Хоррорная сказка

Глава 2. В которой рушатся мечты

Действующие лица:

Герда - блондинка. Очень блондинка. С детства дружит с соседским мальчиком Каем. Почему-то думает, что он на ней женится и активно собирает приданое.

Кай - молодой серьёзный человек. Поэтому презирает компании ровесников и любит общаться с дамами в возрасте. Удивительным образом извлекает из этого общения материальную выгоду. С детства дружит с соседской девочкой Гердой.

Последний стежок лёг на ткань, и Герда застыла в экстазе – её приданое было готово! Четыре комплекта постельного белья, тридцать полотенец разного вида и размера, три скатерти, три покрывала на постель – одно парадное, пять комплектов нижнего белья и пять ночнушек. Одна из тонкого батиста с кружевной вышивкой – для первой брачной ночи. Подушки, одеяло – всё красиво уложенное в большой дубовый сундук с окованными углами и узорным запором. Герда задумалась на секунду, затем уложила последнюю вещицу сверху и захлопнула крышку сундука. Теперь оставалось только дождаться визита Кая и обрадовать его. Наконец-то они смогут пожениться! Ах! Герда сладко зажмурилась – как долго она ждала этого момента!

Они с Каем любили друг друга с самого раннего детства. Их дома стояли напротив и так близко друг к другу, что родители установили между окнами их квартир мостик, где разводили цветы. Когда дети подросли, у них там появились свои цветы – красная роза у Кая и белая роза у Герды - и мостик стал их любимым местом для игр. Дети, бывало, целые дни проводили на мостике, играя, болтая, а позже читая вслух друг другу книги. Сначала читал только Кай, ведь он был старше Герды на четыре года. Это бывало летом, а на зиму дети забирали цветы к себе в комнаты и ходили друг к дружке в гости. Родители не могли нарадоваться на их дружбу. Кай заботился о девочке как старший брат, защищая её от всех бед, а Герда верила ему безоговорочно. Это безоблачное счастье длилось до тех пор, пока Герде не исполнилось двенадцать лет, а Каю шестнадцать. С этого момента Кай начал проводить всё больше времени со своими одноклассниками, мальчишками своего возраста и совсем перестал ухаживать за своей розой. Герда теперь ухаживала за обоими цветками, а осенью забрала к себе в комнату оба горшка и мостик окончательно опустел.

Так продолжалось целый год, а потом Кай снова вернулся к Герде! И предложил ей сыграть в игру – «спрячь дружка». Игра оказалась настолько увлекательной и приятной (хотя в первый раз Герде было ужасно больно!), что Герда была готова играть в неё целыми днями, но Кай объяснил ей, что для него это было бы затруднительно, и Герда как обычно всецело доверилась ему. И счастье длилось тоже целый год, пока однажды Герда не обнаружила… мама ей объяснила, когда она в панике прибежала к ней, потрясая окровавленными панталончиками, что Герда стала женщиной. Что девочка тут же и сообщила гордо Каю. Но Кай почему-то этому не очень обрадовался. Он задумался… а затем опять пропал. И не было его целых два месяца. Герда все глаза выплакала от горя. Она уже начала было думать, что на этот раз они расстались навсегда, ведь в первый раз Кай просто перестал к ней заходить, а сейчас он её избегал! Но Кай опять вернулся. И предложил ей новый вариант игры «спрячь дружка». В этот раз Герде не было больно ни разу, зато больно было Каю. Пока он не объяснил Герде, что во время игры ни в коем случае нельзя сжимать зубы, пока «дружок» прячется! Герда всегда была очень умной и сообразительной девочкой, и она верила Каю, поэтому всё опять стало хорошо. Иногда Кай немного играл в первую игру, иногда сначала во вторую, затем в первую, а потом опять во вторую. А иногда он играл в «сюрприз». «Сюрприз» Герде очень нравился, но Кай баловал её этой игрой не так часто, как ей этого бы хотелось. Но иногда, когда у Кая было очень хорошее настроение, удавалось поиграть во все три игры за раз, и восторгам её не было предела.

