Гори

– Мне нужно позвонить отцу. Ему же сообщат из школы, а я оставила разряженный телефон дома.

– Еще успеешь это сделать, – быстро проговорил Ваня и тут же сменил тему. – Пойдем по длинному пути к твоему дому?

Мы прошли через арку соседствующего со школой дома и вышли к небольшому скверику, огороженному каменной оградой. Здесь было хорошо, красиво и по-особенному уютно. Теплый ветер раздувал мои непослушные волосы, и хотелось лишь одного – идти и идти вместе с Ваней куда глаза глядят. Но солнце, вновь выглянувшее из-под низких серых облаков, вдруг помогло привести мои мысли в порядок. Я резко остановилась, выпустив свою руку из его руки, и заставив Ваню от неожиданности споткнуться, может быть, первый раз в его, полной уверенности, жизни.

– Послушай, зачем ты пошел со мной? Зачем заставил прогулять школу? И как же твой Алекс?

Вот так, в одно мгновение, я выпалила все, что хотела спросить еще в начале нашего пути. Ваня снял солнцезащитные очки и внимательно посмотрел на меня своими серо-зелеными глазами.

– Мой Алекс начал встречаться с какой-то новенькой девушкой из своего класса. И я уже говорил, ты мне интересна, – просто сказал он. В его голосе – дразнящие нотки, в его взгляде – целая Вселенная.

– Чем?

– Это я и пытаюсь выяснить…

Ваня так быстро подтолкнул меня к одному из ближайших к нам деревьев, что я не успела ничего сказать. Лямки рюкзака больно резанули меня по плечам, я почувствовала шероховатость коры, его руки обхватили меня так, что я едва могла пошевелиться.

– Ты такая красивая… Мне хотелось поцеловать тебя с того момента, как я впервые увидел тебя, выходящей из машины, – прошептал Ваня, проводя пальцем по моей щеке.

Его лицо было очень близко к моему, я чувствовала его дыхание, еле ощутимый аромат его туалетной воды, такой бодрящий, легкий, цитрусовый. Но эти слова… Мое дыхание сбилось, а сердце готово было выпрыгнуть из груди. У меня началась паника. Я сделала глубокий вздох, но не смогла унять ни начавшуюся дрожь, ни частое сердцебиение. Невозможность пошевелиться, слишком близкое расположение тел унесли меня в воспоминания, в которые я бы никогда не хотела возвращаться.

– Аня? – Ваня слегка отстранился от меня, в его глазах был неподдельный испуг. – Что случилось?

Я все еще чувствовала тепло его тела, и мне действительно нравилось это чувствовать. Но эмоции прошлого не смогли пересилить настоящее. Я уперлась руками в его мускулистую грудь, и Ваня отстранился еще больше. В ушах у меня застучало, капелька пота прокатилась по спине.

– Извини меня. Я не знал, что ты так отреагируешь. С тобой все в порядке? – отрывисто спросил Ваня, отступив на шаг.

Он в недоумении смотрел на меня, скорее всего пытаясь понять, что же со мной не так. А во мне все было не так. Любая другая девушка никогда бы так не отреагировала на действия со стороны нравящегося ей молодого человека. Но не я.

– Все хорошо. Просто приступ клаустрофобии, – крайне неудачно попыталась оправдаться я.

– Может, тебе лучше присесть?

В ответ я кивнула. Ваня уже не так уверенно как раньше, как бы спрашивая мое разрешение, взял меня за руку и повел к скамейке. Он бережно посадил меня на скамейку, сам устроился рядом и спросил:

– Я тебе не нравлюсь?

– Нравишься, – быстро ответила я, краснея.

Дрожь ушла, и от всего приступа осталось легкое головокружение. Ваня смотрел прямо на меня, а я не могла заставить себя вновь взглянуть на него.

– У тебя есть парень?

– Нет.

– Я слишком настойчив, да? Извини. Я думал ты из таких девушек, которые… – он замешкался.

– Из таких девушек, которые что…? – Мой приступ страха резко перешел в приступ гнева, и я честно не знала, что из этого хуже. – Если ты хочешь от меня лишь доступности, то ты ошибся в выборе! – Я скрестила руки, пытаясь скрыть подступившую обиду.

– Нет, – поспешно ответил он. – Я только еще пытаюсь в тебе разобраться. Извини еще раз. Моя первая попытка провалилась.

– Я не сержусь. Уже не сержусь, – поспешно добавила я. – И будь мы знакомы поближе… Я же тебя совсем не знаю!

– Так давай знакомиться поближе, – предложил Ваня и вновь сменил тему. – Ты голодна?

– Хмм… наверное. Я же проспала и не успела позавтракать.

– Ты любишь блинчики? Я знаю место, где их очень вкусно готовят. Идти совсем недалеко.

– Обожаю. – Я не стала добавлять, что безумно люблю всю вредную еду, которую мне нельзя есть, чтобы не поправиться.

Ваня встал и, взяв меня за руку, потянул за собой. До кафе я шла, слушая о том, как весело и интересно Ваня провел все лето в Америке, путешествуя из штата в штат. Видимо, с помощью непринужденной беседы он хотел загладить недавнюю неловкую ситуацию, и, честно говоря, у него это получалось.

Усевшись за уютным столиком напротив друг друга в глубине зала так, чтобы спрятаться от посторонних глаз, он сделал заказ за нас двоих, лишь поинтересовавшись, что буду пить. Я глядела на него, на его красивый точеный профиль, когда Ваня озвучивал заказ официанту, на его уверенные жесты, и мое сердце вновь застучало быстрее, чем раньше. Он взглянул на меня. В плохо освещенном кафе его глаза были дымчатого цвета. Прекрасные глаза влекли за собой не менее прекрасные мечты. Нет, такого со мной еще не было. Рядом со мной сидел замечательный парень, и у меня перехватывало дыхание раз за разом. Я могла смотреть на него целую вечность, любоваться им, будто он являлся шедевром искусства, лучшим, что я когда-либо видела в своей жизни.

– Расскажи мне о себе, – предложил Ваня, когда официант отошел от нас.

– Мне семнадцать лет…

– Нет, давай не так. Так ты рассказывала в школе, Анна Андреевна Павлова. – Несмотря на шутливый тон, Ваня очень серьезно смотрел на меня. – Расскажи мне о себе по-другому. Знаешь, как в “Маленьком принце”, мне не нужны сухие факты и цифры, мне нужно знать, что ты чувствуешь, что ты любишь, о чем мечтаешь.

– Я не знаю, как начать, – я испуганно посмотрела на Ваню, понимая, что совсем не готова к такому. Вообще все сегодняшнее утро было для меня сплошным сюрпризом. – Может, ты первый?

– Я опять слишком настойчив? – коротко рассмеялся он, и от этого безмятежного смеха у меня все защекотало внутри. – Что ж, ты права. Что я могу рассказать о себе? Обожаю путешествовать, фотографировать, ты это уже знаешь. Люблю музыку, я живу музыкой.

– Ты играешь или поешь? – мой голос звучал заинтересованнее, чем обычно.

– Я играю на гитаре и рояле. Иногда сочиняю что-то свое.

– И как относятся к этому твои родители?

Я вспомнила выражение лица своей мамы, когда в десятилетнем возрасте я призналась, что хочу быть певицей. Тот ее взгляд, надменный и колкий, теперь я стала встречать все чаще и чаще, когда не соглашалась с ее точкой зрения.

– Очень положительно, ведь мой отец – участник рок-группы.

– Какой?

Перед тем, как ответить, Ваня бросил на меня странный взгляд, который я не смогла разгадать.

– “Аврора”.

Я потеряла дар речи и пребывала в полнейшем шоке. Эта группа была русским аналогом группы “Black Sabbath”. И, кажется, даже Оззи Осборн не мог сравниться с их эпатажными выходками. Похоже, не все я знала о таком хорошем парне, как Ваня.

– Ты правда не знала, что я сын Дмитрия Сотникова?

– Нет, – честно призналась я, разглядывая Ваню и не очень-то видя сходства между ним и его известным папой. – А ты правда его сын?

– Да. И я рад, что сообщил тебе об этом первым.

– И каково быть сыном такого известного человека?

– Очень познавательно и интересно… – На мгновение Ваня замолчал, над чем-то размышляя, а затем добавил. – Мой отец совершенно нормальный, когда не нужно устраивать шоу на публику.

Я улыбнулась, но тут же вспомнила отличительную особенность концертов “Авроры”: исполняя одну известную песню про вечность, они пили по кругу кровь из чаши, а затем поливали ею фанатов. Моя улыбка сошла с моих губ.

– А они правда пьют кровь на сцене?

– Это виноградный сок.

– Вот так и рушатся легенды.

– Больше не буду тебя разочаровывать. Скажу лишь одно, червяков они тоже едят ненастоящих.

Мы обменялись улыбками, и я почувствовала, насколько приятно сидеть рядом с ним и знакомиться ближе.

– Наверное, у тебя дома постоянные тусовки рок музыкантов.

– Нет. Мой отец постоянно на гастролях или записывается, дома бывает очень редко. И с пятнадцати лет я живу один. Маму я не видел уже несколько лет с тех пор, как она уехала жить в Австралию с новым мужем.

– Почему она не навещает тебя?

Я вспомнила бывшую жену Дмитрия Сотникова, известную во всем мире модель. Теперь я поняла, от кого Ване достались такие красивые и правильные черты лица.

– Ей хорошо в Австралии, – отстраненным тоном сказал Ваня и добавил. – Там много солнца и тепло. Здесь она ненавидела вечный холод.

– Ты скучаешь по ней?

– Не знаю.

Конечно, скучает. По глазам было видно. В очередной раз я задала наиглупейший вопрос.

– Извини, – поспешно сказала я. – Ты не обязан со мной делиться. Я же тоже этого еще не делала.

– Откровенность на откровенность?

– Согласна.

– Я с самого рождения был не нужен маме и только отвлекал от постоянного празднования жизни. Сейчас ей легко оградить себя от меня расстоянием. Она была моделью. В ней много внешней красоты, а внутри… не знаю, что внутри, может, пустота, может, эгоизм, желание жить для себя. Наверное, все модели такие, – сказал Ваня, неотрывно смотревший на горящую свечу на столе. – Отец изменял маме на гастролях, та в свою очередь изменяла ему в своих тусовках. В общем, у меня не совсем нормальная семья, как видишь.

– Тебе, наверное, пришлось нелегко… – Я не знала, что еще сказать, потому что в таких ситуациях все слова звучат нелепо.

– Вовсе нет. Все детство со мной был дедушка. Он ушел с работы, чтобы воспитывать меня, за что я ему очень благодарен. И если отец хоть как-то между гастролями пытался мной заниматься, то мама занималась только своей карьерой и развлечениями. Но не будем о грустном. Сейчас я живу один, и мне это нравится, – Ваня ободряюще улыбнулся мне.

Было очевидно, что эта тема для него очень болезненна, но он изо всех сил старался не поддаваться эмоциям. Во всем этом присутствовала какая-то злая ирония. Все парни, с которыми я ходила на свидания, были без ума от того, что я модель, и лишь парень, который мне действительно нравился, ненавидел, впрочем, вполне обоснованно, мое хобби. Я потупила взгляд на обложку меню, лежащего передо мной. Ваня, ничего не заметив, перешел на другую тему разговора. Мне было жаль этого парня, которому так не хватало внимания родителей. Хотелось сказать что-то ободряющее, но подобрать слова было очень сложно. Тот, кто никогда не был в такой ситуации, не может понять человека, лишенного родительского внимания. Но я понимала. Может быть, потому что сама перестала чувствовать связь с мамой. Может быть, потому что я тоже была начинающей моделью, и теперь боялась сказать ему об этом. Вдруг Ваня найдет во мне что-то такое, что будет напоминать ему о маме, о той, кто променял своего сына на праздную жизнь?

– Как же ты живешь один? – поинтересовалась я, глядя, как официант ставит перед нами расписанный узорами чайник.

– Очень просто. Я умею готовить в мультиварке, стирать с помощью стиральной машины, мыть посуду в посудомоечной машине. Кроме того, два раза в неделю приходит женщина, помогающая по хозяйству. – Ваня широко улыбнулся в ответ на мою улыбку. – Отец время от времени появляется дома, но это бывает редко. Он, конечно, обеспечивает меня всем необходимым, но я и сам подрабатываю фотографией. – Ваня внимательно посмотрел на меня сквозь свои длинные черные ресницы. – Я хочу тебя поснимать. Не для школьного стенда, конечно. Мне кажется я даже знаю, какие эмоции стоит ловить на твоем лице.

