Игра всерьез

Глава 4

— Мадам, вам звонили.

— Мне? — Джейн остановилась в холле и посмотрела на экономку. Затем бросила на столик свою старую соломенную шляпку и провела рукой по вспотевшим волосам. Сердце ее замерло. — Звонил мсье Эшли?

— Нет, мадам. Вам звонили из Англии. Я записала имя и номер, они лежат рядом с телефоном.

— Прекрасно. Благодарю. Мсье Эшли… в замке? — с надеждой спросила Джейн.

Мадам Саксон отрицательно покачала головой. Лицо пожилой женщины стало озабоченным. Наверняка экономка удивляется странному медовому месяцу своих хозяев. И в этом она не одинока, с грустью подумала Джейн. После страстных занятий любовью с Филиппом сегодня утром она сама не знала, как их отношения сложатся в дальнейшем.

Филипп все еще злился на нее. Своим побегом сразу после свадьбы она нанесла сокрушительный удар по его самолюбию, и только одному Богу известно, когда он сможет простить ее. А она, кажется, влюбляется в собственного мужа все больше и больше и уже не может представить свое существование без Филиппа. Их близость и испытанное во время нее наслаждение опустошили Джейн, загнали в ловушку. Она не могла толком разобраться в своих чувствах. Потому что, несмотря на злосчастное письмо с его грязными документами и ее истерическую реакцию на него, Джейн все время хотелось находиться рядом с Филиппом, дотрагиваться до него, ласкать… Она просто сходит без него с ума. Кроме того, он еще должен все ей объяснить…

А вместо этого ее муж, покидая спальню, довольно холодно сообщил ей, что у него деловая встреча с каким-то коллекционером. И даже не явился к обеду.

— Вам понравилась ваша прогулка? — тихо спросила мадам Саксон.

Скрывая свои грустные мысли, Джейн утвердительно кивнула и улыбнулась.

— О да! Я дошла до розария. Мсье Саксон поработал на славу. Просто голова закружилась от восхитительного аромата роз.

Взяв с телефонного столика оставленный экономкой клочок бумаги, Джейн увидела на нем имя Стивена. У молодой женщины вдруг появились дурные предчувствия. Ей просто необходимо поговорить с бывшим женихом, проверить свои растущие подозрения. Возможно, именно Стивен стоит за анонимным посланием, которое столь внезапно вторглось в ее жизнь.

Джейн вошла в кабинет — элегантно обставленную комнату с высокими застекленными дверями, ведущими на террасу, — и прикрыла за собой дверь. Через несколько секунд на другом конце линии послышался немного сдавленный расстоянием голос Стивена:

— Дженни! С тобой все в порядке? Ты в безопасности?

Молодая женщина представила себе тщательно зачесанные светлые волосы Стивена, самодовольное выражение лица.

— В безопасности? Что ты имеешь в виду? — как можно спокойнее постаралась произнести она. — У меня медовый месяц. Конечно, я в безопасности!

— Медовый месяц? — В наступившей тишине Джейн слышала лишь слабое шипение в трубке. Наконец он медленно произнес: — Хочешь сказать, ты с Филиппом?

Ей показалось или в его голосе на самом деле слышались нотки разочарования?

— Ну, ты попал прямо в точку! — съязвила Джейн. — Я с Филиппом. Медовый месяц обычно проводят с человеком, за которого выходят замуж, Стив.

— Не строй из себя дурочку, Джейн! — зло заметил Стивен. — Ведь ты же сбежала от парня, за которого вышла замуж. Бог мой, видела бы ты его физиономию, когда ты подложила ему свинью. Мне показалось, что он вот-вот вытащит автомат и прикончит всех гостей одной очередью.

— А ты именно на такую реакцию и рассчитывал, да? — Туман начинал рассеиваться: видимо, за этим письмом действительно стоит Стивен. Он выдал себя. Уж очень сильно заботится о ее безопасности. Слишком его удивило сообщение, что она снова с Эшли. А каким самодовольным и ликующим был его тон при описании ярости Филиппа!

— Не понимаю? — В голосе Стивена звучало неподдельное удивление. — О чем ты?

— А разве ты не ожидал, что Филипп взбесится так, что по меньшей мере отколошматит парочку престарелых тетушек?

— О чем ты говоришь? — изумился Стивен.

