Горец-любовник

Глава 1

Шотландия, весна 1475 года

– Уф!

Странно… Твердый земляной пол не издает подобных звуков, когда на него падают. Неужели это она сама издала такой звук? Или это каменные стены тайной подземной темницы так неузнаваемо изменили ее голос, сделав его похожим на низкий мужской баритон? От удара у нее перехватило дыхание, она вообще не могла что-либо произнести… И тут, едва она вновь обрела способность дышать, твердый земляной пол под ней зашевелился.

Алана с некоторым запозданием осознала, что приземлилась вовсе не на пол. Она приземлилась на человека. И у этого человека был низкий мужской голос. И не земля, и не камень были у нее под щекой, а ткань. Одежда. И в ухе ее, прижатом к тому, что она поначалу приняла за утрамбованную землю, звучали гулкие и размеренные удары сердца. Пальцы ее свесились и касались прохладной, немного влажной земли. Она лежала ничком, распростершись. Словно развратная женщина, лежала на мужчине.

Алана сползла с мужчины, бормоча извинения по поводу того, что ее колени и локти, должно быть, причинили ему некоторые неудобства. Мужчина же с чувством выругался.

Встав на ноги, Алана выпрямилась и, задрав голову, увидела в люке тех троих, что сбросили ее в эту яму. Освещенные снизу качающимся фонарем, их ухмыляющиеся физиономии казались особенно зловещими.

– Вы не можете запереть меня тут с мужчиной, – заявила она.

– Извините, других мест нет, – сказал самый высокий из троих, тот, которого звали Клайдом и кто, по всей вероятности, и был лэрдом.

– Но я – леди! – воскликнула она в возмущении.

– Ты дерзкая девчонка, вот ты кто. И будешь сидеть там, куда тебя посадили. Или, может, теперь ты образумилась и все-таки скажешь, кто ты такая и как тебя звать?

– Чтобы вы обобрали моих близких? Нет, не дождетесь.

– Ну, тогда сиди здесь.

Она даже не успела возмутиться. Люк захлопнулся, и света совсем не стало. Гоуэны ушли. Алана уставилась в темноту, в который уже раз задаваясь вопросом: как же ее угораздило попасть в такую переделку? А ведь вначале ничто не предвещало беды. И планы у нее были вполне мирные и вполне выполнимые. Она всего лишь хотела помочь братьям отыскать Кайру. Увы, никто из членов семьи не захотел прислушаться к ее просьбам и мольбам, никто не принял всерьез ее заявлений о том, что она действительно способна помочь Артану и Лукасу отыскать сестру-двойняшку. И тогда у нее созрел план, очень даже разумный, как ей тогда показалось. Алана тайком от родителей отправилась следом за братьями. Но она не собиралась искать сестру в одиночестве, не так уж она глупа, чтобы не осознавать опасность. Довольно быстро она вышла на след братьев и лишь ждала подходящего момента, чтобы обнаружить свое присутствие. Эти болваны при виде своей младшей сестренки раскроют рты от удивления, затем станут ругать ее, а потом ей скажут спасибо, потому что кому, как не ей, вести их к своей любимой сестре. Алана уже рисовала в воображении встречу с братьями, представляя их лица, когда она явится перед ними, словно с неба свалившись, когда след вдруг вывел ее к реке. Не желая переходить быструю и холодную речку вброд, как это сделали братья, Алана пошла в обход, и, проделав несколько миль в нужном, как ей казалось, направлении, она наконец-то поняла, что сбилась со следа братьев и заблудилась.

И тут ей стало страшно. Она не понимала, отчего безошибочное чутье, которым она по праву гордилась, подвело ее как раз тогда, когда оно могло ей по-настоящему пригодиться. Темнело. Ей предстояла ночевка в лесу. Ночевать в лесу одной было опасно, и Алана прекрасно это понимала. Но иного выхода не было. Она развела костер, поставила силки на кролика и стала готовиться к ночлегу. Охотничья удача ей улыбнулась – удалось поймать кролика на ужин. Воодушевленная тем, что не придется ложиться спать голодной, Алана разделала тушку и принялась готовить ужин. Как раз за этим занятием ее и застали Гоуэны. Алана поморщилась, вспоминая, как повела себя тогда. Возможно, если бы она была поласковее с Гоуэнами и разыграла из себя беспомощного ребенка, ей не пришлось бы сидеть в этой черной яме наедине с мужчиной, который сейчас, судя по всему, опорожнялся в ведро. Может, и стоило сказать Гоуэнам, кто она такая, чтобы они смогли получить за нее выкуп, а потом выпустили отсюда. Едва успев подумать об этом, Алана устыдилась собственной слабости и принялась мысленно ругать себя.

