Грешные намерения

Глава 2

У Темперанс перехватило дыхание, неожиданно она почувствовала себя так, как будто за ней захлопнулась ловушка. Однако Темперанс не выдала своих колебаний. Лорд Кэр производил на нее впечатление хищника, и неразумно было бы проявлять страх в его присутствии. Она наклонилась и осторожно налила себе еще чашку чая. С некоторой гордостью Темперанс заметила, что руки у нее не трясутся.

Отхлебнув чаю, она взглянула на него, на это экзотическое существо, сидевшее в ее жалкой маленькой гостиной, и расправила плечи.

– Давайте обсудим детали нашего соглашения, милорд.

Его чувственные губы дрогнули, как будто он находил Темперанс забавной.

– Какие же, миссис Дьюз?

Она сглотнула. Естественно, ей никогда в жизни не приходилось заключать соглашения подобного рода, но она постоянно торговалась с мясником, торговцем рыбой и прочими купцами, с которыми сталкивалась, ведя хозяйство приюта. Темперанс поставила чашку.

– Мне потребуются деньги на текущие расходы.

– Текущие расходы? – Кэр поднял черные брови.

Темперанс почувствовала, что ведет себя нагло, требуя денег, ведь они уже договорились, что он выполнит свою часть обязательств, познакомив ее с будущими покровителями приюта. Но истина заключалась в том, что для приюта необходимы деньги. Совершенно необходимы.

– Да, – сказала Темперанс, задрав подбородок. – Как вы сами заметили, мы задолжали арендную плату. Кроме того, несколько дней дети плохо питались. Мне необходимы деньги, чтобы купить немного мяса. Овощей. Хлеба, чая и молока. Я уже не говорю, что оба – и Джозеф Тинбокс и Джозеф Смит – нуждаются в новых башмаках…

– Джозеф Тинбокс?

– А большинству младших Мэри нужны новые рубашки, – поспешила закончить Темперанс.

Некоторое время лорд Кэр не спускал с нее своих таинственных сапфировых глаз. Затем шевельнулся.

– А сколько детей у вас в этом приюте?

– Двадцать семь, – мгновенно ответила Темперанс, затем вспомнила ночное приключение. – Прошу прощения. Двадцать восемь, считая Мэри Хоуп, ребенка, которого принесли сегодня ночью. И еще у нас есть пара младенцев, которые сейчас не в приюте, а у кормилиц. Когда их отнимут от груди, они тоже будут на нашем содержании здесь.

И конечно, здесь живу я с моим братом Уинтером и нашей служанкой Нелл Джонс.

– Всего лишь трое взрослых на такое количество детей?

– Да, – взволнованно наклонилась она к нему. – Вы понимаете, почему нам нужен попечитель? Если бы у нас было достаточно денег, мы могли бы нанять еще одну служанку или двух и, возможно, повара и слугу-мужчину. Мы могли бы давать детям мясо и на второй завтрак, и на обед, а все мальчики могли бы иметь приличные башмаки. Мы могли бы оплатить хорошее обучение и при выходе ребенка из приюта давать ему новую одежду и башмаки. Дети были бы лучше подготовлены к встрече с окружающим миром.

Он приподнял бровь.

– Если вы захотите пересмотреть мое участие в этой сделке, то я имею средства и могу содержать приют.

Темперанс поджала губы. Она не знала этого человека, не знала, как он отнесется к обязанностям покровителя. Может, через месяц или два он бросит их?

И было еще одно очень важное условие.

– У приюта должен быть всеми уважаемый покровитель.

– А, понимаю.

Она ожидала, что он оскорбится, но он только чуть насмешливо улыбнулся.

– Очень хорошо, я дам вам деньги, необходимые на оплату ренты, и еще сумму, достаточную для различных расходов на детей. В обмен, однако, я ожидаю, что вы проводите меня в Сент-Джайлс завтра вечером.

– Так скоро?

– И, – тихо, но угрожающе сказал он, – я рассчитываю, что вы будете служить мне до тех пор, пока я не перестану нуждаться в ваших услугах.

Темперанс вздохнула, почувствовав усталость. Конечно, разве не было страшной глупостью связывать себя с незнакомым человеком на неопределенно долгое время?

– Как вы думаете, сколько времени займут ваши поиски?

– Не знаю.

– Но хотя бы приблизительно? Если вы не найдете то, что ищете, скажем, в течение месяца, вы не откажетесь от поисков?

Он только взглянул на нее с чуть заметной улыбкой на губах, и у Темперанс снова мелькнула тревожная мысль – она не знает этого человека. Она вообще ничего о нем не знала, если не считать мрачных предупреждений Нелл. На мгновение Темперанс почувствовала, как по спине пробежал крохотный паучок страха.

Она выпрямилась. Они заключили сделку, и она не унизит себя, изменив ее условия. Приют и все дети зависят от нее.

– Очень хорошо, – медленно произнесла Темперанс. – Я буду помогать вам неопределенный период времени. Но меня нужно предупреждать заранее, когда вы пожелаете отправиться в Сент-Джайлс. У меня в приюте есть обязанности, и мне потребуется найти кого-то, кто бы подменил меня.

