И придет ночь

Глава 25

Он стремглав взлетел вверх по лестнице и распахнул дверь в ее комнату.

Силвер сидела, опершись на подушки, и расчесывала гребешком свалявшиеся локоны. Это стоило ей больших усилий: она была очень бледна.

– Боже мой, что ты делаешь?!

Силвер вызывающе на него взглянула. В глазах у нее блестели слезы.

– Видишь, причесываюсь. А что?

– А то, что если ты и дальше будешь продолжать в том же духе, то у тебя откроется рана!

– А тебе-то что? Ты слишком занят планами своих предстоящих грабежей, чтобы уделить мне хотя бы минутку. Впрочем, мне все равно. Разбойники меня не интересуют. – Гребешок Силвер запутался в особенно большом колтуне. Она что было сил дернула расческу и чуть не вскрикнула от острой боли, которая пронзила ее раненый бок.

– Перестань сию же минуту, дурочка! – Люк подошел к постели и вырвал из рук Силвер гребешок.

Силвер гордо распрямилась и обдала его убийственным холодом взгляда:

– Уходите. Вы мне не нужны. Мне может помочь и Брэм.

– Брэма нет. Здесь только я, и именно я собираюсь прийти вам на выручку.

– Это еще почему? – Ее глаза выражали злость и смущение одновременно. – Я причиняю вам лишь беспокойство. Чем скорее я исчезну из этого дома, тем лучше. Ох, оставьте меня в покое! – Она отвернулась и закрыла глаза.

По щеке у нее потекла слезинка, и это не ускользнуло от глаз Люка. Сердце у него сжалось.

«Не плачь, Солнышко, – подумал он. – Не плачь. Я того не стою».

Но он ничего не сказал. Вместо этого присел рядом с ней и осторожно прижал ее к груди. Затем начал аккуратно расчесывать ее густые, блестящие волосы.

Она не пошевелилась. Он лишь почувствовал, как напряглись ее плечи.

– Почему ты мне не сказала, что раньше жила в этом доме?

Она вздохнула.

– Твой слуга Тинкер рассказал Джонасу. А ты так и не ответила на мой вопрос, Силвер.

Она лишь плечами пожала.

– Я думала, что если ты это узнаешь, то тебе будет неловко.

Люк нахмурился:

– Неловко?

– Ну, если ты узнаешь, что этот дом когда-то принадлежал нам, то будешь гадать, что мы почувствовали, вернувшись сюда гостями.

Люк начал ей объяснять, что это не важно. Что такими пустяками знаменитого во всем графстве разбойника не смутишь. Но вдруг он поймал себя на том, что говорит неправду. Он понял, как ей больно вернуться в дом, где она когда-то была счастлива и любима, теперь, когда на нее обрушились сплошные несчастья.

Она была права. Люк смутился.

– Мне очень жаль.

– Не стоит ни о чем сожалеть. Дом теперь прекрасно выглядит. Гораздо лучше той развалюхи, какой он был, когда мы... переехали отсюда.

В ее голосе Люк услышал печаль. И понял, что в душе Силвер еще не зажила рана, причиненная смертью отца.

– Ты сделала все, что могла.

– Может, оно и так, но, видно, этого было мало. Что толку от самых лучших намерений, если они не приносят никаких плодов?

Люк ничего не ответил. Он и сам часто задавал себе этот вопрос.

А потом она вдруг спросила его:

– Почему ты не пришел раньше?

Именно этот вопрос он и боялся услышать. Он стиснул зубы.

«Потому что я боялся прийти. Я знал, что если приду, то уже не уйду отсюда. Потому что ты юное, чистое создание, а я совсем не таков».

– Я... я был занят.

– Иногда ты лжешь очень неубедительно, разбойник. – Глаза Силвер потемнели от гнева и затаенной боли. – Если ты хочешь, чтобы я покинула этот дом, то так и скажи.

