Хозяйка Забытой Академии

Глава 1. Когда праздник не в радость.

Я ненавижу Хэллоуин. Страх, сжимающий тисками горло и не дающий кричать, – самое яркое впечатление моего осознанного детства.

Я сидела у окна и смотрела на то, как ветер лениво шевелит на дорожке опавшие листья, а толстый кот прижимает их лапой. Мне хотелось потрогать и кота, и листья, но я понимала, что вряд ли кто-то позволит мне это.

– Кари-и-и-на, – позвали меня, и я обернулась.

В комнату вошли существа с уродливыми лицами и в странных костюмах, похожих на залитые кровью лохмотья. Зловеще смеясь и улюлюкая, они выкатили меня в центр комнаты, окружили, принялись хватать за одежду и что-то требовать, но я не могла понять ни слова.

Я пыталась крикнуть, позвать на помощь, но не могла выдавить из стиснутого горла ни звука. А они злились и толкали меня все сильнее. Я закрыла лицо руками, надеясь, что кошмар исчезнет, но существа отрывали мои руки от лица, что-то визгливо кричали и толкали мое кресло друг другу, пока не опрокинули его.

Потом я долго лежала на полу одна в комнате, боясь пошевелиться и открыть глаза. Встать я не могла, поэтому так и уснула.

До сих пор мне иногда снится ночами, как я безмолвно кричу, задыхаясь от страха, и испытываю самое мерзкое чувство, которое осталось со мной на всю жизнь – ощущение полной беспомощности. Когда ты не можешь ни дать отпор, ни спрятаться или убежать и понимаешь, что на помощь тебе никто не придет.

Доктор Чэнь, что приехал забрать меня, сильно ругался. Что он говорил, я тогда не понимала и только спустя время узнала, что он был зол на моих приемных родителей, и выговаривал, что стресс мешает его исследованиям.

Мне было три. Именно тогда меня удочерили и увезли в Штаты.

Прошло 20 с лишним лет, но я все также ненавижу Хэллоуин. В Штатах Вечер Всех Святых приобретает какой-то ненормальный размах и сводит людей с ума. Мои приемные решили, что стоит ребенку снова увидеть этот кошмар, то он перестанет бояться. Каждый год все десять лет, что я прожила в лечебнице доктора Чэнь, 31 октября они забирали меня домой, чтобы отпраздновать его.

Их родные дети вместе с друзьями исправно, масштабно и качественно пугали меня, как в первые дни после моего приезда. Проблема была в том, что я не понимала, что мне говорят, и чего от меня хотят. К трем годам я и на родном говорила не так чтобы хорошо. Пока доктору Чэнь не надоело, что я все время молчу и не понимаю его. Тогда ко мне приставили няню, которая говорила со мной и по-русски, и по-английски. И она же сдала мужчину, когда вышел закон Димы Яковлева, и доктор решил избавиться от пациентов своей лечебницы. (ФЗ-272, который запрещает усыновление российских детей гражданам США, получил название по имени мальчика, погибшего от рук усыновителей).

Мне было 13, и я вернулась в приемную семью.

Доктор Чэнь хотел получить какой-то супер грант на исследование способов лечения ДЦП, и ему нужны были добровольцы. Он платил семьям, готовым усыновить и привезти ему детей, на которых он проводил свои эксперименты. Ценность жизни для него не имела большого значения, и методы у него были на грани.

Возможно, кто-то скажет, что ученый был злым гением, но я благодарна ему. Несмотря на свои довольно жесткие и порой откровенно бесчеловечные методы, он смог поставить меня на ноги. Пусть подволакивая ногу и раскачиваясь из стороны в сторону, но я хожу. Согласитесь, это немало для той, от которой отказалась мать, узнав, что ее ребенок всю жизнь проведет в инвалидном кресле.

***

– Карина Евгеньевна! А зайдите к нам! – завопили дети, толпой вылетев в коридор и окружая меня.

Все разрисованы и в масках. В нашем училище Хэллоуин тоже очень любят. Детки тут учатся особые. У нас не просто училище, а единственное в области Специальное учебно-воспитательное учреждение для обучающихся с девиантным (общественно-опасным) поведением. И этот праздник пришелся им по душе. Как и традиция устраивать “осенний бал” в этот день.

И вот сейчас мне в лучшем случае предстоит восхищаться их костюмами и не очень умелым гримом, а в худшем стать жертвой какого-нибудь розыгрыша.

Я привыкла. Неприметный секретарь, который не может ничем ответить. Хромая, невзрачная, с замедленными реакциями, еще и заикание осталось после “счастливого” детства. Ну как не устроить такой, как я, какую-нибудь гадость?

Я не обижаюсь, нет. Эти дети похожи на меня. Они тоже никому не нужны. За меня мать боролось пару лет после рождения, а потом отказалась. Половина из наших учеников – сироты при живых родителях. Все оказались здесь по разным причина, но у всех за плечами КДН, ПМПК и вдобавок какой-нибудь диагноз (Комиссия по Делам Несовершеннолетних и Психолого-Медико-Педагогическая комиссия).

Есть просто запущенные дети, а есть и опасные с преступными наклонностями. Вот так легла карта их судьбы. Училище позволяет им получить профессию и устроиться в этой жизни, ведь большинство из них не сдали бы пресловутое ОГЭ в 9 классе. А тут у них есть шанс, только не все из них это понимают.

Зашла в кабинет. “Повешенный”. Глупая жестокая шутка, повторяющаяся из года в год. Как говорят дети, “пранк”. Я должна испугаться, поднять панику, начать метаться по классу, сбивая парты и ударяясь об углы.

В первый раз так и было. Потом, когда оказалось, что это розыгрыш, я получила выговор от завуча. Мне доходчиво объяснили, что надо быть жестче, спокойней и не поддаваться на провокации, иначе шутки наших учащихся будут принимать все более масштабный размах. Так и случилось. Меня спасало то, что реагирую я медленнее, чем от меня ждут. И сначала только улыбаюсь в ответ на подкинутую крысу или такого вот “висельника”. Тот страх, который я пережила в детстве, когда вокруг меня водили хороводы раскрашенные в кроваво-красный клоуны и ведьмы с резиновыми лицами, стал неплохой прививкой.

– Д-дискотека скоро, – сказала я. – С-с сигаретами н-нельзя.

Этим только 14-15, а курят из них три четверти. И мальчики и девочки. Подростки удивительные люди. В минус тридцать с голым животом – модно. С подвернутыми штанами и синими обмороженными лодыжками – модно. С электронной сигаретой в зубах – модно. “Все так ходят, а я чем хуже”. Хорошо учиться – кринж и треш, завести “масика” или хотя бы “краш” – высшее благо и цель существования. У нас даже спец.курс есть для молодых родителей, потому что слишком рано они ими становятся. Не все же “масика” находят. (Масик — мужчина, который заботится о своей девушке, решает её проблемы и дарит подарки. У масика, как правило, высокооплачиваемая и престижная профессия) Вот такие особенные у нас детки.

Глава 2. Когда смерть тебя любит.

– Ну что, берем?

– Да ну, молодая. Надо бы кого-нибудь закаленного жизнью и с устойчивой психикой. А у этой явно с головой не все в порядке. Вот-вот мозги растекутся.

– Подумаешь, мелочи какие, сейчас поправим.

Контролируй сердце, Карина, контролируй сердце. Боль не может быть вечной, рано или поздно она уйдет. Главное, чтобы сердце выдержало болевой шок.

“Контролируй сердце” – я знаю эту фразу на английском и китайском. Доктор Чэнь говорил ее своей ассистентке, когда разрабатывал свою методику лечения ДЦП. Он хотел славы и денег и считал нас расходным материалом. Вот только добывать его было дорого и сложно, поэтому смертей он старался не допускать, реанимировал. Сколько раз мое сердце останавливалось и вновь начинало биться? Умирать прочно вошло в привычку. Но голосов в это время раньше я не слышала. Что-то новенькое?

Боль и правда отступила, только перед глазами была непроглядная тьма.

– Не, хороший экземпляр. Смерть ее любит. Давайте заберем.

Смерть по-китайски звучит примерно как “циван”. Циванова была фамилия приставленной ко мне няни, а Пэриш – ассистентки доктора ([ˈperɪʃ], англ. - погибать). И они обе ко мне хорошо относились. Так что, да, смерть меня любила. Благодаря им я не умерла раньше. Но все же странное что-то происходит. Не только голоса, еще как будто в воронку засасывает, как пылинку. Хотя все мы пыль в масштабах вселенной.

– А договор? – встревожился голос и засасывать перестало.

– Ну вот, сейчас опять начнется, – казалось кто-то был разочарован. – Ладно, не будем отступать от формальностей. Карина, является ли твое желание перейти в другой мир добровольным, информированным и осознанным?

– Вы меня что, в училище зачислить хотите? – вопрос вызвал такой диссонанс, что я невольно вступила в беседу. И удивилась, что слова произносились четко и без запинки.

– Почему ты так решила? – поинтересовался голос.

– Я же секретарь, я каждого ученика так примерно и спрашиваю, когда они приходят документы подавать на зачисление.

– А ты бы хотела оказаться в училище или даже академии? – голос был настолько вкрадчивым, что невольно подумалось, что очень уж мягко стелет. Но обжигающей и разрывающей каждый сосуд боли не было, я была благодарна за временную передышку, поэтому ответила:

– Нет, не хотела бы. Не в том я возрасте и положении.

– Но это же шанс завести друзей, отношения, подняться на новый уровень, – принялся убеждать меня голос, как мне показалось, другой.

– Не в моем случае, – сказала я.

Не задалось у меня с друзьями. Их не было ни в Штатах, ни здесь. Там знали, что я отсюда. Тут со мной не хотели общаться, зная, что мне помогли встать на ноги там. Никому ведь не важно, какой ценой. Да и привязываться, а потом терять кого-то, как оказалось, очень больно. Мысли снова скользнули к тому мальчишке. Тихий, безответный. Он был похож на меня, родители перевели его к нам, потому что его булили в школах. Зря.

– И что, неужели ты ничего не хотела бы изменить? – спросил еще один голос.

Подумала.

– Почему, хотела бы.

– Да, и что?

– Чтобы тот мальчик, Коля Сидоров, – я сглотнула и поняла, что дрожат мои невидимые руки, которых я до этого не ощущала, – чтобы он остался жить.

– Договорились! – воскликнул радостно голос. – Коля остается жить, а ты соглашаешься на переход!

– Хорошо, – просто сказала я.

Явно же, как сказал голос в моей голове, я “мозгами потекла”. А кто с психами спорит? Вот и я не стала. Тем более, я знаю, что боль не только уходит, она еще всегда возвращается. И я мысленно приготовилась, что вот-вот на меня нахлынет весь спектр ощущений. Прошло больше десяти лет, а тело помнит и ждет. Контролируй сердце, Карина, контролируй сердце. Смерть тебя любит.

Сознание померкло и я начала падать в воронку.

***

Интерлюдия.

Реойт Готье, ректор Объединенной Академии Светлых земель в очередной раз выругался, когда стая шустрых кролов, минуя все магические арканы, удрала за периметр. Мужчина отпустил плетение, удерживающее открытым проход, и прореха в пространстве затянулась.

Искать добычу в кустах не имело никакого смысла, наглых тварей, которые спокойно проходили любые защитные барьеры туда и обратно, невозможно было поймать. Магия с ушлых зверьков просто соскальзывала, а охотиться за ними с мечом было неэффективно, они тут же разбегались в разные стороны.

Досадно было, что из брешей в пространстве чаще всего приходили именно эти зверьки. Такое ощущение, что энергия разрыва притягивала их, как ничто другое, и они специально ждали момента, чтобы сигануть в другой мир. Ну не могли же они в самом деле знать, что территория вокруг Академии заросла морковью, которую они с удовольствем хрумкали целыми днями?

Впрочем, иногда все же получалось добыть кого-нибудь посущественней и тогда в Академии было что-то, похожее на нормальный ужин. А если нет…

– Адепты, это последний шанс раздобыть еды, или снова будем есть морковь. Как только откроется проход в другой мир, я держу, а вы хватайте и тащите. Только будьте внимательны, не как в прошлый раз, нежити у нас своей хватает. Готовы? – строго спросил мужчина.

Пятерка адептов кивнула, но мужчина сомневался, что у них что-то выйдет. Где и когда откроется точечный прорыв пространства, они научились определять почти все. Но вот что там можно будет добыть – каждый раз был сюрприз. В некоторых дырах можно было раздобыть животное, пригодное в пищу, а из некоторых выползло нечто непонятное и опасное. На этот случай у них было все отработано: два ловца, два загонщика, и адепт, который мог определить, съедобно ли то, что к ним норовит пролезть.

Сам мужчина держал защитный контур, удерживал и закрывал дыру в пространстве. И все бы ничего, но иногда кадеты хватали и тащили добычу раньше, чем получали сигнал от товарища, что она съедобная и безопасная. Тогда приходилось или запихивать ее обратно, или отбиваться.

Глава 3. Пробуждение

Боль не пришла, что безмерно удивило меня. Она всегда сопровождала переход из мира мертвых в мир живых. Полежала некоторое время, закрыв глаза и прислушиваясь к себе, потом все же открыла их. Обозрела каменный потолок, подвигала руками и ногами. Что, опять кошмар, будто я вернулась в 2013?

Доктор Чэнь, когда поднялся шум вокруг гибели усыновленного ребенка от побоев, и власти стали делать вид, что они что-то проверяют, приговорил нас всех. Продать нас по частям и окупить затраты казалось ему великолепной идеей. Его сдала моя няня. Не властям, нет. Своим. И Пэриш тоже. Американцы трусливы, они кичатся якобы своей силой, а сами пасуют и трясутся, что перед выходцами из Африки, что перед русской мафией. А уж когда те вдруг оказались в одном месте в одно время… Расследования не было. Только заметки в газетах, что две группировки не поделили рынок сбыта донорских органов, а доблестные власти штата вернули похищенных детей по домам.

Но это явно не сон. Все ощущения слишком реальны – холод, запах сырости, сквозняк. Последнее, что помню, как падаю на спину под весом здорового обалдуя с идиотским чувством юмора и обо что-то ударяюсь головой. Так, и где же я оказалась? Аккуратно скосила глаза, боясь сделать лишнее движение. Вроде комната, ширма, как в больнице. Но что с потолком? Почему он сводчатый и небеленый?