– Какие? – я конечно же покраснела, но не могла не задать вопрос.

– Увидишь потом сама… – загадочно сказал он. – Теперь твоя очередь. Расскажи о себе.

– Мои увлечения не такие интересные, как у тебя. Все скучно и обыденно. А моя книгомания к тому же и старомодна. Сейчас мало кто читает.

– Я читаю! – воскликнул Ваня и встряхнул головой, чтобы непослушные волосы не лезли в глаза. – Давай будем старомодными вместе! А пока давай есть.

Нам принесли блинчики с клубничным джемом, но у меня совершенно пропал аппетит. Чтобы не обидеть Ваню, я смогла съесть один блинчик, который оказался очень вкусным, и в другое время я бы смела всю тарелку, но сейчас я слишком нервничала и просто ковыряла вилкой содержимое тарелки. Слишком много всего неожиданного для этого дня: встреча с Ваней, наш недопоцелуй, его откровения.

– Ты не голодна? – спросил он, доедая свою порцию.

– Уже наелась. Спасибо, было действительно вкусно.

– Ты всегда ешь как птичка? – он сделал знак официанту принести счет.

– Часто.

– Почему? – Ваня искренне недоумевал.

– Ну… мне нужно быть в форме всегда.

– Ты занимаешься балетом или что-то типа того? Я помню, ты говорила в школе.

– Типа того. – Я не хотела говорить о своем хобби. Было понятно, что таких, как я, Ваня не любил. Я и сама не любила большинство людей из этой профессии. – А ты говорил, что любишь путешествовать… Какие города тебе больше всего понравились?

– Ты тоже запомнила, что я говорил в школе? – Ваня широко улыбнулся. – Я люблю Барселону с ее архитектурой, Лиссабон, да и много других городов. В каждом есть что-то прекрасное и неповторимое. А ты где была?

– В моей семье все очень традиционно. Мама любит отдыхать у моря. Поэтому, когда я была маленькой, все лето мы проводили у бабушки в Тамани. Помнишь, у Лермонтова было про захолустный городишко? Вот это и есть Тамань. Сейчас, конечно, там все по-другому.

– Не так захолустно? – с усмешкой спросил Ваня.

– Не так.

– А ундины водятся?

– Ответ отрицательный.

– Но кажется, одна все-таки есть…

Ваня провел рукой по моим волосам, и я в один миг забыла обо всем, что хотела рассказать. До чего же приятны его касания. Все вокруг замерло, и только когда он убрал руку, я услышала обычные звуки, характерные для кафе. Ну и как мне научиться дышать ровно рядом с ним?

– А где еще ты бывала? – поинтересовался Ваня, как ни в чем не бывало подливая мне в чашку еще чая.

– В некоторых городах Европы я была вместе с отцом, он любит архитектуру. А мне нравится просто чувствовать город, смотреть не на обычные достопримечательности, хотя на них, конечно, тоже. Но больше мне нравится просто бродить по улочкам, слушать обрывки разговоров незнакомых мне людей, смотреть на детей, слушать их беззаботный смех, наблюдать за игрой в шахматы или крокет пожилых людей, и ощущать этот бесконечный круговорот жизни, когда люди рождаются, взрослеют и умирают, а города, хоть и изменяются, но продолжают жить… Человек может родиться в одном городе, жить в другом, третьем, десятом, но города остаются там, где он их покинул, и будут вечными свидетелями этой беспокойной человеческой жизни. Понимаешь? Мы жили в разных городах, но в каждом городе было нечто свое прекрасное. Хотя изо всех этих переездов, я уже наверное, не очень люблю путешествовать. Наоборот, мне хотелось бы иметь свой постоянный дом… – Я запнулась на этой болезненной теме для меня и вдруг поняла, что Ваня внимательно смотрит на меня. Вот я наговорила!

– Ого! Ты заговорила, – произнес он, улыбаясь.

– Видимо, меня надо было накормить для этого, – вновь не совсем удачно пошутила я.

– Кем работает твой отец, что вы так часто переезжаете? – спросил он, небрежно взяв счет у подошедшего официанта, и, быстро взглянув, тут же положил купюру.

– Он был военным, поэтому мы так часто переезжали. Но лет пять назад он занялся сферой торговли. И то и дело его перехватывают все новые фирмы с более выгодными условиями работы.

– Сколько ты успела прожить в Питере?

– Четыре года. Я многое успела за этот период, потому что до этого мы переезжали намного чаще. И поэтому мне так тяжело было переезжать сюда. Там осталась моя лучшая подруга, собственно, вся жизнь… – Мой голос чуть дрогнул.

– Тяжело тебе пришлось, – с сочувствием произнес Ваня. – А сестры или братья у тебя есть?

И вот опять это чувство. Появилось из-за обычного вопроса и накрыло меня с головой. Когда что-то крепко сжимает тебя изнутри, и ты не можешь ни вдохнуть, ни выдохнуть.

– У меня была старшая сестра. Но она умерла два года назад, – слова слетели с губ быстрее, чем до меня вновь и вновь стал доходить смысл сказанного.

– Мне очень жаль, – прошептал Ваня и взял меня за руку.

Всем всегда очень жаль. Обычные, самые банальные слова поддержки всем тем, кто потерял близких. Я знала, что Ваня произнес их искренне, но все равно злилась на это неправильное слово “жаль”. Как прискорбно, огорчительно, досадно, обидно, увы и ах! Никто не мог понять моих чувств, даже Ваня.

– Извини, – растерянно произнес он, поглаживая меня по руке.

– Ничего. – Я сама решила сменить тему. – Послушай, Ваня, я правда не такая дурочка, как тебе показалось вначале. Я знаю, что в моих глазах опустошенность, но…

– Ты мне такой не показалась. – перебил он меня, вглядываясь в меня и пытаясь разобраться, к чему я веду. – В твоих глазах все, что угодно, только не пустота. Я вижу там море, соприкоснувшееся с небом, все оттенки голубого и синего, смущение и радость. Иногда в твоих глазах появляется боль. Но это нормально. Во мне она тоже есть.

Я замерла. Все-таки Ваня и вправду видел меня такой, какая я есть. Не такие уж мы и разные. Это было лучшее, что когда-либо мне приходилось слышать от парней.

– Но ты, наверное, привык к другому поведению девушек. Я не такая. Я не вешаюсь сразу на шею, я не целуюсь с парнями на первом свидании. Мне очень нелегко раскрываться перед другими, и было бы проще, если бы ты просветил меня в свои планы относительно меня, потому как я теряюсь в догадках.

Губы Вани тронула легкая усмешка, но затем он серьезно посмотрел мне в глаза:

– У меня нет никаких планов относительно тебя. Еще вчера я думал, что весь учебный год буду держаться от тебя подальше, а это, поверь, очень сложно было бы осуществить. Понимаешь, – в голосе Вани не было уже и тени насмешки, – у нас с Алексом есть так называемый кодекс дружбы. Если одному понравилась девушка, и он начинает за ней ухаживать, то второй отступает. Вот и я отступил. Но потом я узнаю, что мой друг упустил свой шанс встречаться с тобой… и понимаю, что упустить этот шанс я не должен. Но, если честно, все эти дни я приходил к выводу, что попытался бы побороться за тебя в любом случае.

– Так ты серьезно решил встречаться со мной? – я не верила своим ушам.

– Конечно! Если ты тоже этого хочешь.

– А должна не хотеть?

– Нет, не должна. – Его голос стал необыкновенно нежным, а взгляд остановился на моих губах. Ваня потянулся было ко мне, но потом резко отстранился и с ухмылкой поинтересовался. – Это похоже на наше первое свидание?

– Да.

Неужели он опять хотел меня поцеловать, но передумал, вспомнив, как я повела себя при его первой попытке? Я разозлилась на себя за потерю самообладания в тот раз. Зачем я сказала, что не целуюсь на первых свиданиях? Вот рядом со мной сидит тот, кому нравлюсь я, который нравится мне. В чем моя проблема?

– К сожалению, мне пора в школу. Но я успею проводить тебя, – прервал мои мысли спокойный голос Вани.

– Я могу дойти одна.

– Ну уж нет. Тебе нельзя гулять по городу в одиночестве.

Я в недоумении посмотрела на Ваню. Он провел рукой по своим волосам и тяжело вздохнул.

– Неужели ты не видишь, какое впечатление оказываешь на парней? Ты либо хорошо притворяешься, либо… я даже не знаю, что… Ты не видела, как официант смотрит на тебя?

– Нет, – честно призналась я.

Более того, я даже не видела лицо официанта. Все мое внимание все это время было приковано лишь к Ване. Сейчас он смотрел на меня, пытаясь определить, шучу я или нет. Мне даже стало обидно от его недоверия, и я очень хотела высказать это вслух, но вдруг Ваня протянул руку мне и произнес:

– Милая Анна, позвольте проводить вас до дома?

– Извольте, – я не смогла сдержать смех и протянула ему свою руку. – Ты же догадываешься, что я не Элизабет Беннет?

– Да и я не мистер Дарси.

Спустя несколько минут мы шли по освещенному солнцем проспекту. Он крепко держал меня за руку и оберегал от случайных столкновений с прохожими, которые проходили мимо, все так же куда-то торопясь. Я отчетливо чувствовала, как в воздухе, не смотря на первые осенние листья под ногами, пахло ранней весной, когда еще нет никакой зелени, везде лежит мартовский снег, но есть едва уловимый аромат перемен. Именно в эти моменты понимаешь, что совсем скоро будет тепло. Но судя по быстро темнеющему небу, мой собственный прогноз погоды был ошибочным. Быстрым шагом, болтая о любимых фильмах, которые, к нашему общему удивлению, порой совпадали, мы дошли до моего дома и остановились у крыльца.

– А где ты живешь? – спросила я, уже давно желавшая это узнать.

Небо над нами все темнело, свинцовые тучи будто падали на нас. Где-то вдали послышались первые раскаты грома.

– Совсем рядом с тобой. – Ваня кивнул на соседний дом. – На самом верхнем этаже.

Он придвинулся ко мне поближе и несмотря на прохладную сентябрьскую погоду, меня бросило в жар.

– Можно тебя поцеловать? – Его голос был еле слышен.

Вместо ответа я, встав на цыпочки, потянулась к Ване. Он, помедлив секунду, видимо, не ожидая от меня какой-либо решительности, нежно приобнял и поцеловал. И в этот момент я поняла, что вот так, с теплотой и трепетом, меня никто еще не целовал. Казалось, я вообще никогда этого еще не делала. Забылось все, что я знала, все, что я действительно хотела стереть из памяти. Были только его губы и мои. А еще хотелось прижиматься к нему как можно ближе, потому что ничего важнее уже не было. Не знаю, сколько по времени длился наш поцелуй, но я вдруг поняла, что пошел сильный дождь, и мы оба стоим под ним, мокрые и взволнованные.

– Идет дождь… – хрипло проговорила я.

Ваня кивнул, по его лицу стекали капли воды, но он лишь неотрывно смотрел на меня, продолжая обнимать за талию. Я взяла его за руку, сама не понимая откуда во мне взялась эта смелость, и повела под крышу.

– Как бы мне хотелось остаться с тобой сейчас, – негромко сказал Ваня, стирая с моих щек дождевые капли.

– Но ты должен идти в школу, – закончила я за него, от чего-то начав сильно стесняться.

Все произошло слишком быстро. Обычно я не бываю такой. Но и таких чувств никто из парней у меня никогда не вызывал. Какое-то время мы стояли, глядя друг другу в глаза. Мы никак не могли подобрать нужных слов.

– Мне хотелось тебя поцеловать с нашей первой встречи, и кажется, я это уже говорил, – с застенчивой улыбкой произнес Ваня.

Я улыбнулась в ответ. Он внимательно смотрел на меня, ожидая, что я ему скажу.

– Спасибо, – только и произнесла я, хотя в душе все трепетало. Все казалось чудесным сном, из которого я бы точно не хотела просыпаться.

– Впереди у нас еще много свиданий, – Ваня нежно провел своей рукой по моим волосам, поцеловал в щеку и резко подался назад. – В щеку, потому что иначе я не уйду. До вечера. – хрипло проговорил он и, быстро развернувшись, будто уже вот-вот мог передумать, побежал по ступенькам прямо под дождь.

