Хороший мальчик. Строптивая девочка

Глава 4

Стас пропал. Он не приходил в бар, не ждал меня больше на парковке, не провоцировал меня одним своим присутствием на очередные безумства. Его не было. А я ждала. И сама же ненавидела себя за это ожидание. Сердце каждый раз предательски замирало при звуке колокольчика, висящего над входом. И эта вечная брадикардия была в корне неправильной. Мне нельзя было думать о нём, нельзя было мечтать, ничего нельзя. Три встречи. Три несчастные встречи, а я как влюблённая идиотка хожу и думаю о нём неделю. Неужели, мне оказалось надо так мало, чтобы глупое сердце усмотрело в поведение Чернова какие-то там надежды?

Дело дошло до того, что я заговорила со своим отражением в зеркале. Смотрела на своё лицо с заострённым контуром и бледной кожей, ловя серо-голубыми глазами презрительную улыбку тонких губ, и шептала:

— Вера, он не твой вариант.

Это не было приступом самобичевания или заниженной самооценки. Всего лишь попытка трезво мыслить. Идеальные мальчики никогда не встречаются в серьёз с такими как я. Они живут в своём прекрасном мире и творят всё, что хотят за красивыми ширмами, утопая в своей лжи и самообмане, утаскивая на самое дно всех тех, кто рядом. Это не для меня. Я не хочу лжи, не хочу тонуть, не хочу верить ему и его сказкам.

Оставалось только печально вздыхать и пытаться забыться в круговерти дней. Через неделю Кролю достали мои несчастные вздохи.

— Вера, ты влюбилась, — со знанием дела заявила мне Ольга как-то утром.

— Что за бред! — возмутилась я, доставая из-под кровати огромную коробку со своим стратегическим запасом носков.

— Ты страдаешь.

— Пффф, я каждый день страдаю, — привела я свой веский довод, надевая на себя сразу две пары носок. На улице холодало, и любимые кеды стали давать сбой. — Я — классическое воплощение идеи русской литературы, где всем плохо и все изнывают от безысходности. Считай, что я — квинтэссенция героев Достоевского, униженная и оскоблённая.

— Ещё назовись Сонечкой Мармеладовой и отправь себя на панель.

— Ты упрощаешь!

— Тебя или Достоевского?

— Сонечку Мармелодаву!

Мы вместе весело хмыкнули, оставшись довольные друг другом и собственным остроумием.

Кроля не стала дальше развивать начатую тему, зато я задумалась о том, что пора бы завязывать со своей позорной меланхолией и уже хоть как-то взбодриться.

Собственно этому я и решила посвятить свой сегодняшний рабочий вечер в баре.

Под недовольное ворчание Севки я выставила на стойку шахматную доску, расставив на ней разноцветные шоты на манер шашек. С одной стороны синие, с другой розовые. И затаилась. Вернее просто занималась своей работой, разливая крафтовое пиво, мешая коктейльчики и успокаивая нервного Игнатьева. А у самой из-за ожидания внутри всё натянулось до предела. Убеждала себя, что это просто так, от предвкушения очередной схватки, а не потому что, я жду кого-то конкретного. А если я и жду, то совсем не всяких там идеальных мальчиков, а всего лишь малюсенького вызова со стороны судьбы.

И мироздание сжалилось надо мной, послав Его.

— Сыграем? — предложил мне незнакомый бас, обладатель которого только что по-хозяйски уселся на высокий стул у моей стойки. Я с интересом глянула на этого представителя мужского племени, явно мнившего себя альфа-самцом. Критически оценила его широкие плечи, огромный рост и бугрящиеся мышцы, обтянутые футболкой. Эх. Ну что за… разочарование. Еле сдержала себя, чтобы не состроить разочарованную моську. Но что поделаешь, если судьба решила послать мне сегодня это. В любом случае, я же не спать с ним собралась.

— Ставка? — блеснула своими глазами.

Незнакомец задумался, а потом хищно улыбнулся, доставая из портмоне сто баксов.

— Подойдёт?

Я недовольно покрутила головой и выдала своё:

— Ещё.

В след за первой бумажкой появились вторая и третья. Я благосклонно кивнула головой и предложила:

— Выбирайте цвет.

