Хирургический роман

Глава 2

– Что за клоун будет нами руководить?! – со злостью сокрушался Джанкарло, когда трое лучших друзей вошли в ординаторскую. Он с чувством пнул ножку стула, и тот со скрежетом передвинулся.

– Ты так возмущаешься, будто он занял место, предназначенное тебе, – с мрачной язвительностью усмехнулся Франко.

Аннунциата стояла, прислонясь к закрытой двери, и переводила взгляд с одного на другого. Больше в ординаторской никого не было.

– Он занял твое место! – огрызнулся Джанкарло. – Все – все до единого! – были уверены в том, что назначат руководителем тебя, с которым мы годами работаем, который знает тут все до мелочей, с которым у всех взаимопонимание с полуслова! А это кто такой? Ты его знаешь? – кипятился анестезиолог. Франко отрицательно мотнул головой, и Джанкарло всплеснул руками: – Вот и я нет! И никто не знает. Хорошо, если хоть родители в курсе о его существовании! А судя по его ответам на вопросы, он ни черта не смыслит в кардиохирургии. Это худший вариант raccomandato, какой я только видел! И все это осознают, но молчат!

– А ты что предлагаешь делать? – исподлобья посмотрел на друга Франко.

– Поднять мятеж! – сердито сказал Джанкарло. – Пойти к синьору Бранцоли и высказать ему все! Я уверен, что пойдет все наше отделение! И кардиологи пойдут! Ты видел лица присутствующих в зале? Казалось, будто им каждому по пятилитровой клизме влили. Никто не улыбнулся, кроме этой шлюхи! – сорвалось с губ Джанкарло нелицеприятное слово, и он, прикусив язык, резко замолчал.

– Какой шлюхи? – ровным каменным тоном спросил Франко. Его друг молчал. – Ответь: какой шлюхи, – повторил Франко, а в голосе зазвенели суровые ледяные нотки.

– Ребята! – порывисто вмешалась Аннунциата, торопливо подходя к мужчинам. – Вы спятили?! Мы и так в сложной ситуации, у всех нервы раскалены, а вы еще ссориться вздумали?! Ни разу не ссорились – и вдруг нашли подходящий момент! Вы еще драку устройте в ординаторской!

– В ординаторской – банально. Куда интересней – в операционной, – насупясь, буркнул Джанкарло. – Представь: пациент лежит, сердце рядышком бьется, подпрыгивая на столе, а хирург мутузит анестезиолога.

Франко испепелял его взглядом и, похоже, готов был не дожидаться следующей операции, чтобы помутузить анестезиолога, но звонок, раздавшийся в кармане, заставил его отложить подобное намерение. Правда, изначально он даже не шелохнулся, но Аннунциата настояла.

– Франко, ответь! – потребовала подруга, хватаясь за эту трель, как за кровь редкой группы.

– Pronto, – тоном робота ответил Франко. – Хорошо, сейчас буду, – добавил он через несколько секунд и направился к двери.

– Куда ты? – окликнула его Аннунциата.

– К синьору Бранцоли, – бросил Франко, не оборачиваясь, и вышел из ординаторской.

– Что на тебя нашло?! – напустилась Аннунциата на Джанкарло. – Ты что, умом тронулся?! Как ты смеешь называть девушку лучшего друга подобными эпитетами?!

– А что, если он мой лучший друг, то я должен шлюху называть невинным младенцем? – с мрачным ехидством спросил Джанкарло.

– Как ты… как ты можешь говорить в таком духе? – у Аннунциаты даже дыхание сбилось от изумления.

Джанкарло с мрачным видом подошел к окну и уставился на улицу.

– Ou! Джанкарло, что с тобой?

– Со мной все в порядке, а вот с Франко, увы, нет. Мариэлла не испытывает к нему никаких высоких чувств.

– С чего ты взял?! – округлила девушка глаза. – Ты хоть понимаешь, о чем говоришь?! Он ведь… собирался предложить ей выйти замуж.

Джанкарло резко обернулся и испытующе посмотрел на ассистентку своего друга.

– Идиот! – прокомментировал он и снова отвернулся.

