Госпожа Чудо-Юдо

Глава 4. Утро рабовладелицы

Дневной свет нещадно бил сквозь веки, окрашивая кожу в неестественный ярко-розовый цвет. Просыпаться было тяжело, живот сводило спазмами голода, а во рту поселилась сухость.

Сильно болела голова.

Обоняние тревожил незнакомый запах густого комнатного ароматизатора, чересчур сладкого на мой вкус… так что при пробуждении я никак не могла осознать, где нахожусь. Открыв глаза, упёрлась взглядом в алый потолок и озадаченно моргнула. Сроду у меня в квартире не было интерьера такой яркой расцветки!

Пришлось напрячь память, морщась от болезненной пульсации в висках, чтобы припомнить события прошлого дня.

…Талла Ней доставила меня к новому месту жительства на посольском микроаэробусе далеко за полночь и впотьмах. Я была так вымотана и хотела спать, что, выйдя из транспорта, даже не обратила внимания на столпившиеся перед входом фигуры. Кое-как дотащилась до широкой входной лестницы, ярко освещенной ночными прожекторами, ввалилась в фойе, а оттуда – в гостиную… и алчно воззрилась на роскошный диван с кучей декоративных подушек. Глаза слипались так, будто их гиперклеем намазали.

Следом за мной осторожно сунул голову в арочный проем между гостиной и фойе суетливый тощий тип в кричаще-алой форме и с вопросительным подобострастием проговорил:

– Приветствую вас, госпожа..?

– Гайя Ф… Чудо-Юдо, – зевнула я и взмахнула рукой, на которой красовался идентификационный браслет. – Новая хозяйка острова и поместья.

Неизвестный чуть ли не на цыпочках просеменил к облюбованному мной дивану.

– Я управляющий поместьем, госпожа, – представился он. – Мое имя Лизен. Позвольте… мне нужно синхронизировать данные вашего браслета и моего…

– Синхронизируй… – упав на диван задом и откинувшись спиной на подушки, я приглашающе водрузила руку на подлокотник и прикрыла глаза. – А мне тут пока… надо вздрем… нуть… м-м… хфм-м…

На этом воспоминания обрывались. Видимо, так и отключилась. А потревожить меня никто не осмелился. Вот и ломит теперь всё тело от сна в неудобной позе.

Приняв сидячее положение, я не удержалась от громкого стона. В затылке и висках отчаянно пульсировала тягучая, как смола, боль. Она была похожа на ощущения от похмелья, только помноженного на десяток единиц. Что это со мной?

«…рекомендую воспользоваться эмпатическими способностями… – всплыл из недр памяти голос Таллы Ней. – Но не переусердствуйте!..»

Кажется, это и в самом деле похмелье. Только не физическое, а энергетическое. Лимит в полчаса вчера явно был серьезно превышен, пока мы разбирались с рабами, и теперь воспаленный мозг мстительно объявил забастовку.

Медленно, стараясь не совершать резких движений, я огляделась.

Гостиная казалась огромной, больше соответствующей выставочной галерее, а не жилому дому. Разнообразными оттенками красного колора выделялся не только потолок, но и стены, мебель и портьеры. Только пол резко диссонировал с обстановкой – матовый чёрный паркет, перечеркнутый прозрачной стеной с остроконечной дверью, за которой виднелась терраса. В целом вся комната производила гнетущее впечатление жерла тлеющего вулкана… или желудка великанской твари. Последний образ усиливался нелепой формой багровой люстры, напоминающей соскообразную причуду неровной утробы.

Однако! Странный вкус. Что творилось в голове у госпожи Муй Задаки, когда она планировала внутреннюю отделку?!

Робкое поскребывание, донесшееся от арки, прервало мои размышления. В проёме нарисовалась худая фигура управляющего.

– Госпожа Чудо-Юдо! – позвал Лизен и, заметив, как я недовольно поморщилась, мгновенно исправился: – Госпожа Гайя… Ваши покои на втором этаже. Желаете провести утренние процедуры?

