Хочу все и сразу

Д дозрел. Или нет?

— Еще карри! — взревел Руфус Хамфри, колдуя над томатным соусом. — Еще рому! — Была пятница, день его рождения.

— Отец, разве лазанья должна быть такой острой? — запротестовал Дэн.

Руфус шевельнул своими серыми кустистыми бровями и вытер руки о грязно-белую футболку с надписью «СПАСИТЕ КОММУНИСТОВ!».

— С каких пор ты стал таким упрямым? — Руфус помахал в воздухе деревянной ложкой. — Тут не может быть никаких правил, только дело вкуса.

Дэн пожал плечами и подлил в соус немного рому. Неудивительно, почему отцовская лазанья наводит на всех такой ужас. Немного поел — и горишь, как в аду.

— Ну и что за чувака пригласила твоя сестра? — спросил Руфус. Он специально сказал это слово «чувак», чтобы поддеть своих детей за то, что они выражались столь неблагозвучно.

— Его зовут Нейт, — отсутствующим голосом сказал Дэн. — Нормальный парень.

Хотя Дэн был абсолютно уверен, что отцу Нейт не понравится. Нейт носил джемперы и стригся у дорогого парикмахера. Нейт покупал только натуральные кожаные ботинки и натуральные кожаные ремни и был всегда под кайфом и, когда разговаривал, мог ни с того ни с сего идиотски рассмеяться. Но не стоит объяснять это отцу. И потом, ему, Дэну, было не до того: в любую минуту могла прийти Ванесса, и он уже решил про себя, что сегодня заведет разговор о сексе.

— Что ж, будем надеяться, что Нейт любит лазанью, — язвительно заметил Руфус и налил себе кофе в огромную чашку.

В дверь позвонили, и Руфус рванулся в коридор. Пришел его друг Лайл Гросс. Они познакомились в парке двадцать лет назад. Лайл был из тех людей, про которых никогда не скажешь, сколько им лет: таких полно сидит по скамеечкам в парках. Они держат в руках маленькие транзисторы, слушают футбол и читают старые газеты «Дейли ньюз», выуженные из ближайших урн. Лайл говорил, что он писатель, хотя Дэн никогда не видел ни одной его публикации.

— Я купил виноград, — объявил Лайл и пригладил волосы вокруг своей лысины. Он был облачен в свитер горчичного цвета, малиновые шерстяные брюки, на ногах — белые тенниски. На шее виднелись свежие порезы — значит, человек побрился. Без слез смотреть невозможно.

— Привет, Даниэлсон, — сказал Лайл.

— Привет, — ответил Дэн.

Лайл обожал коверкать имена. Наверное, он считал, что это остроумно, но Дэн был другого мнения.

Руфус принял пакет с виноградом и передал его Дэну:

— Положи на тарелку.

Дэн машинально отщипнул несколько виноградинок и кинул их на тарелку. Если бы он сейчас присовокупил туда пару какашек Маркса, никто бы даже не заметил. Маркс был кот, большой и толстый, он возлежал сейчас на кухонном столе между французским багетом и огромным куском пармезанского сыра.

Руфус и Лайл отправились в гостиную, чтобы поставить какую-нибудь виниловую пластинку из старой коллекции. Дэн между тем дрожащей рукой размешивал соус, гадая, каким образом заговорит с Ванессой о сексе. Ведь совсем недавно он сказал ей, что хочет повременить с этим. И что же теперь? Разве ее обманешь? Но как бы хотелось быстро и оперативно разрешить этот вопрос, а потом сразу засесть за стихи, потому что он совсем измучился смотреть пустым взглядом в свой пустой блокнот.

Дэн мешал соус все быстрее и быстрее: красная жижа немного расплескалась и испачкала края тарелки. Да, он просто должен сказать все напрямик. Может, все-таки Ванесса не посмеется над ним…