Глава 13

Первый вечер в качестве официантки, принимающей заказы и разносящей напитки шумным посетителям, пересыпающим свою речь ругательствами, оказался довольно тяжелым. Но все же танцевать с этими самыми посетителями было значительно труднее. В самом начале несколько запьяневших клиентов попытались затащить Ребекку на танцплощадку, но Слейтер тут же остановил их, объяснив, что танцы больше не входят в обязанности Глори. После этого случая стало полегче, но Ребекке по-прежнему приходилось пользоваться вновь обретенным умением увертываться от непристойных прикосновений.

Часы пробили полночь, и, как и всегда в середине недели, посетители начали понемногу расходиться. В зале осталось меньше дюжины мужчин, и Ребекка наконец смогла облокотиться о стойку и немного передохнуть.

Данте налил ей стаканчик своего особого напитка.

– За счет заведения, дорогая.

Улыбнувшись, Ребекка подняла стакан в приветственном жесте.

– Спасибо.

Во рту у нее пересохло, поэтому она залпом осушила стакан, который Данте наполнил снова.

– Я смотрю, вы неплохо справлялись и очень мне помогли.

Ребекка тихо засмеялась.

– Рада, что со стороны это выглядит именно так, потому что я весь вечер ощущала себя курицей, бегающей вокруг без головы.

Данте поморщился.

– Ужасно непривлекательное сравнение. Его никак нельзя применить к вам.

– Спасибо.

Данте рассмеялся.

Рассматривая сидящих за столами посетителей, Ребекка в такт музыке постукивала пальцами по стойке. Произведения, выбранные Саймоном, были чудесны, а сам пианист тонко чувствовал настроение слушателей и посему всегда знал, что они хотят. Сегодня в репертуаре Саймона преобладали веселые песни вместо грустных баллад, исполняемых вчера. Несмотря на то, что Эндрю умер всего четыре дня назад, жизнь в приграничном городке шла своим размеренным чередом. Ребекке иногда казалось, что здесь время течет значительно медленнее, чем в крупных городах. Возможно, это было связано с царившей в Оуктри скукой. Только салуны и помогали избавляться от нее.

К бару неспешно подошла Молли.

– Не знала, что ты спишь со Слейтером.

– Какая чушь, – не моргнув глазом, произнес Данте.

Молли с раздражением посмотрела на карлика.

– Я разговариваю с мисс Великой и Всемогущей.

Ребекка вовсе не собиралась ссориться с пребывающей не в лучшем настроении женщиной.

– Я не сплю со Слейтером. Но если бы и спала, тебя это не касается.

– Тогда почему ты выполняешь более простую работу – работаешь с бухгалтерскими книгами и разносишь напитки, вместо того чтобы танцевать, как все остальные?

– Наверное, потому, что она знает, как вести бухгалтерию, – ответил Данте.

Молли тряхнула головой.

– Я тоже могла бы научиться.

– Нет. Твои развратные мысли не дали бы тебе сосредоточиться.

Ребекка закашлялась, чтобы не рассмеяться, и обратилась к Молли:

– Я работала с бухгалтерскими книгами и раньше, и у меня есть опыт. Кроме того, в наследство от отца мне достались способности к математике. – Она пожала плечами. – Насколько я знаю, Слейтер все еще свободен.

Молли внимательно смотрела на Ребекку, словно никак не могла решить, верить ей или нет.

– Ты и он не…

Ребекка попыталась засмеяться.

– Он никогда меня не интересовал.

Прежде чем Молли успела что-либо ответить, один из посетителей схватил ее за талию и закружил в жиге.

– Она в течение нескольких месяцев пыталась затащить Слейтера в постель, но он ни разу даже не посмотрел в ее сторону. – Данте принялся оттирать стойку. – Вообще-то вы первая, кому удалось привлечь его внимание.

– Очевидно, вы ничего не слышали о Делайле, – сухо произнесла Ребекка.

– Она работает в другом заведении.

– А какое это имеет значение?

Данте перестал вытирать стойку.

– Волк никогда не станет гадить в собственном логове.

Не понимая, какое это имеет отношение к их беседе, Ребекка покачала головой.

– В своем жилище волк любит порядок, – добавил Данте. Ребекка прищурилась.

– Иными словами, он не любит мутить воду в собственном колодце?

– Какой-то коктейль из метафор. Но подметили вы верно. – Данте склонился над стойкой. – А еще говорят, что Слейтер не спит с одной и той же женщиной дважды. Еще одна метафора.

