Хозяйка разорившейся таверны. Путь к счастью

Глава 12. Красная Маска

Несмотря на страшную драму, разыгравшуюся в моей комнате, оставаться там было не страшно. Наоборот. Я вдруг ощутила опеку Эвана. Поняла, что он глаз не сводит с меня. С моего дома.

Он здесь появился не просто так.

Практически одновременно со мной, вот ведь ирония.

Проводил меня с бала домой и… Шагнул в мою таверну, проверить, не поджидает ли меня опасность.

Интересно, сколько раз он так делал, пока я возвращалась с рынка, скажем?

Сколько раз сторожил мою таверну до моего прихода? Сколько раз проверял комнаты, чтобы никто чужой и страшный не затаился и не подстерег меня?

На улицах за мной присматривали его люди. Городская стража.

А дома мой покой охранял он сам.

Сейчас и банда наверняка поймет это. И больше не посмеет сунуться!

Главарь ведь отправил двоих, и один уж точно не вернется в бандитское логово.

А Ганс?

Удрать из дома он успел. А потом?

Догнал его Эван или не успел? Узнал ли он в этом быстром и сильном разбойнике старика-Ганса? Ах, Эван! Как жаль, что я не могу тебе сказать, что я точно знаю, что это был Ганс! Ведь тогда у Эвана возникнут вопросы, каким образом я оказалась дома быстрее него, инквизитора.

Как жаль, что нас разделяют тайны…

Ну, если и не догнал, то вряд ли Ганс осмелится подойти ко мне еще хоть раз.

А мне нужно быть осторожнее. Не хотелось бы Шагнуть, и нос к носу столкнуться с Эваном.

Впервые я задумалась и над этим вопросом.

Всю жизнь потом скрывать, что я умею ходить его тайной тропой? Или признаться и ожидать наказания? А может, он и простит меня?

Если б не мое обещание Рому, я сейчас же перестала б пользоваться этим знанием!

Мое обещание и… красное платье.

Однажды увидев себя в нем, я уж больше ни о чем другом и думать не могла. Так хотелось поскорее прогуляться в нем по столице!

Но я не хотела раньше времени привлекать к себе внимание. Все в этой затее должно быть выверено! Поэтому, пока портниха заканчивала мой наряд, я иногда приходила в столицу в обычной одежде. Ходила по заведениям на этой улице, пробовала местную кухню.

В основном посещала те заведения, что привлекали посетителей яркими вывесками, красивой мебелью, красочностью и шумом.

Туда ходили приличные, благородные господа. Там заказывали пирожные для своих возлюбленных. Там готовились заграничные необычные блюда.

И я кое-что из самого дорогого и лакомого пробовала.

Дождавшись ночи, я крепко запирала дверь в своей комнате и шла в столицу. Нарядившись в свое мятное платье, я сначала заходила на королевскую кухню, продать очередной гриб, а затем гуляла по этой шикарной улице.

Я покупала редкие специи, кое-что из утвари себе на кухню. А потом шла перекусить в какое-нибудь заведение.

Со временем мои прогулки стали все смелее. Я ходила по городу все дальше, любовалась красотами столицы, площадями и фонтанами. Покупала забавные безделушки и красивое белье.

В одной из лавок купила себе толстую книгу в кожаном зеленом переплете и чернильницу со стальным пером. Сносу ему не будет!

Листы книги были из темной, коричневатой шероховатой плотной бумаги. Но они были чистыми, и на них можно было писать.

Я и писала.

Записывала рецепты, что мне удалось разузнать в столице.

Все, до последнего ингредиента, с точным указанием, сколько нужно взять того или иного продукта.

Рецепты пирожных, тортов, лимонадов, салатов, которыми потчевали столичных красавиц. Пробовала, записывала, а потом додумывала, чем и как можно улучшить вкус этого блюда.

Ах, как мне в столице нравилось! Это не наш крохотный городок. Это совсем все другое. Светлее улицы, красивее дома. Богаче и щедрее люди.

Я очень, очень захотела открыть и здесь небольшой ресторанчик.

Совсем небольшой, но чтоб там были только самые изысканные блюда и самые редкие сласти.