– Я занимаюсь поисками по ночам, – ответил лорд Кэр. – Если вам нужна замена, я вам ее найду.

– Очень любезно с вашей стороны, – заметила она, – но если мы должны выходить из дома по ночам, то дети в это время уже спят. Надеюсь, я не буду им нужна.

– Хорошо.

– Как скоро вы сможете познакомить меня с возможными попечителями приюта? – Ей по меньшей мере потребуются новое платье и туфли. Обычная черная одежда не годится для знакомства с богатыми членами высшего общества.

Он пожал плечами:

– Недели через две. Может быть, больше. Мне, возможно, придется выпрашивать приглашения на важнейшие вечера и приемы.

– Очень хорошо.

Две недели были небольшим сроком, ведь приют нуждался в немедленной помощи.

Кэр кивнул:

– Тогда, я думаю, наши переговоры окончены.

– Не совсем, – сказала Темперанс.

Он остановился, держа в руке треуголку.

– Вот как, миссис Дьюз? Вы же сами признали, что я великодушен. Что еще вам требуется?

Слабая улыбка исчезла с его лица, и вид был довольно угрожающим, но Темперанс смело посмотрела на гостя.

– Сведения.

Он лишь поднял бровь.

– Как зовут человека, которого вы ищете?

– Я не знаю.

Она нахмурилась.

– Вы знаете, как он выглядит и где он чаще всего появляется?

– Нет.

– Это мужчина или женщина?

Он улыбнулся, на его худых щеках появились глубокие складки.

– Понятия не имею.

Она раздраженно вздохнула.

– Как же в таком случае, полагаете, я найду для вас эту личность?

– Не знаю, – ответил он. – Я лишь ожидаю, что вы поможете мне в поисках. Я думаю, что в Сент-Джайлсе имеется несколько источников сплетен. Отведите меня к этим людям, и я сделаю все остальное.

– Договорились. – Она знала, кто мог оказаться источником сплетен. Темперанс встала и протянула руку: – Я принимаю ваши условия, лорд Кэр.

Наступил ужасный момент, когда он вытаращился на ее протянутую руку. Возможно, это было слишком по-мужски или просто глупо. Но он тоже встал, и в тесном пространстве маленькой комнатки Темперанс пришлось задрать голову, чтобы посмотреть ему в лицо. Неожиданно она почувствовала, насколько он больше ее.

С каким-то странным, застывшим выражением лица он взял ее руку, быстро пожал ее и, словно обжегшись о ладонь, отпустил.

Темперанс все еще была озадачена этим странным мгновением, когда он надел шляпу, накинул на плечи плащ и кивнул.

– Я буду ждать вас завтра вечером у дверей вашей кухни в девять часов. А пока доброй ночи, миссис Дьюз.

И Кэр ушел.

Темперанс растерянно посмотрела ему вслед и поспешила на кухню закрыть заднюю дверь на засов. Когда она вошла, с камина соскочил Сут.

– Эта дверь была заперта, – шепотом сообщила она кошке. – Как же он вошел?

Но кошка только зевнула и лениво потянулась.

Темперанс вздохнула и вернулась в гостиную забрать поднос. Войдя в комнату, она взглянула на кресло, в котором совсем недавно сидел лорд Кэр. Там на сиденье лежал небольшой кошелек. Темперанс схватила его и открыла. На ладонь высыпались золотые монеты, их было достаточно для того, чтобы заплатить мистеру Уэджу ренту.

Видимо, лорд Кэр выплатил аванс.

На следующий день ближе к вечеру, когда Лазарус вошел в кофейню Башема, там было страшно шумно. Он прошел мимо стола, за которым пожилые джентльмены в алонжевых париках горячо обсуждали газету, и пробрался в угол к сидевшему там в одиночестве джентльмену в седом парике. Джентльмен просматривал сквозь половинки линз своих очков какой-то памфлет.

– Вы испортите себе глаза, стараясь прочитать это дерьмо, Сент-Джон, – сказал Лазарус, усаживаясь напротив приятеля.

– Кэр, – тихо поздоровался с ним Годрик Сент-Джон. Он постучал пальцем по памфлету: – Тезисы, выдвигаемые этим автором, не такие уж невероятные.

– Вот как? Это меня радует. – Лазарус прищелкнул пальцами, подзывая одного из молодых людей, бегавших туда-сюда с кофейными подносами. – Один сюда.

Он снова повернулся к Сент-Джону и увидел, что тот рассматривает его поверх своих линз. Из-за строгого вида, седого парика, очков и простой одежды Сент-Джона иногда принимали за старика. В действительности они с Сент-Джоном были одного возраста – тридцать четыре года. При близком рассмотрении можно было заметить ясные серые глаза Сент-Джона. Его крепкие челюсти и темные брови. Только по-настоящему проницательный взгляд мог разглядеть неизменную печаль, словно саваном окутавшую Сент-Джона.

– Я достал перевод, чтобы ты мог его посмотреть, – сказал Лазарус, доставая из кармана пачку бумаг и передавая ее Сент-Джону.