И пока громила с видом короля мира поворачивал доску синими шотами к себе, Севка схватил меня за локоть и потащил в сторону.

— Ты рехнулась! — шипел он мне на ухо. — Да он же тебя в случае чего раздавит! А меня дурака убьёт, когда я попытаюсь отбить твоё бездыханное тельце.

— Сева, не ссы ты. Всё будет!

— Вот знаешь, я перестал вестись на эту фразу ещё года три назад. Ты вот уточнять не забывай, что именно будет.

— Игнатьев, — отмахнулась я от него, вырывая свою руку и возвращаясь к бугаю.

— Веранида! — зачем-то представилась я ему.

— Это имя, что ли, такое? — напрягся он.

— Псевдоним, рабочий, — прокомментировал происходящее недовольный Севка.

Бугай ничего не понял, но представился.

— Илья.

— Илюша, значится. Играем? — расплылась в улыбке я, чем вызвала очередное «Ха» со стороны Игнатьева.

— Сева, иди пока убейся, — одними губами попросила я его.

— Только после тебя, — пообещал он мне.

Итак, наша великая игра началась.

Первые четыре шота я беспощадно поддавалась, чем нереально так радовала Илюшу. Каждый раз опрокидывая в себя мой розовый шот, он буквально сиял от счастья, предвкушая час расплаты. И что-то мне подсказывало, что он потребует от меня отнюдь не деньги.

После пятой рюмки я стала сопротивляться, но так, слегка. Илюша «съел» ещё две моих пешки, против его одной.

— Ну что, Веранида, готова к проигрышу? — поинтересовался у меня уже порядком захмелевший бугай. — Чем расплачиваться будешь?

Я улыбнулась многообещающе, несказанно его обрадовав. Он с ещё большим азартом начал охотиться за моими шашками, но отчего-то застопорился. Я успела выпить шесть его шотов, прежде, чем мой соперник окончательно понял, что ему пора напрягаться.

После этого он начал обдумывать каждый свой ход, подолгу зависая над доской. Я уступила ему ещё три рюмки, для закрепления алкогольного эффекта. Поначалу меня ещё напрягала его комплекция, но лошадиная доза спирта в маленький шотах давала свой эффект, и моего соперника откровенно так несло. На доске оставались две моих фигуры против его пяти. Но как бы он не старался загнать моих малышек в угол, у него ничего не выходило. Зато я смогла отбить у него ещё три.

Раздосадованный Илюша все ещё делал вид, что у него всё под контролем, с каждым разом тратя больше времени на очередной ход. И чтобы хоть как-то замаскировать промедление, попивал свое пиво, которое я не забывала периодически пополнять.

Вокруг нас уже собрались зрители, делая свои ставки на победителя. Я для надёжности немного пошатывалась, изображая лёгкую степень опьянения.

Затем меня словно прижгло, и среди толпы обывателей я увидела Стаса. Он сидел за одним из столиков и с неподдельным интересом наблюдал за нашей игрой. Я слегка стушевалась, пытаясь подавить охвативший меня трепет. ТРЕПЕТ, мать его. Предательская краска залила моё лицо, и я поспешила отвернуться.

А потом и вовсе разозлилась на себя. Слишком это было похоже на набор чувств, пережитый мною когда-то давно. Ожидание, отчаянье, долгожданная радость от прихода. Как же я презирала в себе это, ненавидеть и ждать, ждать и ненавидеть. Хотя нет, ненависть пришла не сразу, сначала было дикое обожание и потаённая боль от понимания, что вот ещё чуть-чуть и он опять уйдёт. Слишком долго я собирала свою личность по кусочкам, ища себя по закоулочкам своей души, учась осознавать себя как что-то самостоятельное, а не продолжение чьих-то желаний.

На Стаса больше не смотрела, сосредоточившись полностью на игре. Один шот, второй… И вот, их осталось трое. Две моих розовых рюмки и одна синяя.

Я с вызовом глянула на Илюшу.

— Ну?

— Играем, — зарычал он.

Пожала плечами. Играем, так играем. Эта пешка не давалась мне дольше остальных, гоняя её по полю, мне в какой-то момент удалось загнать его в угол. Но радости победы не было, наоборот стало как-то грустно, собственная выходка показалась глупой и бессмысленной.

