Говарды и Перегрины 1-2

Глава 9

Тирль плыл под водой до тех пор, пока не почувствовал, что его легкие больше не выдержат. Вынырнув, он перевернулся на спину и продолжал плыть в таком положении. Рассекая холодную поверхность озера, он улыбался, несмотря на страшную усталость, отвратительное самочувствие и зверский голод, а также на то, что он пропитался потом насквозь, будто губка, и не был уверен в том, что ему когда-либо удастся полностью выжать из себя всю эту лишнюю влагу, Тирль был чрезвычайно доволен собой.

Он устроил все в лучшем виде: доказал Зарид, что он не кто-нибудь, а настоящий мужчина. Тирль был совершенно уверен в том, что она его узнала, – выражение ее глаз говорило само за себя. Правда, пока сложно предугадать, что это даст ему, чем обернется, но, по крайней мере, теперь она знает, кто он, так же как он знал, что перед ним девчонка, с самой первой минуты, как увидал ее.

Тирль перевернулся на живот и еще более легко и стремительно поплыл через озеро. Теперь-то она наверняка изменит свое отношение к нему. Больше не посмеет в нем сомневаться. Больше не будет видеть в нем ничтожество, недостойное звания мужчины.

Наконец Тирль достиг берега и выбрался на сушу. Здесь, в зарослях деревьев, прятались двое людей из свиты его брата. Они были переодеты торговцами и носили это платье все время, пока продолжался турнир. Тирль хорошо платил им, чтобы они держали язык за зубами, и поэтому не опасался, что его могут выдать. Эти двое выполняли различные его поручения, прислуживали ему, когда он одевался или раздевался, припрятывали и стерегли его коня и оружие.

Тирль немного обсушился и начал натягивать одежду, широко улыбаясь. Не так-то легко ему было одолеть всех своих противников. К тому времени как они сошлись с Сиверном один на один, он был уже порядком потрепан. Синяки и ссадины, полученные тогда, когда его чуть не затоптала лошадь, раны, покрывавшие его тело там, где его доспехи были пробиты насквозь – все это причиняло почти невыносимую боль.

Но что значат физические муки по сравнению с радостью победы. Он справился со всеми, и может гордиться этим. Кольбран оказался крепким орешком, и Тирль не знал, каких святых ему благодарить за то, что в поединке с Кольбраном ему удалось усидеть верхом. А Сиверн! Он просто великолепен. После того как Сиверн сломал копье, Тирлю показалось, что еще немного – и Сиверн с ним разделается. И вот когда он совсем уж смирился с тем, что ему не устоять в этой схватке, когда они сходились в последний раз, Сиверн, будто по мановению волшебной палочки, вылетел из седла и грохнулся на землю.

О, это пьянящее, ни с чем не сравнимое ощущение победы! Правда, для Тирля оно имело немного горьковатый привкус. Полностью насладиться своим триумфом ему мешало то, что он не мог поднять забрало и позволить ликующей толпе полюбоваться им.

Ему только краем глаза удалось взглянуть на Зарид; подбежавшую к брату, прежде, чем толпа зрителей бросилась к нему. Эти люди были полны решимости дознаться, кто он, этот фантастический герой. И Тирль едва успел скрыться с поля битвы.

Он и скакавшие вслед за ним слуги углубились в лес на несколько миль и остановились на берегу озера. Когда он спешился, то едва не валился с ног от усталости. Тирль подождал, пока слуги помогут ему снять латы, скинул одежду, насквозь пропитанную потом, затем, решив, что теперь неплохо бы и искупаться, с наслаждением погрузился в прохладные воды озера.

Уже час спустя он чувствовал себя значительно лучше и жаждал снова увидеть прелестное личико Зарид. Она такое большое значение придавала умению владеть оружием, в отличие от множества других женщин, предпочитающих вздохи, цветочки и нежный лепет. Так вот теперь он доказал, что силой и ловкостью превосходит даже ее братьев.

У Зарид не было никакого опыта по утешению мужчин, погруженных в мрачное уныние, поскольку братья в большинстве случаев пребывали в состоянии кипучего бешенства. Она видела их охваченными скорбью тогда, когда смерть забирала кого-нибудь из их семьи, но и к этой скорби обычно примешивалась ярость, потому что большинство Перегринов пало от руки Говардов.

Однако сегодня Сиверн был сам на себя не похож. Он потерял изрядную долю самоуверенности. До этого, сколько она себя помнила, ее братья только и делали, что бахвалились своей удалью, и нельзя сказать, чтобы ей это было неприятно. Поэтому теперь у Зарид сердце кровью обливалось, при виде Сиверна, молча сидящего под навесом, обедающего в одиночестве, не подпускающего к себе никого, кроме нее.

Когда этот наглый Говард на закате солнца вырос перед ней, как из под земли, она едва сдержалась, чтобы сохранить на лице равнодушное выражение. А ведь она готова была убить его за то зло, которое он причинил ее брату. Но нет, нельзя позволять ненависти выплескиваться наружу раньше времени, иначе планы мщения, которые она вынашивала, полетят к черту. Способ Зарид пока еще не выбрала, но знала твердо, что заставит этого негодяя заплатить за все сполна.

– Вы как будто нездоровы, – сказал Тирль, переводя взгляд с одного на другого. Он очень тщательно продумал, как оправдать свое отсутствие, но, встретившись глазами с Зарид, забыл обо всем. Он знал, что она и раньше считала его врагом, но то были детские игрушки по сравнению с лютой ненавистью, которая сверкала в ее глазах сейчас.

– Ты пропустил потрясающее зрелище – позор и унижение Перегринов. Ты много потерял, – подал голос Сиверн, сидевший на койке.

Отведя глаза от искаженного гневом лица Сиверна и посмотрев на затылок Зарид, которая повернулась к нему спиной, Тирль не мог понять, что происходит. Неужели Сиверн так тяжело переживает какое-то дурацкое поражение на турнире? Нет, он был о Сиверне лучшего мнения.

Тирль наполнил миску едой, затем подсел к столу.

– Все кругом точно с ума посходили, – прошамкал он с набитым ртом. – Только и твердят, что о каком-то таинственном рыцаре.

Сиверн" бросив на Тирля злобный взгляд, вскочил и вышел вон из палатки. Зарид, радуясь, что удержалась от соблазна разоблачить Тирля как Черного Рыцаря перед лицом брата, поспешила за ним.

– Возвращайся в лагерь, – приказал Сиверн, когда они достигли опушки леса.

– Нужно рассказать людям правду, – сказала Зарид. – Они должны знать, что этот тип вовсе не выбил тебя из седла. Если бы подпруга не лопнула, все преимущества были бы на твоей стороне.

Брат резко повернулся к ней.

– Оправдываться? Мне? Кричать на всех углах, что я стал жертвой обстоятельств? Тогда я стану еще большим посмешищем. Нет, не,хочу пачкаться. – Он Опять повернулся. – Ничего ты не понимаешь. Я уничтожен.

– Ничего подобного, – возмутилась она. – Просто в ряды участников турнира затесался твой враг, и он сделал все возможное, чтобы вырвать у тебя победу и посрамить тебя.

– Да, у нас, Перегринов, есть враг, но Оливера Говарда здесь нет, я это точно знаю. Неужели ты не видишь, что мой проигрыш обернулся крушением всех наших надежд. Теперь не стоит и мечтать о том, чтобы когда-нибудь возвратить то, чего мы лишились.

– О чем ты? – шепотом спросила она.

– Я рассчитывал "проявить себя во всем блеске на этом турнире и обратить на себя внимание Хью Маршалла. Но теперь честь нашей, семьи запятнана. Ни один порядочный человек после этого не захочет выдать за Перегрина свою дочь. Слухи об этом поединке скоро разнесутся во все концы Англии. Но если я не заполучу богатую жену, мы никогда на сможем стать достаточно могущественными, чтобы расквитаться с Говардами. И никогда не сможем вернуть то, что у нас отняли.

Эти слова будто ножом резанули по сердцу Зарид – она чувствовала себя ответственной за все, что произошло. Да, это ее вина. Если бы она с самого начала рассказала брату, что человек, которого он приблизил к себе, – на самом деле Говард, несчастье было бы предотвращено. Зарид до мельчайших подробностей запомнила встречу Говарда с леди Энн.

– Ты женишься на ней, – пообещала Зарид. – Если существует хотя бы один способ добиться этого, – леди Энн будет твоей.