Но денег на начало все еще было катастрофически мало.

Я вздыхала, поглядывала на небольшой домик в тенистой аллее, весь утопавший в сирени — верно, летом тут было очень красиво, — и прятала свои деньги, выученные за грибы подальше в сумку.

Мои покупки, разумеется, не оставались незамеченными для домашних.

— А что это вы такое делаете, госпожа Мари? — поинтересовалась Бибби, глядя, как поутру я что-то пишу и рисую в своей новой книге.

— Записываю рецепты, — ответила я. — Недурно было б, если бы ты иногда их читала и училась готовить по этой поваренной книге.

Глазки Бибби так и забегали.

— Да зачем, — скромно так сказала она. — Я буду смотреть, как готовите вы, и учиться.

— Всего, что я тут описала, я вряд ли смогу приготовить сразу, чтоб показать тебе! — упорствовала я. — А читая, ты сможешь хотя б подготовиться…

— А что это такое неразборчиво написано?

— Где, это? Мука. Тут написано «мука», — ответила я, начиная догадываться о природе упрямости Бибби.

— Может, тогда мешок нарисуете? А то больно почерк неразборчив!

— А крупу тогда как обозначить? Тоже мешком?

— Да! Только… черным! — обрадовалась Бибби.

— А сахар?

— Горкой! С крупинками! Дайте, я нарисую!

— Бибби. Ты что, читать не умеешь?

Бибби осеклась и спрятала глаза, перебирая край нового нарядного фартука.

— О, дорогая. Ну, надо было сразу сказать. Я б уже давно научила тебя, — как можно мягче произнесла я. — Это ведь очень нужный навык. А станешь сама хозяйкой, как будешь записывать припасы, вести дела?

— Я считаю хорошо, — прошептала Бибби. — И запоминаю.

— Значит, чтение тебе дастся легко, — не отставала я. — Это не шутка, Бибби. Надо научиться. В скором времени, вероятно, я тебя отправлю в столицу.

— В столицу! — вскричала Бибби, мигом позабыв о своем стыде. Глаза у нее так и разгорелись. — Но… зачем?

— Там свою таверну откроем, — ответила я. — И управляющая мне нужна молодая, красивая, умная и грамотная.

Бибби даже заверещала от радости, прыгая и хлопая в ладоши.

В ее огромных глазах уже был виден отсвет со столичных башен.

— Пошьем тебе столичное платье, — продолжила я.

— Как ваше зеленое?! — заверещала Бибби. — О, это платье весь город свело с ума! Все девицы такое хотят, и непременно зеленого цвета!

— Еще красивее, — рассмеялась я. Глянула в глаза Бибби и произнесла: — Голубое. Только нежное голубое. Чтоб все просто умерли от восторга!

— Я могу научить госпожу Бибби читать, — тут же вклинился Поль. Он вечно как будто нечаянно мимо проходит! С полной корзиной чищенной картошки, ага. — Но со значками в виде мешков, кусков и прочего это пойдет веселее.

— Ага, хитрец! Мне что, всю поваренную книгу переписывать?!

— Да зачем, — ворковал Поль. — Тут же места достаточно. Ну, нарисуйте вот тут, сбоку, формулу!

— Ого, какие слова ты знаешь!

— Ну, конечно, знаю! — он приосанился. — Я же из столицы, а не…

— А за это можно получить подзатыльник! — перебила его я. — Хорошо, я пририсую тут значки… может быть. Но вы уже слишком взрослые для книжек с картинками!

— Ой, да бросьте! — беспечно ответил Поль. — Картинки рассматривать любят все!

— Картинки рассматривать? А ы читать-то умеешь, хитрец?

— Ну, конечно! Я младших братьев обучил, а им всего по пять, семь лет!

— Смотри только, — погрозила я ему пальцем, — чтоб от твоего обучения Бибби не округлилась в некоторых местах! Она нужна мне тонкой, красивой и свободной от возни с младенцами и мужем. Сначала карьера, потом эти ваши матримониальные планы. Вот откроем заведение в столице, тогда…

Впрочем, Поля уговаривать не надо было. Сам понимал, что столичное заведение это тебе не харчевня в захолустье.

