Грешная и святая

1

Полыхающие дома, почерневшая земля, сгоревшие люди, обуглившиеся деревья – только вчера этот уголок казался раем земным. Все это мгновенно предстало перед глазами Ричарда Харриса, когда он, лежа в собственной постели, услышал крик.

Этот крик снова отбросил его на три недели назад, напомнил о тех ужасах, которые до сих пор преследовали его по ночам. Он замер в ожидании пулеметной очереди, оглушающего воя снарядов, летящих к своей цели. Ричард словно наяву почувствовал запах гари, увидел перед собой вздымающиеся клубы пыли… Затем, очнувшись, вспомнил, где находится, и осознал, что шум доносится из соседнего дома, а он сам в Лондоне, в полной безопасности.

– Опять эти девицы! Чертовы дуры! – пробормотал он сквозь зубы. – В один прекрасный день я все-таки сверну им головы!

С того дня, как он переехал в один из целого ряда сблокированных домиков в пригородном районе, девушки, живущие по соседству, успели довести его почти что до безумия.

Частые вечеринки с бьющей по голове рок-музыкой перемежались у них громкими воплями – так они разговаривали друг с другом, находясь в разных комнатах. Он стучал нахалкам в стену, ходил выяснять отношения, но абсолютно ничего не добился. В конце концов Ричард пожаловался на них жилищному агенту, который сдал ему домик.

– Одна из них – падчерица домовладельца, – уныло отозвался агент. – Та, которая рыжая.

– Ах, эта! – Ричард вспомнил высокую, худую, удивительно грациозную девушку с танцующей походкой, копной ярко-рыжих волос и зелеными глазами, напомнившими ему прищуренный взгляд разозленной кошки.

Агент понимающе улыбнулся.

– Глаз не оторвать, верно? Впрочем, ее по друга не хуже. У той, второй, потрясающие волосы, длинные и черные как ночь. Они обе модели.

Ричард недоверчиво спросил:

– Вы хотите сказать, что их там только двое? В доме вечно околачивается уйма народу!

Агент снисходительно рассмеялся.

– Вы же знаете нынешнюю молодежь! Гуляют круглые сутки. Я передам ваши жалобы домовладельцу, но гарантировать, что из этого выйдет толк, не могу.

Ричард так и не узнал, как хозяин прореагировал на его претензии к поведению девушек. На следующий день его вместе с телевизионной группой послали освещать ход боевых действий в одной некогда мирной маленькой стране. Они должны были сменить съемочную группу, проработавшую там уже довольно долго и порядком уставшую от созерцания ужасов войны. Ричард понимал, каково им там приходится, сам он не один раз оказывался в горячих точках.

Вернувшись домой после довольно долгого отсутствия, он обнаружил, что в соседнем домике осталась всего одна девушка – рыжеволосая падчерица домовладельца. Каждый раз при встрече она подчеркнуто игнорировала соседа, напуская на себя неприступно-холодный вид.

Очевидно, ей стало известно о его жалобах на нее и подругу и она этим была откровенно возмущена. Может, ее отчим обвинил во всем брюнетку? И потребовал, чтобы та съехала с квартиры? Ричард почувствовал легкую досаду – брюнетка нравилась ему больше рыжей.

Сразу же, как только он въехал в свой домик и рабочие еще таскали и расставляли мебель, девушка объявилась у него с сандвичами и кофейником. Рабочие от изумления вытаращили глаза. Когда же девушка ушла, один их них, присвистнув, сказал:

– Ну и счастливчик же вы! Мы бы тоже не отказались от такой соседки. Вы обратили внимание на ее ноги?

Высший класс! Возможно, Ричард и проявил бы интерес к брюнетке, но он только-только расстался с девушкой, с которой встречался более полугода, обнаружив, что во время его зарубежных поездок та отнюдь не хранила ему верность.

– Ты хочешь сказать, что не изменял мне, где бы ты ни находился? – В ее вопросе прозвучало циничное недоумение, и, когда он ответил, что да, она ему не поверила. И это стало концом их романа. Представляя Айрин с кем-нибудь другим, Рич каждый раз испытывал боль и ревность. Он и мысли не допускал, что может увлечься кем-то еще до тех пор, пока его сердечная рана не затянулась.

Брюнетка пригласила его на вечеринку на следующий уик-энд, но он был занят и забыл об этом приглашении. Когда они случайно встретились на улице, она мягко упрекнула его. Он извинился, и она, мило улыбнувшись, произнесла:

– Ну хорошо, на этот раз я вас прощаю! Но уж в следующее воскресенье постарайтесь выбраться к нам обязательно.

– Прошу меня простить, но я уезжаю в Южную Америку, – улыбнулся он в ответ, однако улыбка вышла какая-то кривая.

