Грязная сделка

Глава 9

После всех этих лет я наконец-то исполню свое желание. Киллер убьет Паскуале, устроит месть, о которой я столько мечтала. Это волнующее чувство. Даже зная, что Киллер заставит его страдать, я не ощущала ни малейшего намека на чувство вины.

Сегодня рабочий день проходил, как в трансе, думая о Киллере, о том, что он сделает, о том, что сделали мы.

Нервы сжали мой живот. Я действительно переспала с ним. С самого раннего возраста девушек в моих кругах учили оберегать свою добродетель, потому что она определяла ценность. Это было что-то глубоко укоренившееся во мне, и все же я отдала это Киллеру. Не просто кому-то, а врагу. Если бы моя семья или друзья узнали об этом, они бы не поняли. Возможно, Кара. До замужества, моя сестра сама находилась в отношениях с Гроулом, но ее положение было совершенно иным. Она была пленницей, пытаясь сделать ситуацию более терпимой. Моя мать была бы ужасно разочарована, даже убита горем.

Они осудили бы меня за мой выбор, и, возможно, были бы правы, сделав это.

Я не предлагала себя Киллеру, чтобы защитить кого-то или по какой-то другой добродетельной причине. Я сделала это ради простой мести, чтобы унять жажду крови, бурлящую в моих венах.

Я в сотый раз посмотрела на дверь, ожидая возвращения Киллера. Я не знала, когда это произойдет, сколько времени ему понадобится, чтобы жестоко покончить с Паскуале ради меня.

Вздохнув, я закрыла глаза. Яркие и захватывающие образы нашего совместно проведённого времени вспыхнули в моей голове. Я напряглась, когда жар разлился в моем животе, вспоминая внушительное тело Киллера, ощущение его мышц на мне, давление его тела внутри меня. Это было болезненно, и все же я чувствовала дразнящие намеки на что-то большее под данной болью.

Что-то такое, что вызывало у меня опасное любопытство. Но хуже, чем мое разжигающее желание, было то нежное трепетание в моей груди, когда я думала о нем, о том, как осторожно он обращался со мной. Я не ожидала от него такой нежности. Осознание того, что в нем было нечто большее, чем жестокость, заставило меня захотеть раскрыть его целиком, отодвинуть все слои тьмы к человеку, скрытому под ней.

Хотелось проводить с ним больше времени. Но как это возможно? Наше время было ограничено. В конце концов мне придется вернуться в Нью-Йорк. Но пока еще нет. У нас еще оставалось время. У меня было время вытянуть из Киллера еще больше, заставить его понять, что с некоторыми людьми можно быть нежным, и со мной тоже. У нас была сегодняшняя, завтрашняя ночь и, возможно…

…Возможно, я могла бы остаться во Флориде на некоторое время? Неужели кто-то действительно скучал по мне в Нью-Йорке? Может, Кара, но она поймет, если я останусь здесь, чтобы обрести свое счастье. Моя мать не одобрила бы этого, но она была погружена в прошлое, в свои печальные воспоминания и почти не обращала на меня внимания.

Флорида означала свободу. Возможность узнать, кем я была без ограничений традиций. Я могла бы встречаться, могла бы быть с кем-то…

Возможно, я была глупа, думая, что кто-то может быть Киллером.

Замок повернулся. Мои глаза распахнулись, когда Киллер отпер мою дверь своими запасными ключами и вошел внутрь, выглядя как демон прямо из самой глубокой ямы ада. Его руки, плечи, верхняя часть тела были покрыты кровью — доказательство отнятой жизни. Я медленно поднялась, сердцебиение ускорилось. Затем я заметила лицо Киллера, его затянувшуюся жестокость и жажду крови…

И что еще хуже — темный, неумолимый голод в его глазах.

Как только я прижал ее к стене, Талия обмякла у меня в руках. Она не сопротивлялась, но глаза светились неуверенностью и….. странным интересом. Любопытством. Нуждой. Голодом.

Предвкушение выплеснулось из нее, и я почувствовал вкус ее похоти на своем языке.

— Ты боишься? — мои слова вырвались наружу, как рычание.

Я был весь в крови Паскуале, и острый запах смерти все еще держался на мне. Адреналин пробежал по моему телу, и стало труднее думать. Мой член был тверд, как гранит, и я хотел раздвинуть ее ноги и погрузиться прямо в ее киску, взять то, что было моим, потребовать то, что принадлежало мне.

— Да, — выдохнула она.

Я прижался лицом к ее шее, вдыхая ее запах. Сладкий. Такой чертовски сладкий. Мой нос двинулся вверх, вдоль ее горла. Зубы задели кожу прямо под ее ухом, и она задрожала в моих руках.

