посмотрел на него Виталий Михеевич и, укоризненно взглянув на сына, добавил: – Мой-то олух вынужденно: больше никуда бы не приняли.

– Мои родные тоже удивляются, но это так, – улыбнулся Петр. – Решение мое было продуманное. Во-первых, мне не хочется изучать иностранные языки, а без них сейчас не обойтись. – Загнул один палец. – А во-вторых, модные специальности скучные. Не то что разведка недр!

– Да ты, я смотрю, из породы романтиков, – иронически прищурился банкир, но в голосе его прозвучало уважение. – Ну что ж, и на этой стезе, если станешь хорошим специалистом и повезет, можно сделать хорошие деньги.

– Я не против, если удастся открыть новый Клондайк, – пошутил Петр. – Чем плохо быть миллионером?

– Что верно, то верно! – усмехнулся старший Слепнев. – Но ты, Петр, выбрал для этого не самый легкий путь. Потребуется много мужества.

В разговор вступила Любовь Семеновна:

– Ну, на мой женский взгляд, мужества ему не занимать. – И бросила на молодого человека томный взор. – И сложен как настоящий атлет. Нашему мальчику хотелось бы пожелать того же!

– Я же, мама, тебе говорил – мы с Петей вместе занимаемся боксом, а его отец обучает меня приемам самбо, – с недовольным выражением напомнил ей Кирилл. – Вот пощупай, – закатал он рукав, – как мышца налилась!

– Ладно, не хвастай, – отвела его руку мать. – Это хорошо, что друг приобщил тебя к спорту. Увлекался бы им раньше, а не связался с наркотиками – здоровье получше было бы. А то даже в институт их приносишь.

«Ну вот, так и знал, что заведет эту песню, – с досадой подумал Кирилл. – Хорошо, что прихватил с собой Петрушу». Вслух с преувеличенной обидой возразил:

– Опять про эти наркотики! Ну скажи хоть ты им, Петя, как было на самом деле, и покончим с этим! Разве я их принес?

– Могу подтвердить, что Кирилл говорит правду, – вступился за друга Петр. – Хоть это и не доказано, наркотик подсунул из мести один кавказец – ему от меня порядком досталось.

– Ну что ж, я этому верю, – согласно наклонил голову Виталий Михеевич. – Но скажи нам честно, Петя: разве наш сын бросил курить эту дрянь?

– Если еще не бросил, то скоро бросит! – уверенно пообещал Петр, уклонившись от прямого ответа. – Наркотики и спорт несовместимы!

Закруглил неприятный разговор Кирилл:

– Ладно, что пристали? Мы с ним отдохнуть приехали, а вы тут новый допрос учинили! Пойдем, Петя, поиграем до обеда с компьютером! Я новую программу захватил.

– В такой чудный день усесться за компьютер? – запротестовал Петр. – Лучше пробежимся на лыжах! Ты говорил, у вас несколько пар.

Обычно после обеда Виталий Михеевич любил вздремнуть. Но на этот раз, узнав, что сын с другом скоро уедут, изменил своей привычке: он решил обсудить с ними привлекательную и перспективную идею, возникшую у него еще за столом.

Пригласив ребят следовать за собой, он привел их в свой рабочий кабинет.

– У меня к вам, молодые люди, важное деловое предложение – необычное и масштабное, – начал он, с интересом наблюдая за их реакцией. – Прошу отнестись серьезно и слушать внимательно.

Петр с Кириллом удивленно переглянулись.

– Итак: как вы смотрите на то, чтобы отправиться изучать горное дело за рубежом? В Англии или Штатах? Не спешите с ответом! – сделал предупреждающий жест рукой. – Сначала выслушайте мои доводы.

Сделал паузу и стал перечислять:

– Во-первых, вы получите престижные дипломы и волей-неволей научитесь свободно говорить по-английски, что необходимо, учитывая международный характер горного бизнеса.

Бросил на друзей взгляд, ожидая вопросов, но те растерянно молчали.

– Далее: пройдя практику за рубежом, изучив самые современные методы геологоразведки и организации производства, вы станете очень ценными специалистами горного дела.

Снова прервался, ожидая их реакции, но ее не последовало.

– И наконец, после скверной истории с наркотиками сейчас самое время вам покинуть институт, иначе шлейф ее потащится за вами дальше в жизнь, хоть вы и не виновны. Поверьте моему опыту.

С важным видом откинулся в кресле, с интересом ожидая: что скажут.

– А что, махнем в Штаты? Вроде заманчиво, – первым откликнулся на предложение отца Кирилл. – Ты как на это смотришь, Петя? Вместе с тобой я бы поехал, хотя мне и здесь, скажем прямо, неплохо.

– Очень неожиданно.. Никогда не думал об этом. – Петр напряженно размышлял. – И потом, чтобы жить там, нужна пропасть денег, – у меня их нет.

– Денежная проблема пусть тебя не беспокоит, – возразил хозяин. – Я оплачиваю и вашу учебу, и все необходимое для нормальной жизни и отдыха. Открываю счет в местном банке на весь период вашего пребывания.

Побывать за океаном, познакомиться с жизнью одной из величайших стран мира – кого не увлечет такая перспектива… Но Петра охватил вихрь сомнений.

– А как мне с вами расплатиться? Сумею ли столько заработать? Ведь и жить потом на что-то надо!

– Мне нравится твой деловой подход, – одобрительно заметил Виталий Михеевич, закуривая. – Но беспокоишься зря. Сейчас я все объясню.

Сделав глубокую затяжку, он посвятил Петра в технические детали.

– Между нами будет заключено письменное соглашение, по сути контракт; он тебя обяжет некоторое время после учебы работать в подконтрольных мне предприятиях. По нему тебе гарантируется такая зарплата, которая позволит выплатить долг в течение нескольких лет. По-моему, справедливо.

– Еще бы! Да просто здорово! – вырвалось у Петра. – Но все же непонятно – за что мне такая привилегия. Пока не заслужил.

– Ну что ж, скажу откровенно: я давно хотел отправить своего оболтуса, – и бросил укоризненный взгляд на сына, – на учебу в Штаты, но справедливо опасался, что он там погибнет. Но вместе с тобой – другое дело!

– Вы же меня совсем не знаете, – удивился Петр. – Почему так уверены?

Виталий Михеевич вздохнул и затушил сигарету, как бы ставя на этом точку.

– Что поделаешь, приходится рисковать! Но основание тебе довериться у меня есть. – Он серьезно посмотрел в глаза Петру. – После того как ты защитил Кирилла от кавказцев.

И, видя, что Петр смущенно замялся, не зная, что ответить, заключил:

– Ладно! Такие дела с лету не решаются. Тем более ты, Петя, ведь не можешь и не должен определять свою судьбу без совета с родителями. Передай им все, что я сказал. Когда обсудите мое предложение, дашь ответ. – И встал, показывая, что разговор окончен.

Всю дорогу от Мамонтовки до дома Петр, откинувшись на спинку удобного сиденья «форда», размышлял о заманчивом предложении. Противоречивые чувства боролись в нем. Познать далекую, таинственную Америку, получить престижное образование… Судьба дает ему шанс, который вряд ли повторится.

Но такое длительное расставание с родными и близкими; отказ от романтической мечты; о походах по труднопроходимым местам, об интересных находках и великих открытиях… Следы этих раздумий столь явно отображались на его лице, что Кирилл Слепнев, лихо лавируя в густом потоке машин – москвичи возвращались после уикенда, – про себя ехидно ухмыльнулся: «Эк его разобрало! Размечтался, губу раскатал! Демагоги, голодранцы! Толкуют о высоких материях, а как запахнет халявой – сразу все забывают». Однако вслух он сказал:

– А ведь здорово было бы махнуть в Америку! Там жизнь поинтереснее, чем в нашем бардаке. Как считаешь, Петя? – И не слыша ответа, продолжал: – Отец давно мечтает меня туда отправить, даже в английскую спецшколу по этой причине определил, но одного отпустить опасается – считает морально неустойчивым.

– Значит, у твоего отца это старая идея? Почему же он ее не осуществил? Что, на мне свет клином сошелся?

– Я же говорю – давно мечтает. Университет даже выбрал – Массачусетский. – В голосе Кирилла прозвучала издевка. – Он же деляга; что задумал – сделает. Но со мной не получилось – не нашел подходящую няньку.

– Вот это и непонятно! Посерьезней ведь проблемы решает. Мог бы приставить к тебе какого-нибудь «дядьку».

– А мне так все понятно, – усмехнулся Кирилл. – «Дядька» всюду за мной не поспеет, – нужен ровесник. А подходящего не было – до тебя. По тому и хочет купить Соглашайся, Петя, – не проиграешь!

Петр почувствовал себя оскорбленным.

– Советую выбирать слова, – насупился он, бросив на друга сердитый взгляд. – Если так – разговор окончен. Меня не купишь! – Перевел дыхание и уже спокойно добавил: – Но отец прав: там рядом с тобой должен быть верный друг. И контракт, который он мне предлагает, взаимовыгодный.

– Ты уверен? – усомнился Кирилл. – У моего папаши за деньги все под его дудку пляшут.

– По-моему, все куда проще, – возразил Петр. – Конечно, твой отец истратит на меня кругленькую сумму. Но разве я останусь в долгу. Сполна рассчитаюсь своим трудом, и, кроме того, тем, что помогу решить вашу проблему.

– Так ты согласен? – обрадовался Кирилл. – Остается убедить предков.

– Я этого не говорил, – медленно произнес Петр. – Предложение заманчивое, но слишком много против. Его нужно серьезно обмозговать! Вот я и дома. Счастливо тебе добраться!

– Ну как тебе понравились родители нового друга? – Этот вопрос в один голос задали Петру отец и мать, стоило ему открыть дверь.

– Сейчас, только приведу себя в порядок – и все доложу! – весело пообещал он, снимая куртку и вешая в стенной шкаф. – Впечатлений уйма! А кроме того, появилась сногсшибательная проблема – предстоит обсудить!

Оставив заинтригованных родителей гадать, что за новости он привез, Петр исчез в ванной. Когда он, приняв душ, к ним вернулся, то нашел обоих в гостиной.

– Что, этот Слепнев и правда так сказочно богат? – спросил Михаил Юрьевич, когда сын уселся рядом с матерью на диване. – Каков он и его жена? Высокомерны, как все нувориши?

– Вот и не отгадал, – улыбнулся Петр. – Держались со мной приветливо, не важничали. Но насчет богатства – верно. Особняк потрясающий! Да и благоустройство – высший класс! – Блестящими глазами обвел отца и мать, восхищенно продолжил: – У них там оранжерея как в ботаническом саду, а к парной бане примыкает крытый бассейн – в нем плавать можно! Ну а дом – дворец: пять спален с туалетами; в спальне родителей камин из малахита; есть даже зимний сад.

– Надеюсь, не завидуешь другу? Роскошь приятна, конечно, но… – Светлана Ивановна ласково взглянула на сына. – Расскажи лучше, как вы провели там время.

– Очень здорово! С утра прошлись на лыжах, а в оставшееся до обеда время гоняли шары – у них там настоящий большой бильярд.

– А чем занимались после обеда? – поинтересовалась мать.

– Вот тут и начинается самое интересное… – Петр откинулся на спинку дивана и умолк: как передать столь необычное дело?

– После обеда отец Кирилла, Виталий Михеевич, пригласил нас в свой кабинет и сделал… интересное предложение. Суть в том, что он хочет послать нас вместе за границу обучаться там горному делу. Все расходы берет на себя.

– Фанта-астика! – растерянный Михаил Юрьевич обменялся недоуменным взглядом с женой. – Что за альтруизм? На таких крутых дельцов, как отец Кирилла, не похоже. Бред какой-то!

– Не бред и не альтруизм! – Петр в азарте даже вскочил с дивана. – По ряду причин… – он замялся, но открывать их не стал, – Виталий Михеевич не хочет отпускать туда Кирилла одного. Теперь, когда появился я, может это сделать.

– Погоди, – прервал сына Михаил Юрьевич. – Давай разберемся. Слепнев согласен швырнуть кучу денег только на то, чтобы у сына был компаньон? Не верю!

– Конечно, Виталий Михеевич, это говорит о нем сам Кирилл, – деляга. Расчет его основан на выгоде: он решает проблему компаньона, а еще в моем лице готовит специалиста для своего концерна. Вот и возвратит свои затраты.

– Это каким же образом? – не понял Михаил Юрьевич.

– По контракту я буду обязан работать на него, пока не рассчитаюсь за учебу и за все, – объяснил Петр и, заметив, что отец с сомнением покачал головой, пояснил: – Обещает, что мой заработок позволит погасить задолженность за несколько лет.

Мать немедленно встревожилась:

– Мне что-то это не нравится, сынок. Чувствую – здесь какой-то подвох. Как знать, сколько он на тебя истратит и что за это потребует… Авантюра какая-то… Я скорее против.

– Но ведь такой редкий шанс – получить образование за рубежом, – удрученно возразил Петр. – Другого не будет.

– Не думаю, что в твоем институте хуже учат, – стояла на своем мать. – И я не согласна, что поехать за границу и жить там на чужой счет – хорошая возможность. У тебя будут еще получше!

– Мама абсолютно права! – встал на ее сторону Михаил Юрьевич. – То, что тебе предлагает Слепнев, форменная кабала. Чего он потребует за свои деньги?

Поднялся, прошелся по комнате, посмотрел на сына.

– Есть еще одна важная сторона, – кажется, ты ее упустил из виду. Как насчет фамильной чести? – В голосе его послышался упрек. – Ты же знаешь, в нашем роду холуев не было! Служили государству, России, но не хозяевам. А Слепнев хочет тебя купить. Неужели согласишься?

Петр молчал, опустив голову, и Светлана Ивановна, видя его замешательство, поддержала мужа:

– Я не всегда согласна с твоим отцом в его аристократической гордости… – Она мягко взяла сына за руку. – Но он прав в главном: никому не позволяй сделать из себя холуя! А тут… попахивает. Но знаете… хватит на сегодня серьезностей. Пойдемте-ка ужинать!

Глава 9. Подлая натура

Вопреки распространенному мнению, что негодяями не рождаются, Кирилл Слепнев проявлял дурные наклонности с раннего возраста. Еще в детском саду делал всем гадости: тайком ломал товарищам любимые игрушки, портил куклы девочкам и вдобавок ябедничал. Естественно, дети его не любили. Многие и завидовали – отец Кирилла к тому времени уже был очень богат. Это выработало у мальчика чувство злобного превосходства.

В английской спецшколе, где учился Слепнев, натура его проявилась. Ему нравилось глумиться над товарищами и провоцировать учителей.

Товарищи его лупили, учителя снижали отметки – не унимался. Папаша Слепнев оказывал школе большую финансовую помощь, благодаря чему удалось оснастить ее компьютерами и современной оргтехникой. Сынок знал это, и все больше наглел. Другого давно исключили бы, а его терпели. И все же терпение иссякло, Кирилла Слепнева с громким скандалом исключили, хотя отец его обещал всех озолотить. Когда все улеглось, он устроил сына в другую спецшколу, и тот с грехом пополам ее окончил. Однако осознав, какого мерзавца вырастил, Виталий Михеевич с тех пор больше сынку не доверял.

А случилось ужасное: перед концом первой четверти всю школу потрясла трагедия с ученицей девятого класса. Девушка исчезла и была объявлена в розыск. Потом от ее подруг узнали, что она беременна. И лишь через месяц стало известно: погибла, делая тайный аборт. Виновным считали Кирилла Слепнева, и с вескими основаниями.

Тихая, скромная Тоня училась в параллельном классе. Хорошо сложенная, с приятным лицом, но близорукая, у мальчиков успехом не пользовалась. Тем более что и одевалась хуже подруг, так как росла без отца. В Кирилла влюбилась еще в пятом классе. На бедную девочку, которой все пренебрегали, он произвел неотразимое впечатление: всегда прекрасно одет, перед ним заискивают и завуч, и директор…

Коренастый, нескладный Кирилл – его терпеть не могли соученицы, а по их примеру и девочки из других классов – обрадовался, когда заметил знаки внимания со стороны Тони. Стал приглашать ее в кино, а потом и к себе домой; там они часто оставались одни – ведь его родители почти постоянно отсутствовали.

