Глава 6

Целовать ее было еще приятнее, чем он думал. Ее губы были теплыми и влажными, чувствительными и трепещущими. Сумочка соскользнула с ее плеча и упала на пол. Она углубила поцелуй, приоткрыв рот и скользя языком по его зубам. Он сжал ее ягодицы, прижимая к себе, давая почувствовать растущее возбуждение. Она выгнулась, потерлась о него, посылая разряды удовольствия по всему его телу.

Он не хотел, чтобы все зашло так далеко, он вообще не хотел, чтобы что-то начиналось, и, если бы она хоть чуть-чуть воспротивилась, он немедленно отпустил бы ее. Но она таяла в его объятиях, и он прижал ее к себе еще крепче, стянул с нее жакет и прижал к стене. Он просунул руку между их телами и расстегнул ее блузку, открывая белье телесного цвета.

Он сжал ее грудь, и она застонала от наслаждения, прерывая поцелуй, чтобы вздохнуть. С разметавшимися по плечам волосами, запрокинутой головой, приоткрытым ртом она была прекрасна — это был секс во плоти. Если она так возбудилась от простого объятия, он не мог представить, что будет, если он решится пойти дальше. В нем столкнулись две противоборствующие силы: одна хотела сорвать с нее одежду и ласкать ее губами и руками, пока она не сойдет с ума от наслаждения, но другая — остатки разума — знала, что все это неправильно. Ана не была просто стаканом плохой текилы… Нет, оборвал он себя, нельзя думать о ней так, как он думал о Каре. Они слишком разные, и от сравнения не выиграет ни одна. Ана особенная, ее можно было сравнить с пиццей «Маргарита»: разнообразные ингредиенты, смешанные так, что от результата невозможно отказаться.

Однако его испугало то, что он думал об Ане так же, как о Каре. Кара была для него всем, и он с трудом понимал, как смог пережить ее уход. Он был не готов пережить подобное еще раз.

Так или иначе, Ана заслуживала лучшего — она заслуживала правды. Уорд осторожно отстранился, убедился, что Ана прочно стоит на полу, отвернулся и запустил пальцы в волосы. Черт, как он мог так легко утратить контроль над собой? Он зажмурился и признался:

— Я избегал тебя не потому, что ты мне не нравишься, а из-за этого.

Он посмотрел на нее через плечо. Она стояла у стены, и ее грудь часто вздымалась. Она словно вышла из самой смелой его фантазии. Ее взгляд все еще был расфокусирован, и она не поняла, что он сказал.

— Я боялся, что это случится. Я чувствовал, что между нами сразу пробежала искра, и не хотел, чтобы это разрушило наши деловые отношения.

— О…

Она, кажется, наконец осознала, что у нее расстегнута блузка, и стала медленно просовывать пуговицы в петли.

Ее мозг работал вполсилы, но все же быстрее, чем его, одурманенный текилой. Ему повезло, что он смог остановиться. Он пошел на кухню и налил им по стакану холодной воды. Она последовала за ним и взяла свой стакан, тряся головой, словно пытаясь прояснить ее.

— Значит, ты избегал меня, потому что я тебе нравлюсь?.. Нет, забудь, что я это сказала. Это предполагает, что влечение и похоть связаны.

— Ана… — начал он.

— Все нормально. — Она храбро улыбнулась, подняла стакан и осушила его в несколько больших глотков. — Ты хочешь меня, но не хочешь хотеть меня. Так?

— Да, секс все усложняет. Я не хочу делать тебе больно.

Она поставила стакан на стол:

— Ты думаешь, что можешь?

— Да, думаю. Я стал знаменитостью задолго до того, как ты начала общаться с подобными мне.

— Ошибаешься. У меня достаточно богатый опыт общения с тебе подобными.

— И со сколькими ты переспала?

Она вспыхнула:

— Это не твое дело.

Значит, либо со многими, либо ни с кем. Уорд бы поставил на второе.

— Я говорю это к тому, что в нас легко влюбиться, но тяжело любить.

Он не был очень приятным человеком, даже когда Кара была жива, что уж говорить о сегодняшнем дне. И он знал, как часто люди влюбляются в нарисованный ими образ, не имеющий ничего общего с реальностью, и губят свою жизнь. Она хотела возразить, но он прижал пальцы к ее губам:

— Я не хочу делать тебе больно. Не хочу, чтобы ты влюбилась в меня, а потом обнаружила, что я совсем не такой, каким ты хочешь видеть меня. Это будет нечестно по отношению к тебе.