– Объяснишь ты мне, что происходит, или нет?! – требовательно сказала Аннунциата.

– Не собираюсь я никому ничего объяснять, – раздраженно бросил Джанкарло.

– У тебя свои виды на Мариэллу? Ревнуешь? – насмешливо хмыкнула Аннунциата.

– Ты в своём уме?! – возмутился он.

– А что еще я могу предположить, если ты беспочвенно награждаешь девушку грубыми комплиментами?

– Беспочвенно? – вдруг зажглись глаза анестезиолога гневом. – Полгода назад она провела ночь в моей постели! А до этого – в постели моего знакомого!

Аннунциата уставилась на Джанкарло с открытым ртом не в состоянии сформулировать ни одной разумной реплики.

– Но… как… – бессвязно бормотала она. – Что ты делал с ней в постели? Сексом занимался?

– Нет, проверял новые методы анестезии.

– Вот stronzo (с итал.: сволочь, негодяй)… – ошарашено произнесла она.

– Кто, я?!

– Ну не я же…

– Я stronzo? Не она? – уточнил анестезиолог.

– Ты же сказал, что она провела ночь в твоей постели. Значит, ты ее туда затащил.

– А вот и не угадала. Я пошел с другом в бар расслабиться в свой законный выходной. А там она с подружками отдыхала. Они подсели за наш столик, начали флиртовать. Я, честно, уже выпил пару бокалов, был весьма расслаблен и не задумывался об играх судьбы. К тому же, я не предполагал, что Франко так серьезно ею увлечен. Думал, переспал пару раз – и basta. А потом она предложила поехать ко мне, и я, как нормальный мужик, не слишком сопротивлялся. Наутро она мне пригрозила, что никто об этом знать не должен, особенно Франко, иначе она всем в клинике расскажет, что я ее взял силой. Мне такой скандал, разумеется, был ни к чему. А потом тот друг, с которым мы проводили вечер, рассказал, что и в его постели она недавно побывала.

Глаза Аннунциаты за увеличительными линзами очков выглядели огромными, словно две чашки Петри (прим.автора: прозрачный лабораторный сосуд в форме невысокого плоского цилиндра, закрываемого прозрачной крышкой подобной формы, но несколько большего диаметра. Применяется в микробиологии и химии). Она пребывала в настоящем шоке, ибо Мариэлла казалась ей вполне обычной девушкой, и такого поведения от возлюбленной Франко она никак не ожидала.

– Как это возможно? – задала она себе под нос риторический вопрос. – Что же делать? Ведь надо открыть ему глаза? Нельзя же допустить, чтобы он женился на ней…

– Можешь рассказать все Франко, – сдвинув брови, насуплено произнес Джанкарло. – Уверен, что она выполнит свое обещание, ибо она даже фотку нас в постели сделала. Меня уволят, Франко мне не поверит, поскольку любовь слепа…

– Но тот твой друг разве не подтвердит?

– Может, еще поищем свидетелей в Тренто? – язвительно предложил Джанкарло. – А Франко потом скажет, что я просто выкручиваюсь, чтобы обелить себя.

– Тогда нужно сделать так, чтобы он сам увидел…

Дверь распахнулась, и на пороге ординаторской возник Франко, еще более мрачный, чем когда уходил. Джанкарло и Аннунциата вопросительно воззрились на него, но он молча прошел мимо них и сел за свой стол.

– Что-то ты быстро… Что сказал синьор Бранцоли? – нарушила ассистентка гнетущую тишину.

– Что мы должны принять нового руководителя, как дар свыше, – презрительно ответил Франко.

– Ты хоть послал его? – вновь вскипел Джанкарло.

Франко смерил анестезиолога испытующим взглядом, потом изрек:

– Нет.

– Почему?! Неужели тебе хочется работать под началом этого клоуна?!

– А какой будет толк, если я пошлю директора клиники? Меня это как-то избавит от работы под началом клоуна? – сузив глаза, спросил Франко. – Хотя ты прав: избавит. Ибо в этом случае мне придется искать новую работу.

– И что ты предлагаешь? Безропотно подчиниться? Делать все за этого бездарного медика, брать на себя его ответственность только потому, что он вшивый родственничек друга синьора Бранцоли?! – возмущенно размахивал Джанкарло руками.

