Игра на грани. Навсегда моя

Глава 29

Виктор Волошин

Я собрал два отряда группы захвата, чтобы добраться до Марка. С какого-то перепуга мой сын изначально считал меня врагом. Возможно, потому, что оценивал меня как друга Шаталова? Команда спецназа получила четкую инструкцию: никакой силы. Не хватало того, чтобы мне пришлось еще и их успокаивать. Но я не был до конца уверен, боялся, что этот засранец не испугается и просто проедет мимо меня. Выдержка у него все же железная, и в общем-то я оказался прав. Когда мы подъехали к его дому и окружили первую машину, Марк просто заехал обратно.

Я не собирался больше тянуть с этим разговором, тем более после того, как узнал, что в понедельник собираются эксгумировать Шаталова. Это меня взбесило, до чертиков. Особенно когда понял, что его глупая девка сдала наш разговор. Если бы не она, у сына не было бы и повода так рисковать и вынимать Шаталова из могилы. Скорее всего, он ей не поверил и решил перепроверить, сделав тест ДНК.

Не выдержав, я набрал его номер, думая о том, что Марк может не ответить на звонок. И вот уже на том конце провода раздался знакомый голос.

— И чего вам надо в этот раз, господин Волошин?

Наконец-то.

— Марк. Есть разговор, который не терпит отлагательств. Пересядь ко мне или обеспечь встречу один на один на твоей территории.

— У меня сейчас нет времени, Виктор Анатольевич.

Я знал, что он откажет мне, поэтому приставил снайперов к родителям Виктории. Если она ему дорога, он не станет рисковать их жизнью. Так заодно я проверю его намерения к этой девке, потому что мне она резко перестала нравиться.

— Тогда родители твоей драгоценной отправятся на тот свет. Вот будет печально.

Он мог бы подумать, что я блефую. Молодежь всегда считает, что мы блефуем. Однако, я предпочитаю перестраховываться, иначе меня бы пристрелили еще в девяностых.

— Хорошо. Заходите один через три минуты.

Умный мальчик, мой сын.

На входе у меня проверили всё, но телефон не отобрали. Марк ждал меня у машины, зло прожигая взглядом и плотно стиснув челюсть. Когда я подошел к машине, он предупредил:

— Если я услышу хоть одну угрозу, то лично задушу вас в этом авто.

После того, как мы сели в машину, сын сразу потребовал доказательств моих слов о слежке за Колесниковыми. Я набрал человеку и попросил его включить видео родителей Вики, мирно ужинающих с друзьями в ресторане. Он должен был сразу уяснить, что обычно я не шучу.

— Понятно. Слушаю вас.

Марк прищурился, словно намереваясь рассмотреть меня в деталях, и, не скрывая досады, поправил пиджак. Его взгляд был ледяным, как всегда, а движения — точными и уверенными, будто он был господином этой игры.

— Прежде, чем мы начнем обсуждать то, ради чего я здесь, я хотел бы услышать что конкретно тебе рассказала Виктория.

По реакции сына я ничего не понял, он с одной стороны был удивлен, а с другой — злился на меня за то, что я снова затронул тему девицы.

— Что вы присматриваетесь к бизнесу Шаталова. Передумали покупать честно и решили отжать? — Марк усмехнулся, но его взгляд оставался настороженным, как у хищника, который всегда следит за своим окружением. А я не поверил своим старым ушам. Если она ему не сказала, то почему он решил достать Шаталова из могилы. Или, может, Наташа всё-таки оставила ему какую-то записку, или он что-то нашел в документах Глеба, что толкнуло его на этот шаг?

— Сдался мне этот бизнес, — отмахнулся я, пытаясь скрыть удивление. — Так значит, Виктория не сказала тебе зачем я её увез?

Сын тяжело вздохнул и сложил руки на груди. Его поза была закрытой, а выражение лица — тяжелым, будто я уже нарушал его границы. Очевидно, я испытывал его терпение, и его молчание было такой же опасной игрой, как и его слова.

— Ну допустим, — продолжил я, не дождавшись его ответа, — а зачем ты собираешься откапывать Шаталова?

Он уже пристально на меня смотрел. И молчал.

Казалось, он взвешивает, стоит ли мне рассказывать о своих намерениях или лучше оставить меня в неведении. Молчание его было удушающим, и я чувствовал, как напряжение растет. Он, возможно, не знал, что мне нужно больше, чем просто ответы.

Я знал, что если он молчит, это не просто пустая угроза — это время, когда он уже решает, что будет делать со мной дальше, например, где будет зарывать мой труп на своей территории.

— Ладно. Я понял. — Подняв руки в жесте капитуляции, я невольно улыбнулся. Очень жаль, что в молодости я был таким мудаком, и пропустил как мой сын рос, вместо меня у них был Шаталов. Сука. — Когда я приказал увезти Викторию, я действительно хотел разузнать про твои ближайшие планы на жизнь. Думал, она твоя невеста и в курсе всего, я собирался немного припугнуть её. Вот только оказалось, что она ничего о твоих планах не знала. Более того, рассказала, что у вас брак договорной.

