Ход колдуньи

Глава 5

Идти следом за летящей горгульей оказалось тем еще удовольствием. Крылатый монстр несся так, словно ему до безобразия надоела я и мой чемодан. На просьбы слегка притормозить зверюга не реагировала.

Пыхтя, я бежала за вредной каменной махиной, проклиная тот момент, когда надела тяжелую теплую накидку, совершенно забыв, что в столице уже настоящая весна, без снега и перепадов температуры.

Горгулья летела напрямик, а я бежала как получится. Времени на раздевание не имелось от слова «совсем».

Тротуар… трава… кажется, газон… освещенные фонарями и увитые плющом ограды домов справа… Опять кусок мостовой… Снова зеленая трава, не то роща, не то сквер.

Пока я виляла, точно пьяная, среди усыпанных белыми цветами деревьев, провожатая исчезла. Только среди веток, на фоне ярких звезд, мелькала крылатая фигура с чемоданом на хвосте, и вот ее нет.

Кто-то теряет иголку в стоге сена, а я горгулью посреди неба!

Зато можно больше не торопиться.

Стянув с плеча ремень рюкзачка, я сняла накидку. Повесила подарок сестры обратно. Поглядывая по сторонам, пошла дальше, вспоминая карту.

Парк там был, и если я все правильно запомнила, чтобы выйти к институту, надо двигаться прямо.

Громоздкая накидка в руках мешала, я решила перекинуть ее через плечо. Но только забросила, как на меня с сердитым рыком спикировала горгулья.

Не успела я испугаться, как оказалась висящей кверху ногами над макушками деревьев. Юбка платья тут же устремилась к голове. Не достала, длины не хватило. Радовало, что на улице ночь и шерстяные чулки с теплыми короткими штанишками никто не видит.

Накидка и рюкзак тоже решили, что им лучше будет внизу. Я дернулась за ними, но поймала только ремень.

Накидка красиво расправилась и прикрыла макушку дерева, мимо которого меня тащила горгулья.

– Ты специально? – Я возмущенно дернула подбородком, сдвигая лезущую в рот ткань платья.

В очередном рыке горгульи мне послышался ехидный смех.

Специально.

Ладно, бабочка-переросток, сама напросилась.

Кажется, именно эта горгулья дергала крылом, отгоняя комара?

Стараясь не выронить рюкзак, я присмотрелась к каменному монстру. Как и думала, вокруг него имелось едва заметное серое плетение, отпугивающее комаров, и оно было местами повреждено. Его явно пытались уничтожить. Только делал это не бытовик.

Вытянув руку, я порадовалась, что мои коллеги – практичные ребята. Ткань обработана особым образом: если понадобится своя магия, стягивать перчатку не нужно.

Оранжевые огоньки появились над моей ладонью и устремились к слабым местам заклинания: крылья, шея, грудь горгульи. Сильно сомневаюсь, что ее могут покусать комары. Она ж каменная! Но нервы я этой интриганке, у которой явный пунктик на насекомых, попорчу. Немного, чтобы больше не таскала бытовых магов кверху ногами.

Почуяв неладное, зверюга покосилась на меня.

– Хорошо летим! – Я помахала ей свободной рукой, прижимая к себе рюкзак.

Горгулья удивленно рыкнула, закрутила головой. Серая сеть на коже каменного монстра расползалась на глазах.

Горгулья опять рыкнула, кажется, что-то ругательное. Я крепче вцепилась в рюкзак.

Рюкзак тихо заскулил!

В воздухе зазвенело, загудело.

Что за?..

Чуть не выронив ношу, я потрясенно уставилась на черную тучу мошки, атаковавшую горгулью. Отмахиваясь от насекомых, она старалась не отправить меня навстречу вымощенной камнем дороге, над которой мы летели.

Рюкзак продолжал тоненько поскуливать.

Горгулья услышала и изумленно посмотрела на меня: на морде были видны лишь сияющие зеленым огнем злые глаза.

– Снижайся! – Руки были заняты «плачущим» рюкзаком. Я дернулась, точно рыбка на крючке, пытаясь показать на дорогу под нами. – Я все верну, – добавила нехотя.

