Гончие Артаксеркса

Глава 16

С утра должен был приехать Ракшаш, за своей наречённой. Калосу почти не у далось попрощаться с девочкой. Их с Барзиком, что бы не мешали выгнали прогуляться по городу. Родосцев ещё не было. Вечером младший из братьев Мемнон проходил посвящение, а потом ночь в молитве они провели в храме. Само посвящение Калос наблюдал, увязавшись за ними, и никем не замеченный, залез на дерево, оттуда посмотрел всю церемонию.

В длинном хитоне родосец сначала толок виноград в тазу, это как-то соответствовало ритуалу посвящения, смысл которого лаконец не знал. Подошедший жрец подал руку, помогая юноше спуститься. Тот так и пошёл в грязном блинном хитоне, закапанном виноградным соком.

Светлый силуэт медленно, неуверенно, двигался по дорожке.

Калос сидя на дереве затаил дыхание, ему было интересно посмотреть ритуалы, которые в жизни пройдут мимо него.

Родосец обошёл дерево, на котором как раз и расположился наблюдатель. Жрецы сопровождавшие юношу тоже не видели зрителя, иначе тому бы тяжело пришлось, заметь непрошенного гостя во время церемонии.

Калос разглядел, что глаза Мемнона были завязаны. Именно это объясняло скованность его действий. Жрецы помогали идти. Подведя к дереву юношу оставили, он обхватил руками толстый ствол приникнув к нему всем телом.

Достав прутья суровые дядьки жрецы принялись пороть юношу. Вскоре через ткань на спине показалась кровь. Мемнон молча терпел боль. Прутья легко и со свистом ласкали юное тело принося кровавую жертву божеству.

Калос тоже вжался в кору дерева сидя на нём как мышка. Внизу экзекуция прекратилась и родосцу сами жрецы надели на ноги сандали. Застегнули ремешки. В руки юноше дали тазик с водой. Сняли повязку.

После того, как Мемнон увидел своё отражение в воде, его умыли жрецы. Сведя неофита со склона где распалось дерево, три жреца приняли его как своего, повязав ему на талию красный пояс поединщика.

Было ли Калосу завидно? Сидя на дереве юноша не мог понять. Конечно же он тоже хотел бы быть поединщиком, но его семья это совсем другое. Раньше лаконец бы возненавидел родосца, за то, что тому так улыбнулась Тиха, но теперь…

Ему нравилось быть с Маржиком, его замысловатые ласки, изысканные умения. Калос получал удовольствие от всего, что лидиец с ним вытворял, а фантазия у того была богатая, разнообразная. Конечно, иногда к ним присоединялся Барзик, и пахал как кабан неугомонный, но даже это, Марж обставлял так, что у юноши не возникало протеста, а только вносило разнообразие в их бурные ночи. Разносторонний ему попался учитель. Лаконец уже бы себя назвал изощрённым в любовных ласках.

Так, что не особо он завидовал Мемнону в получении красного шнура, он был богаче, у него была любовь…

И вот теперь на малюсеньком рынке, который скорее можно было бы назвать барахолкой, Калос забрасывал вопросами более опытного и сведающего в любовных вопросах друга.

Рынок был совсем небольшим, на теобразном перекрёстке дороги сидели люди на обочине и торговали кто чем мог, от ржавых и кривых гвоздей, уже где то использованных, до каких-то страшных керамических фиал. Два молодых человека возвышались там словно стройных кипариса в оливковой роще. Они стояли оперившись на столб для объявлений и мирно беседовали.

— Он мне последнее время мало внимания уделяет, словно отталкивает, — жаловался Калос Барзику. — днём Марж даже на меня не смотрит. Понимаешь, он говорит, что дела, что просчитывает, а меня побоку… Я чувствую, он от меня закрывается.

— Не выдумывай. — пытался успокоить надувшего губы юношу фригиец.

За последнее время у Калоса появилась такая привычка, как по детски надувать свои небольшие розовые губки, то ли Маржику он так больше нравился, то ли сам увидел своё отражение и понял, что так приобретает трогательный и милый вид, и теперь пользовался этим без зазрения совести. Ему, под воздействием юношеской влюблённости, её эгоизма и максимализма, так хотелось большой любви, что бы Маржик весь мир бросил к его ногам, в ответ на его страсть, что лаконец даже готов был отказаться от пары бурных ночей, что бы получить всё сразу. Ему хотелось всего любовника, все его чувства сконцентрировать на себе. Того внимания, что оказывал ему сейчас лугаль было мало, хотелось большего.

— Может мне ему отказать. Я слышал, любовникам подарки дарят, а мне ничего, даже обидно. Может мне строже быть надо. Он ко мне ночью, а я развернусь и к вам уйду, а?

— Ты ему не вреди, и у вас всё нормально будет, — посоветовал Барзан.

Пока Калос делился своими переживаниями, а друг выслушивал его, молодые люди были поглощены разговором, они не заметили, как неизвестный подслушивал их.

Мужчина уже обошёл рыночек. И не найдя на нём ничего интересного, купив кулёк жареных снадок, искал развлечения. Вот тут в его поле зрения и попали молодые люди, высокие, статные, интересные. По разговору он сразу определил их сексуальные предпочтения, и сразу принял их за местных, портовых порно.