Хотя что он там понимал, когда у него гормоны играют!

…Но если Бибби с радостным визгом брала подарки, будь то новый передник или красивая блузка, то наметанный глаз Ханны было не обмануть.

— Осторожнее, госпожа, — шептала она, косясь на мою чернильницу и книгу с рецептами. — Как бы не донес кто инквизитору… Это ведь не наши вещи, столичные. Как ты достаешь оттуда всячину?! Это ведь колдовство! А за колдовство даже твой Эван с тебя три шкуры спустит!

— Да не инквизитора надо бояться, — ответила я устало, потому что всю ночь снова бродила по столице, пока у них там вечер не настал. — А завистников. А колдовство, которым я пользуюсь, разрешено.

— Как это?! — удивилась Ханна.

— Я теперь официальный королевский поставщик, — гордо ответила я. — А колдовство это получила… в наследство от убитого иноземца. У меня теперь и разрешение на него есть. Смотри.

И я достала бумагу, которую мне Томас выдал на кухне.

Разговаривать он умел, оказывается, но делал это неохотно. В случаях крайней надобности или сильно волнуясь. И уже при второй нашей встрече потребовал от меня пропуск.

Точнее… он наверняка знал, что пропуска у меня нет. И, спохватившись, что услышал какое-то страшное известие, переспросил в надежде, что ошибся или ослышался в первый раз.

— Но у меня только слово-пропуск, — растеряно развела я руками. — То, что назвал мне прошлый поставщик. Подснежник.

Томас нахмурился.

— Наследство? — уточнил он.

В этом незамысловатом вопросе сплелись и горечь утраты, и философское смирение с течением жизни. Только Томас умел так рационально и удивительно точно расходовать слова и эмоции. Он удостоверился в потере старого приятеля и грустил по этому поводу.

— Да, — ответила я, припоминая ослепленного призрака. — От Рома. Он… он погиб. А дар свой, свою тайну, мне передал.

— Хорошо, — ответил Томас. Хотя по голосу его не похоже было, что все хорошо. — Будет новый пароль для наследства. Вишня.

И он выписал мне пропуск, вписал мое имя и имя того, кто подарил мне свою тайну и свое дело — Ромуальд Грез.

Вот как тебя звали, Ром…

Я задумалась над тем, что когда все кончится, надо б наведаться на то место, где он похоронен, и хотя б цветов ему принести.

В какую-то свою книгу Томас вписал мое имя и новый пароль. Это означало, что я признана законной владелицей дара Быстрых Шагов и в свое время тоже смогу передать этот дар по наследству.

И разрешение было скреплено королевской печатью.

Теперь, даже если Эван узнает, и если даже ему это не понравится, наказать меня он не сможет.

Но все равно было как-то не по себе от того, что я провернула все это под его носом. Я чувствовала себя так, словно обманываю его.

— Король доволен, — сказал Томас, покончив с бюрократией. — У тебя хороший товар. Неси еще грибов. Пока сезон не кончится.

Я и носила.

Золота было все больше. Часть его я разменивала в столице на серебро и медяки, и уже их пускала в дело здесь, дома. К серебру и меди в городе у нас привычные, а вот много золота наверняка б привлекло пристальное внимание завистников.

Бибби, если и замечала что, то лишних вопросов не задавала, а вот Ханна сразу в лоб спросила, откуда что берется. Да кому, как не ей, замечать! Ведь закупки теперь она делала. Для этого пришлось ей купить тележку вроде той, что была у Ганса, и смирную лошадку.

А это тоже стоило денег. Зато в услугах всяких проходимцев мы теперь уж точно не нуждались!

Конечно, Ханне врать мне не хотелось. Да и бесполезно это; она ведь ведьма. Начала б колдовать, все равно дозналась бы. Я и рассказала ей про дар. И про то, что за него убили неосторожного Рома.

— Ты Ганса, — мой голос предательски дрогнул, — видела?

Ханна с жаром закивала.

— Видела! — ответила она заговорщическим шепотом. — Поутру, на дороге вокруг города. Издали. Но это точно он был. Его повозка, его одежда. Я ошибиться не могла! Сунуться близко боится, держится подальше! Словно учуял, что инквизитор о нем теперь знает!