Грегор вполголоса выругался, закончив опорожняться. Мочиться в ведро – не самый лучший способ представиться товарищу по несчастью, но выбора у него, по сути, не было. После того как на него свалилась пленница, причем так, что ее колени и локти вдавились ему в живот, он не мог оставить без внимания свои насущные потребности. Хорошо еще, что темно – темнота создавала иллюзию уединенности.

Грегор как раз попытался представить, где она находится, когда услышал ее бормотание. Клайд Гоуэн назвал ее дерзкой девчонкой, но что-то в этом низком хрипловатом голосе говорило о том, что рядом с ним – женщина, а не ребенок. Когда она на него свалилась, у Грегора перехватило дыхание от неожиданности и боли, но даже в столь необычных обстоятельствах он мгновенно почувствовал женщину. В этом теплом и нежном теле было что-то такое, что выдавало взрослую женщину, хотя пышных округлостей он не обнаружил. Покачав головой, Грегор двинулся в ту сторону, откуда доносилось бормотание.

Как ни старался он соразмерить шаги, но все же сделал одним шагом больше и врезался ей в спину. Она тихонько взвизгнула и подскочила, сильно ударив его макушкой под подбородок. От удара у него заболели зубы и загудела голова. Грегор немного удивился, услышав, как она выругалась.

– Эй, девочка, – пробормотал он, – ты мне посадила больше ссадин и шишек, чем те недоумки, что бросили меня сюда.

– Кто вы? – спросила Алана, морщась от боли и потирая голову – на ней, казалось, уже начинала расти шишка.

– Грегор. А ты кто?

– Алана.

– Просто Алана?

– Просто Грегор?

– Я назову свое имя после того, как ты назовешь свое.

– Нет, не стоит. Может, там, наверху, кто-то нас подслушивает в надежде, что мы скажем друг другу свои полные имена.

– И ты мне совсем не доверяешь, верно?

– А с чего я должна тебе доверять? Я же не знаю, кто ты такой. Я даже увидеть тебя не могу. – Алана осмотрелась и лишь потом подумала: «Зачем смотреть по сторонам, если кругом – кромешная тьма?» Она и руки своей разглядеть не могла, даже если к самому носу поднести. – Почему они тебя сюда посадили?

Алана вдруг испугалась, что Гоуэны могли запереть ее с самым настоящим головорезом, например с грабителем и убийцей. Впрочем, нет, нельзя же быть такой дурой… Гоуэны схватили ее потому, что надеялись получить за нее выкуп. Не станут они сажать ее с убийцей, если рассчитывают получить за нее выкуп.

– Почему посадили? Хотят на мне заработать, – ответил он.

– И со мной то же самое. Они что, рыщут по округе и хватают всех подряд?

Грегор негромко рассмеялся и покачал головой:

– Они берут только тех, по которым сразу видно, что не бедняки. Когда меня сюда затащили, другого пленника как раз выкупали. Он был богато одет, хотя его красивая одежонка порядком провоняла в этой дыре. На мне тоже был мой лучший наряд. Подозреваю, что и твой наряд подсказал Гоуэнам, что у твоей родни завалялась монетка-другая. Они убили твою охрану?

Алана почувствовала, как кровь прилила к щекам.

– Нет, я была одна. Я немного заблудилась.

Грегор решил, что она лжет. То ли она совсем не умела врать, то ли темнота обостряла интуицию. Обостряла настолько, что он расслышал фальшь в ее голосе.

– Надеюсь, твоя родня как следует накажет охрану за такую оплошность.

