Хрустальное сердце для балагура

Пролог.

Аннотация к книге "Хрустальное сердце для балагура"

Слава изменчива, а любовь толпы недолговечна. 
Я убедилась в этом на собственном опыте, и, столкнувшись на ступеньках университета с местной звездой втайне пожелала данному постулату воплотиться в жизнь. Уж слишком упрям, навязчив и назойлив оказался Константин Елизаров, выбесивший при знакомстве. Но, быть может, первое впечатление не самое верное?

Пролог

Свет. Камера...

Я прикусила губу, закрыв глаза и сжав пальцы. Полтора года назад все было иначе. Я приплясывала бы на месте от нетерпения, отмахиваясь от попыток гримера поправить макияж и безукоризненно уложенные в затейливую прическу волосы. Я бы точно угадала нужный момент и шагнула под свет софитов с величием и гордостью, так, как и положено королеве сцены. И танцевала бы также – уверенно, властно, дерзко. Глядя на зрителей и остальных участников снисходительно и насмешливо.

Провела рукой по волосам, ероша распущенные, чуть завитые пряди. И тихо хмыкнула, качнув головой. Да, полтора года назад все было бы так обыденно и так знакомо, что даже неприлично. А еще скучно, и все замечания, критику или похвалу я принимала бы как должное, все также снисходительно кивая в ответ. Не думая о том, что когда-нибудь будет иначе.

«Ты теперь никто и звать тебя никак. Чтобы блистать на сцене, надо пахать, как лошадь, а что теперь можешь ты? Спотыкаться и падать?!»

«Так мило, что ты зашла поздороваться. Но тут не богадельня, так что… Ты же помнишь, где выход?»

Поежилась, поведя плечами, и стиснула кулаки сильнее.  Я помнила каждое слово, каждый взгляд, каждую ухмылку. Их фальшивые слова сожаления и пожелания скорейшего выздоровления. Дорогущие букеты из удушливо пахнущих лилий и слишком сладко воняющих роз. Безликие открытки и жадные взгляды, и смешки. Снисходительные, уничижительные, обидные.

Врезавшиеся в память, в душу не хуже осколков стекла в бедро.

- Ярослава, ты готова? – помощник ведущего коснулся моего плеча, вырвав из воспоминаний. Глянул оценивающе на мое бледное лицо и поджатые губы. И вздохнул, постучав по наручным часам. – Три минуты. Твой выход.

Я молча кивнула, вновь закрывая глаза. В душе бушевал ураган, пальцы подрагивали и вовсе не в такт звучавшей как сквозь вату мелодии. И я боялась, до подгибающихся колен и панической атаки. Боялась не справиться, не суметь, не дотянуть. Ведь войти в одну реку дважды нельзя, так ведь?

Мимо меня пронеслась компания девчонок, оживленно делившихся впечатлениями. Ведущий, поправив галстук-бабочку, прокашлялся и что-то сказал. Я, честно говоря, не слышала, пытаясь подавить поднимавшуюся из глубины души волну паники. И очнулась только, когда кто-то толкнул меня в спину, намекая, что пора.

Шумно вздохнув, я качнулась с носок на пятку и обратно. И шагнула вперед, на сцену, разом отбросив в сторону все сомнения и страхи. Обо всем этом я подумаю потом, а пока…

Мотор!

Тонкие, жалобные ноты фортепиано. Легкий, бегающий перебор. Едва уловимое, тонкое пение скрипки. Переплетались, смешивались, утягивали за собой.

Шаг вперед, еще один, еще. Пируэт. Легкий, порывистый, стремительный. Так, чтобы тонкая ткань юбки взлетела вверх, скрыв силуэт. Скользящее движение в сторону. Прогиб спины. Закрыв глаза, я замерла, на долю секунды, не больше. Сердце пропустило удар - я ожидала вспышку боли в травмированной ноге.

Музыка набирала обороты. Фортепиано звенело, яростно и настойчиво. Скрипка переплелась с альтом и виолончелью, и это трио лишь иногда разбавлял гулкий звук контрабаса. Мелодия настойчива и уверена в себе, она дерзкая и такая манящая, что удержаться нет сил. И…

«Ты сможешь, Яра. Сможешь!»

Поворот, прыжок, мах ноги. Отбросив свой собственный страх, страх провала и неудачи, страх боли, я отдалась на волю музыке. Забыв о людях, сидящих в зале, потерявшись в неровном свете софитов и не слыша ничего, кроме стремительно меняющейся мелодии и быстрого стука сердца.

Короткий разбег и прыжок с прогибом назад. Пальцы на мгновение коснулись ног, и я упала вниз, четко, уверенно. Скользя на коленях вдоль сцены. Падала, чтобы привстав, улыбнуться широко и шало тем, кто сидел в зале. Тем, кто до последнего не верил в меня. Потянувшись вперед, я замерла  и вновь перекатилась, отворачиваясь и закрываясь. Я отталкивала весь мир, отрекалась от всех и каждого, кто когда-то отрекся от меня.

И все равно улыбаюсь ему. Одному-единственному человеку. Человеку, поверившему в меня несмотря ни на что.

Чужой острый взгляд, впившийся в спину, я заметила не сразу. Лишь когда, оступившись, почти упала, но успела вывернуться и сломать рисунок танца. Музыка затихала, но не останавливалась. А мне хотелось провести пальцами по коже, стирая ощущение чужого липкого внимания, всколыхнувшего полустертые, почти забытые воспоминания.

“Неудачница”

“Сломанная”

“Да кому ты нужна, инвалидка?!”

“Тебе не танцевать больше. Никогда. Смирись, Ярослава”

Горячие пальцы коснулись плеч, выводя невесомые узоры. Резко вскинув голову, я утонула в колдовском взгляде. Знакомом, насмешливом, с нотками неизменного вызова в темно-зеленой глубине.

Глава 1

Звонок будильника прозвучал ровно в семь.

Инструментальный кавер на известный сингл группы Imagine Dragons - Believer, в исполнении пианистки Дженифер Томас разгонял хмурые сумерки, наполняя пространство легкими, звенящими нотами. Затрагивая ненужные, почти забытые струны где-то глубоко в душе.

Не глядя нащупав телефон на тумбочке у кровати, выключила напоминание и повернулась на спину, уставившись в потолок. Вставать не хотелось. Идти в университет не хотелось. Начинать жить заново не хотелось. Совершенно. Но…

- Яра, ты встала? - заглянувшая в комнату мать мягко улыбнулась. И тихо напомнила, кинув взгляд на наручные часы. - Завтрак на столе. Хорошего дня и помни, все наладится, Яра.

- Конечно, - тихо откликнулась, закрыв глаза ладонью. Угрюмо добавив в закрывшуюся дверь. - Когда-нибудь. В следующей жизни. Не со мной...

Но выбора не было, вставать так вставать. Идти непонятно куда, к чужим людям, улыбаться, притворяться, что все хорошо. О, этому я уже практически виртуозно научилась. Даже родных иногда удается обмануть. Нечасто. И не братьев… Все равно в глубине души каждый из близких чувствует, что все не то и не так.

Я не та. Да я порой себя в зеркале не узнаю, так и хочется временами ударить по наглой блестящей поверхности, разрушить благостное впечатление, сорвать и уничтожить маску. Недолго. Потом это желание пропадает.

Вот и сейчас, я встаю и начинаю привычную череду рутинных дел. Умыться, не глядя в зеркало. Выпить порцию обезболивающих, растолкать лекарства по таблетнице. Выбрать неброскую, удобную одежду и собрать волосы в простой хвост. Закинуть книжки для записей в рюкзак и появиться на кухне.

