Хроники Соснопеня. Аномалия

Глава 1.

— У меня к тебе деловое предложение, Корнелиус, – объявила нежданная гостья, уже усевшись на диванчике и оглядывая гостиную, служившую кабинетом хозяину дома. Корнелиус неохотно оторвался от записей и вычислений, отложил перьевую ручку и закрыл крышечкой чернильницу. Он не принимал гостей, в его маленьком городском доме было слишком мало места, чтобы держать комнату подобную гостиной не использованной для дела.

Гостью это, однако, совершенно не смутило. С лёгким налётом любопытства на лице она разглядывала заставленные книгами шкафы и усыпанный исписанными листами бумаги пол. Светлые белокурые волосы были убраны в высокую причёску на затылке и заколоты гребнем. Сиреневое платье подчеркивало аристократичную бледность кожи. Вдовствующая баронесса Мишель Ашпер была блестящим воплощением представительницы высшего общества. Наконец, взгляд её внимательных серо–голубых глаз остановился на хозяине дома. Она улыбнулась, отчего Корнелиус неловко кашлянул и заговорил:

— Давно о тебе не слышал, Мишель. Чем обязан?

Гостья разгладила пальцами подол платья и сложила руки на коленях, выпрямив и без того ровную спину.

— У тебя есть дочь, но однако я её ни разу не видела. Ей уже девятнадцать и, если мои сведения верны, она ни разу не появилась ни на Балу Совета, ни на Великом новогоднем балу, – Мишель возвела глаза к потолку, старательно вспоминая. – На Традиционном балу пятого месяца три дня назад её также не было… Что не так с твоей дочерью, почему ты её прячешь? Она явно не уродина, если я верно догадываюсь о том, кто её мать, – Мишель опустила глаза и вздохнула, а затем вновь уставилась на хозяина дома. – Где твоя дочь, Корнелиус?

– Какое тебе дело до моей дочери? – Корнелиус сунул руки в карманы потрепанного камзола, чтобы скрыть дрожащие пальцы. Если эта женщина что–то знает, если с его малышкой что–то случилось, если очередная безумная выходка его дочери обернется трагедией? Нет. Нет, нет, он не будет об этом думать.

— У меня есть сын. Стефан. Ты наверняка слышал о нём, восходящая звезда в Совете и…

— Моя дочь помолвлена! – возмущённо прервал её Корнелиус.

Мишель скучающе оглядела комнату и раздражённо вздохнула.

— Разорви помолвку, — она взмахом руки остановила возражения. — Ашперы не настолько имениты, как Ланцы, но достаточно богаты, чтобы иметь в обществе определённый вес, — Мишель посмотрела на Корнелиуса и сбросила притворную маску равнодушия и напускной вежливости с лица: — Давай откровенно, Корнелиус. Положение наших детей в обществе… ненадёжно. Но у тебя есть имя, а у нас есть деньги. Или ты считаешь, что брак со своим нищим кузеном – это действительно то, чего заслуживает твоя дочь?

Корнелиус молчал. Мишель явно подготовилась перед встречей и застала его врасплох. Год назад он, недолго думая, согласился на предложение своей сводной сестры на брак Ванессы с её старшим сыном.

Маркус был неплохим парнем. А Ванесса не получила других предложений ни к своему шестнадцатилетию, ни даже к семнадцатилетию.

Семьи Вечных не были заинтересованы в незаконнорождённой девочке, хоть и признанной своим отцом и носившей древнюю фамилию. На всё это могли закрыть глаза при соблюдении определённых условий, но у Ванессы не было главной ценности, которая ценилась всеми – силы. Ни единого признака. Могучая великая кровь Ланцев породила бессильную. Ни одна из семей не хотела породниться с такими, как его дочь; их веками избегали и исключали из семейных древ. Великий род продолжали младшие отпрыски, наделённые силой, но Ванесса была его единственной дочерью.

— Зачем тебе это, Мишель? — Корнелиус подвинул стул и сел на него, игнорируя два кресла и половину дивана. Он чуть наклонился и заглянул в глаза своей гостье. Мишель помедлила с ответом, изучая холодного оттенка зелёные глаза своего собеседника.

— Я думаю, ты слышал о скандале, в котором невольно была замешана моя семья, – губа женщины дрогнула.

— Ты пытаешься меня убедить в том, что ты не знала? – Корнелиус склонил голову набок и закинул ногу на ногу. – Вы с Мелиссой были как сёстры.

— Мой отец не был таким же смелым, чтобы признать… меня, — хрипло ответила женщина, игнорируя недоверчиво приподнятые брови Ланца. – Он устроил мне брак, я ни в чем не нуждалась. Но моему мужу нужен был наследник.

— Поэтому вы с Мелиссой вступили в сговор? Ты же родила в родовом поместье Вронежских. Раньше срока, если мне известно.

Мишель горестно покачала головой и тихо, торопливо заговорила:

— Я приехала навестить Мелиссу и проверить правдивы ли слухи о её беременности и скорых родах. Мы не виделись полгода. Вечером мне стало плохо, позвали за врачом, но он ехал слишком долго. Я скоропостижно родила. Мелисса встретила моего мужа на крыльце и сообщила, что у меня родился сын. И пока мой муж вне себя от счастья бежал на второй этаж и поздравлял меня, сестра исчезла со вторым сыном и моей дочерью. Я была права в своих подозрениях о её беременности, но не знала, что она родила близнецов! Я узнала об этом лишь спустя шестнадцать лет. Мой муж стал жертвой лжи Мелиссы. Его сердце остановилось, когда он узнал, что Стефан не его сын. А моя жизнь разрушилась в один миг.

Корнелиус внимательно изучал лицо Мишель. Сколько лет она уже рассказывает душещипательные сказки каждому, кто интересуется её историей? Корнелиус охотнее поверил бы, если Мишель созналась, что выкрала наследника у молочной сестры, чем в то, что Мелисса способна на ложь.

Глава 2.

На рассвете Несса пролезла через прогнивший плетень на границе самопровозглашённой республики Соснопень и с того момента пробиралась лесами, избегая открытых пространств, дорог и редких поселений. Поэтому, следуя чётко на запад, к Мракограду она должна была добраться после полудня.

Полдень пришлось сверять по часам, потому что чем дальше девушка углублялась в лес, тем плотнее смыкались облака над головой. Как переменчива погода в этих краях – на рассвете на небе было ни облачка, а сейчас небо закуталось в непроницаемое стёганное серое одеяло. Разреженный лиственный лес становился гуще, огромные папоротники раскинули свои лапы и стремились схватить её за ноги. Пахло сырым мхом и прелой хвоей. Лес незаметно перетекал в сумрачный еловый: всё чаще попадались высоченные старые ели, ещё более хмурые под мрачным небосводом, чем обычно.

Главное не забрести в болото. Убрав каштановую прядь волос под капюшон плаща, девушка сверилась с картой и определила направление по компасу. Где–то недалеко должна проходить Восточная дорога. От города трасса шла прямо на восток, потом поднималась на северо–восток и шла параллельно своему изначальному направлению, а затем покидала пределы Соснопеня в трёх километрах от того места, где девушка пролезла через плетень. Двигаясь от границы республики прямо на запад, в часе ходьбы от столицы она должна была выйти прямо на Восточную дорогу.