Да уж, кое-кому наказания не избежать, подумала Алана. На этот счет у нее сомнений не было. Временами она даже жалела, что ее родители не верили в действенность порки. Порой ей казалось, что несколько «горячих» были бы куда лучше, чем нудные увещевания родителей. Но что было совсем невыносимо, так это читать на лицах отца и матери разочарование и боль, вызванные ее упрямством и дерзкими выходками.

– Сколько уже ты тут сидишь? – спросила она Грегора, чтобы отвлечь его от опасной темы. Она не хотела рассказывать ему о том, как ее схватили и при каких обстоятельствах.

– Думаю, дня два-три. Трудно сказать наверняка. Они дали мне несколько одеял и ведро для отправления, которое каждый день меняют на новое. Дважды в день приносят еду и питье. Здесь, в темноте, легко потерять счет дням. Впрочем, меня это не сильно заботит. Что меня действительно волнует, так это то, кто выйдет победителем из игры «ты-останешься-здесь-до-тех-пор-пока-не-скажешь-то-что-я-хочу-знать». Мой клан не самый нищий, но на большой выкуп лишних денег нет. Если бы еще знать, что отданные тобой деньги не обернутся против тебя самого…

– А Гоуэны не говорили тебе, сколько ты у них пробыл?

– Я, как ты понимаешь, без боя не сдался и большую часть пути до этой тюрьмы провел без сознания. Не знаю, сколько времени они меня везли. Полдня, день, возможно, дольше. Ты и сама скоро узнаешь, что Гоуэны не отвечают на вопросы. С ними разговор короткий. Каждый раз, открывая люк, они задают один и тот же вопрос: кто ты и откуда? И сдается мне, они появляются здесь в определенные часы, а не когда им вздумается. Поэтому я и решил, что нахожусь здесь два дня. – Грегор умолк, прикидывая правильность своего расчета. В темноте, в одиночестве, наедине со своими мыслями, можно с ума сойти и за несколько дней. – Пожалуй, сейчас как раз конец третьего дня, потому что я опять потерял сознание, когда они меня сюда бросили. Да, потерял, но не знаю, на какое время. А очнулся я от голоса сверху. Кто-то орал, что пора ужинать. Мне спустили еду и воду. И еще это ведро, а также сказали, что бросили мне несколько одеял.

– Сейчас ночь… Луна поднялась как раз тогда, когда мы въезжали во двор замка. Итак, трое суток в темноте, в яме, на земляном полу, – пробормотала Алана, поежившись при мысли о том, что и ей это предстоит. – И что ты делал все это время?

– Думал.

– Господи, от думанья я точно с ума сойду.

– Не слишком приятная перспектива.

– Верно, не слишком. И темнота мне не очень-то нравится, – тихо добавила Алана и чуть не подпрыгнула, когда рука Грегора неловко обняла ее за плечи.

– Никто не любит темноту. Особенно при таких обстоятельствах и в таком месте. Выходит, ты была совсем одна, когда они тебя схватили. Они ведь тебя не обидели?

Вопрос был задан тихим участливым голосом. Алана поняла, о чем спрашивал ее Грегор и что имел в виду под словом «обидели». Она вдруг подумала о том, что ее ведь могли изнасиловать – пусть даже эти негодяи и принимали ее за малолетку.

– Нет, они не сделали мне ничего дурного помимо того, что притащили сюда и бросили в эту жуткую яму. Да, они еще меня обзывали: говорили, что я злобная и дерзкая девчонка. А везли меня сюда, перебросив через седло головой вниз.

Грегор улыбнулся.

– А ты на самом деле дерзкая?

– Такая же, как все. Но надо же им как-то меня обозвать!.. Сижу себе у костра, жарю кролика, которого мне выпала удача поймать своими руками. И вдруг появляются пять всадников и заявляют, что отныне я – их пленница и что я должна сказать им, кто я такая, чтобы они послали к моим родственникам за выкупом. И тогда я ответила, что у меня был очень трудный день и что мне совсем не хочется общаться с вонючими мерзкими проходимцами. И не им учить меня, что мне делать! И еще я велела им убираться обратно за тот валун, из-за которого они вылезли, – добавила Алана.

Грегор засмеялся в ответ.