Раздался вздох где-то над головой, и я аккуратно, помню же, что боль может вернуться, повернула голову.

Ага, призрак. Закрыла глаза. Сотрясение или побочка от обезболивающего? Второе вероятнее.

Открыла снова. Призрак продолжал смотреть, не мигая. С участием. Еще и вздохнул.

Нет, не побочка, похоже, я без сознания. Плохо, сама могу и не выйти из комы. Но нельзя сдаваться, надо попытаться позвать на помощь.

Снова моргнула и почему-то сказала:

– Добрый день.

– Ну кому как, – отозвался полупрозрачный силуэт бородатого мужика в одежде, как в исторических фильмах. Потом взмыл в воздух, сделал кружочек под потолком и опустился рядом со мной на табурет, став вполне таким видимым. Еле поборола искушение потрогать его, чтобы понять плотный он или нет.

Заодно оценила, что доброго в нашем с ним положении на самом деле нет, и согласилась:

– Да, вы правы. У меня тоже как-то день не задался. Полагаете, я умерла или просто в коме?

– Нет, тебя сюда Создатели закинули, – покачал головой старик, рассматривая меня. – Видимо пошутить решили.

Ну да, шутки, розыгрыши, пранки. Хэллоуин же. Но для наших учеников это как-то чересчур. Чаще всего розыгрыши у деток выходят однобокие, довольно топорные и повторяются из года в год – от заклеенного скотчем унитаза на Первое апреля до “повешенного “ на Хэллоуин.

– И что от меня требуется сделать? – спросила.

Просто, когда организуется шутка, от жертвы ждут какой-то реакции или действия. Мне ли не знать, я самая соблазнительная фигура для розыгрышей. Вот только реакции у меня замедленные.

– Да кто их знает? Может тебя мне подкинули, чтобы я тут в одиночестве не скучал, – пожал плечами старик.

– А вы, простите за нескромный вопрос, кто?

– Сторож и хранитель замка я. Ниримаске звать. А ты, стало быть, попаданка.

– Почему вы так решили? – вежливо спросила я, продолжая двигать то рукам, то ногами. Потрогала постель, на которой лежала, стену… Все ощущалось реальным. И фактура, и температура, и запахи – все. На сон не похоже, на пребывание в беспамятстве или под препаратами – тоже.

– Так видно же, что магия в тебе чуждая этому миру.

Угу, еще и магия.

Спросить про магию не успела, за дверью раздался шум, и мой собеседник исчез. Просто взял и растворился в воздухе.

Дверь открылась и вошел мужчина, а я так и продолжала смотреть в то место, где только что был старик, и встретилась с вошедшим глазами. У него они были как грозовое небо – колючие и настороженные. Почти у всех детей в нашем училище такие. Будто мужчина заранее всех если не ненавидит и презирает, то подозревает в чем-то – от покушения на личную свободу до предательства и лжи.

– С кем вы разговариваете? – спросил, не поздоровавшись.

– Сама с собой, – ответила.

Нет, могла и бы и правду сказать. Но… Мне не доверяют, и у меня нет оснований этого делать, не так ли?

Помолчали, глядя друг на друга. Ну ладно, мне-то что. Я глаз первой не опущу. Только не тогда, когда ты шесть последних лет в воспитательном учреждении для детей с девиантным поведением проработала. Смотреть открыто, доброжелательно и с участием – так от меня требует начальство.

Зато мужчину рассмотрела. Одет тоже, как и старик, на старинный манер – вроде костюм, но крой не современный и лацканы серебром расшиты, цепочка от часов на кармане, на руках перстни. А лицо привлекательное, выразительные черты, благородные, я бы даже сказала. Глаза внимательные, но холодные, и взгляд, повторюсь, подозревающий. Хотя его тоже можно понять. Я сама не знаю, как тут оказалась, может и для него это неожиданный сюрприз.

Нарушила молчание первой.

– Силина Карина Евгеньевна.

Пусть так. Когда я в Россию вернулась, я бабушкину фамилию взяла. Она единственная, кто обо мне думал, даже писала и наследство оставила, из-за которого я смогла вернуться. Но это совсем другая история, как я тут без своего угла осталась.

– Реойт Готье, ректор Объединенной Академии Светлых земель. Как вы попали сюда? – требовательно спросил мужчина.

Я попала? Я попала… Академия, надо же. Думала про училище, а меня в академию отправили. Мозг, как всегда, работал с опозданием. Наверное, я должна паниковать и возмущаться. Но… было лень. Я лежу, мне хорошо, руки-ноги работают. Еще бы встать на ноги и тогда совсем все отлично будет. Ну а нет, ну так что же, было дело, проходили.

– Простите, но я не смогу вам ответить. Я не знаю, как я здесь оказалась. Помогите встать, пожалуйста, если вас не затруднит.

Боги, как же мне нравилось говорить длинными фразами! Когда я читала книги, иногда воображала себя на месте какой-нибудь аристократки, но понимала, что в реальной жизни я так не скажу никогда. Не потому что не хочу, наоборот, я бы с удовольствием не кивала коллегам, а желала всем доброго утра и прекрасного настроения. Но не с моим дефектом речи. Никто не дождется, пока я выговорю фразу больше двух слов. А сейчас могу! Могу!

Глава 4. О мире и магии

Это я так мужчину напугала? Чем интересно? Оглядела себя. Одета точно так же, как и было до того, как на меня свалился ученик. То есть в костюм. Скромный, закрытый. Да и смешно было бы даже предположить, что я его как женщина мужчину смутила. Хотя хотелось бы. Ректор мне понравился. Может просто потому, что был первым, кто оказался ко мне так близко. Необычно. Непривычно. Волнительно до мурашек…

Что-то меня не туда понесло. Привычка постоянно анализировать свои ощущения осталась после лечебницы. Если ты хорошо описывала, что изменилось, то могли дать конфету. А сладкое я люблю. Какие еще радости могут быть у сироты, у которой нет ничего своего?

Кстати, а вещей никаких у меня и сейчас нет…

Но это мелочи, надо понять, могу я ходить или нет. Вот что важно.

Набрала в грудь воздуха, собираясь встать на ноги и подтвердить или опровергнуть свой самый страшный кошмар.

– Чего вздыхаешь? Ректор понравился? – раздалось ехидное позади.

Призрак. То есть он не показался мне?

– А что, нельзя? – Набычилась, как обычно это делали наши ученики.

– Да чего нет-то? Он неженатый, любитесь на здоровье. Только он бегает от баб.

Так, ноги или ректор? Пусть будет ректор, пока Ниримаске разговорился.

– Отчего же? – спросила.

– Не от чего, а от кого. Глухая что ли? От баб, говорю, бегает. Не любит он их, не смотрит даже.

– Ясно, – понятливо сказала я. Красивый, молодой, мужественный, с таким взглядом, что душу до костей пробирает, еще и ректор, и не женат. Логично, если он за другую команду играет.

Но так даже лучше. Значит, и думать больше об этом не буду, мне другой вопрос решить надо.

Ухватилась за спинку кровати и неуверенно встала.

– А ты куда это собралась? – тут же спросил призрак. Ишь, любопытный какой.

– По нужде, можно? – спросила. У меня тут вопрос самый важный решается, а это чудище академическое под руку лезет.

Замолчал, только следил с интересом. А мне-то как интересно. Доктор Чэнь чудеса творил, пусть и было это очень… специфично. На ноги он меня поднял, только ходила я как та русалочка из сказки – преодолевая боль. А сейчас ее нет. Боязно.

Сделала первый шаг. Второй. Иду… Иду! Боги, я хожу! От волнения запуталась, что в какой последовательности делать, и чуть не упала. Рассмеялась, заливаясь слезами радости.

– Девка, а ты часом не блаженная? – спросил хранитель.

Села на кровать и принялась глубоко и шумно дышать, успокаивая сердце, готовое выпрыгнуть из груди. Надо взять себя в руки.

– Вы что-то спросили? – обратилась к призраку, вернув себе привычное состояние отрешенности.

– Ага. Говорю, ты откуда такая блаженная взялась тут?

– Не знаю. А тут – это где? Про академию я поняла. Но мне кажется, что я точно не в своей родной стране. Просветите меня, уважаемый Ниримаске, где я?

****

Призрак, усевшись напротив, охотно поведал, что я в мире, который называется Окенчар. Что мир магический, и мы находимся на самом его южном континенте. Можно сказать, на полюсе. Что Светлые маги построили тут академию, в противовес той, что стоит на севере, и отправляют сюда своих детей. Что есть еще три материка, Срединный, где жизнь бьет ключом и там живут вперемешку и маги, и люди. Они не делятся по магии и расам, только по государствам. Есть еще Западный континент, где находятся родовые цитадели Темных магов. А есть Восточный, где обосновались Светлые.

Ниримаске рассказал, что деление у магов вышло стихийно, и основа в том, что Светлые получают силу, созидая что-то, а Темным проще брать ее от разрушения и смерти. Но оно и понятно, потому что у них в родословной демоны потоптались, которые только-только, когда мир возник, пришли на Окенчар. Но потом тут заварушка вышла из-за нарушения баланса энергий, и открылся проход в демонические миры, а оттуда всякие низшие сущности полезли. Пришлось совместно от них избавляться и демонов просить временно мир не посещать, пока он не стабилизируется. Но в нем все равно что-то сломалось, и Создатели пытаются найти причину и исправить это.

– А меня приставили, чтобы я за порядком следил и, если что, Создателям сообщал обо всем. Но как сообщать, если тут магии нету? – делился наболевшим хранитель.

Сейчас, когда он не мерцал, не становился полупрозрачным, а спокойно сидел напротив и рассказывал, я рассмотрела его. Определение “Седой, как лунь” подходило ему, как никому другому. Седые волосы, борода и усы, крючковатый загнутый нос и пронзительный взгляд желтоватых глаз делали его похожим на хищную птицу, а не на старого добродушного ворчуна, которым он старался казаться.

– Так академия не магическая? – уточнила я.

– Почему не магическая? Очень даже магическая. Тут получше многих магии учат, – обиделся хранитель.

– Магическая академия без магии? Так разве бывает? – усомнилась я в словах старика.

И тогда он нехотя пояснил:

– Уходит магия отсюда. На север идет вся в академию, а тут почти ничего не остается. Светлые академию на самом юге потому и построили, чтоб детей без магии оставить.

– То есть ученики тут не маги? – снова спросила я.

– Как это не маги? Очень даже маги, самые магические маги, – снова затянул свою песню призрак.

Дальше дискуссию продолжить не удалось. Хранитель внезапно исчез, а в комнату вошла женщина, села на его место и уставилась на меня. А мне стало интересно – хранитель невидимый, но в кресле, и она сидит на нем, или он исчезает совсем? Дурацкий и бессмысленный вопрос, но мне часто такие в голову приходят. Наверное потому, что в детстве этап “почемучек” прошел мимо, некому и некогда было вопросы задавать, поэтому сейчас мне интересны такие странные вещи. А еще я люблю все трогать руками, нюхать и пробовать на вкус. Баба Глаша, с которой я живу, со знанием дела заявляет, что это оттого, что меня “в детстве недолюбили”.

– И что с тобой делать? – спросила женщина в необычном костюме – юбка по щиколотку, свинцово-серая, пиджак такой же с серебряной отделкой, пояс расшитый чем-то вроде бисера. Руки зачесались все потрогать, но порыв я быстро укротила.

Глава 5. Новая должность

Я осталась одна. Чувствовала я себя на удивление хорошо, оттого все сомневалась, что это не сон. Как говорится, если вы проснулись и у вас ничего не болит, значит, вы умерли. По такой логике я была полным и абсолютным трупом. Хотя нет, единственное, что у меня болело – бедро, которое я нещадно щипала.

Я успела найти уборную с зеркалом, умыться, пригладить непослушные волосы и осмотреть себя. Вроде это все еще я – невысокая тощая сероглазая шатенка с неподвижным лицом. Усилием воли натянула улыбку и тут же стерла ее. Лучше не стоит, выглядит жалко. Ну какое из меня кровожадное умертвие? Если только жертва…

Но жертвой быть отчего-то не хотелось. Я хожу, я дышу, мое сердце бьется, что еще нужно для счастья? И сдается мне, что я получила второй шанс. Значит, в этом есть какой-то смысл, не так ли? Баба Глаша говорила, что не может умереть, пока из меня человека не сделает. Наверное, у меня тоже есть какое-то дело, которое я должна закончить, поэтому я живу?

Так я рассуждала, пока не вернулась женщина. Она обнаружила синяк и радостно залечила, поводив вокруг какой-то штукой.

– У нас сегодня магия есть, надо пользоваться, – сказала она.

Магия это как горячая вода?

Столкнулась со странной особенностью – в доме у бабули, у которой я снимала угол, летом отключали горячую воду. А тут отключают магию?

Спросить не успела, женщина развернула активную деятельность: она достала такой же, как у нее костюм, состоящий из длинной юбки и жакета, сказала, что это преподавательская форма, а я хоть и завхоз, а не преподаватель, но буду на обеспечении. Потому что у них этого добра навалом, а носить некому. Пояснила, что вышивка серебром – не просто так, а магическая, и чтобы я следила, чтобы она не стерлась.

Пока я переодевалась, госпожа Кинази сообщила, что она целитель и что работает тут одна, потому что никто сюда не едет, и что никому их Академия не нужна и все про них забыли.

– А напомнить? – спросила я.

На самом деле мне было странно слушать сетования на тему “Ах-ах, мы такие несчастные, никому не нужные”. Ненужными были те дети, которые попадали к нам в училище. И я прекрасно знаю, сколько сил все прилагали, чтобы это изменить. А если бы наш директор тоже сидел и вздыхал, что никому его начинание не нужно, разве что-то сдвинулось бы с мертвой точки? Чиновникам никогда ничего не надо, если только им за это не прилетит какой-нибудь бонус. Так что неудивительно, что и про эту академию предпочли “забыть”. А может и не забыли, просто поддержка, которая выделяется, не доходит до адресата. Увы, так тоже бывает.