– По заданию телевидения? – спросила девушка, давая понять, что ей известно, кто он есть, и Ричард внутренне насторожился. Его приглашают, потому что он знаменитость и каждый вечер появляется на телеэкране в вечерней программе новостей? Риму докучала популярность: он репортер, а не развлекающий публику шоумен. Работая в газете, он был избавлен от внимания зевак. Газетные репортеры, как правило, не воспринимаются как конкретные люди из плоти и крови, им не грозит, что их начнет узнавать на улице каждый встречный. Личное отношение к газетчику возникает лишь в том случае, если он в своем репортаже затронул чьи-то интересы и дал повод заиметь на него зуб.

– Да, – с раздражением ответил он. – Кстати, не могли бы вы по вечерам вести себя потише? Мне приходится рано ложиться, а у вас музыка грохочет чуть не до утра. У меня от нее голова раскалывается, честное слово…

Она опять очаровательно улыбнулась.

– Извините. Мы больше не будем!

Но, разумеется, тише не стало. Даже наоборот, казалось, что с тех пор музыка стала еще громче, а девушки перестали приглашать его на свои вечеринки. Если Ричард начинал стучать им в стену, они в ответ назло прибавляли звук. Когда он заявлялся к ним скандалить, рыжая смотрела на него, как на тлю, пожирающую салат у нее на грядке.

Резкий звук дверного звонка заставил Ричарда вскочить на ноги. Какое-то мгновение, не в силах сообразить что к чему, он не мог сдвинуться с места. Да соберись же ты! – презрительно приказал он себе. Здесь нет войны: ты дома, в безопасности. Неужели не понимаешь, какой ты счастливчик? Ведь все еще мог быть там…

Звонок звучал громко и настойчиво: кто-то нажал на него пальцем и не отпускал.

– Эй! – послышался через щель почтового ящика громкий голос. – Пожалуйста, ну пожалуйста… помогите мне!

Ричард подошел к двери и распахнул ее. Его темные брови грозно нахмурились, и при виде сердитого выражения его лица стоящая на пороге девушка невольно подалась назад.

Вид у Рича был весьма впечатляющий: высокий мужчина, стройный и мускулистый, определенно сильный. Он играл в теннис, плавал в бассейне, когда на то было время, посещал спортивный зал, в отличие от многих, предпочитал добираться до работы пешком, если только не приходилось спешить.

– Я… простите, что беспокою вас, – запинаясь, проговорила девушка.

– А, вы моя бывшая соседка! – Он наконец узнал посетительницу.

– Меня зовут Шадия Тази, – кивнув головой, ответила ему девушка, но она казалась слишком взволнованной для вежливой болтовни. – Мне очень нужна ваша помощь, – умоляюще добавила она. По-английски Шадия говорила с иностранным акцентом, но очень хорошо. Имя у нее, похоже, арабское. Она представлялась ему и раньше, но он был уверен, что тогда она назвала другую фамилию.

– В чем дело? – поинтересовался он, оставаясь на месте, хотя она схватила его за руку и попыталась вытащить из квартиры. Ему пришло в голову, что беспокойные соседки поссорились, а у него не было ни малейшего желания вмешиваться в их дела.

– Я не могу попасть в дом, но я знаю, что Сьюзен там… Я слышала ее стоны. Боюсь, что на этот раз она может умереть.

– Умереть? – в недоумении переспросил Ричард.

Из-за чего весь этот сыр-бор? Из-за мужчины? Брюнетка показалась ему очень нежным существом: изящно сложена, хотя, как и ее подруга, высока ростом; красивые руки с длинными ухоженными ногтями, черные как смоль волосы, гладкая кожа и глаза как у оленихи – темные, влажные, кроткие.

– Прошу вас, пойдемте со мной! Не тратьте время на вопросы, – умоляла девушка. – Я пыталась докричаться, но она не отвечает.

– Может, ее нет дома?

– Нет, Сьюзен там: повторяю, я слышала, как она стонет.

– Вы с ней поругались?

– Да нет же… У нее неприятности. Сегодня утром они отказались возобновить с ней контракт. Она работала для «Голд лайн», это косметическая фирма. Последнее время Сьюзен была их моделью. Вы, наверное, видели ее по телевизору – она представляла их косметику.

Губы Ричарда презрительно скривились.

– Я очень редко смотрю телевизор.

Последние три года он большую часть времени провел за пределами страны, а по возвращении домой включал телевизор, только когда шли информационные передачи.

– Но вы же сами каждый день выступаете по телевизору! – Ее темные глаза смотрели на него с укором, словно обвиняли в лживости и двуличии. – Телевидение – ваша профессия!