Не каменный монстр, а турист на летней рыбалке, которому в лавке продали бракованный амулет от насекомых.

Горгулья недоверчиво рыкнула.

Я на миг повисла в пустоте, подавившись криком. Потом меня подхватили под мышки когтистые лапы и поставили на траву у дороги.

Я ни разу не акробат!

Колени дрожали, ноги подгибались. Рюкзак, который тоже подбросили и перевернули вместе со мной, молчал.

– Эй, ты там живой? – пробормотала я, открывая замок.

Внутри, в гнездышке из мягкой ткани, сидело насмерть перепуганное чудо. Трехцветная шерстка, острые уши, вытянутая мордочка, едва наметившиеся перышки на наружной стороне тонких лап. И пушистый хвост. И все это могло легко уместиться на моей ладони…

Я ошарашенно смотрела на подрагивающую мордочку лисенка… точнее, крохотного энфилда.

Зажужжало, зазвенело, хлопнули каменные крылья – рядом со мной грузно приземлилась, отмахиваясь от комаров, горгулья. Сердито рыкнула.

Лисенок забился в ткань, сжался в комок.

– Тихо ты! Нечего маленьких пугать. – Я закрыла рюкзак, осторожно перекинула ремень через плечо.

Отогнав комаров от морды монстра, я начала заново создавать защиту от насекомых. Почти закончила, когда медальон на шее горгульи зажужжал, из него вылетела линза, и на дороге появилась проекция тренера.

– Я тебе сказал проводить ее до казармы, а не устраивать экскурсию.

Он оборвал прочувствованную речь и обошел нашу живописную композицию: горгулья, я у ее бока, почти готовое заклинание и туча обиженных комаров.

Я закрепила последнюю нить заклинания и выползла из-под крыла.

И тут рюкзак опять тихо заскулил.

Горгулья прорычала что-то недовольное и, судя по тону, очень матерное.

– Я не глухой, – ответил каменному монстру тренер. И уже мне: – Ну и кого вы там приволокли? Выкладывайте.

Выложить лисенка оказалось проблематично: он закопался в ткань и мелко трясся. Я повернула открытый рюкзак к преподавателю.

– Всего месяц от роду. Совсем мелкая, нетипичный окрас, трехцветный – от таких самки отказываются. Явно опоили каким-то успокоительным зельем. Видимо, чтобы была больше похожа на искусно сделанную дорогую игрушку, – задумчиво изучая лисенка, выдал преподаватель.

Я ошеломленно молчала.

– Ну и кто вам подарил этого страшного зверя? – прищурился тренер.

– Сестра. А почему вы думаете, что я сама не могла его купить? – Кажется, вопрос был лишним.

– Потому что вы бы как минимум удивились, не заметив на такой сложной игрушке ни одного защитного заклинания, – процедил тренер.

Очень удивилась бы. На моем самом обычном плюшевом мишке стоят три заклинания: от пыли, от намокания и от моли.

– Отведи их вначале к доктору, – продолжал тренер, обращаясь к крылатой вредине.

Горгулья вопросительно рыкнула. Кажется, спросила, на кой нам туда?

Вот мне тоже интересно – зачем?

– Пусть энфилда посмотрит. – И, улыбнувшись мне улыбкой барракуды, тренер обрадовал: – Милочка, поздравляю, вы только что стали матерью.

Как-то неожиданно… То женой, теперь матерью. Так скоро до бабушки доберусь и не замечу!

– Может, ее в приют отнести? – Перспектива лисьего материнства слегка пугала, особенно если вспомнить, что меня ждала учеба и команда, которая еще не знала, что я обязательно стану ее частью.

– Если не жалко, несите, – пожал плечами преподаватель.

Я покосилась на трясущийся комок в рюкзаке, осторожно погладила трехцветную шерстку. Лисенок вытянул мордочку и потянулся за пальцем.

И… Все. В мои планы начал встраиваться крохотный энфилд.

– Лиса маленькая, в павильон для живности ее нельзя – нужен круглосуточный уход, – тоном искусителя просветил тренер. – Ваши занятия никто не отменит.