А может, руководство академии не может сформулировать и озвучить свои потребности. Почему-то иногда люди считают, что там, “наверху”, все знают, какие у них проблемы и что им надо. И обижаются, что им не дают того, что, по их мнению, им должны.

– Да напомнили бы, – женщина вздохнула и принялась увешивать меня разными штуками, – но связи со Светлыми землями давно нет. Никто не знает, сколько нам тут сидеть и за территорию Академии лучше не выходить.

Она бесцеремонно нацепила и застегнула на мне расшитый пояс. Меня много лет все таскали, как куклу, но за последние годы я уже привыкла более-менее быть самостоятельной, поэтому спросила:

– Что это?

Глаза женщины забегали, и я поняла, что она ищет слова, чтобы соврать.

– Я все равно узнаю, но, если вы соврете, не смогу больше доверять вам, – сказала.

Это у нас в училище детям так говорят. На них не особо действует, а вот на женщину слова произвели впечатление. Она присела рядом.

– Это амулеты от… разного. Ты, главное, ночью из комнаты не выходи, там на дверях защита есть. А так, если повезет, то чудовища не нападут.

– Чудовища? – переспросила я. До меня вообще не быстро все доходит.

– Да-да, – закивала женщина, – пойдем, сейчас ужин, а там сама все увидишь.

***

Помня о том, что я еда и что должна увидеть чудовищ, от которых меня должны спасти амулеты, я пришла в столовую. Нет, соображай я чуть быстрее, я бы, наверное, возмутилась и не пошла. Но пока я состыковала одно с другим, госпожа Кинази под руку уже ввела меня в обеденный зал.

А там все со сосредоточенными и хмурыми лицами грызли морковку. Серьезно, они едят на ужин порезанную соломкой морковь? Здоровые молодые парни и девушки?

Неудивительно, что при такой диете хочется обглодать ближнего.

Я обвела всех растерянным взглядом. А где чудовища?

– Вы бы ее хоть натерли, – сказала, когда госпожа Кинази усадила меня за стол и подвинула ко мне тарелку с оранжевым овощем. – Со сметаной или чесноком вкуснее было бы.

И тут все на меня уставились. Молча и не переставая жевать.

– Вы умеете что-то из нее готовить? – спросил пожилой мужчина, оказавшийся ближе всех.

– Запеканку могу сделать. Или пирожки, – призналась я.

Вообще много всего могу. Я же с бабой Глашей жила. А у нее подруга дачница. Кабачки и морковка – наши лучшие друзья. Как и тыква, и репа.

Мне показалось, или я услышала, как все разом сглотнули?

– А с чем еще пирожки вы умеете делать? – вкрадчиво спросил меня еще какой-то мужчина за столом. Так, как голос в моей голове про учебу спрашивал.

Подумала, что с человечиной не умею. Да и вообще с мясом не делала ни разу. Не было у нас с бабой Глашей денег на такую роскошь.

– С капустой. Луком. Яйцом. Картошкой. Грибами, – медленно перечисляла я.

На меня напал ступор, и по обыкновению я говорила, сначала тщательно подбирая и проговаривая слова про себя.

Лица студентов за столами застыли, приобретя странное выражение. Растерявшись, замолчала.

– Звучит, как заклинание, – раздалось в тишине за спиной. – Итак, познакомьтесь все. Госпожа Силина Карина Евгеньевна, наш новый завхоз.

Глава 6. Кухня и магия несовместимы?

– Нет.

Всего три буквы, а сколько сладостных ощущений они дарят.

“Нет” – и это возможность принимать собственные решения.

“Нет” – и это отсутствие недовольства от того, что берешься за что-то ненужное, неважное и бессмысленное.

“Нет”– и ты чувствуешь себя личностью, а не машиной для выполнения чужих команд.

Как я раньше жила без этого прекрасного слова? Как же здорово, что сейчас я могу произнести эти три заветных буквы!

– Нет, – наслаждаясь звучанием, произнесла я еще раз.

– Но почему? – возмутился магистр Чукар, пожилой преподаватель, что за столом оказался рядом со мной. – Кроме вас, готовить больше некому.

Пока я пребывала в себе, анализируя новые для себя переживания, он что-то говорил. Но я все прослушала, а аргументы у магистра закончились.

– У вас тут почти две сотни студентов, в том числе девушки, что значит, некому готовить? – спросила я мужчину, которого приставили ко мне, чтобы все показать, а он первым делом повел меня на кухню.

И там радостно сообщил, что теперь это мое рабочее место, где я буду готовить на всю эту ораву, провожающую меня плотоядными взглядами. Будто я сама пирожок. С грибами. Мухоморами и бледными поганками. Или не знаю, что тут у них растет самое ядовитое.

А все потому что на том, что я завхоз, мое представление не закончилось.

– Темный маг, – добавил лорд ректор.

Вы бы видели, как менялись выражение лиц студентов. Удивление, возмущение, злость и обида сменяли друг друга. Но не жалость и брезгливость, которые были для меня гораздо привычнее. А еще любопытство, которое заставило некоторых оболтусов тащиться за нами.

– Как вы не понимаете, Карина, это же Светлые маги! – чуть и не с придыханием сказал мужчина. – Они не могут готовить.

– А, так они у вас больные. На голову ушибленные? Им ножи доверить нельзя, они друг друга и себя зарежут? – с сочувствием и вежливым участием поинтересовалась я.

На вид лбы были здоровые, с руками-ногами, и я пришла к выводу, что единственное, что у них может быть – расстройство психики. Других причин, почему они не могут себя обслужить, я не видела.

Магистр отшатнулся.

– Вы не понимаете. Светлые – это самые влиятельные и уважаемые маги Окенчара. Мы элита этого мира. Никто из нас не может работать на кухне.

– В таком случае наймите кухарку. Я завхоз, а не прислуга. И тоже не могу работать на кухне. И не буду, – сообщила я, разглядывая помещение.

Оно было большое, очень. Гораздо больше, чем у нас в училище. Но грязное до безобразия. Все в очистках этой самой моркови, которые налипли повсюду. У нас даже в учебных классах для поваров чище, чем здесь, хотя наши детки за собой убирать ох как не любят. Но их учителя заставляют порядок наводить, а тут, похоже, некому.

Магистр разразился новой возмущенной тирадой, но я не стала даже вникать. Определенно, “нет” – волшебное слово. Или это все от того, что я больше не заикаюсь? Раньше я бы просто не смогла отказаться. А сейчас… Этот мир нравился мне все больше.

– Но морковь же вам кто-то чистит? Если сами вы не можете даже этого? Не пойму, разве сложно приготовить из нее горячее блюдо? – остановила я поток словоизлияний.

Магистр возвел очи горе, и глубоко вздохнул.

– Я же объясняю, здесь нет слуг, а детям нельзя готовить. Во-первых, никому из них не доводилось делать ничего похожего раньше, они просто не умеют. Во вторых, они Светлые! То есть у них созидающая магия. И если доверить им приготовление пищи, они начинают ее создавать. Но магия у них нестабильная и последствия непредсказуемы. А морковь чистит артефакт, вот он, – магистр с отчаяньем ткнул в машинку, подозрительно похожую на картофелечистку, с его пальцев сорвалась искра, и прибор тут же загудел.

Подошла, сняла крышку, заглянула. Точно, принцип такой же, как у нас в училище – корнеплоды крутятся и трутся об абразивный диск.

– А выключатель где? – поинтересовалась, не найдя привычной детали.

– Он сам выключится. Когда-нибудь, – смутился магистр.

И возникло у меня подозрение, что проблемы с магией тут не только у студентов.

– Так, ладно, слуг у вас нет, а сами вы немощные и Светлые, поэтому пристрастились к сыроедению. Дело ваше. Но я, признаться, порядком проголодалась. И как Темная, энергией солнца питаться не могу. Я бы от чего-то более существенно не отказалась. Предположу, что мяса вы не едите по религиозным причинам, но крупа-то есть? Могу я себе кашу сварить?

– А при чем тут энергия солнца? Мы же не стихийники! – обиделся магистр. – И мясо мы едим, если кто-нибудь его добудет. И крупа тоже есть, вот.

Он, достав из-под полы камзола ключ, открыл дверь в самом углу кухни. Настолько неприметную, что я ее сразу и не заметила. За ней оказался небольшой тамбур, который вел в два помещения.

А там…

Столько еды я в жизни не видела. Огромная холодильная камера забитая продуктами. Здесь были молоко и яйца, крупы и мука. Сахар, соль и приправы. Сметана, масло, творог. Не было только хлеба и колбасы, чтобы быстренько соорудить бутерброд. Наверное, их в первую очередь съели.

Прошла во вторую комнату, а там гигантское овощехранилище. Картофель, лук, свекла, кабачки с тыквами. Огурцов и помидоров не было. Видимо то, что можно съесть не готовя, уже употребили по назначению. Зато сухофруктов – сколько угодно.

Затарили деток на совесть. Но не учли, что они Светлые и на кухню им – ни-ни. Подумала, что каша – долго, а вот омлет с зеленушкой, которой тут было в избытке и все свежее, – самое то.

Набрала все, что нужно, и выйдя встретила жадные взгляды магистра и пятерых студентов.

– Вы готовить будете, да? – спросил один.

– Это мы вас сюда принесли, – поделился второй.

– Мы как-то пытались яйца приготовить, но у нас не получилось, – грустно заметил третий.

– А от молока животы потом болели, – вздохнул и поморщился четвертый. – И после этого кладовки совсем закрыли. Госпожа Кинази сказала, что мы так себя раньше угробим, чем нас твари или умертвия сожрут.

Глава 7. Вот и делай хорошее людям

Маг замер в неподвижности. А я думала, только у меня заторможенные реакции.

– Как это связано? – спросил он.

– Об этом вам госпожа Кинази расскажет, но поверьте, связь самая прямая. Или вы не справитесь? – подначивала я мужчину.

Поджал губы, но согласился:

– Не вздумайте никому говорить, что я это делал, – предупредил меня.

Покрутила пальцами у рта, изображая, что закрываю его на замок. Светлый понял это по своему, удовлетворенно кивнул и вскинул руки.

Ну что сказать, очищение – очень даже по профилю светлых.

– Магистр, вы просто гений и мой кумир. Это самая прекрасная работа Светлого мага, которую я видела в своей жизни, – призналась я.

Не соврала. Больше я вообще никакой магии не видела, кроме сияния рук целительницы. Но они просто сияли и больше ничего не происходило.

Но студентам неожиданно стало завидно.

– А мы и не так можем, – заявил первый. Из всех остальных он был самым щуплым.

– Да? – прищурилась я. – Буду иметь в виду.

Остальные заподозрили, что зря это ляпнули, и ткнули парня в бок. Но тот только фыркнул и задрал голову.

Настроение у меня от вида чистой кухни и пяти помощников взлетело до небес, и я, как обещала, начала учить детей готовить. Только подумала, что омлет хорошо, а творожная запеканка лучше. Пусть у деток будет что-то типа второго ужина, и ее же оставим на завтрак.

Магистр на удивление вел себя прилично и больше не говорил, что полагается, а что нет делать Светлым магам. Он послушно включил духовки, которые работали на магии, только поворчал, что приходится ценный ресурс на такую ерунду тратить, а творог можно и сырым есть.

Потом помог перемешать творожную массу, тоже применив магию, а вот в формы ее выкладывали студенты ручками. Они порывались показать мне левитацию, но я пообещала оторвать им ненужные части тела, которыми они не хотят работать. Они даже не усомнились, что я могу это сделать. Притихли и некоторое время были послушными. Даже убрали за собой рабочие места и помогли разобраться, как вскипятить воду и сварить компот.

Сначала, правда, морщили носики, глядя на “умерший виноград” и предлагали попробовать вернуть его к жизни. Я в такой ступор от этой идеи впала, представив оживший виноград, что замерла на месте, соображая, что имеется в виду. А они решили, что я что-то задумала и больше с предложениями не лезли, просто делали, что велено.

Пока ждали, когда подойдет запеканка, я поставила опару на хлеб. Сама никогда этого не делала, но теорию знала. Мы пекарей в училище тоже готовили, и преподавательница по предмету всегда тонкостями, что и как надо делать и что на этот раз перепутали наши детки, делилась. Я соображаю долго, зато делаю все тщательно и запоминаю хорошо. А планы, меню, технологические карты и все остальное я оформляла, поэтому всю рецептуру, что у нас готовили, и все, чему мы детей учим, я знаю.

А вот когда запеканка подошла и по кухне поплыл запах… Сначала в кухню с периодичностью секунд в тридцать стали заглядывать детские мордашки, вдыхали воздух и скрывались в дверях.

А потом появился лорд ректор. Обвел кухню недовольным взглядом и спросил:

– Что здесь происходит? Кто разрешил тратить магию?

И мне снова почему-то стало обидно.

***

Ректор был недоволен. Смотрел на нас так, будто мы не творог запекали, а жертвоприношение устроили.

– Как вы посмели тратить энергию на такую ерунду? Вы понимаете, что нам надо укреплять защиту? А если прорыв? Могут пострадать адепты! – выговаривал мужчина сквозь зубы и сверлил нас глазами.

– Лорд Готье, я не тратил магию, я использовал собственный резерв, – оправдывался магистр Чукар.

– Какая разница? Если придется сражаться с тварями, а у вас пустой резерв, то кто в этом будет виноват?

Я ничего не понимала. Магистр что, как автомат? Должен быть с полным боекомплектом на случай – придет война, а я разряжен?

– Лорд ректор, я в норме, я уже восстановился.

– Тем более! Вам пришлось тратить магию на собственное восстановление, вместо того, чтобы укрепить защиту. Госпожа Силина, пожалуйста, не вынуждайте больше наших сотрудников тратить ценную энергию на вашу блажь!

Он не кричал, но столько в его голосе было досады и недовольства, что хотелось ощетиниться, как мои детки, и сказать гадость в ответ. Или уйти.

А еще отчаянно захотелось домой. Что я вообще делаю в этом мире, как тут оказалась? Почему поверила, что попала куда-то? Потому что мне об этом полупрозрачный старик сказал? Так он и привидеться мог.

