Грот Посейдона

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Изабелла надела солнцезащитные очки не столько затем, чтобы прикрыть глаза от ярких лучей, сколько для того, чтобы закрыться от Бьянки.

— И что сделал Доминик потом? — Ее подруга потянулась за флакончиком аэрозоля для загара.

— Ничего. Ушел. Пробормотал что-то насчет того, что я могу сделать полезного для Нироли, и ушел в дом.

— После того, как поцеловал тебя?

— Да.

— И ты не видела его весь день?

— Нет. Утром мы с Сильваной поехали смотреть птичий заповедник, за обедом его не было и вечером не должно быть.

Бьянка поставила флакончик рядом со своим шезлонгом и сморщила нос.

— Похоже, что он сбежал.

Изабелле и самой так казалось. Но почему? Зачем бежать от чего-то, что кажется таким естественным и правильным?

— И назвал меня «Ваше Высочество». Он не делал этого с момента нашей первой встречи.

Изабелла закрыла глаза из-за щипавших их слез. Она не понимала, почему так расстроилась. Она знала его всего несколько дней. Они всего один раз поцеловались…

— Может быть, ему трудно иметь дело с представительницей монархии, — предположила Бьянка. — Знаешь, было бы удивительно, если бы Винчини подружились с Фиерецца.

— Я знаю.

— Вы уже несколько веков соперничаете. Стефано сказал, что Доминику изрядно досталось, когда он впервые занялся совместным бизнесом с принцем Люкой. Это было плохо воспринято на Монт-Авеллане. И ты сама знаешь, как заволновались на Нироли, когда ты заинтересовалась сетью отелей «Винчини». Старые предрассудки очень сильны.

Изабелла взглянула на подругу.

— Тогда почему Доминик меня поцеловал?

Бьянка засмеялась.

— Не говори глупостей! Ты — красивая женщина. А он — мужчина. — Бьянка прикрыла рукой лицо от солнца. — Тебя же и раньше целовали мужчины…

— Конечно.

Но редко. Многих пугал ее королевский статус, а те, кто осмеливался, никогда не отступали так резко и так странно.

— Может быть, он почувствовал себя виноватым, предложив тебе посмотреть грот? Раз покойная жена так любила его, — сказала Бьянка. — А если так, то он, безусловно, почувствовал себя виноватым, поцеловав тебя. Может быть, в душе он все еще считает себя женатым? Знаешь, я никогда не слышала о том, что у него была связь с какой-нибудь женщиной после смерти жены. А возможностей у него должно было быть предостаточно, поскольку он невероятно богат.

Изабелла подняла солнечные очки на макушку.

— Бьянка, что ты говоришь!

Ее подруга пожала плечами.

— А что? Это жизнь. Богатых мужчин всегда преследуют женщины. Но о нем я никогда ничего такого не слышала. Похоже, он предпочитает одиночество.

Изабелла снова опустила солнечные очки на нос.

— А может быть, у него появился синдром, который обычно возникает у людей, внезапно переживших трагедию, — продолжала Бьянка. — Я читала где-то об этом. Им трудно позволить себе жить нормально. Они считают, что должны были умереть.

Изабелла немедленно вспомнила фотографию, которую ей показала Люситта. Доминик, стоявший за спиной Иоланды, выглядел совершенно другим человеком. И причина заключалась не только в отсутствии шрамов. Изменения, произошедшие с ним, были куда глубже и крылись в психологии.

— И у него должны быть кожные повреждения на теле. — Бьянка села, потянулась за бутылкой холодной воды и отпила глоток. — Не знаю, какой процент тела обгорел у него во время того пожара, но слышала, что ему делали пересадку кожи.

Изабелла снова закрыла глаза. Она вспомнила сцену у бассейна. Раньше она боялась, что вид шрамов на теле покажется ей отталкивающим, но теперь точно знала, что это совершенно не так.

— Что ты собираешься делать? — вопрос Бьянки заставил ее открыть глаза.