Завтрак - это такое обязательное мероприятие, которое не стоит пропускать. Во избежание ненужного внимания со стороны родственников. Я их, конечно же, люблю…

Но их забота порою душит на корню все желание что-то делать. И что-то менять. Жалость вообще убивает. Заставляет свернуться клубком на диване под одеялом и упиваться собственной болью. Размягчает. Делает тряпкой. Ненавижу это ощущение.

Кухня встретила меня образцово-показательном порядком. Два брата-акробата уплетали за обе щеки очередной мамин шедевр, при этом строго следя, чтобы ни одному не достался выделенный мне кусок творожной запеканки.

- С добрым утром, Ярусь, - старший, Ден, пододвинул к моей тарелке бокал с кофе, увенчанный шипящей воздушной молочной пенкой и крупинками корицы. - Завтракай скорее, а то опоздаешь. А сегодня важный день.

Я люблю Дениса, очень. У меня вообще трепетное отношение к братцам. Но сегодня от одного лишь словосочетания “важный день” мне захотелось его стукнуть. Чем угодно, желательно потяжелее. Или вылить этот чудесный кофе, который братец варит мне каждое утро, прямо на его буйную, слишком счастливую голову.

Важный день… Как пафосно это звучит. Я этот день не считаю важным. Перемены, без них никуда. Но я не верю, что это сильно повлияет на мою судьбу. Все самое страшное, что могло произойти, уже случилось.

- Ярка, не пыхти, - второй братец, Стас, подергал меня за кончик хвоста и подмигнул, в один укус прикончив собственную порцию. - Все будет хорошо.

- Заезженная фраза, - тихо хмыкнула, вяло ковыряясь в тарелке. Аппетит отсутствовал как факт, то ли на нервной почве, то ли от таблеток. Желудок сжался от одного вида золотистой, пышной корочки, политой взбитой с сахаром сметаной.

Только вот есть по-прежнему не хотелось. Совершенно.

Со вздохом отодвинув тарелку в сторону, я обхватила руками кружку с кофе и прикрыла глаза, пытаясь отрешиться от всего сразу. От подшучивающих друг над другом братцев, от ароматов еды, витающих в воздухе. От ноющей боли в ноге, в конце-то концов. Но мысли так или иначе сворачивали к этому злополучному “важному дню”. И надо же было Дену так его обозвать-то…

Он даже мой день рождения важным днем не кличит. А тут…

Тряхнув головой, я поджала губы и принялась пить кофе. Всем своим видом демонстрируя откровенное нежелание развивать тему “Важного дня”. И уж тем более, не собираясь как-то комментировать выбор учебного заведения и специальности, на которой собираюсь продолжить обучение.

Я тысячу раз слышала их просьбы подумать получше, ведь это “совсем не мое”. На тысяча первый, если у меня и были какие-то сомнения, пришло банальное желание сделать назло. Потому что то, что было моим, кануло в бездну, разлетевшись на миллионы осколков. Как мои мечты, надежды и я сама, прежняя. Так что…

- Яр, тебя подвезти? - Ден залпом допил кофе и глянул на настенные часы. - Если да, то собирайся быстрее.

- Уже готова, - я одним глотком допила кофе под неодобрительными взглядами и встала, так и не съев ни кусочка.

- Хотя бы йогурт с собой возьми, - предложил Стас. - Если вдруг есть захочется.

Я потрепала младшего братишку по шевелюре шоколадного цвета. Не захочется. У меня аппетита не было, нет и не будет. Но йогурт взяла, чтобы не беспокоился. Где еще найдешь шестнадцатилетнего мальчишку, который о чужом питании заботится больше, чем о собственном набитом желудке?

- Хорошего дня, Яр! - проорал Стас мне в спину, пока я обувалась в прихожей и дожидалась Дена. Я на это только вздохнула, уже привычно промолчав. И поспешно юркнула в подъезд следом за старшим братом.

Глава 2

В аудитории было неожиданно шумно и как-то до странного уютно. Разношерстная масса студиозов то смеялась, то галдела, то откровенно и яростно о чем-то спорила. Не иначе как чудом не устроив свару прямо посреди кабинета.

Правда, стоило Кротову слегка кашлянуть и постучать костяшками пальцев по столешнице кафедры, как группа разом замолкла, наконец-то обратив на нас все свое внимание. От которого мне стало жутко некомфортно, и я невольно передернула плечами, подавив желание скрестить руки на груди.

Что я там говорила про цирковых обезьянок? Поздравляю, Яра, тебе посчастливилось испытать на себе это самое противное чувство. Опять.

Тем временем осмотр закончился и по аудитории поползли едва слышные шепотки. Мои новые одногруппники активно переговаривались, кидая на меня короткие, любопытные взгляды. Кто-то смотрел с насмешкой, а кто-то…

Я тихо вздохнула, усилием воли засунув руки в карманы джинсов. Было некомфортно, да. Хотелось откровенно высказаться на тему, что в присутствии человека некультурно о нем сплетничать. Но кого это волнует? Не в наше время и не в студенческой братии. Я не хотела привлекать к себе внимание от слова “совсем”. И уж тем более я не хотела ловить на себе взгляды, подобные тому, которым меня одарил брюнет с первой парты. Он лениво подпирал стенку, вертел в руках карандаш и при этом словно просвечивал меня рентгеном, начиная от пальцев ног и заканчивая областью, не достигающей лица.

Невольно скосила глаза на собственное декольте. И не найдя там ничего настолько примечательного, чтобы задерживать взгляд больше необходимого, пожала плечами, посмотрев на улыбающегося куратора.

В конце концов, как бы не раздражало это внимание, оно было, оно есть и оно будет. Проще принять все как есть, чем пытаться бороться с “ветряными мельницами”. Тем более, я ведь не собираюсь заводить близкое знакомство ни с кем из здесь присутствующих, не так ли?

- Второй курс! - Валентин Сергеевич окинул своих подопечных насмешливым, этаким “все про вас знаю” взглядом и многозначительно протянул. - Я понимаю, у вас жизненно важные дела в контакте и других соцсетях, а без палки для селфи нынче жить в принципе невозможно… Но, все же, рискну попросить минуточку вашего внимания.

- Ну че? - рыжий парнишка с третьего ряда поднял на нас свои зеленющие глазища и затараторил без перехода, отчаянно жестикулируя. - Нас расформируют, что ли? Нет? А че тогда так орать?

- Луценко, я конечно счастлив, такой вашей обеспокоенностью по поводу сохранения ценнейшего генофонда вашей группы, но будьте любезны… Помолчите немного, а? А то я вставлять слова не успеваю в ваш словесный… Поток, - блондин добродушно усмехнулся, глянув на тут же стушевавшегося рыжего.

- А я че? - возмутился тот, опустив голову и пряча алеющие от смущения щеки. - Я ниче! Другие вон че, и то ниче.

Глядя на него, я не смогла удержаться от невольной улыбки. Луценко казался белой вороной среди чопорно и правильно разговаривающих однокурсников. А по росту и комплекции и вовсе, можно было подумать, что сюда его занесло по ошибке, не иначе. Почему-то он напоминал мне девятиклассника, который вот-вот тыкнет линейкой сидящую впереди девчонку и попросит списать контрошку.

И я могла поспорить с собственной совестью, что отказать ему ни у кого язык не поднимется. Даже у меня.

- Ну раз вы ниче, то будьте любезны, держите свой рот на замке, - Кротов вздохнул, совсем по-отечески, и искоса на меня покосился. После чего деловито продолжил. - Знакомьтесь, это Ярослава Градова, новый представитель вашей доблестной группы. И я надеюсь, вы поможете ей обустроиться на новом месте.