Да, на Земле было не все гладко. Дом, наследство бабули, отобрал брат, и ему же я каждый месяц отдавала часть зарплаты. Зато у меня была работа. Начальник на меня голоса ни разу не повысил, наоборот, всегда по доброму общался, с уважением. Ценил. Не то, что тут.

Еще была баба Глаша с подругами, взявшими надо мной “шефство”. Они тоже ко мне с некоторой заботой относились и участием. Постепенно наладилось бы и все остальное.

А что тут? Все тоже “ничего”, но еще я не понимаю, по каким правилам жить.

Даже когда меня приемные на ферму к знакомым сослали, после того, как их стали расспрашивать, как живется приемному ребенку, то объяснили, на каких условиях я могу рассчитывать на миску похлебки.

Потом узнала, что бабушка всех письмами и жалобами закидала, что ей не дают с внучкой общаться, ничего о ней не сообщают, и что она подозревает приемных в насилии над ребенком. Дескать, я ей звонила и жаловалась. Конечно, никуда я не звонила, да и кто бы позволил. А приемные хотели меня сутенерам отдать, есть, оказывается, любители, когда партнер неполноценный и ответить не может. Но в цене не сошлись, за меня мало давали. Это я случайно подслушала до отъезда на ферму. Они перестраховались и решили подождать немного. И стали с бабулей переписываться, чтобы показать, что все в порядке, и чтобы к ним с проверками не лезли.

А бабушка тактику сменила, стала писать, что стара уже, что перед смертью повидаться хочет. И что имущество все мне завещала. Американцы до денег жадные, они им совесть и все остальные чувства заменяют. А бабуля все расписывала, что у нее дом без хозяйки останется, что земля зарастет. И все в таком виде подавала, что приемные решили, что бабуля у меня женщина одинокая и богатая. Не в курсе они были, что собой типичный домик в деревне представляет. А старушка еще и фото присылала, где она на фоне дорогих интерьеров, и аккаунт в соц. сетях завела. И там то про бассейн напишет, что почистили плохо, то фото еды какой-нибудь выложит. Про то, что она в чужом доме подрабатывала, молчала.

Глава 8. Сработемся? Не сработаемся?

Студенты смели все мгновенно. И запеканку со сметаной, и компот из “умершего винограда”. Но не расходились, продолжая сидеть в столовой и чего-то ждать. Ни о каком завтраке речь уж не шла, на противнях просто ни крошки не осталось.

– Как можно так над детьми издеваться? – спросила я, жалея о том, что хлеб будет только завтра. – Вы их вообще не кормите или они у вас святым духом питаются? – спросила магистра Чукар. – И мне нужны дежурные, чтобы прибрать здесь все и вымыть посуду.

Магистр воровато оглянулся.

– Госпожа Силина, давайте я магией…

– Ну уж нет, – мысль магистра я сразу уловила. – Не надо мне тут никакой магии. Если она у вас в таком дефиците, зачем делать все эти вещи, которые на ней работают? Просто дайте мне несколько провинившихся студентов, и пусть они убирают.

– А давайте мы помоем и приберем, – предложил тот из пятерки, что был самый щуплый.

– Тем более, что мы тут уже освоились, – добавил второй.

– Другие точно магию использовать будут, – заметил третий.

– А вы нам про свой мир расскажите. Как это, без магии жить? – четвертый наконец-то выдал причины вторжения пятерки на кухню.

А пятый промолчал, он вообще почти не разговаривал.

Махнула рукой, мол, работайте, мне не жалко. Мне дико. Я не могла понять логики магов – лучше одну морковь есть, чем каплю магии на печь потратить? И что мне с хлебом делать, дровяную печь класть? Не выкидывать же опару, жалко. У меня вообще рука что-то выбросить не поднимается.

Уйти в размышления не дала госпожа Кинази. Целительница зашла на кухню счастливая до невозможности, что прямо светилась вся.

– Карина, это было потрясающе вкусно! Спасибо, порадовала чем-то настоящим, а то эти концентраты так надоели, что зубы сводит.

– Концентраты? – переспросила я.

– Ну да, мы все ими питаемся. А у вас такого нет, да? Это что-то типа обогащенной необходимыми питательными веществами и магически насыщенной субстанции, высушенной и спрессованной. Ее с утра съедаешь и на сутки хватает. Я тебе принесла, кстати, держи.

Женщина вложила мне в руки цилиндр с крупными, размером раза в два больше пятирублевой монеты, таблетками.

– По одной с утра, – напомнила она.

– То есть тут никто не голодает, – дошло до меня. – А зачем вы детей морковью кормите?

– Потому что у кадетов должен быть режим. Да и полезно питаться чем-то, помимо концентратов, – голос ректора за спиной заставил меня вздрогнуть.

И что его снова нелегкая принесла? Ушел же вроде? Внутри заворочалось недовольство собой. Вот я глупая, пожалела деток, называется. Магию их ценную и непонятную потратила, продукты перевела, а они тут и без этого неплохо жили.

А все почему?

Потому что нет инструкции. Был бы список оговоренных должностных обязанностей, даже не подумала бы никого кормить. Хотя таблетками питаться совсем не хочется… Курочки бы или супчика…

Медленно развернулась и сказала то, что должна была сказать раньше:

– Мне жаль, что так получилось, и я потратила вашу магию. Постараюсь больше не допустить такого. Впредь готовить не буду. Кухню приберем. И я бы хотела увидеть список своих обязанностей.

– Пойдемте, – кивнул мне ректор. – Именно это я и хотел с вами обсудить.

***

Кабинет ректора был обычный. Не знаю, что я ожидала увидеть, но он ничем принципиально не отличался от кабинета Бориса Сергеевича. Массивный стол, книжные шкафы, ковер, кресла и диванчик для посетителей. Ну, мебель чуть внушительнее, да окна с тяжелыми шторами, а не жалюзи. И ноутбука нет. На столе бумаги и чернильный набор. Вот только в кресле руководителя совсем другой человек…

И снова так тоскливо на душе стало, такое невыносимое одиночество навалилось, что не выдержала, спросила:

– Лорд Готье, вы можете вернуть меня обратно?

– Что, уже хотите сбежать? – с кривой усмешкой спросил он. – Испугались первых же трудностей?

Задумалась. То есть вот так это выглядит со стороны? Но, наверное, он прав, а на правду не обижаются.

– Дело не в трудностях. Просто я не вижу, чем могу быть полезна, а быть обузой не хочу, – объяснила я свою позицию.

У нас психологи так детей учат – что бы ты не чувствовал, не молчи, не замыкайся и не уходи от проблемы, а объясни, что именно в ситуации тебя не устраивает. Откровенный разговор – путь к взаимопониманию.

Но проблема в том, что искать с ректором это самое взаимопонимание я совсем не хотела.

В своем мире я инвалид, но никто не посмеет сказать, что я обуза. Даже на ферме я честно отрабатывала свою миску похлебки, и там никто не смотрел, что я подросток и едва хожу. Я ухаживала за скотиной и птицей, помогала на огороде, даже туши разделывала. На работу выходила с рассветом и работала до заката, потому что иначе хозяин обещался меня отослать к приемным и намекал, что у них на меня есть планы, которые мне не понравятся. О планах я и без него знала, потому и не роптала. И даже когда в межу от усталости без сознания падала, о трудностях не думала.

А теперь мне об этом говорит Светлый, которому магию тратить нельзя, а руками работать зазорно. И как мне вести себя с ним?

– Я не могу вас отправить назад. Для начала, я не знаю, откуда вы. Я был уверен, что из Мороксойла, это империя Темных магов на западном континенте, ведь госпожа Кинази не сочла нужным сообщить мне, что вы из иного мира. Видите ли, она прибежала ко мне и сообщила, что девушка из портала – специально присланный в Академию завхоз. Но перемещение пошло не так, и в результате вы пострадали сами и потеряли багаж вместе с документами. Портал действительно был не такой, как обычно, а сомневаться в своих словах наш целитель до сегодняшнего дня оснований не давала. Поэтому я и объявил вас завхозом. Но теперь пришла пора разобраться, что вы такое на самом деле.

“Что”. Он сказал про меня “что”. Показательно.

– Силина Карина Евгеньевна, человек, – повторно представилась я. – На Окенчаре впервые. В своем мире магических способностей не имела, поскольку магии там нет. Соответственно, ничего об этом не знаю. Попала сюда случайно…

Глава 9. Морковь и кролики созданы друг для друга. И немножко для нас.

Под любопытными взглядами студентов мы с ректором Готье покинули здание Академии и двинулись прочь.

– Как много здесь кустов, – заметила я, стараясь не отставать от мужчины.

На территории Академии было неуютно. Во-первых, темно. Сгущались вечерние сумерки, а фонарей тут не было. Видимо, расходовать магию на освещение территории посчитали нецелесообразным, а до электричества, полагаю, тут просто еще не додумались. Во-вторых, все вокруг до неприличия заросло кустами, так что двигаться приходилось отодвигая и придерживая ветки. И ладно бы, Академия просто заросла, но меня не покидало чувство, что в этих кустах что-то происходит. Они как будто шевелились, шебуршали, и оттуда наблюдали за нами.

На Земле на меня старались не смотреть, отводя глаза, а здесь я постоянно ловила на себе взгляды и ощущала себя в центре внимания. Это было непривычно, и я не могла решить, как к этому относится, и к чему готовиться. Обычно, если я оказывалась в центре внимания, то это значило, что ученики что-то задумали. Но быть под наблюдением кустов? Это странно даже для меня.

– Да, растет здесь все очень быстро. Поначалу мы вырубали эти кусты, но чем больше с ними борешься, тем охотнее они разрастаются. Хуже них только морковь, – отозвался ректор, продолжая двигаться к одному ему ведомой цели.

– Морковь? – удивилась я. – Вы выращиваете морковь?

– Не то, чтобы специально выращиваем. Просто когда стало очевидно, что нас тут бросили, думали наладить хозяйство. Посадили кое-какие овощи, а адепты решили подтолкнуть их рост магически. – Мужчина, начав рассказ, оглянулся. Заметил, что я не успеваю за ним, остановился, дождался и взял под руку.

Я совершенно растерялась от этого. Ко мне старались не прикасаться, как будто ДЦП можно заразиться от того, что находишься рядом. И я бы снова ушла в анализ собственных ощущений, но про любимое блюдо местных студентов узнать было интереснее.

– Выбрали одну грядку и сплели заклинание ускорения роста. Но подвел недостаток знаний, опыта и хладнокровия. А еще здесь у всех проблемы с магией. Собственно, из-за этого нас всех сюда и сослали, надеялись, что в условиях дефицита магии удастся взять дар под контроль, или он сам угаснет, – с затаенной горечью сказал мужчина. – Заклинание получилось не то, легло не так, адепты попытались, пока никто этого не заметил, все исправить, но запутали еще больше и растянули по территории. И морковка начала расти, захватывая все новые площади. Для нее даже почву не надо никак готовить. Она просто растет и растет. А вот и она. Держите.

Мы дошли до полянки, заросшей этой самой морковью. Реойт Готье наклонился и выдернул одну. Провел по ней ладонью, и она стала чистенькой и притягательной на вид. Протянул мне. Взяла и откусила. Вкусная, сочная морковка.

“Закуску по-корейски сделать из нее что-ли, чеснок я видела и перца в кладовках вдоволь самого разного. Надо посмотреть, что тут из терок есть”, – прикидывала, с удовольствием хрустя сладким корнеплодом.

Себе ректор чистить морковь не стал, но протянул мне еще несколько, видя, что я с аппетитом съела предыдущую. А мне понравилось. Возьму с собой, буду в сахар макать и хрумкать вместо конфет. Кто не пробовал, не поймет, но кто так сделал хоть раз, тот оценит простоту решения.

– Постепенно морковь захватила все свободное пространство и вытеснила остальные овощи. Противостоять ей смогли только кусты, которые тоже стали разрастаться. В итоге у нас все заросло или кустам, или морковью, на которую сбегаются кролы со всех миров, – закончил рассказ мужчина, насмешливо глядя, как я расправлюсь с угощением.

– Кролики? – переспросила, решив, что ослышалась.

– Эм-м, – протянул ректор и принялся оглядыватся. – А, вон сидит возле куста, видите? Грызет морковь. Им она тоже по вкусу пришлась, – показал мужчина чуть в сторону.

Всмотрелась. Да это не кролик, это натуральный крол!

На ферме, где я жила, были кролики породы бельгийский великан. Так вот они по сравнению с этим кролом были малютками. Великан сидел сейчас под кустом и, глядя на нас, ел морковь. Рука дернулась поймать его и он, почуяв порыв, бросил овощ и сиганул в кусты, которые тут же зашевелились.

– И много тут таких кролов? – спросила, сообразив, отчего кусты наблюдали за нами.

– Очень. Их не поймать магией, она с них соскальзывает. А охотится с мечом неэффективно.

– Кто же на грызунов с мечом охотиться? – сказала я. – Кроликов силками ловят.

– Вы умеете ловить этих зверей? – удивился Рейот Готье.

– Не то, чтобы я их часто ловила, но в принципе, знаю как.

Потому что в теории у бельгийского великана спокойный характер, но на практике эти твари все время норовили удрать. И если наши были заперты в клетках и удавалось им это крайне редко, то соседские… Мне кажется, что сосед специально их разводил и выпускал, когда хотел проредить урожай Генри Мейеру.

А здесь такие кролищи! Да из одного можно две шапки сшить и рукавицы! Кстати, судя по опавшим листьям и полуголым кустам, сейчас осень. Может зима тут и не суровая, ведь кролики только там размножаются, где климат мягкий, но у меня даже куртки нет, плащ и тот ректор одолжил. Так шубку захотелось или хотя бы накидку меховую. А если зверьки к магии невосприимчивы, это еще и защита будет.

– А магия с них только с живых соскальзывает? Или с выделанной шкуры тоже? – спросила, пока мужчина чистил очередную морковь.

– Со шкурок тоже, – сообщил рекор. – У меня есть несколько, думал их в стазис погрузить и скорняку отправить, когда связь со Светлыми землями появится, но не случилось. Пришлось самому обрабатывать. Только не говорите, что вы и туши разделывать умеете. Хотя вы же Темная, чему я удивляюсь, – мужчина отдал мне корнеплод и снова пошел вперед. – Уже близко, не отставайте.