Тот посмотрел на бумаги.

– Катулл? Это разозлит Берджесса.

Лазарус фыркнул.

– Берджесс думает, что он великий знаток Катулла. Но он знает о римской поэзии столько же, сколько средних способностей курносый школьник.

– Да, естественно. – Сент-Джон поднял бровь, казалось, его немного забавляет этот разговор. – Но ты учинишь этим неприятный скандал.

– О, я на это надеюсь, – сказал Лазарус. – Можешь просмотреть это и сообщить мне свое мнение?

– Конечно.

За соседним столом раздался крик, и кружка с кофе полетела на пол.

Лазарус поднял голову.

– Они обсуждают политику или религию?

– Политику. – Сент-Джон равнодушно взглянул на споривших джентльменов. – В газетах сообщается, что Уэйкфилд призывает принять еще один билль о джине.

– Наверное, он узнал, что благосостояние слишком многих его пэров зависит от продажи джина.

Сент-Джон пожал плечами:

– У Уэйкфилда есть здравый аргумент. Когда так много бедняков слабеют от джина, это плохо отзывается на лондонской промышленности.

– Да, и нет сомнений, что жирный деревенский барон, перед которым встанет выбор: или продать избытки зерна виноделу, или оставить его гнить, поставит здоровье Лондона выше денег в своем кармане. Уэйкфилд дурак.

– Он идеалист.

– И дурак, – сказал Лазарус. – Но его идеалы не дают ему ничего, кроме врагов. С большим успехом он мог бы разбить голову о каменную стену, чем попытаться протолкнуть дельный билль о джине.

– Ты хочешь, чтобы мы отстранились и пусть Лондон горит синим пламенем? – спросил Сент-Джон.

Лазарус махнул рукой:

– Ты спрашиваешь, как будто есть другой выход. Уэйкфилд и ему подобные верят, что могут изменить курс нашего плавания, но они заблуждаются. Слушай меня внимательно: у свиней вырастут покрытые перьями крылья и они будут летать над Вестминстером, прежде чем джин исчезнет из лондонской свалки.

– Как всегда, глубина твоего цинизма потрясает.

Мальчик поставил перед Лазарусом кружку с кофе.

– Спасибо, постреленок.

Лазарус бросил ему пенни, и мальчик, ловко поймав его, побежал к стойке, за которой варился кофе. Лазарус отхлебнул горячего напитка и, опустив кружку, увидел, что Сент-Джон рассматривает его так, как через лупу рассматривают насекомое.

– Ты смотришь на меня, как будто мое лицо изъедено оспой, – сказал Лазарус.

– Когда-нибудь, не сомневаюсь, так и будет, – ответил Сент-Джон. – Ты довольно часто спишь со шлюхами.

– У меня есть потребности…

– У тебя есть похоть, – тихо перебил его Сент-Джон, – и ты не пытаешься сдерживать себя.

– А зачем это мне? – спросил Лазарус. – Разве волк подавляет радость, когда настигает свою добычу? А разве ястреб не хочет взлететь, а затем опуститься и схватить зайца когтями? Такова их натура, и мои… потребности… являются моими потребностями.

– Волк и ястреб не имеют ни совести, ни души.

– Я очень хорошо оплачиваю время женщинам, услугами которых я пользуюсь. Мои потребности никому не приносят вреда.

– В самом деле? – осторожно спросил Сент-Джон. – А не вредят ли они тебе, Кэр?

Лазарус скривился.

– Это старый аргумент, и пока он еще никого из нас не убедил.

Он постукивал пальцами по потертому столу. Будь он проклят, если прислушается к опасениям Сент-Джона. Его потребности были необычными – странными даже, но отнюдь не безумными.

Конечно, Сент-Джону ничего не стоило вмешаться в дело, когда его вмешательство там не требовалось.

Он покачал головой и откинулся на спинку стула.

– Прошлой ночью тебя не было дома.

– Господи! Ты уже стал предсказателем? Или прошлой ночью ты бродил около моего дома?

– Ни то ни другое. – Сент-Джон спокойно посадил очки на лоб. – У тебя такой же вид, как и тогда, когда я видел тебя последний раз, несколько…

– Усталый?

– Я хотел сказать, отчаявшийся.

Лазарус отхлебнул горячего кофе с неприятным сознанием, что впустую тратит время:

– Я и не знал, что ты имеешь такую склонность к драматизму. Отчаяние – это сильное преувеличение.

– Я так не думаю. – Сент-Джон рассеянно смотрел в свою кружку. – Ты стал таким после смерти Мари. Ты отрицаешь, что прошлой ночью снова искал ее убийцу?

– Нет. – Лазарус из-под полуопущенных век посмотрел на старого друга. – Ну и что?

– Ты одержимый, друг мой, – спокойно сказал Сент-Джон, что придало этим словам особую силу. – Уже прошло два месяца, как она умерла, а ты каждую ночь отправляешься на поиски ее убийцы. Скажи мне, Лазарус, когда ты прекратишь свою охоту?

– А ты отказался бы, если бы была убита Клара? – нанес Лазарус ответный удар.