– Да нет, дело не в этом.

– Тогда в чем же?

Как же ей ответить? Он пожал плечами и притянул ее еще ближе к себе, продолжая расчесывать ее волосы.

– Знаешь, я тебя ненавижу, – вдруг сказала она. Голос ее дрожал.

– Конечно, Солнышко.

– И не думай, что мне нравится, как ты причесываешь меня. Я тебе это позволила только потому, что сама пока не могу.

– Да, вы поступили разумно. – Голос его был спокоен.

Он видел, что она сейчас на грани нервного срыва.

Какая же она ранимая! Люк еще раз убедился, что он был прав в своем решении расстаться с ней: он только увеличивает ее страдания.

Все остальное время, пока он ее причесывал, Силвер сидела смирно, вцепившись в одеяло. По щеке у нее скатилась еще одна слезинка, но, может, это Люку всего лишь пригрезилось.

В одном он был уверен: на этот раз он точно заставил ее мучиться.

И он чувствовал, что не раз еще невольно причинит ей боль, прежде чем она окончательно поправится и покинет Уолдон-Холл.

Прошло два дня. Брэм почти не отходил от постели Силвер, читал ей книги, позаимствованные им из библиотеки Люка, и веселил ее, описывая проделки Кромвеля на кухне. На Лэвиндер-Клоуз пока было совершено только одно нападение, но благодаря шестерым солдатам, которых нанял Люк, Тинкер и Джонас смогли одержать над нападавшими верх.

Тинкера эта победа окрылила, и теперь он ходил, гордо расправив плечи. Брэм ему немного завидовал и жалел, что самого его не было там, когда они обратили злодеев в бегство.

Силвер, кивая, выслушивала рассказы об этом подвиге и радовалась тому, что и с Тинкером, и с фермой все в порядке. Но слушала она не очень внимательно. Мысли ее постоянно витали в облаках. У нее не шел из головы суровый разбойник, который сейчас расхаживал взад-вперед по своему заставленному книгами кабинету. Все эти два дня он к ней даже не заглядывал.

Ветер стих. Сгущались сумерки. Брэм пожелал ей спокойной ночи, а сам отправился в огромную библиотеку Люка, которая ему так пришлась по душе.

Легкий ветерок занес в окно аромат жимолости и апельсинов.

Скоро Силвер должна будет уйти отсюда: боль в боку становилась все слабее и слабее. Рана потихоньку заживала. Но ей так не хотелось покидать этот дом! Она даже подумывала притвориться, что еще очень слаба, или сделать так, чтобы рана снова открылась. Но Силвер быстро отбросила эту идею как недостойную. Отец когда-то учил ее, что не годится прятаться от трудностей: проблемы надо встречать лицом к лицу.

Силвер откинула покрывало и поднялась на ноги. Ее ребра от этого движения снова начали ныть. Она взяла шаль и плотно обмоталась ею. Это немного облегчило боль.

Силвер направилась к двери. Она решила во что бы то ни стало увидеть Люка, до того как уйдет отсюда.

Он, должно быть, в бальном зале. Брэм говорил ей, что Люк каждый вечер упражняется там на рапирах.

Высоко подняв свечу, которую она держала в руках, Силвер миновала библиотеку. Через приоткрытую дверь она заметила темную голову Брэма, склоненную над грудой книг. Силвер испытала легкий укол вины: в Лэвиндер-Клоуз было так мало всего, что могло бы развить от природы острый ум Брэма! «Подожди, Брэм, когда-нибудь и у нас будет такая же библиотека», – подумала она.

Заметив свет в южном крыле дома, где прежде находился бальный зал, Силвер направилась туда. Она осторожно шла по темному коридору, причудливые тени пугали ее.

В просторном зале при мерцании свечей она увидела Люка. Рубашка его валялась на стуле, на его бронзовый торс, покрытый капельками пота, падали отблески слабого света. Движения его были легки, как па танцоpa, и стремительны, как прыжки пантеры. Его шпага со свистом разрезала воздух, он делал выпад за выпадом, разя воображаемого противника.