Пора.

Удобные брюки с кожаными вставками пришлось сменить на шерстяную юбку и три подъюбника, а шелковую сорочку с плащом – на хлопковую рубаху с завязками, корсет и вязаную кофту. Соснопень явно застрял в развитии на полвека… если не больше. Документы пришлось засунуть в корсет. Утрамбовав вещи в походный рюкзак, девушка огляделась. Закапывать вещи в землю не хотелось – материал рюкзака спасёт от сырости, но не от диких животных, поэтому она пыталась найти место на деревьях и в результате беглого осмотра территории нашла пустующее дупло в старом полувысохшем дубе. Этот дуб здесь явно рос с тех пор, когда ели только начали захватывать земли. Оставалось надеяться, что с этим деревом ничего не случится: не ударит молния, не повалит ветер и не пустят на дрова. Иначе, в лучшем случае, обратный путь по лесным зарослям ей придётся проделать в этом не самом удобном наряде, а в худшем – её рассекретят.

Девушку передёрнуло. Не думать об этом. Не сейчас.

Несса подтянула лямки вещевого мешка, где лежали сменное бельё, вторая рубаха, запасные чулки, гребень с лентой и отцовский кулон, и стянула волосы лентой потуже. Затем она проверила, что продолжает идти на запад и двинулась вдоль обочины. Если появятся люди, то она сможет легко скрыться и затаиться в лесных зарослях.

Под ногами рваными клочьями клубился туман. Из елового леса пахло сыростью. Девушка с опаской поглядывала на небо: так плотно затянуло, что как бы не ливанул дождь. Впереди из тумана выступил щит. Надпись едва читалась в плотной дымке.

Она сделала два шага и замерла.

"Возвращайтесь в Соснопень!" – гласил щит с надписью над гербом республики с тремя соснами, растущими из большого пня.

Это какая–то ошибка.

Девушка обернулась.

В дымке тумана дорога растворялась через сотню метров. Да что уж там, даже собственные пальцы вытянутой руки она видела как через грязное стекло. Верхушки огромных елей застряли в облаках, словно небо прижалось к земле, а она застряла посреди облака.

Девушка обошла щит кругом.

"Добро пожаловать в Соснопень!"

Вытащила компас. Стрелка упрямо указывала на запад.

Что за демонщина?! Она пересекла границу Соснопеня восемь часов назад!

Ошибки быть не может. Но… Это немыслимо! Она должна быть в часе ходьбы от столицы, но щит упрямо утверждал обратное. Она недалеко от границы мятежной республики.

Девушка присела, положив руку на огромный булыжник, в который были воткнуты опоры щита. Может быть его передвинули в пригород Мракограда? Не похоже. Булыжник местами порос сухими островками серого и желтоватого мха. Трава вокруг была нетронута. На земле ни единого следа, что булыжник двигали. Из отверстий, в которых торчали опоры, пробивались травинки.

Девушка выпрямилась. Кажется, придётся смириться с неизбежным – она сделала крюк и впереди ещё столько же часов пути.

– Аномалия какая–то, – пробормотала она вслух, тут же почувствав себя глупо, убрала компас в карман и поднялась к дороге.

Это она почувствовала даже раньше, чем услышали уши. Липкий холод тумана осторожно лизнул левый висок. Девушка замерла и прислушалась.

В тишине раздался треск ломающейся ветки.

Левую половину лица погрузили в ледяную воду.

Тело отреагировало моментально. Быстрее, чем мозг успел проанализировать происходящее. Ею двигал инстинкт. И инстинкт требовал убегать. Срочно.

Девушка бросилась на другую сторону дороги и рванула сквозь лес. Это устремилось за ней.

Магистр предупреждал её о них, но не был уверен в их существовании. Что он там говорил? Некие бестелесные субстанции, высасывающие жизнь? Плод безумных экспериментов Баронессы? Дьявольский результат ошибки? То, что не может существовать и является детской страшилкой? О да, чудесная детская сказочка, лучше не придумаешь.

Глава 3.

В ушах стоял шум и гул, как будто она находилась посреди работающей фабрики. Какое-то красное пятно пролетело перед глазами. Где она? На грудь что–то давило, девушка попыталась оттолкнуть это, но руки не слушались.

Она не могла пошевелиться!

Во рту стоял привкус горечи, как будто ей пять лет и она слизнула оставшееся на пальцах лавандовое масло для аромалампы в лаборатории отца. После того случая она получила отеческий нагоняй и больше не пробовала на вкус неизвестные жидкости в неизвестных бутылках; какими бы красивыми не были эти ёмкости и как бы не манили разноцветным стеклом и содержимым.

Итак, вернёмся к начальным данным. Что это за шум и грохот вокруг? Она всё же попала в место, где страдают грешники (об этом её тётушка не раз предупреждала отца)? Не успела девушка начать фантазировать, как слух уловил какой–то иной звук и сфокусировался на нём.

Ритмичный бой. Монотонная работа, как будто воздух втягивали, а после…

Это были дыхание и стук сердца! А она то уже нафантазировала… Хотя, признаться, приятно осознать, что ты жива, ты дышишь, ты слышишь, а сердце бьётся, пусть и непривычно громко. Она даже слышит собственные мысли, но не может пошевелиться. Оставалось надеяться, что это побочный эффект от потери сознания.

Уши уловили новый звук. Это были чьи–то голоса. И они приближались.

— А здесь у нас организована реанимация. К счастью, в ней всего один пациент, хотя и весьма непростой, – нараспев растягивая слова, произнёс мужской голос. – Единственный выживший член печально известной всем нам группы беженцев А107. К сожалению, до сих пор в тяжёлом состоянии и без сознания.

Она тоже по видимому лежит, а это давящее сверху – одеяло. К кончикам пальцев возвращалась чувствительность. Она наконец смогла дёрнуть пальцами, почувствовала на подушечках нечто шершавое. Да, это простыня.

Прозвучал жёсткий, но явно женский голос:

— Бедное создание. Где вы её нашли? Как жаль, какое несчастье.

А по тону и не скажешь, что ей хоть немножечко жалко. Женщина говорила так, словно ставила твёрдую мысленную точку после каждого предложения.

Интересно, получится пошевелить пальцами?

— Недалеко от юго–восточной дороги. Каким-то образом ей удалось выйти на пути, где мы её и нашли. Вероятно, во время нападения на группу она убежала достаточно далеко в лес в сторону от тумана, что и спасло её. Но это всего лишь мои догадки, – добавил мужчина. – К сожалению, узнать эту потрясающую историю спасения мы сможем только тогда, когда пациентка очнётся. Если очнется, конечно же, – вздох. – Нами купировано два кризиса, но попытки привести в чувства – безрезультатны. Она самостоятельно дышит, получает питание через зонд, но реакции на внешние раздражители никакой. Но мы надеемся на чудо.

— Если рассудок не повреждён, – прошелестел третий голос.

— Остаётся надеяться, что разум не пострадал, – согласился мужчина, видимо, он тут за врача. – Пройдемте, Баронесса, небольшая экскурсия окончена, далее по графику небольшой фуршет.