Удивившись тому, что эти слова совсем ее не задели, Ребекка решила немного посплетничать.

– Почему?

Данте пожал плечами.

– Ну, чтобы получить ответ, нужно спросить Слейтера.

С этими словами Данте занялся своими делами. А Ребекка направилась к оставшимся посетителям, чтобы спросить, не нужно ли им еще чего-нибудь. Новых заказов не последовало.

Остановившись возле стойки, Ребекка заметила Джорджию, склонившуюся к Саймону. Негр играл адажио, которое свидетельствовало о том, что салун скоро закроется. Закончив играть, он посмотрел на Джорджию, и лицо девушки осветила самая искренняя за весь вечер улыбка. Однако Саймон выглядел обеспокоенным.

Он встал из-за пианино, сказал что-то Джорджии, и та нахмурилась. Поджав губы, Саймон покачал головой, а потом присоединился к Фрэнку, выпроваживающему на улицу засидевшихся посетителей.

Подойдя к Джорджии, Ребекка обняла ее за плечи.

– Что случилось?

– Упрямый осел. – Гневный взгляд Джорджии, казалось, способен был просверлить спину Саймона насквозь.

– Что ты хочешь этим сказать? – Саймон всегда казался Ребекке гораздо более спокойным и миролюбивым, чем Данте.

– Он думает, что не слишком хорош для меня, потому что я не рабыня.

– Но ведь он тоже не раб.

– Теперь нет. Но родился и вырос рабом.

– Я думала, что ты тоже, – запинаясь на каждом слове, произнесла Ребекка, вдруг осознавшая, как мало она знает о рабстве. – Раз тебя зовут Джорджия, я решила, что ты родом из этого штата.

– Мои родные из Джорджии, но им выдали вольные, когда умер их старый хозяин. Я родилась в Чикаго. – Южный акцент Джорджии пропал. – Мы не были рабами, но сильно голодали. Ютились в холодной комнате, не больше той, в которой я живу сейчас. Я сбежала после войны.

– Ничего не понимаю. Саймон свободен. Ты свободна. Так какая теперь разница, в каком положении вы находились раньше?

Джорджия скрестила руки на груди.

– Я сказала ему то же самое, но он и слушать не хочет. Одно слово – осел! – Девушка отчаянно заморгала. – Я иду спать.

Джорджия начала подниматься по лестнице. Казалось, каждый шаг давался ей с трудом. Бросив взгляд на Саймона, Ребекка заметила, что он наблюдает за Джорджией. В его карих глазах читались сожаление и тоска. Ну почему он упрямится?

Ребекка давно знала, что, пытаясь понять мужчин, она лишь попусту теряет время. Вздохнув, девушка понесла грязные стаканы на кухню. Дверь в кабинет была закрыта, и она не знала, стоит ли беспокоить Слейтера.

– Его нет, – произнес подошедший сзади Данте.

– А где он?

– Сказал, что пойдет прогуляться. – Данте говорил спокойно, но в его глазах читалось беспокойство.

– О чем он только думает!

Толстенькие пальцы Данте сжали запястье Ребекки.

– Он должен это сделать.

Едва не заскрежетав зубами от досады, Ребекка мысленно сосчитала до десяти по-французски.

– Остается лишь надеяться, что босс уже составил завещание.

Данте засмеялся.

– Слейтер не собирается проигрывать. Он все просчитывает на ход вперед.

Ребекка слишком хорошо знала цену обманутым ожиданиям, но не стала ничего говорить. Вместо этого она помогла Данте вымыть и вытереть стаканы и отнесла их назад в бар. Фрэнка и Саймона не было. Должно быть, они уже ушли.

Пожелав Данте спокойной ночи, Ребекка заперла за ним входную дверь, а потом погасила в салуне все лампы, кроме той, что горела в кабинете. Холодный воздух заставил Ребекку вздрогнуть. В кабинете на крючке висел пиджак, и девушка закуталась в него. Он был ей велик, но согревал и позволял выглядеть пристойно. А еще он пах Слейтером.

Усевшись за стол, Ребекка стала ждать.

Давно уже Слейтер не проводил вечер, переходя из салуна в салун. Он пропустил «Черного быка», не желая лишний раз привлекать внимание Делайлы, но остальные четырнадцать заведений посетил. В каждом из них он задерживался всего на пять – десять минут, но в самых крупных заведениях оставался попить пива и понаблюдать, что происходит вокруг.

