Хочу тебя навсегда

Глава 1.

Соня

Самолёт заходит на посадку и меня уже не оторвать от иллюминатора. Я жадно рассматриваю родной город, в котором давно не была. Сердце колотится от предвкушения скорой встречи с подругами и близкими людьми. Жаль, что повод для моего приезда оказался не слишком радужным.

— Осторожнее! – возмущается женщина, сидящая по левую сторону, когда я пытаюсь протиснуться на выход. – Куда спешить? Зачем бежать? Можно же спокойно дождаться, пока люди выйдут!

— Вы не понимаете. Мне надо… Я дома не была два года!

— Ох…

Женщина почти сразу же смягчается и позволяет мне пройти первой. Я искреннее благодарю её и надеваю на плечи рюкзак. Тороплюсь на выход. Едва спускаюсь с трапа, как делаю глубокий вдох. Солнце, небо, воздух… Всё такое родное. С первой секунды. Боже, как сильно я соскучилась!

Первым делом набираю бабулю. Сообщаю, что со мной всё в порядке, интересуюсь как у них обстановка. Услышав, что поводов для волнения нет, я спешу забрать свой багаж.

Жека, моя лучшая подруга, встречает меня в холле и не сразу же узнает среди толпы прилетевших пассажиров. Мой пульс разгоняется до предела, в животе плещется эйфория. Волоча за собой чемодан, я мчу к подруге так быстро, как только могу.

— Соня! Боже мой, я тебя не узнала! – восклицает Женя и тут же бросается мне навстречу.

Несколько минут мы не отлипаем друг от друга. Крепко обнимаемся и визжим от радости. В особенно острые моменты я звонила Жеке из-за океана и плакалась по видеосвязи. Расстояние настоящей дружбе не помеха — в этом я окончательно убедилась за два года.

— Ты так изменилась, — качает головой подруга, рассматривая меня с головы и до ног. – Волосы короче, формы аппетитнее.

— Кто бы говорил, — киваю на округлившийся животик подруги. – Как себя чувствует мой племянник?

— Пинается, — отвечает Женя. – Пойдем на парковку. По дороге мне всё-всё расскажешь.

Подруга приехала на личном автомобиле. Это компактный кроссовер ядовито-красного оттенка – подарок от моего брата, с которым Женя вот уже два года состоит в отношениях.

— Вау! Я не видела вот этот вот жилой комплекс! – произношу удивленно, выглядывая в окно. – И фонтанчик с ангелами безумно красивый. Тоже новый?

— Ага, в прошлом месяце было открытие. Тебе многое предстоит увидеть.

— Будешь моим экскурсоводом? – спрашиваю Женю.

— Если от переживаний не рожу раньше времени.

Лёгкая и непринуждённая атмосфера лопается как мыльный пузырь. Я перевожу взгляд на Женю и шумно выдыхаю.

Я планировала прилететь на родину в конце года. Смотрела билеты, приценивалась с жильём. Прятаться всю жизнь от прошлого я не собиралась. Но не думала, что мне экстренно придётся покупать билеты с тремя пересадками, чтобы как можно скорее добраться домой. И всё из-за того, что мой родной брат и по совместительству любимый мужчина Жени в один день окажется за решёткой по обвинению в серьезных преступлениях.

— Не родишь, я проконтролирую, — подмигиваю подруге. – Расскажи, как так вышло?

— Я ничего не знала, Сонь. Чёрт, веришь или нет, но я понятия не имела чем занимался Влад в последние полгода. Он постоянно куда-то ездил, сутками висел на телефоне. Ничем не делился, видимо, чтобы не волновать беременную женщину. А потом в один день он просто не пришёл домой. Я было подумала, что перепил с друзьями и остался у кого-то ночевать. Никак не ждала, что утром один из его друзей сообщит мне об аресте!

— Я его придушу! – проговариваю, стиснув пальцы в кулаки. – Клянусь, как только увижу – придушу собственными руками!

— Для начала бы прорваться к нему. Меня, например, не пустили, — вздыхает Женя.

Мы останавливаемся у гостиницы, которую я арендовала на неделю. Надеюсь, что за это время мне удастся подыскать жилье на долгосрочную аренду или покупку. За несколько лет жизни в Канаде мне удалось скопить приличную сумму денег для этого. Собственное жильё в дорогом сердцу городе. Что может быть лучше?

— Осталась бы у меня, — ворчит подруга, открывая багажник.

— Знаешь же, что я не люблю никого стеснять. В гостинице хорошо и кормят бесплатными завтраками. А с тобой мы и так будем встречаться каждый день.

— Соня… — произносит подруга, нервно закусив губу. – У Влада была одна к тебе просьба.

— Какая?

— У него сейчас есть адвокат, но он, откровенно говоря, слабый… — начинает Жека и я сразу же понимаю в чём суть.

Даже в пот бросает от одной только мысли.

— Он не может добиться ни свидания, ни изменения меры пресечения. Находится в пассивной позиции. Ведёт себя агрессивно, утверждает, что я ничего делать не должна. Мол, пусть следствие ищет доказательства. И я подумала… Вернее, Влад попросил, чтобы ты…

— Нет! – громко вскрикиваю и отступаю назад. – Нет, нет, нет, Женя! Даже не проси!

— Но Жаров…

— Жаров мой бывший муж, с которым я не общалась вот уже два года. И не планировала!

Руки подрагивают, когда я достаю чемодан из багажника. Боже, нет, только не это. Я не смогу встретиться с Ярославом. Не после того, что между нами было. Не после того, как он сказал, что счастлив с другой и я не должна его больше тревожить. Как Яр и просил – я вырезала воспоминания о нём острым высокоточным скальпелем, будто ненужную раковую опухоль, чтобы метастазы не разошлись по всему телу и не убили меня окончательно.

Глава 2.

***

— Соня! Какие люди! – радостно улыбается Сергей Иванович – врач-реабилитолог, усилиями которого я мало того, что встала на ноги, но и вернулась в профессиональный спорт.

Три месяца каждодневной работы. Огромный профессионализм центра и всего медперсонала. Мне вернули подвижность, сняли боль и купировали дегенеративные процессы после перелома большой и малой берцовой кости правой ноги. Я была уверена, что навеки останусь неполноценной, но спустя два года и думать об этом забыла.

— Здравствуйте! Рада вас видеть, — произношу, закрыв дверь в кабинет.

— Это взаимно.

Я вручаю доктору небольшой презент, купленный в местном супермаркете. По-хорошему, я планировала привезти Сергею Ивановичу какой-нибудь сувенир из Канады. Кленовый сироп, кофе, виски или айсвайн — ледяное вино из замерзшего на лозе винограда. Безумно вкусный напиток с насыщенным сладким вкусом и цветочно-фруктовым ароматом. Но вышло как вышло. Мои сборы были быстрыми — на походы по магазинам попросту не хватило времени.

Переместившись на кушетку, я сосредоточенно наблюдаю за осмотром. Сергей Иванович действует осторожно и почти нежно. Сообщает, что неплохо было бы пройти курс массажа, если у меня, конечно же, есть возможность.

— Представляете, показывалась местным врачам в Торонто, но те лишь разводили руками и советовали обезболивающую мазь. Я надолго приехала, поэтому да, запишусь на ресепшн.

— Надолго… Ого, Сонь, неожиданно. С одной стороны рад, а с другой – у тебя же вроде всё хорошо шло.

— Следили за мной? — спрашиваю, прищурившись.

— Поглядывал, — улыбается врач и, протянув мне руку, помогает подняться с кушетки.

— У меня семейные проблемы, которые неизвестно как надолго затянутся. Да и контракт подошёл к концу. Есть над чем подумать.

— Видел, ты делала перерыв. Я было обеспокоился, что с ногой опять проблемы. Хотел позвонить, но замотался.

— Нет, нога не беспокоила. Там долгая история. Как-нибудь потом расскажу!

Я надеваю сумку на плечо и поправляю футболку, оголившую живот. Смущаюсь, поймав взгляд Сергея Ивановича.

— У меня пациент под дверью, — произносит разочарованно он. – А я бы хотел побольше узнать о твоей спортивной карьере. Может встретимся внерабочее время?

Нервно сглотнув, опускаю взгляд. Скорее всего, реабилитолог не намекает на что-то большее, чем дружеская беседа, но мне отчего-то неловко.

После развода с Ярославом я так и не сумела впустить в свою жизнь ни одного мужчину. Были жалкие попытки со стороны коллег, затем неудачный подкат от соседа по лестничной площадке. Но я была слишком поглощена другими заботами, чтобы тратить драгоценное время на свидания и протирки. Поэтому сейчас мои щёки ярко горят, а пульс учащается. Я отвыкла от мужского внимания, даже если оно не выглядит как приглашение на свидание.

— У меня столько дел… — отвечаю негромко.

— Я не отниму много времени, Сонь. Выпьем по коктейлю и переговорим. Обещаю, что приставать не буду.

Мне удается улыбнуться в ответ.

Мы договариваемся списаться ближе к вечеру. Выйти и развеяться это не такая уж плохая затея.

Я покидаю реабилитационный центр, предварительно записавшись на курс массажа. Долго брожу по улицам, всё никак не в силах осознать, что вернулась домой. В свой любимый солнечный город у моря.

Выбрав уютную кафешку на набережной, я делаю заказ и несколько раз то достаю, то прячу телефон в сумку. С одной стороны – что мне стоит взять и набрать бывшего мужа. Попросить его о помощи с делом Влада. А с другой я чётко помню, как Яр велел мне больше никогда ему не звонить.

Не придумав ничего лучше, я набираю номер офиса, где работает Жаров. Получается, что я не нарушила договорённость.

Трубку снимает помощница, интересуется по какому поводу мне нужна встреча с Ярославом Владимировичем. У него запись и единственное место, которое она может мне предложить – лишь завтра на семь вечера.

— Мне нужно сегодня. Как можно скорее. Могу подъехать прямо сейчас.

— Извините. У Ярослава Владимировича лекция в вузе через час.

— Передайте ему, пожалуйста, что звонит София Валенцова, — устало вздыхаю в телефонную трубку.

Помощница медлит.

— Он поймёт, — заверяю её.

— Хорошо. Подождите одну минутку.

В ожидании я попиваю ягодный лимонад с мятой. Сердце учащённо бьется. Интересно, что Яр почувствует, когда услышит моё имя? Сдвинет ли свою запись ради того, чтобы меня выслушать? Впрочем, я думаю он прекрасно осведомлён, что случилось с моим братом.

Время тянется подобно резине. Я допиваю сок, отставляю пустую тарелку в сторону. Помощница Жарова вновь на связи.

— Ярослав Владимирович сказал, что даже ради вас не сможет сделать исключение. Завтра на вечер ближайшая запись.

На языке крутится много нецензурных слов в адрес Жарова, поэтому я стискиваю зубы и мысленно считаю до десяти.

— Ладно, — проговариваю как можно спокойнее. – Запишите меня на завтра, раз уж Ярослав Владимирович так сильно занят.

Глава 3.

***

— Что наденешь на свидание? – спрашивает Жека, сев в кресло и наблюдая за тем, как я суматошно ищу одежду в чемодане.

У меня пока не было возможности, чтобы разложить всё по полочкам в шкафу. Да и ни к чему это, наверное. Уже завтра я планирую встретиться с риелтором и начать поиски квартиры. У меня мало времени. Хочется обосноваться в своём собственном гнёздышке как можно скорее.

— Это не свидание, — резко отвечаю подруге. – Просто дружеские посиделки. Сколько можно повторять? Мы с Сергеем прекрасно общались во время моей реабилитации. Тем более, ему интересно послушать о моих успехах в спорте. Это ведь чудо, что я вообще сумела выйти на корт, когда другие врачи твердили о низких шансах. Пять процентов из ста.

— Хорошо, сделаю поправку, — кивает подруга. — Что наденешь на «дружескую» встречу?

В голосе Жеки слышится ирония. Я укоризненно качаю головой. Вот что за человек такой? Но злиться всё равно не получается. Женя у меня хорошая и преданная. Я счастлива, что с самой школьной скамьи обрела такую замечательную подругу, как она.

— Не знаю, что надену. Что-то удобное.

— Сонь, ну какое удобное, — фыркает Женя. – Давай что-то красивое и сексуальное. Короткое мини-платье и каблуки. Неужели тебе не хочется почувствовать на себе взгляды мужчин? Так, чтобы шеи сворачивали и капали слюной?

— Честно говоря, не очень.

— Эх, а мне вот хочется. Да только с таким животом на меня никто больше не обращает внимания.

— Ты безумно милый колобок, — заверяю подругу.

— Звучит антисексуально.

– Не злись, — целую Женю в щёку. — Беременность сделала тебя невероятно красивой!

При выборе одежды я склоняюсь в сторону джинсов и рубашки, но Жене всё же удается убедить меня надеть короткое платье. Единственное, что я привезла с собой. Длиной выше колена, обтягивающее фигуру и открывающее плечи и спину. Я купила его на какой-то супер-распродаже в Торонто, чуть ли не в три раза дешевле, чем оно стоило изначально. Это Анжелина меня уговорила. Сказала, что на мне оно смотрится просто сногсшибательно.