Насчёт утра он сильно отошёл от истины: сияющее через прозрачную стену-окно светило уже давно достигло полуденной точки на тигарденском небосклоне.

– Да, – сиплым голосом выдавила я. – Проводи меня, пожалуйста.

Управляющий поклонился, поглядывая исподлобья осторожным изучающим взглядом. Эмпатия давно заглохла, перекрытая тройным кругом защиты, но мне всё же смутно почудилось исходящее от него дуновение скрытого удивления.

На второй этаж мы поднимались целую вечность. Каждая ступенька отзывалась в висках дробной россыпью болевых уколов, вынуждая замедлять шаги и хвататься за перила. Лизен неуверенно шел впереди, то и дело оглядываясь – от роли ведущего ему было явно не по себе.

В коридорах первого и второго этажа, через которые пролегал путь к хозяйским покоям, было пусто и тихо. Особняк словно вымер… или затих в глубокой недоверчивой настороженности. Ни одного обещанного раба предыдущей владелицы я не заметила.

– А где все, Лизен? – окликнула спину управляющего.

Тот вздрогнул и остановился, оборачиваясь. И без паузы продолжил движение, оказавшись передо мной на коленях. Я резко затормозила, чтобы не врезаться в него. Заглохшую эмпатию вдруг пробило сильным всплеском чужого страха.

– Простите, госпожа!

– За что?

– Мы не смогли вас встретить должным образом…

– Должным образом? – переспросила я, не зная, как реагировать на спонтанное коленопреклонение.

– Вчера, когда вы прилетели, госпожа… Мы должны были встретить вас тропой почёта.

– Что ещё за тропа почета? – озадачилась я.

Управляющий Лизен на вид был значительно старше меня – костлявый пожилой мужчина нездорового вида. На Земле к старшим по возрасту культивировалось подчёркнуто уважительное отношение, поэтому видеть перед собой одного из них униженно склонившимся было странно и дискомфортно.

Я не собиралась досконально следовать абсурдным для меня правилам этой рабовладельческой планеты и разыгрывать из себя властолюбивую госпожу. Не было у меня тяги к подобным забавам. Но правильно ли слишком резко менять принятые здесь устои?

В ксенозаповеднике всем сотрудникам как-то устроили психологический семинар по работе с животными, подвергшимися неправильной, слишком агрессивной дрессуре… и основная мысль, внушаемая докладчиком, состояла в том, что во избежание вредного перестроечного стресса, перемены необходимо внедрять очень осторожно, а главное – медленно. И тогда эффективность психологической реабилитации возрастёт до гарантийных семидесяти-восьмидесяти процентов.

Конечно, разумные существа – это не животные. Но кто сказал, что аналогия в их направлении не сработает?

Поэтому я спокойно сказала:

– Встань. И ответь на вопрос.

Лизен послушно поднялся на ноги и торопливо заговорил:

– Тропой почета, госпожа, принято встречать новую хозяйку. Рабы устилают своими телами дорогу, чтобы госпожа прошла по их спинам в новые владения, не запачкав ног о землю. А я, как главный раб-управляющий, должен был быть первым, на кого ступит владетельная нога…

В глазах управляющего плескался невысказанный вопрос, но задать его вслух он не осмелился.

– Мне незнакомы ваши обычаи, Лизен, – пояснила я, решив сразу же дать ему ответ на все грядущие странности в своем поведении. – Я с другой планеты, и рабство там запрещено.

Кивком намекнула, что минутка взаимного ликбеза завершена, и Лизен поспешил вперёд.

Хозяйские покои оказались в дальнем тупике коридора. Видимо, при планировке их расположили с мыслью о том, что никакая бытовая суета шныряющих по развилкам коридоров слуг-рабов не должна тревожить господского слуха.

За дверью открылся аналог гостиничного номера с просторным залом, спальней и расширенными сантехническими помещениями, включающими в себя не только ванную-туалет, но и небольшую многофункциональную сауну с массажным столом напротив парной.