При виде его грациозных движений у Силвер захватило дух. Да, этот человек – настоящий мастер своего дела. Теперь она понимала, почему Брэм в таком восторге от его уроков. И в то же время в сосредоточенности Люка она уловила нечто темное; что-то зловещее было в тех ударах, которыми он осыпал невидимого врага.

Силвер подумала, как, в сущности, плохо она знает этого человека.

Неожиданно Люк нагнулся и поразил колющим ударом образ своего соперника. Это хорошо отрепетированное движение было преисполнено такой ярости, что Силвер невольно с шумом вдохнула в себя воздух.

Люк резко обернулся, не выпуская из рук шпаги. Его глаза были суровы, лицо застыло от напряжения. Силвер никогда прежде его таким не видела. Какое-то мгновение ей даже казалось, что Люк не узнает ее.

Силвер замерла, прижав руки к груди. На секунду ей почудилось, что сейчас он бросится на нее и пронзит шпагой.

Но Люк нахмурился и опустил свою рапиру.

– Господи, женщина, почему ты в столь поздний час не в постели?

– Я весь день тебя прождала, а ты не пришел. Тинкер сменил мне повязку и сказал, что я уже почти поправилась и что ты слишком занят и не можешь ко мне зайти. Я ничего не понимаю. – Голос Силвер задрожал. – Неужели мое присутствие тебе так противно? – Она слегка покачнулась и ухватилась за резную дверную раму.

Люк выругался и подошел к ней.

Но Силвер оттолкнула его и гордо вскинула подбородок:

– Я сама. Я вот уже несколько лет сама со всем справляюсь. Не думай, что мне требуется твоя помощь, разбойник. Ничего мне от тебя не нужно. И никому из нас тоже, – уточнила она. – Завтра на рассвете мы покинем этот дом и навсегда исчезнем из твоей жизни. Мы не посмеем нарушать вашу тихую разбойничью жизнь! Я уйду и даже не оглянусь. – По ее щекам струились слезы. – Ни разу!

Люк лишь плотнее сжал зубы.

– Ну конечно, не оглянешься, Солнышко.

– Не называй меня так. – В горле у Силвер застрял комок. – Больше никогда, слышишь?

– Как скажете, – ласково ответил он.

«Нет, его просто невозможно не полюбить», – промелькнуло в голове Силвер. Как же он был ей необходим! Как она хотела, чтобы он обнял ее и прижался к ней своими жаркими губами!

– Вы были очень добры к Брэму, – продолжила она. – Он вас просто боготворит. Ему очень нравится фехтование. Это очень мило с вашей стороны – научить его владеть шпагой. – Голос ее снова задрожал. – Наверное, я многое упустила из виду, воспитывая брата.

– Чепуха. Брэм – прекрасный парень, и вы по праву можете им гордиться. Он очень умен и эрудирован. Честно сказать, он лучше разбирается в книгах, собранных в моей библиотеке, чем я сам. С его подачи я даже вспомнил несколько латинских фраз. А я-то думал, что латынь давным-давно выветрилась у меня из головы.

– Латынь? Едва ли она пригодится разбойнику с большой дороги.

Люк проклял себя зато, что проболтался. Он всегда чувствовал себя неуверенно с этой женщиной, сочетавшей в себе невинность девочки и отвагу воительницы.

Да, чем скорее она покинет Уолдон-Холл, тем лучше.

– Латынь я начал изучать под нажимом дальнего родственника.

Силвер напряглась.

– Опять секреты? Конечно, мы все вам уже порядком надоели. Я скажу Брэму, чтобы он оставил вас в покое.

– Он меня нисколько не беспокоит, черт бы вас побрал! Да и ваше присутствие меня ничуть не обременяет.