Баронесса?! Если бы тело её слушалось, она бы подскочила. Но девушка не могла шевельнуть даже пальцем. Хотя и пыталась, пока врач задвигал свою пылкую речь. Ох, как бы она хотела увидеть Баронессу своими глазами! Половина её миссии будет выполнена без особых усилий! Сведений об этом человеке не было ни у кого. Ходили слухи, что это безумный учёный, переодетый в женщину и одержимый властью.

Но это действительно женщина!

Она услышала торопливые шаги. Кто-то решил вернуться. Затем почувствовала покалывание на щеке. Кто-то провел по ней пальцем? Или показалось? Верить непослушному телу было сложно.

— Я знаю, что ты начала приходить в себя, и знаю, что ты меня сейчас прекрасно слышишь, – почувствовала девушка горячий шёпот в самое ухо. – Я понятия не имею, кто ты и что ты делала на Восточной дороге. Мне абсолютно наплевать, как и с какой целью ты проникла в Соснопень с востока. Не вмешивай меня в свои игры. Но дам один совет: не раскрывать рот и не разговаривать ни с кем, пока Баронесса не покинет лагерь. Лишний шум мне не нужен. Сделай одолжение и притворись, что ты все ещё без сознания. Я вернусь вечером, во время обхода, и мы придумаем, как тебя вернуть обратно.

Что?! Вернуть обратно?! Девушка горела возмущением, что значит вернуть обратно?! Да кто он вообще такой?! Кто дал ему право указывать ей, Нессе, что следует делать? И что с того, что она пришла с востока?! Не через восточную ли границу трое суток спустя после объявления временного перемирия перетекал хаотичный поток беженцев?! Толпы людей стремились под крыло некой Баронессы, которая немыслимыми усилиями вытеснила армию Империи с территории и обратила её в бегство своими монстрами. Существование монстров ставилось под вопрос, никто не мог их описать, все твердили о вихрях, сметающих всё на своём пути и сминающих тела словно мягкую глину. Совет Империи пришёл к мнению, что было использовано некое психотропное оружие, распыляемое в воздухе, которое вызвало массовые галлюцинации. Магистр был иного мнения, он опасался, что это плоды генной инженерии одного из учёных, подвергшихся гонениям двадцать лет назад. А Баронесса – образ для публики.

Отец Нессы, великий учёный и изобретатель, также подвёргся гонениям в те годы и долгое время скрывался в Соснопене, а потому хорошо знал эти места и Мракоград. Спустя время ему позволили вернуться в Империю и даже подарили особняк в Новом городе. Именно он предложил отправить группу разведчиков через восточную границу лесами, а не через юго-восточный перешеек между луговых болот. Именно он нарисовал карту республики и карту столицы. Именно благодаря ему девушка оказалась в разведгруппе, хотя он был против того, чтобы дочь принимала участие в вылазке.

Глава 4.

Поправлялась Несса быстро, к обеду ей удалось встать на ноги. Она медленно ходила кругами по палате как привидение. Другой одежды у неё не было, поэтому девушка осталась в больничной робе. В теле ещё теплились остатки вялости, поэтому периодически Несса прижималась к стене или к дверному косяку и отдыхала. Она считала каждый круг и каждый шаг. Спустя время ей удалось пройти пятьдесят кругов без признаков подступающей тошноты.

В её палате, если так можно было назвать полуподвальное помещение, где она находилась, вместилось бы шесть коек, но стояло всего две, а застеленной была лишь одна. Её. Узкие окна под потолком были заклеены изнутри бумагой, поэтому в помещении было сумрачно. Помещение было проходным. С одной стороны была железная дверь, она была заперта, девушка проверила, с другой дверь заменяла плотная портьера, глушившая все звуки. Несса ломала голову, что же здесь было раньше. На больницу это было совершенно не похоже. Разве что давно заброшенную.

Устав мерить шагами палату, Несса присела на край койки.

— Бездельничаешь?

Аглая стремительно вошла в палату со стопкой вещей в руках. Несса обратила внимание на её плотные, словно отёкшие щиколотки. Аглая положила вещи рядом с бедром девушки.

— Я тебе отобрала вещей на первое время, думаю, влезешь, ты маленькая. Если велико – подошьём. Сейчас в душевую пойдём. Нашла тебе тапки на первое время, а то ходишь босиком.

— А где мои вещи? – Несса оторопело смотрела на грязно–зелёного цвета платье с пуговицами. Совершенно незнакомое. Чужое. Где её вещи?

— Да я откуда знаю? – отмахнулась Аглая, вытягивая из стопки сорочку. – Тебя сюда привезли в таких лохмотьях, что там и одеждой что–либо назвать было сложно. Лохмотья, да одеяло. И то, одеялом тебя накрыла розыскная группа.

Несса вздохнула. Взяла в руки платье и нижнюю сорочку и поднялась.

— А кто меня сюда привёз?

— Дэниел, кто же ещё? Он тебя нашёл, он тебя и привёз. Ты что, не помнишь?

— Нет…

— А как на отряд напали и как ты спаслась тоже не помнишь? – Аглая придержала край портьеры пропуская пациентку.

Несса покачала головой и шагнула вперёд. Она помнила, но… очень смутно.

Впереди был тёмный коридор, в середине из стены торчала тусклая лампочка. Что–то не похоже это на больницу. Совсем не похоже.

— Здесь раньше был завод и склады, – словно прочитав её мысли, сообщила Аглая. – Почти целиком всё разрушилось, но часть здания уцелела. Первое время тут одни завалы были, но мы всё разобрали, залатали уцелевший склад и больничный корпус перебрался туда. Врачей нет, рук не хватает, а поток беженцев всё не стихает. Кто–то сам приходит, кого–то привозят. Так и живём. Я тут и за медсестру, и за завхоза, и за повара. Нужно успеть переплавить всех беженцев до конца перемирия.

— И сколько таких пунктов по пути? – Несса пыталась понять, как далеко она сместилась от своей цели и в каком направлении, пользуясь излишней говорливостью санитарки.

— Четыре или пять, не считая нашего. Тут всего два дня пути. Если до столицы и знать дорогу среди болот… Нам сюда.

Аглая толкнула узкую дверь в самом конце коридора. Несса зажмурилась от яркого света. Смех и шум голосов на мгновение стих. Девушка проморгалась. Одной стены практически не было и вместо неё была натянута простыня. В потолке зияла дыра. Уцелевшие пол и стены были выложены бледно–голубой квадратной плиткой.

— Это она? – спросила из угла полненькая девушка с русой косой, она почти сняла с себя сорочку и сейчас стояла, подхватив её на уровне груди. Остальные просто смотрели.

— Она, она, – кивнула Аглая, беря Нессу под локоть. – Вон там на скамейке есть место. Что вылупились? Дайте пройти человеку, не в зоопарке! – прикрикнула она на остальных. – Иди, Нонна заняла нам место.

Несса прошла к скамейке к той самой девушке, что спросила и на которую указала Аглая. Та окончательно стянула с себя сорочку, кинула на подошедшую косой взгляд, прошла мимо и нырнула за дверь, что была занавешена простыней и которую Несса не сразу заметила. Аглая расположилась рядом. Она деловито развязала тесемки фартука, сняла шапочку, расстегнула пуговицы серого платья. Несса стянула больничную робу через голову и села, прикрывшись ей. Оставшиеся четыре девушки тихо перешёптывались в противоположном углу и не торопились раздеваться.

