Хозяйка Тишины

Глава 9

Я решила поменьше болтать, чтоб не демаскироваться случайно. И дальше мы шли шаг в шаг молча. Этот мужчина точно был не из разговорчивых - я успела убедиться к тому времени, как день перевалил на вторую половину, а он не сказал мне и парочки слов, кроме нескольких уточнений, в каком направлении двигаться.

Всё дальше и дальше в глушь – и наконец, снова с головой в пышную летнюю зелень, не тронутую дыханием Тишины.

Тихий лес похож на яркую картину, написанную разноцветными мазками. Там, где защитные чары сильны, всё растёт и цветёт буйным цветом и лето стоит почти круглый год. Как только где-то чары ослабли, мой лес сразу даёт знать желтеющей листвой, и я спешу прочнее оградить это место от зла. Так и брожу весь год по своим владениям – совершаю вылазки то в одну, то в другую сторону, а заодно лечу и защищаю магией живущее в чащобе зверьё.

В общем, выносливости мне не занимать, и шагать полдня почти без привала не в новинку. Вот только…

Желудок неожиданно громко даёт знать, что я ничего не ела со вчерашнего обеда.

И хотя я вижу по недовольству, мелькнувшему на миг в глазах чужака, что ему не терпится продолжить путь… и догнать колдунью… он кивает в сторону. Там придавило подлесок здоровенное мшистое бревно – ствол поваленного в грозу дерева с расщепленным краем.

- Пять минут! – хрипло командует сероглазый уставшим голосом. Я решаю потянуть время. Он, конечно, храбрится и не показывает виду, но после такой тяжёлой ночи сам едва держится. Пусть отдохнёт немного.

Достаю из сумки яблоко и морковку, которые твёрдо вознамерилась грызть как можно дольше. Совёнок презрительно морщится на мой обед и улетает в чащу, на охоту.

Вообще они с чужаком будто сговорились на этот счёт, потому что, когда мы остаёмся одни, тот неожиданно хмыкает, выразительно косясь:

- Ну я же говорил – заячья диета!

А потом достаёт из холщового мешочка, притороченного к поясу, тонкий продолговатый кусочек чего-то, насыщенно-бордового цвета, и я чувствую просто божественный аромат.

Мясо. Вяленое, с травами.

Ох.

Мясо я любила. И даже очень. Не любила охотиться и убивать животных – так и не постигла эту науку за столько лет сидения в лесу. Просто рука не поднималась. Совёнок первое время пытался таскать мне пойманных в лесу мышей, но быстро понял по моему лицу, что подарок не получился. А в деревнях, куда я совершала вылазки, мясо было слишком дорогим продуктом, крестьяне его и сами-то ели только по большим праздникам, так что за то немногое, что я могла предложить, выменять удавалось совсем чуть-чуть. Причём хранить было тоже негде, так что у меня бывало лишь несколько мясных дней в году.

Нет, не буду пялиться. Неприлично.

С удвоенным энтузиазмом я принялась грызть морковку, увлечённо созерцая красочный лесной пейзаж.

Тишина.

Вздох.

Морковку вырывают из моих рук, вместо неё суют кусок мяса.

- Это… - непонимающе начинаю я, круглыми глазами глядя на пиршество на своей ладони. Святотатственным кажется даже касаться такой вкусноты какой-то там перчаткой.

- Тихо! Не говори не слова, пока я не передумал, – обрывает меня чужак и с ожесточением вгрызается в остатки моей морковки.

Следующие несколько минут тишины наполнены блаженством. Растягиваю их, как только могу. Сероглазый расправился с морковкой, потом – в два укуса - с моим последним яблоком, и теперь сидит, бросая раздражённые взгляды то на меня, то на лес, порывается снова в путь, а я всё смакую по маленькому кусочку чудесное ароматное мясо. И конечно, веду себя ужасно эгоистично, и надо бы отдать больному… недавно больному… но это выше моих сил.

- Так, говоришь, отец и дед – охотники? – неожиданно вкрадчиво спросил чужак совсем близко. И когда успел подсесть?

Я закашлялась.

Меня от души хлопнули по спине так, что я сорвалась с бревна и чуть было не плюхнулась прямо в траву. Сероглазый удержал – схватил чуть повыше локтя, крепко сжал.

- Мда уж. И мускулов, прямо скажем, совсем никаких. Тебе не мешало бы хоть топором помахать на досуге, мелкий.

Я хотела было возразить, что для заготовки дров у меня тоже заклинание имеется… но промолчала. Грозовой взгляд совсем близко – пристальный, испытующий, острый. Жар кольца на пальце – оно раскалено, снова на пределе возможностей…

Прямо на колени чужаку прилетела дохлая мышь.

«Вот! Я всё видел. Может взамен съесть это. Заодно от тебя отвяжется».

Совёнок уселся мне на плечо, довольный после удачной охоты.

Сероглазый с проклятиями вскочил, стряхивая с себя подношение. Кажется, он тоже таким не питается. Я торопливо пересадила Совёнка на запястье и убежала вперёд. Снова прокладывать путь через спутанный лесной подлесок – и надеяться, что со спины незаметно, в каком смятении нахожусь.

Остаток пути мы снова преодолели в молчании.

Наконец, на исходе дня, когда я уже стала опасаться, что чутьё и память подводят, когда небо начало блекнуть и терять дневные краски, а лес – по-особому пахнуть вечерними мокрыми травами, звучать вкрадчивыми шумами просыпающегося ночного зверья, мы вышли к заросшей по самые брови землянке Верды.

Я не была здесь пять лет, с самой её смерти.