Франко вдруг расхохотался. У него даже глаза увлажнились от смеха. Анестезиолог с ассистенткой изумленно смотрели на хирурга, не понимая, отчего тот так веселится.

– В своей тираде ты не угадал только по поводу его вшивости. Парикмахер, что делал ему укладку, не допустил бы такой черной рекламы, – с сарказмом пояснил Франко причину своего смеха. Но потом улыбка моментально испарилась с его губ. – В остальном ты угадал. Синьор Бранцоли попросил меня во всем содействовать и помогать этому Сантини, поскольку «опыт в управлении отделением у него не такой большой». А я подозреваю, что он вообще отсутствует. И моя задача отныне – вывести заведующего отделением кардиохирургии на должный уровень, поскольку он «сын очень дорогого друга и очень талантлив», – пафосно изрек Франко, передразнивая начальника клиники.

– И ты согласился? – с искренним ужасом спросил Джанкарло.

– Да. Я согласился. Я помогу ему, – отрывисто произнес Франко, глядя в невидимую точку перед своим носом. – Я помогу ему выйти на должный уровень. Чтобы показать всю свою некомпетентность и убраться отсюда! И вы мне в этом поможете. Я прав? – пронзительно посмотрел он на друзей.

– Разумеется! – с энтузиазмом воскликнул Джанкарло.

Аннунциата лишь шокировано кивнула головой в знак согласия.

– Прежде всего, надо добыть любую информацию о его образовании и опыте на предыдущем месте работы…

– У меня есть подруга в отделе персонала, – откликнулась Аннунциата.

– Отлично. Поговори с ней, а потом решим, как действовать далее.

– А пока будем уважительно с ним общаться? – осведомился Джанкарло иронично. – Или начнем готовить восстание среди масс?

– Важно понять, кому мы можем доверять, – задумчиво проговорил Франко.

– Брось, Франко, нас поддержит вся клиника, я тебя уверяю! – эмоционально возразил Джанкарло. – Потому я не вижу смысла пресмыкаться перед ним!

– Пресмыкаться не надо, – жестко ответил Франко. – Мы его не знаем, и, как любому вновь прибывшему, ему нужно еще заслужить уважение. Уверен, он не сможет этого сделать, а нам нужно лишь ускорить его провал, чтобы этого Сантини как можно скорее выкинули отсюда. А я очень жажду этого, поскольку мне совсем не нравится, что он будет ошиваться около Мариэллы. Почему ты, кстати, назвал ее шлюхой? – совершенно внезапно спросил Франко, пытливо посмотрев на анестезиолога.

Джанкарло опешил от неожиданности и принялся судорожно искать ответ. Бросив мимолетный взгляд на Аннунциату, он сбивчиво произнес:

– Извини, Франко… У меня сорвалось случайно. Я был страшно зол из-за этого назначения… И был страшно зол в частности на нее за то, что она стояла и улыбалась ему, будто только и мечтала о таком руководителе. Она в тот момент в моих глазах выглядела, как продажная… – он на миг запнулся. – Как предательница всего нашего отделения. Извини! – выпалил анестезиолог и снова взглянул на Аннунциату, будто ища у нее поддержки.

****

Следующие два дня оказались слишком напряженными, чтобы думать об интригах. Франко сделал по две операции на сердце и по три – на сосудах. Одна из них оказалась сложной и затянулась дольше предполагаемого времени, и Франко провел шесть часов на ногах без воды и еды, так как был основным хирургом и не имел возможности покинуть операционный зал. Аннунциата в паре с еще одним медиком ему ассистировала, потому была менее изможденной к концу дня. А вот Джанкарло был изнурен, как и Франко: случай оказался сложным, и ему постоянно приходилось, следя за функционированием основных систем организма, не только контролировать адекватность обезболивающих средств и поддерживать способность блокировать болевые импульсы, но и корректировать возникающие нарушения.

Операционную бригада врачей покинула за полночь, но Джанкарло домой не пошел: ему еще предстояло дежурство в отделении реанимации до тех пор, пока пациент не выйдет из сна.

