Грозный Шторм

Глава 15.

Максим

Вот это меня скрутило. Просто в морской узел завязало. Иначе и не скажешь.

Ни разу в жизни так не вело от женщин. А тут полный аут. Вместо мозга розовая кашица.

А как ещё объяснить, что я сидел и херачил оригами? Я последний раз этой дичью страдал в школе, на уроках труда. Когда что-то лепили на День матери, что ли. И тут – здрасте, приплыли.

Несколько ночей подряд убивался над этими, мать его, цветочками. Первые два букета улетели в мусор. Но там вообще беда была. Не тюльпаны, а репейник какой-то. Или чертополох? Будто бумагу кто-то смачно пережевал и выплюнул. Кто-то – это, выходит, я.

И ведь связи нет, чтоб элементарно хоть в интернет залезть и посмотреть самоучитель для таких тугих на рукоделие, как я.

Так что своими силами пришлось постигать азы.

Знал бы, чем для меня закончится этот рейс, прихватил бы из дома единственный горшок с цветком. Он бы мне тут как раз кстати был. И плевать, что это метровый кактус. Проще его бы здесь пристроить было, чем бумажки лепить. Перевязал бы его верёвочкой в бантик и супер.

Но это я, конечно, поначалу ворчал и плевался. Потом-то, когда увидел Анину реакцию, даже загордился собой. Не зря пачку бумаги извёл. Оно того стоило.

И то, что форму натянул, тоже не зря. Анюта оценила.

Рубашка тесновата малость стала. Сто лет форму не надевал. Но нормально, под кителем не видно, что там почти швы расходятся.

Хуже стало, когда по швам брюки чуть было не пошли. Членом практически молнию на ширинке с корнем вырвал.

Держусь из последних сил. Обещал ведь не наседать на Аню в плане секса. Во всяком случае, уж точно не на судне.

Первый раз в каюте на койке при морской качке, такая себе романтика. Я-то запланировал приступить к решительным действиям, когда в порту сойдём во время остановки.

Там номер в гостинице снимем. Как-то более по-человечески, что ли, будет. Ну или ещё полтора месяца потерплю, пока окончательно рейс не завершим. И не столько порой в рейсах на сухом пайке сидел. Тогда, конечно, перед глазами соблазнов не было. Но что теперь. Не дикарь же я, в самом деле?

Правда, у меня яйца уже размером с Царь-колокол. Ещё немного и звенеть начнут. Ну, потренирую выдержку и самоконтроль.

Но стоило зайти на камбуз, как усомнился в своей хвалёной выдержке. Да кого я обманываю? Я повёрнут на этой девчонке. Всё же дикарь. Подумал про себя и покачал головой.

Иначе как объяснить желание перекинуть её через плечо и утащить отсюда подальше. Чтоб никто не пялился на неё. С трудом порыв сдержал.

Встал на входе в столовую зону и залип.

Сегодня у Ромыча день рождения. Аня по этому поводу устроила настоящее торжество. Стол накрыла, как в ресторане, но с порциями из расчёта на толпу вечно хотящих жрать мужиков. Короче, красиво и много.

Празднование было в самом разгаре. Это я малость припозднился. Пришёл, только когда сдал смену старпому.

Вообще, в рейсе запрещено спиртное. Никаких сабантуев и алкоголя. Но иногда, в такие дни, как сейчас, всё же можно. Правила нарушают даже самые прожжённые праведники. А уж мы тем более.

Алкоголь в виде собственноручной контрабанды на борту имеется. Парни меру знают. В зелёные сопли никто не надирается. И те, кто на дежурстве, также в теме, что лучше воздержаться. Так что обычно всё культурно проходит.

Сегодняшний день не исключение.

Но залип я совершенно не на парнях, отмечающий праздник. Они тоже, к слову, залипли. Все как один – на Ане.

Анюта сидела на банке* с Лёхиной гитарой в руках. И не просто её подержать взяла, а умело перебирала пальцами струны.

