Хищный зверь

— А сейчас, давайте посадим вас в такси?

Северус коснулся кожи девушки так сильно, как только мог. Аларик был прав: последнее время он был настолько поглощен Мойрой, что даже не позаботился о том, чтобы назначить встречи с клиентками, так что такого рода подзарядка ему явно не будет лишней. Его ладони блуждали вверх и вниз по ее рукам, делая вид, что пытаются ее согреть. Большим пальцем руки он смахнул слезы с ее лица, словно пытаясь утешить. И он держал ее под руку, когда сажал в такси, мило улыбаясь в ответ на ее невнятную благодарность.

Захлопнув за ней дверцу, он вернулся на тротуар и засунул руки в карманы, почувствовав легкое покалывание по телу. Так всегда бывало после подпитки от не совсем трезвого человека.

Бедняжка явно завтра будет мучиться с похмелья. Усмехнувшись, он извлек сигарету из-за уха и прикурил. Кинув взгляд через плечо, он убедился, что Дириэль остался с носом и, вероятно, вернулся в клуб, чтобы найти себе новую жертву. Хотя Верье славился своей политикой соблюдения общественного порядка и цивилизованного поведения демонов, Дириэль имел не менее крепкую репутацию убийцы и мучителя. Никто не говорит о том, что другие демоны этим не занимаются, но слухи о Дириэле были настолько убедительны, что ему можно было вручать награды за изобретательность. Он питал страсть к симпатичным и молодым людям, в основном женского пола, но Северус слышал о том, что он становился менее разборчивым по мере того, как затягивался его поиск жертвы.

Тем не менее, Северуса грела мысль о том, что он досадил сегодня вечером такому придурку, как Дириэль, — она доставляла ему нереальное удовлетворение. Ухмыляясь, Северус глубоко затянулся сигаретой, затем отправился в направлении к их с Алариком дому, припевая на ходу.

Часть 4

Когда Мойра взглянула на мрачный фасад корпуса естественных наук, единственного здания в кампусе, построенного в неоготическом стиле, она была уверена, что теперь точно знает его имя.

Расс Таннер… Именно он — эскорт мечты и безумный сталкер — следил за ней периодически в течение последней недели. Сейчас он была уверена в этом. Хотя она ни разу не столкнулась с ним лицом к лицу, она разглядела его достаточно, чтобы наконец-то опознать.

В конце концов, его лицо просто невозможно не узнать. Эти темные глаза и соблазнительные губы, этот статный нос и темная щетина на лице. Эти скулы, о которых модели могут только мечтать. В ту ночь он возвышался над ней, и парень, в котором сейчас она разглядела Расса, был тоже довольно высоким. И хорошего телосложения. Он был из тех мужчин, которые заставляли все внутри нее сжиматься, сердце бешено колотиться… а ее женское естество желать узнать его поближе.

Днем он носил различные головные уборы и всегда держался на расстоянии, но у нее не оставалось сомнений. Глядя на его отражение в темно-серых окнах здания научного корпуса, Мойра была уверена в своих догадках. Одетый в обтягивающие джинсы, светло-фиолетовую футболку, расстегнутую серую толстовку с капюшоном и красную бейсболку он следовал за ней в перерывах между занятиями сегодня утром. Более того, он был среди тридцати человек на семинаре по «Проблемам Постколониального Гендерного Искусства», что было недальновидно и слишком палевно, так как он ни разу до этого не посещал занятия, а половина группы отсутствовала, что не было удивительно, учитывая, что сообщество выпускников устраивало пьяные вечеринки по четвергам вечером, а семинар проходил в восемь утра в пятницу.

Затем он сопровождал ее весь день, всегда был в поле ее зрения, следил и наблюдал за ней, стараясь держаться на безопасном расстоянии. Она не могла понять, зачем ему это. Спеша убраться из чертового тихого гостиничного номера, она оставила ему деньги. У нее просто бы не хватило сил остаться там и разбираться, просить об изменении цены, потому что он не выполнил того, что оговаривалось ранее. Та ночь оказалась более эмоциональной, чем она могла предположить, но, в конце концов, она оказалась у разбитого корыта, как и при всех сексуальных контактах в прошлом, как только она слишком глубоко погрузилась в свои переживания.

Но не в первый же раз его клиентка остается неудовлетворенной? Секс — это слишком личное. Интимное. Это индивидуально для каждого человека. Может он и сногсшибателен, но не может же Расс угодить всем. Это просто невозможно.

Так, какого черта ему нужно от нее?

Она в задумчивости остановилась возле здания, не обращая внимания на шумно болтающих первокурсников, которые сновали вокруг нее и поднимались по лестнице, а затем сделала вид, что копается в своем телефоне. Мойра старалась выглядеть как можно более непринужденно, постукивая пальцами по дисплею и наблюдая за ним из-под густо накрашенных ресниц. Как только она перестала бродить по территории кампуса, он тоже остановился, и она закатила глаза, когда он достал свой мобильник, словно копируя ее.

— Козел, — пробормотала она, сунула свои мобильник в сумку и направилась к Холмам. Оглянувшись через плечо, она подтвердила свои подозрения, что он вновь последует за ней. Порой она теряла его в толпе, так как полдень в университете означал, что большинство из студентов отправятся на обед. Ресторанный дворик вот-вот заполонит народ. Учитывая теплую весеннюю погоду и относительно бездождливую неделю в Лощине Фарроу, большинство студентов предпочитали обедать на газоне или в специальных местах для пикников в Центральном парке кампуса.

Но она не надеялась, что сможет скрыться от преследования. Ощущение, что за ней пристально наблюдают, появилось еще на прошлой неделе, и теперь, когда она знала преследователя, Мойра была уверена, что Расса не так просто сбить с толку. Скорее всего, она должна была предпринимать другие меры. В полицию она пойти не могла, потому что тогда бы всплыли подробности их знакомства, поэтому, когда она бросилась вниз по трем пролетам ступенек, отделяющим Холмы от учебных корпусов позади нее, она предположила, что он тоже не захочет отставать от нее.

Возможно, пришло время использовать это в своих интересах.

Убедившись, что он действительно последовал за ней по центральной дорожке Холмов, которая представляла из себя широкую немощеную тропу с ответвлениями в разные стороны, Мойра ускорила шаг и свернула на одну их тропинок, ведущую в более лесистую местность. Еще один быстрый взгляд через плечо, и она снова убеждена, что он следует за ней. Учитывая, что толпа изрядно поредела, и большинство из людей расположились на газонах, он был как на ладони позади нее. «Неужели, он этого не понимает?»

