Город стекла

10 Огнем и мечом

— Ночь на дворе, — раздраженно сказала Изабель, задергивая кружевную занавеску. — Он давно должен быть дома.

— Не психуй, Изабель, — отозвался Алек тоном, которым старший брат дает понять: мол, ты истеришь, а я, посмотри, остаюсь хладнокровен. Поза Алека (он развалился у камина в мягком кресле) выдавала полную безмятежность. — В скверном настроении Джейс всегда пропадает из дому. Он же сказал, что идет проветриться. Скоро вернется.

Изабель тяжело вздохнула. Вот бы родители были дома. Так нет, заседание Совета в Гарде затянулось супротив всякой меры.

— Джейс только в Нью-Йорке ориентируется. В Аликанте ему заблудиться — как нечего делать…

— Аликанте он знает получше твоего, — перебила ее Алина, сидевшая на диване с книгой в темно-красном кожаном переплете. Волосы она собрала в французскую косу, а к Изабель обращалась, не соизволив оторваться от чтения.

Сама Изабель читать особенно не любила, но людям, умеющим с головой погрузиться в повествование, завидовала. Впрочем, той же Алине Изабель в свое время могла позавидовать еще кое в чем: Алина невысокая и утонченно сложенная, не дылда-пацанка. Хотя не всё же на других девчонок дуться, избегать их или недолюбливать… Правда, глаза открыла Изабель лишь недавно.

— Это вы, ребята, сюда наведываетесь время от времени, а Джейс прожил тут до десяти лет.

Кулон на шее у Изабель завибрировал. Нахмурившись, она потрогала его — барахлит, наверное. Обычно кулон вибрирует в присутствии демонов — где ж им взяться-то в Аликанте?

— По-моему, Джейс не просто так по улице шляется. Ясно, куда он пошел.

Алек посмотрел на сестру:

— Считаешь, он у Клэри?

— Она еще здесь? — удивленно спросила Алина, захлопывая книгу. — Вы вроде собирались ее в Нью-Йорк вернуть! Где она остановилась, кстати?

Изабель пожала плечами:

— Его спрашивай. — Она стрельнула глазами в сторону Себастьяна.

Себастьян читал книгу, развалившись на диване напротив Алины. Услышав последнюю реплику Изабель и будто ощутив на себе ее взгляд, он поднял голову.

— Ты про меня? — спокойно спросил Себастьян. Вообще он весь какой-то спокойный. Поначалу впечатлив Изабель своей внешностью — резкими чертами лица, бездонными черными глазами, — парень успел достать приветливостью и сочувствием. Ох уж эти терпеливые да рассудительные, смотреть противно!

В мире Изабель гнев выражал страсть, а значит, веселье.

— Ты что это читаешь? — спросила она, чуть резче, чем собиралась. — Комиксы Макса?

— Ага. — Себастьян взглянул на выпуск «Обители Ангелов», лежавший на подлокотнике. — Картинки прикольные.

Изабель раздраженно засопела. Алек, усмирив ее взглядом, обратился к Себастьяну:

— Сегодня днем… ты не рассказывал Джейсу, куда ты сам ходил?

— В смысле, к Клэри? — усмехнулся Себастьян. — Я из прогулки секрета не делаю и Джейсу расскажу обо всем. Когда встречу.

— Да и не с чего Джейсу расстраиваться, — с ноткой металла в голосе произнесла Алина, отложив книгу. — Себастьян ничего плохого не сделал: показал нашей гостье Идрис перед отправкой домой. Джейсу должно быть приятно, что его сестренка не сидит одна и не дуется.

— В нем может взыграть… братская ревность, — слегка помявшись, ответил Алек.

Алина нахмурилась:

— Джейсу надо быть мягче. Нельзя душить сестру любовью. Клэри на нас-то смотрела, будто прежде целующуюся пару не видела. Хотя кто знает, может, и правда не видела…

— Нет, видела. — Изабель вспомнила, как Джейс целовал Клэри в Летнем дворе. Не то чтобы Изабель нравилось вспоминать тот поцелуй: она в своих-то ошибках копаться не любила, а в чужих и подавно. — Ревность тут не при делах.

— Тогда из-за чего сыр-бор? — Себастьян приосанился и убрал со лба выбившуюся прядку волос. Изабель на короткое мгновение заметила у него на ладони алую линию вроде шрама. — Джейс невзлюбил меня лично? Не понимаю, чем я…

— Это моя книжка! — Речь Себастьяна прервал мальчишеский голос. Проснулся Макс — он стоял в дверном проеме, одетый в серую пижаму, взъерошенный, и смотрел на мангу под рукой у Себастьяна.

— Что — эта? — Себастьян протянул Максу «Обитель Ангелов». — Держи, мелкий.

Макс подошел, забрал мангу и хмуро ответил:

— Я тебе не мелкий.

Рассмеявшись, Себастьян поднялся на ноги.

— Пойду-ка я кофейку выпью, — сказал он и пошел на кухню. У выхода из гостиной обернулся и спросил: — Никто больше не хочет?

В ответ прозвучал хор отказов. Себастьяну осталось пожать плечами и удалиться, закрыв за собой дверь.

— Макс, — одернула братишку Изабель. — Ты чего грубишь?

— Бесит, когда мои вещи берут. — Макс прижал мангу к груди.

— Что ты как маленький! Себастьян просто взял посмотреть у тебя книгу. — Назидание получилось чересчур грубым. Изабель волновалась за Джейса, вот и вымещала агрессию на братишке. — И вообще, иди спать. Поздно уже.

— На холме что-то происходит. Я услышал шум и проснулся. — Макс близоруко прищурился — без очков он видел мир слишком расплывчато. — Изабель…

Услышав вопросительный тон в его голосе, Изабель отвернулась от окна:

— Чего?

— А на сторожевые башни вообще залезают? Ну, вообще?

Алина, посмотрев на Макса, рассмеялась:

— С какой стати кому-то залезать на сторожевые башни? Нет, это, во-первых, нелегально, а во-вторых, никому даром не нужно.

Ну, Алина! Ну никакого воображения! Изабель одна могла бы назвать кучу поводов залезть на башню. Плюнуть с высоты кому-нибудь на голову — чем не повод?

Макс не переставал хмуриться:

— Я видел. Кто-то лез.

— Видел, видел… во сне, поди? — передразнила Изабель.

Мелкий скукожил мордашку. Алек, опасаясь дальнейших разборок, вскочил и подошел к брату. Протянул ему руку.

— Пошли, Макс, я провожу тебя, — не без теплоты в голосе сказал он.

— Нам всем пора ложиться, — напомнила Алина, поднимаясь с дивана и подходя к окну. Твердой рукой она задернула занавеску. — Почти полночь, и кто знает, когда собрание завершится. Смысла сидеть…

Кулон на шее у Изабель резко дернулся, и в следующее мгновение окно взорвалось.

Алина закричала. Через дыру в стекле просунулись руки — не руки даже, с внезапной ясностью поняла Изабель, а чешуйчатые лапы, вымазанные в крови и черной жидкости. Второй раз Алина крикнуть не успела — ее утащили наружу.

Хлыст лежал на столике у камина. Изабель кинулась за ним, обегая Себастьяна, который только вернулся с кухни.

— К оружию! — крикнула Изабель.

Себастьян, ничего не понимая, стоял на месте как вкопанный.

— Быстрей! — поторопила Изабель и побежала к окну.

Алек схватил Макса и тащил к выходу из гостиной. Младшенький вопил, извиваясь, но Алек держал его крепко. Все верно, мелкого надо увести подальше.

В разбитое окно влетал холодный ветер. Подобрав полы юбки, Изабель ногой выбила остатки стекла (благо подошвы туфель достаточно плотные). Вылезла наружу и спрыгнула прямо на мостовую.

У канала дорожек не было, и единственным источником света служили окна соседних домов. Никого не заметив, Изабель осторожно пошла по тротуару. Хлыст из электрума она держала сбоку, скрученным в кольца. Оружие Изабель получила в подарок от отца на двенадцатый день рождения и пользовалась хлыстом так часто, что привыкла к нему, воспринимала как часть себя — смертоносное продолжение правой руки.

Чем дальше Изабель отходила от дома, тем гуще становились тени. У основания моста Олдкасл, что под странным углом к тротуару пересекал Принсуотер, они и вовсе напоминали рой черных мух. Приглядевшись, Изабель заметила, как в тени мечется нечто белое.

На пути попалась низкая живая изгородь чьего-то садика, но Изабель промчалась сквозь нее и спрыгнула на узкую мощеную дорожку под аркой моста. Хлыст загорелся, и в его резком беловатом свечении Изабель заметила Алину Пенхоллоу — та лежала неподвижно, а над ней склонился огромный чешуйчатый монстр. Ящероподобная тварь прижимала девушку к мостовой, уткнувшись мордой в нежную шею…

Демон? Нет, в Аликанте демоны не пройдут. Ни за что…

Пока Изабель таращилась на монстра, тот поднял голову и принюхался. Совершенно точно, он был слеп, потому что на месте глаз, будто молния, проходила зубастая пасть. В нижней части морды имелась вторая — снабженная клыками. Монстр подергивал блестящим в темноте хвостом, увенчанным бритвенно-острыми роговыми пластинами.

Пошевелившись, Алина застонала. Слава богу, Изабель уж подумала, что Пенхоллоу мертва. Радость, впрочем, длилась недолго: блузка на Алине была порвана, и на груди виднелись отметины от удара когтями. Еще один коготь тварь вонзила в пояс джинсов.

Изабель накрыло волной тошноты. Демон не убил жертву. Пока не убил. Хлыст ожил подобно огненному мечу ангела возмездия, и Изабель прыгнула вперед, хлеща монстра по спине.

Взвизгнув, демон откатился от Алины. Разинул обе пасти и пошел на Изабель, метя когтями ей прямо в лицо.

Плавно отступив, Изабель прошлась хлыстом по демону, оставляя мириады отметин. Брызнули чешуя, кровь и ихор. Из верхней пасти вылетел раздвоенный язык с наростом на кончике — Изабель разглядела жало, похожее на скорпионье. Легким взмахом руки она набросила плеть на язык демона, затянула потуже и дернула. Демон заверещал, а язык с влажным шлепком упал на мостовую.

Отпрянув, Изабель освободила хлыст. Демон развернулся и побежал. Изабель метнулась следом. Извиваясь по-змеиному, чудовище направлялось к лестнице, ведущей к тротуару, но путь ему загородила темная фигура. Высверк в темноте — и демон, корчась, упал на камень.

Изабель резко остановилась. У Алины Пенхоллоу в руке блестел изящный кинжал. Выгравированные на клинке руны вспыхивали ярче молнии, когда девушка принялась колоть монстра. Колола, пока он не перестал корчиться и не исчез. Только тогда Алина посмотрела пустыми глазами на Изабель. Она даже не попыталась запахнуть края блузки; раны у нее на груди кровоточили.

Изабель медленно присвистнула:

— Алина… ты как?

Выронив оружие, Алина развернулась и убежала во тьму под мостом.

Удивлялась Изабель недолго. Выругавшись и скрутив хлыст, побежала следом. Эх, сейчас бы не в бархатном платье рассекать, а в чем-нибудь попрактичнее. Да и ботинки не помешали бы — на каблуках особенно не побегаешь.

На Принсуотер-стрит выводила металлическая лестница. Заметив на ее вершине расплывчатое белое пятно, Изабель подхватила тяжелые полы платья и стала подниматься. Наверху Алина громыхала подошвами ботинок о ступени, давая своеобразный ориентир.

Взобравшись наконец по лестнице, Изабель обмерла. Алина куда-то запропастилась, зато вокруг кишела толпа — и не только людей. Тут и там среди горожан сновали ящероподобные демоны. Десятки демонов, если не больше. Кого-то даже убили; всего в нескольких шагах от Изабель лежал мужчина с развороченной грудной клеткой. Седовласый — значит, почтенный горожанин… Черт, ну конечно, почтенный горожанин! Из-за паники мозг работал с трудом. Взрослые в Гарде, и на улицы высыпали дети, старики да больные…

Под окрашенным в багрянец небом витал запах гари и людские крики, вопли демонов. Двери домов стояли настежь открытые: люди выбегали из жилищ и, завидев монстров, останавливались, будто громом пораженные.

Невозможно. Такое попросту невозможно! Сквозь барьер, создаваемый башнями, проникнуть не в силах ни один демон, а здесь их десятки, сотни… может, и больше. Монстры ядовитым потоком наводнили улицы города.

Изабель словно бы оказалась запертой позади прозрачного барьера — все видела и не могла пошевелиться, предпринять что-либо. Застыв, она смотрела, как чудовище хватает бегущего мальчика и вгрызается ему в шею. Мальчик вопил, однако его крики тонули в общем гвалте. Шум нарастал, по мере того как прибывало людей и демонов. Монстры выли, горожане перекрикивались, взывая друг к другу… Грохотали по мостовой каблуки, звенело стекло.

В конце улицы кричали что-то про башни. И только взглянув на них, Изабель догадалась, как демоны прошли в город. Башни более не отражали серебристого мерцания звезд. Не отражалось в них и багряное зарево. Башни стояли, как и прежде, но побелели, как кожа мертвеца.

Их сияние погасло: исчезли барьеры, стоявшие тысячу лет.

Изабель пробрал озноб.

Сэмюель давно уже спал. Саймон пялился в темноту, как вдруг услышал крики.

Резко поднявшись, он прислушался. Все тихо. Может, приснилось? Саймон напряг слух, но даже вампирское ухо не уловило ничего подозрительного. Саймон хотел снова лечь, и тут крики повторились, иголками вонзившись в уши. Кричали за пределами Гарда.

Вампир встал ногами на койку и выглянул в окно. Зеленая лужайка, далекий город, сияющий в темноте… Нет, не сияет он больше. Свет поблек, и над башнями поднимается тусклое облако. Вдоль улиц стрелками мелькают какие-то огоньки. В воздухе стоит запах гари.

— Сэмюель! — тревожным голосом позвал Саймон. — В городе что-то не так.

Снаружи захлопали двери, раздался топот сапог. Кто-то хрипло кричал. Саймон вплотную приник к решетке, чтобы увеличить угол обзора, и тут мимо пробежало несколько человек.

— Барьер пал! Барьер пал!

— Нельзя оставлять Гард!

— Забудь о Гарде! Думай о детях!

Постепенно крики нефилимов растаяли вдалеке.

Беззвучно хлопая губами, Саймон отпрянул от решетки.

— Сэмюель! Барьер…

— Знаю. Не глухой. — Голос Сэмюеля звучал уверенно, без тени испуга. В какой-то мере даже победно. Еще бы, ведь опальный Охотник оказался прав. — Валентин напал во время собрания Конклава. Умно.

— Гард укреплен… почему все убегают отсюда?

— Ты разве не слышал? В городе остались дети и старики. Охотники не могут бросить их без защиты.

Лайтвуды… Саймон вспомнил о Джейсе, об Изабель — о ее маленьком бледном личике в обрамлении черных волос, о смайликах в записке.

— Вы предупреждали… предупреждали Конклав, что Валентин нападет. Почему вам не поверили?

— Аликанте превратил барьер в религию. Не верить в его силу, могущество — значит не верить в собственную избранность, в защиту ангела. Разувериться в непроницаемости барьера значило признать себя примитивным.

Саймон снова приник к решетке, но дым снаружи сгустился, скрыв город сероватой завесой. Голосов слышно не было, только отдельные слабые крики разрывали ночь.

— Город, похоже, горит.

— Нет, — ответил Сэмюель. — Горит, скорей всего, Гард. Горит демоническим огнем. Валентин первым делом принялся бы за крепость.

— Но… — На языке вертелось одновременно множество слов. — За нами придут, правда? Консул или… Элдертри? Нас не бросят умирать?

— Ты — нежить. Я — предатель. Ради нас вряд ли почешутся.

— Изабель! Изабель!

Алек тряс сестру за плечи. Изабель очнулась и подняла на него взгляд: бледное лицо, похожее на белое пятно на фоне черноты, из-за плеча торчит изогнутый кусок дерева… Лук, тот самый, из которого Саймон застрелил высшего демона Авадона. Изабель не заметила, как подошел Алек, откуда он прибежал. Старший брат просто возник рядом, словно призрак.

— Алек, — тихим и срывающимся голосом обратилась к нему Изабель. — Алек, хватит трясти меня, я цела.

Алек отпустил ее:

— Мне так не показалось. — Оглядевшись, он беззвучно выругался. — Надо уходить с улицы. Где Алина?

Демонов поблизости не было. На крыльце одного дома кто-то сидел и громко, надрывно рыдал. Растерзанное тело старика никуда не делось — равно как и запах чудовищ.

— Алина… демон ее… хотел… — Изабель глубоко вздохнула и задержала дыхание. Она — Изабель Лайтвуд и ни за что не поддастся истерике. Ни за что. — Мы убили чудовище, а потом Алина бросилась наутек. Я пыталась догнать ее и не смогла. Демоны в городе, Алек. Как такое возможно?

— Не знаю. Скорее всего, барьер больше не действует. Когда я выбежал из дому, то застал четырех или пятерых демонов Они[10]. Один засел в кустах, и я убил его. Остальные скрылись и в любой момент могут вернуться. Идем домой быстрей.

Человек на крыльце по-прежнему рыдал. Его всхлипы преследовали Алека и Изабель всю дорогу до поместья Пенхоллоу. Демоны не появлялись. Зато слышалось эхо взрывов, воплей и топота ног… У крыльца Изабель обернулась и успела заметить, как из темноты между двух домов вылезло щупальце и схватило рыдавшую женщину. Плач моментально перерос в отчаянные крики. Изабель рванулась назад, но Алек силой увлек ее внутрь дома, захлопнул и закрыл на замок дверь. Стало темно.

— Я погасил огни, чтобы не привлекать монстров, — сказал Алек по пути в гостиную.

У лестницы, ведущей на второй этаж, сидел Макс, обняв колени. Себастьян приколачивал каминные поленья поперек разбитого окна. Закончив, он отложил молоток на книжную полку:

— Готово, на какое-то время демонов сдержит.

Присев рядом с Максом, Изабель погладила его по голове:

— Ты как?

— Никак. — Братишка посмотрел на Изабель широко раскрытыми испуганными глазами. — Я хотел глянуть в окно на улицу, но Себастьян велел лечь.

— Себастьян прав, — сказал Алек. — Снаружи демоны.

— Они еще не ушли?

— Нет, они еще в городе. Затаились где-то. Что дальше делать?

Себастьян нахмурился:

— Где Алина?

— Убежала, — ответила Изабель. — Это все я виновата. Надо было…

— Ты не виновата, — резко оборвал ее Алек. — И вообще, не время для самобичеваний. Я иду искать Алину. Вы трое остаетесь. Изабель, смотришь за Максом. Себастьян, ты укрепляешь дом.

Изабель тут же возмутилась:

— Я тебя одного не отпущу!

— Я старший. Как сказал, так и будет, — ровным голосом парировал Алек. — В любой момент могут вернуться родители. Чем больше народу, тем безопасней. Снаружи нас легко разлучить, а я на такой риск пойти не могу. — Он посмотрел на Себастьяна: — Понимаете?

Себастьян достал стило:

— Начерчу в доме знаки защиты.

— Молодец. — Алек вышел из гостиной. В коридоре он обернулся и на какое-то мгновение пересекся взглядами с сестрой.

— Изабель, — очень тихо позвал Макс, когда Алек ушел. — У тебя кровь на запястье.

Изабель совсем не заметила, как поранилась, но Макс был прав: кровь успела пропитать рукав белой куртки.

— Схожу-ка за стило, — сказала Изабель, поднимаясь на ноги. — Вернусь — помогу тебе с рунами, Себастьян.

Парень кивнул:

— Помощь пригодится. Я не большой спец по знакам.

Изабель не стал спрашивать, в чем же он тогда спец, и пошла наверх. Как она устала! Нарисовать бы руну подпитки. Изабель, если надо, сумеет, хотя Джейсу и Алеку, например, энергетические руны даются намного лучше.

У себя в комнате Изабель прихватила стило и еще кое-какое оружие. Заткнула клинки серафимов за голенища сапог и тут же вспомнила Алека, его взгляд на прощание. Не в первый раз брат с сестрой смотрели так друг на друга — Изабель привыкла, что Алек уходит туда, откуда может не вернуться. Привыкла давно и приняла как часть жизни. Только повстречав Клэри и Саймона, Изабель узнала: для обычных людей, оказывается, все не так. Смерть для них — отнюдь не привычка, они не чувствуют ежечасно ее ледяного дыхания на затылке. Как и многие Сумеречные охотники, Изабель презирала примитивных за мягкость, глупость и животную беззаботность. Теперь она задумалась: не происходит ли ненависть из зависти? Ведь как хорошо, когда не провожаешь близких, словно в последний путь.

Изабель со стило в руке почти спустилась в гостиную, как вдруг почувствовала: что-то не так. В гостиной было пусто.

Где Макс? Себастьян? На приколоченных к оконной раме досках осталась недорисованная руна. Молоток тоже пропал.

Желудок подвело от страха.

— Макс! — позвала Изабель, оборачиваясь вокруг себя. — Себастьян! Вы где?

— Мы здесь, Изабель, — позвал Себастьян из кухни.

От облегчения Изабель позабыла об осторожности. Она беспечно вошла в кухню:

— Себастьян, что за шутки?! Я думала, вас…

Дверь закрылась за спиной у Изабель, и стало еще темней. Темнее даже, чем в гостиной. Изабель пригляделась, но рассмотреть удалось только тени.

— Себастьян? — неуверенно спросила она. — Себастьян, что ты затеял? Где Макс?

— Изабель, — раздался мягкий, добрый, почти что любящий голос. На фоне теней шевельнулась тень погуще, темнее.

Какой приятный голос у Себастьяна. Неожиданно ласковый.

— Изабель, прости.

— Себастьян, хватит чудить. Прекращай…

— Жаль, что это ты. Другие мне понравились не так сильно.

— Себастьян…

— Знаешь, — продолжал Себастьян все тем же низким голосом, — ты больше всех похожа на меня.

И он опустил молоток.

Алек бежал по темным, объятым племенем улицам, постоянно зовя Алину. Покинув район Принсуотер, он оказался в самом сердце города. Пульс участился. Улицы напоминали ожившие картины Босха: гротескные и макабрические создания, жестокость, насилие, смерть… Мимо Алека с воплями, очертя голову бежали горожане. Пахло гарью и демонами. Какие-то дома полыхали, в каких-то лишь выбило стекла… Булыжник мостовой сверкал, усыпанный блестящим крошевом. На стене одного из домов Алек заметил пятно выцветшей краски, но, подойдя ближе, понял, что это кровь. Оглядевшись, трупа он не заметил и побежал дальше.

Алек — единственный из детей Лайтвудов, кто помнил Аликанте. Он еще только делал первые шаги, когда семью выслали во внешний мир, однако в памяти остались мерцание башен, зимние заснеженные улицы, гирлянды ведьминого огня, опоясывающие лавки и домики, фонтан в виде русалки… Вспоминая об Аликанте, Алек всякий раз чувствовал, как болезненно екает сердце в надежде, что семье однажды позволят вернуться. И вот — конец всем чаяниям.