Собрав волосы в лёгкий пучок и подкрасив губы и ресницы, я выхожу из номера, потому что Сергей пишет сообщение, что уже ждёт меня у гостиницы.

Попрощавшись с Женей, я сажусь на переднее сидение седана и пристёгиваю ремень безопасности. Мой лечащий врач ведёт машину очень осторожно и медленно. Спрашивает, как у меня настроение. Я чувствую себя немного скованно несмотря на то, что с Сергеем Ивановичем вполне можно найти общие темы для разговоров. Но видимо пока не время.

Я смотрю на его профиль и вжимаюсь в сидение на секунду представив, что реабилитолог всё же заберёт свои слова о приставаниях обратно и предпримет попытку перейти на другой, более взрослый этап. И меня при этом бросает в жар.

Сергей симпатичный и приятный, в нём нет ничего отталкивающего. Ровные и мягкие черты лица, добрая улыбка и подтянутая фигура без грамма лишнего веса. Но у меня будто блок стоит. В Канаде я постоянно сравнивала мужчин с Ярославом. Каждый чёртов раз. Находила недостатки с первого взгляда или первой секунды общения. Это невероятно бесило, но я ничего не могла с собой поделать. Человек устроен таким образом, что он всегда стремится к лучшему. А Яр был для меня именно таким. Идеальным во всём и всегда.

Мы приезжаем в симпатичный ресторан с европейской кухней. Я бывала здесь и раньше, но до капитального ремонта. Зал полон людей, у нас забронирован столик у окна.

Сергей галантно отодвигает стул и помогает сесть. Интересуется не холодно ли мне, потому что кондиционер как раз дует в нашу сторону. Я вежливо отвечаю, что всё в порядке и принимаю от официанта меню. Выбор падает на красную рыбу и овощи. Из алкоголя заказываю белое сухое вино.

Наш разговор с Сергеем становится всё более живым с каждой совместной минутой. Я рассказываю о жизни в другой стране. О том, как приспосабливалась, как привыкала. О том, как первое время меня жутко ломало. Хотелось домой, почти волком выла. Спасали лишь новые знакомые – такие же эмигранты, как и я. Вместе было проще преодолевать жизненные трудности. Я сама не заметила, как постепенно освоилась.

О спорте мы тоже много говорим. Сергею интересно узнать с чисто медицинской точки зрения, чувствовала ли я нагрузку на ранее травмированную ногу? Боль, дискомфорт? Что предпринимала при этом?

— Слушай, я поражен, — улыбается реабилитолог. — Ты настоящий боец.

— Не ставили на меня таких прогнозов? – смеюсь, делая глоток вина.

— Ко мне на ты, Сонь. Ставил, конечно же. Но переживал, чтобы ты не получила повторную травму.

— Это бы сломало меня.

— Знаю, — вздыхает Сергей. – Слушай, Сонь. Я бы хотел как-нибудь написать подробную медицинскую статью по твоему случаю. Ты не возражаешь?

— Нет, конечно же. Отличная идея и дополнительная реклама для вашего центра.

— Я тоже подумал об этом. Не сочти, что я использую тебя, — усмехается Сергей. – Но случай сложный, тем и интересный.

— С радостью помогу, если от меня что-либо потребуется. Например, интервью.

Реабилитолог продолжает улыбаться и ловит меня на слове. Атмосфера между нами теперь и вовсе непринуждённая и действительно дружеская. Я расслабляюсь.

Глава 4.

***

Ярослав и Михаил подходят к нашему столу и здороваются. Поочередно пожимают руку Сергею, удивляются неожиданной встрече. Они почти на десять лет его моложе. Ведут себя соответствующее — нагло и расковано, будто кто-то вообще ждал их появления.

Наши с Яром глаза встречаются, меня пробивает током. На секунду я будто переношусь в прошлое. Раньше он смотрел на меня, хмуро и строго, когда был чем-то недоволен. Например, когда я щеголяла без бюстгальтера или отдыхала в клубе с подругами. Поводы были. Наша совместная жизнь не всегда казалось безоблачной. Это я потом уже, на трезвую голову, оценила. В девятнадцать же летала в облаках и наивно мечтала, что однажды, вот-вот, рано или поздно... меня полюбят.

Я одёргиваю себя, потому что давно не являюсь парой Ярославу. У него теперь Радмила, вот пусть она чего-то и стыдится. У меня есть полное право находиться в ресторане с тем, с кем я посчитаю нужным.

Миша задаёт Сергею какой-то вопрос по поводу автомобиля. Слово за слово и их не остановить. Я раздраженно цокаю языком и оглядываю переполненный зал в надежде, что парни с минуты на минуту уйдут и мы продолжим с реабилитологом нашу дружескую встречу.

— Слушайте, а может вместе посидим? – предлагает Миша, задорно подмигнув и заставив меня раскрыть рот от удивления. – Если вы, конечно же, не возражаете.

Я нервно жду реакции от Сергея. Искреннее надеюсь, что он вставит своё главное слово против, но этого не происходит.

Яр и Миша садятся за один с нами стол и просят официантку перенести сюда еду. Воздух трещит, накаляется. Мне становится душно несмотря на работающий в полную силу кондиционер. Абсурд какой-то!

К еде я больше не притрагиваюсь. Рассматриваю что угодно: декор ресторана, симпатичную девчонку с татуировками по всему телу, увлеченного бармена и собственный маникюр… Только бы не задерживаться взглядом на Жарове. Но должна отметить, что он прекрасно выглядит. Та самая причёска — густые чуть волнистые волосы. Тот же стиль в одежде, гладко выбритое лицо. Белоснежная рубашка прекрасно оттеняет смуглую кожу. Возможно, Яр недавно вернулся из отпуска. Боже, всё это я успела отметить за считанные секунды.

Разговор мужчин мне не нравится. Сразу же. Михаил и Ярослав откровенно троллят Сергея. А тот либо слишком хорошо воспитан, либо вовсе не замечает этого. Мне его безумно жалко! Хочется вмешаться, защитить. Отправить нахалов туда, откуда пришли.

От нечего делать, открываю телефон и переписываюсь с бабулей и Жекой.

Вечер проходил отлично! Приятная компания, задушевные разговоры. Мне так не хватало этого в чужой стране. С новыми людьми, в новой обстановке. В родном городе я чувствую себя как рыба в воде.

— Тебе заказать десерт? – спрашивает Сергей, слегка склонив надо мной голову.

Я отвлекаюсь от переписки и поднимаю взгляд на Яра. Он сверлит меня своими тёмными глубокими глазами. Кожа пылает на тех участках, по которым он проходится: губы, шея, плечи. Вспышками накатывают воспоминания, которые в Канаде притупились и забылись. Сейчас же они открываются с новой и более будоражащей стороны.

— Нет, не хочу. Спасибо, — отвечаю реабилитологу.

— Тебе скучно? — интересуется он тоном тише. — Просто я у Михи машину купить хочу…

— Всё в порядке, не волнуйся, — качаю головой. — Общайся, я пока проветрюсь.

Миша старательно привлекает внимание Сергея и подкидывает ему очередную шутку, громко смеясь с самого себя. Яр, молчавший до недавнего времени, подхватывает разговор. Громкий хохот, напряжение на максимум. Клоуны! Какие же они клоуны, боже!

Забрав сумочку, я встаю с дивана и под взгляды мужчин ухожу в сторону веранды. Едва оказываюсь на улице, как чувствую какое-то невероятное облегчение. Будто гора с плеч!

Я опираюсь руками о перила, смотрю на спокойное море и полную луну. Как же здесь хорошо, мамочки… И как же сильно я мечтала о возвращении. Ни о чём не жалела, нет. Ни на секунду! Ни о разбитом вдребезги сердце, ни о несбывшихся мечтах. Результатом поездки в Канаду стала моя финансовая независимость. Есть победы, результат.

Услышав за спиной шаги, я интуитивно знаю, что это Яр. Вытягиваюсь струной, рвано дышу.

Он останавливается совсем близко. Настолько, что я могу уловить аромат его приятного терпкого парфюма.

Продолжая рассматривать волны, я мысленно хлещу себя по щекам. Ничего страшного не происходит. Я знала, что рано или поздно встречу Жарова и была к этому готова. Даже репетировала у зеркала, что скажу и как буду себя вести. В моём представлении всё было куда проще и однозначнее, но стоило Яру на самом деле появиться, как из головы выветрились зазубренные фразы.

— Ну привет, — произносит Жаров, упираясь локтями в перила и созерцая луну на горизонте.

— Здоровались уже.

— Давно прилетела? – невозмутимо интересуется Яр.

— Второй день.

— До твоего появления город заливало проливными дождями.

Внешне мне удается держать лицо, но то, что творится внутри не поддаётся никакому адекватному описанию. Меня то в жар, то в холод бросает. Сердце трепыхается, дышать забываю. Невинный разговор, а столько эмоций.

Мы квиты. Квиты. Влад рассчитался с Яром за мою реабилитацию. Я ничего ему не должна, а он мне. Он сделал свой выбор. Стёр меня из своей жизни.

Глава 5.

***

Вера играет с машинками, катая их по полу. Вперёд-назад. Крохотная такая, очаровательная. В белом воздушном платьице. Пухлые щёчки, непослушные вьющиеся волосы и озорные карие глазки. Она безумно похожа на Яра. Часто сосредоточенная и серьезная в свои-то полтора года. И чтобы её развеселить нужно очень и очень постараться.

— Эй, Булочка. Покажи машинку, — прошу дочь. — Синюю покажи. С большими колёсиками!

Верушка всматривается в экран телефона и открыто улыбается, потому что слышит мой голос. Но пока не очень-то понимает откуда он доносится.

Сердце сжимается, меня топит нежностью и обожанием. Раньше я понятия не имела, что способна на подобные чувства. Думала, что любовь к отцу Веры — самое сильное, что у меня было. Но времена меняются. И мы меняемся.

Мне безумно хочется потискать дочь, я даже пальцы в кулаки сжимаю. Хочется её поцеловать, спеть на ночь колыбельную. Чтобы была рядом.

Моя душа не на месте, потому что я здесь, а дочь находится на другом континенте на расстоянии почти восемь тысяч километров! Но тащить её с собой с пересадками, где одна из остановок предполагала ночёвку в аэропорту – было бы слишком для Веры тяжело.

Мы с бабулей долго советовались и спорили. В конце концов пришли к выводу, что я вылечу первой. Подыщу квартиру, освоюсь. Через неделю прямым рейсом прилетят и они. Мне казалось, что время пройдёт незаметно, потому что дел у меня вагон и маленькая тележка, но не тут-то было. Я думаю о дочери каждую секунду. Мечтаю, чтобы сладкая сдобная Булочка поскорее оказалась в моих объятиях.

— Смотри кто звонит! – обращается к внучке бабуля. – Мама! Видишь? Веруня, скажи: ма-ма!

— Ба, оставь ребёнка в покое и дай поиграть машинкой.

Куклы дочь не жалует, хотя у неё дома целая коллекция. Сначала я как умалишённая их покупала, начиная с момента, когда узнала пол будущего ребёнка. Затем каждый из гостей считал своим долгом принести Вере куклу в подарок. Девочка же. А Булка обожает машины, бульдозеры, самосвалы и экскаваторы. Глазки загораются, когда она попадает в магазин игрушек и находит отдел с машинками и техникой.

— Я волнуюсь! – театрально вздыхает бабуля. — Даже сердце прихватило. Верочка не издаёт ни единого звука.

— Ей полтора года. Ты забываешься.

— Ты в год стихи читала!

— Уверена, что это было ровно в год? – скептически приподнимаю бровь.

— Считаешь, что я совсем умом тронулась? «Мишка косолапый», «Идёт бычок качается» и много-много других. Где-то даже видео осталось. У матери своей нерадивой спроси.

Я закатываю глаза и неотрывно смотрю на дочь. Нормальная она. Здоровая, развитая. Самая лучшая на всём белом свете. Мне безумно с ней повезло. Просто бабуля обожает придумывать проблемы и раздувать их до невероятных масштабов. Например, так было несколько месяцев назад, когда ей показалось, что Вера не окликается на своё имя. Мало того, что бабуля до беспамятства накрутила себя, так ещё и меня заставила поверить в то, что у дочери проблемы со слухом. Мы обратились в клинику, прошли полное обследование. Никаких отклонений от нормы не выявили. Но боже мой, сколько нервных клеток я тогда убила!

— Чем занималась сегодня? – интересуется бабуля.

— Ходила на дружескую встречу с реабилитологом. Помнишь, я рассказывала о нём?

— Помню, конечно. Взрослый, приятный мужчина. Много старше тебя.

— На семнадцать лет, да.

— Вот только почему на дружескую встречу? Почему не на свидание? Это он определил рамки или ты?

— Я. Не готова ни к каким свиданиям. Ты же знаешь. Не хочу.

— И зря. Ты молодая, красивая. Обязательно найдётся тот, кто тебя полюбит.

Я напрягаюсь всем телом. Бабушка знает, что произошло у нас с Ярославом. Он не виноват, что так и не сумел меня полюбить. Возможно, пытался, но не сложилось.