Взгляд Силвер упал на широкую, мускулистую грудь собеседника. Она заметила, как капелька пота проскользнула по его телу и скрылась в темных волосах у него на груди.

Как же ей хотелось прижаться к нему и слушать биение его сердца!

Но это было невозможно. Силвер зажмурилась и помотала головой, пытаясь отогнать свою соблазнительную фантазию.

Этому никогда не бывать. Величайшая глупость – надеяться на что-то. Но желание, чтобы он заключил ее в объятия, не проходило. Сердце ее принадлежало ему навеки. Она не хотела его терять. Она не вынесет этой боли.

Силвер резко повернулась и бросилась вон из комнаты, но споткнулась о порог.

Люк успел подхватить ее.

– Довольно! Немедленно поднимайтесь наверх, ложитесь в кровать и не смейте вставать, слышите меня?! Вы останетесь в постели, пока не окрепнете настолько, что сможете уйти отсюда. Даже если для этого мне вас придется связать.

Поднимаясь с ней по лестнице, Люк старался не думать о том, какая она легкая и теплая и как бы он хотел держать ее так и никогда не отпускать.

Каждый шаг давался ему с трудом. Он изо всех сил старался побороть свои чувства, но безуспешно. Когда он снова уложил ее в пропахшую лавандой постель и откинул ей со щеки волосы, выражение его лица было непроницаемо.

Он хотел уже встать, но тут Силвер обхватила его руками за шею и не дала ему подняться.

Ее лицо находилось всего в нескольких дюймах от него. От ее сладкого запаха у него разрывались легкие. Ее теплые, полные груди прикасались к нему.

– Не надо, Силвер, – хрипловато сказал он.

– Почему, Люк? Объясни мне.

– Потому что мне пора идти.

В ее глазах он увидел выражение странной нежности, которое он не раз замечал за последние несколько дней. Именно из-за этого Люк и не хотел заходить в ее комнату. Разбойник Блэквуд был достаточно опытен, чтобы понять, что значит, когда женщина смотрит на тебя таким взглядом.

Она еще крепче обняла его за шею.

– Скажи мне почему.

Он взял ее за запястья и почувствовал, какие у нее хрупкие косточки и как бешено пульсирует ее кровь.

– Почему? Да потому что я разбойник и вор. Моему слову нельзя доверять. Ты вообще не должна тут находиться.

– Я тебе не верю.

– Не надо жить иллюзиями, Солнышко. Прошлое мое чернее, чем ты можешь себе представить. Когда-то я тебя уже предупреждал, что мне не следует верить и не стоит впускать меня в свое сердце. Я не принесу тебе ничего, кроме страданий.

– Не такая уж я и ранимая! Его янтарные глаза вспыхнули.

– Может, я боюсь не столько за тебя, сколько за себя.

– Значит, ты просто собираешься меня покинуть? Без всякого объяснения?

– У меня нет выбора.

Она пристально посмотрела на него. Глаза ее горели. Ярость в них была или нежность?

– Я тебя так просто не отпущу. После моего ухода все здесь будет напоминать меня. Каждый раз, когда весенний ветерок донесет до тебя аромат лаванды, жимолости или женского тела, ты будешь думать обо мне. Ты вспомнишь, что я была к тебе так близка, что когда-то я лежала в твоей постели. – Продолжая обнимать его за шею, Силвер притянула его к себе. Ближе. Еще ближе. У Люка закипела кровь.

– Не надо этого делать, Силвер.

– Нет, надо. Прямо сейчас. Чтобы это ты тоже запомнил...

Губы ее приоткрылись. Она прижалась к нему и жадно припала ртом к его губам. Она была неопытна и не умела скрыть трепет своего тела и дрожь в губах. Но ей и не нужно было этого уметь. Люк чувствовал, что ее сердце колотится так же бешено, как и его.