Свернув на проспект, ведущий к Залу Договоров, Алек заметил стаю демонов Велиала[11]. Шипя и завывая, монстры бежали по колонной аркаде. За собой по булыжнику они волокли нечто, что извивалось и дергалось. Монстров Алек упустил, зато у подножия одной из колонн нашел скрюченную фигуру — от нее по булыжнику паутинкой растекалась кровь. Хрустя битым стеклом под ногами, Алек приблизился и перевернул тело. При взгляде на разбитое лицо, Охотник отшатнулся. Слава богу, не друг и не родственник.

Заслышав подозрительный звук и почуяв вонь, Алек выпрямился. С дальнего конца улицы к нему, извиваясь, шло нечто крупное, сгорбленное. Старший демон?

Выяснять некогда. Алек метнулся через улицу к одному из самых высоких домов и впрыгнул в разбитое окно. Вскоре он уже вылез на крышу; рассаженные колени и ладони болели. Отряхнув руки, нефилим оглядел Аликанте.

В гаснущем, почти мертвом сиянии башен было видно, как на улицах, в тени меж домами копошатся твари, похожие на тараканов в темной кладовой. Всюду раздавались крики, вопли; люди звали друг друга… Радостный визг исчадий ада резал уши. У шпилей Зала клубился дым.

Глянув в сторону Гарда, Алек увидел, как с холма несется к городу толпа Сумеречных охотников: освещая путь ведьмиными огнями, нефилимы устремились на битву.

Алек подошел к краю крыши: до соседнего дома расстояние — всего ничего, и до следующего — тоже. Перепрыгнуть особых усилий не надо. И Алек прыгнул. Вскоре он бежал, минуя один дом за другим. Лицо приятно обдувало прохладным ветром, который уносил прочь вонь гари и демонов.

Прошло несколько минут, и Алек заметил две любопытные вещи. Первое: впереди маячили белые шпили Зала. Второе: на площади между двух переулков бурлил фонтан искр, только не желтых, а синих. Темно-синих, как от газовой горелки. Вспомнив, где подобная иллюминация встречалась прежде, Алек направился прямо к ней.

Ближайшая к площади крыша оказалась на диво крутой. Сшибая каблуками плохо закрепленные черепицы, Алек съехал вниз и остановился в опасной близости к краю.

Внизу была Колодезная площадь, но вид загораживала вывеска на фасаде дома, крышу которого Алек и облюбовал. Выстроившись в ряд, демоны-иблисы — человекообразные клубы дыма с горящими желтым пламенем глазами — теснили к стене мага в длиннополом сером плаще. Все в обороняющемся колдуне показалось знакомым: и гибкий стан, и дикий ежик шевелюры, и синие искры, срывающиеся с кончиков пальцев подобно взбешенным светлячкам…

Магнус. Отбиваясь от иблисов огненными копьями, он пронзил одного в грудь, и демон громко зашипел, будто в огонь плеснули воды. Чудовище взорвалось облачком пепла. Иблисы большой сообразительностью не отличались, и на место павшего встал другой, чтобы тут же схлопотать удар от Магнуса. Но вот нашелся иблис поумнее и проник магу за спину. Алек без дальнейших раздумий спрыгнул с крыши, ухватившись за край и после — за штырь вывески. Сделал «солнышко» и мягко приземлился на мостовую. Демон только и успел обернуться, сверкнув янтарным пламенем глаз, — Алек пронзил его клинком серафима. М-да, Джейс выдал бы остроумную фразу, а так демон погиб, не услышав остроты. Покинул это измерение во взрыве мелкого дождика из пепельных хлопьев.

— Алек? — Магнус разделался с остатком демонического отряда. — Ты… спас мне жизнь!

Алек хотел было ответить нечто вроде: «Ну да, я же Сумеречный охотник, и это наш долг — спасать жизни» или «Я просто делаю свою работу». Джейс именно так и ответил бы, у него язык подвешен. Алек же произнес нечто иное (и слова показались дерзкими даже ему самому):

— Ты мне так и не ответил. Я столько раз звонил.

Магнус посмотрел на Алека как на умалишенного:

— Город объят пламенем, по улицам рыщут демоны, а ты спрашиваешь — почему я не перезвонил?!

Алек стиснул зубы.

— Признавайся, почему ты не ответил?

Магнус негодующе вскинул руки, и с кончиков пальцев сорвались искорки — будто светлячки, сбежавшие из банки.

— Ты болван!

— Поэтому ты молчал? Потому что я болван?

— Нет. — Магнус шагнул навстречу. — Мне надоело быть рядом только ради подмоги. Надоело, что ты влюбляешься в тех, кто — как ни странно — любовью тебе ответить не может. Не может так, как могу я.

— Ты меня любишь?

— Глупый ты нефилим, — мягко произнес Магнус. — Иначе зачем я здесь, по-твоему? Зачем подчищаю за твоими недалекими друзьями, случись им напортачить? Зачем спасаю вас из передряг? Я уж молчу про помощь в битве с Валентином. И заметь, каждый раз — все задаром!

— Я даже мысли не допускал…

— Ну еще бы! — Кошачьи глаза Магнуса гневно сверкнули. — Я прожил на этом свете семьсот лет, Александр, и знаю, когда дело не выгорит. Ты ни за что не заговоришь обо мне при родителях.

Алек пораженно уставился на Магнуса:

— Тебе семьсот лет?!

— Ладно, поймал. Восемьсот. Но я ведь на столько не выгляжу! И вообще, ты меня не слушаешь. Я говорю…

О чем Магнус пытался сказать, Алек в тот момент не узнал — на площадь выбежало еще с дюжину иблисов. У Алека отвисла челюсть.

— Проклятие.

Магнус проследил за взглядом нефилима — демоны окружали мага и Охотника полукругом.

— Потом договорим, Лайтвуд.

— Знаешь что? — Алек достал из-за пояса второй клинок серафима. — Если уцелеем, обещаю познакомить тебя с родителями.

Магнус принял боевую стойку, и кончики его пальцев загорелись голубым пламенем. Свечение отразилось в улыбке мага.

— Ловлю на слове.

11 Адовы полчища

— Валентин, — прошептал побледневший Джейс.

Клэри показалось, будто сквозь клубы дыма она различает тонкую паутинку городских улиц и крохотные темные фигурки, муравьями мечущиеся по этому лабиринту… Нет, жирные клубы дыма, испускающие удушливый запах, скрыли все.

— Валентин напал на город? — спросила Клэри. Дым щипал горло. — Больше на пожар похоже. Такое и само по себе начинается.

— Северные врата открыты. — Джейс указал в сторону чего-то, скрытого дымом и расстоянием; Клэри разглядеть не сумела. — Они всегда оставались заперты. И еще: башни погасли. Должно быть, барьер пал. — Он вытащил из-за пояса клинок серафима и сжал рукоятку так, что побелели костяшки. — Мне нужно в Аликанте.

В горле у Клэри встал ком.

— Саймон…

— Его вытащат из Гарда, не бойся. Он в более выгодном положении, чем горожане, потому что демоны обычно нежить не трогают.

— Мне так жаль, — прошептала Клэри. — Лайтвуды… Алек… Изабель…

— Яхоэль, — произнес Джейс имя клинка, и сталь осветилась ярким пламенем. — Оставайся тут, Клэри. Я за тобой вернусь.

Гнев, полыхавший у него в глазах с того момента, как они покинули поместье, выгорел. На смену пришло боевое хладнокровие.

Клэри замотала головой:

— Нет, я с тобой.

— Клэри… — начал было Джейс, но вдруг замолчал и весь подобрался. Через секунду и Клэри услышала ритмичную дробь и потрескивание, как если бы рвались гигантские хлопушки. Постепенно звуки в уме разделились, представ по отдельности, как партии различных инструментов в симфонии.

— Это…

— Оборотни.

Джейс смотрел мимо Клэри, и девушка, обернувшись, увидела, как через ближайший холм перевалил живой поток оборотней. Целая стая, нет, больше — сотни, если не тысячи волков двигались к городу живой тенью, яростно сверкая глазами. Их вой Клэри поначалу и приняла за рев пламени. Теперь же она отчетливо слышала, как он — хриплый и грубый — возносится в ночь.

Клэри замутило от страха. Она видела оборотней, билась с ними бок о бок, но то была стая Люка — команда, которой вожак приказал присматривать за ней и не трогать ее. Представив эту убийственную мощь без вожака, Клэри содрогнулась.

Джейс выругался. Достать второй клинок он не успел бы, поэтому схватил Клэри и крепко прижал к себе. Поднял над головой клинок серафима. Яркий свет оружия ослеплял.

Клэри стиснула зубы…

В этот момент волки налетели на них. Будто волна ударила, пришел ураган — первые ряды волков настигли на пару и прыгнули. Мелькнули перед лицом горящие глаза и раскрытые пасти… Пальцы Джейса больно впились в плечо.

Волки побежали дальше, обтекая нефилимов, обходя стороной на добрых два фута. Клэри не поверила глазам, глядя, как через нее перемахнули два оборотня: стройный, пятнистый и огромный, стального оттенка. Они мягко приземлились за спиной у Клэри и, не оборачиваясь, побежали дальше. Волки были повсюду — и ни один не тронул людей. Сотрясая землю множеством лап, они проносились мимо людей, мимо Клэри и Джейса, обтекая их подобно реке, обтекающей камни. Ликантропы обращали на Сумеречных охотников внимания не больше, чем на статуи.

Когда последний оборотень пробежал мимо, Клэри и Джейс проводили его взглядом. Вновь наступила тишина, в которой с трудом слышались звуки из города.

Джейс опустил клинок:

— Ты как? — Он разжал объятия.

— Что случилось? — шепотом спросила Клэри. — Оборотни пробежали мимо…

— Они держат путь в город. В Аликанте. — Достав из-за пояса второй клинок, Джейс протянул его Клэри: — Держи. Пригодится.

— Так ты не оставишь меня здесь?

— Смысла нет. Опасно теперь повсюду. Только… обещай держаться позади меня.

— Обещаю. Что теперь будем делать?

Обернувшись на полыхающий Аликанте, Джейс ответил:

— Побежали.

С Джейсом и так всегда было нелегко тягаться в скорости, однако сейчас Клэри и вовсе потеряла надежду его догнать. Хотя Джейс еще сдерживался, не без ущерба для себя.

У подножия холма дорога свернула в чащу деревьев, густые кроны которых образовали подобие тоннеля. Выбежав по другую сторону прохода, Клэри увидела перед собой Северные врата, а за ними — дым и огонь. Джейс ждал сестру, вооруженный Яхоэлем и еще одним клинком. Даже спаренное сияние ангельского оружия меркло на фоне ослепительно-яркого пожара.

— Стража, — задыхаясь, пробормотала Клэри. — Почему ее нет?

— Один стражник в чаще. — Джейс кивнул на древесный «тоннель». — То есть кусочки его. Нет, не смотри. — Он глянул, как Клэри держит клинок серафима. — Неправильно. Перехвати рукоять вот так. И назови его… ну, скажем, Кассиил.

— Кассиил, — произнесла Клэри, и клинок вспыхнул.

Джейс посмотрел на нее серьезным взглядом:

— Жаль, нет времени обучить тебя владению оружием. По уму, неопытным бойцам вообще нельзя давать в руки клинок серафима. Раньше я бы и не дал, но раз Валентин решился на подобное…

На что именно Валентин решился, Клэри узнавать не хотела.

— Может, ты не хочешь тренировать меня, потому что я могу оказаться способней тебя?

Джейс ухмыльнулся уголком рта.

— Что бы ни случилось, держись за мной, — сказал Джейс, глядя на Клэри сквозь сияние Яхоэля. — Обещаешь?

Джейс пристально посмотрел сестре в глаза, взглядом требуя ответа.

Почему-то вспомнился поцелуй на лужайке у поместья Вэйландов. Как будто случилось это миллион лет назад, и не с Клэри, а с кем-то другим.

— Обещаю держаться за тобой.

— Отлично, — сказал Джейс, отворачиваясь и отпуская Клэри. — Пошли.

Брат с сестрой бок о бок двинулись через врата. Клэри будто впервые услышала шум битвы — стена звука, сложенная из криков людей и завывания демонов, звона стекла и треска пламени, навалилась на нее. В ушах застучала кровь.

Внутренний дворик сразу за вратами был пуст, только валялись тут и там скорчившиеся тела. Интересно, как получается сразу определить, что человек мертв? Мертвые совершенно непохожи на тех, кто упал без сознания. В мертвых словно отсутствует некая изначальная искра.

Джейс постарался как можно быстрее покинуть внутренний двор, уйти подальше с открытого, незащищенного пространства. Он повел Клэри по одной из улиц, ведущих в город. Витрины лавок были разбиты, товар разбросан по мостовой. В воздухе стоял тошнотворный запах, как на помойке, — смрад демонов.

— Сюда, — прошипел Джейс и нырнул на улочку поуже. На верхнем этаже одного из домов полыхал пожар, хотя прочие дома с обеих сторон оставались целы. Клэри вспомнила фотографии Лондона после бомбежки: там разрушения тоже казались бессистемными.

Крепость на вершине холма тонула в дыму.

— Гард, — сказала Клэри.

— Всех эвакуируют… — Джейс не договорил. Они вышли на главную улицу города, заваленную трупами взрослых и детей. Клэри не сразу последовала за Джейсом проверять погибших, но потом — со смесью вины и облегчения в сердце — убедилась: все погибшие дети слишком малы. Младше Макса.

Подле детей лежал старик, раскинувший руки: он словно до последнего защищал молодых.

С неподвижным лицом Джейс сказал:

— Клэри… обернись. Только медленно.

Клэри послушалась. За спиной в витрине кондитерской лавки лежали пирожные, покрытые яркой глазурью. Среди битого стекла кровь, смешиваясь с глазурью от упавших сластей, текла розоватыми ручейками. Но Джейс обратил внимание не на разгром — из витрины выползало нечто темное, бесформенное и большое, истекающее слизью, измазанное кондитерским кремом и усыпанное битым стеклом, сверкающим, словно крупные кристаллы сахара.

Перевалившись через край витрины, демон пополз навстречу Охотникам. Глядя на бесформенную, исходящую смрадной слизью массу, Клэри ощутила, как поднимается волна тошноты. Девушка попятилась, чуть не ударившись спиной о Джейса.

— Бенемот, — сказал Джейс, глядя на тварь. — Всеядный демон.

— Он даже…

— Людей? Да, ест. Спрячься за мной.

Клэри поспешила укрыться за спиной Джейса. Своим видом Бенемот вселял куда большее отвращение, чем виденные прежде демоны. Как же воняет от этого слепого слизня! Впрочем, ползет он медленно, так что проблем Джейсу доставить не должен.

Джейс будто уловил мысли Клэри и вонзил в спину демону сияющий клинок. Раздался звук, какой слышно, если наступить на переспелый фрукт. Монстр скукожился, задрожал как желе и внезапно перенесся на несколько футов в сторону.

Джейс отвел руку с Яхоэлем:

— Этого я и боялся. Демон наполовину в другом измерении. Убить его будет трудно.

— Тогда и не пытайся. — Клэри подергала брата за рукав. — Двигается он медленно, успеем уйти.

Джейс позволил утянуть себя, затем развернулся и побежал в направлении переулка, из которого они с Клэри и попали сюда. Однако демон снова перенесся — загородил дорогу. Он как будто вырос и теперь издавал сердитый звук, похожий на стрекот кузнечика.

— Не хочет отпускать нас, — заметил нефилим.

— Джейс…

Однако Джейс кинулся на монстра, нанося удар Яхоэлем по широкой дуге. Нефилим хотел обезглавить чудовище, но оно растаяло в воздухе и материализовалось у Джейса за спиной. Демон встал на дыбы, показывая членистое, как у таракана, брюшко. Джейс вонзил меч в средний щиток, искупав сталь в зеленоватой слизи.

Скривившись, Джейс отступил. Слизь сочилась из раны на брюхе у чудища, но мерзкая тварь, похоже, не обращала на это внимания. Демон упрямо полз на врага.

— Джейс! — закричала Клэри. — Твой меч!

Кровь Бенемота гасила сияние Яхоэля, и меч шипел, словно опущенная в песок раскаленная сталь. Джейс поспешил отбросить оружие, пока слизь не добралась до пальцев.

Бенемот снова встал на дыбы. Джейс отпрыгнул, в этот момент между ним и чудовищем возникла Клэри. Она вогнала клинок серафима чуть ниже ряда зубов — отвратительно чавкнув, сталь утонула в плоти демона.

Монстр задрожал, собираясь, видимо, снова перенестись в сторону, и Клэри отскочила назад. Похоже, раны все-таки отнимают у демона силы, и телепортация дается ему с трудом. Вот бы изувечить его…

Краем глаза Клэри уловила какое-то движение — смазанные пятна серого и бурого. Мимо пронеслось нечто. Выходит, Джейс и Клэри не одни на этой улице.

— Клэри, сзади! — крикнул Джейс.

Клэри вихрем развернулась, выставляя перед собой Кассиил — как раз вовремя, потому что на нее прыгнул волк. Оборотень летел, широко раскрыв пасть.

Демон завопил — точнее, издал похожий на вопль высокий звук, как если бы открыли вентиль на воздушном баллоне. Волк подмял чудовище под себя, глубоко вонзив когти и зубы в желеобразную плоть. Бенемот дрожал, скукоживался, пытаясь залечить раны и перенестись подальше от оборотня, но волк держал его крепко, разрывая на куски трепещущее тело. Фонтаном била зеленая кровь. Тогда Бенемот предпринял последнюю попытку отбиться, пустил в ход челюсти — безуспешно. Демон погиб, оставив на мостовой лужу густой, вязкой слизи.

Волк издал довольное рычание и обернулся поприветствовать Клэри и Джейса. Глаза его серебристо блеснули.

Джейс вытащил из-за пояса еще один клинок серафима и поднял его над головой, прочертив в воздухе огненную дугу — между собой и нежитью.

Ликантроп зарычал, шерсть у него на загривке встала дыбом.

Клэри перехватила руку Джейса:

— Нет… не надо.

— Это же оборотень, Клэри…

— Он убил демона! Спас тебя и меня. — Клэри, пока Джейс не опомнился, оторвалась от него и пошла навстречу оборотню — вытянув руки раскрытыми ладонями вперед. — Простите, — заговорила девушка тихим, спокойным голосом. — Пожалуйста, простите. Вы ведь не желаете нам зла?

Клэри помолчала, не убирая рук. Волк продолжал смотреть на нее ровным взглядом.

— Кто… кто вы? — Клэри посмотрела на Джейса и нахмурилась. — Убери-ка эту штуковину.

Джейс хотел доходчиво объяснить, что если достал клинок серафима и оружие сияет перед лицом врага, то его так просто не спрячешь… Но тут оборотень поднялся на задние лапы, его конечности стали удлиняться, спина выпрямилась, а челюсти уменьшились. Спустя несколько секунд перед нефилимами стояла девушка в перепачканной белой сорочке: вьющиеся локоны заплетены во множество косичек, на шее длинный шрам.

— Кто вы?.. — Она с отвращением передразнила Клэри. — Поверить не могу, что ты не узнала меня. Волки же все разные. Эх вы, люди…

Клэри облегченно выдохнула:

— Майя!

— Я, я, — широко улыбнулась девушка-оборотень. — Как обычно, спасаю ваши задницы.

На волчьей шкуре кровь и ихор были не особенно заметны, однако на смуглой коже черные и бурые подтеки выделялись отчетливо. Майя прижала руки к животу:

— Какая гадость. Неужто я всего демона схомячила? Надеюсь, аллергии не будет.

— А здесь ты что делаешь? — спросила Клэри. — Ты не подумай, мы тебя очень рады видеть, просто…

— Разве не знаешь? — Майя удивленно посмотрела на Джейса, потом на Клэри. — Нас Люк привел.

— Люк? — выпучила глаза Клэри. — Он… он вернулся?

Майя кивнула:

— Он связался со стаей и другими оборотнями, кого вспомнил. Сказал: все — в Идрис. Ну, мы прилетели на границу и уже оттуда — сюда. Прочие стаи пришли через порталы в лес, на место встречи. Люк говорил, нефилимам потребуется помощь… — Майя замолчала. — Вы разве не в курсе?

— Нет, — сказал Джейс. — Конклав тоже вряд ли знает. Они не большие охотники принимать помощь от нежити.

Майя выпрямилась, ее глаза сверкнули гневом.

— Если бы не мы, вас бы всех перебили. Когда волки вошли в город, его никто не оборонял…

— Хватит! — Клэри метнула в Джейса сердитый взгляд. — Я очень, очень признательна волкам за спасение. Джейс тоже благодарен, хотя и упрям. Скорее выколет себе глаз, чем скажет «спасибо». Только, Майя, прошу, не сильно надейся, что он так и поступит, — быстро добавила Клэри, заметив выражение лица Майи. — Пользы от споров сейчас никакой. Нам надо пробиться к дому Лайтвудов и найти Люка…

— Лайтвудов? Они, скорее всего, в Зале Договоров, потому что туда мы всех и провожали. По крайней мере, Алека я точно видела… и того мага, у которого волосы ежиком. Магнуса.

— Если Алек там, то и остальные Лайтвуды, наверное, тоже. — Увидев облегчение на лице Джейса, Клэри хотела похлопать брата по плечу, но сдержалась. Джейс заткнул клинок серафима за пояс и сказал: — Хорошая идея собрать всех в Зале — он защищен магическим барьером. Ладно, идемте.

Зал Договоров. Да, это он! Именно здесь Клэри во сне и танцевала — сперва с Саймоном, потом с Джейсом.

Именно это место Клэри удерживала в уме, ступая в портал: бледные высокие стены, хрустальный потолок, сквозь который видно ночное небо… Во сне, правда, оно предстало огромным, а наяву оказалось поменьше, тусклее. Фонтан-русалка — на месте и журчит водой, однако блеск его как будто померк: на ступеньках, ведущих к чаше, сидят люди, раненные, перевязанные. В помещении полно нефилимов; охотники безостановочно бродят туда-сюда, вглядываясь друг другу в лица, надеясь узнать знакомого или родственника. По полу размазаны пятна грязи и крови…

Но что поразило больше всего, так это тишина. Когда в мире примитивных случается катастрофа, потерпевшие кричат, плачут, зовут родных и близких. Здесь же царило молчание. Люди сидели, уронив головы на руки или уставившись в пустоту. Дети жались к родителям, хоть и не плакали.

Было еще кое-что: у фонтана, отдельно ото всех, неровным кругом стояли люди, очень неряшливые на вид. Заметив их, Майя заулыбалась:

— Моя стая! — Девушка бросилась было к своим, но на ходу обернулась: — Уверена, Люк где-то поблизости.

Сказав так, девушка растворилась в кругу ликантропов. Интересно, что будет, если в круг войдет Клэри? Примут ее как друга? Или отнесутся подозрительно как к любому другому нефилиму?

— Не надо, — сказал Джейс, словно прочтя мысли сестры. — Не самая хорошая…

Договорить он не успел, потому что из толпы раздался крик: «Джейс!» К ним навстречу шел Алек: волосы растрепаны, на лице кровоподтеки, глаза сияют. Схватив Джейс за грудки, Алек спросил:

— Ты где шлялся?!

— Где я шлялся? — обиженно переспросил Джейс.

Алек немилосердно затряс его:

— Ты сказал, что идешь прогуляться. Это где надо гулять, чтобы пропасть на целых шесть часов?!

— Кое-где очень далеко, — пожал плечами Джейс.

— Убить бы тебя. — Алек выпустил его. — Я серьезно, кстати.

— Это, знаешь ли, в некотором роде бессмысленно… — Джейс огляделся: — Где остальные? Изабель?..