Но следующим утром трое друзей, на удивление бодрые, встретились в ординаторской выпить кофе. Пауза-кафе – явление редкое в хирургическом отделении, но, видимо, судьба наградила их таким подарком после успешно проведенной операции накануне.

– Подруга из отдела персонала не смогла сообщить ничего интересного, – огорченно доложила Аннунциата, делая глоток ароматного кофе. – Говорит, что синьор Бранцоли забрал все документы, касающиеся нового руководителя.

– Разве она не внесла данные в систему? – недоверчиво спросил Джанкарло.

– Она сказала, что не успела.

– Я не понимаю: его официально не оформили? – Джанкарло даже остановился на полушаге.

– Оформили, но она не успела заполнить его профиль в системе.

– Вот лгунья! – процедил анестезиолог сквозь зубы.

– Почему сразу «лгунья»? – наконец вмешался в разговор Франко. – Я полагаю, что синьору Бранцоли есть, что скрывать, вот он и прячет у себя документы.

– И что, ты думаешь, он скрывает? – вопросительно поднял бровь Джанкарло.

– Не самую звездную карьеру, – пожал хирург плечами. – Я не хочу предполагать недобросовестную практику или криминал, но такая награда, как пост заведующего отделением, даже за просто посредственную деятельность – очень опрометчивый шаг, который вызовет волнения в массах.

– Сегодня по дороге в клинику я попыталась найти хоть что-то на имя «Габриэле Сантини», – задумчиво проговорила Аннунциата.

– И?! – в один голос спросили хирург с анестезиологом.

– И ничего. Никакого кардиохирурга, кардиолога или просто человека, связанного с медициной, с таким именем я не нашла.

– Как это возможно?! – изумился Джанкарло. – Не мог он ведь попасть на эту должность без какого-либо опыта, сразу с университетской скамьи?

– Вряд ли, – согласился Франко. – Но он мог работать за рубежом…

Джанкарло принялся мерить ординаторскую нервными шагами.

– Подговори свою возлюбленную втереться к нему в доверие и выпытать все, что сможет! – пылко произнес анестезиолог, резко останавливаясь напротив Франко и лихорадочно глядя на него.

– Ты хорошо подумал, предлагая мне такое? – сухо спросил Франко. – Ты действительно думаешь, что я добровольно попрошу мою невесту лечь в постель к этому deficiente (с итал.: придурок, дебил)?

– Про постель я ничего не говорил, – со злорадством хмыкнул Джанкарло. – Умная женщина способна добывать информацию, не продавая себя.

Франко хотел что-то ответить, и вряд ли это должен был быть комплимент, но телефонная трель прервала его порыв.

– Pronto!

– Франко, звонит одна синьора и просит назначить с тобой встречу, – раздался нежный голос Мариэллы.

– Моя пациентка? – уточнил Франко.

– Нет, она позавчера попала в реанимацию к нам, сейчас лежит в кардиологии. Ей грозит операция, и она хочет с тобой поговорить.

– У меня сейчас не приемные часы, Мариэлла, я не могу отвечать на звонки потенциальных пациентов круглосуточно, мне хватает моих состоявшихся пациентов! – устало ответил Франко. Но ведь однажды он дал клятву Гиппократа и взял на себя благородную миссию: делать все возможное, чтобы спасти человеку жизнь. – Спроси фамилию, я сам свяжусь с кардиологией и схожу к ней, если будет нужно. Но в данный момент у меня нет времени на разговоры.

– Ее фамилия Фоссини.

– Хорошо, я выясню, что там с ней, спасибо, – поблагодарил Франко и отсоединился. Потом на ходу внес пометку в свой блокнот и порывисто направился к двери.

– Куда ты? – удивилась Аннунциата.

– Я совсем забыл, что сейчас явится практикант, который последующие месяцы будет работать с нами. Именно мне выпало счастье встретить его и ввести в наш священный храм.

– О, практикант – это замечательно, – потирая руки, обрадовался Джанкарло.

– Хоть какое-то развлечение, – хмыкнул Франко.

– Смотрите, не отбейте у человека желание стать медиком, – назидательно подняла вверх указательный палец Аннунциата.