За дверью располагалась парная, освещаемая такой же тусклой лампочкой, как и коридор. Несса прикусила губу, стесняясь своей наготы и… неожиданно – худобы. На фоне крепко сложенных Аглаи, Нонны и девушек она казалась такой неказистой и угловатой, будто несколько месяцев недоедала.

— Угомони своих наседок, Нонна! – рявкнула в сторону девушек Аглая.

— Они мои точно так же, как и твои, – парировала из угла парной девушка, намыливая свои русые волосы.

Все девушки здесь были светловолосыми и светлоглазыми. По крайней мере те, кого удалось увидеть Нессе. На их фоне она снова выглядела чужеродной. Возможно, граф прав, ей стоит вернуться. Она не сможет затеряться в толпе, когда так сильно отличается.

Аглая протянула ей мыло и зачерпнула ковшиком из бидона. В следующий момент девушку окатило тёплой водой. Несса взвизгнула от неожиданности и уронила мыло. Оно с грохотом шлёпнулось о доски и отлетело к ногам Нонны.

Глава 5.

Появление Мишель на пороге не стало для Корнелиуса неприятным сюрпризом, однако он был раздосадован, что его уединение прервали второй раз за неделю.

— Мне кажется, я дала тебе достаточно времени, Корнелиус, чтобы ты обдумал моё предложение, — вместо приветствия сказала Мишель, едва дверь закрылась за её спиной.

"Достаточно времени" в представлении Мишель равнялось трём дням.

Корнелиус ничего не ответил, лишь жестом пригласил незваную гостью пройти в гостиную. Мишель вошла и с видом королевы устроилась на диване. Медленно повернув голову к хозяину дома, она смерила его взглядом и произнесла:

— Я не приму иного ответа, кроме согласия.

Корнелиус беззвучно хмыкнул. Он не ожидал иного. Мишель была крайне предсказуема, когда не пыталась соответствовать роли светской благовоспитанной леди. Если бы у женщин был доступ к настоящей власти в Совете, баронесса Ашпер давно бы его возглавила. Много лет она довольствовалась лишь подковёрными играми, вращаясь в обществе жен высокопоставленных чиновников и – как результат – освоив в совершенстве искусство плетения интриг.

Однако сейчас Мишель придерживалась другой тактики. Она вела себя, как напористая, упёртая и наглая шестнадцатилетняя девчонка, которую Корнелиус не видел уже больше сорока лет. Она точно знала, чего хотела, и знала, как этого добиться.

Корнелиусу на мгновение показалось, что он снова обыграл её в шахматы в беседке возле усадьбы Вронежских, чем вызвал крайнюю степень негодования. Ему чудилось, то Мишель вот-вот начнёт требовать вернуть её ладью, которую минутой ранее съела его пешка, что тут же поставила шах королю. За мгновение до того, как девчонка в ярости швырнёт шахматную доску на выложенный мозаикой пол, из-за кустов белой гортензии покажутся две хрупкие фигурки Мелиссы Вронежской и Изабель. Их появление сдержит отчаянный порыв и спасёт от гнева проигравшей молочной сестры юной хозяйки дома. Одного укоризненного взгляда льдисто-голубых глаз графини Вронежской достаточно, чтобы Мишель поджала губы и смирилась с несправедливым поражением её короля.

Сейчас Корнелиус ощущал себя тем самым королём, которому поставили шах пешкой. Теперь же в арсенале Мишель было целых два ферзя: деньги и статус для его дочери. Этой сделкой Корнелиус мог смыть позор со своей семьи.

Он не мог спокойно работать, постоянно обдумывая предложение баронессы Ашпер.

В сыне Мишель – Стефане – текла кровь древнего рода Вронежских, кроме того, он являлся его прямым потомком. По крови, но не по статусу. Тем не менее, это было слияние двух древнейших родов Великих. Ланцы и Вронежские не заключали браков уже более пятнадцати поколений. Даже побочные ветви не пересекались из-за того, что два семейства хоть и граничили владениями, но придерживались разных принципов. Вронежские стремились укреплять своё положение в обществе, заключая браки исключительно с официально признанными потомками фамилий. А огромное древо Ланцев украшали не только имена простолюдинов и младших наследников семейств, но и хитро запутанные сплетения собственных ветвей. Ланцы придерживались практики "возвращения крови в род", заключая браки между дальними родственниками. Таким способом род получал приток свежей крови, но и не терял драгоценную силу.

Брак с прямым наследником рода Вронежских выглядел как отчаянная попытка возродить силу и не дать угаснуть загнивающему семейному древу Ланцев. Корнелиус держался в стороне от светских сплетен, но понимал, что этот шаг может окончательно перечеркнуть будущее его дочери в Свете. Имя Ванессы перетрёт в порошок каждая сплетница высшего общества. Дочь и так не получала приглашения выше третьего ранга: её уделом были домашние балы обедневших – но все ещё имеющих вес в обществе – друзей отца. Когда прошёл слух об отсутствии у Ванессы силы, её перестали приглашать даже на Традиционный бал пятого месяца, куда приглашались все семейства Вечных, а он считался балом второго ранга. Тем более не приходилось мечтать о получении приглашения на Бал Совета или Великий новогодний бал.

Нельзя сказать, что сама Ванесса была расстроена таким положением вещей – её мало интересовали балы и светская жизнь. Но – на взгляд Корнелиуса – дочь относилась к этому даже слишком легко, ей стоило проявить больше усердия, чтобы закрепить своё шаткое положение. Юную графиню Ланц интересовали лишь экспериментальные механизмы отца, библиотека и собрания у Магистра. На Второго заместителя по наследным делам Корнелиус возлагал большие надежды, пока не понял, что самого Ренольда Иблиса больше интересует его тайное общество, чем положение дочери старого знакомого в Свете.

Под влиянием Магистра Ванесса начала носить кожаные брюки со свободными рубашками вместо корсетных платьев и удобные ботинки вместо вечно жмущих туфель. Часами пропадала в лесу или на заднем дворе, каждый раз возвращаясь взмокшей и пропахшей потом.

Кроме того, Корнелиус не был уверен, что Магистр знает, кем является его юная последовательница. Назваться чужим именем было в духе его Ванессы.

Интерес своей дочери к политике Корнелиус также не одобрял. Ванесса поддерживала консерваторские решения Императора и бурно осуждала реформаторские решения Баронессы. Дочь вряд ли отдавала себе отчёт, что поддерживает устои, благодаря существованию которых общество Вечных вычеркнуло её как бракованную безделушку.

Мишель раздражённо вздохнула, прерывая поток мыслей Корнелиуса. Ланц нахмурился, вспомнив, что в его доме гостья и ему следует дать ответ.

Глава 6.

Дверь резко распахнулась. Несса прищурилась от яркого света. Проход загородила чья–то фигура.

— Так и думал, что ты здесь, – усмехнулся Дэниел, глядя на девушку сверху вниз. Он встал практически вплотную к ней, и Несса некстати поймала себя на мысли, что не ожидала, что он такой высокий. Настолько, что мог с лёгкостью поставить подбородок на её макушку. – Идём, покажу тебе рабочее место.

Вздохнув, Несса обернулась через плечо на лестницу, но решила промолчать и последовала за мужчиной. Он вёл её к небольшой дощатой пристройке, прилипшей к стене огромного склада, где располагался госпиталь. За пристройкой в нескольких метрах стояла высокая деревянная смотровая вышка, а за ней начинался лес.