— Изабель с Максом в доме Пенхоллоу. Мама и папа скоро должны к ним присоединиться. Зато Алина здесь, с родителями, только не разговаривает. Ей крепко досталось от демона Резкора. Хорошо, что Иззи подоспела на выручку.

— А Саймон? — испуганно спросила Клэри. — Саймона ты видел? Он должен был прийти с остальными из Гарда.

Алек покачал головой:

— Нет, не видел… Инквизитора, кстати, и Консула тоже. Они, наверное, вместе в другом убежище или… — Он умолк, заслышав, как по Залу прокатился ропот. Группа оборотней насторожилась, затем подобралась, словно свора охотничьих собак, почуявших игру. В Зал через двойные двери вошел Люк — утомленный и весь в крови.

Забыв обиды и ссоры последних дней, Клэри кинулась к нему. Слишком рада она была его видеть. Оборотень слегка удивился, но протянул руки навстречу девушке. Обнял и поднял ее, как когда-то в детстве.

От Люка пахло кровью, фланелью и дымом. Клэри на какое-то мгновение зажмурилась от счастья, вспомнив, как Алек схватил за грудки Джейса. Ну и ладно. Схватить брата за грудки и высказать все, что ты о нем думаешь, — в порядке вещей. Пусть родственник и заставил волноваться, он по-прежнему твоя семья. Клэри правду сказала Валентину: Люк — ее семья.

Ликантроп бережно опустил Клэри, слегка при этом поморщившись:

— Аккуратней, у канала Мерривезер меня задел ползучий демон. — Он положил руки на плечи Клэри и вгляделся ей в лицо: — Зато с тобой, смотрю, ничего не случилось.

— Какая трогательная сцена, — произнес холодный голос. — Не находите?

Клэри обернулась. К ним шагал высокий человек в синей мантии с капюшоном, из-под которого виднелось бледное, похожее на каменное изваяние лицо: высокие скулы, резкие, орлиные черты лица, набрякшие веки.

— Люциан, — сказал он, не глядя на Клэри. — Следовало догадаться, что вторжение — твоих рук дело.

— Моих рук дело?! — эхом произнес Люк, и в мгновение ока вся стая оказалась позади него. Оборотни заняли позицию быстро и тихо, словно выросли из воздуха. — Вообще-то не мы вторглись в город, Консул. Напал Валентин, а мы лишь помогаем вам.

— Конклав не нуждается в помощи. Ни в твоей и твоих собратьев. Ты нарушаешь закон одним своим присутствием в Городе стекла, и неважно, пал барьер или нет.

— Да, я вижу, как Конклав не нуждается в помощи. Не прибудь мы в город, ваших людей погибло бы намного больше. — Люк огляделся. Приблизилось несколько групп Сумеречных охотников, привлеченных спором. Некоторые прямо встретили взгляд Люка, прочие пристыженно опустили глаза. Однако никто не злился. — Я пришел, чтобы доказать одну вещь, Малахи.

— Какую же? — ледяным тоном спросил Консул.

— Вы нуждаетесь в нас. Победа над Валентином невозможна без помощи — не только со стороны оборотней, но и со стороны всех представителей нежити.

— Что может нежить против Валентина? — презрительно отозвался Малахи. — Люциан, ты сам знаешь, ибо некогда был одним из нас: всем опасностям Конклав противостоит своими силами. Мы одни храним мир ото зла. Валентину мы противопоставим собственную мощь. Нежити лучше держаться в стороне. Мы — нефилимы и ведем свои войны.

— Не совсем правда, — раздался бархатный голос. Магнус Бейн — в сверкающем плаще, с множеством колец в ушах и проказливым выражением на лице — появился совершенно неожиданно. — В прошлом Конклав не единожды прибегал к помощи магов и прилично платил за нее.

Бросив на мага рассерженный взгляд, Малахи процедил:

— Не припомню, Магнус Бейн, чтобы Конклав приглашал тебя в Город стекла.

— Меня и не звали. Просто барьера больше нет.

— Правда? — Слова Консула сочились сарказмом. — Я что-то не заметил.

— Как ужасно, — серьезным тоном ответил Магнус. — Тебе должны были донести. — Маг посмотрел на Люка: — Доложи ему, что ли: барьер пал.

— Малахи, — устало обратился к Консулу Люк, — ради бога, признай, что нежить сильна. К тому же нас много. Мы поможем.

Консул повысил голос:

— Я уже сказал: мы не нуждаемся и не желаем вашей помощи!

— Магнус. — Клэри бесшумно подкралась к магу. Посмотреть, как спорят Малахи с Люком, собралась небольшая толпа, и на девушку никто внимания не обратил. — Отойдем, надо поговорить. Пока они там грызутся, нас не услышат и не увидят.

Удивленно глянув на Клэри, Магнус кивнул и повел ее за собой, проходя через толпу, словно консервный нож — через жестянку. Никто не хотел становиться на пути у мага ростом в шесть футов, с кошачьими глазами и безумной улыбочкой на губах. Магнус отвел Клэри в тихий уголок и спросил:

— Что у тебя?

— Я принесла книгу. — Клэри достала из кармана замызганного плаща книжицу, оставив на белой обложке грязные отпечатки пальцев. — Как ты и сказал, она хранилась в библиотеке в доме Валентина. И… — Клэри вспомнила пленного ангела. — Ничего, забудь. — Она протянула магу Белую книгу. — Держи.

Магнус вцепился в книгу длинными пальцами. Быстренько пролистал ее, впиваясь широко раскрытыми глазами в строки символов.

— Книга даже круче, чем я думал. Прямо не терпится испытать новые заклинания.

Пришлось вернуть его на землю.

— Магнус! Сначала исцели мою маму. Ты обещал.

— Клэри! — воскликнул кто-то, задыхаясь, у нее за спиной. Себастьян, в боевом облачении, которое сидит на нем словно влитое. Прочие Сумеречные охотники перепачканы кровью, у Себастьяна лишь краснеют две царапины слева на шее. — Я так за тебя волновался! Заглянул к Аматис, но там тебя не было…

— Я не ранена. — Клэри перевела взгляд с Себастьяна на Магнуса, крепко прижавшего к груди Белую книгу.

При виде мага угловатые брови Себастьяна поползли вверх.

— Так ты… Твое лицо…

Клэри дотронулась до кровоточащих царапин у него на шее.

Мягко взяв ее за руку, Себастьян пожал плечами:

— Демоница задела, у дома Пенхоллоу. А так я невредим. Что происходит?

— Ничего. Я только говорила с Ма… Рагнором, — поправилась Клэри, вспомнив, что Себастьян не знает, кто такой Рагнор Фелл на самом деле.

— С Марагнором? — Себастьян снова выгнул брови. — Ну ладно. — Он посмотрел на Белую книгу, которую было бы неплохо спрятать. Увидев золотое тиснение, он спросил: — Что это у вас?

Магнус посмотрел на него внимательным взглядом и ответил:

— Книга заклинаний. Интересна и полезна лишь магам.

— Сказать по правде, моя тетушка коллекционирует книги заклинаний. Можно взглянуть? — Он протянул руку, и Магнус хотел уже отказать в просьбе, но тут кто-то окликнул Клэри: в сторону троицы шли Алек и Джейс. Ни один из них явно не обрадовался Себастьяну.

— Я же велел присматривать за Максом и Изабель! — с ходу накинулся на него Алек. — Ты что, бросил их?

Себастьян медленно перевел взгляд с Магнуса на Алека:

— Ваши родители просили передать, что все хорошо. Они вернулись. — Голос Себастьяна звучал спокойно. — Изабель и Макс тоже в безопасности. Скоро придут.

— Ну спасибо, — полным сарказма голосом произнес Джейс, — что сообщил эти новости сразу, как вошел в Зал.

— Я не заметил вас. Только Клэри.

— Только ее ты и искал.

— Именно. Мне надо с ней потолковать. С глазу на глаз. — От прямого взгляда Себастьяна Клэри замерла. Хотелось попросить не смотреть на нее так в присутствии Джейса… Глупости! Тем более, вдруг Себастьяну есть что сказать, нечто очень важное? — Клэри?

Клэри кивнула:

— Хорошо, отойдем на секунду. — Она обернулась к Джейсу: брат не хмурился, не сердился. Напротив, его лицо оставалось безучастным. — Сейчас вернусь, — добавила Клэри, однако Джейс не смотрел на нее. Он смотрел на Себастьяна.

Взяв Клэри за руку, Себастьян повел ее прочь, в гущу толпы. Клэри оглянулась: все смотрели ей вслед, даже Магнус — колдун легонько всего один раз мотнул головой.

Девушка резко остановилась:

— Себастьян, погоди. В чем дело? Что такого важного ты хочешь сказать?

Себастьян оглянулся на нее, продолжая удерживать за руку:

— Снаружи поговорим. Там нас никто не услышит…

— Нет, мы останемся здесь. — Голос Клэри чуть дрогнул, как будто она потеряла уверенность. Впрочем, руку из хватки Себастьяна Клэри высвободила очень даже уверенно. — Что с тобой?

— Та книга… в руках у Фелла. Белая книга. Где Фелл ее взял?

— Ты о книге хотел поговорить?

— Белая книга содержит невероятно могущественные заклинания. За ней… охотится очень много народу. Уже давно.

Клэри устало вздохнула:

— Ладно, Себастьян, слушай: это не Рагнор Фелл. Его зовут Магнус Бейн.

— Магнус Бейн?! — Себастьян резко обернулся, потом снова посмотрел на Клэри: — Ты знаешь Магнуса Бейна? И молчишь?!

— Да, прости. Магнус просил не выдавать его тайну тебе. Он знает, как помочь моей маме и просил принести ему Белую книгу. В ней содержится нужное знание.

В глубине глаз Себастьяна сверкнул странный проблеск, и Клэри ощутила то же чувство, что пришло во время поцелуя: она словно ступила на твердую почву, которая провалилась, открывая под ногой зияющую бездну.

Себастьян вновь схватил Клэри за руку:

— Ты отдала книгу — Белую книгу — магу? Поганой нежити?!

Клэри застыла:

— Как ты мог сказать такое? — Она глянула на запястье, за которое Себастьян ее удерживал. — Магнус мой друг.

Себастьян ослабил хватку, самую малость.

— Прости, да, не стоило так выражаться. Только… давно ли ты знаешь Магнуса Бейна?

— Да уж подольше, чем тебя, — холодно ответила Клэри. Она снова обернулась, желая увидеть Магнуса, но… Алек и Джейс стояли совершенно одни на том месте, где Клэри их и покинула. Магнус исчез.

Джейс излучал волны негодования, словно открытая печка — жар.

Себастьян тоже заметил отсутствие Магнуса, и его взгляд потемнел.

— Если знаешь его так хорошо, тогда скажи: куда он делся с твоей книгой?

— Книга — не моя. Я принесла ее Магнусу, — резко ответила Клэри. В желудке похолодело от страха. — Какое тебе до нее дело? Слушай, спасибо, что предложил вчера помочь найти Рагнора Фелла, но сейчас ты меня реально бесишь. Все, я возвращаюсь к друзьям.

Она развернулась и пошла к Джейсу с Алеком, однако Себастьян загородил дорогу:

— Постой. Да, я виноват, не стоило горячиться. Только… все отнюдь не так просто, как тебе кажется.

— Ну давай объясни.

— Выйдем из Зала, я все расскажу. — Себастьян умолял ее встревоженным голосом. — Прошу тебя.

Клэри покачала головой:

— Мне надо остаться. Ждать Саймона. — Не чистая правда, но за отмазку сойдет. — Алек сказал, что узников из Гарда приведут сюда…

Себастьян замотал головой:

— Клэри, тебе что, не передали? Узников Гарда бросили в темнице. Малахи сам так говорил, я слышал. Когда на город напали, из Гарда эвакуировали всех, кроме заключенных. Малахи сказал, будто они все равно в сговоре с Валентином, так зачем рисковать, вытаскивая их?

В глазах у Клэри помутилось, голова начала кружиться, и к горлу подступила тошнота.

— Не может быть…

— Еще как может. Клянусь, так и есть. — Себастьян вновь стиснул ей руку. Ноги у Клэри чуть не подкосились. — Идем со мной, я проведу тебя в Гард. Прямо к Саймону. Вместе мы поможем ему. Пообещай…

— Не станет она тебе ничего обещать, — сказал Джейс. — Отпусти ее, Себастьян.

Захваченный врасплох, Себастьян отпустил Клэри. Джейс и Алек встали по обе стороны от девушки и посмотрели на Себастьяна грозно. Джейс, как бы ненавязчиво, положил руку на рукоять клинка серафима.

— Клэри вольна делать все, что сочтет нужным. — Говорил Себастьян беззлобно, но на лице его застыло странное выражение. — И прямо сейчас она считает нужным спасти друга. Друга, которого вы бросили в темницу.

При упоминании Саймона Алек побледнел, однако Джейс только покачал головой:

— Не нравишься ты мне, хоть все тебя и любят. Может, потому что ты так усердно распространяешь свои чары. А может, я откровенная сволочь… Мне противно, как ты лапаешь мою сестру. Если она решит спасать Саймона, то пойдет с нами. Не с тобой.

Выражение лица Себастьяна не изменилось.

— А мне кажется, что выбор — за Клэри. Не согласен?

Оба парня посмотрели на Клэри. Та устремила взгляд на Люка, который все еще спорил с Малахи.

— Я пойду с братом, — ответила Клэри.

В глазах у Себастьяна мелькнуло нечто зловещее, отчего по спине Клэри пробежал холодок.

— Ну конечно, как пожелаешь, — сдался Себастьян, отступая в сторону.

Первым ожил Алек. Подтолкнул Джейса: мол, иди давай, не стой на месте. У самых дверей Клэри опомнилась. Чувствуя жжение — там, где Себастьян держал ее за руку, — оглядела запястье, ожидая увидеть красные пятна. Нет, ничего, чистая кожа. Только рукав испачкан кровью Себастьяна. Опустив манжету, Клэри поспешила за Джейсом и Алеком.

12 De Profundis[12]

Руки Саймона почернели от крови.

Он пытался выдрать решетку из оконного проема, бился о дверь камеры… Все без толку. Зачарованная сталь обжигала, секла ладони в кровь. Наконец Саймон сдался. Повалился на пол, глядя, как заживают раны, и хлопьями отваливается мертвая плоть — очень быстро, будто на видеозаписи при перемотке вперед.

По ту стороны стены Сэмюель молился:

— …Если придет на нас бедствие: меч наказующий, или язва, или голод, то мы станем пред домом сим и пред лицем Твоим, ибо имя Твое в доме сем; и воззовем к Тебе в тесноте нашей, и Ты услышишь и спасешь…[13]

Саймон молчал, потому как молиться не умел. Молитва обжигала ему язык и запирала горло. Как же получается, что думать о Боге Саймон может, а вслух воззвать к Нему — нет? Почему он, вампир, не горит на дневном свету и при этом не в силах прочесть последнюю молитву?

По коридору призраком пополз дым. Слышно было, как трещит на этаже пламя, однако Саймон чувствовал странную отрешенность. Зачем судьба сделала его кровососом, подарив так называемую вечную жизнь, которую сама же вознамерилась оборвать в шестнадцать лет?

— Саймон! — позвал вдруг слабый, но различимый на фоне треска и гудения пламени голос. Вслед за дымом давящей, плотной стеной накатил жар. — Саймон!

Клэри! Ее голос Саймон узнал бы везде и всегда. Похоже, разум играет с ним, тешит перед смертью.

— Саймон, дурак! Я здесь! У окна, идиот!

А вот на такие игры разум уже неспособен. Саймон вскочил на ноги и вгляделся в клубы дыма, из которых проступили две смутные белые тени — чьи-то руки. Они ухватились за прутья решетки, и Саймон запрыгнул на кровать:

— Клэри?

— Слава богу! — Одна из рук просунулась внутрь и легла ему на плечо. — Сейчас мы тебя вытащим.

— Как? — спросил Саймон, ведь причина для сомнений была веская. Снаружи тем временем послышалась возня, и руки Клэри выпустили прутья. На смену им пришли другие — крупнее, мускулистей; костяшки покрыты шрамами; пальцы тонкие, как у пианиста.

— Держись, — сказал Джейс. Сказал спокойно, уверенно, будто обращался к Саймону не через решетку горящего подземелья, а на вечеринке у друзей. — Пожалуй, тебе лучше отойти от окна.

Пораженный, Саймон не стал ничего спрашивать и послушно отошел в сторонку. Руки Джейса напряглись, вдавливая прутья внутрь, костяшки угрожающе побелели, и… решетка провалилась в камеру, увлекая за собой облако удушливой каменной пыли.

В пустом окне возникло лицо Джейса.

— Саймон! Давай сюда, живо!

Ухватив Джейса за руки, Саймон подтянулся к подоконнику и втиснулся в узкий оконный проем, словно змея в тоннель. Вылез наружу и рухнул спиной на влажную траву, глядя на круг встревоженных лиц — Алека, Джейса и Клэри — над собой.

— Фигово выглядишь, вампир, — заметил Джейс. — Что с руками?

Саймон сел. Раны на ладонях зажили, однако черные отметины остались. Саймон рта раскрыть не успел, как Клэри горячо и крепко обняла его.

— Саймон, — выдохнула она. — Невероятно. Я не знала, что ты в Идрисе. Думала, ты в Нью-Йорке…

— Ну… я, в общем, тоже не знал, что ты в Идрисе. — Саймон глянул на Джейса. — Если честно, мне как раз сказали, что тебя тут нет.

— Я такого не говорил, — ответил Джейс. — Просто не поправил тебя, когда ты… ну, высказал неверное предположение. И вообще, ты чуть заживо не сгорел, так что не позволяй себе лишнего.

Чуть заживо не сгорел… Разомкнув объятия с Клэри, Саймон огляделся. Они находились посреди квадратного сада, с двух сторон огороженного каменными стенами, а с двух других — густыми деревьями, заросли которых были прорежены там, где гравийная дорожка уводила вниз, к городу. На обочинах ведьмины огни почти все погасли; оставшиеся камни светили неверно, обманчиво. Гард стоял как будто бы целый, и только дым плыл над ним по небу да в нескольких окнах горел неестественно яркий свет.

— Сэмюель, — вспомнил Саймон. — Надо вытащить Сэмюеля.

— Кого? — ошеломленно спросила Клэри.

— Я не один сидел в темнице. Сэмюель — в соседней камере.

— Груда тряпья, которую я видел через окно? — спросил Джейс.

— Ага, он странный, но хороший. Надо его вытащить. — Саймон поднялся на ноги. — Сэмюель? Сэмюель!

Ответа не последовало, и тогда Саймон подполз к решетке соседней от своей камеры. Внутри он увидел только клубящийся дым.

— Сэмюель! Вы там?

В темноте шевельнулась сгорбленная фигура, и еще больше охрипший от дыма голос произнес:

— Брось меня! Спасайся!

— Сэмюель! Вы же погибнете! — Саймон потянул за прутья решетки, но те прочно сидели в гнездах.

— Не надо! Брось! Я хочу остаться!

Саймон в отчаянии обернулся к Джейсу, и тот сказал:

— Подвинься.

Саймон отполз в сторону, и Джейс легко выбил решетку ударом ноги.

Внутри камеры хрипло закричали.

— Сэмюель! Вы целы? — Не дай бог, решеткой ему размозжило голову!

Сэмюель крикнул в ответ:

— УХОДИ!

Саймон посмотрел на Джейса:

— Его не переубедить.

Джейс в ответ устало покачал головой:

— Надо же было тебе сдружиться с психом. Нет бы, как нормальному заключенному, считать потолочные плитки и мышей дрессировать.

Не говоря больше не слова, он лег на живот и вполз в камеру к Сэмюелю.

— Джейс! — крикнула Клэри и вместе с Алеком попыталась перехватить брата.

Не успели.

Тогда Клэри гневно посмотрела на Саймона:

— Как ты мог отпустить его?!

— Лучше, по-твоему, бросить человека умирать? — неожиданно произнес Алек, хотя видно было: и он сердится. — Джейс, он ведь…

Договорить Алек не успел — из дыма показались две руки. Алек ухватился за одну, Саймон — за вторую, и вместе они вытянули на лужайку Сэмюеля, безвольного, как мешок картошки. Потом настал черед Джейса — нефилим, впрочем, безволен не был и крепко выругался, когда его случайно ударили головой о краешек окна.

Выбравшись из подвала, Джейс стряхнул с себя горе-помощников и на лужайку выкарабкался своими силами. Упал на спину и, глядя в ночное небо, произнес:

— Ай… Кажется, мышцу растянул. — Он сел и, глянув на Сэмюеля, поинтересовался: — Ну как, живой?

Сэмюель сидел, сгорбившись, на траве и, спрятав лицо в ладони, раскачивался взад-вперед.

— Что-то с ним не так, — сказал Алек и подошел к бывшему пленнику Гарда. Стоило дотронуться до Сэмюеля, как он дернулся и чуть не упал навзничь.

— Оставьте меня, — попросил он надломившимся голосом. — Оставь меня, Алек.

Алек застыл, будто громом пораженный:

— Что вы сказали?

— Попросил оставить его, — ответил за Сэмюеля Саймон, но Алек словно не слышал вампира. Он смотрел на Джейса — неожиданно бледный, тот пытался встать на ноги.

— Сэмюель. — Голос Алека резко погрубел. — Откройте лицо.

— Нет. — Сэмюель еще ниже опустил голову, и плечи его затряслись. — Нет, прошу вас, не надо.

— Алек! — позвал Саймон. — Неужели не видишь — ему плохо!

Клэри поймала Саймона за руку:

— Погоди, Саймон. Что-то не так…

Девушка смотрела на Джейса — когда бы она на него не смотрела! — как он подходит к сгорбленной фигуре Сэмюеля. Оцарапанными пальцами Джейс убрал упавшие на глаза локоны, и на лбу остались кровоподтеки. Парень их не заметил. Широко раскрыв глаза и сжав губы в тонкую линию, он неотрывно взирал на Сэмюеля.

— Сумеречный охотник, — произнес Джейс. — Покажи лицо.

Помедлив немного, Сэмюель наконец опустил руки. Саймон прежде не видел этого лица — изможденного, старого, наполовину скрытого густой бородой. Вампир прежде не видел этих глубоко запавших глаз и морщинистых скул, и все же внешность Сэмюеля показалась смутно знакомой.

Алек беззвучно шевелил губами.

— Ходж, — первым заговорил Джейс.

— Ходж? — изумился Саймон. — Не может быть! Ходж, он ведь… Сэмюель, он…

— В этом весь Ходж, — горько ответил Алек. — Выставляет себя тем, кем не является.

— Он же говорил… — Клэри сильнее сжала пальцы, и Саймон предпочел промолчать. На Ходжа было невозможно смотреть: на лице его читалась не столько вина и даже не страх, сколько печаль.

— Джейс, — очень тихо произнес Ходж. — Алек… простите меня.

Джейс плавно и быстро — как в драке — метнулся к Ходжу и приставил ему нож к горлу. В клинке жидким светом отражался огонь.

— Зачем мне твои извинения? Лучше разубеди меня, иначе убью прямо сейчас, прямо здесь.

— Джейс, — испуганно произнес Алек. — Джейс, погоди.

С диким ревом сквозь крышу Гарда прорвалось оранжевое пламя и озарило ночь. На лужайке стала видна каждая травинка, и лицо Ходжа — грязное, худое — предстало перед молодыми людьми в малейших деталях.

