Хрупкое сокровище

Глава восьмая

После того как Ванесса предложила отдать ему копию письма, Тристан не двинулся с места. Пристально глядя на нее, он сказал, что если она собирается за чем-нибудь пойти, то лучше — за дополнительной одеждой.

Не обращая внимания на упоминание об одежде, Ванесса пригласила его подождать в холле, пока она не найдет письмо и коробку с фотографиями, газетными вырезками и другими памятными вещами, которые хранил Стюарт.

Когда все оказалось в его руках, Тристан вежливо поблагодарил ее. Вероятно, он собирался отвезти все это к себе в отель.

После его отъезда Ванесса почувствовала пустоту и тревогу. Ей не давали покоя множившиеся вопросы.

Дважды она брала телефонную трубку, потом — ключи от машины и сумочку. Ванессе хотелось расспросить Тристана. Догадывался ли он, кто написал письмо, которое привело его в Иствик? Будет ли он по-прежнему искать подтверждения тому, о чем говорилось в письме? Или больше не станет оспаривать завещание?

Если бы только он раньше отвечал на ее звонки или дал ей возможность все объяснить, они могли бы избежать этой неприятной ситуации.

Во вторник утром она вышла в сад. По вторникам Ванесса ездила в «Двенадцать дубов», и она срезала достаточно цветов, чтобы хватило на несколько букетов, а затем поставила их в воду.

Потом она пошла на кухню и приготовила горячие булочки с шоколадом и вишней. Когда Ванесса представляла себе широкую улыбку на лице брата при виде его любимого угощения, она сама всегда улыбалась.

Булочки получились великолепными. От удовольствия она улыбнулась еще шире. Потом повернулась, подняла глаза, и… ее улыбка застыла, а ее ноги приросли к полу.

Но лишь на долю секунды. Как только их взгляды встретились, Ванессе стало жарко.

— Откуда ты взялся? — спросила она хриплым от удивления голосом. В ее голосе прозвучали также нотки удовольствия — из-за того, как смотрел на нее Тристан, да и потому… ну, просто потому, что он был здесь.

— Меня впустила Глория.

Ванесса прижала руку к колотившемуся сердцу.

— Два утра подряд ты подкрадываешься ко мне. Ты должен прекратить это.

— Я только уравниваю счет. Ты удивляешь меня все время. — Он оглядел ее желтое платье и снова перевел взгляд на лицо. — Хотя по крайней мере сегодня ты одета.

— Где Глория?

— Убирает… вещи… которые ты мне одолжила.

Письмо и фотографии? Она широко раскрыла глаза.

— О нет. Тебе незачем было их возвращать.

— Они мне не нужны.

— Может быть, но я хочу, чтобы они были у тебя. Этого хотел бы Стюарт.

В его глазах что-то мелькнуло. Печаль? Сожаление? Но он пожал плечами, и это что-то пропало. Тристан прошел в комнату.

— Ты печешь?

Итак, он не хотел говорить ни о письме, ни о своем отце.

— Да, пеку булочки. Шоколад и вишня. Кокос.

— Они так же хороши, как их запах?

Она улыбнулась.

— Лучше.

— Ты умеешь готовить еще что-нибудь?

— Я опытный кулинар.

У него вырвался смешок.

— Может быть, мне следовало согласиться с Фрэнком и остановиться здесь, а не в «Марабелле»?

— О, я не думаю, что это удачная мысль, — воспротивилась она. — Пытаться жить вместе в одном доме…

— Нет, — сказал он чересчур серьезно. — Мысль неудачная.

Чтобы снять возникшее напряжение, она предложила ему кофе.

— Я получу что-нибудь с кофе?

Булочки, пробормотала ей на ухо миз Прагматик. Он говорит о булочках.

— Наверное, я могу дать тебе одну.

— А остальные — для?..

Готовя кофе, она ответила автоматически:

— Для ребят в «Двенадцати дубах».

— Это там ты безвозмездно работаешь? Где работает твой друг Энди?

— Да.

— Интересное название. «Двенадцать дубов».

Ванесса вскинула на него глаза. На его лице она не заметила ничего, кроме любопытства. Она же привыкла не говорить о «Двенадцати дубах», защищать эту сторону своей жизни от чужих.

— Это название поместья, — осторожно объяснила она. — Громадный старый дом в георгианском стиле с отдельным помещением для слуг, конюшнями и маленькой фермой. Владелец завещал его приюту для людей, у которых проблемы, связанные с развитием.

— Что ты там делаешь?

— Я помогаю врачам. По вторникам — искусства и ремесла. По четвергам мы готовим.

Она почувствовала, что он смотрит на нее иначе, с уважением или восхищением, которых она не заслуживала. Если бы не Лу, она никогда бы не узнала о «Двенадцати дубах».

— Я делаю не очень-то много, да и то не совсем бескорыстно.

— У меня возникла мысль поехать с тобой. Плохая мысль.