А в лесу были твари.

Несса передёрнула плечами, заметив на стене склада знак. Но на самой пристройке никаких знаков заметно не было. Точнее, был на двери, но его будто бы зачем-то стёрли. Несса задумчиво осмотрела размытые следы на посеревших досках.

— Будешь работать здесь, – Дэниел открыл дверь, пропуская девушку внутрь. – Мы называем это канцелярией. В твои обязанности входит заполнение личных карточек и паспортов. Архив полностью в твоей зоне ответственности.

Мужчина плотно закрыл дверь за собой. Несса огляделась. Два шкафа, стол, стул и два окна по длинной стене. За шкафом была дверь, девушка обернулась, собираясь задать вопрос, куда она ведёт. Но вовремя заметила выражение лица графа и осеклась.

— Не самое подходящее время для посещения нашей солнечной республики Вы выбрали, сударыня, – произнёс Дэниел без тени улыбки, вперив в неё холодный, как сталь взгляд. – Не понимаю, как в здравом уме можно сунуться в самое пекло? Ты спятила?! – он говорил достаточно тихо, но Нессе казалось, что кричал.

— Я думала, мне хотя бы не будут тыкать, не представившись по–человечески. Или в вашем приличном обществе так принято?

— Дэниел Вронежский, – мужчина продолжал смотреть на неё как на помешанную.

— Очень приятно находиться рядом с человеком, за чью голову обещают стоимость беззаботной жизни до глубокой старости где–то на вилле на морском побережье, как только узнают, на чьей ты стороне, – съязвила Несса, решив зайти с козырей и сбить с него спесь. Граф её откровенно раздражал. Этот представитель высшего общества явно пренебрегал манерами.

Дэниел криво усмехнулся.

— А с Вами не заскучаешь, сударыня, – покачал он головой, заметно смягчившись, и протянул руку: – Как прикажете величать согласно Вашим липовым документам?

Несса едва не расхохоталась от его деланно–официального тона. Но подала руку:

— Зовите Эрнестиной Рэй, сударь.

Дэниел прижался губами к тыльной стороне запястья, чем вогнал девушку в краску, что стало неожиданностью для неё самой. Щеки её вспыхнули.

— Надеюсь на плодотворное сотрудничество, сударыня.

— Вот как? И что прикажете, сударь? – Несса нервно выдернула пальцы из теплой ладони графа и спрятала за спиной.

Дэниел вздохнул, обвёл глазами помещение и в упор посмотрел на девушку.

— Забудь всё, чему тебя учили и к чему готовили. Забудь, что ты должна была сделать и какую информацию раздобыть, – заметив её молчаливое возражение, Дэниел повторил: – Забудь. И слушай меня, иначе не выживешь либо свихнёшься – разницы особой нет. Не пытайся самостоятельно связаться с кем–либо, пока я не найду способ вернуть тебя мамочке под крыло.

— Слушаюсь и подчиняюсь, сэр.

В этот раз Дэниел пропустил колкость мимо ушей. Вместо этого он указал на дверь за стеллажом с архивными папками и тем самым ответил на незаданный ранее Нессой вопрос:

— Там твоя комната. Располагайся. Ах… да.

Он обогнул девушку, подошёл к столу, нагнулся и водрузил на столешницу коробку. Несса заглянула внутрь, и её лицо просияло.

— Мои ботинки!

Дэниел пожал плечами, направляясь к двери:

— Аглая отдаст беженцам даже свою последнюю рубашку.

В коробке оказались не только ботинки. На дне лежал гребень, кулон и паспорт. Паспорт! Он знал, как её зовут по поддельным документам. Несса с нежностью провела пальцами по серебряной цепочке и обернулась, чтобы поблагодарить.

За спиной хлопнула дверь.

Вот как…

***

Несса заполняла бесконечные карточки и формуляры, раскладывая их по алфавиту в коробке, и параллельно вносила записи в огромную архивную книгу. Первую карточку ей пришлось оформить саму на себя, и за прошедшую неделю она заполнила тысячу двести сорок три карточки, выписала семьсот девяносто семь новых паспортов и сделала две тысячи сорок записей в архивной книге.

Работать приходилось с раннего утра до позднего вечера, девушка даже пропускала завтраки, обеды и ужины, за что получала нагоняй от Аглаи. Но в конце концов та смирилась и приносила еду на подносе. Не забывала ворчать. Для профилактики.

— Сидишь тут как затворница, даже не выходишь подышать. Нельзя же так!

— Очень много накопилось дел, пока этим никто не занимался. Спасибо, Аглая.

Несса принялась за обед, Аглая села на диван, наблюдая за ней. Даже интересно, за чем она больше следила: за тем, чтобы Несса всё съела или чтобы не работала во время приёма пищи?

Глава 7.

– Идем, мне нужно тебе кое–что показать.

Несса ухватилась за его протянутую руку и поднялась со стула.

Граф вывел её из пристройки и спустился с крыльца. Девушка закусила губу и перевела взгляд от спины Вронежского на свою ладонь в плену его пальцев. Он подал ей руку. Он держит её за руку. Разве… это дозволено этикетом? Лоб девушки сморщился. Или же… он настолько привык к жизни среди обычных людей, что подобное стало для него нормальным?

Пока мозг Нессы судорожно пытался вспомнить, насколько обыденным классифицируется держание за руку у обычных людей, граф вывел девушку из пристройки и обогнул здание, направляясь к лесу. В кустах неподалеку под брезентовым навесом стояли старые мотоциклетки.

Несса замерла, глядя на них. Во время своих исключительных прогулок по лагерю она не приближалась к лесу и не подозревала о существовании транспорта. Девушка кинула взгляд на Вронежского. Она могла бы сбежать. Завести одну из мотоциклеток и двинуться дальше на запад. Добраться до Мракограда. Найти Баронессу. Выполнить миссию. Отец гордился бы ею. Она… не безнадежна. Даже без силы она способна на… кое–что.

Дэниел протянул девушке шлем с нарисованной на затылке спиралью. Несса надела его, стараясь не касаться спирали пальцами, и села в лодочку мотоциклетки. Если бы она знала о мотоциклетках раньше…

Дэниел завел двигатель, с глухим тарахтением мотоциклетка вырулила из–под навеса. Они быстро углублялись в бескрайний лес, справа Несса заметила ровное полотно дороги, но Дэниел лавировал между сосен.

Девушка успела задремать под мерное тарахтение двигателя мотоциклетки, которое внезапно стихло. Сладкая дрёма прервалась, Несса проснулась и огляделась.

Они выехали на опушку, по которой проходила граница Соснопеня. В лёгкой туманной дымке Несса увидела покосившийся плетень, старые прогнившие пограничные столбы среди кустов. И то, что она увидела в трёх метрах за ними, заставило её замереть. За линией границы была сооружена огромная пятиметровая баррикада из земли, мусора, поваленных деревьев. Заслон щетинился заточенными кольями и обломками металлических конструкций. Между кольев были вкопаны белые камни, выложенные спиралью. Где–то на вершине баррикадной стены угадывались силуэты людей. Они продолжали возведение и укрепления барьера.

В животе Несса почувствовала холодок. Это западня. Пути назад нет.

