Их невинная любовница (ЛП)

— Теперь ты говоришь, как брат, которого я знаю. Ты всегда был собственником. И все же ты позволил Ясмин бегать, к кому ей вздумается.

Его желудок перевернулся при одном упоминании ее имени.

— Я не хочу говорить о ней.

Каллум поднял руки, успокаивая его.

— Я просто указываю, что ты никогда не вел себя с Ясмин как собственник. Потому что ты никогда по-настоящему не любил ее. Ты попал в ее сети. Тори другая. Ты был придурком с того дня, как встретил ее. Ты пытался сделать все возможное, чтобы держаться подальше от нас.

— И все же я здесь.

— Потому что теперь ты ведешь себя разумно, и все, что тебе нужно сделать, это изменить одно маленькое местоимение. Не моя женщина. Наша. Она наша. И хорошая новость заключается в том, что если кого-то нужно наказать за то, что он плохо поступил с нашей женщиной, у нас есть собственная банда.

У Каллума это звучало так просто, но Оливер еще не расслабился. О, он расслабится сегодня вечером. Он просто не был уверен, что это может работать в долгосрочной перспективе.

Затем дверь открылась, и он не мог думать ни о чем, кроме нее.

Она спешила за Рори. Шикарный румянец заставил ее кожу сиять. Ее волосы были взъерошены так, что член Оливера пульсировал. В какой-то момент Рори заполучил ее.

Каллум стоял рядом с ним.

— Черт, она великолепна. Ты, наконец, поцеловал ее?

Выражение удовлетворения на лице брата было почти осязаемым. Рори всегда был таким собранным и приличным, но теперь его волосы были растрепаны, а пиджак помят из-за всего, что он делал с Тори, и он выглядел намного счастливее от этого.

— Не так сильно, как мне бы хотелось, но я верю, что теперь она понимает ситуацию.

Взгляд Тори перемещался между ними тремя, ее глаза были широко раскрыты, а губы распухли.

— Он ошибается. Я ничего не понимаю.

Оливер был в той же лодке. Он не понимал… но ему было любопытно.

— Покажи мне, как ты целовал ее, Рори.

Ему нужно было знать, сможет ли он справиться с этим. Мысль о том, чтобы владеть девушкой втроем не заставляла его хотеть убить своего брата, как он думал. Да, он был в ярости из-за того, что Каллум ласкал Тори во время благотворительного бала, но в основном потому, что полагал, что его младший брат хотел оставить девушку себе. Теперь Оливер должен был знать, сможет ли он выдержать прикосновение своих братьев к ней, не впадая в ярость.

Медленная улыбка скользнула по лицу его брата, и он потянулся, чтобы привлечь Тори к себе. Она ахнула, этот тихий звук заставил Оливера подумать о котенке, пойманном львом. Она была маленькой по сравнению с Рори, нежной, но не хрупкой. Оливер по опыту знал, насколько твердой была Тори. Она не сломается. Она могла справиться с ними, даже когда они были полными ублюдками.

Пальцы Рори запутались в ее волосах, когда он поднял ее голову, прежде чем его губы коснулись ее губ. Он не был мягким или сладким. Его брат поглощал ее, и Тори отвечала. Все ее тело смягчилось, ее грудь прижалась к его груди. Он наблюдал за ней, наблюдал, как легко она реагировала на доминирование Рори. Ее руки обвивали его шею, ее бедра прижались к его.

Она хотела Рори. Хотела ли она Оливера?

— Чувствуешь необходимость оторвать ее от него? — спросил Каллум низким голосом.

Оливер покачал головой. Истина поселилась глубоко внутри. Он не пытался уклониться от этого или рационализировать. Он просто принял это.

— Мне нравится наблюдать за ней.

Она была прекрасна, и он бы не увидел ее такой, если бы он был мужчиной, который целует ее. Он не сможет посмотреть, как она отреагирует, по-настоящему изучить ее. Он будет гнаться за своим удовольствием, и теперь он понимал, что это будет ошибкой. Ее удовольствие усилит его собственное. Он хотел дать ей как можно больше.

Каллум стоял рядом с ним, не сводя глаз с Тори.

— Ты действительно можешь понять, что ей нужно, наблюдая за ней с кем-то еще. Я бы не допустил этого ни с кем, кроме вас двоих. Я не мог взять ее в клуб и поделиться с кем-то еще, просто чтобы посмотреть на нее. Это работает только между нами. Рори не убежит с ней. Он не будет пытаться украсть ее у нас.

Рори вздохнул и в последний раз поцеловал ее в губы, прежде чем отпустить.

— Я не мог справиться с ней один. Она слишком женственна для одного мужчины.

Тори покраснела, и поджала губы. Доминирование сменяется нежностью. Она нуждалась и в том, и в другом. Возможно ли, что он ей тоже нужен?

— Тори, ты знаешь что я хочу, верно? — Каллум вышел вперед, ближе к ней.

— Секс, — тихо ответила она.

Каллум навис над ней.

— Намного больше, чем секс. Я хочу поиграть с тобой. Я хочу разделить тебя с моими братьями. Ты будешь центром нашего мира, и мы доставим тебе больше удовольствия, чем ты можешь себе представить, но ты должна подчиниться мне, если хочешь этого. Это обмен.

— Я хочу провести с вами ночь, — сказала она, закусив губу. — И, как вы все знаете, у меня не так много опыта, поэтому следовать вашему совету кажется логичным.

Каллум схватил ее за подбородок, заставляя посмотреть ему в глаза.

— Это не следование советам. Ты будешь подчиняться или понесешь наказание.

Она посмотрела на Каллума.

— Наказание? Ты действительно отшлепаешь меня?

Мысль о том, как его брат шлепает ее великолепную задницу, почти обезоруживала Оливера. Ему нужно было взять себя в руки, иначе он был бы бесполезен для нее.

— Я обязательно тебя отшлепаю, — ответил Каллум. — Ты ляжешь ко мне на колени и примешь мое наказание за то, что лгала о женихе, убегала, как испуганная маленькая птичка, и заставляла нас выслеживать тебя, чтобы уладить наши разногласия.

Нахмурившись, она закусила губы.

— Это нечестно. Я не знала, что меня могут отшлепать за это. И я не была испуганной маленькой птичкой. Я была чертовски зла.

— Я могу это подтвердить, — пошутил Оливер.

Откуда это взялось? Вернулось ли его чувство юмора спустя столько времени?

Каллум не сводил с нее взгляда.

— Принимай решение, Торранс. Тебя отшлепают, если ты останешься в этой комнате. Скажи мне, что тебе это неинтересно. Скажи мне, что твоя киска еще не мокрая и не изнывает при мысли о моей руке на твоей заднице. Возможно, у тебя нет опыта, но ты знаешь, чего хочешь. Ты также знаешь, что все, что стоит иметь, требует мужества. Ты будешь храброй?

Тори кивнула.

— Я хочу этого. Я хочу попробовать все.

Каллум целомудренно поцеловал ее в губы.

— Моя девочка. А теперь иди и поцелуй Оливера. Он так же неопытен в этой конкретной форме игры, как и ты, и я думаю, что он чувствует себя не в своей тарелке. Можешь ли ты простить ему то, что он был жалкой задницей?

Он чувствовал себя не на своем месте. Он подумал, не лучше ли оставить ее с Каллумом и Рори. Каллум должен был указать на это только что?

Она пересекла комнату, подходя к нему, ее тело двигалось с бессознательной грацией. Оливер поймал взгляд этих мрачных глаз. Она была так красива, а он так плохо с ней обращался. Она заслужила целый мир, а он устроил ей ад. Если она ударит его, он стерпит это. Если бы Тори хотела поругать его за ошибочное мнение о ней, он бы выслушал каждое слово.

— Прости, Тори, — он никогда не искупит свою вину.

Она подошла к нему и положила руки на его грудь. Их взгляды встретились.

— Я хочу стереть ту ночь.

Не этого он хотел.

— Я только хочу стереть конец. Я хочу вернуться и обнять тебя, сделать так, чтобы тебе было хорошо.

— Тогда сделай это сегодня, Оливер, — она поднялась на носочки и прижалась к его губам.

Это было то, чего ему не хватало несколько недель. Оливер поймал ее в свои объятия и прижался телом. Ее сладкий вздох взволновал его. Он чувствовал себя сильным и совершенным для нее. Их первый раз был слишком быстрым. Он превратился в туман в его голове, стремительный порыв к удовольствию, как и все его встречи после Ясмин. Вслед за ней он промчался и взял то, что ему было нужно, оторвавшись от возлюбленной, а затем сбежав как можно скорее.

Не в этот раз. Он собирался баловать Тори. Он собирался изучить каждый дюйм ее кожи. Он узнает ее прикосновения и вкус и то, как она выглядит, когда кончает.

Каллум мог назвать это игрой, но для Оливера это было долгим и декадентским открытием.

Она смягчилась, ее рот с готовностью открылся, чтобы принять толчок его языка. Он ласкал ее тело, запоминая ее изгибы сквозь ткань платья. Ему нравилась ее фигура в виде песочных часов, то, как тонкая талия переходила в женственные бедра. Пока их языки играли, он прижал её к себе, позволяя почувствовать твердую линию его эрекции.

Каждое тихое мяуканье и движение ее бедер говорило ему, что она готова, но он отказался трахаться и снова бежать. Он следовал примеру братьев, а это означало, что их обоих ждут пытки. Ему ничего не хотелось, кроме как погрузиться в нее, но он был полон решимости, что эту ночь она не сможет забыть. Это была их первая настоящая ночь вместе. С этого момента он изменится.

Может, он станет лучшим мужчиной. Сделает это ради нее.

Оливер разорвал поцелуй нежными прикосновением к губам.

— Я так рад быть здесь с тобой, Тори.

Она обняла его, ее щека прижалась к его сердцу.

— Я тоже. Мне нужно это. Мне нужно быть с вам всеми одновременно.

— Одного раза будет недостаточно, — в глубине души он мог признаться, что хотел быть с ней навсегда. Он просто не был уверен, что заслужил это. Но сегодня речь не шла о том, чтобы исцелить его измученную душу. Речь шла о том, чтобы доставить ей удовольствие и обожание, которых она заслуживала. Он взглянул на Каллума и Рори, которые смотрели. — Что мне теперь делать?

Рори расстегнул пуговицы на рубашке и отбросил ее в сторону, обнажив мускулистый торс. Оливер был счастлив, что никогда не переставал ходить в спортзал, потому что оба его брата были сложены как кирпичные сортиры.

— Я думаю, пришло время посмотреть, что она может нам предложить, — Рори бросил на нее горящий взгляд. — Поскольку ты уже имел удовольствие видеть нашу прелестную сабу голой, можешь оказать честь. Раздень ее для нас, Оливер.

Тори вздрогнула в его руках, но он мог сказать, что она не боялась. Ее тело все еще было томным. Она была чувственной женщиной, и мысль о том, чтобы быть представленной его братьям, казалось, возбуждала ее.

— Я хочу показать им, какая ты великолепная, — прошептал он Тори. — Ты позволишь мне?

Оливер не стал бы продолжать, пока не узнал, что она согласилась на просьбу его братьев.

Она кивнула, и это было все, что ему было нужно. Он скользнул пальцами по спине ее красивого платья, пока не нашел молнию, затем опустил ее вниз, проведя по линии ее позвоночника до двух сексуальных ямочек, которые, как он знал, располагались на пояснице.

Он посмотрел на выпуклость ее красивых грудей.

— Мне не нравится, что на тебе нет лифчика.

— Я не смогла найти тот, который подошел бы к платью, — она покраснела, сжимая платье. — Поверь мне, я бы тоже хотела его носить.

Фотографии. Оливер хотел побить каждого человека с камерой, но сейчас он не собирался тратить время на злость.

— Повернись.

Она, казалось, собралась с духом и кивнула. Она повернулась, но прижалась к нему спиной, как будто ей нужна была связь.

Он тоже нуждался в связи. Нежно, он погладил ее руки, уговаривая ее отпустить платье.

— Покажи им, какая ты красивая. Покажи им, что ты готова взять все, что они могут дать.

Она отпустила красивый шелк. Платье обвилось вокруг ее лодыжек.

Оливер обхватил ее груди, предлагая их своим братьям. Теперь он был вполне счастлив, что ему не пришлось возиться с ее лифчиком. Эти груди были слишком хороши, чтобы их прятать. Круглые и твердые, с идеальными розовато-коричневыми сосками, которые хочется лизать и сосать.

— Она мягкая, теплая и такая чертовски великолепная, что это почти невозможно представить. Ее грудь чувствительна. Эти маленькие соски прекрасно реагируют на посасывание.