Ему следовало податься в актеры, раздраженно подумала Джейн, больно здорово у него выходит прикидываться невинной овечкой.

— Имей мужество по крайней мере признаться! — яростно бросила она ему. — Как ты это проделал? Кому заплатил, чтобы подделать ужасные документы и придумать дикую историю? И вообще, зачем ты сделал это?

Последовала долгая пауза. Затем в трубке раздался взволнованный голос Стивена:

— Ты что, с ума сошла? Я не имею ни малейшего понятия…

— Хватит дурачить меня, — резко оборвала Джейн бывшего возлюбленного. — Признаюсь, тебе удалось ненадолго напугать меня, но теперь я верю моему мужу. И я люблю его! Ты меня слышишь? Так что забудь о своих грязных играх, Стивен, и оставь нас в покое!

Не дожидаясь ответа, Джейн бросила трубку.

Ее трясло. Через застекленную дверь молодая женщина вышла на террасу и, усевшись в деревянный шезлонг, стоящий под густой тенью дерева, попыталась прийти в себя. Удивление Стивена, что Филипп еще с ней, его притворная забота о ее безопасности, безусловно, выдавали его. Наверняка сфабрикованные документы — его проделка. Вероятно, через какого-нибудь приятеля в Америке ему удалось разнюхать прошлое Филиппа, выяснить, что тот был женат, и заварить всю эту кашу, чтобы опорочить ее мужа.

Ничего не замечая вокруг, Джейн вспоминала свое недолгое знакомство с Филиппом. С самого начала Эшли произвел на нее сильное впечатление, но излишнее самолюбие обоих препятствовало развитию их отношений.

Во время короткого, но бурного романа с Эшли Джейн чувствовала свою вину перед Стивеном, ведь она раньше искренне считала, что влюблена в него. Стивен был сыном хороших друзей ее семьи, и родители мечтали, что их дети поженятся. Они дружили с детства и стали еще лучше относиться друг к другу во время учебы в университете. Краткая и довольно неудачная попытка Джейн испытать счастье с сокурсником, оказавшимся женатым, лишь сильнее заставила ее привязаться к надежному и верному Стивену.

После встречи с Филиппом Джейн обнаружила, что смотрит на помолвку со Стивеном как на слабую пародию идеи замужества. Но в то же время ее бурные чувства к Филиппу страшили прежде всегда уравновешенную и благовоспитанную девушку из приличной семьи. Со Стивеном она всегда чувствовала себя в полной безопасности. Эшли вызывал у нее поначалу страх. Только через полтора месяца совместной работы Джейн осмелилась признаться самой себе, что отчаянно влюбилась в босса.

Вместе они много путешествовали по миру, посещая аукционы, где распродавались предметы искусства. В поездках Эшли, конечно, заказывал им в гостиницах отдельные номера: ведь Джейн была помолвлена другим, а сам он, казалось, старался производить впечатление человека, не расположенного вступать в личные отношения со своими сотрудниками. Но их чисто физическое влечение друг к другу не заметить было нельзя, хотя оно хорошо маскировалось под видом обоюдной неприязни вплоть до той ночи, когда Джейн вернулась с аукциона из Берлина.

Она ездила туда купить по поручению Эшли небольшой пейзаж, написанный в семнадцатом веке неизвестным голландским художником. В каталоге аукциона эта картина считалась копией девятнадцатого века. Дело было в том, что одна из голландских фирм уполномочила галерею Эшли отыскать и приобрести это полотно. В Берлине в тот день шел сильный дождь, и Джейн по дороге из аэропорта вымокла до нитки, а в гостинице в этот майский день, как назло, уже отключили отопление. Так и не согревшись, Джейн отправилась в небольшую галерею, где проходил аукцион, чувствуя, как голова раскалывается от боли.

Еле уложившись в сумму, отведенную Филиппом, Джейн все же купила картину и успела на вечерний рейс. Девушка прилетела в Лондон совершенно измотанной. В самолете у нее поднялась температура, сильно болело горло, сел голос.

Она очень удивилась, когда в аэропорту ее встретил Филипп, которому она позвонила из Берлина сообщить о покупке картины, и отвез к ней домой. Дом Джейн был пуст: родители девушки уехали на две недели отдохнуть в замок во Франции. Молодые люди позвонили Стивену, но оказалось, что тот совершенно внезапно отправился на неделю порыбачить в Ирландию. Тогда Эшли настоял, чтобы Джейн поехала в его квартиру и там оправилась от простуды. Ее босс выделил ей отдельную спальню, заботливо приготовил горячее питье с лимоном и дал лекарства.