Девушка повернулась и пошла прочь. Ей надо все очень серьезно обдумать.

Когда Зарид пробиралась сквозь толпу к палатке Перегринов, многие останавливались, тыкали в нее пальцами и издевательски хихикали. Казалось, весь мир теперь смеется над Перегринами, Заглянув в палатку, она обнаружила, что Говард спит на койке, свернувшись калачиком. Не колеблясь ни секунды, девушка схватила обеими руками меч Сиверна и уже приготовилась вонзить его в горло предателя. Но когда меч начал опускаться, Тирль стремительно перекатился вбок. Не прошло и секунды, как он вскочил на ноги, перепрыгнул через койку, бросился к Зарид и повалил девушку на пол, подмяв ее под себя.

– Ты покушалась на мою жизнь, – выдохнул он ей в лицо.

– Не отрицаю, – прошипела она. – Даже если бы мне предложили избавить мир от такой гадины, как ты ценой собственной смерти, я бы согласилась, не раздумывая. По крайней мере, я умерла бы с чувством выполненного долга.

Он пристально смотрел на нее. Она и раньше неприязненно относилась К нему, но под этой суровой маской скрывалась врожденная мягкость. Теперь же он не видел и следа этой мягкости. Если бы он действительно крепко спал, то сейчас его уже не было в живых. У нее бы не дрогнула рука отсечь ему голову.

– Чем же я так насолил тебе? – ласково осведомился он, немного ослабив давление на ее тело, но все еще продолжая держать в плену своих рук и поставив ноги по обе стороны ее тела.

– Ты сделал то, чего не удалось сделать твоему брату. Но разница между вами в том, что он дрался честно, как мужчина, в то время как ты действовал хитростью и обманом. Мой брат считает тебя другом, а ты… – Произнося последние слова, она почти задыхалась.

Тирль даже и не думал отпускать ее, поскольку выражение ее лица подсказывало, что, получив свободу, она немедленно предпримет новую попытку нападения.

– Что тебе об этом известно?

– Мне известно все. И то, что ты решил приберечь леди Энн для себя. И то…

– Энн? При чем здесь она?

– Ты тайно встречался с ней, ты…

Тирль был не в состоянии вымолвить ни слова. Он только бессмысленно пялился на нее. Она считает, что он охотится за Энн? Если Энн сердилась на мужчину, она не бросалась на него с твердым намерением прикончить. Она надевала какое-нибудь ослепительное платье, соблазняла провинившегося, и, когда он превращался в послушную игрушку в ее руках, помыкала им, как хотела. Нет, леди Энн не для него. С гораздо большим удовольствием он заполучил бы Зарид. Она, по крайней мере, была честной. В том, что она делала или говорила, никогда не было задних мыслей.

Зарид еще что-то сказала, но он не расслышал.

– Так зачем, по-твоему, мне нужна Энн?

– Она – отличная партия для младшего отпрыска фамилии. Да и вообще, кому не нужна богатая жена?

– В самом деле. – Он скользнул рукой по ее плечу – и придвинулся к ней еще ближе.

– Не притрагивайся ко мне! – завопила девушка, что есть силы, пытаясь вырваться, но это выло не просто сделать. Поняв, что брыкаться бесполезно, она что есть силы ударила его ногой в пах.

Тирль застонал от боли, хватаясь одной рукой за пострадавшее место, но другой все же продолжая придерживать Зарид.

– – Вот дрянь! – выругался он, швыряя ее на койку. Он навис над девушкой, ожидая, когда боль слегка утихнет, а потом, немного переведя дух, навалился на нее всем телом.

– А теперь выкладывай, что у тебя на уме. Я должен знать все.

– Черта с два! – Ей тоже было не занимать упрямства.

– Если ты не будешь со мной предельно откровенной, я признаюсь твоему брату, кто я есть на самом деле.

– Он свернет тебе шею.

– А сумеет ли? Кажется, сегодня у него это не получилось. – Это вырвалось у Тирля непроизвольно, и теперь он готов был себе язык откусить за подобную несдержанность. Его реплика прозвучала прямо-таки издевательски, а он вовсе не хотел выглядеть самодовольным хвастуном, которому победа совершенно вскружила голову.

– Ты подрезал его подпругу! – Зарид была вне себя от ярости. – Ты опозорил его! Тебе нужна леди Энн!

Тирлю пришлось поднатужиться, чтобы удержать ее в лежачем положении на кровати, пока он обдумывал все, сказанное ею. Выходит, что падение Сиверна не «подарок судьбы». Все это подстроено. В конце концов, Тирль " только чуть-чуть зацепил его копьем.

– Кто-то подрезал подпругу лошади Сиверна? – мягко переспросил он, подозревая, что к этому мог вполне приложить руку его брат. С тех пор как король находился в отлучке, Оливер совсем распоясался.

– Тебе ли этого не знать. И грязь в его шлеме это тоже твоя работа, и мед в…

– Что? – Тирль весь напрягся, испытующе глядя на нее. – Я напихал грязи в его шлем? – воскликнул он, кипя от негодования.

– Теперь люди насмехаются над Сиверном, – с горечью произнесла девушка, и при воспоминании об этом в ней опять волной всколыхнулся гнев. – Теперь Сиверну не видать богатой невесты, и вина за это целиком лежит на мне. Если бы я сразу рассказала ему всю правду про тебя, он бы выпустил из тебя кишки. Для него лучше быть казненным за убийство, чем испытывать подобные унижения.

Мысли Тирля путались. Облачаясь в черные доспехи он ставил своей целью только поразить воображение девушки, а вместо этого навлек позор и бесчестие на ее семью.

– И какая же мне теперь уготована судьба? – поинтересовался он ровным голосом. – Отпустишь ли ты меня на все четыре стороны? Хочешь ли ты, чтобы я навсегда ушел из твоей жизни, сделал так, чтобы наши пути никогда больше не пересеклись?

– Да, – ответила она, пряча лицо в ладони. – Ты все погубил. Ты разрушил все планы Сиверна относительно выгодной женитьбы.

Он легонько провел рукой по ее волосам.

– Поверь, у меня и в мыслях никогда не было причинить какое-нибудь зло тебе или твоему брату. Я никогда..'.

Почувствовав его прикосновение, она отшатнулась.

– Убирайся! Оставь меня в покое. И не попадайся мне больше на глаза. Моя семья и так уже достаточно горя натерпелась по твоей милости.

Тирль отпустил ее, все еще не понимая, в чем дело, но сраженный ее несчастным видом и глубокой печалью, слышавшейся в ее голосе. Он вышел из палатки, полный решимости навсегда избавить Зарид от своего общества. Но для начала все-таки неплохо узнать, что за всем этим скрывается. Эта грязь в шлеме его очень беспокоила.

Казалось, об этом происшествии уже судачит весь мир. Забавная история передавалась из уст в уста, и не было такого человека в округе, который бы не знал ее. Вскоре Тирль был в курсе всех подробностей приключения с пчелами, с грязью и со сломанным копьем. Того, что ему удалось разузнать, было достаточно, чтобы заподозрить неладное.

– Теперь Хью Маршалл ни за какие коврижки не отдаст свою красотку-дочь за Перегрина, – заявил один из мужчин, ухмыляясь. – Кому нужен зять – балбес и недотепа.

– Зато с Черным Рыцарем Маршалл не прочь теперь породниться. Я слышал, он занялся поисками героя, и предложил щедрую награду любому, кто укажет ему неизвестного.

– Может, призом будет леди Энн? – предположил еще один собеседник, похохатывая.

Слушать это было выше сил Тирля. Он помчался прочь, куда глаза глядят, лишь бы подальше от этой черни, для которой нет ничего святого. Поостыв немного, он нанял посыльного, который доставил Энн его записку с просьбой встретиться в саду, когда стемнеет.

Спустя несколько часов, явившись в назначенное место, Тирль обнаружил, что Энн уже здесь и ждет его. И в лунном свете он заметил, что ее очаровательное личико сияет.

– Ты был просто неподражаем, – воскликнула девушка.

Она положила руки ему на плечи и расцеловала в обе щеки. – Великолепен! И, Тирль, как это здорово сработало. Теперь отец даже слышать ничего не хочет о Перегринах. Теперь он только и твердит о Черном Рыцаре, который, конечно же, никогда не будет найден.