— Ты хочешь сбежать?

Я просто давал ей выход… или, возможно, хотел, чтобы она думала, что может сбежать.

Она подняла руки и схватила меня за предплечья. Прильнула ко мне. Ох, маленькая Талия продолжала удивлять меня.

— Ты сделаешь мне больно? — тихо спросила она.

— Возможно, — признался я, и мой голос стал более глубоким. — Зависит от того, как ты определяешь боль.

Вожделение вспыхнуло в моих венах, и все, что я хотел сделать, это положить ее на пол и трахнуть, как дикарь, которым я являлся.

Я схватил ее руку и поднес к моим губам. Талия пристально посмотрела на меня, и в этот единственный момент наши взгляды встретились.

Я резко укусил ее за указательный палец, и ее глаза вспыхнули.

— Боль и удовольствие для меня одно и то же. Я балуюсь двумя.

Талия покачала головой, выглядя немного испуганной… немного… жаждущей.

— Боль не удовольствие.

Еще один укус, и она вздрогнула.

— Столь невинна. Так наивна.

Настолько чертовски сдержанна, что захотелось нажать на все ее кнопочки. Я хотел раздеть ее догола, обнажить все ее скрытые желания, вытеснить их из нее и показать, каково это быть на коне и желанной таким мужчиной, как я.

— Заберёшь ли ты оставшуюся часть оплаты? — прошептала она дрожащим голосом.

Я ничего не ответил. Мои руки опустились на ее талию и сильно притянули к себе, пальцы впились в ее бедра. Я ждал какой-нибудь реакции.

Талия не оттолкнула меня. Вместо этого, в легком жесте покорности, она склонила голову набок. Малейшее движение, то, что я пропустил бы, если бы не был так сфокусирован на ее теле и ее реакции.

Талия, молчаливым разрешением, предоставила мне полный доступ к своим губам.

Брать, поглощать, причинять боль, разрушать.

Я сотворил свою добычу.

А сейчас мне необходимо было трахнуть эту агрессию… эту потребность… вне моей системы.

Плотская похоть текла по моим венам, как бензин, подмешанный в уже вышедший из-под контроля огонь. С низким рычанием мои губы прижались к ее.

Я поцеловал Талию.

Пожирал ее губы.

Дышал ей. Вдыхал ее запах. Черт возьми, поцеловал ее так, как мне было необходимо.

У нее перехватило дыхание; колени ослабли, ноги подкосились.

Ее руки легли мне на плечи, и она вцепилась в меня почти в отчаянной попытке… отталкивая… притягивая меня ближе. Блядь! БЛЯДЬ!

Я зарычал в ответ на поцелуй, просовывая свой язык ей в рот. Она тихо вскрикнула, но поцеловала меня в ответ. Ее язык попробовал мой, немного неуверенно… она была неопытна, но не отстранилась.

Губы. Язык. Зубы.

Кровь ревела у меня в ушах, и я потерял ощущение всего происходящего. Талия была у меня в долгу. Это ее плата мне. И я собирался ее взять… пока у нее не останется ничего, что можно было бы отдать.

Схватив Талию за талию, я крепко прижался к губам и повел к противоположной стене. Тихий стон вырвался из ее горла, когда я оторвался от поцелуя и развернул ее. Прижав ее спиной к себе, я остановил ее лицом к большому зеркалу, висевшему на стене.

Талия ахнула, увидев наше отражение.

Ее губы распухли и покраснели от моих поцелуев. Грудь тяжело вздымалась. Волосы были в полном беспорядке. И на мне все еще была засохшая кровь. Мои руки обвились вокруг нее, и я схватил ее за перед платья. Ее глаза расширились, и она закричала, когда я разорвал его, и лифчик тоже, пока она не оказалась обнаженной. Я вжался ей в спину, прижимая к зеркалу. Ее сиськи прижались к холодному зеркалу, а соски затвердели.

Ее шея и щеки покраснели.

Талия выглядела шокированной.

Она была в моей власти.

Я задрал ее платье и сунул руку в черные хлопковые трусики. Она… блядь, вся промокла. Я сорвал с нее трусики, не давая возможности отреагировать. Мои пальцы скользнули по ее влажным половым губам, прежде чем мои зубы впились в ее обнаженные плечи. Талия закричала и закачалась на моей руке, когда я пронзил ее двумя пальцами. Ее киска сжалась от этого вторжения, ее соки пропитали мою руку.