– Моя профессия – новости! – Люди часто путали информацию с развлечением, и это раздражало Ричарда. Он и его коллеги нередко рисковали жизнью, делая репортажи из районов боевых действий, а обыватели воспринимали их как очередной боевик, где вместо крови льется клюквенный сок. – И даже если я включаю телевизор, то все равно ни когда не смотрю рекламу, – с раздражением произнес он. – В это время я наливаю себе выпить.

Девушка пожала плечами.

– «Голд лайн» – крупная косметическая фирма, и работа на нее – дело выгодное. На этой неделе они должны были подписать со Сьюзи новый контракт, но в самый последний момент безо всякого предупреждения отказали.

– Да. Не повезло. Но вряд ли эта неудача может стать вопросом жизни и смерти… Вы считаете, что она умрет с голоду?

Шадия Тази яростной тирадой оборвала его разглагольствования:

– Да не в этом дело! – Она в отчаянии всплеснула длинными ухоженными руками. – Сью всегда очень тяжело переживает неудачи. Они приводят ее на грань нервного срыва. Ее агент предупредил меня по телефону, что прекращение контракта с «Голд лайн» оказалось для нее тяжелым ударом. Бенни был и моим агентом, когда я работала моделью и снималась для журналов, – вот почему он мне позвонил. – Она бросила на Ричарда неосознанно-кокетливый взгляд сквозь длинные темные ресницы. – Может, вы где-нибудь встречали мою фотографию? Но я бросила это занятие, как только месяц назад вышла замуж. Мой муж не хочет, чтобы я продолжала работать моделью.

Рич поднял брови: его коллеги-женщины не имели обыкновения бросать свою работу по первому требованию мужа.

– И вы так легко согласились с ним?

Она ответила ему холодным, полным достоинства взглядом, и в нем читалось открытое возмущение, вызванное подобным вопросом.

– Его образ жизни требует, чтобы я повсюду сопровождала его. У меня просто не остается времени для работы. Мы очень много путешествуем. У мужа есть дом в Швейцарии, бунгало на Багамах. Именно там я и провела последнюю неделю. – И без всякого перехода выпалила: – Мы не виделись с ней целую вечность, и вот теперь она не впускает меня к себе, хотя я долго стучала в дверь и звала ее. Я должна попасть внутрь! Может, ключ от вашей входной двери подходит к ее замку…

– Надеюсь, что нет, – сухо оборвал ее Ричард. – Мне бы не хотелось, чтобы она заходила ко мне в гости в мое отсутствие.

Девушка сердито фыркнула:

– О Господи! Сейчас не время шутить, нужно обязательно войти к ней – это же особая ситуация!

Он, нахмурившись, внимательно посмотрел на нее.

– Чего вы боитесь? Потеря работы для кого угодно может оказаться сильным ударом, но пойти из-за этого на самоубийство способен только психически неуравновешенный чело век.

– Вы не понимаете. Сьюзи… у нее есть проблемы.

– Догадываюсь, – с легким презрением в голосе отозвался Рич. – Наркотики… И вы опасаетесь, что ваша подруга переборщила с дозой…

– Нет! Она больна, у нее булимия… Теперь все ясно?

Он непонимающе посмотрел на нее.

– Булимия? Это не опасно для жизни в отличие от потери аппетита.

– А я считала вас хорошим журналистом. – Теперь пришла очередь Шадии выказать собеседнику свое презрение. – Вам следовало знать, что эта болезнь может быть не менее опасной, чем потеря аппетита. Сьюзен ест и ест без остановки, а потом ей приходится вызывать у себя рвоту. И это может привести к внутреннему кровотечению. Вдруг она потеряла сознание или задохнулась. С тех пор как я уехала, у меня нет возможности постоянно смотреть за ней, и я не знаю, в каком она сейчас состоянии, не знаю, что происходит в ее квартире. – Девушка посмотрела на Ричарда. В ее взгляде злость сменилась отчаянием. – Если не хотите помочь, то разрешите хотя бы воспользоваться вашим телефоном. У меня нет времени спорить с вами. Я должна войти в комнату.

– Прошу прощения, – ответил Рич. – О’кей! Но почему бы вам не позвонить домовладельцу? Разве он не приходится ей отчимом?

Шадия сжала губы и нахмурилась, и у Ричарда создалось впечатление, что она не питает никакой симпатии к владельцу домиков.

– Он сейчас в Тетуане.

– А еще кто-нибудь из родственников у нее есть?

– Здесь – никого.

– Ну тогда давайте позвоним жилищному агенту и спросим, нет ли у него запасного ключа.

Лицо собеседницы просветлело.

– Я и сама могла бы догадаться! Его офис рядом, за углом. Я сбегаю к нему.

– Подождите, давайте сначала все-таки позвоним, сейчас я найду номер… – Ричард вошел в дом – Шадия следовала за ним по пятам, – отыскал в записной книжке телефонный номер агента, позвонил в офис и поговорил с секретаршей, затем повесил трубку и обратился к Шадии: – Агента нет на месте. Но вы, разумеется, можете взять запасной ключ.