– Выходит, тебе доставило массу удовольствия, что Сиверн навсегда вычеркнут из списка претендентов на твою руку? – спросил он ласково.

– Я просто счастлива. Он такой зануда. Пять минут, проведенных в его обществе, показались мне сущей пыткой.

– Что ты сказала? Когда это ты провела с ним пять минут?

Лучезарная улыбка сползла с лица Энн, взгляд стал настороженным и хмурым.

– Не придирайся к словам. Тебе что, больше всех надо? Упивайся себе на здоровье своим торжеством и не лезь, куда тебя не просят.

Тирль отвернулся от нее. Какое уж тут, к черту, торжество. Он мечтал о том, как блеснет своим боевым искусством перед Зарид, докажет ей, что вовсе не такой рохля, каким он его считала, но вместо этого еще больше настроил ее против себя и стал причиной того, что такой сильный малый, как Сиверн, терпит сейчас столько унижений.

Тирль посмотрел на Энн в упор.

– Грязь в шлеме Сиверна – чья это работа?

Энн избегала его взгляда, но он заметил, как она закусила губу, чтобы скрыть улыбку.

Он схватил ее за плечи и развернул лицом к себе.

– Кто, Энн? Кто сделал его всеобщим посмешищем? Она вырвалась из его цепких рук.

– Я не собиралась выходить за него замуж. Он публично осрамил меня! Разве ты не видел, что он сделал? Повалял меня на землю на глазах у всего честного народа! Пытался поцеловать меня!

– Он не похож на этих прилизанных, слащавых парней, которые увивались вокруг тебя при дворе, не так ли? – Тирль едва сдерживался. – Сиверн не слагает стихов о твоей красоте и не донимает тебя приторно-галантными ухаживаниями?

Она пристально посмотрела на него.

– Оставь этот наглый тон. Мне он не нравится. – Она решительно повернулась кругом и зашагала прочь, подобрав юбки.

Тирль удержал ее за руку.

– Сиверн – хороший человек. Возможно, ему немного не достает светского лоска, но что значат манеры по сравнению с врожденной порядочностью. Он готов до последней капли крови защищать честь семьи и свою собственную честь. И гордостью его Бог не обделил.

Терпение Энн лопнуло. Она закрыла лицо "руками, чтобы скрыть навернувшиеся на глаза слезы.

– А как насчет моей гордости? – Она почти срывалась на крик, сдерживаясь из последних сил, чтобы не разразиться рыданиями. – Да, я унизила его. Да, я выставила его на посмешище. А как еще, скажи на милость, я могла защитить себя, свое достоинство? Что еще я могла сделать? Я тысячу раз твердила отцу, что не стану женой этого человека. Я честно призналась Перегрину, что не желаю выходить за него замуж. Хоть один из них прислушался к моим словам? Нет. Неужели ты не понимаешь, что я просто обязана была что-то предпринять.

Тирль не нашелся, что ответить. Он глубоко вздохнул, а когда наконец заговорил, его голос звучал на удивление мягко.

– Кто же теперь занял место фаворита, если Сиверн впал в немилость? Энн фыркнула.

– Мой родитель выбирал жениха для моей сестры по принципу – у кого из кандидатов более обширные связи при дворе. А, меня, как он заявил, он желал бы видеть супругой сильного и мужественного человека.

– Мудрый папаша, – буркнул Тирль.

– Теперь у него в чести Кольбран…

– Кольбран? – завопил Тирль. – Да он же круглый идиот! У него в голове ни капли мозгов!

– Зато он прекрасно воспитан и красив.

– И, вдобавок, на редкость послушен и готов исполнять любую твою прихоть, – подхватил Тирль. – Представляю, какие радости семейной жизни вас ожидают. Ты слопаешь его заживо! Нет, он тебе не пара.

– Если не он, то кто? – Энн вовсе не собиралась сдавать свои позиции. – Этот мерзкий Перегрин?

– Именно. Он – самая подходящая для тебя партия. Он-то не позволит тебе вить из него веревки.

– Никаких веревок я вить из него не собираюсь. Я не намерена даже встречаться с ним когда-либо впредь. – Она положила руку на плечо Тирля. – Ты можешь относиться к этому Перегрину как к другу, а я в нем вижу только неотесанного мужлана. Он со мной даже словечком не перемолвился. Во время обеда разговаривал только с отцом.

– Как раз в этом я и вижу проявление вежливости и, пожалуй… дальновидности – проявлять уважение к старшему и добиваться расположения твоего отца, а не пытаться очаровать тебя.

Энн даже не скрывала раздражения. Ну как же ему втолковать?

– Кольбран развлекал меня. Он…

– Кольбран! – В тоне Тирля сквозило величайшее презрение. – Я много наслышан о нем. Он настолько глуп, что не в состоянии отличить девочку от мальчика. Да через год после свадьбы он тебе опротивеет настолько, что тебя будет тошнить от одного его вида.

Энн злобно сверлила его взглядом.

– Зато, чтобы меня затошнило от Перегрина, не нужно ждать целый год. Если ты его так любишь, почему бы вам с ним не пожениться? Но меня уволь. Я тебе действительно чрезвычайно признательна за то, что ты расстроил планы папочки насильно навязать мне в мужья одного из их семейки, но ведь и ты не остался внакладе. Так что, мы – квиты.

– Может, ты заодно скажешь мне, какую именно выгоду я из этого извлек?

Энн изумленно посмотрела на него.

– Да такую же, какую и я – расквитался сполна с Перегринами. Теперь вся Англия тычет в них пальцами, а когда на свет Божий выплывет то, что Перегрина свалил не кто иной, как Говард, над ними будут ржать даже лошади. Теперь они для вас не опасны, поскольку затравлены настолько, что не посмеют даже носа высунуть за ворота. – Она ухмыльнулась. – Мы с тобой славное дельце провернули вдвоем. Сиверну теперь уготована судьба холостяка, поскольку ему не найти себе никакой невесты – ни богатой, ни бедной.

Взметнулись веером юбки, и Энн исчезла во тьме.

Тирль не двинулся с места, находясь в состоянии полного оцепенения, был просто ошеломлен. В его ушах все еще звенело каждое слово из сказанных Энн. У него не было других намерений, кроме как покрасоваться перед девушкой, но обернулось это тем, что он помог втоптать в грязь имя Перегринов.

Тирль знал, что Энн права. Пройдет время, и личность Черного Рыцаря установят. В это дело замешано слишком много людей. Кто-нибудь, в конечном счете, обязательно проболтается. В курсе были его слуги, Энн все знала, и, конечно, Зарид. Пока неизвестно, как и когда, но истина обязательно откроется, и тогда каждая собака в Англии узнает, что Говарды утерли нос Перегринам.

Тирль подумал о брате. Зная его натуру, Тирль не сомневался, что того будет прямо-таки распирать от ликования, когда до его сведения доведут, как младший братец ловко опорочил семью их врагов. И Оливер непременно позаботится о том, чтобы историю «Как Говарды одержали верх над Перегринами» рассказывали на всех углах.

Тирль тяжело опустился на скамью, высеченную из цельной каменной глыбы. Зарид совершенно права: он уничтожил Перегринов. Исполнение одной его маленькой, прихоти повлекло за собой то, что наконец доведено до конца дело, которому с оружием в руках служили три поколения Говардов.

Он откинулся на спинку скамьи и стал смотреть на звезды. Почему же все его благородные начинания оборачиваются во зло другим?

Зарид всю ночь не сомкнула глаз, ворочаясь с боку на бок. Она лежала и ломала голову на тем, как же ей выполнить данное Сиверну обещание – заставить леди Энн выйти за него замуж. Мысли вихрем проносились в ее мозгу. Одна из них – пойти к Энн и поговорить с ней, но Зарид тут же отбросила ее, поскольку вспомнила, как повела себя эта гордячка, когда Сиверн усмирил взбесившуюся лошадь. Потом она всерьез обдумывала возможность попытаться объяснить истинное положение вещей самому Хью Маршаллу, но ее все время преследовали слова Сиверна о том, что, когда твоя игра проиграна, оправдываться – последнее дело. Так что под конец она вообще не видела никакого выхода из сложившейся ситуации.

Так и лежала она, прислушиваясь, как скрипит койка под Сиверном. Никогда Зарид еще не видела брата в таком состоянии. Добрых полночи он хлестал вино, сидя в палатке и не желая разговаривать даже с людьми из своей свиты. Впрочем, это было даже к лучшему, поскольку для воинов теперь мало чести было в том, чтобы скакать под знаменем Перегринов.