–Понимаешь, почему я не могу отправить тебя домой?

– Даже если я смогу вскарабкаться на стену, меня…не пропустят, – Несса стянула с головы шлем.

Дэниел хмыкнул, услышав выбранную ею формулировку. Несса обвела взглядом барьер, не найдя ни где он начинается, ни где заканчивается. Как им удалось так быстро воздвигнуть такую стену, почему этого не заметили в лагере?

–Теперь не мы спасаемся от них, а они закрылись от нас. Пути назад нет, – Дэниел вздохнул. –Когда два дня назад иссяк и без того редкий поток беженцев, мы не сразу поняли, что происходит. Мы по негласному правилу не приближались к границе, опасаясь попасть под обстрел и держались в глубине леса. Беженцы самостоятельно по одному или небольшими группами перебирались через границу и собирались на опушках, где мы их и подбирали. Многих отпугнули эти твари и они решили остаться на недружественных землях. Именно беженцы начали создавать баррикаду, следом к ним присоединились местные жители, страдающие от нападения тварей. Они примерно за четыре дня соорудили стену от Восточных гор до Южного побережья, полностью отгородившись от Соснопеня. Народ напуган, и этот испуг объединил их.

– Неужели баррикада спасает от тварей? – Несса вспомнила, как при их появлении в плотном тумане растворилась стена пристройки. Тварей не сдержит ни одна самая прочная стена, ни один самый высокий барьер.

– Мы сами в это не верили. Но насыпь высотой пять метров и шириной в три метра оказалась надёжной преградой. По крайней мере пока.

Они отошли в тень деревьев. Дэниел открыл багажник мотоциклетки и достал паука–почтальона. Несса узнала изобретение своего отца и прикусила губу. Как же она сразу не догадалась? Отец часто использовал их, чтобы передать послания и небольшие подарочки через Аннабет. Небольшой робот на шести тонких лапках мог преодолеть огромные расстояния и остаться незаметным.

– У тебя есть последняя возможность отправить послание, – он передал паука девушке и уселся за руль, ковыряясь в проводах.

Несса с любовью провела пальцем по гладкой спинке и нажала кнопочку на животе паука-почтальона. У неё был такой в детстве, будучи маленькой девочка любила с помощью него отправлять записки отцу в лабораторию, а затем посылала открытки из дома Аннабет в ожидании возвращения отца из экспедиций. Всего таких приборов было шесть, но Несса думала, что последнего отец разобрал ещё три года назад. Ей было шестнадцать, когда он неожиданно отказался от этого способа связи и разорвал тонкую ниточку между ним и дочерью. Сразу после ритуала. Отец отчаянно пытался пробудить в ней силу. Возможно, в этом и заключалась цель его экспедиций – найти способ разбудить её. Но нельзя разбудить то, чего нет.

Паучок в руках девушки наконец–то ожил. Он попеременно мигнул глазками и пружинисто присел на лапках. Несса обернулась к Дэниелу. Пришло время написать послание, а паучок выглядел не слишком надёжно. Это явно восстановленный экземпляр, потому и работал не так безупречно.

Несса решила, что напишет в записке, но оставался вопрос – упоминать ли предательство графа. Какую формулировку использовать, чтобы послание в случае попадания в чужие руки не выглядело подозрительно. Она сама могла считаться предателем после того, как провалила задание и не вернулась.

Глава 8.1

Дэниел раздражённо скинул куртку на спинку стула и сел за стол, запустив пальцы в волосы. Она совершенно не приспособлена к жизни здесь! Какому ненормальному пришло в голову отправить её сюда? Он бы удавил его собственными руками. Абсолютно домашний ребёнок. Наивный, доверчивый, беззащитный. Она не выживет в Соснопене без его помощи.

Он забыл, кого искал на самом деле. Она не была дочерью Ланца. Просто не могла ей быть. Корнелиус иначе описывал свою дочь: бойкую, энергичную, непокорную. К тому же, Несса не отозвалась на чужое имя ни разу. Она не реагировала, когда была в беспамятстве и во время нападения тварей. Не отозвалась, потому что это имя было… чужим.

Откинувшись на спинку стула, граф перевёл взгляд на потолок палатки и усмехнулся. Отчего ему не всё равно на жизнь девчонки? Он мог от неё избавиться прямо там, у Восточной границы. Бросить на растерзание твари, что ошивалась поблизости. Оставить в лесу с горячкой. Сдать Баронессе. В конечном итоге – уже в самом лагере – дать уйти к твари. Просто избавился бы.

Но не избавился.

Не смог.

Стоило только увидеть эти пронзительно зелёные глаза, которые она – уже в беспамятстве – приоткрыла на несколько секунд, и он пропал. Как и брат, всегда предпочитал блондинок, голубоглазых, чтобы не портить “породу”. А у неё были каштановые слегка вьющиеся волосы. Тонкая светлая кожа. Мягкие черты лица. Веснушки. Хрупкое тело. Тонкие длинные пальцы. Она была фарфоровой куклой, брошенной в жестокий мир.

Дэниел медленно выдохнул сквозь зубы. Ко всему прочему, она отвлекала его от основной задачи. И дополнительной – от Ланца. Он не мог отказать своему учителю. Дэниелу нужно найти его дочь, но сначала… сначала он позаботится о безопасности Нессы. Он солгал ей у барьера, справедливость и восстановление мира его мало заботили. Ему нужно было, чтобы зелёные глаза перестали видеть в нём монстра. Ранее ему нужен был повод, чтобы задержаться в Соснопене. Теперь у него появилась причина, чтобы остаться в лагере. Все из–за зелёных глаз, волос цвета каштана и фарфоровой кожи.

Глупо.

***

– Баронесса не забыла о единственной выжившей и собирается приехать в лагерь. Необходимо научить тебя закрывать сознание. Баронесса крайне посредственный телепат, но и этого достаточно для выявления предателей и шпионов. Я научу тебя, что нужно делать.

Несса отбросила ручку и откинулась на спинку стула. Внутри неё лениво зашевелилось раздражение. Дэниел начал свою лекцию без предупреждения прямо с порога. Судя по всему граф вовсе не торопился избавляться от её присутствия в лагере. Вместо этого он решил плотно заняться ее подготовкой .

– Нужно было придумать менее заметную версию, и я вообще–то работаю! – возмутилась Несса, потянувшись за карандашом, чтобы расчертить следующую страницу. Она переписывала бланки инвентаризации по просьбе Аглаи. Мужчина отмахнулся:

– Я нашёл способ запутать Баронессу, – проигнорировал её Дэниел, не обращая внимания на раздражённый стук кончика карандаша о столешницу. Несса пыталась игнорировать, но у неё ничего не выходило, голос графа проникал сквозь барабанные перепонки. – Тебе необходимо его освоить в совершенстве. Ведь именно ты являешься потенциальной угрозой для Баронессы.

Несса тихо взвыла, отбросила карандаш и захлопнула инвентаризационный том. Придется слушать. Дэниел взял табурет и сел по другую сторону стола напротив.

– Баронесса посылает мысленный запрос. Простейший вопрос из серии: "Что ты скрываешь? Откуда ты? Как тебя зовут?" С большинством эта схема работает без особых проблем, но можно заблокировать доступ в своё сознание. Сейчас я попробую послать тебе такой запрос, какой–нибудь невинный вопрос. А ты постарайся прислушаться к ощущениям и представляй белый бумажный лист. С твоей восприимчивостью к тварям это должно быть не сложно.