Мойра решила поиздеваться над ним, выбирая все менее проторенные тропки, минуя лужайки и огибая деревья. В какой-то момент ей показалось, что она оторвалась от него, но вскоре он вновь возник в поле ее зрения. В конце концов, она резко замедлила шаг и обернулась. Между ними было всего около пяти метров, и Расс резко отвернулся, чтобы поставить ногу на скамью, имитируя завязывание шнурков.

«Отлично. Только никто не купится на этот дешевый трюк». Прикусив губу, Мойра снова достала свой телефон.

— Элла! — воскликнула она. — Боже мой, подруга, как проходит твой день?

Она притворялась, что слушает человека на том конце провода, хотя там была тишина, а затем рассмеялась и медленно последовала прочь от преследователя. В это раз Расс почти сразу последовал за ней, словно отказавшись от слежки на расстоянии. Чем ближе он подходил, тем сильнее билось сердце Мойры, он наращивал темп, и звуки его шагов становились все громче. Когда она посмотрела через плечо, улыбаясь, но не говоря ни слова, он сделал вид, что собирается просто пройти мимо нее, устремив свой темный взгляд куда-то ввысь.

«Нет. Этому нужно положить конец прямо сейчас».

Мойра напрягла все свое тело, дожидаясь момента, когда он окажется достаточно близко.

Ее кулак врезался ему в живот, как только они оказались рядом друг с другом, затем она отскочила назад, прежде чем он громко выдохнул и рухнул на колени.

— Перестань преследовать меня! — закричала она, и ее голос эхом разнесся среди деревьев, окружающих их, а затем толкнула его плечи так сильно, как только могла. Он резко наклонился вниз, успев среагировать, чтобы не упасть лицом вниз. Вместо этого он перевернулся на спину, бейсболка съехала набекрень, открыв его лицо. Это был Расс Таннер. Собственной персоной. Он смотрел на нее своими темными глазами, не моргая и нахмурив брови.

Мойра пристально смотрела ему прямо в лицо, не желая сдаваться его взгляду и сжав кулаки. Ураган эмоций бушевал у нее внутри. Было отвращение, так как ее подозрения подтвердились. Разочарование, потому что человек, который казался ей профессионалом, оказался преследователем. Чувство позора, схлестнувшееся с желанием, при воспоминании о том, что было между ними прошлой ночью.

И любопытство. Это было то, что ее саму поставило в ступор. Интрига. Непонятное, чуждое чувство влечения. Интерес к нему, и к тому, что скрыто за его ониксовым взглядом.

Она почувствовала, как уже знакомый, но нежеланный румянец заливает ее лицо, и Мойра инстинктивно поправила свою шерстяную шапочку — сегодня зеленого цвета папоротника, под цвет леггинсам — словно это могло помочь ей спрятаться.

Мойра осознавала, что ее сила неуклонно растет и она меняется. За последнее время она сломала не только велосипедное колесо, но и многое другое, но на Рассе похоже это не сильно отразилось. Да, он удивлен. Может быть, даже немного шокирован. Но когда он посмотрел на нее, она увидела в его глазах то же любопытство, которое она испытывала сама, то же самое беспокойное интригующее чувство, которое заставляло их оставаться на своих местах, вместо того чтобы разбежаться в разные стороны, как следовало бы.

— Что ты такое? — прошептал он настолько тихо, что вопрос скорее прозвучал для него, чем для Мойры. Когда он приподнялся на локтях, его брови слегка приподнялись, а чувственные губы изогнулись. — Ты точно не человек. По крайней мере, не совсем.

Она несколько раз моргнула, вспышка леденящей тревоги зародилась в ней.

— Ч-что ты только что сказал?

Мойра и сама не раз задавала себе этот вопрос, чаще всего после душа, когда она стояла перед зеркалом, ненавидя себя за то, во что она превратилась. Она ненавидела эти перемены. Она ненавидела то, что больше не узнает в отражении себя. Она умирает или это просто ее перерождение?

Перед смертью мама предупреждала ее, что ее двадцать второй день рождения станет знаменательным событием в ее жизни, после которого уже ничего не будет прежним. В то время Мойра списывала все ее предчувствия на то, что она принимала безумную долю обезболивающих. Люди часто бредят, находясь под воздействием препаратов.

И все же ее слова оказались правдой. Мойра уже не та, точнее совсем другая, и все это началось после ее двадцать второго дня рождения. Глядя на свое отражение в зеркале она видела там жалкого, неестественного живого трупа.

И теперь кто-то другой озвучил ее опасения вслух, чтобы весь свет услышал.

Расс вздохнул, словно собираясь еще что-то сказать, но гулкие шаги постороннего заставили его плотно сжать губы, а любопытство сменилось раздражением.

— Эй, у тебя все в порядке?

Мойра окинула взглядом незнакомца. Он был высоким, светловолосым, атлетического телосложения, одетый уже в шорты, несмотря на то, что погода еще была неподходящей. За его спиной столпилась куча студентов с выпученными глазами. Его слова, однако, были приглушены сочетанием пронзительного свиста и чего-то похожего на глухой хлопок возле ее уха. Он положил руку ей на плечо, но Мойра едва чувствовала его прикосновение. Оно было чем-то сродни мимолетному касанию. Как и все физические контакты за последнее время. Все, кроме прикосновений Расса.

— У меня…

— У тебя проблемы с этим парнем? — спросил незнакомец, указывая на Расса. — Мне вызвать охрану кампуса?

— Что? — она замотала головой, стараясь отодвинуть шок и удивление от сказанного Рассом на второй план. Туман в ее голове развеялся, а мир вокруг вдруг стал слишком громким. Она потеребила свою шапочку. — С ним? Нет. Все в порядке.

— Ты уверена?

— Она же сказала тебе, что все в порядке, — прорычал Расс, его голос стал грубее, не похожим на бархатистое мурлыканье, к которому она привыкла, а его взгляд был просто испепеляющим. Ее светловолосый защитник повернулся к нему лицом, но внезапно побледнел и, не говоря ни слова, попятился обратно к своим приятелям.

— Все равно спасибо, — крикнула она ему вслед, но он даже не посмотрел в ее сторону. Это было странно. Расс, тем временем, выглядел так, словно его и не прерывали. Он отряхивался, пока его взгляд скользил вверх-вниз по телу Мойры. Она скрестила руки на груди и нахмурилась. Разве ему не хватило наблюдений за ней в течение недели?

А что если, он смотрит на нее полностью одетую, представляя ее обнаженной?

Мойра прикусила нижнюю губу, а ее щеки покрылись багрянцем от этой мысли, зардевшись еще больше, когда он слегка самодовольно улыбнулся ей.

— Что ты имел ввиду, когда сказал, что… я не человек? — спросила она почти шепотом, приблизившись к нему, в первую очередь, чтобы показать, что ему не удастся сбить ее с толку и что его плутовская красота и пронзительный взгляд не действуют на нее. Однако, как и в ту ночь, Мойра ощутила непреодолимое желание быть с ним. Тогда она испугалась этого, и, наверное, должна была сделать это и сейчас.