Шадия сорвалась с места.

– Бегу! – воскликнула она на ходу и вылетела из домика.

В прихожей под дверью лежал конверт. Ричард быстро пробежал глазами очередное послание главного редактора и вздохнул. Это был еще один отказ в заграничной рабочей поездке.

«Зайди ко мне в офис. Мне нужно поговорить с тобой» – так заканчивалось письмо.

Ричард скомкал лист бумаги, швырнул через всю комнату в мусорную корзину и вышел на улицу.

Сто лет тому назад домики, в одном из которых он теперь жил, были не чем иным, как конюшней. Они стояли в глубине садов, окружающих большие викторианские дома, выстроенные по обеим сторонам аллеи. После Второй мировой войны конюшни переделали под жилье, и нашлось немало желающих поселиться в них. Стены выкрасили в яркие цвета, к окнам приделали большие ящики для цветов. Дверь жилища Ричарда была выкрашена алой краской, на ней красовалась медная львиная голова с кольцом в зубах, используемым в качестве дверного молотка; в ящике под окном он посадил герань.

Стоял душный июньский полдень. Казалось, от жары все вокруг погрузилось в сладкую дрему. Из садов доносился аромат цветов и цветущих деревьев. Большинство обитателей домиков в это время находились на службе. Среди них не было людей семейных – не те условия. Здесь селились либо люди одинокие, либо молодожены, не успевшие обзавестись детьми.

Рич вскарабкался на подоконник соседнего домика, и его взгляду открылась уютная гостиная, выдержанная в нежно-зеленом и белом тонах. Комната была пустой и безукоризненно чистой.

Он надеялся, что со стороны не выглядит идиотом, – Шадия Тази вполне могла преувеличить драматизм ситуации. Но что, если она права? Вдруг рыжеволосая и в самом деле нуждается в срочной помощи?

Наконец-то он мог кому-то помочь, кого-то спасти. Рич тяжело переживал свою бесполезность, когда оказывался в районе боевых действий, – он видел, что там происходит, сообщал о ходе событий, но был не в силах помочь страдающим людям. И его переполняло чувство вины перед ними.

Он был едва знаком с этой рыжей. Кстати, как называла ее Шадия? Ах да, Сьюзен, вспомнил он. Нельзя сказать, что редкое имя! Но оно красотке очень подходит.

Он хорошо помнил девушку – что уж тут поделаешь! Тонкое лицо, грива рыжих волос, грациозная фигура врезались в память.

Он соскочил с подоконника и стал стучать в дверь домика.

– Сьюзен? Сьюзен, вы дома? Откройте!

Тишина. И он вдруг почувствовал, что здесь и в самом деле что-то неладно. Его работа способствовала развитию интуиции.

Разумеется, не всегда предчувствия подтверждаются. Иногда судьбе удается тебя обхитрить. Жители одной деревни, где он как-то переночевал, теперь либо мертвы, либо остались без крова. Он так и видел белые домики с красными крышами, утопающими в цветущих деревьях. Он был очарован ею, воспринимал ее как оазис спокойствия в этом сумасшедшем мире.

Возможно, именно прибытие съемочной группы привлекло к ней внимание противника. Не успели они приехать, как среди мирной тишины разорвался первый снаряд. И через несколько часов от деревни остались лишь дымящиеся руины и воронки, и он был совершенно бессилен прекратить разрушение, как-то помочь людям… Единственное, что Рич мог, – это рассказать миру о том, что происходит в этой точке земного шара, рискуя собственной жизнью и жизнью своих коллег.

Всем, кроме него, повезло – операторам, звукорежиссеру, руководителю группы. Они вышли из этого ада без единой царапины. Только Ричард был ранен. Его вывезли из района боевых действий и отправили на родину, где ему было обеспечено лечение в одной из лучших клиник. Он получил ранение в голову, ничего серьезного: пуля проделала неглубокую бороздку, кровавый пробор в волосах. Однако Рич стал чутко реагировать на перемену погоды, особенно на изменение атмосферного давления. Ранение в ногу оставило больший след – он слегка прихрамывал, что становилось особенно заметным, когда он уставал. Но врачи заверили, что со временем это пройдет.

Уверенность, что чувство опасности не обманывает, не оставляла его.

– Сьюзен! Откройте дверь, или мне придется войти к вам без разрешения! – крикнул он.

Строители, занимавшиеся модернизацией домиков, использовали материалы, не отличавшиеся большой прочностью, он не сомневался, что вышибить дверь не составит особого труда.

Но следует ли ему рисковать своим здоровьем ради того, чтобы ворваться в дом? Ранение в ногу по-прежнему давало о себе знать, и он не хотел, чтобы работа врачей пошла насмарку.