— А ещё я встретила сегодня Яра, — произношу чуточку тише.

Бабуля направляет камеру на себя и поправляет очки на переносице.

— И что? Ты рассказала ему о Вере?

— Нет! – произношу громче, чем планировала. – Пока нет. Не смогла.

— Ты ведь должна понимать, что прятать Верочку не получится. Едва мы попадём в город, как добрые люди рано или поздно донесут Жарову. И он будет в бешенстве. Впрочем, он и так, возможно, не поймёт и не похвалит тебя за длительное молчание. Я бы с ума сошла на его месте, если бы от меня скрывали такое сокровище.

Я смаргиваю выступившие слёзы и делаю глубокий вдох. Знаю. И прекрасно осознаю, что молчание не доведёт меня до добра. Нужно собраться с духом и поставить Яра в известность, но, мамочки, как же это сложно. Чертовски сложно!

Я прилетела в Канаду будучи беременной. Тренер поверила в меня, поверила Илье Степановичу. Думала, что выбрала себе лучшую кандидатку из возможных. Отважную, сильную и несломленную.

В отличии от других Анна не стала таскать меня по всем возможным врачам и обследовать вдоль и поперёк. Мы много тренировались, готовились к соревнованиям. На отсутствие нормального менструального цикла я не обратила внимание. Была слишком сконцентрировала на своей душевной боли и всячески пыталась направить её в правильное русло.

Глава 6.

***

Самые примитивные показатели, которые регулярно проверяла Анна, никак не помогли выявить беременность на ранних сроках. Я не знала, что уже ношу ребёнка. Тренер часто наблюдала за моим давлением, пульсом, частотой дыхания и объемами тела. В зависимости от этого корректировала питание и наши занятия.

Но периодически нужно было оценивать и внутреннее состояние. Однажды Анна попросила меня сдать анализы крови перед важным матчем, чтобы посмотреть показатели. Гемоглобин, билирубин, витамины, сахар и гормоны. Анна взглянула на результаты, напряглась... И отправила на дополнительные.

Я ни сном, ни духом. Никаких поводов, чтобы задуматься о новом статусе. Вела привычный образ жизни, встречалась с друзьями, ходила на шопинг и работала в поте лица.

После очередных анализов, которые получила — вскрылась вся правда. Совершенно обескураживающая и непредвиденная. На сроке, когда что-либо предпринимать было слишком поздно, кроме как рожать.

В самом начале меня посещали самые разные мысли. Я выла в подушку и не знала, куда себя деть. Как так вышло? Когда? Почему? И самое главное: зачем?

Мы с Яром часто занимались сексом за время нашего непродолжительного брака, но практически каждый раз он использовал презерватив, даже когда я умоляла этого не делать. Просто мне безумно нравилось чувствовать его в себе без латекса. Наивно и глупо. Я прекрасно понимала, каким образом появляются дети, но всегда считала, что это не про нас.

Казалось, что жизнь летит под откос на скорости не меньше двести двадцать.

Вспоминала Галю после аборта и то, как ей снился нерождённый малыш. Ей было ужасно плохо не только физически, но и морально. Надо же как вышло... И её, и меня бросил любимый человек.

Возраст совсем юный, впереди столько шансов на карьеру. Расписаны съёмки, встречи, матчи. А под сердцем малыш. Крошечный, беззащитный. Никому не нужный.

Позже, уложив Булку спать и на миг представляя, что её могло вовсе не быть, мне становилось безумно стыдно и больно. Я гладила нежно-розовую мягкую щёчку и тихо молила о прощении за то, что вообще когда-то даже смела помыслить о её избавлении.

Затем были длительные беседы с тренером. Анна стыдила меня как нашкодившего котёнка, а я сидела на первом ряду трибуны и глотала слёзы. Вариантов решения было всего два. Первый – играть дальше, максимально долго, чтобы потом как можно скорее вернуться в строй. И вариант второй – лететь домой. К брату или отчиму. Исполнить кошмарный сон Романа Геннадьевича и принести внучку в подоле.

От отчаянья я в тот же вечер позвонила Яру. Чувствовала, что зря, но переступила через себя и набрала его номер. Не знала, что мне делать дальше. Наверное, в тот момент мне очень сильно хотелось услышать от Жарова, что он ошибся и раскаивается. Что тоскует, что я нужна ему. В мечтах я уже брала билет домой... Но реальность, конечно же, оказалась иной.

Вырежи воспоминания скальпелем, будто злокачественную раковую опухоль. Переключись на что-нибудь.

Я играла до пятого месяца беременности. Живот был практически плоским, а результаты – круче не бывает. Анна объясняла это тем, что на начальных сроках меняется гормональный фон. Его можно сравнить с приемом стероидов, которые спортсмены используют в качестве допинга. При нормальном течении беременности повышается сила и выносливость. Именно поэтому, судя по грязным слухам прессы, некоторые спортсмены специально беременели перед важными чемпионатами. Но особых доказательств этому не было — ведь беременность может помочь, а может и навредить. В любом случае все это — дело самой женщины.

***

Я прощаюсь с бабулей, желаю им доброй ночи. Много раз напоминаю, чтобы поцеловала Булку вместо меня.

Потом долго не могу успокоиться после сложного дня и ворочаюсь с боку на бок. В голове неизбежно возникают сцены минувшего вечера. Слишком неожиданной была встреча с человеком, которого я без памяти любила ещё со школы. Напряженная обстановка, совместный ужин, я до сих пор помню плотно сжатые челюсти Жарова, когда ко мне обращался Сергей.

Затем веранда… И странное предложение Яра отвезти меня домой, сбежав от реабилитолога. Раньше я бы не раздумывая бросила ради него любого мужчину, уехала хоть на край света… Раньше, но не сейчас.

День начинается суматошно. Я наспех привожу себя в порядок и еду в сторону реабилитационного центра, чтобы начать первый сеанс массажа. Всё те же знакомые и приветливые лица, дружелюбный персонал. Настроение отличное, впереди много планов. Пугает только встреча с Яром, но до неё очень далеко. Успею собраться с духом и нацепить на лицо равнодушную маску.

Массажист Игорь встречает меня с распростёртыми объятиями, будто мы давние друзья. После сеанса не отпускает пока не выпьем по чашке чая. Я не отказываюсь, хотя времени в обрез.

Позже я еду на встречу с риелтором. Хорошая приятная женщина с большой клиентской базой. У меня глаза разбегаются от обилия квартир на любой вкус и кошелёк. Мировой знаменитостью я не стала, но на скромное жилье в родном городе сумела накопить.

Единственный минус, что на осмотры приходится ездить на общественном транспорте. Из одной точки города в другую. Мне не сложно, но это отнимает слишком много времени. Спохватываюсь я почти в шесть вечера. Уставшая, без сил.

— Ну что? У меня есть ещё один вариант, — предлагает риелтор. – Посмотрим?

Глава 7.

***

Я родила от тебя дочь…

Яр, я забеременела и узнала об этом только в Канаде…

Мне от тебя ничего не нужно, но…

Чёрт, всё не то. И не так. Глупо, по-детски.

Пока я кручу в голове вступительные фразы с чего бы начать разговор, Ярослав увозит меня всё дальше и дальше от города. На другой машине, не той, что была у него два года назад. Я сразу же это отметила, как только села в светлый, а не темный кожаный салон.

Мимо пролетают высотки, затем дачные одноэтажки и поля. Мне почему-то совершенно не страшно. Я откуда-то знаю, что Жаров не сделает ничего из того, чего бы мне не хотелось, поэтому еду молча и смотрю в окно, прекрасно осознавая, что не могу даже рта раскрыть, чтобы рассказать ему о дочери. Два года назад я вела себя куда смелее. И куда подевалась та рисковая девчонка, которая пришла в комнату к мужчине и предложила себя? Сейчас бы я вряд ли осмелилась нырнуть в омут с головой, понимая, что за этим последует.

Яр заезжает на полупустую стоянку ресторанно-гостиничного комплекса на берегу моря. Я осматриваюсь по сторонам и вдыхаю свежий запах. Здесь тихо-тихо, слышен шум прибоя. И где-то в глубине души копошатся вопросы: почему именно сюда? Почему встреча состоялась не в городе? Не хочет, чтобы нас видели?

Мы занимаем столик на летней террасе, заказываем морепродукты. Я не отказываюсь от алкоголя и прошу бокал вина. Больше для того, чтобы расслабиться и не зажиматься при любом незначительном внимании в мою сторону. Напиваться точно не планирую. Всё же мы приехали сюда для обсуждения деловых вопросов, а не на романтический ужин.

— Ты, наверное, догадался, о чем я хотела с тобой поговорить, — первой начинаю разговор.

Ярослав кивает и упирается в меня взглядом. Задумчиво рассматривает. Я знаю, что после родов немного изменилась. Фигура стала чуть более женственной. Теперь я мало похожа на несформированного подростка. Жаров не такой меня помнит.

— У Влада ужасный адвокат, — продолжаю. — Он хотел бы его сменить, но, честно говоря, боится напороться на ещё одного непрофессионала. Если ты откажешься, то, возможно, посоветуешь кого-то более хваткого и неравнодушного.

— Я не откажусь, — отвечает Яр.

— Надо же! — не сдерживаюсь от радостного возгласа. — Просто Женя приходила к тебе с просьбой, но ты ей отказал.

— Не буду скрывать, я был не заинтересован помогать твоему брату.

— Что же изменилось теперь?

— Теперь просишь ты, — твёрдо отвечает Ярослав.

Я закусываю нижнюю губу и старательно делаю вид, будто мне всё равно. Почему бы и нет. Мы отлично проводили время вместе. Нам было охрененно хорошо. Просто чувства не поддаются указке, а любить за двоих — безумно сложно.

– Влад написал заявление о смене защитника, — продолжает Яр. — Но максимум, что я смогу для него сделать – выбить условный срок.

Руки леденеют. Когда брат позвонил мне, то клялся, что ни в чём не виноват. Я думала… нет, я была уверена, что Влад является заложником обстоятельств.

— Ты знаешь, что произошло? – спрашиваю Жарова.

Официант достаточно быстро приносит наш заказ. Я вежливо благодарю и вновь смотрю на Ярослава, ожидая от него комментариев. Он неприятно морщится и откидывается на спинку стула. Я опускаю взгляд на его пальцы и мысленно отмечаю про себя, что он не носит обручальное кольцо. Ни наше с ним, ни любое другое. Я тоже своё сняла. Вернее, выбросила. Оно закатилось куда-то под громоздкий шкаф. При переезде я пыталась найти его, но уже не смогла.

— Влад вместе с Арсеном основали фирму, которая оказывала услуги по регистрации и выдаче разрешений на работу трудовым мигрантам. У фирмы открылись дополнительные филиалы, работа кипела. Однако все документы, которые получали мигранты – были фальшивыми.

— Это всё Арсен… Влад бы не стал…

— Соня… Ты слишком наивна, — вздыхает Жаров. – Влада спасёт только то, что официально он был трудоустроен туда как обычный менеджер. Негласно как соучредитель. Я постараюсь донести до суда тот факт, что Влад не осознавал, что документы, которые он выдавал, являлись фальшивыми. И, конечно же, как можно скорее добьюсь, чтобы его отпустили под залог.

Яр много рассказывает, что успел узнать о деле, которое ему предстоит вести. Я слушаю его затаив дыхание. Первое время пытаюсь вникнуть в суть, но чем дальше он углубляется, тем сильнее теряю нить повествования. Я чувствую себя спокойно и умиротворённо. Пью вино, изредка киваю.

— Ты, наверное, устала, — отмечает Яр. – Прости, увлёкся.

— Нет, мне нравится слушать. Впервые вижу тебя в работе.

Жаров приступает за давно остывший ужин с огромным аппетитом. Видно, что он проголодался. Наверное, именно поэтому перенес нашу встречу в ресторан. С другими клиентами он не настолько близок.

— Как дела у тёти Раи? – спрашиваю его немного погодя.

— Вроде неплохо. Давно у неё не был, но созванивался на прошлой неделе.

— Не так-то часто для любимого и обожаемого племянника.

Яр пожимает плечами и слегка улыбается, будто что-то вспоминает. Тут же гасит улыбку. Я до сих пор помню какая она у него. Искренняя, открытая. С ямочками на щеках. У Веры… точно такая же.

Глава 8.

***

Весь следующий день я провожу в делах и заботах. У меня столько планов, что я не знаю за что хвататься в первую очередь.

Вместе с собственниками квартиры, что пришлась мне по душе, мы встречаемся в офисе у риелтора и обсуждаем подробности будущей сделки. Со мной присутствует Женя. Она, конечно же, вовсе не специалист. Приехала для моральной поддержки, ведь не каждый день я покупаю квартиру.

Моё волнение достигает пика. Я переживаю, чтобы все документы были в норме и меня не обманули. Нужно убедиться, что жилье не арестовано, не заложено, в нём не прописано никаких третьих лиц. Все утро я без остановки перебирала информацию в интернете. Как вообще происходит процедура покупки-продажи квартиры.