— Думаю, ты прекрасно знаешь, о чем я говорил, — ответил Расс. Он выждал несколько секунд, продолжая кривить губы в порочной ухмылке, пока молчание не затянулось настолько, что она невольно поежилась. Откашлявшись, он сунул руки в карманы и наклонился ближе к ней. — Или это не так?

— Очевидно, нет, — прошипела она в ответ, но все внутри нее перевернулось, а мысли снова стали рассеянными. — Я не понимаю о чем ты, но видимо у тебя есть какие-то подозрения по этому поводу…

— Мы можем пообщаться в более уединенном месте? — спросил он, оглядываясь по сторонам и возвышаясь над ней. — Переместимся туда, где будет поменьше любопытствующих идиотов?

Несмотря на то, что вокруг не было большого количества обедающих студентов, те немногие, что сидели в тени деревьев или за столами для пикников, закинув ноги на скамейки, без стеснения наблюдали за ними, словно они с Рассом разыгрывали перед ними импровизированную сценку. Растерявшись, Мойра снова поправила шапочку, натянув ее как можно ниже, и замотала головой.

— Я не…

— Я в курсе, что ты знаешь, что я следил за тобой, — заявил он без стеснения, и у тебя нет причин доверять мне. Но я знаю, что ты не такая, какой кажешься на первый взгляд. После той ночи мне нужно поговорить с тобой.

Пойти с ним в уединенное место, чтобы поговорить, было последним, что Мойра должна была делать, но впервые за длительное время в ее голове не звенели тревожные колокольчики. Конечно, все внутри нее продолжало переворачиваться, и потные ладони, должно быть, тоже были сигналом, и туман в голове, и то, как едва заметные язычки удовольствия лизали ее тело, когда они продолжали смотреть друг другу в глаза.

Она должна была бежать.

Но она не сделала этого.

— Хорошо, давай поговорим где-нибудь, — согласилась она, но затем, откашливавшись, заговорила жестче, — но если ты тронешь меня хоть пальцем, я, в буквальном смысле, сверну тебе шею.

— О, малышка Мойра, — произнес Расс с улыбкой, перед которой было невозможно устоять, — в этом я даже не сомневаюсь.

Часть 5

Северус не бывал в комнатах студенток с семидесятых годов. Тогда все в них пахло сексом и наркотиками, и никто не запирал двери. Стоя посреди спальни Мойры, которая была выполнена в лиловых тонах и полна фотографий, он осознавал, что времена изменились.

Или, по крайней мере, жизнь Мойры протекала не так весело, как у студенток, с которыми он общался в свое время.

В этом старом доме он мог слышать каждый ее шаг. Ее длительное, но довольно поспешное хождение по дому отдавалось эхом, пока она проверяла комнаты своих соседок по дому, просто чтобы убедиться, что никого нет дома и их никто не сможет подслушать. Очевидно, что их не было. Северус уже практически выучил их распорядок дня, всех пятерых. Он вел наблюдение за домом уже больше недели. Он знал, где у фасада облупилась краска и какие доски на крыльце скрипят, а также, что водосточная труба нуждается в качественной прочистке.

Хоть он и не был знаком со всеми обитательницами, он знал имена двух из них — Элла и Симона. Другие соседки Мойры постоянно ускользали от него, так как являются заядлыми тусовщицами, если то, что они были в нетрезвом состоянии пять вечеров из последних семи, позволяет делать такие выводы. Мойра все эти вечера проводила дома и ближе к десяти вечера запиралась у себя в комнате, если только она на пару с Эллой не смотрела телевизор, который был прекрасно виден ему из его укрытия между их домом и шумным бунгало по соседству. Там обитало четверо парней, которые, по всей видимости, превращали каждый день в День мусора, учитывая горы мешков в конце подъездной дорожки, заросший газон и то, что одно из окон было забито досками, а на подоконниках других были выстроены ряды из бутылок из-под алкоголя.

«Ох уж, эти студенты».

Погрузив руки в карманы, Северус воспользовался несколькими минутами одиночества, чтобы изучить ее комнату. Они не сказали друг другу и пяти слов по дороге из кампуса к ее дому. Для него стало неожиданностью, что она привела его именно сюда. К тому же, когда они вместе поднимались по ступенькам крыльца ее дома и она вставила ключ в дверной замок, он вдруг вспомнил о ее угрозе, что она запросто может свернуть ему шею. Она была уверена в своей силе, что удивило Северуса, учитывая ее реакцию на поврежденное ею велосипедное колесо накануне вечером. Как бы ни было, она усыпила свою бдительность и пригласила монстра в свой дом, будучи уверенной, что ее физическая сила поможет ей противостоять ему.

Это было очень маловероятно, но Северус надеялся, что их разговор пройдет в мирном русле и ему не придется показывать ей, насколько она ошибалась. В конце концов, его целью было именно то, что он и озвучил — просто поговорить. Последние три дня он позволял ей замечать то, что он преследует ее, с каждым разом все больше выдавая себя, пока она, наконец, не попалась на его удочку. Мойра, с ее неземными глазами и стройной фигуркой, считает, что она одержала верх. Она полагает, что сама вывела его на чистую воду. Но если присмотреться, то именно она всегда была марионеткой в его руках, и он дергал за ниточки на ее руках и ногах.

Северус ухмыльнулся, размышляя об этом, и его взгляд скользнул по ее небрежно застеленной постели. Она думает, что он боится ее силы. Но если он сумел расположить ее к себе, если спровоцировал ее на разглашение своих секретов, то пусть думает, что хочет.

Лиловые наволочки. Лиловые простыни. Лиловое покрывало. Они имеют разные оттенки, но все равно этого цвета тошнотворно много. Жалюзи на единственном окне с видом на соседний двухэтажный дом в колониальном стиле катастрофически нуждались в чистке. Ее стол был захламлен, а мусорный бак полон пустых картриджей для принтера и упаковок от краски для волос. На всех фотографиях, приколотых к доске над ее столом, а также на тех, что висели у ее прикроватной тумбочки, она выглядела довольно компанейской, но выглядела совершенно иначе. Не настолько, чтобы он не мог узнать ее: основные черты были узнаваемы, но все остальное явно изменилось. Сейчас она стройнее, можно даже сказать худосочная, теперь у нее ярко выражены скулы. У нее другой цвет глаз. Другой цвет волос. Даже цвет ее кожи совсем другой.