Однажды Герда пошла в лес по ягоды и наткнулась там на Ганса и Гретхен. Наблюдая за ними из кустов, она с удивлением обнаружила, что они тоже играют в первую игру, но как-то неизящно. Сильно дёргаясь, со стонами, охами, а Ганс при этом выкрикивал такие слова, что Герда покраснела. Кай во время игры тоже стонал, а в конце всегда кричал, да и Герда повизгивала от удовольствия, но то, что делал Кай, было очень милым и Герде нравилось, а то, что делали Ганс и Гретхен, было отвратительно. Они к тому же разделись догола и толстые ляжки Гретхен противно торчали из-под тощих ног Ганса. Про Ганса и Гретхен люди поговаривали, что они собираются пожениться, как только Гретхен соберёт приданое, а Ганс найдёт себе путную работу. Но Гретхен не успела. А может она просто не умела шить или была лентяйка, но в общем Ганс уехал устраиваться на работу в другой город и не написал за четыре месяца ни одного письма. Гретхен ужасно растолстела с горя – живот так и торчал, и родители выгнали её из дома, наверное, она их сильно объедала. И эта дурочка взяла и утопилась в Чёрном озере. И всё из-за того, что приданое не было готово вовремя!

Герда хорошо запомнила этот урок и своё приданое стала готовить тотчас же, не дожидаясь пока Кай уедет в другой город, она растолстеет с горя, а родители выгонят её за это из дома. И вот приданное готово, а Кай всё ещё здесь и она всё ещё худенькая и красивая. Оставалось только сообщить о приданом Каю.

А в это время любимый Герды почувствовал настоятельную необходимость подкрепиться. Нет, желудок его не выводил рулад, однако сосущее неприятное ощущение прочно поселилось в районе желудка. Было только одно решение проблемы – отправиться к Герде. Девушка не могла оставить своего друга детства в беде.

Кай любил жизнь. Любил во всех её проявлениях.

Будь то праздные посиделки в местном трактире, когда менестрель заводит тоскливые песни, и дым от кальяна растекается по залу и в голове мальчишек. Или вино, сладким нектаром скользящее к желудку, даря тепло и приятное чувство, от которого кружилась голова и нарушалась координация движения. Любил девушек, юных и не очень, которые ласкают его тело и не требуют ничего взамен, не упоминая о обязательствах. Даже увядший цветок, который забрала Герда, он любил, потому что смерть тоже может быть прекрасной.

Герду он тоже любил, по-своему, конечно. И только из чувства любви и уважения к давней подруге детства, он не мог осквернить её жизнь своим постоянным присутствием.

Поесть он, кстати, тоже был не против, однако вечно занятые родители редко баловали паренька хоть какой-то готовой снедью. "Не маленький, готовь себе сам" - говорил отец, а мать поддакивала из-за плеча, прибавляя что-то о "жена приготовит". Недовольно поморщившись от размышлений, Кай прекратил своё увлекательное занятие. Плевать в потолок, конечно, прикольно, но желудок считал иначе, поэтому парень встал и подошёл к окну.

Хрупкий мост между ним и едой, которую наверняка уже приготовила Герда, так и манил - немного усилий и он сдался, как очередное женское сердце перед загадочным юношей с знаменитым "поволочным" взглядом. Тьма его комнаты, яркий свет дня, снова темнота... Где же обладательница столь любимого голоса? Где она спряталась?

- Герда, милая, ты здесь? - мягкий баритон огласил стены, а стройное тело юноши нарисовалось на подоконнике окна, входе в сию девичью обитель.

Ах! Этот голос! Сердце Герды сладко сжалось, а внизу живота потяжелело и повлажнело. А от вида Кая у неё закружилась голова. Как всё-таки он прекрасен, друг её детства, верный товарищ по играм и будущий муж! Девушка гордилась им и всегда старалась не уронить чести и достоинства, чтоб соответствовать своему милому дружку. Ах! Не тому, который она так регулярно прятала, а, естественно, самому Каю, который был к нему прикреплён. Или это дружок был прикреплён к Каю? Герда всегда затруднялась точно ответить на этот вопрос, но искренне считала, что прекрасны оба. Особенно, когда дружок вырастал и становился таким твёрдым и шелковистым в её руках. А иногда и алых губках. Герда зажмурилась от воспоминаний, и внизу живота стало совсем мокро.