В конце концов, мы приходим к подписанию предварительного соглашения. Я оставляю задаток, таким образом дав понять, что готова купить жилье. Со своей стороны продавцы гарантируют выполнение обязательств. Предварительный срок сделки назначен на послезавтра. Не хватает нескольких справок по полному погашению задолженности коммунальных платежей.

— Обычно я работаю с двумя нотариусами, — произносит риелтор. – Это Никитин и Артюх. Вы, конечно же, можете выбрать любого другого.

— Мы не против, — жмёт плечами продавец и переводит на меня заинтересованный взгляд.

Я хлопаю ресницами и теряюсь, потому что не слышала ни про одного, ни про другого. Они точно хорошие специалисты? Мамочки, как же сложно решиться.

Жека шепчет на ухо, чтобы я уточнила у Яра. Он наверняка всех знает в городе. Звонить Жарову я по-прежнему опасаюсь, но всё же, недолго подумав, пишу ему сообщение. Сухое, лаконичное.

Вчера мы неплохо посидели, поговорили, потом Жаров отвёз меня домой. Едва его автомобиль остановился у гостиницы, я быстро попрощалась и выскочила из салона как ужаленная. Полночи мучилась ностальгией и прокручивала в голове наши разговоры. Но уже гораздо легче, чем было два года назад.

Яр отвечает моментально и советует Артюх. Обещает, что сейчас же позвонит ей и замолвит за меня словечко. И я выдыхаю. На Ярослава я могу в полной мере положиться.

После встречи мы с Женей едем в ближайший торговый центр и долго бродим по мебельным магазинам. Мне нужно не так-то много. Для начала удобную детскую кроватку и новое постельное белье. Со временем я займусь полным обустройством квартиры, включая декор, а пока буду пользоваться тем, что есть.

— Боже, какая мимишная! – восторгается Жека, разглядывая розовую кроватку с пышным многослойным балдахином. – Жаль, что у меня не девочка.

— Балдахин — это дополнительный пылесборник. Так что точно мимо.

— Правда? О, я столько всего не знаю! Ты обязана мне рассказать!

Женя одной из первых на этом континенте узнала о моей беременности. Именно она выслушивала все мои слёзы и истерики. Старалась поддерживать как могла. Чуть позже она максимально мягко подала информацию Владу. На этом цепочка замкнулась.

Я строго-настрого приказала ничего не говорить ни родителям, ни друзьям, ни знакомым, ни родственникам. С бабушкой был отдельный разговор. В один день, незадолго до родов, она просто собралась и улетела. Мать не упрашивала её остаться, отчиму было наплевать. Куда? Зачем? Почему? Они всегда жили сами по себе и не интересовались жизнью других.

Я выбираю простую деревяную кроватку с ортопедическим матрасом. Доставку заказываю на послезавтра на адрес новой квартиры. Надеюсь, всё сложится так как должно быть. Идеально.

Следующее место, где я обязана отметиться – реабилитационный центр. Игорь встречает меня с шутками, чаем и бубликами. Выполняет работу качественно и максимально бережно. Мне даже удаётся немного передохнуть после сложного дня на кушетке.

— Спасибо и до завтра! – произношу, закрывая дверь в кабинет.

Я слишком поглощена собственными мыслями. Утром мама позвонила и предложила приехать к ним в гости. Повод — у отчима юбилей. Несмотря на то, что я не очень хочу возвращаться в своё мрачное прошлое, понимаю, что лучше я сделаю это сама и сейчас, без Булки. Так будет легче и проще подать новую информацию об изменениях в моей личной жизни.

Набрав номер мамы, я шагаю по коридору и смотрю себе под ноги. Идут длинные гудки, затем слышится весёлый голос родительницы. Мама сообщает, что автобус – единственный, который курсировал до посёлка, в обед обломался, поэтому по возможности мне нужно вызвать такси. Я настолько поглощена разговором, что едва не врезаюсь в высокую фигуру реабилитолога.

Сергей Иванович улыбается, глядя на меня сверху-вниз. Я прощаюсь с мамой и бросаю мобильный в сумку.

— Как дела, Сонь? – спрашивает реабилитолог. – Давно не забегала в гости.

— Знаю, извините! В последние дни у меня просто не хватает на это времени.

— Ты забываешь, что ко мне на «ты», — мягко поправляет Сергей.

— Чёрт, точно.

— Ничего страшного, — улыбается реабилитолог. — Сейчас тоже торопишься?

— Да, собираюсь к матери в посёлок. Нужно вызвать такси.

Реабилитолог бросает взгляд на наручные часы и ненадолго задумывается.

— Давай я тебя подкину? Мой рабочий день всё равно подошёл к концу.

Глава 9.

***

Когда я сажусь в машину реабилитолога, то на небе как раз собираются серые грозовые тучи. Опасливо сверкают молнии, поднимается сильный ветер.

Жаль, после моего приезда погода так быстро испортилась. Вот тебе солнце грело, а вот с минуты на минуту начнётся апокалипсис. Для нашего города это норма. Может, когда прилетит Булка, то будет ясно? Я бы хотела показать ей своё море. А моря Верушка ни разу в своей жизни не видела. Только озеро Онтарио. Между прочим, четырнадцатое по величине в мире.

— Может докинешь меня до ближайшей остановки, и я выйду? – предлагаю Сергею. – Что-то погода мне совершенно не нравится.

— По погоде на сегодня не передавали дожди. Рассосётся, — поясняет реабилитолог. — Соня, всё нормально. Мне всё равно нечем заняться. Пятница, вечер. Некуда торопиться. Так хотя бы приятно проведу время в твоём обществе.

— Тебя никто не ждёт? – зачем-то интересуюсь.

Сергей включает фоном музыку и, остановившись на светофоре, бросает на меня короткий взгляд. Улыбается при этом, хотя глаза грустные-грустные.

— Никто не ждёт. Я давно в разводе.

— Ой, извини, — тут же смущаюсь. – Кажется, я лезу не в своё дело.

— Я ведь мог просто ответить: «нет», — усмехается реабилитолог, дав понять, что мой вопрос его ничуть не смутил. – Я развёлся восемь лет назад, жена вместе с сыном уехала за границу. Вышла замуж повторно. Со Славкой мы редко видимся.

— Мне очень жаль.

— Да я уже привык. К счастью, люди давно изобрели видеосвязь.

Сергей внимательно смотрит на дорогу и ни капли не нарушает скоростной режим. Яр часто этим грешил, особенно когда куда-то торопился.

— Решусь и тебе задать пару вопросов, Сонь. Не возражаешь? – спрашивает реабилитолог.

— Нет, даже заинтригована.

— Вы с Ярославом… не вместе, я правильно понимаю?

— Правильно. Почти два года как.

Я стараюсь вести себя спокойно и невозмутимо, но получается плохо. Так происходит всегда, когда дело касается Жарова. Даже на расстоянии восьми тысяч километров, едва Женя или Влад пытались завести о нём разговор, моё сердце непроизвольно ускоряло ритм.

— Что сейчас между вами? – интересуется Сергей. – Тогда… в ресторане, мне показалось, что остались какие-то недомолвки.

— Это рабочие моменты, не больше. Если ты имеешь в виду любовные отношения, то я к ним не готова в принципе. Не только с Ярославом.

— Понял. Вопросов по теме больше нет.

Всю дорогу до посёлка Сергей рассказывает мне забавные истории, связанные с реабилитационным центром. Я внимательно его слушаю, изредка смеюсь. С врачом приятно и комфортно. Куда лучше, чем с незнакомым таксистом. Тем более, сегодня я забыла взять с собой газовый баллончик.

До посёлка мы доезжаем за полтора часа. Это чуть дольше обычного, но скорее в плюс Сергею за то, что не гонит автомобиль как сумасшедший.

Он останавливается у высоких ворот, выходит на улицу и галантно подаёт мне руку.

В этот же момент из-за калитки показывается мама. Она радостно машет, открывает железный скрипучий засов и несётся ко мне на всех парах. Я на секунду теряюсь, потому что она крепко меня обнимает. И это так… странно. В нашей семье было не принято проявлять нежность и ласку. Именно поэтому я совсем иначе веду себя с Булкой. Зацеловываю её каждую свободную секунду, чтобы чувствовала себя любимой и значимой. Чтобы никогда не усомнилась, что нужна мне.

— Сонька, какая ты стала! – отстранившись, восхищается мама. – Фигуристая, красивая. Не то, что раньше – плоска доска!

Она громко смеется с собственной шутки, а мне становится неловко, что её реплику услышал Сергей. К счастью, он делает вид, что временно глухой. Откашливается, устремляет взгляд в телефон.

— Мам, это Сергей Иванович, — указываю в сторону реабилитолога. – Врач, который поставил меня на ноги.

— О, простите! Я подумала, что это таксист и даже не поздоровалась.

Происходит неловкая пауза, которую сглаживает Сергей. Он пожимает руку моей матери и отвешивает ей комплимент. Родительница моментально смущается и поправляет укладку, которую сделала по случаю юбилея Романа Геннадьевича.

Сергей красивый и обаятельный. Он не может не нравиться, особенно такой любвеобильной женщине как моя мать. В детстве я считала это самым большим её недостатком. Умирала от ревности, злилась и плакала, стоило какому-то очередному красавцу появиться в её жизни. И тогда всё… меня для неё не существовало.

— Отлично вам провести вечер, — произносит реабилитолог, открывая дверь машины. – Соня, до встречи. Если что-нибудь нужно – звони.

— Хорошо.

— Ой, стойте! Вы уже уезжаете? – спохватывается мама. – Проходите в дом, Сергей! У моего мужа именины!

Я закусываю щёку изнутри и напрягаюсь всем телом. Зачем? Боже, зачем? Это лишнее. Неужели мама подумала, что между нами роман?

— Спасибо за предложение, — мотает головой Сергей, будто интуитивно чувствуя моё настроение. – Я действительно сегодня исключительно в роли таксиста.

Глава 10.

***

В десятом часу гости начинают медленно расходиться по домам. Нехотя, с ленцой. Отчим раздает все имеющиеся в наличии зонты и дождевики. Мама радушно вручает по куску торта.

В доме становится тихо, чего не скажешь о том, что творится на улице.

Непогода ничуть не успокаивается. Кажется, наоборот усиливается. Ветер воет, клонит к земле деревья. Дождь продолжает лупить по окнам и крыше. Я смиряюсь с тем, что сегодня мне отсюда не выбраться. Приложение такси барахлит, операторы упрямо твердят, что за город, где не везде есть асфальт, ни один идиот не поедет.

Пока отчим прощается в прихожей с последним гостем, мама садится в кресло гостиной рядом со мной и устало вздыхает. Мне хочется прижаться к ней как маленькой. Ощутить хотя бы каплю заботы.

Я в этот момент как раз рассматриваю фото Булки. Бабуля прислала. Они гуляют у пруда и кормят уток зерном.

— Это кто? – интересуется мама, бросив взгляд на экран телефона.

Я слегка улыбаюсь. Ни капли не страшно признаваться. Я достаточно взрослая и самостоятельная, чтобы принимать решения и нести за это личную ответственность.

— Это моя Вера.

При выборе имени для дочери я ни секунды не раздумывала. И дело было даже не в том, что так звали мать Ярослава. Это одно из немногих имён, что переводится и трактуется так же, как и звучит. Вера — это основа основ для женщины. Без неё она угасает.

— В каком смысле «твоя Вера»? – раздраженно спрашивает мама.

— Моя дочь. Ей полтора годика.

Я листаю фото. Показываю ещё и ещё. Всё, что у меня есть. Вот Булка задорно хохочет в игрушечном магазине, увидев обезьянку, хлопающую в ладоши. Вот плачет на плановом осмотре. А вот фотография со мной в перерыве между игрой. Я в белом костюме и Верушка под стать.

То, что мелькает на лице матери нельзя описать двумя словами. Шок, непонимание, недовольство и неверие. Она устало растирает виски и на секунду прикрывает глаза, перестав рассматривать фото.

— Постой-постой. Соня, ты родила? — задаёт вопрос мама. — Боже, когда? Как?

— Я же говорю… Вере полтора года. Соответственно, родила я полтора года назад.

— Ты прекрасно понимаешь о чём я спрашиваю! – Мать повышает голос и резко встаёт с дивана. – Почему я не в курсе? Не заслуживаю? Бабушка поэтому к тебе сорвалась?

— Вот сейчас и рассказываю, — отвечаю приглушённо. — Да только ты кричишь. И кричала бы, позвони я тебе по телефону.

— Не считаешь, что как-то поздновато? – взвинчено спрашивает мама. – Я стала бабушкой больше года назад и даже не знала об этом!

Она шумно дышит носом, и вся дрожит от возмущения. Можно сказать, что это лишь репетиция перед тем, как я скажу о Вере её отцу. Понятия не имею, как Яр воспримет данную информацию. Знаю точно, что просто с ним не будет.

Мать заметно дёргается, когда слышит приближающиеся шаги отчима.

— Молчи, — грозно обращается ко мне. – При Роме ни слова. Ему сегодня нельзя нервничать. Юбилей, в конце концов.