— Не могу позволить моим служащим столь небрежно обращаться со своим здоровьем. А если осложнения? — слегка поддразнивая вялую девушку, заявил Филипп.

— Да уж, — криво усмехнулась Джейн, — тогда вам придется оплатить мой больничный лист.

Стоял теплый майский вечер, из окна в ее спальню проникал аромат цветущей сирени, чирикали птички — природа радовалась весне, а Джейн, покрытая испариной и дрожащая всем телом, лежала в постели.

Двое суток Эшли неустанно заботился о ее здоровье. Наконец Джейн почувствовала себя в силах встать на ноги. С трудом натянув на себя джинсы и футболку, девушка добрела до большой, сверкающей белизной кухни. Там, опоясанный передником и с вымазанной в муке щекой, Эшли с мрачным видом мученика нарезал огромным кухонным ножом зелень. Джейн вспомнила, что Филипп обещал ей какое-то экзотическое блюдо итальянской кухни. Из стоящего на полке радио доносились мелодии испанских народных песен.

Утомленная переходом, Джейн устроилась рядом с ним на стуле у кухонного стола и с восхищением наблюдала за работой Филиппа. Оторвавшись на секунду от своего увлекательного занятия, мужчина просунул палец за пояс джинсов, болтающихся на ее талии, и слегка потянул, чтобы продемонстрировать, как она похудела.

— Я бы сказал: вам необходимо поправиться, — авторитетно заявил он и с удвоенной энергией принялся за готовку.

— Эта музыка не совсем подходит к еде, — невпопад сказала Джейн. Она густо покраснела от его фамильярного жеста…

— Ну а я люблю испанскую музыку и итальянскую кухню, — спокойно произнес Филипп. — Я — американец, а мы — нация космополитов.

Вечером, после романтического ужина Филипп впервые поцеловал ее. Этот поцелуй оказался для Джейн самым большим откровением в жизни. Когда через неделю Стивен вернулся из Ирландии с ящиком замороженной рыбы, она без колебаний вернула другу детства кольцо, подаренное при обручении.

Нет, конечно, в тот вечер Филипп не сделал ей официального предложения. Да и вообще было трудно судить о том, что у него на уме. Но уже тогда Джейн твердо решила: как бы ни повел себя Эшли, она никогда не выйдет замуж за Стивена… Это было бы предательством по отношению к нему.

Сейчас она еще больше помрачнела, пытаясь восстановить в памяти сцену объяснения со Стивеном. Она отчетливо помнила свое чувство вины и жалости к нему и его довольно напыщенную манеру, с которой он воспринял ее сообщение. Видимо, с тех пор Стивен стал вынашивать свой план мести…

Задумавшись, Джейн покусывала ногти, чего не делала с детства. Вокруг нее царил покой. Откуда-то доносилось воркование лесных голубей, чуть слышно шелестели ветви деревьев. Вдалеке она вдруг услышала голоса людей, говорящих на французском: мадам Саксон и еще чей-то мужской. Неужели Эшли вернулся? Сердце Джейн на мгновение замерло. Он вернулся!

Молодая женщина глубоко вздохнула, поправила волосы и изобразила на лице подобие улыбки. Она не позволит проискам Стивена лишить ее счастья с Филиппом.

Она докажет мужу, что полностью доверяет ему. Наверняка у него были достаточно веские причины не рассказывать ей о первой жене. И конечно, Филиппа просто невозможно представить в роли жестокого мерзавца, избивающего женщину. И уж совсем глупо полагать, что она, Джейн, нужна ему как украшение и средство для упрочения своего положения в обществе и бизнесе… Их занятия любовью, его нежность, умение сдержать себя, когда он кипел от ярости, разве все это не говорит о порядочности Филиппа?

Джейн судорожно стиснула руки в кулаки. Отношения мужа и жены должны строиться на доверии. А если бы он на основании каких-то ложных обвинений покинул ее сразу после свадьбы? Сейчас ей было наплевать на самолюбие. Она готова сделать все что угодно, лишь бы Филипп простил ее. Стивену не удастся разрушить ее счастье. Да и вообще, как он посмел? Как мог?..