Он перекатывал их между большими и указательными пальцами, наслаждаясь тем, как она ерзала и выгибалась рядом ним. Тори бедрами прижалась к его паху. На ней были крошечные шелковые трусики. Все, что требовалось, это поворот руки вокруг этой тонкой ткани, чтобы увидеть ее обнаженной.

— Это не единственная красивая вещь, которую я вижу. Скажи мне, Оливер, прежде чем ты все испортил, как ты себя чувствовал внутри этой тугой киски? — спросил Каллум хриплым голосом.

Возбуждение захлестнуло его тело, заставив мир казаться туманным и немного сюрреалистичным. Он говорил со своими братьями о том, чтобы трахнуть женщину своей мечты — женщину, которую он собирался разделить с ними, — и это казалось до странности естественным. Было совершенно естественно позволить его руке скользнуть к той киске, на которую смотрели его братья. Он провел ладонью по шелковистой ткани, покрывавшей ее, и обнаружил, что она намокла.

— Почему ты думаешь, что я все испортил? Она чувствовалась слишком хорошо, чтобы быть правдой.

Он стянул трусики с ее ног, и она послушно шагнула из них.

Каллум шумно вдохнул.

— Черт, — хрипло пробормотала Рори, глядя на ее киску.

Стоя на коленях, Оливер был так близко, что чувствовал цитрусовый запах ее тела и сильный пряный запах ее желания. Его пальцы скользнули по ее половым губам, обнаружив, что она уже покрыта возбуждением. Она созрела и была готова, и он хотел попробовать ее снова. Он хотел лизать эту киску до тех пор, пока она не сможет больше выкрикивать его имя.

Она двигалась против его пальцев, молча умоляя о ласке.

— Не двигайся, — приказал Каллум. — Она пытается как можно скорее испытать оргазм и не получит его, пока ее не отшлепают.

Она прислонилась к нему.

— Я ничего не пыталась украсть.

— Тогда давайте покончим с этим, чтобы мы могли перейти к приятной части вечера. — Каллум сел на край кровати, похлопав себя по коленям. — На колени.

****

Он не серьезно. Тори никогда не чувствовала себя более уязвимой, чем стоя в объятиях Оливера, когда его брат приказал ей лечь к нему на колени и принять наказание. Они все были одеты… а она была совершенно голая. О чем она думала? Она была обнажена и возбуждена, и Каллум хотел ее отшлепать. Как она могла так возбудиться?

Она просто была возбуждена. И знание того, что взгляды Оливера и Рори будут обращены на нее, только еще больше заводило ее.

— Пожалуйста, Тори, он упрямый ублюдок, но я не думаю, что он позволит нам двигаться дальше, если ты не подчинишься, — прошептал Оливер ей на ухо. — А я здесь умираю.

Он прижал эту массивную эрекцию к ее ягодицам. Тори тайно улыбнулась. Конечно, она собиралась сдаться. Она хотела того, что обещал ей Рори, — троих мужчин, которых она любила, окружавших ее, доставлявших ей удовольствие. Каким-то образом, зная, что Оливер был так же зелен в такого рода играх, она успокоилась. После их первого раза, она не знала, как отреагирует на Оливера, если сможет доверить ему заставить свое тело петь. Но быть с ним было правильно. Идеальный. Оливер поддержит ее, покажет другим и заставит почувствовать себя богиней. Она не сомневалась, что эта ночь будет незабываемой.

Жаль, что его брат так серьезно относился ко всей этой дисциплине.

— Я боюсь порки, — пробормотала она, опустив глаза. — Меня никогда не пороли.

— Даже ребенком? — спросил Рори.

Она покачала головой.

— Я провела много времени в углу. Меня несколько раз сажали под замок, но никто никогда не шлепал меня.

— Я знал, что есть причина, почему ты такая непослушная, — Каллум подмигнул ей. — Я рад, что подарю тебе твою первую порку. Я преподам тебе первый урок. Чем дольше ты заставляешь меня ждать, тем хуже будет. Если ты придешь ко мне сейчас, шлепки будут эротичными. Тогда мы сравняем счет. Если ты заставишь меня ждать, мне понадобится большее от тебя.

— Сделай это, милая, — подбодрил Рори. — Или мне самому может понадобиться несколько ударов.

Она поспешила, потому что эротическая порка действительно звучала лучше, чем просто порка. Каллум выглядел как декадентский сон, сидя там в одних брюках. Он был покрыт упругими мышцами. Все трое ее мужчин были сильными, ошеломляющими, мужественными. Она могла практически плавать в тестостероне, парящем в воздухе.

Ее мужчины. Они были ее на ночь. Она не могла думать дальше следующих нескольких часов и не собиралась тратить их на тревогу. На самом деле она не боялась Каллума. Он действительно не причинит ей вреда. Да, это может жалить, но даже мысль о его руке на ее голой заднице… Без сомнений, это возбуждало ее еще больше.

— Хорошо, — она с дрожью кивнула.

Каллум протянул руку, чтобы поддержать ее.

— Превосходно. Выбери стоп-слово. Если ощущений станет слишком много, ты произнесешь это слово, и все остановится. Ты понимаешь?

Она не была уверена, что хочет, чтобы что-то прекратилось. Несмотря на свои сомнения, она быстро обнаружила, что ей нравится, когда они смотрят на нее пристально, сосредоточенно и с нетерпением. Она чувствовала себя более сильной, подчиняясь им, чем когда-либо. Ее разум закружился, когда она попыталась придумать какое-нибудь странное слово, которое она обычно не сказала бы в интимной ситуации.

— Футбол.

Каллум с улыбкой притянул ее ближе.

— Идеально.

Тори удалось неловко перелезть через его колени. Ей пришлось заставить себя дышать. Его член ткнулся в ее живот, когда его рука легла на ее поясницу. Другая покоилась между ее плечами. Его хватка могла показаться небрежной, но она не вставала, пока он не разрешил. Внезапно она почувствовала прохладный воздух — и их голодные взгляды — на своей заднице. Была ли она когда-нибудь такой уязвимой? Беззащитной? Она ничего не могла сделать, чтобы защитить себя в этом положении, но все же чувствовала себя в безопасности.

— Это самая классная попка, которую я когда-либо видел, — Каллум поглаживал ее изгибы своей большой рукой, распространяя тепло по ее телу. Он провел кончиками пальцев вниз по ее бедрам, а затем снова поднялся вверх так близко к промежности. Она ахнула.

Ожидание должно было убить ее. Он гладил ее попу, нежно лаская ее и сводя с ума. Ей нужно было больше, чем это медленное открытие. Ее киска сжималась от желания, и Каллум не торопился.

Рори встал на колени рядом с ней, обхватил ее подбородок и заставил ее поднять голову. Он провел большим пальцем по ее нижней губе.

— Это глупый вопрос, но я все равно его задам. Кто-нибудь трахал этот сочный рот?

Она покраснела.

— Оливер.

— Естественно. Тогда моя очередь. Я хочу, чтобы твой рот был на моем члене, милая, — сказал Рори низким, сексуальным рокочущим голосом. — У меня были сны об этом.

Тори хотела попробовать его на вкус, узнать, каково это — провести языком по его чувствительному стволу, пососать его твердый член и почувствовать, как он содрогается от желания.

— Я хочу этого. Я хочу всего.

— Я думаю, можно с уверенностью сказать, что мы раздвинем некоторые границы, — сказал Каллум. — Начнем сейчас.

Она услышала шлепок раньше, чем почувствовала его. Звук ударил по ушам, короткий и резкий. Секунду спустя чистое пламя лизнуло ее плоть. Она протестующе завизжала, а затем заерзала на коленях у Каллума. Ужалило, как ад. Где в этом была эротика?

Еще один жесткий шлепок.

— Не двигайся. Подожди минуту, прежде чем произнести стоп-слово.

Она вздрогнула, слезы затуманили ее зрение, когда он снова шлепнул ее по заднице, и она завозилась, пытаясь увернуться от его следующего удара.

— Не думаю, что ей это нравится, — сказал Оливер.

— Это займет минуту, — рука Каллума все еще была на ее заднице, сильно потирая ее, поджигая огонь под ее кожей. — Если она позволит, боль станет удовольствием.

Он серьезно?

Тори глубоко вздохнула и попыталась справиться с болью, вспыхнувшей там, где он уже шлепал ее. Рука Каллума снова опустилась, и на этот раз она не сопротивлялась. Она открылась и позволила боли пройтись по ее нервным окончаниям и проникнуть в ее чувства. Он снова ударил ее, и агония, расцветающая под ее кожей, внезапно превратилась в сильный жар. Он втирал эту боль. Он поселился в ее лоне. Прилив свежего возбуждения заставил ее содрогнуться.

— Я думаю, тебе следует отпустить ее. Это не работает, — Оливер звучал обеспокоенным.

Прежде чем Каллум успел ответить, она подняла голову. Оливеру нужно было позволить ей провести этот момент с Каллумом. Между ними ничего бы не получилось, если бы они не уважали границы друг друга.

— Работает нормально, Оливер. Будь спокоен. Я не могу думать, когда ты говоришь.

Гораздо более резкий шлепок по уже воспаленной попе заставил ее ахнуть. Каллум серьезно отнесся к этому удару.

— Я не игнорирую её потребности. Даже когда один из нас ведет себя как придурок, это в порядке вещей. Вот и появляется моя девочка. Моя саба. Я знал, что в тебе есть эта покорность, — Еще один шлепок, на этот раз полегче. — Тебе это нравится.

— Я еще не знаю, — так быстро она не могла признаться.

Шлепок. Снова резкий. Громкий. Каллум попал точно между ягодиц, прямо по центру.

— Я думаю, ты лжешь.

Она, вероятно, не хотела знать, что бы он сделал, если бы узнал, что она лгала.

— Мне нравится. Я просто еще не привыкла к этому.

Он дал еще один залп маленьких шлепков по ее заднице.

— Как ты можешь сказать, что ей это нравится? — спросил Оливер, успокаивающе поглаживая рукой ее икру.

— Покажи ему, — приказал Рори.

— Прикоснись к ней. Ее рот может лгать, но киска никогда не будет, — Каллум раздвинул ей ноги.

Прежде чем она успела возразить, она почувствовала, как большие пальцы Оливера скользят по ее киске.

— Она совсем мокрая, — голос Оливера стал глубже, когда он провел двумя пальцами внутри нее. Он вращал их, и все, что Тори могла сделать, это не двигаться против него.

— И она послушна, — рука Каллума на ее пояснице удерживала ее неподвижно. — Трудно ли быть неподвижной, любовь моя? Хочешь отступить и трахнуть эти большие пальцы Оливера?

Она хотела закричать от отчаяния, но сумела сдержаться — едва. Она была полна решимости выиграть эту маленькую игру, в которую играл Каллум.

— Да. Это именно то, что я хочу сделать.

Рука Каллума сжала ее спину.

— Значит, шлепки разгорячили тебя, взволновали и ты была готова к траху.

Она была не единственной. Она чувствовала, как его член практически пульсирует у нее на животе.

— Да, но я не собираюсь красть оргазм. Я никогда ничего не крала.

Она прекрасно понимала, что звучит гораздо более чопорно, чем должна была бы говорить любая женщина, которая лежала обнаженной на коленях у одного брата, пока палец другого брата трахал ее, а третий ждал минета, но это было правдой. Она не была воровкой и не начала бы воровать сейчас.

— Тогда считай, что это дано даром, любовь моя, — предложил Каллум. — Оливер, давай устроим ее в лучшую позицию для этого.

Она чуть не заплакала, когда эти пальцы покинули ее тело. Пустота. Она была близка к оргазму, а теперь снова была напряжена и пуста. Каллум помог ей сесть прямо у него на коленях. Он подвинулся, широко раздвинув колени, вместе с этим раздвинув ее ноги, полностью открыв ее взгляду Оливера и Рори.

— Ты видишь, как полезно иметь пару партнеров сейчас, Олли? — спросил Рори. Он сжал ее плечо, прежде чем коснуться ее груди, пока Оливер двигался между ее ног.

Все трое мужчин держали ее за руку. Она застряла между ними и никогда в жизни не чувствовала себя более любимой. Внезапно стало неважно, что она голая, а они нет. Она почувствовала себя сильной, когда Оливер опустился на колени. Все ее тело гудело в предвкушении.

— Это очень полезно. Держи ее, брат. Мне нужно попробовать ее, — он наклонился к ней, и Тори почувствовала тепло его рта на своей киске.

— Приготовь ее, потому что мы не остановимся, пока все не насытимся, — глубокий голос Каллума вибрировал в ее ушах, пока он перекатывал ее соски между своими толстыми пальцами. — Наслаждайся этим, потому что следующий Рори.