– А если я поймаю зверьков, можно я шкурки себе оставлю? – мысль о кроличьей накидке прочно поселилась в моем воображении.

– Да сколько угодно, только мясо отдайте адептам.

Глава 10. За барьером

Я сделала шаг вперед и упала на колени. Это был, как мне казалось, единственный способ остановить меня. Мужчина услышал, оглянулся. Нахмурился.

– Что с вами? – спросил, гася свет в руках и подходя ко мне. Опустился на корточки. – Вам плохо?

Мне было отвратительно – тело ломало и выворачивало, на душе было тошно и мерзко, а еще меня захлестнуло разочарование в себе, что я такая слабая и никчемная. Хотелось обвинить во всем этом ректора, сорвать на нем злость и оттолкнуть. Точнее, вытолкать во тьму.

Наверное, я моркови переела. Наверняка, она тут у них отравленная. Потому что раньше за мной кровожадных помыслов не наблюдалось.

– Отойдите, пожалуйста, – попросила я. – Мне очень хочется вас за периметр вытолкнуть. Зря вы меня с собой взяли.

– Хм, интересно. А хочется только меня вытолкнуть или самой тоже туда пойти? – спросил ректор вместо того, чтобы возмущаться. – И не сидите на холодном, простыните. Или Темные не болеют?

– Не знаю я ничего о Темных, я их не видела ни разу, – сказала с отчаянием. Что за странный тип, должен ругаться, а он переживает, не заболею ли я. Я к такой заботе не привыкла и не знаю, как реагировать. – А за периметр…

Задумалась. Хочу ли я в эту темноту? Определенно. Будто тянет что-то и зовет. Но страшно же! А если там ректор будет, то он светится… Вытолкнуть его и посмотреть, что там, за стеной.

Поняла и сама удивилась. Это я хочу ректора как фонарь использовать?

– Хочу за периметр, – призналась я, зажмурившись.

Привычка дурная с лечебницы осталась, спросили – ответь, как есть. Как бы не было неприятно.

Мужчина молчал, словно к чему-то прислушивался, а я дыхание задержала в ожидании ответа. Сейчас скажет, что раз я Темная, то мне тут нельзя оставаться, и пошлет туда, во тьму. А я пойду. Потому что не просить же меня тут оставить. Не смогу просто.

– Вставайте, Карина, посмотрим, что вас заинтересовало за периметром, – он подхватил меня и поставил на ноги, оглядел, отряхнул прицепившиеся листочки с подола юбки и взял под руку.

А у меня колени подгибаются и внутри все дрожит. Не хватало только, чтобы я снова упала, на этот раз мужчине под ноги.

– Может, не сегодня? – спросила неуверенно.

– Сегодня магическая энергия доступна, так что я смогу вас защитить. Вам баланс восстановить надо, а морковь вам тут вряд ли поможет, – сказал и потянул меня вперед.

А я подумала – а если не только я хочу мужчину туда вытолкнуть, но и он меня?

– Морковь? – переспросила, когда ректор вернулся к барьеру, положил на него одну руку, а второй притянул меня к себе.

– Обопритесь на меня, вы едва стоите. Вы правда ничего не знаете о магии? – спросил он.

– В моем мире магии не было. Только книги о ней. Там Темные обычно управляют смертью, а Светлые светом. И они не очень ладят, – ответила, практически повиснув на мужчине.

Стало ужасно стыдно, что я настолько близко к нему, да еще и вешаюсь на шею. А отпустить страшно. И от этого такой раздрай в душе, что я губу закусила и похоже до крови.

– А откуда берется магия в ваших книгах? – спросил ректор, под ладонью которого свет таял и стала появляться дыра. На меня он не обращал внимания, сосредоточившись на деле.

Я понадеялась, что и того, как краска стыда залила мое лицо, он не заметил.

– Не знаю. Просто есть и все.

– Угу. Ну, смотрите, Карина. Мир дает нам энергию и силы, как почва дает пищу растениям. Растения у вас в мире есть?

– Да.

Я поняла, что лорду Готье на самом деле не до моих переживаний, и что он собирается прочитать мне лекцию, как преподаватель студентке. Роль внимательного слушателя мне привычна, я расслабилась и приготовилась внимательно слушать и запоминать. Сразу стало чуть легче.

– Так вот, растения из всех энергетических потоков, которыми пронизан мир, берут силы от тех, что дает почва и свет. Так и одаренные выбирают свои потоки, те, которые дают им возможность творить магию. На Окенчаре четыре континента. Самый большой – Срединный, он насыщен всеми потоками, и маги могут там брать энергию хоть от земли, хоть из воздуха. Там чаще всего у магов развивается стихийный дар. На западном находится Мороксойл – империя Темных магов. Так сложилось, что им проще и удобнее пользоваться энергиями, которые связаны со смертью и разрушением. Это не значит, что они не могут ничего другого, просто они собирают и копят в себе силу такой направленности. На востоке располагаются Светлые Земли. Мы заполняем свой резерв другим типом энергии, более всего пригодной для созидания. Проще всего нам создавать и использовать свет.

Тут в изгороди из этого самого света образовалась внушительная брешь из тьмы. Меня аж заколотило, как хотелось просунуть туда голову. Ректор же не торопился, он стал из света формировать арку, приподнимая сияние над нашими головами. Действия его были настолько плавными, выверенными и четкими, что как бы мне не хотелось нырнуть во тьму, но я залюбовалась.

– А мы с вами на Южном континенте, – продолжал мужчина, не отпуская меня и не прекращая работы. – Здесь энергетическое поле Окенчара очень разреженно и магических потоков почти нет. Даже те, которые есть, время от времени истончаются и исчезают. Поэтому магия у нас работает с перебоями, и из-за я против того, чтобы магистры расходовали ее бездумно. Ведь восстановить резерв им просто неоткуда, разве что из моркови, которая почему-то пришлась по вкусу и вам.

Он закончил арку и потянул меня во тьму.

Мысли копошились, толкались и никак не хотели выстраиваться в логичную и правильную схему. Морковка с подвохом? Меня ведет за собой за руку мужчина? Другие миры существуют? Я тут надолго? Я маг? Почему ректор так любезен, что он задумал?

Последняя мысль и заставила меня остановиться. Но было поздно.

***

Скелетов я видела. В училище в качестве дидактического пособия. Их было два – Вася и Люся. Так их прозвали учащиеся и все время норовили утащить пособия из кабинета естествознания, чтобы устроить с ними какую-нибудь каверзу. Вася, одетый в костюм, регулярно поджидал кого-нибудь за углом коридора, а Люся в парике, бусах и нарядном платье выпадала из шкафа.

Глава 11. Уроки магии

– Госпожа Силина. Карина? Первый раз вижу Темную, которая боялась бы собственной нежити.

Доходило долго. Когда я возмущенно распахнула глаза, скелеты успели подобраться ближе и продолжали, покачиваясь, двигаться к нам.

– Это не моя нежить! – сказала я.

– А чья же? – делано удивился мужчина.

– Ваша.

– Из нас двоих Темная вы и за охранный барьер рвались тоже вы. Так что логично предположить, что нежить встречает тут вас, – заметил ректор.

Возразить было нечего, к тому же я обнаружила, что стою почти в его объятиях. А он придерживает меня и одновременно собирает в свободной руке свет. То есть Рейот Готье не тащил меня сюда специально и не подстроил все это? Внутри разлилось тепло.

– Я думала, это ваша шутка. Что вы хотите напугать меня, – сказала, сбрасывая оцепенение и с интересом рассматривая скелетов и все вокруг.

В свете голубоватой луны разглядела кусты и поля моркови, поодаль виднелся погост и высохший лес, над которым кружили вороны, вправо и влево уходил чуть светящийся молочно-белым охранный барьер. И скелеты, нестройно двигающиеся к нам. Стало очевидно, что это не безобидные Васи и Люси, а нечто совсем иное.

– Вы полагаете меня изощренным самоубийцей, соваться прямиком к нежити в пасть? И я склонен думать, что они ждали тут вас. Видите, глазницы светятся? Это они с вами связь устанавливают.

– Зачем? – спросила я.

Скелеты и правда как будто смотрели на меня, медленно двигаясь в нашу сторону.

– Силу с вас берут, – пояснил ректор. – Вы Темная, они порождения тьмы, вы им нравитесь. Как закуска. Но предполагалось, что подпитываться будете вы, а не вами. Так что предлагаю возвращаться.

– Ага, – зачарованная мерцанием огней в глазницах, согласилась я. Но по прежнему не могла сделать и шага.

Ректор помянул демонов, подхватил меня на руки и прошел в арку из света.

Спустил меня на землю, отошел и принялся закрывать проход.

А на меня опять нашел ступор. Меня не только защищали, меня еще и на руках носили! Ликование внутри достигло такой степени, что захотелось обнять и расцеловать весь мир, энергия внутри так и бурлила. Ну или просто сделать что-то хорошее.

– Можно, я помогу вам? – спросила.

Мужчина обернулся и всмотрелся в меня.

– Перебор с энергией?

Кивнула. Меня распирало изнутри. Сначала я думала, что это радость и благодарность, но сейчас это стало как будто жечь и припекать.

– Идите сюда. Сами встать сможете?

Опять кивнула. Встала, подошла к нему, шатаясь, словно пьяная. На ферме меня один раз напоили ради шутки, так что каково это, я знала.

– Силу передавать умеете? – спросил ректор, подхватив меня одной рукой, второй продолжая заделывать брешь.

Помотала головой отрицательно.

– Тогда представьте, что вы фонтан, а в ладони дыра, и оттуда лишняя сила выливается.

Я представили, с воображением у меня хорошо. Только вместо себя в голове почему-то слон представился. Знаете такой, как на упаковке чая, с поднятым хоботом? И оттуда полилось что-то и застыло на проходе сосульками. Красивыми таким, серебристыми, как ажурная решетка. Ректор их тронул рукой, и они едва слышно зазвенели.

Вздохнул.

– Легче стало? – спросил меня.

Кивнула.

– Вы прорву магической энергии сюда вылили, – сказал он мне. – Пойдемте, я вас в вашу комнату отведу. Поспите, отдохнете, а завтра думать будем, что с вами делать.

Кивнула, но с места не сдвинулась. Испугалась. А если я что-то натворила? Ректор ведь совсем по другому сказал сделать! Вдруг это защите навредит? А там дети!

Ректор понял мое замешательство по своему. Поэтому просто подхватил на руки и понес. А я замерла и старалась не дышать.

Когда еще такое будет, чтобы меня кто-то на руках носил?

***

Комната располагалась на этаже преподавателей. Мужчина занес меня внутрь и поставил на ноги.

– Располагайтесь, я скажу целителю, чтобы она принесла вам вещи на первое время, а потом показала, что и где можно взять, – сказал Рейот Готье, отступая на шаг и осматривая меня. – Нормально себя чувствуете?

– Да.

Ректор еще раз окинул меня пристальным взглядом и вышел.

Без него стало одиноко и грустно, но я взяла себя в руки и огляделась.

Комната была небольшой и запущенной. А еще довольно аскетичной. Из мебели кровать стол, стул и шкаф. Окно с решетками даже без занавесок, пол без ковра. Из плюсов – крохотный туалет с раковиной. Осмотрела все, заглянула в шкаф, села на стул, выдвинула ящик стола. Ничего. Пусто и неуютно, так же как у меня в душе.

– Чего расселась? – целительница, вошедшая в комнату, деликатностью не отличалась. – Я тебе в носильщики не нанималась. – Вот это сорочки из лазарета, а за остальным на склад надо идти.

Она положила на кровать сверток и глянула на меня.

– Идешь? Или устала?

– Иду.

Оставаться одной не хотелось. Одиночество, которое я так ценила и любила в прошлой жизни, стало гнетущим.

Мы спустились вниз и по дороге я поняла, что госпожа Кинази пытается изучить меня. Ее внимание стало очень уж направленным, настолько, что что я его как сканирующий луч на себе ощущала.

– Что вы делаете? – не выдержала я.

– Извини, не могу понять, как он это сделал, ты же Темная, – ничуть не смутилась целительница.

– Кто и что сделал?

– Защиту на тебя наложил. Ректор наш. Просто он Светлый, а ты нет. Но сумел как-то.

Я промолчала. Моего мнения ведь не спрашивали.

Склад оказался в подвале. И он был ужасен. Такого бардака я в жизни не видела, там все было свалено бесформенными кучами, будто что-то искали, все достали, а убирать на место не стали.

– Нам нужны комплекты для заселения, вроде я видела их там, – сказала госпожа Кинази и двинулась по стеночке куда-то в сторону.

Я не выдержала, подняла какую-то коробку, поставила на стол, открыла и заглянула внутрь. Там были листы желтоватой рыхлой бумаги.

Глава 12. А ночи здесь тихие

В свертках, которые мы с госпожой Кинази принесли со склада, оказалось все необходимое для обустройства нормального быта – от подушки и зубной щетки до штор и комплекта свечей и артефактов.

Опять поразилась тому, насколько ответственно отнеслись к заселению сюда студентов. Что же произошло, почему сейчас тут такая запущенность и откровенный бардак?

Не могут люди или маги просто взять и забыть про целое учебное заведение, на которое, судя по добротности вещей и наполненности склада, денег было затрачено немало.

Нет, если бы это была частная лавочка, то могло быть такое. Умер владелец, а наследники про предприятие и думать не желают, оно потихоньку ветшает и хиреет. Но Академия – учреждение бюджетное, а там за каждую копейку отчет просят. На Земле так точно, и не думаю, что тут как-то иначе дела обстоят.

Но это не моего ума дело, от меня что требуется?

Хм… Действительно, а что от меня-то требуется? То есть, чем завхоз на Земле занимается, я знаю, но тут я так ничего и не подписала, с приказом не ознакомилась, должностной инструкции в глаза не видела. То есть, получается, на птичьих правах поселилась. Захочет ректор прогнать – и возразить нечего будет. Тем более, что со мной хлопот больше, чем пользы. Еще и на руках пришлось носить, а лорду Готье это, наверное, неприятно было, раз он женщин не любит. Хотя я антипатии никакой не заметила вроде бы…

Под эти мысли я заправила кровать, сходила в душ и переоделась в принесенную целительницей сорочку. Вешать шторы и разбираться с остальными вещами и артефактами не стала. Велено спать, значит спать.