Забрезжил рассвет, и Зарид поднялась, чтобы приготовить что-нибудь поесть. Сиверн наверняка проспит до вечера, и Зарид решила, что нет необходимости сегодня покидать палатку. Однако в полдень она все-таки вышла наружу по естественной надобности. Но едва только сделала шаг за порог, как кто-то схватил ее сзади, зажав рот и нос.

Зарид отбивалась и царапалась, но все без толку. Когда она уже начала мысленно прощаться с жизнью, поскольку над ней нависла реальная угроза задохнуться, руку с ее лица внезапно убрали, и она тут же воспользовалась моментом, чтобы заорать во все горло. Но повторить свой опыт Зарид не удалось, потому что в ту же секунду в рот ей сунули кляп, а саму ее завернули в плащ.

Потом ее поволокли куда-то, взвалили поперек лошадиного седла и повезли в неизвестном направлении. «Говард, – первое, что пришло ей в голову. – Опять она стала пленницей Говарда».

Отъехав на некоторое расстояние, он остановил своего коня и снял с его спины Зарид, потом размотал плащ, плотно укутывавший ее. Девушка не удивилась, увидев Тирля.

– Не надо таких убийственных взглядов, – сказал Тирль. – Я не сделаю тебе ничего плохого.

Едва освободившись от стягивающих ее пут, Зарид бросилась бежать, на ходу вытаскивая кляп изо рта.

Он догнал ее в несколько прыжков, сбил с ног и увлек за собой в падении. При этом она оказалась сверху, все время отбиваясь от него. Но он держал ее крепко.

– Перестань, Бога ради, колотить меня куда ни попадя, – устало попросил он. – На мне и так полно синяков. Лошадка постаралась, когда я закрыл тебя от ее копыт. Кроме того, я вчера чуть было не расстался с жизнью на турнире, потом ты едва не снесла мне мечом голову, затем ты предприняла попытку, к счастью, неудачную, лишить меня возможности когда-либо иметь потомство, и, в довершение всего этого, сегодняшней ночью я не спал ни минуты. Поэтому, умоляю, дай мне хоть небольшую передышку.

Он действительно выглядел таким измученным, что Зарид тут же почувствовала желание поиздеваться над ним, однако передумала, и ограничилась тем, что утихомирилась и поудобнее устроилась на нем. Что ж, из него получилось неплохое ложе, теплое и уютное. В конце концов и она не, слишком много отдыхала в течение последних двух ночей.

– Так что же тебе от меня понадобилось? – осведомилась девушка.

Тирль прижал ее голову к своей груди.

– Пожалуйста, полежи хоть минутку спокойно.

Я так устал постоянно уворачиваться от твоих кинжалов, мечей.., и ног.

– Слабак! – хмыкнула она. – И как ты умудрился одолеть Кольбрана?

– Это было легче легкого, – улыбнулся он.

– Пусти меня, – вдруг потребовала Зарид, довольно ощутимо ткнув его в бок Но он даже не думал подчиняться. – Я буду звать на помощь, – пригрозила она тогда.

– А за это я тебя поцелую.

– Еще чего!

В ее глазах Тирль увидел опасение, что, чего доброго, выполнит свое обещание, и улыбнулся.

– Ты выйдешь за меня замуж, если я сосватаю леди Энн для твоего брата?

Ее относительно миролюбивый настрой как ветром сдуло, едва она услышала это, и Зарид опять начала пребольно молотить его кулачками.

Вздохнув, Тирль выпустил ее из объятий, но едва девушка попыталась встать на ноги, обхватил ее за плечи и насильно усадил рядом с собой.

– Я бы не вышла за тебя замуж, даже если бы ты был последним человеком на земле.

– И не польстилась бы даже на то, что это может принести в твою семью богатства леди Энн?

– Я бы не сделала этого… – Тут она задумчиво посмотрела на Тирля, небрежно растянувшегося на земле подле нее. – Хью Маршалл никогда не отдаст дочь за Перегрина. Об этом ты позаботился. Теперь вся Англия надрывается от хохота при одном упоминании нашего имени.

– Я в этом не виноват. Я не мазал медом латы Сиверна и не забивал грязью его шлем. Я предпочитаю сражаться с противниками честно – при помощи меча или копья. – Тирль усмехнулся. – Ты была свидетельницей тому, как у меня это получается.

– Ты знал, что тебе ни за что не выиграть бой с моим братом, поэтому и перерезал его подпругу – победа была у тебя в кармане.

– Я бы справился с твоим братом, даже если бы вышел против него совершенно безоружный.

Лицо Зарид начало принимать какой-то неестественный багровый оттенок. Она набросилась на него, мечтая об одном – задушить этого негодяя.

Заохав, он начал перекатываться с ней по земле из стороны в сторону, мотая головой, чтобы не дать расцарапать себе лицо.

До Зарид не сразу дошло, что он просто притворяется и дразнит ее, и она затихла и обмякла в его руках. Едва Тирль ослабил хватку, Зарид выскользнула из его объятий.

– Я никогда не стану женой своего врага. – Она смотрела куда-то в сторону.

– А я-то думал, что фамильная честь для тебя превыше всего, – протянул он, садясь. – Мне казалось, тебе небезразлично, что славное имя Перегринов смешано с грязью. – Он встал и направился к своей лошади, но Зарид преградила ему путь.

– Кто бы говорил о фамильной чести, – бросила она ему в лицо. – Ты живешь на ворованой земле. Твой брат – душевнобольной. Поэтому-то во время боя ты и прятал стыдливо лицо под забрало, чтобы тебя, не дай Бог, не узнали.

– Если я скрывал свое лицо, равно как и имя, то только потому, что не хотел доставлять твоей семье дополнительные неприятности. – Тирль был уже совершенно сбит с толку. – Я не хотел, чтобы люди узнали, что Говард побил Перегрина.

– Ты побил моего брата? – заверещала она. – Ты перерезал его подпругу, чтобы…

Он наклонился и прижался губами к ее губам. Зарид начала отбрыкиваться и вертеть головой в разные стороны. Что он себе позволяет?

– Именно потому, что моя семья мне дороже всего на свете, я никогда не выйду замуж за Говарда.

– Этот альянс мог бы навсегда положить конец семейным распрям.

Она пристально посмотрела на него, снова обретая способность трезво мыслить.

– Но твой брат…

– Я собираюсь жить с тобой, – перебил он. – В любом месте, которое ты выберешь. Ради тебя я готов даже поселиться под одной крышей с твоими братьями.

Зарид растерянно заморгала.

– Роган убьет тебя, – прошептала она сдавленно.

– Сомневаюсь, что ему это удастся.

– Какой же ты дурачок.

– Возможно, – ответил он, пожимая плечами. – Можешь считать меня дурачком, но не обвиняй в полном отсутствии чести и совести. Я не перерезал подпруги. Я и так мог побороть его, не опускаясь до разных грязных уловок.

– Ха! Ты ни за что не смог бы… – Зарид запнулась, потому что по его виду поняла, что он снова собирается поцеловать ее, отвернулась:

– Для нас все потеряно. Исправить уже ничего нельзя. Леди Энн с презрением отвергнет человека, чье имя покрыто позором.

– Выходит, ты не желаешь, чтобы кровавая вражда была прекращена и чтобы в твою семью вошла очень состоятельная женщина. Все понятно. – Тирль взялся за поводья.

– Да я все сделаю ради благополучия моих братьев. Все что угодно!

– Да? – Он слегка приподнял одну бровь. – А мне что-то так не кажется.

Прищурившись, она смотрела на него.

– Как ты собираешься заставить Хью Маршалла выдать свою дочь за Перегрина?

– Предоставь это мне.

Она с трудом вымучила кривую усмешку.

– Может, ты хочешь закутать ее в плащ, сунуть ей в рот кляп и похитить? Конечно, ведь Говарды специализируются на похищении беззащитных женщин. А потом ты насильно обвенчаешь ее с моим братом? И чего ты этим добьешься? Развяжешь войну между Перегринами и Маршаллами? И потом присоединишься к Маршаллам в борьбе против нас?

Мгновение он стоял неподвижно, разглядывая ее.

– А твоя головка в состоянии думать о чем-нибудь другом, кроме войны? Неужели ты полагаешь, что жажда крови – единственная причина, которая оправдывает все поступки человека? Не намерен я ссорить Перегринов с Маршаллами. Ее отец согласится на этот брак совершенно добровольно.