И всё. Больше ничего. Ни радости, ни поздравлений. Ни улыбки. Булка клёвая, честное слово. Даже глядя на фотки, невозможно остаться равнодушным. И это я не только как мама говорю. В Торонто нам улыбался каждый сосед или простой прохожий. Веру всегда задаривали сладостями и игрушками, потому что она правда клёвая. Лучше неё я никого не знаю.

Отчим вваливается на диван и обсуждает прошедший вечер, почёсывая затылок. Он перетирает кости гостям и просит маму разобрать при нём подарки. Не обходится без негативных комментариев по типу: «Вот жлобы!» или «Это чё? Бэушный сервиз?».

Галя уходит в комнату отдыхать, а я, жалея мать и не желая наблюдать весь этот спектакль, следую на кухню, чтобы перемыть гору посуды. Мне не сложно.

Услышав резкий звонок телефона, я достаю его из кармана джинсов и едва не роняю на плиточный пол, когда вижу на экране номер Ярослава. Кислорода вдруг становится катастрофически мало, в ушах напряженно звенит. Никак не могу привыкнуть к тому, что теперь я в родном городе, у нас с бывшим мужем есть общие дела и он запросто может мне позвонить. Чего не делал ни разу за последние два года.

— Да, — снимаю трубку. – Слушаю.

— Не спишь? — звучит насмешливый голос.

— Не слышишь, что ли? Сплю, конечно.

— Уладила вопрос с нотариусом? – как ни в чём не бывало спрашивает Жаров.

— Да, сделка назначена на послезавтра. Спасибо за совет и помощь.

Яр замолкает, я тоже. Сердце стучит так громко, что, кажется, слышно даже на другом конце провода. Всё? Разговор окончен? Стоит попрощаться и сказать, что у меня есть более важные дела?

— Сонь, я почему звоню, — наконец произносит Ярослав, отстукивая то ли пальцами, то ли ручкой по поверхности. — Есть возможность увидеть Влада уже завтра.

— Ого! Правда? Боже, это было бы чудесно! – радостно вскрикиваю, не веря своему счастью.

Жаров обязательно добьется того, чтобы Влада отпустили под залог. Он сам сказал об этом. Но это может быть не так скоро, как мне того хотелось бы.

Глава 11.

***

Я замираю и не дышу, когда свободная ладонь Романа Геннадьевича опускается на мою грудь и скользит ниже. Страх парализует тело, а сознание упрямо отказывается верить в происходящее. Кажется, что это сон. Дурной кошмарный сон, из которого я вот-вот проснусь и всё будет как прежде.

Но этого, конечно же, не происходит. Идут секунды и минуты. Отчим продолжает довольно кряхтеть над моим ухом, приговаривая, чтобы молчала. Он жутко воняет. Потом, алкоголем, сигаретами и едой. Возбуждённо оглаживает моё тело и вжимается в спину. Более мерзких чувств я никогда в своей жизни не испытывала. Кажется, будто меня макают в грязь. Мерзкую, липкую, тошнотворную. От которой я никогда не отмоюсь. И я барахтаюсь в ней, захлёбываюсь и почти тону. Боже…

Внутренности выворачивает наизнанку, тело дрожит. Я начинаю отчаянно мотать головой, постепенно приобретая способность двигаться. Сдавленно мычу сквозь плотно прижатую ко рту ладонь.

— Тш-ш, спокойно, София, — произносит обманчиво-спокойным голосом Роман Геннадьевич. – Не бойся меня.

Хочется отвесить ему пару ласковых слов, резко перекинуть через плечо и напоследок заехать ногой в пах, как делают в фильмах. Но это оказывается не так-то просто, учитывая колоссальную разницу в весе между мной и отчимом. Он крепко удерживает. Пьяный, невменяемый. Довольный до чёртиков, что на юбилей делает себе такой вот подарок.

Опустив взгляд, я наблюдаю как вода продолжает лить из крана. Пальцы Романа Геннадьевича пытаются справиться с пуговицей на моих джинсах. Достаточно успешно. Мозг начинает соображать, хотя ужас по-прежнему расползается под кожей и не отпускает. Моё внимание привлекает вилка… Да, самая обыкновенная грязная вилка, лежащая на дне раковины. Пазлы складываются, в голове щёлкает.

Я перестаю трепыхаться, отчим же довольно усмехается. Наверняка думает, что я смирилась со своей участью, расслабилась и даже получаю удовольствие.

Его рука на моем животе медленно опускается к лобку. Замирает. Роман Геннадьевич хрюкает от нетерпения. В этот момент я хватаю вилку и со всей силы вонзаю в тыльную сторону его толстой ладони.

Уши закладывает от громкого крика, в висках пульсирует. Адреналин разгоняется в крови. Я зажмуриваюсь и отпрыгиваю в сторону. Бросив взгляд на идеально-вымытые тарелки, стопочкой стоящие на столе, я бросаю их на пол, чтобы привлечь внимание домочадцев, если они всё ещё не проснулись. Раздаётся отчётливый звон, вперемешку с отборным матом Романа Геннадьевича.

— Шваль! Мелкая подзаборная шваль! – выкрикивает отчим, зажимая рану на руке и поднимая на меня полыхающий адским пламенем взгляд.

Я часто дышу и отступаю назад. Сердце колотится, в венах вскипает кровь.

— Ненавижу, — проговариваю отчётливо. — Как же я тебя ненавижу!

— Ану не двигаться! – командует он. – Не двигаться, кому сказал!

Я продолжаю отступать. Медленно и осторожно, потому что не уверена, что нас услышали.

— Мать тебя не простит, — отвечаю отчиму. — Ни за что не простит! Отсудит половину имущества и оставит ни с чем!

Я упираюсь в чью-то фигуру позади себя. Выдыхаю. Грохот стоял сумасшедший, мама наверняка проснулась. Но обернувшись, я понимаю, что это не она, а Галя.

— Что здесь происходит? – испуганно спрашивает сводная сестра.

Она смотрит на меня, на осколки битой посуды, которой усыпан весь пол. На отца, лицо которого побагровело от ярости. Галя закрывает рот ладонью, прекрасно понимая, что происходит.

— Боже, — произносит, прежде чем скрыться в коридоре.

Сводная сестра отсутствует не больше минуты. Приходит, держа мать под руку. Мне кажется, что Галя испугалась даже больше, чем я. Мелко дрожит и плачет при этом.

— Какого… какого чёрта?! – взвизгивает мама, заметив на полу тарелки.

Я молчу. Жду, что скажет Роман Геннадьевич. Не знаю, как описать словами весь тот кошмар, который случился со мной за последние минуты. И эти минуты казались мне пыткой. Самой настоящей и жестокой пыткой.

— У мужа своего спроси, — предлагаю матери. – Какого чёрта он полез ко мне?

Родительница обмирает. Безвольно опускает руки вдоль туловища, едва заметно качает головой. Цвет лица становится бледным и будто неживым.

— Рома…

— Она врёт. Нагло и безбожно врёт, — цедит отчим. – Вертела своими бёдрами, заигрывала. Когда я спокойно попросил её вымыть посуду – воткнула мне в руку вилку!

Я захлебываюсь от негодования. Жалею, что в качестве оружия для самообороны не использовала нож. Обошлось бы не парой капель крови, которые сейчас пачкают плитку, а целой рекой.

— Ты жалкий ничтожный ублюдок, — проговариваю раздраженно. – Лучше расскажи матери, где гуляли твои руки! Расскажи, как ты всю меня облапал! Грудь, живот! Кто расстегнул пуговицу на моих джинсах? Вилка — это цветочки.

— Господи, Соня! Уймись! – неожиданно вздыхает мать, прижимая пальцы к вискам. – Да что такое, а? Хорошо же сидели… Как настоящая семья… Зачем было устраивать весь этот спектакль?

Я ошарашенно открываю рот, перевожу взгляд на Романа Геннадьевича. Он заметно выдыхает, понимая к чему всё идёт.

Глава 12.

***

Я замечаю мать в длинном дождевике. Она быстрым шагом направляется в нашу сторону и оглядывается по сторонам. Яркий свет фар почти полностью освещает улицу и слепит ей глаза. Мама поскальзывается и едва не падает в липкую жижу. Мне всё равно её жаль, даже сердце сжимается. После всего того, что она наговорила мне… разве это нормально?

— Соня! — машет рукой мама.

— Иди в машину, — командует Ярослав.

Мне бы возмутиться и поспорить, потому что он не имеет никакого права приказывать, да и вообще теперь мы друг другу никто, но проблема в том, что в данный момент я действительно не хочу общаться с матерью. В глаза ей смотреть не могу.

Я отдаю зонт Жарову и юркаю в машину. Кое-как нахожу, где включается печка и пытаюсь отогреться, но это бесполезно, потому что холодная липкая одежда этому никак не способствует.

Яр перепирается с моей мамой, затем уверенной походкой направляется в сторону дома Романа Геннадьевича. Не повернётся язык назвать его своим или нашим.

Я ёрзаю на сидении и не знаю, куда себя деть от волнения. Ни капли не переживаю, что отчиму влетит. Вовсе не психую, что Ярослав будет злиться или угрожать членам моей семьи. Он ведь догадывался о домогательствах отчима ещё в день нашей свадьбы и гораздо раньше. Чувствовал, что не всё так просто, потому что Роман Геннадьевич никак не хотел отпускать меня в город. Оказывается, дело было не в том, что он боялся моего залёта. Просто хотел меня. И ждал, что рано или поздно возьмёт если не добровольно, то силой.

Содрогнувшись от отвращения, я чётко понимаю, что до дрожи боюсь другого момента. Вдруг мать в пылу выпалит Яру о Верочке? Пульс долбит виски, а тело на секунду бросает в жар. Это не так должно произойти. Не знаю как именно и при каких условиях. Но точно не так!

Ярослав отсутствует чуть больше двадцати минут. Я напряженно смотрю на часы и искусываю губу почти до крови. Почему его так долго нет? Что случилось? Может выйти из автомобиля и посмотреть? Хотя мне до ужаса не хочется переступать порог «отчего» дома.

Когда Жаров появляется на горизонте, я облегчённо вздыхаю. Он садится в салон, громко бахает дверью. Мокрый до чёртиков в своих штанах и обтягивающей белой футболке. Яр раздраженно заводит двигатель и, бросив на меня короткий взгляд, интересуется:

— Может снимешь одежду?

Я удивлённо выпучиваю глаза. Чтобы скрыть нервозность, тянусь к ремню безопасности.

— Ты серьезно? – качаю головой. – Я не собираюсь перед тобой раздеваться.

— Простудишься, — резонно замечает Яр.

— Это куда лучше, чем сидеть голой в машине бывшего мужа.

Ярослав едва заметно улыбается и заводит двигатель. Я внимательно слежу за его мимикой, пытаясь понять, не узнал ли он того, чего не должен был. Наверное, так не ведут себя мужчины, которых вот-вот огорошили новостью об отцовстве. Яр бы злился, кричал, командовал на правах старшего… Всё что угодно, но только бы не улыбался.

Дорога назад сначала усложнена отсутствием асфальта, затем очередным сильнейшим ливнем, из-за которого ничерта не видно. Но, тем не менее, Яр едет на приличной скорости. Я даже не удивлена, что он добрался до посёлка меньше чем за час. И это при жутких погодных условиях. Сергей же ехал осторожно и куда медленнее. Если бы я попросила его о помощи, то могла бы не дождаться.

Дворники с трудом справляются с потоком воды, ветки деревьев клонятся почти к земле из-за чего создаётся впечатление, что дерево вот-вот упадёт на капот автомобиля. Или того хуже – на крышу. Поэтому я еду, вжавшись в сидение и мысленно читаю молитвы.

— Он сделал тебе больно? – вдруг спрашивает Яр, потирая ладонью подбородок.

— Нет.

— А что сделал?

Я отворачиваю голову к окну. Делаю глубокий вдох и выдох. Меня сейчас просто стошнит.

— Не твоё дело.

— Мы можем поехать в участок, но, блядь, у нас в уголовном кодексе с этим серьезные пробелы. Это в Штатах или Германии сексуальным домогательством считается даже прикосновение руки. Здесь же, чтобы что-то доказать, нужно иметь на руках видеозаписи или записанные на диктофон непристойные замечания. Но мы можем попробовать. Я сделаю максимально возможное.

— Ясно.

— Это всё? — хмыкает Жаров.

— Да, это всё. Лучше за дорогой следи, — отвечаю как можно хладнокровнее. — Ты работаешь по делу Влада, Яр. Вот и работай. Остальное тебя не касается.

Он крепко сжимает руль до побелевших костяшек. Воздух в салоне становится плотным и наэлектризованным. У меня на волоски на коже встают дыбом и покалывает кончики пальцев.

Вдруг раздаётся противный визг тормозов, я успеваю выставить вперёд ладони. Слегка ударяюсь лбом, но не критично. Спасает ремень безопасности.

— Как ты? — тут же спрашивает Жаров, глядя на меня поблескивающими глазами.

— В норме. А ты?

Мой вопрос остаётся без ответа.