— Я не знаю, — после некоторого раздумья ответила Изабелла. — Наверное, подожду, что он будет делать дальше.

— А если ничего?

— Значит, так тому и быть. Может, это и к лучшему.

Изабелла положила в сумку фотоаппарат и стала раздумывать над тем, какие объективы взять с собой. Бабушка написала, что до грота надо долго идти пешком, и она не хотела брать с собой ничего лишнего.

С другой стороны, хуже нет, когда видишь что-то потрясающее и не имеешь при себе нужного объектива.

А что она будет делать, если Доминика не окажется не террасе? — неожиданно испугалась Изабелла. А еще хуже, если он придет туда, чтобы сказать ей, что передумал? Такое тоже вполне возможно.

Она повесила сумку на плечо и направилась к двери, хотя у нее было еще десять минут в запасе. Толкнув дверь, она вошла в гостиную и сразу посмотрела в сторону террасы. Двери туда были открыты, но Доминика видно не было. Она почувствовала себя глупо.

Изабелла бросила взгляд на свои часы, потом снова на пустую террасу. Правда, еще не было восьми. Нужно немного потерпеть.

— А вы рано, — раздался голос за ее спиной. — Извините, что заставил вас ждать.

Она обернулась. Доминик выглядел спокойным и расслабленным. И очень сексуальным.

— Вы не будете возражать, если я сделаю несколько снимков этого грота?

— Если без меня, то пожалуйста. Ну что, вы готовы ехать?

Изабелла кивнула.

— Вы уверены, что все еще хотите этого? Я могла бы…

— Хочу, — сказал он, перебив ее. — Ваша группа охраны не возражает против того, чтобы вы отправились одна, или мы должны подождать кого-то, кто присоединится к нам?

— Нет. То есть я хочу сказать, мы можем отправиться одни.

Она пожалела, что поторопилась с ответом. Вдруг он не хотел оставаться с ней наедине?

Она никогда еще не чувствовала себя так. Это была смесь радостного возбуждения и парализующего страха.

— Туда можно добраться на лодке.

— А там будет много людей?

Доминик отрицательно покачал головой.

— У меня есть свой причал. Но там не очень безопасно, поскольку он находится близко от палаццо. Я не возражаю, чтобы ваш телохранитель присоединился к нам. Если вам будет так спокойнее.

Она этого не хотела. Впервые она по-настоящему поняла, почему Люка избегал охраны. Она хотела быть с Домиником без посторонних глаз.

Изабелла облизнула губы.

— Я уверена, что все будет в порядке. Всем известно, что я осматриваю потенциальные туристические объекты.

Он кивнул и поднял сумку с пола.

— Как вам понравился вчера птичий заповедник?

— Замечательное место, — сказала она.

Мягкая улыбка тронула губы Доминика.

— Я тоже его ненавижу.

— Я так не говорила.

Его темные глаза озорно блеснули.

— Но вы так подумали. И я согласен с вами.

Она засмеялась. Еще никто не видел ее насквозь. Все обращали внимание только на ее слова. Но только не Доминик…

Не Доминик.

— Однако нам следует хвалить его.

— Не понимаю, почему.

— То, чем там занимаются, очень важно. Только я не специалист, и поэтому мне было не так интересно.

— Не представляю, чтобы и Сильване это особенно понравилось. За эти несколько дней она, вероятно, увидела на Монт-Авеллане больше, чем за всю свою жизнь.

— Мне кажется, что ей больше по нраву городская жизнь.

— Да, это так.

У нее чуть не сорвался с языка вопрос о том, где он сам предпочитает жить. Но она и так знала, что он жил на Монт-Авеллане, пока пожар не отнял у него семью. И что Иоланде тоже нравилось жить здесь.

Что ей действительно хотелось узнать, так это так ли сильно он скорбел по своей покойной жене. И что больше повлияло на его решение уединиться: его изменившаяся внешность или тоска по ней.