Марк сильно удивился, услышав мои слова, даже немного приоткрыл рот, собираясь мне что-то сказать, но в итоге произнес только:

— И?

— Когда я узнал, чья она дочь, то подумал, что ты хочешь отомстить Колесникову за развод через Вику. Поэтому снайперы возле него не должны были тебя смутить. Я так думал.

— Так и было. Дальше. — Он ответил настолько безразлично, что его скучающий вид меня напряг.

— И что ты собираешься делать? Убить его? Или заставить смотреть как его дочь страдает? Не могу понять твоих планов, а охрана доложила, что ты уже несколько раз виделся с Колесниковым.

Мои мысли остались далеко позади от речевых функций. Я был прав, и этот щенок задумал отомстить, навлекая на себя риск попасться и угодить за решетку.

— Какое ваше дело? И при чем здесь бизнес и Вика?

— Да насрать мне на твой бизнес, Марк. Я. Переживаю. За. Тебя! Ты — мой сын! — выпалил на одном дыхании всё, выделяя слово «мой».

Он не сказал ни слова, скользя по мне взглядом, изучал мимику на моем лице. Чертов психолог.

— После смерти Наташи я получил уведомление от её адвоката. Там говорилось, что ты — мой, а не Шаталова. Я поднял все детали их жизни, и понял, что это так. У меня есть бумага, подтверждающая, что Шаталов не твой отец, можешь свернуть эксгумацию и сделать тест ДНК со мной.

— Мы это проверим. Только я не понимаю, как вы додумались до того, чтобы похищать мою Вику? Чувствуете себя бессмертным?

Он достал телефон и, не глядя на меня, стал что-то набирать. Бесит такая привычка молодого поколения.

— Я не хотел бы, чтобы ты лично причинял кому-то вред. Если это твоя цель, то я могу провернуть все через других людей, а пачкать руки я тебе не позволю.

— Интересно. Готовы убить ради меня?

Да.

И он понял все по моему виду.

— Это очень любопытно. Еще и потому, что Вика раньше меня не боялась, а после встречи с Вами — начала. Что же такого там было сказано, а, отец?

Он произнес последнее слово с такой иронией, что мне захотелось придушить его или как минимум дотащить до лаборатории, чтобы он убедился в моих словах.

— Она и тогда тебя боялась. И рассказала мне, что ты ей угрожаешь, шантажируешь, у вас помолвка ненастоящая. А я ей сказал, что её отец вёл развод Шаталова. Странно, значит она все-таки тебе ничего не рассказывала?

Марк отрицательно качнул головой и, не говоря ни слова, вышел из внедорожника. Я почувствовал его ярость — она была почти осязаемой, и через мгновение подтверждение моих догадок последовало громким хлопком дверей. В этот момент мне стало ясно, что я зря считал ту девочку мразью. Оказывается, она умеет держать секреты. Сын был разочарован, возможно, даже зол на меня за что-то, что я не успел осознать. Или на свою Вику?

Не произнеся больше ни слова, Марк обошел машину и сел за руль, резко сообщив:

— Мы едем в лабораторию.

Половина пути прошла в молчании, и лишь спустя полчаса мы подъехали к зданию, окруженному его охраной. Это здание было напоминанием о том, что Марк четко контролировал процесс, будучи на шаг впереди. Он знал, как манипулировать людьми и ситуациями.

— Сейчас мы сдадим тест и подождём результатов. Скажи своим людям остаться за воротами здания.

После сдачи крови, меня попросили задержаться в отдельной комнате ожидания. Сначала я удивился, что мой телефон остался при мне, но потом понял причину — они просто заглушили всю связь. Телефон превратился в кирпич.

Через полтора часа Марк зашел, держа в руках бумаги и присел в кресло рядом. Он смотрел на меня по-другому: без явных признаков агрессии, скорее с чувством любопытства. Я не нуждался в результатах теста ДНК, чтобы понять одно: он был моим сыном, мне было ясно, что между нами имелась эта невидимая родственная связь.

— Это правда.

Сын положил бумаги на столик, а потом откинулся на спинку, прикрыв глаза.

— Сначала я тоже был в шоке, не поверил. Но потом сопоставил события и понял, что это так. Хорошо, что Наташа хотя бы после смерти призналась.

— И почему мама не сказала раньше? — устало произнес, не открывая глаз.

— Я уже говорил твоей Вике, в молодости я был тем еще ублюдком. Если тогда бы я узнал, то скорее всего, отправил бы её на аборт. Никто не был в курсе нашей короткой связи, а Наташа свалила от меня и вышла за Шаталова, она же у него тогда работала. Я два и два не сопоставил. Шаталов знал про ребенка, но все равно женился, в то время я был уверен, что он без ума от твоей матери.

— Погоди. Стоп. — Перебил меня Марк. Он резко открыл глаза и сел ровно в кресле. — Вика знала всю эту историю?

Я кивнул.

— Я ей все рассказал. Правда за правду. Она знает, что ты играешь с ней. Уже нет смысла никого принуждать, Марк. Отпусти её, девочка не виновата, что у ее отца такая работа.