Вспоминая обстоятельства своего пленения, Алана вынуждена была признать, что в тот момент с ней творилось что-то неладное. Она словно рассудок потеряла. К тому же растерялась. Не так уж часто с ней такое случалось. Увидев ее такой, любой из домочадцев очень удивился бы. Да и Гоуэнов ее поведение ошеломило. Все пятеро уставились на нее так, словно бы им в глотки вцепились хорьки. Вначале ей было даже весело, да только Гоуэны быстро уразумели, что выслушивают оскорбления от той, которую любой из них мог бы сбить на землю одним щелчком.

И еще Алана не могла понять, почему ей не удалось удрать от этих неуклюжих Гоуэнов. Она была очень проворной, долго могла бежать без устали и умела мастерски прятаться даже там, где, казалось, спрятаться было некуда, но в этот злополучный день ее с самого начала преследовали неудачи. Сначала она сбилась со следа братьев, а потом не заметила, как оказалась в западне. Она бросилась наутек, но Гоуэны смогли догнать ее, даже не вспотев по-настоящему. Если бы Алана была суеверной, она могла бы подумать, что тут не обошлось без злого рока – словно сама судьба позаботилась о том, чтобы ее поймали.

– Они не сказали тебе, зачем им столько денег? – спросил Грегор.

– Да, сказали. – Вероятно, они не видели иного способа заставить ее замолчать. Алана ругала их самыми последними словами за такой способ добывания средств, даже высказала предположение, что деньги им нужны на пьянство и прочее, а совсем не на то, что им действительно нужно, – скажем, на кусок мыла. – Деньги им нужны на строительство укреплений от врагов.

– Что?.. Они собираются прорыть вокруг замка ров и окружить его каменной стеной?

– Может, до рва и каменной стены дело не дойдет, но замок их и впрямь вот-вот развалится. Развалится и без посторонней помощи. На строительство же нужны монеты или хорошие товары, а у них нет ни того, ни другого. Думаю, они прослышали, что соседи точат на них зубы, вот и решили, что недостаточно защитили себя от неприятностей. Из того, что я успела разглядеть, свисая головой вниз с седла Клайда, я поняла: замок этот очень старый и давно уже пришел в запустение. Возможно, что и какие-нибудь враги причинили ему серьезный урон. Похоже, его привели в порядок ровно настолько, чтобы в нем можно было жить, но, конечно же, он и сейчас требует ремонта. Из того, что сказала жена Клайда, я поняла, что этот замок дали за ней в приданое.

– Ты говорила с его женой?

– Вообще-то нет. Это она говорила с Клайдом. Вернее, не говорила с ним, а пилила его. Причем начала с того самого момента, как он вошел в дом, и не замолкала, пока меня сюда не бросили. Она не одобряет его затею с заложниками. И еще говорила ему, что раз он все это затеял, то должен довести дело до конца и получить очень хорошие деньги, поскольку теперь им придется выложить кругленькую сумму на укрепления, чтобы обороняться от тех врагов, которых он сам себе наживает своим разбойничьим промыслом.

Алана знала, что не должна позволять Грегору ее обнимать. Знала, что девушке не подобает так вести себя с незнакомцами. Но сейчас ей было не до хороших манер. Когда он обнял ее за плечи, она откликнулась на этот жест участия с благодарностью. Теплая рука, лежавшая у нее на плече, успокаивала и помогала справляться со страхами, самым сильным из которых был страх темноты. Грегор все еще обнимал ее, и она прижалась к нему покрепче, чтобы согреться его теплом.

Он был очень высоким мужчиной. Наверное, даже немного выше, чем ее долговязые братья, – во всяком случае, ей так казалось. А если бы они встали в полный рост, то она скорее всего не доходила бы ему даже до плеча. К тому же она чувствовала, что Грегор не только высок, но и мускулист, хотя и сухощав. Да, судя по всему, он был очень сильным мужчиной. Учитывая же тот факт, что он просидел в этой яме уже несколько суток, пахло от него на удивление хорошо – чистым телом.

Внезапно поймав себя на том, что оценивает достоинства обнимавшего ее мужчины, Алана решила, что ей все же следует от него отодвинуться. Беда в том, что ей с ним действительно было хорошо, очень даже хорошо. От него исходило приятное тепло, в нем ощущалась сила, а в этот момент ей именно этого больше всего не хватало.