Это были вопросы, на которые невозможно было получить ответы.

Все здесь казалось Изабелле знакомым. Она чувствовала себя на Монт-Авеллане как дома. Запахи были те же, и флора, и фауна…

— Пожалуйста, скажите, когда захотите остановиться и сделать снимок, — сказал Доминик, следя за ее взглядом. — Времени у нас более чем достаточно.

Изабелла повернула голову.

— Я просто подумала, что чувствую себя так, как на Нироли. Мне следовало ожидать, что все будет таким же. Мы же соседи.

— Вы разочарованы.

— Нет. Но я не снимаю, пока не встречу что-то хотя бы немного отличное от того, что можно увидеть на Нироли.

Доминик вел ее по узкой тропинке через сосновый лес, пока перед ними не возникла яркая синева моря. Чем ближе они подходили к крутому обрыву, тем больше у нее захватывало дух от дикой красоты береговой линии.

Она инстинктивно потянулась за камерой.

— Не возражаете?

— Нет.

Она, прищурившись, посмотрела вдаль, на маленький островок.

— Что это за остров?

— Тьюлада. Он необитаемый.

Изабелла сделала снимок и повернулась к нему.

— Но там есть какая-то постройка.

— Это испанская сторожевая башня.

— Испанская?

— Нироли был не единственным захватчиком, вторгшимся к нам, — сказал он с улыбкой, но с оттенком печали и сожаления. — Она была построена в шестнадцатом веке для защиты от нашествия арабов.

— Какая красивая, — сказал Изабелла, повернувшись, чтобы сделать еще несколько снимков.

Воцарилась тишина, но она знала, что его взгляд был устремлен скорее на ее профиль, чем на отдаленный остров.

— Как случилось, что вы увлеклись фотографией?

Изабелла опустила камеру.

— Наверное, это была моя реакция на то, что меня слишком много фотографировали. Когда я впервые почувствовала внимание к себе, я очень смущалась. Моя мама купила мне тогда первый фотоаппарат. Она подумала, что это сможет мне помочь.

— И как, помогло?

— Да. — Она улыбнулась. — К моему огромному удивлению, помогло. Я начала обращать внимание на то, что им нужно от меня, чтобы получить хороший снимок.

— Теперь понятно, почему мировая пресса любит вас.

— Этого я не знаю, но стараюсь облегчить работу репортеров насколько возможно.

— Ваши снимки Монт-Авеллана получились ошеломляющими, — произнес он в воцарившейся тишине. — Кажется, я этого вам раньше не говорил.

Ей была приятна похвала Доминика.

— Спасибо. — Она положила фотоаппарат в футляр и убрала его в сумку. — Я работаю над своей техникой. Некоторые из моих снимков были использованы в рекламных проспектах Нироли.

— Я не знал.

— Мой любимый снимок — древний амфитеатр. Но мне нравятся и все остальные, потому что они отражают историю, а мне нравится чувствовать свою связь с прошлым.

Она споткнулась, и Доминик вытянул руку, чтобы поддержать ее.

— Осторожно! Мы не можем конкурировать с вашим амфитеатром, — сказал он, убрав руку. — Но вы должны уговорить Сильвану, чтобы она показала вам древний город Чиа.

— А что там?

— Долгое время считалось, что ничего. Одни лишь легенды. Чиа значится в летописях как столица римской провинции Монт-Авеллан. Однако в тысяча девятьсот семьдесят пятом году выяснилось, что город сохранился и лишь погребен под песком.

Доминик отвернулся.

— Там требуются серьезные инвестиции, — продолжал он, — которые наше правительство пока не делает, но место многообещающее. Пока что археологами обнаружены храм и купальни, но поле деятельности там широкое. Чего стоят одни мозаичные полы!

— Мне было бы интересно взглянуть на это.

— Скажите Сильване. Впрочем, я сам скажу ей. Мне бы хотелось, чтобы вы увидели раскопки, пока вы здесь.