Я отрицательно покачала головой.

– Прекрасно! – открыто и на удивление тепло улыбнулся преподаватель, задумчиво покосился на рюкзак и добавил: – Так и быть, выделю вам помощника. Ему надо потренироваться думать не только о себе.

– Не надо, я сама, – торопливо отказалась я, закрывая рюкзак и прикрывая его руками.

Мое! Я ж мать! Вроде бы.

– На практические занятия по боевым заклинаниям тоже с собой будете ее носить? – Брови тренера приподнялись.

Я вздохнула: не буду, конечно.

Тренер снисходительно хмыкнул, и проекция пропала. Золотистая линза юрко залетела обратно в медальон на шее горгульи, и тот захлопнулся.

Моя провожатая показала передней лапой на большие кованые ворота, к которым вела дорога. На массивных столбах с двух сторон от створок сидели два каменных василиска: тело змеи, голова и крылья петуха. Статуи выглядели внушительно.

Когда мы дошли до ворот, глаза василисков засветились зеленым огнем. Петушиные головы покосились на нас, но горгульи, это тоже были они, видимо, ничего нелегального у меня не обнаружили. Створки бесшумно распахнулись, пропуская внутрь.

Едва мы минули столбы с василисками, как ворота захлопнулись.

Я с любопытством разглядывала широкую дорогу, стрелой уходящую к зданию института, кажущемуся крохотным из-за расстояния.

Вот она – обитель боевых магов!

Тех, кто несет службу в армии, полиции, сыске и других не менее важных государственных органах, защищая нас, простых жителей, от магов (своих и чужих), магии (артефакты и заклинания иногда тоже выходят из строя) и нежити.

Маги и нежить существа весьма непредсказуемые. Среди первых так и норовят завестись те, кто, осознанно или нет, может устроить катастрофу. А вторая появляется в местах, где случались выбросы магии. Причем никто не может точно сказать, изменит магия что-то неживое или нет и каков будет результат этого изменения: милая зомби-мышь или то, что может уменьшить население целого квартала до нуля за полчаса.

Горгулья вопросительно рыкнула, перерывая мои восторженные мысли, тронула меня за руку, показала на свои крылья и небо.

– По воздуху быстрее? – догадалась я.

Она уверенно кивнула.

– Только не кверху ногами!

Горгулья закатила глаза и показала когтистым пальцем на рюкзак.

О, вот оно как, значит! Маленьких мы не обижаем! Только адептов по обмену?

Рюкзак заскулил и смолк.

– Хорошо, давай по воздуху, – буркнула я.

По крайней мере, посмотрю сверху, как тут все устроено.

Но горгулья оказалась слишком заботливой. Заботливо сцапала меня за талию, повернула к себе лицом и, посматривая на рюкзак в моих руках, воспарила в небо. Летели мы мордой к лицу от силы пару минут. Приземлились у одноэтажного здания, построенного буквой «п».

Вход располагался посередине, у двери нас встретил хмурый парень в черной мантии с цифрой «один» на груди и карандашом за ухом.

Горгулья прорычала ему что-то вроде: «Сдать доктору!» – и взмыла к звездам вместе с моим чемоданом.

Надеюсь, она его в общежитие понесла, а не на свалку?

– Понял, – недовольно ответил теневик и, очевидно, студент-первокурсник, которому выпало дежурить в больнице при институте.

Вытащив из кармана блокнот, он уткнулся в него и затараторил:

– Травмы: ранения, ожоги, переломы?

– Лисята, – ответила я.

– Сколько и где? – продолжил теневик. – Голова, грудь, живот? Конечности?

– Одна, все части тела на месте, но она очень маленькая. – Вытянув шею, я заглянула в длинный белый коридор за спиной парня.

Может, там есть кто без блокнота?

– Небольшая… – записал карандашом теневик. – Голова, грудь, живот… – Тут он запнулся и вытаращился на меня: – А где?..

– Что?

– Повреждения.

– Нету.

– А что есть? – нахмурился теневик.

– Лисенок, энфилд.

Парень окончательно завис, листая блокнот.

