Хозяйка бобового стебля (СИ)

Глава 28. Уже почти родня

Женя осторожно высвобождается из объятий инквизитора.

— Но, погоди… — зевает. — Там же Ада стоит… Он видел Аду? Спрашивал про Карсона?

Мать округляет и без того большие от волнения глаза.

— Не знаю… Не спрашивал, я сразу ему зубы заговаривать бросилась! А он смотрит… Да, смотрит на лошадь и хмурным таким становится! Ох, я ведь сказала, тебя дома нет… Но правильно ведь, да? Хуже бы было, узнай он, что ты здесь.

Женя спрыгивает с печи и принимается, пошатываясь, ходить из стороны в сторону. Отшить бы его уже и голове не морочить. Но что, если вернётся Джилл? Она, конечно, уже и забыла о девчонке рядом с Карсоном, но всё же…

А с другой стороны — она ведь бежать собиралась.

— Ма, — непривычно звучит. — А что было до того, как дровосек этот меня сюда вернул?

— В смысле, что было, с кем, когда?

— Ну, он же меня в городе нашёл. Я уже не помню, напомни, как я там оказалась?

— Сбежала, дура! — восклицает она, тут же вспыхивая от негодования.

Но замолкает быстро. Как только Карсон начинает ворочаться во сне.

— Так да, а почему?

— А потому что всё тебе не так было, — поджимает она губы. — Жених не тот, да, говоришь, не договорюсь я с ним. А я, видишь, права была и Вилли только рад! Сестра достала тебя. Я достала. У, неблагодарная! — в сердцах машет она на Женю рукой.

— Ну так, — выдыхает она с облегчением, — может, и отпустить уже этого Вилли, если он всё равно не люб мне?

Откуда-то тут говор из советских кино-сказок — непонятно.

Мать переводит взгляд на печь, где спит Карсон. Скептически цокает и качает головой.

— Было бы неплохо, конечно… Но повременить надо бы. Ты, конечно, ничего собой, сойдёшь. Но… Где он, — кивает на Сона, — а где мы, — и вздыхает так горестно, тяжело и взволнованно, что кажется, будто заплачет.

— Ну, конечно… Вот что, отвлеки его, как-нибудь обзор закрой. Я выйду и подойду к нему со стороны дороги.

Мать кивает и семенит к двери.

И как только она выходит на разбитое скрипучее крыльцо, едва ли не сталкивается с Вилли.

— Ой, — запрокидывает она голову, чтобы взглянуть в его маленькие глаза, — прости, что заставила ждать. Я дочурку проведывала.

В это время девочка выступает у Вилли из-за спины, и ловит на себе убийственный материнский взгляд.

— Ах, вот она где! — тянет мать, заодно натягивая на себя и улыбку. — А я-то думаю, спала, вроде, в уголке на лавочке, а нет нигде! Дети, — улыбается она Вилли.

— Где Джилл?

— Сказала же, дома нет её, — хмурится она в ответ и за локоть отводит Вилли подальше от крыльца. — Вся в работе моя красавица. Я ей столько поручений дала, что и не знаю даже, какое из них сейчас выполняет. Может в огороде работает.

— В огороде? — звенит позади удивлённый детский голосок.

Но мать продолжает, как ни в чём не бывало:

— А может курочек кормит.

— Кур… — хотела было спросить Анна, но на неё, не глядя, машут рукой и она замолкает.

— Или коровку моет. Или в город пошла.

Она неуклонно уводит Вилли всё дальше и дальше от дома. Но уже у калитки он упирается.

— Лошадь Карсона у вас, — указывает он пальцем на Аду, что невозмутимо щипает траву у забора. — Что здесь Ада делает?

— А, Ада? — хлопает мать выцветшими на солнце ресницами. — Какое причудливое имя для коня!

— Это лошадь.

— Без разницы.

Женя выходит им навстречу будто бы из лесочка с корзиной трав (захватила из дома, накидала одуванчиков и клевера).

— Доброго дня, Вилли! — кивает дровосеку.

И он тут же надвигается на неё высокой горой и пальцем тычет в сторону лошади.

— Откуда она здесь, Джилл? Смотри, видишь её? Я пришёл, а она здесь.

Она выгибает бровь.

— Так я тоже. Меня-то чего спрашиваешь?

— Не пререкайся с будущим мужем, — шикает на неё мать, но при этом говорит тихо и с опаской поглядывает в сторону дома, проверяя, не слышал ли Карсон.

— Я твой будущий муж, — кивает Вилии, зачем-то напоминая об этом Жене. — Твой. Будущий. Я. А здесь это, — снова указывает он на лошадь.

— Наверное, — горестно вздыхает она, — заподозрил в колдовстве. Кого-то из нас. Что-то вынюхивает. Или дело какое? Мать, объяснишь? А то страшно мне…

А та в ответ округляет глаза и мотает головой, ведь так и не придумала, что сказать.

— Э-э, нет… То есть, да, — кивает часто и нервно.

А Вилли всё сильнее хмурится.