На секунду он остановился, запрокинув голову вверх и позволив каплям дождя стекать по лицу, затем достал из своего рюкзака зонт, и легкой походкой пошел в сторону школы. Я смотрела, завороженная, как он уходит, трогала свои губы, которые еще помнили наш поцелуй, чувствовала место прикосновения его рук на своей талии, и хотела запомнить этот момент навсегда, вобрать его в себя со всеми эмоциями, запахами и электрическими разрядами, переполнявшими меня. Мне просто необходимо было удержать в памяти момент, когда я вновь почувствовала себя живой.

***

Мишель сидела на уроке русского языка, неспешно качая ногой под партой. Ей стоило огромных усилий вести себя спокойно, как будто ничего не случилось, как будто она не видела в окне, где сидела за партой, как от школьного двора удаляются две фигуры. Две очень знакомых фигуры. Одну из них она ненавидела, а вторую, кажется, любила. Вот такая своеобразная насмешка судьбы.

В голове брюнетки зрел план, как избавиться от новенькой. Даже про себя Мишель не могла произнести ее имя. Ненавидела всеми фибрами души, потому что поняла, насколько опасна эта светловолосая ведьма. Парни смотрели на нее, хотели ее. Вот и Ваня недалеко ушел, как последний придурок повелся на ее невинный взгляд голубых глазок, на ее пухлые губки, наверняка, ненастоящие. Кукла, никчемная кукла, уводила у нее, красавицы и умницы Мишель, парня! Девушка больно впилась яркими ногтями в свои ладони. В ее голове проносились картины, очень неприятные картины этих двоих, проводящих сейчас время вместе. Нет, нет! Ваня мог быть только ее. Неважно, что они закончили встречаться прошлой весной. Мишель никогда не оставляла надежды на их воссоединение. Они созданы друг для друга, это бесспорный факт.

Когда Ваня только появился в их классе, после всего того, что натворил, он только вставал на правильный путь. Мишель пыталась ему помочь, но ей нравился именно этот плохой Ваня, курящий, матерящийся, смотрящий на все глазами, полными внутренней злости на несправедливость этого жестокого мира. Она была совсем непрочь делать это вместе с ним. А потом он как-то совсем неожиданно изменился в лучшую сторону, и жизнь Мишель рядом с ним стала невообразимо скучной. Ушло ежедневное веселье, пришло спокойствие, она даже видела его в глазах Вани, и это был крах. Лишь потом, летом, в солнечной Испании, Мишель поняла, что ошиблась, что ей не хватало Вани, что это его спокойствие было обманным, ей лишь показалось, что яркие краски их отношений ушли. В глазах Вани в первый день осени она увидела то, что ей не хватало. В них бушевала такая знакомая ей неистовая буря, но теперь она принадлежала не Мишель.

Глава 6

Я лежала на своей кровати и смотрела на розовые стены, которые сейчас, в пасмурном свете дня, совсем не вызывали раздражения. Все еще в мокрой одежде после дождя, чувствуя, как прохладные капли стекают с моих волос на лицо, я думала о стольких вещах, что голова шла кругом. Нужно позвонить папе, чтобы тот не беспокоился. Нужно принять душ и там, под горячим потоком воды, заорать от такого неожиданного счастья. Мне до сих пор не верилось, что это не сон. Вдруг это спасительное сновидение после моего кошмара? И когда я проснусь, все исчезнет, а я вновь буду находиться среди руин… Нет, нужно отогнать эти мысли подальше, и просто наслаждаться моментом под названием “здесь и сейчас”. Чувствовать. Дышать. Жить. Как хочется просто начать жить, не оглядываясь назад, забыть прошлое, оставив в своей памяти лишь приятные воспоминания. Если отбросить все свои сомнения, забыть все, что когда-то произошло со мной и сломало, то вот она я, все та же, лежащая с счастливой блуждающей улыбкой на лице, девочка, воодушевленная, с горящим взором. Не застывшая когда-то на фотографии, а живая. Теперь мне не все равно, что будет завтра. Дни поменяли свой ход. Они, наконец, стали для меня ценны. Особенно сегодняшний день. Я с нетерпением ждала встречи с Ваней. Мне столько хотелось рассказать ему, о стольком расспросить.

Нужно было как-то переждать несколько часов, поэтому я переоделась в удобную и, самое главное, теплую домашнюю одежду, села за компьютерный стол и зашла на страничку Вани. Мне хотелось узнать о нем все, что только можно узнать из его виртуальной жизни. Фотографий у Вани было много. Я смотрела на безгранично красивые лавандовые поля, на, полные таинственности и мрачности, хвойные леса, на бесконечно красивое бирюзовое море, на города, сотканные из фонарей и неоновых вывесок ночью и яркого солнечного света днем, и не могла поверить, что это дело рук молодого парня. Я не могла оценить то, насколько профессиональны фотографии Вани, но я точно знала, что мне они по душе. Я часто оценивала фильмы или музыку по тому, насколько они меня трогали. То, что я видела на страничке у Вани, тронуло за живое.

Но не одна я оценила его способности. Это подтверждали многочисленные восхищенные комментарии его друзей в сети, большинство из которых были девушки. Во мне закралось незнакомое до этого чувство. Не то чтобы я ревновала, но у меня появились дополнительные вопросы к Ване, которые я вряд ли озвучу в ближайшем будущем, потому что боюсь получить ответы на них. Сколько девушек хотели бы встречаться с таким талантливым и красивым парнем, сыном рок звезды, в конце концов, а сколько уже встречались? Мои мысли приняли не слишком утешительный для меня оборот, и я торопливо зажмурилась, чтобы это прекратить.

– Привет, – пришло сообщение от Вани. – Я скучаю по тебе.

– Я тоже скучаю. – И ревную… Но про это я уж точно не напишу ему! – А почему ты сидишь в интернете на уроке?

– Сейчас перемена. Все спрашивают, что с тобой случилось. И похоже, без сплетен, все равно нам не обойтись.

– Ничего, я к ним привыкла. – я покраснела при одной только мысли, о чем думали одноклассники.

– Где мы встретимся после школы? Идет дождь. Может, пойдем ко мне? Закажем пиццу или роллы. Заодно сделаем уроки вместе.

Такого приглашения я не ожидала. Сердце забилось сильнее от одной мысли, что мы будем с ним наедине в его квартире.

– Не волнуйся, ничего такого, чего бы ты не хотела, я не сделаю, – дописал поспешно он.

Я вновь покраснела. Как же хорошо, что он этого не видел! Боялась ли я Ваню? Нет. Боялась ли я остаться с ним вдвоем? После всего, что я пережила, должна бы. Но каким-то шестым чувством я знала, что могу довериться Ване. С ним я была в безопасности.

– Хорошо, давай встретимся у тебя, – наконец, ответила я.

– Отлично! Напиши мне свой номер телефона. Я позвоню тебе. Побежал на урок. – Ваня вышел из сети.

Я набирала цифры своего номера, при этом на губах играла глупая улыбка. Я бы могла пригласить Ваню к себе, но я так хотела увидеть его квартиру и так же сильно не хотела, чтобы он увидел мою. Кроме того, я не знала, когда придет с работы отец. А застать свою дочку наедине с парнем, которого она сама знает не так уж и долго, не очень-то радостно. Папа бы этого точно не понял. Собственно, я и сама себя не понимала.

Тем не менее позже, когда я спускалась навстречу Ване, ожидавшему меня у крыльца, я чувствовала, что все делаю правильно. То ли только что сделанный педикюр, о котором я не вспоминала очень долгое время, то ли долгожданный душ с ароматом любимого геля, способствовали тому, что я ощущала себя расслабленной и умиротворенной. Ваня уже ждал внизу, под крышей подъезда, держа в руках сложенный зонт и стряхивая капли со своей длинной челки. Дождь шел, не переставая, и Ваня, наверняка, успел промокнуть даже с зонтом.

– И снова привет, – произнесла я с улыбкой, подходя к нему.

Ваня, ничего не ответив, притянул меня ближе к себе. Я запустила пальцы в его мокрые волосы, сама не ожидая от себя такой вольности. На лице Вани проскользнуло легкое удивление. Наши губы встретились, и в моей груди разлилось приятное, ни на что не похожее, тепло. Я прижалась к нему всем телом, забыв, что такое смущение и робость. Когда Ваня слегка отодвинулся, я все еще стояла с полузакрытыми глазами, не отпуская от себя возникшую легкость, как будто только сейчас я научилась по-настоящему ее чувствовать.

– Ты меня удивляешь, – увидев на моем лице замешательство, он добавил. – В хорошем смысле удивляешь. Пойдем.

Ваня раскрыл зонт, обнял меня, и мы вместе побежали, шлепая по лужам, до его дома. Его квартира, как он уже говорил, была на самом верхнем этаже. Он замешкался перед входной дверью, копаясь в своем рюкзаке в поиске ключей.

– Никогда раньше не терял ключи, – смущенно произнес он, затем одарил меня широкой улыбкой. – А, вот они…

Я стояла, облокотившись спиной к холодной шершавой стене, и улыбаясь смотрела, как он открывает дверь. Ваня вежливо пропустил меня вперед и помог снять куртку. Я огляделась. Квартира была двухэтажной, в стиле лофт, просторная и располагающая к полной свободе. Посреди гостиной стоял огромный бежевый диван, контрастирующий с грубыми стенами из темно-коричневого кирпича. Одна из стен была оформлена граффити, на котором было изображено ярко-оранжевое пламя. На другой стене висел большой плазменный телевизор, а рядом стояли металлические стеллажи с книгами, дисками и пластинками. И все это было окружено многочисленными светильниками, расположившимися по всей комнате. Выглядело все это очень необычно и интересно. Наверное, именно в таком месте и должны жить люди, буквально дышащие творчеством.

– Нравится? – Ваня с озорной улыбкой смотрел на меня, и я только сейчас поняла, что мой рот непроизвольно приоткрылся, а уж сколько я стояла так, было неизвестно.

– Очень, – поспешно ответила я.

– Всю прошлую весну потратил на воплощение своих дизайнерских способностей здесь. Эта квартира – подарок отца. Он, конечно, тоже здесь живет, когда приезжает в Москву, но по большей части я живу здесь один.

– Есть вообще что-то, что у тебя не получается?

– Есть… – тихо произнес Ваня и провел рукой по моей щеке.

Если в книгах, которые я читала, описывались ситуации, когда сердце девушки замирает от прикосновения понравившегося ей парня, я перелистывала вперед, зевая от скуки. Мне всегда казалось, что в реальной жизни такого быть не может, а все эти описания до противного сладкий бред автора. Кажется, пора было признать свою ошибку! Сердце все-таки умеет замирать.

– Так что же ты не умеешь делать? – хрипло спросила я, рассматривая его несправедливо длинные ресницы.

– Много чего, – уклончиво ответил он и повел меня на кухню.

Кухня, оборудованная по последнему слову техники, находилась сразу за матовой стеклянной перегородкой, отделяющей ее от гостиной. Она вся блестела от количества хромированного металла, который вполне мог использоваться и в качестве зеркального отражения.

– Например, я не умею готовить роллы, – с грустью в голосе признался Ваня.

– Да неужели?

– Слишком много возни с ними. – И тут его голос вновь стал веселым. – Но я хорошо знаком с владельцем японского ресторана, в котором готовят наивкуснейшие роллы.

– Я и не сомневалась!

Ваня положил непонятно откуда взявшийся пакет с едой на столешницу, достал тарелки и повернулся ко мне:

– Аня, ты сможешь побыть на кухне хозяйкой? Я сбегаю переодеться в более сухую одежду.

– Конечно!

Ваня направился к лестнице, ведущей на второй этаж. А я со вздохом повернулась к пакету с едой, которая пахла так аппетитно, что я заранее приветствовала лишние граммы.

Через несколько минут, когда он вернулся, все такой же ослепительно красивый, в рваных джинсах и черной футболке, я чуть было не выронила тарелку из рук. Я заморгала, чтобы не предстать в очередной раз идиоткой перед ним.

– О, ты все уже подготовила, – Ваня учтиво сделал вид, что не заметил мою неловкость. – Что ты будешь пить? Есть лимонад, пиво, вино…

– Можно воды?