Тоня, подавленная роскошью обстановки, во всем слушалась Кирилла, с интересом пробовала ликеры и более крепкие дорогие напитки, Однажды, одурманенная выпитым и движимая любопытством, согласилась посмотреть откровенно порнографический видеофильм. Эротическое возбуждение, острое желание ощутить все…

Родители Кирилла большую часть года проводили в разъездах. А когда построили загородный особняк, поселились там. Дома оставалась лишь приходящая домработница – она молодого хозяина старалась не беспокоить. Встречи юных любовников стали чаще, и произошло неизбежное: пятнадцатилетняя Тоня забеременела.

Неопытная девочка не сразу поняла, что с ней случилось. Когда узнала правду от врача, в панике сообщила Кириллу. А он поступил, как продиктовала ему низменная душа. Думая лишь об ожидающем его скандале, если Тоня решится родить, постарался ее запугать и, чтобы лишить всякой надежды, ультимативно заявил, что больше знать ее не хочет; пусть сделает аборт – все равно он не признает, что ребенок от него. Тоня очень боялась аборта, все плакала, но, когда он пообещал, что сам это организует и все у «их останется по-прежнему, дала согласие…

Когда все вышло наружу, Кирилл изворачивался и лгал, что между ними ничего не было и он не повинен в ее смерти. Вылил потоки грязи на девочку, которая его любила, отлично зная, что он первый и единственный мужчина в ее недолгой жизни.

Товарищам Кирилла по школе было известно об их связи – он не раз хвастался своей победой, а Тоня делилась переживаниями с близкой подругой. Факт его виновности был выявлен юридически: следователь нашел медика-убийцу – недоучившегося студента. Правдивые показания дала и домработница Слепневых.

Негодяю удалось уйти от заслуженной кары лишь потому, что его умный, ловкий папаша, используя связи и не скупясь на взятки, на суде с трудом, но сумел отвести от него обвинение. Студент угодил за решетку, а в отношении несовершеннолетнего Кирилла суд вынес частное определение: выявленных фактов недостаточно.

Мать Тони за большие деньги согласилась молчать, и виновник ее гибели отделался увесистой оплеухой от разгневанного отца. Благополучный финал опасной переделки укрепил уверенность Кирилла в своей безнаказанности. Ни пережитые волнения, ни гнев родителей не изменили его поведения – продолжал пакостничать в жизни и дальше.

В понедельник утром Кирилл проснулся от громкого стука в дверь.

– Кириша, пора вставать! – раздался голос домработницы. – Завтрак на столе. А я на рынок.

Кирилл собирался уже выругаться, но взглянул на часы и передумал: время около полудня. Вставать неохота и аппетита нет: трещит голова, и все тело ломит, словно избили.

«Многовато вчера выпил… – А может, ломка начинается, докурился? Но ведь такое бывает, когда колются. Надо узнать у Алика – подскажет, что делать, если так. Но дома ли он? По-стариковски кряхтя, Кирилл поднялся с постели и взял трубку телефона.

– Привет! – обрадованно воскликнул он, услышав знакомый сиплый голос. – А я уж боялся тебя не застать. Меня что-то всего трясет и тело ломит. И голова как чужая. Скажи, это не ломка?

Алик как раз расфасовывал наркотическое зелье на порции.

– Ну ты и скажешь, Кирюха! Какая еще ломка? Это у тебя алкогольная интоксикация. Пить надо меньше! По случаю чего так нагрузился?

– День ангела у Инкиной подруги отмечали – своя в доску телка. Много на грудь приняли – «травку» курнули. А потом подруга групповуху затеяла, прямо у себя в общаге.

– Значит, кайфанули по полной программе, – довольно равнодушно отреагировал Алик. – А сколько вас там было?

– Всего пятеро. Мы с Инкой, именинница с приятелем, – стал перечислять Кирилл, – и еще одна охочая телка, вместе с ней проживает. Они втроем бы нас загнали… но мы отключились. Еле ноги унес!

– Должен радоваться, что живой остался, – в тон ему пошутил Алик. – А ты вроде чем-то недоволен.

– Да надоели мне эти нечистоплотные оторвы, – вздохнув, признался Кирилл. – Все не то! Любой может с ними делать что хочет, если бумажник тугой, конечно.

– Ты что это раскис? Неужели и Инка надоела?

– Да, и она тоже. Шлюха… – Кирилл матерно выругался. – Послал бы подальше, но нет другой постоянной бабы. И знаю ее сто лет. Хочется другого!

– По-моему, Кирюха, ты и сам не решил, чего хочешь. – Ладно, иди опохмелись – все полегчает. Тебе не впервой прогуливать занятия, а мне некогда. Меня ноги кормят!

«Врешь! Не ноги, а наркота, – язвительно подумал Слепнев. – Говорить или нет? Скажу! Сколько можно в себе носить? Этот подонок не обидится, ради барыша все вытерпит!»

– Погоди, Алька, не спеши. Хочу предложить тебе выгодную сделку. У нас уже был разговор, но ты, верно, подумал – шутка. А я на полном серьезе.

– Не пойму, о чем ты?

– Не о чем, а о ком. Припоминаешь?

– Ах, о Даше! – вспомнил Алик. – Так яблочко не созрело.

– И не созреет, зря время тратишь. Слишком хороша она для тебя! – резанул Кирилл, не скрывая злости. – Не обижайся за прямоту! Я ведь не задаром прошу уступить.

Возникла напряженная пауза – тот размышлял.

– Не все измеряется бабками, да и не привык я отступать, своего добьюсь. – И вдруг нелогично заключил: – А сколько ты готов отвалить?

– Пять сотен «зеленых» тебя устроит? – кинул наживку Слепнев. – Разумеется, за неиспользованную.

«Наверно, никогда столько баксов зараз в руках не держал, – презрительно подумал он, чувствуя по стесненному дыханию в трубке, сколь сильное искушение испытывает Алик. – Да он сестру родную за них отдаст!»

Самому Кириллу пока не перепадало от родителей такой большой суммы, и он блефовал, надеясь отдать в рассрочку или частично замотать. Но и Алик не собирался вести с ним честную игру – они друг друга стоили.

– Ладно, твоя взяла. Готовь баксы. Привезу нетронутую. «Ну а как ты проверишь? – посмеялся он в душе над своим богатеньким дружком. – Получишь ее только после меня!» Вслух деловито предложил:

– Значит, сделаем так. На днях под благовидным предлогом затащу ее вечером к тебе. Хотя бы за новой книгой. И начинай понемногу обхаживать! Но не спеши! – В голосе его прозвучали жесткие нотки. – Веди себя по-джентльменски, не вздумай к ней приставать!

– Шутить изволишь? – не понял Слепнев. – А как же мне с ней законтачить?

– Заруби себе на носу: Даша не должна догадаться о том, что мы затеваем. Иначе все пропало. Ты же не тупой? Сразу у тебя не получится – не тот случай!

– Думаешь, я тоже буду полгода около нее топтаться? – съязвил, начиная злиться, Кирилл. – И пусть строит из себя недотрогу? Все они, сучки, притворяются!

– Не возражаю, если меня за пояс заткнешь, – огрызнулся Алик. – Даже все условия вам создам. Но попомни мое слово: поспешишь – проиграешь! – Сделал паузу и решительно добавил: – Готовь аванс!

Алик с Дашей пришли в среду к семи, как он и обещал. Разрумянившаяся Даша сияла свежестью и красотой.

– Привет! Как поживаешь? – улыбнулась она Кириллу. – Алик сказал, что у вас много книг на английском – мне для практики.

«Девочка – высший класс! Хоть сейчас на конкурс выставляй! – восхищенно подумал он, помогая снять короткую дешевую шубку из искусственного меха. – Выглядит как принцесса, хоть и одета так себе».

– В нашей библиотеке много таких книг – отец привез из Англии, – рисуясь, заверил он Дашу. – Выберешь по своему вкусу. Есть полное собрание Агаты Кристи, «Сага о Форсайтах» Голсуорси… Но лично я советую прочитать «Замок Броуди» Кронина – интересная и редкая книга.

Несмотря на свою браваду перед Аликом в разговоре по телефону, Кирилл, подумав, решил, что тот прав и форсировать близость с Дашей и впрямь не следует, а действовать нужно не спеша, постепенно. Завоевать, подчеркивая свое превосходство над ее жалким приятелем.

Привел их в гостиную, усадил в мягкие кресла: откровенно любуясь Дашей, с наигранным простодушием проговорил:

– Открой, наконец, Алик, свой секрет: где ты нашел свою очаровательную приятельницу? Как тебе это удалось? Уж больно вы с ней… как это сказать… – сделал нарочитую паузу, – разные, что ли. – И усмехнулся мысленно: «Абсолютно не подходите друг другу. Не по Сеньке шапка!»

– Скажи, Даша, чем это Алик сумел тебя покорить? Наверно, есть и поинтереснее него, кто за тобой бегает? Мне любопытно знать как другу.

– Насчет «покорить» – это сильно сказано, – с улыбкой возразила Даша. – Но мне с ним интересно. Когда не переходит границ, – подчеркнула она, бросив на него выразительный взгляд. – Раньше моими друзьями были только спортсмены. А Алик – творческая натура, художник.

– Вот уж не думал, что эмалирование ванн – художественный промысел, – не преминул унизить в ее глазах друга Кирилл, но, поймав его яростный взгляд, примирительно добавил: – Хотя Алик и правда не такой, как все.

«Не пришло время с ним ссориться, – мысленно осадил себя он. – Пока этот торгаш мне еще нужен. А потом пошлю к… Не один он продает наркоту». Но сказанное уже задело самолюбие Алика.

– Не всем так повезло, что их содержат родители, – бросил он, еле сдерживая злобу. – Ну и что из того, что мне приходится зарабатывать на жизнь, ремонтируя ванны? Ты знаешь мое хобби – абстрактная живопись.

Кирилл, как и все – кроме Даши, – знал другое хобби и средство существования Алика – торговля наркотиками; но перечить не стал: желая остаться с девушкой наедине, небрежно предложил:

– Ладно, не обижайся, я ведь не со зла Так, не подумав ляпнул. Пойди лучше выбери Дашеньке несколько книг. Мне кажется, ей понравится Кронин.

– А по-моему, достаточно «Саги о Форсайтах», – пошутила Даша. – Такая толстенная – на всю зиму читать хватит.

Проворчав что-то нечленораздельное, Алик все же удалился в кабинет хозяина подбирать нужные книги. Его перекошенная физиономия ясно свидетельствовала: он вне себя от бессильной ярости.

Оставшись с Дашей вдвоем, Кирилл, интимно понизив голос и бросив на нее влюбленный взгляд, настойчиво попросил:

– Теперь нас не слышат – открой, пожалуйста, правду! Думаешь, я поверил, будто такой мозгляк тебе нравится. Что произошло, что ты с горя ухватилась за Альберта? Тьфу, какое противное имя!

Циничный тон Кирилла покоробил Дашу, но он смотрел на нее с таким искренним восхищением, что она расценила эту злую выходку, как проявление соперничества с Аликом.

– Нехорошо так о приятеле, тем более за глаза. Вовсе не мозгляк. Алик открыл мне много нового, интересного, чего я раньше не знала. – Подумала и призналась: – Но в главном ты прав: я тогда была в моральном упадке. Только что потеряла дорогого мне человека, – ее голос задрожал от гнева, – а его самые близкие друзья повели себя как скоты. Я просто возненавидела всех, кто меня окружал!

Снова умолкла, хотела, кажется, продолжать, но передумала и только в волнении кусала губы.

«В кого-то была шибко влюблена. Наверно, у нее с ним все было, – ревниво подумал Кирилл. – Хорошо бы узнать – легче бы к ней подобрался». С деланным сочувствием мягко произнес:

– Да уж, думаю, досталось тебе – переживала. И его друзья-спортсмены тут же попытались «утешить». Примитивный народ Вот и понравился тихий, вкрадчивый Алик? Так?

Даша промолчала, и Кирилл продолжал так же осторожно:

– А что, ведь славный парень был этот… – дыхание перехватило от злобной зависти, – твой погибший друг?

Но Даша приняла его теплый тон за чистую монету, благодарно взглянула, просто ответила:

– Очень. Сильный и добрый: верный друг. Мы с ним вместе с восьмого класса и в один институт поступили.

– Он что же, увлекался иностранными языками? – удивился Кирилл. – Редкий случай у спортсменов.

– К сожалению, ничем не увлекался, кроме спорта, – вздохнула Даша. – По тому и поступил в иняз. Хотел стать профессиональным автогонщиком.

– И погиб в одной из гонок? Ой, прости, Дашенька! – Кирилл будто спохватился, что разбередил ее рану. – Но ведь дело это уже прошлое?

– Нет, погиб при выполнении трюка на съемках фильма… подрабатывал каскадером. – В глазах ее, обращенных на собеседника, застыла тоска. – И для меня это… еще не прошлое.

Кирилл не нашел подходящих слов утешения. Дверь приоткрылась, и Алик позвал:

– Кирюха, ты мне нужен. Пойди на минутку!

«Что это он задумал? – насторожился Кирилл, зная своего хитроумного и коварного друга. – Небось очередную подлянку». Извинился любезно:

– Прости, Дашенька, что оставляем одну. Мы скоро вернемся! Алик нетерпеливо ждал его в кабинете. Книги он отобрал, но надо осуществить главное, для чего он пришел.

– По твоему довольному виду – уже с ней неплохо законтачил. Гони аванс, не то продолжения не будет!

– Нет вопроса, сейчас выдам, – безропотно согласился Кирилл, с трудом подавив вздох. – Вот, держи! – полез в задний карман брюк, вытащил заранее приготовленную сложенную пополам хрустящую бумажку в сто баксов и широким жестом протянул Алику, самодовольно ожидая благодарности. Тот, однако, остался недоволен.

– Мало! – коротко заявил, пряча банкноту. – Мы сошлись на пяти сотнях. Давай половину!

– Не все сразу, – попытался увильнуть Кирилл, но видя такую непреклонность, признался: – Да и нет у меня сейчас столько.

– Тогда сперва накопи – я подожду, – ухмыльнулся Алик. – Сам, Кирюха, знаешь: «вечером деньги – утром стулья, утром деньги – вечером стулья». Ладно, пойду тебе навстречу по бедности. – Он не лишен был чувства юмора. – Давай залог!

А что, это выход! А то где он добудет столько баксов. А у матери ненужных ей побрякушек здесь навалом. Не говоря ни слова, Кирилл выдвинул ящик письменного стола, достал спрятанный в нем ключ; открыл небольшой несгораемый ларец, вынул горсть старых дамских украшений, которыми Любовь Семеновна давно уже не пользовалась.

– На вот, взгляни, – протянул приятелю. – Выбери, что сочтешь подходящим, и больше ко мне не приставай до окончательного расчета!

Алик бегло оглядел украшения, и глаза у него алчно загорелись: драгоценные камни сияли и искрились разноцветными огоньками…

– Так и быть, возьму только вот это скромное золотое колечко с маленьким бриллиантом, – с деланно равнодушным видом смилостивился он. – Чтобы у тебя не было крупных неприятностей. Его легче реализовать, если не надыбаешь бабок. Ну что, по рукам?

Повеселев, они обменялись дружеским рукопожатием, закрепив таким образом сделку по купле-продаже ничего не подозревающей Даши.

– Ты что это так сияешь? – удивленно взглянул на Кирилла Петр. – Будто ты, а не я тебя отколошматил на ринге.

Они уже приняли душ и собирали сумки, чтобы отправиться по домам.

– Да вот вечерком намечается кое-что приятное, встреча с классной телкой. К сожалению, втроем.

– Это как же «втроем»? – не понял Петр.

– А мой приятель Алик никак не может расстаться со своей подружкой, хоть и согласился уступить ее мне, – не скрывая досады, объяснил Кирилл.

– Теперь уже совсем ничего не понимаю! – поразился Петр. – Неужто такое возможно? Как он мог уступить, если не желает расставаться?

– Наивный ты человек, Петя. Романтик! – ухмыльнулся Кирилл с видом собственного превосходства. – Ладно, пойдем! По дороге объясню.