Но и это не то, из-за чего я подвис. А выпал из реальности я из-за Аниного голоса. Она под гитару пела песню про морского дьявола.

Голос пробирал до костей. Нежный и звонкий одновременно. Капец из нас парочка. Дикарь и морская сирена. Так поёт, что все как под гипнозом. Разве что рты не пооткрывали.

Я, конечно, преувеличиваю, когда беснуюсь на тему того, что все перманентно Аню хотят. Большинство парней к ней как к младшей сестре относятся. Но ранее несвойственная мне ревность превращает меня в наглухо поехавшего крышей. Поэтому чувствую себя пещерным человеком.

Анютка допела и, отдав гитару Лёхе, с улыбкой до ушей направилась ко мне.

Наконец-то перестала стесняться команды и не шарахается от меня, когда кому-то стоит пройти мимо.

– Долго ты. Уже половину наготовленного съели.

Ничего не ответил. Только к себе поближе её пристроил и поцеловал в макушку. Мелкая она такая. Кукольная. Мне нравится.

– О каких твоих талантах я ещё не знаю? – спросил, поглядывая то на неё, то на парней.

Правильно, пусть хомячат и не глазеют.

– А, да это так, – отмахнулась, засмущавшись. – В школе когда училась, в музыкалку ходила. В ней, правда, так и недоучилась, но кое-что ещё помню.

– Мне понравилось. Повторишь как-нибудь?

Никогда бы не подумал, что меня так торкнет от вида девчонки с гитарой в руках. Сразу нарисовалась картинка, как она абсолютно обнажённая с гитарой сидит. На моей койке.

Да куда ж меня несёт-то!

– Возможно, – ответила, кокетливо закусив губу.

Вот сколько раз говорил не делать так! Ну я же не железный! Увидев мой взгляд, тут же разжала зубки и выпустила пухлую губу из плена. Умница. Но уже поздно. Эффект пошёл, кровь разогналась. Чертовка.

Дальнейший вечер прошёл в тёплой обстановке. Праздновали, веселились, смеялись. Кажется, с появлением Ани на борту даже праздники более красочными стали.

К вечеру утащил её к себе. Как обычно, зацеловывал до помутнения рассудка. И её, и своего. Гладил, ласкал. А потом отправил её в каюту, когда понял, что уже на грани.

Поскорее бы до порта доплыть. Осталось несколько дней. Мы с небольшим опережением по графику идём. Так что на остановке можно будет простоять чуть дольше, чем планировалось изначально.

Видно, корабль чует мой настрой и шпарит к берегу на всех парах.

Когда лежал в койке, всё об Ане думал. Пялился в разделяющую нас стену. А потом мой телефон прожужжал на беззвучном.

Связи на таком расстоянии от берега нет. Только спутниковая в рубке. Поэтому мы с Аней иногда переписывались ночами по синхронизации с блютусом. Благо разделяющее нас расстояние позволяло.

Нащупал телефон и открыл сообщение.

– Твою мать! – аж с кровати подорвался, резко приняв вертикальное положение. – Кабздец!

Гипнотизировал экран телефона. Когда он потух оттого, что я слишком долго на него пялился, начал судорожно снимать блокировку. Тыкал пальцами в сенсорные кнопки. Обратно, блин! Верните мне обратно то изображение!

Разблокировав телефон, снова залип на фото.

Маленькая чертовка. Что творит, а?

Прислала мне фото. Лежит на койке в тусклом освещении ночника. Лица не видно, только обнажённая и торчком стоящая грудь, плоский впалый животик и рука, уходящая пальчиками под розовые трусишки.

Не, ну всё. Ну это был край моей выдержки. Я боролся с собой как мог. Но проиграл в этом неравном бою.

Под действием момента ломанулся из каюты прямиком к ней. В одних трусах и босиком. Чуть не забыл, в какую сторону дверь открывается. Пытался прямо так, насквозь пройти. Хорошо не через стену.

– Аня, ты попала! – рыкнул, уже стоя на пороге её каюты. Я разве что не искрился.