— Нет, — ответил Джейс, глядя на старого учителя. При этом его неподвижное лицо напоминало лицо Валентина. — Ты, выходит, знал, что сотворил со мной отец? Тебе известны все его грязные тайны?

Алек переводил непонимающий взгляд с Джейса на бывшего наставника и обратно:

— Ты о чем, Джейс? Какие тайны?

Ходж скорчил гримасу:

— Джонатан…

— Ты все знал и не говорил ни слова. Все время, пока я обучался в Институте. Ты молчал.

Ходж поджал губы:

— Я… я не догадывался. Я не видел тебя с младенчества и… Не до конца был уверен, кто ты и тем более что ты.

— Джейс? — Алек перевел взгляд с лучшего друга на учителя, но ни один из них не обернулся. Ходжа будто зажало в тиски, руки у него дрожали, взгляд метался из стороны в сторону. Клэри вспомнила о чистеньком, опрятном старике, обитавшем в библиотеке и всегда готовом предложить чашку чая или добрый совет. Однако с тех пор, казалось, минуло несколько веков…

— Я тебе не верю, — сказал Джейс. — Ты знал, что Валентин жив. Он наверняка связывался с тобой…

— Он никак не давал о себе знать, — задыхаясь, произнес Ходж. — С самого Восстания о Валентине ни слуху ни духу. Я даже думал, что хозяин погиб, молился о его смерти… Потом Лайтвуды взяли на попечение ребенка Майкла Вэйланда, и за ночь до твоего прибытия Хьюго принес послание: «Мальчик — мой сын», вот и все… — Ходж, все еще дрожа, глубоко вздохнул. — Я сомневался, верить ли записке. Думал, смогу узнать тебя с первого взгляда, но нет, ничего в тебе не выдало черт Валентина. Может, то была уловка? Только в чем? Сам ты ничего не знал, я сразу понял, однако, что до цели Валентина…

— Ты должен был сказать, что я такое, — на одном дыхании произнес Джейс. — Я бы что-нибудь предпринял. Убил бы себя.

Ходж посмотрел на Джейса из-под спутанных сальных волос.

— Я не знал, — повторил он, обращаясь больше к себе самому. — И потом, мне казалось… еще тогда… я думал, воспитание пересилит кровь… Хотел выучить тебя…

— Чему? Как не стать чудовищем? — Голос Джейса дрожал, но рука оставалась тверда. — Ты ведь не дурак. Валентин просто запугал тебя до смерти, сделал трусом, пресмыкающимся. Однако ты мог дать отпор, ведь он не со слабаком имел дело, не с ребенком.

Ходж опустил взгляд.

— Я воспитывал тебя, как мог, старался, — произнес он. Впрочем, даже Клэри верила ему с трудом.

— Старался, пока не пришел Валентин? — подсказал Джейс. — И тогда ты отдал меня — как собаку, которую хозяин оставил на пару лет и попросил присмотреть…

— И бежал сам, — продолжил Алек обвинительную речь. — Бросил нас всех. Надеялся укрыться тут, в Аликанте?

— Я сюда не прятаться пришел, — безжизненным голосом ответил Ходж. — Остановить Валентина.

— Так мы тебе и поверили, — злобно проговорил Алек. — Ты всегда держался стороны Валентина. Хотя мог отвернуться от него…

— Нет, не мог! — слегка оживился Ходж. — Твоим родителям дали шанс изменить жизнь, а меня прокляли. Заперли в Институте на пятнадцать лет…

— Институт стал нашим домом! Тебе что, не нравилось с нами? Быть членом нашей семьи в тягость?

— Не из-за вас, дети, не из-за вас. — Голос Ходжа снова утратил твердость. — Мне вы всегда нравились, но вы — дети. Нельзя назвать домом место, покинуть которое ты не в силах. Случалось, я неделями не мог поговорить ни с одним зрелым человеком. Сумеречные охотники мне больше не доверяли. Ваши родители тоже, они лишь терпели меня — выбора не оставалось. Семью создать я не мог… ни жены, ни ребенка. Никакой жизни. В конце концов вы бы возмужали и покинули Институт, а я остался бы. Сколько ни живу — если вообще живу, — меня постоянно терзает страх.

— Жалеть тебя мы не станем, — сказал Джейс. — Не дождешься. Чего ты, отсиживаясь в библиотеке, боялся? Пылевых клещей? Мы одни выходили в город и били демонов!

— Он Валентина боялся, — заговорил Саймон. — Что тут непонятного…

Джейс метнул в него ядовитый взгляд:

— Заткнись, вампир. Тебя это вообще не касается.

— Нет, не самого Валентина. — Ходж впервые, оказавшись вне камеры, посмотрел на Саймона. Клэри с удивлением заметила подобие теплоты во взгляде измученного узника. — Боялся я своей слабости — Валентин о ней знал прекрасно. Он рано или поздно вернулся бы, чтобы снова попробовать захватить власть над Конклавом. И предложил бы мне свободу. Свободу от проклятия. Жизнь. Место в мире. Я снова стал бы Сумеречным охотником в мире Валентина, ведь в вашем мире место утрачено. — Было больно слышать тоску в его голосе. — Я не смог бы устоять перед такой приманкой.

— Посмотри, что ты получил, — ядовито заметил Джейс. — Гниешь в темнице Гарда. Достойная награда за предательство?

— Ответ ты сам знаешь, — обессиленно сказал Ходж. — Валентин пообещал снять проклятие — и снял. Я надеялся, он примет меня в Круг или то, что от него осталось. Не тут-то было: даже Валентину я оказался не нужен. И в его новом мире места мне не нашлось. Я ничего не мог предложить… — Ходж посмотрел на свои грязные трясущиеся руки. — Оставался единственный шанс доказать свою значимость, пользу. Узнав, как Валентин расправился с Братством молчания, заполучил Меч смерти, я понял — теперь ему нужно Зеркало смерти. Ему ведь требуются все три Орудия. А Зеркало смерти здесь, в Идрисе.

— Погоди-ка! — поднял руку Алек. — Хочешь сказать, что Зеркало смерти всегда хранилось в Городе стекла? У кого же?

— Ни у кого. Им никто не может обладать: ни нефилим, ни нежить.

— Смотрю, ты окончательно спятил, пока в тюрьме сидел… — Джейс кивнул в сторону чадящих дымом окон подземелья.

— Джейс! — Клэри испуганно смотрела на желтые и красные языки пламени, пробивающиеся через крышу Гарда. — Огонь расходится. Надо уходить. Хотя бы в город…

— Меня заперли в Институте, — продолжал рассказ Ходж, будто не слыша Клэри. — Пятнадцать лет я не мог носа из него высунуть и сидел в библиотеке, прочитывая книгу за книгой, ища способ снять проклятие. И нашел: обратить проклятие можно с помощью Орудия смерти. Тогда я зарылся в легенды об ангеле, о том, как он даровал первому из Охотников, Джонатану, Чашу, Меч и Зеркало…

— Да знаем мы, — нетерпеливо перебил его Джейс. — Ты рассказывал.

— Вам только кажется, будто вы все знаете. Я же вновь и вновь перечитывал различные версии легенд и везде натыкался на одну и ту же — знакомую нам всем — иллюстрацию, как ангел восстает из озера. В одной руке он сжимает Меч, в другой — Чашу. Но где Зеркало? Его не нашлось ни на одном изображении. Тогда я понял: Зеркало — это озеро. Озеро Лин и есть Зеркало смерти.

Джейс медленно опустил нож:

— Озеро Лин?

Клэри вспомнила, как упала в озеро, как оно неслось ей навстречу — словно поверхность настоящего зеркала — и как оно «раскололось» при ударе…

— Прибыв сюда, я чуть не утонула в Лин. Люк еще рассказывал, что вода в нем необычная. Дивный народец называет озеро Зеркалом снов.

— Совершенно точно! — оживился Ходж. — Правда, Конклаву неведома истинная природа озера. Знание со временем было утрачено. Валентин тоже не в курсе…

Его слова прервал грохот — обрушилась дальняя башня Гарда, и в озарившееся красным небо выстрелил гигантский сноп искр.

— Джейс, — тревожно огляделся Алек. — Пора уходить. Ну-ка вставай, — поднял он под руку Ходжа. — Расскажешь все Конклаву.

Ходж поднялся на слабые, дрожащие ноги. Клэри стало его жаль, и жалость вызвала в ней отвращение. Разве это жизнь — постоянно стыдиться, но стыдиться не сделанного, а того, что делаешь и делать будешь! Ходж сдался, бросив попытки наладить нормальную жизнь, желая лишь одного — перестать бояться. И собственно, потому бояться никогда не переставал.

— Побежали. — Алек потащил Ходжа прочь из сада, однако Джейс загородил им путь:

— Вдруг Зеркало достанется Валентину? Ты об этом подумал?

— Джейс, — попросил Алек, не отпуская Ходжа, — давай потом…

— Если Ходж расскажет Конклаву о тайне Зеркала, мы о ней не узнаем. Для Конклава мы — дети, а Ходж нам обязан. — Джейс обратился к бывшему учителю: — Ты сказал, что хочешь остановить Валентина. Как ты намерен был ему помешать? Для чего Валентину мощь Зеркала?

Ходж замотал головой:

— Нет, нельзя…

— Не лги мне. — В руке у Джейс сверкнул нож. — За каждый неправдивый ответ я буду отрезать тебе по пальцу. Или по два.

Ходж дернулся, и в глазах у него отразился неподдельный страх.

— Джейс, — потрясенно произнес Алек. — Ты что?! Так действует твой отец, пытки — в его духе. Ты не такой.

— Алек, — ответил Джейс, не глядя на друга, таким тоном, будто с большим сожалением кладет руку ему на плечо. — Ты даже не представляешь, какой я на самом деле.

Алек посмотрел на Клэри непонимающим взглядом. Правильно, он-то ничего о Джейсе не знает.

Клэри шагнула к брату:

— Джейс, Алек прав. Надо отвести Ходжа в Зал, и пусть он все расскажет Конклаву…

— Хотел бы — давно просветил бы Охотников, — отрезал Джейс, даже не глядя на нее. — Раз молчал — значит врет.

— Конклаву нельзя доверять! — отчаянно запротестовал Ходж. — В нем остались шпионы, люди Валентина. Откройся я Конклаву, шпионы бы узнали о Зеркале, и тогда…

Договорить он не успел. В лунном свете мелькнула серебристая молния. Алек вскрикнул, а Ходж попятился, выпучив глаза и хватаясь за грудь — между ребер у него, словно древко поразившей цель стрелы, засела рукоять длинного кинжала.

У самой земли Алек подхватил Ходжа и дал ему мягко опуститься на траву. Поднял беспомощный взгляд на Джейса:

— За что?.. — По лицу у него стекала кровь учителя.

— Это не я… — Побледневший Джейс показал крепко зажатый в руке нож.

Саймон развернулся на месте, и Клэри — вместе с ним. Оба вгляделись в темноту между деревьев. Пожар адовым пламенем освещал сад, но в роще сохранялась тьма. И вот из тени выступила фигура: длинные волосы и темные глаза, которые в свете пламени как будто горят…

— Себастьян? — позвала Клэри.

Джейса словно оглушили. Он перевел безумный взгляд с Ходжа на Себастьяна, застывшего в нерешительности на краю лужайки.

— Ты… как ты мог?

— Пришлось, — ответил Себастьян. — Он чуть не убил тебя.

— Чем?! — Голос у Джейса надломился. — Голыми руками?!

— Джейс, — перекричал его Алек. — Иди сюда, помоги.

— Он чуть не убил тебя, — повторил Себастьян. — Он…

Джейс его не слушал. Убрав нож за пояс, он опустился на колени рядом с Алеком, который — весь в крови — держал старого учителя.

— Достань у меня из кармана стило, — велел Алек. — И начерти руну иратце.

Пораженная, Клэри не смела пошевелиться. Заслышав странные звуки со стороны Саймона, она обернулась — и обомлела. Саймон стоял белый как полотно, только алел на скулах чахоточный румянец. Под кожей веточками тонкого, изящного коралла проступали вены.

— Кровь, — прохрипел Саймон, не глядя на Клэри. — Лучше мне уйти пока.

Клэри попыталась поймать его за рукав и не успела — Саймон оказался быстрее.

— Нет, не надо, прошу тебя. Клэри, я уйду на время. Просто… — Он побежал, так быстро, что Клэри не могла с ним тягаться, и растворился во тьме между деревьев.

— Ходж! — отчаянно звал Алек. — Ходж, не шевелись!

Ходж слабенько отбивался от него, от стило в руке Джейса. Лицо старого библиотекаря приобрело землистый оттенок. Взгляд метался между Джейсом и Себастьяном, который все еще стоял в тени на краю рощи.

— Джонатан…

— Джейс, — прошептал Джейс. — Зови меня Джейс.

Взгляд Ходжа наконец остановился — на Джейсе. Клэри никак не могла понять, что видит в глазах старика. Мольбу и еще… страх или нечто подобное вперемешку с нуждой.

Ходж предостерегающе поднял руку.

— Не ты, — прохрипел он, харкая кровью, и вцепился Джейсу в рукав. — Ты… не…

Не договорив, он впал в забытье, умирая долго и мучительно, — закатив глаза и захлебнувшись кровью.

Алек опустил ему веки:

— Прощай, Ходж Старквезер.

— Он не заслужил почестей, — рявкнул Себастьян. — Ходж перестал быть Сумеречным охотником, он предатель. Такие не заслуживают прощального слова.

Алек посмотрел на Себастьяна. Бережно отпустил Ходжа и поднялся на ноги. Его голубые глаза были холодны, словно лед. По лицу стекала кровь.

— Ты ничего о нем не знаешь. Ты убил безоружного человека, нефилима. Убийца!

Себастьян скривился:

— По-твоему, мне неизвестно, кто это? — Он указал рукой в сторону Ходжа. — Старквезер состоял в Круге. Он предал Конклав, и его в наказание прокляли. За предательство ему полагалось умереть, но Конклав проявил милость… и что в благодарность? Старквезер снова предал всех, отдав Валентину Чашу смерти. Только для того, чтобы Валентин снял с него проклятие. Заслуженное проклятие. — Себастьян сделал паузу, отдышался. — Убивать его, может, и не следовало, однако он того заслужил.

— Откуда ты столько знаешь о Ходже? — спросила Клэри. — И почему ты здесь? Ты ведь согласился ждать в Зале.

Помолчав, Себастьян ответил:

— Вас слишком долго не было. Я и решил: вдруг помощь нужна?

— Помог, называется. Убил того, с кем мы разговаривали! Просто потому, что у человека темное прошлое! Кто… кто так поступает?! Это бессмысленно!

— Он врет, — сказал Джейс, холодно и внимательно глядя на Себастьяна. — Неубедительно, впрочем. Я-то думал, ты скор на побег, Верлак.

Себастьян спокойно посмотрел на него в ответ:

— Не понимаю, о чем ты, Моргенштерн.

— Если ты действительно считаешь убийство Ходжа оправданным, — вступил в разговор Алек, — то соизволишь пойти с нами и обо всем рассказать Конклаву.

Минул один удар сердца, прежде чем Себастьян улыбнулся — точно такой улыбкой, которая очаровала Клэри. Правда, вышла она кривобокая.

— Ну разумеется, — ответил Себастьян, медленно, прогулочным шагом подходя к компании. Будто ничто в мире его не заботило. Будто он не убил минуту назад человека. — Хотя странно, чего вы так суетитесь из-за предателя. Джейс и так собирался оттяпать ему пальцы.

Алек поджал губы:

— Джейс бы не пошел на такое.

— Ты… — Джейс с отвращением посмотрел на Себастьяна. — Ты понятия не имеешь, о чем говоришь.

— Может, — сказал Себастьян, — ты просто зол на меня за то, что я целовался с твоей сестрой? За то, что она меня хочет?

— Неправда, — сказала Клэри, однако никто не обернулся. — Я не хочу тебя.

— Есть одна небольшая деталь, и ты, наверное, заметил… — Себастьян остановился перед Джейсом, улыбаясь по-ангельски. — Когда целуешь Клэри, она глотает воздух. Испуганно так.

Джейса, казалось, сейчас стошнит.

— Моя сестра…

— Сестра, как же! Вы ведете себя совсем не как брат с сестрой. Думаете, никто ваших шашней не замечает? Будто никому неизвестно о ваших чувствах друг к другу? Будто никому это не кажется отвратительным?! Тьфу, мерзость какая!

— Заткнись! — Джейс смотрел на Себастьяна так, словно готов был убить его.

— Зачем ты так, Себастьян? — спросила Клэри. — Зачем говоришь такие вещи?

— Потому что могу больше не притворяться. Надоело делать вид, что вы не противны мне. Я устал, меня тошнит от вас. Ты, — обратился Себастьян к Джейсу, — если не ухлестываешь за сестрицей, то ноешь, как твой папочка тебя не любил. Хотя кому, как не тебе, его винить! А ты, — обратился он к Клэри, — глупая сучка, отдала магу-полукровке бесценную книгу. Неужели в твоей милой головке совсем нет мозгов?! И наконец, ты! — Себастьян повернулся к Алеку. — Все знают, что с тобой не так. Подобных тебе нельзя принимать в члены Конклава. Извращенец!

Алек побледнел, но не от страха — от крайнего удивления. Невероятно было слышать подобное от Себастьяна, когда у него на губах играет ангельская улыбка.

— Ты притворялся? — переспросила Клэри. — Зачем? Если только… ты не шпионил, — закончила она, поражаясь собственной догадке. — Ты шпион Валентина.

Полные губы Себастьяна вытянулись в тонкую линию, красивые овальные глаза превратились в щелки.

— Дошло наконец-то. В мире есть измерения демонов, куда свет не проходит вовсе, но, клянусь, даже в них светлей, чем в ваших головах.

— Может, мы и не такие умные, — сказал Джейс. — Зато живые.

Себастьян посмотрел на него с ненавистью:

— Поправочка: это я живой.

— Ненадолго.

Лунный свет взорвался на клинке ножа. Джейс кинулся на Себастьяна. Клэри первый раз видела, чтобы человек перемещался так стремительно.

Себастьян ушел с линии атаки. Перехватил Джейса за руку, за шиворот и со страшной силой бросил о стену Гарда. Джейс ударился спиной — казалось, кости затрещали — и упал в траву.

— Джейс! — Клэри бросилась на Себастьяна. Хотела задушить его, но враг снова отошел в сторону и походя, будто отмахиваясь от насекомого, ударил девушку по голове. Клэри упала и, превозмогая боль, попыталась встать.

Алек достал лук и наложил стрелу на тетиву. Рука его была крепка, не дрогнула.

— Стой, где стоишь. Руки за спину.

Себастьян рассмеялся:

— Ты не выстрелишь. — Он направился к Алеку спокойным шагом, как если бы поднимался на крыльцо собственного дома.

Алек сощурился. Грациозно, одним движением, поднял лук, натянул тетиву и, прицелившись, выстрелил. Мимо. Себастьян то ли нырнул в сторону, то ли еще что. Алек только и успел удивиться, как Себастьян выкрутил у него из рук оружие.

Хрустнул переломленный лук, и Клэри вздрогнула — будто сломали кому-то руку. Превозмогая боль в голове, девушка села. Джейс лежал рядом, не шевелясь. Встать не вышло и у Клэри — ноги не слушались.

Отбросив половинки лука, Себастьян взялся за самого Алека; тот выхватил нож, но Себастьян отбил удар и вцепился Алеку в горло, оторвал от земли.

— Лайтвуд, — ухмыляясь, произнес Себастьян. — Об одном я уже позаботился. Не ожидал, что подвернется второй удобный случай…

Его внезапно дернуло назад — словно марионетку за ниточки.

Алек упал на землю, схватился за горло, захрипел, пытаясь продышаться. Взгляд Клэри оставался прикован к Себастьяну. Кто-то запрыгнул ему на спину. Себастьян вертелся на месте, задыхаясь и кашляя. Только когда он повернулся спиной, Клэри заметила, что напал на него…

Саймон.

Руками вампир обхватил шею Себастьяна — цепко, словно пиявка, — и показал клыки. Озверевшим, яростным Клэри видела его второй раз. Первый был, когда Саймон восстал из могилы. Пораженная и перепуганная, Клэри взирала на схватку, не смея отвернуться. Вот острые, словно костяные иглы, зубы вонзились Себастьяну в предплечье, содрав кожу, пустив кровь…

Завопив, Себастьян упал на спину, перекатился. Саймон держал его, не ослабляя хватки. Противники мутузили друг друга, словно псы в яме, пока Себастьян — раненный в нескольких местах, — шатаясь, не поднялся на ноги. Пнул Саймона по ребрам.

— Поганый мелкий клещ, — сказал Себастьян, занося ногу.

— Я бы угомонился, — произнес тихий голос.

Клэри повернула голову, и позади лба звездой полыхнула боль. В нескольких футах за спиной у Себастьяна стоял Джейс: один глаз опух и закрылся, однако рука крепко держит сияющий клинок серафима.

— Людей мне убивать не доводилось, — сказал Джейс. — Но попробовать хочется.

Себастьян скривился. Он глянул на Саймона, потом на Джейса и выплюнул тому в лицо несколько слов на непонятном языке. Развернулся и с той же устрашающей скоростью, с какой бил Джейса и Алека, побежал. Растворился во тьме рощи.

— Нет! — закричала Клэри. Попробовала встать. Новый приступ боли заставил повалиться на бок. В следующее мгновение над ней склонился Джейс, бледный, взволнованный. В глазах помутилось: голову Джейса нимбом окружило белое сияние. Раздался голос Саймона, затем — Алека. Джейсу передали какой-то предмет… стило. Руку будто сунули в огонь, и тут же боль начала стихать. Зрение прояснилось, Клэри четко увидела лица склонившихся над ней.

— Голова…

— У тебя сотрясение, — объяснил Джейс. — Руна поможет, временно. Лучше показаться лекарю. Травмы бывают обманчивы. — Он отдал стило Алеку. — Ты как, встать сможешь?

Клэри кивнула… и поняла, что ошиблась. Саймон помог ей встать, но голову тут же пронзила дикая боль. Саймон подставил плечо, и Клэри благодарно оперлась на него. Казалось, она может участвовать в любую секунду.

Джейс сердито нахмурился:

— И чего ты полезла драться с Себастьяном? У тебя даже оружия не было. Чем ты думала?!

— О чем мы все думали?! — Алек неожиданно вступился за Клэри. — Себастьян отшвырнул тебя как бейсбольный мяч. Джейс, прежде никто с тобой так легко управиться не мог.

— Я… не ожидал. Себастьян, скорее всего, владеет особым приемом. Вот и застиг меня врасплох.

— Врасплох — это точно, — подал голос Саймон и поморщился, ощупывая бок. — Парочку ребер мне точно сломали. Все нормально, — сказал он в ответ на встревоженный взгляд Клэри. — Они заживают. А Себастьян и правда силен… — Саймон посмотрел на Джейса: — Сколько, по-твоему, он простоял в тени, подслушивая нас?

Помрачнев, Джейс оглянулся в сторону рощи:

— Далеко Себастьян не уйдет. Конклав его схватит… и наложит проклятие. То же, какое досталось Ходжу. Вот это будет торжество справедливости.

Саймон отвернулся и сплюнул в кусты. Утерев губы тыльной стороной ладони, он заметил:

— Кровь у Себастьяна поганая. На вкус как яд.

— Он вообще полон приятных сюрпризов, — иронично заметил Джейс. — Как думаете, что еще он задумал этой ночью?