Ох и хорошо на воле: легкий морозец, искрится снег, дышится легко…

– Все обстоит проще, чем ты думаешь. – Кирилл отпер дверцу своей машины. – Садись, сейчас ситуация тебе станет понятна. – Завел мотор, впустил Петра и, когда тот сел рядом, продолжал: – Алик уже полгода обхаживает Дашу, но тянет пустой номер – куда до нее этому сморчку! Видел бы ты ее, – способна выиграть любой конкурс красоты!

– А почему ты уверен, что тебя ждет успех при таком ее самомнении? За ней, наверно, многие бегают?

– Она, дурочка, себя недооценивает. Скромна на удивление, не избалована, плохо одета. Чувствуется – из бедной семьи. – Он помолчал. – Уж если встречается с Аликом – мои шансы много выше!

– Ну так что он путается под ногами?

Кирилл взглянул на панель приборов – мотор прогрет – тронул машину. Ответил, только выехав на проезжую часть:

– У этого пигмея болезненное самолюбие. Как ни странно, пользуется у баб успехом и не может примириться, что у Даши потерпел фиаско.

– Но ты говоришь, он ее уступил?

– Решил меня надуть, подонок, – презрительно усмехнулся Кирилл.

– Так что же ты его не пошлешь подальше?! – возмутился Петр. – С такими не дружат!

– Нужен он мне, – коротко объяснил Кирилл, не вдаваясь в подробности. – У нас с ним больше деловые отношения. Ну и с Дашей без него пока встречаться не удается. Приходится терпеть!

– А куда направляетесь сегодня? – поинтересовался Петр.

– В салон живописи, на выставку современного авангарда. Алик выдает себя за художника-абстракциониста, а сам – обыкновенный маляр! – рассмеялся Кирилл. – У меня там будет хорошая возможность показать Даше свое преимущество – ткнуть его носом в лужу! – И умолк – машина выехала на участок интенсивного движения.

Петр, заинтригованный, тоже молчал.

«Интересно бы увидеть эту Дашу… Такая красивая – и скромная… Редкое сочетание».

Кирилл Слепнев был уверен, что мать не заметит пропажи, – подумаешь, скромное колечко. А если и хватится, то очень не скоро. Однако судьба к нему не благоволила и неприятности не заставили себя ждать. Уже одетый, чтобы ехать на работу, Виталий Михеевич вдруг хлопнул себя по лбу.

– Как же я мог забыть! Неужели склероз начинается? Непростительно!

Вернулся на кухню, где жена наводила порядок после завтрака, и в ответ на ее удивленный взгляд пробормотал:

– Переутомление у меня, Любаша. Забывчивость появилась – такое деловой человек не должен себе позволять. А все потому, что помощи нет даже от близких – никто не напомнит.

– А о каком событии я должна была тебе напомнить? Что-нибудь важное?

– Не знаю как для тебя, а для меня важное! Сегодня годовщина со дня смерти мамы – память о ней я свято чту, ты знаешь.

Любовь Семеновна и правда почувствовала себя посрамленной. Покойную свекровь она очень любила – только благодаря ее настояниям сын, убежденный холостяк, женился на своей беременной любовнице.

– Прости меня, Виталя, виновата! – взволнованно прошептала она, подошла к мужу, поцеловала тихо. – К твоему возвращению все приготовлю на высшем уровне. Помянем маму достойно. Будет кто-нибудь из родных?

– Никого не нужно… Полезут с разными просьбами. Не под настроение это. Помянем тихо, своей семьей.

– А если Кирюша не сможет?.. – замялась Любовь Семеновна, опасливо взглянув на него. – Наверняка ничего не помнит и после занятий может куда-нибудь уйти.

Виталий Михеевич был непреклонен:

– Вот и займись им в первую очередь. Чтоб обязательно отдал долг памяти бабушки! Разыщи хоть в институте. Но думаю, наш оболтус еще в постели валяется. – Направился к двери, но на полпути обернулся. – Да, вот еще что. Прошу тебя, Любаша, в память о маме надень колечко, что она тебе подарила на свадьбу.

– Но его здесь нет, – растерянно молвила супруга. – Мне придется за ним специально ехать в город.

– Ничего страшного! – отрезал Виталий Михеевич. – Заодно проверишь, как там сын один живет, и привезешь его сюда.

Кирилл с утра поехал в институт – для него исключение. С математикой нелады еще со школы, и первую пару лекций пропустить он не мог. Однако сразу после них сбежал и заехал домой – переодеться, перекусить. Еще в дверях услышал надрывный звонок телефона.

– Наконец-то! И где только тебя носит?! Все утро звоню! «Мать… вот некстати!»

– Где же, по-твоему, может быть прилежный студент? Конечно, в институте, на лекциях! – Редкий случай, когда он говорил правду. – А зачем я тебе понадобился?

– Отец требует, чтобы вечером ты был с нами в Мамонтовке, так что ничего не планируй! – без обиняков приказала Любовь Семеновна. – Мне сейчас некогда объяснять – уже выезжаю. Приеду – узнаешь. А пока постарайся сообразить, какая сегодня памятная дата!

«Ну вот, какая-нибудь там годовщина свадьбы… Интересно, гостей позвали? – безрадостно подумал Кирилл. – А то тоска будет зеленая».

Не успел толком поесть – приехала мать.

– Быстро же ты добралась! – удивился он. – Так по какому случаю сабантуй?

– Добралась как всегда. Шоссе наше отличное! – Любовь Семеновна сняла и аккуратно повесила свое шикарное норковое манто. – А на сабантуй не настраивайся, – голос ее стал строгим и печальным, – веселья не будет.

– Так зачем же вы меня туда тащите? – разозлился Кирилл. – Скучайте вдвоем!

– Сегодня годовщина смерти бабушки, и – отец хочет, чтобы мы помянули ее все вместе. Теперь все понятно?

– Так бы сразу и сказала, – проворчал Кирилл. – Не смею перечить.

– Думаю, тебе нет смысла ехать на своей машине, – резонно заметила Любовь Семеновна. – Выпьете вы с отцом порядком, и вернуться в город ты не сможешь. Приедешь завтра вместе с ним.

Кирилл молча кивнул, и мать ушла заниматься своими делами. В ожидании отъезда в Мамонтовку он решил скоротать время в гостиной. Достал новые компакт-диски, включил музыкальный центр и удобно расположился в мягком кресле – наслаждаться любимыми хитами поп-звезд. Но блаженство его длилось недолго – раздался крик матери. Что такое стряслось?..

Любовь Семеновна сидела перед открытым несгораемым ларцом и перебирая свои украшения, заливалась слезами.

– Нас обокрали! – всхлипнула она, обернув к сыну заплаканное лицо. – Точно еще не знаю, что пропало, но нет главного, за чем я приехала, – бриллиантового колечка, что бабушка твоя мне подарила!

– Не может быть! – делая вид, что потрясен, воскликнул Кирилл. – Вспомни хорошенько! Может, ты сама его брала и куда-то положила? Вот и запор целый, никто его не взламывал…

– Только не делай из меня дуру! – перестав лить слезы, возмутилась мать. – Мне еще память не изменяет. Кольцо было на месте, потому что я его не ношу. А ларец, ты прав, открыт без взлома. У кого еще мог быть ключ?

– Ни у кого-о… Он у нас в одном экземпля-яре… – как бы размышляя, протянул Кирилл. – Видно, кто-то из гостей подсмотрел его в ящике письменного стола. Но вот кто – это вопрос!

Версия его показалась матери нелепой.

– Ерунда! Откуда им было знать, что это за ключ и от чего? Разве что, – бросила подозрительный взгляд на сына, – ты кому-нибудь показывал мои украшения?

«А ведь маман не откажешь в логике, – насмешливо подумал Кирилл. – Надо что-нибудь наврать, чтобы свести концы с концами».

– Придется признаться, – изобразив покаяние, нашелся он. – Виноват, мама: недавно показывал знакомым девчонкам твои безделушки. Не помню, в связи с чем. Но куда потом положил ключ – они не видели.

– Может, кто-то еще видел? – строго посмотрела на сына Любовь Семеновна. – Чудес на свете не бывает!

– Дай-ка подумать… – замялся Кирилл, лихорадочно изобретая приемлемое объяснение. – Погоди, кажется, вспомнил, – медленно произнес он, волнуясь и краснея от пришедшей на ум подлой клеветы, – с нами тогда был Юсупов… Мог видеть, куда я положил ключ, – в кабинете со мной был.

Напрасно он сподличал – мать не поверила:

– Не думаю, что этот мальчик на такое способен! С первого взгляда видно – порядочный и хорошо воспитан.

– Мне и самому, мама, не хочется в это верить! – вздохнул Кирилл. – Да и не докажешь… Примирись с этой потерей, не такая уж большая ценность.

– Нет уж! Ценность-то невелика, но это память о дорогом для меня человеке, – между прочим, о твоей бабушке. – Мать решительно встала. – Все, едем к отцу! Он решит, что нам делать.

«Это черт дернул Альку выбрать бабкино колечко… – уныло размышлял Кирилл, выходя вслед за ней из дома. – Возьми он что-то другое – и не заметила бы».

Виталий Михеевич немало удивился, когда доложили, что его хотят видеть жена и сын. Он заканчивал обсуждение неотложного вопроса с директором иногороднего филиала, Однако интуиция подсказала: случилось непредвиденное; он распорядился:

– Проводите ко мне; и пусть зайдут через несколько минут. Завершив деловой разговор, Слепнев проводил сотрудника. Тут же в дверях показались Любовь Семеновна и Кирилл. По их лицам он сразу понял – ничего хорошего не услышит.

– А у нас неприятность! – с ходу выпалила жена в ответ на его вопрошающий взгляд. – Кто-то забрался в ларец и украл подарок твоей матери. Мне очень жаль, – глаза ее наполнились слезами, – не смогу надеть…

– Значит, у нас в доме завелся вор? – помрачнев, полувопросительно произнес банкир и в упор уставился на сына.

Тот не выдержал его взгляда, тут же отвел глаза.

– Кто же это мог быть? Замок взломан?

– Как ни странно, ларец открыт ключом. Кирюша подозревает своего нового товарища Юсупова – он мог видеть, куда спрятан ключ.

– Вот, значит, как оборачивается дело? – От Виталия Михеевича не укрылось, что Кирилл стоит красный как рак. – Заподозрил в воровстве друга, которого выдавал за образец благородства? Интересно! А зачем тебе понадобился ключ?

Вконец перетрусивший Кирилл как воды в рот набрал – пришлось за него ответить Любови Семеновне. Ее одолевали сомнения, но все же она пришла на выручку сыну:

– Кирюша однажды открывал ларец – показать знакомым девочкам мои украшения. – И торопливо добавила: – Но они не могли видеть, где он взял ключ и куда потом положил.

Многоопытному банкиру уже все было ясно. Не ведай он даже, на что способен сынок, ему достаточно красноречиво сказал бы об этом мерзкий вид Кирилла – вина-то на лбу написана. Однако отцовская горечь не внове для него, да и день был неподходящий, чтобы дать волю гневу.

– Вот что, – изрек он после затянувшейся паузы, – ты, Любаша, отправляйся домой и приготовь все, чтобы достойно помянуть покойную маму. А мы с Кириллом тут подумаем, что предпринять по горячим следам. Не беспокойся, вернем тебе колечко! Не сегодня, так немного позже.

Как только за женой закрылась дверь кабинета, Виталий Михеевич с неожиданной легкостью вскочил с места и со сжатыми кулаками подступил к сыну.

– А ну, выкладывай, мерзавец: куда делось кольцо? – Грозно нахмурил брови и бросил в лицо съежившемуся от страха Кириллу: – До чего докатился! Крадешь из дома! Дорого тебе это обойдется! А не признаешься – еще хуже!

Отец теперь закрутит гайки, ограничит его во всем… При этой мысли Кириллу стало так жалко себя, что из глаз у него потекли натуральные слезы.

– Как ты можешь так обо мне думать, папочка?! – опустив голову на руки, запричитал он. – Родного сына считать вором! Разве я заслужил? Учусь, стараюсь делать все, что ты мне велишь… Это несправедливо!

Но его актерские способности не провели Виталия Михеевича – мастера загонять в угол мошенников. С силой стукнул кулаком по столу – и Кирилл сразу умолк.

– А ну прекрати этот спектакль, пока я тебе морду не набил! И держи себя по-мужски! Меня не проведешь.

Подождал, пока сынок перестанет хлюпать, и уже спокойнее сказал:

– Не признаешься сейчас же – я приглашу сюда твоего друга Юсупова и ты предъявишь ему обвинение. Думается, он найдет что сказать в свое оправдание. И тогда не жди от меня пощады!

Эта угроза подействовала безотказно: то, что последует, когда Петр узнает о клевете, для него страшнее, чем гнев отца. Он-то рассчитывал, что все останется между своими… После минутного колебания, искусно изображая муки совести, плаксиво заговорил:

– Прости, папа… Стыдно признаться было, потому и врал. Конечно, поступил низко. Но положение безвыходное: надо долг отдать. Я ведь не знал, что это бабушкин подарок.

– Ладно, отложим выяснение отношений! – оборвал его отец. – Говори: кому отдал кольцо? Может, успеем вернуть, пока не поздно!

– Папочка, я сам выкуплю, только ссуди денег! – взмолился Кирилл, до смерти боясь встречи отца с Аликом. – Я ведь только в залог отдал!

– А сколько ты должен? И за что?

– Пятьсот баксов. Потом тебе все объясню, – даже тут смухлевал негодяй, сообразив, что другой такой возможности ему не представится.

– Ладно, – недолго думая, согласился Виталий Михеевич, – хоть жену успокоит и обрадует. – Поехали за кольцом! Деньги, разумеется, я тебе не доверю.

Достал ключи, открыл сейф, взял нужную ему сумму; снова запер, аккуратно убрал ключи, распорядился, чтобы подали машину, и направился к выходу. Кирилл поплелся за ним как побитая собачонка. Одно утешение – в свою пользу он ухитрился заначить две сотни «зеленых».

Сидя рядом с отцом на заднем сиденье роскошного лимузина, Кирилл лихорадочно обдумывал дальнейший план действий. Он уже успел по мобильной связи узнать у диспетчера ремонтной фирмы, где сейчас Алик, – туда и ехали.

Главное – не допустить объяснений Алика с отцом. Этот подонок из вредности запросто его заложит! Да и незачем бате знать, сколько он ему должен.

Сияющий лаком «бьюик» остановился у обшарпанного дома, и Кирилл, сверив по бумажке записанный адрес, торопливо предложил:

– Подожди в машине, папа, а? Видишь, какая тут грязь… Я один сбегаю и его притащу – уговорю сделать перерыв в работе.

Кирилл нашел приятеля в квартире на пятом этаже. Когда (после объяснений через закрытую дверь с хозяевами) к нему вышел Алик – с трудом удержался, чтобы не рассмеяться. В грязной, забрызганной краской спецовке, с защитной маской на лице – пугало огородное.

– Ты чего это сюда приперся? – сняв маску, вытаращил глаза наркоман, но по выражению лица Кирилла сразу догадался: – Предки колечка хватились, что ли?

– Вот именно! Маман нагрянула, тот еще скандал учинила. Сейчас некогда объяснять, машина внизу нас ждет. Привез выкуп – аж двести баксов! И на такси получишь.

– Но я не могу, – замялся Алик, – нас же здесь бригада! И потом, в таком виде…

– Ничего, быстро обернемся! – решительно заявил Кирилл. – Коллегам поставишь бутылку, а тебя посадим рядом с водилой. Возьми только что-нибудь подстелить!

Подождал на площадке, когда Алик выйдет, и вместе с ним спустился к машине. «Хорошо, что он сядет спереди, – легче помешать его разговору с отцом», – с облегчением подумал Кирилл и предупредил:

– Не вздумай вякнуть папаше о нашем уговоре. Не то плакали денежки! Колечко отдано тебе в залог. Я ему сказал – за долги, тоже почти правда. А спросит, за что, – молчи как рыба: мол, закон чести не позволяет!

– Ясно! – коротко бросил в ответ Алик – уже подходили к машине. Пока ехали, не подвел, как ни старался банкир хитрыми вопросами узнать правду, не удалось: кредитор его сына угрюмо молчал, отделываясь общими фразами.

Когда остановились у его дома и он вышел, Кирилл, стараясь скрыть охватившее его алчное волнение, поторопил отца:

– Давай поскорей деньги отдам, так договорились, – соврал он. – Сюда не вынесет, знаю его – хитрая бестия.