– Ты так в этом уверен?

– Как и в том, что завтра будет новый день. – Он улыбнулся. – Но я не стану утруждать себя хлопотами о предстоящей женитьбе твоего брата, если и сам не буду заинтересован в том, чтобы вернуться сюда.

– А ты заинтересован в женитьбе на женщине из Перегринов, – ухмыльнулась Зарид. – Да ты и порога нашего дома не переступишь, как тут наобещал. Ты увезешь меня силой в замок Говардов. И что потом? Будешь измываться надо мной, тешить свое самолюбие? Или предпочтешь держать меня как заложницу, чтобы заставить моих братьев плясать под свою дудку?

– Я уже сказал тебе, что нам не придется жить вместе с моим братом. Я останусь с тобой и с твоей семьей, не открывая своего настоящего имени.

Зарид смотрела на него во все глаза. Неужели он и правда так глуп?

– Говард не оставит нас в покое: Он выследит тебя и узнает, что ты примкнул к моему брату. И тогда непременно тебя выдадут. А когда мои братья узнают правду, они убьют тебя. А твой брат…

– Мне все ясно. Его голос звенел от раздражения. – Нам не о чем больше разговаривать. Возвращайся в лагерь и попроси своего братца организовать твою помолвку с Кольбраном. Потом выходи за него замуж. И если в вашу брачную ночь у него хватит ума догадаться, что ты – женщина, считай тебе повезло. – Тирль вскочил в седло. – Передай Сиверну мои наилучшие пожелания.

Зарид не отрывала от него взгляда, когда он, натянув поводья, поскакал прочь. Все, что она при этом чувствовала, – это громадное облегчение от того, что теперь ей нет необходимости против воли скрывать его тайну. Это висело на ней тяжким временем.

Но когда Тирль отъехал она вдруг позвала его:

– Погоди!

Он придержал лошадь и вопросительно посмотрел на девушку.

– Как ты все-таки планировал переупрямить леди Энн и склонить ее к браку с Сиверном? – спросила Зарид.

– Единственным препятствием является то, что твой брат стал мишенью для насмешек, поэтому Хью Маршалл и не хочет мараться, породнившись с ним.

– А ты сделаешь так, что он изменит свое мнение? – съязвила: она.

Тирль тронул поводья, намереваясь продолжить путь, но Зарид помешала ему, уцепившись за стремя.

– А ну рассказывай! – приказала она. – Не забудь, что ты мой должник: ведь я столько времени хранила твой секрет.

– А ты ничего мне не должна за то, что я спас тебя от людей моего брата, уберег от лошадиных копыт, и еще?..

– Признавайся! – завопила она, стукнув его кулаком по голени. – Я должна спасти свою семью.

– Я назвал тебе свою цену, – спокойно ответил он. Зарид прижалась лбом к шее коня.

– Ну не могу я стать твоей женой, – проговорила она медленно. – Ты мой враг, и я тебя ненавижу.

– Твоя ненависть ко мне ничто по сравнению с чувствами, которые испытает Энн Маршалл, стоя перед алтарем с твоим братом.

Это заявление вызвало у Зарид улыбку. Она посмотрела на Тирля с интересом.

– Знаешь, даже после того как ее лошадь взбесилась и Сиверн спас Энн от верной смерти, она все равно над ним насмехалась. Даже заявила, что теперь ей следует хорошенько проварить поводья, прежде чем прикоснуться к ним снова.

– Это похоже на Энн.

– Ты что, с ней близко знаком?

Тирлю показалось, что в этом вопросе сквозило нечто большее, чем простое любопытство, однако он не осмеливался даже думать, что это похоже на вспышку ревности.

– Достаточно близко, – ответил он.

Тирль с нетерпением ожидал ее решения. Неопределенность ужасно угнетала его, и теперь его судьба была в руках Зарид. Она должна решить. Сейчас или никогда.

– Я дам твоему брату возможность жениться на женщине, которую он выбрал, – сказал Тирль. – Хью Маршалл даст свое согласие на их свадьбу. Но я и пальцем не пошевельну, чтобы помочь вам, если ты не поклянешься, что выйдешь за меня замуж.

– Ничего у тебя не выйдет. – Зарид все еще сомневалась. – Предложение руки и сердца от второго сына в семье не слишком заманчиво для Маршаллов.

– Тогда все твои проблемы сразу решатся. Если моя затея провалится, наше согласие расторгается, и ты не выходишь за меня замуж. Но я не стану даже пытаться привести свой план в исполнение, если ты не пообещаешь исполнить все, чего я от тебя требую.

Девушка выпустила стремя из рук, повернулась кругом и пошла к лесу. Выйти за него замуж? За Говарда? А как поведут себя братья, когда выяснится, что их новоиспеченный родственник на самом деле Говард. Сиверн, возможно, склонится к тому, чтобы пощадить его, поскольку уже успел к нему привязаться, а вот с Роганом шутки плохи. Он прикончит этого глупыша, не моргнув глазом. А потом Оливер Говард, горя желанием отомстить, соберет целую армию и нападет на Перегринов.

С другой стороны, сейчас вся Англия потешается над Перегринами. И положить этому конец может только женитьба Сиверна на леди Энн.

Зарид тряхнула головой. Этот Говард – просто какой-то демон-искуситель. Да он и похож на демона. Возвышающийся над крупом огромного коня, с волосами цвета воронова крыла и черными горящими глазами. Как же быть? Стать его женой и на всю жизнь связать себя с семьей злейших врагов? До конца дней жить под пятой Говардов?

– Это невозможно, – выдохнула она. Тирль развернул лошадь.

– Постой! – не выдержала она. Не глядя на него, стиснув руки в кулаки так, что костяшки пальцев побелели, она выдавала:

– Будь по-твоему.

– Что-то я тебя плохо, слышу. Девушка не поднимала голову.

– Я согласна выйти за тебя замуж, – прошептала она.

– Опять не слышу.

Зарид вскинула на него глаза, сверкавшие гневом.

– Я выйду за тебя! – прорычала она. – Если Сиверн женится на леди Энн, я стану твоей женой. – Зарид поджала губы. – Но я никогда не позволю тебе увезти меня в замок твоего брата. Никогда! Я не позволю превратить себя в покорную рабыню Говардов.

Тирль долго смотрел на нее, потом выражение его лица смягчилось.

– Мы поселимся там, где тебе будет угодно, и будем жить в этом месте до тех пор, пока ты не станешь послушной и готовой следовать за мной повсюду, куда бы я тебя не поманил.

– Ха! – только и нашла в себе силы сказать она. – Ха!

Но Тирль улыбнулся ей, пришпорил коня и ускакал прочь.

Когда Зарид вернулась в палатку, ее всю трясло как от злости, так и от страха. Господи, ну и кашу она заварила.

– Где ты шлялась столько времени? – накинулся на нее Сиверн.

Зарид едва не выплеснула на него все накопившееся за день раздражение. Да как он смеет так обращаться с ней после всего, что она для него сделала. Неблагодарный! Правда, это свидетельствует о том, что он, по крайней мере, вышел из состояния глубокой депрессии. Значит, самое худшее уже позади.

Эта мысль ее немного подбодрила'. Может, все еще обойдется, они дождутся конца турнира, Сиверн в последний раз выйдет на поле боя, потом они вернутся домой, сделав вид, что ничего не произошло. Люди забудут об этом необыкновенном Черном Рыцаре, о грязи в шлеме Сиверна, о чертике, намалеванном на их знамени.

«Господи, – мысленное попросила она, – дай мне силы и терпение пережить этот день».

Сиверн метнул свой кинжал, и он просвистел в воздухе так близко от головы Зарид, что она даже подпрыгнула.

– Чего это ты такая хмурая? – спросил Сиверн.

– Ничего. У меня все прекрасно. У меня нет никаких проблем. Моя жизнь – сплошное развлечение. Сиверн усмехнулся.

– Никак, по Смиту скучаешь?

– Если бы размеры твоего" черепа соответствовали количеству ума, тебе не на что было бы напялить твой любимый шлем.

– Думаешь, я позволю тебе безнаказанно дерзить мне? – Сиверн подскочил к ней с твердым намерением проучить немного.