Алана принялась утешать себя тем, что она-то по крайней мере его не обнимает, но тут вдруг осознала, что обхватила Грегора одной рукой, чтобы покрепче к нему прижаться. Она мысленно вздохнула, невольно признавая, что ей нравилось сидеть с ним в обнимку и совсем не хотелось от него отодвигаться. Он, конечно же, думал, что она совсем еще девочка, так что не стоило бояться, что он воспримет ее объятия как поощрение. К счастью, темнота давала ощущение анонимности, и Алана решила, что не будет никакого вреда, если они немного посидят в обнимку. По правде говоря, она не удивилась бы, если бы узнала, что и ему так спокойнее и уютнее после нескольких суток полного одиночества в кромешной темноте.

– Куда ты направлялась, девочка? Нет, лучше скажи, тебя скоро начнут искать? – спросил Грегор, испытывая легкое беспокойство от того явно приятного ощущения, что он испытывал, обнимая девушку. Инстинкт подсказывал ему, что Алана – не ребенок, за которого себя выдает, но мало ли что может подсказать мужчине инстинкт?

– Скоро ли начнут искать? Что ж, вполне вероятно. – Алана очень сомневалась, что та записка, которую она оставила дома перед побегом, успокоит ее родителей. – А на твой первый вопрос отвечаю: я направлялась к сестре.

– Боюсь, Гоуэны в таком случае скоро выяснят, кто ты такая, даже если ты им ничего не сказала.

– Понятное дело. А как насчет тебя? Тебя кто-нибудь хватится?

– Да, но не скоро.

Они подумают, что он все еще обхаживает свою будущую жену. В сложившихся обстоятельствах времени на размышления о причинах, побудивших его искать жену с хорошим приданым, было более чем достаточно. Что ж, Мейвис – прекрасная женщина, очень даже приятная на вид. И за нее давали неплохой земельный надел и деньги тоже. Уезжая от нее, он чувствовал себя победителем, помолвка была делом почти решенным. Но почему-то с каждым часом, проведенным в этой кромешной мгле, наедине со своими мыслями, он все больше сомневался в том, что поступает разумно, и теперь у него уже не было уверенности, что он сделал правильный выбор. Не хотелось думать, что зерно сомнений посеял в нем кузен Сигимор, но все чаще на ум приходили именно его, Сигимора, слова. Тот заявил, что Мейвис не по нему «скроена», она ему «не впору».

Грегор мысленно выругался. Какое все это имело значение? Ему почти тридцать, и до сих пор ему ни разу не встретилась «та самая» женщина, о которой он мог бы сказать, что она «под него скроена». Мейвис давала ему шанс стать самому себе господином, стать настоящим лэрдом и управлять своими владениями как истинный хозяин. Он выбрал Мейвис, исходя из доводов рассудка. А что до сердца, то не всем дано выбирать сердцем. И нежные чувства не каждому дано испытать. Если за столько лет он ни к одной из женщин, коих у него было в избытке, ничего подобного не испытал, то может ли он вообще полюбить кого-нибудь? А страсть можно разжечь – было бы умение. Приложив же еще немного труда, можно добиться даже взаимопонимания. И этого вполне достаточно.

Грегор уже собирался спросить у Аланы, далеко ли от Гоуэнов живут ее сородичи, как вдруг услышал шаги наверху и предусмотрительно промолчал. Кто-то приближался к люку.

– Стань туда, девочка, – сказал он, подтолкнув ее к противоположной стене. – Сейчас они спустят нам воду и пищу и поднимут ведро. Я не хочу, чтобы это ведро на тебя опрокинулось.

Отодвинувшись от Грегора, Алана тут же почувствовала холод. Она продолжала пятиться, пока не споткнулась о ворох одеял и не упала на них. Уже сидя, она продолжала отодвигаться, пока не уперлась спиной в каменную стену. Люк открылся, и веревка с крюком на конце спустилась вниз. Света фонаря хватало ровно настолько, чтобы пленники могли разглядеть веревку. Грегор двигался так уверенно, словно видел в темноте, что навело Алану на мысль, что он держит в памяти воображаемый рисунок своей темницы. Она наблюдала за тем, как подняли полное ведро и спустили другое – пустое. Когда Грегор потянулся за этим ведром, она увидела его силуэт. Грегор и в самом деле был очень высок и худощав. Алана мысленно выругалась, проклиная темноту за то, что не может его в такой тьме рассмотреть получше.