Изабелла шла молча. В глубине души ей хотелось, чтобы Доминик предложил отвезти ее туда сам… но надеяться на это было глупо. Доминик в четверг улетал обратно в Рим.

— Хотите, я пришлю вам свои фотографии, когда вернусь на Нироли? Может быть, они смогут вам пригодиться? Или вы отдадите их кому-то, кому они пригодятся?

Он тепло посмотрел на нее своими карими глазами. Изабелла торопливо продолжила:

— Вчера мне удалось сделать несколько отличных снимков фламинго на отмели. А на болотах — белых и пурпурных цапель. Я и не представляла, что они такие красивые.

Он улыбнулся.

— Вы действительно страстно увлечены фотографией, правда?

— Это одно из моих самых больших увлечений. Оно превратилось в какую-то навязчивую идею…

Изабелла умолкла, подойдя к крутым ступеням, вырубленным в известняке. Они вели вниз к небольшой пещере.

Доминик молча протянул руку, чтобы взять ее сумку.

— Тут пятьсот семьдесят три ступеньки вниз.

— Вы их сосчитали?

— Иоланда сосчитала.

Изабелла подняла глаза, не решаясь задать вопрос и боясь услышать ответ на него.

— Вам тяжело оказаться здесь без нее?

— Я думал, что будет тяжело, но нет.

Изабелла села на корточки и поставила футляр с объективами на землю.

— Я рада.

— А как королева София описывала это место в своем дневнике?

Изабелла выпрямилась и направила объектив на лестницу.

— Она пишет, что они так долго шли по этой лестнице, что опоздали на обед. Но я не представляла, что она такая.

— Выглядит впечатляюще, да?

Здесь все было впечатляющим. Изабелла стала осторожно спускаться по неровным ступеням.

Доминик остановился перед ней и показал рукой.

— Взгляните вон туда.

Изабелла автоматически выставила вперед руку, чтобы не упасть, и коснулась его спины. Она взглянула на свою руку, белеющую на его кремовой рубашке.

Что с ней происходит? Никогда еще она не испытывала подобных чувств к мужчине.

Она медленно убрала руку и взглянула туда, куда показал Доминик. За скалистым выступом виднелась белая песчаная отмель, поросшая можжевельником. За высокими дюнами открывался потрясающий вид на скалы.

Изабелла немедленно взялась за камеру, а Доминик засмеялся. Она впервые услышала, как он смеется. Заразительно и тепло. Она взглянула ему в лицо, и у нее перехватило дыхание.

Доминик переводил взгляд с ее губ на глаза.

Он собирался снова ее поцеловать! Она поняла это сердцем. Затаив дыхание, она мысленно приказала ему сделать это.

Поцелуй меня. Пожалуйста, поцелуй меня!

Он протянул руки и положил их ей на плечи. Медленно, очень медленно придвинулся ближе и коснулся губами ее губ.

Все было в точности так, как в прошлый раз. Но ее реакция на его поцелуй была такой, какой она никогда не испытывала. Его поцелуй был нежным и одновременно требовательным. Успокаивающим и возбуждающим.

Она мысленно повторяла его имя, снова и снова.

Через несколько мгновений все закончилось. Доминик снова отстранился, а дрожащая Изабелла почувствовала себя одинокой и незащищенной. Она взяла его за руку, и их пальцы переплелись.

Его загорелая рука казалась еще темней на фоне ее белой кожи.

У него такие красивые руки! Такие сексуальные!

— Кажется, я не могу не целовать вас, — тихо произнес он.

Изабелла с трудом произнесла:

— А это проблема?

— Думаю, да.

— Почему?

Он перевел взгляд на ее губы, и у нее все сжалось внутри.

— Потому что это не может ни к чему привести.

— Но почему?

Он покачал головой и тихо сказал:

— Поговорим позже. Я не хочу заводить этот разговор сейчас.