— Знает, — шепнула я. Сердце мое отчаянно билось. Почему Эван не догнал и не убил его?! Верно, следит, хочет через Ганса выйти на главаря?

— А о Грегори слуха нет, — продолжала Ханна. — Мать его, как смогла стоять ровно, выползла на улицу и ходит теперь ищет его. Денег сулит тем, кто скажет, где он. Адвоката грозит выписать из столицы. Чтоб, значит, в суде дело против тебя обернуть. Опасный он человек, госпожа Мари. А коль деньги у старухи все ж есть, то бед она наделает…

— Не поможет ему адвокат, — тихо произнесла я. — И слушать ее жалобы не станут. Эван сам казнил Грегори.

— Казнил?! — ахнула Ханна. — Ты уверена, госпожа? Может, врут? Люди-то любят присочинить для красного словца! Авось, выдрал, да на каторгу отправил? Или и вовсе вранье?

Я мотнула головой.

— Казнил, — ответила я упрямо. — Прах к праху. Никто мне этого не говорил, я… видела это. Так что мамаша Грегори его не найдет.

На миг мне стало жаль одинокую полубезумную старуху, которая потеряла сына и безуспешно пытается теперь отыскать его. Так жаль, что в груди защемило ив глазах защипало.

Но Ханна моего сожаления не разделила.

— Туда ему и дорога! — яростно ругнулась она. — Не жалей, госпожа! Человек он был гнусный, мелкий, грязный! Одним говном на дороге меньше! Ничего хорошего делать не умел.

— Наверное, ты права, — задумчиво произнесла я. — Только каково это матери узнать?

— Мать сама вырастила его таким, — сварливо ответила Ханна. — Чего теперь рыдать? Поделом им обоим!

***

И вот настал день Икс!

О, как я хотела его! Как хотела! И как боялась…

В ателье модистки зашла скромная молодая девушка с холщовой сумочкой, а вышла…

Ох, встреться мне сейчас Эван, он бы меня отправил прямиком в Ад!

Потому что вышла я оттуда, пылая, как огонь, и чернея, как самая глубокая бездна!

Блестящая графиня? Сиятельная герцогиня? Разве ж разглядишь под широкими полями роскошной черной шляпы с вуалью лицо. Только алый мазок ослепительной, яркой помады на губах, и белая, напудренная самой тонкой, самой душистой пудрой, кожа…

И алая шелковая полумаска, закрывающая половину моего лица.

Я шла по улице, вслушиваясь в шелест тканей, а мне вослед оборачивались люди. Один юноша споткнулся и упал, засмотревшись на сияние алых шелков, и я наградила его ослепительной улыбкой. Настолько ослепительной, что он позабыл о своей боли и заулыбался мне в ответ, сидя на булыжной мостовой.

Итак, я выбрала первую жертву. Это местечко называлось «Столичный гурман». С претензией, однако!

Звучит кровожадно, не так ли?

Но ничего кровожадного у меня и в мыслях не было. Просто именно этот ресторан я изучила лучше всех. Я бывала там чаще всех иных, и вовсе не потому, что кухня там была хороша.

Нет.

Как раз наоборот.

Многие блюда, очень интересные, дорогие, подавались там пересушенными, пережаренными, переперченными. Но это все сопровождалось таким шоу, с огнем, с кипящим маслом, с ледяными фигурами, что посетители привыкли, во-первых, и к недостаткам, а во-вторых, и к шоу.

Тем лучше.

Всех поварят я знала чуть ли не как своих собственных. Это и понятно: наблюдая за их работой, я замечала и их слабые, и их сильные стороны. И наверняка знала, кто лучше всех чистит и режет овощи, кто лучше выбирает продукты.

Местный повар, слишком увлеченный представлением, что он устраивал для публики, относился к талантам своих поварят наплевательски.

А зря.

Я зашла в зал с гостями, и ко мне тотчас кинулся расторопный служка. Он встречал всех гостей, кланяясь и болтая какую-то милую чушь. Мне он попытался поцеловать ручку, но я ее отняла.

Слишком много чести, елозить своими губищами по дорогой черной перчатке загадочной графини!