Не трогая последнюю синюю шашку, я поставила палец на кучку зелёных бумажек и провела им по столешнице, пододвигая деньги к их хозяину.

— Будем считать, что ничья? — миролюбиво предложила я. Какая-то не самая лучшая часть меня надеялась, что мужик заартачится и решит быть гордым до конца, отказавшись от выигрыша. Но Илюша к счастью для другой моей стороны не стал спорить и забрал деньги.

— Ничья, — согласился он и совершенно неожиданно протянул руку, взяв в неё свою же рюмку с синей жидкостью.

— Ну, за тебя красавица! — торжественно провозгласил он и начал движение шота к своим губам. Я только и успела, что скривиться. Но «шашка» так и не дошла до пункта своего назначения, потому что по какой-то непредсказуемой случайности изменила свою траекторию, и с лёгкой подачи Стаса оказалась опрокинута ему в желудок.

— Так тут пьют за красивых женщин? — совершенно очаровательно поинтересовался он. Я, обалдевши, уставилась на него, опасаясь даже моргнуть.

Стас ещё успел мне улыбнуться, прежде чем тяжёлый кулак влетел ему в живот. Чернов согнулся пополам и тихо застонал, зато Илюша подскочил на ноги, уже готовый обрушить на этого незадачливого рыцаря свой следующий удар.

Но Стасу повезло, потому что материализовавшийся откуда-то Севка заорал на весь бар:

— Халявная порция пива всем!

Из-за чего к бару тут же повалила восторженная толпа посетителей, разведя по разным углам Стаса и Илюшу.

Стас сидел за своим столом в почти опустевшем баре, прижимая к своему торсу пакет со льдом. Он прикладывал лёд через джемпер, который мешал мне оценить последствия боевого ранения. Бар уже почти закрывался, когда я подошла к нему, миролюбиво протягивая новую пачку льда.

Хмурый взгляд его шоколадных глаз заставил меня улыбнуться.

— Я вижу тебе смешно, — недовольно пробухтел он, но лёд принял.

— Чуть-чуть, — призналась я.

— Чуть-чуть, — передразнил меня Стас.

И мне стало смешно, как-то по-особенному, будто появилась какая-то лёгкость от того, что вот он сидит передо мной.

— Как ты догадался?

— Про шоты? Не знаю, это очевидно же. Кстати, что там было?

— Водичка с сиропчиком.

— А если бы качок выбрал розовые шоты, а не синие?

— Пфффф, — фыркнула я. — Он же типичный такой мужик, к розовому в жизни не приблизится.

— Ну а всё же? Что бы ты делала?

— Элементарно. Уронила бы что-нибудь на доску и приготовила новые, только с нужным мне раскладом. Но он бы не выбрал, настолько выраженная брутальность не примет ничего бабского.

— По-моему, тут попахивает сексизмом.

— А по-моему, занудством.

Я забрала у него пакет с уже растаявшим льдом, собираясь вернуться на своё рабочее место, но Стас успел перехватить меня за руку, при этом болезненно поморщившись. Видимо всё-таки хорошо приложил его Илюша.

— Тебе ещё долго?

— Что долго? — включила я дурочку, стараясь не думать о его пальцах на своём запястье.

— Работать?

— Часа два.

— Но ведь народу уже почти не осталось. Тебя никто не может подменить?

Я категорично замотала головой и сделала страшные глаза.

— Да ладно тебе, — ни на минуту не поверил мне Стас. — Спорим, что я смогу договориться?

— Мммммм, — изобразила я задумчивость. — Думаю, что сегодня с меня споров хватит. А то ведь опять пострадаешь, а мне потом ещё совестью мучиться, в подушку плакать.

Попыталась отдёрнуть свою руку, но он лишь сильнее сжал ладонь, отчего мне показалось, что его пальцы начинают жечь меня.

— Стас, мне надо идти.

В этот момент наши глаза встретились, его тёмный взгляд будто утаскивал меня куда-то в глубь чудой души. И я растворялась ней, забывая о своём намерении держаться от Чернова подальше. А этот гад очень медленно разжал свои пальцы, и заворожённая я не сразу сообразила, что свободна и надо бы убираться отсюда подальше. Он тягуче улыбнулся и кивнул в сторону бара:

- Можешь идти.