Откинув волосы с пылающего лба, Джейн при виде мужа вскочила на ноги. Угрюмое выражение его лица заставило ее на мгновение приостановиться. Глаза Филиппа надежно скрывали темные очки.

Нет! С Эшли все в порядке, он как всегда отлично выглядит: высокий, поджарый, красивое смуглое лицо… С сияющими глазами, немного смущенная молодая женщина пошла ему навстречу.

— Фил… Я скучала без тебя! — хрипло прошептала Джейн, обвивая руками шею мужа.

— Как трогательно, — криво усмехнулся Эшли, довольно холодно воспринимая ее объятия. Так взрослый человек обычно слушает извинения провинившегося ребенка. — Меня нет всего лишь полдня, а моя супруга уже скучает. А как моя верная жена проводила время?

— Я гуляла, — подавив в себе желание ответить колкостью на его насмешливый тон, как можно спокойнее произнесла Джейн. Ее также задело, что он даже не поднял рук, чтобы обнять ее в ответ. Впрочем, его теплое тело, запах кожи уже оказали на нее обычное воздействие. — Жаль, что мы не смогли пойти вместе. Я бы показала тебе старую беседку, где я любила играть ребенком. А какие там рядом пруды с кувшинками, просто чудо! Ну а розы так восхитительно пахнут, что я просто опьянела… Ты уже был в розарии?

— Да. Я осматривал замок, когда собирался его купить. И это все, чем ты занималась?

Джейн задумалась. Явная враждебность Филиппа действовала ей на нервы.

— Что ты воображаешь? Чем еще я могла заниматься? — с ядовитой усмешкой спросила она. — Разве что развлекалась в своем будуаре с любовником из местных?

— А как насчет звонка бывшему жениху в Англию? — Сердце Джейн замерло. — Решила подстраховаться и на всякий случай напомнить о себе мистеру Кэртису? Весьма расчетливая барышня: если со мной дело не выгорит, то дома тебя ждет беспроигрышный вариант?

Джейн вздрогнула, словно он ударил ее.

— Ты это говоришь серьезно?

— А как ты думаешь? Много ли найдется на свете жен, которые на следующий после свадьбы день звонят бывшим женихам?

Джейн попеременно бросало то в жар, то в холод. Филипп наконец снял темные очки. Его взгляд не предвещал ничего хорошего, холодные голубые глаза оценивающе смотрели на молодую женщину.

Внезапно она смутилась, представив себя со стороны. После прогулки под палящими лучами солнца ее легкое летнее платье в цветочек прилипло к разгоряченному телу, плотно облегая грудь. Бюстгальтера она не надела, и теперь под пристальным взглядом мужа чувствовала, как твердеют соски.

— Не верю своим ушам. И ты еще обвиняешь меня в том, что я тебе не доверяю! — воскликнула Джейн. Неужели Филипп считает, что она способна на предательство? Или ему просто нужен предлог для разрыва? — Во всяком случае, ты-то знал, что у меня был жених, — продолжала обвинять Джейн. — Я не делала из этого секрета!

— Ну, ладно, мир, — осторожно попытался перевести разговор в спокойное русло Филипп, очевидно, испугавшись ее горячности. Он сидел в кресле напротив, вытянув длинные ноги, и внимательно смотрел на Джейн из-под нависших бровей. — Так какие неотложные проблемы ты обсуждала с мистером Кэртисом?

— Мир? — горячо запротестовала Джейн. Ты всегда прекращаешь разговор, когда тебе это удобно? Откуда ты узнал, что я звонила Стивену? Ты шпионил за мной? Подслушивал за дверью?

— Я спросил мадам Саксон, не звонили ли мне, — спокойно сказал Эшли. — Она сообщила, что звонил только Кэртис и ты перезванивала ему.

Джейн пришлось смирить гордыню. Вообще-то мадам Саксон не должна сообщать Филиппу о ее личных телефонных разговорах. Но откуда экономке было знать, что это может вызвать проблемы? Ведь сейчас Эшли стал ее новым хозяином, и ей нужно доказать ему свою преданность…

Наконец Джейн тоже села. Филипп выводил ее из себя, расстраивал, но в то же время ей очень хотелось вытянуть руку и дотронуться до него. Чтобы преодолеть искушение, она скрестила руки на груди, смотря на мужа из-под низко опущенных ресниц. Весь его облик источал мощь, силу и… высокомерие. У Джейн перехватило дыхание, и она отвела глаза. Она любит и одновременно ненавидит этого человека, с горечью поняла молодая женщина.