Вопреки моим опасениям, интерьер покоев был выполнен отнюдь не в назойливо-красных тонах. Вполне себе адекватный спокойный аквамарин.

Окна выходили на внутренний двор. Я выглянула в одно из них, надеясь насладиться красивым видом… но открывшееся зрелище не могло доставить мне никакого удовольствия. А вот неприятную оторопь – однозначно.

Посреди двора торчал высокий столб, к которому была прикована фигура высокого голого мужчины с безвольно свесившейся вперёд головой. Он висел на руках, задранных вверх и зафиксированных наручниками. Обращённая к окнам спина была зверски иссечена, а над ранами с запекшейся кровью жадно кружили местные насекомые.

– Лизен, подойди, – позвала я, изо всех сил стараясь говорить спокойно.

Тем не менее управляющий почувствовал неладное, судя по тревожному напряжению, которое снова пробилось сквозь эмпатическую защиту.

– Да, госпожа.

– Кто прикован во дворе и зачем?

Лизен метнул беспокойный взгляд в окно.

– Это Шед, госпожа. Он заслужил наказание за назойливость, когда госпожа Задаки… затравила хищной эребской гратерой двух его младших братьев.

– Не поняла. Его выпороли и повесили во дворе за… назойливость?!

– Да, госпожа, – кивнул управляющий, чуть приободрившись при виде моей реакции. – Он без должного почтения просил госпожу Задаки пощадить его братьев. Настаивал на том, что они слишком юны и неопытны для того, чтобы противостоять взрослой гратере. Совсем ещё мальчишки… были. Простите за многословие, госпожа.

– О космос, – в ужасе пробормотала я, нашаривая подоконник в качестве опоры. От услышанного у меня подкосились колени.

Эребские гратеры были выведены искусственно полвека назад путем скрещивания земных пантер с рептилоидными земноводными кошками, завезенными на лабораторную планету Эреб учеными-колонистами. Сами кошки были не крупнее мыши, но темперамент и хватка у них были истинно крокодильи. Опасность этих тварей заключалась в том, что, напав на жертву и почуяв первую каплю крови, они впадали в маниакальное буйство и не останавливались до тех пор, пока в теле жертвы оставались хоть какие-либо признаки жизни. Нападали они стаями, как пираньи, как в водоемах, так и на суше. И малые размеры для охоты были им только в плюс.

В гратерах же скомпоновался не только нрав и повадки мелких рептилоидных кошек, но и размеры земной пантеры. А уж когда они расплодились на Эребе и уничтожили всю колонию, безжалостно сожрав своих же создателей, то было принято решение наложить запрет на выведение этой породы.

К сожалению, к тому моменту, когда прибыла группа зачистки, чтобы уничтожить кровожадных тварей, на Эребе успели похозяйничать пираты. И часть тварей, к слову говоря, чрезвычайно плодовитых, успела попасть на черный рынок, а оттуда – в клетки любителей острых ощущений. Зачастую запретных в ЗССР.

И вот теперь выяснилось, что одна из этих бешеных гратер содержится в поместье острова Йо…

При мысли о детях, отданных на растерзание кровожадной твари, мне стало физически плохо.

– Лизен… – севшим голосом выдавила я и откашлялась. – А где вы держите гратеру? Надеюсь клетка надёжная?

– Из корабельного сплава, госпожа. Под высоким напряжением.

– О. Хорошо.

– Какие распоряжения насчёт Шеда, госпожа? – спросил управляющий с плохо скрытой надеждой.

– Снять и подлечить, – коротко ответила я, продолжая смотреть через окно на изодранную спину несчастного. – В поместье есть какой-нибудь врач?.. медик? Может, хотя бы ветеринар?

– Нет, госпожа. Если раб сам не вылечивается, его продают или… – не договорив, Лизен снова пустился в нервное словоблудие: – Госпожа Задаки в последние месяцы запретила упоминать об этом, хотя сама… простите, госпожа Гайя… глупый раб не знает, как правильно ответить.