Зарид в таких случаях обычно ускользала от брата, заставляя его гоняться за собой, но сейчас она была настроена очень воинственно. Она наклонила голову и боднула Сиверна в живот. Тот взвыл от боли, затем схватил ее за шиворот и кинул в угол палатки.

– Да что с тобой, черт побери, происходит? – успел спросить он до того, как Зарид выбросила вперед ногу и изо всех сил ударила его по голени.

– Ax, ты, маленькая… – заревел Сиверн, снова хватая ее и швыряя на койку.

Теперь он собирался серьезно поучить ее уму-разуму, но ему помешало появление Смита, тащившего за собой заплаканную, хорошо одетую женщину. Сиверн на секунду оторвал взгляд от сестры, и тут же почувствовал, как оба ее острых локотка впились ему между ребер. Охнув, он влепил Зарид такую увесистую затрещину, что девушка перелетела через койку и приземлилась на пол.

– Это что еще за штучки? – спросил Сиверн, поднимаясь.

Зарид выползла из утла палатки, потрясла хорошенько головой, чтобы в ней немного прояснилось, встала на ноги и, прищурившись, оглядела с ног до головы Говарда, который, в свою очередь, пожирал ее взглядом.

– Ну-ка, расскажи им все! – скомандовал Тирль, обращаясь к женщине.

Она немедленно разразилась рыданиями и отрицательно замотала головой.

Рука Тирля еще крепче стиснула запястье женщины., – Говори, живо! Иначе, – пригрозил он, – я отдам тебя вот ему.

Женщина метнула быстрый взгляд в сторону Сиверна, и на ее лице появилось выражение величайшего ужаса.

– Мой брат вовсе не.. – начала было Зарид, намереваясь выступить в защиту Сиверна и объяснить, что никакой он не зверь на самом деле, но Тирль не дал ей закончить.

– Говори! – приказал он.

– Она убьет меня, – простонала женщина, хлюпая носом.

Тирль ничего больше не сказал, но в этом и не было необходимости. Для женщины достаточно было одного его красноречивого взгляда. Он сулил ей не менее серьезные неприятности.

Зарид смотрела на женщину, которая зарыдала еще громче. Когда она наконец заговорила, заикаясь и глотая слезы, то ее слова можно было разобрать с большим трудом.

– Леди.., грязь.., доспехи.., знамя…

– Громче! – велел Тирль.

Женщина наконец собралась с духом, посмотрев при этом на Сиверна так, как будто перед ней сам дьявол.

– Моя госпожа не хотела выходить за вас замуж.

Тогда она и придумала вымазать ваш шлем грязью, а ваши доспехи медом, и еще наняла человека, который разрисовал…

Женщина замолчала, потому что Сиверн начал приближаться к ней, но Тирль заслонил ее собой.

– Она здесь ни при чем, – сказал Тирль. – Все это проделки леди Энн.

– Энн? – переспросил Сиверн, не в силах поверить в то, что сейчас услышал, и Зарид догадывалась, какие мысли роятся в его голове. Обычно он пользовался немалым успехом у женщин, они даже соперничали друг с другом за право быть обласканными им. По всем статьям, Сиверн мог считаться очень привлекательным мужчиной. Не будь он ее братом, Зарид могла бы сказать, что он с уверенностью поспорит красотой с самим Кольбраном. Поэтому известие о поступке Энн его совершенно ошарашило.

– Все это – дело рук леди Энн?. – переспросил Сиверн.

– Ага, – ответил Тирль. – Она объявила, что ее сердце принадлежит Кольбрану, но ее отец выбрал тебя. Поэтому она решила навсегда вычеркнуть тебя из списка кандидатов на брак с ней. Это она поставила семью Перегринов в идиотское положение.

Сиверн посмотрел на Тирля.

– Все это провернула женщина? – прошептал он. – Выходит, это не месть Говардов?

– Я могу поручиться за то, что Говарды здесь совершенно ни при чем. – Тирль метнул на Зарид быстрый взгляд. – Вероятно, леди Энн решила, что это будет очень удачная шутка.

Зарид видела, как глаза Сиверна наливаются кровью. Ярость, начинавшая закипать в нем, казалось, поднимается откуда-то из самых глубин его существа.

– Шутка?! – прогрохотал он. – Меня выставили полным ничтожеством у всех на глазах, и это называется «шутка»? Она добилась того, что последнее дерьмо считает себя теперь вправе смеяться надо мной. Надо мной! Перегрином! Да что она о себе возомнила? Кто она вообще такая? Дочка удачливого лавочника, в то время как я… – Сиверн словно поперхнулся последними словами и замолчал, не в состоянии продолжать дальше.

– Где она? – прохрипел он через некоторое время.

– Обедает, я полагаю, – с готовностью подсказал Тирль. Он опустил руки, до этого железным кольцом сжимавшие женщину, не та даже не пошевелилась.

– Я покажу ей, что из себя представляет настоящее веселье.

– Но, милорд, – запричитала женщина, – вы ведь не…

Сиверн прошел мимо нее, не обратив ни малейшего внимания на ее слова, и направился к выходу. Женщина бросилась за ним следом, умоляя не трогать ее госпожу.

– Что ты натворил? – прошипела Зарид. Тирль улыбнулся ей обезоруживающей улыбкой.

– Пока не знаю, что из этого выйдет, но я сыграл на горячности и вспыльчивости твоего брата.

Зарид больше не собиралась тратить время на бессмысленную болтовню с ним. Она выскочила на улицу и побежала догонять Сиверна. Может быть, ей удастся перехватить его, пока не произошло непоправимое. Может, она сможет остановить его, удержать от необдуманных поступков, которые еще больше покроют позором имя Перегринов.

Тирль последовал за ней. Они бежали бок о бок.

– Тебя убить мало за то, что сделал. – Зарид повернула голову и смерила его уничтожающим взглядом. Боже, зачем она вообще слушала его разглагольствования о Сиверне и леди Энн? Да после того как он бросит в лицо Маршаллу свои обвинения, тот и его люди смешают Сиверна с грязью.

Когда они ворвались в Грейт-Холл, Сиверн уже подходил к массивному обеденному столу, за которым восседали Хью Маршалл и рядом с ним – его дочь. Кроме того, множество длинных столов было расставлено по всему залу. Там сидели сотни мужчин и женщин, которые ели, пили и веселились вовсю.

Зарид кинулась было за братом, чтобы удержать его от какой-нибудь глупой выходки, но Говард одной рукой обхватил ее за талию, другой зажал рот, а потом затащил в темный закуток. И никто даже не заметил этого, поскольку глаза всех присутствующих были устремлены только на Сиверна. А его мужественное лицо было искажено яростью, когда он вперил взор в леди Энн.

Казалось, кроме нее, для Сиверна в этом зале никого не существовало. Он потянулся через стол, схватил ее за руку и поднял с места. Она пронзительно вскрикнула, и не менее дюжины молодцов двинулись на Сиверна, на ходу вытаскивая клинки из ножен. Но Хью Маршалл властным жестом остановил их. Напряженно, будто зачарованный, он следил за тем, что происходит между этим гигантом и его дочерью.

Энн упиралась, но Сиверн наклонился и обхватил ее рукой за талию, а потом потащил на себя через весь стол. Когда она убедилась, что ее отец ни сам не собирается приходить ей на выручку, ни другим не позволит сделать этого, она поняла, что ей придется обходиться собственными силами, и начала отчаянно отбиваться. Она молотила его кулачками и пинала ногами, но все тщетно. Ей удалось только разбить пару кувшинов с вином, опрокинуть несколько кубков и перевернуть блюдо с жарким и миску с овощами.

– Убери от меня свои грязные лапы! – вопила она. – Папа!

Когда гости поняли, что представление дается с молчаливого согласия самого Хью, они заняли свои места и приготовились наслаждаться невиданным зрелищем.

Наконец Энн, не перестававшая брыкаться, царапаться и кусаться, оказалась по ту же сторону стола, что и Сиверн. Он зажал ее под мышкой, а ногой толкнул деревянную скамью на открытое пространство в центре зала – площадку, приготовленную для акробатов и фокусников, которые развлекали гостей Хью, – и уселся на нее.

– На помощь! – надрывалась Энн. – Кто-нибудь, умоляю, спасите меня!

Сиверн растянул Энн у себя на коленях, спиной вверх, задрал все юбки, кроме одной, последней. А потом смачно припечатал руку к ее маленьким крепким ягодицам.

«Шлеп»!

– Это тебе за грязь в моем шлеме'. Опять – «шлеп»!