Несса закатила глаза. Что за чушь?

– Готова? – уточнил Дэниел. Не успела девушка кивнуть, как почувствовала какое–то мерзкое ощущение в затылке. Как будто слизняк прикоснулся к коже. Ее передернуло:

– Фу, Дэниел! Это омерзительно!!!

– Так ты должна была выйти замуж, а вместо этого сбежала в Соснопень? – усмехнулся тот. А глаза его потемнели.

До чего нелепая причина согласиться на это сумасшествие – избежать свадьбы. Разве не об этом мечтают все девчонки? И… как это похоже на него самого.

– Невинный вопрос?! – возмущённо передразнила Несса. Дэниел продолжал усмехаться:

– Чистый лист, Эрнестина, чистый лист, – напомнил он. – Продолжим.

Снова это мерзкое лижущее ощущение в затылке. Несса зажмурилась. Чистый лист, чистый лист, чистый лист. В глазах плясали цветные пятна.

–Бедную девочку силой выдавали замуж за кузена, – издевался Дэниел, мысленно закатывая глаза. Она не пыталась сопротивляться. Вронежскому не приходилось даже напрягаться, чтобы проникнуть в её сознание. Никакой защиты, ни единой попытки сопротивления.

Несса разозлилась:

– Прекрати ковыряться в моей голове!

– Так останови меня.

Дэниел снова без предупреждения влез в ее разум и недовольно заметил:

– Ты не стараешься!

У неё совершенно не было никакой защиты, даже естественной. Её сознание было полностью открыто. Дэниел избегал полного погружения в миллиарды разноцветных искорок–воспоминаний, что кружились подобно калейдоскопу, и замер на границе в ожидании попытки отторгнуть его.

– У меня не выходит! – воскликнула Несса, морщась от неприятных ощущений в затылке.

– Попробуй думать о чём-то отвлечённом, – вздохнул мужчина. – Иначе я узнаю о тебе больше, чем ты хотела бы о себе рассказать.

В её сознании нет стен. Ни одной. Только пустые проёмы без дверей. Дэниел попытался найти отголоски силы, которые были у каждого человека. Внутренняя сила, которая была у большинства обычных людей в зачаточном состоянии, служила защитным барьером от проникновения в сознание. В сознании Нессы не было никаких барьеров. Дэниел мог читать её как открытую книгу, делать с её разумом всё, что угодно. Она даже не смогла оказать сопротивление, ей нечем было защищаться.

Глава 8.2

Вечером Дэниел зашел в канцелярию, под мышкой он держал тетрадь. Несса услышала скрип двери, хмуро взглянула на него исподлобья и продолжила заполнять инвентаризационную книгу, делая вид, что не замечает его. Она была обижена за его грубость сегодня днём. Дэниел положил тетрадь поверх раскрытых листов. Несса подняла голову, избегая смотреть графу в лицо и выпалила:

– Тюремщик решил подкинуть работы, чтобы у меня времени не было даже выйти помыться?

Дэниел подвинул стул и сел на него, закинув ногу на ногу.

Она слишком остро реагировала. Это отличало её от идеальных представительниц высшего света. Дэниел не мог не заметить, что её движения отличаются свойственным всем девушкам его круга изяществом, однако создавалось впечатление, будто бы Несса была не самой лучшей ученицей. В ее жестах была какая–то неловкость и неуверенность, неотточенность, некая незавершенность. Мастер закончил работу над фарфоровым изделием, однако допустил изъяны на разных этапах работы – допустил крохотные трещинки, не зашкурил и не отполировал швы, глазурь местами легла неравномерно и вспузырилась. Результаты долгой кропотливой работы были уничтожены сотней мелких недочётов. Экспонат не для продажи. Брак.

– Это мои расчёты. Здесь всё, что мне удалось выяснить о тварях. Я переписал для тебя. Вот карта, – он достал из внутреннего кармана сложенную карту и развернул её перед девушкой. Несса вытащила своими тонкими пальчиками из–под карты тетрадь и раскрыла на первой странице. На ней был изображен схематичный рисунок твари, примерно так, как видела её она и описала графу. Несса вопросительно посмотрела на мужчину. Он действительно изучал тварей?

– Здесь наш лагерь, – он ткнул красным карандашом посреди леса. – Раньше здесь находился завод столярных изделий, но его забросили еще до войны. Здесь проходит восточный рельс, – он провёл линию, – где–то здесь на путях есть развилка. Если поехать по ней, то рельс неожиданно кончается и кажется, что дальше ничего нет. Но местные говорят, что если углубиться на шесть километров в лес, то выйдешь к военному городку.

Несса следила за кончиком карандаша и пометками на карте, пытаясь не пропустить ни одного слова из рассказа Вронежского. Это было важно, действительно важно. Важнее, чем личность Баронессы.

– Он совсем небольшой, – продолжал Дэниел, чиркая карандашом вокруг пометок на карте. – Девять домов с квартирами на несколько семей, поставленных буквой "В", трансформаторная подстанция, пожарная станция с водонапорной башней, военный госпиталь, штаб, объединенный с домом культуры, магазин и два контрольно–пропускных пункта. Что–то произошло в этом городке, отчего твари облюбовали его своим логовом.

Несса облизала губы. Она без труда нашла на карте примерное место, где перешла границу Соснопеня. Совсем близко к лагерю тварей.

– Вокруг логова создаются завихрения, диаметром от пяти до десяти километров. Это зона аномалии. Завихрение происходит строго по часовой стрелке. Также аномалии свойственны периоды сжатия и увеличения. На первый взгляд они хаотичны, но если зафиксировать промежутки, то это словно пульс. Раз в пятьдесят шесть часов аномалия максимально увеличивается. Затем идёт период спада примерно на половину радиуса, небольшой подъём, после – максимальное уменьшение. Что происходит с аномалией дальше, мне выяснить не удалось.

Граф протянул руку и перелистнул несколько страниц в тетради, открыв графики и расчёты, о которых только что сказал.

– Скорее всего, ты попала именно в такую зону. Поэтому тебя подхватило, раскружило и, когда вихрь сжался в диаметре, выкинуло ближе к восточной границе.

Взгляд Нессы блуждал между расчётами в тетради и картой. Холодок пробежал по спине. Вся эта затея – миссия – изначально была провальной. Составляя с Магистром задание они не подозревали о существовании тварей и той опасности, которую они представляют. Они ничего не знали о том, что с востока к Соснопеню не подступиться. Поисковые отряды истребляли тех, кому посчастливилось спастись от тварей. Она бы не выжила у Восточной границы, если бы Дэниел не нашёл её.

– Туман никак не привязан к этим завихрениям, но твари используют аномалию для перемещения. Я не нашёл разгадки появления тумана перед приходом тварей, но они как–то связаны. Скорее всего твари его и создают.

– Как маскировку?

– Отчасти, в тумане растворяются любые стены и преграды и твари могут пройти сквозь них.

– Если расширение аномалии происходит раз в пятьдесят шесть часов, то следующее расширение произойдет через… – Несса задумалась, мысленно подсчитывая.

– По моим подсчетам, через две минуты.