Только забившаяся на скуле Сент-Джона жилка выдавала всю глубину раны, нанесенной этой стрелой.

– Никогда. Но это разные случаи.

– Почему? Не потому ли, что ты женат на Кларе, а Мари была всего лишь моей любовницей?

– Нет, – мягко возразил Сент-Джон, – потому что я люблю Клару.

Лазарус отвел глаза. Как бы ни хотелось не соглашаться с этим различием, он не мог его отрицать. Ибо Сент-Джон прав, он искренне любит свою Клару.

Тогда как Лазарус никогда и никого не любил.

– Не нравится мне это, мэм. Совсем не нравится, – говорила этой ночью в кухне приюта Нелл.

– Ты очень убедительно выражаешь свое неодобрение, – проворчала Темперанс, завязывая под подбородком ленты накидки.

Нелл не отступала.

– А что, если он задумал покуситься на вашу добродетель? Что, если он соблазнит и бросит вас? Или, хуже того, продаст вас в публичный дом? О, мэм! С вами могут случиться ужасные вещи!

Темперанс подавила дрожь, вызванную мыслями о том, какие «ужасные вещи» будет проделывать с ней лорд Кэр. Это должна была быть дрожь отвращения, а вместо этого мысль о сексуальных склонностях лорда Кэра пробуждала в Темперанс неестественное любопытство. Эта часть ее женской натуры проявилась, высунув нос, как никогда готовая идти, куда ее поведут. Этого Темперанс не могла допустить. Однажды, очень давно, она дала волю своей истинной натуре и совершила непростительный грех. С тех пор она каждый день жила с сознанием того, что должна искупить этот поступок и никогда больше не отдаваться во власть демонов.

Темперанс набросила на голову капюшон.

– Я очень сомневаюсь, что настолько интересую лорда Кэра, и, кроме того, я взяла с собой пистолет.

Нелл горестно вздохнула.

– Он не такой, как другие джентльмены, мэм.

Темперанс взвесила на руке мягкий мешочек, в котором был спрятан пистолет.

– Ты уже и раньше делала такие туманные намеки. Так расскажи сейчас, чем же лорд Кэр отличается от других мужчин.

Нелл прикусила губу, переминаясь с ноги на ногу, наконец она закрыла глаза и выпалила:

– Своим распутством.

Темперанс подождала, но дальнейших объяснений от служанки не последовало.

– Приюту грозит закрытие, и я не могу отказаться от помощи только из-за того, что лорд Кэр распутник.

Нелл в ужасе вытаращила глаза.

– Но, мэм…

Темперанс открыла входную дверь.

– И не забудь: если Уинтер спросит, я рано легла спать.

– Будьте осторожны, мэм! – крикнула Нелл, когда хозяйка закрывала за собой дверь.

Из-за угла налетел порыв ветра. Темперанс вздрогнула и, плотнее завернувшись в накидку, собралась повернуть в переулок. Но тут широкая мужская грудь преградила ей дорогу.

– Ой!

– Добрый вечер, миссис Дьюз, – раздался, как всегда зловещий, голос лорда Кэра. Ветер кружил у его ног полы плаща.

– Пожалуйста, не надо, – слишком резко сказала Темперанс.

Но Кэр лишь посмотрел на нее с веселым любопытством.

– Чего не надо?

– Выскакивать передо мной как грабитель. – Она сердито взглянула на него и заметила, как у лорда дрогнули губы. Ее охватило невероятное желание ответить улыбкой, но Темперанс безжалостно подавила его. Сегодня седые волосы Кэра были заплетены в косичку и заправлены под черную треуголку. Дрожь пробегала по телу Темперанс, и она не могла избавиться от размышлений, чем именно лорд Кэр отличается в постели от других мужчин.

Но он отвернулся и широким шагом пошел по переулку.

– Уверяю вас, мэм, я не грабитель. – Кэр оглянулся, она увидела, как блеснули его синие глаза, и поспешила догнать его. – Если бы я был грабителем, вас бы уже не было в живых.

– Вы не слишком вежливы, – проворчала Темперанс.

Он неожиданно остановился, и она чуть не натолкнулась на него.

– Однако вы здесь, не так ли?

Будь он проклят!

– Да, я здесь.

Он с преувеличенным почтением поклонился, отведя в сторону руку с тростью, и полы черного плаща коснулись грязной земли.

– Так ведите меня, прекрасная леди.

Темперанс посмотрела вперед и маленькими шажками пошла по переулку, чувствуя совсем близко за спиной его присутствие, его большую мрачную фигуру.

– Куда вы отведете меня сегодня?

Ей это представилось, или она действительно почувствовала его горячее дыхание на своем затылке?

– Довольно трудно выбрать, поскольку вы отказались сообщить мне что-либо о человеке, которого ищете.

Она ожидала объяснений, но он ничего не сказал.

Темперанс вздохнула.

– Вы только сообщили, что кого-то ищете, а это, должна вам сказать, милорд, нисколько не помогает в поисках.

– И все же я чувствую, что вы ведете меня в определенное место, – тихо возразил лорд Кэр.