Я терпеливо выслушала его хаотичную речь и хмуро предположила:

– Ликвидируют, что ли?

– Все так делают, госпожа. Если раб не способен самостоятельно излечиться, значит, здоровье уже плохое. Кому такой нужен? – последнюю фразу он сказал еле слышно, словно говорил о себе.

Если всё действительно так, то Лизену есть чего страшиться. Пожилой и тощий, хоть он и передвигался довольно резво, но организм уже не тот, что в молодости. И если с ним произойдет какая-то серьезная травма, то восстановление при слабом иммунитете может затянуться надолго. А это всё равно что приговор: «Не способен самостоятельно излечиться».

– Но в резервации рабов осматривал какой-то медик. Я своими глазами видела.

– Возможно, это штатный врач от Содружества, госпожа?

– Ладно, – я устало потерла ноющие виски. – У меня есть кое-какие навыки после практики в ветеринарке, сама на Шеда посмотрю. Сними его и устрой где-нибудь. Как тебя найти потом?

– Идентификационный браслет, госпожа. Для владельцев живого имущества там есть функция вызова, которая включает аудиосвязь между вашим браслетом и рабским ошейником. Вам достаточно активировать ее и назвать имя раба.

– Хорошо. Спасибо, Лизен.

Отвернувшись от окна, я направилась было к двери ванной комнаты, потом вспомнила кое-что и притормозила.

– Кстати, из резервации скоро должны прибыть новые рабы. Двести одна единица. Подумай, куда их можно разместить так, чтобы разбить на две группы – большую в сто восемьдесят две единицы и маленькую в девятнадцать.

– Как пожелает госпожа, – поклонился управляющий и, видя, что я продолжаю движение в сторону ванной, торопливо спросил: – Вы позволите прислать вам временного личного раба?

– Зачем?

– Так это… если пожелаете завтрак, госпожа… или выполнять бытовые функции…

– А, поняла, – кивнула я. – Завтрак – это хорошо. Даже если это обед. Присылай. И поспеши к Шеду!

Ванная вызвала с первого взгляда восхищение и… почему-то слабый ужас. Просторная комната, отделанная прекрасным малахитово-зелёным камнем с прожилками, включая пол и потолок, только подчеркивала белизну роскошной круглой ванны-джакузи. Душевой отсек занимал приличный кусок угла, где можно было свободно прогуливаться, словно под дождем, который обеспечивал там обширный водолейный потолок.

Предвкушающе вздохнув, я быстро скинула комбинезон на малахитовый пол и забралась в душевую. На Земле о таком и не смела мечтать!

Удовлетворённо щурясь под приятно горячим ливнем, я быстро намылилась «Золотой розой» – баснословно дорогим моющим средством, обнаруженным тут же на полочке среди множества флакончиков. Обеспеченные девочки из ксенобиологического коммерческого потока, параллельного бюджетному, где я училась, хвастались, что «Золотую розу» делают с добавлением вытяжки из живинки – редкого растения, произрастающего только в условиях планеты Диниту и обладающего свойствами бесконечного самоомоложения. Кто бы мог предположить, что мне удастся попользоваться хоть разок таким эксклюзивом?.. А вот, пожалуйста, обмыливаюсь с ног до головы, причем абсолютно бесплатно.

Тонкий аромат элитного мыла ласково кружил голову и растворял пульсирующую в висках боль, делая ее фоново-терпимой. Какое облегчение!

Из душевой я вышла с блаженной улыбкой на губах, рассеянно огляделась в поисках полотенца…

И вздрогнула, застигнутая врасплох.

– Г-го… го… г-го… – донеслось тихо-неразборчивое бормотание из угла за утилитазом, установленным – подумать только! – на высокой площадке со ступеньками, наподобие трона.