Я отделываюсь лёгким испугом и… убитыми в хлам нервными клетками, потому что в каких-то пару сантиметрах от автомобиля упало громадное дерево, которое полностью преградило дорогу. А ведь мы ещё не выехали на загородную трассу. И это полный…

Глава 13.

***

Прежде чем попасть внутрь мотеля Яру приходится чуть ли не выбить дверь. Нас долго не впускают, кажется, что уже и не впустят. У меня отстукивают зубы и дрожат губы. И я ничего не могу с этим поделать.

На пороге появляется пожилая женщина с седыми волосами, собранными в аккуратный пучок. Представляется Валентиной – хозяйкой. У неё теплое и приветливое выражение лица. Не всё так страшно, как казалось изначально.

Я не хотела ночевать с Ярославом и идти сюда тоже, но другого варианта пока не предвиделось. И между тем, чтобы окоченеть от холода и отогреться – я выбрала второе.

Мы проходим по крошечному холлу, я с интересом осматриваюсь по сторонам. Высокая хрустальная люстра, длинный угловой диван и журнальные столики. Присутствует небольшая стойка ресепшн. Правда, без компьютера. Здесь просто лежит журнал с твёрдой обложкой, в котором наверняка ведётся учёт гостей. В целом, обстановка более, чем скромная. Но зато чисто и приятно пахнет, а это уже плюс.

Яр облокачивается об стойку и спрашивает есть ли в наличии свободные номера. Хозяйка мотеля всматривается в лицо Жарова и предлагает ему медпомощь. Он решительно отказывается. А я, к собственному стыду, даже не видела, что у него рана.

Валентина сообщает, что нужно проверить журнал, потому что буквально позавчера сюда заселилась какая-то иностранная аграрная делегация.

— Один номер, — произносит Яр. – Нам будет достаточно.

— Два, — подаю голос.

Женщина поднимает растерянный взгляд. Смотрит сначала на меня, затем на Жарова.

— Один, один, — подтверждает Ярослав.

Я незаметно толкаю его под ребро.

— Жлоб, — тихо шепчу. — Я бы за себя сама заплатила.

Хозяйка мотеля напяливает очки с толстыми стёклами и медленно листает журнал. Я напрягаюсь, потому мысленно уже представила, как принимаю горячий душ. С паром, чтобы даже кожа покраснела.

Когда Валентина радостно восклицает, что один номер всё-таки есть в наличии, я едва не подпрыгиваю от счастья. Надо же, буквально пару минут назад меня возмутило предложения Яра остаться здесь, а сейчас я готова расцеловать хозяйку мотеля.

Вход в номер с улицы. Он находится на втором этаже. Приходится подниматься по опасным железным ступеням. Крепко вцепившись в поручень, ощущаю как паника постепенно окутывает тело. Я наконец в полной мере осознаю, что мне придётся провести целую ночь с Ярославом. К такому жизнь меня не готовила. Моя новая жизнь в которой ему больше не место.

О магнитном замке в мотеле, конечно же, не слышали, поэтому хозяйка проворачивает ключ в скважине и открывает дверь. Зажигает яркий свет, я переступаю порог комнаты. Она выглядит вполне неплохо. Большая двуспальная кровать, две тумбы, шкаф и прилегающая ванная комната. Меня тянет к ней магнитом. Всё потому, что со дня на день прилетит моя Вера. И я не хочу, чтобы она застала болеющую мать.

Яр коротко рассказывает хозяйке про ситуацию с деревом и причину, по которой ему сложно перегнать машину под окна – на частную парковку. Та качает головой и достает старый кнопочный телефон. Звонит какому-то знакомому и предлагает Жарову отогнать автомобиль к нему в гараж буквально по соседству. А завтра утром, едва непогода стихнет, с деревом как-нибудь разберутся. Распилят, оттащат в сторону. Можно сказать, что мы с Яром родились в рубашке.

— Справишься без меня? – интересуется Жаров на секунду застыв на пороге.

Я возмущенно фыркаю, он, наоборот, улыбается. Открыто, с ямочками на щеках, заставляя моё бедное сердце забиться о рёбра. На его лице застыла кровь. С левой стороны. Ударился в момент резкого торможения? Или же это результат разговора с отчимом?..

Как только дверь за ним закрывается, я прохожу в тесную ванную комнату и снимаю с себя мокрую одежду. Встаю под душ, настраиваю краны на горячую воду. Она бьет по телу и согревает. Боже, какое блаженство.

Я бы стояла под душем вечность, чтобы навсегда унять чёртову дрожь и смыть с себя воспоминания этого вечера, но проходит слишком много времени. Наверняка, вернулся Яр и ждёт своей очереди.

Взяв в руки белоснежное полотенце, вдыхаю приятный цветочный аромат кондиционера. В этом мотеле не так плохо, как мне казалось изначально. Видно, что хозяева – чистоплотные и ответственные люди и поддерживают порядок.

Я надеваю халат и открываю дверь, чтобы вернуться в спальню и едва не врезаюсь в высокую фигуру Ярослава. Он мокрый до нитки, но отчего-то довольный при этом и улыбающийся. Чего не скажешь обо мне. Я мечтаю греться под одеялом. Долго-долго.

Обойдя Яра, слышу стук в комнату. На пороге стоит Валентина и протягивает мне медикаменты. Спирт, бинты, вату и зачем-то зелёнку.

— Ужин не желаете? – интересуется хозяйка.

— Я… не знаю, мне нужно уточнить, — указываю на дверь, ведущую в ванную комнату.

— Если что-то нужно – дайте знать. Я в эту ночь не сплю, но не всегда хорошо слышу. Поэтому звоните настойчивее.

Поблагодарив женщину, я закрываю дверь на замок и сажусь в кресло, терпеливо дожидаясь, пока не выйдет Яр. Обработаю ему рану и тут же лягу спать на самом краю кровати. Глаза слипаются от усталости, мне безумно хочется отогреться. День сегодня какой-то просто сумасшедший!

Глава 14.

***

Не успеваю я отойти на безопасное расстояние, как Яр захватывает моё запястье. Резко встает с кресла, тянет на себя. Я застываю и забываю дышать. Лёгкие разрывает от нехватки кислорода, а эмоции топят с головой. Внутри что-то натягивается, трещит и рвётся.

Не стоит меня идеализировать, Соня.

Не влюбляйся в меня, пожалуйста.

Я предупреждал, что не оценю.

Я приоткрываю рот, поднимаю голову. Во рту пересыхает, когда я встречаюсь взглядами с Яром. Глаза у него дикие, пылающие и голодные. Ноги подкашиваются, когда он так смотрит.

Ярослав нависает надо мной. Высокий, сильный. За те два года, что мы не виделись, он стал прилично шире в плечах. Черты лица грубее и жестче. Взрослый мужчина, адвокат. Отец моей Веры. Мой бывший возлюбленный.

— Чего ты хочешь? – спрашиваю Яра севшим голосом.

Он сканирует меня и коротко отвечает:

— Тебя.

В груди пожар и он сжигает всё дотла.

Вот так просто. Тебя.

За долгий период времени я успела свыкнуться с мыслью, что в итоге каждый из нас получил всё, что хотел. Я – здоровье и нормальное будущее, Ярослав – жизнь с любимой женщиной. До сих пор помню, как он на неё смотрел. Как на меня никогда и ни разу. Я перегорела, остыла и это стоило мне огромных усилий.

Прекрасно помню, как часами билась в агонии, когда представляла Жарова в столице с Радмилой. Он игнорировал меня. Упивался близостью с желанной женщиной. Ласкал её, трогал и трахал. Сравнивал и понимал, что я не дотягиваю. Мелкая сестра лучшего друга. Навязанная жена, которую он спас и защитил. И та, которую он так и не смог полюбить.

— Тебя хочу, Сонь, — настойчиво повторяет Ярослав.

Он крепко прижимается ко мне, зарывается пальцами в распущенные влажные волосы. Перебирает пряди. Нежно и почти невесомо касается губами моего лба.

Его горячее дыхание пробуждает во мне давно забытые чувства. Ночь, один номер на двоих. Старый мотель. Никто не узнает. И Радмила тоже.

И мне так отчаянно хочется забыться и перебить этот ужасный вечер чем-то особенным. Например, им, Ярославом. Я знаю, что будет хорошо. Жаров отличный любовник, хотя я так и не сумела ни с кем сравнить. Но помню, что он чувствовал меня и всегда делал так, чтобы я кончала под ним.

Прикрыв глаза, позволяю настойчивым рукам Ярослава гладить мою спину и талию, а губам касаться виска и уха. Два года я была сильной и неуязвимой. Девушкой, которая справлялась со всеми трудностями и искреннее верила, что забыла. Легко было так думать, будучи на другом континенте. Один на один с бывшим мужем куда сложнее управлять своими чувствами.

Я не знаю, как не умерла тогда от боли. Во время беременности было сложнее, а после рождения Веры некогда думать о личной жизни. Сутками на тренировках, в перерывах кормление. Разрывалась между теннисом, съёмками и дочерью. Хотела всё успеть, но не всегда получалось. Когда приходила домой позднее обещанного и Булка орала от голода, отказываясь пить молоко из бутылки, мысленно звала себя кукушкой. Плакала, кормила грудью и себя ненавидела.

— Пусти. Пожалуйста, пусти, — качаю головой и высвобождаюсь из рук Ярослава, будто выныривая на поверхность. — Ты сейчас ничем не лучше отчима!

Я отступаю.

Мы смотрим друг другу в глаза, часто и рвано дышим. Мимолётный порыв, который мог повлечь за собой много боли и глупостей. Нужно было любыми путями его остановить.

— Не смей сравнивать меня с этим пидаром, — зло выплевывает Жаров.

Он отходит к окну. Открывает его, впускает в комнату свежий пахнущий сыростью воздух и упирается руками в раму.

Чужой. Теперь не мой муж. Он отвык от меня, а я забыла его близость и запах, хотя он всё равно действует на меня будто чёртов афродизиак.

— Кроме срока и приличных пиздюлей твой отчим ничего больше не заслуживает, — произносит Яр. — И, если на днях мать станет звонить и умолять тебя поговорить со мной, не смей даже подходить ко мне с этим вопросом.

— Господи. Что случилось в доме у Романа Геннадьевича? — спрашиваю, скрестив руки на груди и защищаясь от своего прошлого.

Пульс по-прежнему частит, а сердечный ритм никак не придёт в норму. Но я стараюсь не выдавать этого, словно не мы с Ярославом только что чуть не поцеловались. Словно не он гладил меня и нежно касался губами.

Яр не отвечает. Его плечи напряжены.

— Ты точно работаешь адвокатом, а не машешь кулаками на ринге? — нервно интересуюсь. — Мне казалось, что такие как ты умеют подбирать слова вместо физической расправы.

— Словесно отчиму тоже достались, — отвечает Жаров.

— А Галя что? Мама?

— Мать орала как резанная и умоляла не трогать мужа-ублюдка. Галя спряталась в комнате.

— Чёрт. Могу себе представить.

— Если не хочешь заявлять на отчима, то будь добра — больше не приезжай к нему в гости.

— Спасибо, сама решу, что мне делать.

— Можешь считать, что я тебе запрещаю.

Глава 15.

***

Тепло. Теплее. Жарче. Вот так, да.

Когда меня обнимают сильные руки — становится значительно лучше, но не настолько, чтобы вновь отодвинуться на свой край кровати. Голова ватная, пустая. Я ни о чём не думаю. Только мелко дрожу и прижимаюсь губами к шее Ярослава. Намертво цепляюсь пальцами в ворот его халата, веду губами выше – к подбородку. Он колючий, но всё равно безумно приятно касаться.

Я успокаиваю себя тем, что это ненадолго. Вот-вот. Одну минутку, секундочку. Украду у Яра каплю тепла и тут же вернусь на своё место. А пока мне хорошо. С ним в обнимку хорошо. Когда тесно-тесно друг к другу, даже сантиметра свободного не остаётся.

— Соня, — обращается ко мне Жаров.

Его низкий хрипловатый голос в полной тишине комнаты задевает все нервные окончания. Я зажмуриваюсь, слизываю кончиком языка вкус его тела. Такой… до боли знакомый, родной.

Слышу, как Яр шумно втягивает воздух сквозь зубы и неспешно ведёт рукой по моей спине. Мы под одним одеялом, без белья. Может случиться всё, что угодно, но в моём странном состоянии это вовсе не пугает.

— Я три долбанных часа не могу уснуть, — продолжает Ярослав.

Я обнимаю его за шею. Целую в щёку. Слушаю, что говорит, но не совсем. Слова будто рассыпаются и не желают складываться в предложения, оттого теряется весь смысл.

— Ты то и дело оголяла свои длиннющие ноги и бёдра. Ворочалась и стонала во сне. Я живой здоровый мужчина, у которого давно не было секса, чтобы спокойно на это реагировать.

Я нахожусь в беспамятстве. Киваю, что-то шепчу. Успокаиваю Яра. Пусть простит, я не со зла.

Вместо того, чтобы сбежать – активно трусь о крепкое мужское тело и касаюсь губами везде, где могу дотянуться. Всё это с закрытыми глазами. Так проще, легче. Дышать, чувствовать.