Последним пунктом назначения оказался совсем недавно открывшийся салун. Достаточно просторное здание было построено из бревен и накрыто парусиновым навесом. Над распахнутой дверью виднелась узкая деревянная вывеска со словами «Медная пуля». Прочитав название заведения, Слейтер ощутил, как по спине пробежала дрожь. Он и другие заключенные Андерсонвилля часто говорили, что у начальника тюрьмы вместо сердца медная пуля. Прогнав неприятные воспоминания, Слейтер подошел к сколоченной из оструганных досок барной стойке. За ней сидели лишь пятеро мужчин да тощая женщина в коротком платье и с перьями в волосах.

– Чем могу служить, мистер? – Акцент бармена не удивил. Слейтера. Здесь, в приграничном городке, выходцы из южных штатов встречались на каждом шагу.

– Принесите пива.

Когда бармен наполнил кружку, Слейтер спросил:

– Давно открылось это заведение?

– Пару месяцев.

Слейтер намеренно внимательно обвел взглядом освещенный лампами зал.

– Похоже, дела у хозяина идут неплохо.

– Мистер Гэвин любит во всем порядок.

– Значит, хозяина зовут Гэвин?

– Лео Гэвин.

– Я знавал одного Гэвина, когда жил в Виргинии, – солгал Слейтер в попытке разговорить бармена.

– Это не он. Мистер Гэвин родом из Алабамы. – Бармен сдвинул брови. – Я слышал, во время войны он потерял все свои плантации.

– Да, ужасно обидно. – Слейтер отхлебнул тепловатого пива. – Надеюсь, здесь ему сопутствует удача.

– Мы все тоже надеемся. Он порядочный человек. Платит приличное жалованье и мошенников на работе не держит.

– Ау него не было каких-нибудь неприятностей? – спросил Слейтер как можно безразличнее.

– Случаются драки. Обычно из-за женщин. Но в остальном все спокойно.

Слейтер заставил себя усмехнуться.

– Как и везде.

Бармен замолчал. Тогда Слейтер осторожно спросил:

– А вы слышали, что в субботу ночью убили какого-то парня?

– Хозяина «Алой подвязки».

– Он был моим другом.

Бармен прищурился.

– Значит, это вы теперь владеете его заведением?

Слейтер кивнул.

– Верно. Хочу выяснить, у кого имелся на Эндрю зуб.

– Мне жаль вашего друга. Я с радостью помог бы вам. – Слова бармена прозвучали искренне. – Но мне кажется, что кому-то просто понадобились его деньги.

– То же самое сказал и шериф. – Слейтер не стал объяснять бармену, что шериф ошибается. Он выпрямился и отставил кружку. – Я, пожалуй, пойду. «Подвязку» пора закрывать. Доброй ночи!

Вздохнув от разочарования, Слейтер отправился в обратный путь по притихшим улицам. Как и большинство салунов, «Алая подвязка» утопала в темноте и была заперта изнутри.

Обойдя здание и оказавшись у черного хода, Слейтер почувствовал себя не в своей тарелке – ведь совсем недавно здесь умер Эндрю. Более поспешно, чем обычно, он достал из кармана ключ и отпер дверь. Из кабинета лился гостеприимный свет, и Слейтер вздохнул с облегчением.

Он увидел чью-то фигуру, от которой в коридор упала тень. Слейтер напрягся, и его левая рука задрожала.

– Черт возьми, только не сейчас, – пробормотал он, обращаясь к собственной руке. К счастью, с правой рукой было все в порядке, и он достал из кобуры пистолет.

В дверном проеме появилась женская фигура. Глори. Выругавшись, Слейтер спрятал пистолет назад в кобуру.

– Какого черта вы тут делаете?

Лампа, горевшая за спиной Глори, серебристым ореолом обрамляла ее тело, прикрытое пиджаком. Его пиджаком.

– Ждала вас, – ответила она. – Вы что-нибудь узнали?

Разозлившись на себя и на Глори, Слейтер прошагал мимо нее в кабинет. Он налил себе виски из личных запасов Эндрю и залпом осушил стакан. Теперь его правая рука дрожала почти так же, как левая. Он гневно взглянул на Глори.

– Я чуть вас не застрелил.

– Но ведь не застрелили, – спокойно и без тени сомнения в голосе произнесла Глори, лишь еще больше разозлив Слейтера.

– Но мог это сделать. Я же говорил, не стойте у меня на пути.

– Если с вами что-нибудь случится, я потеряю единственный источник дохода.

