Иден - 3

8. Лили

На следующее утро Джейк целует меня нежно в лоб.

– Ты абсолютно уверена, что не хочешь это сделать через адвоката? Мне всего лишь стоит набрать номер, и ты никогда больше не увидишь никого из них.

– Я не боюсь, Джек. Я хочу сама это сделать.

– Ладно, но что бы ни случилось, никогда не забывай, я здесь, чтобы поддержать тебя, – бормочет он. Его глаза смотрят напряженно и в них просто бушует буря.

– Мне кажется, что я вроде бы уже знаю, что произойдет. Они скорее всего наложат на меня самое строгое дисциплинарное взыскание, – тихо говорю я.

– Позвони мне, когда закончится встреча, хорошо?

– Хорошо.

Я тщательно подбираю наряд – длинную черную юбку, рубашку в бело-серую полоску и серый пиджак. Я собираю волосы в строгий короткий хвост и встаю перед зеркалом, которое говорит мне: «Замаскированная шлюха». Я накладываю бледную помаду и направляюсь на встречу с сержантом-детективом Миллсом.

Сидя в такси, понимаю, что не испытываю никакой эмоциональной привязанности к своей работе и даже не рассматриваю возможности остаться в полиции. Я совершенно не испытываю страха по поводу дисциплинарного взыскания, наказания или даже увольнения. Я опускаю взгляд на руки, которые лежат расслабленно на сумочке. Я однозначно спокойно захожу в здание, поднимаюсь по лестнице, иду по знакомому коридору, подхожу к двойной двери, и внезапно вспоминаю первый приход сюда. Я так нервничала тогда и очень хотела получить такое задание, словно оно было самой главной вещью в моей жизни. Я улыбаюсь от этих воспоминаний. Да, я изменилась.

Я по-прежнему спокойно открываю двери, как обычно, стайка мачо собралась вокруг стола, радуя друг друга рассказами о своих подвигах, но среди них я не вижу Робина.

– Как дела, Стром? – спрашивает один из них.

– Не плохо, – говорю я, понимая, что менее чем через час все они узнают о моем провале. Но дело в том, что мне плевать. Пусть смеются. Я смотрю на часы, кажется, я пришла вовремя. Я стучу в дверь детектива-сержанта Миллса, он лает в ответ «войдите».

Я закрываю за собой дверь, войдя в его кабинет.

– Присаживайся, – приглашает он.

– Я так понимаю, Робин сказал, что меня разоблачили, – говорю я, садясь напротив него.

– Да, ты понимаешь правильно, – он замолкает, не желая больше ничего говорить, а ждет, когда я сама «расколюсь».

– Я не сообщала ему, что являюсь офицером полиции и работаю под прикрытием. Он догадался…

– Как?

– Он сказал, что я слишком чистая и слишком невинная, чтобы быть беглянкой.

Миллс фыркает.

– Робин, наверное, также сообщил вам, что мы поженились.

Он кивает.

– Он не сказал мне почему.

– Джек сказал, что женился на мне, потому что никто теперь не сможет заставить меня свидетельствовать против него.

– Точно, это имеет определенный смысл. Ты влюбилась в него?

– Да.

– Он тоже влюблен в тебя?

– Я не знаю. Он не говорил мне этого.

– Но он испытывает сильные чувства.

Я прикусываю губу.

– Да. Да, испытывает, но дело в том, сэр, я уверена, что мы пытаемся взять не того парня.

– И с чего же такое заключение? – растягивает он слова.

– Джек Иден не наркодилер. Я ни разу не видела, чтобы кто-нибудь употреблял наркотики в клубе, и не видела никакой похожей сделки, связанной с поставкой наркотиков. Единственное, что ему присуще – это всего лишь безобидная контрабанда.

Брови сержанта-детектива Миллса взлетают вверх, и я тут же осознаю, что мне скорее всего не стоило использовать слово «безобидное», которое отчетливо показывает мою преданность Джеку.

– Контрабанда считается незаконной и может привести к судимости и тюремному заключению тех, кто занимается ею, – говорит он с сарказмом.

– Мне казалось, мы занимаемся большими криминальными авторитетами, – говорю я, надеясь увести его подальше от своей оплошности.

– Джек Иден и является большим авторитетом.

– Он не является им, – страстно протестую я.

В его холодных, амбициозных глазах появляются искры веселья.

– На чем основано твое суждение?

– Он мне так сказал, – Ой, я опять не так выразилась.

– И ты поверила ему? – Он недоверчиво качает головой. – А чего еще ты от него ожидала? Чтобы он сказал тебе правду, зная, что ты полицейский под прикрытием?

Я расстроенно смотрю на него.

– Боюсь, Стром, ты нарушила самое главное правило тайного агента, – его голос на удивление звучит совершенно спокойно. – Ты стала испытывать чувства к своей цели, а как только ты стала испытывать сильные чувства, тобой стало легко манипулировать.