- Конечно, Валентин Сергеевич, - тот самый брюнет, пытавшийся меня одновременно раздеть и рассмотреть получше, радостно оскалился во весь свой набор зубов. - Да я завсегда помогу с огрооомным радушием и удовольствием.

Не понять, на что этот красавец намекает, не мог бы только слепой, глухой и тупой впридачу. Увы, я ни одним из этих ценных качеств не обладала. Но такую наглую, неприкрытую попытку подкатить оценила.

И всерьез задумалась о том, какое же я произвожу впечатление со стороны. Ведь должно же было его что-то уверить в том, что такие пикап-линии в мой адрес обязательно сработают. И сдавшись на волю этой очаровательной улыбке “двадцать-восемь - норма”, с щербинкой аккурат между передними зубами, позволю не только себе помочь, но и охмурить, и в постель затащить и…

Что там дальше по списку у таких товарищей-то?

Видимо, куратор мой скепсис в отношении данного товарища разделял. Потому как смерил его задумчивым взглядом и выдал свое вердикт по прозвучавшему предложению:

- Ну не настолько радушно, Хованский, - мельком глянув на бумаги, Валентин Сергеевич совершил коварный, совершенно неприличный удар ниже пояса. - И кстати… Раз уж ты сам про себя напомнил. Помнится мне, ты клялся и божился что сдашь ведомость с хвостами еще дней так пять назад. И что-то я эту замечательную, во всех отношениях бумажку, до сих пор на собственном столе не наблюдаю. Мне начинать волноваться, Хованский или как?

Чтобы сохранить невозмутимый и неприступный вид мне потребовалось все мое умение держать лицо. Но про себя я позволила себе от души позлорадствовать, наблюдая, как медленно, но верно с лица брюнета сползает его счастливый оскал. Попутно делая себе пометку, никогда и ни при каких обстоятельствах не соревноваться с милым блондином по фамилии Кротов в ехидстве и умении опустить собеседника ниже ватерлинии.

Глава 3

Как оказалось, первое впечатление действительно обманчиво. И я убедилась на этом  как раз в обед. Когда тот самый заносчивый, холеный “ловелас” Хованский поймал меня у самого выхода из аудитории. На полном серьезе заявив:

- Ну что, Градова? Расписание составлять будем или как?

Наверное, вид у меня в этот момент был очень и очень смешной. Не успев справиться с эмоциями, я открыла от удивления рот и пару минут честно пялилась на ухмыляющегося брюнета, по-прежнему вертевшего в пальцах несчастный карандаш. Никак не вязавшегося всем своим расхлябанным и щегольским видом с образом старосты группы, который я успела себе напридумывать. К тому же, эти его “хвосты”...

- А как же “хвосты”? - тут же озвучила я свои мысли. И сама же хлопнула себя по лбу, даже не обидевшись на искренний, заразительный смех парня.

- А кто сказал, что они мои? - невозмутимо полюбопытствовал Хованский. Еще и сощурился так, насмешливо и понимающе, что я вздохнула и…

Прокляла собственную привычку делать выводы раньше времени. Есть у меня такой грех, проскальзывает периодически. И не раз и не два выходил мне боком, но что поделать? Себя трудно переделать.

- Действительно, - вздохнув, я машинально потерла бедро. А заметив недоуменный взгляд своего визави, поспешила перевести тему. - Так что там по поводу расписания?

- Идем-ка, кофе попьем, - Хованский неожиданно подхватил меня под локоть и осторожно потащил куда-то в сторону. Бросив на ходу. - Илья.

- А?

- Илья меня зовут, Градова. Можно Илья Захариевич, но мое отчество с первого раза даже куратор не выговорил… - Хованский беззлобно фыркнул, выдернув меня аккурат из-под носа куда-то спешивших первокурсников. - За что до сих пор должен мне туеву кучу нервов и денег. Кто ж знал, что наш доблестный Валентин Сергеевич чуть-чуть того… Жмот-с. Причем иногда картавый.

- Обласкал так обласкал, - невольно хихикнула я. Удивительное дело, но со звонком моя неприязнь к этому человеку исчезла. Никаких сальных взглядом, ни намека на что-то большее, кроме любопытства и закономерного интереса к новому человеку в группе. Все как в бездну кануло, ей-богу. И я невольно задумалась. Может, я и правда зациклилась на своем недоверии к людям? Как там говорят, будь проще - и люди к тебе потянутся?

А что делать, если я не хочу, чтобы они ко мне тянулись?

Вот только кто бы меня спрашивал, а? Затащив меня в кафетерий на первом этаже, Илья на удивление заботливо усадил за столик, а сам, попросив подождать, исчез буквально на пару минут. Вернулся с парой булочек и двумя бокалами кофе. И, к моему вящему удивлению, капучино здесь действительно пах кофе, а не опилками.

С некоторой опаской я прикрыла глаза и сделала глоток. Мягкий, практически сливочный вкус, с ноткой пряной корицы, растаял на языке. Легко согрев изнутри и, что удивительно, никак не отразившись на больном желудке.

- Ну что? - понимающе улыбнулся Илья. - Жизнь стала чуточку лучше?

- Не то слово, - не задумываясь, согласилась я. - Не думала, что здесь такое есть…

- Наш университет щедр на сюрпризы, - хмыкнул Хованский. Откусив добрую половину булки, он прожевал, запив это все своей порцией кофе.  - Итак, расписание. Мне нужно знать, какие предметы ты вообще проходила. В идеале - копия твоей зачетки или аттестата. Кстати, ты на нашей специальности ведь училась?

- Эм… Ну… - вопрос прозвучал совершенно внезапно. Замявшись, я почесала нос и осторожно заметила. - Не совсем.

- А конкретнее? - не унимался Илья, сам того не понимая, что ступает на тонкий, практически растаявший лед, грозящий вот-вот провалиться подо мной.

Увы, как и всякая легенда, моя имела прорву слабых мест. И одним из них было именно это. Ведь к дизайну я не имела ни малейшего отношения. А специальность у меня…

Невесело усмехнулась, грея руки об чашку с кофе. Она прям как в старом фильме. Слишком известная, чтоб я ее называла.

Видимо выражение лица у меня было очень уж выразительное, потому как поглазев на меня пару минут, Хованский вдруг понимающе хмыкнул и кивнул собственным мыслям, заметив:

- Понял, не дурак. Был бы дурак - не понял. Но мне все равно нужно знать, что ты успела изучить. Не из праздного любопытства, но для твоего же счастья. Так что… Колись, Градова. Я тебя очень внимательно слушаю.

И так улыбнулся, что стало сразу понятно - он не отстанет. Поэтому я, четко обдумывая каждое слово, начала перечислять предметы. Илья слушал, что-то помечал себе в неизменный ежедневник, задавал наводящие вопросы. А я все подсознательно ждала, что ошибусь, забудусь, проговорюсь ненароком. Что вот-вот и будет он, подвох.

Но время шло, а подвоха все не было. И я позволила себе расслабиться. К тому же, Илья, он… Со всей этой своей улыбкой, насмешливыми комментариями и показной безалаберностью, почему-то располагал к себе, хотя я клялась никому не доверять и ни с кем не сближаться.

- Судя по предметам, специальность у тебя была творческой, - задумчиво произнес Хованский, оглядывая собственные записи. Что удивительно - он просто делал вывод, не ждал, что я его подтвержу или опровергну. Даже не дал для этого времени, тут же без перехода продолжив. - Что ж, будем работать. И для начала…

Глава 4

Всколыхнувшее в груди раздражение испортило настроение и смыло все приятное послевкусие от кофе и помощи одногруппника. Я прямо физически ощутила, как на лицо вместо робкой, но искренней улыбки натянулась привычная маска вежливого безразличия. Точь-в-точь, как перед выходом на сцену, когда ты либо улыбаешься, так что щеки болят, либо смотришь на всех, как на пустое место.