- Конечно, дорогой! – вскричала она. – Где же я ещё могу быть! Я приготовила тебе сюрприз! Уверена, ты этого ждал так же долго, как и я и, конечно же, будешь бесконечно счастлив. – Она выдержала паузу, любуясь стройной фигурой юноши в раме окна. Солнце светило и создавало ореол вокруг его головы, и Кай напоминал Герде ангела сошедшего с небес. Не выдержав, девушка подошла к своему другу и обвила его руками за шею, тесно прижавшись к нему всем телом. Задрав лицо вверх – Кай был значительно выше её ростом – она сложила губы для поцелуя, а потом, передумав, выпалила:

- Я закончила шить приданое, и теперь мы сможем пожениться!

Кай улыбнулся, когда ангелочек прижалась к нему, приятно волнуя юностью. Конечно, она уже не так юна, как была когда-то, но всё еще упруга и, к слову, более опытна. Кай любил опыт. И сюрпризы тоже.

Руки парня скользнули по бокам девушки, продвигаясь к её очаровательной пятой точке - кстати, иногда и первой, - а губы потянулись к губкам подруги, он любил её целовать. Редко, но любил. Раз в месяц порой было достаточно.

Но губки ускользнули, и поцелуй ушёл в воздух. "Что ж, жди следующего раза" - кивнул Кай в такт своим мыслям и сжал ягодички девушки, прижимая ближе к себе и утыкаясь носом в светлые волосы.

- Конечно, дорогая, я так люблю "приданое", особенно под соусом "пожениться", а уж если это готовили твои волшебные ручки... - юноша осекся, прокручивая в голове сказанное и пытаясь достучаться до его смысла.

- Подожди, что ты сказала? - переспросил Кай, перекладывая ладони на плечи Герды, и отстраняя её от себя. - Я хотел спросить, у тебя есть чем перекусить? Милая, причём здесь пожениться? Ты сегодня слишком рассеяна, может, у тебя температура?

Кай окинул подругу детства встревоженным взглядом. Ещё не хватало заразиться, он, конечно, любил болеть, но некоторые болезни прицепляются только один раз... до самой смерти.

Что бы ни говорил любимый, всё это могло быть только прекрасно, правильно и звучать музыкой в ушах преданной подруги. Правда Герда ожидала, что Кай сожмёт её в своих жарких объятиях и всю покроет сладкими поцелуями, но затем она осознала, что он сказал. Любимый голоден! Это был повод показать ему, какая она замечательная хозяйка. А какой великолепной женой она ему станет! Герда с большой неохотой высвободилась из такого волнительного круга рук любимого и с причитаниями – Сейчас! Сейчас! – бросилась на кухню. Там она немного пометалась, поставила горшок с жарким (или, может, это было рагу по-ирландски?) разогреваться на плиту и метнулась обратно в комнату, прихватив с собой большую глиняную миску и ложку. Герда была из простой семьи, она не знала, что жаркое (но было ли то месиво, что грелось в горшке жарким?) в высшем обществе (за столом в замке Снежной королевы) принято есть с помощью ножа и вилки. В её семье всё то варево, что изготовлялось Гердой, ели ложкой. Да и чем ещё можно было есть эту субстанцию?

В комнате девушка быстренько набросила на столик для рукоделья белую скатерку. На материи были собственноручно вышиты юноша и девушка, сидящие среди роз, взявшись за ручки. И пухлый амурчик над ними, целящийся со зверским выражением лица в сладкую парочку. На скатерть она поставила миску, положила рядом ложку и ускакала за «жарким», которое уже согрелось, пока она хлопотала над сервировкой стола.

Торжественно поставив в центр столика горшок с жарким и, положив большой ломоть хлеба рядом прямо на скатерть, она с довольным видом уселась за столик напротив Кая и приготовилась млеть, наблюдая, как её любимый вкушает плодов от рук будущей жены.