– Наутро нам понадобятся два ведра для умывания! – прокричал Грегор, задрав голову.

– Два? – проворчали наверху. – Зачем два?

– Одно для меня, другое для девчонки.

– Вы можете мыться из одного.

– За ночь тут можно грязью обрасти. Одного ведра никак не хватит.

– Посмотрим, что скажет хозяин, – ответил стражник.

Алана поморщилась, когда люк закрылся, и они снова погрузились в полную темноту. Напряженно прислушиваясь, она пыталась определить, где находился Грегор, но все равно вздрогнула от неожиданности, когда он присел рядом. Когда же она уловила запах сыра и теплого хлеба, в животе у нее заурчало.

Грегор рассмеялся, потом сказал:

– Двигайся очень осторожно, девочка. Еда между нами. Гоуэны кормят вволю, хотя пища довольно однообразная.

– Лучше хоть что-то, чем ничего. Может, ты сам станешь давать мне еду? Похоже, мне долго придется привыкать к такой темноте.

Алана напряглась, почувствовав на ноге его ладонь, но затем что-то упало к ней на колени. Опустив руку, она нащупала кусок хлеба и тут же начала его жевать. Грегор не собирался ее лапать – просто пытался понять, где именно она сидит. Интересно, почему при этой мысли она испытала некоторое разочарование?

– Ешь все, что дают, девочка. Пока меня никакие твари не беспокоили, но я слышал их писк. Оставишь еду, и они не замедлят явиться за угощением.

Алана поежилась:

– Терпеть не могу крыс.

– И я тоже. Поэтому и не делаю запасов.

Алана кивнула, хотя он скорее всего этого не увидел, и принялась за еду. Какое-то время оба ели молча. Когда желудок наполнился, Алана почувствовала крайнюю усталость – все тяготы этого дня разом навалились на нее и сморили. Ей ужасно захотелось спать. И тут она поняла, что для нее отдельной постели не предусмотрено.

– Где мне спать? – спросила она, благодаря темноту за то, что она скрыла краску стыда на ее щеках.

– Здесь, со мной, – ответил Грегор. – Я буду спать у стены. – Он улыбнулся, почувствовав ее смущение. – Не бойся, девочка. Я не обижу тебя. Я маленьких никогда не обижал.

«Да, конечно, – со вздохом облегчения подумала Алана. – Он ведь считает меня ребенком». Она почти забыла о своей маскировке. Придется несколько дней не снимать повязку с груди – но что делать? Считая ее ребенком, Грегор станет обращаться с ней как с сестрой или дочерью. А если поймет, что рядом с ним женщина, то, возможно, станет приставать к ней. У нее промелькнула предательская мысль, что в этом ничего плохого не будет, но Алана тут же одернула себя за распутные мысли – ведь она даже не знала, как этот мужчина выглядит.

Как только с едой было покончено, Грегор встал и убрал подальше ведро. Минуту спустя Алана услышала, как он снимает одежду, а потом почувствовала, как он забирается под одеяло. Она тут же отодвинулась и замерла на несколько мгновений. А потом, после недолгого раздумья, ослабила шнуровку на корсаже и разулась, прежде чем забраться к нему под одеяло. И ей тотчас же стало тепло, так что она даже вздохнула с облегчением. Близость Грегора успокаивала ее – казалось, одним своим присутствием он придавал ей храбрости в этой жуткой темнице. Почему так происходило?.. О, сейчас она чувствовала себя слишком усталой, чтобы докапываться до причин этого чуда.

– Утром подумаем о побеге, – сказал Грегор.

– Ты знаешь, как отсюда выбраться?

– Шанс есть, но очень маленький. Спи. Копи силы. Они нам понадобятся.

Не слишком-то обнадеживающее заявление, подумала Алана, закрывая глаза.