Закрыла дверь и собиралась задуть свечи.

– Ты чего это, спать собралась, что ли? – услышала за спиной.

– Господин Ниримаске, вы меня напугали, – сообщила призраку.

На самом деле испугаться я не успела, потому что как раз о хранителе и думала. Хотелось его про лорда ректора расспросить и про академию. Просто то, что я видела, у меня никак в голове не сходилось с тем, что мне говорили, и это не давало покоя. Привычка дурная – разбираться с непонятным до конца, меня поэтому еще не любили, что слишком въедливая.

– Не нежная барышня, Темная как-никак, – заявил призрак, устраиваясь на стуле и оглядывая мое пристанище. – Вот и женского уюта не создала, теплого гнездышка не свила. Как же ты птенчиков высиживать будешь?

– Извините, господин Хранитель, но о птенчиках мне думать рано. И гнездышки, вы правы, не мой профиль.

– Дурная ты девка, Карина. О птенчиках надо постоянно думать. Они же такие, чуть отвернулся, уже из гнезда выпали. Вот например, сегодняшние твои знакомцы – ты спать улеглась, а что с ними, знаешь? Оставила бедненьких одних без присмотра да без материнской заботы. А они с тоски может с башни сиганули, – продолжал нести ахинею хранитель. – Или чудище страшное их доедает уже, а тебе и дела нет, лежишь почиваешь.

– Не понимаю я вас, уважаемый Ниримаске, какие птенцы, какое чудище? – спросила я, невольно думая, что хранитель, наверное, что-то сообщить хочет, но какой-то странный способ для этого выбрал.

На игру похоже, типа квеста, что мы в училище проводили. У нас организатор внеучебной деятельности дама в возрасте, но с фантазией, и ей нравилось что-то такое в народном стиле организовывать, чтоб с загадками, поговорками и непременно в кокошниках. А еще она свадьбы проводила, и после всех этих “птенцов” я ждала чего-то типа “Ясный сокол наш пропал, видно, он в беду попал” или “Ну-ка, добры молодцЫ, возьмем в руки бубенцы”. Я такие фразы не понимала и загадки разгадывать не умела, поэтому просто спрашивала, что от меня требуется сделать.

– Я говорю, ты адептов, что за тобой хвостом ходят, в подвале заперла. И они там непременно натворят что-нибудь, тем более, что сегодня магия повсюду, – пояснил хранитель.

– Не запирала, – покачала я головой.

– Вот дурная, – вздохнул призрак. – Ты завхоз, так? Склад твоя ответственность. Запереть его хотела?

Подумал и кивнула. Хотеть-то ведь не преступление.

– Ну вот магия и отозвалась на твое желание. Пять оболдуев в подвале кукуют и мысли всякие думают. А адептам лучше вообще не думать, все целее будут, поверь. Иди, открывай горемычных. А то разнесут замок по камушкам и жалкого склепика не оставят, – призрак чуть ли не подталкивал меня к выходу.

Пришлось, чувствуя свою вину и ответственность, одеваться и идти в коридор. Там не было темно, как я думала, стены мягко светились и в ночи Академия казалась даже уютнее, чем днем.

– А о каких чудовищах все говорят? – спросила хранителя, что безмолвно летел то рядом, то чуть впереди.

– Какие чудовища? – призрак очень натурально изобразил удивление.

– Вот и я хотела бы знать, какие, – призналась. Из-за того, что я “тормоз по жизни”, как говорил мой брат, до меня только сейчас дошло, что надо бы взять какое-то оружие. Или сообщить кому-то, что студенты в подвале. Да хотя бы ректору! Или другим преподавателям. – Надо позвать кого-нибудь, – сообразила, наконец, остановилась и начала оглядываться, выбирая дверь, в которую можно постучать.

– Думаешь? – призрак изобразил задумчивость. – Ну, давай ректора позовем, вот его дверь. Стучи, если не боишься.

Хранитель завис у одной из дверей и уставился на меня. Я постояла в нерешительности, потом подошла, хотела занести кулак, но неугомонный призрак тяжко вздохнул.

– Что не так? – спросила.

– Ректор сейчас не один, – вздохнул призрак и глазки потупил.

Опустила занесенную руку. Подумала. Подняла и решительно постучала.

Увидеть мужчину с кем-то не хотелось, но я решила, что мне нет до этого дела. Я же не в любовницы к нему набиваться пришла, а по делу. Мало ли, что сейчас тут тихо и безлюдно, но все про чудовищ говорят, вдруг они за углом караулят.

Никто не ответил. Постучала еще раз, результат тот же.

– А он точно у себя? – спросила. – Может, случилось что?

– Не, просто на дверях защита стоит, тебя не слышит никто, – сообщил хранитель. – А дети там уже подкоп, наверное, роют. Прямиком на кладбище.

Глава 13. Ну почти...

Вздрогнула. Обернулась. Ректор.

– Мне Хранитель сказал, что тут дети заперты. Я хотела выпустить их.

– Что вы придумываете, госпожа Силина? – В голосе ректора звучало раздражение. И одет он был будто второпях. Наверное, я все-таки испортила ему свидание. – Какой хранитель? Какие дети? И где заперты? Здесь, на постоянно открытом складе?

Ректор толкнул дверь, и она легко распахнулась. Я закрыла лицо руками. Идиотка! И с чего я поверила призраку? Хотя почему я должна была сомневаться в его словах?

– Простите, лорд ректор. Я была введена в заблуждение, и немедленно вернусь в комнату. Но можно сначала я все-таки осмотрю склад?

– Прошу! – мужчина жестом указал на проход и отправил вперед светящийся шар.

Я вошла.

– Ой! – пискнула, вылетела обратно и подперла собой дверь. – А т-там с-собачка. Она же не м-могла съесть с-студентов?

***

Ляпнула и сама испугалась, что мужчина посмотрит на меня как на дурочку ущербную. Обычно меня это мало трогало, но почему-то именно в его глазах такого отношения видеть не хотелось. И почему моя обычная медлительность на этот раз меня подвела?

Было неожиданно встретить на складе настоящего трехголового цербера, который смотрел на меня и облизывался. И слюни у него капали аж до пола. На коробки и тюки с вещами…

Так это он там, получается, имущество портит, за которое я отвечаю?

Пока мысль доходила, ректор приблизился и аккуратно переставил меня с прохода. Вошел, подсвечивая себе светящимся шаром, и остановился, осматриваясь. Я заскочила за ним. Понятия не имею зачем, то ли спасать вещи, то ли ректора.

Но… никого не было.

– Показалось? – неуверенно пробормотала я. – А, это чей-то сон! Фух, а я испугалась. Ну и хорошо, но склад надо все-таки проверить.

Говорила я нарочито бодро, найдя объяснение, но было не по себе. Сон ведь может оставить лужи на полу? Хотя, наверное, это просто игра света. Вот только подойти и проверить не решалась.

– Госпожа Силина, держитесь за мной, – сказал ректор и пошел вперед.

За ним, так за ним. Может это и не сон, может песик за стеллажами сидит, ждет. Ниримаске же говорил, что чудище студентов доедает. А если и нас сожрет? Ой-ей-ей, страшно! Эх, Карина, а ты все ждала, что тебя, как привыкла, клоунами пугать будут. А появись тут “чужой”? Нет, лучше не думать! Пусть будет песик, он милый, да. И музыку, наверняка, любит. Непременно любит!

– Лорд ректор, а у вас тут случайно музыкальной шкатулки нет? С колыбельной? Или инструмента какого? – спросила.

“Что я несу? Зачем мне инструмент, я все равно играть не умею,” – подумала, а мужчина остановился, развернулся и уставился на меня.

Пристально. Молча. Но не брезгливо. Это приободрило.

– Я подумала, что песика так усыпить можно будет, – пояснила.

“Карина, что происходит? Почему у тебя язык вперед головы бежит?” – спрашивала себя, мысленно отвешивая оплеух.

– У меня есть музыкальный артефакт. Правда детский. Надо? – из-за стеллажа вынырнул самый мелкий из пятерки студентов.

Выдохнула с облегчением. Живы. Значит, не соврал Хранитель?

– Адепт Икайл, что вы здесь делаете? – чеканя каждое слово, спросил ректор.

– Мы хотели госпожу Карину как-то отблагодарить, – сказал парень, смутившись, – за ужин. Она же без вещей. Искали ей что-нибудь полезное.

– И приятное, – из-за стеллажа вышли и остальные студенты. – Подарки, чтоб порадовать.

– Ну и где ваши “подарки”? – прищурился ректор.

Я его понимала. Наши детки на Земле сюрпризы и подарки тоже не всегда приятные делали.

– Вот, – один из студиозусов вытащил из-за спины горшок с цветком. – Мы цветок нашли. Думали для уюта. Только он засох. Мы хотели его оживить, но он стал немного… хищным.

Товарищ рядом с ним поднес к цветку палец, симпатичный бутон раскрылся, обнаружив зубастую пасть, и попытался схватить его. Парень едва успел одернуть руку.

А у меня слезы на глаза навернулись от умиления и радости. Мне хотели сделать настоящий подарок! Чтобы порадовать и поблагодарить.

В училище я делала бумажную волокиту за всех педагогов, но удостаивалась в лучшем случае скупой похвалы, а чаще меня торопили и ругали за то, что работаю слишком медленно. Пока Борис Сергеевич не одернул коллег, напомнив, что это не мои обязанности. С тех пор я все равно делала тоже самое, но меня хотя бы перестали ругать, что я делаю это недостаточно быстро.

А тут для меня пытались вернуть к жизни засохший цветок! Взяла горшок и с нежностью прижала его к груди.

– Это как мухоловка или росянка, да? Спасибо огромное! Это так мило, – от всей души поблагодарила я.

В этот момент хотелось всех обнять. Наличие ректора только смущало, почему-то была уверена, что он таких телячьих нежностей не оценит. Поэтому просто погладила листики растения.

– Э-э, – протянул еще один из пятерки, – а что такое росянка, расскажете?

Он с жадностью смотрел на меня. Сейчас я уже начала их неплохо различать. Тот, который Икайл, был самым мелким, щуплым и непосредственным. Чаще всего именно он начинал спрашивать или что-то рассказывать первым.

Еще один все время молчал и его имени я пока не знала, он просто следовал за приятелями тенью.

Третьего товарищи звали Мариком, и он был самый ширококостный, но не самый высокий. Любопытный, но все же сначала предпочитал подумать, а не ляпать наобум, как Икайл.

А самого высокого и гибкого друзья называли Хиро. У него была очень красивая улыбка, правда улыбался он редко. Точнее, я видела это всего один раз, когда принимала из его рук растение. Но она, как солнце, освещала все вокруг.

И последний товарищ отличался от всех тем, что был темноволосым. Все студенты в академии были в той или иной мере блондистыми или русоволосыми, и Нэт отличался тем, что был темным шатеном. На вид парням было лет по 16-17, они все были симпатичными и подтянутыми. Но вот вели себя как пятиклашки, которые сначала натворят дел, а потом думают – чего это такое и как оно само так вышло?

Глава 14. Кладбище

– Надо навести порядок на складе и закрыть его от любопытных, – задумчиво проронил Реойт Готье, глядя вдаль. – А вот и ваши знакомцы, госпожа Силина. Не иначе, как соскучились.

Руки ректора при этом придерживали меня за талию, позволяя опереться на его грудь, хотя с гораздо большим желанием я бы спряталась за его спину. Но, увы, место там было занято пятеркой студентов, которых картина перенесла вместе с нами на то самое кладбище, которое я видела, когда мы выходили за изгородь. Именно оно было изображено на картине, оказавшейся чем-то вроде портала, сработавшего, когда студент направил в него магию.

При нашем появлении глазницы скелетов опять засияли, и они бодренько, насколько им позволяли отваливающиеся кости, поковыляли к нам.

– А почему они не рассыпаются? – спросила я ректора. – Там же ни связок, ни суставов не осталось. И как они ходят? Это магия, да?

– Это то, что вас сейчас интересует больше всего? – спросил мужчина, не отпуская меня. – А то, что они идут сюда, чтобы закусить вами, не беспокоит?

Покачала головой.

Я с лордом Готье, в силу которого верю беспрекословно. Он же Ректор! Конечно, он защитит студентов и своего сотрудника, как иначе? Жутковато оказаться ночью под светом голубоватой луны на кладбище, и будь я тут одна, то наверное с места не сдвинулась бы от страха и даже крикнуть не смогла бы, пока меня доедали бы скелеты. Хотя как им это сделать, у них и пищеварительного тракта нет…

Об этом спросила вслух. Надо же разобраться.

– Они не едят никого буквально, Карина, – ректор охотно проявил талант рассказчика. – Они рвут плоть, чтобы жертва испытывала боль, страх и прочие негативные эмоции. Это придает им сил. Потом жертва погибает и энергия жизни в этот момент трансформируется в предпочитаемые нежитью эманации смерти. Если умертвия не успевают впитать их целиком, то жертва сама обращается в нежить. И именно эта энергия смерти помогает костям передвигаться в поисках новых источников силы.

– Благодарю за объяснение, лорд Готье. А сейчас не могли бы вы что-то сделать с этими скелетами, а то дети волнуются. И я тоже немножко, – попросила, ругая себя за не вовремя заданный вопрос.

– Вообще-то Темная у нас вы, и нежить явно идет к вам. Так что вам с ней и разбираться. Тем более, если вы за детей так переживаете, – чуть насмешливо ответил ректор, ничего не предпринимая и не убирая рук.

Подумала. Логика в его словах была. Он же говорил, что обычно скелеты близко не подходят, а тут как медом им намазано. Так они и в Академию придут, тем более, если подкоп на кладбище есть. Ну или будет, студенты же кругом, от них всего можно ожидать.

– Хорошо, – согласилась я. – Что мне надо сделать?

– Или уничтожить нежить, или подчинить, – охотно пояснил мужчина. – Во втором случае вам постоянно придется за ними следить и контролировать.