Северус прищурился, снимая со стены фотографию, на которой Мойра была вместе Эллой. Элла выглядела на ней почти так же, как сейчас. Они обнимали друг друга, а на их лицах сияли широкие улыбки. Они выглядели самыми простыми и обычными людьми. Перед ними стояли недопитые бокалы с пивом. Вот только у Мойры были густые каштановые волосы. Ничего общего с ее волосами той ночью, цвет которых явно был результатом использования одной из красок, упаковки из-под которых наполняли ее мусорное ведро. И уж точно они не имели сходства с ее нынешними выцветшими бровями, которые, как он предполагал, того же цвета как и ее волосы на данный момент.

«Странно». Он бросил фотокарточку на ее захламленный стол, а затем попытался определить по ее шагам, где она находится сейчас. Ее шкаф был только наполовину заполнен одеждой: несколько платьев аккуратно висели в ряд, а все остальное пространство было заполнено коробками. Следующим его внимание привлек комод с четырьмя ящиками. Словно по наитию, он выдвинул второй ящик и обнаружил там клад в виде трусиков. Они были самыми разными. Шелковыми и хлопковыми. Тонги, стринги и бикини. Всех цветов радуги…

Его брови взметнулись от удивления, когда он выудил из этого разнообразия красные кружевные трусики.

«Прозрачное кружево? Ах, Мойра, Мойра…»

— Что ты делаешь?

Он обернулся в ее сторону, все еще держа ее трусики на указательном пальце, и ухмыльнулся, увидев ее обескураженное выражение лица, и как ее руки настолько крепко вцепились в дверной проем, что костяшки пальцев побелели.

«Хотя, куда уж белее».

— Где они были той ночью? — он протянул ей их, когда она вошла в комнату.

Покраснев и стиснув зубы, Мойра сорвала кружево с его пальца, обдав его ароматом цветов, и, протиснувшись к комоду, запихнула трусики обратно в ящик. Задвинув его, она бросила на Северуса суровый взгляд.

— Мы здесь не для того, чтобы обсуждать мое нижнее белье.

— Я поддержу эту тему, если ты захочешь, — задумчиво произнес он. Облокотившись на комод, он широко улыбнулся, когда услышал ее раздраженный вздох. — Сегодня днем я открыт для всего.

— Нет, спасибо, — проворчала она, пересекая маленькую комнату и закрывая дверь. На несколько мгновений она застыла, вцепившись в дверную ручку. Гнетущая тишина сгущалась вокруг них, и ухмылка Северуса сползла с его лица.

Затем, с привычной ей нерешительностью, Мойра потянулась рукой к своей шапочке, которая была слишком теплой для этого времени года, и вцепилась в нее. Прикусив нижнюю губу, она, наконец, стянула ее. Белые волосы рассыпались по ее плечам и спине, они были абсолютно прямые, какими он их запомнил, но не имели ничего общего с волосами на фотографии. Мойра застенчиво провела по ним рукой, глубоко вздохнув, а затем крепко сжала свою шапочку в руках перед собой.

Он жадно скользнул по ее телу быстрым взглядом. В то время как Северус находил ее застенчивость крайне милой, а ее белый цвет волос крайне гармоничным с ее бледной кожей, его внутренний демон, взревел при созерцании ее. Дрожь пробежала по его правой руке, а сердце бешено заколотилось. Его член тоже сразу отреагировал, и все, к чему побуждал его внутренний демон, — это преодолеть пространство комнаты, прижать ее к этой шаткой двери и оставить на ней отпечаток своих зубов, когда она будет кричать в агонии или же от удовольствия — это не имело большого значения.

Это выбивало его из колеи. Довольно серьезно.

«И кто теперь марионетка?»

Он уже сделал шаг в сторону нее, но заставил себя остановиться и проигнорировать желание, которое кипело в его венах. Вместо этого он схватил фотографию, которую оставил на ее столе ранее и показал Мойре.

— Что с тобой произошло?

— Я не знаю, — ответила она. Вся ее прежняя враждебность и недовольство исчезли. Ее щека дернулась, когда она протянула руку за фотографией, и Северус сократил расстояние между ними еще на один шаг. Она осторожно взяла ее, внимательно рассмотрев, нахмурилась и прижала фотокарточку к груди. — Это то, что никто не в силах объяснить. Ни врачи, ни узкие специалисты.

Он усмехнулся. Очевидно, что медицинское сообщество было некомпетентно в этом вопросе, потому что изменения, по всей видимости, носили сверхъестественный характер. Она еще больше побледнела, вероятно, удивленная его реакцией.

— Перед смертью моя мама сказала мне, что когда мне исполнится двадцать два года, все изменится, — продолжила Мойра, опустив руки. — Я сначала подумала, что возможно она имеет в виду… мою личность. Мой характер. Мою профессиональную деятельность. Я не знаю. Она ничего не объясняла мне, тем более она постоянно была на обезболивающих. Она так же, много говорила что-то о луке. Настойчиво. Постоянно. Поэтому и ее слова про мои двадцать два года я списала на то, что она была под воздействием препаратов.

— Но сейчас ты подозреваешь, что она имела в виду, — Северус указал на ее тело, остановив свой взгляд на ее белоснежных волосах. — вот эти изменения?

— Наверное.

Она закрыла глаза, сделала глубокий вдох, а затем медленно выдохнула. Собравшись с духом, Мойра бросила шапочку и фотографию на стол и, обойдя его, двинулась по направлению к шкафу. Он с интересом наблюдал, как она потянулась к коробке на самой верхней полке. Но интерес сменился желанием, когда ее кофта задралась, оголяя нежно-белую кожу в области ее поясницы. Абсолютно чистую. Не единой родинки или еще чего-нибудь. Его взгляд скользнул ниже, к ее упругой миниатюрной попке, плотно обтянутой зелеными леггинсами в тон ее шапочке.

Северус раздраженно расправил плечи и сжал губы. Это становилось просто смешным. Он был чертовым инкубом. Симпатичная фигурка и оголенная поясница не должны на него так влиять.

Когда, наконец, Мойра достала нужную коробку, она слегка поколебалась с ней в руках, а затем подошла к кровати и присела на самый краешек.

— Как только мне исполнилось двадцать два, начали происходить кое-какие изменения. Сначала исчезли веснушки. Затем ушел вес. А прошлым летом у меня выпали волосы, — она посмотрела на Северуса, и ее щеки зарделись. — Все волосы. По всему телу. А потом они снова отрасли, но уже такими.

«По всему телу?» Его взгляд скользнул к ее бедрам, когда он попытался вспомнить, соответствует ли цвет волос там цвету волос на ее голове. Если он все правильно помнил, то там не имелось никакой растительности, но большая часть их встречи прошла для него как в тумане. В ту ночь он был словно пьян от нее, от запаха ее кожи и от ее стонов.

— Затем цвет моих глаз тоже изменился…

— Они у тебя удивительные, — произнес он, сцепив руки за спиной и нахмурив брови. — Как ты это объясняла всем?