Ох, блядь. Она была так молода и готова. Мне чертовски хотелось оказаться внутри нее. Мои пальцы держали жестокий ритм, входя и выходя из ее влагалища, когда я достаточно стянул свои спортивные штаны, чтобы достать свой член. Кончик моей твердой длины потерся о ее задницу, прежде чем скользнуть к ее влажным губам.

Наши глаза встретились через отражение. Ее зрачки были расширены, глаза горели смесью страха и чего-то плотского. И я выглядел безумным, совершенно ненормальным.

Я убрал свои пальцы, и она издала сдавленный стон, который превратился в отчаянный крик, когда я резко вошёл. Мой член увеличивался и пульсировал, входя в нее по самую длину, пока она не наполнилась мной.

Талия кормила зверя во мне.

И трахала монстра так, словно была рождена, чтобы подчиняться мне.

Талия качнулась к зеркалу, ее губы приоткрылись с тихим стоном, а спина выгнулась дугой. Я держал руку на ее бедре, удерживая ее крепко прижатой ко мне, пока входил и выходил, заставляя себя сильнее и глубже погружаться в нее. Ее киска сжималась вокруг меня каждый раз, когда я входил внутрь. Всхлипывала каждый раз, когда я выходил. Моя другая рука обвилась вокруг ее затылка, чувствуя, как ее покорность течет сквозь нее и проникает в меня.

— Киллер, — всхлипнула она, когда я прижал ее к зеркалу.

— Блядь, — проворчал я.

Я был внутри нее, как зверь. Меня охватила непоколебимая одержимость. Потребность осквернить ее… очень сильно показать ей порочную сторону удовольствия.

Рябь пробежала по моему позвоночнику, и мышцы напряглись. Талия была совсем близко, я это чувствовал.

Мои бедра двигались вперед, снова и снова.

Сильнее. Быстрее. Глубже. Звук нашего слияния заполнил комнату. Ее стоны. Тихое хныканье. Мое ворчание звучало скорее по-звериному, чем по-человечески.

— БЛЯДЬ! — я вонзился в нее еще раз и замер, погребенный так глубоко. Мой член пульсировал, когда я выплескивал свою сперму внутрь нее, пока Талия не наполнилась мной. Пока я не оказался повсюду. Внутри нее. Снаружи. В ее сознании. Вокруг нее.

Я потянулся и просунул руку между ее бедер. Потянул ее за клитор; ее тело сжалось; Талия закричала и забилась в конвульсиях вокруг моего члена.

Я не хотел расставаться с теплыми объятиями ее киски, но мне пришлось это сделать. Мой взгляд переместился туда, где мы все еще были соединены, и я медленно вышел, наблюдая, как моя длина выскользнула из ее розовой дырочки, стекая моей спермой.

Ее ноги наконец подкосились, и она опустилась на пол, ее тело сотрясалось от толчка оргазма и нашего секса. Но я еще не закончил… пока еще нет…

Я низко наклонился и обернул ее волосы вокруг своего кулака, мои костяшки впились в ее голову. Талия посмотрела на меня затуманенными глазами и витала где-то далеко…

Она опустилась передо мной на колени. Я просунул руку между ее бедер и собрал оставленное там месиво двумя пальцами, растирая им ее складки. Поднес свои пальцы к ее сиськам и размазал свою сперму по ее соскам. Талия тихо ахнула, и мои губы дрогнули.

Я ухватился за свою полутвердую длину.

— Отсоси мне.

Талия моргнула, когда я поднес свой член к ее рту, потирая влажный кончик о ее губы.

— Высоси меня дочиста, Талия. Попробуй себя на моем члене.

Ее тело покрылось мурашками. Губы приоткрылись, и она взяла меня в рот, начисто высосав. Хорошая девочка, делает то, что ей говорят.

Было удовольствие.

Была боль.

Было все грязное и развратное…

Я выскользнул из ее рта и присел на корточки, чтобы быть с ней на одном уровне. Провел большим пальцем по ее распухшим губам и ее глаза… стали мягкими.

— Киллер, — прошептала она.

В груди все сжалось.

Когда Талия впервые торговалась со мной… она не знала, чего ожидать, не знала, что значит принадлежать такому дикому, безумному человеку, как я. Теперь поняла. Жаль, что это не продлится долго.

К сожалению, Талия была слишком наивна. Слишком невинна, чтобы осознавать последствия своей сделки.

Если бы только она обратила внимание на предупреждающие знаки. Если бы только она не ступила на мою территорию. Если бы только она не была моей целью… все это время.

Талия Баресе была моей работой.

Моей жертвой.

Добычей.

Наши взгляды встретились…

И я разбил ей сердце.

— Тебе осталось жить двадцать четыре часа, малышка. Какое-нибудь пожелание напоследок?