Она взглянула на Рори, который стягивал брюки, обнажая достойную вздоха длину. Он был ошеломляющим. Каждый дюйм его тела был мускулистым и подтянутым, от широких плеч до стройной и тонкой талии, ведущей к сильным ногам. У нее перехватило дыхание, когда она увидела его член. Он смотрел, как она уставилась на него, держа в руке свой большой орган. Он погладил себя, явно жаждая момента, когда она возьмет его в рот. Она понятия не имела, как ей удастся полностью поглотить этот член, но она была более чем готова попробовать.

У нее была одна ночь, и она собиралась использовать ее по максимуму. Она планировала сохранить как можно больше воспоминаний об этих мужчинах.

Оливер облизывал ее складочки, дразнил ее лоно, затем ласкал клитор. Чистый огонь пронесся по ее телу. Каллум выбрал именно этот момент, чтобы ущипнуть ее за соски, и она не смогла сдержать умоляющий стон.

Оливер работал с ней своим ловким языком, выводя ее из равновесия, пока Каллум играл с ее чувствительными точками, наполняя их еще большим количеством крови. Она не могла двигаться, не могла ничего делать, кроме как оседлать нарастающую волну. Оливер снова погрузил пальцы в нее, сгибая их и массируя как раз в нужном направлении, пока его язык находил кончик ее клитора и безжалостно гладил его.

Тори напряглась под опекой Оливера, выгнулась, вонзила ногти в бедра Каллума и бросила умоляющий взгляд на Рори.

— Кончай, милая.

Мягкая команда Рори откупорила ее. Оргазм пронзил тело, она не смогла сдержать пронзительный крик, и удовольствие потрясло её целиком, напрягая каждую мышцу и делая ее абсолютно беспомощной под их прикосновениями.

Оливер не сводил с нее глаз, лизал и гладил ее, как голодающий, словно она была его первой едой за последние недели. Эйфория усилилась, и она закричала, когда ощущение снова пронзило ее. Все ее тело, казалось, окутало бесконечным зарядом блаженства.

Наконец, напряжение спало, просачиваясь наружу, оставляя после себя удовлетворение. Она прижалась к груди Каллума, ее сердце бешено колотилась, даже когда язык Оливера смягчился, и он оставил последний поцелуй на верхушке ее набухшей киски.

Он встал и наклонился к ней, его губы нависли над ее губами.

— Это было прекрасно. Я никогда не выкину твой вкус из головы. Я всегда буду жаждать тебя.

Затем Оливер поцеловал Тори в губы, его язык переплелся с ее языком, и девушка почувствовала себя на его губах. Это была близость, превосходящая все, что она могла себе представить. Удивительно, но желание снова начало бурлить и собираться внутри нее.

Через некоторое время Каллум помог ей встать. Боль заставила ее сжать бедра вместе. Тори так сильно желала их, что хотела умолять. Она не могла находиться в комнате с этими мужчинами и не хотеть их.

— Встань на колени и покажи себя, — Каллум взял ее за руку и помог спуститься на пол. — Раздвинь колени.

Она была такой влажной.

— Думаю, мне нужно полотенце.

Каллум встал на колени рядом с ней, пощипывая ее сосок. Он повернул его в правую сторону до боли.

— Тебе не нужно ничего из того, что я тебе не даю. Ты прекрасна. Рори, тебя оскорбляет вид ее гладкой киски?

Взгляд Рори был прикован к ее розовым складочкам, когда он медленно поглаживал свой член.

— Знаешь, я думаю, что она великолепна, но это самая красивая киска, которую я когда-либо видел. Ты знаешь, как ты прекрасна, когда кончаешь? Я почти присоединился к тебе.

— Это было близко, — согласился Каллум. — Так что держи свои ноги открытыми и перестань беспокоиться о том, что правильно или уместно. Когда мы вот так наедине, все, о чем тебе нужно беспокоиться, это угодить своим Мастерам, и мне было очень приятно видеть, как ты кончаешь.

— И мне, — Оливер коснулся ее головы, поглаживая своей большой ладонью ее макушку. Когда она моргнула, глядя на него, она была потрясена, увидев, каким спокойным и настоящим он выглядел. Всегда была часть Оливера, которая, казалось, была где-то еще, но теперь он был расслаблен.

Она подарила ему это. Она дала ему небольшую передышку от демонов в его голове. Эта мысль заставила ее сесть прямее, ее позвоночник вытянулся, когда она широко раздвинула колени.

— Моя девочка, — рука Каллума на ее груди смягчилась. — А теперь поцелуй меня. Ты еще не поцеловала меня. Моя очередь.

Наконец она услышала что-то о человеке, которого знала. Милый Каллум притаился под голодным Домом. Она должна была признать, что нашла две стороны этого человека совершенно очаровательными. Когда доходило до дела, он был готов позволить своим братьям вести его за собой, но они последовали за ним в этой комнате.

Она повернулась, чтобы встретиться с его губами, удивленная тем, что он не сразу взял верх. Он нежно поцеловал ее, как будто она была бесконечно драгоценна. Его губы слились с ее губами, и когда он закончил, то прижался к ней лбом.

— Спасибо, что доверяешь мне. Я хотел этого с тех пор, как впервые встретил тебя. Я не подведу тебя, Тори.

Ее сердце сжалось, потому что она хотела верить ему. Она хотела, чтобы ее фея-крестная взмахнула волшебной палочкой и сказала, что она может иметь братьев Тарстон-Хьюз сейчас и навсегда. Может, ее любви будет достаточно

Она отпустила мысли. Теперь никаких решений. На сегодняшний вечер она решила жить настоящим моментом. Просто быть.

Затем она вернулась к Рори, намереваясь дать мужчинам всё, в чем они нуждались.

Глава 10

Рори не был уверен, как долго он протянет, но он поклялся почувствовать этот сладкий рот на своем члене. Глядя, как Тори извивается и стонет под руками братьев, его контроль пошатнулся. Они с Каллумом раньше вместе работали с сабмиссивами, но это была новая территория. Это было то, что он никогда больше не мог представить без нее. Раньше он никогда не хотел делить женщину с братьями, но это казалось правильным. Как задумано.

Он впервые влюбился и наконец понял, что это значит. Он намеревался дать ей все, что ей нужно. Она нуждалась в них троих и в том, что они могли дать. Ничто другое не имело значения. Общество не имело значения. Таблоиды значили еще меньше. Ее потребности. Ее желания. Ее любовь. Вот что будет править им здесь и навсегда.

В знании то, где его место и с кем, давало столько свободы.

И прямо сейчас его место было перед ней, его член вот-вот коснется этих идеальных губ.

Тори держала спину прямо, ее тело приняло милую позу подчинения. Она широко раздвинула колени, и ему было трудно оторвать взгляд от ее киски. Мягкая плоть набухла ярко-розовым цветом. Соки покрывали ее половые губы.

— Дай мне сначала попробовать тебя.

Он должен был знать. Он хотел, чтобы этот вкус был у него во рту, когда она возьмет его в свой рот.

— Ты хочешь, чтобы я вернулась на стул? — она прикусила губу, выглядя немного разочарованной, как будто ей действительно не терпелось пососать его член.

— Нет, — сказал Каллум. Он снова вскочил на ноги, его рука опустилась на ремень на талии. — Он хочет попробовать твою киску. Что-то, чтобы его успокоить себя. Используй палец. Предложи ему.

Она колебалась.

Рори понял, что пришло время войти в игру.

Его пальцы запутались в ее волосах, и он потянул достаточно, чтобы она ощутила натяжение.

— Я сказал, что хочу попробовать, дорогая. Ты дашь мне или я должен отшлепать тебя?

Он тоже хотел этого. Он хотел использовать свои руки, чтобы она извивалась и визжала.

Тори опустила руку между бедер, и он увидел, как расширились ее глаза, когда она провела пальцем по клитору, а затем между половыми губами. Она подняла мокрый палец, предлагая его для его удовольствия.

Ее розовый палец блестел от свидетельства возбуждения, и Рори не колебался. Он схватил ее за запястье, поднося палец к своим губам. С легким рычанием предвкушения он всосал фалангу внутрь.

Сладкая с пикантной ноткой, она была такой острой и горячей, как он и ожидал. Он с протяжным стоном слизнул возбуждение с ее пальца, затем настала его очередь.

— Возьми меня, — ему не нужно было притворяться, что он играет хорошо. Она знала, чего он хочет, и по тому, как набухли ее соски и расширились глаза, он понял, что она тоже хочет этого. Ей не нужно сладкое и мягкое. Это придет позже. Сейчас ей нужно было повиноваться.

Она наклонилась вперед. Когда он почувствовал прикосновение ее губ к головке своего члена, его глаза чуть не закатились на затылок. Она поцеловала его, странно невинным жестом. Он стоял там, предлагая себя ей, пока она исследовала.

Ее губы скользнули по всей длине его члена, двигаясь вниз по стволу и основанию, прежде чем вернуться обратно. Они были как бабочки на его чувствительной плоти, спускаясь и снова улетая, пробуждая его чувства ее прикосновением.

Он застонал, когда первый удар ее языка коснулся его. Одно ее дразнящее облизывание, и он был готов взорваться.

— Говори с ней. Скажи как тебе нравится, — сказал Каллум. — Она только один раз это делала.

Рори застонал. Ни за что, черт возьми, он не мог сейчас говорить. Он взглянул на старшего брата.

Оливер усмехнулся.

— Не думаю, что я мог бы много говорить, будь я на твоем месте. Держи его член в руке, Тори.

— Да, — Рори ахнул, желая уступить немного контроля Оливеру. — Делай, что он говорит тебе.

Он потратил два года, пытаясь уговорить брата вернуться к жизни. Все, что им нужно было сделать, это найти одну женщину, которую они все любили, и разделить ее. БДСМ был способом снова заставить Олли улыбаться. Все они потратили впустую последние шесть месяцев, но Рори не хотел терять ни секунды.

Тори замешкалась.

Рори собрался с мыслями достаточно, чтобы пригрозить ей.

— Или Оливер хорошенько тебя отшлепает.

— Вы, ребята, очень торопитесь с поркой, — сказала она, сжимая его в своем маленьком кулачке.

— Ты выглядишь великолепно с розовой задницей, любовь моя, — Каллум переместился позади нее, лаская плоть, покрасневшую от удара. — И тебе понравилось.

Ее глаза искрились весельем.

— Да, именно поэтому угроза не кажется опасной.

Громкий шлепок пронесся по комнате. Она ахнула. Рори почувствовал, как нежная рука вокруг его члена напряглась.

Так чертовски приятно.

Больше никаких игр. Он рванулся вперед, двигая бедрами, пока двигал своим членом по ее губам.

— Это была угроза, дорогая? — Судя по всему, у Каллума была небольшая склонность к садизму.

Она застонала и заерзала, пытаясь сжать бедра.

— Ты знаешь, что да. Было больно, но теперь это похоже на жар, и мне это нравится. Скажи мне, что делать дальше. Должна ли я сосать головку?

Ее слова пошли прямо к его члену. Он был почти уверен, что вся кровь в его теле собралась в его члене, и он может потерять сознание в любой момент.

— Сожми его крепче, — приказал Оливер. — Он не сломается.

Удовольствие пробежало по его позвоночнику, когда она крепче сжала его. Да, это то, что ему было нужно. Ее рука начала работать с его членом.

— Скажи мне, что ты хочешь сделать, Тори, — голос Оливера стал низким, и Рори не удивился, увидев, что его старший брат сбрасывает брюки. Между ними действительно больше не было нужды в одежде. — Что инстинкт подсказывает тебе сделать с этим большим членом в твоей руке?

— Облизать его. Вобрать в рот. Хочу попробовать его на вкус, — она смотрела на его член и шумно сглотнула.

— Я тоже этого хочу, — прорычал Рори.

Ее маленький язык подразнил его долгим скользящим движением. Она добралась до головки, где жемчужная жидкость сочилась и расщелины.

— Оближи его, — приказал Оливер. — Позаботься о нем или Каллум перестанет делать то, что он делает с тобой.

Рори посмотрел в бок и увидел, как Каллум ласкает ее, медленно кружит по клитору.

— Он делает тебе приятно?

Тори всхлипнула, звук прокатился по его плоти. Рори вздрогнул, когда потребность усилилась. Его яички подтянулись. Он начал потеть.

— Если тебе нравится, доставь и мне удовольствие, — он казался отчаянным. — Соси, Тори. Соси мой член и соси жестко.

— Если ты хочешь еще один оргазм, ты заставишь Рори кончить и примешь все, что он тебе даст, или Каллум прекратит то, что он делает, — Оливер присел на корточки, подойдя поближе, наблюдая за происходящим перед ним с явным восхищением. — Вы устраиваете настоящее шоу, я хочу смотреть на вас. Я хочу увидеть, как моя красивая девушка с любовью сосет член. Можешь ли ты сделать это, дорогая?