Виталий Михеевич молча отсчитал и протянул ему пять хрустящих стодолларовых купюр, и Кирилл внутренне возликовал. Когда он, запыхавшись от бега, плюхнулся на заднее сиденье «бьюика» рядом с отцом, тот, рассматривая сверкающее бриллиантом кольцо, удовлетворенно произнес:

– Твое счастье, сын, что удалось сохранить эту память о бабушке. Хоть умно сделал, что заложил. Так и быть, амнистирую тебя по случаю траурного дня!

Искоса взглянул на притворно-постную физиономию отпрыска и огорченно подумал: «Видно, ничто уже его не исправит! И за что судьба меня наказала таким сыном?» Мысленный самоанализ удручил его еще больше: грехов и ошибок так много… Он погрузился в угрюмое молчание и всю оставшуюся дорогу с Кириллом не заговаривал.

Глава 10. Сюрприз

В разгар зимней сессии Петр усердно готовился к очередному экзамену, когда к нему домой неожиданно заявился Кирилл. Услышав его голос в домофоне, Петр недовольно спросил:

– Ты что это вдруг? Даже не позвонил. Сам не занимаешься и меня отрываешь.

– Мое дело важнее! Не телефонный разговор, – нетерпеливо объяснил нежданный визитер.

Петр пошел открывать дверь.

– Мне надо с тобой срочно посоветоваться! – с порога заявил Кирилл. – Хватит тебе зубрить! Ты и так все знаешь, а на круглые пятерки не вытянешь!

– Ну это мы еще посмотрим! – весело возразил Петр. – Пока все идет как задумано.

Кирилл скинул дубленку, небрежно бросил на кушетку и прошел вслед за ним в его комнату. Раньше она была кабинетом: здесь стоял большой письменный стол, на стенах до потолка – книжные полки.

– Выкладывай свою проблему, да покороче. – Петр сел на диван, служивший ему постелью, и пододвинул Кириллу кресло. – Надеюсь, действительно серьезная.

– Серьезней не бывает, – с мрачным видом подтвердил тот, удобно развалясь в кресле. – Не удастся отвертеться – в следующем семестре меня уже с вами не будет: переселюсь за океан.

– Так Виталий Михеевич не отказался от своей идеи? Не боится теперь, что один там пропадешь? А зря!

– Конечно, зря! Он еще об этом пожалеет, уныло подтвердил Кирилл. – Когда ты отказался со мной поехать, отец вроде отступил. Но сейчас ситуация в корне изменилась. Не знаю, что и делать!

– А что, собственно, изменилось? Кирилл резко повернулся к Петру.

– Отец создает там свой филиал. Под какой точно вывеской – не знаю, но совместно с американцами. И его тамошний резидент согласился меня опекать, даже жить я должен в его семье. Представляешь?

– Ну а чем ты недоволен? Со мной же соглашался ехать, – пожал плечами Петр – Хотя., конечно, в чужой семье, без надежного друга, не очень весело.

– Если б только это, – с тоской произнес Кирилл. – Все намного хуже. – И посмотрел на Петра, словно искал у него сочувствия. – Посылая нас вместе, отец обещал дать все для хорошей, свободной жизни. Уверен был – рядом с тобой не собьюсь с пути. А без тебя он ограничит меня во всем. Что меня ждет? Скука и прозябание. Дома намного лучше!

– Ничего страшного! Поживешь поскромнее, – успокоительно заметил Петр. – Зато там, за океаном, уж наверное, поинтереснее, чем у нас.

– Кому интереснее там, а мне – здесь. – капризно повысил голос Кирилл. – Что, там разве девушки красивее наших? Такой, как Даша, во всей Америке не сыскать! Будь другом, помоги советом, Петя! Не хочу никуда уезжать!

Видя, как он искренне переживает, не желая делать то, к чему его насильно принуждают, Петр призадумался. Его душа протестовала против навязывания чужой воли. В ожидании – что он скажет – Кирилл откинулся в кресле, не спуская с него глаз. Возникла напряженная пауза.

Наконец, Петр, словно очнулся, удрученно сказал: – Ну ничего путного не приходит на ум! У меня совсем друга ситуация. Ни отец, ни мать мне ничего не навязывают, только советуют. Они меня любят. А какие у вас отношения? Может тебе с ними по-доброму поговорить?

– Ничего не выйдет! – понурился Кирилл. – Мама меня любит, но все делает, как велит отец. А он самодур и давно мечтает, чтоб я… от него подальше. Считает меня ничтожеством. – Замолчал, но тут же встрепенулся, словно в голову пришла дельная мысль. – А что, если скажусь тяжелобольным? Комедию-то сумею разыграть Нужно только найти нечто такое, чтобы всех обмануть… Что-нибудь… психиатрическое. Как же иначе закосить от Америки?

– Думаешь, долго сможешь водить всех за нос? – насмешливо посмотрел на него Петр – А институт что, бросишь? Не ребячься!

– Ты не понял! – с горячностью возразил Кирилл, вскакивая с кресла. – Мне бы только сейчас сорвать планы отца, протянуть время, пока не уедет этот его директор. Потом, может, он и сам передумает.

Но Петр высказался против такой скандальной мистификации:

– Не делай этого! Может, и добьешься своего, но ославишь и себя, и родителей. Когда правда выйдет наружу, все над вами будут смеяться. Я предлагаю поступить проще. – Поднялся с дивана, подошел к Кириллу. – Ты не прав насчет отца с матерью. Любят они тебя. Виталий Михеевич привык, чтобы ему подчинялись. Не спорь с ним, не раздражай, а сначала убеди мать. Если она на твоей стороне – уговорит его. Женщины это умеют.

– Думаешь, я не пробовал? Она согласна с отцом… И так уговаривал, и этак… На жалость брал, даже слезу пустил. Ничего не помогло!

– Значит, не привел веские аргументы, – стоял на своем Петр. – Мне думается, я бы ее уговорил.

– Вот и попробуй! А, Петя?.. – поймал его на слове Кирилл. – Ну будь другом, поговори с ней, не откладывая! Давай завтра, сразу после экзамена махнем в Мамонтовку! На бильярде поиграть.

– Ладно, съездим, со вздохом согласился Петр. – Мама приглашала меня к себе в театр, но чего не сделаешь для друга.

В коридоре института, перед дверью аудитории, где принимали экзамен, толпились студенты, стоял гул голосов; выходящих встречали дружным:

– Ну как? Сколько получил? Какой билет? Провалившихся утешали, расспрашивали, на чем засыпался.

Когда в дверях появился мокрый от пота Кирилл Слепнев, о результате его даже не спросили: знали, что оценки ему «натягивают» до заветной тройки. Сопровождаемый недоброжелательными взглядами, он подошел к Петру Юсупову – тот ждал его у окна.

– А ведь Реактив заметил, как ты шпору вынимал из кармана! – Петр со смехом соскочил с подоконника. – Я как раз готовился отвечать и видел, как он за тобой следил. Не пойму – чего он тебя пощадил? Всех же выгоняет за это.

Реактивом первокурсники прозвали профессора химии, долговязого, тощего, как Дон-Кихот, смешившего всех тем, что почему-то почесывал левое ухо правой рукой, а правое, наоборот, левой.

– По той же причине, по которой вывел в зачетке «удовлетворительно». А я ахинею нес… кто-то даже захихикал, – презрительно скривил губы Кирилл. – Батю моего хотят задобрить! Ладно, пошли отсюда, – устало попросил он. – Все-таки нервное это дело, я аж взмок.

Петр ничего не ответил; знал, как и другие студенты: институт плохо финансируется, не стоит осуждать ректорат и профессуру, что заискивают перед спонсорами. Друзья спустились в раздевалку, накинули куртки и бегом устремились к машине Кирилла – морозец крепкий…

– Хорошо бы ты сдал сессию без «хвостов»! – возмечтал Петр, когда выехали на трассу. – Махнули бы в какой-нибудь дом отдыха – подышать свежим воздухом, погонять на лыжах…

– С девочками повожжаться, – не оборачиваясь, весело дополнил Кирилл. – Не отказался бы, да боюсь, мне предстоит путь куда дальше, – помрачнел он. – Сдам ли сессию, завалю… Сам знаешь.

– Не унывай! Никуда тебя насильно не загонят, – успокоил его Петр. – Постараюсь убедить сначала твою мать, а потом с ее помощью и отца.

Без приключений добрались до Мамонтовки, и «форд» Кирилла въехал на расчищенный от снега внутренний двор особняка Слепневых. Любовь Семеновна встретила их на пороге.

– Вижу, Кирюша, – у тебя все в порядке, – разулыбалась она, кутаясь в огромный пушистый платок. – Насчет Пети я и не сомневалась. Проходите на кухню! У меня все готово – успехи ваши отметить.

Любовь Семеновна первой затронула тему отъезда Кирилла за границу:

– Хорошо бы тебе, сынок, сдать все экзамены – легче в Штатах учиться. Программы первого курса, наверно ведь, совпадают во многом?

– Так, вы все-таки решили отправить Кирилла за границу? – осторожно осведомился Петр. – А скучать по сыну не будете?

– Скучать по мне? О чем ты говоришь, Петя? – с язвительной усмешкой ответил за нее Кирилл. – Мама привыкла жить в свое удовольствие. Мною интересуется лишь от случая к случаю.

Его упрек обидел Любовь Семеновну, но это была правда.

– Как ты смеешь так говорить о матери, да еще в присутствии приятеля? – задыхаясь от негодования, накинулась она на Кирилла. – А кто о тебе, кроме меня, заботится? Кому ты еще нужен?..

Перевела дыхание и уже спокойно продолжала:

– Только заботой о том, чтобы сделать из тебя человека, объясняется наше с отцом желание отправить тебя подальше от скверного окружения. Прости, Петя, – и бросила на него извиняющийся взгляд, – к тебе это не относится.

Воцарилась неловкая пауза; желая замять размолвку, Любовь Семеновна примирительно добавила:

– А скучать по сыну, конечно, буду – единственный он у меня…

«Да уж, материнский инстинкт у нее слабоват, – сочувствием к другу подумал Петр. – Может, Кирилл прав, что для нее всего важнее собственные интересы… Надо сменить тактику». И, продолжая начатый разговор, спросил:

– Как я понял, вы с Виталием Михеевичем считаете, что в Америке Кирилл окажется в лучшем окружении? А почему вы в этом уверены? Всем известно, какие там нравы у молодежи!

– Вот-вот! – подхватил Кирилл. – Бандитизм покруче нашего!

– Дело вовсе не в Америке, – слабо защищалась Любовь Семеновна, – а в том, что Кирюша там будет жить под строгим надзором порядочного человека. Здесь следить за ним некому. Нам с отцом это не под силу!

– Простите, но не могу согласиться! – решительно возразил Петр. – У вашего надзирателя своих дел наверняка хватает. Разве сможет он уделять столько времени Кириллу? Вы сильно рискуете!

– Это почему? – испуганно округлила глаза Любовь Семеновна.

– А потому, что здесь, попади Кирилл в беду, вы можете его выручить. А там вряд ли, уж больно далеко. Подумайте! Что, не дай бог, с ним случится – лишитесь единственной защиты в будущем.

– Как так? Ничего не понимаю… – совсем растерялась Любовь Семеновна.

– Видите ли, вот мой отец постоянно занимается расследованием разных преступлений. И он говорит, – серьезно глядя ей в глаза, объяснил Петр, – сейчас идет передел собственности. Жизнь бизнесменов, особенно банкиров, под угрозой. Никакая охрана не спасает от профессиональных убийц.

– Что ты хочешь сказать? – испуганно перебила его Любовь Семеновна. – И Виталию Михеевичу это угрожает?

– Если хотите знать правду, то да! – не стал щадить ее Петр. – Отец знает, что говорит. Подумайте: в случае чего на кого, кроме Кирилла, вам опереться? Нет, нельзя ему от вас никуда уезжать!

«Ну и молоток! Вот это завернул! – с завистливым восхищением подумал Кирилл. – Умен…»

Между тем за столом воцарилось молчание. Озадаченная тем, что сказал ей Петр, Любовь Семеновна размышляла и все более убеждалась в его правоте. Наконец, бросив на Петра задумчивый взгляд – в нем читался и проснувшийся чисто женский интерес, – она мягко произнесла:

– Ну что ж, в твоих словах много здравого смысла. Вижу, Петя, ты уже совсем взрослый мужчина, – оценивающе прищурилась. – Не то что мой оболтус. Какой из него защитник?

– Вы недооцениваете сына. Кирилл ленится, но очень способный, – вступился за друга Петр. – И защитить вас сможет. Он и в боксе неплох, и основные приемы самбо усвоил.

– Это благодаря тебе, Петя. Вон ты какой молодец! – похвалила Любовь Семеновна, наградив томным взглядом. – А так он ни в чем мне не помощник, гвоздя сам вбить не может, – вздохнула она. – Нет у меня мужика в доме!

– Еще чего захотела, гвозди вбивать! – пренебрежительно фыркнул Кирилл. – Пригласи мастера, если нужно!

– А где его здесь взять? Вот и сейчас в моей спальне электророзетка не работает. Может, ты, Петя, посмотришь? Пойдем покажу!

«Да она никак на него глаз положила. Неужто соблазнить хочет? – мысленно усмехнулся Кирилл. – Нужно помешать!» Давно подозревая, что мать изменяет отцу, все мечтал застукать – шантажировать можно. Но связь ее с Петром – нет уж!

– Не надо его провожать, мама, Петя и сам найдет дорогу – знает, где спальня с камином из малахита. Сейчас я ему дам, что необходимо. И устремил на нее сердитый взгляд. – А мне поговорить с тобой надо.

Кирилл встал из-за стола, нашел, что требуется и вручил Петру. Когда тот ушел, с циничной усмешкой обратился к матери:

– А что, симпатичный парень мой друг Юсупов? Уж не волнует ли он твое воображение, мама? Если так, то напрасно: Петя не ходок. Девушки у него нет, и интересуют его только учеба и спорт.

– Неужели голубо-ой? – разочарованно протянула Любовь Семеновна. – А с виду такой симпатичный, молоденький… А дружба его с тобой… не с этим ли связана?.. – В глазах ее смешались любопытство и страх.

– Успокойся, ориентация у него нормальная, да темперамент не тот. Туповат – и по женской части, и вообще. Малокультурен…

– А мне показалось, он рассуждает умно и здраво… И учится не в пример тебе хорошо.

– Рассуждает здраво потому, что мыслит стандартно, – не унимался Кирилл. – Ну откуда ему набраться культуры – ничего не читает. Я и дружу с ним только из-за совместных занятий спортом. А так – неинтересно.

«Теперь перестанет, чуть что, ставить мне его в пример, – злорадно подумал он; превосходство Петра бесило его, не давало покоя. – Вроде бы удалось развенчать героя».

– Учится лучше меня – зубрила… – И умолк на полуслове – вернулся Петр.

– Вовремя вы спохватились, Любовь Семеновна, – сообщил он, отдавая инструмент Кириллу. – Еще немного – и короткое замыкание. Теперь все в порядке.

– Вот спасибо, Петя! – поблагодарила его хозяйка, но без прежнего энтузиазма. – Мой руки и садись за стол. Будем пить чай.

За десертом задала вопрос, вертевшийся на языке:

– Сын сказал, у тебя нет любимой девушки. Неужели, Петя, – интерес ее к нему все же не ослабевал, – до сих пор не нашлось такой, чтобы покорила твое сердце?

– Да, к сожалению, это так, – не без грусти признался Петр. – Не везет мне по этой части. И в школе ни одна девчонка всерьез не нравилась.

– Редкая стойкость, – с усмешкой заметила Любовь Семеновна. – Ведь ты, Петя, наверно, многим нравился, и девочки сами за тобой бегали.

– Не такой уж и стойкий, – простодушно улыбнулся Петр. – Но за то себя ругаю. Нехорошо встречаться, если не любишь.

– Так ты, я вижу, идеалист? Мечтаешь о любви как в книгах? – И иронически взглянула на него. – Увлекаешься любовными романами?

– Вот уж нет! Книги люблю о приключениях и о нашей истории. Только вот… времени на чтение почти не остается.