– Лисенка? Энфилд, энфилд… Что за болезнь такая? – едва слышно пробормотал он.

– Незаразная. А где доктор? – спросила я.

– Третий кабинет, прямо по коридору, вторая дверь справа, стучать, – протараторил дежурный.

Обогнув парня, я проскользнула в белый коридор, освещенный заряженными магией продолговатыми лампами. У двери кабинета доктора меня догнал дежурный. Вытянув руку через мою голову (чем их тут кормят, что все такие высокие), постучал.

– Доктор Джеймс, к вам посетитель с лисенкой-энфилдом! – отчеканил он.

– С лысинкой от зубов энфилда? – заинтересованно спросил старческий голос. – Давно у меня покусанных элементалями не было! Входите!

– Да, сэр! – гаркнул дежурный и затолкал меня в кабинет.

Я оказалась в светлом помещении с отгороженной ширмой смотровой, застекленными шкафами с пузырьками и свертками разного размера и большим столом с аккуратно разложенными папками.

За ним сидел седой худощавый старичок в настолько белоснежной мантии, что хотелось прищуриться. Напротив него, на втором стуле, восседала горгулья. Морда этой статуи напоминала собачью, крылья были растопырены, им явно мешала спинка. Каменный монстр сортировал охлаждающие артефакты. Обычные люди их используют для охлаждения напитков, а доктора – для прикладывания к ушибам.

Доктор Джеймс отложил карандаш и приветливо улыбнулся:

– Показывайте вашу лысинку.

Я сняла с плеча ремень, расстегнула замок на рюкзаке и повернула, показывая подрагивающего лисенка старичку.

– Солнце и тени, какая прелесть! – обрадовался он.

Горгулья скептически покосилась на рюкзак и пожала плечами. А доктор Джеймс с неожиданной прытью выскочил из-за стола, уволок меня за ширму, осторожно вынул энфилда вместе с тряпкой и посадил на кушетку. Лисенок заскулил, попытался отползти ко мне.

– Тихо, маленькая, это не больно, – склоняясь над крохой, проворковал доктор.

Узловатые длинные пальцы погладили черно-бело-рыжую шерстку, прошлись по крохотному тельцу. Ладони старика засветились золотисто-белым сиянием, солнечная магия окутала энфилда. Он испуганно задрожал, а потом зажмурился от блаженства.

Я исподтишка любовалась работой старика и немного завидовала. В нашей семье, кроме теневых магов и нейтральных, были целители, и в детстве я мечтала, что однажды у меня проснется солнечная искра. Но проснулась нейтральная.

Когда в наш мир через разломы пришла магия, она разделилась на три направления: теневая, солнечная и серая. Первую еще называют темной, вторую светлой, а серую – нейтральной. Самыми яркими представителями теневиков являются боевые маги. Солнечных – лекари. А нейтральных – бытовики.

К темным относят и магов-проклятийников, которые так нужны мне, и магов крови. Зато у солнечных есть магия ауры. У теневиков – деструкторы, у светлых – созидатели. У теневиков – маги сдерживания, у солнечных – способные прожечь светом любой барьер. У этих двух направлений часто встречаются маги с противоположными способностями. С нейтральными все скромнее: умение работать с чужой магией – самое распространенное.

Возникло такое многообразие не случайно, и люди оказались куда чувствительнее к магии, чем звери. В итоге у элементалей магия одного направления. А у людей есть искры сразу всех трех. Правда, одновременно они пробуждаются очень редко.

Легенды утверждали, что во времена первых разломов у всех магов была и солнечная, и теневая, и серая магия.

Но то древние времена! Сейчас магия двух направлений у одного мага – большая редкость. Пробуждается только одно.

Если пробуждается.

У меня серая магия, а у брата ее вообще нет, хотя мы близнецы. У них чаще всего магия противоположных направлений (солнечная и теневая) или одного. Но бывает так, как у нас: я нейтральный маг, а Бернард не маг.

– Ну вот, милочка, вот вам полный набор для ухода и инструкция. – Пока я размышляла, доктор Джеймс закончил колдовать над лисичкой и теперь протягивал мне наскоро набросанный на листе список.