– О небеса, – тихо ахнула девушка, поднимая глаза на графа.

– Поэтому я и пришёл. Твари снова попытаются увести тебя за собой, – спокойно проговорил Дэниел, мысленно отметив, что не замечал за ней ранее признаков особой религиозности.

– Почему я не могу уехать?

– Потому что здесь я знаю, с чем имею дело, а чего ожидать от Баронессы, когда она разоблачит тебя, я не хочу даже думать. Полёт в мешке с камнями будет милостью по сравнению с теми зверствами, на которые она способна. Одному создателю известно, что ещё в арсенале у человека, породившего тварей. Доверься мне, Несса.

Мужчина поднялся и протянул девушке руку. Увлекаемая его рукой, Несса обошла стол. Он резко притянул тело девушки к себе.

Глава 9.

Проснулась Несса от того, что Дэниел осторожно убрал её руку с себя и собирался встать. Девушка поймала его за рукав рубашки из грубого хлопка и едва не скривилась от неприятного покалывания в кончиках пальцев. Как-то не вязался образ графа с грубой тканью. Наверное, он привык к более изящным тканям.

Граф присел у кровати и потрепал Нессу по волосам:

– Тише, тише. Спи. Мне нужно вернуться к себе, иначе по лагерю поползут ненужные разговоры.

– Боишься за свою репутацию? – усмехнулась Несса, сонно зевая.

– За твою, – граф наклонился и поцеловал её в лоб. – Теперь спи, твари не должны вернуться. А если вернутся или с тобой что–то случится, я услышу.

– Как? – пробормотала девушка, глаза её закрывались.

Ты сама меня позовёшь.

Несса улыбнулась. Когда она слышала в голове его голос, где–то в груди становилось тепло. Мужчина повернул ручку двери и уже практически вышел за порог.

– Дэниел, – позвала Несса.

Он остановился.

– Спасибо…

Всегда к Вашим услугам, сударыня.

И он вышел.

***

Второй раз Нессу разбудило движение рядом, она протёрла глаза и приподнялась. К её разочарованию, это была Аглая.

– Как ты? – спросила санитарка, поставила поднос на столик и присела на край кровати, тряхнув головой. Коса слетела с одного плеча и хлестко скользнула на другое. – Выглядишь не очень. Дэниел рассказал, что твари атаковали вчера вечером. Тебе надо поесть.

– Долго я спала?

– Уже полдень. Я заглядывала к тебе пару раз, но ты не просыпалась. Поешь. Я позже забегу, сейчас дел много. Заканчиваются запасы круп, нужно провести инвентаризацию и распределить остатки.

Аглая направилась к двери. Несса проводила её взглядом и потянулась к подносу. Но едва за санитаркой закрылась дверь, Несса нахмурилась своим мыслям и медленно потянула за цепочку на шее. На одной стороне серебряного медальона был изображён раскинувший крылья готовый к нападению сокол. Символ рода. На другой стороне были выгравированы три буквы: ВИЛ – Ванесса Изабель Ланц. Отец верил в защитные свойства медальона, но кажется он совершенно не помогал Нессе.

Кроме того, девушке казалось, что как только она начала вживаться в роль Эрнестины Рэй, род и вовсе отрёкся от неё.

Убрав медальон за ворот платья, Несса принялась за еду на подносе. Аглая принесла гораздо больше, чем она могла в себя впихнуть.

А ещё хотелось освежиться, но до вечерней очереди за ведром было несколько часов. Поэтому Несса решила переодеть хотя бы нижнюю сорочку.

В углу напротив кровати стоял шкаф с зеркалом на внутренней створке, в этом же шкафу на полке лежали её скудные пожитки. Четыре шага до шкафа оказались трудной дистанцией. В глазах потемнело и уже заплясали искорки, когда девушка уткнулась ладонями в лакированное дерево. С тихим стоном Несса прижалась лбом к прохладной стене возле шкафа и поддела ногой створку. Силы кончились. Отдышавшись, девушка оттолкнулась от стены и открыла вторую створку, хмуро оглядывая содержимое шкафа.

За время пребывания здесь девушка – не без покровительства Аглаи – обзавелась тремя комплектами нижних платьев, которые одновременно служили и нижним бельём и ночной сорочкой. Верхних платьев у Нессы было всего два: серое из хлопка и зелёное из тяжелого бархата.

Девушка не любила носить платья со времён школы, а когда тётушка Аннабет начала выводить её на домашние балы и вовсе их возненавидела. Особенно возмутительны были глубокие декольте. В платьях Несса чувствовала себя неловко, но в Соснопене не было иного выбора. Носки также ушли в прошлое, пришлось осваивать науку наматывания портянок, иначе ноги в ботинках стирались до кровавых мозолей за пару часов.

Едва Несса сняла с себя оба платья, дверь открылась. Взвизгнув, девушка отшатнулась и с грохотом села прямо в шкаф, прижимая к груди серый хлопок. Дверь прикрылась.

– Если я не вовремя, извини, – послышался из-за двери голос Дэниела.

– Подожди, я оденусь.

Несса торопливо, насколько позволяли дрожащие от слабости пальцы, натянула на себя свежее нижнее платье. И на цыпочках подбежала к двери.

– Входи.

Дэниел вошёл, окинул её взглядом и на мгновение замер, глядя на силуэт в просвечивающей тонкой ткани. Вернув самообладание, граф отвернулся:

– Оденься!

Несса оторопело посмотрела ему в затылок и отошла за дверцу шкафа за верхним платьем. Она одета! Она не понимала, что сделала не так, но ощущала себя виноватой. Она не встретила его голой, нижнее платье было достаточно закрытым, длинным и плотным. Как ей казалось.

Наматывать портянки она села на кровать. Пальцы по–прежнему отказывались слушаться.

Дэниел услышал скрип пружин за спиной, но только крепче стиснул челюсть. Она оделась или нет? Под простым хлопковым платьем легко угадывались изгибы её хрупкого тела, которое он однажды уже видел, когда выкидывал её кричаще чужеродную одежду и нацеплял жалкие лохмотья, прежде чем завернуть в одеяло и принести в лагерь. Желваки загуляли, когда граф вспомнил очертания её сияюще–бледного тела в сгущающихся сумерках и… пьянящий запах жасмина. Он едва сдержался даже тогда.

Она играла с огнём, сама того не подозревая.

Скрипнув зубами, Вронежский повернулся и поднял её лицо за подбородок. Она сведёт его с ума. Одним только своим запахом, а добьёт невинным взглядом. Как сейчас.

– Я совершенно не хочу навредить тебе, но, пожалуйста, не провоцируй меня.

Несса покраснела и спрятала глаза вниз, выдернув подбородок и сделав вид, что наматывание портянок заботит её больше, чем его слова. Действительно, должно было заботить, потому что ничего не получалось.

Дэниел сел перед Нессой и заглянул ей в глаза. Он надеялся, что она поймёт его. Поймёт и поможет держаться от неё на расстоянии. В конце концов, она была обещана другому. По другую сторону границы её ждал жених.

Он поймал дрожащие пальцы в плен своих ладоней, с каким–то ликованием заметив, что на её пальце нет кольца. У неё есть жених, но нет кольца? Было ли оно? Или помолвка не успела состояться? А может, она сознательно сняла кольцо с руки?