В ответ она вобрала головку члена прямо ей в рот. Рори глубоко застонал. Так хорошо. Ее рот был теплым и мягким, пока она работала с головкой, медленно опускаясь вниз, только чтобы снова пососать.

— Двигайся одновременно с рукой. Сожми его и найди ритм, — сказал Оливер.

Рори хлопнул бы Оливера по спине, если бы тот не был так чертовски близок к оргазму. Его старший брат, казалось, точно знал, что ему нужно от Тори. Рори опасался, что если он не будет осторожен, то кончит слишком рано. Необходимость была сильной, и это выходило за рамки простого удовольствия. Впервые в жизни он хотел отметить женщину.

Он был осторожен в своих отношениях. Они всегда были обыденными, всегда несколько прохладными. Он выбирал женщин за их красоту и их желание использовать его для продвижения своей карьеры. Всегда модели или актрисы. Всегда женщины, которые в какой-то момент уйдут от него.

Тори была их полной противоположностью. Тори не хотела славы. Ей наплевать на их деньги. И он никогда не мог уйти от нее. Она была его последней игрой.

— Да… Именно этого я и хочу, — он сжал сильнее ее волосы, направляя ее, пока она двигалась в чувственном ритме.

Какое-то время он внимательно наблюдал за ней, изучая движения. Она не показывала никаких признаков бедствия. Она застонала вокруг его члена и глубоко приняла его. Он хотел насладиться этим вместе с ней. Она оказалась гораздо более рисковой и податливой, чем он ожидал. Он думал, что им придется нянчиться с ней и осторожно вести ее вперед, но она быстро ощутила удовольствие — и дарить, и получать. Она была девственницей, но ее первое знакомство с Доминированием и подчинением, похоже, превратило ее в голодную фурию.

Это было то, что им всем было нужно — она. Сколько раз он чувствовал себя обязанным сделать все возможное, чтобы сохранить семью вместе, но Тори была тем клеем, который их связывал. Любовь к ней скрепит их связь.

Она работала с ним, принимая все больше и больше его члена с каждым разом. Ее рот был маленьким, но она, казалось, была полна решимости взять его целиком. Он не собирался протестовать. Больше всего на свете он хотел найти мягкое место в задней части ее горла и отдать ей все, что накопил для нее.

Что бы Каллум ни делал с ней, она захныкала. Вибрации гудели вдоль его члена.

— Сделай это снова. Ей понравилось, — выдохнул он. — Мне чертовски понравилось.

— Она так хорошо реагирует, — сказал Каллум. — Хочешь кончить, любовь моя? Хочешь кончить, пока член Рори у тебя во рту? Посмотрим, смогу ли я подобрать идеальное время. Тебе нравится, когда я прикасаюсь к тебе здесь.

Она снова замычала, звук панической страсти, как будто она сидела на лезвии бритвы, и Каллум держал ее в своих безжалостных руках. Тори взяла еще больше его члена, и он увидел, как его сантиметры исчезают между ее губами. Это ощущение заставило его позвоночник изогнуться, когда он почувствовал, как его яйца начали подтягиваться.

— Я почти, — он использовал ее волосы, чтобы сделать толчки между ее губ более грубыми. Он не мог позволить ей контролировать себя ни на секунду дольше. — Просто расслабься и позволь мне трахнуть тебя в рот.

Она сделала, как он просил, но ее тихое хныканье становилось все сильнее, когда Каллум, по-видимому, приближал ее к кульминации. Она застонала вокруг его члена, ее рот смягчился, она взяла его глубже. Он входил и выходил, ее губы сжимались вокруг него, втягивая его обратно. Снова и снова он набирал темп, пока она не приняла его по самые яйца.

Ее язык кружил, Рори не мог удержаться от того, чтобы отпустить. Ее тело раскачивалось, ее голова качалась, ее язык терся, и она мычала, когда кончала. Он вошел ей в рот, стон вырвался из его груди, когда член коснулся задней части горла. Не было никакой возможности сдержаться. Он выстрелил ей в рот, снова и снова проникая между ее распухшими губами.

Она сильно сосала его, обхватив его задницу. Она наклонилась, глотая, поглощая каждую частичку его тела.

— Дорогая… ах, — зарычал Рори. — Да. Черт. Да!

Чистая радость наполнила его, когда мир, казалось, стал мягким и туманным. Все его тело пульсировало, когда он смотрел, как она вылизывает его дочиста. У нее была лучезарная улыбка, сияющая гордостью и радостью, когда она, наконец, посмотрела на него.

Он совсем потерялся. Он любил ее и не собирался отпускать.

***

Каллум был в огне. Жар Тори определенно обжег его пальцы. Он всегда знал, что в ней горит огненная чувственность. Она могла выглядеть милой и могла быть такой же невинной, какой бы долгий день ни был. Он не был человеком, который приравнивал невинность к девственности или к доброте. Тори сохранила невинность, потому что была привередливой, и в этом не было ничего плохого, но ее невинность не имела ничего общего с ее девственной плевой. Все дело в ее великолепной душе.

Она улыбнулась, откидываясь назад. Если бы его не было, она бы упала на пол, но она, должно быть, знала, что он ее поймает. Он никогда не подведет ее.

Каллум уставился на нее, ее вес был таким идеальным в его руках. Он вспомнил тот момент, когда впервые увидел, как она улыбается ему. Зрелище было откровением, как будто небеса расступились и оставили ему солнечный подарок ее красоты после нескольких дней дождя, и он понял, что нашел смысл жизни. Свою женщину.

Так долго его целью было не подвести свою команду. Его жизнь была посвящена спорту. Это было реально. Она была настоящей. Любить Тори Глен может быть до конца жизни его целью.

Это было все, что он хотел. Он даже хотел этого причудливого поворота, который приняла его жизнь. Почему-то казалось правильным, что его братья здесь.

— Тебе понравилось? — ему нравилось смотреть, как она отсасывает у Рори, пока он доводит ее до оргазма пальцами. Он никогда не видел, чтобы женщина отвечала ему так легко и красиво. Как будто она была создана для него, создана для его пальцев, рта и члена. Сделано для них — для братьев Тарстон-Хьюз.

— Безумно, — она повернула свое лицо к его лицу, позволяя ему легко захватить эти губы, которыми он был так одержим. Он дал себе время запомнить ее. Она изменится с годами, но он всегда будет видеть ее такой, его милая любовь только что узнала о силе ее собственной чувственности.

Каллум знал, что ему нужно наслаждаться ею сейчас, потому что в ту минуту, когда она осознает свою силу, он погибнет. Он уже был ее рабом, но, по крайней мере, в их спальне он был Хозяином. Когда он пришел к БДСМ, часть его души встала на место. Теперь он знал почему. Он был рожден, чтобы быть Доминантом Тори.

Он встал и поднял ее на руки.

— Тебе не обязательно, но мне нравится, как ты меня носишь, — она положила голову ему на плечо, ее голубые глаза были задумчивыми. — Это заставляет меня чувствовать себя хрупкой.

— По сравнению со мной ты хрупкая, — он даже не заметил ее веса, но определенно заметил ее нежную мягкость в своих объятиях. И его член напрягся как камень при мысли о том, что он собирался сделать. — Рори, не хочешь подержать нашу сладкую сабу?

Младший брат уже рухнул на кровать.

— Очень хотел бы.

Они бы обсудили, как будут это делать, будь у них такая возможность. Недели бесконечных разговоров привели их сюда, и у Каллума немного тряслись руки. Он занимался сексом почти всеми возможными способами, но раньше это никогда не имело большого значения. У него никогда не было этого с женщиной, которая имела значение. Он хотел, чтобы она наслаждалась этим, чувствовала себя любимой и обожаемой. Это было началом их совместной жизни.

Он усадил Тори против своего младшего брата, спиной к нему. Рори обнимал их женщину, и было легко увидеть, как она упивалась любовью.

Оливер заполз на кровать и наклонился поцеловать ее. Их рты слились в демонстрации чистого желания.

К черту все. Это может сработать. Это действительно может сработать. Надежда поселилась в его сердце. Несмотря на невзгоды последних нескольких недель, он пытался оставаться позитивным, но в глубине души он задавался вопросом, действительно ли какое-либо будущее с Тори сработает без Оливера. Теперь он знал, как сильно Тори нуждалась в нем. Каллум перевернул бы небо и землю, лишь бы Оливер был рядом с ней — ради нее.

— Ты так прекрасна, любовь моя, — Оливер поцеловал ее в кончик носа, затем откинулся на спинку кресла. Его глаза потемнели от желания, но в его лице была и нежность. — Она очень узкая. Полегче с ней. Я причинил ей боль в первый раз.

Тори переплела пальцы с пальцами Оливера.

— Я в порядке. Я хочу этого.

И у нее всё будет. Она окружена ими, связана со всеми ими, так что теперь он мог взять ее.

— Я хочу этого больше, чем ты можешь себе представить. И если тебе завтра будет плохо, я обещаю носить тебя на руках и обращаться с тобой как с принцессой. Но прямо сейчас я буду поклоняться тебе по-своему.

Надев презерватив, он раздвинул ей ноги и освободил себе место. Предвкушение захлестнуло его. Однажды он не наденет кусок латекса. Однажды он получит право излиться в ее тело. Он не мог ждать.

Внимательно наблюдая за ней, Каллум выровнял член и начал проникать внутрь. Он сконцентрировался на ней и старался не зацикливаться на том, что она такая тугая, такая горячая, такая идеальная.

Ее глаза расширились, и она сексуально вздохнула.

— Ты богиня, — прошептала Рори ей на ухо. — Я не могу дождаться, когда буду внутри тебя. Ты знаешь, как долго я ждал?

Оливер сжал ее руку.

— Расслабься и позволь Кэлу взять все на себя. На этот раз не будет больно. Он будет осторожен.

Каллум медленно пробрался внутрь, пот выступил на его лбу. Контроль был ключом ко всему. Ему приходилось сопротивляться безумному желанию погружаться в нее снова и снова, помечать ее своим членом. Она заслуживала большего, и он был полон решимости дать ей это.

— Мне не больно, но он такой большой. Я так наполнена, — ее свободная рука скользнула к его талии, поглаживая его зад.

Она будет более наполненной. Он прибавил еще дюйм, двигаясь вперед и назад короткими контролируемыми движениями. Он постепенно открывал ее, позволяя ей чувствовать себя комфортно с ним. Он был каким угодно, только не удобным. На самом деле Каллум был уверен, что умрет от чистого удовольствия. Ее киска пульсировала вокруг него, соблазняя его отпустить контроль.

Он двигался, пока, наконец, не оказался глубоко внутри, их кожа покраснела. Он наклонился и слился с ее ртом, наслаждаясь моментом, когда они наконец-то были вместе, наконец-то соединились. Это то, чего он ждал.

— Я тебя люблю, — он никогда не говорил этого другой женщине, и теперь перед ними раскинулась дорога из желтого кирпича к счастью. Возможно, ему хватит времени. Может быть. — Ты сейчас в порядке, любовь моя?

Она кивнула.

— Я хочу большего.

Он должен дать больше. Каллум вышел и медленно вошел обратно. Каждая секунда была пыткой, наслаждением и раем. Еще один долгий, медленный толчок заставил ее кожу расцветиться нежно-розовым. Ее соски напряглись, когда она обвила ногами его талию.

Ее таз наклонился вверх, и каким-то образом он скользнул еще глубже внутрь. Он чувствовал, как его яйца шлепают о ее зад. Они подтянулись, и в его позвоночнике начало появляться покалывание.

Он работал над ней, толкаясь сильнее и быстрее, позволяя ей чувствовать каждый дюйм своего члена. Ее мышцы сжались вокруг него. Он удержаться. Она была слишком горячей и тугой.

— Кончи для нас. Кричи. Не сдерживайся, — скомандовал Оливер, голос его брата звучал увереннее, чем он когда-либо слышал, играя с сосками Тори.

Ее глаза вспыхнули, все ее тело вспыхнуло, когда она закричала от удовольствия. Не было ни хитрости, ни лжи. Не было игры. Каллум почувствовал, как она напряглась, запульсировала, вздрогнула, когда кончила, ее ногти глубоко впились.

Он не мог продержаться ни секунды дольше. Он жестко ее трахнул. Он позволил своему члену раскачиваться, входя и выходя, следуя заданному им примитивному ритму. В ответ Тори приподняла бедра, предлагая все больше и больше, и он мог бы поклясться, что она кончала снова и снова, пока он двигался внутри нее.

Оргазм переполнил его чувства, когда он излился в нее. Казалось, мир вокруг него исчез, но… он мог видеть только Тори. Все, что он мог чувствовать или слышать, была Тори. Мир сузился, когда он прижался к ней, отдавая ей все, что у него было.

Он прижал ее тело к своему. Он позволил своей руке найти ее грудь и сквозь мягкость услышал стук ее сердца.