Она нахмурилась:

— По-моему, это будет нечестно и по отношению к тебе.

— Ты милая девочка, Ана. Я не хочу ранить тебя.

Она прищурилась, когда он назвал ее девочкой, и он знал, что так будет. Она была не из тех женщин, которые любят уменьшительные имена, и он знал, как отпугнуть таких, как она. Она отпрянула от его протянутой руки, сверкнув глазами, и подняла с пола жакет.

— И что нам теперь делать? — вызывающе спросила она.

Он пожал плечами:

— Мы все еще работаем вместе. Сейчас вы не сможете без меня, но я помогу вам раскрутиться и где-то через год, когда все наладится, уйду, а вы найдете нового члена правления.

Ее лицо становилось все темнее, и к тому времени, как он договорил, он уже понял, что она собирается все усложнить. Она сунула руки в рукава жакета и медленно подошла к нему:

— Я имела в виду, что нам теперь делать? Ты думаешь, что я нежный цветок, который не справится с тем, что происходит между нами. Но ты ошибаешься. Я справлюсь с чем угодно.

Он улыбнулся ее напору и выбору слов. Возможно, ему следовало просто уйти от ответа, но он не смог:

— Значит, и со мной тоже?

Она открыла рот, готовая резко ответить, но потом оценивающе посмотрела на Уорда и призналась:

— Не знаю.

Это смутило его. В ответ на смелое утверждение он мог рассмеяться, но это… Она прижала пальцы к вискам и зажмурилась, словно пытаясь не слышать внутренний спор. Когда она открыла глаза, на ее лице было написано смущение.

— Я знаю, что не хочу отказываться от этого. От тебя.

— Конечно. — Он попытался свести все к шутке. — Не каждый день в твою жизнь врывается знаменитость, верно?

Напряжение в собственном голосе удивило его. Он давно привык к тому, что женщины при встрече стремились поймать его в свои сети, и знал, что Ана не такая, но ему вдруг отчаянно понадобилось услышать это от нее.

— Дело совсем не в этом, — раздраженно ответила она. — Ты прекрасно об этом знаешь.

Он действительно знал. Она работала в Голливуде, встречалась со многими более известными, чем Уорд, людьми, и он не понимал, как ей удавалось избегать назойливого внимания мужчин. Возможно, в мире костлявых ее уютные округлости не ценились по достоинству, но он не мог понять, как такое было возможно. Впрочем, Уорда привлекала не ее фигура, а ее увлеченность, ее преданность «Надежде Ханны». Чем он нравился ей, Уорд не знал.

— Тогда в чем?

Его самого удивляло желание услышать от нее признание, обычно он был не так честолюбив.

— Я не уверена. Может быть, мы просто подождем, пока все само прояснится?

— Я не намерен рисковать тобой, чтобы выяснить, — отрезал он.

— Не тебе решать.

— Нас очень трудно любить, Ана.

Она погрустнела. Он подумал, что она решила, что он отталкивает ее, но потом понял, что принял сочувствие за печаль.

— Да, ты это уже говорил, но я не собираюсь влюбляться в тебя.

— Обещаешь?

Она озорно улыбнулась:

— Клянусь.

Он все еще чувствовал, что должен сказать «нет», оттолкнуть ее, усадить в самолет и отправить домой. Он был бы бессовестным ублюдком, если бы поддался примитивному собственническому инстинкту обладать, но ничего не мог с собой поделать, и если у нее не хватало здравого смысла уйти, у него не было сил заставить ее.

— Хорошо.

Она широко улыбнулась, как будто выиграла первый приз, хотя в выигрыше оказался он. Он непременно разочарует ее, и лучше бы и правда не влюбляться в него. Она встала на цыпочки и обхватила его за шею, но он отстранился.

— Но мы будем все делать постепенно. Я хочу утащить тебя в спальню и много чего сделать с тобой, но не сейчас.

— О…

Ее глаза расширились, и она покраснела.

То ли ее шокировала его прямота, то ли она правда не ожидала, что он может не найти в себе сил остановиться, если она снова начнет целовать его.

— Ладно, — кивнула она, не глядя на него. — Куда мы теперь?

— Ужинать.

— Ужинать?

— Да. — Он схватил ее за руку и потащил к двери. — Мы оба не ужинали. К тому же я за себя не ручаюсь наедине с тобой.



Уорд позволил ей сесть за руль. Он выпил больше, чем она. Многие мужчины считают оскорбительным для своей мужественности пускать женщину за руль, но только не Уорд.