Она любила его всей душой, и никакой опыт ей не был нужен. Силвер и не думала скрывать, что жаждет его ласк. Тело ее было теплым и податливым. Она слегка застонала, и он прижался к ней еще крепче, не в силах совладать с собой.

– – Остановись, Солнышко. – Люк знал, что еще чуть-чуть – и у него уже не хватит сил остановиться. – Не надо.

– Надо, – прошептала она. Руки ее опустились пониже и обняли его плечи. Она ощущала все его ребра. Припав к его груди, Силвер слушала, как бьется его сердце. – Прямо сейчас. – Она вздохнула и прижалась к нему всем телом.

Люк застонал. Он пожирал ее глазами. Остановить ее у него не хватало сил. Как бы он хотел быть таким, каким она его считает!

– Какая же ты дурочка!

– Нет, это ты дурачок. Разве тебе со мной не нравится?

– Ты спрашивала, почему я не заходил к тебе. Вот поэтому, Силвер, – прошептал он, повалив ее на подушки.

Он прижался к ее губам и начал ласкать языком ее язык. Его рука прикоснулась к изгибу ее груди. Одним нетерпеливым движением он стянул с нее ночную сорочку, и его грубая ладонь прикоснулась к ее упругому соску. Люк понимал, что сейчас нужно Силвер. Он был опытным любовником. Лаская ее сосок, похожий на бутон, он разбудил ее кровь, заставил заиграть на ее щеках румянец неудовлетворенной страсти.

– Ты чувствуешь? Ты хоть понимаешь, что я с тобой делаю?

Стянув с нее покрывало, он оголил ее живот, затем бедра. При свечах все это казалось эротическим сном.

– А здесь ты меня ощущаешь? Ты меня чувствуешь, Силвер? Горишь ли ты вся от каждого моего прикосновения?

Она прижалась к нему, всецело отдавшись огню страсти. Силвер словно растворилась в своей любви.

– Я хочу тебя, Люк. Меня волнует каждое твое прикосновение. Я помню, как когда-то ты до меня дотронулся и у меня от этого внутри все запело. Я тоже хочу тебя так ласкать, – прошептала она.

Он шумно вздохнул.

– Можно тебя хоть чем-нибудь напугать, девочка моя?

– Да. Тем, что я тебя потеряю. Я пугаюсь при одной мысли, что могла бы никогда не изведать твоих ласк. – В бездонных озерах ее глаз отражалась нежность. – Я хочу чувствовать твое тело, Люк. Жажду любить тебя. Хотя бы раз.

– Черт возьми, как ты можешь называть это любовью! Ты ведь даже не знаешь, кто я такой!

– Ну так скажи мне. – Было невозможно разобрать, какого оттенка ее глаза теперь: зеленого или золотистого. Они были подернуты дымкой страсти. – А лучше покажи.

Низкий тембр ее голоса проникал ему прямо в душу, лишал остатков силы воли. При одной только мысли, что ее неопытные тонкие пальчики прикоснутся к символу его мужества, у него кружилась голова. Казалось, он умрет, если не овладеет ею сейчас же. Но он не умер.

Алжирская жизнь научила Люсьена Деламера самоконтролю. Вместо того чтобы обнять ее мягкие бедра и войти в ее влажное, жаркое лоно, он высвободился из ее объятий.

– Показать, говоришь? Очень хорошо, я так и сделаю, мисс Сен-Клер. Смотрите, сколько вам вздумается. Может, тогда вы наконец поймете, почему вы не должны здесь быть и почему вам не следует никогда сюда возвращаться.

Он отвернулся и сложил на груди руки так, что все мускулы на его спине напряглись.

Сил вер была потрясена, разглядев вблизи те бледные шрамы, которые она лишь мельком видела из окна. Подобно разъяренным драконам, они вились по его гордой спине. Силвер не смогла сдержать стона. Она представила, какую боль, должно быть, когда-то причиняли ему эти раны.

– О нет...