Она пожала плечами.

— Сказала, что я всегда носила контактные линзы, а теперь сняла их.

Северус поджал губы. «Неужели в ее окружении такие идиоты?»

— И они поверили тебе?

— Некоторые. Большая часть, но не все.

— Не все… эээ, — Северус снова потянулся к фотографии на столе, взял ее и указал на девушку, которая, как он понял, являлась его лучшей подругой, — а как насчет нее? Вы двое, кажется, особо близки… ты и Элла.

— Как долго ты преследовал меня? — неожиданно сменила тему она, отставив коробку в сторону.

— С воскресенья.

— С какой целью?

— Потому что ты заинтересовала меня, — ответил он, стараясь, чтобы его голос звучал как можно увереннее. — Продолжай свой рассказ.

— Но…

— В конце концов, мы пришли сюда, чтобы поговорить о тебе. Мое наблюдение за твоей жизнью в течение недели не такая интересная тема, как твоя необычность.

Мойра пристально смотрела на него, не шелохнувшись, пока не вернулась к коробке и не приоткрыла ее.

— Договорились. Давай не будем об этом. Но не забывай, что я запросто могу…

— Да, да, свернуть мне шею, — он поднял руки вверх. — Я помню.

Любой разумный человек на ее месте так же потребовал объяснить причину преследования, поэтому он не мог винить ее за это, но Северусу было важнее услышать ее историю. И ей следовало бы тоже сконцентрировать свое внимание на этом. Это было важно для понимания всего происходящего.

Догадки Аларика о том, что она может являться полукровкой, обретали все больше и больше смысла. Не все полукровки проявляют обе свои сущности. Аларик был больше человеком, нежели демоном, несмотря на то, что ему посчастливилось быть отпрыском бывшего князя Ада. Он всегда был убежден, что его темная сущность рано или поздно выйдет наружу, но никто не мог сказать, когда именно. Возможно, в случае Мойры вторая сущность уже начала себя проявлять.

«Но почему именно сейчас? Почему ее мать говорила именно о двадцать втором дне рождения Мойры?»

— Моя мама была не совсем в здравом уме ближе к своему уходу, — тихо продолжила Мойра, глядя в приоткрытую коробку на своих коленях. — Я не воспринимала всерьез половину из того, что она говорила тогда, но она утверждала, что мой отец сможет мне все объяснить. У него имеются все ответы, которые мне нужны.

— Ты когда-нибудь видела своего отца?

Если развивать теорию о полукровке, то он вполне мог быть кем-то из сверхъестественных.

— Нет. Она никогда о нем не говорила. До самой своей смерти, — она склонилась, роясь в стопках бумаг, конвертов и рамок. Когда он вновь выпрямилась, в ее руках была серовато-белая визитка с тисненными золотыми буквами. — Как бы я ни старалась что-то узнать, она ни словом не обмолвилась о нем… Пока не вручила мне это за день до смерти. Очевидно, именно там он работает, — она слегка рассмеялась, протягивая ему карточку. — Мне странно даже думать об этом. Я проходила мимо этого здания тысячу раз. Это неподалеку от кинотеатра, где мы с Эллой подрабатывали, когда учились в школе.

Она рассказывала ему, но Северус слушал ее вполуха. Когда же он взял визитку из ее рук и прочел, что написано на ней, то и вовсе потерял способность, что-то слышать.

«Серафим Секьюритиз». Золотые буквы будто смеялись над ним, когда он уставился на них, и он чуть не выронил плотную, несгибаемую визитку от страха, нахлынувшего на него. Мойра замолчала, когда пыталась поймать его взгляд, который скользил по ней сверху-вниз, словно он видел ее в реальности первый раз.

«Белые волосы. Бледное лицо. И эти глаза».

«Как он мог быть настолько слеп?»

— Что такое? — поинтересовалась она, вставая, и Северус сделал два больших шага назад, мотая головой.

— Не надо…

— Ты поинтересовался у меня, кто я такая, — сказала она, словно обретя силу голоса, как только ощутила его страх. — Ты заявил, что я не человек. Ты вслух озвучил то, о чем я подумать осмелилась только в прошлом году, слишком боясь признаваться самой себе. Ты явно что-то знаешь.

Когда она вернулась к своей коробке, он бросил визитку на кровать рядом с ней. Его внутренний демон должен был забиться в угол, только при одной мысли о ней, но он все еще бушевал в груди Северуса, отчаянно желая повалить ее на кровать и трахать до тех пор, пока его не захлестнет сладкая истома.

Но здравый смысл подсказывал, что он должен покинуть к чертям это место, причем немедленно, и Северус предпочитал следовать ему.

— В интернете нет никакой информации о сотрудниках, которые работают там, но прошлым летом я пыталась фотографировать всех, кто входит и выходит из этого здания, — продолжала Мойра, поспешно следуя в его сторону, когда он попытался проследовать к двери. Она протянула ему несколько снимков, ее щеки горели, а глаза блестели. — Я подумала, что у меня проблема с камерой телефона, поэтому решила воспользоваться старомодным способом. Но на каждом снимке лица оказывались засвечены.

Он стиснул зубы, взяв у нее фотографии. И действительно, яркий круг света закрывал лица, каждого из запечатленных на снимках, вне зависимости от того, как близко была сделана фотография и в какое время суток она была сделана. Неважно в движении находился объект или стоял на месте. У нее и не могла получиться нормальная фотография. Ни при каких условиях.

— Это все потому, что ты не можешь сфотографировать ангела, — кратко ответил он, возвращая ей снимки. Только она не забрала их. Мойра стояла прямо перед ним, и ее грудь заметно поднималась и опускалась. Она просто смотрела на фотографии в его руках.

— Ч-что?

— Я знаю, что ты прекрасно слышала, что я сказал.

Он двинулся к двери, но она преградила ему путь, прижавшись к ней спиной и вцепившись в ручку.

— Что ты имел в виду, говоря про… ангелов?

— Я имел в виду именно их, — коротко ответил Северус. — Я говорил об ангелах. Об ангела-войнах, если быть точнее. Они служат архангелам. Никто не знает об их происхождении, но с ними, — он постучал пальцем по стопке фотографий, затем вложив их в руку Мойре, — шутки плохи.

«Серафим Секьюритиз». Это название было таким же «завуалированным», как и «Инферно». Но это были грозные создания, призванные защищать города, поселки, деревни, все, что находилось на границе с Вратами Ада. Ангелы, работающие в каждом из филиалов этой компании, были истинным кошмаром для сообщества демонов. В то время как разные виды демонов процветали за счет низменных желаний обитателей Лощины Фарроу, эти ублюдки из «Серафим Секьюритиз» делали все, чтобы тьма не могла просочиться в свет, чтобы благочестивые люди, проживающие свои дни без греха, оставались нетронутыми.