Не так ли?

— Стейк, пожалуйста, — проворковала я, присаживаясь за столик. — С кровью.

— Простите?! — настороженно выпрямился служка. И, кажется, даже побледнел. Мой прекрасный и мрачный красно-черный образ навеял на него какие-то недобрые ассоциации? Принял меня за вампира?

Я рассмеялась, показывая свои зубы побледневшему слуге. Чтоб он убедился, что зловещих клыков у меня нет.

— А, вы не понимаете…— загадочно протянула я. — Это такой иностранный диалект. Мясо. Говядину. Самую лучшую и самую свежую. С кровью.

Служка явно не принимал никогда такого заказа.

С кровью? Зачем это? И как это?

Но все ж мне поклонился и улизнул.

А я осталась ждать.

Заказ мой, надо отметить, принесли очень скоро.

Дымящийся кусок коричневой, сухой подошвы от старого сапога, изжаренный в огромном количестве масла.

— Прошу, — произнес он, галантно ставя передо мной тарелку. Я поморщила нос.

— Надеюсь, на вкус это лучше, чем на вид, — проворчала я.

Это замечание задело служку за живое.

— Вы напрасно сомневаетесь, в нашем заведении все самое свежее! — вежливо, но твердо проговорил он. Поклонился, спрятав глаза, чтоб я не видела раздражения, зажегшегося в них.

Я усмехнулась.

— Очень сомневаюсь, — подцепив кусок двузубой вилкой, произнесла я. — Говядина трехдневная. Лежала на леднике. Но да ладно. А вот изжарено… просто чудовищно. Это же не прожевать.

— Для тех, у кого зубы целы, — возмущенно выдохнул работник, — нет никаких проблем это съесть!

Я рассмеялась.

— Милый дружок, — проворковала я, откладывая вилку. — Я же не челюсти иду тренировать, а получить удовольствие от еды. А какое же тут удовольствие, если мясо надо рвать и грызть?

Я брезгливо оттолкнула тарелку, всем своим видом выказывая брезгливость.

— Даже я приготовила бы лучше, — вбила я последний гвоздь в крышку гроба терпения несчастного служки, попавшего мне под горячую руку.

Тот аж красными пятнами покрылся от злости.

Заметив конфликт в зале, с кухни прибежал повар.

Его передник был щедро заляпан пятнами масла, потому как все его блюда кипели и жарились при очень высокой температуре. На очень горячей сковороде. На такой горячей, как его темперамент.

Мое последнее замечание о лучшем приготовлении он услышал. И, разумеется, оскорбился. И тут же принялся кричать, размахивая ножом, чем привлек к разгорающемуся скандалу все больше народу.

— Приготовили б лучше!.. — орал он, багровея, как помидор. — Невозможно лучше! У меня самое лучшее масло! Самое лучшее мясо! Самые душистые травы! Вы не понимаете в готовке ничего! Вашими изнеженными ручками вы только помадой можете мазаться! И не более!

Ух, какой горячий мужчина! Люблю таких. Подбить таких на авантюру — легче легкого.

— Ставлю золотой, — негромко произнесла я, смеясь и глядя прямо в глаза взбешенного повара, хозяина этого заведения, — что смогу приготовить лучше.

— В вашем-то нарядном платье?! В вашей шляпе? Не боитесь, что все испортите маслом и соком мяса?! — расхохотался этот забавный дядька.

— Шляпу можно снять, — ответила я, элегантно снимая головной убор. Лицо мое скрывала полумаска, золотые волосы были убраны в узел на затылке. — А у вас, надеюсь, найдется еще один передник, чтоб прикрыть мое платье?

— Ставлю два золотых на Красную Маску! — вдруг выкрикнул кто-то из зала. — Жак, ты проиграешь! Дамочка, кажется, знает, что говорит!

Повар с видом убийцы молниеносно обернулся в зал.

— Я лучший повар во всей столице! — прорычал он брутально.

— О, как это прелестно, — прощебетала я. — Стало быть, не боитесь честного поединка?

— Неизвестно с какой авантюристкой! — рыкнул он. Я фыркнула.