— Возвращаемся в Зал, — подытожил Алек. Взглянув на его встревоженное, напряженное лицо, Клэри вспомнила, как Себастьян говорил об остальных Лайтвудах. — Клэри, идти сможешь?

Клэри отстранилась от Саймона:

— Да, могу. А что с Ходжем? Нельзя его просто так бросить.

— Придется. Вернемся за ним позже, если сумеем пережить ночь.

Когда они готовились покинуть сад, Джейс вернулся к телу учителя и накрыл ему лицо своей курткой. Клэри хотела подойти к брату, похлопать его плечу, но что-то подсказало: лучше не надо. Даже Алек не решился предложить другу исцеление руной, хотя Джейс сильно хромал.

Спускаясь с холма по змеящейся тропинке, нефилимы обнажили оружие. Демонов, впрочем, не встретилось.

Из-за тишины и зловещего света Клэри казалось, будто она во сне. Кровь гудела в ушах, и шагать получалось с огромным трудом — словно не собственные ноги передвигаешь, а бетонные блоки. Алек и Джейс впереди о чем-то переговаривались, однако слова звучали смазанно.

Алек говорил мягко, почти умоляя:

— Джейс, то, как ты разговаривал с Ходжем… так нельзя. Родство с Валентином не делает тебя монстром. Когда Валентин злодействовал, ты еще был ребенком, и не твоя вина в том, чему тебя учил отец…

— Не желаю думать о детстве и воспитании. Ни сейчас, ни когда-либо еще. И ты, Алек, не напоминай, не спрашивай. — Джейс говорил жестко, и Алек умолк.

Клэри как будто передались его терзания. Что за ночь выдалась! Столько страданий выпало на долю каждого…

Клэри постаралась забыть жалобное, просящее выражение на лице Ходжа. Библиотекарь ей никогда не нравился, но он — и никто другой — не заслуживал того, как с ним поступил Себастьян. Себастьян… как он быстр. Словно искры, взлетающие к небу.

На памяти Клэри столь быстро двигался один только Джейс. Как Пенхоллоу не заметили подмены? Как не распознали лазутчика? Себастьян притворялся, будто хочет помочь в спасении Джослин, а сам лишь желал заполучить Белую книгу. Магнус не прав — не из-за Лайтвудов погиб Рагнор Фелл. Погиб он потому, что Клэри проболталась о своей цели Себастьяну. Вот дура!

Клэри не заметила, как тропинка перешла в аллею, ведущую к городу. Улицы были пусты, колпаки многих фонарей разбиты. Под ногами хрустело стеклянное крошево. Тут и там в тени меж домов мерцало пламя ведьминых огней, эхом разносились далекие, едва слышные выкрики…

— Тихо-то как, — заметил Алек, озираясь по сторонам. — И…

— Вони демонов нет, — нахмурился Джейс. — Странно. Идемте, надо скорее добраться до Зала Договоров.

Хотя Клэри наполовину была готова к внезапной схватке, демонов по пути к Залу не встретилось. По крайней мере, живых — в одном из переулков Сумеречные охотники собрались вокруг чего-то извивающегося на земле и по очереди кололи его копьями. Вздрогнув, Клэри отвернулась.

Зал Договоров сиял, будто костер, — из окон и дверей лился свет ведьминого огня. Клэри споткнулась на ступенях и едва не упала. Все вокруг вертелось, будто ее поместили внутрь вращающегося глобуса. Звезды в ночном небе напоминали потеки белой краски на черном фоне.

— Тебе лучше прилечь, — сказал Саймон, но Клэри не ответила. — Клэри?

Невероятным усилием воли она выдавила улыбку:

— Все нормально.

У входа в Зал Джейс молча обернулся. В ярком свете кровь у него на лице смотрелась черной, а заплывший глаз выглядел особенно неприятно.

Из Зала доносился приглушенный рокот — бормотание сотен голосов походило на биение гигантского сердца. Свет от факелов, смешиваясь с сиянием ведьминого огня, резал глаз, отчего Клэри видела теперь только размытые формы и цвета: белый, золотой… Ночное небо из черного становилось бледно-синим.

Который час?

— Их нигде нет. — Алек рыскал по залу. Его голос будто доносился из-под воды или за тысячи миль отсюда. — Они должны были давно прийти…

Голова закружилась еще сильнее, и конец речи Алека смазался. Клэри, чтобы не упасть, оперлась о колонну. Кто-то погладил по спине… Саймон. Он о чем-то встревоженно говорил Джейсу, но слова смешались с десятками других голосов, накатывающих, словно волны — на берег.

— Невиданно! Чудовища развернулись и покинули город. Ушли.

— Может, из-за восхода? Демоны боятся солнца, а до рассвета уже недалеко.

— Нет, дело в другом.

— Не уговаривай себя, ночью демоны вернутся. Не сегодня завтра они придут опять.

— Ну что ты говоришь! Причин так думать нет. Барьер восстановят.

— Ага, и Валентин его снова нарушит.

— Может, мы заслужили кару? И Валентин прав — сдружившись с нежитью, мы утратили благословение Ангела?

— Тихо! Прояви хоть каплю уважения. Ликантропы считают своих павших на площади Ангелов.

— Вон они, — раздался голос Алека. — Там, у подиума. Кажется… — Алек умолк и стал продираться через толпу.

Клэри прищурилась, но в глазах по-прежнему стояла мутная пелена. Джейс отдышался и пошел следом за Алеком. Опустив голову, Клэри хотела последовать за братом, однако ее перехватил Саймон.

— Тебе надо прилечь, Клэри.

— Нет, — прошептала она. — Я хочу увидеть, что случилось…

Заметив, как Саймон пораженно смотрит мимо нее — в сторону, куда ушел Джейс, — Клэри вновь обхватила колонну руками и встала на цыпочки. Наконец получилось заглянуть поверх толпы…

Вон они, Лайтвуды. Мариза обняла всхлипывающую Изабель, а Роберт сидит на полу, и на руках у него что-то… нет, кто-то. Клэри вспоминала, как первый раз увидела Макса — в Институте, когда парнишка дрых на кушетке: очки съехали на бок, рука упала на пол… Джейс говорил, дескать, Макс спит где и когда угодно. И сейчас, лежа на коленях у отца, он словно опять прикорнул, хотя Клэри поняла сразу: мелкий не спит.

Алек, упав на колени, взял Макса за руки. Джейс остался чуть поодаль, совершенно потерянный. Клэри захотелось броситься к нему, обнять, но взгляд Саймона говорил: не надо. Собственная память, память о том, как Джейс обнимал ее в поместье, твердила то же самое. Утешить брата Клэри точно не сможет.

— Клэри, — позвал Саймон.

Позабыв о боли и головокружении, она оттолкнула друга, пробежала через весь зал, распахнула двери и вышла на крыльцо. Глядя, как на востоке разгорается алое пламя и гаснут на небе звезды, Клэри судорожно глотала холодный воздух.

Ночь прошла, наступил рассвет.

13 Там, где печаль

Запутавшись в простыне и задыхаясь, Клэри проснулась от кошмара, в котором видела истекающих кровью ангелов. В спальной у Аматис было темно, как в заколоченном гробу. Клэри потянулась к окну, отодвинула занавеску, и в комнату хлынул яркий дневной свет. Зажмурившись, девушка вернула занавеску на место.

Небо на западе так и не расчистилось — дым застилал его с самой атаки демонов. Правда, на этот раз — от погребальных костров. Сумеречные охотники сжигали тела погибших.

От мрачного зрелища Клэри замутило, и она предпочла больше не открывать занавесок. Лежа в темноте и закрыв глаза, она попыталась припомнить сон. Ангелы… и образ той самой руны, что показал Итуриэль. Магический знак горел, как человечек с зеленой лампы светофора, запечатленный на внутренней стороне век. Руна была проста, как самый обычный узел, однако ее никак не удавалось прочесть. Словно бы тот, кто создавал руну, не закончил начатое.

«Я не впервые посылаю тебе сны».

Так сказал Итуриэль… Клэри припомнила остальные видения: выжженные на руках Саймона кресты, крылатый Джейс, замерзшие и сверкающие, словно зеркала, озера. Не их ли показывал ангел?

Вздохнув, Клэри села. Может, ей и снятся кошмары, однако образы в голове ничуть не спокойнее. Изабель рыдает, вцепившись самой себе в волосы, будто вот-вот готова их вырвать. Мариза кричит на Цзя Пенхоллоу: дескать, привели в дома этого парня, а он сотворил такое, и раз уж он вам кузен и так близок к Валентину, то что сказать о вас?! Алек пытается успокоить мать и просит Джейса помочь, но тот стоит ни жив ни мертв. Над Аликанте восходит солнце, и его лучи просачиваются сквозь хрустальную крышу.

— Рассвет, — сказал тогда Люк. Таким измотанным Клэри еще ни разу его не видела. — Время позаботиться о погибших.

Он выслал отряды, чтобы те собрали мертвых нефилимов и оборотней с улиц и принесли их на площадь у Зала. На площадь, где Клэри совсем недавно прогуливалась под ручку с Себастьяном и говорила, будто Зал походит на церковь. Тогда площадь, окруженная клумбами и яркими лавками, показалась очень даже милой. Теперь она полнилась трупами.

И Макс — среди них. Желудок у Клэри сжался в комок. Паренек столь серьезно рассуждал о манге, а Клэри обещала сводить его в «Запретную планету»[14]… Теперь этому не бывать. «Я бы купила ему еще книжек, — подумала Клэри. — Неважно каких. Любых, лишь бы он попросил».

Клэри решительно выбралась из постели. «Все, хватит!» Она быстренько приняла душ, натянула джинсы, прижала к лицу свитер, ожидая уловить хоть капельку бруклинского запаха или обычного порошка. Однако свитер пах лимонным мылом. Вздохнув еще раз, Клэри надела свитер и спустилась на первый этаж.

В доме остался один Саймон. Он сидел в зале на диване — у раскрытого окна в пятне солнечного света: совсем как кот, который всегда рад погреться на солнышке. Саймон использовал любую возможность принять «солнечную ванну», и неважно, скуден свет или ярок, кожа вампира сохраняла бледность и оттенок слоновой кости.

Клэри взяла яблоко из чаши на столике и присела рядом, подобрав под себя ноги:

— Ты хоть немного поспал?

— Чуть-чуть. — Саймон посмотрел на нее. — Могу задать тот же вопрос, потому что синяки под глазами не у меня. Снова кошмары снятся?

Клэри пожала плечами:

— Есть такое. Смерть, разрушения, плохие ангелы…

— Больше на жизнь похоже.

— Угу, но стоит проснуться — и все уходит. — Она надкусила яблоко. — Дай угадаю, Аматис и Люк — в Зале, на собрании?

— Ага. Собрались там и решают, по каким поводам еще можно собраться. — Саймон лениво потеребил бахрому на декоративной подушке. — От Магнуса ничего не слышно?

— Нет.

О том, что Магнус без вести пропал уже три дня назад, Клэри старалась не думать. Магу ничего не стоит исчезнуть навсегда, прихватив Белую книгу и позабыв про обещание. Разве можно доверять мужчине, который густо подводит глаза тушью?!

Клэри легонько дотронулась до руки Саймона:

— А ты? Еще не передумал? Остаешься?

Ей хотелось, чтобы Саймон вернулся домой сразу после окончания битвы, ведь в Нью-Йорке для него безопасней. Однако друг почему-то воспротивился, всеми силами желая остаться. Клэри надеялась, это потому, что Саймон считает себя обязанным о ней позаботиться, — и ей духу не хватило отказаться от помощи, ведь часть души желала присутствия Саймона. Поэтому Клэри втайне радовалась, хотя и чувствовала себя виноватой.

— Ты… получаешь, что надо?

— Кровь-то? Ага, Майя приносит по бутылочке в день. Только не спрашивай, где она берет эту кровь.

В первое утро, проведенное в доме Аматис, Саймон получил неожиданный подарок: в дверь постучались — на пороге стоял оборотень. Осклабившись, он протянул Саймону живого котенка.

— Кровь, — с сильным акцентом сказал ликантроп. — Тебе. Свежая!

Саймон котенка принял и, дождавшись, пока оборотень уйдет, отпустил животное.

— Придется тебе самому искать кровь, — сказал тогда удивленный Люк.

— У меня дома кошка живет. Коты мне не пища.

— Хорошо, я передам Майе, — пообещал вожак оборотней, и с тех пор кровь Саймону присылали в молочных бутылках. Откуда и чья это кровь, Клэри не знала и, подобно Саймону, спрашивать у Майи не хотела. К тому же девушка-волк с самой ночи сражения больше на глаза не показывалась. Люк один остался в городе — стая ушла в лес неподалеку.

— В чем дело? — спросил вампир, откинувшись на спинку дивана. — Спросить о чем-то хочешь?

Да, вопросы имелись, однако спросить Клэри решилась только об одном:

— Ходж… Когда вы сидели в тюрьме, ты и правда не узнал его?

— Я же не видел Ходжа. Нас держали в соседних камерах. Мы переговаривались… очень часто.

— И Ходж тебе понравился? В смысле, он был добр к тебе?

— Добр? Не сказал бы. Я думал, за стеной сидит человек, замученный, печальный, образованный, порой сострадательный… В общем, да, он мне понравился. Ходж видел во мне, наверное, себя…

— Не говори так! — Клэри резко выпрямилась и чуть не выронила яблоко. — Ты нисколько на него не похож.

— По-твоему, меня не мучили и я необразованный?

— Ходж был злой, а ты нет, — решительно заявила Клэри. — Вот в чем дело.

Саймон тяжело вздохнул:

— Клэри, люди не рождаются злыми или добрыми. Есть, наверное, изначальные наклонности, однако все зависит от воспитания и образа жизни. От того, с кем мы дружим. Ходж тусовался с Валентином, и вряд ли был еще кто-то, кто мог бы повлиять на Ходжа в лучшую сторону. Будь у меня такая жизнь, не знаю, как все бы обернулось… Но я жил как жил, у меня есть семья. Есть ты.

Клэри в ответ улыбнулась, хотя слова Саймона ранили. Когда-то сама Клэри верила, будто люди не рождаются добрыми или злыми, вот только образы, явленные ангелом, перевернули ее мировоззрение. Джослин назвала родное дитя чудовищем. Рассказать бы Саймону, но как? Это ведь секрет Джейса, и не ей выбалтывать тайну. Саймон, конечно, спрашивал, почему Джейс в разговоре с Ходжем назвал себя монстром, и Клэри придумала отговорку: мол, Джейса и в обычной-то беседе трудно понять. Вряд ли Саймон купился, но больше с расспросами не приставал.

Сейчас от объяснений спас неожиданный визитер — в дверь постучали. Нахмурившись, Клэри отложила на стол огрызок:

— Я открою.

Отворив дверь, она впустила волну свежего воздуха и… замерла на пороге. Вот так сюрприз, Алина Пенхоллоу — в темно-розовом жакете (почти в тон опухшим векам).

— Надо поговорить, — сразу, в лоб, заявила гостья.

Клэри, кивнув, пропустила Алину в дом:

— Конечно, входи.

— Спасибо. — Без лишних церемоний Алина прошла в гостиную и встала как вкопанная, раскрыв рот. — Это разве не…

— Вампир? — подсказал Саймон, ухмыляясь. Он всегда так поступал, желая ненавязчиво показать чудовищную остроту клыков. И зря.

Алина обернулась к Клэри:

— Наедине поговорить можем?

— Нет. — Клэри вернулась на диван. — От Саймона у меня секретов нет.

Алина прикусила губу:

— Ладно. Мне надо кое-что сказать Алеку, Джейсу и Изабель, но я понятия не имею, где их искать.

Клэри вздохнула:

— Лайтвудам по блату отдали пустой дом, хозяева которого сейчас за городом.

Алина кивнула. После битвы многие семьи предпочли сняться с места и покинуть Идрис. Большинство, впрочем, оставалось, несмотря ни на что.

— Лайтвуды справились, если ты об этом хотела спросить, — сказала Клэри. — Я, конечно, сама их после боя не видела, но могу передать сообщение через Люка…

— Не знаю… — Алина пожевала нижнюю губу. — Моим родителям пришлось сообщить обо всем тетушке Себастьяна в Париж. Она так расстроена…

— Любой расстроится, узнав, что его племянник — злобный гений, — вмешался Саймон.

Алина метнула в него мрачный взгляд:

— Тетушка Элоди сказала, что мы совершили ошибку. Такое поведение совершенно не в духе Себастьяна. Она даже передала его фото. — Достав из кармана стопку мятых фотографий, Алина отдала их Клэри. — Вот взгляни.

Клэри пригляделась к фотопортрету смеющегося парня: темные волосы, кривая ухмылка, непропорционально большой нос. С таким мальчиком всегда приятно сходить на свидание. Правда, он нисколечко не похож на Себастьяна, которого Клэри повстречала здесь, в Идрисе.

— Это и есть твой кузен?

— Да, Себастьян Верлак. А значит…

— Мы общались с самозванцем. — Клэри со все возрастающим возбуждением перебирала фотографии.

— Я подумала… — Алина вновь принялась кусать губу. — Если Лайтвуды узнают, что Себастьян — или кто он там на самом деле — не наш родственник, то простят меня. Простят мою семью.

— Простят, я уверена, — как можно теплее пообещала Клэри. — Правда, дело на том не заканчивается. Конклав должен знать, что Себастьян — не просто заблудший нефилим. Его подослали шпионить за нами.

— Он так убедительно говорил о вещах, о которых посторонний знать не мог. Вспоминал наше детство…

— Впору задуматься, — снова заговорил Саймон, — что же случилось с настоящим Себастьяном. Получается, он выехал из Парижа, но так сюда и не добрался. Куда он мог деться?

— Попал к Валентину, — предположила Клэри. — Валентин узнал, куда и как собирается поехать Себастьян, и перехватил его. Если так, то…

— Могут быть и другие шпионы, — закончила за нее Алина. — Надо сообщить Конклаву. Поговори с Люцианом Грэймарком. — Встретив удивленный взгляд Клэри, Алина объяснила: — Люди его слушают. Так родители сказали.

— Идем в Зал вместе с нами, — предложил Саймон. — Доложи обо всем сама.

Алина покачала головой:

— Я не могу смотреть в глаза Лайтвудам. Особенно Изабель. Она спасла мне жизнь, а я… взяла и убежала. Не пойму, что на меня нашло. Я просто не могла не бежать.

— Это все шок, не вини себя.

Алину слова Саймона не убедили.

— И ее братишка… — Пенхоллоу замолчала, кусая губу. — Ладно, как бы там ни было, я должна кое-что тебе сказать, Клэри.

— Мне? — удивилась Клэри.

— Да. — Алина глубоко вздохнула. — Слушай, когда ты застала нас с Джейсом в библиотеке, ничего не было. Это я его целовала. Эксперимент такой. Неудачный.

Клэри залилась густой-густой, яркой краской. Зачем Алине такое рассказывать?!

— Да ладно, забыли. Не мое дело. Джейса.

— Мне показалось, ты в тот момент неслабо расстроилась, — ухмыляясь проговорила Алина. — Похоже, я знаю причину.

Клэри сглотнула — во рту ощущалась сильная горечь.

— Знаешь?

— Твой брат частенько сюда наведывается. Все давно в курсе — он перевстречался со многими девушками. Ты испугалась, что если Джейс свяжется со мной, то ему светят неприятности. В конце концов, наши семьи дружат… то есть дружили. Не бойся, Джейс не в моем вкусе.

— Такого еще ни одна из его подружек не говорила, — сказал Саймон. — Джейс, он в чьем угодно вкусе.

— И я так думала, потому и целовалась с ним. Просто никак не найду парня на свой вкус.

Значит, Алина целовала Джейса. Не он ее, а она — его.

Клэри заметила, как Саймон следит за ней. Следит и улыбается.

— Ну, так что ты решила?

Алина пожала плечами:

— Пока не уверена. Но за Джейса, по крайней мере, тебе волноваться не стоит.

Ой ли!

— Я всегда за него волнуюсь.

Зал Договоров на скорую руку переоборудовали под место встречи — для тех, кто ищет пропавших друзей и родных, тех, кто желает узнать последние новости. Фонтан осушили, а по обеим сторонам от него выставили скамьи — лицом к подиуму в дальнем конце. И пока одни Сумеречные охотники присутствовали на заседании Конклава, прочие беспокойно бродили по кольцевой аркаде вдоль стен. Сейчас казалось, что помещение строили совсем не для танцев. В воздухе витала смесь тревоги и предчувствия чего-то недоброго.

Тогда как заседание Конклава сосредоточилось в центре, разговоры и толки шли по всему Залу: башни наконец отладили, и они снова работают. Барьер восстановлен, но защищает не так, как прежде. Барьер восстановлен и защищает еще лучше, чем прежде. На холмах к югу от города видели демонов. Идрисцы — даже те, кто живет за городом, — покидают страну и заодно выходят из Конклава.

На подиуме, в окружении карт города, стоял мрачный Консул, будто телохранитель пухлого коротышки в сером. Коротышка что-то говорил, отчаянно жестикулируя, однако никто не обращал на него внимания.

— Вот гадство, это же Инквизитор, — прошептал Саймон, указывая на коротышку. — Элдертри.

— Вижу Люка, — сказала Клэри, выцепив оборотня из толпы. Вожак стаи беседовал с нефилимом в потрепанном боевом облачении; левая половина лица Охотника скрывалась под бинтами. Аматис сидела молча на самом краю скамьи, подальше от прочих нефилимов. Заметив Клэри, Аматис сделала удивленное лицо и встала.

Люк, увидев Клэри и Саймона, нахмурился. Понизив голос, он извинился перед собеседником и пошел к подопечным, хмурясь на ходу все сильней и сильней.

— Вы что тут делаете?! Детям на заседание Конклава нельзя. Тебе, — Люк посмотрел на Саймона, — вообще лучше не показываться на глаза Инквизитору. Хоть он ничего и не сделает, — оборотень усмехнулся краем рта, — без угрозы будущему союзу нефилимов и нежити.

— Вот именно, — сказал Саймон, посылая Инквизитору шаловливый привет взмахом ладони. Инквизитор даже не посмотрел в его сторону.

— Хватит, Саймон, мы по делу пришли. — Клэри передала Люку стопку фотографий. — Это Себастьян Верлак. Настоящий.

Люк мрачно перебирал снимки, в то время как Клэри пересказывала историю Алины. Саймон же весь извелся, посылая в сторону Элдертри хмурые взгляды. Все напрасно — Инквизитор упорно не замечал вампира.

— Самозванец сильно похож на истинного Себастьяна? — спросил наконец Люк.

— Не очень. Выше ростом и, скорее всего, волосы у него светлые. Таких черных волос ни у кого не бывает, и к тому же Себастьян-шпион их подкрашивает. — «Краска слезает с волос, если коснуться их, пачкает пальцы». — Алина просила показать фотки тебе и Лайтвудам. Если Лайтвуды узнают, что этот вот Себастьян ничего плохо не сделал…

— Родителям, я так понимаю, она ничего не говорила?

— Нет, скорее всего. Она сразу прибежала к нам, попросила передать новости. Говорит, люди слушают тебя.

— Ну, кое-кто и впрямь прислушивается. — Люк обернулся и посмотрел на человека с забинтованным лицом. — Я, если что, беседовал с Патриком Пенхоллоу. В былые дни они дружили с Валентином, и тот, наверное, пометил его семью. Так ты говоришь, Ходж упоминал шпионов в Конклаве? Жаль, но Лайтвуды на заседание не пришли. Они, должно быть, на кладбище — сегодня утром хоронили Макса. — Заметив выражение на лице Клэри, ликантроп добавил: — Церемония получилось небольшая. Исключительно для своих.