— Итак? Я получу объяснения? — безразличным тоном спросил Филипп. Развалившись в кресле, он смотрел куда-то вдаль, так словно ее вообще здесь не было.

— Это устроил он, — наконец решилась на откровенность Джейн.

— Что устроил? — Филипп поднял брови и взглянул на жену.

— Это анонимное письмо, конверт с документами! Уверена, Стивен заплатил кому-то, чтобы их подделали…

— У тебя есть улики, чтобы это доказать? — Филипп прищурил глаза, но выражение его лица осталось бесстрастным.

— Не то чтобы, но… — замкнулась Джейн.

— Но ты уже признала его виновным.

Бросив на Филиппа мятежный взгляд, Джейн замерла. На террасе появилась мадам Саксон с подносом. На нем стояли бутылка белого вина, минеральная вода и два бокала. Филипп учтиво поблагодарил экономку и, налив в бокал вина, подал его жене. Затем он налил себе, поднес хрустальный бокал к губам и в задумчивости сделал глоток.

— Так ты не считаешь, что это Стивен? — покраснев, спросила Джейн.

— Черт его знает, — лениво произнес Эшли. — Меня больше занимает то, что ты опять готова опрометчиво признать чью-либо вину, не имея на то ни малейших доказательств. Это твой подход ко всему, не так ли? Ты подчиняешься порыву, забывая о конкретных фактах…

— Но я верю, что ты тут ни при чем! — Джейн откашлялась. — Зачем ты меня наказываешь? Тогда я пережила шок. Ужасный шок. Все эти бумаги, вдруг появившиеся сразу после треволнений во время свадьбы… Я в панике убежала, потому что должна была все обдумать одна! Разве ты этого не понимаешь?..

— Я не вижу обручального кольца на твоем пальце.

Похолодев, Джейн бросила взгляд на свою левую руку. Она совершенно забыла о том, как швырнула ему в лицо кольца. Сейчас они лежали в тумбочке у кровати.

— Я с радостью вновь надену его, — прошептала Джейн.

— Зачем, — растягивая слова, произнес Филипп. — Ты опять спешишь? Не делай того, о чем потом можешь пожалеть.

Джейн показалось, что эти жестокие слова ударили ее. Она сделала длинный глоток и дрожащей рукой со звоном опустила бокал на стол.

— Отлично сказано, — передернув плечами, произнесла, бледнея, молодая женщина.

Воцарилась тишина. Джейн заметила, как у Филиппа дернулась щека. Затем он взъерошил свои темные волосы и повернулся к ней — на губах мужчины играла злая усмешка. Боль отчаяния пронзила Джейн. Это дурной сон. Неужели так будет всегда: она ищет примирения, Филипп безжалостно отталкивает ее.

Возможно, Эшли не способен на физическое насилие, возможно, не виновен в выдвинутых против него в письме обвинениях, но сейчас он просто издевается над ней. У Джейн было такое чувство, будто Филипп изо всех сил ударил ее по лицу.

— Ты меня ненавидишь? — прошептала Джейн.

— Это означает, что тот, кто прислал письмо, сгорает от ненависти к нам, — тихо сказал Филипп. — Ты думаешь, это Стивен Кэртис?

— Видишь ли… — Джейн с опаской взглянула на мужа и попыталась честно заглянуть себе в душу. — Трудно сказать. Если и так, то Стивен все время умело скрывал свою ненависть. Хотя он пришел в ярость, когда, встретив тебя, я порвала с ним.

— В тот момент его ярость весьма объяснима, — слабо улыбнувшись, заметил Филипп. — Здесь же речь идет о патологическом чувстве мести.

— Если это не Стивен, то кто? — настаивала Джейн. — Кто еще может ненавидеть меня так сильно?

— Ты опять думаешь только о себе, — невесело усмехнулся Филипп. — А тебе в голову не приходило, что эта ненависть могла быть направлена против меня?

— Кто это? — затараторила Джейн. Эта идея стала для нее откровением и придала ее мыслям совсем другое направление. Тут ей уже стало жаль не себя, а Филиппа. — Я должна узнать о твоем прошлом. Окруженный тайнами, наш брак не сможет существовать.