- О, Елизаров! А почему один? А где ее светейшество, твоя очередная пассия? Забыл, как звать несчастную, сейчас в ежедневнике посмотрю… - и Хованский с самым серьезным видом открыл свою записную книжку. После чего вздохнул. - Ай блин, прости, не записал. Места на странице не хватило. Прости грешного, а? И дай уже пройти, не заслоняй путь к знаниям, раз для тебя его закрыли!

- Ну что ты? Как я могу оставить твою выдающуюся...эммм...душу на растерзание ведьмы? Я просто обязан составить компанию, во имя спасения, так сказать, - парень явно забавлялся. - В конце концов, если покалечат звезду дизайнерского факультета, то твой гарем будет сильно горевать…. Еще университет слезами зальет.

- Да что ты заладил про ведьм-то? - насторожился Хованский и перевел взгляд на меня. - Яра?

- Первый раз его вижу, - невозмутимо пожала плечами. И прямо встретила насмешливый взгляд этого Елизарова. Тот снова хмыкнул, но…

Промолчал. А я невольно задумалась, это где ж завтра, да в сентябре месяце, да в преддверии бабьего лета начнется самый настоящий снежный буран? Другого объяснения у меня просто не было, нет и, боюсь, не будет.

- Стареешь, Елизаров. Девушек незнакомых непонятно в чем обвиняешь. Так что давай-ка лучше поспеши ты к сто двадцать пятой зае, - вежливо посоветовал Хованский. - А то прибежит за тобой сюда… Здесь таких жертв не оценят.

Подумал немного, и все же фыркнул, ехидно добавив:

- Или оценят. Но исключительно в качестве жертвы для того бога, в чью честь этот храм воздвигли. Намек понят?

Ответом нас не удостоили. Но взглядом наградили таким красноречивым, что, не будь у меня за плечами выдающегося, во всех смыслах, прошлого, я бы, наверное, испугалась. А так только снова пожала плечами и выжидательно уставилась на Илью, провожавшего парня задумчивым взглядом.

- Я даже не буду спрашивать, где ты умудрилась с ним столкнуться и как привлекла внимание нашего царского величества, - спокойно проговорил Хованский. - Но…. Градова, вот тебе мой непрошенный и очень искренний совет. Не связывайся, а? Нервы целее будут.

- У него? - вопрос сорвался с губ прежде, чем я успела его перехватить.

И соизволила чуть-чуть смутиться, под скептическим взглядом парня. Ну да, я-то себя точно знала. И свои силы. В последнее время они, правда, немножко...растерялись, но характер-то у меня оставался прежним. Несмотря на все произошедшее. Так что… Господину Елизарову лучше со мной не встречаться. Нервы действительно целее будут.

- И почему я вдруг резко проникся сочувствием к нашему царю? - как бы себе под нос пробормотал Илья. Хмыкнул, тряхнул головой и, сунув ежедневник подмышку, потащил меня к стойке выдачи.

Оставив этот воистину риторический вопрос без ответа, я поплелась вслед за ним. Про себя решив держаться подальше от этого царя. Ну, по крайне мере, постараться.

“Храм знаний”, как выразился Илья, был слегка старомодным, деревянные полки шкафов, казалось, покосились под тоннами книг. Но в целом помещение было уютным, и, реши я прогуливать пары, с удовольствием посидела бы здесь с каким-нибудь романом. Тем более, народу тут было не особо много, что не могло не радовать. Все-таки большую часть учебных пособий получили еще на прошлой неделе.

Но строгая пожилая женщина в круглых очках не могла не поддаться обаянию Хованского. Требуемые книги мне выдали шустро, вот только оказалось их много. Хорошо еще, что большей части учебников меня по-джентльменски лишили. Повезло все-таки со старостой!

Видимо, последнюю фразу я произнесла вслух, с нотками невольного уважения к Хованскому. Потому что тот прыснул и гордо выпятил грудь заявил, пропуская меня вперед:

- Твои бы слова, да нашему куратору в уши. А то по его скромному мнению, мое второе имя “Везение”, - тут Хованский задумался и уже не так довольно добавил. - А вот первое, увы, “Не”.

- Почему?

- Ну…- как-то слишком многозначительно промычал Илья, чем невольно пробудил женское любопытство. Но этот гад, словно почувствовав угрозу, резко сменил тему. - О, гляди! Уже к посвящению готовятся! - и парень указал на актовый зал со стеклянными стенами, мимо которых мы сейчас проходили.

Остановившись на полушаге, я посмотрела в ту сторону. Лившаяся из портативных колонок мелодия, на мой вкус, была слишком ритмична. Один хаос и никакого общего ритма. И под этот музыкальный бедлам компания девчонок пыталась…

Я склонила голову набок. Ну, видимо, пыталась что-то репетировать. Цепкий, натренированный взгляд отловил элементы брейк-данса, резкие и рваные движения хип-хопа и даже, о чудо, две из четырех основных поз классического балета - алясгон и арабеск. Самая простая стойка на одной ноге, с высоко поднятой второй - в сторону или назад. И все бы ничего, если бы не одно “но”.

Насмешливо фыркнув, я недовольно цокнула языком. За такое исполнение “китов” будущих балерин принято было расстреливать на месте. Хотя бы из жалости к взыскательному вкусу искушенной публики.

Глава 5

В этот раз подъем начался позже и с восхитительных ноток скрипки.

Невольно улыбнувшись, я прикрыла глаза, наслаждаясь виртуозным исполнением Линдси Стерлинг и ее потрясающим соло в композиции Roundtable Rival. Правда, наслаждалась я ровно до того момента, пока с кухни не потянуло отчетливым запахом горелых гренок. А затем…

- Это были мои гренки!

- А это был мой кофе. Считай, мы квиты!

- Ни-фи-га-а-а!

- Яр, тебе на пары не надо? - тихий голос матери, полный заботы и внимания, заставил меня улыбнуться шире. Приоткрыв один глаз, я глянула на застывшую в дверях родительницу и покачала головой.

Этого оказалось достаточно, чтобы мама кивнула головой. И, послав мне воздушный поцелуй, скрылась в коридоре, собираясь на работу. Стойко игнорируя разворачивающиеся на кухне баталии.

- Мелочь, хватит под ногами путаться! Я об тебя уже задолбался спотыкаться, - судя по звукам, Ден дал нашему младшенькому подзатыльник. Да, возможно, на пары я и не особо спешила, но вот драку, похоже, предотвращать придется. Как-никак, и весовые, и возрастные категории у братцев разные. У Стаса просто нет шансов устоять в честном бою.

Наверное.

Тихо фыркнув, я медленно встала и, осторожно переступая, направилась к месту боевых действий. Умудрившись появиться как раз в тот момент, когда горелые гренки едва не стали приправой к крепкому, черному кофе.

- Уголь в кофе не добавляют, - отобрав у Стаса остатки несчастного завтрака, я с чистой совестью выкинула его в мусор. И осторожно оперлась бедром о стол, скрестив руки на груди. - Ну и? Что вы опять не поделили, чудовища?

А в ответ - тишина. Замечательная такая, многозначительная. И, самое главное, нарушать ее, колоться и даже просто жаловаться друг на друга никто из них не собирался. Сидят как два сыча, пыхтят и молча давятся испорченным кофе и не менее испорченным завтраком.

- А ты что так рано встала, тебе вроде к третьей паре? - нашел, как сменить тему, Ден. Отобрала у него слегка подсоленный кофе, вылила, налила из кофейника новые порции. Братьям и себе.