Она погладила его спину. Господи, какой же ад ему довелось вынести! Даже подумать страшно. Она не представляла, откуда у него взялись эти чудовищные рубцы.

– Понимаешь, меня таким образом пометили. Я один из избранных телохранителей дея. У меня был доступ ко двору и даже к гарему. Уверяю тебя, что очень немногие удостаиваются такой привилегии.

– Люк, не надо!

Он рассмеялся:

– Так этого тебе мало? Ну, тогда взгляни на это.

Сжав зубы, он расстегнул первые две пуговицы на ширинке своих брюк. Он приспустил с себя серовато-синие фланелевые штаны, собравшиеся складками, и оголил твердый, подтянутый живот.

Над брюками были видны еще два аккуратных серебряных шрамика.

– Так наказывали за неповиновение в тюрьме для рабов, Силвер. В Алжире есть специальные люди, которые умеют мастерски орудовать хлыстом. Надо сказать, они получают от этого огромное удовольствие и истинные мастера своего дела. Каждый удар сдирает с тебя полоску кожи. Такие раны очень долго затягиваются. – Голос его стал жестким. – Люди начинают понимать, что лучше всего покориться...

Руки его напряглись, словно он вспомнил о чем-то крайне неприятном. Он снова застегнул штаны.

– Мне приходилось убивать людей, Силвер. Я видел, как они умирали прямо у моих ног, а сам и бровью не повел. Меня заставляли делать ужасные вещи... – Выражение его глаз стало суровым и непроницаемым. – Так что больше никогда не задавай мне этот вопрос – «почему». Беги от меня, беги и не оборачивайся. Потому что если ты оглянешься, я могу за тобой последовать. А в следующий раз у меня, может, и не хватит сил сдержаться.

Свеча потихоньку плавилась. На стенах, обитых муаром, шевелились тени. Люк вышел из комнаты и затворил за собой дверь. Он отправился к себе в кабинет. Обычно при виде кожаных томов, хранивших мудрость тысячелетий, он успокаивался.

Но сегодня книги его только раздражали. Он подровнял груду писем. Полил миниатюрную розочку в горшке, которая стояла на одном из окон за занавесками. Смахнул пыль с редкой египетской малахитовой статуэтки кошки.

И стал готовиться к смерти. Люк сам не понимал, как тут оказался. Всего через час после своего разговора с Силвер он снова стоял у ее двери, держась за ручку.

Она лежала перед ним, ее великолепное тело было залито лунным светом. Это было волшебное, вселяющее надежду зрелище. Он уже позабыл, что такая красота может существовать.

До него донесся смешанный аромат лаванды, розы и шалфея. Ее аромат. Господи, что же он будет делать, когда она уйдет отсюда? Ему придется снова закалять свою успевшую обмякнуть душу. Но как?

Сейчас он хотел жара, а не холода. Горячности ее мягкого тела, отвечавшего на каждую его ласку, ее пламенных объятий.

Люк пошевелился. Он готов был уже забыть о своем обещании и прийти к ней, но в самый последний момент благоразумие взяло в нем верх. По лбу его стекал липкий пот, тело болело от неразделенной страсти, однако что-то его остановило.

Пальцы его коснулись гладкого и холодного металла.

Из сумки, перекинутой через его черный плащ, торчал пистолет. Из него ему приходилось убивать людей. Может, ему придется воспользоваться им нынешней ночью.

Люк словно окаменел. Он вспомнил о прошлом, обо всех своих черных делах, и к горлу его подступила тошнота. Трезво обдумав все, он понимал, что их с Силвер разделяет миллион невидимых миль. Непреодолимая пропасть.

Он для нее почти что умер. Он последний раз взглянул, как она сладко спит. А затем, застегнув плащ и нахлобучив на голову шляпу, скрылся в ночи, чтобы отомстить или умереть.

Как будет угодно судьбе.