Мир казался идеальным местом и только одно могло сделать его лучше.

Ночь еще не закончилась. Он посмотрел на нее и подмигнул.

— Думаю, пора представить нашу девочку анальной пробке.

Ее глаза расширились и удовольствие наполнило его.

Наконец, этот мир стал идеальным.

Глава 11

Тори проснулась, тяжело дыша. Она заставила себя замедлить дыхание, делать более длинные вдохи. Страх сжал все ее тело. Слезы текли по лицу. Она моргнула в сумрачной темноте, наконец узнав в ней спальню во дворце. Ее мужчины спали вокруг нее.

Ей просто приснился кошмар. Ее тело обмякло от облегчения. Но видения продолжали проигрываться в голове.

Она видела версию этого сна раньше, много раз с тех пор, как ей исполнилось тринадцать. Она сидела на диване со своей сестрой и смотрела телевизор, когда раздался звонок в дверь. Она пошла за Пайпер, на пороге стоял шериф. Он рассказал об их отце — вот только на этот раз он не говорил о ее отце. Крупные слезы катились по ее щекам. Внезапно она стала взрослой, и шериф сказал ей, что Каллум Тарстон-Хьюз был убит неизвестным преступником.

Она сразу поняла, что Тея была убийцей. Тори подбежала к его телу и увидела, как Оливер и Рори сцепились в драке. В своих больших руках они сжимали окровавленные ножи. Кровь стекала по их туловищам. Они дрались из-за нее.

Когда они снова ударили друг друга ножом, она резко проснулась.

Теперь она огляделась и испугалась. Что она сделала? Предыдущая ночь была идеальной, и теперь ее сердце бешено колотилось по другой причине. Она лежала между Рори и Каллумом. Оба мужчины держали ее за руки, и она не могла дышать.

Она любила их. Она любила их до глубины души — и это пугало ее больше всего. Что, если она действительно потеряла их? Что, если однажды она проснется, а их всех уже нет? Это случалось с ней раньше, и она ничего не могла с этим поделать. Она была совершенно беспомощна, чтобы сделать что-либо, кроме как похоронить двух людей, которых она любила больше всего, своих родителей.

Если история повторится, она не переживет.

Она не могла рисковать.

Для любого другого, кто не пережил такую потерю в детстве, это, вероятно, прозвучало бы глупо, но нарастающая волна страха высосала из нее воздух, окрасив ее кровь ледяным страхом. Она запаниковала при мысли о том, что потеряет их.

Тори откинула одеяло и сумела выбраться из постели. Предыдущая ночь была волшебной. Она открылась и отдалась им. Где-то посреди ночи она отказалась от мысли оставить их. Она хотела их. Она хотела быть центром их миров.

Но она не могла этого сделать. Она не могла так рисковать своими рассудком и душой.

Всхлип чуть не вырвался из ее горла. Тори осторожно высвободилась и выползла из постели. О чем она думала прошлой ночью? Она была сосредоточена на удовольствии, на опьяняющем блаженстве прикосновений, на их защите и обожании и… на всем остальном, что исчезнет по щелчку пальцев, если с ними что-то случится.

Если? Когда. Жизнь не была вечной. Люди погибали. Она не могла этого остановить. Кроме того, если она останется с ними, то в конце концов разлучит их. Они могли бы делить ее на одну ночь, но они были собственниками. Она видела, как они дрались. Что произойдет, если один из них захочет жениться на законных основаниях? Или она забеременеет? Как они с этим справятся? Сожительствовать в одном доме или постели годами? Нет, в конце концов она разорвет их на части, а если нет, то таблоиды, скорее всего, разорвут ее на части.

— Милая, куда ты идешь? — прошептал Рори.

Ей удалось освободиться из клубка простыней и рук. Оливер спал по другую сторону от Каллума. Они все выглядели великолепно. Прошлой ночью они были так преданы. Тори пришлось сдержать крик. Она не могла дать понять Рори, что расстроена, иначе он набросится на нее. Ей нужно было несколько минут наедине с собой. Все, что произошло за последние двенадцать часов, было уже слишком.

— Просто в ванную. Я сейчас вернусь, — сказала она, счастливая, что ее голос не выдал ни одну из ее кружащихся эмоций.

— Поторопись.

Она слышала, как он снова опустился на кровать. Когда она снова взглянула, его глаза были закрыты, а его грудь снова погрузилась в ритм сна.

Так тихо, как только могла, она взяла халат из шкафа и бросилась во внешние комнаты, отказываясь смотреть на охранника в коридоре. Оттуда она нашла путь обратно в свои покои.

Внутри Тори заперла дверь и сорвала халат. Она успела в душ до того, как раздались рыдания. Слишком много. Все произошло так быстро. Она слишком долго закрывалась, и теперь эмоции обрушились на нее, как ураган. Она позволила горячей воде смешаться со слезами и молилась, чтобы найти в себе силы принять правильное решение.

***

Два часа спустя Тори смотрела на себя в зеркало и удивлялась, почему она такая трусиха. Она проснулась в окружении трех мужчин, которых любила. Ее тело было восхитительно насыщенным, и она была такой теплой. Она никогда не спала всю ночь рядом с другим телом. Когда она была ребенком, ее родители иногда прижимали ее к себе, когда она была напугана или больна. Она вспомнила, как удовлетворенно смотрела на них, когда они целовали ее перед тем, как выключить свет. Даже в детстве она чувствовала их любовь. С ними она была в безопасности и тепле.

И она никогда не думала, что все может закончиться так быстро.

Ужасный кошмар, который вернул все назад, — чувства утраты, беспомощности, гнева и отчаяния. Один кошмар, и она слишком хорошо помнила, как легко может закончиться ее счастье.

Вот почему она была трусихой. Она до сих пор помнила своего отца, стоящего над могилой матери, все еще чувствовала руку сестры в своей руке, когда они оба смотрели сухими, ноющими глазами. С этого момента они могли рассчитывать только друг на друга. С практической точки зрения их отец умер вместе с матерью. Он просто ходил по земле еще несколько лет.

Она все еще должна быть в постели с братьями Тарстон-Хьюз, но она сказала Рори, что уйдет всего на минуту. Затем она бросилась в свою комнату, как испуганный кролик. Это было похоже на младшую школу снова и снова. Она намеревалась забаррикадироваться в ванной и оставаться там, пока не выяснит, как с ними обращаться.

Она глубоко вздохнула и заставила себя расслабиться. С ними она должна быть спокойна. «Спасибо за прошлую ночь. Она была замечательной. Если у нас когда-нибудь будет время, я хотела бы повторить».

Хорошо. Теперь она была Эмили Пост в мире менажа.

Может, что-то обычное будет лучше. «Привет, ребята. Как спалось? Хорошо. Увидимся позже!»

Так не пойдет.

Она со стоном опустилась на кушетку. Естественно, ее ванная во дворце была больше, чем ее лондонская квартира, и в ней была гостиная.

Когда она повернулась, чтобы броситься на мягкие подушки, Тори вздрогнула от боли. Она всегда была отличницей, но трое мужчин за одну ночь — это новый максимум.

Образы прошлой ночи напали на нее. После того, как Каллум замучил ее этой проклятой пробкой, Рори заставил ее забыть, как это было неловко. Он взял ее в свои объятия и вскоре уже погружался в нее. Он целовал ее, когда входил и выходил, снова сводя ее с ума.

И Оливер. О, Оливер был так терпелив и осторожен, ведь он полностью завладел ее телом. Вся ночь была долгим, чувственным праздником. Один из них всегда держал ее за руку. Один из них всегда целовал ее или погружался в ее глубины своим большим членом. И когда она погрузилась в истощенный сон, она сделала это в их объятиях. В тот момент мир казался идеальным, как будто все наконец встало на свои места, и она не могла просить большего.

Пока ей не приснился тот кошмар… Это ужасное словно пощечина напоминание, что ничто не идеально.

Да, она и ее мужчины пережили одну невероятную ночь. Но они никак не могли заставить это работать в реальном мире. Если они больше никогда не покинут дворец, может быть, только может быть, какое-то время они будут счастливы, но им захочется вернуться домой.

И тогда разверзнется ад.

Ей посчастливилось провести эту волшебную ночь, о которой мир ничего не знал. Она не могла испытать свою удачу и попросить всю жизнь.

Стук в дверь вырвал ее из депрессивных мыслей и сразу же погрузил в ужасающие мысли.

Она не была готова встретиться с ними. Абсолютно.

— Минди?

Со вздохом облегчения Тори вскочила на ноги и открыла дверь. Пайпер стояла там с подносом для завтрака в руке и ухмылкой на лице, которая говорила ей, что кто-то во дворце рассказал ей о том, что произошло прошлой ночью.

Щеки Тори вспыхнули.

— Я не хочу об этом говорить.

К черту дворцовую мельницу сплетен. Тот охранник, который впустил их в частное крыло, вероятно, был болтлив.

Пайпер вошла. Она все еще была в своей повседневной, но шикарной домашней одежде. Она поставила поднос с кофе и датскими булочками на столик.

— Очень жаль, потому что я хочу сенсации.

А Тори очень нужен кофе. Ну, может, сказать ее сестре было бы хорошо. Она вздохнула и налила себе чашку.

— Нет никакой реальной сенсации. Это была хорошая ночь. Хотя кто-то должен был сказать мне о пробке. Я не была к ней готова.

Бесстыдной. Вот какой она будет. Она проложит свой путь с уверенностью.

Глаза Пайпер загорелись.

— О, пробки никогда не надоедают. Чертова Домы. Они действительно знают, как достучаться до девушки. Кто из них альфа Дом? Это Рори, не так ли?

— Каллум, — все следовали примеру Каллума. Было откровением увидеть его с этой стороны. — Если бы мне пришлось расставить их по порядку, Рори был бы следующим. Удивительно, но Оливер — слабак.

Пайпер налила себе немного кофе.

— Никогда бы не догадалась. Так скажи мне, что случилось с Маленькой Мисс Изнуренной? — Она нахмурилась. — Скажи мне, что ты не собираешься притворяться, что это ничего не значит.

Сестра знала ее слишком хорошо.

— Это ничего не значит, поскольку я не вернусь в Англию. Я решила устроиться на работу в Далласе.

— Ты берешься за работу в «Блэк Оук»? Она утомит тебя до слез. Эти люди являются прочными столпами делового сообщества. Им не нужно, чтобы кто-то убирал их скандалы, потому что у них их нет.

Братья Джеймс были счастливы в браке со своей женой Ханной. Они были чрезвычайно осторожны и скрытны. Они жили жизнью, которая должна попасть в заголовки. Как им это удалось? Может, сохранение их секретов стало бы частью ее работы.

Это не должно быть слишком сложно, потому что братья Джеймс ладили. Они были счастливы вместе. Она могла поспорить, что они никогда не дрались. Они были сплоченной единицей, а братья Тарстон-Хьюз были великолепным, суперкрутым месивом. И она так любила их, что у нее сжималось сердце.

— Я знаю. Эта работа нудная, — она приучила свои эмоции. Последнее, что ей нужно, это чтобы Пайпер подумала, что она лжет. — Я могу сосредоточиться на компании, а не на сотрудниках. Будет здорово вернуться в Техас.

Вдали от трех мужчин, которых она постарается забыть в течение всей жизни.

Пайпер грациозно села на диван.

— Они знают, что ты собираешься бросить их после одной ночи?

Каким-то образом ее сестре удалось представить этот простой вопрос очень обвинительным. Или, может быть, Тори отреагировала на свой позор. Она не хотела с ними быть навсегда. Она не хотела навсегда ни с кем. Не того, кого она любила всем сердцем. Потерять их после целой жизни любви было бы слишком ужасно. Она уже пережила тот момент, когда ей казалось, что ее жизнь кончена. Она никогда не решится пройти через это снова.

Боже, теперь она лгала себе. Она хотела всего, что Оливер, Каллум и Рори могли дать ей, но ей не хватало смелости взять это.

— Я ничего им не обещала, — у нее пропал аппетит. Она хотела лечь спать. В ее собственную кровать. Она бы натянула одеяло на голову и пыталась притвориться, что знает, что делает. Она постарается забыть тот сон, в котором Каллума убила его бывшая возлюбленная, а Рори и Оливер чуть не стояли над трупом и убивали друг друга из-за нее.

— Они пришли вместе за тобой, — тихо сказала Пайпер.

Она покачала головой.

— Это был просто секс.

Это было все что она могла позволить.

Пайпер встала и поставила кофейную кружку. Похоже, разговор ее сестры пошел не так, как она планировала.

— Я не понимаю, что происходит, и не знаю, даже хочу ли, но я спрошу. Тебе стыдно за меня?

Что? Тори едва могла понять эту идею.