– Веду. – Они дошли до конца переулка, и она поднырнула под полуразрушенную арку и вывела Кэра в еще более узкий переулок.

– И это здесь? – с легкой насмешкой в голосе спросил лорд Кэр.

– Прямо здесь, – с некоторым удовлетворением сказала Темперанс. Она и в самом деле была довольна собой.

Они остановились перед зданием, в котором не было ни одного окна. Только качавшаяся над дверью деревянная вывеска с нарисованной на ней свечой указывала, что это лавочка бакалейщика. Темперанс открыла дверь. Помещение было совсем маленьким. Вдоль одной стены протянулся прилавок. Свечи, чай, оловянные кружки, соль и мука, веревки, сало, несколько ножей, рваный веер, несколько новых метелок, пуговицы, сливовый пирог и, конечно, джин. В дальнем конце прилавка, прижавшись друг к другу, над своими чашками сидели две женщины. А за прилавком стоял мистер Хоппер, маленький смуглый человечек, который вырос как раз до такого размера, который позволил ему поместиться в этой лавочке.

Конечно, продавать джин, не имея разрешения, было нарушением закона, но разрешение стоило неимоверно дорого, и не многие могли позволить себе приобрести его. Судьи имели платных доносчиков, которые помогали привлекать торговцев к суду, но ни один доносчик не осмеливался появиться в Сент-Джайлсе. Последний раз на такого напала толпа, протащила по улицам, безжалостно избила и бросила беднягу умирать от увечий.

– Чем могу услужить вам сегодня, миссис Дьюз? – спросил мистер Хоппер.

– Добрый вечер, мистер Хоппер, – ответила Темперанс. – Мой друг ищет кого-то, и я подумала, не можете ли вы ему помочь?

Мистер Хоппер подозрительно покосился на лорда Кэра, но довольно доброжелательно сказал:

– Может, и помогу. А кого вы ищете?

– Убийцу, – ответил лорд Кэр, и все головы в лавке повернулись в его сторону.

У Темперанс перехватило дыхание. «Убийцу».

Люди, пившие джин, выскользнули из лавочки.

– Около двух месяцев назад в Сент-Джайлсе в своей комнате была убита женщина, – нисколько не смутившись, продолжал лорд Кэр. – Ее звали Мари Хьюм. Вы что-нибудь знаете о ней?

Но мистер Хоппер уже отрицательно качал головой.

– Никогда не имел никакого отношения к убийствам. И буду благодарен вам, миссис Дьюз, если вы уведете отсюда этого джентльмена.

Темперанс, прикусив губу, взглянула на лорда Кэра.

Казалось, это не остановило его.

– Одну минуту, пожалуйста, – попросил он хозяина лавки.

Мистер Хоппер неохотно повернулся к нему.

Лорд Кэр улыбнулся:

– А можно мне взять этот пирог?

Лавочник что-то проворчал, протянул ему сливовый пирог и, получив за него два пенса, демонстративно повернулся к лорду Кэру спиной.

Темперанс с раздражением вздохнула. Похоже, придется искать для лорда Кэра другого сплетника.

– Могли бы предупредить меня, – проворчала она, когда они вышли из лавки. Порыв ветра подхватил эти слова и бросил их Темперанс в лицо, она вздрогнула, и ей так захотелось оказаться у своего уютного камина.

Лорд Кэр, похоже, не чувствовал холода.

– А что бы это изменило?

– Ну, прежде всего я не обратилась бы к мистеру Хопперу.

Она торопливо перешла улицу, стараясь не ступить в грязную канаву.

Он быстро догнал ее.

– Почему же?

– Потому что мистер Хоппер – заслуживающий уважения джентльмен, а ваши расспросы не были уважительными, – с раздражением объяснила Темперанс. – И вообще, зачем надо было покупать этот пирог?

Он пожал плечами.

– Я голоден. – Он откусил от пирога.

Темперанс смотрела, как он слизывает со своих губ алый сироп, и глотала слюну. Пирог выглядел удивительно аппетитно.

– Не хотите кусочек? – спросил Кэр своим бархатным, звучным голосом.

Темперанс решительно покачала головой:

– Нет. Я не голодна.

Он наклонил набок голову, дожевывая еще один кусок.

– Вы лжете. Почему?

– Не говорите глупостей, – резко сказала Темперанс и двинулась дальше.

Кэр встал перед ней, вынуждая резко остановиться или столкнуться с ним.

– Это всего лишь сливовый пирог, миссис Дьюз, а не богатство, не выпивка и не какой-нибудь тяжкий грех. Чем он навредит? Попробуйте кусочек.

Он отломил кусок и поднес к ее губам. Она почувствовала запах сладких фруктов, почти ощутила мягкость теста и, сама не зная как, открыла рот. Кэр положил ей в рот кусочек, и она почувствовала на языке сливовый сироп. Сладкий сахарный сироп, такой восхитительно пикантный в темноте улиц Сент-Джайлса.

– Вот, – шепнул Кэр. – Вкусно, не правда ли?

Она поспешила открыть глаза – когда же она их закрыла? – и почти с ужасом посмотрела на него. Он насмешливо скривил губы.