Резко поднявшись с места, Филипп взял ее за руку. Сердце Дженни беспомощно забилось.

— Будь спокойна, я наведу кое-какие справки, но строить пустые догадки не собираюсь. — Почему-то Эшли не выказал горячего желания поделиться своими тайнами, а его насмешливый тон ничего, кроме злости, у Джейн не вызвал. — И не буду делать поспешные заключения в отличие от моей сексуальной женушки.

— Это нечестно… — К своему ужасу, Джейн поняла, чем собирается сейчас заняться ее муж. Филипп все ближе привлекал ее к своему крепкому телу, и горячая бездна слепого желания грозила поглотить молодую женщину.

Прикосновения его рук оставляли пылающие дорожки на ее спине, его пальцы, проникнув под завязки платья, безошибочно находили самые чувствительные местечки на ее гладкой коже.

— Если бы Стивен хотел испортить наши отношения, он бы отправил это послание до свадьбы, — спокойно рассуждал Филипп, проводя губами по ее щеке и слегка тронув языком ушко. Джейн смущенно поежилась — огонь желания уже растекался по ее телу.

— Почему ты так считаешь? — с трудом выдавила она из себя.

— Потому что именно так поступил бы любой разумный человек, — резонно заметил Филипп. Казалось, то, что он проделывал с ней, его самого совершенно не трогало. — А насколько я могу судить, Стивена Кэртиса дураком не назовешь. Возможно, он напыщенный сноб, но далеко не дурак.

— Ты хочешь сказать, тот, кто это сделал, поступил неразумно?

— А ты как думаешь? — Руки мужчины уже вовсю гуляли по ее телу. — Ну, хватит. Наверх, миссис Эшли. Пора в постель.

— Филипп… ради всего святого.

Беспомощно дрожа от страстного желания, Джейн позволила Филиппу увлечь себя в огромную комнату с высоким потолком на втором этаже, где обычно располагались ее родители.

Когда дверь за ними захлопнулась, Джейн увидела, как здесь все изменилось: там, где когда-то был простой диван, стояла кровать — великолепный образец французского антиквариата — из темного резного дерева с пологом, украшенным тяжелыми шелковыми занавесями с кремовыми и розовыми полосами. Широкие окна, выходящие в сад замка, занавешены шторами из того же шелка, что и занавеси на кровати. Стены спальни были обиты бархатом бледно-розового цвета, пол покрывал роскошный ковер, в котором тонула нога. Изящные старинные зеркала и портреты в рамах из красного дерева лишь усиливали впечатление роскоши. Обстановка комнаты дышала теплом и заботой. С удивлением Джейн взглянула на мужа. Тот бесстрастно наблюдал за ней.

— Ну, одобряешь? — Голубые глаза почти скрылись за опущенными веками.

— Это великолепно… — чуть не задохнулась от восхищения Джейн. — Мне очень нравится! Когда ты успел?

— Месяц назад. Через неделю после покупки замка.

Джейн быстро прикинула. Эшли сделал ей предложение полтора месяца назад, свадьбу назначили на первые дни августа, и Филипп в конце июня отправился по делам во Францию. До него дошли слухи, что в частной коллекции одного из замков Луары нашлась картина кисти Рубенса, считавшаяся утраченной, и Эшли непременно хотел отыскать ее.

Потом он отправил Джейн в Америку поучаствовать в аукционе в Чикаго, и она помнит, как тогда удивилась — почему же ее жених не воспользовался возможностью побывать на родине. Теперь-то все стало понятно: Эшли в это время занимался переоборудованием их семейного замка, собираясь сделать ей сюрприз.

— Простыни пахнут лавандой, — пробормотал Филипп. Он обнимал ее сзади за плечи, лаская губами волосы. Дрожь желания вновь сотрясла тело Джейн, когда руки Фила скользнули по ее плечам вниз и коснулись груди. Затем легким движением он сбросил тонкие лямки ее платья и развернул жену к себе лицом.

— О Филипп… это восхитительный свадебный подарок, — задыхаясь от волнения, пробормотала Джейн.

— Правда? — Его глаза скользнули по обнаженной груди жены, и страстное желание затуманило их голубизну. — И именно сюда ты сбежала от меня. Смешно, не так ли?

— Но ведь сейчас я здесь, — сдавленно произнесла Джейн, едва сдерживая рыдания.