Ну и самомнение у вас, госпожа Задаки…

За площадкой подстерегала новая неожиданность. Неестественно-бледная и хрупкая до полупрозрачности девушка, по виду едва перешагнувшая черту совершеннолетия по земным меркам. Впалые щеки намекали о недоедании, а руки и ноги пестрели синяками. Короткая серая тряпка, которой она прикрывалась за неимением одежды, совершенно не скрывала их.

Девушка сидела на цепи, как животное, и пыталась что-то сказать, чудовищно заикаясь:

– Г-го…гос… госпо…жа…

Так вот кто нагонял в мои чувства при входе в ванную отголоски смутного ужаса!

– Ясной сингу… э-э… привет, – мягко кивнула я, стараясь не показать свое недовольство от неприятной неожиданности. Девушка и так перепугана, как пойманный в капкан и многократно битый заяц, и нуждалась хоть в какой-то информации для успокоения. – Не бойся. Я Гайя, ваша новая хозяйка. Остров госпожи Задаки со всем его содержимым был передан мне после конфискации. А как твое имя?

– Му… Му… Муирне… госпожа… – тоненько ответила прикованная девушка, справившись с заиканием.

Она явно была какой-то иной расы, не из космозонгов. Потому как растрёпанные длинные волосы, змеившиеся по плечам, при ближайшем рассмотрении оказались не коричневого, а серо-зеленого цвета. А глаза чересчур светлые, как у альбиноса.

– Муирне, расскажи, почему тебя держат в ванной?

– Д-д… д-для услады глаз, госпожа.

Внимательно оглядев девушку, я не заметила в ней ничего такого, что могло бы подарить «усладу глаз». Полуголая, в драной тряпке и на цепи… где тут эстетика?

Видя, что я непонимающе продолжаю таращиться на нее, Муирне пояснила дрожащим голосом:

– Г-го… госпожа Задаки любит во время гигиенических процедур смотреть, как меня используют по назначению… она называет это эстетикой совокупления…

– Кто использует?

– Другие рабы по разрешению госпожи. Моя обязанность – помочь им сбросить сексуальное напряжение… Я тут недавно и пока плохо справляюсь. Рабов очень много… Поэтому госпожа Задаки решила заниматься моим обучением постоянно.

Услышанное меня поразило.

– Ты сексуально обслуживаешь рабов всего поместья?.. Всех? Одна?!

– Д-да, госпожа. В порядке очереди на месяц. А те, кто нуждается чаще и не брезгует, обращаются к задникам.

– К задникам?..

– Мужчинам, которые согласны подставлять свое тело взамен на какие-нибудь услуги. Но большинство предпочитает хотя бы раз в несколько месяцев, но с женщиной…

– А раньше как эта ваша Задаки справлялась без тебя? – возмущённо спросила я.

– Были другие… Но больше полугода никто не выдерживал, и тогда от них избавлялись, – Муирне оценила, что ее внимательно слушают, чуть приободрилась и решила добавить: – А ещё раньше, давно… госпожа Задаки всех рабов непостельного профиля кастрировала. Но потом увидела, что после процедуры рабы становятся вялыми и нерасторопными, и отменила правило.

Вот это размах варварства…

На секунду я прикрыла глаза, пытаясь собрать воедино уже раздувшийся мысленный список дел на сегодня. И пересмотр сексуальной формы рабства для Муирне занял один из первых пунктов.

Странно, что с ней так обращаются на этой планете. Она ведь тоже женщина.

– Муирне, как ты оказалась в рабстве? – задумчиво спросила я. – Ведь у вас на планете женщины неприкосновенны!

Девушка-рабыня обхватила себя руками за плечи и съежилась. Но концентрированным страхом она фонить перестала, это была скорее реакция на болезненный для нее вопрос.

– Я… не такая, как все, госпожа. Временная женщина.

– Не понимаю. Ты имеешь в виду, что у тебя здесь временные обязанности?

– Я ведь из народа Плывчи… госпожа, – ответила Муирне так, словно это все могло разом прояснить, и удивлённо покосилась на меня: мол, как это вы не в курсе?