А где-то далеко, в лондонском бальном зале, в окружении поклонников, стояла юная девушка. Ее драгоценности и шелковое платье блестели и переливались при свечах.

Но сейчас Индию Деламер не интересовали ни поклонники, ни танцы. Неожиданно она, отвернувшись от своих ухажеров, бросилась в ночь, вон из людного бального зала, полного музыки и смеха.

– Индия? Что с тобой, девочка моя?

Девушка обернулась. По ее лицу струились слезы.

– Бабушка, Люк в опасности. Сейчас я почувствовала это так ясно, как никогда. А я провожу драгоценное время в пустом веселье и праздности, вместо того чтобы искать его!

Герцогиня Крэнфорд обняла внучку за плечи.

– Чепуха. Мы искали его повсюду. Твой брат умер! Но для тебя-то жизнь на этом не заканчивается.

– Нет, бабуля, ты ошибаешься, – сказала Индия. Она вглядывалась в ночь, словно видела во мраке нечто, что было скрыто от глаз остальных. – Он не умер. Не знаю где, не знаю когда, но я его найду. Клянусь.

Он в опасности!

Силвер проснулась в холодном поту и присела на кровати. Глаза ее потемнели от ужаса. Рядом не было ничего, что могло бы ее так напугать. В комнате было тихо, свеча давно догорела.

Но страх не уходил. Подобно черной шелковой змее, он обвивал ее сердце.

Люк в опасности! Она ясно это сознавала. Дрожащими руками Силвер откинула с лица волосы и поднялась на ноги. Теперь она уже многое про него знала. Она понимала, почему он старался задушить в себе все чувства и ни к кому не хотел привязываться. Господи, она никогда не сможет забыть эти рубцы у него на спине! При одном только воспоминании об этих следах человеческой жестокости у нее сжималось сердце.

А теперь он подвергает себя еще большей опасности!

Она должна его как-то остановить. Силвер направилась было к двери, но тут она распахнулась, и на пороге появился Брэм. Лицо его заливала смертельная бледность.

– Ты его не видела?

– Кого, Люка? Нет, но...

– А я-то надеялся, что ошибся: думал, может он все еще тут, с тобой. – Мальчик пригладил свои черные растрепанные волосы. – Сам я сидел в библиотеке, зачитался и забыл обо всем на свете, а то бы я попытался его остановить.

– Брэм, я ничего не понимаю. Расскажи мне по порядку, что случилось.

– Люк! Он куда-то поскакал, весь с ног до головы закутанный в черное, – угрюмо объяснил мальчик. – Через плечо у него была перекинута сумка, а сзади на седле болталось ружье. – Его взволнованные глаза смотрели прямо на Силвер. – И он пустил коня во весь опор, Сил. Прямо через кусты понесся, как одержимый. Похоже, ему было все равно, заметят его или нет.

Силвер вспомнила, какой у него был взгляд, когда он от нее ушел. Глаза Люка хранили суровое, непроницаемое выражение; в его хрипловатом голосе звучала безнадежность...

«Так что больше никогда не задавай мне этот вопрос – «почему». Беги от меня, беги и не оборачивайся».

Вот безумец! Упрямый дурак!

Силвер потянулась к свече. Она старалась сохранять спокойствие, не думать о том, что сейчас он, может, лежит в пыли на норфолкской дороге и истекает кровью.

– Вероятно, он отправился грабить кареты, Брэм. В конце концов, так он зарабатывает на жизнь. Он это не раз повторял.

Мальчик уставился на нее. Было видно, что он шокирован.

– Тебе что, все равно? А если он никогда не вернется? Если погибнет на вересковой пустоши? Тебя это не волнует?

– Мне не все равно, – спокойно ответила Силвер. – Меня это тревожит больше, чем ты можешь себе представить. Но мы ничего не в силах предпринять. – Взгляд ее словно потух. – Собирай вещи. Мы возвращаемся в Лэвиндер-Клоуз.