— Со своими поварятами, если угодно, — ответила я. — Даже они приготовят лучше, если им показать как. Я и касаться ваших продуктов не буду. Настоящий повар готовит ведь не руками. А головой и сердцем!

Заявление, что поварята сделают лучше, и вовсе добило бедолагу. Он даже зарычал.

А за мой столик тотчас подсел какой-то ловкий господин и вызвался выступить судьей в нашем поединке.

И вот я, в новом фартуке поверх своего прекрасного и зловещего платья, оказалась на чужой кухне. А передо мной, вытянувшись по стойке смирно, стояли напуганные поварята, за которых болела половина заведения.

Да, такого шоу эти стены не видывали!

— Жако, — позвала я одного. — Выгреби весь жар из печи и наколи дрова вот так, — я показала ему чурку нужного размера. — Чтобы все были одинаковы. Печь не должна быть слишком горячей. Огонь должен быть умеренным.

Жако был самым точным из поварят. Видно, парень страдал каким-то расстройством, которое не позволяло ему красиво накрывать столы или качественно резать. За свою готовку он не раз получал подзатыльники.

Но все, что касалось подсчета, одинаковых размеров, он выполнял безукоризненно. Если ему велеть принести яблок, можно быть уверенным, что он принесет все одинакового размера и даже цвета.

— Люк, — я обернулась к другому поваренку. — Мясо выберешь ты. Самый свежий кусок.

У Люка был превосходный нюх и вкус.

Когда у поставщиков принимал продукты он, все повядшие, немного полежавшие и испорченные нещадно отвергались.

— Нил, а готовить будешь ты, — мягко обратилась я к третьему поваренку. — У тебя золотые руки, ты далеко пойдешь. Так что на сегодня ты шеф-повар этого ресторана.

Бедолага гулко сглотнул. Ему было до ужаса страшно — и так же до ужаса хотелось показать себя.

— Смелее, — подбодрила его я. — Ничего страшного нет. Выбери сковороду. Нет, не эту, эта слишком тонкостенная. На ней масло будет быстро прогорать и сильно чадить. Возьми другую. Да, эта в самый раз. И пока Жако колет дрова и готовит нам печь, ты приготовишь масло.

— Масло? — удивился Нил.

— Да. То, на чем будешь жарить. Его нужно совсем немного. Пару ложек.

— Но!.. — вскричал потрясенный поваренок, припоминая, как его хозяин без меры льет масло на сковороду.

— Не сомневайся, — подбодрила его я. — Возьми маленькую плошку и смешай в ней масло, соль и перец.

Поваренок принялся делать то, что я велела. И тут явился Люк с мясом.

Он действительно честно выбрал самый лучший кусок. Филе миньон, самую нежную, самую сочную часть.

— Ополосни его, — велела я, — и подсуши на полотенце. В мясе не должно быть много воды.

Жако развел огонь в печи, и, пока поленья разгорались, я подозвала его.

— Мальчик мой, сполосни руки и нарежь нам мелко и ровно лук и грибы. Я знаю, ты в этом дока.

— Что за грибы?! — вскричал хозяин заведения, наблюдая за нашей работой.

— Любые грибы.

— Зачем?!

— Как зачем? — насмешливо фыркнула я. — Для соуса. Хороший соус выгодно подчеркивает вкус мяса. С лесными грибами — делает вкус более острым, с шампиньонами — более изысканным. У вас какие грибы есть?

— Белые, — отозвался Жако, протягивая мне корзинку со свежими, замечательными боровиками. Видимо, только утром привезли. — Подойдут?

— Вполне, — ответила я, выбирая пару грибов. — Режь их вот так.

Один я нарезала, отобрала нужное количество крепких грибочков, и мальчишка прилежно застучал ножом. В условиях средневековья это был идеальный кухонный комбайн.

— Теперь, Нил, тебе придется пошевелиться, — сказала я. — Печь почти готова, еще немного – и она будет разогрета до нужной температуры. Режь мясо небольшими кусками.

Я показала, как нужно, и помогла скрепить первый кусок толстой суровой нитью.

— Обмазывай мясо приготовленным маслом и на сковороду!