«Надо посадить Петьку перед матерью в лужу! – стукнула Кириллу в голову злобная мысль. – Покажу ей его серость».

– Ну и что больше всего тебе понравилось по истории? – взглянул с усмешкой на мать, как бы приглашая ее позабавиться. – Какая книга?

– Про Куликовскую битву, писателя Яна, – не задумываясь, ответил тот. – Пожалуй, интереснее других.

– Одолел такую толсте-енную? – с невольным уважением протянул Кирилл. – И что же в ней особенного? Обычный исторический роман.

– Да не совсем… Ян дает совершенно новое представление об этом сражении. Совсем не такое, как в учебниках. Хоть и спорно, но очень интересно.

– Что же там такого необычного? – кисло поинтересовался Кирилл, понимая, что его коварный замысел не удался.

– А хотя бы то, что утверждает, будто официальный герой Дмитрий Донской якобы струсил и прятался, а победу обеспечила стойкость литовских полков.

Любовь Семеновна поняла, конечно: сынок из ревности оговорил друга. Потеряв всякий интерес к разговору и бросив на него осуждающий взгляд, встала из-за стола.

– Ну что же мальчики, пора мне заняться своими делами. Посидите в гостиной до прихода Виталия Михеевича. А мне надо тут прибраться.

– Да мы его вряд ли дождемся, – заявил Кирилл, подмигивая другу. – Нам пора возвращаться в город. Передай бате привет!

Петр тепло поблагодарил хозяйку за гостеприимство; вскоре они уже катили по заснеженному Ярославскому шоссе.

– Спасибо, дружище, снова я у тебя в долгу! – с фальшивым жаром выразил Кирилл благодарность Петру. – Почти уверен – теперь они от меня отвяжутся, мать воздействует на батю.

Однако в душе лицемер не испытывал ни малейшей признательности к другу. Наоборот, досадовал на себя, что пришлось прибегнуть к посторонней помощи.

– Зря отказываешься идти к Марине на день рождения, – Кирилл резко повернулся к сидящему рядом Петру. – А мог бы – ради меня. Обещал я ей тебя привести. – Он тронул свой «форд»: друзья ехали домой, сдав очередной экзамен.

– Ну как ты не поймешь… Не могу я ответить ей взаимностью, меня это обяжет. А она… не так мне нравится, чтобы встречаться.

– Но вы же с ней переспали тогда у Инки? Было дело? – настаивал Кирилл. – Влюблена в тебя как кошка. Такая баба великолепная, а ты теряешься.

– Так по пьяной лавочке, а сейчас другое дело. С ней хорошо было, но одной физиологии мне мало.

– Опять ты о высоких материях! – рассердился Кирилл. – Любовь ему подавай… Мы молоды – самое время наслаждаться жизнью! Куда от нее денешься, от физиологии?

– Не согласен! Нужно управлять своими чувствами. Не распускаться, не размениваться по мелочам. Для меня это все без любви – грязное дело, какое бы наслаждение ни сулило.

Слепневу надоел бесполезный спор – у него иная точка зрения.

– Ладно, Петя, не будем препираться. Да не спи ты с ней, если не хочешь. Но поздравить с днем рождения должен! Уважить и отдать, так сказать, должок…

– Поздравить можно и по телефону, – отозвался Петр.

– Не жмотничай! Марина заслуживает, чтоб ты ей сделал подарок, притом вручил лично! – не допускающим возражений тоном изрек Кирилл. – Ничего не случится, если немного побудешь с нами и выпьешь за ее здоровье.

– А кто у нее будет? – Петр все еще колебался. – Большая компания?

– В том-то и дело, что совсем маленькая. Мы с Инкой и Алик с той самой Дашей, о которой я говорил. Так что не придешь – испортишь всем настроение.

«Вот как? Там будет Даша… Интересно – правда так хороша, как он ее описал? – Петр почувствовал инстинктивно возникший в душе интерес. – Это меняет дело».

– Ну ладно, уговорил. – И улыбнулся другу. – Только придем к Марине вместе: ты, Инна и я. Созвонимся и где-нибудь встретимся.

– Так бы сразу! Я знал, что не подведешь! – обрадовался Кирилл, не подозревая о причинах, побудивших Петра изменить решение. – Марина приглашала к семи. Позвоню тебе перед выездом.

Оставшуюся часть пути они не вымолвили ни слова – каждый думал о своем. Но на самом деле об одном и том же – о предстоящей встрече с Дашей.

В тот день, когда они собирались идти с Аликом на день рождения к Марине, Даша пришла с занятий раньше обычного. Старый красивый дом, где много лет жила семья Волошиных, из тех, что называли когда-то «сталинскими», имел высокие потолки и просторную планировку квартир.

Наскоро перекусив на большой, но бедно обставленной, давно не ремонтированной кухне, она приняла ванну и уселась перед зеркалом делать прическу. Когда вернулась с работы ее мать, Анна Федоровна, Даша еще не закончила сушить и укладывать свои густые светло-русые волосы.

Мать Даши – высокая, сухощавая шатенка, с красивыми чертами лица (резкие морщины придавали ему выражение разочарованное и усталое), – оставив сумки с продуктами на кухне, заглянула к дочери.

– Куда это, дочка, так тщательно накуделиваешься? – ворчливо поинтересовалась она, наблюдая за ее приготовлениями. – Неужели для встречи с этим мышиным жеребчиком? – так прозвала она Алика – он ей не нравился.

Даша промолчала.

– Просто душа у меня болит видеть тебя с этим рыжим сморчком! И чем он тебе только приглянулся? – недоуменно пожала она плечами. – Ведь ни в какое сравнение не идет с Игорем!

– Игоря больше нет, мама! – проговорила девушка. – Зачем сравнивать? У Алика есть свои достоинства: с ним интересно. А что касается внешности, – слегка смутившись, добавила она, – то, хоть он и маленький, к нему девчонки так и липнут.

– Так вот что тебя в нем прельщает! Женщина в тебе проснулась, – растревожилась мать. – И как давно? Значит, у вас с Игорем что-то было, раз понимаешь, чего ищут эти девчонки?

– А как ты думаешь, мама? – не оборачиваясь, спокойно ответила Даша. – Мы с Игорьком любили друг друга, собирались пожениться. Трудно было удержаться. Но все… как-то не так! – вздохнула она. – Стыдно… и не по-настоящему.

– Надеешься, с этим сморчком будет лучше? – порицающе покачала головой мать. – Или уже проверила?… Думаешь, мужчин больше нет, кроме твоего недомерка?

Это слишком! Почувствовав себя оскорбленной, Даша отложила фен и повернулась к матери.

– Вот что я тебе скажу, мама. Напрасно ты волнуешься. Я еще не женщина… – она замялась, подбирая слова, – в полном смысле. Алик у меня… вызывает любопытство, что ли… Но не более! Он мне совсем не нравится.

– Тогда и встречаться с ним незачем! – решительно заявила Анна Федоровна. – Скорее познакомишься с другими.

– Так скучно же, мама… Да и другие не лучше! – тяжело вздохнула Даша. – Вот, на днях, ко мне откровенно набивался в друзья приятель Алика – Кирилл. Сын банкира Слепнева, очень богатого человека.

– Ну так что же? – не выдержала мать. – Он хуже, чем этот сморчок?

– Внешне даже поинтереснее. Коренастый, одет шикарно, но, пожалуй, слишком уж… А главное, самоуверенный, наглый… не вызывает доверия. Нет, уж лучше пусть Алик.

Анна Федоровна с любовью и гордостью оглядела свою красавицу дочь.

– Хороша ты у меня, Дашенька! Как картинка! И совсем уже взрослая… Но ты должна знать себе цену! Ладно, не стану больше докучать, – спохватилась она. – Куда собрались-то сегодня?

– На день рождения к Марине – знакомая Алика. Там, кстати, и Кирилл этот будет.

– Желаю тебе, доченька, хорошо повеселиться! А к этому Кириллу присмотрись получше. Материальный достаток все же куда лучше, чем нужда, которую нам пришлось испытать из-за ареста отца.

– А я вовсе не против красивой жизни! – весело откликнулась Даша, вставая и осматривая себя в зеркале. – Но только с любимым человеком! Ну вот, уже опаздываю! – Взглянула на часы. – Через полчаса мы с Аликом встречаемся в метро.

Узнав от Кирилла Слепнева, что Петр дал согласие прийти к ней на день рождения, Марина пребывала в отличном настроении. К семи вечера навела в квартире небывалую красоту, накрыла на стол в гостиной.

Первыми прибыли Кирилл с Инной и Петр.

Радостно оживленная хозяйка провела их на кухню – кроме гостиной в ее квартире только спальни, – в ожидании Алика с Дашей предложила аперитивы. Они уже допивали их, когда звонок возвестил – явились запоздавшие. Марина бросилась встречать гостей, Кирилл и Инна остались сидеть, а Петр, не сдержав любопытства, выглянул в прихожую.

С первого взгляда на Дашу у него усиленно забилось сердце – именно такой он представлял девушку своей мечты…

Вот это сюрприз, прямо подарок судьбы. Столько мечтал – и вот встретил…

Когда все расселись за столом, инициативой завладел Кирилл – он был в ударе: предлагал тосты, рассказывал анекдоты; застолье – его стихия. Петр, вообще неговорливый, совсем стушевался; пил и ел немного: исподволь наблюдал за Дашей. «Кирилла понять можно, хоть и нехорошо отбивать девушку у приятеля… – растерянно думал он, пытаясь осмыслить ситуацию. – Недостоин этот хорек Даши. Да и не очень-то она его жалует, как видно… »

На все знаки внимания, что оказывал ей кавалер, Даша реагировала вяло, ограничиваясь вежливой улыбкой. Алик вовсю старался ее развеселить – никак не удавалось. Да и к заигрываниям Кирилла девушка относилась равнодушно. И ее поведение, и она сама оставались для Петра загадкой…

Собираясь на этот день рождения, Петр заранее решил: после застолья – сразу домой. Но когда разгоряченная компания затеяла танцы – передумал. Неодолимая сила тянула его к Даше: поговорить бы, узнать получше… Но Дашей полностью завладел Кирилл. К удивлению Петра, его подружка Инна охотно переключилась на Алика. Подвыпив, не просто кокетничала, а буквально на нем повисла. А Марина не выпускала Петра из своих могучих объятий.

– Ты смотри, как Инна откровенно клеится к Алику… – удивленно заметил он Марине, прильнувшей к нему в медленном танце. – Он что, гипнотизер?..

Бросив насмешливый взгляд на Дашу она шепнула Петру на ухо:

– Похоже, с Дашей у Кирилла пустой номер. Хитрая очень – целочку из себя строит… А сама… то ли замужем была, то ли вроде того… заарканить Алика хочет… Не тут-то было!

– Да? А по ней не скажешь. Она и с Кириллом себя ведет ровно. – Петр недоверчиво взглянул на нее. – Кстати, он мне сказал, что этот Алик… уступил ему Дашу.

– Если так – правильно сделал! – одобрила Марина. – Зачем ему эта дурочка? Но и Кириллу с ней не светит – зря хлопочет.

– Почему ты так решила? – Петр изо всех сил старался казаться равнодушным.

– Она вроде сильно любила своего прежнего, который погиб. Да что мы все об этой кукле? Много чести!

«Ладно, расспрошу о ней подробнее у Кирилла, – решил Петр. – Все как-то уж больно запутанно… »

Больше о Даше у них речи не было: Кирилл поставил новый диск – и грянул зажигательный ритм – не до разговоров. Петр и Марина, превосходные танцоры, выступили так лихо, что заслужили аплодисменты.

Но вскоре Петр заскучал, опечалился, – невыносимо видеть, как Кирилл и Алик соперничают из-за Даши… Как его ни уговаривали, как ни цеплялась за него Марина, быстро оделся и ушел. Расстроенная хозяйка еле сдерживала слезы.

– Вы тут развлекайтесь без меня, а я на кухню… чай приготовлю… – Она отвела глаза. – Помогать не надо, спасибо, – управлюсь.

Компания оказалась нарушенной – веселья больше не получалось.

– Пойдем, Дашенька, носики попудрим, – предложила Инна. – Пусть мальчики пока без нас поскучают..

Они вышли; Даша, пропустив Инну вперед, решила заглянуть на кухню: чайник на плите кипит вовсю, а Марина, за столом, опустив голову на руки, проливает обильные слезы…

166

– Ладно, будет тебе, Мариночка! – подсаживаясь к ней, ласково прошептала Даша. – Свет, что ли, клином сошелся на этом Петре? Ты что, очень в него влюблена?

– А ты, выходит, тоже на него глаз положила? – огрызнулась Марина, сразу перестав плакать. – Заметила, как ты украдкой пялилась…

Даша в замешательстве не нашлась, что ответить.

– Если так – дура! Доброго слова не стоит этот козел… – Марина задохнулась от злости. – Молодой, а… импотент!

– Неуже-ели?! – изумилась Даша. – А мне показалось, ты с ним в близких отношениях и он тебе очень нравится…

– Ну и что с того?! – всхлипнула Марина. – Только импотент может вот так… взять и уйти! Увлечь женщину и бросить… Ну чем я плоха? – разрыдалась она.

Что сказать ей в утешение?.. Даша тихонько выскользнула из кухни.

– Чертов Петр, сорвал нам мероприятие! – ворчал Кирилл, когда все вышли от Марины и направились ловить такси. – Дурной какой-то! Отказаться переспать с такой шикарной бабой! Что-то у него не в порядке! Слишком много сил на спорт тратит.

Злость на Петра не прошла у Кирилла и на следующее утро. После вчерашнего застолья трещала голова; заниматься не хотелось, хотя до очередного экзамена всего один день. Провалявшись в постели почти до двенадцати, он кое-как поднялся и побрел на кухню – кофе бы чашечку…

Поставил чайник; не выдержал – позвонил Петру.

– Ты что же вчера отчубучил? – набросился он на друга, как только тот взял трубку. – Сорвал такую тусовочку! Настроение испортил всем, не говоря уже о Марине – она вообще рыдала!

– Мне жаль, что так вышло… – виновато отвечал Петр. – Ничего не мог с собой поделать. Вам интересно было, а мне – нет. И не мог я обманывать Марину. Предупреждал ведь тебя! Зря я дал себя уговорить.

– Брось! Мог бы и потерпеть, ради компании. Да и Маринку трахнуть сам бог велел. Может, тогда бы и нам больше повезло.

– Не думаю… если Дашу имеешь в виду, – холодно отозвался Петр. – Не заметил, чтобы она поощряла тебя или Алика.

– Ошибаешься! – уязвленный его замечанием, соврал Кирилл. – Алику точно ничего не светит, а мы с ней неплохо станцевались. Недолго осталось этой телке недотрогу из себя корчить!

Такой цинизм и хамское отношение к Даше покоробили Петра.

– А почему, собственно, ты решил, что она что-то из себя корчит? По-моему, вела себя вполне естественно. Ведь вы с ней и знакомы мало.

– Ну, положим, Алик за ней полгода бегает, и все без толку! – злорадно уточнил Кирилл. – Но тебе-то что от этого? – насторожился он. – Ты, Петя, вроде бы за нее заступаешься?

«Неужели и этот дундук втюрился в Дашку? Вот некстати, если он станет поперек дороги. Надо для профилактики измазать ее, не жалея дегтя! Петя – парень чистоплотный». И Кирилл с деланным равнодушием стал выяснять:

– Скажи честно – понравилась она тебе, что ли? И правда классная телка! Так я ради дружбы могу и уступить, – закинул он удочку. – Только за тобой должок будет – я ведь Алику заплатил, чтобы отвязался от Дашки.

– Она производит приятное впечатление, – уклонился от прямого ответа Петр, решив пока не открывать ему свои чувства. – Но ты ведь утверждаешь, что она хитрая интриганка и ведет нечестную игру. Разве не так?

– Конечно, так! – с наигранным жаром воскликнул Кирилл. – Несколько лет встречалась с одним автогонщиком – каскадером. Дело к свадьбе шло, но он погиб при съемках фильма. Ей ли разыгрывать недотрогу? Только идиот поверит, что у них ничего не было!

Сказанное неприятно поразило Петра – прервать бы этот разговор, – но что-то в нем воспротивилось и после короткой паузы он спросил:

– А разве она это утверждает?