Сын нервно провел ладонью по волосам и выматерился. Я ожидал такой реакции.

— Знаешь, что, отец. Засунь свои советы в то место, каким ты думал отправить мать на аборт и больше никогда ко мне или к Вике не подходи!

Марк намеревался уже выходить из комнаты. Отчасти он был прав, но я и так потерял много лет не для того, чтобы сейчас просто сдаваться.

— Ты мой сын. И я буду присутствовать в твоей жизни хочешь ты того или нет. Поехали перекусим и обсудим еще кое-что.

Марк прорычал что-то невнятное и, не раздумывая, открыл дверь кабинета. Я уже думал, что он собирается уходить, но он лишь повернулся к своему другу, Артуру, который стоял у дверей.

— Ты едешь домой. И не своди с Вики глаз, понял? — скомандовал Марк, не поднимая головы. Артур кивнул, но в его глазах мелькнуло что-то угрожающее. Этот парень знал свою роль и не стал задавать лишних вопросов. Мы продолжили путь в ресторан, куда я когда-то привозил Вику.

Марк ехал со своей охраной, а я отпустил часть ребят из спецназа и наемников, следящих за Колесниковыми. Чувствую, что с сыном мне предстояло провести изнурительную «работу над ошибками». Но я был готов.

Когда нам принесли горячее, Марк с грустью посмотрел на экран телефона и прочел какое-то сообщение. Возможно, Артур добрался до Вики.

— И где же ты был эти три года, когда мамы не стало, а? — вдруг спросил он, не отрывая взгляда от экрана.

Я осторожно расправил салфетку на коленях, стараясь скрыть всю бурю чувств, которая в этот момент заполнила меня, одолевая постепенно вот уже несколько лет.

Я не мог сказать ему всего. По правде, год назад я силой заставил Шаталова подписать новое завещание, переделав его полностью на Марка. А потом проверенные врачи подобрали ему конскую дозу наркотиков, от которой бы он наверняка скончался. Все знали, что Шаталов давно сидит на игле, поэтому передоз никого не смутил. Смерть Шаталова была закономерной, его дело было похоронено так же, как и его собственная жизнь. А для меня всё это было частью плана. Всё это было нужно, чтобы вернуть сына в страну и отомстить Шаталову за Наташу.

Но теперь, сидя перед Марком, я вдруг осознал, что месть — это не всё, что я мог сделать. Да, это было нужно для того, чтобы вернуть сына в страну, но вряд ли я смогу вернуть потерянные годы.

— Мне адвокат сообщил спустя полгода после её смерти. С тех пор я был всегда рядом, сынок. Помогал тебе в немецком бизнесе, собирал воедино картинку по бизнесу Шаталова, которую получил твой адвокат не из завещания, следил за твоими врагами, и даже за Викой. Вот только до личной встречи с ней я не понял, что она дочь того самого Колесникова. А должен был.

— И что бы ты сделал, если бы я убил Колесникова тогда?

Я пожал плечами, что бы я сделал?

— Замел бы все следы. Есть куча людей, готовых отсидеть за деньги, не переживай.

Сын мрачно просмотрел на меня, постукивая пальцами по столу.

— А ты хочешь убить Колесникова?

— Нет. Недавно я выяснил, что он, наоборот, помог тогда маме. И все эти годы знал, что я — не сын Шаталова. На прошлой неделе он мне показал бумаги. Сначала я не поверил, поэтому захотел добыть образец ДНК Глеба Шаталова и перепроверить его факты.

Меня удивил такой расклад. Колесников с Наташей были заодно?

— Но три года назад я об этом не знал и после смерти мамы вернулся, чтобы отомстить. Тогда-то мне и попалась Вика. Я думал ударить по Колесникову через дочь, чтобы было больнее. Но в итоге не смог довести дело до конца, потому что… неважно. Лучшим решением стало уехать и забыть всех Колесниковых нахрен. Но когда я вернулся и стал разбираться с бизнесом, то в первой же компании Шаталова встретился с ней снова, она, блять, там работала!

Он сделал перерыв и выпил воды. Я сидел, боялся сделать громкий вдох, чтобы ни в коем случае не прервать его монолог.

— И с тех пор я жил в аду, сгорая между желанием уничтожить в пепел Колесникова и присвоить себе Вику. В конечном счете я принял решение отделить мух от котлет и не связывать их воедино. Вика все равно уже была моя, а Колесникова я хотел добивать по чуть-чуть. Хорошо, что я узнал правду сейчас. Мог бы натворить пиздец каких дел, и Вика бы меня не простила никогда.

Да уж. Это мне теперь поздно извиняться перед Наташей. Она сохранила мне сына, несмотря на всю мою ублюдочность. А у него по сравнению с этим, проблем вообще нет.

— Хорошо, что мы это выяснили.

Мы молчали, никому и кусок в горло не лез. Я был безумно рад, что наконец поговорил с сыном по душам. Теперь всё будет хорошо, всё будет прекрасно.