«Я и есть семья Джейса», — напомнил слабый отголосок сознания. Но тут же горько зазвучало: «Вот только Джейс говорил, что быть рядом с тобой для него равносильно медленной смерти. Этого ты для него хочешь? Когда он хоронит Макса?»

— Передашь им новости вечером? — предложила Клэри. — В смысле… новости-то хорошие. Кто бы ни выдавал себя за Себастьяна, он друзьям Лайтвудов не родня.

— Кстати пришлась бы новость о том, где фальшивый Себастьян прячется, — пробормотал Люк. — Или кто здесь шпион Валентина. Их, должно быть, несколько. Барьер отключить можно со стороны города, изнутри.

— Ходж говорил, якобы Валентин вычислил, как отключается барьер, — вспомнил Саймон. — Нужна кровь демона, которую в город не пронести. Если только Валентин не нашел способ.

— На вершине одной из башен кто-то намалевал кровью демона руну, — вздохнул Люк. — Так что Ходж не ошибся. Конклав слишком сильно полагался на непроницаемость барьера. Любая головоломка всегда имеет разгадку.

— Ага, и тот, кто ее разгадает, надерет всем задницу. Стоит защитить город заклятием полной непроницаемости, как найдется умник и загадит место изнутри.

— Саймон, — прикрикнула Клэри. — Заткнись.

— Он не так уж и не прав, — высказался Люк. — Надо лишь выяснить, как людям Валентина удалось пронести в город кровь демона, не вызвав тревогу. Впрочем, сейчас находка Валентина не главное. — Он пожал плечами. — Барьер снова работает, однако все убедились — полной непроницаемости он не дает. Валентин вернется и приведет армию куда больше, против которой сил у нас не хватит. Нефилимов мало, боевой дух оставляет желать лучшего.

— А нежить? — спросила Клэри. — Ты убедил Консула, что Конклаву лучше биться вместе с нежитью.

— Малахи и Элдертри я могу убеждать до посинения, но они ко мне вряд ли прислушаются, — устало объяснил Люк. — Меня из города до сих пор не выгнали только потому, что большая часть Конклава проголосовала за меня в качестве советника. Многих из них моя стая спасла во время битвы. Так-то нежити в Идрисе никто не рад.

Раздался вопль.

Аматис, прижав руки к губам, смотрела в сторону главного входа. На пороге, силуэтом на фоне яркого света, стоял мужчина. Стоило ему шагнуть вперед, и Клэри моментально узнала его.

Валентин.

Первым в глаза бросилось то, что он гладко выбрит и выглядит гораздо моложе, как тот разгневанный юноша в памяти Итуриэля. Вместо боевого облачения на Валентине были элегантный костюм в тонкую светлую полоску и галстук. Никакого оружия. В таком виде Валентин мог пройтись по улице Манхэттена и слиться с толпой, сойти за обычного человека. Чьего-нибудь отца.

Ступая вдоль узкого прохода между скамей, он не смотрел на Клэри, не видел ее. Взгляд ренегата был обращен на Люка.

Как он прошел в Идрис, совершенно безоружный?! Ответ пришел сам собой. Элдертри взревел раненым медведем и, отбившись от Малахи, который пытался его удержать, ринулся на Валентина. Сквозь врага Инквизитор прошел, как нож через бумагу. Налетел на колонну и рухнул на пол.

Подошел Консул и с нескрываемым отвращением — к Валентину ли? К самому Инквизитору? — принялся поднимать его.

По Залу прошлась волна приглушенного ропота. Элдертри верещал и бился, словно крыса в ловушке, но Малахи крепко держал его за руки. Остальные Охотники расступались перед Валентином, словно Красное море перед Моисеем. Клэри вздрогнула и попыталась успокоить себя: мол, это лишь проекция, и Валентин никому не причинит вреда.

Саймон затрясся, и Клэри взяла его за руку. В этот момент Валентин остановился на ступеньках подиума и бегло взглянул на Клэри, совершенно не заметив Саймона.

— Люциан. — Взгляд Валентина уперся в ликантропа.

Люк смотрел на Валентина, не отводя глаз. Впервые оборотень с ренегатом сошлись под одной крышей с того памятного дня у Ренвика, когда Люк едва не погиб. Они были совершенно непохожи друг на друга: Люк — в заношенных фланелевых брюках и джинсовке; Валентин — в дорогом, стильном костюме. У Люка на щеках дневная щетина, а в волосах — седина; Валентину же на вид двадцать пять, лишь глаза холоднее и жестче, как будто годы постепенно превращают его в камень.

— Слышал, тебя пригласили в Совет, — сказал Валентин. — Вполне в духе утратившего изначальную суть Конклава, который только рад допустить в свои ряды полукровных дегенератов. — Говорил Валентин безмятежно, даже немного весело, отчего в его словах не слышалось яда. Не верилось, будто он способен такое сказать. — Кларисса, — Валентин обратил взгляд на дочь, — за ручку с вампиром. Когда все утрясется, я с тобой серьезно поговорю. Берешь в питомцы кого попало!

Саймон глухо зарычал, и Клэри сжала ему руку — сжала очень сильно, так что живой Саймон дернулся бы от боли. Но Саймон-вампир боли, казалось, не испытывал.

— Не смей, — прошептала Клэри. — Не смей.

Валентин уже забыл о них и взошел на подиум.

Оглядел толпу собравшихся:

— Сколько знакомых лиц. Патрик. Малахи. Аматис.

Аматис застыла, гневно сверкая глазами.

Инквизитор все еще пытался вырваться из хватки Консула. Валентин взглянул на него почти что весело:

— И даже Элдертри. Слышал, ты частично повинен в гибели моего старого друга, Ходжа Старквезера. Жаль его.

— Значит, признаёшь, — заговорил Люк. — Ты разрушил барьер и наслал на город демонов.

— Да, наслал. Могу еще, причем намного больше. Даже Конклав, каким бы глупым он ни был, ожидал моей атаки. Ожидал и ты, Люциан, правда?

Взгляд голубых глаз Люка оставался холоден, спокоен.

— Ожидал. Зачем пришел, Валентин? Торговаться или злорадствовать?

— Ни то ни другое. — Валентин оглядел молчавшую толпу. — Мне не за что с вами торговаться, — спокойно и громко продолжил он. — Нет и желания злорадствовать. Жаль чинить смерть нефилимам. В мире, где так нужны Сумеречные охотники, нас и без того осталось слишком мало. Правда, Конклаву это лишь на руку. Их идиотские правила на то и нацелены, чтобы стирать в пыль обычных нефилимов. Я решился на отчаянный шаг, ибо так было нужно. Я решился на него, чтобы Конклав ко мне прислушался. Сумеречные охотники погибли не из-за меня — из-за Конклава, не желавшего со мной считаться.

Валентин взглянул на Элдертри — Инквизитор побледнел и поморщился.

— Столь многие из вас когда-то состояли в Круге, — медленно проговорил Валентин. — К вам взываю и к тем, кто слышал о Круге и остался в стороне. Помните, о чем говорил я пятнадцать лет назад? Если мы не воспротивимся Перемирию, то Аликанте, наша бесценная столица, наполнится толпами слюнявых полукровок, выродков, которые топчут все, что нам дорого. Так и случилось. Гард обратился в прах, портал разрушен, по улицам шастают демоны, и нелюди, звериное отродье, пытаются командовать нами. Ну, друзья мои, враги и братья под ангелом, теперь-то вы мне верите? — Голос Валентина сорвался на крик: — ТЕПЕРЬ-ТО ВЫ МНЕ ВЕРИТЕ?!

Он оглядел толпу, ожидая ответа.

— Валентин, — разорвал тишину тихий голос Люка. — Разве ты не видишь, что натворил? Договоры, которых ты так боялся, не сделали нежить равной нефилимам. Не подарили нам места в Совете. Старые распри, непонимание сохранились. Тебе следовало больше доверять Конклаву, но ты не хотел — не мог! — и вот посмотри: ты сам подарил нам то единственное, что объединило нас. — Он попытался заглянуть Валентину в глаза. — Общего врага.

Бледное лицо Валентина вспыхнуло.

— Я не враг. Не для Охотников! Враг — ты. Пытаешься втянуть их в безнадежный бой. Думаешь, хилые демоны, напавшие на город, — единственное, что у меня было? Они лишь капля моей армии. Я могу призвать демонов больше и сильнее.

— Нас тоже будет немало. И нефилимов, и нежити.

— Нежити… — Валентин усмехнулся. — Вы обратитесь в бегство при первой настоящей опасности. Нефилимы — вот истинные, прирожденные воины, защитники мира. Вас же мир ненавидит. Не зря чистое серебро и солнце жгут Детей ночи.

— Мне солнце не помеха, — чистым, сильным голосом отозвался Саймон, позабыв про хватку Клэри. — Вот он я, стою на свету.

Валентин рассмеялся:

— Ты «бог» сказать не можешь — задыхаешься. Что до твоей терпимости к свету, вампир… — он ухмыльнулся, — ты просто аномалия. Урод среди чудовищ.

Чудовищ… На корабле Валентин говорил: «Твоя мать обвинила меня в том, что я превратил ее первенца в чудовище, и сбежала, чтобы не дать мне сделать то же самое со вторым ребенком». Джейс. Даже имя его вспоминать больно.

И после того, что Валентин сотворил с сыном, он рассуждает о чудовищах!..

— Здесь только одно чудовище, — заговорила Клэри, превозмогая страх и забыв данное себе обещание держать язык за зубами. — Ты. Я встретила Итуриэля, — продолжила она, увидев изумление на лице Валентина, — и теперь знаю все…

— Нет, не знаешь. Если бы знала, молчала бы, ради братца. Если не ради себя.

«Не смей говорить при мне о Джейсе!» — хотела закричать Клэри, но не успела раскрыть рта, как заговорил другой — женский, бесстрашный и полный горечи, — голос.

— Как насчет моего брата? — спросила Аматис, становясь у подножия подиума и не обращая внимания на Люка; тот пораженно смотрел на сестру и мотал головой.

Валентин нахмурился:

— Люциана? — Вопрос застал его врасплох, наверное, потому, что Аматис стояла прямо перед ним и спрашивала открыто, тогда как сам Валентин забыл о ней, списал со счетов как слабую, неравную по духу. И вот теперь такой сюрприз, настоящий вызов!

— Да, ты сказал: Люк мне больше не брат. Отнял у меня Стивена. Разрушил мою семью. Ты утверждаешь, будто не хочешь зла нефилимам, будто ты нам не враг, но меж тем без угрызений совести восстанавливаешь нас друг против друга, семью против семьи. Ломаешь жизни. Ненавидишь Конклав, хотя сам же превращаешь всех в жалких параноиков. Прежде мы, нефилимы, верили друг другу, а ты нарушил эту веру. Нет тебе прощения. — Голос Аматис дрогнул. — Ни тебя, ни себя не прощу за то, что отреклась от Люциана.

— Аматис… — Люк шагнул ей навстречу, однако сестра остановила его жестом. Глаза ее блестели от слез, но спина оставалась ровной, и голос звучал твердо.

— Было время, Валентин, когда мы все охотно тебя слушали. По доброй воле. Сейчас же твое время закончилось. Есть в этом зале кто-нибудь, кто со мной не согласен?

Толпа Охотников показалась Клэри похожей на шарж: резкие контуры, смазанные лица. Патрик Пенхоллоу стоял, плотно сжав челюсти. Элдертри трясся, словно хилое деревце на ветру. Смуглое, утонченное лицо Малахи оставалось непроницаемым.

Все молчали.

Клэри ждала, что Валентин взорвется от гнева, не получив желанного ответа от людей, которых надеялся возглавить. Однако отец оставался невозмутим. Лишь слегка пошевелил желваками, будто не случилось ничего неожиданного.

— Будь по-вашему. Не прислушались к голосу разума — значит прислушаетесь к силе. Я уже показал, как легко могу снять защиту с города. Вы ее отладили, но это ненадолго. Штурм повторится. Вы либо уступите, либо встретитесь со всеми демонами, каких может призвать Меч смерти. На сей раз они не пощадят никого: ни мужчин, ни женщин, ни детей. Вы сами выбрали смерть.

Собравшиеся засуетились, загомонили. Люк пристально посмотрел на Валентина:

— Ты готов уничтожить свой род?!

— Дабы спасти весь сад, больные растения выкорчевывают. Если болен весь сад… — Валентин обернулся к испуганной толпе. — Вы сами избрали свою участь. У меня есть Чаша смерти, и я готов начать новый род Сумеречных охотников, сотворенных и обученных мною. Впрочем, даю шанс: если Конклав отпишет правление Советом мне и примет мою единоличную, неограниченную власть, я остановлюсь. Все нефилимы присягнут на верность и примут печать — руну вечной преданности, которая свяжет их со мной. Таковы условия.

Повисла тишина. Аматис накрыла рот ладонью. В глазах у Клэри помутилось, Зал Договоров поплыл. Нельзя, нельзя поддаваться врагу! А есть ли выбор? Какой остался выбор нефилимам, запертым в ловушке? Как и сама Клэри с Джейсом — они в ловушке кровных уз.

Через минуту — растянувшуюся, как показалось Клэри, на целый час — тишину нарушил тонкий голос Инквизитора:

— Единоличную, неограниченную власть? Твою власть?!

— Элдертри… — Консул не успел перехватить Инквизитора — тот вывернулся и побежал к подиуму.

На бегу Инквизитор вопил, повторяя одни и те же слова. Он как будто совершенно утратил рассудок; глаза у него закатились. Отпихнув Аматис в сторону, Элдертри вскарабкался на подиум к Валентину и проорал:

— Я Инквизитор, понимаешь ты, нет?! Я Инквизитор, часть Конклава и Совета! Я тут правлю, не ты. Я создаю законы и не позволю тебе командовать, выскочка! Мразь, заводчик демонов…

Со скучающим выражением на лице Валентин протянул руку, словно бы намереваясь похлопать Элдертри по плечу.

«Он не может, никак не может ничего коснуться, ведь он же проекция!» — думала Клэри. Тем не менее рука Валентина по самое запястье погрузилась в грудную клетку Элдертри и на глазах у изумленной толпы резко дернулась влево, будто проворачивая непослушную дверную ручку.

Коротко вскрикнув, Инквизитор камнем рухнул на пол.

Опустив руку — покрытую кровью, словно пурпурной перчаткой, — Валентин оглядел пораженную толпу, и его взгляд остановился на Люке.

— Даю срок до завтрашней полуночи, — медленно проговорил Валентин. — К тому времени моя армия встанет на равнине Брослин. Если же в означенный срок вы не капитулируете, мои силы войдут в город и на этот раз не оставят в живых никого. Время я дал, используйте его мудро, решайте.

На том он исчез.

14 Темный лес

— Вот не повезло, — сказал Джейс, не глядя на Клэри. Он на нее, по правде, не взглянул ни разу с того момента, как Клэри с Саймоном ступили на порог занятого Лайтвудами дома. Опершись плечом об оконную раму, Джейс смотрел на быстро темнеющее небо. — Пошел хоронить братишку и пропустил все веселье.

— Джейс, — тихо и очень устало одернул его Алек. — Перестань.

Он сидел в пухлом потертом кресле — наверное, потому, что больше сидеть было негде. Обстановка казалась странной, чужой, как и в любом не своем доме. На стенах обои с навязчивым цветочным орнаментом; мебель выглядела ветхой, старомодной. На столике возле кресла стояла стеклянная чаша, полная шоколадных конфет. Клэри с голоду съела парочку, от старости они были безвкусными и крошились во рту. Что за люди тут обитают? Такие, которые бегут, стоит прийти беде. Забрать у них дом не жалко.

— Чего «перестань»? — обернулся Джейс. В отражении на стекле глаза его почернели.

Джейс надел траурный наряд: не черный, поскольку черный — цвет боевого облачения, а белый, с алыми рунами вдоль ворота и манжет. Только эти руны, в отличие от боевых — настроенных на агрессию и защиту, — сообщали исцеление и скорбь. На руки Джейс нацепил кованые браслеты с теми же рунами. Алек оделся точно так же, и на белом фоне его волосы смотрелись темными-темными.

Джейс, напротив, походил на ангела. Из тех, что приносят возмездие.

— Ты ведь не сердишься на Клэри? Или Саймона? По крайней мере, я надеюсь, — слегка обеспокоенно добавил Алек, — что на Саймона ты не сердишься.

Клэри ждала, что Джейс огрызнется в ответ, однако брат лишь ответил:

— Клэри знает, что я на нее не сержусь.

Саймон, облокотившись на спинку дивана, закатил глаза:

— Чего я не понимаю, так это как Валентин умудрился убить Инквизитора. Проекция в принципе никому не может навредить.

— В принципе, да, — согласился Алек. — Проекция — это иллюзия. Подкрашенный воздух, если можно так выразиться.

— Только не та, что мы видели. — Клэри передернуло. — Валентин просунул руку в грудь Элдертри, и… кровищи было…

— Как по заказу, а? — поддел Саймона Джейс.

Вампир не обратил внимания.

— Инквизиторы вообще своей смертью умирают? — подумал он вслух. — Или они как ударники «Спайнэл тэп»[15]?

Алек провел ладонью по лицу:

— И ведь родители до сих пор ничего не знают. Не то чтобы я тороплюсь им сообщать…

— Где они? — спросила Клэри. — Не наверху?

Алек покачал головой:

— До сих пор в некрополе. Хотели побыть на могиле Макса одни и отослали нас домой.

— А Изабель? — спросил Саймон. — Она-то где?

— Заперлась в спальне. Считает, что гибель Макса — ее вина. Даже на похороны не явилась.

— Ты говорил с ней?

— Нет, по щекам хлестал. Как думаешь, почему не сработало?

— Уже и спросить нельзя? — мягким голосом выразил обиду Саймон.

— Тогда расскажи ей историю с поддельным Себастьяном, — предложил Алек. — Может, Изабель полегчает? Она ведь казнит себя за то, что не сумела распознать в нем подвох. Однако если он шпион… — Алек пожал плечами. — Подвоха не заметили даже Пенхоллоу.

— Так и думал, что он сволочь, — сказал Джейс.

— Да, но только потому, что… — Алек еще больше съехал по спинке кресла. Его лицо на фоне яркобелого костюма смотрелось бледно-серым. — Неважно. Стоит сказать Изабель, чем нас запугивает Валентин, и ее уже ничто не взбодрит.

— Разве он может на такое решиться? — спросила Клэри. — Наслать армию демонов на нефилимов? Ведь он Сумеречный охотник. Как можно погубить собственный род?!

— Ему на родных-то детей наплевать, — напомнил Джейс и посмотрел Клэри в глаза. — Так с чего о народе печься?

Алек посмотрел на Клэри, затем на Джейса. Интересно, сказал ему Джейс о встрече с Итуриэлем или нет?

— Джейс… — грустно и недоуменно произнес Алек.

— Одно остается неясным, — говорил Джейс, не глядя на Алека. — Магнус предложил использовать следящую руну на чем-нибудь, что Себастьян оставил в доме Пенхоллоу. Правда, ничего не вышло. Магнус сказал, предметы… пусты.

— В каком смысле?

— Вещи принадлежат настоящему Себастьяну Верлаку. Самозванец забрал их у него, когда перехватил по пути сюда. Пусты вещи потому, что настоящий Себастьян…

— Скорее всего, мертв, — закончил предложение Алек. — Самозванец достаточно умен, чтобы не оставить следов. Для поиска абы что не сгодится. Нужны предметы, которые плотно связаны с искомым человеком. Семейная реликвия подошла бы, стило, расческа с волосами… что-нибудь в этом роде.

— Плохо дело, — заключил Джейс. — Такой предмет вывел бы прямиком на Валентина. Фальшивый Себастьян бежал к хозяину с полным отчетом и наверняка поведал бредовую теорию Ходжа о том, что Зеркало смерти — это озеро Лин.

— Теория вполне может оказаться верной, — возразил Алек. — На пути к озеру выставили стражу и навели барьер — на случай, если кто-то попытается телепортироваться к Лин.

— Фантастика! Теперь можно расслабиться. — Джейс оперся спиной о стену.

— Мне все еще непонятно, — заговорил Саймон, — почему Себастьян остался в городе. После того, как убил Макса и оглушил Иззи. Его повязали бы, и никакое притворство не спасло бы. Пусть Себастьян и думал, что убил Иззи, но сам-то остался цел — как такое объяснить? Нет, он растерялся. Иначе не бегал бы по улицам в разгар битвы, не пришел бы в Гард за мной. Уверен, ему плевать, жив я или мертв.

— Зачем так строго? — спросил Джейс. — Себастьян определенно болел за тебя мертвого.

— Вообще-то, — сказала Клэри, — остался он из-за меня. Я так думаю.

Джейс метнул в нее взгляд золотистых глаз:

— Из-за тебя? Надеешься на повторное пылкое свидание?

Клэри залилась краской:

— Нет. Первое-то пылким не вышло. Это даже не свидание было. Короче, не в том дело. Придя в Зал, он пытался выманить меня наружу. Хотел сказать что-то…

— Или тебя хотел. — Заметив выражение на лице сестренки, Джейс поправился: — Не в том смысле. Для Валентина хотел.

— Я не нужна Валентину. Его только ты заботишь.

В глубине глаз Джейса сверкнул странный огонек.

— Ты так это называешь? — Черты его лица сделались пугающе невыразительными. — После битвы на корабле Валентин хочет именно тебя. Значит, тебе стоит быть осторожнее. Намного осторожнее, чем прежде. Запрись в комнате и носу не кажи оттуда, как Изабель.

— Не дождешься!

— Правильно, тебе лишь бы мучить меня.

— Слишком много думаешь о себе, — яростно возразила Клэри.

— Может, и так. Но признай: чаше всего ты просто мне перечишь.

Клэри едва сдержала рвущийся наружу крик.

Саймон откашлялся:

— Раз уж речь об Изабель зашла повторно — первый раз Иззи упомянули вскользь, и поэтому беру на себя смелость говорить о ней сейчас, пока ее совсем не забыли, — то может, мне пойти поговорить с Иззи?

— Тебе?! — вскинулся Алек и сразу же, смущенный поражением, добавил: — Просто… она к родным-то не выходит, так почему должна тебе открыть?

— Может, потому, что я не родственник? — Саймон встал, гордо расправив плечи и сунув руки в карманы. На шее у него — где по горлу ударил Валентин — и на запястьях белели тонкие шрамы. Знакомство с миром Сумеречных охотников изменило Саймона: не только внешне или на уровне крови — изменился характер — Саймон спокойно переносил нападки Джейса и Алека, словно не замечая подколок и оскорблений. Того Саймона, который испугался бы или обиделся, уже нет.

Клэри ощутила укол боли. Как же не хватает прежнего Саймона.

— Хоть попробую разговорить Изабель, — сказал Саймон. — Попытка не пытка.

— Уже почти стемнело, — напомнила Клэри. — Мы обещали Люку и Аматис, что вернемся до захода солнца.

— Я тебя провожу, — сказал Джейс. — Саймон дорогу в темноте сам найдет. Правда, Саймон?

— Разумеется, найдет! — с негодованием произнес Алек, как будто решивший загладить вину за недостойное поведение. — Он же вампир, и до меня только дошло, что ты, похоже, шутишь. Не обращай внимания.