— И где он сейчас?

Мать в ответ озирается.

— Пошёл вокруг дома блуждать. Следы высматривает.

— Следы?

— Так охотник же.

И Вилли, к её облегчению, будучи сам охотником, понимающе и согласно хмыкает.

И всё бы ничего, но дверь дома в этот момент со скрипом отворяется и на пороге оказывается Сон.

Джек, который наблюдает за всем этим из-под листа лопуха, решает спасти ситуацию и, поджав хвост, выходит на дорожку.

Он останавливается на самом виду, так, что замечает его и мать Джилл, и Карсон, и Вилии. Лис словно становится между ними. И они смотрят на него едва ли не как на очередного соперника.

Но в следующий миг взгляды их вновь пересекаются и про лиса все забывают. Хотя Джек и надеялся перевести внимание мужчин на себя.

Только Ада одна продолжает буравить его недобрым взглядом, угрожающе взрывая копытом землю.

И Джек от греха подальше, также медленно и поджав хвост, уходит обратно под лопух.

Карсон сходит с крыльца. Вилли подступает к нему. Никто не обращает внимания на неразборчивые лепетания матери Джилл, что семенит за женихом дочери всплёскивая руками, предчувствуя беду.

— День добрый, — здоровается Карсон, как ни в чём не бывало.

А у самого взгляд мрачный и тёмный. Такой, будто готов убить и пройти мимо.

— Добрый ли? — изгибает Вилли бровь и убивает комара, что садиться на его грудь.

Рубахи на нём нет, кожа загорелая, на рельефном торсе блестит солнечный свет. Венка на шее вздувается от напряжения. На виске, несмотря на грозный и внушительный вид, от взгляда Карсона выступает капелька пота.

Сон будто замечает это и потому усмехается.

И мать Джилл отступает от них на шаг. И жестом не даёт подойти к ним Жене, даже не проверяя, пытается та это сделать или так и стоит на месте.

— А чего ж ему недобрым быть? — спрашивает Сон. — Выспаться бы только… — зевает он в локоть.

Уютно так и вальяжно…

Вилли звереет.

— Не выспался, значит? — уточняет он угрожающе, видимо, связывая это с тем, что вышел Сон невыспавшимся из дома его невесты.

— Да, — тут же встревает между ними мать Джилл, и вдруг смотрит на Карсона: — да… милый, не дала я тебе спать. Прости… — и улыбается, накручивая на палец выбившуюся из-под платка жиденькую прядь волос.

Вилли часто-часто хлопает своими маленькими глазками, оглядывая их.

Карсон же теряется, но собирается быстро, понимая, что она считает его человеком чести, а значит подставлять Женю ему нельзя:

— Д-да, дорогая, — выдавливает он из себя.

И Вилли окончательно успокаивается. Только удивление не сходит с его лица.

— Когда свадьба? — простодушно спрашивает он, с долей неверия, но при этом всерьёз ожидая ответ. — Не ожидал, вот так сюрприз! Да, Джилл, дорогая? — оборачивается он к Жене и улыбается своей крокодильей улыбкой.

— Свадьба? — от эмоций взвизгивает мать Джилл, и в глазах её, пусть сама и затеяла этот обман, вспыхивает нечто наподобие надежды. — Мы ещё как-то не…

— Это личное, — отрезает Карсон, буравя Вилли убийственным взглядом, — посторонних не касается.

— Да разве я посторонний? — гигикает он и притягивает к себе Женю, обнимая её за талию. — Вот-вот, выходит, сроднимся же!

И Карсон бледнеет от злости.

От него не слишком хорошо пахнет, Женя не морщится, лишь складывает руки замком под грудью и спрашивает:

— Так чего ты приехал?

И на Карсона смотрит очень внимательно с золотистыми отблесками-смешинками в глазах.

Мол, не срывайся, не трать силы.

И он сдерживается, хоть ничуть и не расслабляется.

Вилли же просто и, почему-то, довольно отзывается:

— Я почему? Или он? Потому что, почему он, понятно. Глупышка, — пытается щёлкнуть Женю по носу.

Она вздыхает:

— Да нет, я тебя спрашиваю, дорогой.

— Я приехал проведать тебя. И пригласить, с позволения твоей матушки, тебя на прогулку. Потому что тебя, — так странно выделяет он это слово, будто запинается или спешит придумать, как бы более складно сложить предложение, — хотел видеть. Мы так мало проводим времени вместе! Это нормально, конечно, до свадьбы. Но всё же…

— Ах, Вилли, у меня очень много дел. К тому же, я тебе говорила, что меня порадует.

Честно говоря, она и сама не помнит, что там просила, чтобы отделаться от него.

— Не вижу всего этого! — она отстраняется, сделав вид, что обиделась и дует губы.

— Я ведь лису поймать обещал! — вспоминает Вилли и так оживляется, что лопух, под которым прячется Джек, начинает ходить ходуном.