Опять вспыхнула, догадываясь, как это всё выглядит со стороны, крутанулась на месте и буквально рванула обратно, вот только Стас сказал мне еще не всё, что хотел.

— Вера! — крикнул Чернов. — Незадача какая! Ты опять мне должна…

Сева сдался без сопротивления. Весь их разговор со Стасом занял меньше минуты, я даже время засекла ради любопытства. Несчастные 53 секунды, и мой уже БЫВШИЙ лучший друг с лёгкой душой отпустил меня на все четыре стороны. Я не удержалась и показала ему средний палец, пожелав: «Выкуси!». Тот не остался в долгу и послал мне воздушный поцелуй. Закусила обе губы, чтобы сдержаться и не послать его уже вслух.

Чернов ждал меня на улице, а я нарочито медленно одевалась, рассчитывая на то, что до него всё-таки допрёт, что ему здесь не рады, и уйдёт.

Сегодня я была в любимых джинсах, футболке, свитере, сверху бомбер. Начало ноября, а по ощущениям больше походит на зиму, даже несмотря на отсутствие снега. Поэтому все нормальные люди уже давно перебрались в тёплые куртки и шапки. А я продолжала делать вид, что мне четырнадцать, и гордо выхаживала по улицам в кедах и с непокрытой головой.

Увидев меня, Стас недовольно приподнял одну бровь.

— Не жарко?

— Душно.

На что он закатил глаза и театрально вздохнул.

— Ладно, пошли в машину, — Стас уже было тронулся в сторону парковки, но вскоре обнаружил, что я отправилась совсем в противоположном направлении. — Эй, Вера. Ну, куда ты?

Не стала отвечать. Со мной вообще творилось непонятное. Я злилась, пыхтела и нервно чеканила шаг по тротуару, зато что-то очень глубоко во мне продолжало трепетать и млеть от его присутствия. Разум орал на меня, что я — дура. А наивная душа хотела петь и танцевать. И чего мне неймётся? Ведь если бы я действительно не хотела с ним идти, никакой Севка не смог меня переубедить. Значит, хотела?

— Вера!

— Что?! — нервно обернулась я на него.

— Холодно на улице, да и поздно уже. Давай прокатимся, я тебя потом домой отвезу.

- Проходили уже. Если ты думаешь, что я ещё хоть раз в жизни сяду в твою машину, то ты глубоко ошибаешься. В прошлый — ты меня похитил, кто знает, что тебе взбредёт в голову сегодня.

Стас пока ещё пытался со мной шутить, поддерживая свой игривый тон, но моё сопротивление начинало его раздражать, я это чувствовала на уровне интуиции. Он всё ещё был приветлив и дружелюбен, но что-то неуловимое начинало меняться в его настроении, он словно напрягался, становясь более скованным и растерянным.

— Ты поэтому сбежала с утра?

— Нет, я просто ушла.

— Почему?

— Не видела причин оставаться.

И пока он обдумывал мою фразу, двинулась дальше, выходя на достаточно оживлённый проспект. Москва как всегда и не думала спать.

Он шёл за мной, а я ругалась на себя за то, что пытаюсь сделать ему больно. Но если бы не эта его настырность…

«Но ты его особо и не прогоняла», — заметил здравый смысл.

«Сам должен был догадаться», — возражала моя стервозность.

«Ну да, ну да», — буйствовало ехидство.

«В любом случае так нельзя», — переживала совесть.

«Беги, Вера, беги», — кричал опыт.

«Заткнитесь!», — страдала я.

— Замри, — требовал Чернов.

Но я продолжала идти, зябко кутаясь в ворот от свитера и проклиная своё упрямство и упрямство Стаса.

— Ты всегда такая упёртая? — спрашивал он, следуя за моей спиной.

Молчу.

— Тебя родители не учили в детстве, что игнорировать других невежливо?

Я может и хочу ответить, но не могу, слова просто не идут. Даже послать не в состоянии.

— Вера! — он обгоняет меня и резко тормозит передо мной, из-за чего я чуть не утыкаюсь носом в его грудь. Остановилась. Отрываю взгляд от земли и смотрю на него, опять утопая в темноте его глаз. Какой же он всё-таки высокий! Я-то не самая низкая, а он ещё выше меня почти на голову. А потом Стас очень серьёзным и каким-то неестественным голосом просит меня. — Поговори со мной. Пожалуйста.