У Яра громко колотится сердце – почти как так же, как и моё. И он — это единственный действенный метод, чтобы хотя бы немного справиться с жутким ознобом.

Ярослав касается моего лба, напрягается всем телом. Перестаёт гладить и мне это не нравится.

— У тебя температура поднимается, Сонь, — заявляет он. – Вот почему тебе холодно.

Жаров собирается встать с постели, но я продолжаю крепко за него держаться. Обнимаю, пытаюсь найти губами его губы, будто они хоть как-то меня излечат.

— Согрей меня, — отчётливо озвучиваю желание. — Пожалуйста, согрей.

Яр тяжело вздыхает и остается.

Не расслабляется ни на грамм, но его рука направляется вниз, раздвигает полы моего халата и касается лобка. По коже пробегает сотню мурашек.

— Нужно найти Валентину и попросить жаропонижающее, — произносит он то ли мне, то ли себе.

Но ладонь не убирает. Касается пальцами клитора, нежно гладит.

Мне кажется, что это сон, иллюзия, не на самом деле. Тело чувствительное, отзывчивое — лепи и делай что хочешь.

Я развожу ноги шире, позволяя Яру войти в меня одним пальцем и почувствовать степень моего возбуждения. Оно зашкаливает. На реакцию Жарова мне откровенно наплевать. Я просто хочу, чтобы он продолжал делать то, что делает. У меня давно не было секса. Да что там. В последние годы на пальцах одной руки можно сосчитать сколько раз я занималась самоудовлетворением. Быстро, постыдно, в душе. Обычно успевала только искупаться и почистить зубы.

Яр всматривается в моё лицо, я чувствую. Затем впивается губами в мои губы, проталкивается языком в мой рот и жадно целует, будто хочет испить до дна. Параллельно входит в меня ещё одним пальцем. Двигается, трахает меня. Сильнее, резче, выбивая из моего тела влажные и пошлые звуки. Темнота раскрепощает. Я посасываю язык Яра и обнимаю его руками за шею. В голове создаются фантазии.

Жаров скидывает с нас одеяло. Я дрожу, но теперь не понимаю – от желания или повышенной температуры тела. В любом случае не хочу останавливаться.

Яр переворачивает меня на спину, полностью развязывает халат. Чувствую, что смотрит. На грудь, живот и ниже. Туда, где беспорядочно двигаются его пальцы.

— С ума сойти, — проговаривает он.

Сейчас я меньше всего думаю об изменениях собственного тела. О недостатках. О том, что после годового кормления грудью она стала чуть больше единички. О том, что на животе остались растяжки — плохая наследственность. Скорее всего, Яру этого не видно. Но ему нравится. Сильно нравится. Потому что в следующую секунду он накрывает губами мой сосок и втягивает его в себя.

Я выгибаюсь дугой, зарываюсь пальцами в его жесткие густые волосы и громко стону. Внизу живота мокро и горячо. Там самый настоящий потоп. Пальцы Ярослава утопают в моей влаге, погружаются легко и часто. Он давит на клитор, нежно ведет по часовой стрелке. Затем резко входит в меня двумя пальцами одновременно и увеличивает темп. Я на секунду представляю, что внутри меня его член. Большой, горячий, твёрдый. С выпуклыми венами и блестящей от возбуждения головкой.

— Ещё… Ещё… Яр, ещё…

Он перемещается к другой груди. Задевает твёрдый сосок кончиком языка, кружит вокруг него. Комната сужается, потолок давит. Запахи смешиваются, я почти ничего не слышу кроме собственных стонов, которые врезаются в барабанные перепонки. Пальцы Ярослава двигаются жёстче, сильнее. Его дыхание срывается, а каменная эрекция настойчиво трётся о моё бедро.

Глава 16.

***

Я быстро принимаю душ, смывая с себя липкий противный пот. Усердно намыливаю тело кокосовым гелем. После жаропонижающего сиропа мне стало значительно легче, хотя состояние по-прежнему вялое и обессиленное. На мой не совсем крепкий после перелёта организм так подействовало переохлаждение. Надеюсь, что к возвращению Булки всё нормализуется.

Одежда на батарее полностью высохла. Похоже, что Яр попросил хозяйку мотеля включить обогрев посильнее. И это радует. Не придётся возвращаться домой в мокрой футболке и джинсах.

Фен в ванной комнате отсутствует, поэтому я тщательно вытираю волосы полотенцем и завязываю их в тугой высокий пучок. Одеваюсь, долго смотрю на себя в зеркало и возвращаюсь в спальню. Судя то траектории движения, Яр как раз собирается уходить.

— Я заказал тебе завтрак, — произносит он. — Скоро принесут.

— Ты уже уезжаешь? – интересуюсь как можно равнодушнее.

— Просто машину поближе перегоню. Только час назад разобрались с ебучим деревом.

Оставшись в комнате одна, я проверяю сообщения от бабушки. В Торонто сейчас три часа ночи, они с Верушкой спят крепким сном, поэтому я не бужу. Главное, что всё в порядке. Мои родные готовятся к вылету и через каких-то два дня я уже буду встречать их в аэропорту родного города.

Я покажу дочери всё. Как жила, что любила. Уверена, мне будет чем её удивить.

Спустя пять минут в номер приносят завтрак: овсяную кашу с ягодами, сырники и чай. Крепкий, сладкий, с лимоном. Точно, как я люблю.

Несмотря на болезнь аппетит присутствует. Я съедаю всё до последней крошки, включив телевизор и фоном просматривая известное ток-шоу. Забиваю голову чем угодно, лишь бы не давать оценку своим действиям за прошедшую ночь. Это было чертовски неправильно и нелогично. Грязно, пошло, дико. Я бесстыже текла от поцелуев и ласк. Молила Яра, чтобы не останавливался.

И как теперь себя вести? Делать вид, что ничего не случилось? Ограничить общение до самого минимума? Или вовсе сменить адвоката? Уверена, что Яр не слишком расстроится. У них с Владом давно натянутые отношения.

Закончив с трапезой, я забираю из номера все свои вещи и выхожу на улицу. Закрываю дверь, возвращаю ключи на ресепшн и благодарю за радушный приём. Хозяйка заботливо интересуется моим самочувствием и желает скорейшего выздоровления. Удивительно, что в столь непримечательном и малозаметном месте существует такой приятный душевный мотель с не менее прекрасной хозяйкой.

Заметив автомобиль Ярослава, который плавно заезжает на территорию, нервно перекатываюсь с пятки на носок и обратно. Делаю вид, что увлечена осмотром окружающей обстановки, но это вовсе не так. Да, мотель симпатичный. Здесь красиво и комфортно — ночью я не успела это отметить. На клумбах растут цветы, кусты вокруг ровно выстрижены. Много тени и деревьев, беседки, гриль-зона и детская площадка. Но я мечтаю о том, чтобы поскорее уехать и расстаться с Ярославом. Потому что за последние часы его было слишком много.

Жаров тормозит аккурат возле меня. Я дёргаю дверную ручку и забираюсь на переднее сидение. Выдержать бы этот мучительный час дороги и спокойно выдохнуть.

Как оказалось, два года — это катастрофически мало для сердечной раны моего масштаба. Когда годами любишь человека, когда рожаешь от него ребёнка, то забыть и вычеркнуть — не так-то просто. Рана такая же глубокая. В Канаде немного затянулась, но теперь с новой силой кровоточит и кровоточит. И чем чаще Яр маячит перед моими глазами, тем больнее мне становится.

Мы выезжаем со двора, ворота за нами закрываются. Остается жалких пару километров по просёлочной дороге до загородной трассы. Но какая это дорога! Вокруг выбоины и ямы, после непогоды валяются ветки. Яр старательно объезжает их и несдержанно матерится. Здесь собирались делать ремонт прошлым летом — мать рассказывала. Выделили приличную сумму денег из бюджета. Но местный чиновник решил, что ему они нужнее и, присвоив всё себе, умотал за границу.

К счастью, мы достаточно быстро минуем ужасный участок. Оказываемся на ровной трассе, где Яр максимально допустимо вдавливает ногу в педаль газа. У него даже настроение улучшается. Он включает фоном музыку, расслабляется, откинувшись на спинку сидения.

Я старательно избегаю зрительного контакта с ним, потому что боюсь, что не осилю. Взгляда его пытливого, мимики или улыбки. Я соврала Яру о горячих канадских мужчинах. Никого привлекательнее него я так и не встретила.

В городе дороги оживленнее, но, к счастью, нет километровых пробок. Это означает, что с минуты на минуту я окажусь в гостинице и спокойно выдохну.

— У тебя есть с собой какие-то лекарства? – интересуется Ярослав, когда мы проезжаем мимо аптеки.

— Да. Кажется, жаропонижающие были.

— Кажется? – хмурится Яр и паркует автомобиль у обочины.

Он твёрдой походкой направляется в аптеку. Отсутствует чуть больше, чем пять минут и выходит с целым пакетом лекарств. Я коротко его благодарю и устремляю взгляд прямо перед собой. На соседней улице моя гостиница. Ещё чуть-чуть.

— Не хочешь поговорить о том, что случилось? – интересуется Ярослав, намеренно сбавляя скорость.

Он бросает на меня короткий взгляд. Левая половина лица горит.

— Не очень, — признаюсь откровенно. – Думаю, что и без слов понятно — у меня была горячка. Подобного больше не повторится.

Глава 17.

***

Весь день я отлеживаюсь в гостинице, даже запись на массаж переношу на другой день. Температура держится на отметке тридцать семь. Ни выше, ни ниже. Состояние разбитое и слабое. Но дело даже не в этом. Я понимаю, что чертовски устала. За эти дни, месяцы и годы. Вечная гонка, чтобы всюду успеть. Поэтому просто поваляться под одеялом у телевизора – это лучшее, что я могу для себя сделать.

К вечеру температура нормализуется. Я заказываю ужин в номер, позже общаюсь по видеосвязи с бабулей и дочкой. Вера улыбается и тычет пальчиком в экран. Я представляю, как совсем скоро обниму её. Вдохну сладкий ванильный запах, зацелую пухлые щёчки. С ума сойду от счастья и возможности быть с ней, наслаждаться и любить.

Утром у меня безумно важное дело – сделка по покупке квартиры. Моей, собственной. На которую я накопила своим трудом. Я надеваю строгую юбку-карандаш и белую рубашку с длинным рукавом. Собираю волосы в тугой хвост и наношу на лицо немного косметики. Хочу выглядеть максимально строго и презентабельно. Взросло. Мне двадцать один, но выгляжу я младше, особенно если в шортах и кедах. Душой и вовсе ребёнок. Именно поэтому мне всегда интересно проводить время с дочерью. Гулять на площадке, качаться на качелях, прыгать на батутах и лепить куличи. Совершенно не в напряг.

Собственники квартиры опаздывают. Я волнуюсь, выглядывая из окна офиса. Внутри то и дело копошится червячок сомнения. Что, если они передумали? Вдруг, это знак свыше и стоит отказаться от сделки?

Удивительно, но меня утешает нотариус – молодая симпатичная девушка примерно одного возраста с Ярославом. Артюх Анна Валерьевна. Наверное, они учились вместе с Жаровым в вузе. Дружили или встречались. Но это не имеет значения, потому что она ведёт себя вполне любезно и корректно. Поясняет, что никаких проблем по сделке возникнуть не должно.

Вскоре в кабинет заходят запыхавшиеся собственники и просят прощения за опоздание. Я выдыхаю. Всё будет хорошо.

На организационные моменты уходит немного времени. Я выхожу из офиса счастливой собственницей симпатичной двухкомнатной квартиры. Ключи зажимаю в ладони, улыбаюсь. Достаю телефон, чтобы вызвать такси и похвастаться Жеке. Последней позвонить не успеваю, потому что мобильный в моих руках оживает, и я вижу номер Ярослава.

Как и обещал.

Сердце делает резкий кульбит, гулко стучит. Земля под ногами покачивается, я опираюсь о поручень и снимаю трубку.

— Привет. Как самочувствие? – интересуется Жаров.

Его хриплый голос сладким мёдом растекается по организму. Так быть не должно, знаю. Но это неподконтрольно моим силам.

— Здравствуй, — отвечаю Ярославу. — Уже гораздо лучше, спасибо.

— Рад, что всё в порядке. Сделка состоялась?

— Я думала, тебе доложили.

Обернувшись, бросаю взгляд на окна нотариуса. Артюх успела поделиться или у Жарова хорошо развита интуиция?

— Решил у тебя уточнить, — поясняет Ярослав.

— Да, я купила квартиру. Просто чудо, что вообще нашла такой идеальный по всем параметрам вариант.

Жаров поздравляет меня, а затем невозмутимо интересуется, чем я занята сегодня вечером. Шумно выдыхаю в ответ. Возникает неловкая пауза.