– Конечно, – Ваня легким движение руки взял сразу два стакана и начал наливать воду из бутылки в первый. – Ты ничего не пьешь из алкоголя?

– Нет. – Я не отвела глаза от его проницательного взгляда, пытавшегося определить, вру я или нет.

– Что, совсем ни капли? – Он передал мне стакан с водой.

–– Никогда не пробовала и не хочу. – Я вздернула подбородок, обидевшись от его недоверия.

– Куришь?

– Тоже нет.

– Наркотики?

– Конечно, нет! – Я удивленно посмотрела на него. Как он вообще мог предположить такое?

– Прослыви сначала ягненком, а потом становись волком?

– В смысле?

Ваня лишь задумчиво покачал головой, глаза его в этот момент стали очень грустными, как будто он о чем-то сильно жалел, а потом раз, и на губах заиграла улыбка. Как будто Ваня номер один переключился на Ваню номер два. Он помог мне сесть за барную стойку и восхищенно произнес:

– Неужели такие девушки еще бывают? Наверное, у тебя много поклонников.

– Нет… Не знаю. А ты? Какие вредные привычки у тебя? – внезапно для нас обоих спросила я, не донеся палочки с содержимым до рта. Я все еще была под впечатлением Вани под номером один.

– Я иногда курю, когда нервничаю. Это считается? – серьезным тоном проговорил Ваня, а у самого смешинки в глазах появились.

– Считается! Курение вызывает рак, проблемы с сердцем и легкими. Разве ты не видел ужасные картинки на пачках сигарет? Нужно бросать курить! – безапелляционно сказала я.

– Но, может, эта вредная, приводящая к различным болячкам, сигарета долгое время была моей единственной подругой?

Я уставилась на Ваню, а он продолжал есть, как ни в чем ни бывало. Как будто ничего и не говорил. Ничего, я совсем ничего про него не знала, кроме того, что ему было очень одиноко. Что у него случалось, что происходило с ним? Я вспомнила о том, что успела рассказать мне Рита про Ваню, о том, что раньше он был совсем другим, но подробностей так и не успела выведать. И сейчас, глядя на него, я поняла, что он сам не готов этим делиться. В этом я его понимала.

– Я могу быть твоей подругой, тебе не нужна сигарета, – уверенно заявила я ему, и в ответ получила легкую улыбку. За ней скрывалось что-то более серьезное, более глубокое.

Мы продолжили беседовать в шутливом тоне, поглощая самые вкусные роллы, которые я когда-либо пробовала, но я все равно чувствовала некую недосказанность, парящую в воздухе. Порой Ваня странно смотрел на меня, но, заметив мой взгляд, тут же отворачивался и закрывался еще более смешной шуткой. И в этой сверкающей металлом кухне раздавался наш смех, скользящий по гладким поверхностям, скрывающий все то, что мы могли бы рассказать друг другу, но не хотели.

Только когда мы покончили с едой и перешли в гостиную, когда мы с ногами расположились на бежевом диване, который оказался очень мягким и удобным, я почувствовала былую легкость. Я смотрела в его удивительного цвета глаза и изучала каждую крапинку, каждую точечку, тонула в этом невозможном цвете, и была готова это делать снова и снова. Ваня оказался еще ближе ко мне, чем раньше и целовал долго, пожалуй, слишком долго для сегодняшнего дня. Я сходила с ума, чувствовала, что готова сделать все, что угодно, только чтобы он не останавливался. Теплота внутри меня от его касаний перерастала в пламя. Не зря на стене был нарисован огонь, ой, не зря. Но тут Ваня резко отстранился от меня, тяжело дыша и пытаясь восстановить свое дыхание.

– Пожалуй, нам следует перейти к урокам, – хрипло сказал он, вставая с дивана и идя за нашими рюкзаками.

Я откинулась назад на диван, ощущая жар, который было невозможно потушить. Мои губы и щеки горели, грудь ходила ходуном, а в животе трепетали бабочки (так вот они какие, эти нашумевшие бабочки!). Ваня вернулся, и увидев меня в таком состоянии, с легкой улыбкой произнес:

– Воды?

– Нет, спасибо! – Я показала ему язык.

– Смотри, а то могу и укусить…

– Кусай, – нарочито небрежно сказала я.

Ваня опять оказался рядом со мной, так близко, что я чувствовала его дыхание на своей коже. Он провел пальцем по моим губам и прошептал в самое ухо:

– Ты уверена?

Я затаила дыхание. От одного осознания продолжения этого разговора меня бросало в волнующую дрожь. Но голос разума, а точнее, уже его еле слышные отголоски, убеждали меня в необходимости отступить.

– Нет. Давай делать уроки. – Я закусила губу, чтобы не поменять решение.

– Хорошо. – В глазах Вани засверкали огоньки. Кажется, он ожидал от меня несколько иного.

Мы сели за уроки. Как всегда, алгебра далась мне нелегко, и Ваня на правах того, кто действительно в этом разбирался, помог мне решить пару упражнений. С русским языком помощь мне не понадобилась, но я не могла не отметить, что Ваня легко справлялся со всеми школьными предметами.

– Ты отличник? – спросила я, прикусив кончик шариковой ручки.

– Я стараюсь им быть, но иногда не получается, – он вздохнул, глядя на мои губы, – А ты?

– Мне больше даются гуманитарные предметы, но я тоже стараюсь.

– Сколько у тебя было парней? – без всякого перехода спросил Ваня.

От неожиданности я выронила ручку, которой писала в тетрадке. Поднимая ее, я судорожно соображала, что ответить.

– Вновь займемся математикой?

– Скорее арифметикой.

– Немного. Мне было особо некогда встречаться, – я понадеялась, что если уклончиво ответить, то вопрос иссякнет сам собой.

– А сейчас у тебя есть время встречаться со мной?

– Пока есть, но когда приедет моя мама, я буду загружена по полной, – я виновато улыбнулась.

– Дополнительные занятия?

– Да, танцы, языки, …мм… и так далее, – я замялась. Под “и так далее” понимались съемки и показы, которые по приезду обязательно организует моя мама.

– А тебе самой хочется этим всем заниматься?

– Не совсем, – честно призналась я.

– И когда приедет твоя мама?

– В конце сентября. А сколько у тебя было девушек? – спросила я, боясь услышать его ответ.

– Не так много, как ты думаешь… – Ваня осторожно погладил меня по щеке.

Мы оба увильнули от ответа на этот каверзный вопрос. Вот только, я боялась, что Ваня, в отличие от меня, хотел бы преуменьшить значение. Да что боялась! Сто процентов так все и было.

– Ты встречался с девочками из нашего класса?

– Да.

– С кем? – я догадывалась о его ответе, но надеялась, что интуиция меня подводила.

– С Мишель.

– Ну конечно! – выдохнула я.

Мне была неприятна даже мысль о других его девушках, но особенно мне была неприятная мысль, что он встречался с той, которая невзлюбила меня с первой секунды моего появления, и теперь я знала причину этого.

– Все в прошлом. Я уже говорил, что когда-то был не самый лучший период в моей жизни. – Ваня обнял меня и нежно поцеловал.

В его объятиях, чувствуя его тепло, его ласковые поглаживания по волосам, я попыталась забыть обо всем. Окончательно опомниться мне помогло осознание того, что мой телефон, лежащий на журнальном столике, вибрирует и ждет, когда я отвечу на звонок.

– Да, папа… – Я мгновенно освободилась из объятий Вани и показала ему знак, чтобы он молчал. Удивленно вскинув брови, он откинулся на спинку дивана и сладко потянулся.

– Аня, как ты себя чувствуешь? – заботливо поинтересовался папа.

– Все хорошо, мне лучше, – смутившись, ответила я. Никогда раньше я не лгала отцу.

– Я приеду пораньше, чтобы побыть с тобой. Тебе что-нибудь купить по дороге?

– Нет, папа, все хорошо, правда. Видимо, я просто перенервничала. – Я покраснела.

Глаза Вани лукаво засверкали, он явно забавлялся моим смущением. Я слегка пнула его ногой, за это он схватил мою ногу и стал щекотать. Я непроизвольно засмеялась, и села на пол подальше от него, пригрозив при этом пальцем.

– А ты дома? – голос отца стал подозрительным, видимо, он все-таки услышал звуки нашей борьбы.

– Мм… нет, я у одноклассницы. Мы уроки делаем. – Я старалась врать, как могла.

– У Риты? – Похоже, начался допрос с его стороны.

– Да. – Я попыталась вложить всю свою уверенность в это слово и очень надеялась, что папа не станет проверять меня.

– Хорошо. Через часик буду дома, надеюсь, что ты тоже. Пока.

– Ладно, до встречи, – я положила телефон обратно в рюкзак и потерла свои пылающие щеки. Ваня смотрел на меня с усмешкой.

– Что смешного? – поинтересовалась я.

– С чего бы начать? – Губы Вани расползлись в улыбке. – Ты совсем не умеешь врать.

– Ты думаешь, отец догадался?

– Смотря на сколько хорошо он тебя знает.

– Не слишком хорошо, – призналась я.

Ваня сполз с дивана на пол, чтобы быть поближе ко мне, отчего наши колени вновь соприкасались.

– А зачем ты соврала?

– В моей семье все очень… я бы сказала, старомодно. Мне вряд ли разрешат пойти к молодому человеку домой, когда я знаю его всего ничего. Тем более без официального провозглашения его моим парнем. – Я настолько была смущена своим рассказом, что мои щеки вновь начали пылать.

– Хочешь сказать, что мне нужно официальное разрешение от твоих родителей, чтобы встречаться с тобой? – Ваня искренне недоумевал.

– Да.

– Это… интересно. А почему ты не побоялась прийти ко мне? Может, я – маньяк?

– Я тебе доверяю, – я улыбнулась краешком губ. – И потом, ты учишься со мной в одном классе. Случись что со мной, тебя вычислят сразу.

– Но ведь ты не сказала никому, что придешь ко мне домой…

Ваня грозно склонился надо мной. Было смешно, но одновременно с этим по спине побежали мурашки. С некоторых пор я не любила такие шутки.

– Шучу конечно, – мягко улыбнулся он и поцеловал в нос.

– Ха ха! – иронично воскликнула я.

– Ты всегда так часто краснеешь? – Ваня продолжал улыбаться, глядя на меня.

– С тобой это случается чаще, чем обычно.

– Это не может не радовать. Так же как твое неумение лгать, – чуть помедлив, договорил он.

– Только не пользуйся этим слишком часто!

– Я постараюсь, – Ваня прищурился, глядя на меня. – Но не сегодня. Так, какие у тебя секреты?

О том, чтобы поведать мои секреты Ване, не могло быть и речи. Мои переживания, мои чувства были спрятаны глубоко-глубоко, внутри меня, редко выходя оттуда в виде страшных кошмаров, опустошающих меня и не приносящих ничего, кроме апатии. Вспоминать о них, говорить о них – это не то, что я хотела бы делать.

– В моей жизни не было ничего необычного, – сказала я, глядя в пол.

И когда я несмело посмотрела на Ваню, чтобы понять его реакцию, я поняла, что врать ему – дело бесполезное. Он разгадал мою ложь за секунду, как дурацкий судоку.

– Хорошо. – Тихо-тихо прошелестело в воздухе.

Ваня больше ничего не спросил. Он перешел на другую тему в разговоре, лишь изредка поглядывая на меня, будто пытался прочесть, как раскрытую книгу. Но книга все-таки хотела быть закрытой. Одно дело – видеть мою боль в глазах, другое – знать из-за чего она.

Когда мы прощались под крышей моего подъезда, Ваня лишь поспешно поцеловал меня в щеку, думая о чем-то своем. Пообещав, встретить меня здесь же утром, чтобы пойти вместе в школу, он тут же развернулся и ушел. Дождь уже закончился. Сквозь уходящие пепельные тучи догорали последние краски заката. Внезапный сильный порыв ветра поднял вверх первые желтовато-оранжевые листья. Стало холодней, и застегнув наглухо куртку, я поспешила домой.

***

Ваня стоял на балконе и выпускал серый дым в темнеющее небо. Да, он нервничал даже больше, чем обычно. Прошло минут десять с того момента, как он попрощался с Аней, но в квартире все еще ощущалось ее присутствие. Если зайти обратно в квартиру и сесть на диван, то можно почувствовать еле уловимый аромат цитрусовых, ее аромат. Тишина обычно пустой квартиры еще час назад была наполнена звуками их голосов. Даже сейчас ему это чудилось, поэтому пустота еще не ощущалась.