— Почему?

— Сегодня днем я должен успеть на самолет.

Ее пульс учащенно забился.

— Куда ты летишь?

— Повидать мать.

— Ты возвращаешься в Австралию?

— Я хочу слетать во Флориду. Моя мать переехала в Штаты в прошлом году.

— Я не знала, — пробормотала она.

— Это то, что я приехал тебе сказать. На тот случай, если я не вернусь.

Всего несколько дней назад она просила его уехать домой, оставить ее в покое, но теперь…

— Это означает, что ты все здесь закончил?

— Не совсем.

Он подошел к ней и протянул руку. Ванесса спросила:

— Это предложение мира? Извинение? Прощание?

— Может быть, все вместе. — Он взял ее за руку. — И, может быть, я делаю то, что должен сделать. Исправить ситуацию.

— Для тебя это важно, да?

— Да.

— И важно поступать правильно?

— А это — всегда.

— Значит, теперь, когда ты знаешь о мыслях, чувствах и желаниях своего отца, ты поступишь правильно? Исправишь ситуацию?

— Это всегда было моим намерением, Ванесса. — Он сменил тему разговора. — Помнишь тот вечер, когда ты пришла меня повидать, в «Марабелле»?

— Что именно из того вечера?..

— Ты злословила о моей… искусности.

Он имел в виду свою искусность в поцелуях.

— Если память мне не изменяет… я сказала, что ты никогда не получишь второго шанса.

— А я тогда решил, что дам тебе шанс передумать.

Он прощался. Он уезжает и, возможно, не вернется. Что плохого, если она уступит искушению, почувствует его губы на своих губах — теперь, когда между ними двоими нет той вражды, которая распалила их и стала причиной их первого поцелуя?

Если она подойдет к этому как к эксперименту, как к новому опыту…

— Пять секунд. — Она расправила плечи и посмотрела ему в глаза. — У тебя есть пять секунд на то, чтобы доказать свою искусность.

Мгновение он пристально глядел на нее.

Ванесса пожала плечами.

— Соглашайся или отказывайся.

Он потянул ее за руку к себе. Продолжая смотреть ей в глаза, поднял ее руку к своим губам.

Сначала он поцеловал кончики ее пальцев, один за другим, а потом прижался губами к середине ладони. В этом была неожиданная утонченность, обольщение, а когда он осторожно укусил бугорок на ладони у большого пальца — откровенная чувственность. Ванесса ощутила жар у себя в крови, в груди и бедрах, кожа ее пылала.

Ей хотелось большего, настоящего поцелуя, прикосновения его рук, но он отпустил ее. Вот так.

Он ушел, не произнеся ни слова, но она поняла, что именно он хотел бы сказать. Прощальным поцелуем он просил извинения за тот, другой, и подтверждал, что может поступать правильно. Абсолютно правильно.

Он уже подошел к парадной двери, когда она вспомнила другую причину этого визита.

— Подожди! — крикнула она ему вслед. — Письмо Стюарта. Я хочу, чтобы оно было у тебя.

Она не знала, слышал он ее или нет. Он не остановился и не оглянулся.

Эмма Диарборн хотела, чтобы ее свадьба была скромной: только жених Гарретт Китинг, семья и самые близкие друзья. Но потом она уступила своим родителям, и… пышное бракосочетания состоялось в бальном зале Иствикского загородного клуба, а в списке гостей празднества оказались видные люди местного общества.

После церемонии дебютантки устремились друг к другу с возгласами радостного облегчения, которое все они испытывали, ведь свадьба прошла так красиво. А еще они хотели похвалить Фелисити, подружку невесты, замечательно спланировавшую церемонию.

— Как это ты сделала, Фелисити? — Эбби Толбот покачала головой. — Ты гений.

Фелисити улыбнулась. Она постоянно улыбалась с тех пор, как влюбилась в Рида Келли. Ее улыбка была такой же яркой и сверкающей, как огромный розовый бриллиант в ее обручальном кольце.

— Посмотрите на них. — Лили обратила внимание подруг на танцующих. — Можно ли быть счастливее?

Эмма и Гарретт танцевали вальс, занятые только друг другом.

Ванесса заметила Делию, направлявшуюся прямо к их группе, на лице Делии читалась решительность. Ванесса нахмурилась. Но прежде чем она успела предупредить дебютанток, Делия оказалась возле них, в облаке шифона от Валентино и в густом аромате духов, которые изготавливали во Франции специально для нее.

— Мы все веселимся? — поинтересовалась Делия с улыбкой. Взгляд ее остановился на животе беременной Лили. — О, милая, ты становишься огромной. Не вредно ли тебе столько стоять?

Лили заверила ее, что она хорошо себя чувствует.

Делия, будучи Делией, не обратила внимания на слова Лили.