На самом деле, у меня много забот, не только желание оградиться. Нужно забрать из почтового отделения посылку, которую я сама себе заблаговременно отправила из Канады. Потом встретить доставку мебели, дождаться сборки детской кроватки. Показать фронт работы клининговой компании и докупить много-много необходимой мелочёвки. Ведь завтра в обед прилетает Булка, и я обязана быть во всеоружии, чтобы она максимально комфортно чувствовала себя в новой обители.

— Не могу, Яр. У меня много нерешенных задач, — отвечаю мягко, но твёрдо.

— Ясно. Нужна помощь?

— Нет! Я сама.

Мой голос звучит чересчур громко и испуганно. Пульс частит, дыхание сбивается. Мужская помощь была бы как нельзя кстати, но не в нашей с Яром ситуации.

— Прости, что много нехорошего тебе наговорила, — первой нарушаю паузу. — Про то, что, если бы была возможность, я бы предпочла с тобой никогда не встречаться. И про то, что ты ничем не лучше отчима. Я была на эмоциях. Меня настигли сумасшедшие деньки и чёртов ПМС.

Ярослав улыбается, я это чувствую. Зажмуриваюсь, представляю его ямочки на щеках. В этот момент внизу живота словно пробуждаются бабочки и едва щекочут. Я почему-то думала, что за два года они умерли там… внутри. Но нет, живы. Трепыхаются, машут крыльями. И пытаются проснуться после длительной спячки.

— На самом деле я так не думаю, — заверяю Жарова.

— Я тоже, возможно, вёл себя неправильно и грубо, — произносит Ярослав. – Но это совершенно точно не ПМС — паршивый склад характера.

— Мне кажется, я была грубее, — улыбаюсь в ответ.

— Хочешь поспорить?

— Нет, пожалуй, подарю первенство тебе. По старой дружбе. Тем более, характер у тебя и правда паршивый.

Рядом останавливается моё такси, приложение подаёт сигналы лёгкой вибрацией. Нужно заканчивать разговор. Именно сегодня мне кровь из носу нужно разорваться и всё успеть.

— Сонь… — неожиданно спокойно обращается ко мне Ярослав. – Извини, что был хуевым мужем. Я не хотел сделать тебе больно.

Глава 18.

***

— Охренеть… — выдаёт Анька. – Просто охренеть!

— Круто ты, Сонь. И в Канаде пожить успела, и на квартиру заработать… И даже родить.

— А мы ни сном, ни духом!

— Ага. Ещё подруга называется.

Аня и Ника переглядываются, удивлённые донельзя. Мне и совестно, и жалко их, но иначе в тот период я поступить не могла. Трубить о своём материнстве не хотела. Теперь вернулась и эту новость узнают все желающие. И отец Веры в том числе. Что он будет делать с этой информацией – решать только ему одному. Реакция Ярослава для меня загадка, мы стали другими за два года. В любом случае, я всё пойму и приму.

— Девчат, принимайтесь за распаковку, — предлагает Женя, пытаясь сгладить обстановку.

Подруга сидит на просторной кровати и, поглаживая животик, осторожно вскрывает канцелярским ножом коробку с одеждой для Булки. Восхищённо ахает, перебирает крошечные платьица, юбочки и футболки с принтами. Всю летнюю одежду, которую я приобрела в шикарных магазинах Торонто на распродаже.

— Нет, так не пойдёт, — качает головой Ника. – Я жажду подробностей!

— Нечего рассказывать, — жму плечами. – Забеременела, родила. Вернулась.

— Стой! А родила-то от кого? Может ты и замуж повторно вышла?

— Прекратите! — смеюсь в ответ.

— Ответь: да или нет. Дочь гражданка Канады?

— Дочь канадка, да, — подтверждаю информацию. – Там при желании автоматически предоставляется гражданство. А замуж я больше не вышла. Хватит с меня мужчин. Родила от всем вам знакомого бывшего мужа.

— Получается, дочь от Жарова, — заключает Аня. – Ну нормально, чё. Пока ты из кожи вон лезешь, он на расслабоне. Живёт, не парится, оттягивается с друзьями и бабами…

— Хватит, Аня! – резко вклинивается Женя. – Очевидно же, что Соня не хочет разговаривать о бывшем муже.

— Ладно, проехали, Его проблемы, не мои. Но, кажется, нам нужна ещё одна бутылка шампанского.

— А лучше две, — поддакивает Ника.

— Только после выполненной работы! – строит всех Жека.

Я клятвенно обещаю подругам проставиться за переезд. Но чуть позже. Немного освоюсь, разберусь со всеми проблемами и приглашу девчонок в ресторан или ночной клуб. Вспомним былые времена, выпьем, потанцуем.

Подруги немного остывают, но всё равно никак не могут справиться с шоком. Рассматривают меня с неподдельным интересом, будто беременность хоть как-то радикально должна была меня изменить. Затем задают много вопросов, и я едва успеваю отбиваться.

Да, беременность — это прекрасно. Она прошла у меня идеально — грех жаловаться. Я прибавила всего восемь килограммов. Отличные анализы, никакого токсикоза, недомогания или других проблем. Как сейчас помню первые снимки УЗИ и лёгкие пиночки малышки, похожие на лопающиеся мыльные пузыри. Волнение, предвкушение. И страх. Куда же без него. Мне было девятнадцать, поэтому, конечно же, я переживала, что не справлюсь и сделаю что-то не так. Читала тонну полезной литературы, изучала медицинские статьи и смотрела видео. Но в целом моё состояние мне нравилось.

Да, рожать больно, но не больнее, чем сломать ногу. В клинику меня привезла Анна, а дальше я была одна. Всё началось с того, что рано-утром у меня отошли воды. Срок был ровно тридцать восемь недель – вполне доношенная беременность. Медперсонал оказался чутким и внимательным, оборудование современным и точным, палаты чистыми и просторными, поэтому все страхи, что что-то пойдет не так – моментально отпали.

Схватки начались почти сразу же, как только я попала в клинику. Они были достаточно болезненными, но после анестезии, стало значительно легче. Я ни разу не пикнула. Только много плакала, почему-то жалея себя и дочь. Старательно била себя по рукам, чтобы не набрать номер Жарова и не признаться ему во всем в таком полубезумном состоянии. Мне было безумно интересно, прилетел бы он на роды, если бы я сказала раньше? Обрадовался бы появлению Веры? Или же расстроился, потому что я в очередной раз сбила все его жизненные планы?

Вера появилась на свет в шесть часов вечера. Такая крошечная, хрупкая и теплая. И безумно сладкая. Мне сразу же положили её на грудь. Сердце отчаянно сжалось, слёзы покатились по щекам. Я медленно, но уверено осознавала, что отныне несу полную ответственность за её жизнь и здоровье и не имею права на ошибки и промахи. Отвечаю за крошечную трёхкилограммовую малютку головой.

В двадцать лет, будучи не замужем, не имея никакой поддержки, кроме как от пожилой бабушки. Оказывается, когда появляются дети волей-неволей приходится взрослеть. Автоматически. Потому, что у тебя нет другого выбора. Потому, что этот выбор девять месяцев назад сделала ты сама.

Нас выписали через двадцать четыре часа. Присутствовало много знакомых, включая тренера и подруг, которыми я успела обзавестись в Канаде. Они организовали чудесную выписку, накупили много подарков, заказали шары и украсили мою арендованную квартиру, чтобы хоть немного поддержать меня и развеселить. Всё было прекрасно и очень душевно. Но потом, позже, проводя вечера в одиночку, когда у меня не получалось накормить Верушку грудью, а она орала до посинения и не желала кушать, или когда её мучили колики, я выла в подушку от собственной никчёмности и беспомощности. Чувствуя ужасающее опустошение и странную горечь за то, что у моей дочери никогда не будет полноценной семьи.

Глава 19.

***

— Кстати, твой ребёнок не немой, — радостно произносит за завтраком бабуля.

Я чуть не давлюсь в этот момент сосиской. Справившись с первой реакцией, поднимаю взгляд и наигранно восклицаю:

— М-м, да ладно!

— Представляешь, в самолёте, когда я предложила Верочке воду, она чётко ответила: «Да».

— Я и не переживала особо, — фыркаю в ответ. – Это ты требовала от Булочки сверхъестественного.

— Боже, ну что за дурацкая кличка, Соня! — закатывает глаза бабуля.

— Нормальная. Мне нравится.

Дочь родилась крошечной. Три килограмма с малюсеньким хвостиком. Рост сорок восемь сантиметров. В первые два месяца она мало набирала, и я переживала по этому поводу, но позже, когда грудное вскармливание полностью наладилось, Верушка превратилась в самую настоящую аппетитную булочку. Мягкую, сладкую, со складочками. Такой была моя первая ассоциация, когда я смотрела на дочь. И я не считаю это прозвище ругательным и тем более дурацким. Но у бабули, конечно же, своё мнение на этот счёт.

– И ничего я не требовала! – продолжает возмущаться бабушка. — Возраст такой, что должна лепетать и болтать, а она этого не делала. Как будто в рот воды набрала. Я волнуюсь. Ты нет?

— Всему своё время.

— Вот моя давняя подруга тоже так говорила. Потом оказалось, что у младшего сына олигофрения. Говорит, если бы раньше обратились к врачу, то вылечили бы поскорее.

— Что за чушь, ба? – качаю головой. — При таком диагнозе ребёнка нельзя полностью вылечить. Я читала об этом. Только максимально адаптировать к самообслуживанию и жизни в социуме.

Я резко встаю с места и со звоном ставлю грязную посуду в раковину. Разговоры о неполноценности Верушки меня порядком достали. Я прекрасно понимаю обеспокоенность бабушки, но это уже выходит за все рамки. Как будто я не волнуюсь! Волнуюсь ещё как. Порой накрывает от страха, что я делаю что-то не так. Недостаточно развиваю, мало провожу с ней времени. По поводу речи я перелопатила всю доступную информацию, которую нашла в сети. Пока ничего критического не происходит. И да, боже мой, конечно же, это не олигофрения.

— Лучше расскажи, как твоё самочувствие, — обращаюсь к бабуле после короткой дыхательной гимнастики, которая приводит мой взбесившийся пульс в норму.

— О, прекрасно! Отоспалась и давление показывает допустимую отметку. А значит, в больницу я не поеду.

— Нет уж, родная. Я уже вызвала тебе такси. Так что собирайся – осталось не так много времени.

Бабушка сопротивляется, но прекрасно знает, что со мной спорить бесполезно. Она мне нужна здоровой и сильной. И Вере тоже нужна. Долго-долго, минимум до ста лет.

Дочь просыпается, когда я спокойно пью чай. Слышу её громкий плач, резко подхватываюсь. Коричневые капли попадают на платье, но это ерунда.

Вчера у нас был день релакса. Мы сидели дома, никуда не выходили. Верушка была капризной, потому что смена климата и часовых поясов давала о себе знать. Уложить её спать получилось только во втором часу ночи. Читая книги, напевая песни, приплясывая и припрыгивая. Что угодно, только бы получилось. Мне все говорят, что я дико балую Булку и потакаю её прихотям. Она вырастет капризной и избалованной девчонкой. Не спорю, возможно, так и будет. В воспитании ребёнка я не выбираю какие-то правильные методики, а действую сердцем. Так как оно мне подсказывает.

Булка стоит в кроватке зарёванная. На лице вселенская скорбь. Нижнюю губку оттопырила, театрально закинула голову к потолку. Я тихо зову её по имени, и она сразу же замолкает. Глазки сияют, а губы мгновенно плывут в улыбке. Мои тоже. Всё хорошо, мама пришла.

Мы завтракаем молочной кашей и недолго занимаемся. Посылкой из Канады я отправила разнообразные развивающие игры. Верушка полностью освоила карточки с цветами, зверями и едой. Перешла к транспорту. Как только дочери начинает надоедать – я сразу же сворачиваю занятия, чтобы не нагружать и вывожу её на прогулку.

Меня поджимает время. Бабулю я записала на одинадцать к врачу, а уже в два часа у меня массаж, поэтому мы договаривались сменить друг друга.

Во дворе нашего дома стоит чудесная детская площадка. Здесь качели, горки, песочница и мягкая поверхность, чтобы при падении ребёнок не поранился. И территория закрытая, что тоже, несомненно, в плюс.

Вера играет новенькой машинкой. Катает её по полу и периодически поднимает на меня взгляд, проверяя, смотрю ли я на неё. Смотрю, любуюсь. Взгляд оторвать не могу. Прошла неделя с тех пор, как мы не виделись, но я уже вижу какие-то новые фишечки в её поведении, которых не было раньше.

Не обходится и без эксцессов. К Булке внезапно подбегает мальчишка примерно трёх лет отроду. Пытается отобрать машинку. Я теряюсь и встаю на защиту малышки за что слышу от матери мальчика, что моя дочь – жадина. По её словам, с детишками обязательно нужно делиться своими игрушками. Такие тут правила.

Я мягко и деликатно пытаюсь объяснить маме, что у Веры новая машинка, она не успела ею наиграться. Если она захочет, то без слёз даст мальчику, но пока такого желания она не испытывает, поэтому силой я отбирать не буду. На меня косо смотрят, почти что крутят пальцем у виска и отписывают в мою сторону парочку нелестных комплиментов. Я чувствую себя растерянной, настроение портится.