Я молчу, потому что ощущаю, что что-то происходит – он играет со мной. Самое удивительное, что он не злится на то, что я облажалась со своим заданием, переспав с целью. Вдруг у меня ненароком мелькает мысль: «А что, если он сам хотел меня?» Я была выбрана исключительно за свою внешность. Он поставил меня перед Джеком, в качестве приманки, чтобы поймать его на крючок! С удивлением, смешанным с шоком, я наблюдаю, как он откидывается на спинку кресла, и его лицо определенно выражает самодовольство.

– Когда ты говоришь «безобидная контрабанда», ты знаешь, что он ввозит в страну?

– Я предполагаю в основном сигареты и алкоголь, – осторожно отвечаю я.

Он пристально смотрит на меня.

– Уверена, что в контрабанду не входит эвфемизм для кокаина, героина, а также торговля людьми?

Я смотрю на него глазами, наполненными ужасом. Он хочет, чтобы я продолжила работу офицером под прикрытием! Похоже, все будет не так легко, как я думала: «Ты уже не беспристрастна, твое прикрытие раскрыто, и ты впала в романтические отношения, Стром!» Зачем Миллс собирается продолжать операцию, учитывая тот факт, что сам агент оказался настолько хреновым?

Его спокойствие наводит меня на мысль, что он с самого начала знал, выбирая меня, как абсолютную дилетантку, что Джек быстро меня раскусит и раскроет мое прикрытие, и это станет прекрасной возможностью эксплуатировать нас обоих – Джека и меня. У меня замораживается кровь в венах. Я внимательно изучаю его.

– Я видела его досье и читала о его более старых вещах, когда он еще работал охранником у Скитта, там почти ничего нет. Почему вы так уверены, что он является криминалом?

Его глаза опасно поблескивают.

– Инстинкт. Когда приходится выполнять эту работу достаточно долгое время, то развивается очень сильное чувство, типа интуиции. Кристальный Джек может спокойно одурачить самые высокие слои общества, но не меня. Я знаю его тип, и я знаю его.

– Чего вы от меня хотите?

Он улыбается впервые с тех пор, как я вошла в комнату.

– Я хочу, чтобы ты вернулась к Джеку Идену и притворилась, что отстранена, пока идет расследование по поводу твоего провала. А поскольку ты определенно будешь жить с ним, пока будет продолжаться расследование, он должен почувствовать себя настолько комфортно с... новой женой, которая так сильно любит его, и которая никогда не будет свидетельствовать против него, что потеряет свою бдительность и реально проговориться, что он на самом деле ввозит в страну. И вместо провала, это случай послужить тому, что сделает Кристального Джека гораздо более доступным для нас.

Миллс внезапно врывается смехом.

– Что тут смешного? – я стараюсь не показывать свое раздражение.

– Ирония всего этого.

– Ирония?

– Да, разве это не ирония судьбы, что действие, которое он совершил, предполагая, что тем самым обезопасил себя, фактически сделало его более уязвимым? – он снова смеется, но на этот раз, я просто чувствую, что он смеется надо мной.

Я опускаю голову и смотрю на свою сумочку – черного цвета с золотыми кнопками и золотой пряжкой. Я купила ее на распродаже в Джон Льюис. Вероятно, скоро мне понадобиться новая, у нее начинают протираться края. Его слова, на самом деле, болью отзываются в каждой моей клеточке, словно разрезая меня хорошо наточенным ножом. Я такая дилетантка, и он так легко сыграл на мне. Когда сказал: «Я знаю его тип, и знаю его», он имел в виду: «Я выбрал тебя? Разве я не знал, что ты сможешь очаровать его? Разве я не знал, что ты сыграешь роль шлюхи просто превосходно?»

Я чувствую, как кровь закипает в венах от ярости. Ярости на то, что я оказалась такой дурой, ярости на то, что Миллс использует меня в качестве пешки для своих амбиций, ярости на то, что он презирает меня. Он знает, что я влюблена в Джека, и все равно готов пожертвовать мной, чтобы заполучить его. Я внезапно вскакиваю, причем так резко, что стул на колесиках с грохотом отъезжает и ударяется о противоположную стену.

Миллс встает со своего места и медленно направляется за стулом. Я разворачиваюсь, ухватившись с силой за ремешок сумочки, у меня даже белеют костяшки пальцев, он подвозит стул назад и смотрит прямо мне в глаза.

– Сядь, Стром, – я колеблюсь пару секунд. Его голос звучит необычайно спокойно, и я опускаюсь назад на стул.

– Я проигнорирую, что только что произошло, списав это на стресс, который может получить агент под прикрытием, особенно новый оперативник, – он направляется обратно к своему столу, опирается кулаки на него, нависая надо мной.

– Ты все еще хочешь работать в полиции, Стром?

Этот вопрос застает меня врасплох. Однозначно нет.

– Да, конечно, – говорю я.

– Хорошо. Возбуждение уголовного дела по Джеку Идену гарантирует тебе быстрое повышение вверх по служебной лестнице, а это успех и признание. Ты понимаешь?

Я утвердительно киваю.

– Очень хорошо. Ты уверена, что способна выполнить план, который я тебе только что изложил?

Я чувствую, как мое сердце колотиться где-то в горле.

– Да, сэр.