— Где твой дорогой муж? Разумеется, он тобой не пренебрегает… Это он вон там? Разговаривает с твоим поклонником, — добавила Делия, кладя свою руку на руку Фелисити и понижая голос. — Надеюсь, сегодняшний день был не слишком тяжелым для вас обоих.

Жених Фелисити, Рид, одно время был помолвлен с Эммой, но она расторгла помолвку, когда в ее жизни снова появился Гарретт. Потом Рид и Фелисити встретились, и хотя поначалу их отношения складывались не так уж гладко, все худшее осталось позади.

— Как мило с твоей стороны, что ты беспокоишься о нас, Делия. — Фелисити захлопала ресницами. — Но почему нам должно быть тяжело?

Делия бросила на нее жалостливый взгляд. Потом сосредоточилась на своей следующей жертве — Эбби.

— А где твой великолепный мужчина, Эбигейл? Я не видела его сегодня вечером.

— Люк не мог присутствовать на церемонии, к несчастью.

— Вот как? Он пропускает свадьбу одной из твоих лучших подруг? И так скоро после кончины твоей бедной матери?

— Он уехал по делу.

— Он надолго уезжает, не так ли? Ты уверена, что по делу? Знаешь, эти мужчины могут быть такими…

— Вероятно, мы знаем о мужчинах меньше, чем ты, Делия, — вставила Ванесса со снисходительной улыбкой. — Не думаю, что многие женщины знают о них столько же, сколько знаешь ты.

Делия рассмеялась, но ее глаза засверкали от злобы. Ответ, который она обдумывала, вряд ли был бы лишен яда. Ванесса собрала все свое мужество.

Однако внезапно напряжение нарушил возглас Мэри Дювалл:

— О, смотрите! По-моему, Эмма собирается бросать букет. Мы не должны это пропустить!

Конечно, Мэри ошиблась, но они стали расходиться, желая оказаться как можно дальше от острого, будто бритва, языка Делии. Фелисити, захотевшая потанцевать, ушла на поиски Рида. Лили взяла под руку Эбби и предложила той пойти утолить жажду. Задержались только Ванесса и Мэри.

— Тонкий маневр, — обратилась Ванесса к Мэри.

— Мне нужно было что-то сказать. Моя очередь была следующей.

— По-моему, ты не рисковала. Тебя давно не было в Иствике, так что Делия не стала бы применять смертоносное оружие.

Мэри не ответила. Она выглядела бледной и смущенной. Извинившись, она заторопилась в туалетную комнату.

Ванесса нахмурилась, глядя ей вслед. Она плохо знала Мэри Дювалл. Старая школьная подруга Эммы, Эбби и Фелисити, Мэри жила в Европе с тех пор, как окончила колледж, но недавно вернулась в Иствик по просьбе своего умирающего дедушки. С ней определенно что-то происходило, и Ванесса не могла не задуматься: а не связано ли это с Банни и дневниками?

Может быть, Мэри тоже была жертвой попытки вымогательства?

О двух сорванных попытках было известно, но что, если были посланы другие письма? Другие жертвы могли согласиться оплатить молчание шантажиста.

Ванесса снова взглянула туда, где они оставили Делию. Не она ли занималась шантажом?

Нет, Делия не выбрала бы такое оружие, как сочинение писем.

Справа от себя Ванесса заметила абрикосовое платье от Валентино. Она повернулась, чтобы проследить, куда направляется Делия. Казалось, та нацелилась на кого-то у входа. Нынешней миссис Форрестер было незачем заниматься шантажом. Незачем — с безумно любящим ее мужем, благодаря которому у нее были платья, сшитые в единственном экземпляре, и неограниченные возможности пластической хирургии.

Ванесса отвернулась и увидела, что ее манит к себе Лили. Рядом с ней стоял Джек. Прекрасно. Ванессе хотелось поговорить с ними наедине, выспросить у Джека о недавних событиях, связанных с вымогательскими письмами, и узнать, не получал ли он известий от адвокатов Тристана.

Прошло уже три дня с тех пор, как Тристан расстался с ней у нее на кухне.

В течение двух лет она ничего так страстно не желала, как положить конец вражде с Тристаном Торпом. Теперь ее желание исполнилось, и она чувствовала огромное разочарование.

И все из-за того проклятого поцелуя.

Горе мне с тобой, недовольно покачала головой миз Прагматик. Впрочем, что двадцатидевятилетняя девственница знает о поцелуях? Но нам обеим ясно: он только доказывал свою правоту, сводил счеты, брал очки в одном испытании, потому что был на грани проигрыша в другом.

Ванесса направилась к Лили и Джеку, но не сделала и пяти шагов, как почувствовала, что возле двери что-то происходит… там, где она последний раз видела Делию. Ванесса оглянулась через плечо и узрела причину всех ее тревог в последнее время.

Тристан Торп. Он пробирался сквозь толпу, и лицо его выражало решительность.

Он выглядел мрачным, неприветливым и великолепным.

И он направлялся к ней.