Несмотря на то, что она говорила холодно и по-деловому, в ее золотистых глазах читалась тревога. Только Слейтер не был готов признать это. Не сейчас. А может, и вовсе никогда.

– О вас позаботятся, если я умру.

Надменность в голосе девушки уступила место раздражению.

– Значит, я была права. Вы ищете смерти, чтобы наказать себя за то, что не оказали помощи Эндрю.

До Глори ни одной женщине не удавалось столь быстро вывести Слейтера из себя. Он резко подошел к девушке и ощутил какое-то циничное удовлетворение от того, что та непроизвольно съежилась. И все же Глори не потеряла самообладания.

– Это не имеет никакого отношения к нему. Все дело в нас с вами. Вы хотите, чтобы я затащил вас к себе в постель.

Глори взмахнула рукой так молниеносно, что Слейтер не успел схватить ее за запястье, и ударила его по лицу. В тишине раздался шлепок. Удар погасил страх, заставивший Слейтера произнести эти жестокие слова.

– Простите, Глори. Вы этого не заслужили.

– Не заслужила. – Она прикрыла глаза. – Черт возьми, Слейтер, просто я не хочу, чтобы вы погибли.

В выражении ее лица сквозила такая мука, что Слейтер, сам того не желая, сделал шаг ей навстречу. Обхватив Глори за талию, он прижал ее к своей груди и прижался щекой к волосам. Он ощутил еле заметный аромат жасмина, пробивающийся сквозь присущие салуну запахи, и сосредоточился на нем.

– Спасибо за заботу, Глори.

– Ребекка, – прошептала девушка. Она отстранилась и взглянула Слейтеру в глаза. – Меня зовут Ребекка. Если не забыли…

– Ребекка, – повторил Слейтер. – Это имя идет тебе больше, чем Глори.

– Ребекка Глори Боуэн. – Ее улыбка померкла, и она вновь прижалась щекой к его груди.

Слейтеру показалось, что Ребекка хочет сказать больше, но она промолчала. Его объятия, призванные поначалу просто успокоить, вдруг приобрели какое-то новое значение. Реакция Слейтера на нежные изгибы тела Ребекки и исходящий от нее сладковатый аромат не заставила себя ждать, и он вдруг почувствовал, что не в силах побороть своего желания.

Ладони Слейтера скользнули по ее изящной шее, большие пальцы погладили нежную кожу за ушами, и Ребекка задрожала. Ее шелковистые волосы струились по рукам Слейтера подобно теплому водопаду, а дыхание стало влажным и горячим.

Слейтер нежно запрокинул голову девушки и заглянул в ее золотисто-карие глаза. Щеки Ребекки окрасил нежный румянец, а дыхание тяжело вырывалось сквозь приоткрытые губы. С безграничной нежностью Слейтер наклонился и коснулся губ девушки своими. Ее похожие на лепестки роз губы раскрылись подобно бутону, и Слейтер ощутил их вкус. Поцелуй становился все более требовательным, разжигаемый пламенем страсти.

Когда он наконец прекратился, Ребекка отпрянула, тяжело дыша. Она повернулась к Слейтеру спиной и обхватила себя за талию. Подойдя сзади, Слейтер обнял девушку за плечи. Он уткнулся лицом в ложбинку между ее ухом и шеей. Дыхание Ребекки участилось, но тело не расслабилось.

– Что случилось? – прошептал Слейтер ей на ухо. Ребекка покачала головой.

– Это неправильно, – хрипло ответила она.

– Почему?

Ребекка развернулась в объятиях Слейтера, и он слегка ослабил их. Ребекка вцепилась в лацканы пиджака, согревающего ее плечи, так, что костяшки побелели. Ее лицо тоже побледнело, лишь щеки оставались розовыми из-за нанесенных на них румян.

– Ты должен знать кое-что, – начала Ребекка, и ее голос задрожал. Она решительно взглянула Слейтеру в глаза. – Я замужем.

Слейтер смотрел на нее, отказываясь верить своим ушам. Однако стыд и неловкость, сквозившие в каждом ее жесте, говорили о том, что он не ослышался. Ошеломленный и уязвленный, Слейтер отпрянул и пятился до самой двери.

– Мне жаль, – прошептала Ребекка. Уязвленная гордость выплеснулась вспышкой гнева.

– Почему ты ничего не сказала раньше? Зачем соблазняла меня?

Губы Ребекки превратились в узкую алую полоску.