— Я тебе говорил, что у тебя очень красивая грудь? — От этих слов, произнесенных шепотом, мурашки побежали по коже Джейн.

Опустив голову, Филипп поцеловал ложбинку между ее грудями, затем стал покрывать горячими поцелуями каждый холмик. У Джейн начали подкашиваться ноги. Она ощущала сладостный трепет, когда его губы касались сосков, нежно целуя и покусывая их. Жадно ловя воздух ртом, Джейн обхватила руками голову Филиппа.

— Еще, — задыхаясь от наслаждения, прошептала она. — Целуй меня сюда.

— Сюда?.. — Нарочито язвительно произнес Филипп, затем, едва коснувшись языком соска, резко отпрянул от ее груди. Открыв глаза, Джейн увидела безжалостную насмешку, игравшую на губах мужа. Краска бросилась ей в лицо, глаза наполнились слезами.

— Чего ты добиваешься? — хрипло бросила она, яростно извиваясь всем телом и пытаясь освободиться от его объятий, впрочем, тщетно. — Зачем ты меня мучаешь? Хочешь заставить ненавидеть тебя?

— Нет… — Эшли еще сильнее стиснул ее и прижал к груди. Его голос дрожал от возбуждения. — На сегодня ненависти хватит…

— Тогда позволь мне любить тебя, — с горечью прошептала Джейн. Едва сдерживая слезы, она нашла в себе мужество поцеловать его столь страстно, что ему ничего не оставалось, как ответить на ее поцелуй.

— Да, на столь четко выраженное предложение я не могу ответить отказом. — Его невнятно произнесенное замечание прозвучало весьма двусмысленно. Все тело мужчины было напряжено, и Филипп постепенно подталкивал жену к кровати. При этом его голубые глаза не отрывались от ее горящего лица. — Но давай называть вещи своими именами, дорогая. Это — секс, а не любовь.

Джейн пыталась было протестовать против подобной формулировки их отношений, но, зажав ей рот поцелуем, Филипп заставил свою жену забыть обо всем, кроме жажды наслаждения. Когда он наконец снял с нее платье, Дженни задрожала уже от смущения, чувствуя себя ранимой и не защищенной, но это не уменьшило ее страсти…

— Ты так… так жесток со мной. Почему тебе хочется, чтобы наши чувства выглядели столь низменными? — лихорадочно шептала Джейн. С каждой минутой она слабела, так как его пальцы безошибочно находили те участки на ее теле, прикосновение к которым вызывало в ней чувство, близкое к экстазу. Когда Филипп сбросил с себя костюм и рубашку и, наклонившись, стянул серые шелковые трусы, при виде его наготы Джейн овладело неистовство.

— Неужели низменными, Джейн? — Его горячее дыхание ласкало ее кожу. С нежностью Филипп начал гладить ее тело. Его сильные пальцы скользили по трепещущей груди, животу, бедрам, затем проникли во влажную промежность.

Джейн задыхалась, его ласки лишали ее способности думать, и до нее не сразу дошел смысл его безжалостных насмешек.

— Филипп… не надо… — Рыдания вырывались у нее помимо воли, она рыдала от горя, разочарования и… желания. — Пожалуйста, не надо…

— Не надо? — Его слова прозвучали эхом. Резким движением руки Филипп раздвинул ей ноги. — Не надо что, дорогая? Не надо заниматься любовью с моей очаровательной женой, и тогда меня снова обвинят в немощности?

— Я ненавижу тебя… — Лицо ее было мокрым от слез. Джейн судорожно вздохнула и толкнула Филиппа в грудь в тот самый момент, когда он вошел в нее. — Лучше бы я никогда не выходила за тебя замуж!

— Но тогда неизвестно, сколько бы еще ты оставалась «не совсем девственницей» в компании одного из величайших любовников Англии мистера Кэртиса, — безжалостно продолжал насмехаться Филипп. Он почти вышел из нее, но затем вошел вновь и не останавливался до тех пор, пока с отчаянным криком Джейн не забилась в пароксизме оргазма. Почти одновременно с ней крик наслаждения вырвался у Филиппа. Его напряженное тело сотрясали судороги, горячими волнами пульсирующие внутри нее.