Подумать только, прошло так мало времени с их первой встречи, а все мысли Вани об этой светловолосой девушке с грустным взглядом. Даже когда она смеялась, в ее глазах виднелась печаль. Что с ней случилось? Этот вопрос вертелся в его голове весь вечер. Но Аня была не готова отвечать на него. Так же, как и он не готов отвечать на ее вопросы. Все, что его не убило, не делало сильнее. Оно продолжало убивать каждый день, в особенности каждую ночь, потому что ночью, несмотря на беспросветную тьму, все видится намного яснее, главное, смотреть не глазами. Аня тоже могла его убить. Своей внутренней драмой. Драма у каждого своя. Ваня хорошо это понимал, но всерьез опасался взвалить на себя непосильную ношу. Что будет, если он не справится? Можно ли просто взять и не думать об этом?

Ваня погасил сигарету о пепельницу, стоящую на круглом столике справа. Это была его последняя сигарета, крайняя, если быть точнее. Парень усмехнулся, вспомнив, как Аня так по-детски вызвалась стать его подругой вместо сигареты. Странная она, то боится всего на свете, то идет смело, напролом. А все-таки, она красивая даже очень. Таких надо остерегаться. Кто знает, что у них в прекрасной головке творится. Красота не только спасает мир, но и губит. Губит людей, поклонявшихся ей. За примером далеко ходить не надо.

Ваня взял со столика пачку распакованных сигарет, на которой было написано “Защитите детей от табачного дыма”, зашел в квартиру и без сожаления выкинул в мусорное ведро. На мгновение ему показалось, что в квартире раздался женский смех, но это, конечно, ему лишь показалось.

Глава 7

На следующее утро я встала вовремя. Кошмаров не было, но я чувствовала себя не в своей тарелке. Вчера, ложась спать, я перебирала в уме все, что было сказано Ваней и мной, и так и не смогла определить, когда же все пошло не так. Я много чего не рассказала Ване. Например, скрыла от него, что я модель. И хотя эта ложь сейчас шла во спасение, мне было некомфортно просыпаться с ней этим утром. И в ближайшее время, когда я пойму, что буду готова к этому небольшому риску, я расскажу ему правду. Лучше об этом, чем о другом. О том, к чему мне самой было страшно возвращаться даже в воспоминаниях.

Мой телефон в очередной раз пропищал, оповещая о сообщениях в мессенджере. Первое, что мне открылось, было от Софи. Она прислала мне свое селфи, где она корчила очень грустную рожицу, на фоне нашей бывшей школы с подписью, что мы учимся лишь для школы, а не для жизни. Она всегда умела меня рассмешить. Вчера я лишь обмолвилась ей о внезапном свидании с Ваней, но говорить на эту тему еще не хотела. Мне хотелось понять свои чувства самостоятельно, а она стала бы примерять все на себя, будучи куда опытней в этих вопросах. Я сделала селфи со смешной рожицей на фоне своих “любимых” розовых стен и написала: “Сколько бы я всего узнала, если бы не ходила в школу”. Бернард Шоу, увидев такой мой самопроизвол, перевернулся бы в гробу, хотя с другой стороны, мне всегда казалось, что в нашем современном мире он был бы очень харизматичным и смешным дядькой.

Следующее сообщение было от мамы. Она как всегда желала доброго утра и зачем-то, сверившись с прогнозом погоды в Москве, привела пример того, что я могла бы надеть сегодня в школу, как будто мне не семнадцать лет, а три годика. Иногда, ладно, не иногда, а очень даже часто, мне хотелось предъявлять ей свой паспорт, чтобы она вспоминала, сколько мне лет. Я пожелала ей доброго утра и хорошего дня в надежде, что она не будет сегодня звонить. Но я ошибалась. Она позвонила мне, когда я закрывала за собой входную дверь, чтобы спросить об успехах в школе, о том, что сегодня на мне все-таки одето, и не забываю ли я ухаживать за кожей лица. Ох, мама, если бы ты знала, кто ждал меня внизу, ты бы спрашивала совсем о другом… Я попрощалась с ней очень быстро, скорее всего вызвав подозрения, но мне было плевать.

Ваня уже стоял у искусственного водоема, весь в лучах бледно-золотого утреннего солнца, прислонившись к перилам и смотря куда-то вдаль. Весь такой спокойный и безмятежный. Хотелось бы и мне быть такой же спокойной! Я затаила дыхание, рассматривая его, пока он не видел моего приближения. Он был одет в черные джинсы и темно-синюю кожаную куртку, которые, как всегда, прекрасно ему шли. Его волосы были немного растрепанными, и мне тут же захотелось взъерошить их еще больше. На ощупь они были мягкими и нежными. Я это уже знала. А еще, знала, что мне хотелось их касаться слишком часто. Ваня обернулся, нежно улыбнулся мне, и на моей душе сразу стало легче.

– Как спала?

– Отлично. Как видишь, сегодня не проспала, – тихо проговорила я, все еще любуясь им. – А ты как спал?

– Очень даже хорошо. Мне снилась одна девушка с длинными волосами…

Ваня притянул меня к себе, сомкнув руки на моей талии. Моя шифоновая юбка заструилась под теплым осенним ветром. Его лицо было так близко к моему лицу, что я видела, как светятся в утреннем свете его серо-зеленые глаза. Я видела себя в них, и мне захотелось, чтобы я отражалась в них всегда. Наши губы сомкнулись, и тысяча электрических разрядов пробежали по мне, перекатываясь вверх и вниз.

– Хорошая погода для середины сентября, правда? – внезапно прервал нас знакомый женский голос.

Мы нехотя оторвались друг от друга, и я встретилась с тяжелым взглядом Мишель. Она стояла в двух метрах от нас, как всегда в чем-то облегающем и коротком, и поправляла свои отутюженные темные локоны.

– Что ты здесь делаешь? Ты же не здесь живешь. – В голосе Вани прозвучало ничем неприкрытое раздражение.

– Я жду Иру. Сегодня я ночевала у нее, и, похоже, кто-то тоже ночевал не в своей постели. – Полные губы Мишель расплылись в злобной улыбке.

– Тебе какая разница, кто где спал? – Ваня так и стоял, обнимая меня, и готовый защитить от кого угодно.

– Мне то без разницы. Но девочку будет жалко, когда она на весь класс будет реветь из-за тебя…

– Почему я должна реветь? – поинтересовалась я, чувствуя нарастающее напряжение, исходящее от Вани.

– Ты будешь от него без ума, и как и другие дурочки попадешь в сеть. – Мишель вновь улыбнулась, видя по выражению моего лица, что попала в цель. – А он бросит тебя, как только насытится тобой.

– Что за бред ты несешь? – отрывисто спросил Ваня.

– Совсем нет. Я говорю чистую правду…

– Бросит так же, как тебя? – сухо усмехнулась я.

Брови Мишель от удивления взлетели вверх, но глаза остались такими же холодными и безразличными.

– Таких как я, не бросают! – быстро вырвалось у нее.

– Тогда мы с тобой в одной лодке, – добавила я, смело глядя в ее холодные голубые глаза.

Сегодня я стала храбрее. Сегодня меня уже не запугать вырыванием волос.

– Это мы еще посмотрим, причем скоро, – Мишель пожала плечами. Было видно, что она, как кобра, собиралась к очередному броску.

– Пойдем, Аня. Тебе незачем слышать все это, – напряженно сказал Ваня, беря меня за руку.

Мы отошли на порядочное количество шагов от дома, когда я не выдержала и спросила:

– Ты со мной не играешь? Потому что если это так, то не надо. Прошу тебя!

– Нет, – твердо произнес Ваня и резко остановился. – Я чувствую к тебе что-то такое, что не позволяет мне ни играть, ни обманывать. Я никогда этого и не делал. Все девушки, с которыми я встречался, всегда прекрасно знали, для чего мне это было надо.

– А для чего тебе это надо было? – ляпнула я, тут же пожалев об этом.

– Ну… для разных целей, – Ваня впервые слегка покраснел.

“Разные цели” я сразу поняла. Мне был неприятен этот разговор. Сама только мысль о его бывших девушках доставляла мне мучительные ощущения в глубине души. И разговаривать об этом мне не хотелось, но я ничего не могла поделать с любопытством.

– Кто разорвал отношения первым, ты или она?

– Она, – тут же выдохнул Ваня.

– Почему?

– Ты правда хочешь знать? – Ваня выжидающе посмотрел на меня.

– Нет. Но лучше я узнаю все подробности от тебя, чем от других, – смущенная, я разглядывала золотистые узоры на своих ботинках.

Мы продолжили идти в ногу друг с другом, а наши руки вновь переплелись.

– Отношения с Мишель начались лишь из-за того, что мне просто нужен был кто-то рядом. Хотелось легкости, безудержного веселья… И все это она могла мне дать. Но мы оказались слишком разными. И Мишель поняла это первой. – Ваня сделал паузу, вгляделся в мои глаза и добавил, – Тебе, наверное, не слишком приятно все это слушать…

Это было более, чем неприятно. Я почему-то начала бояться стать для него очередной такой пустышкой, потому что привыкла быть ею для остальных парней. Для них я просто была красивой девушкой без внутреннего мира и каких-либо душевных переживаний. И когда-то мне это нравилось.

– Есть немного, – замялась я.

– Чтобы нам обоим было неприятно, – Ваня усмехнулся, – расскажи о своих бывших отношениях.

К счастью, у нас было не так много времени на этот нежелательный разговор, иначе мы бы опоздали на урок. Мы миновали перекресток, невдалеке виднелась наша школа.

– Нуу…– я смутилась и пыталась подобрать правильные слова. – Серьезно я встречалась только с Антоном. Это был сын начальника моего отца в Питере. Мы встречались около года.

Я сама себе не могла нарадоваться, что могла говорить об Антоне в таком спокойном тоне. Его поведение в наших не таких уж долгих отношениях способствовало моему упадническому настроению. Он не помогал, а, наоборот, еще больше втягивал меня во тьму.

– Ты любила его?

– Нет. Я вообще никого еще не любила, – не подумав, сказала я и тут же мои щеки залились краской. – А ты?

Мы одновременно остановились под крышей школы. Ваня устремил взгляд вдаль, затем повернулся ко мне, накрутил мою прядь волос на свой палец и произнес тихим, еле слышным, голосом:

– Не любил. Но, кажется, готов это исправить.

Мои глаза широко распахнулись. Он сжал мою ладонь, и мое сердце забилось сильнее обычного. На несколько секунд я перестала дышать, но воздуха мне и не требовалось.

Зазвенел звонок, прервав наше чувство уединения среди многолюдного, залитого умиротворяющим утренним светом, школьного двора. Мы улыбнулись друг другу и побежали на урок, опаздывающие и счастливые.

Первым уроком была алгебра. Мы сели, каждый на свои места, под пристальными взглядами тридцати учеников. Рита, как всегда сидевшая рядом со мной, широко улыбнулась мне и прошептала:

– Как себя чувствуешь? – В ее вопросе отчетливо прозвучала издевка.

Еще вчера Рита атаковала меня вопросами в сети, и на многие вопросы она получила вполне правдивые ответы. Но сейчас, перед всем классом, я была не готова к продолжению.

– Все хорошо. – Я не могла, да и не хотела, скрыть от Риты свои светящиеся от счастья глаза.

– Наверное, доктор был неплох, раз твое самочувствие улучшилось.

– Я не могу передать насколько неплох.

Я обернулась, чтобы посмотреть на Ваню. Он сидел у окна, болтая с соседом по парте, а солнце играло в его светлых волосах, открывая всю красоту и безупречность его лица. Ваня, почувствовав мой взгляд, безмятежно улыбнулся мне. Я опустила глаза и отвернулась, чувствуя как горят мои щеки.

– Больше ничего не говори, я все и так вижу, – тихо проговорила Рита.

Это видели все. Наши встречные взгляды, наши случайные и неслучайные соприкосновения, наши улыбки и смех, наши поцелуи украдкой, сводящие с ума. Я еще никогда не ощущала такой легкости ни с кем. С Ваней я чувствовала пульсацию жизни, ее волнующий ритм. Были ли мы в школе, или катались на гироскутере, или просто ходили в кино, события которого мы не очень-то помнили, потому что, как безудержные, целовались на последних местах, словно созданных лишь для этого.