Хотя, насколько было известно Северусу, ребята из этой организации не чуждались того, чтобы вставать на защиту и тех, кто все-таки пересекал пресловутую черту.

Нахмурившись, он бросил взгляд на Мойру, на ее вздымающуюся грудь, слезящиеся глаза и надутую нижнюю губу, которая будто умоляла впиться в нее зубами. Если она не перестанет вести себя так, то демону внутри Северуса придется покончить с собой.

— Выпусти меня.

— Что? Ни за что.

Она напряглась, словно пытаясь продемонстрировать всю свою силу, надеясь, что это сможет меня остановить. После небольшой неловкой возни у двери, когда Северус пытался проскользнуть мимо нее, а она преграждала ему путь, он, наконец, схватил ее за руку и отшвырнул от двери. В ответ она оттолкнула его, а ее лицо стало красным.

Сделав несколько неуверенных шагов вперед, Северус с рычанием снова отбросил ее. Спина и плечи Мойры ударились об дверь первыми, а за ними последовала голова. И он издал продолжительный, раздраженный вздох, когда она со стоном опустилась на пол.

— Уйди с дороги, — хриплым голосом потребовал он. Демон рвался наружу, полагая, что их схватка — это своего рода извращенная, но страстная прелюдия. Северус же искал в себе силы говорить как можно спокойнее, глядя на нее сверху вниз. — Я должен уйти. Сейчас.

— Нет.

— Я получил все ответы, — настаивал он, — а теперь отойди…

— Нееееееет!

От ее голоса задрожали стекла, а ее глаза вспыхнули и округлились, и в них заблестели непролитые слезы. Цвет ее глаз был невообразимо синим. Он тут же сравнил это с чем-то божественным, даже не задумываясь о смысле подобранного определения. Но то, что он видел в ее глазах… Этот цвет. Он был божественен, как и у ее отца. Вне сомнений.

— Мойра, я правда не….

— Я… — она начала говорить и замолчала, крупные и тяжелые слезы, наконец, сорвались с ее ресниц, когда она моргнула. — Я думала, что умираю.

— Подозреваю, что все совсем наоборот, — еще раз вздохнув, он одним движением поставил ее на ноги и вцепился в ее тонкие и изящные предплечья. Изящные. Ха. В ней не было ничего изящного. — Ты перерождаешься, Мойра. Твоя скрытая сущность выходит наружу. Такое случается. Я понимаю, как это страшно, когда ты не понимаешь, что именно с тобой происходит. Но теперь это началось, и это нужно принять, как данное.

— Но я не понимаю…

— Послушай, — выпалил он, усаживая ее на кровать и не обращая внимания на то, как вспыхнули ее щеки, когда она смотрела на него, — твоя мать ведь была обычным человеком, не так ли? В ней не было ничего примечательного?

— Она была медсестрой. Она посвятила свою жизнь…

— Ладно, ладно, не начинай.

Северус закатил глаза… и только в этот момент понял, что все еще держит ее. Он немедленно отступил, не более чем на несколько шагов, и она встала, чтобы вновь последовать за ним, двигаясь слегка неуверенно. Часть его желала протянуть к ней руку и прикоснуться к ней, закатать рукава ее белой кофты и коснуться белой кожи. — Я имел в виду, что в ней не было ничего сверхъестественного… Она была просто… человеком?

— Насколько мне известно, да, но…

— Если то, что она рассказал тебе правда и твой отец член «Серафим Секьюритиз», то, вероятнее всего, он ангел. Со скверным характером, но все же ангел, — он указал на ее светлые волосы, пока его темный взгляд блуждал по ее телу. — У тебя тоже есть признаки. Не все они такие бледные, как ты, но волосы у всех белые. Глаза… они тоже могут потерять пигментацию. Я сталкивался лицом к лицу только с одним из ангелов, но его глаза были слегка серыми, практически белыми. Что ждет и тебя в дальнейшем, я полагаю.

— Ты… ты встречался с ангелом?

Она все еще говорила так, словно не до конца верила в его слова, но это были не его проблемы. Он полагал, что он сделал то, что должен был, предоставив ей информацию и дав повод для размышлений, при этом не взрывая ее мозг.

«Чисто сработано… для демона».

— Да, я встречался с одним. Однажды.

Правда говоря, это нельзя было назвать встречей, ему просто приходилось наблюдать со стороны, когда это существо расправлялось с одним их неугодных демонов. Северус, опасаясь, что он может тоже погибнуть, поспешил выйти из оцепенения и скрыться с места, спасая свою жизнь. Лучше не иметь ничего общего с ангелами. Демоны величали их «ласковыми парнями», «благодетелями», но если по-честному, то с ними лучше не пересекаться. Если только у тебя нет покровителей, которые смогут избавить тебя от последствий.

У Северуса не было таких покровителей.

На самом деле, у него даже не было друзей, и это правда. Единственный близкий ему человек, это Аларик, чей отец умыл свои руки от ангельских дел, как только был изгнан с небес.

— Ты можешь… Ты можешь помочь мне найти его?

Он повел бровью.

— А с чего ты взяла, что он хочет, чтобы его нашли?

Она стояла, молчаливая и неподвижная, и он не видел в ней никого, кроме потерянного ребенка, пытающегося бросить вызов буре, когда весь его мир разлетелся к чертям. Он должен был ликовать по поводу ее смятения, радоваться тому, что она повержена, но Северус поймал себя на том, что хочет обнять ее, и чтобы она прижалась щекой к его груди, слушая стук его сердца, пока он уткнулся носом в ее волосы.

Он должен убираться отсюда.

— Мне кажется, что ты достаточно много знаешь, — пробормотала она. — А я даже не знаю, хочет ли он… Я совсем ничего не знаю. А ты можешь помочь мне. Умоляю, помоги мне…

— Нет, — сказал он, в надежде, что его голос прозвучит более решительно, чем он себя ощущал в данный момент. Когда она начала раскачиваться на месте, едва ли не упав лицом вниз, он приобнял ее за плечи, отвел назад и усадил на кровать. Широко раскрытые глаза смотрели на него с мольбой, а ее губы были слегка приоткрыты. Его дыхание сбилось, и Северус обнаружил, что его большой палец скользит по ее нижней губе, что снова пробуждало в нем желание.

«Бежать. Прочь. Немедленно».

Встряхнув головой, он направился к двери. Когда он распахнул дверь, ее ручка попросту осталась у него в руке, он продемонстрировал ее, чтобы Мойра увидела, а затем положил ее на захламленный стол. Он не хотел ничего ломать и даже ничего не предпринимал для этого, казалось, что эта ручка отрывалась уже не в первый раз. Мойра смотрела на него, не говоря ни слова, ее глаза все еще были полны мольбы, а ее губы будто требовали прикосновения. На мгновение он замешкался, но тут же стремглав бросился вниз по лестнице, которая постанывала и поскрипывала под его шагами.