– И в чем разница между тобой и женщинами космозонгов? Или землян? Или других разумных?

– Вы – вечная женщина, госпожа, – последовал раздражающе туманный ответ. – А я временная. Мое тело подчиняется законам приливов и отливов, а ваше – надежно, как сама земля…

И она указала на мое обнаженное тело. За разговором я умудрилась забыть и о наготе, и о том, что хотела поискать полотенце. Нахлынуло чувство неловкости. Пусть Муирне и одного со мной пола, но стоять перед незнакомкой в чем мать родила всё равно дискомфортно.

В противоположном углу напротив душевого отсека высился прозрачный схрон-стеллаж, в котором виднелись ровные стопочки махровой ткани. Я молча направилась к нему и, поизучав дверцу, почему-то запертую электронным замком, поднесла руку с браслетом для синхронизации.

Замок щёлкнул.

Быстро выхватив лежащий сверху первым пухлый пласт лимонно-желтой махровой ткани, я обернула им свое тело и уже неторопливо принялась выбирать полотенце помельче – для волос.

– Зачем тут запирают полотенца, Муирне?..

– В этом доме всё запирается, госпожа. Шкафы, окна, двери… Открывать может только хозяйка или доверенные домашние рабы.

– А твоя цепь?

– Госпожа Задаки не открывала ее при мне. Только надела… месяц назад.

– Давай-ка попробуем открыть.

Тонкая цепь, к которой крепился ошейник рабыни, имела на месте стыка электронный замок, аналогичный тому, что запирал схрон-стеллаж с полотенцами. Но простая синхронизация с идентификационным браслетом владельца на нем не сработала. Надеюсь, это всего лишь двойная защита, а не многослойная.

Муирне взволнованно следила за моими действиями, приоткрыв рот и затаив дыхание. Ещё бы тут не разволноваться, после месячного заточения в ванной!

Продолжая держать браслет возле замка, я немного поразмыслила и четко произнесла:

– Идентификация голоса. Владелец Гайя Фай. Деактивировать замок.

Браслет пискнул и мигнул красным в знак отказа. Я недоуменно моргнула, нахмурилась, а затем в озарении хлопнула себя по лбу.

– А, ну да! Ещё раз. Идентификация голоса. Владелец Гайя Чудо-Юдо… Деактивировать замок!

Цепь щелчком отсоединилась от ошейника Муирне и с лязгом грохнулась на малахитовый пол.

– Идем со мной, Муирне.

В личной гостиной уже был накрыт стол с «завтраком» – настоящий праздник быстрых углеводов. Состав и размер порции скорее всего подбирали, руководствуясь пищевыми привычками прежней хозяйки – жуткой сладкоежки, судя по всему.

Оценив горку выпечки, одуряюще пахнущей заварным кремом, и воздушные пирожные с кусочками неизвестных белых фруктов, я почувствовала, как просыпается слипшийся желудок. После вчерашнего голодания, конечно, не стоило налегать на сладости… Но у меня под боком находилась потенциальная союзница для борьбы с искушением.

– Муирне, хочешь есть?

– Да, госпожа. Сегодня меня ещё не кормили…

Рабыня стояла на пороге ванной, щурясь на дневной свет, как подслеповатый ночной зверёк. Озабоченно глянув на ее слезящиеся глаза, я подошла к окну и задернула тяжелые сине-зеленые портьеры.

У входа в хозяйские покои мне почудилось движение – словно пушистый синий коврик перед дверью шевельнулся и снова замер. Приглядевшись, я поняла, что в комнате присутствует и третье лицо.

Личный раб, обещанный управляющим. Полуголый.

А я-то думала, что он принес поесть и сразу же ушёл. Но нет, вжимается лбом в коврик и сверкает красивой обнаженной спиной с хорошо развитыми мышцами. Без единого шрама, кстати.