Сглатываю. В этот момент становится так горько, но опять-таки я не до конца понимаю отчего.

— Стас, это плохая идея.

— Почему?

Мнусь.

— Дай свой телефон, — прошу я и протягиваю руку.

— Зачем? — удивляется.

— Дай, — повторяю настойчиво. Когда он кладёт свой айфон в мою руку, то требую, — Разблокируй.

Не отводя своего взгляда от меня, одним движением пальца снимает блокировку. Я залажу в меню звонков, нахожу нужный контакт и нажимаю вызов, включая громкую связь. Раздаются гудки, а Стас всё ещё не может понять, чего я добиваюсь. Гудок, второй, а потом из динамика доносится восторженное:

— Да, любимый!

Сразу слышно, что Настя его ждала, очень ждала. И судя по всему, даже скучала. С силой вжимаю телефон в его живот, попадая в место удара, из-за чего Чернов словно сжимается.

— Ответь, — шепчу я, отпускаю трубку, которую Чернов успевает поймать.

Он что-то там говорит Насте, но я не слушаю, обхожу стороной и иду куда попало, ускоряя шаг.

Но как ни странно, вечер на этом не оканчивается.

Стас остаётся сильно позади, я специально иду как можно дальше от проспекта, чтобы затеряться в многочисленных московских улицах и переулках, пока не выбредаю на бульвар. Здесь совсем тихо, лишь голые деревья поскрипывают и стонут на ветру. Зато всё сияет миллионом огней, утопая в свете гирлянд. Не спеша бреду в сторону пруда, который точно так же весь сияет, благодаря лампочкам и шатру на противоположной стороне.

Ну почему в моей жизни всё так и никак иначе? Настя — не проблема. Ну как не проблема… Её наличие доказывает лишь одно — Стас такой же как и все. Встречается с одной, а таскается за мной. Хотя кто вообще сказал, что он таскается? Вдруг это просто игра моего воображения? А он… А он ничего. Ровным счётом ничего. Вдруг это дружеский порыв у него такой? Ага, друзей ему в жизни мало, и понадобилась ему одна глупая Вера. Нет, первый вариант мне как-то больше нравится. Но и от него не легче.

В общем, Настя — не проблема. Проблема — Стас. На которого я уже сейчас начинаю реагировать неадекватно тоскливо. А мне нельзя. Никак нельзя.

Где-то недалеко от меня разносится невыносимо печальный вой. Поначалу мне кажется, что это у меня в голове что-то взрывается на кусочки от всех этих мыслей и тревог. Но вой продолжается откуда-то со стороны пруда. Ускоряюсь, пока не оказываюсь у самой кромки воды. Здесь открытое пространство и ещё холоднее, чем было на дороге. Протяжный вой опять нарушает ночную тишину, доносясь откуда-то с середины пруда. Какого чёрта здесь происходит?!

Я хаотично крутила головой по сторонам, пытаясь найти источник боли и страха. А то, что он испытывал именно эти эмоции, я не сомневалась. Уж настолько пробирающе этот кто-то звал на помощь. Вокруг пруда шла широкая дорожка, но она была пустынна. На той стороне тоже никого не было, благодаря светоинсталяции, я видела это абсолютно точно. С силой всматривалась в тёмную поверхность воды, которая колыхалась на ледяном ветру, но так ничего не находила. Если не считать лебединого домика, который почему-то никто не убрал с началом осени. Лебедей-то давно перевезли, а вот домик остался. Мне всё же удалось рассмотреть что-то небольшое и лохматое, мечущиеся по платформе домика. Сначала не сразу поверила своим глазам, а потом это нечто завыло, не оставляя мне никаких сомнений.

В пару движений стягиваю с себя рюкзак, бомбер и свитер, из-за чего тут же становится невыносимо холодно, но это меня не останавливает. Снимаю кеды, и бросаю их в кучу к верхней одежде. Подхожу к краю пруда, готовясь к прыжку, но чья-то горячая рука, перехватывает меня поперёк живота.