Облегченно выдохнув, Кай прошествовал к столу и присел на стул, поначалу закинув ногу на ногу, а затем на другую ногу, и снова на следующую, да еще улыбаться любимой, пока она так старается для него, рукодельница... Ах, при одном воспоминании о волшебных ручках Герды в паху сладостно томлело, твердело, изгибалось и подбрасывало, растекалось... Впрочем, пока еще ничего не растекалось, да и не в паху это, а желудок кукожился, напоминая, что физические упражнения во время его пустоты лучше не делать. И полноты тоже, да и вообще лучший вид спорта - это секс, а для настоящих мужчин так исключительно в позе "девушка сверху и делает все сама".

Оторвавшись от сладостных мечтаний, Кай широко улыбнулся, не забыв при этом томно полуприкрыть глаза.

- Я бы съел тебя, моя любимая, настолько ты сладкая, красивая, нажористая... - он прикусил губу, изображая страстное желание полюбить Герду прямо сейчас и попутно соображая насколько "нажористая" могло относиться к ее телосложению. - Впрочем, в жопу лирику, красоточка моя.

Парень деловито схватил ложку, уже не в силах сдерживать голодную страсть, открыл горшочек и навалил в миску варево. В принципе он мог бы уже тогда задуматься, термин "навалил" как бы намекал - содержимое горшочка аналогично расхожему употреблению того глагола.

Почерпнув полную ложку, слегка подув и засунув её в рот, юноша замер, округлившимися глазами сверля любимую. Через мучительно долгих пару десятков секунд он изрыгнул то, что даже ещё не успел проглотить.

- Это что это что это? - Возмущению Кая не было предела. Да, он мужчина и мог сожрать даже сапожный клей в качестве закуски, но варево Герды оказалось гораздо хуже. - Это твоя мама теперь так готовит?! О нет, она задумала меня отравить, любимая, ты же знаешь, как она меня не любит...

Кай со стоном упал лицом на стол, всхлипывая от отчаяния. Похоже, что сегодня пожрать ему не светило...

Что такое? Любимый выплюнул жаркое и обвинил маму Герды в нехорошем. Этого Герда никому не могла спустить! Да, она любила Кая, сколько себя помнила и собиралась стать его женой, но обижать маму! В первые пару минут девушка от возмущения и пары слов сказать не могла, а затем взвизгнула:

- Не трогай маму! Это я готовила! – И замерла. Она ведь только что призналась человеку всей своей жизни в том, что собиралась его отравить. Что-то во всём этом было совершенно неправильно! Надо было срочно отмазываться. И Герда, припомнив рассказы соседки Мэри о том, как та ловко управляется со своим мужем, решила применить самый главный приёмчик счастливой жены – защищайся нападая! И она опять завизжала, зажмурив глаза и старательно воспроизводя все обвинения, что только могла припомнить.

- Мама тебя любит! Это ты не любишь мою маму! Вот зачем ты на прошлой неделе подглядывал, как она мылась? Да ещё и сказал потом, что видимо папа мой её недоёбывает, поэтому она такая злая! А мама не злая, она темпераментная. – Герда не знала, что значит это слово, но она хорошо запомнила, что именно его произносила мама в своё оправдание, когда папа в прошлом году спустил с лестницы трубочиста, приходившего прочищать печную трубу. Похоже что трубочист тогда прочистил чего-то лишнего, папа был очень недоволен, а мама, переколотив гору посуды уже после того как папа отходил её кочергой, прямо-таки приложила папу этим словечком. Она ещё одно забавное словечко тогда сказала – эмпат или эмпатент… Герда точно не помнила, но папа тогда сильно расстроился и ушёл в трактир, откуда его на следующий день принесли зеленщик Ганс и горшечник Петер.

- Мама хорошая! Она же не обиделась на тебя, когда ты вчера ударил её по руке. Мог бы и потерпеть, пока тебя гладят по заднице. Вон молочнику Вилли мама вообще в штаны руку засунула и ничего – тот был даже очень рад! А ты всё нос воротишь! – Герде вдруг стало так обидно за маму, что она разрыдалась. А ещё она вдруг сообразила, что любимый ничего не сказал о приданом! И с большой подозрительностью она сквозь слёзы осведомилась у света очей своих:

- А почему ты не просишь показать тебе приданое? Почему не кинулся к моим родителями просить моей руки? И когда мы наконец-то поженимся?! – взвыла она дурным голосом. Всё! С этой минуты она не успокоится, пока любимый не сообщит дату свадьбы. Ни шагу назад! Бастионы будут стоять насмерть! И как последний аргумент она бросила:

- Пока мы не поженимся, я больше не буду играть с тобой в игру «спрячь дружка»! – И довольная своей твёрдостью она гордо выпрямилась, сквозь слёзы посмотрев на Кая.