И все же можно попытаться проникнуть в дом. Как-то раз Ричард брал интервью у одного профессионального жулика, который с охотой продемонстрировал ему искусство открывать двери гостиничных номеров с помощью кредитной карточки. Никогда прежде Ричу не представлялось подходящего случая применить на практике полученные во время этого интервью сведения. И вот, видимо, такое время пришло.

Он достал из кармана бумажник и вынул из него кредитную карточку. На землю упала фотография, он поднял ее и нахмурился при виде самого себя в костюме для подводного плавания на фоне синего моря и столь же синего неба. Фотография была сделана во время его первой поездки в ту самую страну, которая впоследствии оказалась ввергнутой в пучину гражданской войны. Несколько раз он проводил там отпуск: наслаждался подводным плаванием, жарился на солнце, бродил по живописнейшим местам, восхищался памятниками старины, с наслаждением пил местное вино, ел крестьянскую пищу. Ричард заводил приятельские отношения с местными жителями, пытался понабраться слов неизвестного ему языка – он стремился к этому везде, куда бы ни приезжал. И его не посещало предчувствие трагедии, которая скоро постигнет эту благословенную страну.

Для него было невыразимым мучением вернуться туда и обнаружить некогда мирную, залитую солнцем страну раздираемой на части братоубийственной гражданской бойней, самой жестокой из всех войн. Там он чувствовал себя таким беспомощным, таким бесполезным перед лицом ужасающих страданий, что до сих пор никак не мог избавиться от кошмаров, мучающих его по ночам. В больнице он то и дело просыпался в холодном поту от собственных криков, ругался с медсестрами, доведенный почти до безумия клокотавшей в нем яростью. Он понимал, что избавиться от прошлого он сможет, только похоронив мучающие его воспоминания под грудой новых впечатлений.

Вот почему, все еще находясь в отпуске по состоянию здоровья, он не переставал донимать редактора требованиями разрешить ему приступить к работе. А тот, разумеется, считал, что он сейчас ни на что не годен. Черт бы их всех побрал!

Ричард нетерпеливо засунул фотографию обратно в бумажник и сосредоточился на входной двери; медленно и осторожно просунул кредитную карточку в щель. Раздался щелчок, он легонько толкнул дверь, и она, как по мановению волшебной палочки, тихо отворилась.

– Молодец! – с улыбкой сказал он сам себе, прежде чем оглядеться по сторонам.

Планировка домика, куда он попал, оказалась точной копией планировки его собственного жилища. Входная дверь вела в небольшой холл, где начиналась лестница на второй этаж. Впереди располагалась кухня, справа – дверь в гостиную.

– Сьюзен… – начал было он, входя на кухню, и остановился, потрясенный увиденным. Кухня, обставленная по последнему слову дизайна, словно подверглась набегу варваров. Дверца холодильника была распахнута, продукты валялись на полу. Тарелки с недоеденной едой стояли на столе, на шкафах… везде…

В кухне и гостиной никого не оказалось. Девушка, по всей вероятности, была наверху. В каком она состоянии? И он помчался по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки.

Ее не было ни в одной из двух маленьких спален, обставленных сугубо по-женски. Идеальный порядок в этих комнатах в сравнении с разгромом на кухне поразил его.

Дверь в ванную комнату была закрыта. Рич попробовал повернуть ручку, она поддалась. Но ему вовсе не хотелось входить туда. Он постучал и позвал:

– Сьюзи? Это ваш сосед, Ричард Харрис. У вас все в порядке? Шадия беспокоится о вас. Сьюзи, откройте!

Из ванной донесся едва различимый сдавленный стон. И Рич, забыв всяческие приличия, ворвался в ванную и вздрогнул от того, что увидел. Девушка лежала, скорчившись, у самой двери. Он склонился над ней, а она тем временем подняла голову, которая, казалось, была невероятно тяжелой, посмотрела на него своими зелеными глазами, обрамленными длинными ресницами, и еле слышно пробормотала:

– Уйдите…

Ей было плохо, очень плохо. Он это видел. Должно быть, ее рвало уже довольно долго. Она выглядела белой как бумага, губы опухли и запеклись.

Ричард заставил здравый смысл взять верх над эмоциями.

– Рвота прекратилась? – спокойно спросил он.

Она закрыла глаза, всхлипнула, приложила руку ко рту и отвернулась от него, как будто не хотела видеть.

– Уходите, – выдохнула она. – Пожалуйста, оставьте меня.

Рич не обратил никакого внимания на ее просьбу и, наклонившись, просунул одну руку ей под спину, другую – под колени. Он был очень сильным мужчиной, и она показалась ему легкой как перышко. И ему подумалось вдруг, что, отпусти он руки, она не упадет на пол, а будет парить в воздухе.