– А это за грязь на моем имени.

И вот тогда присутствующие наконец начали понимать, что к чему. С одной стороны, им хорошо был известен буйный нрав Перегрина, с другой – они были достаточно наслышаны об изощренных забавах обворожительной леди Энн и даже познакомились с ними воочию. Что ж, эти двое вполне стоили друг друга.

Хью Маршалл разразился хохотом первым. Ему доставляло огромное удовольствие наблюдать, как его чересчур умная и не в меру изобретательная дочь получает по заслугам.

– А это – за перерезанную подпругу, – продолжал Сиверн, сопровождая каждую фразу очередным шлепком. – Это – за мед. Это – за знамя. – И снова, и снова он прикладывал руку к телу Энн.

Энн перестала сопротивляться, когда раздался первый взрыв смеха. Ее страх моментально сменился яростью, и злобой. Она крепко сжала руки в кулаки, стиснула зубы, сдерживаясь изо всех сил, чтобы не заплакать от собственного бессилия. Какое унижение! Он бил вовсе не больно, так только, для видимости, но это бесило еще больше.

Весь огромный Грейт-Холл содрогался от хохота. Смеялись все – гости, слуги, шуты, даже собаки начали бегать вокруг, весело повизгивая.

Время тянулось мучительно долго. Наконец Сиверн опустил юбки Энн и поставил ее на ноги, лицом к себе. Сам он остался сидеть на лавке. Толпа притихла, ожидая развязки этой комедии.

– Это отучит тебя вытворять с мужчинами подобные бессовестные штучки.

Когда Сиверн сидел, а Энн стояла, их глаза находились примерно на одном уровне. Он смотрел на нее с наглым торжествующим видом. Oна плюнула ему в лицо.

Толпа ответила дружным вздохом.

Сиверн, испытав новую вспышку гнева, обхватил Энн за шею, притянул к себе и, после секундной паузы, впился губами в ее губы.

В толпе прокатилась новая волна смеха. Потом раздался одобрительный гром аплодисментов. Но Сиверн все еще продолжал держать Энн в объятиях, не прерывая своего долгого яростного поцелуя, так что присутствующие даже начали притоптывать от возбуждения.

В течение всего этого времени Энн упорно пыталась вырваться, но силы были слишком неравны.

Оторвавшись наконец от губ леди Энн, Сиверн поднял ее на руки, понес обратно к столу и со всего размаху плюхнул задом в тарелку ее отца, полную объедков.

– Советую вам получше присматривать за своей дочкой. За ней нужен глаз да глаз, – сказал Сиверн громко и членораздельно, а потом повернулся и направился к выходу.

Опять он заставил людей смеяться. Разница только в том, что на этот раз, он был в этом уверен, они смеялись не над ним самим.

Все это время Тирль и Зарид находились в том же положении, что и в самом начале: он крепко прижимал ее к себе, хотя, собственно говоря, не было особой необходимости ни в том, чтобы закрывать ей рот ладонью, ни в том, чтобы вообще удерживать ее. Поглощенная происходящим в зале, она не пыталась ни кричать, ни вырываться. Тем не менее Тирль предпочитал не выпускать ее из объятий.

Но когда Сиверн усадил Энн в блюдо со свининой и повернулся, чтобы уйти, Зарид отпрянула от Тирля.

– Теперь-то Хью Маршалл уж точно никогда не допустит брака своей дочери с Перегрином, – прошипела она.

– Тихо! – раздался вдруг громовой возглас Хью Маршалла, и все послушно умолкли.

Сиверн остановился на полпути, положив руку на рукоять кинжала и не собираясь, в случае опасности, дешево продавать свою жизнь. Зарид выступила из своего укрытия и встала рядом с братом, приготовившись драться вместе с ним.

Сиверн медленно повернулся лицом к Хью Маршаллу.

Хью стоял, гордо выпрямившись, а когда леди Энн попыталась слезть со стола, он толкнул ее обратно.

– Мне нужно кое-что сказать тебе, Перегрин.

– Я готов вас выслушать.

Больше ни единого звука не нарушало гробовой тишины, царившей в зале. Казалось, сотни людей даже дыхание задержали. Неужели свирепый старый Хью объявит войну несчастному Перегрину за то оскорбление, которое тот нанес его дочери?

Энн торжествующе смотрела на Сиверна, скрестив руки на груди, продолжая, однако украшать собой блюдо со свининой, а ногами попав в миску с тушеной капустой. Она вполне могла рассчитывать на то, что этому наглецу отцом уготована по-настоящему позорная смерть.

– Объявляю всем свою волю, – наконец нарушил затянувшееся молчание Хью. – Ты, Перегрин… – Он глубоко вздохнул и обвел взглядом помещение. – Я почту за честь, сэр, назвать вас своим зятем.

В ту же секунду новый взрыв хохота потряс Грейт-Холл.

Зарид, не ожидавшая такого поворота событий, даже рот открыла от изумления, в то время как Сиверн прямо-таки расцвел от гордости. Он важно прошествовал к главному столу; прямо через Энн, как будто ее здесь и не было, потянулся за поросячьей ножкой, уселся за стол неподалеку от своей теперешней невесты и принялся за еду.

– А теперь поговорим о золоте, – которое мне причитается. Если вы хотите навязать мне эту ведьму, я, так и быть, готов избавить вас от нее, но вам придется раскошелиться. – Теперь гости едва не падали с лавок от смеха. Сиверн чувствовал себя совершенно счастливым. Он вернул себе расположение толпы. Теперь он намерен как можно дольше тянуть время, торгуясь о приданом, чтобы сполна насладиться своим триумфом, своей властью над этой толпой.

Зарид стояла столбом, следя за тем, как брат рядится с Хью Маршаллом о размерах приданого Энн, и прекрасно знала, что условия сделки будут более чем выгодными для Перегринов. Гости присмирели и сидели тихо, жадно ловя каждое слово Сиверна. Многие одобрительно кивали головами, когда Сиверн запрашивал все больше и больше золота за согласие взвалить на себя такую тяжкую ношу, как брак с леди Энн.

В свое время Зарид относилась к леди Энн с изрядной долей симпатии, но не сейчас, когда она вспоминала, как та обошлась с Сиверном. Теперь она не испытывала к ней никакого сочувствия, и, глядя на ее красное от гнева лицо, размышляла над тем, что Сиверн, вероятно, даже не подозревает, какое «сокровище» ему досталось. Ужиться с такой мегерой нелегко, и еще неизвестно, кто из них будет смеяться последним.

Теперь, когда схлынуло напряжение, в котором Зарид находилась все это время, она почувствовала себя безмерно усталой и вышла. «Теперь, – думала она, – нужно заняться подготовкой к свадьбе Сиверна».

Снаружи не было ни души, поскольку все, кто находился поблизости, прознали о происшествии в обеденном зале и решили поприсутствовать на самой увлекательной части представления. Из-за обилия зрителей, не желавших пропустить сцену торга Сиверна и Хью, в зале теперь яблоку негде было упасть.

Тяжелая рука опустилась на плечо Зарид.

– Ты не забыла о нашем с тобой уговоре? Зарид обернулась к Говарду, и в ее памяти моментально воскресло все, что произошло между ними.

– О каком еще уговоре? – прикинулась она непонимающей, чтобы выиграть немного времени и успеть сообразить, как же ей выкрутиться. Во рту у нее пересохло.

Тирль улыбнулся ей.

– Твой брат получил от меня свою долгожданную богатую невесту.

– Получил от тебя? Да твоего участия здесь не было ни на грош. Мой брат сам завоевал эту женщину путем.., путем… – Каким же путем? Унизив ее? Заставив людей смеяться над ней? – Словом, ты не имеешь к этому никакого отношения.

– Да ничего бы не было, если бы я не раскрыл твоему брату правду о том, как над ним позабавилась леди Энн.

– Верно, но это не то, что заставило Хью Маршалла самого предложить свою дочь в жены Сиверну. Мой брат добился этого своими силами, без твоей помощи. Поэтому наше соглашение считается недействительным.

Она отвернулась от Тирля, но он опять схватил ее за плечи и развернул к себе лицом.

– Я устроил все это. Я хорошо успел изучить характер твоего брата и поэтому знал, что смогу сыграть на его самолюбии и неумении владеть собой, на…

– Зато он хорошо владеет своим клинком, и, будь он сейчас здесь, то скрестил бы его с твоим и показал тебе, где раки зимуют.