– Ой! – прозвучало то ли наигранно, то ли нет. Да мне уже по болту. У меня компас по оси сорвало и намагнитило.

– Спровоцировать решила, да, Анют?

– Немножко, – улыбается хулиганка. Глаза хитрющие.

– Ну а получилось «множко», – пройдя внутрь, даже дверь не прикрыл. А зачем? Сейчас всё равно валить отсюда придётся. Правда, ни одному. С добычей.

Анютка лежала на койке, целомудренно прикрывшись одеялом. Одни глаза торчали. Как будто это теперь чем-то поможет. Да как бы не так.

Мысленно выругавшись, подошёл и сгрёб её в охапку вместе с бесполезным одеялом. Она только пикнула что-то неразборчивое, когда закинул её на плечо.

Так и донёс её до своей каюты. И, как запутавшегося в одеяле котёнка, вытряхнул на койку.

– Ну что, Анют? Доигралась? – задал вопрос, а сам всё ближе и ближе к ней двигался.

– Надеюсь, – ну всё, точно до берега не дотянем.

Без лишних церемоний снял с себя боксеры и, проведя рукой по члену, опёрся коленями о койку.

У Анюты глаза были каждый по пятаку. Губы приоткрыла, задышала гулко.

Ну, голым она меня уже видела. Тогда, правда, член не в стоячем состоянии был. Но в целом-то осмотр проведён.

Дёрнул её за щиколотки, придвигая ближе и, подцепив пальцами трусы, стянул по стройным ногам. Майку она сняла сама. Неужели не боится?

Развёл её ноги шире и сглотнул. Гладкая, нежная, сочащаяся влагой розовая плоть. Чуть ли искры из глаз не посыпались.

Накрыл её собой и присосался к губам. Таранил языком, сдерживаясь порыв ворваться членом.

В любой другой ситуации так бы и сделал. Но мысль о том, что она девочка, притормаживала.

Не знаю, как ей, а мне капец как волнительно. Девственниц у меня не было. Как-то не довелось. А сейчас не знаю, как сделать так, чтоб ей было максимально безболезненно. У неё первый раз, а я достаточно крупный. И дефлоратор из меня как балерина. Ни в том, ни в другом никакого опыта.

Ласкал её губы, сплетался языками. С трудом оторвался от этих сочных губ и, не прекращая целовать, спускался ниже. Шея, ключицы, грудь, живот. Всю зацеловывал. Ни сантиметра не пропускал.

Анюта цеплялась за меня пальчиками, стонала в голос, извивалась и дрожала. А мне крышу рвало натуральным образом.

Добравшись до развилки ножек, снова завис. Ещё немного и слюна закапает.

Просунув руки под её ягодицы, подтянул к себе и, поудобнее устроившись на койке, потянулся туда, куда так манило.

– Максим! Ты что делаешь? Не надо, – запаниковала Анюта. На локтях приподнялась и посмотрела на меня так, будто вскочит сейчас и убежит.

Ага, щас. Прям так и дал ей свинтить. Нет уж. Она от меня теперь вообще никуда не денется.

– Расслабься. Тебе понравится, – сильнее обхватив за бёдра, склонился к её промежности.

Провёл языком по сочащимся влагой губкам и чуть было не заурчал в голос. Кайф. На вкус она ещё слаще, чем я думал.

Анюта вцепилась мне в волосы и никак не могла улечься. Крутила бёдрами. То ближе ко мне подавалась, то, наоборот, отползти пыталась. Но куда там! Я её держал крепко, чтоб не отползала.

Ласкал клитор, посасывал, ударял по нему языком и слегка задевал зубами. Когда понял, что Анютка никуда не денется и уже наравне со мной ловит кайф, оторвал одну руку от бедра и проник пальцев в неё. Продолжал ласкать языком и растягивал пальцами. Узкая, тугая. Даже палец обхватывала как тисками.

– Боже… Максииим…, – застонала в голос, выкрикивая моё имя.