– Что? – не понял Кирилл.

– Ну… что у нее… ничего не было? Ты ведь сказал – она из себя что-то разыгрывает.

– До чего же ты наивный! Разве об этом говорят? Только нормальная, честная баба не станет столько времени водить за нос мужика. Или… не все в порядке, или ведет хитрую игру.

– Но зачем? – вырвалось у Петра. – Не проще ли предположить, что она, как и я, не хочет этого без любви?

Эта реплика сбила Кирилла с толку, и он не сразу нашелся что ответить.

– Тогда что же она столько времени хороводится с Аликом? Как ты это объяснишь? А я считаю – чтобы покрепче поймать его на крючок. Знает, наверное, что он меняет девок как перчатки.

– А может, просто чтобы не так скучать, если нет больше друга? Тебе это не приходило в голову? – возразил Петр. – Узнай получше, прежде чем заранее осуждать. Тем более что заплатил за нее Алику, – насмешливо добавил он. – Кстати, как Даша отнеслась к этой купле-продаже?

– Не вздумай только проговориться! – испугался Кирилл. – Она и не догадывается. Обязательно ей открою, какой подонок Алик, – когда добьюсь взаимности. Очень прошу тебя, Петя: не лезь в это дело!

«Что же, и не полезу, пока не разберусь в этой грязной истории, – решил про себя Петр. – Вообще не стал бы мешать, будь у него настоящая любовь». Вслух же, чтобы прекратить разговор, бросил:

– Ладно, давай закругляться – мне еще много повторять надо. Советую тебе изменить отношение к Даше. По-моему, неплохая девушка.

Глава 11. Первая любовь

Василий Савельевич Волошин вернулся с работы в плохом настроении. Выше среднего роста, плотного телосложения, с шелковистой «профессорской» бородкой, он выглядел бы весьма представительным, если бы не усталое, унылое выражение лица.

– Опять гонорар задерживают, – пожаловался он Анне Федоровне, снимая потертое кожаное пальто. – В который раз! Химичат, наверно, знаю ведь, дела у издательства идут хорошо.

– А ты бы сменил издательство, Васенька, – сочувственно отозвалась жена, принимая у него и вешая пальто. – Руководство у вас – одни прохвосты. Сами жируют, а что сотрудникам жрать нечего – им все равно!

– Давно сменил бы, да устроиться трудно! – вздохнул Волошин.

– Это почему же? – озадаченно взглянула на него Анна Федоровна. – Сам говорил, таких переводчиков очень мало. Чтобы знать столько языков и притом быть специалистом по экологии.

– Так-то оно так, да за мной все еще тянется этот шлейф – за что меня три года за решеткой продержали… Боятся брать на работу.

Военный переводчик Волошин много лет проработал в отделе по утилизации отходов атомных реакторов подводного флота Выступая в прессе, стал известен среди специалистов-экологов далеко за пределами страны. Но он разоблачал преступную халатность в хранении отходов, и это вызвало гнев начальства. Непослушного офицера, капитана второго ранга, решили наказать в назидание другим.

Предлог нашли: обвинили в государственной измене – якобы разглашение военной тайны в одной из публикаций. Секретных сведений там не было, однако его арестовали и три года продержали в тюрьме, пытаясь доказать шпионаж в пользу иностранного государства.

После долгих проволочек дело довели до суда, и несостоятельность обвинений стала очевидна. Однако, чтобы как-то разрешить ситуацию, Василия Савельевича не реабилитировали, а лишь подвели под амнистию, освободив из-под стражи прямо в зале заседаний. Таким образом репутацию ему все же подпортили, вот и расхлебывал по сей день.

– Дома хоть шаром покати… не на что обед приготовить, – растерянно посмотрела на мужа Анна Федоровна.

– А мне замредактора одолжил – до получки, – успокоил ее Волошин, доставая бумажник и протягивая несколько купюр. – Ценят меня все-таки…

– Ничего, Васенька, перебьемся, – лицо ее разгладилось. – Ты, главное, не переживай! Вот скоро и я начну работать, сразу легче станет. Сегодня была в своей старой конторе – обещали.

– Неужели? Приятная новость! – повеселел Василий Савельевич – Простили, стало быть, твои прегрешения? Поздравляю! – И поцеловал жену. – Пойдем на кухню, расскажешь!

За чаем Анна Федоровна все и поведала:

– Сама не ожидала, что обо мне там вспомнят. Столько времени прошло, да и шум-гром был на всю контору. Оказалось – наводили обо мне справки, знают: с тех пор как ты вышел, больше не прикасаюсь к рюмке, вылечилась.

– Так это их инициатива? – удивился Василий Савельевич. – Ты же считала, что туда тебе путь закрыт.

– Так мне объявили – это когда сам генеральный директор в пьяном виде меня застукал. Наш главбух – свойская баба, смотрела сквозь пальцы; понимала – с горя, из-за того, что ты в тюрьме.

Василий Савельевич с жалостью смотрел на ее рано увядшее, покрытое морщинками лицо.

– Да, Анечка, милая, пришлось тебе хлебнуть горя по моей милости. Но все же непонятно: с чего они вдруг опомнились?

– Понимаешь, честные, добросовестные кассиры в большой цене; после меня уже двоих выгнали.

– Ну что ж, – в тон ей пошутил Волошин, – видно, на этот раз замредактору не придется долго ждать, когда долг верну.

Супруги Волошины уже закончили чаепитие, когда домой явилась Даша, разрумянившаяся от быстрой ходьбы на морозе.

– Та-ак… занимаетесь чревоугодием, – пошутила она, заглянув на кухню – А дочери оставили что-нибудь?

– Здорово проголодалась? – откликнулась мать. – Ты что, за день так ничего и не перекусила? Безобразие!

– Ладно, иди мой руки! – улыбнулась Анна Федоровна Василий Савельевич, захватив из прихожей папку с бумагами, ушел заниматься очередным переводом. Вернулась Даша – на столе уже дымилась тарелка с аппетитно пахнущими щами: мать отменно готовила.

– Ну расскажи, как вчера повеселились, – попросила она, когда дочь поела. – Ты утром так спешила, и поговорить толком не успели.

– Сначала неплохо… потом… хозяйка со своим парнем поссорилась, он ушел, а за ним и остальные Кирилла друг, очень симпатичный… Мне показалось, я ему тоже понравилась.

– Они что же, все трое за тобой ухаживали? – неодобрительно посмотрела на дочь Анна Федоровна. – Из-за этого и ссора вышла?

– Вовсе нет! Кирилл ко мне прилип – весь вечер не отставал! А Петра этого… ну, друг его, симпатичный, – так его хозяйка, Марина, от себя не отпускала.

– А как же Алик и подружка Кирилла? Им же досадно…

– А так… похоже, подружка Кирилла даже обрадовалась, когда он за мной ухаживать стал. Сразу переключилась на Алика. Говорила тебе – на него все девчонки вешаются.

– Ну а он что? Не злился на вас с Кириллом?

– Злился, но старался не показывать. Чтобы мне отомстить, весь вечер с ней обнимался.

Анна Федоровна убрала со стола, налила дочери чаю, пододвинула поднос с домашним пирогом.

– А как тебе на этот раз Кирилл? Понравился? – со скрытой надеждой спросила она. – Пора бы тебе, доченька, порвать с ловеласом этим мелким.

– Знаешь, мам, Кирилл самый веселый был в компании. Пытался, правда, руки распускать, но унялся, когда понял, что мне это не нравится. Все же с Аликом… – она остановилась, подумала, – интереснее. Кроме того… – И замялась – стоит ли говорить. – Алик, кажется, сдержал обещание – договорился, что меня возьмут внештатной манекенщицей в одну фирму модной одежды, – у него там какие-то деловые отношения с менеджером. Нам же нужны деньги, мама?

Деловые отношения Алика с менеджером фирмы – наркоманом заключались в периодической поставке тому «товара», но об этом, понятно, он Даше не сообщил.

– А как же работу с учебой совмещать? Не отразится на занятиях-то? – спросила Анна Федоровна.

– Ну… постараюсь, чтобы не отразилось, – не слишком уверенно ответила Даша. – Работать по вечерам в основном придется. Правда, выезды предстоят… тут возможны проблемы. Но что поделаешь, мамочка… – Просительно подняла на нее глаза.

– Ты уж прости нас, доченька, не можем мы с отцом дать тебе всего необходимого. Видит Бог: стараемся делать все, что в наших силах. Вот я скоро тоже начну зарабатывать… надеюсь.

Ее слова и забота растрогали Дашу; она вскочила и порывисто обняла мать.

Сдав последний экзамен, Даша неслась на свидание с Аликом как на крыльях. Какой студент не радуется, что сессия позади? Ощущение полной свободы, предвкушение заслуженного отдыха…

Алик ждал ее у входа в метро, зябко кутаясь в толстый шерстяной шарф, артистично обмотанный вокруг шеи. Завидев Дашу, пошел ей навстречу, на ходу выговаривая:

– Ну почему девушки всегда опаздывают? Минут двадцать уже мерзну!

– Прости, Аличка! – виновато оправдывалась Даша. – Ждала, когда объявят, досталась ли мне стипендия.

– Ну и как? Богатая или мне содержать тебя придется? – пошутил он. – Досталась степуха? Ладно, пошли в метро, здесь невозможно разговаривать.

Когда спускались по эскалатору, вдруг предложил:

– А не поехать ли нам, Дашенька, вместо выставки авангарда ко мне домой? Ты ведь у меня еще ни разу не была… – В его вкрадчивом голосе прозвучал игривый намек. – И с работами моими познакомишься, и время проведем куда лучше.

– Не лукавь, Алька. – Даша насмешливо взглянула на него. – Я не так глупа, понимаю, что ты задумал. Может, и поеду… посмотреть. Но только не сейчас, – уже серьезно добавила она. – Не могу еще забыть Игоря!

– Сколько можно грустить по покойнику, Дашенька? Радости жизни нужно черпать полной чашей. Пользоваться молодостью! Давай-ка сядем, хочу кое-что тебе сказать.

О художественной выставке, куда они направлялись, отзывались плохо, и ехать туда Алику не хотелось. Он потащил Дашу к свободной лавочке.

– Вот что, Дашенька, хватит водить меня за нос! Ты ведь знаешь, что во мне привлекает женщин, и сама хочешь того же. Я ведь не слепой! Так зачем тянуть?

Столь прямолинейный натиск ошеломил Дашу, и она растерянно молчала. Расценив это как благоприятный признак, Алик продолжал:

– Ты мне очень нравишься, но меня не устраивает эта волынка! Нельзя быть как собака на сене – ни себе, ни другим. На тебе свет клином не сошелся.

– А я, по-моему, не держу тебя, Алик! – холодно отрезала Даша, возмущенная его наглым тоном. – И вижу, что, не доверяя тебе, была права. Ты лишь жаждешь добиться своего, – ни настоящего чувства, ни уважения ко мне у тебя нет.

«Да уж, характер у нее кремень. Надо давать задний ход, – опомнился Алик, понимая, что его грубый натиск не увенчался успехом. – Все равно от меня не уйдет!»

– Прости за резкость, но я же молодой мужик, знаю себе цену. – В голосе его вновь послышалось самодовольство. – Такого, как я, поискать еще. Не веришь – тебе многие подтвердят. А я уже полгода пост соблюдаю. – Не выдержал, цинично ухмыльнулся он. – Только из уважения к тебе.

– Вот поэтому у нас с тобой ничего и не выйдет, Алик. Может, ты и хорош, но слишком неразборчивый и непостоянный. А для меня любимый человек – единственный на всю жизнь!

Рыбка уплывает… Надо форсировать события, создать подходящие условия, пока не поздно, – полгода зря топтался.

– Ладно, Дашенька, не будь слишком строга ко мне. Боишься остаться со мной наедине – сделаем по-другому. Ты же не откажешься прийти ко мне, если соберется компания?

– А что, и у тебя день рождения? – недоверчиво взглянула на него Даша. – Ты ведь как будто в июне родился.

– Так оно и есть, – подтвердил Алик и с ходу придумал: – Ребята хотят у меня собраться – отметить окончание сессии. Ты не против?

– Не знаю, право… – Даша инстинктивно почувствовала подвох. – Я с кем-нибудь знакома?

– Кирилл организует, а я только хату предоставляю, – нашелся Алик. – Его ты знаешь, и Инка наверняка будет.

Даша с минуту размышляла, потом неожиданно спросила:

– А этот Петр, который поссорился с Мариной… он тоже будет?

– Не знаю, пригласил ли его Кирилл. – Неприятно удивленный Алик бросил на нее подозрительный взгляд. – Что, понравился красавчик? И видя, что Даша колеблется, предусмотрительно добавил: – Да вообще-то уверен, что Петька будет – они с Кириллом неразлучны. Ну как, согласна? Тогда мне не придется скучать!

«Все ясно! Втюрилась в него, сучка! – злобно подумал Алик, не на шутку озабоченный. Ну ничего, мы с Кириллом что-нибудь придумаем, чтобы этому положить конец!»

В одиночестве, за столиком пивного бара, Кирилл рассеянно наблюдал за входной дверью – ждал Алика. Тот позвонил накануне поздно вечером и назначил здесь встречу: дело срочное, разговор касается Даши.

«На попятный пошел, что ли? Плакали тогда его денежки. Что ж, пускай отдает зельем. Ага, вот и он – запыхался как… Алик плюхнулся рядом с ним в кресло.

– Извини, что опоздал. Краска долго не отмывалась. Потом такси никак не мог поймать.

– Ладно, не оправдывайся. Выкладывай, зачем вызвал и к чему такая спешка.

Жестом подозвал официанта, заказал пару пива и креветок и, когда тот отошел, спросил главное, что его интересовало: – Почему дело касается Даши? С ней что-нибудь случилось?

– Вот именно! – хмуро бросил Алик. – Нужно принимать меры срочные. Ты ведь не хочешь, чтобы эта телка оставила нас обоих с носом? А похоже, так и будет, если будем сидеть сложа руки.

Кирилл, насупившись, молча слушал; тот продолжал:

– Знаешь, что я открыл? Дашка втюрилась в твоего дубака Петьку! До чего же все суки падки на высоких и стройных! – И презрительно скривил губы. – Явно не показывает, но меня не проведешь!

– Дело дрянь! – глухо отозвался Кирилл. – И Петька в нее влюбился. Теперь мне понятно, почему он ее так рьяно защищал. – Лицо у него потемнело. – Ну и что ты предлагаешь?

– Оттолкнуть их друг от друга, пока не поздно! – невольно понизив голос, подался к нему Алик. – Не дожидаясь, когда начнут встречаться, подстроить так, чтобы это стало невозможным!

Видя, что Кирилл ничего не понял, изложил свой план:

– Собираемся у меня – отпраздновать окончание сессии. Я Дашке об этом уже наврал – поверила. Кроме тебя с Инкой и Петра, позову для верности моего приятеля с бабой. Он берет Дашу на работу манекенщицей – пусть она с ним пообщается.

– А не ускорим мы этим ее альянс с Петькой? – усомнился Кирилл. – Довольно глупо создавать им интимные условия!

– Не спеши с выводами, сначала дослушай до конца! – сердито оборвал его Алик. – Мы их так уделаем – сами не захотят после этого встречаться!

– Ну, говори тогда – что придумал? Не тяни резину! – взмолился Кирилл.

Алик тихо, почти шепотом заговорил, скорее, зашептал:

– Дадим им полную свободу! Пусть потеряют над собой контроль, это нам на руку. – Глаза его злобно сверкнули. – Подсыплю им снотворное, чтобы отключились, а потом, когда мы с приятелем и его бабой кумарнем, сделаю по укольчику и им. Вы с Инкой тоже можете попробовать. Кайф несравним с марихуаной!

– Ладно, там посмотрим! – нетерпеливо перебил его Кирилл. – Ты лучше объясни, какой нам толк от того, что ты проделаешь над Петькой и Дашей? И какие последствия? – На лице его отразился испуг. – Петька ведь этого не простит! Да и отец у него – очень опасный тип.

Однако Алик, наркоман и наркоторговец, привык рисковать.

– Не бери в голову! Все будет о'кей, – снисходительно объяснил он. – Дашку оба трахнем и сделаем так, чтобы Петька видел. Она, в кайфе, сопротивления не окажет. А он сам, когда «улетит», испытает такое, что не только мстить не станет, а как собачонка за мной побежит, чтобы повторил.