Предчувствуя неладное, Джек стремглав бросается прочь. И Вилли, заметив это, начинает спешить:

— Мне кажется, я в тот раз шкурку другой лисы принёс. Но теперь, Джилл, я избавлю вас он этого паразита, и ходить тебе зимой в новой шубке!

— Да я не про лису говорила, дурень! — кричит Женя уже натурально зло. — Шубка где моя, где украшения, а платья? Обижаешь меня…

— Так будет, всё будет! — и он спешит к своей гнедой, седлает её, щёлкает в воздухе кнутом, бросает на Сона недобрый колкий взгляд и скачет к дороге.

Но уже выехав на неё, оборачивается.

— Свадьба то когда? — спрашивает у матери Джилл.

И та, чтобы не выставить себя в плохом свете, пусть и боязно из-за Карсона, бесстыдно врёт:

— Перед вашей свадьбой, чтобы наш уважаемый Карсон подвёл под венец Джилл, как собственную дочь.

— Это очень хорошая идея, — одобряет Вилли и едет по лисьим следам.

Женя провожает его больным взглядом. К глотке подкатывает тошнота от воспоминаний о прошлой лисиной шкурке.

Нельзя дурного допустить. Она зажмуривается крепко, до боли в висках и шепчет:

— Всадник собъётся со следа, что лис замёл чёрным хвостом, мой зверь был мне предан, а значит он тотчас вернётся на зов…

Карсон улавливает это и мрачнеет, хотя секундой ранее в глазах его плескалось веселье пополам с непониманием.

Мать Джилл успевает схватить Аннушку за руку и заволочь в дом, наверняка надеясь избежать неловкого разговора и объяснений.

И как только за ними закрывается дверь, Жене под ноги кубарем выкатывается чёрный лис. Вскакивает на все четыре лапы, скалится и жмёт уши к затылку, тяжело дыша. И с удивлением озирается.

— А как я здесь? — не понимает он.

А Сон тяжело вздыхает и смотрит на Женю устало:

— Я должен бы тебя собственноручно казнить. За колдовство, и, — всё же срывается с его губ смешок, — за мать… Доченька.

Женя опускается на траву, чтобы обнять и погладить своего чернобурку. Ветер красиво перебирает её русые волосы, в тёмных глазах стоят еда заметные слёзы.

— Зачем же показался, глупый?

В платье, что досталось от ведьмы, с серьёзным выражением лица, она чешет Джека за ушком и лишь затем переводит взгляд на Сона и смеётся с облегчением.

— Всё! Теперь ты обязан на ней женится!

Карсон смеётся в ответ.

— Ну уж нет, прошу простить меня. Но то, что к вам скоро заявится моя матушка, объявлять теперь ей будешь сама.

Джек же, будто настоящий лис, ластится и всё норовит лизнуть Женю в щёку.

— Ты стесняешься ваших отношений? — Женя играет бровями. — Да брось, она женщина в самом соку! И молодая ещё.

Веселье подхватывает и лис. Лучше бы он этого не делал, конечно, смех у него выходит по-звериному паскудненький и жутковатый. К тому же он подрагивает от него и фыркает. Но сквозь это умудряется процедить:

— Я просто уверен, что тебе, Женя, она скажет, что два мужика лучше одного. Поделила, так сказать.

— Ну уж нет, — отсмеявшись, бросает Сон, — никакого бревна-Вилли в этой семье! — и возводит к небу глаза. — Я говорю с лисом…

— Чего ты встал вообще? — наконец, поднимается Женя. — Возвращайся на печь.

— Спасибо, — улыбается он, и похлопывает по шее Аду, которая беззвучно, будто плавая, подошла к нему, — но я откажусь. Надо ехать. А ты приводи здесь в порядок всё! — становится его голос строгим. — И животина эта, — кивает на Джека, — помогает пусть. Тоже мне, — хмыкает Сон смешливо, — герой нашёлся!

— Внимание хотел отвлечь на себя, — шипит Джек. — И почти получилось же. А то всё на девчонку свалилось, ей ещё с вами разбираться не хватало!

Она усмехается и подходит к Карсону с задумчивым выражением лица.

— Напомни-ка, для чего нам делаем вид, что у нас всё серьёзно?

— Делаем вид? — изгибает он бровь.

Она молчит в ответ. Он такой красивый и родной. А вот мир — нет. Мир чужой.

— Я ещё заеду к тебе вечером или завтра в обед, проверю, как идут дела, — говорит Сон и седлает лошадь. — Будешь ждать? — спрашивает тихо, с чем-то затаённым во взгляде.

— Конечно, — отзывается она. — Постой только… Можешь помочь кое с чем? Анна болеет. Не представляю, чем именно. Но ты не мог бы найти для неё лекаря?

Сон отвечает без промедления:

— Конечно. Даже знаю, к кому обратиться.

На несколько секунд его взгляд задерживается на её губах, но Карсон усилием воли заставляет себя отъехать.

— До встречи, Женя!

Она так и стоит, провожая его взглядом. Чувствуя себя глупой, растерянной, но… почти счастливой.