- С вами если и можно выспаться, то исключительно в мечтах, - хмыкнув, я откопала в вазочке сладкий сухарик. Медленно прожевала и заметила, глянув на настенные часы. - Ну, или в гробу. Но что-то сомневаюсь, что у вас и там не получится найти причину для спора.

- Яра, - мою попытку пошутить не оценили. Правда, провести разъяснительную беседу по поводу черного юмора не успели. Так не вовремя сделавший глоток кофе Ден, мельком глянул на настенные часы, резко потеряв всякое желание читать нотации.

Зато заорал пароходной сиреной, подскакивая:

- Твою ж… Стас, живо собирайся! Опаздываем!

Мелкий, проследив за его взглядом, поступил умнее. Он орать не стал, просто сцапал оставшиеся два бутерброда и унесся в комнату, на ходу пытаясь пальцами прочесать спутанную шевелюру.

- Как дети, - вздохнув, я снова сделала глоток кофе, вполглаза наблюдая за сборами братьев. И даже ни капли не удивилась, когда сначала вернулся Стас, оставивший проект по истории, а затем и Ден, забывший рабочий ноутбук прямо посреди коридора.

Пристроив своего монстра подмышкой, брат сжал меня в объятиях и расстроенно протянул:

- Прости, подвезти не смогу. Вызови такси, не добирайся сама, - и он достал из кошелька несколько купюр. - Даже не думай возражать, - поднял он ладонь, прекрасно зная, что я ему могу сказать по этому поводу. И сбежал, так и не дав возмутиться. Зараза…

Но заботливая зараза. И любимая, что уж там.

Тепло улыбнувшись, я покачала головой. После чего занялась уборкой, сборами и подготовкой к новому учебному дню. В том, что он будет легким, я почему-то искренне сомневалась.

До университета я добралась на обычном автобусе, вытерпев нашествие школьников, заполнивших собою все свободное пространство. От их криков меня спасла только привычка всегда и везде ходить с плеером. Так что из общественного транспорта я выпала под “Когда уснут драконы” из последней металл-оперы Эпидемии. Не знаю, как насчет драконов в Ксентароне, а вот во мне дракон наоборот просыпался. Раздражение клубилось где-то в груди и грозилось вырваться наружу. Для полного счастья мне не хватало только столкнуться с Елизаровым и его “заей”.

Учитывая, как действовала на меня эта парочка, статья сто пятая УК РФ будет плакать горючими слезами. Ну и их родственники тоже обливаться.

С таким мрачным настроем я поднималась по ступенькам крыльца, стараясь уворачиваться от носившихся туда-сюда студентов. Не сразу заметив, как прямо перед моим носом выросла стена. Твердая такая, могучая и очень твердая. Успевшая поймать меня за локоть до того, как я оступилась и рухнула назад.

- Хованский, - я вздохнула, опознав в препятствии собственного старосту. Эх, даже песню дослушать не дали! Вытащила наушники, сунула их за ворот кофты и вздохнула еще раз.

- С утром, - заметил Илья и, вглядевшись в мое лицо, неуверенно так уточнил. - Добрым?

- А оно таким бывает? - я криво улыбнулась. - Особенно во вторник, когда впереди больше половины трудовой недели?

- Ленишься, Ярусик? - поддразнил меня староста, который вчера весь день от меня не отходил, даже до остановки проводил. Как говорится, вот это я понимаю - основательный подход к обязанностям. Или не совсем обязанностям?

Глава 6

Константин Елизаров

Еще никогда ему не делали таких… Откровенных предложений. И кто? Наглая, слишком острая на язык девчонка, гордо выпятившая грудь и сверлившая его ехидным взглядом.

Ей-богу, такое ощущение, что она его “на слабо” взять собирается.

Фыркнув, Елизаров расплылся в довольной, хитрой улыбке. И подмигнув стайке хихикающих первокурсниц, стоявших неподалеку, взял и… Потянул полы футболки вверх. Уже предвкушая, как вытянется от удивления лицо этой ведьмочки, а щеки окрасит румянец смущения.

- Хованский, а ты зачем мне глаза ладонью закрыл? - в тихом голосе ведьмы не было и намека на удивление или, боже упаси, восхищение.

- Берегу твою бедную психику, Градова.

- А-а-а… Ну, могу тебя успокоить, мой супермен. ЭТО мою психику даже волноваться не заставит.

Костя как замер на середине движения, так и застыл, недоуменно нахмурившись. А после и вовсе одернул испорченную напрочь футболку и скрестил руки на груди, уставившись гневным взглядом на чертову парочку.

Градова же, будто не замечая его недовольства, с притворным сожалением поинтересовалась, цепко держа своего кавалера за запястье и не давая ему закрыть ей рот, раз глаза не дают:

- И все? Продолжения не будет? Жа-а-аль…

- Ты…

Серьезно, у него даже слов не нашлось! А те, которые вспомнил, в приличном обществе озвучивать было не принято. Хотя где эта ведьма, а где приличное общество, а? Еще и в компании с Хованским, чтоб его!

- Яра, - выдал последний тихо и проникновенно, очень уж точно угадав, насколько убийственно хреновым становится настроение Елизарова. - А ты жизнь любишь?

- Очень. А что? - девушка заинтересованно вскинула бровь, продолжая разглядывать брюнета слишком уж пристальным взглядом. Оценивающим таким. И то, что она видела, не очень-то ей и нравилось.

И это почему-то было даже обидно. Хотя с чего бы, а?

- И я очень. Но сейчас ты на полпути к тому, чтобы наш великий Царь разгневался и…

- Таки закончил представление, которое начал?

- Нет, он…

- А жа-а-аль.

- А ничего, что я здесь стою? – наконец не выдержал Костя. Такой наглости он не видел от девушек уже…

Да, собственно, никогда не видел. И ладно еще Хованский, к тесным “дружеским” отношениям с которым он за последний год уже привык. Но эта…

Эта-то почему так себя ведет?!

А Градова-ведьма тем временем посмотрела на него и, тоскливо вздохнув, заметила:

- В том-то и дело, что ты стоишь и ничего не делаешь. Серьезно, Елизаров, нельзя быть таким безответственным. Особенно в отношении, - тут она кивнула на замерших в сторону девчонок, - собственных фанаток. Хотя, может, и фанаты есть.

- Градова!

- Ну Яра…

Два вопля слились в один. Елизаров и не помнил, когда у него последний раз было такое единодушие с Илюхой. А ведьме и море было по колено, и возмущенные мужчины по большому африканскому барабану. Еще раз вздохнув по утерянным возможностям и чьей-то глупости, она пожала плечами.

После чего развернулась на каблуках и спокойно удалилась, махнув рукой на прощание. Умудрившись, не произнеся ни единого слова, оставить за собой победу в этой словесной пикировке. По крайне мере, Костя так и не смог подобрать подходящих выражений, чтобы передать всю ту бездну офигевания, в которую его окунули. Все, на что его хватило, это задумчиво поинтересоваться у активно фейспалмившего Хованского:

- Признайся честно, ты ее кусал? Или твое бесстрашие и “любовь” к людям уже воздушно-капельным путем передаются, а?

Его старания были награждены. Теперь в стадии охреневания находился не только Костя, но и его визави. Пару мгновений тот, как рыба, открывал и закрывал рот, а потом вдруг раздраженно бросил:

- Я тебе не собака. Это ты своих зай, видно, кусаешь. И вообще. Иди-ка ты нафиг, Елизаров. Пока в другое место не послал.

- По собственному опыту маршрут советуешь?

- По старой “дружбе” предупреждаю. И мой маршрут тебе точно не понравится, - хмыкнул Хованский. И растворился в толпе студентов до того, как разговор свернул в совсем уж опасное русло.