– Звучит заманчиво… И если получится – ты, Алик, гений! Но не забывай все же наш уговор, – с ухмылкой напомнил он, – к Даше не прикасайся.

«Хрен тебе в сумку! Как бы не так! – решил Алик. – Получишь ее только после меня! Ишь губу раскатал!» Но вслух решительно заверил:

– Можешь не волноваться! Две сотни баксов для меня дороже.

По понятным причинам Петра долго уговаривать не пришлось. Как он ни крепился, Даша полностью завладела его мыслями и воображением. Ее красота, обаяние, необъяснимое поведение, загадочная история прошлой жизни – все волновало его, вызывало жгучий интерес. Он уже ни о чем больше не мог думать. «Хорошо еще, что все экзамены позади, а то готовиться бы нормально не смог».

Когда Кирилл сообщил по телефону, что собираются в складчину у Алика отпраздновать конец сессии, придет и Даша, Петр, не раздумывая, согласился участвовать; спросил только:

– А почему у Алика – он же не студент?

– Был студентом, пока не отчислили, – насмешливо объяснил Кирилл. – А если по правде – я его уговорил, – соврал он. – Даша никуда больше идти не соглашалась. И к нему-то только потому, что у Алика продюсер знакомый будет – на работу ее к себе берет.

– Она что же, решила бросить институт? – не скрыл огорчения Петр.

– Думает совмещать. Ее берут манекенщицей, работать придется вечерами. А тебя это почему волнует? Тебе она тоже нравится?

Его прямота смутила Петра, но не обманывать же.

– Вилять не стану, – после минутного колебания признался он. – Даша мне нравится, очень! Похоже, именно о ней давно мечтал. Надеюсь, это нас с тобой не поссорит? Ведь выбор остается за ней.

– Вот это хорошо сказано! Я за честное соперничество, – с фальшивым добродушием отозвался Кирилл. – Предпочтет тебя – отступлю без боя. Но пока есть шансы – не сдамся. Завтра вечером все станет ясно. Как в спорте: пусть победит сильнейший!

Не подозревая о тайном смысле его слов, Петр с чувством произнес:

– Хорошо, что ты сам разрешил мои сомнения! Благородно с твоей стороны, благодарен тебе.

На вечеринку к Алику Петр пришел с большим опозданием. Михаил Юрьевич в отъезде, мать неожиданно задержали в театре, и ему пришлось нянчиться с сестрами до ее прихода. Когда он наконец явился, все уже встали из-за стола и танцевали, разбившись на пары. Инна с видимым удовольствием прижималась к Алику; его приятель Гаррик, жгучий брюнет с пышной негроидной шевелюрой, нежно обнимал худенькую блондинку Риту; Кирилл завладел Дашей и с азартом выделывал невообразимые па.

Никто не упрекнул Петра за опоздание – лишь дружно потребовали выпить штрафную. Танцевать не перестали, и он уселся за стол в одиночестве, с интересом трезвого наблюдая за лихим поведением подвыпившей компании. Похоже, шансов поближе познакомиться с Дашей маловато, – вон как ей весело с Кириллом… На него никакого внимания не обращает.

Однако Петр ошибался. До того момента, когда он, пригнув голову, чтобы не стукнуться о притолоку, с виноватой улыбкой вошел в комнату, настроение у Даши было неважное. Вопреки описаниям Алика ничего в его грязноватой, тесной квартире ей не понравилось, даже его гордость – аляповато раскрашенные маслом стены с какими-то непонятными изображениями.

За столом она вела себя пассивно, пила и ела немного, и Кириллу, несмотря на все усилия, развеселить ее не удавалось. С появлением Петра, сама того не замечая, она словно ожила, ей стало весело, смешили даже плоские шутки назойливого партнера. Но самое радостное – она все время ощущала на себе горячий взгляд карих глаз Петра, и это заставляло быстрее биться ее сердце.

Выпив штрафную и перекусив, Петр решил, что он тут третий лишний, – как бы незаметно исчезнуть? Неожиданно все круто изменилось. Танцоры устали и вернулись за стол подкрепиться. То ли судьба так распорядилась, то ли Даша ей помогла, только за столом они оказались рядом. Петр так растерялся, что не мог ничего придумать: как с ней заговорить? Но женщины в таких делах находчивее; Даша после первого же тоста приветливо и непринужденно спросила:

– Я еще у Марины заметила, что ты классно танцуешь. А сегодня почему отсиживаешься? Настроения нет или сессию завалил?

– Настроение в порядке, вот только ощущение такое, что я здесь лишний. Похоже, все уже разобрались по парам.

– Ничего подобного! – разуверила его Даша. – Я, например, свободна и в подтверждение приглашаю тебя на следующий танец. Алик, будь добр, – попросила она хозяина, – поставь что-нибудь ритмичное для разминки.

Криво улыбаясь, Алик включил магнитолу – полилась мелодия томного блюза. Даша обвила шею Петра руками; плавно покачиваясь в ритм музыки, прижимая к себе ее горячее, гибкое тело, он чувствовал себя наверху блаженства…

Все ему в ней нравилось: что говорит и как; как смотрит на него и как двигается. Никто никогда его так не понимал, ни с кем не было так легко и приятно танцевать… Она что-то рассказывала ему, но он плохо слушал, опьяненный ее близостью. Видно, то же испытывала и Даша – даже не сразу отреагировала, когда ее сердито окликнул Кирилл:

– Даша, да очнись наконец! Тебя Алик зовет! – И потянул ее за руку, бросив на Петра ревнивый взгляд. – Ты зачем-то нужна им с Гарриком – они на кухне, «травку» покуривают.

С вожделением посмотрел ей вслед, как бы мимоходом позвал Петра:

– Пойдем, покайфуем вместе на кухне! Да не бойся, никто не заставляет тебя курить! – успокоил он, заметив его протестующий жест. – Просто побудешь со всеми за компанию.

На кухне пахло марихуаной; царило хмельное веселье – все говорили одновременно; Гаррик что-то объяснял Даше; Алик взбивал и раздавал коктейли; Инна и Рита покуривали «косячки».

– Подсаживайтесь к нам, мальчики! – потянули они к себе Петра и Кирилла. – Покайфуем вместе!

– А у меня другое предложение, – возразил Алик, подходя с подносом в руках. – Пора нам выпить на брудершафт. Особенно тем, кто еще мало знаком, – подмигнул он Кириллу и позвал: – Даша, Гаррик, Петя, Рита, – идите сюда!

«Начинается! – сообразил Кирилл, покрываясь липким потом. – Интересно, как он это проделает? Не перепутал бы!» И, волнуясь, стал наблюдать, как Алик раздает коктейли.

Тем временем неугомонный Алик соединил две пары: Гаррика с Дашей, Петра с Ритой. Все шло, как он задумал; и пьющие на брудершафт уже скрестили руки, поднесли бокалы ко рту… И тут внесла коррективы судьба.

– Постойте! Это что за дискриминация? – обиделась Инна и, подскочив к Даше, выхватила у нее из рук бокал. – Я тоже хочу быть с Гарриком на «ты»! – хихикнула она. – А тебе лучше с Петенькой побрататься вместо Риты. Разве не так?

Однако Гаррик не счел такую замену равноценной.

– Я готов выпить на брудершафт и с тобой, и со всеми красивыми девушками! – Он поставил свой бокал на поднос. – Но давай все же соблюдать очередность: сначала Даша, потом ты.

– А кто устанавливал очередность? – с веселым вызовом возразила Инна, не выпуская бокал из рук. – Ты мне, может, больше нравишься!

Ее шутка почему-то задела Риту, – очевидно, тоже была не в себе после «косячка».

– Погоди минутку… – Приняла у Петра бокал и поставила вместе со своим на поднос. – Это что за покушение на моего пупсика?! – Подскочила к Инне. – Отдай Даше! – потребовала она, отнимая у нее фужер.

Видя, что его авантюра терпит крах, Алик попытался вмешаться, чтобы исправить положение, но его опередила Даша: взяла с подноса два бокала, протянула один Гаррику, другой – Инне и предложила мировую.

– Не стоит ущемлять гражданские права Инны, не съест она Гаррика! – весело обратилась она к Рите. – А я согласна, чтобы ты первой выпила с Петей. Какая разница, кто за кем? Петя, бери свой бокал и покончим с этим спором!

Конфликт был исчерпан; не успел ошеломленный Алик вставить слово, как четверка выпила свои бокалы. Со злобным отчаянием он понял: план его с треском провалился. Еще раньше убедился в этом Кирилл – следил за перетасовкой и с досадой заметил, что снотворное вместо Петра досталось Гаррику, предназначенное Даше выпила Рита.

Дальнейшие события развивались вовсе не по сценарию, задуманному Аликом и Кириллом. Еще два тоста, новый заряд энергии – и компания продолжала танцы в интимной обстановке: свет притушили, оставили лишь бра над столиком – там еще оставались выпивка и закуски.

Однако вскоре сказалось действие снотворного. Первой жертвой оказался Гаррик – стал засыпать на ходу в объятиях своей подруги Риты. Она еще держалась: порция, отмеренная Аликом для Даши, вдвое меньше той, что предназначалась Петру.

Бесчувственного Гаррика Кирилл и Рита уложили спать в маленькой комнатке, смежной с гостиной, а сами вернулись к остальному обществу. Кирилл заменил Рите выбывшего партнера, и веселье продолжалось, накал страстей рос. Глядя на тесно прильнувших друг к другу Петра и Дашу, Кирилл усиленно ухаживал за подругой Гаррика, и она не противилась.

Разомлевшая в объятиях Алика Инна, под кайфом, не выдержав страстного томления и шепнув что-то ему на ухо, выскользнула в коридор. Бросив быстрый взгляд на танцующих – все поглощены собой, – он последовал за ней.

В коридоре поджидавшая его Инна сразу впилась ему в губы страстным поцелуем и увлекла в ванную. Там, заперев дверь, он усадил Инну на край ванны, она крепко обхватила его шею руками, и Алик, с привычной сноровкой стянув с нее трусики, мощно овладел своей добычей.

– Только не ори! – жарким шепотом приказал он, видя, что у нее готов вырваться крик утоленной страсти, и для верности грубо зажал ей рот рукой.

В это же время танцевавший с Ритой Кирилл заметил, что снотворное подействовало и на нее: речь стала менее связной, она как-то обмякла в его руках.

«Пойти трахнуть ее, что ли, рядом с бесчувственным дружком? – пришла ему в голову мысль, но он тут же передумал. – Нет, нельзя! Слишком большой скандал потом будет!»

Рита уже плохо стояла на ногах, и он усадил ее на диван. Обняв за плечи одной рукой и нежно поглаживая другой тугую, вздрагивающую грудь, пытался сообразить, как ему быть дальше, когда вернулась Инна.

– Ты что это теряешься? На тебя не похоже! – с веселым видом пошутила она над своим дружком. – Вижу – девочка у тебя готова.

– А ты сияешь потому, что успела уже с карликом? – грубо огрызнулся Кирилл. – Ну ты, Инка, и всеядная!

– Надумал мне морали читать? – насмешливо парировала Инна. – Ведь сам не отказываешься от групповухи. Будто не знаешь, что от тебя мало толку!

«Ну и развратная сучка!» – с досадой подумал Кирилл, но пробормотал вполне мирно:

– Ладно, тебя все равно не исправишь. Помоги лучше уложить Риту. Видишь – засыпает…

Подхватив Риту под руки, вместе отвели ее в соседнюю комнату и уложили на широкую постель хозяина, рядом со спящим Гарриком. Инна внезапно почувствовала, что безумно устала – прилечь бы отдохнуть…

– Знаешь, Кирочка, меня что-то тоже разморило, – призналась она. – Составлю-ка я компанию этим сусликам, ну хоть на полчасика. – Скинула туфли и растянулась рядом с Ритой.

Кирилл вернулся в гостиную, притворив за собой дверь. Там он застал только Петра с Дашей: автоматически двигаясь под музыку и тесно прижимаясь друг к другу, упоенные своей близостью, они ничего не замечали вокруг… Переполненный тоской и злобой Кирилл пододвинул к себе недопитую бутылку коньяка, стараясь не глядеть на счастливого соперника. Он хотел забыться, но хмель не брал его почему-то.

Петр и Даша буквально опьянели от счастья, хотя за весь вечер выпили совсем немного. Они провели вместе лишь два часа, но им казалось, что уже давно и хорошо знакомы – так близки, понятны друг другу.

– Знаешь, я как увидел тебя – ходил сам не свой! – горячо шептал он ей на ухо, крепко прижимая к себе. Будто раньше, всегда знал тебя… Чудо какое-то!

– А ты, Петенька, вернул мне радость жизни. – Даша благодарно подняла на него сияющие глаза. – Когда погиб Игорек, я думала – все пропало, не смогу больше никого полюбить… Пока не встретила тебя. – И теснее прильнула к нему, с наслаждением ощущая, как реагирует на нее его сильное тело.

«Ну и злючка эта Марина… – инстинктивно думала она. – На что только не идут ревнивые бабы! Бог ее простит… » Переполненная счастьем, она в этот вечер не могла ни на кого сердиться.

Так, крепко обнявшись, будто боялись хоть на миг разъединиться, Петр и Даша плавно покачивались в танце, – окружающее для них не существовало, они не думали о том, что предстоит впереди; наслаждаясь своей близостью, оба сознавали главное – они созданы друг для друга.

Не в силах больше наблюдать, как счастливы Петр и Даша, Кирилл, с перекошенной от бессильной злобы физиономией, отставил от себя бесполезную бутылку и грязно выругался, не заботясь о том, что его услышат.

«Пойду посмотрю, что там делает Алик… Тоже мне стратег поганый!» – решил он. Хозяина нашел на кухне со шприцем в правой руке: закатав на левой рукав, делал себе укол в вену… Кирилл так и застыл с разинутым ртом: при нем тот раньше никогда этим не занимался.

– Боюсь, ломка начинается, – с мрачным видом пожаловался Алик, растирая ватой уколотое место, но лицо его быстро разгладилось – подействовало «лекарство». – Хочешь попробовать? Улетишь за облака…

Он уже почувствовал необычайный прилив сил, в глазах появился самоуверенный блеск, возникло ощущение – горы при желании своротит…

– Нет уж, как-нибудь в другой раз, – не поддался искушению Кирилл. – Потом от тебя не отвяжешься. Вот разбогатею, тогда посмотрим.

– Ладно, не принуждаю, – снизошел Алик; настроение у него стремительно улучшалось, фантазия вновь заработала в полную силу. – Ты лучше скажи – почему позволил своей Инке спутать все наши карты?

– Что толку теперь об этом говорить? – махнул рукой Кирилл. – Сам бы у нее спросил, когда трахал! Или времени не нашлось? – И видя, что удалось осадить наглого приятеля, решил подбавить жару: – Скажи лучше, гений, – что теперь делать будем? Я ведь пришел сюда почему? Не мог больше наблюдать, как мой Петушок обжимается с Дашкой! Может, скажешь, за что получил три сотни «зеленых»?

– А ты уж и сопли распустил? – с презрением посмотрел снизу вверх щуплый Алик на плотного, коренастого Кирилла. – Поможешь – все будет в порядке. Мы так просто не отдадим девку этому долдону!

– Что ты задумал? – недоверчиво взглянул на Алика, но в душе шевельнулась подленькая надежда.

– А ты молчи и слушай, – понизил голос тот, сел и кивнул, – мол, садись рядом. – Сегодня же все устроим! – Умолк на мгновение и зашептал: – Ты сейчас пойдешь и позовешь сюда Дашу; скажешь – на несколько слов. А я, – насмешливо взглянул на Кирилла, – устрою трогательную сцену прощания. Пока ходишь, приготовлю ей отходняк, да такой, что папу-маму не выговорит!

– Убить ее, что ли, хочешь? – перетрусил Кирилл. – Не вздумай!

– Ну и храбрый ты заяц! С тобой только дела делать! – презрительно бросил Алик. – Не бойся – в этот раз даже не тронем.

– Тогда ничего не понимаю, – пожал плечами Кирилл.

– А это не для слабоумных, – не удержался, чтобы не поддеть его, Алик. – Я ее только напою, раздену и в таком виде предъявлю твоему простаку. Сечешь?