– Даже так? – Тирль оставался совершенно невозмутимым – Сегодня он отнюдь не выглядел уравновешенным человеком. И я строил на этом свои главные рассчеты. Я знал, что он покажет свой необузданный нрав во всей красе, и он не обманул моих ожиданий. И еще я сделал крупную ставку на отца Энн. Не будь Хью Маршалл человеком, который ценит силу гораздо больше ума, у меня ничего не вышло бы. Но я все точно рассчитал. Твой брат поступил так, как я и предполагал, – и Хью был от этого просто в восторге. Я и только я, моя маленькая женушка, организовал эту свадьбу., – Как ты меня назвал? «Женушка»? – произнесла она сквозь зубы. – Я не твоя жена, и никогда ею не буду. Поскольку ты не выполнил условия соглашения, я имею полное право его расторгнуть. В конце концов, Сиверн мог даже прикончить эту строптивую девчонку – он был достаточно распален гневом для этого – и что бы ты тогда запел? Или ее отец мог бы…

– Согласно моим наблюдениям, Сиверн никогда не применял физической силы к женщинам. Если бы это входило в его привычки, ты в первую очередь была бы с ног до головы покрыта синяками, поскольку я еще не встречал женщины, которая бы так нуждалась в хорошей взбучке.

– Но события могли принять непредвиденный оборот. Если бы Хью Маршалл отдал приказ убить Сиверна…

– Общеизвестным, хотя и достаточно прискорбным фактом является то, что Хью терпеть не может свою младшую дочь. Потому что у нее в пятке больше мозгов, чем у него в голове, а ему это – как кость в горле. Поэтому он не мог упустить такого удобного случая расквитаться с ней за все и показать ей, кто настоящий хозяин в доме.

– И ты думаешь, я проглочу, не поморщившись, твои россказни о том, что ты, дескать, абсолютно все предусмотрел, и поэтому девчонка так легко досталась Сиверну?

– Тем не менее, тебе придется это сделать. И я еще раз напоминаю тебе: я содействовал браку Сиверна лишь затем, чтобы самому заполучить в жены выбранную мной женщину.

От такой наглости девушка просто потеряла дар речи и несколько минут стояла неподвижно, буравя его взглядом. Но она быстро оправилась от потрясения и резко повернулась к нему спиной.

– В том, что все кончилось благополучно, никакой твоей заслуги нет, поэтому я могу спокойно забыть о нашем договоре, и тебе советую сделать то же самое. – Зарид решительно двинулась прочь от него.

Примерно через десять ярдов она вдруг остановилась. Интересно, что он собирается дальше предпринять? Отправиться к своему братцу и поднять армию на борьбу с Перегринами? Вызвать Сиверна на поединок не на жизнь, а на смерть? Или признаться Сиверну, кто он на самом деле и объявить ему войну?

Зарид обернулась и увидела, что Тирль уходит. Она стремглав помчалась за ним следом.

– Что ты будешь делать?

– Я? Буду делать? Ты, кажется, только что заявила, что у меня начисто отсутствует способность о чем-либо думать.

– Как ты собираешься с нами поступить? – снова спросила она, скрипнув зубами.

– С тобой, то есть? Ты хочешь знать, как я намерен поступить с тобой? Как тебя наказать?

– Да, за то, что я нарушила наш договор… Я хотела сказать, – поспешно поправилась она, поняв свою оплошность, – как отразится на жизни нашей семьи то, что я отказалась выйти за тебя, поскольку ты не выполнил обещанного.

– Никак, – сказал он, улыбнувшись. – Я ничего против вас не задумал.

– Да, конечно. Ты как будто бы останешься в стороне, а за дело примется твой брат. Не к нему ли ты сейчас направляешься, чтобы обговорить тактику ведения войны? И ты используешь против нас то, что тебе известно?

Тирль возвел глаза к небу.

– Я ни слова не скажу моему брату или еще кому-нибудь, что один из Перегринов – человек, не заслуживающий никакого доверия. Я не хочу распространять порочащие сведения о том, что одна особа из гордого, древнего рода Перегринов оказалась просто-напросто бесстыжей обманщицей.

– В роду Перегринов нет обманщиков! – завизжала Зарид.

– Ну, твой брат, положим, действительно не заслужил подобного определения, но ты… Скажи-ка, Роган на кого больше похож, на тебя или на Сиверна?

Она побледнела как мел и сжала руки в кулаки.

– Мы все – люди чести. И я в наибольшей степени.

– Рискну поверить тебе на слово.

Зарид готова была разорвать его в клочки.

– Я выйду за тебя! – выкрикнула она.

– Спасибо, не надо, – ответил он, "делая вид, что уходит.

Она бросилась вперед и заслонила ему дорогу.

– То есть как «не надо»? Мы же с тобой заключили соглашение: я выхожу за тебя замуж, если ты заставишь Энн выйти за Сиверна.

– Никого я не заставлял. Сиверн все сам сделал. Я не имел удовольствия оказать ему содействие в деле пленения очаровательной леди Энн. Он со всем справился сам, без постороннего вмешательства.

– Но ты рассказал ему о проделке Энн.

– А какое это имеет отношение к последующему выбиванию дроби на ее прелестном заду?

«Какой болван», – с досадой подумала Зарид.

– Если бы ты не раскрыл Сиверну глаза на истинное положение вещей, Сиверн так бы и оставался в приятном неведении, а если бы он ничего не знал, то не отправился бы в дом Хью Маршалла, чтобы наказать леди Энн, и никакой порки не было бы, и… – Она" остановилась.

– Что я слышу? Неужели ты только что признала, что если бы не я, Сиверну не видать леди Энн? Зарид упрямо молчала, но все же кивнула.

– Выходит, если я все-таки приложил руку к тому, чтобы эта помолвка состоялась, то из этого следует, что свою часть соглашения я честно выполнил. Слава Богу, теперь все стало на свои места. Ну, счастливо оставаться, леди Зарид. – Улыбаясь, он повернулся, чтобы идти дальше.

Она схватила его за руку.

– Куда это ты собрался?

– Домой, к этому исчадию ада, моему брату, упоминание о котором приводит тебя в такой трепет. – Тирль улыбнулся. – Ты, кажется, вбила себе в голову, что я замышляю какую-то страшную месть, поскольку ты не сдержала своего слова. Но я полагаю, что нарушение душевного спокойствия уже само по себе является достаточной местью. Теперь тебе суждено всю жизнь терзаться угрызениями совести. Я, например, будучи на твоем месте, сгорел бы со стыда, но ты ведь Перегрин, а не Говард, поэтому я склонен думать, что тебе гораздо больше наплевать на свое славное имя, чем мне на мое. Но ты сама сделала выбор. Я не" оказывал на тебя давления. Ты сама взяла свое честное слово обратно. Кстати, у меня давно уже сложилось впечатление, что человек либо честен, либо нет, а промежуточного звена не существует. Исходя из этого, тебя я отношу к числу бесчестных людей. Следовательно…

– Прекрати! – завопила девушка, зажимая уши руками. – Я стану твоей женой.

– Но я не могу требовать от тебя этого, поскольку ты, кажется, сомневаешься, что я, со своей стороны, выполнил условия сделки.

– Да выполнил ты все! – прошипела она. – Сколько раз можно повторять. А может быть, ты хочешь, чтобы я залезла на крышу и объявила об этом во всеуслышанье?

– В таком случае, я был бы тебе очень признателен, если бы ты сообщила брату, что я попросил твоей руки и ты охотно согласилась.

– Охотно согласилась? Да ты последний человек на свете, "за которого я бы вышла замуж по доброму согласию.

Тирль повернулся и сделал несколько шагов.

– Ладно! Я скажу Сиверну, что… – Зарид с усилием сглотнула, – что я согласилась выйти за тебя. Лишь бы только он не заподозрил неладного.

– Как это мило с твоей стороны. – Он улыбнулся. – Встретимся в церкви в два часа.

– В два.., в два часа?

– Именно так. А если ты и сейчас склонна увильнуть от выполнения своего обещания, я немедленно удаляюсь. Если ты считаешь, что сможешь жить с нечистой совестью, то почему я этого не смогу?

– Постараюсь не опоздать, – бросила она. Потом повернулась на каблуках и оставила его.

Тирль, улыбаясь, смотрел ей вслед. Он был совершенно счастлив.