— Стой, ненормальная! — рычит на меня Чернов.

— Стас, там кто-то есть, — лепечу я, при этом как заведённая тыча пальцем в сторону домика. — Мы должны ему помочь.

В этот момент моё нечто начинает опять выть, да так протяжно и мучительно, что у меня сердце кровью обливается. Я висну на руках у Чернова, пытаясь вырваться.

— Стас, отпусти. Ему плохо!

Он ещё какое-то время борется со мной, но это не похоже на мою истерику на лестнице. Я действую вполне осознанно. Стасу надоедает наша возня, и он с разворота оттаскивает меня в сторону.

— Успокойся! Я сам!

И начинает раздеваться. Пихает мне в руки телефон и прочее содержимое карманов. Скидывает с себя куртку, джемпер, ботинки и с разбегу ныряет в пруд. Несколько гребков и он у домика. На этот раз оттуда слышится не вой, а обезумившие визги перемешавшиеся с матами Чернова. Обратно он плывёт дольше. Визжащее нечто заметно осложняет ему задачу. Наконец-то он подплывает ко мне и протягивает мне в руки дрожащую собачушку. Я тут же прижимаю её к себе, отчего моя футболка становится мокрой и противной.

— Замёрз, маленький? — причитаю я.

— Ещё как! — хрипит мне мокрый Стас. Чувство юмора ему не изменяло. Он выбирается из воды, и его натурально так трясёт. Освещение вокруг плохо передаёт цвета, но я уверена, что он и без этого весь синюшный.

— Я вообще-то не с тобой разговариваю, а с пёселем! — отбрыкиваюсь я, натягивая на себя свитер и бомбер, не выпуская мокрую живность из рук, которая все так же продолжала пищать, даже возможно ещё более нервно. Интересно, а у животных бывают истерики? Наверное, да, у них же тоже нервная система имеет свой предел. Запихала собаку себе под одежду, чтобы согревалась, правда, лично мне от этого лучше не стало.

Хотя мне ли жаловаться? Чернов хоть и не терял времени даром, надев на себя джемпер и куртку, но его всё так же била дрожь. Мы быстренько обулись, и Стас принялся вызывать такси. Благо в центре города их было много. Но все водители уезжали от нас, только завидев нашу парочку. Трясущегося мужика в мокрых насквозь джинсах и фиолетоволосую меня, прижимающую руки к выпуклому животу, из которого доносились душераздирающие звуки.

— Мы с тобой натурально как два нарика, — заключила я.

Чернов не ответил. У него вообще зуб на зуб не попадал. Но зато он сообразил воспользоваться приложением с каршерингом. Ближайшая машина была буквально за углом, так что добежали мы дотуда достаточно резво. В салоне было значительно теплее, но моего спутника всё равно надо было срочно раздеть, иначе он рисковал застудить всё самое важное. О чём я ему тут же и сообщила. Он никак не стал это комментировать, лишь завёл машину и двинулся по какому-то своему маршруту. Я думала возмутиться, но потом вспомнила про пёселя и поняла, что в общагу мне с ним нельзя.

Стас вернулся к бару, и мы пересели в его машину. Здесь он стянул с себя мокрые штаны и переоделся в спортивные штаны, которые нашлись в сумке на заднем сиденье. Трусы к моему счастью стягивать с себя не стал. Печка работала на полную мощность, и постепенно дрожь стала его отпускать. Он опять двинулся в путь, даже не поинтересовавшись, куда мне надо. Чернов в принципе напряжённо молчал, иногда пуская недобрые взгляды в мою сторону. Опять засмотрелась на то, как он ведёт автомобиль — уверенно и расслабленно, без всяких попыток покрасоваться или выпендриться. Ещё немного полюбовалась его профилем, влажные волосы смешно лезли ему в глаза, иногда он запускал в них свою пятерню и смешно взъерошивал.

Так, стоп, нельзя. Вера, прекращай!

Усилием воли переключила своё внимание на собаку, которая вовсю вошкалась у меня на животе. Перехватила её под передние лапы и вытянула перед собой, пристально рассматривая это чудо: дворовая болонка, явно потрёпанная жизнью. Длинная шерсть вся в колтунах, возможно она когда-то была белой, сегодня же напоминала собой все оттенки серого цвета. Осматривать её на предмет блох я не стала, а то вдруг найду, что тогда делать буду?