Энфилд тихо посапывал, умостившись в гнездышке из тряпки. Горгулья носилась по кабинету, вытаскивая из шкафов какие-то пузырьки и свертки, и складывала их в мой рюкзак.

Я взяла список у доктора.

– Все по инструкции, раз в неделю ко мне. – Доктор с теплой улыбкой покосился на сопящего лисенка. – Ру́би поможет с едой, заодно проконтролирует.

Горгулья согласно рыкнула в ответ.

У горгульи есть имя? Доктор оригинал. Обычно оживленным магией големам имена не дают.

– Все понятно? – Доктор Джеймс показал на лист в моей руке.

Быстро просмотрев список, я кивнула. Понятно. Кормить по часам, следить, чтобы не переохладилась. Давать микстуры. Разминать лапы на свежем воздухе можно только в теплую солнечную погоду – в остальную закутывать и укрывать. И лапы, и остальные части.

Очень надеюсь, что занятия для обменных адептов будут рядом с общежитием. Иначе рюкзак с лисенком и караван пузырьков станут моими постоянными спутниками.

– Не беспокойтесь, дорогая, вам попался на удивление крепкий щенок энфилда. – Доктор истолковал мой задумчивый вид по-своему. – Ру́би, пусть дежурный проводит.

Поблагодарив старика, я сунула инструкцию в карман платья, взяла на руки укутанного в ткань лисенка. Прикрыла его свободным концом тряпки.

Доктор Джеймс довольно улыбнулся, усаживаясь за стол. Горгулья с моим рюкзаком наперевес первой выпорхнула из кабинета.

Дежурный дремал, прислонившись к стене у входной двери. Из кармана его мантии выглядывал край блокнота и карандаш. Горгулья грозно нахмурилась, бесшумно опустилась на пол и рыкнула точно в ухо боевика.

– Травмы, ожоги, руны! Раны! – выпалил он, подпрыгивая и открывая глаза одновременно.

Ру́би ехидно скривила собачью морду, показала на меня пальцем и что-то нараспев прорычала.

– Довести, ознакомить. Будет сделано! – прекрасно понял ее теневик. Он забрал у горгульи рюкзак и открыл дверь.

Прижимая к себе сопящую лисичку, я вышла в ночь, окутанную ароматом цветущей яблони.

Дежурный, явно обрадованный внезапной прогулкой, сразу забубнил:

– У нас несколько казарм. Женская одна. Мужских три. Для семейных – коттеджи.

– Семейных адептов? – удивленно переспросила я, стараясь не отставать от быстро шагающего по дорожке теневика.

– Для преподавателей семейных, у которых жены тут работают, – пожал плечами дежурный. – В каждой казарме…

Теневик ответственно отнесся к приказу горгульи ознакомить меня с устройством института. Точнее, с устройством быта студентов.

Я узнала, что казармы одноэтажные. Что в каждой есть общие душевые и уборные. Что селят адептов по пять человек в комнате. Переселиться или обменяться местом нельзя. В каждой казарме есть чулан со всякой всячиной вроде тряпок, ведер и лестниц и отдельные классы для самостоятельных теоретических занятий. Что практические навыки надо отрабатывать на учебном полигоне. А кормят в столовой, она рядом с казармами. Кормят хорошо, сытно. Три раза в день.

– Если повезет, – поморщился мой провожатый.

– Это как? – Я в недоумении покосилась на марширующего теневика.

Мы как раз свернули на очередную боковую дорожку, и я начала подозревать, что зря раньше считала, что неплохо ориентируюсь на местности.

– Просто. Попадешь к Эмерсону, считай, на диете, – со смешком ответил теневик.

Только вот мне что Эмерсон, что ясень с дубом, мимо которых мы прошли, все одно.

– Кто он такой? – спросила я, пряча высунувшееся ухо лисенка под тряпку.

– Замректора, тренер нашей команды, преподаватель, – пояснил теневик. – У него главное – его занятия, а еда подождет.

Вполне ожидаемо. Вон как он парней строил!

Мы остановились у двери длинного одноэтажного здания. У входа сидела горгулья. Для разнообразия скульптор сделал ее вполне симпатичной, чем-то напоминающей гибрид кошки и человека с крыльями.