Саймон улыбнулся. Клэри раскрыла рот, чтобы снова высказать несогласие, — и тут же закрыла его, поняв, что отчасти поступает неразумно. И отчасти — потому что заметила взгляд, которым Джейс мимо нее смотрел на Саймона. В этом взгляде читалось изумление вперемешку с благодарностью и — ничего себе! — толикой уважения. Потому-то, пораженная, Клэри и не решилась говорить.

Дорога от нового дома Лайтвудов до Аматис вышла короткой. Лучше бы времени ушло больше. Казалось, бесценно каждое мгновение, проведенное с Джейсом. Словно стоит расстаться, и новой встречи не будет.

Клэри искоса глянула на брата. Тот смотрел прямо перед собой, будто шел по улице один. В резком свете ведьминых огней линии его профиля выглядели четко очерченными; локоны вились у висков, не скрывая шрама-знака; на шее поблескивала цепочка с кольцом Моргенштернов. Бинтов на левой руке не было, и Клэри заметила царапины на костяшках. Так значит, Джейс послушал Алека и лечится, как примитивный?

Она вздрогнула, и Джейс спросил:

— Холодно?

— Так, задумалась: почему Валентин убил именно Инквизитора? Инквизитор — нефилим, а Люк — нежить. К тому же у Валентина с Люком личные счеты.

— В каком-то смысле Валентин уважает Люка, — возразил Джейс, и Клэри вспомнила, как он смотрел на Саймона. Она постаралась выбросить из головы эти мысли, потому что ненавидела сравнивать Джейса с Валентином, пусть даже в такой мелочи, как взгляд. — Люк хочет заставить Конклав думать иначе, того же добивается Валентин, хотя цели у них… не совсем одинаковые. Люк — бунтарь, жаждет перемен. Инквизитор для Валентина представлял старый, толстокожий Конклав, и от него предстояло избавиться.

— Когда-то эти двое дружили. Люк и Валентин.

— И они разошлись, чтобы не встретиться вновь[16]. — Судя по насмешливой интонации, Джейс кого-то цитировал. — К несчастью, именно тех, кто был нам некогда дорог, мы ненавидим больше всего. Спорю, Валентин приготовил для Люка нечто особенное. Преподнесет сюрприз, когда добьется власти.

— Он не придет к власти, — сказала Клэри, а когда Джейс не ответил, добавила повышенным тоном: — Валентин не победит… не сумеет. Ему на самом деле не нужна война против нефилимов и нежити.

— Почему ты решила, будто нефилимы станут биться с нежитью? — Джейс по-прежнему не глядел на Клэри. Он шагал, плотно сжав челюсти и отвернувшись к воде в канале. — Люк сказал? Он идеалист.

— Разве союз — это плохо?

— Нет, просто сам я не такой. — Клэри ощутила холодный укол в сердце, услышав пустоту в голосе брата. Отчаяние, гнев, ненависть — качества демонов. Джейс примеряет их на себя вместе с ролью чудовища.

У дома Аматис Клэри остановилась и посмотрела на Джейса:

— Может быть. Но ты не Валентин и не похож на него.

От этих слов — или от уверенности Клэри — Джейс вздрогнул и обернулся. Посмотрел на сестру впервые с тех пор, как они покинули дом Лайтвудов.

— Клэри… — начал было он и замолчал на вздохе. — У тебя кровь на рукаве. Ты поранилась?

Он взял ее за руку, и Клэри с удивлением обнаружила на рукаве плаща алое пятно неправильной формы. Действительно кровь… Разве она не темнеет со временем?

— Это не моя, — нахмурилась Клэри.

Джейс немного расслабился и разжал пальцы у нее на запястье:

— Чья тогда? Инквизитора?

Клэри покачала головой:

— Себастьяна.

— Себастьяна?

— Помнишь, он приходил за мной в Зал? У него на шее были царапины — видимо, Изабель задела ногтями, — и, похоже, кровь из них попала мне на рукав. Я думала, Аматис простирнула плащ… оказывается, нет.

Джейс неожиданно долго держал руку Клэри, изучая пятнышко. Потом все же выпустил.

— Спасибо. — Клэри какое-то время смотрела на брата, потом, покачав головой, спросила: — Что это значит, ты, конечно, не скажешь?

— Ни за что.

Клэри устало вскинула руки и попрощалась:

— Все, я в дом. Увидимся позже.

Поднялась по ступенькам крыльца и, разумеется, не увидела, как Джейс, глядя ей вслед, перестал улыбаться. Дверь закрылась, но он еще долго стоял в темноте перед домом, вертя в пальцах ниточку.

— Изабель! — позвал Саймон. Он постучался в несколько дверей, и только крик «Убирайся!» подсказал, какая из них ведет в спальню Иззи. — Изабель, впусти.

В дверь что-то ударилось. Видимо, запущенная рукой Изабель туфля.

— Видеть не хочу — ни тебя, ни Клэри! Уходи, Саймон!

— Клэри со мной нет. И я не уйду, пока не поговорю с тобой.

— Алек! Джейс! Уведите его!

Саймон выждал некоторое время, но шагов на лестнице не услышал. Алек либо ушел из дому, либо затаился где-то, предпочитая не вмешиваться.

— Их тут нет, Изабель. Я один.

После недолгой паузы Изабель заговорила вновь. На сей раз ее голос звучал ближе, как будто девушка подошла к самой двери.

— Ты точно один?

— Один, один.

Дверь открылась. Изабель вышла к Саймону в черной комбинашке, босая, ненакрашенная; спутанные волосы ниспадали на плечи черными космами.

— Входи.

При свете из коридора комната Изабель выглядела так, будто по ней прошелся смерч (как любила выражаться мама Саймона): одежда разбросана, дорожная сумка раскрыта, словно взорвалась; на одном кроватном столбике висит электрумный хлыст, на другом — белый кружевной лифчик… Ой! Саймон отвернулся. Шторы задернуты, лампы погашены.

Изабель плюхнулась на край кровати и с мрачным задором заметила:

— Вампир покраснел. Кто бы мог подумать! — Она посмотрела на Саймона: — Ну, впустила я тебя. Говори, чего хочешь?

Изабель выглядела совсем юной: большие черные глаза на узком бледном лице, шрамы — на руках, спине, ключицах, ногах… Если Клэри и дальше пойдет по стезе нефилима, то однажды станет такой же, всё ее тело покроют рубцы. Подобная мысль прежде испугала бы Саймона, но не сейчас. Изабель, например, своими шрамами гордилась.

Она вертела в пальцах некий предмет — маленький, тускло поблескивающий. Какое-то украшение?

— То, что случилось с Максом, — заговорил Саймон, — не твоя вина.

Изабель неотрывно смотрела на маленький предмет у себя в руках.

— Знаешь, что это? — Она протянула Саймону игрушечного деревянного солдатика — раскрашенного вручную Сумеречного охотника в полном вооружении. В руке у него поблескивал меч, краска на котором почти стерлась. — Солдатик Джейса, — сказала Изабель. — Он только его и принес из Идриса. Может, когда-то солдатиков было больше, целый набор… Я лично думаю, Джейс этого нефилима сам вырезал. Он вечно таскал игрушку с собой. Потом я заметила однажды, как с солдатиком играет Макс. Наверное, в тринадцать лет Джейс почувствовал себя слишком взрослым и отдал игрушку Максу. В общем, когда Макса нашли, то в руке он сжимал именно этого Охотника. Наверное, схватился за него, когда Себастьян… когда… — Изабель замолчала. Стараясь не заплакать, она сильно искривила губы. — Я должна была быть рядом, защищать Макса. Я, а не тупая деревянная игрушка… — Она с силой швырнула солдатика на кровать. На глазах заблестели слезы.

— Ты чуть сама не погибла, Иззи. Ты ничего не могла поделать.

Покачав головой, Изабель яростно, дико посмотрела на Саймона:

— Что ты знаешь?! В ту ночь Макс видел, как кто-то лезет на башню. Мы не поверили и отправили его спать. А ведь Макс оказался прав. Спорю, он видел, как на башню лез ублюдок Себастьян. И Себастьян убил Макса, чтобы тот замолчал. Прислушайся я к Максу… хоть на секунду, на мгновение… ничего не случилось бы.

— Вы не могли знать заранее. Что до Себастьяна, то… он и не племянник Пенхоллоу. Нас всех одурачили.

Изабель не удивилась:

— Знаю. Вы уже говорили Алеку и Джейсу. Я стояла на лестнице и слушала.

— Подслушивала.

Изабель пожала плечами:

— Только до того момента, как ты собрался пойти поговорить со мной. Потом смылась к себе. Не хотела видеть тебя. Впрочем, ты настойчивый, заслужил разговор.

— Послушай, Изабель. — Саймон шагнул ей навстречу и вдруг очень отчетливо осознал, что Изабель не особенно обременена одеждой, и потому не решился положить ей руку на плечо или сделать иной успокаивающий жест. — Когда у меня умер папа, я точно знал: моей вины в том нет. Однако я все время думал, чего не успел сделать или сказать ему.

— Ага, но здесь-то — моя вина. Единственное, что от меня требовалось, — это выслушать Макса. Теперь остается найти подонка Себастьяна и прикончить его.

— Вряд ли поможет…

— Откуда тебе знать? Ты что, отыскал виновного в смерти отца и убил его?

— Папа умер от сердечного приступа. Так что нет.

— Значит, ты понятия не имеешь, о чем говоришь. — Изабель посмотрела ему в лицо. — Иди сюда.

— Что?

Она властно поманила его пальцем:

— Подойди, Саймон.

Саймон неохотно сделал еще шаг навстречу. Когда его от Изабель отделял какой-то фут, девушка схватила Саймона за грудки и притянула к себе. Их лица сблизились настолько, что Саймон разглядел следы недавних слез на щеках девушки.

— Знаешь, что мне сейчас нужно? — спросила Изабель, отчетливо проговаривая каждое слово.

— Э… нет.

— Отвлечься. — Она повернулась, опрокидывая Саймона на кровать рядом с собой.

Приземлившись на кучу белья, Вампир слабо запротестовал:

— Изабель, думаешь, тебе станет легче?

— Расслабься, — ответила она, кладя руки ему на грудь, поверх застывшего сердца. — Мне уже лучше.

Клэри лежала в кровати и следила, как ползет по потолку пятнышко лунного света. За день нервы напряглись чересчур сильно, к тому же Саймон так и не пришел к ужину.

Перед сном Клэри рассказала об опасениях Люку, и тот, перекинувшись волком, побежал к Лайтвудам. Вернулся ликантроп слегка озадаченный.

— С Саймоном все в порядке, — сказал он. — Иди спать.

Затем он вместе с Аматис отправился на очередное собрание, которым конца и краю видно не было. Интересно, кровь инквизитора уже смыли с пола?

Не найдя иного занятия, Клэри отправилась спать, однако сон все не шел и не шел. Мысли упрямо возвращались к сцене, когда Валентин вырвал Инквизитору сердце, к моменту, когда Валентин предупредил: «Молчала бы, ради братца». Тяжелее всего давили на сердце открытые Итуриэлем тайны, и терзал страх: вдруг мама умрет? Куда скрылся Магнус?

Занавески зашелестели, и в комнату из открытого окна хлынул поток лунного света. Резко сев, Клэри потянулась за клинком серафима на столике.

Ее остановила знакомая рука — изящная, покрытая шрамами.

— Успокойся. Свои.

Клэри ахнула, и ночной гость убрал руку.

— Джейс? Ты зачем пришел? Что случилось?

Джейс не отвечал, и Клэри, не сводя с него глаз, поспешила прикрыться одеялом. На ней только и было, что пижамные штаны да тонкая ночная кофта. Клэри залилась краской, однако стоило увидеть выражение лица Джейса, как смущение испарилось.

— Джейс? — шепотом позвала Клэри. Он по-прежнему стоял у изголовья кровати в траурном облачении, в глазах — ничего, даже отдаленно напоминающего сарказм. Бледный Джейс смотрел на сестру испуганными, потемневшими от напряжения глазами. — Что с тобой?

— Сам не знаю, — как будто очнувшись ото сна, произнес Джейс. — Я и не хотел приходить. Шатался по улицам — не мог уснуть, — и ноги сами привели к тебе.

Клэри выпрямилась, и одеяло выскользнуло у нее из рук.

— Почему тебе не спится? Что-то случилось? — Она тут же сама поняла, насколько глупо прозвучал последний вопрос. Чего только не случилось! Джейс, впрочем, как будто и не услышал вопроса.

— Мне надо было увидеть тебя. Понимаю, что нежелательно, но… надо.

— Садись, раз пришел. — Клэри подобрала ноги, освобождая место на краю кровати. — Ты меня пугаешь. Уверен, что ничего не случилось?

— Я и не говорил, что ничего не случилось. — Джейс присел. Казалось, наклонись — и можно поцеловать его…

В груди сильно сжало.

— Что… что-то плохое? Кто?..

— Нет, ничего дурного. Это даже не новости. Все и так известно — и мне, и тебе, наверное. Бог судья, я ничего не скрывал. — Джейс скользил взглядом по лицу Клэри, словно запоминая его. — Я… понял одну вещь.

— Джейс, — прошептала Клэри. Она боялась того, что может сказать брат. — Тебе не обязательно…

— Я хотел уйти куда-нибудь… в другое место. Но меня что-то толкало сюда, и я просто не мог остановиться. Думал, не переставая, о том, как встретил тебя и как не мог забыть. Как заставил Ходжа отправить за тобой именно меня. И как потом увидел тебя в кофейне с Саймоном — картина сразу показалась неверной, потому что вместо Саймона рядом с тобой должен был сидеть и веселить тебя я. От того чувства избавиться никак не получалось. Со временем оно лишь усилилось. Я и прежде хотел девушек, однако стоило сойтись с ними, как влечение пропадало. С тобой все иначе — влечение крепло день ото дня, пока не настала та ночь в приюте у Ренвика. Мне открылась природа чувства — чувства, что ты частичка меня, которую я однажды утратил и не знал о ней, пока вновь не обрел. Ты оказалась пропавшей сестренкой. Такая вот шутка. Словно Бог оплевал меня. И главное — за что?! За мысли об обладании тобой, о заслуженном счастье? Чем я заработал кару?..

— Наказали нас обоих, — произнесла Клэри. — Меня терзают такие же чувства. Но нам нельзя… мы должны убить их. Это единственный шанс…

— Шанс на что? — Джейс сжал кулаки.

— Быть вместе. Иначе — никак. Иначе нельзя находиться рядом, даже в одной комнате. Я не выдержу. Лучше будь мне братом, чем вообще никем…

— Буду пассивно смотреть, как ты встречаешься с другими парнями, влюбляешься, выходишь замуж?.. — Голос Джейса звучал натянуто. — Буду умирать понемногу каждый день?

— Нет. Тебе к тому времени станет безразлично, — ответила Клэри — и только сейчас поняла, что не может представить Джейса, которому плевать, с кем она. Только сейчас Клэри попыталась вообразить, как Джейс влюбляется в кого-то, женится, но увидела перед мысленным взором лишь долгий, длиною в вечность, темный тоннель. — Прошу… если будем молчать в присутствии друг друга, притворяясь…

— Никто не притворяется, — абсолютно четко проговорил Джейс. — Я люблю тебя и буду любить до самой смерти. И после, если есть жизнь после смерти.

Клэри задержала дыхание. Наконец Джейс произнес заветные слова, и обратной дороги нет. Она попыталась ответить и не придумала как.

— Ты считаешь, будто я хочу быть ближе к тебе, лишь бы показать, что я монстр. Может, и так, может, я и есть монстр, не знаю. Но даже если во мне и течет кровь демона, в моих жилах есть и кровь человека. Не будь во мне хоть капли человечности, я не смог бы любить так, как люблю. Демоны вожделеют, не любят. Я…

Джейс неожиданно и очень резко поднялся. Совершенно потерянный — как тогда, когда стоял над телом Макса, — подошел к окну.

— Джейс? — Клэри внезапно испугалась. Выбравшись из постели, она встала рядом с ним, взяла за руку. Джейс продолжал смотреть в окно, на бледные, полупрозрачные, словно призраки, отражения высокого парня и девушки ростом пониже. — Что не так?

— Зря я столько наговорил. Прости. У тебя вид был такой, будто… ты не все сумела переварить. — Его голос буквально звенел от напряжения.

— Так и есть. Все эти дни я думала, что ты меня ненавидишь. Сегодня ты чуть не подтвердил мои опасения.

— Ненавижу тебя? — Джейс посмотрел на Клэри безумными глазами. Прикоснулся — совсем легонько, кончиками пальцев, — к ее щекам. — Да я спать не могу! Завтра к полуночи мы либо станем сражаться, либо признаем власть Валентина. Сегодняшняя ночь может стать последней. По крайней мере, последней в обычном понимании. Нам уже не ложиться и не просыпаться, как всегда. Я хочу провести сегодняшнюю ночь с тобой.

Сердце как будто перестало биться.

— Джейс…

— Не в том смысле. Я не осмею прикоснуться к тебе, если не захочешь. Ведь это неправильно… один Бог видит насколько! Я лишь хочу лечь с тобой и проснуться в одной постели. Хотя бы раз в жизни. — В его голосе зазвучали нотки отчаяния. — Всего одну ночь. Что такое одна ночь в грандиозной схеме мироздания?!

«И что потом? — подумала Клэри. — Утром станет хуже. Как мы будем смотреть в глаза окружающим, хотя между нами ничего и не было? Хотя мы только спали на одной кровати? Это как очередная доза наркотика, после которой хочется еще».

Именно поэтому Джейс и признался. Хуже не будет, и лучше — тоже. И Джейсу, и Клэри как будто вынесли окончательный приговор. Сколько Клэри ни пыталась представить, что однажды время, рассудок или постепенное угасание чувства смогут убедить ее в обратном, не получалось. Ничего так сильно она не хотела, как провести эту ночь с Джейсом.

— Когда будешь ложиться, задерни занавески, — попросила она. — Не могу спать при ярком свете.

На лице Джейса отразилось полнейшее недоумение. Он не ожидал, что Клэри скажет подобное, и через секунду — уже к удивлению Клэри — обнял ее, прижал к себе, зарывшись лицом в спутанные волосы:

— Клэри…

— Ложись. Уже поздно.

Отстранившись от Джейса, Клэри вернулась в постель и накрыла одеялом ноги. Действие показалось ей привычным, как если бы прошло уже много-много лет, и они с Джейсом проделывали такое сотни раз, и каждая ночь — не только эта — принадлежала им двоим. Подперев подбородок руками, Клэри смотрела, как Джейс задергивает занавески, снимает и вешает на спинку стула белую куртку, под которой оказалась бледно-серая футболка. Знаки на голых руках Джейса тускло сияли, пока он избавлялся от оружейного пояса и расшнуровывал ботинки. Разувшись, он подошел, лег на спину и осторожно вытянулся на кровати. Капельки лунного света хватило, чтобы разглядеть его лицо в темноте.

— Спокойно ночи, Клэри, — пожелал Джейс.

Он сложил руки по бокам и словно перестал дышать. Клэри и сама задержала дыхание. Она протянула руку и кончиками пальцев дотянулась — настолько слабо, легонько, что прикоснись она к кому-то другому, то не ощутила бы контакта, — до руки Джейса. Возникло легкое покалывание, как если бы Клэри задержала ладонь над открытым огнем. Джейс вздрогнул и тут же расслабился. Закрыл глаза, и от ресниц на щеки легли легкие тени. Чувствуя, что Клэри наблюдает за ним, Джейс улыбнулся. Интересно, какой он с утра — лохматый, с припухшими веками?

Несмотря ни на что, Клэри вдруг почувствовала себя счастливой.

Взяв Джейса за руку, она прошептала:

— Спокойной ночи.

Они уснули, как дети в сказке.

15 Когда мир рушится

Большую часть ночи Люк наблюдал за движением луны. Сквозь прозрачную крышу Зала чудилось, будто сребреник катится по стеклянной крышке стола. В полнолуние, как сегодня, зрение и прочие чувства оборотней сильно обостряются: даже в человечьем обличье Люк ощущал кисловатый душок сомнений, издаваемый людьми в Зале, и резкий аромат страха. Прямо отсюда ликантроп чувствовал, как беспокойно, в ожидании вести от вожака, меряют шагами темный лес его братья.

— Люциан, — позвал низкий и в то же время пронзительный голос Аматис. — Люциан!

Вынырнув из задумчивости, Люк с трудом сосредоточил взгляд усталых глаз на разрозненной группе людей. Тех немногих, кто согласился хотя бы выслушать его план. Знакомые по прошлой жизни в Идрисе: Пенхоллоу, Лайтвуды, Рэйвенскары — и те, кого он встретил впервые. Например, Монтеверде, семья, содержащая Институт в Лисабоне и говорящая на смеси португальского и английского. Или Насрин Чодри из Института в Мумбаи. Она носила темно-зеленое сари, расшитое рунами из чистого серебра, отчего Люк невольно морщился, стоило девушке подойти слишком близко.

— В самом деле, Люциан, — согласилась Мариза. Ее маленькое бледное личико несло отпечаток глубокой усталости. Люк не ожидал, что она или ее муж придут, и потому был благодарен за присутствие, хотя горе и ожесточило Маризу сверх меры. — Ты сам созвал нас, так будь добр, удели нам внимание.

— Он и уделяет. — Аматис сидела, подобрав под себя ноги, как молоденькая девушка. Взгляд ее оставался твердым. — Люциан не виноват, что последний час мы только и ходим кругами.

— И будем ходить, пока не найдем решения, — резко заявил Патрик Пенхоллоу.

— При всем уважении, Патрик, — с сильным акцентом перебила его Насрин, — решения может совсем не найтись. Лучшее, на что можно надеяться, это план Люка.

— План, который не предусматривает нашего рабства и… — начала было Цзя, жена Патрика, но замолчала, прикусив губу. Это была привлекательная, стройная женщина, очень похожая на дочь Алину. Люк хорошо помнил, как Патрик бежал в Китай и там женился на Цзя. Тогда чуть не разразился скандал, потому что родители подобрали Патрику невесту из Идриса. Однако Патрик прославился бунтарским характером, который сейчас здорово помогал.

— Или содружества с нежитью? — подсказал Люк. — Как раз его избежать не получится.

— Само содружество не проблема, — заметила Мариза. — Дело в местах на Совете. Конклав не отдаст их нежити. Рогом упрется, но не отдаст. Сам знаешь, целых четыре…

— Не четыре, — возразил Люк. — Одно — Дивному народцу, второе — Детям луны, третье — Детям Лилит.

— Магам, феям и ликантропам, — тихом голосом и выгнув брови заключил сеньор Монтеверде. — Что же вампиры?

— Они ничего не обещали, как и я — им. Вампирам, похоже, не особенно хочется вступать в Совет. Они не любят мой народ, равно как и всякие собрания и правила. Впрочем, если передумают, дверь для них открыта.

— Малахи и его шайка ни за что не отдадут места вампирам. А без вампиров нам не набрать достаточно голосов в Совете, — пробормотал Патрик.

— К тому же без них нет шансов на победу.

— Вообще-то есть, — сказала Аматис, верившая в план Люка больше самого брата. — И без вампиров в Идрисе хватит нежити, которая выступит на нашей стороне. Неслабой нежити. Одни только маги…

Покачав головой, сеньора Монтеверде обратилась к мужу:

— План — бредовый, он ни за что не сработает. Нежити нельзя доверять.

— Этот план сработал во время Восстания, — напомнил Люк.