– Нет, – простонала она, но он проигнорировал ее протест, отнес в спальню, положил на кровать, сам сел на краешек и через голову стянул с нее голубое шелковое платье и бросил его в угол.

Под ним оказалось белое шелковое белье, украшенное кружевами.

– Что ты делаешь? Ублюдок! – зашипела она, заметив, как он скользит взглядом по ее телу, и ее зеленые глаза возмущенно блеснули. – Убери свои грязные руки! Я не настолько слаба, чтобы позволить тебе изнасиловать меня! Если только ты попытаешься сделать это, я выцарапаю тебе глаза! – Ее пальцы с длинными ногтями казались когтями дикого зверя.

– Вы, должно быть, шутите! – неожиданно разозлился Ричард. – Неужели вы думаете, что кто-нибудь клюнет на вас, когда вы в таком состоянии?

Ее глаза распахнулись, и она посмотрела на него взглядом, полным недоумения. В ответ он скорчил недовольную гримасу, явно сожалея, что эта фраза сорвалась с его губ, и сказал:

– Я снял с вас платье, потому что мне показалось, вам будет лучше, если вы наденете что-нибудь чистое.

Она вздрогнула, осознав, что он имеет в виду.

– Боже ты мой! – простонала она, пряча лицо в ладонях. – И на кого я только похожа? Не смотрите на меня. Уходите, пожалуйста, уходите.

Он встал и подошел к большому – от стены до стены – платяному шкафу, достал из него синий халат и вернулся к ней.

Она лежала на кровати, скорчившись, как ребенок в чреве матери, и закрыв глаза. Рыжая копна волос разметалась по подушке. Ее кожа светилась молочной белизной, маленькие груди, совсем как у девушки-подростка, с темно-розовыми сосками, проглядывали сквозь шелк. Но эти ноги… Его глаза пробежали от бедер до тонких щиколоток и высокого подъема ступней. Она была худой, но при этом трогательно обворожительной. Волшебное дитя, подумал он, явившееся сюда из другого мира.

Сколько ей лет? Должно быть, двадцать с небольшим. Двадцать один или двадцать два? На десять лет моложе, чем он.

– Наденьте вот это, – проговорил он.

Она села, взяла протянутый ей халат и слабыми движениями начала просовывать руки в рукава. Ричард наклонился, чтобы завязать широкий пояс на ее талии. Она казалась такой хрупкой, что ему было почти страшно дотрагиваться до нее, и он вновь почувствовал раздражение.

– Почему вы издеваетесь над собой? – спросил он, глядя ей в глаза. – Вам не нужна диета, у вас великолепная фигура, почему ради амбиций вы жертвуете здоровьем?

– Ради амбиций? – Она рассмеялась. В ее смехе он уловил истеричные нотки и нахмурился. Вряд ли он в силах справиться с женской истерикой. – Вы думаете, я себе нравлюсь? Можете не рассказывать мне сказки о моей фигуре. Я прекрасно знаю, что я толстая, – у меня есть глаза, и я смотрюсь в зеркало.

Он бросил на нее взгляд, полный изумления.

– Толстая?! Какая же вы толстая? Вы не можете говорить это искренне. Кожа да кости – вот что такое ваша фигура.

– Не надо лгать! Я понимаю, что вы хотите мне добра, но я не дура!

– Может, вы и не дура, но совершенно очевидно, что у вас не все дома, – угрюмо проговорил Ричард, – Сейчас я позвоню вашему врачу и скажу, что вы нуждаетесь в срочной помощи.

– Нет! – Она схватила его за запястье. – Мне не нужен доктор! – Ее голос звучал хрипло, но настойчиво.

Ричард не имел ни малейшего понятия, что ему следует предпринять в этой ситуации, он не очень четко представлял себе, насколько все это опасно. Шадия Тази выглядела сильно напуганной, когда обратилась к нему за помощью. Да и вид Сьюзи в первые мгновения поверг его в состояние шока. Но он не знал, грозит ей реальная опасность или нет. Она была очень бледна, и все, что говорила, ему не нравилось. Но все же у него создалось впечатление, что она далеко не глупа, что перед ним не безмозглый мотылек: в зеленых глазах светился ум, губы были пухлыми и чувственными, но очертания рта – решительными.

Надо подождать, пока вернется Шадия. Она лучше знает, что делать.

Как будто прочитав его мысли, девушка провела кончиком языка по потрескавшимся губам и хрипло произнесла:

– Вы сказали… здесь была Шадия? Где?..

– Она направилась к жилищному агенту за запасным ключом. Не понимаю, почему ее так долго нет. Хотите воды? Или, может быть, вам нужно принять какое-нибудь лекарство?

– Я с удовольствием выпью воды, – прошептала она.