Снова задумалась. Связываться со скелетами не хотелось. С одной стороны. С другой, я – завхоз, работы в Академии масса, а работников нет. А этим платить не надо. Выгодно. Но их кормить придется этой самой магической энергией, а если она кончится, то что будет? Васи и Люси студентов сожрут?

– А можно всех убрать, а оставить двух? – спросила.

С двумя проще справиться. Морковку опять же копать кто-то должен. Поселить их в сарайчике каком-нибудь защищенном. Ну или в склепике…

– Можно, – легко согласился ректор. И тут же скомандовал резко и громко, так, что я вздрогнула: – Адепты, на дерево!

Топот ног и шуршание веток раздались за спиной, но ректор не позволил мне обернуться, по прежнему прижимая к своей груди.

– Я начну убирать нежить слева, а вам оставляю правую сторону, – сказал он.

– Хорошо, – снова согласилась я. Не спорить же с начальством, когда оно можно сказать, тебе спину прикрывает. – А как?

Он замер, это я точно почувствовала. Будто окаменел. И руки его у меня на талии сжались сильнее.

– Попробуйте сжечь огнем, чтобы наверняка, – сказал мужчина.

Кивнула, соглашаясь, и задумалась.

Огонь очищает, так скелетикам даже лучше будет, не придется больше по окрестностям бродить и пропитание искать. Тем более, что оно тут в дефиците. Проблема в том, что создавать огонь я не умею. Это же не поднимать воздухом вещи. Но если я скелетов в воздух подниму, а потом не удержу, то получиться дождь из костей. А это неуважение к мертвым, так нельзя.

– Лорд Готье, а вы не могли бы объяснить, как огонь создать, – попросила я. Как направлять и управлять огнем, я представляла, сварщиков у нас тоже учили. Но где-то же надо сначала взять искру. – Мне хотя бы искорку получить.

И снова ректор замер на миг. А потом:

– Ты Темная, Карина. Огонь внутри тебя, – прошептал на ухо мужчина, и его ладони заскользили по моему телу.

И я почувствовала, как под ними жар разгорается. Теперь уже я замерла, боясь пошевелиться. Меня же нагло и откровенно лапали! Очень деликатно, но все же. Руки ректора уже к груди поднялись, и большие пальцы аккуратно погладили полушария. Даже дышать перестала от возмущения.

Сынок Генри Мейера как-то пытался проделать со мной такой трюк, поймал в сарае и полез под юбку, зная, что инвалид ему отпора не даст. Он не ошибся, ноги у меня тут же отказали, а руками бугая оттолкнуть сил не хватало. Еще и кричать не могла, когда страшно, у меня горло спазмом сводит. Отбивалась, как могла, пока детина по моему телу елозил и губами рот слюнявил. Хорошо, что он дверь запереть не сообразил, и папаша его вовремя явился. Надавал отпрыску по ушам и доступно объяснил, почему меня трогать нельзя. Причина все та же была, Генри знал, что приемные лелеяли планы продать меня в бордель с определенным уклоном, а там за непорченный товар больше давали, и это было их условием. Да еще бабушка через своего работодателя на местную мафию вышла, и они приемных навестили пару раз с предложением “дать девочке с бабулей увидеться”.

Но был в произошедшем и плюс. Когда выяснилось, что я от стресса ходить разучилась, то приемные фермеру фотки расправы над доктором Чэнь скинули с намеком, что русские могут быть недовольны.

Глава 15. Тайны, которые не хотят быть раскрытыми

Скелеты вспыхивали и оседали пеплом, а я вела своим вымышленным автогеном (этот образ показался мне более подходящим к ситуации) и думала о том, что так будет хорошо и правильно. Огонь очистит кости, и они в виде удобрения еще послужат этой земле. А то как-то очень уж тут неуютно. Понимаю, что осень, но все равно тоскливо и уныло – кусты, деревья, сами похожие на скелетов, и голая земля с проплешинами жухлой травы. Так неправильно, осень прекрасна и может радовать взгляд обилием красок. Тем более, тут студенты, которые умеют создавать необычные вещи. Если у них перед глазами нет ничего красивого, то, понятное дело, у них одни чудовища получаются.

Собачка на складе в чем-то наверняка милая, но очень уж жуткая на вид. Вылитый Пушок Хагрида. Кстати, так и не поняла, она исчезла или бродит где-то? А если кто в коридор выйдет? Надо возвращаться. Мысленно я нажала кнопку и отключила свой “автоген”. Пламя погасло.

Обернулась к ректору, который своим сиянием, которое в свете луны выглядело как голубоватые вихри, очищал пространство за нашей спиной.

“И правильно, пусть покоятся с миром! – подумала я, одобряя действия мужчины и желая, чтобы он поскорее закончил. – Не дело это, мертвых тревожить”.

Ректор, видимо, понял, что я его жду и решил покончить со всеми скелетами разом. Они вспыхнули и растворились туманом. Эффектно, ничего не скажешь. То есть, с точки зрения физики, это он, получается, их на частицы разобрал, а потом ветром развеял? Эм, а я так смогу? Если на атомы, то это надо связи внутри частиц разорвать? А, поняла, это как воду в пар превратить!

Вскинула на мужчину радостный взгляд и обнаружила, что он пристально смотрит на меня. Смутилась.

– О чем думаете, госпожа Силина?

– О паре, – не задумываясь, ответила я. И поняв, что слово многозначное, поспешила пояснить. – Чая бы горячего выпить, а то холодно. И дети замерзли.

Мужчина оглядел меня. Сам он был в плаще, наверное, собирался на улицу, когда мы встретились, а я в костюме, что мне госпожа Кинази дала.

– Да, вы правы, – он бросил быстрый взгляд на кладбище и, не обнаружив никого, обратился к студентам. – Спускайтесь, адепты, пора возвращаться.

Потом из светящихся ниток сплел что-то тоненькое и невесомое и накинул на меня. Стало тепло. Поблагодарила. Ректор вздохнул и взял меня под руку.

– Пойдемте, Карина. Нельзя так бездумно расходовать силы. Сляжете с истощением, а работать кто будет?

И так мне Бориса Сергеевича этой фразой напомнил, что мне от его слов гораздо теплее стало, чем от волшебства. Мой начальник на Земле так же заботу свою проявлял, вроде строго, но с душой.

– А вы меня еще на работу не приняли, – напомнила я.

– Приму, – сказал, придерживая и ведя под руку, – куда вас денешь. Выхода с территории Академии все равно нет.

Мы вышли с кладбища следом за пятеркой студентов, которые бодро маршировали впереди, подсвечивая дорогу светящимися шарами. Ректор бубнил о нецелевом расходовании магии, но не ругал детей. А их прямо распирало, это было видно. Они размахивали руками и чуть не подпрыгивали на месте, постоянно оглядываясь на нас.

Наконец, Икайл не выдержал и подбежал к нам.

– Госпожа Карина, там эманаций не осталось, умертвия ведь больше не поднимутся, нет? – спросил он, заглядывая в глаза.

Задумалась. Как скелеты поднимуться, если они пеплом стали? Обратно, что ли соберутся? Как Терминатор? Да нет, не может быть. К тому же туман развеялся, а частички пепла в землю провалились…

– Ну, если дождик еще пройдет, то не должны, – осторожно ответила я.

Все-таки тут магический мир, может им законы физики и не законы вовсе. Вот драконы же не должны летать по ним, а летают… Мальчишка кивнул довольный и убежал.

– О чем вы опять задумались, госпожа Силина?

Ректор будто понимал, когда я ухожу в себя, и каждый раз не давал мне этого сделать, выдергивая своими вопросами.

– Думаю о драконах. Тут они есть?

Потому что если тут летают драконы, то физика им не указ. Тогда и скелеты из пепла восстать могут.

– Нет, ну что вы, Карина, какие драконы? Это сказки, выдумки. А в вашем мире есть драконы?

– Нет, – просияла я. – И это просто замечательно!

– Вы необычная девушка, Карина. Немного с нетипичными реакциями,– сказал ректор, тщательно подбирая замену слову “странная”.

– Сами же говорите, что я Темная, – обижаться я не привыкла, но на слова мужчины реагировала как-то более остро, чем обычно. И это меня беспокоило.

– Именно для Темной вы необычная. Темные леди довольно капризны и избалованны. И они не тратят свою силу на всякую ерунду, – счел необходимым пояснить ректор.

– А куда они ее тратят? – узнать о мире, в который я попала, было интересно. – И мне бы еще что-то про Окенчар узнать, а то я пока мало знаю.

– Можете походить на занятия по истории вместе с адептами, если хотите, – сказал ректор. – А Темные леди не тратят силу, потому считается, что так они смогут ее в большем объеме передать ребенку.

– Это уважительная причина, – согласилась я. – У меня в планах ничего такого нет, поэтому и не коплю ее.

– Вы не собираетесь подарить избраннику наследника? – спросил ректор.

Вопрос мне не понравился. От него становилось больно, но не телу, а душе. И пережить эту боль было во много раз сложнее. К тому же мы не настолько хорошо знакомы, чтобы ректор мог спрашивать такие вещи.

– Вообще никому ничего дарить не собираюсь, – ответила я, уходя в себя.

Что детей у меня никогда не будет, я знала от доктора Чэнь. До поры до времени меня это не трогало, что может дать ребенку такая мать, как я?

Но потом, когда я познакомилась с братом и его детьми, и оказалась под своеобразной опекой пенсионерок во главе с бабой Глашей, упоминание о невозможности создать собственную семью стало ранить душу острым клинком. Собственно, потому и отдала все брату, еще и кредиты оформила, чтобы у него все сложилось. Ведь у него есть семья, а у меня ее никогда не будет…

Глава 16. Утро добрым бывает. Наверное.

– Спит и спит, спит и спит, сколько можно-то? Так всю жизнь проспать можно, – услышала я над ухом.

– Опять скажете, что Пушок кого-то доедает? – я открыла глаза и уставилась на Хранителя. – И как вы сюда попали, ректор сказал, что запечатал комнату.

Накануне ректор привел меня сюда, велел раздеваться и ложиться спать и сказал, что не уйдет, пока не убедится, что я сплю. И пообещал закрыть комнату так, чтобы никто в нее не попал. Было неловко, но с начальством спорить я не привыкла. Стоило лечь в постель, мужчина провел надо мной рукой, и я провалилась в сон.

– Да лучше бы их и правда сожрал кто! – фыркнул и всплеснул руками Ниримаске. – А то уже рассвет скоро, а детки там на кухне готовить собрались.

– Хорошее дело, – согласилась я. – Вы хранитель, присмотрите, чтобы ничего несъедобного не сотворили.

– Да, правильно, пусть готовят, чего я распереживался. Ну, сожгут кухню, так все равно ей не пользуются. Тем более, что тесто и так убежало, – не стал спорить призрак, а приземлился на стул и стал с показным интересом осматривать комнату.

Я чуть в голос не застонала. Ну точно, тесто же! И правда, наверное убежало. Но глянуть бы. И цветок со склада забрать, а то вчера я его на стол поставила, чтобы картину взять, перед тем, как она нас в себя засосала. Или не стоит туда соваться, вдруг опять перенесет куда? Нет, тем более надо идти и склад закрыть. Ладно я, но она же и детей может в лапы скелетов отправить. Этих развеяли, но вдруг новые пришли.

Так и что я лежу, дел немеряно!

– Встаю уже, – пробурчала, потягиваясь и прислушиваясь к себе. Хорошо! Отдохнула и не болит ничего. Но вставала все же с осторожностью, а то мало ли. – А вы опять меня на чужих призраков бросите?

– Я не бросал, просто дал возможность свободы действий, – важно заявил Хранитель.

Не стала спорить, оделась и, поскольку Ниримаске заверил, что склад ректор закрыл, пошла на кухню. Там сидели три девицы и не сводили круглых глаз с опары с тестом, которую кто-то обмял и заботливо вытащил огромный чан на середину кухни. Тесто в нем едва слышно пыхтело, вводя девиц в транс.

– Доброе утро, девушки, – поздоровалась я. – А что вы тут делаете?

– Караулим его, – одна из девиц ткнула в чан пальцем. – Лорд Готье сказал, что если мы не дадим ему сбежать, то освободит нас от наказания.

– И как, получается? – спросила, доставая формы для хлеба.

Девицы на миг подняли на меня обиженные взгляды:

– Но как, оно же неживое? И при этом пытается вылезти. А магии в нем нет!

Развела руками.

– Если в чем-то не бьется сердце, это еще не значит, что там нет души. Вы же сами создательницы, должны понимать. Поможете печь разжечь, или вам нельзя магичить?

– Лорд ректор сказал делать, как вы скажете, – ответила одна из девиц, оглядывая меня оценивающим взглядом. Девочки всегда такие девочки.

– Тогда нужно подготовить печь и разложить тесто по формам. Второе руками, левитировать не будем.

Девицы вздохнули, но оторвались от теста, и я поняла, что все это время они держали в руках какие-то заклинания.

– Надеюсь, у нас получится все-таки хлеб, а не пряничные человечки, – пробормотала я, показывая одной из девиц, как смазывать маслом формы.

– А что такое пряничные человечки? – тихо спросила она. Остальные две в это время сосредоточенно изучали печь, но явно прислушивались к нам.

– Даже не знаю, как объяснить. Это что-то среднее между печеньем и праздничным украшением с чуть острым вкусом, – сказала я, исподволь наблюдая за девушками.

Все три вздохнули, но не оторвались от своих занятий.

Они были сосредоточены, и все действия совершали так, будто находятся на тонком льду и боятся сделать лишнее движение. Очень скупо, очень выверено и с паузами. Мне это было знакомо, я сегодня с утра так же вставала с постоянной оглядкой, не подведут ли ноги.

Жалко девчушек стало, они же тут кроме энергетических таблеток и моркови не видят ничего. Разве только кролов, которых надо еще придумать, как поймать. Я эти имбирные пряники не любила, но готовить их умела, потому что какое Рождество без традиционных “gingerbread man”?

– Тестомеса нет, – сказала я, – а так сделала бы я вам печенье. Вручную мешать тяжело.

Заводила я вчера тесто с помощью магов, они его и перемешивали, а самой мне это не под силу. Вот и сейчас смотрела на огромный чан и не знала, как к нему подступиться.