– Как ты смеешь! Я никогда не делала ничего непристойного!

– А этот поцелуй? Ведь не я один принимал в нем участие.

Густо покраснев, Ребекка опустила глаза. Слейтер нанес ей удар, но почему-то не почувствовал себя лучше. Подойдя к Ребекке, он устрашающе навис над ней.

– Ты ушла от него, потому что он не удовлетворял тебя в постели? Или он слишком туго застегнул кошелек?

В глазах ее вспыхнула ярость.

– Он был игроком, как и ты, и проиграл все, что оставили мне родители. Включая дом. А потом бросил меня. – Грудь Ребекки тяжело вздымалась, а пальцы сжались в кулаки. – Вот почему я здесь и делаю то, чего даже в страшном сне не могла представить.

Ребекка прошла мимо него, и Слейтер, слишком ошеломленный ее признанием, даже не попытался ее удержать. Вместо этого он упал в кресло и уставился на бутылку с виски.

Признание Глори – нет, Ребекки – объясняло, почему она, леди благородного происхождения, работает в салуне. Ему стоило догадаться. Единственная женщина, которую, как ему казалось, он любил, тоже была замужем. Только там дело обстояло иначе – сбежала она, а не ее муж.

А что, если Ребекка солгала ему? Что, если в один прекрасный день муж разыщет ее и вернет в супружескую постель?

Слейтер улыбнулся, только улыбка получилась невеселой. Он не возражал против любовных отношений с Ребеккой, если она его хотела. А она его действительно хотела, Слейтер был в этом уверен. Страсть Ребекки была настоящей. Разыграть подобное невозможно. За внешностью благопристойной леди скрывалась пылкая любовница. И все же она была замужней женщиной, чей муж ищет, а может, и не ищет ее.

По крайней мере она раскрыла душу до того, как они оказались в одной постели. Нет, Слейтер не был религиозен, просто он старался никогда не заводить отношений с женщинами, принадлежащими другим мужчинам. Зачем усложнять жизнь?

Он схватил бутылку с виски за горлышко и налил себе добрую порцию. Затем залпом осушил стакан и наполнил его снова. Впереди его ждала долгая ночь.

Тело Ребекки пульсировало от неутоленной страсти, но все это было несущественно по сравнению с болью в сердце. Она не подозревала, как много значил для нее Слейтер, до тех пор, пока не пришлось раскрыть ему свой секрет. Она едва не растворилась в поцелуе, который, начавшись нежно и невинно, превратился в костер страсти.

Несмотря на то, что первый поцелуй не нашел продолжения, она все еще хотела его. Манили его сильные руки, его горящие страстью, подернутые поволокой голубые глаза, обжигающий жар его мускулистого тела. Ребекке нужно было получше узнать его, понять, что его возбуждает и что заставляет испытывать страх, от которого начинает дрожать его рука и из-за которого он отказал лучшему другу в помощи.

Разве сумеет она работать рядом с ним и дальше, испытывая подобные чувства? Можно подыскать место в другом салуне, но жить в одном городе со Слейтером и не видеть его каждый день… Это станет настоящим адом. Еще более ужасным, чем тот, в котором она уже пребывала.

Ребекка встала с кровати и сняла пиджак Слейтера. Крепко зажав в руках, она поднесла его к лицу и вдохнула вселяющий уверенность терпкий мужской аромат. Завтра она отнесет его на место. Ребекка неохотно отложила пиджак и сняла рабочее платье. Она раздевалась инстинктивно, пытаясь освободиться от тревожащих мыслей.

Надев ночную сорочку и расчесав волосы, Ребекка достала из шкафа крошечное крестильное платьице. Упав на кровать, она крепко прижала его к груди, потому что в памяти тотчас же всплыло лицо сына.

Она рассказала Слейтеру о муже, но вовсе не собиралась рассказывать о сыне. Ему не понравилась история с ее замужеством. А какова будет его реакция, когда он узнает, что она бросила собственного ребенка? Но именно Дэниел был причиной, побуждающей Ребекку разыскивать Бенджамина. Ее бывший муж должен узнать о существовании сына, потому что обязан оказать поддержку своей семье.

И все же Ребекку одолевали сомнения. Бенджамин потратил все до последнего пенни, а потом исчез. Захочет ли он измениться ради ребенка? Ребекке оставалось лишь надеяться, что захочет. В противном случае ей придется признать, что Дэниел потерян для нее навсегда. Но она не могла смириться с этим. И не смирится никогда.

Загрузка...