Сеньора Монтеверде скривила губы:

— Тогда Валентин набрал армию из идиотов. На сей раз у него полчища демонов. Откуда нам знать, что бывшие члены его Круга не примкнут к хозяину, услышав призыв?

— Думайте, что говорите, сеньора, — пророкотал Роберт Лайтвуд. За целый час он заговорил впервые. Большую часть времени глава семейства Лайтвудов провел в молчании, обездвиженный горем. За последние три дня у него на лице прибавилось морщин. По сгорбленным плечам и сжатым кулакам было видно, как человек страдает; Люк не мог винить его — хоть он и недолюбливал самого Роберта, однако видеть, как такой великан от горя теряет силы…

— Думаете, я вернусь к Валентину после гибели Макса? Моего сына убили…

— Роберт, — пробормотала Мариза, кладя руку на плечо мужу.

— Если не сдадимся, погибнут наши дети, — сказал сеньор Монтеверде.

— Если вы так считаете, то зачем пришли? — спросила Аматис, вставая. — Я думала, мы все согласны…

«Я тоже так думал», — сказал про себя Люк. Так всегда с нефилимами — шаг вперед, два назад. Они сами ничем не лучше нежити. Видели бы себя со стороны. Привыкли решать дела боем, как стая оборотней.

У дверей что-то мелькнуло. Если бы не полная луна, Люк и не заметил бы, не узнал того, кто проскользнул мимо входа. Не разыгралось ли воображение? Порой, когда Люк очень уставал, в игре света и тени мерещилась Джослин.

Откуда ей тут взяться?

Люк поднялся на ноги.

— Пойду подышу. Скоро вернусь, — сказал он и двинулся к дверям, спиной чувствуя взгляды собравшихся, даже Аматис.

Сеньор Монтеверде зашептал на ухо жене, и в потоке слов Люк уловил lobo, «волк» по-португальски. Небось решили, что Люк идет нарезать круги по площади и выть на луну.

Воздух на улице был свеж и прохладен. Небо отливало серым, как листовое железо. На востоке алела полоска рассвета, окрасившая ступени крыльца бледнорозовым. На ступенях Люка дожидался Джейс. Его белый траурный наряд, словно пощечина, напомнил о потерях — уже понесенных и тех, которые еще предстоит понести.

Люк остановился за несколько ступеней до Джейса:

— Зачем пришел, Джонатан?

Джейс не ответил, и Люк мысленно проклял себя за забывчивость. Джейс страшно не любил, когда его называют полным именем, и обычно отвечал очень резко. В этот раз полное имя, похоже, не резало Джейсу слух. Его лицо было ничуть не менее мрачным, чем лица взрослых в Зале. И хотя, по закону Конклава, Джейса только через год признают совершеннолетним, он уже хлебнул столько лиха, сколько иной взрослый не видит за всю жизнь.

— К родителям пришел?

— К Лайтвудам? Нет, — Джейс покачал головой, — я к тебе.

— Хочешь о Клэри поговорить? — Люк спустился на несколько ступенек. — С ней все хорошо?

— Да, все путем. — Услышав имя сестры, Джейс напрягся, отчего неспокойно стало самому Люку. Впрочем, Джейс не соврет, если с Клэри что-то случилось.

— Тогда в чем дело?

Джейс заглянул мимо Люка в Зал через открытые двери:

— Как собрание?

— Не особенно бодро. Охотники не желают сдаваться Валентину, но еще меньше они желают присутствия в Совете нежити. Не получив мест в Совете, мой народ биться не станет.

Глаза Джейса вспыхнули.

— Конклав будет не в восторге от твоего плана.

— Я не развлекать их пришел. Лишь бы поняли: мой план лучше, чем заведомое самоубийство.

— Конклав будет тянуть резину. На твоем месте я бы поставил им крайний срок. Так они лучше работают.

Люк невольно улыбнулся:

— К закату все, кого я призову, явятся к Северным вратам. Если к тому времени Конклав не даст согласия, мои воины развернутся и уйдут. Дольше мы ждать не сможем, иначе до полуночи в лесу не укрыться.

Джейс присвистнул:

— Эффектно получится. Надеешься, толпа нежити вдохновит Конклав или хотя бы напугает?

— Отчасти и то, и другое. Многие члены Конклава связаны с Институтами и к виду нежити привычны. А вот реакция коренных идрисцев меня волнует: нежить у врат может их сильно напугать, посеять панику. Впрочем, не помешает лишний раз напомнить горожанам, насколько они уязвимы.

Джейс взглянул на руины Гарда, черным шрамом уродующие холм.

— Вряд ли кому-то нужны еще напоминания. — Джейс ясным, серьезным взглядом посмотрел на Люка. — Я тебе кое-что скажу, но это между нами.

— Зачем же мне? — Люк не сумел скрыть удивления. — Скажи Лайтвудам.

— Ты здесь по-настоящему главный, сам знаешь.

Люк не спешил отвечать. Глядя в бледное, изможденное лицо Джейса, он внезапно — позабыв о собственной усталости — ощутил, как в сердце рождается сочувствие. Захотелось доказать пареньку, которого столько раз предавали взрослые, что эти самые взрослые не все одинаковы.

— Ладно, говори.

— Я доверяю тебе и потому, что ты сумеешь все объяснить Клэри.

— Объяснить?

— Мой поступок. — В широко раскрытых глазах Джейса отражалось восходящее солнце, отчего парень выглядел моложе своих лет. — Я иду за Себастьяном, Люк. Буду преследовать самозванца, пока он не выведет меня к Валентину.

Люк пораженно выдохнул:

— Ты знаешь, как выследить его?!

— Еще в Бруклине Магнус показывал, как использовать следящее заклинание. Мы при помощи фамильного перстня хотели найти моего отца. Ничего тогда не получилось, зато…

— Ты не маг. Заклинание тебе не дастся.

— Это всего лишь руны. Инквизитор примерно так же следила за мной, когда я отправился на корабль к Валентину. Для работы понадобится лишь нечто, принадлежащее Себастьяну.

— После Себастьяна ничего не осталось. Он тщательно прибрался в комнате. Видимо, знал, что его попробуют выследить.

— Кое-что есть: нитка, пропитанная кровью. Немного, но для поисков хватит. Заклятие действует, я проверил.

— Нельзя вот так просто срываться в погоню, Джейс. Я не пущу тебя.

— Не выйдет, Люк. Сначала побей меня прямо здесь, на крыльце. Однако побить меня ты не сумеешь. — В голосе Джейса звучала странная смесь уверенности и отвращения к самому себе.

— Понимаю, хочется побыть героем-одиночкой…

— Я не герой, — безо всякой интонации произнес Джейс, словно констатируя простейший из фактов.

— Даже если с тобой ничего не случится… Ты о Лайтвудах подумал? О Клэри?..

— По-твоему, о Клэри я не подумал? И о семье тоже? Почему тогда я решился на слежку?

— Как будто мне не было семнадцать лет! Кажется, что у тебя есть сила спасти мир… и ты в ответе за планету…

— Взгляни на меня. Взгляни и скажи, что я обычный семнадцатилетний парень.

Люк тяжело вздохнул:

— Ты далеко не обычный.

— Теперь скажи, что я задумал невозможное. — Люк не ответил, и Джейс продолжил: — Не спорю, твой план хорош: собрать нежить и гнать демонов до самых врат Аликанте — это лучше, чем покорно позволить им растоптать себя. Но Валентин того и ждет. Сопротивлением его врасплох не застанешь. А вот слежки за Себастьяном он не предвидел. Нам выпал шанс, который нельзя так просто отбрасывать. Сейчас любой шанс — подарок.

— Может быть, — согласился Люк. — Однако для одиночки эта миссия слишком опасна. Даже для тебя.

— Как ты не поймешь, она по плечу лишь мне! — В голос Джейса закрались нотки отчаяния. — Если Валентин и почувствует слежку, меня он подпустит достаточно близко…

— Близко для чего?

— Чтобы убить его. А ты как думал?

Люк посмотрел на паренька сверху вниз, стараясь разглядеть в нем черты Джослин. В Клэри они проступали отчетливо, однако Джейс всегда и везде оставался самим собой: замкнутый, сдержанный, одинокий.

— Силенок хватит? — спросил наконец Люк. — Отца-то убить?

— Хватит, — далеким и глухим, словно эхо, голосом ответил Джейс. — Ты, наверное, скажешь: нельзя убивать Валентина, потому что он мой отец, а отцеубийство — непростительное преступление?

— Нет. Я скажу: ты должен быть стопроцентно готов. — Внезапно Люк ощутил, как какая-то часть его смирилась и приняла решение Джейса. — Нельзя оборвать все связи здесь, погнаться за Валентином, настигнуть его и сдать перед последним барьером.

— О, я не сдам. — Джейс отвернулся, глядя на площадь, которая еще до вчерашнего утра полнилась трупами. — Мой отец сделал меня таким. Ненавижу его за это и потому убью. Пусть себе «спасибо» скажет.

Люк покачал головой:

— Твое воспитание, Джейс, не имеет над тобой власти. Ты поборол его. Валентин не сумел очернить твою душу…

— И не надо было. — Джейс посмотрел на небо, на полосы синего и серого; в роще вокруг площади начинали просыпаться птицы. — Мне пора.

— Лайтвудам передать что-нибудь?

— Нет. Они тебя возненавидят за то, что отпустил меня. Я им записки оставил — сами все поймут.

— Тогда зачем…

— Зачем я рассказал тебе о задумке? Чтобы ты был в курсе. Составляя план действий, помни: я слежу за Валентином. Найду — пришлю весточку. — Джейс бегло улыбнулся. — Такой вот запасной вариант.

Люк пожал ему руку:

— Будь твой отец другим, он бы гордился тобой.

Удивленный на мгновение, Джейс покраснел и одернул руку:

— Знал бы ты… — Он прикусил губу. — Ладно, забудь. Удачи, Люциан Грэймарк. Ave atque vale.

— Надеюсь, не прощаемся.

Солнце быстро поднималось над горизонтом. Джейс прищурился от резкого света, и на его лице вновь появилось выражение упорства и покорности.

— Ты напоминаешь мне одного давнего знакомого.

— Ну да, — горько улыбнулся Джейс. — Валентина.

— Нет, — удивленно проговорил Люк, но тут Джейс отвернулся, и призраки воспоминаний отступили. — Не Валентина я вспомнил.

Клэри проснулась. Она еще не открыла глаза, но уже знала: Джейса рядом нет. Рука ее была пуста.

Чувствуя, как сжимает в груди, Клэри медленно села.

Джейс, должно быть, ушел через окно; сквозь занавески на кровать падали косые столбики яркого света. Судя по тому, как высоко стояло солнце, время перевалило за полдень. И как Клэри не проснулась от света в лицо? Голова тяжелая, веки набрякли… Видимо, в отсутствии кошмаров организм решил наверстать упущенный сон.

Только поднявшись, Клэри заметила на прикроватном столике сложенный лист бумаги. Улыбаясь — все-таки Джейс оставил записку, — девушка взяла его, и на пол соскользнуло нечто тяжелое. Клэри отпрыгнула — а вдруг оно живое?

У ног лежало кольцо. Фамильный перстень Моргенштернов на цепочке. Джейс редко снимал его… Внезапный ужас охватил Клэри.

Она развернула записку и прочла первые строки:

Остальная часть письма слилась в неразборчивую массу букв. Пришлось перечитывать несколько раз, прежде чем смысл окончательно прояснился. Понятно, почему Джейс вчера излил душу и сказал, что одна ночь вместе ничего не изменит. Легко изливать душу тому, кого больше никогда не увидишь.

Позднее Клэри не могла вспомнить, как приняла следующее решение и наскоро собралась, но помнила, как сбежала вниз по лестнице, облаченная в боевой костюм, сжимая в руке письмо и повесив на шею цепочку с перстнем.

В гостиной было пусто, и огонь в камине перегорел до золы, однако из кухни доносились голоса и запах… оладий? Неужели Аматис умеет готовить?!

Оказывается, Аматис и не умела. Клэри вошла в кухню, и глаза у нее полезли на лоб: у плиты — в фартуке, собрав волосы в узелок на затылке, — шаманила Изабель, а Саймон сидел на столе, поставив ноги на стул. Как ни странно, хозяйка и не думала просить его сесть по-людски. Она смотрела на молодых, облокотившись на кухонную стойку, и явно радовалась.

Изабель приветственно взмахнула ложкой:

— С добрым утром, Клэри! Завтракать будешь? Время, правда, в сторону обеда.

Не в силах вымолвить ни слова, Клэри посмотрела на Аматис. Та лишь пожала плечами:

— Они взяли и пришли. Сказали, что хотят позавтракать, а из меня повар никудышный.

Вспомнив бурду, которую Изабель выдавала за суп, Клэри поежилась.

— Где Люк?

— В лесу, со стаей. Что-нибудь случилось, Клэри? Выглядишь немного…

— Диковато, — закончил предложение Саймон. — В чем дело?

На какое-то время Клэри вновь утратила дар речи. «Они взяли и пришли…» — сказала Аматис. Значит, всю ночь Саймон провел в доме у Изабель. Оглядев друга, она не заметила никаких перемен.

— Со мной все хорошо, — ответила наконец Клэри. Сейчас не время интересоваться любовными похождениями Саймона. — Мне надо поговорить с Изабель.

— Ну так говори, — сказала дочь Лайтвудов, тыча ложкой в бесформенный кусок теста на сковородке. И вот это она называет оладьей?! — Я вся внимание.

— С глазу на глаз.

Изабель нахмурилась:

— Давай чуть позже. У меня почти все.

— Нет, — сказала Клэри таким голосом, что Саймон удивленно выпрямился. — Сейчас.

Саймон слез со стола:

— Ладно, поворкуйте пока. Мы пойдем посмотрим детские фотографии Люка. — Он обернулся к Аматис: — Вы о них столько рассказывали.

Обеспокоенно глянув на Клэри, Аматис все же покинула кухню.

— Да, пожалуй, посмотрим… — бормотала она на ходу.

Когда дверь за нею захлопнулась, Изабель покачала головой, и в узелке волос блеснул тонкий изящный ножик-заколка. Даже притворяясь домохозяйкой, Изабель не переставала быть Сумеречной охотницей.

— Послушай, если ты насчет Саймона…

— Забудь про Саймона. Речь о Джейсе. — Клэри протянула Изабель записку: — Читай.

Вздохнув, Изабель уселась за стол. Клэри, взяв из чаши яблоко, села напротив и стала молча очищать его от кожицы. Съесть яблоко она не могла. Аппетит пропал начисто.

Выгнув брови, Изабель посмотрела на Клэри:

— Это вроде как личное. Мне точно стоит читать?

Может, и нет… Клэри не могла вспомнить слова записки. При других обстоятельствах она никому не позволила бы читать письмо от Джейса, однако тревога пересилила все предрассудки.

— Дочитай до конца.

Изабель вернулась к чтению.

— Ну, я догадывалась, что Джейс на такое решится.

— Понимаешь, к чему я? — запинаясь, пробормотала Клэри. — Джейс не мог уйти далеко. Надо пойти за ним и… — Мозг пронзила внезапная догадка. Что там Изабель говорила?.. — То есть как это ты «догадывалась»?!

— Так. — Изабель убрала за ухо непослушную прядку. — Когда Себастьян смылся, мы начали искать способ выследить его. Я перерыла его комнату в доме Пенхоллоу — и ничего, никаких «живых» личных предметов. Следовало догадаться, что Джейс, найдя хотя бы малую зацепку, пулей сорвется в погоню. — Она прикусила губу. — Жаль только, Алека он с собой не взял. Старшой не обрадуется.

— То есть он отправится вслед за Джейсом? — Клэри уловила отблеск новой надежды.

— Клэри, — слегка усталым голосом сказала Изабель. — Как узнать, куда отправился Джейс? Хотя бы приблизительно?

— Должен быть способ…

— Можно попробовать выследить Джейса. Правда, он умен — наверняка выставил защиту. Как Себастьян.

В груди разлилась холодная волна гнева.

— Ты что, совсем не хочешь отыскать его? Тебе плевать на Джейса? Он взял на себя самоубийственную миссию. С Валентином ему в одиночку не справиться!

— Не справиться… хотя я надеюсь, Джейс все заранее продумал.

— Что продумал? Свою смерть?

— Клэри! — В глазах Изабель полыхнула ярость. — Как будто остальные в безопасности! Мы сидим и ждем — либо смерти, либо рабства. Джейс не может сидеть сложа руки, разве не видишь? Не видишь, что…

— Я вижу, что Джейс — твой брат, как и Макс, на которого тебе не было плевать.

В тот же миг Клэри раскаялась. Изабель побледнела, будто слова Клэри стерли у нее с лица всю краску.

— Макс, — проговорила Изабель, едва сдерживая ярость, — был всего лишь мальчиком, девяти лет от роду. Джейс — воин, Сумеречный охотник. По-твоему, Алек не выйдет на бой с Валентином? По-твоему, мы не готовы принять смерть в бою, когда дело того стоит? Джейс — сын Валентина и сумеет подобраться к нему достаточно близко, чтобы выполнить предназначение…

— Валентин убьет Джейса, если придется. Пощады не будет.

— Знаю.

— Вас заботит лишь, умрет ли Джейс геройски? Ты не будешь тосковать по нему?

— Я буду тосковать по нему каждый день оставшейся жизни. А если Джейс потерпит неудачу, жизни нам осталось — давай признаем — самое большее, неделя. — Изабель покачала головой. — Ты не понимаешь, Клэри, каково постоянно жить войной и жертвами. С самого детства. Впрочем, не твоя в том вина, тебя такой воспитали…

Клэри подняла руки:

— Все я понимаю. Ты ненавидишь меня, Изабель. Я примитивная.

— Не поэтому… — Изабель не договорила. Ее глаза заблестели — не только от гнева, но и от слез. — Господи, ты же ничего не понимаешь. Сколько ты знакома с Джейсом, месяц? Я — семь лет. Ни разу не видела его влюбленным, спокойным, как все. Джейс цеплял девчонок, и они влюблялись в него, однако Джейса их чувства не заботили. Наверное, поэтому Алек решил… — Изабель, которая, казалось, никогда не плачет, с трудом сдерживала слезы. — Меня и маму тоже тревожило, отчего такой парень не может ни в кого влюбиться. Важные для всех дела его ничуть не заботили. Я испугалась, думала, случай с отцом нанес ему тяжелую травму, навсегда лишив возможности любить. Вот если бы узнать, что случилось с отцом Джейса… хотя какая разница? В смысле, такое кого хочешь травмирует. Потом встретилась ты, и Джейс словно проснулся. Ты не знала иного Джейса, но я, Ходж… нам все стало ясно. Алеку тоже. Почему, думаешь, он тебя невзлюбил? С первой секунды? Тебе встречи с нами приносили радость, а знаешь, что приносило радость мне? То, что Джейс встречался с тобой. В Институте он только о тебе и говорил, потом уболтал Ходжа выслать его за тобой. И не хотел тебя отпускать. Постоянно следил, ревновал к Саймону… Сам, может, и не догадывался о ревности, однако я видела: Джейс ревновал тебя к примитивному! Он пошел вызволять Саймона из отеля «Дюмор»; нарушил закон — ради тебя, спасая смертного, которого терпеть не мог. Ты страдала бы, случись что с Саймоном. Из посторонних ты первая так взволновала Джейса. Он озаботился твоим счастьем из любви.

Клэри судорожно сглотнула:

— Джейс не знал…

— Что ты его сестра? Правильно. Ты не виновата, потому как сама не знала о брате. Само собой, ты согласилась встречаться с Саймоном. Я надеялась, что Джейс, узнав правду, разлюбит тебя, однако он не разлюбил. Не сумел. Уж не знаю, как Валентин обработал его в детстве. Сам ли Джейс по себе такой или его так воспитали… Тебя он не разлюбит, Клэри. Не сможет. Я возненавидела моменты, когда Джейс виделся с тобой, — за боль, которую он терпел, как при ударе когтей демонов. Раны надо оставить в покое, скрыть под бинтами и ждать, пока затянутся. Джейс, видя тебя, словно срывал бинты с незалеченных ран.

— Знаю, — прошептала Клэри. — А как, по-твоему, я себя чувствую?

— Понятия не имею. Ты мне не сестра. Я, правда, не испытываю к тебе ненависти, Клэри. Ты мне даже нравишься. В каком-то смысле я не желаю Джейсу иной пары. Но надеюсь, если мы выживем, то моя семья переедет подальше, где Джейс не сможет видеться с тобой.

Слезы жгли глаза. Странно было вот так сидеть за одним столом с Изабель и плакать по Джейсу по причинам совершенно разным и одновременно похожим.

— Зачем ты говоришь мне такое?

— По-твоему, я не защищаю Джейса? Нет, я хочу его защитить. Потому и расстроилась, когда ты пришла в дом Пенхоллоу. Ты ведешь себя так, будто не являешься частью этого мира, его событий. Нет, Клэри, ты в самой середине нашей вселенной. Тебе досталась одна из главных ролей, ведь ты дочь Валентина! Джейс решился на столь отчаянный поступок и ради тебя тоже.

— Ради меня?

— Знаешь, почему он рискует жизнью? Почему ему плевать, жив он или мертв? — Слова Изабель острыми иглами вонзались в мозг. Почему?.. Потому что считает себя демоном, нелюдем. Только об этом никому не скажешь, не намекнешь. — Он и так считал себя ненормальным, а из-за тебя — так и вовсе проклятым. Джейс сам говорил Алеку. Зачем беречь жизнь, если жить неохота? Отчего не рискнуть, если никогда больше счастлив не будешь?

— Изабель, замолчи. — Саймон почти бесшумно распахнул дверь. Черт, он же вампир и слышит чересчур тонко! — Клэри ни в чем не виновата.

Изабель залилась краской:

— Не лезь, Саймон. Ты понятия не имеешь, в чем дело.

Саймон вошел на кухню, закрыв за собой дверь.

— Я достаточно слышал, — сказал он будничным тоном. — Даже через стену. Значит, ты, типа, не знаешь о чувствах Клэри? Типа, она тебе не сестра и все такое? Ну так слушай: Джейс тут не единственный мученик.

Повисла тишина. Ярость Изабель постепенно угасала.

В этот момент вроде кто-то постучал в парадную дверь: скорее всего, кто-то из оборотней — Люк или Майя — принес Саймону свежую кровь.

— Джейс не из-за меня ушел, — сказала Клэри, и сердце бешено заколотилось. Можно ли раскрыть тайну Джейса теперь, когда его нет? Тайну, из-за которой ему наплевать на жизнь? Слова посыпались сами собой как горох: — Когда мы с Джейсом были в поместье Вэйландов… когда искали Белую книгу…

Внезапно дверь распахнулась — вошла Аматис. Она странно взглянула на Клэри, отчего ее сердце чуть не остановилось. Хозяйка словно была напугана, но, присмотревшись, девушка поняла: взгляд у Аматис тот же, какого удостоился Люк, принеся Клэри в дом сестры. Аматис выглядела так, будто повстречала призрак.

— Клэри, — медленно произнесла она. — Тебя хотят видеть…

Договорить хозяйка не успела — пришлось посторониться, чтобы пропустить в кухню гостя. Поначалу Клэри разглядела только боевое облачение, стройную фигуру. Едва взгляд дошел до лица гостьи, желудок ухнул в пустоту — как тогда, когда Джейс на мотоцикле съехал с крыши отеля «Дюмор».

В кухню вошла мать.