До Кирилла наконец дошло – он просиял.

– Еще бы, Петька сам после этого с ней встречаться не будет. Слишком мнит о себе, чистоплюй!

– Но ты, Кирюха, уж постарайся задержать его подольше! Придумай что угодно, лишь бы он мне не помешал! Ну, иди!

Воспрянувший духом Кирилл вернулся в гостиную и даже обрадовался, что здесь ничего не изменилось: как все влюбленные, Петр и Даша времени не замечали…

– Будет вам миловаться, голубки! Может, хватит для первого раза? – с наигранным веселым добродушием окликнул он их.

– А что, пора уходить… – Петр с трудом опомнился. – Разве уже так поздно?

– Да я пошутил, – натянуто улыбнулся Кирилл. – Просто нужно сделать небольшую паузу. Тебя, Даша, зовет Алик – на два слова.

– А разве это… обязательно? – не скрывая досады, возразила Даша. – Поговорим потом, на свежую голову.

– А ты будто не понимаешь? Он же не слепой – видит, что получил отставку, – с фальшивым сочувствием прояснил Кирилл. – Хочет объясниться на прощание. Уважь его! Мы же с Петей пока мировую разопьем – нам тоже поговорить надо.

Даша неуверенно взглянула на Петра: тот молча кивнул, выражая свое согласие – он понимал чувства Алика.

Глядя на счастливое лицо Петра, Кирилл, вне себя от злобы и зависти подумал:

«Рано радуешься, Петюня! Ни перед чем не остановлюсь, но разрушу вашу идиллию! Все равно Даша будет моей! Только она! Надоели потаскушки!» – яростно твердил он про себя, в то же время изображая на лице дружескую улыбку.

– Все, Петя, сдаюсь! – развел он руками. – Ты победил! Давай выпьем за это и за то, чтобы и мне когда-нибудь так повезло! – провозгласил он, разливая в рюмки остатки коньяка.

– Поддерживаю с удовольствием! – охотно откликнулся Петр, принимая у него из рук рюмку. – Честно признаюсь: я без ума от Даши!

Выпили до дна, закусили дольками лимона.

– Прости, Кирилл, – судьба! Даша могла ведь выбрать лишь одного! А я, как ее увидел – понял, мы созданы друг для друга. Очень рад, что ты поступил, как мужчина.

– Не сомневайся – буду предан вам обоим! – заверил его Кирилл. – Мы с тобой всегда найдем общий язык.

Даша, придя на кухню, была поражена несчастным видом Алика: он порезал палец и неумело перевязывал его куском материи.

– Вот, хотел приготовить закуску для прощального тоста… – С жалкой улыбкой он указал глазами на окровавленный нож, на тонко нарезанные ломтики большого красного яблока. Так не похоже на обычно наглого, самоуверенного Алика… Что чуткое сердце Даши болезненно сжалось.

– Мог бы этого не делать… Не нужны нам никакие сентиментальные тосты, – мягко возразила Даша – интимное объяснение им ни к чему. – Дай-ка лучше я тебе палец как следует перевяжу.

– Не беспокойся, Дашенька, на мне, как на собаке, все заживает, – пошутил Алик и с горькой улыбкой добавил: – Все понимаю, не задержу тебя. Жаль, конечно, что не меня выбрала, но сама знаешь – я старался! – С горестным видом протянул Даше фужер (лошадиная доза снотворного), взял себе другой, с надрывом произнес: – Выпьем по бокалу шампанского за несбывшиеся мечты и пожелаем друг другу счастья!

Однако судьба в этот день окончательно отвернулась от него.

– Спасибо, Алик, за доброе отношение, но пить я не буду! – решительно отказалась Даша. – Иначе меня стошнит. Поверь, я тебе благодарна за все, – особенно за то, что встретила Петра. И конечно, желаю тебе тоже быть счастливым. – И собралась уже выйти.

Алик ее удержал, крепко ухватив за локоть.

– Постой, Даша! Ты не можешь так просто уйти, это несправедливо! – на этот раз искренне взмолился он, понимая, что снова терпит фиаско. – Ну сделай хоть глоточек!

Но Даша была неумолима. Потеряв над собой контроль, с решимостью отчаяния Алик грубо развернул ее лицом к себе и брызгая слюной потребовал:

– Не доводи меня до крайности, Даша! Либо сделаешь, что предлагаю, и уйдешь по-хорошему, либо пеняй на себя!

– Да что с тобой, Алик? У тебя крыша поехала?! – испугалась Даша, пытаясь вырваться. – Отпусти немедленно, не то закричу! Мне больно!

– Вот сейчас тебе впрямь будет больно! – Он вышел из себя и дал ей оплеуху. – Глупая сучка! Променяла меня на обалдуя! Спроси Марину, кто из нас лучше!

От такой ужасной неожиданности Даша даже не почувствовала боли. Она была крепкая девушка, а ярость и возмущение прибавили ей силы.

– Так вот ты оказывается какой?! – Она вырвалась из его рук и гневно бросила ему в лицо: – Права мама: ты – мышиный жеребчик! Много ты понимаешь в женщинах! Мы не животные!

Однако тому под действием наркотика все казалось нипочем и он снова замахнулся ее ударить. На крик вбежали Петр, Кирилл, Инна – и он замер с поднятой рукой…

– Ты что это себе позволяешь, паскудник?! – Петр, мгновенно оценив обстановку и загородив собой Дашу, грозно надвинулся на него. – Как посмел руки распускать?! Молись Богу, что у себя дома! Не то от тебя мокрое место осталось бы!

Наркоман, опустив голову и глядя исподлобья, только сопел. Петр повернулся к остальным:

– Все! Мы с Дашей уходим, а вы как хотите! А с этой гнидой, – с презрением кивнул он в сторону Алика, – я рассчитаюсь в другом месте. Он у меня забудет, как на женщин руку поднимать! – И шагнул в сторону двери. И вдруг раздался отчаянный дикий крик Даши:

– Пе-етя, береги-ись!

Плохо соображая, но испытывая дикую ненависть, хозяин квартиры схватил острый столовый нож и бросился на него, пытаясь нанести удар в спину… Петру бы несдобровать, но, молниеносно среагировав на крик, он отпрянул в сторону, и нож лишь полоснул по левому предплечью. Однако рана оказалась глубокой – кровь хлынула ручьем.

Опомнившись при виде крови, Алик в панике сбежал, о нем вспомнили, лишь когда, перетянув пострадавшему руку, остановили кровотечение. Однако вызывать милицию Петр категорически запретил.

– Нам с Кириллом хватит и истории с наркотиками. Если к этому еще прибавится поножовщина – нас выкинут из института, – объяснил он Даше и проснувшимся Гаррику с Ритой. – Инна подтвердит.

По той же причине не стали обращаться за медицинской помощью. Петр лишь попросил, чтобы позвонили родителям; когда подошел отец, коротко сообщил, что произошло. Спросив о характере ранения, Михаил Юрьевич велел ему немедленно ехать домой.

– Не беспокойтесь – доставлю с комфортом! – заверил всех Кирилл. – Только помогите довести до машины. Молодец, Петька! – похвалил он друга, очень довольный, что история не получит огласки. – Ты настоящий мужик!

Ранение оказалось, к счастью, не слишком серьезным. Выздоровление шло быстро, но в зимний дом отдыха, о чем мечтал, сдавая сессию, Петр так и не попал. Теперь Даша каждый день справлялась по телефону о его здоровье.

– Что это за девушка у тебя появилась? – не скрывая радостного любопытства, попыталась выяснить Светлана Ивановна. – Из твоего института?

– Студентка иняза, – коротко отвечал Петр, не желая до времени говорить с матерью о Даше. – Вот познакомлю – все сама узнаешь.

– А почему ты уверен, что нас познакомишь? – пошутила Светлана Ивановна. – Может быть, разочаруешься и я не узнаю, кто о тебе так трогательно заботится.

– Не сомневайся – узнаешь! Даша меня никогда не разочарует! Тебе она понравится, я уверен.

– Заинтриговал ты меня! Вот уж чего не ожидала… Все сторонился девушек и вдруг так серьезно увлекся!

– Рука судьбы! – с улыбкой пошутил Петр. – Небеса вознаградили за долготерпение.

– Ну просто не дождусь, когда увижу эту Дашу, – пожаловалась мужу Светлана Ивановна. – Умираю от любопытства!

Долго ей мучиться не пришлось – знакомство с Дашей состоялось еще до окончательного выздоровления сына. Этому способствовало, что Михаил Юрьевич, как ни уговаривали его Кирилл и Петр, категорически не соглашался амнистировать Алика.

– Нечего вам бояться неприятностей в институте, раз ни в чем не виноваты! Негодяй должен ответить по закону!

Ссылки на вспышку ревности и на то, что Алик был не в себе под действием наркотика, не помогали.

– Как вы можете защищать убийцу?! – возмущался Михаил Юрьевич. – Петя ведь случайно остался жив!

– Он больше этого никогда не сделает! – уверял Кирилл. – Перепугался до смерти!

– А за себя я сам с ним посчитаюсь, – добавил Петр.

– Не согласен! Этот наркоман опасен для общества! – стоял на своем отец. – Ответит по закону, – может, это его образумит. Предупреждаю: раз вы такие несознательные, сам напишу заявление, как отец.

Очевидно, Кирилл передал Алику; на следующий день Петру позвонила Даша и стала умолять:

– Петенька, только пойми меня правильно! Никогда ему не прощу! Но мне невыносимо и то, что из-за тебя его посадят в тюрьму.

– С чего ты это взяла? Я и не думаю об этом, – возразил Петр. – У меня с ним будет мужской разговор – за то, что тебя ударил. А так не стал бы и рук марать!

– Алик сказал, что твой отец на него в суд подает. Прибегал ко мне, умолял простить, в ногах валялся… Тюрьмы боится, говорит – его там убьют! – Даша перевела дыхание, всхлипнула. – Петенька, он же из-за меня на преступление пошел, из ревности… – голос ее дрогнул. – Клянется, что никогда больше…

– Ну а я-то что могу сделать? – удрученно произнес Петр. – Отец ему не верит, считает, что опасен. Мы его с Киром уламывали, а он – ни в какую!

В трубке опять послышалось всхлипывание, и после небольшой паузы Даша тихо, но твердо попросила:

– Разреши мне, Петенька, поговорить с твоим отцом! Постараюсь ему объяснить, что нельзя Алику в тюрьму, – слабый он. Надо дать ему шанс.

Петр был тронут ее великодушием.

– Доброе у тебя сердце, Дашенька, все прощает. Я не против, но отца несколько дней не будет дома, в командировку улетел.

– Что же теперь будет? Он еще не дал ход делу? – обеспокоилась Даша.

– Не думаю… вряд ли успел, – усомнился Петр. – Знаешь что? Приезжай днем, поговори с мамой! Она в час придет из театра покормить меня и сестер. Отец вечером ей обязательно позвонит.

После обеда, видя, что мать уже собирается в театр, Петр как бы невзначай спросил:

– Ты сегодня торопишься? А то вот-вот ко мне придет Даша. Ты вроде бы хотела с ней познакомиться…

Реакция Светланы Ивановны была предсказуема.

– Что же ты мне сразу не сказал?! Будто не знаешь – все дела отложу, чтобы повидать твою Дашу!

Решив предстать во всем блеске, Светлана Ивановна пошла к себе, но не успела и присесть, как гостья прибыла. Петр опередил ее – сам открыл дверь.

С первого взгляда Светлана Ивановна убедилась, что у сына хороший вкус: девушка очаровательна, ничего не скажешь.

Петр здоровой рукой принял у нее дубленку и покосился на мать – слава богу, понравилась, это ясно. «Погоди, вот узнаешь поближе… она еще и умная, и добрая, и сердечная… »

– Познакомься, Даша, – моя мама, Светлана Ивановна. Самая лучшая мама на свете. – И подвел ее к матери. – Мама, вот самая лучшая девушка в мире – Даша. Единственная!

Растерявшись немного, Светлана Ивановна приветливо произнесла только:

– Я очень рада!

– А я – еще больше, – с искренней простотой ответила Даша. – У вас такой чудесный голос, Светлана Ивановна! Я видела вас в театре, я счастлива познакомиться…

Возникла неловкая пауза, обе не знали, о чем дальше говорить, и Петр решил прийти на помощь:

– Мамуленька! У тебя найдется несколько минут? Даша с просьбой к тебе: объяснить хочет, почему мы против того, чтобы посадить в тюрьму этого типа, который бросился на меня с ножом.

– Хорошо, Дашенька, – живо откликнулась Светлана Ивановна. – Буду рада с тобой поговорить. Мы идем с дочурками в театр, но у меня еще есть время. – И увела Дашу в гостиную.

Петр места себе не находил, с нетерпением ожидая, чем кончится их беседа. Но, очевидно, все прошло удачно и Даша оказалась на высоте – женщины в радостном настроении.

– Ну что ж, Дашенька меня убедила. – Светлана Ивановна тепло взглянула на девушку. – Вряд ли человечно послать на верную смерть этого паршивца за единственное, пусть и тяжкое преступление. – Поколебалась, добавила: – Тем более есть смягчающие обстоятельства: обещал Дашеньке исправиться. Надеюсь, мне удастся уговорить отца.

Попрощавшись, Светлана Ивановна ушла к детям. Петр, счастливый, что мать и Даша поладили, повел ее в свою комнату.

– У тебя замечательная мама! – восхищенно проговорила Даша, не смея поднять на него глаза. – Чуткая, отзывчивая, добрая… А какая красавица!

– Да уж, моя мама – сплошное совершенство! – Петр еле удерживался, чтобы не заключить девушку в объятия. – Живое воплощение чеховского идеала.

– И ты, Петенька… замечательный! – первой не сдержала обуревающих ее чувств Даша. – Сильный, великодушный… Не очень болит рука?

– Пустяки… Все уже зажило… – так же прерывисто от волнения ответил Петр. – Можешь сама убедиться! – И не в силах совладать с собой, обнял ее и поцеловал в губы, упиваясь теплой влагой ее зубов.

Поцелуй длился так долго, что оба задохнулись.

– Петенька, а вдруг войдет мама?… Стыдно, – еле слышно прошептала Даша, однако не отстранилась.

– А они с девчонками ушли уже – я слышал, как хлопнула дверь, – успокоил ее Петр. – Мы с тобой дома одни.

Видно, только присутствие других и сдерживало их чувства, – взаимная страсть овладела ими с такой силой, что они стали торопливо сбрасывать с себя одежду, мечтая только об одном – поскорее ощутить полную близость. Обоим недоставало любовного опыта, но глубокое чувство друг к другу помогло тому, что все произошло естественно и легко. Изнывая от сладостного томления, она не торопила его; он в решающий момент не спешил, был нежен, осторожен, старался не сделать ей больно…

Никогда еще Даше не доводилось переживать столь полного, острого ощущения заполненности всего существа единением с любимым. Чувственное наслаждение все нарастало, и, невольно испустив крик утоленной страсти, Даша испытала высшее блаженство, впервые ощутив, что такое женское счастье. Петр счастливый, что доставил ей радость, сумел остановиться – он хорошо владел собой.

– Что ты, Петенька?.. – лепетала она, счастливая, испуганная. – Тебе… разве… плохо?..

– Нет, нет, прекрасно, Дашенька! – успокоил он ее, вставая. – Просто не хочу… подвести нас обоих… Ведь нам еще надо учиться… Минуту… сейчас вернусь!

Не облачаясь ни во что и не стесняясь своей наготы, он вышел под ее восхищенным взглядом – как он хорош… Петр знал, где отец хранит контрацептивы, – он быстро вернулся.

– Ну вот, теперь все в порядке… – ласково и страстно прошептал он, крепко ее обнимая и целуя. – Успела соскучиться?..

Их взаимное влечение было ненасытно, – молодые, сильные, они наслаждались своей близостью без устали. Даша еще несколько раз, теряя от полноты чувств рассудок, улетала в заоблачные выси, сознавая всем своим существом: вот он, тот единственный, кого она будет любить всю жизнь…

И Петр находился на вершине блаженства. Близость с Дашей, глубокая нежность, которую он к ней испытывал, помогли ему понять истинное счастье – настоящую любовь.