Что поделать, мира между парнями не было. Никогда. И вряд ли что-то сможет изменить эту ситуацию. Не, может быть, при других обстоятельствах они могли бы стать хорошими друзьями. Во всяком случае, несмотря на все терки, Костя уважал своего противника.

Ну так, чисто по-мужски. И тогда, когда тот не лез, куда не просят.

- Вот ты где, дорогой! - на его шее тут же повисла невесть откуда взявшаяся Тамара. Костя недовольно повел плечом, пытаясь стряхнуть свою вроде бы официальную пассию. Не тут-то было! И что она к нему прилипла, как банный лист к тому месту, в которое стоит послать Хованского?

Нет, с ней, в принципе, хорошо. Пока она рот не откроет. И кто бы сомневался, что делает она это слишком часто и не по делу!

- Привет, Том, - устало бросил он. Выспаться ночью не удалось. А тут еще шебетанье под ухом… Аж на пары захотелось, там хоть подремать можно.

Глава 7

Ярослава Градова

- Итак, - на стул рядом со мной приземлилась сумка, а ее владелец встал напротив облюбованного столика в кафетерии. И недовольно поинтересовался. - И что это было?

- Не понимаю, о чем ты, - я невозмутимо пожала плечами, уткнувшись носом в тетрадь с конспектом. Лишь иногда отвлекаясь на новую порцию чудесного кофе.

Единственная радость в моей жизни, ей-богу.

- Да ла-а-адно?

Хорошо, единственная радость, которая хранит молчание и не задает лишних вопросов. Особенно тех, на которые у меня нет ответа.

- Значит так, - наконец, не выдержав пристального внимания старосты, я вздохнула и подперла щеку кулаком. - Это была не я. А если я - то не помню. А если не помню - значит не было. Понял?

- Слушай, как у тебя удобно, - приземлился на стул Илья и как-то даже умиленно на меня посмотрел. - Прямо как я с надоедливыми барышнями. Я тебя не помню, значит у нас ничего не было.

- И ты все еще жив? - почти натурально удивилась, покосившись на парня.

- Я не наш Царь, я с женщинами расстаюсь по обоюдному согласию и в хороших отношениях, - самодовольно заметил Хованский. Но вспомнив что-то, вздохнул и уже куда тише добавил. - Ну или не попадаюсь дважды в одни руки. Тем более в те, которые зачем-то держат монтировку.

- Хммм… - неопределенно протянула я, искренне заинтригованная. - Слушай, я смотрю, ты весело живешь. Познакомишь? Я бы пару уроков у нее взяла…

- Ни за что, - категорически открестился Илья. - А то ты их потом против меня же будешь использовать. Я так пытался в детстве одну научить драться… Две недели синяк под глазом сходил.

- И все? Всего каких-то две недели и один синяк? - не выдержав, я засмеялась, стащив у приятеля кусок булочки с повидлом. - У меня три варианта. Либо ты ей нравился, либо у тебя хорошая реакция, либо ты плохой учитель.

- Почему мне кажется, что независимо от выбранного варианта, я все равно проиграю?

- Может, потому что так и есть?

Хованский на это только фыркнул, незаметно подталкивая мне оставшуюся выпечку. И принялся делиться планами на оставшуюся часть дня, включающую в себя учебу, еще раз учебу и… Ничего кроме учебы.

Впрочем, кто сказал, что я была против?

Втягиваться в учебу было нелегко. Хотя бы потому, что большая часть предметов вызывала у меня здоровое недоумение. Не то чтобы я не понимала, о чем рассказывает преподаватель, но к концу третьей пары я была готова сдаться. Сдаться, побиться лбом о стол и признаться во всеуслышание, что я - слабак.

И что мне требуется доза допинга, чтобы хоть как-то разобраться со всеми терминами-понятиями-объяснениями, обрушившимися сегодня на мою бедную голову.

- Хочу печеньки, на ручки и власть над миром, - страдальчески вздохнула я, следуя за широкой спиной Хованского, ловко лавировавшего среди толпы студиозов. - А вот это вот все - не хочу.

- Ну на ручки я тебя, положим, взять могу, - хмыкнул Илья, обернувшись через плечо. - Вот только ты сама же после этого мне синяк под глазом поставишь.

- И когда ты только успел меня так быстро изучить? - недовольно буркнув, я поморщилась от боли в ноге. Связки ныли, как это чаще всего происходило в пасмурную погоду. Хотя сегодня вроде было солнечно…

Глянув мельком в окно, я вздохнула и покачала головой. Ну да, было. Минут пять назад, а сейчас хмурые, свинцовые тучи прямым текстом намекали на то, что будет дождь. Длинный, затяжной, холодный. И я, как назло, даже не подумала о том, чтобы взять с собой зонт...

- Я знаю натуру таких, как ты, - туманно протянул Илья, сделав неопределенный жест рукой. И тихо ругнулся, остановившись прямо посреди рекреации. - Здрасьте… Только этого мне и не хватало!

И столько в его голосе было неподдельного негодования, что я невольно заинтересовалась тем, кто бы мог вызвать у моего любимого старосты такие эмоции. Выглянув из-за его плеча, я скептически уставилась на группу девчонок, пытавшихся что-то изобразить под лившуюся из портативной колонки музыку.

Понять бы еще, что?

Правда, озвучить свой вопрос я не успела. Одна из красоток, заметив невольных зрителей в нашем лице, хлопнула в ладоши, привлекая внимание подруг. И насмешливо так, с издевкой протянула:

- Вы только посмотрите, кто тут у нас… Что, снова помогаешь сирым и убогим, Илюшенька?

Видимо, под “сирыми и убогими” она подразумевала именно мою скромную персону. Уж больно взгляд был подходящий - снисходительный, презрительный и самую малость любопытствующий. А уж поза этой миниатюрной брюнетки с явными азиатскими корнями так и вовсе не оставляла никаких сомнений.

Я фыркнула, выйдя из-за спины парня и встав рядом с ним. Засунула руки в карманы джинсов и склонила голову набок, разглядывая это чудное творение. Грудь вперед, одна нога в сторону, руки в бока и надменное выражение лица. Таких мой руководитель труппы с легким оттенком смирения называл “леблядь” и уверял, что это явление нужно просто пережить.

В конце концов, сцена - она такая. Она даже таких людей роняет с любой высоты. Если, конечно, им удается взять хоть какую-то вершину, что случалось не так и часто.

Глава 8

Ярослава Градова

- Дура.

- Угу…

- Самоуверенная идиотка!

- Ага…

- Ты… - Хованский, так и не найдя подходящих слов, глубоко вздохнул и уж совсем как-то печально протянул. - Вот оно тебе надо было, а, Градова? Ладно ты Елизарову нервы портишь, ему полезно, хоть в тонусе немного будет. Ладно, ты это гламурное чудо отшила… Но куда ты полезла танцевать с травмой? Я же правильно понимаю, это травма? - требовательно уточнил он.

От этого властного тона стало как-то неуютно. Знаете, ведь действительно глупо все получилось. Когда ты меняешь жизнь, оставляешь все в прошлом - друзей, карьеру, амбиции, стараешься навеки вычеркнуть танцы, но на второй же день новой страницы идешь и что-то доказываешь тем, что перечеркнуло твое существование надвое… Конспирация рулит, ага.

- А если я скажу, что это так, несбыточная мечта, я дома перед зеркалом тренировалась? - без особой надежды поинтересовалась я. Ну да, конечно, Илья мне поверит, свиньи полетят, а такие вот “лебляди” шустро поумнеют. Сказки случаются.

- Ярослава! - процедил староста, буравя меня многозначительным взглядом. Как бы намекающим, что за неполных два дня своими тайнами и недомолвками я умудрилась достать до печенок даже сверхтерпеливого Илью.

Не нарочно, конечно. Но вот как-то так само получилось...