Кончала у меня на языке, содрогаясь всем телом. А я с трудом заставил себя оторваться, ловя отголоски её оргазма.

Накрыл её своим телом.

– Уверена? – спросил со всей серьезностью, вглядываясь в раскрасневшееся лицо.

– Да. Хочу, – если бы уловил в ней хоть каплю сомнения, отступился бы.

Не знаю как, но смог бы. За борт бы сиганул, чтоб остудиться. Но она была полностью уверена.

И я, пока марево и расслабленность от оргазма окончательно её не отпустили, впился в рот поцелуем и, направив член, толкнулся вперёд.

Какой бы расслабленной она ни была, всё равно тут же напряглась и вскрикнула.

– Больно, – просипела подо мной прямо в губы. – Ты меня сейчас разорвёшь, – захныкала, зажмурив глаза.

Бля. Я как бы уже. Но благоразумно промолчал.

Тесно в ней. Кажется, мне даже двигаться не нужно, чтоб кончить. Выжмет из меня всё подчистую.

– Тихо-тихо, маленькая. Сейчас немного легче станет. Меня всё равно надолго не хватит.

Так и не двигался в ней. Зато член пульсировал, будто его разорвёт сейчас. Про недолго я не преувеличил. Правда, был готов кончить прямо сейчас. Но держался.

– Это хорошо. Долго я не выдержу, – силилась улыбнуться, глядя на меня покрасневшими глазами.

Просунул руку между нашими телами и коснулся пальцами клитора. Снова целовал и, лаская пальцами, начал двигаться.

Каждый толчок – как об наковальню. Меня вело нещадно. Особенно когда Ане стало явно легче, и она начала двигаться со мной в такт.

Входил в неё сначала плавно. Но постепенно темп начал нарастать и врезался в неё уже немного жёстче и резче. До упора таранил. Она царапалась и стонала. Я сам в голос стоны выдавал. Пытался быть нежнее, но как же трудно это было.

Хватило меня и правда ненадолго. Ещё пара глубоких толчков и сорвался. В последний момент успел выдернуть из неё член и, быстро двигая по нему кулаком, залил спермой бархатную кожу на её животике.

Рухнул рядом и сгрёб её в объятия, прижимаясь спиной к своей груди. Целовал шею, поглаживая рёбра под грудью.

– Ты как? Очень больно?

– Терпимо. Сначала было очень, но потом хорошо, – явно смущаясь, зарылась лицом в подушку.

– Позже будет вообще не больно. Войдёшь во вкус.

– Это хорошо. Но мне даже сейчас понравилось, – чувствовал, что, несмотря на смущение, улыбается. – А ты громкий, – вынесла своё замечание.

– Сам в шоке, – хмыкнул, вдыхая запах её волос и кожи. Обычно я более молчалив в процессе. А тут чуть ли не скулил и рычал. Так накрыло.

Кажется, я никогда в жизни не кончал так. Чтоб всё нутро скручивало и вспышки перед глазами. Какое-то помешательство. Но мне это нравится. Это не может не нравиться.

– У тебя салфетки есть? – спросила Анюта спустя минут пять. – А то не очень комфортно и липко.

– Сейчас.

Есть ли у меня салфетки? Естественно. Я ж тут с насморком каждую ночь мучаюсь. Уже как хронический дроч… простывший.

Привстав, дотянулся до стола и взял пачку салфеток. Сам достал несколько и обтёр Аню от следов спермы и небольшого количества крови. Свои причиндалы тоже привёл в порядок.

Так и лежали у меня в каюте. Только одеялом накрылись. Анюта прижималась ко мне и постепенно засыпала.

Нужно будет перетащить её вещи ко мне. Нефиг за стенкой обитать. У меня под боком теперь будет.

Благо капитанская каюта позволяет. Тут и места больше, и койка не как узкая шконка, а почти как полноценная двуспальная кровать.

Завтра этим и займусь. Снова у Ани переезд будет, но уже окончательный.

____________________________

*Банка – в обиходе моряков – стул, табуретка.