– Куда мы теперь, миссис Дьюз? Или мистер Хоппер и его лавчонка были вашим единственным источником?

Темперанс гордо подняла голову:

– Нет. У меня есть другая идея.

Она быстрым шагом двинулась вперед. На ее языке еще чувствовался вкус сладкой сливы. Это была самая опасная часть Сент-Джайлса, и Темперанс никогда бы не решилась пойти туда даже днем, не говоря уже о ночи, если бы не присутствие этого большого человека, который шел позади.

Минут двадцать спустя Темперанс остановилась перед перекошенной дверью и двумя ведущими вниз ступеньками.

Лорд Кэр с интересом посмотрел на дверь:

– Что это за место?

– Здесь живет Мать-утешительница сердец, – ответила Темперанс, и в ту же минуту перекошенная дверь распахнулась.

– Вон отсюда! – закричала высокая изможденная женщина. На ней был старый красный армейский мундир, прикрывавший кожаный корсет, почти черный от грязи. Нижняя юбка из грубой шерстяной материи в черно-красную клетку была заляпана грязью. За спиной хозяйки тускло светились огоньки, создавая впечатление, что она стоит у входа в ад. – Нет монеты, нет выпивки. И убирайся из моего дома!

Жертвой ее гнева была худая женщина, которую можно было бы назвать хорошенькой, если бы не почерневшие зубы и не открытая рана на щеке.

Жалкое существо, съежившись, выставило вперед руки, как будто хотело защититься от ожидаемого удара.

– Я принесу вам завтра пенни и еще полпенни. Только дайте мне джина.

– Иди и зарабатывай свои пенни, – сказала Мать-утешительница сердец и вытолкнула несчастную женщину в переулок. Затем повернулась и уперлась в бедра большими красными кулаками, жадным взглядом меряя лорда Кэра. – Ну а что вы здесь делаете, миссис Дьюз? Здесь уже не ваш Сент-Джайлс.

– Я не знала, что Сент-Джайлс поделен на участки, – сдержанно ответила Темперанс.

Мать-утешительница бросила на нее острый взгляд.

– Неужто не знали?

Темперанс откашлялась.

– Мой друг хотел бы задать вам несколько вопросов.

Мать-утешительница улыбнулась лорду Кэру, показывая отсутствие передних зубов.

– Тогда не лучше бы вам войти?

Она больше не смотрела на Темперанс. Жадность заставляла ее сосредоточить внимание на лорде Кэре. Но он отступил в сторону, пропуская вперед Темперанс. Она вошла и спустилась по деревянным ступеням, ведущим в подвал.

Первая комната была низкой, длинной и темной, освещенной только огнем камина в конце комнаты. Над головой нависали почерневшие от копоти балки. Покореженная доска, положенная на пару бочонков, служила прилавком. За ним стояла одноглазая девица. Здесь Мать-утешительница продавала свой фирменный товар: джин, полтора пенни за кружку. За столом в углу над чем-то смеялись пьяным смехом десятка два солдат в высоких шапках. Неподалеку от них сидели, сгорбившись, двое оборванцев, как будто пытались стать невидимыми. У одного на лице вместо носа была треугольная кожаная заплатка. Напротив завязалась ссора между тремя матросами, игравшими в карты, а сидевший в одиночестве мужчина в парике невозмутимо курил. У стены на голом грязном полу сидели мужчина и женщина, грея в руках маленькие оловянные кружки.

– Так чем я могу помочь такому прекрасному джентльмену, как вы? – Перекрикивая шум, поднятый ссорившимися матросами, спросила Мать-утешительница и многозначительно потерла руки.

Лорд Кэр достал кошелек и раскрыл его. Улыбаясь, он извлек из него монету в полкроны и положил ее на ладонь хозяйки.

– Меня интересует убийство женщины, произошедшее в Сент-Джайлсе. Ее звали Мари Хьюм.

Улыбка исчезла с лица Матери-утешительницы, она, задумавшись, поджала губы.

– Такого рода сведения будут стоить дороже, милорд.

Знала ли она лорда Кэра, или ее привлекала возможность заполучить деньги?

Лорд Кэр поднял брови, услышав такое требование, но молча достал из кошелька еще одну такую же монету. Он бросил ее Матери-утешительнице.

– Садитесь, милорд. – Мать-утешительница указала на свободный расшатанный деревянный стул. – Так вы говорите об убитой женщине?

Лорд Кэр проигнорировал этот жест гостеприимства.

– Ей было около тридцати лет, блондинка, красивое лицо, хорошая фигура, но у нее было родимое пятно, красное, размером с пенни, вот здесь. – Он дотронулся до уголка своего правого глаза. – Вы знали ее?

– Ну, теперь вокруг развелось много хорошеньких девчонок, а родимое пятно можно скрыть, – сказала хозяйка. – Что вы еще можете о ней добавить?

– Ее выпотрошили.

Темперанс неслышно ахнула, вспомнив все предупреждения Нелл. Господи помилуй.

Даже Мать-утешительница заморгала, услышав эти жестокие слова.