Друг детства поднял голову и во время всей истерической тирады Герды смотрел на неё. Замер и смотрел, словно снежная статуя на гору, мечтающая забраться на высоты, чтобы войти в легендарный расхожий стих. Конец речи подруги детства вызвал у него нервный тик.

- Любимая, - робко начал он, протягивая руки к девушке через обеденный стол, - Зайка моя... да в "Гробу" я видел твою маму! - гневно закончил он, смахивая горшочек с варевом на пол. Рагу аппетитно чавкнуло, распределяясь бесформенной массой по некогда чистому половику. "Уютный гробик", в простонародье "Гроб" являл собой трактир, не самый к слову дешёвый и услуги там оказывались не только желудконаполнительные. Мама Герды тоже заметила знакомого юношу и теперь не упускала момента, чтобы не пощупать его. Каю это не нравилось, он не любил столь навязчивое внимание со стороны женщин, не имеющих собственных материальных средств даже к своему великолепному возрасту зрелости.

- Приданое? Приданое?! Приданое?!!! - Кай вскочил, в благородном порыве хватаясь за голову и ероша волосы длинными, "музыкальными" пальцами. - Не будешь со мной играть?! Да пошла ты в... в... стерва! Сама ко мне приползёшь и будешь умолять потерзать свою жемчужинку, но тролльский хрен - не получишь даже на свой день рождения!

Парень замолчал, тяжело дыша, он соображал - не слишком ли был резок?

Чего ждала Герда в ответ на свои вопли? А того о чём с упоением рассказывала Мэри, что опомнившийся милый друг бросится просить извинений. Что он будет клясться в вечной любви к маме и вообще тут же попросит её руки, не мамы, конечно, а Герды. И как минимум съест жаркое и перестанет обвинять её, что верная подруга хотела отравить своего любимого. Но вместо всего этого горшок улетел на пол, а любимый не только не поклялся в вечной любви к маме Герды, но и пожелал видеть её в гробу, не Герду пока что, а маму. Но всё равно это было ужасно обидно. Кай всегда был такооой милый, такой ласковый и обходительный. Было ужасно смотреть как он стоит весь в гневе, тяжело дыша и не испытывает ни капельки угрызений совести! Ну, вот ни столечко!

Ах! Если бы Герда знала, как всё в итоге обернётся, то она ни за что не пустила бы в дело тяжёлую артиллерию. Но идти на попятный после всего, что было тут наговорено, совершенно не представлялось возможным! Это было против всех правил женского боевого искусства. Скандал следовало раздувать до последнего, и враг, то есть противник, то есть любимый, обязательно дрогнет! Иначе и быть не могло! Он попросит прощения, сделает предложение и позволит маме себя щупать. Но Герда была настолько неопытна в этой войне! Она, можно было сказать, была юнгой или правильнее - новобранцем. В руках ружьё, но стрелять совершенно не умеет. Или как обезьяна с гранатой… В общем она подорвала всё, что только было можно и не можно и, кажется, даже самоё себя, но совершенно не добилась желаемого результата. Смутно понимая, что проигрывает эту битву, она применила секретное оружие – последний и самый весомый аргумент. Она затопала в гневе ногами и уже совершенно на ультразвуке завизжала:

- Вооон! Вон из моего дома! И чтоб я тебя больше тут не видела! – И с ужасом осознала, что сказала что-то не то. Что-то такое, что поставит её жизнь с этого момента вверх тормашками.