— Как ты можешь так говорить? Пайпер, я люблю тебя. Ты была для меня всем. Моей сестрой, моей мамой, моим лучшим другом. Почему ты спрашиваешь меня об этом?

— Потому что я не могу понять, почему ты не хочешь быть с ними, когда так очевидно, что ты их любишь. Я думаю, потому, что ты не одобряешь жизнь, которую я веду. — На глазах сестры блеснули слезы. — Не то чтобы я не слышала этого раньше. Слышала. Я видела таблоиды. Меня много раз называли шлюхой.

Ярость нахлынула.

— Я подам в суд, черт возьми, на каждый из этих таблоидов.

Пайпер кивнула.

— Но ты не хочешь этого для себя. Я пытаюсь понять почему.

— Потому что я не уверена, что хочу одного мужа, не говоря уже о трех.

Пайпер нахмурилась.

— Ты не хочешь замуж? В этом нет ничего предосудительного, но я всегда думала, что ты хочешь семью.

— Хочу. Я хочу мужа и детей. Я просто не хочу утратить себя в каком-то мужчине. Я не хочу умереть, если он уйдет или что-то случится с ним, и я очень боюсь, что так и закончится с этим братьями. Поэтому думаю мне стоит уйти.

— Ты любишь меня? — спросила Пайпер тихим, почти сбивающимся голосом.

— Конечно. — Почему она спрашивает?

— Но на расстоянии, верно? Ты сдерживаешь себя и, если что-то случится, ты не будешь так сильно по мне скучать.

Слезы наполнили глаза Тори. Как ее сестра поняла?

— Это неправда.

— Думаю, правда, отчасти, — грустно вздохнула Пайпер. — Теперь, когда я поняла, я вижу, как ты сдерживаешь себя. То же самое ты делаешь с работой. Ты обучаешь людей справляться с худшим, как натянуть правильное лицо и двигаться дальше. Но ты имеешь дело с поверхностными вещами, загладить проблему, чтобы никто не видел правду за фасадом.

— Правда редко бывает такой красивой, как нам хочется, — и правда в том, что она совершила ошибку. Она думала, что сможет провести с ними одну ночь. Она думала, что сможет ускользнуть от всей этой любовной истории.

Если она никогда не будет любить, ей никогда не придется никого терять.

Держала ли она свою сестру на расстоянии вытянутой руки? Обращалась ли она с ней больше, как с образцом для подражания, а не как с семьей?

Пайпер уставилась на нее, мягко качая головой, словно понятия не имела, кто такая Тори.

— Не заводи детей, Торранс. Несправедливо, если ты не можешь любить их всем сердцем и душой. Если ты не сможешь дать им все, что у тебя есть, ты их погубишь.

Первый раз, когда сестра назвала ее рабочим именем. Тори почувствовала, как расстояние между ней и сестрой, которое она всегда пыталась поддерживать, увеличилось. И это ужаснуло ее.

— Я люблю своих племянников, — ее живот скрутило узлом. Гораздо менее болезненно было не думать о глубине ее отношений с Пайпер. Разве они не могут быть просто друзьями? Им действительно нужно было говорить о глубоких вещах?

Разве ей недостаточно быть доброй к окружающим? Ей не нужно было запутываться в их сердцах и их жизнях, если они были просто «друзьями».

Пайпер сузила глаза, изучая Тори.

— Правда? Я думаю, тебе кажется, что они в безопасности, потому что они молоды, но дети тоже могут умереть, и, если ты думаешь на секунду, что не будешь полностью уничтожена, потеряв одного из своих детей, значит, ты не продумала этот план.

Боже, она никогда не думала об этом. Она думала о том, чтобы подружиться с мужем — она могла обходиться без особой нужды в мужчине, — но она всегда хотела детей. Мысль о том, что с маленькими Сабиром и Майклом может случиться что-то плохое, мучительно угнетала ее — ведь они даже не были ее детьми.

Мир может быть ужасным, иногда нетерпимым местом. Никто не был в безопасности навсегда. Никто не гарантировал радость и счастье. Что произойдет, если с одним из ее детей случится что-то невероятное? Как она продолжит жить? Как она будет терпеть боль?

— С тобой все в порядке? — спросила Пайпер.

Она покачала головой.

— Нет. Не в порядке. Я не могу вынести то, как ты на меня смотришь. Пожалуйста, Пайпер. Я не какой-то монстр.

Пайпер пересекла комнату и крепко обняла ее.

— Я люблю тебя, но ты должна понять, что ты хочешь и какой частью себя ты готова рискнуть, чтобы это получить. Ты должна посмотреть на то, что произошло с нашими родителями под другим углом. ты все еще видишь это как ребенок.

— Я не понимаю. — Она действительно ничего не понимала.

Предыдущая ночь была так прекрасна, и теперь она чувствовала себя так, словно находилась в водовороте эмоций. Она хотела братьев Тарстон-Хьюз. Она изнывала от ужасного отчаяния, но именно эта боль подсказывала Тори, что ей следует уйти прямо сейчас. Если она этого не сделает, она могла остаться разбитой. Она уже чувствовала, как слезы горя и потери катятся по ее щекам. Если случится худшее, и она начнет плакать, остановится ли она когда-нибудь?

Пайпер искоса посмотрела в ее сторону с состраданием в голубых глазах.

— Ты принимаешь эту потерю как итог их жизней. Ты не смотришь на всю радость, которая была у них раньше. Я не верю, что папа покончил с собой. Он оплакивал ее, но, в конце концов, он бы вышел из этого. Он всегда скучал по ней, всегда любил ее, но он снова нашел бы жизнь. Я понимаю, что ты напугана, но пришло время двигаться дальше. Ты не чтишь их, живя жизнью, в которой ничто и никто не может тебя коснуться. Ты была благословлена двумя родителями, которые любили друг друга. Учись у них. Возьми любовь, радость и счастье обеими руками. Боже, Минди, ты должна позволить себе чувствовать, потому что нет жизни, достойной жизни, которая не связана с потерями. Если у тебя иногда не болит, это потому, что у тебя ничего нет внутри.

Вот вам и уклонение от серьезного разговора.

Тори старалась не вздрагивать.

— Я не знаю, смогу ли я.

Сестра взяла ее за руки.

— Ты должна попытаться, или ты потеряешь их. И ты проведешь свою жизнь в одиночестве, каждый день сожалея об их утрате. Ты бы предпочла потерять их сейчас, даже не зная, что такое их преданность, или какими мужьями и отцами они будут, или как они будут держать тебя за руку в счастье или горе? Или ты бы предпочла потерять их после долгих лет хранения заветных воспоминаний, которые ты могла бы вспоминать в дождливый день, когда твои волосы поседеют и тебя окружат внуки?

Слова Пайпер поразили ее, как удар в грудь, и Тори не была уверена, что сможет дышать. Могла ли она уйти сейчас и никогда больше не чувствовать их?

— И подумай об этом, — мягко добавила ее сестра. — Они тоже рискуют. Они готовы любить тебя сейчас, зная, что когда-нибудь может произойти потеря. Они готовы доверить тебе свои сердца. Может, ты думаешь, что это легко для Каллума и Рори. Но для Оливера…

После того, что Оливер пережил с Ясмин и ее предательством, она не могла винить его за то, что он был самым нерешительным из всех. И все же она была здесь, держась за них.

Тори послала сестре взгляд, полный неуверенности, страха и стыда. Но она не знала, что сказать.

— Я вырастила тебя в любви, — сожаление наполнило голос Пайпер. — Я думала, что научила тебя лучше.

— Пайпер? Ты здесь? — позвал мужественный голос.

Момент был нарушен и Пайпер вытерла глаза, повернувшись.

— Рэйф? Мы здесь.

Тори глубоко вздохнула и попыталась сдержать слезы. Ей не хотелось плакать перед зятем. Перед кем угодно.

Рэйф вошел.

— Рад что ты с сестрой. Нам нужно поговорить.

— Что случилось? — О, выражение его лица сказало Тори, что все плохо. Ее руки начали трястись. Что-то случилось с Каллумом, Оливером или Рори? Оливер столько всего пережил. Больше он не мог справиться. Каллум мог быть безрассудным. Иногда Рори ехал слишком быстро.

Она не могла дышать. Все ее тело одеревенело от беспокойства. Вот каково это будет. Она всегда будет волноваться.

— С ними все в порядке?

— С кем? — Рэйф озадачено нахмурился.

Пайпер изогнула бровь.

— С Тарстнон-Хьюзами.

Рейф пожал плечами.

— Насколько я знаю, с ними все в порядке. Вот о чем я хочу поговорить с вами. — Он протянул газету. — Британские таблоиды подхватили историю о твоем падении. Прости, Тори. Мы сделали все возможное, чтобы остановить это, но, видимо, кто-то снял видео, и оно есть в Интернете.

Она посмотрела на бумагу. Тори сказала себе, что это всего лишь небольшая оплошность, и это не будет иметь большого значения. В глубине души она убедила себя, что это пройдет. У Талиба было много власти, но, по-видимому, ничто не могло сравниться с Интернетом.

Один взгляд сказал Тори, что изображения были хуже, чем она могла себе представить. Это был не один кадр, а коллаж ее безобразия. Был кадр, на котором она выглядела мрачной, когда спускалась по лестнице вслед за своей светящейся сестрой. Второй кадр показал, как она споткнулась, а ее лицо исказилось самым уродливым образом. В третьем она была чуть ли не на заднице. На последнем снимке виднелась ее грудь, сосок почти полностью виден. Это была не просто оговорка. Нет, это была почти вся ее грудь. Шок на ее лице каким-то образом очень напоминал улыбку, которая предполагала, что она хотела «споткнуться» и выставить себя в центре внимания.

«Позор Безакистана: младшая сестра королевы — безжалостная золотоискательница».

Заголовок сказал все. Тори хотела, чтобы провалился пол и поглотил ее.

Она посмотрела на статью. Резкий репортаж был хуже, чем она могла себе представить. Мало того, что кто — то сделал эти снимки, они знали, что она всю ночь провела за закрытыми дверями с братьями Тарстон-Хьюз. Знание того, что на YouTube существует видео, которое может посмотреть любой, только еще больше деморализовало ее.

Однажды она помогла старлетке, чье секс-видео стало вирусным. Женщину унижали, обзывали всеми возможными словами. Тори не делала секс-видео намеренно. Да и кому захочется нанимать публициста, устроившего скандал? Никому. Эти образы могли убить ее карьеру. Как только работа исчезнет, у нее не останется ничего.

У нее особенно не будет мужчин, которых она любила.

Паника нависла над ней. Ее охватило головокружение. Она потянулась за чем-нибудь, чтобы найти баланс, но ничего не нашла. Никого.

— Минди, это не имеет большого значения, — сказала сестра. Она почувствовала руку на своем плече. — Почему ты плачешь?

Ее племянники однажды увидят это. Ее будущие работодатели. Ее друзья. Ее мужчины. В Интернете никогда ничего не пропадало.

Может, Оливер прочитает слова и подумает, что она такая же плохая, как и его бывшая жена.

Тори боялась, что проведет остаток жизни, защищаясь от слухов и обвинений. Она любила людей в своей жизни — особенно трех британцев, покоривших ее сердце, — но она не могла с этим справиться.

Ее сердце колотилось так, будто вот — вот выскочит из груди. У нее онемели ноги. Все остальное покалывало, как будто она проглотила банку с пчелами.

— Я думаю, у нее приступ паники, — кто-то говорил. Она думала, что это ее зять.

— Минди, успокойся. Дыши глубоко. Рэйф, думаю нам нужен врач.

Почему сестра была так далеко?

Не важно. Разум кружился. Когда она смотрела на газету, фотографии и слова сливались воедино.

Она услышала чей-то крик и мир стал блаженно черным.

***

Рори уставился на газету. Он прочитал ее дважды, и слова все еще не имели смысла.

Фотографии его прекрасной Тори можно было назвать только унизительными. По крайней мере, он был уверен, что она увидит их такими. Он думал, что она милая, и, черт возьми, ему нравилась эта грудь. Он просто хотел, чтобы остальной мир её не видел.

Однако статья, написанная одной особенно злобной стервой, была подхвачена не одной британской газетой. Эта статья вызвала у него желание кого-нибудь выпотрошить.

«Журналистка» описал Тори как шлюху, охотящуюся за золотом, ищущую извращенную версию любви, которую обрела ее сестра. Они даже поговорили с бывшей Каллума, которая намекнула, что бывший футболист бросил ее ради Тори, чтобы доставить удовольствие своим братьям, которые были под ее чарами. Тея солгала репортеру, сказав, что Каллум попросил ее выйти за него замуж, и в результате Рори и Оливер пригрозили лишить его семейного богатства. Она утверждала, что Тори стояла за недавними историями о том, что ее беременность была ложной, и она хотела обмануть отца своего ребенка.