Как и она. К чему вспоминать реакцию деда на ее завязавшиеся отношения с Домиником Винчини и умершую Иоланду…

Держа ее за руку, Доминик повел ее вниз по ступеням. Было так приятно чувствовать его руку.

Доминик нужен ей — эта мысль молнией мелькнула в ее голове.

А она была нужна ему.

Изабелла затаила дыхание, когда они подошли к входу в пещеру. Она многого ожидала, но не могла даже представить себе такой красоты.

— Это просто невероятно.

— Идемте со мной.

Они пошли по узкой тропинке, которая вилась вдоль естественного подземного озера. Там и тут в расщелинах стены виднелись светильники, напоминавшие о плане Иоланды в отношении этого грота.

Они словно очутились в центре земли. Красота была неописуемой.

Скалы и черная неподвижная вода.

— Это второе в мире по величине озеро пресной воды, — произнес Доминик и крепче сжал ее руку.

Изабелла почувствовала благоговение, словно вошла в какой-то храм.

От представшей перед ними огромной пещеры захватывало дух.

— Потрясающе, — прошептала она.

— Да. Тут становится понятно, почему ваши предки вырубили ступени, ведущие сюда.

— Это сделали они?

Он кивнул.

— Ступени столь же древние, как и палаццо.

— Теперь понимаю, почему моя бабушка так любила это место. Она собиралась даже устраивать здесь концерты оркестровой музыки. — Изабелла посмотрела вокруг и увидела большую площадку, которую описывала королева София. — Вот тут, как я понимаю.

Доминик сжал ее пальцы.

— Это было бы прекрасно.

В ее голове неожиданно возникло множество идей. Она мысленно увидела этот грот, залитый светом фонарей. Хорошо бы также поставить в нишах скульптуры, которые будут отражаться в воде. Если бы только ей разрешили это сделать! И тогда Грот Посейдона превратится в грот их с Домиником любви.

— Давайте уже возвращаться, — предложил Доминик, прервав ее размышления. — Пора перекусить. Я кое-что захватил с собой.

Изабелла молча кивнула.

Доминик вывел ее из грота, и они остановились на миг, щурясь от яркого солнечного света.

Становилось все жарче. Вся надежда была на легкий бриз с моря.

Пока Доминик вытаскивал продукты из небольшого рюкзака, Изабелла вытащила камеру, чтобы снять вход в пещеру, и тайком сфотографировала Доминика.

Если он это и заметил, то не подал вида.

— Пить хотите?

Изабелла кивнула.

Доминик достал два высоких пластиковых стакана и, расставляя их, коснулся ее пальцев.

— Не совсем подходящая посуда для принцессы, — сказал он с натянутой улыбкой.

— Смотря какой принцессы.

Он поднял глаза, догадавшись, что она хотела этим сказать.

Наступила пауза.

— А что бы вы сделали с островом, если бы он принадлежал вам? — неожиданно спросил Доминик, явно для того, чтобы уйти от темы, которая волновала их обоих.

— Жила бы.

— На Монт-Авеллане?

— Если бы он был мой, — сказала она. — И построила бы ресторан с видом на море. — Но этот остров не принадлежал ей. И скоро, очень скоро она покинет Монт-Авеллан и никогда сюда не вернется. И тут она решилась: — А скажите, все было бы по-другому, будь я не Фиерецца?

Доминик медленно повернулся.

— Но вы Фиерецца. — Он провел рукой по лицу. — Мой отец пригласил вас на свой банкет, не так ли?

Она кивнула.

— А вы решили не идти.

Это было утверждение, а не вопрос. Изабелла не спускала глаз с его лица.

— Ведь так?

— Да.

В глубине души Изабелле хотелось пойти. Однако Томассо всячески отговаривал ее. И, естественно, она сама понимала, какие могут быть последствия у этого визита.

— Мне не следовало целовать вас.

Она хотела возразить, но не решилась.

— И вы знаете, что я прав, — спокойно сказал он.