Веки сами полузакрылись, словно это могло оградить уши парня от омерзительных звуков, издаваемых Гердой. Смысл их, смысл - он настолько гадок и настолько... бессмыслен. Мерзавку стоило проучить, проучить не поркой или жесткими играми - нет! Она не заслуживает такой милости. Она заслуживает лишь равнодушия, ровно до того момента как сама не приползёт к нему с открытым ртом и глазами, полными мольбы о пощаде.

"Ты сама это просила", "ты сама этого хотела", "ты сделала свой выбор" - он не сказал этого. Он не сказал вообще ничего. Просто бросил на неё взгляд, полный холода, развернулся и забрался на подоконник. Уже там он повернулся, встряхнул головой, отбрасывая челку со лба и одарил Герду ещё одним взглядом, на этот раз демонстрирующий глубокую боль, которую ему причинили её слова.

Ещё несколько секунд и парень скрылся из видимости прогнавшей его подруги, не забыв при этом громко хлопнуть створкой окна. "Ни за что! Она прогнала меня ни за что!" - будучи уже в свое комнате, Кай гневно пнул кровать, схватил ключ и направил своё знойное тело на улицы города. В тайной надежде встретить кого-то из своих приятелей, обремененных лишней суммой денег на сытный обед себе и ему. Или хотя бы ему.

А девушка? Она осталась в милой комнатке одна. Он ушёл, молча, гордый и не раскаявшийся и такой красивый, что у Герды заболело сердечко. Нет, что-то она сделала не так. Или кричала не так громко как надо или вспомнила слишком мало его грехов? Вот, например, как неделю назад мерзкая Лиззи нашептала ей, что видела Кая ошивающимся у дома купчихи Магды. И будто Магда ни с того, ни с сего подарила Каю отличные сапоги. Кай, конечно, очень красивый юноша – уж кому-кому, а Герде это было хорошо известно. И его очень любят в городе. Кай сам говорил девушке, что вызывает материнские чувства у женщин старше тридцати пяти лет. И они часто дарят ему подарки, как будто он их любимый сыночек. И почему бы купчихе Магде не подарить Каю сапоги? Ведь сына у неё нет, есть только сопливая дочка десяти лет, и муж помер прошлой весной. Вот она и дарит Каю подарки…

И было так обидно, и так жёг совесть последний взгляд любимого. Неужели она никогда больше не прижмёт к своей груди его голову с этими шелковистыми волосами, никогда не запустит в них жадные пальчики? Неужели его горячий язык никогда больше не обласкает её жемчужинку, а миленький дружок не спрячется ни в её ротике ни в её раковинке? Тяжкий вздох вырвался из груди и к горлу подступили рыдания. Только сейчас она осознала, что её замужество повисло дохлой кошкой на воротах. И ещё бабушка надвое сказала, сколько сил придётся приложить, чтоб вернуть дорогого сердцу парня назад.

Герда бросилась ничком на кровать и заголосила. Она рыдала, захлёбывалась в слезах и соплях и с силой молотила ногами по перине, только перья летали в воздухе. Ничто не могло её утешить и уменьшить неизбывного горя. Только возвращение Кая, но она подозревала, что сегодня он не вернётся. А может, вообще не вернётся? Нет! Этого она не переживёт. А поэтому ни за что не допустит!

Резюме:

Замужество кульминация девичьей жизни и не надо махать им перед носом любимого как красной тряпкой перед мордой быка. Мудрость веков гласит, что «когда мужчины неуважительно относятся к женщине, это почти всегда показывает, что она первая забылась в своем обращении с ними» и «где, как не в браке, можно наблюдать примеры чистой привязанности, подлинной любви, глубокого доверия, постоянной поддержки, взаимного удовлетворения, разделенной печали, понятых вздохов, пролитых вместе слёз?» Слабой на голову девушке не стоит так опрометчиво прислушиваться к советам своих соседок, потому что «для того, чтобы воспользоваться хорошим советом со стороны, подчас требуется не меньше ума, чем для того, чтобы подать хороший совет самому себе.» А особенно учитывая то, что «когда нам удаётся надуть других, они редко кажутся нам такими дураками, какими кажемся мы самим себе, когда другим удается надуть нас.» А ещё наивная и чистая девушка Герда не знала самого основного – «если мужчина четыре раза сходит налево, то, по законам геометрии, он вернется домой.»