Спустившись вниз и облокотившись на обшарпанные перила, он услышал, как Мойра плачет. Это было не тихое хныканье, похожее на мяуканье котенка, а настоящие слезы отчаяния. Он замер, вцепившись в перила и закрыв глаза.

Северусу было знакомо это состояние, когда ты внезапно осознаешь свое полное одиночество в этом мире. Это было мучительное, укореняющееся ощущение, которое расползалось по всему телу, проникая в каждую его клеточку до тех пор, пока ты вовсе не лишаешься каких-либо чувств. Отчуждение. Одиночество. Два его самых верных спутника и друга. При этой мысли его губы скривились в усмешке, очевидно, что он был не одинок в этих ощущениях.

Рыдания Мойры наполняли все пространство дома, воздух, когда-то тихий и непоколебимый, теперь был пропитан отчаянием. Он отдернул руку от перил, когда дерево начало необъяснимо остывать, перемена стала настоль ощутимой, что его взгляд заметался по сторонам. Не было никакого сквозняка. Ни одного открытого окна. И все же необъяснимый холодок пробегал по его коже. Он взглянул на мрачную лестницу, на безвкусные обои в цветочек, которые были повсюду на верхнем этаже, кроме спальни Мойры. Атмосфера была угнетающей.

Его взгляд стал жестче. Значит, так рушится ее мир. Ну и что? Северус пережил это, значит и она справится с этим. Северус веками терпел презрение со стороны своих соплеменников, всегда полагаясь только на людей, которые были источником его жизненной силы. Однако Мойра становилась только сильнее день ото дня, она ни от кого и ни от чего не зависела. Она была подобна Фениксу. И это было ее возрождение.

«Новорожденные тоже всегда плачут, когда появляются на свет».

Он двинулся в направлении к входной двери, но сразу же убрал руку с дверной ручки, как только коснулся ее. С раздражением, он поправил свой набухший член в штанах, который изрядно мешал ему при ходьбе.

— Ты же понимаешь, — прорычал он, обращаясь к демону внутри себя, — что вожделеешь ангела, не так ли? Полукровка она или нет, нельзя…

Хотеть ее.

Жаждать ее.

Нуждаться в ней.

И все же он делал это. По крайней мере, демон внутри. Как бы Северус не пытался подавлять его, пока он был на Земле, этот демон всегда брал над ним верх.

И он возжелал Мойру.

— Дерьмо.

Он поймал свое отражение в витраже, украшающем дверь. Он весь кипел от злости, его губы были сжаты в тонкую линию, лоб нахмурен, а глаза были абсолютно черными. Она представляла для него угрозу. Она лишала его контроля над собой, который он воспитывал в себе годами.

«Так почему бы ему просто не покинуть этот дом через парадную дверь?»

— Черт!

Вместо этого Северус взбежал по лестнице, преодолевая по три ступеньке за раз, затем бросился к ее двери. Все еще сидя на краю кровати, Мойра резко подняла голову и поднесла дрожащую руку к своем улицу. Слезы текли по ее лицу, кожа горела, а глаза стали красными.

— Послушай меня, — прорычал он, смиряя в себе ярость и возбуждение, — если ты сунешь свой нос туда, куда они не хотят, они убьют тебя. В этом заключается их миссия на Земле — карать безалаберных демонов и людей, которые связываются с ними.

— Демонов? — выпалила она сквозь ладонь, удивленно выпучив глаза. Северус фыркнул, одновременно находя это забавным и странным.

— А ты думала, что существуют только ангелы? Существуют все, Мойра. Ангелы. Бесы. Ведьмы. Ведьмы. Все, кто кажется нереальным, — он указал на нее. — И теперь ты одна из нас, Мойра, поэтому нужно, чтобы ты перестала изображать из себя невинность с удивленными глазами, а приняла свою новую реальность.

Она воспрянула, положив руки на колени.

— Х-хорошо.

«Ладно. Это оказалось легче, чем он предполагал».

— В «Серафим Секьюритиз» работают ангелы-войны, и они не играют в игры.

Он сделал руки в боки, наслаждаясь тем, как она внимает каждому его слову. Ее губы снова приоткрылись, когда она вздохнула. Ему до безумия хотелось проникнуть между ними языком, пальцами, членом. Стиснув зубы, Северус на мгновение закрыл глаза, усмиряя своего внутреннего демона, пока не убедился, что может продолжить свой рассказ. Когда он снова посмотрел на Мойру, она стояла, обхватив себя руками.

— Я поняла.

— Если твой отец один из них и не был отозван обратно на небеса за то, что вступил в связь с человеком, то я сомневаюсь, что он будет в восторге от встречи с тобой.

Ангелов точно не поощряли за то, что они обзаводились потомством за счет связей с творениями Божьими.

— Я всю жизнь существовала с мыслью, что отец отказался от меня, — произнесла она, слегка вздернув подбородок. — Это уже не напугает меня.

— Но, я полагаю, ты всю жизнь думала, что он человек, а не существо, способное испепелить тебя одним взглядом.

Она нервно сглотнула, поникнув и опустив плечи.

— Но если ты будешь следовать моим словам, то я сделаю все возможное, чтобы этого не произошло.

Он считал, что глупо упускать ее только из-за того, что она хочет узнать больше о своем отце. Поэтому он собирался оберегать ее жизнь и здоровье. По крайней мере, до тех пор, пока не натрахается с ней вдоволь.

«Да. Это была его цель». Именно об этом он думал, когда пытался уснуть сегодня ночью, его мысли были переполнены ею, его желания были связаны с ней. И это продолжалось до сих пор.

— Так, ты поможешь мне? — с надеждой спросила она, оставаясь все такой же невинной и возвышенной.

— Только потому, что мне будет жаль, если тебя убьют, — ответил он и для пущей убедительности ухмыльнулся.

Она сложила руки на груди и надула губы.

— Ну и на этом, спасибо, — Мойра вытерла слезы с лица. — Я считаю, не плохо знать на какой ступени наши отношения.

— А что ты ожидала услышать? — Северус слегка напрягся. — Что я влюбился в тебя с первого взгляда в ту ночь? Что я не могу даже думать о том, что потеряю тебя? — он усмехнулся, когда ее лицо зарделось от смущения. — Я просто знаю, на что ты идешь. Если я не протяну тебе руку помощи, то ты не протянешь в живых и месяца.

— А ты считаешь, что этого нельзя допустить? — она пристально смотрела на него, прищурившись. — Почему?