– Отлично. Отныне ты больше не будешь контактировать ни с кем, кроме меня. Для всех ты приостановила свою деятельность в качестве офицера полиции. Тебе также придется освободить твою квартиру, предоставленную компанией и как можно скорее. Мы будем встречаться в районе Бейсуотер в безопасном доме, и устанавливать контакт друг с другом точно так же, как ты устанавливала с Робином, – он открывает ящик и достает конверт, кладет его передо мной. – Здесь ключ, вместе с моим номером и адресом. Выучи их наизусть, прежде чем покинуть этот кабинет. – Вау! У него оказывается было все уже давно готово. Как же тщательно он спланировал захват Джека.

– Мне нужны имена, места, даты. Все, что угодно! – глаза Миллса светятся металлом.

– Да, сэр.

– Есть вопросы?

– Нет, сэр, – говорю я, разрывая конверт и смотрю на номер телефона и адрес на бумаге. Я запоминаю их и кладу бумагу обратно на стол, достаю ключ из конверта и убираю в сумочку. Потом я встаю, хотя он не дал мне команду уходить.

Ярость проскальзывает у него в глазах, причем очень быстро, но также быстро он берет себя в руки.

– Я буду ждать твоего звонка.

– До свидания, сэр, – я иду к двери, и когда моя рука опускается на ручку, его слова сжимают мое сердце, словно когтистая лапа.

– Сделай это ради своего брата.

Я медленно поворачиваюсь.

Он улыбается.

– Это не было в твоем досье, но эта информация была достоянием общественности.

Я отстраненно киваю, хорошо пряча свои мысли.

Рядом с его дверью стоит Робин, прислонившись к стене, с кем-то разговаривая, но я вижу, что он ждет меня, когда я выйду. Я не хочу с ним говорить. Во всяком случае, мне не разрешается ни с кем разговаривать. Я машу ему рукой, он поднимает брови, как бы спрашивая, все ли о’кэй. Я показываю палец вверх. Его явно удивляет мой знак, но я быстро выхожу за двухстворчатые двери. Как только я выхожу наружу из здания, меня встречает голубое небо и солнце. Но внутри я чувствую такой холод, из-за того, что только что стала своего рода двойным агентом.

Я должна была бы уйти из офиса Миллса и совсем уйти из полиции, причем навсегда, но я знаю, что Миллс не остановится в своей миссии по уничтожению Джека. Его идея и решимость стали личной и навязчивой. Для меня совершенно очевидно, что из двух мужчин, сержант-детектив Миллс гораздо более опасный и беспринципный в выборе своих методов. Мой уход будет означать, что я больше не буду иметь ни малейшего представления о планах Миллса. Я должна отыскать какой-то способ спасти Джека. Называйте это шестым чувством или интуицией, но действия сержанта просто не имеют смысла. Я сыграю в его игру, пока не доберусь до самой сути.

Я прохожу мимо уличного художника, который мелом рисует на асфальте большую дыру с людьми, падающими в нее. Она выглядит удивительно реальной. Это ужасно, что подобная талантливая картина может быть настолько временной.

Я ловлю такси до квартиры компании в Воксхолл, быстро собираю вещи, их не так много. Потом вызываю другое такси, кладу ключи в почтовый ящик и даю водителю адрес Джека.

Как только я отношу вещи в свободную комнату в пентхаусе Джека, пишу ему смс-ку:

«Отстранена от выполнения обязанностей до завершения расследования».

Телефон звонит почти мгновенно. Это Джек. Я уже решила для себя, что не буду рассказывать ему многое. Правило номер один – всегда сохранять немного информации для себя, для обходного маневра. Для правильного конца. Для защиты.

– Что происходит, Лили? – моментально спрашивает он.

Его голос заставляет меня почувствовать себя виноватой. Мне следовало написать ему раньше, но я хотела очистить голову и окончательно понять, что мне следует сделать.

– Я сказала, что спала с тобой и вышла за тебя замуж. И что ты вычислил, что я офицер полиции под прикрытием. Я дисквалифицирована, ведется расследование и могу быть уволена из полиции.

– Где ты сейчас?

– Дома. Я забрала свои вещи из квартиры Воксхолл и привезла их сюда.

– Тебе следовало позвонить мне раньше. Я мог бы найти кого-нибудь, чтобы они сделали это вместо тебя.

– Нет, они бы не поняли, где мои вещи, а где других девушек.

– Ты в порядке?

– Думаю да.

– Ты хочешь, чтобы я приехал?

– Нет, абсолютно не за чем. Не стоит тебе этого делать. Мы будем заниматься сексом или чем-то еще.

Он хихикает.

– Я приеду в пять.

– Честное слов, Джек, я в порядке. Мне нужно немного времени побыть в одиночестве.

– Ладно, поговорим, когда я вернусь.

– Хорошо.

– Лили...?

– Да?

– Не важно. Я буду дома рано, и мы поговорим.

– Пока.

– Скоро увидимся.

Я кладу трубку и думаю о словах, которые мы использовали в разговоре и подводных камнях в наших осторожных фразах. Я отчаянно хотела сказать ему, что люблю его, но проглотила свое желание. Интересно, что он на самом деле хотел сказать мне.