Всю неделю я чувствовала себя счастливой. Но это было какое-то хрупкое ощущение счастья, когда чувствуешь взаимное притяжение, но еще не знаешь человека, видишь лишь его образ, созданный им же, оболочку, скрывающую что-то внутри, то, что откроется лишь со временем. И примешь ли ты эту сущность, или будешь не готов к тому, что откроется, это было большим вопросом.

Ваня открылся мне первым. Был сентябрьский день, удивительно теплый и солнечный. Мы сидели под яблоней у школы, наслаждаясь нежным утренними светом. Ветер напоминал морской бриз.

– Не верится, что уже завтра будет холодно, – вздохнула я и повернулась к Ване.

– Да, но я всегда согрею тебя, – уверенным тоном сказал он и взял меня за руку. Его прикосновения стали привычным для меня ежедневным ритуалом. – Аня, мне надо кое-что тебе сказать… Даже не так. Мне важно тебе это рассказать.

– Что именно?

– О том, каким я был раньше, – мягко начал Ваня, нахмурившись.

– Ты был маньяком-психопатом?

– Нет, – он улыбнулся и провел рукой по волосам, от чего они стали еще более растрепанными.

– Раз нет, тогда все в порядке! – отшутилась я, хотя видела, что все далеко не в порядке. Мой идеальный парень захотел рассказать о своей неидеальности, и это пугало. – Каким же ты был?

– Не слишком хорошим, – ответил Ваня и после непродолжительной паузы сделал выдох, как будто все это время задерживал дыхание. – Наверное, в психологии это называется подростковым кризисом. Я решил, что не выдерживаю всего того, что было вокруг. Ссоры родителей, их открытые измены, нелюбовь мамы ко мне, – он горько усмехнулся. – Для окружающих я был обычным школьником с офигенно крутым отцом и офигенно крутой матерью, которые, пусть и странно, но жили вместе. Но если бы кто-то решил приглядеться поближе, увидели бы лишь иллюзию семьи, красивую глянцевую картинку. После очередной крупной ссоры родители решили развестись. И все было бы хорошо, если бы спустя пару недель после этого не умер от инсульта мой дедушка. Он был настолько близким мне человеком, даже ближе, чем родители. Я долго не мог смириться с его смертью…

– Мне очень жаль!

Мне было больно смотреть на Ваню сейчас. Я знала какого это, терять близких. От его воспоминаний, таких тяжелых и страшных, он стал очень уставшим, как будто не спал несколько ночей. В его глазах застыла печаль.

– Все это послужило толчком для меня. Мне хотелось что-то делать, чувствовать, открывать. Я начал делать всякие рискованные глупости. Катался в нетрезвом виде на машине и мотоцикле, участвовал в запрещенных гонках.

– Но разве можно водить несовершеннолетним? – задала я вопрос, лишь затем подумав, насколько он сейчас не к месту, как будто меня интересовала лишь эта бредовая деталь.

– Нет, нельзя. – Ваня мрачно посмотрел на меня, сквозь пелену воспоминаний. – Но я, к сожалению, редко попадался, а когда попадался, мне помогали связи и деньги отца.

– Почему “к сожалению”?

– Потому что я хотел, чтобы меня поймали, хотел привлечь внимание к себе. Не быть просто сыном известных родителей. Меня всегда сравнивали с отцом. Злая ирония заключалась в том, что отец мне и помогал выпутаться из очередной сложной ситуации. Лишь сейчас я понял, что я тоже личность, тоже чего-то стою и что-то умею.

– Ты употреблял наркотики? – Я просто не могла не спросить об этом.

– Я курил травку… – Ваня испытывающе посмотрел на меня и поспешно добавил. – Сейчас я вообще ничего не делаю из того, что перечислил.

Я не знала, что сказать. Ваня ждал, наверняка, чего-то приободряющего. Но я никак не могла подобрать слова. Я знала многих ребят, кто прожигал жизнь именно таким способом. Клубы, полные дыма от сигарет и травки, алкоголь, льющийся рекой, откровенные танцы, встречи на одну ночь. Все это был путь в никуда. И я была рада, что Ваня с него сошел. Но надолго ли?

– Я тебя напугал?

Я кивнула в ответ. Такие разговоры еще больше пугали, когда над тобой голубое небо, под ногами желтые листья, а вокруг простирается сладко-горький запах осени. К моим ногам подлетел кленовый лист, ярко-оранжевый, с красноватыми прожилками. Я взяла его в руку и покрутила. Откуда он взялся, если вокруг одни яблони? Я смотрела на этот одинокий лист, и вдруг поняла, что не хочу здесь находиться. Мне захотелось сбежать, или скорее, вернуть вчерашний день, когда мы смеялись до слез над ничего не значащими шутками. Вчера Ваня был просто красивым парнем, сыном рок-звезды, да и он сам был настоящей звездой для меня. Без сложностей, легким и жизнерадостным. Зачем Ваня затеял этот разговор? Ему стало легче, а вот мне… Мне стало только хуже. От его признания. От того, что ответить ему своим признанием, я все еще не могла.

– Прости, но ты должна была знать правду. Сейчас я ничего не употребляю. Ты должна мне верить.

– Я верю тебе, – тихо ответила я.

– В тот момент я просто хотел развлечений, мне этого не хватало. Я не оправдываю себя. Я был дураком…

– А вдруг тебе вновь захочется таких развлечений? – спросила я, заглядывая в его глаза.

– Совершенно точно нет. Мне это уже не нужно, и я жалею, что все это было в моей жизни – Ваня взял мою руку в свою. – Ты мне очень нравишься. И я не допущу, чтобы ты огорчалась из-за меня.

Он поцеловал меня с таким чувством, будто никогда не хотел отпускать, будто боялся потерять. Мы так и стояли, обнявшись, под лучами утреннего солнца, пока не раздался звонок на урок.

Физика была не настолько увлекательна, чтобы запретить мне думать о Ване и его откровениях. Вот и сошлись два сломанных человека. Вот и нашли друг друга те, кто познал боль утраты. Только разница в том, что Ваня оказался сильнее меня. Он пережил все, что приготовила ему жизнь. А я лишь пытаюсь. Мне было стыдно, что я не сказала ему о себе, о том, что чувствую сейчас, о том, как Ваня помогает мне жить дальше. Я хотела рассказать ему о своих проблемах, но боялась, как он отреагирует на мои признания. Он все преодолел, живет дальше, а я словно зависла где-то и не знаю, как перейти к чему-то новому.

К концу урока у меня появилось странное ощущение, что все вокруг шепчутся и косятся на меня. Я вопросительно посмотрела на Риту, было видно, что она тоже заметила что-то неладное, но та лишь недоуменно пожала плечами. Когда прозвенел звонок на перемену, Ваня тут же оказался рядом со мной. Но вместо нежности впервые в его глазах я увидела обиду и злость.

– Пойдем в коридор. Нужно поговорить, – тусклым голосом сказал он и пошел в направлении двери.

Я растерялась. Его резкий скачок в настроении был совершенно для меня непонятен.

– Удачи тебе, – буквально прошипела, стоящая неподалеку, Мишель.

– Что ты сделала? – накинулась на нее Рита.

– Всего лишь перед всеми похвасталась достижениями Ани. Ты знала, насколько она прекрасно выглядит на фотографиях, особенно в купальниках, или до вас они еще не дошли? – Мишель взмахнула распечаткой фотографий, на которых была запечатлена я собственной персоной. – Конечно, лучшие твои работы я передала Ване, а еще отправила всем в электронном варианте. Я думала, что ты ему сказала, но, кажется, он был немного удивлен.

Впервые я захотела кого-то ударить. Я представила, как в замедленном действии, как в кино, я направляю свою руку к смуглой щеке я-самая-красивая-стерва-в-классе, и звук пощечины раздается по всему классу, заглушая перешептывания одноклассников. Наверное, Мишель очень сильно невзлюбила меня, раз потратила свое драгоценное время на поиск информации обо мне. На моей страничке в сети не было ни одной фотографии, ни профессиональной, ни любительской. В прошлом году я удалила все, что указывало бы точно на меня, а не на десятки других Аней Павловых.

Мишель, конечно же, знала реакцию Вани на то, что ей удалось найти. Но откуда ей было знать, что я ему не сказала? Видимо, ей просто повезло, в отличие от меня. Обычное счастливое стечение обстоятельств. И если ей повезет еще больше, то скоро я действительно буду плакать на плече Риты.

Ничего не сказав Мишель (А слова у меня были вполне определенные, но как всегда лишь в мыслях!), я выбежала в коридор. Ваня сидел в кресле, неотрывно глядя в окно.

– Прости. Я хотела тебе рассказать об этом, – собравшись с духом, сказала я, присаживаясь во второе кресло рядом с ним.

Ваня задумчиво кивнул и опустил голову. Какое-то время мы сидели молча, наблюдая как по просторному, наполненному солнцем, коридору снуют школьники.

– Я всю душу пред тобой раскрыл. Ты хоть знаешь, каково это, рассказывать не слишком приятные вещи о себе?

– Я боялась. Ты рассказал про свою маму, я боялась показаться… такой же, – запинаясь, проговорила я.

В глазах Вани мелькнули страх и непонимание.

– Откуда мне знать, что ты не такая? Может, это ты играешь со мной? – Его голос, всегда спокойный и уравновешенный, сейчас привлекал внимание других школьников, находящихся неподалеку.

– Я не играю, – прошептала я, потупившись.

– Откуда мне знать, что ты говоришь правду? Ты как будто прячешься за маской, за красивой маской. Но я хочу видеть не только ее, даже если то, что под ней, уродливо, – Ваня замолчал, вглядываясь в меня. – Я рассказал тебе о себе, ожидая, что и ты мне откроешься. Нельзя встречаться с человеком, видя лишь одну его сторону. Теперь ты знакома с частью меня, не слишком хорошей частью. А я тебя совсем не знаю.

Я даже не пыталась оправдаться. Стыд съедал меня изнутри, но я не могла озвучить вслух все, что я могла сказать Ване. Не дождавшись от меня разъяснений, он добавил:

– Я тебя совсем не понимаю. А ты и не хочешь этого! Тебе ведь от этого легче, когда люди не видят тебя изнутри?

Его слова припечатали меня к стене, и не было ни сил, ни желания оправдаться. Он попал в точку. Но в его речи был единственный недочет. Я хотела ему раскрыться, пусть не до конца, не до самой своей глубины, где жили воспоминания, так мучившие меня и не дающие жить нормальной жизнью. Из-за них я и была, как будто бы сломлена.

– Это неправда! – вырвалось у меня.

– Конечно, вот она ты, вся передо мной, как раскрытая книга, – грустно усмехнулся Ваня. – Когда я рассказывал о своей маме, или фотографировал тебя для стенда, ты не могла сказать, ой, а ты знаешь, я ведь тоже модель. Тебе легче было скрыть. А еще твоя фраза про то, что ты не любишь фотографироваться. Да неужели?

– Не люблю. Я только начинающая модель. И это не то, чем бы я хотела заниматься всю жизнь.

– А чем бы ты хотела заниматься? Играть с парнями в блондинку-дурочку? Ты знаешь, как мне надоели такие дурочки?

– Нет… – я заморгала, чтобы не заплакать при нем. Его слова как-то по особенному ранили меня.

– А знаешь, ведь я повелся. На твое “Я не такая, как другие девушки”. Ты показалась мне искренней и настоящей. Но, наверное, мне лишь показалось.

Раздался звонок на урок. Я все еще сидела в кресле, ощущая себя как после холодного душа, оглушенная и потерявшая дар речи.

– Пора на урок!

Ваня встал и направился к классу. Мне ничего не оставалось, как последовать за ним. Я села за свою парту, вновь чувствуя на себе любопытные взгляды одноклассников, и игнорируя насмешливый взгляд Мишель и ее подружек. Кто бы знал, как мне сейчас хотелось стать незаметной для всех! Кто бы знал, как мне хотелось оказаться не здесь!

– У тебя классные фотки! – шепнула мне Рита. – Чем недоволен Ваня?

– Я не сказала ему, что я занимаюсь этим, – прошептала я в ответ.

– И что? – выдохнула Рита и хотела сказать что-то еще, но начался урок литературы, который вела Лариса Александровна.