В это мгновение послышался звук бегущих по лестнице ног, и в дверях спальни появилась Шадия Тази. Она запыхалась, ее черные волосы растрепались. Тяжело дыша, она смотрела на подругу.

– Сью? С тобой все в порядке?

Сьюзен попыталась растянуть в улыбке распухшие губы.

– Все хорошо, – ответила она и, желая подтвердить сказанное, резко встала с кровати, но тут же потеряла сознание. Ричард не успел подхватить ее. Она упала на пол лицом вниз.

– Позвоните врачу! – приказал он Шадии, прежде чем поднять Сьюзен и уложить ее на кровать.

Брюнетка не стала спорить. Не говоря ни слова, она поспешила к телефону. Ричард подумал про себя, что ее муж должен быть очень счастливым человеком. Хорошо, если он понимает, как ему повезло. И почему ему никогда не попадались подобные девушки? Хотя однажды такая встреча имела место, но он даже не попытался познакомиться с той девушкой поближе. Откуда ему было знать, что из нее получится прекрасная жена? В то время ему не нужна была жена. Как, впрочем, и сейчас. Женитьба не входила в жизненные планы Ричарда Харриса.

Он посмотрел на Сьюзен. Ему было очень жаль ее, и в то же время она его раздражала.

Он думал о людях, ведущих отчаянную борьбу за жизнь, и испытывал злость при виде этой глупой девицы, у которой есть все, что нужно для счастья, но которая готова уморить себя в угоду собственному тщеславию.

И о чем только думает ее семейство, позволяя ей доводить себя до такого состояния? Он оглядел комнату, как будто хотел найти ответ на этот вопрос, и увидел на стоящем у окна комоде несколько фотографий. Рич подошел, чтобы рассмотреть их.

На одной из них была Сьюзи вместе с женщиной в бикини, которая сначала показалась ему совсем молодой, не намного старше Сью, но более пристальный взгляд обнаружил легкие морщины на ее покрытой загаром шее, по сравнению с которой кожа лица казалась слишком гладкой. Косметическая операция? – предположил он. Рыжие волосы, зеленые глаза, худая высокая фигура… Кто она? Ее мать? Эта же женщина была и на другой фотографии, опять рядом со Сьюзен, но на этот раз их окружало множество людей, собравшихся в роскошно обставленной гостиной с мраморным полом и свисающими с потолка люстрами.

Около них стоял пожилой мужчина представительного вида – седые волосы, загорелое лицо, легкий светлый костюм. Он обнимал рыжеволосую женщину за плечи и улыбался, глядя в камеру.

Я знаю его! – подумал Ричард. Его лицо мне знакомо. Но я не могу вспомнить, где встречался с ним. Он рассмотрел гостиную на фотографии. Мраморный пол сразу же навел на мысль о Средиземноморском побережье. И это же подтверждали яркая синева неба в открытом французском окне и заливавший комнату ослепительный солнечный свет. Но мебель, похоже, арабская.

Тетуан? Не там ли в настоящее время находится отчим Сьюзен? Может быть, снимок сделан на его вилле?

Стены гостиной увешаны множеством картин. Рич присмотрелся повнимательней и был поражен, узнав работы знаменитых современных живописцев. Он был в некотором смысле специалистом по искусству двадцатого века: темой своей дипломной работы он выбрал творчество художников, работавших в Европе после Первой мировой войны.

Картины, конечно, могли быть и копиями, но это казалось маловероятным, учитывая роскошный интерьер, в котором они висели. Если же это оригиналы, то владелец виллы либо очень богат, либо обладает незаурядным художественным чутьем и способен угадать талант в малоизвестном художнике до того, как тот становится знаменитостью. Но тут его мысли приняли другой оборот.

Какого черта родителей Сьюзен не беспокоит ее болезнь? Неужели она им безразлична? Или она умудряется скрывать от них свое состояние?

Девушка пошевелилась, черные ресницы отбросили тень на бледные щеки, раздался еле слышный вздох.

Рич быстро подошел к ней.

– Лежите спокойно, – тихо проговорил Ричард.

Ресницы поднялись, и он увидел зеленые, чуть с раскосинкой глаза. Он обхватил ее запястье и стал считать пульс. Пульс был слабым и редким, рука казалась ледяной.

– Где Шадия? – прошептала Сью, рассеянным взглядом обводя комнату.

– Она пошла звонить врачу.

– Нет! – Девушка попыталась сесть, но он уложил ее обратно на подушки и придержал за плечи.

– Будьте умницей. Бога ради, девочка, неужели ты хочешь умереть?

В это трудно было поверить, но она побледнела еще больше, ее губы задрожали, хотя она попыталась рассмеяться.

– Звучит очень мелодраматично! Почему бы вам не перестать вмешиваться не в свои дела? Возможно, вы хотите помочь мне, но от вашей помощи мне становится во много раз хуже.