Он предложил ей взять одну из его машин, и она долго стояла в гараже, размышляя. Только идиот предпочел бы видавший виды седан, взятый напрокат, имея перед собой такое разнообразие. Во многом вся ее жизнь была похожа на такой выбор. Она отказывалась от ухаживаний, ставила на разум, а не на чувства — ездила на седане, если проводить аналогии, и вот теперь столкнулась с непреодолимым искушением. Нет, она не строила иллюзий насчет серьезных отношений с Уордом, его сердце принадлежало другой. Но он хотел ее, в этом не было сомнений, и если это все, на что она могла рассчитывать, она удовольствуется и этим.

Пока ей удастся держать сердце на замке, она сможет наслаждаться близостью с ним. Разве могла она отказаться? Он наверняка был так опытен в вопросах секса, что вряд ли заметит, что она девственница.

Адреналин захлестнул ее, когда она села за руль одной из шикарных машин. Вполне возможно, что езда на самом лучшем автомобиле навсегда отвратит ее от остальных, но такой шанс выпадает один раз, и она намеревалась использовать его.



Ресторан находился между двумя домами, но попасть туда простому смертному было трудно: только надежная рекомендация могла провести внутрь, где было очень чисто и уютно. Хозяин — колоритный грек — немедленно подошел к Уорду поприветствовать его. Посетители посмотрели на них, но больше никак интереса не выказали — Уорд явно был завсегдатаем.

Ана улыбнулась, когда Уорд сел и его скамья отъехала назад. Очевидно, он просто не мог сидеть по-другому. Она вздрогнула, сев и столкнувшись с ним ногами. Развалившись на скамье, он снова занимал все свободное место, и она с трудом концентрировалась на меню, не говоря уже о том, чтобы решить, что заказать.

Она позволила ему заказать что-то для нее, и они ели, разговаривая большей частью о «Надежде Ханны» и Фонде Кары Миллер. Несмотря на это, атмосфера интимности никуда не делась, и это нервировало Ану. Она редко ходила на свидания, так как часто они заканчивались печально, поэтому не привыкла сидеть с кем-то в маленькой комнатке, сталкиваться пальцами над тарелкой с картошкой фри и подставлять подбородок с капелькой соуса под салфетку в протянутой руке.

Только в машине на обратном пути она отважилась задать ему вопрос, который не давал ей покоя уже второй день.

— Кара умерла от рака груди, — начала она и осторожно посмотрела на него.

Он замер, лицо ничего не выражало.

Она сжала руль и продолжила:

— Среди направлений, по которым работает твой фонд, нет ни одного связанного с раком: ни помощи выжившим, ни исследований…

— Она так хотела, — резко ответил он.

Похоже, она перешла черту.

— Прости…

— Ничего. Я… — Он выдохнул и потер лицо руками. — Я не умею говорить об этом. Я все время говорю о ней, но никогда — о ее раке. Она не хотела, чтобы он занимал какое-то место в ее жизни, она считала, что он просто украл несколько лет ее жизни, и хотела, чтобы ее смерть была только ее. Она мечтала помогать детям.

В этом был смысл. Почти всех своих друзей Ана встретила в группе поддержки раковых больных, для которых сама много сделала. Они все были замечательные, но рак был словно еще одним членом их общества, живым дышащим существом, которое они чествовали и которое повсюду было с ними. Поэтому Ана понимала Кару. Однако она заметила, что Уорду не слишком нравилось решение его жены.

— Но… — начала она.

Он бросил на нее взгляд:

— Что?

— Я просто… — Она пожала плечами. — Это было ее решение, но что ты думаешь об этом?

Она сразу же пожалела, что спросила. Это было слишком личное, она не имела права спрашивать и тем более знать ответ. Он пожал плечами, но выражения его лица в темноте салона она не разглядела.

— Это не мне решать. Кроме того, мне нравится работать с детьми, я чувствую себя полезным.

Остановившись на светофоре, она с удивлением посмотрела на него. Он чуть улыбался, выстукивая по колену несложный ритм.

— Ты часто общаешься с ними?

Это казалось более безопасной темой, чем все связанное с Карой, — снова переходить черту ей не хотелось.

— Не очень. Я слишком часто бываю в разъездах, чтобы позволить кому-то привязаться ко мне. Но иногда это случается, как с Рики.

Он сказал это так, как будто это имя должно было что-то сказать ей.

— Рики?