– Выпотрошили, как поросенка, – пробормотала она. – Эту я помню. Модница была. Ее нашли в пустой комнатушке в доме на Таннес-Корт, мухи жужжали над ее черной, свернувшейся кровью.

Если Мать-утешительница намеревалась такими словами отпугнуть лорда Кэра, ей это не удалось. Его лицо по-прежнему выражало почти веселое любопытство.

– Да, это она.

Мать-утешительница покачала головой, выражая притворное сожаление.

– В этом я не могу вам помочь, милорд. Я не знала эту девушку.

Лорд Кэр протянул руку:

– Верните мои деньги.

– Не спешите, милорд, – торопливо сказала хозяйка. – Я ничего не знаю об убийстве, но я знаю того, кто может знать.

Лорд остановился, слегка прищурив глаза, как будто увидел добычу.

– Кто это?

– Марта Суон, – улыбнулась кривой, злобной улыбкой Мать-утешительница и добавила: – Последняя женщина, которая видела ее живой.

Ветер ударил в лицо Темперанс, когда она вылезала из подвала Матери-утешительницы. Лорд Кэр в мрачном молчании поднимался следом за ней. Кем была убитая женщина? И почему он расспрашивает о ее убийстве? Темперанс содрогнулась, вспомнив, как он сказал: «выпотрошенная». Господи, во что же она ввязалась?

– Вы необычно молчаливы, миссис Дьюз, – заметил лорд Кэр своим бархатным голосом.

– Откуда вы знаете, что для меня обычно, милорд? – спросила она. – Вы меня почти не знаете.

Он усмехнулся:

– И все же я чувствую, что вы словоохотливы в обществе тех, кто вам приятен.

Она остановилась, скрестив на груди руки, чтобы не замерзнуть, и, возможно, для того, чтобы успокоиться.

– Какую игру вы затеяли со мной?

Он тоже остановился. Волосы, забранные в косичку, распустились, и длинные серебристые пряди ветер бросал ему в лицо.

– Игру, миссис Дьюз?

– Да, игру. – Она сердито смотрела на Кэра, не позволяя себе бояться его. – Вы говорите мне, что ищете кого-то в Сент-Джайлсе, но когда я привожу вас в лавочку мистера Хоппера, вы расспрашиваете об убитой женщине, а теперь у Матери-утешительницы расспрашиваете о выпотрошенной женщине.

Он пожал широкими плечами:

– Я не солгал вам. Я действительно ищу, ищу ее убийцу.

Темперанс дрожала от ледяных капель, которые ветер бросал на ее замерзшие щеки. Она хотела бы посмотреть Кэру в глаза, но их прикрывали поля его шляпы.

– Кем она была для вас?

Его чувственные губы дрогнули, готовые улыбнуться. Но он не ответил.

– Почему я? – тихо спросила Темперанс, слишком поздно задавая вопрос, который следовало бы задать накануне. – Как вы нашли меня? Почему выбрали меня?

– Я видел вас, – медленно произнес он, – когда вел поиски в Сент-Джайлсе. Вы всегда куда-то спешили, всегда были одеты в черное, всегда выглядели такой… решительной. Увидев вас вчера, я пошел следом за вами до вашего дома.

Она удивилась:

– Вот как? Вы выбрали меня под влиянием минуты?

– Я отличаюсь своими прихотями. Вы замерзли, миссис Дьюз. Пойдемте.

И он уверенно пошел вперед.

– Куда мы идем? – окликнула она его. – Разве вы не хотите найти Марту Суон?

Он остановился и обернулся.

– Мать-утешительница сказала, что она часто бывает на Хэнгманс-элли. Вы знаете, где это?

– Да, в полумиле отсюда или еще дальше. – Она махнула рукой назад.

Он кивнул.

– Значит, мы отложим госпожу Суон до следующего вечера. Уже поздно, вам пора домой.

Не ожидая ответа, он пошел дальше.

Темперанс не отставала от него, как послушная собака. Он мог бы ответить на ее вопросы, но при этом, вероятно, на их месте возникли бы новые. В Сент-Джайлсе сотни женщин. Безусловно, многие были проститутками или занимались какой-то другой незаконной деятельностью. Если бы он захотел, то мог бы найти десятки женщин, охотно показавших бы ему здешние места. Почему он выбрал ее? Темперанс задумалась, стараясь не отставать от него. Он чужой человек с темными секретами, но когда он шагал рядом с ней, она все равно чувствовала себя спокойнее в этих переулках.

– Не знаю, можем ли мы доверять Матери-утешительнице, – сказала она, глотая холодный воздух.

– Вы сомневаетесь в существовании некоей Марты Суон?

– О, она, вероятно, существует, – ответила Темперанс. – Но знает ли она что-либо нужное?

– А откуда вы знаете Мать-утешительницу?

– Ее знают все. Джин – это дьявол Сент-Джайлса.

Он оглянулся.

– В самом деле?

– Его пьют и молодые, и старые. Для некоторых это единственная пища. – Темперанс заколебалась. – Но я ее знаю не только поэтому.

– Расскажите.

Она подняла руку и поглубже надвинула на лицо капюшон.