– Зачем вручную, нам сказали вот так делать, – одна из девиц и воткнула в тесто и принялась магией медленно вращать штуку, больше всего похожую на то, что баба Клава называла “мутовка”. У нее была такая специальная палка, которая на конце имела торчащие в разные стороны сучки, чтобы перемешивать густое тесто. Вот и тут я обнаружила похожую штуку, оттого, собственно, и вспомнила про хлеб.

Помешав тесто, девушка очистила мешалку, положила ее рядом и уставилась на меня.

– Молодец, – похвалила я. – Очень аккуратно все сделала.

Надеюсь, что от такого простого действия ничего не случится, а то образ ожившего пряничного человечка из “Шрека” настойчиво мельтешил перед глазами. Но Пряня ладно, но во второй части мультика гигантский Монго появился, вот с ним встречаться совсем не хочется.

– Это мальчики показали, – сообщила вторая. – Они сказали, что вы их так научили.

И снова быстрые взгляды на меня, будто ждут чего-то.

– И еще из творога готовить, – не выдержала моего молчания третья. – Они хотели прийти и повторить, но они на дежурстве, и ректор им запретил.

И столько тоски в голосе, что у меня сердце кровью облилось. Нет, ну до чего детей довели! Запеканка для них, как праздничный торт. Хотя о чем я, сама, когда первый раз ее ела, от восторга чуть язык не проглотила.

– Кашу сегодня варить будем, – буркнула я. – С сухофруктами. Только чур, изюм не оживлять.

Девушки снова сосредоточенно кивнули и продемонтрировали, что они выполнили поставленные задачи – разогрели печь и смазали формы маслом.

Глава 17. На складе

На то, как студенты сметают завтрак, стоило посмотреть. И куда только делась их высокомерная брезгливость, сменившись на рожицах щенячьим взглядом, просящим добавки. Бедные дети даже крошки с хлебных тарелок подъели! Такого и в училище не было. Там хлеб таскали и добавку тоже просили, но такими печальными глазами пустые кастрюли не провожали.

Что-то не особо деток таблетки их витаминные вдохновляют. И вообще неправильно это – молодые растущие организмы на непонятном допинге держать. Но кухарка из меня посредственная, да и готовить на ораву в двести с лишним человек – увольте. На завтрак ведь еще преподаватели явились. Их было немного, двенадцать человек, включая меня, целительницу и ректора, но перед последним как раз и не хотелось ударить в грязь лицом.

Почему? Понятия не имею. Точнее, не хочу об этом думать. Если бы здесь был кто-то из наших психологов, то они бы, наверное, сказали, что я вижу в ректоре Готье Бориса Сергеевича и пытаюсь перенести на него паттерны привычного поведения. То есть угодить.

Пытаюсь, конечно. Очень хочется, чтобы руководство было мной довольно. Но оно после завтрака только сухо поблагодарило и сказало, что будет ждать меня после обеда у себя в кабинете. И ушло.

Стало обидно немного, и я подумала, что что-то не так с нашими психологами и их умными словами. А может все дело в том, что Борис Сергеевич меня на руках не носил, спать не укладывал и кормить мне его не приходилось?

Ладно, об этом на досуге подумаю. Надо с обедом что-то решать, или хорошего помаленьку и пусть морковку грызут?

“Помаленьку, – решила я, – а то на шею сядут. Вечером печенье с молоком получат, а потом с ректором по поводу питания поговорим. Пусть кухарок наймет”.

На кухне девчата заканчивали с посудой. Все-таки магия – отличная вещь, если на ней работает посудомойка. Студентки все перемыли, пока я кормила преподавательский состав, а потом смущенно выслушивала комплименты в свой адрес. От всех, кроме одного человека. Ректора Готье, разумеется.

Прибрали все и теперь сидели и ждали распоряжений.

– А вам на учебу не надо? – спросила.

– Надо, – сказала одна. – Сейчас кто-нибудь из магистров придет, и мы пойдем.

– Зачем должен прийти кто-то из магистров?

– Потому что лорд ректор сказал, что вы не в полной мере владеете своей магией и должны быть под присмотром, – в проеме появился мужчина в мантии преподавателя.

Светловолосый, как почти все здесь, широкоплечий, с красивым надменным лицом. Странно, я думала, что на завтраке были все преподаватели, но этого мага я не видела.

– Светлого дня, магистр Тхир, – поздоровались студентки и быстро испарились с кухни.

Мужчина смотрел на меня с явным неудовольствием и даже презрением, но мне, странное дело, было все равно.

– Я планирую поработать на складе, – сообщила я своему конвоиру, и отправилась на рабочее место.

Магистр потопал следом, недовольно сопя. Понимаю. Он Светлый, я Темная, тяжело преодолевать предубеждения. А вот поел бы и сразу подобрел. Хотя не на всех это действует… Мысли снова скользнули к ректору, интересно для чего он меня ждет? Инструкции наконец-то дать? А то сколько я тут буду самодеятельностью заниматься? Или уволить за самоуправство? Но девчонок на кухню он сам прислал.

Умом понимала, что скоро все узнаю и гадать не стоит, но мысли упрямо возвращались к вчерашнему дню.

На кладбище я старалась сделать все правильно. А он ничего не сказал, еще и рукоять от сабли забрал. А потом отвел в комнату и ждал, пока я лягу спать. Пришлось раздеваться при нем. Я не стыдливая, после лечебницы доктора Чэнь, где большую часть времени я проводила нагишом или в балахоне, как и остальные “пациенты”, это чувство атрофировалось. Но вчера почему-то стало неловко…

И я рада бы вести себя как примерная подчиненная, но начальник мне достался какой-то неправильный!

Открытие все расставило по своим местам. Ну точно – я свалилась ему как снег на голову, у него нет причин доверять мне. Поэтому он и следит за мной. Вот и надзирателя приставил. Фу-ух, теперь все ясно. А в столовой, скорее всего, думал, не отравлю ли я кого. Я же Темная, могу, наверное.

Значит, надо просто показать ему, что мне можно доверять и на меня можно положиться. Найдя объяснения и решение, я повеселела и с энтузиазмом принялась за дело. Достала из коробки бумагу и грифели, чтобы заняться инвентаризацией. И мое хорошее настроение не укрылось от приставленного магистра.

– Что вас так обрадовало? – спросил он с подозрением, пристально оглядывая меня и проверяя коробку, из которой я достала бумагу.

Вот! Что и требовалась доказать. Они тут все параноики.

– Рада, что могу заняться делом. И не трогайте, Бога ради, мой цветок.

Чудесная мухоловка обнаружилась на столе, где я ее вчера оставила, а вот картины нигде не было. Но думаю, что она обязательно найдется. Во всяком случае я намерена была приложить к этому усилия. Потому что это МОЙ ПОДАРОК! И он будет висеть на стене в моей комнате. Цветочек я любовно отодвинула, погладив листики, пока расчищала стол для работы, и теперь он радовал меня своим боевым видом. А вот Светлый магистр явно заподозрил бедное растение в чем-то нехорошем, потому что косился на него с таким же высокомерным подозрением, как и на меня.

Так-с, надо разделить склад на сектора, что где будет храниться. Что тут есть? Я уже видела канцелярию, это будут расходники, которые просто списываются. Постельное, оно сменное, то есть подотчетное, значит надо поближе положить. Одежда. Студенты не меняются, нового набора, так понимаю, нет. Но дети растут. А еще они маги, значит, могут испортить и потребуется новая. Но не так часто, как белье. Интересно, а они его стирают или магией чистят? Если стирают, то прачечная должна быть. А это опять расходники. Мыльно-рыльное тоже Академия выдает, во всяком случае мне дали. Тюки даются один раз при заселении, значит их в самый конец, а вот мыло и прочее поближе, к расходникам. Еще надо разделить то, что для проживания и то, что для работы. Значит, можно попробовать разделить склад на сектора по частоте использования и по сферам применения…

Глава 18. Поцелуй, которого никто не хотел

Мужчина отложил грифель и посмотрел на меня.

– Спрашивайте, – разрешил он после некоторой паузы.

– Вы можете починить кровать? Магией, имею в виду.

Уставилась на магистра в ожидании ответа. Это не очень неприлично так спрашивать? Вдруг чинить что-то Светлым не по статусу и он оскорбится?

– Кровать? – в его глазах появилось подозрение. – А что с ней стало?

Так и думала, что зря спросила. Не по статусу, видать. Значит, где-то есть запасная мебель? Но где?

– Ну допустим, сломалась, – ответила, оглядывая склад. Нет, здесь мебель вряд ли хранится. Места не настолько много. Но магистр же где-то взял табурет! Хотела спросить, но мужчина опередил:

– И как это произошло?

Так, это он о чем? А, кровать!

– Да нет, она еще не сломалась. Но может же.

Или не может? А-а, они мебель зачаровывают, потому магистр и удивляется. Ну вот, опять все понятно стало!

– Каким образом? – продолжал донимать вопросами подозрительный Светлый.

– Обычным, – смутилась я. Вот в чем он меня опять подозревают, в том что я Темная и все разрушаю? Логично, но я-то про студентов, а они все на раз ломают. Стулья особенно. Потому что сидеть спокойно мы не можем, то качаемся, то ерзаем, то еще что-то творим. – Если кто-то слишком активный то все, что угодно, сломать можно. Энергию нужно куда-то девать, – грустно закончила, поддавшись воспоминаниям о детях из училища.

Они испугались, наверное, когда все случилось. Это страшно, когда ты понимаешь, что ничего не можешь исправить. Но мне обещали, что Колю вернут. Они ведь выполнят обещание? Те, кто перенесли меня сюда, они же всемогущие, так?

– Эм-м, ну при таком раскладе я могу помочь, – услышала я голос магистра.

“Ага, значит магией чинить мебель все-таки могут”, – подумала, отмечая, что Светлый придвинулся. А чего он так близко подсел, места ему мало что ли?

– Это хорошо, а то я пока не знаю, где тут чего искать. Приспичит, а я даже без понятия, где инструмент взять, – поделилась я своими горестями, раз уж магистр сменил гнев на милость и смотрел на меня благожелательно и заинтересовано.

Потому что, как говорил кот Матроскин: “Совместный труд для моей пользы, он объединяет!” Этому завету я и решила последовать. Склад-то разбирать надо.

– Тогда приступим, да? – радостно спросила, улыбнувшись магистру.

– Можно, – согласился мужчина каким-то совсем другим голосом.

А потом вдруг как-то хищно оскалился, одним движением сгреб меня в охапку и полез с поцелуями.

А я испугалась. Опять.

***

Магистр Тхир недолго терзал мои губы. Поняв, что я не реагирую и не отвечаю, остановился и посмотрел на меня с недоумением и обидой.

– Что не так? – спросил он.

А у меня горло спазмом свело, так что ответить не могу, разве что глазами испепелить. Как он мог?

– И?.. – поторопил магистр.

– Что вы себе позволяете? – наконец, выдавила я.

– Не понимаю вас, – раздраженно ответил маг. – Что не так? Вы сами сказали, что вам надо помочь снять напряжение из-за избытка энергии. Я готов посодействовать.

Я сказала? Молча с недоумением смотрела на магистра, пытаясь вспомнить, когда я такое успела ляпнуть. Вроде про ремонт мебели говорили.

Наверное, долго думала, потому что магистр начал нервничать.

– Нет? – спросил он меня.

Покачала головой. Вроде на память не жаловалась.

– Но вы же ясно дали понять, чего хотите. Сказали, что готовы кровать сломать. Предлагали приступить прямо сейчас.

Я опять зависла. Магистр начал злиться.

– Госпожа Силина, вы меня сюда зачем позвали? – спросил обвиняюще.

– Я не звала, вы сами пошли! Я собиралась навести тут порядок, а то не знаешь, какую картину студенты еще откопают. А кладбище мне не понравилось ни разу, у вас там скелеты гуляют. Неужели трудно захоронить их нормально? Это, между прочим, неуважение к мертвым. Вам бы понравилось, если бы после смерти ваш скелет вокруг академии бродил?

Напряжение от поступка магистра прорвалось в виде безудержного потока слов. Я его боялась, да. Но еще больше боялась, что если замолчу, то он снова выкинет что-нибудь. А я ничего не смогу ему противопоставить.

– Представьте себе, не можем, они выбираются обратно. Может, вы знаете способ? – ехидно спросил магистр.

– В таком случае поможет кремация, – отрезала я. – Просто и эффективно. Очень рекомендую. Научить?

– Эм, знаете, пожалуй нет, – магистр отодвинулся и уткнулся в бумаги. – Список, говорите, написать вам надо?

Кивнула и отвернулась, смутившись. Это что получается, я мужчине отпор дала?

Душу такой радостью наполнило, что магистр перестал казаться неприятным и высокомерным. Может и неплохо, что я тут оказалась. В этом мире я не чувствовала себя изгоем. То есть я понимала, что не такая, как все, но эта мысль меня не угнетала. Темная, да. И что? Зато мне подарки дарили, на руках носили и даже поцеловали.

Так может, отличаться от других не так и плохо? На Земле я больше всего хотела быть как все. Старалась вести себя соответствующе, но встречала только насмешки, жалость и брезгливость. А еще становилась объектом дурацких розыгрышей.

И отстоять свою точку зрения не могла. И не из-за того, что заикалась. Я была уверена, что такая, как я, не имеет на это права. Что я должна быть благодарна уже за то, что меня не гонят прочь.

Но, оказывается, все может быть иначе. Или это потому, что я теперь не инвалид? Но ведь я не поменялась, я все та же Карина Силина, просто не хромаю и не заикаюсь. Неужели, дело в этом? Или в том, что меня окружают другие люди?

Слова магистра вывели из задумчивости:

– Вот, проверьте, госпожа Силина. Я записал, все что получал, – магистр Тхир протянул мне исписанный лист бумаги.

Взяла, пробежалась глазами. Какая я молодец! Велела написать, а сама забыла, что читать не умею.

– Давайте вы мне прочитаете вслух, а я сверюсь со своими заметками. Так быстрее будет, – предложила я. Стыдно было чувствовать себя неграмотной. Когда ректору признавалась, такого не было, уверена была, что на смех не поднимет. А тут не смогла.