- Нет, ну может, ты и тренировалась перед зеркалом, - вздохнув в ответ на мое упорное молчание, продолжил Илья. - Но никак не дома. Яра, ты мне нравишься, честно. И я понимаю, что у каждого есть право хоть на тараканов в голове, хоть на ящик Пандоры за душой… Хоть на тайны Мадридского двора! Только не во вред себе же!

Вот умеет же человек так подобрать слова, что даже моя давно и напрочь уснувшая совесть подала признаки жизни, напомнив о своем существовании. А от услышанного признания в груди разлилось тепло, согревшее меня изнутри и заставившее мягко улыбнуться в ответ. Но Хованский прав, у каждого есть право на собственные тайны, как и на выбор того, кому можно их доверить.

И теперь вопрос лишь в том, могу ли я рассказать ему, то чем даже с семьей стараюсь не говорить, потому что все еще слишком больше? При учете, что мы знакомы всего ничего?

Тихо хмыкнула, кивая собственным мыслям. Оказывается, да, могу. Сложно знаете ли, не довериться человеку, пытающемуся заботится обо мне и оберегать меня, кажется, от всего на свете. И от меня самой в первую очередь.

- Да, я занималась танцами всю свою жизнь, - тихо проговорила я. - Профессионально. Ушла из спорта по причине травмы. Вот только афишировать это мне не очень хочется. И вообще я предпочитаю об этом забыть…

Угу, сказать легко, сложнее - сделать. Ах если бы еще можно было выжечь собственную память - и обычную, и мышечную, чтобы не помнить собственные успехи, каждое па, время, которое я тратила на оттачивание движений…

Я жила этим, я дышала танцами. И вдруг оказалась на поверхности без малейшей капли кислорода.

- Хорошо, мы не будем это обсуждать, - понимающе кивнул Хованский, придя к какому-то своему решению. - Мы обсудим другое. Какого хрена ты полезла доказывать что-то этим идиоткам, хотя прекрасно знала, чем это обернется для тебя?

Хороший вопрос. Действительно, очень хороший. Я ведь сама им задавалась за секунду до того, как меня начали отчитывать. Еще б ответ на него найти, да такой, в который самой поверить получится.

- Ну…- глубокомысленно выдала я, то ли пытаясь найти, что сказать, то ли просто потянуть время. - Я не люблю идиоток?

Отмазка так себе, знаю. И по лицу Ильи видно, что в этом случае мы проявили завидное единодушие и в мыслях, и в чувствах.

- Я тоже идиоток не люблю, но что-то не пошел в центр зала крутить фуэте. Наверное, надо было, - притворно огорчился Хованский.

Я хихикнула, представив, как высокий плечистый парень начнет вместо аргументов использовать балетные па. Да, я бы на это посмотрела. Новая стадия противостояния Ильи и Елизарова - соревнование, у кого длительнее будет баллон - удержание в воздухе в определенной позиции.

- Прониклась? - поинтересовался Илья, когда я перестала откровенно ржать и смогла нормально вздохнуть. - Если да, то давай договоримся, а? Ты так больше делать не будешь, ладно?

- Ну… - снова затянула я, пытаясь трезво оценить шансы на такое развитие событий. - Давай лучше так: я не буду лезть первой. И даже разрешу тебе унести меня на руках, если опять надумаю что-то кому-то доказать не на словах, а на деле. Сойдет?

***

Константин Елизаров

Сбежать от собственной девушки - не проблема. Всего-то и надо переключить внимание дорогой заи на что-нибудь поинтереснее. Например, на то, что ее одногруппница щеголяет в точно такой же кофточке, что и сама Тамара и…

Вуаля! Искра, буря, безумие. И скандал, во время которого Костя поступил как самый настоящий мужик: собрал вещички и слинял до того, как банальная ссора переросла в совсем не банальный мордобой. И нет. Елизаров трусом не был.

Но девушек в гневе здраво опасался. Потому что страшнее злой женщины только злая женщина, решившая кому-то отомстить!

Глава 9

Константин Елизаров

Затянувшееся молчание начинало нервировать. Градова пристально разглядывала его ни разу не скромную персону уже минут пять, если не больше. И молчала. Выразительно так. Снисходительно. Цветасто. Ехидно. Насмешливо.

Елизаров и понятия не имел, что у женского молчания может быть такое количество оттенков, нюансов и каких-то там тонкостей. Хотя бы потому, что ни одна из его пассий еще ни разу не лишалась дара речи вот так, без физического на то воздействия. Костя широко улыбнулся, игриво подвигал бровями, глядя на хмурящуюся Градову. И подался вперед, намереваясь закрепить полученный результат поцелуем, но…

Прохладная ладошка легла на лоб парня, взъерошив волосы. Ярослава склонила голову набок, хмурясь еще больше. А потом вздохнула и резюмировала, скрестив руки на груди:

- Странно. Температуры нет, а бред присутствует. С чего бы только?

- Эй! Я здоровый!

- Да ну? А так и не скажешь, Елизаров, - хмыкнув, девушка без зазрения совести ткнула его кулаком в плечо. - С самого момента нашего знакомства не скажешь.

- А чем это тебе наше знакомство не угодило? - обиженно уточнил Костя, сдерживая порыв потереть плечо ладонью - кулачок у местной ведьмы был острым.

Как и длинный, несносный язык!

Хитро сощурившись, Елизаров поставил руки по бокам от заметно напрягшейся девушки. С четким намерением не дать сбежать в этот раз. А спасать ее некому, единственный рыцарь-инквизитор успешно нейтрализован союзными силами деканата.

- Ну что ты? - деланно пожала плечами Ярослава, тонко улыбнувшись. - Все было прекрасно. Диспут прошел на высоком интеллектуальном уровне, прения сторон были подкреплены весомыми аргументами. Я бы сказала, что политические противники достигли необходимого консенсуса.

- И какого же? - полюбопытствовал Елизаров, сокращая между ними расстояние.

- Они друг другу категорически не понравились. И, честно говоря, я бы не стала менять текущее положение дел, -  а в серых глазах ведьмы блестели лукавые искры, и Елизаров залип (в который, блин, раз-то?!), засмотрелся. И, не удержавшись, коснулся мимолетно приоткрытых от удивления губ, не встретив никакого сопротивления.

Впрочем, наслаждался свободой действий Елизаров недолго. Ровно столько, сколько потребовалось чертовой ведьме, чтобы прийти в себя. А потом…

- Ай! Градова! За что?! - целенаправленный пинок в голень заставил его согнуться, а контрольный удар сумкой по затылку и вовсе плюхнуться на пол, потирая пострадавшее место и сверля драчунью недовольным взглядом.

Ярослава его вопрос проигнорировала, проверяя содержимое сумки на наличие повреждений. Зато откликнулся непонятно откуда нарисовавшийся кент, глубокомысленно заявив:

- Было б за что, убила бы. Я знаю, что у нее есть тайный схрон, где собраны скелеты всех не угодивших ей лиц. Точно тебе говорю, парень. Беги от этой паучихи, бе-ги-и-и!

- И ты сейчас станешь главным украшением этого схрона, - мрачно сообщила веселящемуся субъекту “паучиха”. И тут же мягко так, ласково улыбнулась, осторожно слезая с подоконника. - Привет, Ден. Не знала, что на работе можно ходить вот так.

- Как так? - озадачился этот самый Ден. И даже развел руками окинув себя недоуменным взглядом: свободные штаны цвета хаки с кучей карманов, красная футболка с пандой в каске и синей банданой, рубашка в красно-синюю клетку и черно-белые кеды. - Вполне себе рабочая одежда. Я б даже сказал, настраивает на нужный лад, особенно в общении с клиентами!