– Э… – глубокомысленно проблеяла я и решила для начала поздороваться со спиной. – Привет. Я Гайя. Как тебя зовут?

– Любен, госпожа Гайя.

– Ты специально тут ждал или тебе просто этот дверной коврик сильно понравился?

– Простите, госпожа Гайя! – мгновенно откликнулся раб, лаская слух бархатным голосом с умеренной дозой подобострастия. – Я ждал… потому что провинился и желаю вашего наказания.

Он осторожно приподнял голову, показывая чисто выбритое симпатичное лицо с прямым носом, умными карими глазами и пухлыми губами. О таких обычно говорят: сами напрашиваются на поцелуй.

– Да неужели? Только увидел меня и сразу провинился? – усмехнулась я и поморщилась, услышав в собственном голосе тонкую нотку кокетства.

Вот что с девушками смазливая мужская физиономия делает!

– Я пришел в неподобающем виде, госпожа Гайя. Забыл надеть свою рабочую форму, – заметив мой дружелюбный интерес, Любен позволил себе показать намек на улыбку уголками соблазнительного рта и выдохнул: – Мое тело готово принять от вас любое наказание…

Последнюю фразу он произнес, сопровождая такой порочной интонацией, что волей-неволей в голову лезла популярная эротическая картинка наказания: вот он лежит со связанными руками задом вверх, а я его увлечённо шлепаю за плохое поведение…

М-да. Умный юноша. И внимание привлек, и тело продемонстрировал… возможно, даже без рабочей форменной одежды заявился специально, а не случайно. Ведь первое впечатление зачастую – самое судьбоносное.

Очень хотелось высвободить на минутку эмпатию, чтобы изучить ауру этого хитреца, но возвращения жуткой головной боли не хотелось ещё больше.

– Ничего страшного, – демонстративно отмахнулась я и, отвернувшись, бросила через плечо: – Можешь идти. Если понадобишься, позову.

Неторопливо дошла до стола, чинно уселась на удобный стул с высокой спинкой и только затем услышала, как тихо закрылась за Любеном дверь. Ну точно парень не с одной извилиной в мозгу! Преодолевал пару шагов до выхода столько времени… Давал хозяйке время передумать.

Посоветуюсь с Таллой Ней насчёт практических занятий по эмпатии и первым, на ком буду тренировать новые способности, будет этот хитроумный Любен…

Хотя и без того дел уже по горло.

К примеру, сейчас надо поскорее проверить, в каком состоянии бедолага Шед… но и моему организму перед этим жизненно необходимо подкрепиться. И так уже натерпелся вчера. А ведь мне, возможно, с Шедом придется повозиться, обрабатывая раны, не до еды будет.

– Садись за стол, Муирне, – позвала я, но рабыня замешкалась, таращась на закрывшуюся дверь.

С ней творилось что-то неладное. Прежде бледное личико полыхало густым румянцем, дыхание участилось, а тусклые глаза засветились тайной внутренней жизнью. Ого! Да она явно неравнодушна к ретировавшемуся симпатяге Любену.

Сделав вид, что ничего не замечаю, я снова окликнула ее. Муирне вздрогнула и сделала несколько шажков к столу, сжимая дрожащими руками скудную ткань, прикрывающую тело.

К слову говоря, мы с ней выглядели сестрами по фанатизму, посвященному нынешней моде на минимализм в одежде. Она в платье-тряпке, а я в платье-полотенце.

– Сесть рядом с вами, госпожа? – неверяще переспросила Муирне, стараясь не слишком коситься на пирожные.

– Садись, не робей. Если ты не голодала в последнее время, то можешь есть любую еду с этого стола. Чем тебя обычно кормили?

– Сырой рыбой, госпожа.

Глядя, как я благодушно наливаю в чашку напиток из местных трав с незнакомым терпко-острым ароматом, рабыня наконец поверила, что над ней не издеваются. И медленно присела на самый краешек соседнего стула, настороженная, как сурикат, и готовая в любую секунду сорваться с места. Или рухнуть на пол с извинениями за то, что неправильно поняла госпожу, решившую пошутить.