Нил быстро-быстро заработал кистью, собранной из перьев какой-то птицы и красиво уложил мясо на сковороду. Оно зашипело, первый аромат пронесся над головами зрителей и поварят.

— Жако, считай до триста шестидесяти, — велела я. — куски довольно толстые, поэтому пожарим их подольше. Когда досчитаешь, скажешь «пора». А ты, Нил, обжаривай грибы.

Взмыленный поваренок метался, как ошпаренный, но все ж все успевал. И обжарить грибы с луком и чесноком, и потушить их в коньяке, и перевернуть мясо. Он разве что не верещал от восторга; это вам не селедку чистить!

Когда он добавил сливок и горчицу в соус, и от печи поплыл невероятно вкусный аромат, хозяин этого заведения вытаращился на своих поварят так, как будто видел их впервые.

Никто из них не был перепачкан в саже или в брызнувшем масле, и блюдо выглядело… иначе, чем они все привыкли. Он не мог поверит, что их того же самого набора продуктов можно приготовить что-то совсем другое.

И я почти не касалась продуктов.

Все делали его поварята.

Да еще и соус. О, у Нила действительно руки золотые, соус удался просто на славу!

Я показала Нилу, как правильно сделать выкладку на тарелке, и он с гордостью вынес свое блюдо господину, вызвавшемуся быть судьей в нашем споре.

Тот с нетерпением приступил к дегустации.

Отрезав ножом кусочек, невероятно мягкий, он обмакнул в соус и отправил его в рот. На лице нашего судьи расплылась улыбка.

— Слушайте, — с жаром выкрикнул он, отрезая еще, — но это же что-то невероятное! Я никогда ничего вкуснее не ел!

Кусков мяса было несколько, и за право попробовать невероятное блюдо посетители чуть не передрались.

Но и заплатили довольно дорого ошарашенному хозяину.

И все нашли, что мой рецепт лучше, а блюдо намного вкуснее того, что обычно готовил хозяин заведения.

— А можно всем это приготовить, Красная Маска?! — закричали те, кому не досталось. — Хотелось бы попробовать, что это такое!

Я небрежно сняла фартук, взяла со стола свою шляпу.

— Я не нанималась сюда поваром, — весело ответила я. — Так что, господа, обращайтесь к хозяину и его поварятам. Думаю, Нил справится. Но вам придется немного подождать своей очереди.

— Ну, чего встали! — закричал разгоряченный хозяин на своих поварят, предчувствуя огромную выручку. — За работу!

— Ими надо руководить, — напомнила я. — И поручать каждому ту работу, с какой он справляется лучше всего.

— Предлагаю вам место повара в моем ресторане! — тотчас же бухнул хозяин этого заведения. Я усмехнулась:

— А кто вам сказал, что я ищу работу? Нет, нет, нет.

И я, еще раз улыбнувшись, направилась к выходу. А за моей спиной взмыленные поварята снова готовили мясо к жарке, и люди с нетерпением протягивали свои деньги, делая заказы.

Определенно, по городу поползут слухи о необычном пари и вкусном рецепте. Да, это место приобретет дополнительных клиентов, а я — ту славу, на которую и рассчитывала.

Посмеиваясь, я вышла и направилась вверх по улице, вся в мечтах… дьявол!

И чуть нос к носу не столкнулась с Эваном!

Его фигуру, его одежду, его походку и манеру держаться я узнала б из тысячи других!

Он спешил, и явно в то самое заведение, где я только что устроила шоу. Быстро же у них тут работает слежка. Не успела я и ложкой в котле повертеть, как инквизитору уже рассказали! А шел по улице затем, чтобы застать того фокусника, того повара, что произвел фурор в этом ресторане! Встретиться лицом к лицу, так сказать.

Я еле успела юркнуть в какую-то подворотню и в панике сделать Быстрый Шаг обратно в свою комнату. Не хватало еще, чтоб Эван меня застукал и…

Интересно, что б он сделал? Запретил мне эти фокусы?

Ах, да в любом случае наша встреча совсем нежелательна!

Очутившись в тишине и темноте своей комнаты, я кое-как пришла в себя и перевела дух.

— Но ведь у меня получилось задуманное! — в восторге прошептала я. — Получилось!

***