-  Угу. Демонстрирует твое желание с ними общаться, ага, - подойдя к нему, Градова дернула болтавшуюся на шее цепочку с жетонами. - И уходил ты точно не в этом. Куда успел влезть, признавайся!

- Да никуда я не влезал, я…

- Кхм, - Елизаров так и сидел на полу, пялясь на эту парочку. Даже не пытаясь понять, откуда взялось это дикое желание врезать этому Дену пару раз, для профилактики. А Градову закинуть на плечо и утащить куда-нибудь…

Ну вот на этом самом “куда-нибудь” фантазия дико сбоила и отказывалась работать напрочь. Зато язык развязывался просто любо-дорого посмотреть! Тьфу ты, послушать! Тем более, что есть кому.

Его “кхм” привлекло внимание парочки. Ден посмотрел на поверженного сверху вниз и невинно поинтересовался:

- Слушай, парень, - запустил он пятерню в свою шевелюру, - а мы тебе это… Валяться на полу не мешаем? Или ты уборщиком решил подработать? Так ты бы сначала контракт по трудоустройству подписал, а потом уже принимался за дело.

- Да это я хотел поинтересоваться, не мешаю ли вам отношения выяснять. С моей девушкой, - Костя медленно поднялся, показательно отряхнув джинсы. И улыбнулся как можно шире и убедительнее.

Судя по взгляду Градовой на дебила он смахивал куда как больше, чем на нормального человека. А уж как на него этот самый Ден посмотрел…

- Девушкой? - он даже переспросил, скептично вскинув бровь. Глянул на Градову, снова на Константина.

И заржал. Откровенно так, хлопая хмурую Ярославу по плечу.

- И давно она твоя девушка? - сквозь ржач полюбопытствовал парень, оставляя у Елизарова ощущение, что что-то явно пошло не по плану… Впрочем, а был ли мальчик, в смысле план?

Глава 10

Ярослава Градова

Дена хватило на целых семь минут. Он подшучивал, но не задавал никаких вопросов, пока тащил меня к своей машине. Молча и сосредоточено заводил автомобиль, выруливал со стоянки. Терпение лопнуло, когда он остановился на первом же светофоре на пути от университета.

- Я смотрю, вливание в новый коллектив произошло стремительно, - хмыкнул брат, похлопывая пальцами по рулю в такт играющей мелодии группы “Starset”. - Даже парнем уже обзавестись успела.

- Скорее, это парень успел обзавестись мной, - скривилась я, испытывая ярое желание опрокинуть на Елизарова еще и помойное ведро. Ну а что? Картофельные очистки, остатки тушеной капусты живописно украсят его безупречную прическу, я бы даже сказала, придадут ей национальный колорит. Еще какая-нибудь стухшая рыба - и образ будет безупречен, идеален и как никогда подходящий местному царьку. А то удумал - девушкой своей объявлять. Нет, на такой дурдом я не подписывалась, мне только разборок с местной жертвой выпрямителя для волос не хватало.

- Нет, я не спорю, парень излишне нахален, - неожиданно согласился со мной брат, заставляя испытать прилив сестринской любви. На мгновенье. Потому что дальше эта зараза добавила. - Но в этом что-то есть, согласись? Девушки таких и любят - настойчивых, волевых, упорных.

- А что, это еще работает? - непритворно удивилась я. - Ну когда дубинкой по голове и потащил к себе в пещеру? Я думала, это осталось в далеком прошлом вместе с мезозоем и ледниковым периодом.

- Ярка-Ярка, - покачал головой Денис. - Какая ж ты все-таки у нас вредная дурочка. Причем не по уровню интеллекта, а по упрямству.

- Не знала, что нынче степень глупости измеряется в упрямстве, - фыркнула я, искренне жалея, что у брата в бардачке нельзя найти скотч, чтобы заткнуть кое-кому рот. Да и вообще там легче найти прошлогодний снег, чем что-то полезное!

- Кто-то слишком рьяно протестует, - мягко улыбнулся братец. - И что нос воротишь? Он тебе вон и цветочки припер, и на полу повалялся ради тебя.

- Между прочим, цветы не от него! - не удержалась и показала язык я. Да, глупо, по-детски, словно я еще малявка, которая недовольна присмотром старшего брата. И хвастаться и рассказывать что-то про Илью не хотелось, но… Еще немного, и с братца станется сосватать меня к Елизарову. А оно мне надо? Я и думать о нем не желаю, что уж говорить о том, чтобы пополнять почетные с конца ряды “зай”.

- Да ну? - удивился брат, сворачивая в переулок. - А ты у нас оказывается сердцеедка. Роковая Эсмеральда. Цветы, значит, от Квазимоды?

- С Квазимодой познакомиться тебя уже угораздило, - пробурчала себе под нос я. Ну и что, что Елизаров не горбун, а красавчик? И вообще, он внутренний Квазимодо! В конце концов, в моей сумасшедшей жизни ничего по правилам не бывает. И вообще, что значит “в моей жизни”? Нечего там всяких царьков привечать. Нафиг-нафиг! Я даже постаралась незаметно сплюнуть через плечо, чтобы откреститься от такого неземного счастья.

- Пакость ты, Ярка, - констатировал Денис, припарковываясь возле подъезда. - И что он только в тебе нашел?

Глупый вопрос. Единственное, что во мне мог найти Елизаров - это полное неприятие его мужских чар. Как же, не поддалась обаянию признанного красавчика, еще и отпор дать умудрилась. Нехорошо.  Почти преступно. С точки зрения Елизарова, конечно. Вот он и стремится доказать обратное.

- Ангельский характер? - невинно захлопала ресницами я. Ответа дожидаться не стала. Прихрамывая, сползла с высокого сидения и с силой захлопнула дверь. Будет он мне тут всякие глупости говорить!

На кого конкретно была сердита, сама затруднялась ответить. То ли на Елизарова с его внезапно возникшими собственническими замашками к совершенно посторонней мне, то ли на родного брата, который почему-то ими проникся. То ли на саму себя за то, что вообще размышляю на эту тему. Ну его к черту! Все! Больше ни единой мысли о местном университетском царьке. Не заслужил! Приняв для себя это категорическое решение, я захромала к лестнице, мечтая о серебряных туфельках Элли, которые перенесли бы меня к собственной кровати.

Но увы. Это в сказках все происходит по мановению волшебной палочки или по трем ударам каблуков. В суровой реальности до двери родной квартиры я не дошла, доползла, останавливаясь каждые три ступеньки (да, я считала) и пережидая новую вспышку боли. Проклиная и собственное упрямство, и слишком длинный язык и чертов профессиональный перфекционизм, въевшийся под кожу с потом и кровью от тренировок и репетиций.

Где-то в глубине души прекрасно понимая, что сделала бы так еще и еще. Лишь бы не чувствовать себя слабой, трусливой… Ущербной. Это было хуже хромоты и тянущей боли, намного хуже.

Прислонившись плечом к стене на родной лестничной клетке, я зажмурилась, наслаждаясь приятной прохладой и переводя дух. И только тогда заметила конверт, свернутый в трубочку и засунутый за ручку двери. Самый обычный, простой конверт, размером с альбомный лист, из плотной, чуть желтоватой бумаги. На нем не было ни подписи, ни марок, ни штампа почтового отделения. Это могло быть все что угодно, начиная от чьей-то глупой шутки, заканчивая рекламной акцией магазина канцелярских товаров. Вот только…

Я громко сглотнула, вытерев влажные ладони о джинсы. Сжала пальцы в кулаки, пытаясь унять пробившую тело дрожь. И все же двумя пальцами вытащила этот злосчастный конверт. Аккуратно, медленно, глядя на него как на самую ядовитую в мире змею.