— Кроме всего прочего я оказываю те огромную услугу, дорогая, — нарушив тишину, наконец насмешливо бросил Филипп, отрывая голову от перепутавшихся светлых волос жены. — Я заставляю тебя постигать науку чувственных наслаждений. Кэртис будет только благодарен мне, когда ты к нему вернешься…

Бросив дикий взгляд на смуглое лицо мужа, Джейн вне себя от гнева с силой ударила его по щеке. Филипп не шелохнулся, ни один мускул не дрогнул на его лице, хотя на щеке тут же появилась яркая отметина.

— Нет. Мне не справиться, — прошептала Джейн. Острая боль пронзила ее сердце. — Если я говорю, что люблю тебя, ты смеешься мне в лицо. Если я даю понять, что хочу тебя, ты пользуешься этим, чтобы унизить меня. С меня довольно.

— Уже? На второй день нашего медового месяца, миссис Эшли? — продолжал глумиться над нею Филипп.

— Ты невыносим, — качая головой, прошептала Джейн, стараясь выскользнуть из-под лежащего на ней мужчины, который, видя ее попытки, не пошевелился и продолжал прижимать ее к кровати всей своей тяжестью. — Я не верю, что только моя паника после свадьбы заставляет тебя быть таким жестоким.

Со стоном Филипп наконец отпрянул от нее и, прерывисто дыша, тяжело рухнул рядом на кровать.

— А может, тому виной выражение твоего лица в то утро, когда я приехал сюда, а? — с легкой иронией спросил Эшли. — Ты не подумала, каково мне было видеть, что девушка, которую я любил и на которой женился, боится меня!

Все ее надежды рушились одна за другой. У Джейн появилось чувство, что уже ничего не удастся наладить. Очевидно, анонимный обличитель все же был прав. И к тому же у нее ведь были дурные предчувствия. А эти ужасные фотографии, их очевидная подлинность…

— Ты сам виноват в моей боязни, — бросила Джейн в ответ на его обвинения. — Ты не рассказал мне до свадьбы о своих тайнах!

— У каждого есть тайны, — не уступал Филипп. — Мне тридцать два года. Я многое повидал и совершал поступки, о которых теперь сожалею. А брак — это еще не повод для того, чтобы выворачивать душу наизнанку.

— Но, Фил… — На глаза Джейн навернулись слезы. — Когда ты говорил, что совершал поступки, о которых сожалеешь, ты имел в виду… что все обвинения справедливы?

Воцарилась напряженная тишина. От ужаса Джейн не могла произнести ни слова. Она уже пожалела, что спросила об этом.

— И что же ты теперь собираешься делать, Дженни? — наконец спросил Филипп. — Ты, конечно, еще совсем ребенок. Не пойму, почему я счел тебя достаточно взрослой и женился на тебе. Хочешь сбежать домой папочке с мамочкой?

Вся в слезах Джейн уткнулась в подушку. Сейчас Эшли казался ей незнакомцем, лишь использовавшим ее тело для удовлетворения своего вожделения. От горя ее сердце было готово разорваться.

Перспектива потерять последний шанс на счастье с Филиппом казалась ей ужасной. Но самолюбие все же взяло верх.

— Мне двадцать один год. И я не ребенок, — собрав все силы, спокойно заявила Джейн. — И потом, кажется, ты хотел, чтобы я помогла тебе на частном аукционе в Руане.

— Да, — хрипло ответил Филипп.

— Тогда, пожалуй, я могу задержаться.

Это прозвучало у нее довольно холодно. Хотя больше всего ей хотелось крикнуть, что она любит его, хочет остаться с ним и вернуть блаженную атмосферу их прежних отношений. Но сейчас миссис Эшли едва могла дышать. Перенесенные страдания словно стиснули ей грудь.

— Отлично. — Филипп расслабился и уткнулся носом ей в шею. — Завтра мы отправимся в Руан. До аукциона остался один день, а нам еще надо полностью обновить твой гардероб.

— Но зачем? Мне не нужны новые платья! — Джейн в недоумении посмотрела на мужа.

— Разве? Но прошу прощения, мадам. — Сарказм пронизывал каждое его слово. — Не далее, как сегодня утром, вы сказали, что являетесь лишь «дополнением» для меня. Женщиной, на которой я женился для того, дабы упрочить свое положение в обществе. И пусть мое происхождение не столь благородно, как ваше, дорогая, но по крайней мере я не испытываю недостатка в деньгах. И мне кажется, что происходящая из обедневшей знати жена нувориша нуждается в новом гардеробе…