Собачонка нервно ёрзала у меня на руках, да так энергично, что мне приходилось силой её удерживать.

— Ну же, масенький, успокаивайся, всё хорошо, мы тебя не обидим, — засюсюкала я над нашим новым знакомым.

— Ух, ты, — вдруг нарушил своё молчание Стас. — Оказывается, ты умеешь быть доброй. Или это только мне везёт так, что ты меня ненавидишь?

— Я тебя не ненавижу…

— Тогда что? Почему каждый раз, когда я пытаюсь сделать тебе шаг на встречу, ты выпускаешь наружу весь свой боевой арсенал?

— Мне опять попросить твой телефон?

- Это-то тут причём?! — он вроде как искренне удивлялся, но я знала, что всё он прекрасно понимает.

— Настя? — предположила я.

Стас замялся, подбирая правильные слова.

— Слушай, ну я же без всякой задней мысли. Я просто пытаюсь с тобой подружиться.

Казалось бы, выдохни и успокойся, но мне стало обидно. Тоже мне друг выискался.

— А мне без разницы, какие у тебя там мысли задние или передние. Я не верю в дружбу между мальчиками и девочками.

— Дааааа? — заехидничал он. — А как же этот твой администратор, Сева?

— А у меня с Севкой любовь, — с вызовом заявила я. — Такая до гроба, что раз и навсегда.

— Чего же он тогда тебя сегодня со мной отпустил?! — Чернов начинал злиться, а я всё не могла успокоиться, уязвлённая и обиженная.

— Не усмотрел в тебе соперника.

Стас неприятно клацает зубами, а я в конец перестаю понимать предмет нашего спора. Я-то чего завелась, ну хочет со мной дружить, пусть дружит… Даже если я сама хочу чего-то другого. Вот только бы решить чего именно.

— Я тебе настолько неприятен? — всё никак не уступает он. Видимо совсем не привык к отказам. Но есть в его голосе что-то такое… эмоциональное, чему я ещё не нашла названия, но отчего мне совсем не хочется ему грубить.

— Стас, дело не в этом.

— А в чём же?

— Тебе не понять… Ты привык, что всё в этой жизни само идёт тебе в руки. Женщины, деньги, удача. Ты просто заскучал в своём идеальном мире. А я для тебя диковинный зверёк. Я не собираюсь развлекать тебя.

Нам повезло, что мы стояли на светофоре, потому что в этот момент Чернов со всей дури ударил по рулю. Пёсель испугался и начал с новой силой вырываться из моих рук, но мы оба его игнорировали.

— Чёрт возьми, Вера, с чего ты вообще делаешь все эти выводы?!

— А как?! Разубеди меня. Докажи, что не вырос в приличной семье, и что твои родители не сделали всё возможное, что обеспечить тебе радужное будущее! Докажи мне, что в последнее время не скучал и не мучился тоской! Докажи, что у нет проблем с Настей, с которыми не знаешь, что делать!

Он напряженно молчит, нервно дёргая желваками, и я понимаю, что попала в точку по всем пунктам.

— Вот видишь, — усмехаюсь я.

Дальше мы не сказали друг другу ни слова. Он довёз меня до моей общаги, а у меня не было сил спросить, как он узнал адрес. Какое-то время мы ещё просидели в напряжённой тишине, разглядывая панельную доску.

— Вер, — начал он, но я не дослушала, сунув ему в руки пёселя, мирно спящего у меня на коленях. Собак не понял прикола, и резво заметался в Стасовых руках, из-за чего Чернову пришлось крепко его ухватить.

— Держи. Назовёшь собаку Верой и будешь с ней дружить.

После чего открыла дверь машины и выскочила на улице.

— Эй, подожди. А собака? — закричал Стас.

Пришлось наклониться и заглянуть в салон.

— Я живу в общаге. Как ты думаешь, как долго мне разрешат прожить с ней здесь?

— Но…

Не стала дослушивать, с чувством хлопнув дверью.

Прости, собак. Но с Черновым тебе будет гораздо лучше. И прежде, чем Стас успел хоть что-нибудь предпринять, я убежала в темноту, скрывшись за углом.