Мы проходили творчество Бунина. И я бы целиком и полностью наслаждалась этим уроком, если бы не наша ссора с Ваней. Все мои мысли были о нашем разговоре, который я домысливала и пыталась исправить сейчас. Под конец моих попыток, мною вновь обуяла злость. Его последний вопрос сильно обидел меня, и я не хотела искать оправдания ему. Да, я ему не сказала, чем занимаюсь, но мы начали встречаться, даже просто нормально общаться не так давно. Он вообще не хотел со мной встречаться из-за своего друга… С какой стати я должна оправдываться, тем более после его речи о том, как он ошибся во мне?

Урок закончился, так и не начавшись для меня. Ваня одним из первых вылетел из кабинета. Видимо, не хотел меня даже видеть. Я вышла из кабинета в числе последних, потому что мне не хотелось слышать, как мои одноклассники обсуждали мои части тела и позы. Все это я проходила и в питерской школе, но там я еще умела защищаться. Около меня внезапно оказался Алекс:

– Ваня пронесся мимо меня, как ураган. Что с ним? – поинтересовался парень.

– Не знаю.

Нашел у кого спрашивать!

– Так вы вместе или нет?

– Или нет. Не знаю…– Ну, что мне было ответить ему? – Мы поссорились.

– Уже? Ничего, он остынет, – Алекс внимательно посмотрел на меня и добавил. – Или вы оба остынете. Только не шути с ним. Это я, как друг прошу! Ты, вроде, хорошая девушка.

– Не буду, – вздохнула я. Быть может, уже и не придется.

– Ты придешь на вечеринку ко мне сегодня?

– Ты знаешь, я особо не любитель шумных компаний.

– Будет очень мало народу. Только друзья, ну, и друзья друзей, – Алекс широко улыбнулся моей однокласснице, выходящей из кабинета, и та чуть не впечаталась в стену. – Так, что?

– Приду! – выпалила я, надеясь, что не пожалею потом о своем согласии. – Можно кого-нибудь взять с собой?

– Да, – замешкался Алекс. – А кого?

– Риту с Костей, например.

– Этих ботанов? – громко воскликнул парень, но увидев мой гневный взгляд, тут же развел руками. – Лады. Адрес пришлю в сообщении. Жду к шести. Познакомлю с Лизой, моей новой девушкой – Алекс передал мне приглашения и, одарив и меня своей ослепительной улыбкой, пошел на свой урок.

Ох, Алекс, сколько их у тебя уже! Я, глубоко вздохнув, направилась к кабинету химии, но остановилась на входе. За моей партой вместо Риты сидел Ваня, хмурый и с наушниками в ушах.

– Аня, – произнесла, появившаяся за моей спиной, Рита и потянула обратно в коридор. – Я с Костей решила сесть. Кажется, кое-кто одумался… Вам нужно помириться с Ваней.

– Ничего нам не нужно! – слишком резко сказала я, отчего голубые глаза Риты сделались еще больше.

– А я думала… Извини, – сбивчиво проговорил она. – Хочешь, чтобы я села обратно?

– Нет. Костя расстроится. Потерплю урок.

Во мне странно переплетались эмоции. Я злилась на Ваню, злилась на себя, но одновременно, я радовалась этим новым ощущениям, дающим право чувствовать себя живой даже таким образом. Мне не было все равно, а, значит, я жила.

– Хорошо. На следующем уроке сяду с тобой. Обещаю, – сказала Рита.

– Вы с Костей не хотите пойти на вечеринку сегодня? – спросила я, глядя на отражающиеся в лучах солнца светлые волосы того, с кем еще ранним утром целовалась и чувствовала себя абсолютно счастливой.

– Нет, мы сегодня сидим с его младшей сестрой. А у кого будет вечеринка?

– У Алекса. Жаль, что вы не сможете.

– Да, жаль. Ты там осторожнее, – Рита дружески похлопала меня по плечу и направилась к Косте.

– А можно мне пойти? Давно хотел попасть на вечеринку к Алексу, – спросил парень, стоявший около двери.

Я даже не помнила, как его зовут. Вблизи он казался очень симпатичным: белокурые волнистые волосы, выразительные голубые глаза, полные губы.

– Я – Сережа, – увидев мое замешательство, сказал он. – Тяжело всех запомнить сразу, особенно если учесть, что меня не было всю первую половину сентября.

– Почему тебя не было? – машинально спросила я у одноклассника.

– Я был за границей. Так что, можно мне пойти?

– Если хочешь. Но это не свидание.

– Ладно, – задорно рассмеялся он. – Где встречаемся?

– На самой вечеринке, – заявила я и прошла к своему месту под трель звонка вместе с учительницей.

Осторожно сев на свой стул и отодвинув его подальше от Вани, я стала доставать свои вещи из рюкзака.

– Прости меня, – шепнул мой неожиданный сосед, но я сделала вид, что не слышала. Зато слышала учительница и недовольно шикнула в нашу сторону.

Через минуту на моей парте неожиданно обнаружилась аккуратно сложенная записка.

– Прочти, – раздался еле слышный шепот.

Я не хотела смотреть на него, не хотела читать то, что он написал, все еще злясь за опрометчивые фразы, брошенные им, за незрелость его взглядов, и за то, что все это слишком сильно ранило меня.

– Пожалуйста, – Ваня нежно взял меня за руку, которую я тотчас выдернула. Пусть не думает, что может меня успокоить одним лишь нежным тоном!

Я взяла записку, положила на колени и развернула ее. Всего три слова, написанные красивым почерком: “Прости меня, пожалуйста”. Я тайком посмотрела на учительницу. Пока она писала новую тему на доске, у меня было время тоже кое-что написать на листке передо мной: “Позже поговорим. И не в школе”. Моя рука дрогнула на последнем слове, захотев дописать что-нибудь еще, но я этого не сделала. Я осторожно передала Ване листок бумаги. Краем глаза я видела, как взметнулись вверх его длинные ресницы после прочтения записки. Но он ничего не сказал. Мы ничего не говорили друг другу и все оставшиеся уроки. Мы играли в молчанку, точно зная, кто должен первым нарушить правила этой игры.

После уроков Ваня остался в школе играть в футбол. До дома я шла в одиночестве. Я не знала, радоваться этому или нет, но мне этого не хватало. Побыть наедине с собой. Именно сейчас, когда необходимо было разобраться в себе.

Единственное, что я действительно осознавала, это то, что Ваня мне действительно нравился. Страшно было признавать, насколько сильно нравился. Такое было со мной впервые и не укладывалось в моей голове. Я прекрасно понимала, что с ним моя жизнь изменится. И хотя еще месяц назад я к этому не была готова, тем не менее, сейчас поменяла бы все, лишь бы быть рядом с ним.

Я не знала, как отнесутся родители к Ване. Не знала как он отнесется к ситуации с моими кошмарами, как он отреагирует на мой рассказ о том, что когда-то произошло со мной ( когда-нибудь я решусь и на это). Это страшно, открывать свою душу перед другим человеком. И я не слишком сильно желала этого. Но я хотела быть с ним. Именно с ним я хотела бы испытать все чувства, все эмоции, о которых я лишь читала в книгах или смотрела в фильмах. С ним я готова была на все. И этого-то я и боялась. Меня пугало стремительное развитие наших отношений. Я боялась, что, за нахлынувшим, как цунами, влечением друг к другу, потеряется что-то еще, очень важное и не совсем выразимое. И нужно было что-то предпринять, чтобы все развивалось не настолько быстро.

Мимо меня прошли младшие школьники. Мальчик бережно держал за руку девочку. Такие маленькие, а уже заботились друг о друге. Наверное, у каждой девочки в младших классах был такой вот мальчик, который по-дружески носил за ней рюкзак и провожал до дома. Идея пришла неожиданно. Все стало на свои места. В моей голове чудеснейшим образом блуждающие и потерянные мысли соединились в единую цепочку. Я поняла, что нам обоим нужно сделать, чтобы между нами не было недопонимания и ссор. Главное, чтобы на это согласился и Ваня.

***

Алекс жалел, что не смог уговорить Аню встречаться с ним. Конечно, Ваня – его друг, и он видел, как тот смотрел на девушку. Это сложно было не заметить. Но Аня действительно нравилась и ему самому, особенно сейчас, когда он узнал, что она модель. Особенно после того, как сегодня увидел ее фотки в купальнике. К сожалению, не только он их видел, а вся школа. Поэтому обсуждения отдельных частей тела Ани, слышались во всех уголках школы. Алекс видел, как в глазах Вани с каждой минутой разгорались злые огоньки все больше и больше.

– Ты видел Павлову из 11“Б”? – обращался к другу высокий худой девятиклассник таким тоном, будто знал ее лично.

– Заткнись! – хрипло бросил ему Ваня, проходя с Алексом мимо мальчишек по школьному коридору. – Если дорога жизнь, то умолкни на эту тему!

Те умолкли. Но как только скрылись за поворотом, как только оказались за пределом слышимости, тут же продолжили свою оживленную беседу.

– А какие у нее… – вещал одноклассник Алекса, всегда одевающийся как хиппи, показывая на себе то, что хотел сказать друзьям, стоящим у спортзала.

– Захлопни пасть! – с нескрываемой яростью сквозь зубы проговорил Ваня. – Еще раз услышу в адрес моей девушки что-нибудь такое, и ты – труп!

Алексу стоило больших усилий увести Ваню за собой в раздевалку. Но то были еще цветочки. Там, сидя на скамейках сидели школьники и обсуждали не совсем приличные вещи, которые могли бы сделать с Аней. Алекс лишь на секунду взглянул на друга и с грустью понял, что сегодня футбола не будет. Ваня одним движением припечатал к стене парня, в мечтах которого Аня представлялась уж слишком откровенно.

– Ты охрене-е-ел? – Молодой человек, у которого выпал от неожиданности телефон, вдруг понял, кто держит его, и мысленно выругался. – Я… это…

– Ты что? – ледяным, на первый взгляд спокойным тоном, спросил Ваня.

– Я… обсуждал не твою девушку, чувак. – Парень с ужасом понял по выражению лица Вани, что зря он произнес последнее слово. – Мы просто… смотрели на других девушек.

– Я тебе не чувак, – спокойный тон Вани стал слишком пугающим.

– Мы правда не про твою Аню говорили, – раздалось за спиной у Вани, который отсчитывал до десяти и обратно, чтобы успокоиться, но это не помогало. Столько месяцев бесконечной борьбы над своим гневом прошли впустую из-за одной единственной девушки.

– Удалите фото! – поспешно сказал Алекс. Лучшего совета ему в голову не пришло. – Ваня, отпусти его! – его руки опустились на плечи друга. – Тебе нельзя драться в школе. Слышишь?

Ваня слышал. Он отпустил парня, объясняя не совсем нормативной лексикой, что сделает с ребятами, если еще раз кто-то отзовется об Ане плохо. Сам он никак не мог успокоится, в глазах горел яростный огонь. Алекса забавляло то, как Ваня, так долго и упорно строящий из себя паиньку, пытающийся скрыть от окружающих и даже от себя свой вздорный, вспыльчивый характер, злился из-за мальчишеских пересудов. А ведь, Аня еще не знала об этом, подумал про себя Алекс и почему-то, вот сейчас, совсем не по-дружески, усмехнулся.

Глава 8

– Повтори, что ты решила сделать? – Глаза Софи округлились, и она еще ближе подвинула к себе свой ноутбук.

– Я решила просто дружить с ним, пока мы не узнаем друг о друге все самое важное.

Я внимательно посмотрела на монитор, пытаясь оценить реакцию моей подруги по пятибалльной шкале, и, кажется, я получила высшую оценку. Оценку за слабоумие, конечно.

– Ты спятила? Предлагать такое парню, с которым ты уже целовалась и… Что вы там еще делали?

– Ничего мы не делали! – Я упрямо вздернула подбородок.

Сидя сейчас на стуле перед ноутбуком и делая себе маникюр, я рассказала своей подруге все о событиях прошедших дней. Мне нужно было поговорить об этом с кем-то, кто понимает меня. И этим кем-то была Софи.

– Аня, ты можешь просто наслаждаться вашими встречами. Зачем все усложнять? Зачем тебе нужна эта бессмысленная дружба? Все у вас раскроется само собой…

– С каждым днем он нравится мне все больше и больше. Я не хочу, чтобы мне было еще больнее, если Ваня решит со мной расстаться, узнав меня поближе. – Мой голос дрогнул.

