Тина не обманула. В следующую субботу я уже садилась в дорогой джип с тонированными стёклами. Нервно коснулась пальцами чокера. То самое украшение, которое, как говорит Тина, они не станут снимать – слишком уж похоже на ошейник, им такое нравится. Я дрожала, когда проходила мимо охраны. Мне казалось, что металлоискатель обнаружит камеру, хотя Тина убеждала, что заметить её невозможно.
Я оказалась в комнате – в кабинете. Приглушённый свет, мягкие кресла и диванчики, на столе бутылка виски, ведерко со льдом и два стакана. Третьего стакана я не видела.
Значит, расслабляться планируют двое. Мне выпивка не положена. Я тут на работе.
Высокие каблуки, маленькое черное платье и минимум косметики – об этом меня предупредили особо. Этим мужчинам нравятся милые домашние девочки, а не прожженные стервы.
И все-таки я не понимала. За свои деньги они могли скупить всех домашних девочек штата, и даже тех, кто не продается. И уж точно могли себе позволить вторую девицу. Тогда почему берут только одну?
Я снова нервно тронула чокер.
Тина говорила, что этого лучше не делать. Не привлекать внимания.
Я присела на краешек дивана… Сжавшаяся как пружина, готовая подскочить в любой момент. И почти пропустила то, как они появились.
А ведь Тина была права. Они точно не дряхлые старики. Мужчины, что вошли в кабинет, были, пожалуй, не старше тридцати. Максимум тридцати пяти. В них чувствовалась сила. Хищная, звериная.
Они выглядели дорого, уверенно.
И тут мне стало страшно. Черт возьми, куда я пришла с камерой? Это же настоящие акулы. Они меня сожрут!