– Вы не знаете, что для вас хорошо, а что плохо, – твердо возразил Рич.

Она ответила ему саркастическим взглядом.

– А вы, разумеется, это знаете! Все вы, мужчины, одинаковы. Шадия вышла замуж за человека, который обращается с ней как с чем-то средним между куклой и рабыней. Не могу поверить, что ей это доставляет удовольствие, похоже, у нее просто временное помешательство. Я не позволю вам учить меня, как мне жить, так что покиньте мой дом и займитесь своими собственными проблемами!

Рич не мог остановить смерть и страдания, которые несла с собой междоусобная война, но сейчас он не имел права оставаться в стороне и позволять этой девушке заниматься саморазрушением, не сделав ни малейшей попытки образумить ее.

– Врач обязательно осмотрит вас, даже если ради этого мне придется привязать вас к кровати, – заявил он.

В комнату вошла Шадия со стаканом воды в руке. Рич приподнял голову Сью, и она начала пить очень мелкими глотками.

– Доктор Джоберти будет здесь с минуты на минуту, – сказала Шадия.

Сьюзен зло посмотрела на нее.

– Ты не должна была звонить ему. Сама знаешь, что он скажет. Опять начнет уговаривать меня лечь в эту дурацкую больницу, а я не собираюсь этого делать, так что вы оба понапрасну тратите свое драгоценное время. Приступ кончился, понятно? Я чувствую себя хорошо. Я немного икаю, только и всего.

– А мне кажется, что все далеко не так благополучно! – взорвался Ричард. – Ваша кухня выглядит так, будто в нее попала бомба! Вам нужна помощь врача!

Она вздрогнула как от боли, вновь сердито посмотрела на него и повернулась к подруге.

– Что он здесь делает? И почему бы тебе не пойти домой к Камалю? Как вы оба здесь очутились?

– Мне позвонил Бенни, – смущенно отозвалась Шадия. – Он очень беспокоится о тебе.

– Бенни! – Зеленые глаза засверкали. – Я могла бы и сама догадаться! Подождите, я до него доберусь!

– Он хочет тебе только добра. – Шадия умоляюще посмотрела на подругу. – И я тоже! Мне очень жаль, что ты потеряла работу…

– У меня нет ни малейшего желания раз говаривать на эту тему! – Она бросила на Ричарда враждебный взгляд. – И ты все еще не объяснила мне, почему он здесь? Что заставило тебя втянуть его в это дело?

– Я не могла попасть к тебе, хотя знала, что ты дома, – было слышно, как ты стонешь. Я впала в отчаяние, и тут мне пришло в голову, что его ключ может подойти к твоему замку…

– Да ты просто рехнулась, – хмуро пробор мотала Сьюзен.

– Извини, – мягко сказала Шадия. – Но я была сильно напугана. А Ричард очень помог мне, сообразив, что ключ можно взять у жилищного агента. Мне это и в голову не пришло, я слишком волновалась, чтобы рассуждать здраво. А когда вернулась, он уже был рядом с тобой.

Сью перевела взгляд на Рича.

– Каким образом?

– Открыл замок с помощью своей кредит ной карточки, – холодно объяснил он.

Она пришла в ярость.

– Я могу позвонить в полицию, и вас арестуют! Это просто-напросто взлом!

– А я считал, что спасаю вам жизнь! Ваша подруга уверила меня, что вы умираете.

Снизу послышался мужской голос, и Шадия с облегчением воскликнула:

– Доктор Джоберти! – Она вышла из комнаты и позвала: – Поднимайтесь к нам, док тор!

Сьюзен зло посмотрела на Ричарда.

– Спасибо вам за помощь! – саркастически произнесла она. – Прощайте! Не забудьте поплотнее закрыть за собой входную дверь, и, если вы еще когда-нибудь вздумаете забраться в мой дом без приглашения, я обязательно вызову полицию, даже если вы изобретете самый что ни на есть убедительный предлог!

– Хорошо же вы отвечаете на заботу! Когда вы в следующий раз соберетесь отдать концы, я не буду вам мешать, не беспокойтесь! – Он был явно возмущен и не намеревался скрывать это. – Желаю удачи – она вам пригодится, – произнес он, проходя мимо доктора, и тот наградил его озадаченным взглядом, а затем вдруг широко улыбнулся.

– Все будет хорошо. Я знаю, чего от нее ждать. Это очень упрямая молодая леди.

Спустя десять минут Ричард уже направлялся на работу, чтобы поговорить с редактором, но, лавируя в потоке машин, он не мог выбросить из головы образ своей соседки – копна спутанных рыжих волос вокруг нежного белого лица, похожие на бутоны соски и длинные, длинные ноги. Это видение преследовало его весь день.