– С чего ты взяла, что он бросит тебя? Ты – замечательная девушка, и если он это сделает, то он просто придурок! – Софи прищурилась и добавила. – И ты правда хочешь ему рассказать о том… фотографе?

– Да, – прохрипела я, – Я решила быть с Ваней честной до конца.

– Значит, тебе это тоже необходимо. Чтобы перевернуть страницу.

Софи как-то странно посмотрела на меня. В ее глазах была не жалость ко мне, а озадаченность, как будто она задавала себе те же вопросы.

– Наверное.

Я слегка улыбнулась, пытаясь подбодрить подругу, а заодно и себя. Последовала пауза, которая затянулась бы дольше, если бы, зная чьей поклонницей долгое время была она, я вдруг не сказала:

– А еще, Ваня – сын Дмитрия Сотникова.

– Чего? – переспросила Софи, но по ее глазам я поняла, что мне не было необходимости повторять. – Того самого? Правда? – Я кивнула в ответ. – Офигеть! Ну надо же!

– Да уж, вот такое совпадение!

– А ты… ты уже познакомилась с ним? – Фанатский блеск в глазах Софи загорелся с новой силой.

– Нет, он на гастролях.

– Жаль… Не смей расставаться с Ваней, пока я не познакомлюсь с его отцом на правах твоей лучшей подруги!

– Вот уж спасибо тебе!

– Аня, я не то хотела сказать, – извиняющимся тоном произнесла подруга.

Я махнула ей рукой, чтобы она не думала, что я обиделась на это. Очень трудно обижаться на то, чего пока нет. Наши отношения с Ваней трудно назвать чем-то серьезным и долговечным, если учитывать, что они начались совсем недавно и неизвестно, сколько продлятся. Ведь он не знал про меня очень многое, и то, что ему когда-нибудь откроется, могло привести к совершенно разному результату.

– А у Вани есть звездная болезнь?

– Нет. Он совершенно обычный парень.

– Это хорошо. Итак, ты идешь сегодня на вечеринку… с Ваней? – многозначительно посмотрела на меня Софи.

– Это вечеринка его друга. Но я не уверена, что он захочет пойти, когда узнает про то, что я решила относительно нас.

– Если ты ему действительно нравишься, он согласится. Хотя, я не понимаю, особенно, когда узнала, кто он такой, зачем тебе эта дружба сдалась! – слишком эмоционально воскликнула Софи. – Такой парень рядом, да я бы…

–Соф, ну не надо! – Я нервно провела рукой по своим волосам. – Я сама готова на все рядом с ним, а это… сейчас… недопустимо.

– Анька, да неужели ты готова переспать с ним? – Глаза Софи заблестели от любопытства.

Я прикрыла глаза рукой, чувствуя как мои щеки становятся красными. Впервые мне стало неудобно обсуждать такие интимные вещи с подругой. Может быть, потому что до этого они звучали не с моей стороны.

– Вот это да! – звонко расхохоталась Софи.

– Рада, что тебе смешно, – заметила я, разглядывая накрашенные красным лаком ногти левой руки.

– Я за тебя переживаю, дурочка, – Софи слегка улыбнулась и добавила. – Похоже, этот парень тебе действительно нравится, а раз так, то не упусти его. А он не должен упустить тебя. И вообще, если ты находилась у него в квартире, а он не делал попыток переспать с тобой, то этот Ваня вполне приличный парень.

– Он просто супер, – согласилась я, – Но сегодня он не слишком то приятно выразился обо мне. У меня даже возник эффект дежа вю.

– Не сравнивай всех парней с этим козлом Антоном. Поверь мне, уж я то знаю. Ваня просто злился, с кем не бывает. Позвони ему. А я побежала на танцы. – Софи послала мне воздушный поцелуй.

– Удачи тебе, – я ответила ей тем же и отключила скайп.

Я красила ногти на правой руке и думала о том, что мне просто не везло. Не везло тем звездным летом, когда первый парень, который мне действительно понравился, решил, что я должна выполнять все его желания. А какими могут быть желания парней в теплую летнюю ночь? Вполне себе определенными. И к ним я еще не была готова. Тогда я просто рассталась с ним, жалея о глупых романтических мыслях, крутящихся в моей голове.

Не везло мне и с Антоном, который оказался совсем не тем, кем я его представляла вначале. Откуда же взялась моя уверенность, что Ваня не такой? Я просто не могла представить, что все те чувства, которые были у меня к Ване, могли испытываться к человеку без сердца, думающим лишь тем, что у парней между ног. Я слышала сегодняшние разговоры среди школьников о своих фотографиях. Если Мишель хотела, чтобы меня обсуждали, чтобы в глазах всех я выглядела дешевкой, она этого добилась. За это я ее ненавидела, но еще больше за то, что она смогла вызвать сомнения у Вани. Да, я должна ему позвонить. Нужно все объяснить. Что я действительно не такая.

Осторожно, чтобы не повредить лак на ногтях, я взяла со стола телефон и долго смотрела на имя в списке контактов. Было так странно признавать, что еще пару недель назад это имя ничего не значило для меня. Сейчас же оно обрело свою форму, внешность и запах человека, без которого я уже с трудом представляла свое существование. Нервно сглотнув, я нажала на кнопку позвонить.

– Привет. Я боялся, что ты не позвонишь. Хотел уже брать твой дом штурмом.

Голос Вани подействовал на меня успокаивающе после нескольких гудков, когда я уже начала бояться, что он не ответит.

– Хотела бы я на это посмотреть! Твоя тренировка закончилась?

– Закончилась, я иду домой. – В подтверждении его слов послышалась сирена скорой помощи. – Мы встретимся сегодня?

– Да, а когда ты сможешь? – спросила я, встав со стула и по неосторожности опрокинув открытый пузырек лака для ногтей.

Я тихо выругалась. Красная тягучая жидкость ярко блестела на залитой солнцем поверхности белого стола.

– Что у тебя случилось? – поинтересовался Ваня.

– Пролила кое-что. Я стала неуклюжей. Сама себя не узнаю. – Я вдруг поняла, что последние две фразы я произнесла вслух, и не слишком была рада этому факту.

– Ты – не неуклюжая.

Каким-то внутренним чутьем я поняла, что Ваня улыбается. Мои губы тоже расплылись в улыбке. Не смотря на ссору, мы оба вели себя так же, как вчера, будто ничего не произошло.

– Ваня, извини меня за то, что не сказала тебе…

– Не извиняйся. Я бываю иногда… не сдержан, но быстро отхожу. Так что это ты прости меня за все, что тебе наговорил, – очень быстро проговорил Ваня.

Было очевидно, что не одной мне неловко и не слишком приятно обсуждать нашу внезапную ссору и каким-то чудом совершившееся быстрое примирение.

– Ты пойдешь на вечеринку к Алексу? Я успел с ним переброситься парой фраз на футболе, и он сказал, что пригласил тебя.

– Да. А ты?

– Ты точно хочешь пойти туда? – в голосе Вани послышалось удивление.

– Почему нет? – Я водила ватной палочкой по лужице лака, вырисовывая узоры.

– Я смогу только проводить тебя. У меня съемка одной пары.

А я-то наивно полагала, что мы, помирившись пойдем на вечеринку вдвоем!

– Я успею к ее окончанию и провожу тебя до дома. Буду ждать тебя в половине шестого у крыльца твоего дома.

– Поняла. Буду внизу во время.

– До встречи.

Я чувствовала, что Ваня хочет сказать еще что-то, но спустя несколько секунд он отключился. Вздохнув, я с минуту смотрела на маленькие красные сердечки, которые вырисовывала ватной палочкой. После нескольких манипуляций с ватными дисками и жидкостью для снятия лака стол вновь стал безукоризненно белым.

В назначенное время, ну, или чуточку позже, я спустилась вниз. Ваня уже ждал меня, облокотившись на перила, держа в одной руке рюкзак, в другой телефон.

– Ладно, Ди. Мне пора. Увидимся завтра. – Ваня убрал свой телефон в карман джинс и улыбнулся мне ослепительной улыбкой. – Ты выглядишь… потрясающе.

Ваня, не стесняясь, оглядел меня с головы до ног. От его пристального взгляда все в том же порядке, с головы до ног, по мне побежали мурашки. На мне были всего лишь узкие джинсы, туника и плащ. Пожалуй, для вечеринки я оделась более, чем скромно, ведь я не хотела привлекать внимания к себе, тем более, если буду там одна.

– Благодарю, – я поняла по усмешке Вани, что его забавляло мое смущение.

– Мне нравится твой выбор слова. Благо дарю… – Ваня приобнял меня за талию.

– Моя бывшая учительница по истории всегда говорила именно это слово. Я тоже решила не забывать про него.– Я высвободилась из его объятий.

– Ты все еще обижена на меня? – осторожно поинтересовался Ваня, отступая от меня на шаг.

– Нет, но я хотела поговорить с тобой.

Я взглянула в его серо-зеленые глаза, очерченные темными ресницами, и все мысли тут же покинули меня. Это какая-то магия. Может, он меня заколдовал?

– Аня? – Его брови взметнулись вверх.

– Кто такая Ди? – Вопрос всплыл сам собой.

– Моя кузина. Ее зовут Диана, но я зову ее Ди. Ты ее видела в нашу первую встречу. Тогда, когда ты наступила в лужу. Ты хотела об этом поговорить?

– Нет… – Я растерялась и потерла лоб рукой, чтобы восстановить свои мысли в правильном порядке. – Вот видишь, мы еще ничего друг о друге не знаем. И начинаются какие-то непонятки. А я… теряюсь при одном взгляде на тебя. Я уже молчу про поцелуи, от которых кружится голова и теряется дар речи.

Ваня открыл рот, чтобы что-то сказать, но я опередила его:

– Погоди. Все слишком быстро началось. Я хочу больше узнать о тебе, а ты обо мне. Но мы постоянно… отвлекаемся, – я покраснела. – В общем, я предлагаю нам побыть друзьями, пока мы не узнаем друг о друге достаточно, чтобы стать парой.

– Ты серьезно? – Он кинул на меня недоуменный взгляд.

– Да, – выдохнула я.

– Без поцелуев? Без объятий? Только дружба?

– Да. Мне это нужно.

Ваня замолчал. Пауза уже стала слишком долгой, чтобы десятки разных мыслей успели прийти ко мне в голову, прежде, чем он, наконец, усмехнувшись, сказал:

– Хорошо. Посмотрим, насколько тебя хватит.

– Меня? А тебя? – Я в очередной раз поразилась его самоуверенности.

– Аня, я бываю очень терпелив, – самодовольно улыбнулся Ваня.

– Я тоже, – выпалила я, не до конца уверенная в своих словах.

– Вот и славненько. Теперь пойдем на вечеринку? Кажется, ты слегка опоздаешь.

Ваня взял меня за руку, затем, чуть наклонившись ко мне, с полуулыбкой прошептал в самое ухо: “Это по-дружески”. Мое сердце пропустило такт, мои ресницы затрепетали под его взглядом. Он сам начал совершенно другую игру, правила которой я не могла не принять. Его рука крепко держала мою, наши шаги были синхронны, и мне казалось, что даже наши вдохи и выдохи совпадали.

– Как получилось, что ты стала моделью? – поинтересовался Ваня, когда мы спустились в переход.

– Когда мне было тринадцать лет, на одной выставке, куда мы пришли с мамой, меня заметил скаут. Он предложил попробовать стать моделью. Так все и началось.

– И тебе нравится этим заниматься?

– Первый год было интересно. Я прошла курсы в школе моделей, снималась для каталогов в классной одежде, мне сделали интересное портфолио. Несколько раз я участвовала в показах и один раз даже снималась в рекламе сока. Но… – Я сделала паузу, пытаясь найти правильные слова. – Я не хочу заниматься этим всю жизнь. Мне не нравится, когда на меня смотрят много людей, оценивают и обсуждают. Я бы вообще этим не занималась, если бы моя мама не настояла продолжать.

– Почему твоя мама настояла, если тебе это не нравится? – Ваня замедлил шаг.

– Ей это важно. Наверное, потому что она сама когда-то хотела быть манекенщицей. Но не получилось.

– Но она не должна перекладывать на тебя свои неосуществленные желания! – Голос Вани был возмущенным.