— Мы должны убедиться, что Тори никогда этого не увидит, — сказал Каллум со свирепым лицом.

Оливер покачал головой.

— Я уверен, она уже видела это. В пресс-службу дворца поступают газеты со всего мира, и они обязательно сообщат шейху. Он не позволит ей ходить в неведении. Он усадит ее и расскажет, что случилось.

— Конечно, он расскажет нам первым. — Но Рори подозревал, что нет. Талиб аль-Мусад, скорее всего, будет выполнять свои обязанности перед невесткой до тех пор, пока ей не наденут кольцо на палец.

После непродолжительного стука дверь в их апартаменты открылась, и вошла Пайпер, а за ней Рафик и Кадир. Она была бледна и одета в что-то похожее на элегантную пижаму, гораздо более повседневную, чем он когда-либо видел на ней.

Взгляд ее упал прямо на газету.

— Значит, ты видел.

Оливер шагнул вперед.

— Да. Где Тори? Когда мы проснулись, ее уже не было.

— Она сказала мне, что идет в туалет. Она так и не вернулась, — объяснил Рори. — Прошло более двух часов.

Рори боялся, что она убежит, как испуганный кролик. Он думал, что прошлой ночью они все уладили, но, похоже, у них все еще были проблемы. Теперь ему пришлось иметь дело и с таблоидами.

Он перевел взгляд на ее сестру. Если кто и знал, как обращаться с Тори, так это Пайпер.

— Где она?

— В своей комнате отдыхает, — объяснила Пайпер. — Она плохо восприняла новости.

Рори мог только представить.

— Почему ты показала ей статью?

— Она никак не могла не узнать правду, — объяснил Рэйф. — Вы не понимаете, насколько это плохо. Эти фотографии взяты из видео.

Рори выругался.

— Которое уже по всему интернету.

— Да, — подтвердил Кейд. — Каждый таблоид добавил свой комментарий. Это даже попало в новости в некоторых газетах США. Ей нужно было сказать. Мы не могли оставить ее один на один с такой новостью.

— Рассказать Тори должно было быть нашей обязанностью, — Каллум уставился на братьев Аль Муссад. — Она наша.

Рэйф начал рассказывать какую-то нелепую историю о том, что они не хотели тревожить спящих братьев, но Рори наблюдал за Пайпер. Она вздрогнула, порозовела. Он проработал в бизнесе достаточно долго, чтобы уметь читать человека. Рэйф и Кейд никогда бы ничего не выдали, но реакция Пайпер сказала ему, что ей есть, что скрывать.

— Ваше Высочество, что вы знаете такого, чего не знаем мы? — Рори был бы вежлив, но он хотел добраться до сути дела.

Кейд встал перед женой, словно защищая ее.

— Не она принимала это решение. Это сделал Шейх, и мы его поддерживаем. Тори не твоя жена. До тех пор мы берем на себя ответственность за нее.

— Тебе придется их простить, — сказала Пайпер, пытаясь встать рядом с мужем. — Они так и не покинули Средневековье. Для них женщина переходит от отца — или, в данном случае, от братьев — к своим мужьям.

Рейф покачал головой.

— Все не так уж и плохо, но в нашем мире Талиб — глава семьи. Тори — член этой семьи. Мы чувствуем, что ей нужно, чтобы кто-то присматривал за ней. Она, очевидно, умная девушка, но на карту поставлено нечто большее, чем ее собственная репутация. Эта дрянная статья, несмотря на то что ее происхождение связано с невинным падением, может навредить всем нам. Мы должны защищать своих.

— Тогда ты не против передать нам Тори. Таким образом, она больше не будет твоей проблемой, — прорычал Рори резче, чем собирался, но он имел в виду каждое слово. Ему не нравилась мысль о том, что королевская семья теперь рассматривала ее как обузу для рекламы.

Каллум встал рядом с ним, выступая единым фронтом.

— Она личность, а не какое-то подставное лицо. Я не позволю ей причинить вред, чтобы избавить людей, которые должны ее любить, от нескольких проблем. Дворец может пойти к черту, мне все равно. Она здесь имеет значение.

Пайпер улыбнулась, но за улыбкой скрывалась грусть.

— Я очень благодарна, что ты так считаешь. Я знала, что вы все хорошие люди.

— Но? — Оливер встал. Он держался подальше от круга разговоров, сдерживая себя. Он часто так делал, поэтому Рори не придал этому особого значения. Теперь он мог видеть, как Оливер похолодел. Его глаза стали прямо арктическими, когда он посмотрел на королеву. — Я предполагаю, что где-то в этом предложении есть «но».

Оливер закрывался на их глазах. Накануне вечером он был таким открытым, как тот Оливер, которого он знал до Ясмин. С каждой секундой Рори наблюдал, как его брат снова восстанавливает свои стены.

Хуже того, он подозревал, что Оливер был прав.

— Где Тори?

Каллум покачал головой.

— На данный момент обручальное кольцо — это формальность. Мы решили прошлой ночью. Она принадлежит нам. Пайпер, мы позаботимся о твоей сестре. Мы любим ее. Я не понимаю, почему у ее двери стоит охранник.

Это было новостью для Рори.

— Когда ты пошел ее искать?

Каллум провел рукой по волосам, в этом жесте было полно разочарования.

— Когда я проснулся, ее уже не было. Охранник не пустил меня внутрь. Затем, когда я нашел газету, я перешел в режим решения проблем и забыл вам сказать. Очевидно, Тори смущена, но у нее нет причин для этого. Ни в чем из этого не было ее вины. Пресса ведет себя злобно, и мы подадим в суд на каждую газету, которая опубликует статью, порочащую ее. И я выбью дерьмо из репортеров.

— Она потеряла сознание, — объяснила Пайпер. — Доктор был с ней, когда вы пришли. Я на самом деле думаю, что это было больше, чем обморок. Я думаю, у нее была паническая атака. Эти последние несколько недель, особенно последняя ночь, были для нее слишком тяжелыми.

Ужас охватил Рори от ее слов.

Каллум немедленно направился к двери. Дейн и Купер встали перед входом в холл, преграждая путь, который в конечном итоге привел их к апартаментам Тори. Каллум остановился и обернулся, его глаза расширились от удивления.

— Что это значит? Я хочу увидеть свою невесту. Я имею право убедиться, что она здорова. Ради бога, если бы мы говорили о Пайпер, вы бы хотели того же.

— Но мы говорим не о Пайпер. Мы говорим о Тори. — Оливер взял маленькую сумку, которую принес с собой прошлой ночью, и подошел к Кейду.

— С ней все будет в порядке? Физически, я имею в виду.

Кейд кивнул.

— Думаю да. Она была очень эмоциональной, когда я увидел ее. Мы будем присматривать за ней и заботиться о ней.

— Если ей что-нибудь понадобится, пожалуйста, свяжитесь со мной. Если нет… — Оливер кивнул в сторону Пайпер. — Пожалуйста, передай своей сестре мои наилучшие пожелания и скажи, что я больше не буду ее беспокоить. Она свободна от всех обязательств перед Тарстон-Хьюз.

По щеке Пайпер скатилась слеза.

— Мне жаль, что все так закончилось, Оливер. Как бы там ни было, я думала, что ты ей подходишь.

Его губы изогнулись в полуулыбке, в которой не было ни капли веселья.

— Тори — умная девочка. Возможно, сейчас она взволнована, но… она распознает хорошее. И, очевидно, она знает, как все закончить, пока у нее есть фора.

Рори уставился на старшего брата. Какого черта он делал?

— Оливер, у нее только что был шок. Дайте ей немного времени. Мы должны поддерживать ее в этом фиаско, а не уходить.

— Он прав, — возразил Каллум. — Не будь чокнутым ублюдком. Она нуждается в нас.

Лицо Оливера превратилось в острые линии.

— Разве ты не видишь этих двоих? Он указал на охранников. — Они нас не защищают. Они здесь, чтобы убедиться, что мы не увидим Торранс. Они следят за тем, чтобы ей больше не пришлось нас видеть. И на случай, если ты не слушал, у нее была истерика при мысли о том, что ей придется быть рядом с нами.

Пайпер покачала головой.

— Я не это сказала.

Рори проигнорировал ее.

— Почему? Я сказал ей, что мы хотели прошлой ночью. Я очень ясно выразился.

— Я сказал ей, что люблю ее, — Каллум оглянулся на него. — Она не ответила. Я думал, она просто стесняется.

Этого не может быть. Рори отшатнулся и ударил себя по лицу. Он почувствовал себя плохо.

— Что-то здесь не так. Я ясно дал ей понять, что, если она придет в комнату, мы начнем отношения. Я сказал ей, что тоже люблю ее. Я объяснил, что мы не согласимся на меньшее, чем брак.

Неужели она ему не поверила? Как-то неправильно его поняла?

Оливер вздохнул, как будто наивность Рори была слишком грустной, чтобы об этом думать.

— И она все равно взяла то, что хотела. Она хотела нас физически. Очевидно, Тори никогда не стремилась к чему-то большему, чем секс. То, что она была девственницей, не означает, что она не способна лгать, чтобы получить желаемый оргазм.

— Но я люблю ее, — Каллум казался пойманным, вся его уверенность прошлой ночью растворилась перед лицом правды.

— Я сказал ей, что мы подумываем о свадьбе, — настаивал Рори.

— Мы не всегда получаем то, что хотим, брат, — Оливер шагнул к двери, его плечи поникли. — Вы были околдованы, так что, возможно, вы не знали. Добро пожаловать в то, что знает остальной мир. То, что мы любим кого-то, не означает, что они будут любить нас в ответ. Тебя действительно удивляет тот факт, что Тори не хочет трех сломленных ублюдков? — Он усмехнулся. — Когда наш рейс?

— Наш рейс? — Рори не планировал обратный полет.

— Я почти уверен, что мы исчерпали здешнее гостеприимство, — Оливер оглянулся на аль-Муссадов. — Вы подготовили наш самолет, чтобы увезти нежелательных любовников, верно?

Губы Рафа скривились в напряженной гримасе.

— Ваш самолет будет заправлен и готов сегодня днем. Мы просим вас оставаться в своих комнатах до тех пор, чтобы избежать неприятных ситуаций.

— Она выгоняет нас из своей постели после одной ночи? — Каллум упал в кресло с недоверчивым выражением лица.

— Они объяснили это довольно подробно. Она получила от нас то, что хотела, — сказал Оливер. Он повернулся к охранникам. — Не могли бы вы проводить меня в мои комнаты? Мне нужно собраться.

— Оливер? — начала Пайпер.

Его старший брат протянул руку.

— Нет нужды объяснять, Ваше Высочество. Желаю вам удачи в жизни. Вы должны понять, что я больше не увижу вас. Боюсь, ваша семья сделала для меня достаточно. Я буду держаться подальше с этого момента.

Купер посмотрел на Кейда, тот кивнул. Охранник вывел Оливера.

Охранники действительно не давали им увидеться с Тори. Она больше не хотела их.

— Это не имеет смысла, — возразил Рори. — Она не эгоистичная девушка. Что-то ее пугает. Пайпер, мне нужно с ней поговорить. — Он отказывался позволить им закончить таким образом. Если бы он мог сесть рядом с ней, он мог бы вразумить ее. Он мог понять, чего она на самом деле боялась.

— Прости, — сказала Пайпер, сжимая руку Рэйфа. — Сейчас она подавлена и не очень рациональна. Я думаю, может, если бы вся эта история с таблоидами не пошла наперекосяк, вы могли бы достучаться до нее. Но в нынешнем виде это слишком много для нее. Я думаю, что она хорошо скрывала это до сих пор, но она тоже пострадала.

— Как пострадала?

— Наши родители… они были безумно влюблены. Потом мама умерла, и все полетело к чертям. Тори была ребенком. Она не понимала, сколько прекрасных лет прошло до трагедии. Она знала только, что однажды все было идеально, а на следующий день ее мир рухнул. Наш папа переживал это особенно тяжело. Тори видела, как он исчезает. Потом он погиб в автокатастрофе. У нее никогда не было возможности снова увидеть, как он принимает жизнь. По ее мнению, любовь оставляет людей пустой оболочкой. Это то, чего следует избегать любой ценой.

Другими словами, ей будет угрожать что-то похожее на любовь, и она убежит. Что она и сделала. Она возводила между ними стену за стеной, запирала двери и защищала себя охраной, потому что слишком боялась.

Химия между ними всегда была неоспоримой. За месяцы, проведенные вместе в Лондоне, их дружба и уважение переросли в нечто большее. Она знала, что он чувствовал, когда прошлой ночью взяла его за руку. Он подозревал, что она тоже хорошо знала, что у нее на сердце.

Горячая доза гнева захлестнула его тело.

— Значит, она никогда не собиралась давать нам реальный шанс. Зачем ей ложиться с нами в постель, если она знает, чего мы хотим, и никогда не даст нам этого?