– Кто бы говорил, – изогнулись губы анестезиолога в саркастической улыбке. – Ты первая будешь отбивать у него желание стать медиком.

– Настоящего медика ничем не испугаешь, а ненастоящие нам не нужны, – бросил Франко и скрылся за дверью.

Аннунциата перевела испытующий взор на анестезиолога, который налил себе вторую чашечку кофе. Он вопросительно посмотрел на девушку.

– Почему-то у меня такое ощущение, что ты был бы только рад, если бы Мариэлла легла в постель к синьору Сантини.

– Я даже лично попросил бы ее о такой услуге. И уверен, что она с удовольствием согласилась бы. Но в данном случае это не имеет смысла, ибо она все равно пригрозит мне чем-нибудь, чтобы я молчал. Потому предпочитаю, чтобы она сама туда прыгнула, Франко об этом узнал, а я был бы непричастен, – ехидно хмыкнул анестезиолог.

– И тебя не заботит, что твой друг будет страдать?

– Страдать? – удивленно переспросил Джанкарло. – Франко некогда страдать, cara (с итал.: дорогая), он иной раз двенадцать часов только в операционной проводит, а прибавь сюда текучку, психологические беседы с пациентами да вот практикантов, – иронично махнул он рукой на дверь, за которой скрылся Франко. – И потом, Нунция, кардиохирурги в принципе лишены всякой сентиментальности. Когда ты видишь пульсирующее сердце сквозь раздвинутые ребра и берешь на себя ответственность за то, чтобы после всех твоих игр с сердечком оно продолжало исправно пульсировать, ты уже не можешь сильно впечатляться и страдать из-за того, что твоя возлюбленная оказалась в постели с другим, – цинично усмехнулся Джанкарло. – Разве за годы ординатуры ты этого еще не поняла?

Аннунциата одарила анестезиолога странно хмурым взором. Но ее несуразные очки эту хмурость сглаживали и даже, наоборот, придавали лицу забавное выражение. Джанкарло не удержался и рассмеялся, тепло обняв подругу за плечи.

– Знаешь, Нунция, я всегда восхищался тобой, – добродушно сказал он. – Ты не падала в обморок на первых операциях, стойко переносила все страшные картины, мелькающие в операционном зале. Мне даже в свое время было жаль, что Франко так безжалостно сразу же привлек тебя к суровой хирургической действительности, и ты быстро потеряла всякую сентиментальность. Потому твой вопрос меня поражает. Разве единственное сердечное страдание, в которое ты веришь, – это не боль в сердце в результате какой-нибудь патологии?

– Любовь – куда худшая патология сердца, – мрачно изрекла Аннунциата, убирая с плеча его руку. – Потому что не лечится.

Джанкарло изумленно уставился на девушку.

– Откуда ты… знаешь о любви? – с глупым видом спросил анестезиолог. Он был абсолютно уверен, что Нунция об этой лирике вообще не задумывалась. К тому же отсутствие внимания со стороны противоположного пола ситуацию только усугубляло.

– Хирурги не бревна бесчувственные. Тем более кардиохирурги. По крайней мере, не такие бревна, как анестезиологи, – с сарказмом улыбнулась она, и выражение странной мрачности, написанное на ее лице еще несколько секунд назад, бесследно исчезло.

– Анестезиологи – бревна?! – со всей искренностью возмутился Джанкарло. – Да мы самые душевные и человечные люди!

– Угу, божественные ангелы, – усмехнулась Аннунциата.

– Именно! – подтвердил Джанкарло. – Знаешь, что говорили древние римляне? «Divinum opus sedare dolorem» – «Божественное дело – успокаивать боль». Мы, анестезиологи, не только жизнь спасаем, мы избавляем людей от страдания! А вас, хирургов, – от советов пациентов во время операции, между прочим. Чем мы не ангелы?

– Только от любовных страданий ни один анестезиолог, увы, не спасет, – пробормотала девушка.

– Что? – не расслышал Джанкарло.

Аннунциата вздрогнула и резко подняла на него глаза.

– Я говорю, что кардиохирурги тоже имеют проблемы с сердцем, – меланхолично ответила Аннунциата и решительно покинула ординаторскую.