Тот что постарше был вполне ничего, только лицо у него было простоватое. Мальчишка же был выше всяких похвал. Юная смазливая мордашка с аккуратным маленьким ротиком, светлые глаза с длинными ресницами, трепещущими как крылья бабочки, были настолько притягательны, что сразу ощущалось желание внизу живота. Длинные ноги юноши, так и тянуло развести и вставить фалос между ними до самой глотки, что бы у этого красавчика изо рта капать начало.

— Наверно, всё уже закончилось и можно домой? — Калос хотел увидеть Маржика, что бы наконец высказать ему всё! Что он живой человек и нечего от него отстранятся…

— По дороге воды набери, — крикнул Барзан вслед уже убегающему юноше.

Сердце лаконца бешено стучало, надо было высказать всё наболевшее, он же всё таки человек, и если они вместе, то зачем отстранятся, зачем этот холод в отношениях, который всё больше и больше чувствовался от Маржика. Не хотелось уходить в храм, оставаясь в душевно подвешенном состоянии. Как он сможет учиться, если сердце и голова будет не на месте. А ведь так и будет. Лидиец давно уже учил его анализировать свои действия, чувства, ощущения, что бы уметь предугадывать события.

Юноша решил бежать до дома короткой дорогой, через мостик. Думая о своих взаимоотношениях с лугалем, Калос не заметил подставленной незнакомцем подножки. Чуть не растянувшись на дороге, если бы его не поддержал мужчина, он отряхнулся и побежал через мост, памятуя, что надо ещё за водой к фантану сбегать, а для этого, опять же, у дома гидру захватить.

Бегал лаконец быстро, умело разворачиваясь на поворотах между домами на узких улочках. Плохо было одно, что он не очень хорошо ориентировался в городе и пользовался привычной дорогой, которую знал, и она не была самой короткой.

Внезапно на него налетел мужик, прижал его к стенке, навис над ним, поставив руки на стену, и ограничив пространство. Калос, поглощённый своими мыслями, даже не сообразил сразу что к чему. Он ошарашенно смотрел на возникшее перед ним вытянутое лицо с лёгким, хотя и квадратным подбородком, резкими носо-губными складками, грубовато-мужественное, лишённое эллинской правильности. Мужчина что-то говорил, юноше пришлось сделать усилие, что бы понять его, слишком силён был странный акцент, какой-то «сиркающий», по всей видимости перед ним был сириец или финикиец.

— Как ты посмел, портовое порно, у меня кошелёк украсть!

Калос непонимающе только хлопал глазами. Он даже не думал оказать сопротивление, просто не понимая что от него хотят, и вообще, какие к нему претензии. Да и к нему ли это, или чужеземец обознался, приняв его за кого-то. Лаконец этого странного мужика заломал бы на раз, если бы сам сообразил, а команды никто не дал, никого из своих рядом не было. Он так и стоял ловя ртом воздух, пытаясь что-то сказать, но слова не шли, и хлопая длинными ресницами, на округлившихся глазах.

Мужик чуть ли не щёлкал зубами у носа лаконца.

Калос потихоньку начал отстранятся, вжимаясь в стену, опасаясь, что чужеземец его укусит, или заплюёт в ажатаже своих беспочвенных обвинений.

Мужчина проворным движением выхватил из складок хитона лаконца незнакомый увесистый кошелёк.

— Я же говорил, шалава, украл! Ты мне это, кинандос, своим ротиком отработаешь! Я за эти деньги тебя так отделаю, что долго никто не подойдёт к твоему раскоряченному задку.

К ним подошёл прохожий, положил орущему чужеземцу руку на плечо.

— Оставь ты парнишку, чего он тебе сделал.

— Этот поганый порно у меня деньги украл.

— Так это же сын доктора, — заметил прохожий, — они через два дома живут. Недавно приехали. И вовсе он не вор. Но если что, сходи к его отцу, пожалуйся.

Под шумок Калос по стеночке поспешил ретироваться.

— А и схожу, — донёсся до него голос чужеземца.

Вот-вот, пусть сходит, Маржик ему объяснит кто здесь порно. Добежав до дома, лаконец схватил гидру и помчался к фонтану, относиться серьёзно к встреченному человеку, одержимому маниями он не мог.

Как всегда у воды толпились люди. Калос видел как проводили прекрасную скаковую, привезённую для продажи. Полюбовавшись, и наполнив гидру водой, он поспешил домой.

Маржик встретил его хмурым взглядом. На побледневшем лице сузившиеся глаза сморились злыми уголочками. Вдалеке, по улице юноша разглядел удаляющуюся спину давешнего одержимого.

Калос растерялся, неужели Маржик из-за него расстроился, ерунда какая. Приняв у юноши полную гидру и поставив её в на место, в угол, лугаль обернулся к лаконцу.

— Малыш, надо поговорить, — тихо проговорил он, каким-то бесцветным, уставшим голосом. Калосу осталось только недоумевать, что же произошло.

Возможно, будет дописываться.