Как тут не воздеть мысленно руки со словами: «О времена, о нравы»? Ведь запугали девочку так, что она и поесть спокойно не может.

– А почему тебя кормили сырой рыбой? – рассеянно спросила я, высматривая на столе ёмкость, куда можно было бы налить для Муирне травяной чай.

Все столовые приборы были рассчитаны на одну персону, однако лишний раз звать кого-то ради простой чашки не хотелось. Тем более, что сахарница вполне могла заменить ее, если пересыпать лишнее содержимое на чайное блюдце.

Некоторое время Муирне наблюдала за моими манипуляциями с таким благоговением, словно перед ней разворачивалось мистическое таинство, а не легкомысленное попрание правил поведения за столом. Потом, осознав, что ей задали вопрос, ответила:

– Сырой рыбой..? Это наше обычное питание, госпожа. Еда всех Плывчи.

Я разочарованно протянула:

– То есть пирожные и выпечка вам не подходят?

– Не знаю, госпожа. Никогда не пробовала.

– Тогда, если хочешь попробовать, давай смелей.

Муирне осторожно сняла с горки воздушных пирожных самое верхнее, обнюхала, лизнула… и мгновенно его сожрала, обнажив заостренные зубы. Потом кинула на меня быстрый виноватый взгляд из-под длинных зеленовато-серых, в тон волосам, ресниц.

Я махнула рукой:

– Ладно! Вижу, что нравится. Наслаждайся… – и сама с аппетитом принялась за пирожки.

Трёх увесистых штук хватило, чтобы в достаточной степени удовлетворить голод для дальнейших хозяйских подвигов. Муирне за это время успела уничтожить ещё пять пирожных и теперь с полузакрытыми глазами дегустировала шестое. Заметив, что я встаю из-за стола, она встрепенулась.

– Нет-нет, ешь спокойно. И оставайся пока тут. Можешь поспать, если хочешь, или помыться и всё такое… а мне надо идти. Шеда вашего подлечить.

– Вы отменили его наказание, госпожа? – заметно обрадовалась девушка. Засиявшая худенькая физиономия была перемазана взбитыми сливками до самых щек, придавая ей комичный вид клоуна.

– Да, – коротко ответила я и тут же поинтересовалась: – Что ты о нем думаешь?

– Шед хороший, – охотно поведала Муирне. – Пользовался мной всего один раз в самом начале, как я появилась, и то не по-настоящему. А потом сказал, что мне и так тяжело, поэтому он больше не придет… и смешно так объяснил, что лучше будет по старинке дружить с правой рукой.

Я фыркнула от веселья.

– Разумный парень. А не по-настоящему пользовался тобой – это как?

– Смотрел на меня голую очень близко, трогал мое тело и дружил со своей рукой, – простодушно ответила Муирне. – Такой добрый. Прямо как вы, госпожа.

Я невольно поперхнулась.

– Добрый, как… нет, ну что ты, куда мне до Шеда. Он, понимаешь, умеет с конечностями своими дружить, а мне ещё учиться да учиться. Ладно, Муирне, мне пора.

Мои чемоданы стояли в спальне неразобранными. Даже если попытки и предпринимались кем-то из домашних рабов, они в любом случае были безуспешными. Замок реагировал только на мой голос.

Любимый зеленый комбинезон остался лежать на полу перед душевой в ожидании стирки, поэтому пришлось извлечь другой, менее приятной зелёной расцветки. Вообще комбинезонов у меня было множество – пять единиц различных оттенков зелёного, один черный, один коричневый и один серый. Было у меня и несколько платьев, но в повседневной жизни я их редко надевала.

Вот и сейчас – привычным движением влезла в штанины, нырнула ладонями в рукава и длинно вжикнула молнией, застегнувшись со самого горла. Затем поднесла браслет к губам одновременно с запуском активации.

– Лизен?