– Девять лет назад, когда я впервые пришла в детский приют, Мать-утешительница обратилась к нам. У нее была маленькая девочка лет трех. Не знаю, откуда появилась эта девочка, но совершенно точно, это был не ее ребенок.

– И?

– Она предложила продать нам малышку. – Темперанс замолчала, ее голос начал дрожать, но не от страха или горя, а от гнева. Она помнила свой гнев, свое презрение к Матери-утешительнице за ее расчетливый цинизм.

– Что произошло? – очень тихо спросил лорд Кэр, но Темперанс ясно расслышала его голос, проникавший в самую душу.

– Уинтер и отец не хотели покупать ребенка. Они сказали, что это послужит поощрением, и Мать-утешительница будет и дальше продавать осиротевших детей.

– А вы?

Темперанс перевела дыхание.

– Мне было противно платить ей, но она ясно дала понять, что, если мы не заплатим требуемую сумму, она найдет другого покупателя, который не станет заботиться о благополучии ребенка.

– Содержателя публичного дома.

Она бросила на него быстрый взгляд, но выражение его лица было холодно и отчужденно. Они свернули на улочку пошире, и Темперанс смогла идти рядом с ним. Они шли не той дорогой, которой она привела лорда Кэра в подвал Матери-утешительницы. И Темперанс подумала, не заблудился ли он.

Она снова посмотрела вперед.

– Да. Сутенера, хотя Мать-утешительница избегала этого слова. Она просто намекала, пугая нас. – Темперанс опустила голову, вспоминая эти отвратительные переговоры. В то время она была еще наивна. Она не имела представления, какой черной может быть душа женщины.

Темперанс почти не замечала, куда ступают ее ноги. Она обо что-то споткнулась и взмахнула руками, стараясь сохранить равновесие. И тогда он подхватил ее, его руки до боли сжали ее локти. Она подняла глаза, он стоял со сверкающими, как у демона, синими глазами. Он прижал ее к себе, почти обнимая. Как друг. Как возлюбленный.

Все самые грешные желания рвались на свободу.

Его дыхание касалось ее губ, и он шептал:

– Так вы купили этого ребенка?

– Да! – рассердилась она на этого бесчувственного аристократа. Почему он захотел услышать эту историю? Почему так настойчиво тревожил старые раны? Зачем он ищет убийцу погибшей женщины? – Да, я заплатила требуемую цену. Я продала единственную свою драгоценность – золотой крест, который когда-то подарил мне муж, и купила ребенка. Я назвала ее Мэри Уитсон, в честь Духова дня, когда я впервые взяла ее на руки.

Он склонил набок голову, в его синих глазах был вопрос.

Она разрыдалась, ярость и горечь закипали в том месте, где Темперанс старательно прятала все свои чувства, которые не могла себе позволить. Она дрожала, пытаясь подавить их. Поймать и спрятать.

Он тряхнул ее, как будто хотел вытряхнуть ответ, которого ожидал.

– Уинтер оказался прав, – сказала она. – Девочка была спасена, но спустя пару месяцев Мать-утешительница снова пришла к нам с другим ребенком, на этот раз мальчиком. И цена была вдвое выше, чем за ту девочку.

– Что же вы сделали?

– Ничего. – Она печально закрыла глаза. – Мы… я… ничего не могла сделать. Я просила, падала на колени и умоляла эту ведьму, а она продала его.

Она сжала в кулаках край его плаща и трясла их, как бы внушая Кэру весь ужас этих воспоминаний.

– Она продала такого милого мальчика, а я ничего не смогла сделать, чтобы спасти его.

Она плакала, вымещая на нем свой гнев, и неожиданно он наклонился и прижался к ее губам, крепко, безжалостно. Она чуть не задохнулась от неожиданности, а он целовал ее мягкие губы. Она чувствовала его зубы, ощущала вкус его языка и ту часть себя самой, ту проклятую, грешную, неправедную часть, вырвавшуюся на свободу и сбежавшую от ее власти. Испытывая наслаждение от его первобытной грубости. Восторженно купаясь в его откровенной сексуальности. Совершенно потеряв над собой контроль. Пока он не поднял голову и не посмотрел на нее.

Темперанс попыталась вырваться из его рук, но он крепко держал ее.

– Какое же вы страстное создание, – заметил он, глядя на нее из-под полуопущенных век. – Такое эмоциональное.

– Нет, – прошептала она, в ужасе от одной только мысли.

– Вы лжете. Интересно, почему? – Он с веселой усмешкой поднял бровь и так неожиданно отпустил Темперанс, что она снова споткнулась. – Она была моей любовницей.

– Кто?

– Та убитая женщина, та, которую выпотрошили, как поросенка у мясника. Она три года была моей любовницей.

Темперанс, потрясенная, молча смотрела на него.

Он кивнул:

– До завтрашнего вечера, миссис Дьюз.

И ушел, исчезнув в ночной тьме.

Темперанс в растерянности огляделась и шагах в двадцати от себя увидела дверь детского приюта.

Лорд Кэр все-таки благополучно доставил ее домой.