— Он забрел в «Надежду Ханны» вчера днем. Ему тринадцать, может, четырнадцать. — Уорд указал на приближающийся перекресток. — Он зашел спросить, как можно записать его мать на курс, который будет вести Омар. Он волнуется из-за ее рабочих перспектив.

— Это очень мило. — Ана сбавила скорость. — С другой стороны, многие мальчики из неполных семей заботятся о своих матерях.

— Я заботился, — согласился Уорд.

Ей хотелось спросить его об этом, но он и так выдал сегодня слишком много личной информации.

— Значит, ты решил присматривать за ним? — спросила она. — Ты в городе меньше недели, как тебе это удалось?

Уорд хмыкнул:

— Я видел его всего однажды, но уже понял, что он весьма хитрый. Он пришел в пятницу, и я сказал ему, что сделаю все возможное для его матери, но он не должен пропускать школу. Чтобы убедиться, что он выполняет свою часть сделки, я предложил ему приходить к нам вместе с матерью. Он ответил, что у него нет времени на эту ерунду. Я понял, что, если не приручить его сразу, он больше не вернется, и мы договорились о встрече в четверг. Посмотрим, что из этого получится.

У Аны сжалось сердце. Какой мужчина будет тратить свои вечера на трудных подростков? Таких не так уж много, и уж точно ни одна знаменитость не станет это делать. По крайней мере, она таких не встречала.

— Очень благородно с твоей стороны, — сдавленно сказала она.

Уорд что-то недовольно проворчал:

— Посмотрим, что выйдет. По-моему, он согласился только потому, что у меня была гитара Дэйва и Рики хотел поиграть на ней.

Она повернулась к нему. Есть что-нибудь более бесполезное, чем попытка понять его?

— Что у тебя делала гитара Дэйва?

Он усмехнулся:

— Не волнуйся, я не записываю новый альбом втайне от всех и не планирую использовать «Надежду Ханны», чтобы продвинуть его.

Она покраснела, вспомнив свои мысли о нем в первый день. Похоже, он лучше видел в темноте, чем она.

— Уорд, я не…

— Я пошутил, — мягко сказал он.

— О… Хорошо.

Он указал на следующий поворот, и она свернула на его улицу.

— А почему не альварез? — поинтересовалась она.

— Что?

— Если ты снова начал играть, почему не на альварезе?

— Я бы не сказал, что снова начал играть.

Его голос как-то изменился, словно он не был уверен, что ответить.

— Ты не скучаешь? — спросила она, сворачивая к дому.

Он вытащил автоматический открыватель двери из бардачка и не ответил. Ожидая, пока откроется дверь, Ана снова заговорила, чтобы заполнить паузу:

— Я начала шить благодаря моей бабушке. Она могла сшить что угодно, просто посмотрев на вещь. Мать Эммы, Дениз, тратила огромные деньги на одежду, и после ее смерти Эмма не могла ни выбросить эти платья, ни носить их. Бабушка перешила их, и Эмма носила их годами. В конце концов она начала приносить бабушке журналы с картинками, и бабушка шила ей платья. — Ана поставила машину на место и повернулась к Уорду. Свет, включившийся, когда открылась дверь, бросал резкие тени на его лицо, но выражение не поддавалось определению. — Она научила меня шить, когда мне было десять. Мы часто шили вместе, и теперь, даже после ее смерти, я чувствую, что она рядом, когда шью. Я очень люблю создавать одежду, и это единственное, из-за чего я скучаю по своей работе в Голливуде.

Уорд изогнул бровь:

— И больше ни по чему не скучаешь?

Она хихикнула:

— Еще мне жаль, что я никогда не буду носить все те восхитительные костюмы, которые сшила. — Она сунула ему ключи от машины. — Поэтому я и спросила про твою гитару. Вы так долго были неразлучны, что я не верю, что ты не скучаешь.

Он положил ключи на приборную доску и взял Ану за руку:

— Мне сейчас совсем не хочется говорить о моей гитаре.

Она замерла и затаила дыхание. Его рука была теплая, кончики пальцев, которыми он водил по ее ладони, чуть царапали кожу. Она заставила себя поднять на него глаза:

— О чем же ты хочешь поговорить?

Он улыбнулся:

— А может, я совсем не хочу разговаривать?

Он потянул ее к себе, и она начала задыхаться.

Предвкушая поцелуй, она думала, что важность кислорода явно преувеличена: ей он был не нужен, во всяком случае, не так сильно, как Уорд.

Загрузка...