– По обмену, – выдал теневик, едва глаза статуи зажглись зеленым огнем.

Горгулья недовольно рыкнула.

– Я откуда знаю, где ее носило? – огрызнулся парень, отдавая ей рюкзак.

Отсалютовал мне и неторопливо, так, что ноги заплетались, побрел прочь от казармы.

Каменная комендантша вопросительно уставилась на меня.

– Ну… – Как бы объяснить попроще? – Мне случайно забыли сообщить время отправки… и я отправилась с вашей командой.

Горгулья рыкнула. Кажется, спросила: «Так это ты, что ли?» – и показала лапой на свой медальон, в котором, очевидно, тоже была спрятана линза.

Я на линзе? Ну да – я на всех линзах. Похоже, становлюсь знаменитостью.

Горгулья снова рыкнула, в этот раз приглашая, и открыла дверь.

Пока мы шли по длинному коридору, она на пальцах, буквально тыкая передней лапой в таблички на дверях, объясняла, что и где находится. Жилых комнат было всего шесть. Занято пять. Все на одной стороне. Удобства в конце коридора. Там же чулан. Классы напротив жилых комнат. Их три.

Меня поселили с адептками первого курса. Три имени на табличке промелькнули перед носом: провожатая затолкала меня в темную комнату, всучила рюкзак и закрыла дверь.

Пока я хлопала глазами, пытаясь привыкнуть к царящей вокруг черноте, с противоположной стороны коридора донеся стук. Кажется, стучали каменными когтями.

– Занимаюсь! – отозвался сердитый девичий голосок.

Потом снова стук. И второй голосок:

– Ну что тебе на крыльце не сидится?

Третья девушка начала возмущаться еще до стука:

– Сама же сказала запираться, если не хотим, чтобы нам мешали заниматься?

В рыке горгульи прозвучало что-то вроде: «Вы когда спать думаете, полоумные? Сидят и сидят всю ночь напролет!»

Вот это рвение к знаниям!

Восхитившись упорством девушек, занявших оборону в классах, я всмотрелась в темноту. Мерцающий голубой огонек обнаружился рядом с дверью. Опустив рюкзак на пол, я переложила лисенка в одну руку, второй легко дотронулась до магического выключателя.

Если комната общая на несколько человек, освещение должно регулироваться.

От моего легкого прикосновения слева под потолком тускло загорелся светильник, напоминающий обычный шар на ножке. Я озадаченно нахмурилась и снова коснулась голубого огонька, добавляя освещения.

Кровати в количестве пяти штук, столько же тумбочек, два шкафа, закрытые вертикальными шторами окна, тоже два.

А вот соседок ни одной!

На то, что тут кто-то живет, указывал кусок плотного зеленого тента в углу у шкафа, такими закрывают от дождя летние веранды. И мой чемодан.

А не мои ли соседки усердно учатся?

Присмотревшись к кроватям, я заметила на деревянных спинках таблички с именами.

Отлично! Не придется отвлекать соседок от учебы!

Осторожно уложив лисенка на подушку кровати с моим именем, я разобрала вещи и быстро сбегала в душ. Пока осваивала кабинки с дверцами и плохо отрегулированные заклинания подогрева воды (самая горячая вода была как прохладный летний дождь), комнату навестила Ру́би.

Когда я вошла, горгулья кормила лисенка кашей из перемолотого мяса и микстуры.

Меня кормить никто не собирался, вместо еды горгулья вручила расписание. Согласно ему, завтра, в семь утра, меня вместе с остальными обменными студентами ждала проверка навыков у… Эмерсона. Пометка надеть брюки настораживала.

В ответ на вопрос «Зачем?» горгулья пожала плечами. А потом, оставив объевшегося лисенка на подушке, вылетела через окно.

Вытащив из недр чемодана артефакт-будильник, напоминающий карманные часы, я выставила время, покрутив колесико, и заползла на кровать. Больше всего на свете я боялась придавить во сне ушастую малышку. В итоге так и уснула, скрючившись рядом с ней.