— Я никогда раньше не встречал потомка от союза человека и ангела, — ответил он, озвучивая первое, что пришло ему в голову. — Меня это интригует. Кто знает, на что ты можешь быть способна.

Они долго смотрели друг на друга, а воздух снова застыл в напряжении, но уже не был пронизан холодом и отчаянием. В конце концов, Северус отвел взгляд и откашлялся.

— Расс?

— Меня зовут Северус.

Если они планировали проводить большую часть времени вместе, он не хотел, чтобы она называла его псевдонимом эскорта.

— Оу, значит Северус?

— Да, Северус, — он протянул ей руку. — Я инкуб.

Услышав это, она немедленно отдернула руку.

— Инкуб? Это же…

— Демон. Именно так. Если точнее, то демон-соблазнитель, — он усмехнулся, склонив голову немного набок, и его рука снова была протянута к ней. — Все еще жаждешь получить от меня помощь?

Она на мгновение прикусила нижнюю губу, а затем вздрогнула, когда он моргнул и показал ей свои истинные глаза. Путаясь в собственных ногах, Мойра поспешно забилась в дальний угол кровати.

— Ну же? — он продолжал протягивать ей руку, а затем отвернулся, упиваясь ее страхом. Когда же он снова посмотрел на нее, то быстро захлопал ресницами, еле сдерживая смех. — Разве это имеет значение для тебя?

Мойра неуверенно поднялась с места, а затем с осторожностью последовала в его сторону, остановившись в полуметре от него.

— Ты собираешься сделать мне больно? — спросила она.

Демон внутри него ликовал при мысли об этом.

— Нет, если ты сама не попросишь меня об этом.

Ему казалось, что он и раньше видел, как она краснеет, но сейчас рубиново-красные языки пламени, ласкающие ее лицо, были просто восхитительны.

— Ловлю тебя на слове, — произнесла она невероятно застенчиво.

Он подозревал, что она имела в виду, его обещание не причинять ей боли, но Северусу хотелось верить, что она намекала на другое.

— Поживем-увидим, — промурлыкал он, в очередной раз протягивая ей руку. — Ну так что? Партнеры?

— Пока не найдем моего отца, — она вложила свою руку в его ладонь, сжав ее так сильно, что демон внутри него запел, — партнеры.

***

Он наблюдал за тем, как они выходят из дома, стиснув зубы и заряжая воздух вокруг себя яростью. Невидимый для глаз, он стоял на углу тротуара, неподвижно, словно статуя, в то время как они появились на обветшалом крыльце. Когда они спустились, его дитя, ошибка, о которой никто не знал и никогда не узнает, коснулась руки демона и протянула ему свой мобильник. Тот взял его и предложил свой взамен. Обмен телефонными номерами. «Для людей это вполне обычно, не так ли?» С первого взгляда, этот жест является безобидным и ничего незначащим.

Но для него это было важно.

Он наблюдал за ней на протяжении многих лет. Видел, как она растет и становится похожей на мать, негодяйку, которая настолько ослабила его бдительность, что затащила к себе в постель. Он видел, как девочка изменилась после смерти ее матери, которую та заслужила.

Он наблюдал за ней, когда ее истинная сущность начала проявляться, когда она узнала себя другую, стараясь скрыть это от посторонних глаз. Полукровка в толпе не таких, как она. Урод, которого породил он сам.

«Проклятый Нефилим».

От одного этого слова его лицо исказилось в презрительной ухмылке.

Теперь они вернули мобильники друг другу, и его дочь настороженно смотрела на демона. Кивнув на прощание, инкуб зашагал по дорожке, вскоре резко свернув налево, удаляясь прочь от студенческого городка. Он наблюдал, наслаждаясь тем, как вздрогнул ничтожный демон, когда их пути пересеклись. Да, сейчас он невидим, но этот паразит почувствовал его присутствие. Инкуб на мгновение остановился, достал из кармана сигарету и серебряную зажигалку, чтобы прикурить, а затем продолжил свой путь.

«Человеческая пиявка. Подпитывается от моей дочери на моих глазах. Дай мне только повод перерезать тебе горло, грязное животное».

Но, пока он просто выдавал желаемое за действительное.

Он снова перевел взгляд на свою дочь, на своего ребенка, на отродье, которое должен был задушить еще в колыбели. Она стояла у своего крыльца с непоколебимым выражением лица до тех пор, пока не подняла свои глаза, такого же цвета, как у него, и не посмотрела прямо в его сторону. Он стоял через улицу, в нескольких домах от нее, но все равно замер, затаив дыхание. Он был невидим для человеческих глаз, но она все же была не совсем человеком.

Несколько мгновений она продолжала смотреть в его сторону, возможно, прямо ему в глаза, а затем устремила взгляд в небо и осмотрелась по сторонам. Отлично. Она могла чувствовать его, ощущать его присутствие, которое сопровождало ее на протяжении всей жизни, но она все еще не могла видеть его.

И если он воплотит в жизнь свой план, то она никогда не сможет сделать этого.

Демон спутал все карты. Он никогда раньше не сталкивался с ним, но их агентству было известно, что несколько инкубов и суккубов занимались предоставлением эскорт-услуг, чтобы свободно подпитываться жизненной энергией ни в чем не повинных людей. До сих пор никто не умер от их маленьких шалостей, но всему свое время. Демоны просто не в состоянии долго контролировать себя.

Он сжал кулаки так сильно, что ногти впились в его ладони. Контроль. Даже ангелам не хватало контроля в некоторых ситуациях. Он прожигал взглядом ее спину, когда она, снова в одной из своих шапочек, быстрым шагом направилась в сторону университета.

«Узнала ли она что-то?»

«Рассказал ли ей демон что-то?» Они были довольно искусны в этом, говоря людям то, что не стоило бы говорить, сладко нашептывая в их уши что-то о тайнах мироздания, к познанию которых простые смертные просто не были готовы, обещая даровать им свободу.

Если она знает, то попытается найти его.

Этого он не может допустить.

Но он не мог убить ее сам. Другие узнают об этом, так как увидят кровь на его руках и тьму в его душе.

Пришло время попросить об одолжении. Воспользоваться помощью того, кто жил во тьме, кто упивался возможностью проливать кровь, пить ее и купаться в ней.

Он посмотрел на нее в последний раз, когда она стояла на пешеходном переходе в ста метрах от него, ожидая пока проедут машины. Легкий ветерок играл с прядями волос, которые выбились из-под ее шапочки и щекотали кожу. Мойра машинально убрала их с лица, загадочно улыбаясь.

— Да, улыбайся чаще, дочь моя. Ибо я обещаю тебе, что дни для твоих улыбок сочтены.

Он проследит за тем, чтобы все было именно так. Рано или поздно, но тьма все равно заберет ее.

Продолжение следует…