— Потому что я думаю, что в глубине души она хотела попробовать. Она любит тебя. Я думаю, она не хотела прожить остаток своей жизни, не зная, что значит быть твоей, даже если это было только на одну ночь, — сказала Пайпер. — У нее был шок. Если вы дадите ей время, ей станет лучше. Я поговорю с Талибом и прослежу, чтобы у тебя было приглашение вернуться через несколько недель на день рождения Сабира. Я верю, что она примет участие. Как только таблоиды успокоятся, я также думаю, что она сможет найти причину и придет в себя.

Кейд кивнул брату.

— У Ее Высочества было тяжелое утро. Почему бы тебе не отвести ее обратно в наши комнаты, брат?

Рэйф вывел Пайпер, и Рори почувствовал, как ярость вспыхнула в его организме.

Кейд встал перед ним.

— Ты не можешь слишком серьезно относиться ко всему, что Тори сейчас делает.

— У меня есть обручальное кольцо, — Каллум покачал головой, словно пытаясь прояснить ее. — Мы собирались официально сделать предложение ей сегодня вечером.

— Не сдавайся, — посоветовал Кейд. — Она растеряна и подавлена. Такая жизнь может сделать это с нормальным человеком. Это первый раз, когда она оказалась в центре бури, и это ужасно. Соедините это с тем фактом, что это ее первый раз, когда она действительно влюблена, и я думаю, что она настолько потрясена, что не может соображать. Ей нужно выбраться из дворца, уйти в какое-нибудь тихое место, чтобы она могла подумать об этом. Я не утверждаю, что действительно понимаю, через что проходит Тори, но я знаю, что Пайпер была в шоке, когда впервые связалась со мной и моими братьями, а также стала мишенью для прессы.

— Как ты прорвался? — спросил Каллум. Он снова встал, как будто даже мысль о том, чтобы заняться чем-то активным, восстанавливала его энергию.

— Тори не хочет, чтобы мы прорывались, — добавил Рори.

Она солгала. Она выставила их всех за дураков. Рори чувствовал себя вдвойне глупо, потому что он спровоцировал тот самый инцидент, который она использовала, чтобы получить то, что хотела. Она танцевала с ним, взяла его за руку и согласилась на все, о чем он просил. И это включало предоставление им шанса.

Теперь он задумался… Если бы Оливер доставил ей удовольствие, лишив ее девственности, стала бы она вообще спать с остальными? Может, ей нужна была ночь только для того, чтобы убедиться, что она испытала удовольствие, которое можно найти в сексе. Теперь, когда она получила его, она, очевидно, больше не нуждалась в них.

— Конечно хочет, — Каллум всегда был оптимистом. — Она напугана, и мы ей нужны. То, что дворец хочет, чтобы мы вернулись в Лондон, не означает, что мы должны это сделать.

— Я не знаю. Талиб был довольно непреклонен. После того, как он поговорил с Тори, он принял решение попросить вас уйти. Я думаю, что сейчас вам всем будет лучше залечь на дно, — сказал Кейд.

— Я не говорил, что мы не покинем Безакистан. Мы могли бы вернуться в Англию. У нас есть загородный дом. Здесь уединенно и мирно, но вы сошли с ума, если думаете, что я соглашусь уехать без Тори. — Каллум уставился на их хозяина. — Скажи ей, что ей лучше никогда больше не покидать дворец, потому что меня не оттолкнут. Я сделаю все возможное, чтобы она меня не забыла.

Кейд улыбнулся.

— Это та самая решимость, которая вам понадобится. И она не останется во дворце навсегда. Кажется, я слышал, как она говорила о Далласе.

— Превосходно. Я буду ждать ее там. Скажи ей, что, если она заставит меня выследить ее, я не буду счастлив. Ей будет намного лучше, если она просто согласится поговорить со мной сейчас. — Дом Каллума снова вышел на передний план.

Рори уставился на брата. Либо эта угроза окажется самым глупым ходом в истории… либо самой блестящей стратегией.

Кейд слегка поклонился и оставил их наедине с Дейном, стоящим на страже снаружи. Рори подозревал, что другой муж Алии, Лэндон, присматривал за Торранс, следя за тем, чтобы ей не приходилось иметь дело с мужчинами, которым она обещала мир прошлой ночью. О, возможно, она не сказала этих слов, и это была его вина. Он должен был настоять. Он должен был заподозрить, что она сбежит.

Он должен был знать, что белые кружева и обещания с Торранс не сработают.

— Значит, мы скажем пилоту, чтобы он доставил нас в Даллас, — говорил Каллум. — Я хочу быть там, когда она приземлится.

Рори не мог понять, почему Кэл решил, что это хорошая идея.

— Почему? Чтобы она могла позвонить в полицию и выписать запретительный судебный приказ?

— Нет, чтобы я мог положить ее на свое чертово колено, отшлепать ее, а затем жестко оттрахать за это дерьмо. Потом я выясню, что у нее в голове, и исправлю это.

— Все, что ты сделаешь, это сядешь в тюрьму за нападение на нее.

Каллум остановился.

— Она не хочет быть одна. Она расстроена и растеряна, смущена и подавлена. Ей нужна причина, чтобы доверять и обнимать. Мы собираемся дать ее ей.

— Ты злишься? — спросил Рори. — Ты забыл ту часть, где она заперла все двери между нами? Ей не нужна причина, чтобы остановиться, потому что она уже есть: она не хочет нас. Она прямо сказала нам, что с ней покончено.

Каллум напряг челюсти, его лицо застыло в упрямстве.

— Нет. Она сбежала, потому что в глубине души думает, что мы бросим ее, как это сделали ее родители.

— Ее родители умерли.

Каллум ходил взад-вперед, его мысли явно работали со скоростью мили в минуту.

— В любом случае, они ушли. Я не говорил, что это рационально. Наши чувства, наши мотивы тоже не всегда логичны. Она в ужасе, и не только от того, что ее мир снова рухнет. Боже мой, я не знаю ни одной достойной любви женщины, которая не боялась бы нас. Мы просим ее быть центром трех миров. Мы можем делать вид, что будем жить в гармонии, но мы люди. Будет конфликт, и Тори придется с ним справиться. Она молода и неопытна, и она не справляется со всем так хорошо, как нам хотелось бы. Это не повод оставлять ее совсем одну. Разве ты не видишь? Одиночество — это то, чего она действительно боится больше всего. Она просто должна это осознать.

Рори очень старался не ударить брата.

— Не мог бы ты открыть глаза? Она ушла от нас. Она поставила точку.

Каллум закатил глаза.

— Повзрослей. Вы с Оливером всегда думаете, что вам было намного тяжелее, чем мне, потому что я играл в футбол. Вы знаете, чему я научился, потому что я не был в какой-то чертовой башне из слоновой кости, чтобы учиться управлять бизнесом или позволять людям вести его за меня? Я понял, что всем нам приходится нелегко, потому что мы люди, и каждый человек, когда-либо рожденный, прошел через дерьмо. Единственный способ выжить — держаться за то, что любишь, обеими руками. Она напугана, и я люблю ее, поэтому я не оставлю ее одну. Ваша проблема в том, что вы не думаете, что она достойна любви, если она не может любить вас так, как вы этого требуете. Это чертовски эгоистично. Я иду за ней. Пока она не скажет мне, что ее жизнь стала хуже из-за того, что в ней есть я, я собираюсь сделать ее мир лучше. Вы с Оливером можете цепляться за ваши повреждения, как за щит.

Каллум бросился прочь, и Рори мог слышать его в ванной. Он собирал вещи. Как только самолет приземлится в Лондоне, Каллум сядет на рейс в Даллас. То, что он был профессиональным спортсменом, явно научило его старшего брата никогда не сдаваться. И где-то по пути его брат научился любить всем сердцем.

Рори уставился в окно. Где-то там Тори была одна. Соврала ли она или не поняла, что будет чувствовать себя на следующий день? Хотела ли она их обмануть или ее охватил страх при холодном свете дня?

Он глубоко вздохнул и принял решение. Жизнь сводилась к решениям. Он взял на себя ответственность за нее прошлой ночью. Тори, которую он знал, никогда никому не причинит вреда, и ничто из того, что произошло этим утром, не изменило ни его взгляда на нее, ни его чувств. Она принадлежала им, и пришло время показать ей, что это значит.

Даже если ему придется проделать весь путь до Техаса, чтобы сделать это.

Глава 12

Оливер уставился на то место, где чуть не умер, и положил руку на грудь. Он все еще чувствовал, как пуля пронзает его, как его колени ударяются о мраморный пол, как медный запах крови наполняет его мир.

И он слышал ее.

«Я все устроила так, будто застрелила себя и бедного тупого Оливера».

Ясмин рыскала вокруг, преследуя Алию, которая всегда была ее целью. В тот день он обнаружил, что она вышла за него замуж под ложным предлогом, и каждый момент их совместной жизни был ложью. Тем не менее, не это было самым болезненным.

Его брат и так не высокого мнения о нем. Когда он услышит об этом, он еще больше упадет в его глазах.

Конечно, она говорила о его выдуманном романе с Алией, но не это преследовало его все эти годы спустя.

Он был совершенно уверен, что Рори презирал его за то, что он был таким слабым, за то, что позволил себе ввязаться в эти отношения, за то, что он был таким жалким слепцом.

И теперь он знал, что на самом деле думает Тори.

На какой-то краткий миг ему показалось, что это может сработать. О, он определенно собирался быть на заднем плане. Он не заслуживал контроля. Компания — это одно, но такая хрупкая и бесценная женщина, как Тори? Никогда. Он был не тем мужчиной, но любое время с ней казалось лучше, чем ничего. Теперь он знал, каков на вкус рай.

Было больно вернуться в ад.

— Тал сказал мне, что я найду тебя здесь, — произнес знакомый голос. Алия. — Знаешь, я переехала в другую часть дворца после того, как вышла замуж. Я давно здесь не была.

Ах, Талиб посылал войска, чтобы убедиться, что увольнение организовано. Он был удивлен, что шейх с такой готовностью принял его во дворец. Он шокировал себя, попросив остаться в тех самых комнатах, где чуть не умер. С другой стороны, он приходил сюда в поисках прозрения или решения — чего-то, что сейчас ускользало от него. Он думал, что ему нужно снова пройтись по этой комнате, вспомнить… и попытаться забыть.

Ему нужно было увидеть, что комната двинулась дальше, даже если он этого не сделал.

Все, что он действительно усвоил, это то, что все это не имело значения. Он не мог изменить то, что здесь произошло. Оставаться в этих комнатах, заниматься любовью с Тори — эти вещи не исправили правду, которую он узнал о себе.

— Я не виню тебя за то, что ты двинулась дальше. Я бы сделал то же самое, — тихо сказал он Алие.

Это был первый раз, когда он вернулся во дворец за много лет. Накануне он долго стоял снаружи, неподвижно глядя на элегантное сооружение. Рейф, наконец, вышел и проводил его внутрь.

— Я сделала это из практических соображений. Это пространство не было достаточно большим для всех нас. Я всегда любила эту комнату. Это было мое безопасное место после того, как меня впервые спасли. — Она прошлась по комнате с легкой улыбкой на лице.

Алия попала в плен из-за его покойной жены. Она устроила похищение Алии и ее продажу в бордель. Жизнь принцессы превратилась в сущий ад из-за ревности Ясмин. Все плохое в его мире исходило от этой женщины и ее черного сердца.

Как он мог быть женат на дьяволе, но так и не распознать его?

— Здесь было безопасно, пока моя жена не попыталась убить тебя.

Она покачала головой.

— Само место всегда было безопасным. Иногда заходит не тот человек, и нам приходится иметь с этим дело. Это не делает само место менее красивым. Это не отменяет того факта, что я вернулась к жизни в этой комнате. Никто, кроме меня, не может стереть эти вещи, и зачем мне это делать?

Он смотрел на энергичную женщину, которой она стала, вспоминая милую девушку, которой она была, а также пустую душу, которая вернулась домой такой сломленной. Алия изменилась, выросла и выжила. Нет. Он выжил. Выживание было простым процессом дыхания, ходьбы и сна каждый день. Алия цвела. Она прошла через ад и обрела покой, счастье и любовь. Она открыла свою истинную душу. К сожалению, так же поступил и Оливер.

— Рад видеть тебя. Я приехал в Безакистан отчасти для того, чтобы поговорить с тобой. Но сначала я хочу, чтобы ты знала, что я не доставлю Тори никаких проблем. Я уже собрал вещи. Я тихонько уйду сегодня днем. Она вернется в Лондон и попытается придумать, что делать с остальной частью своей жизни.

— Я думала, что ты так и скажешь. Знаешь, Талиб не хочет отправлять тебя.

— Нет, но Тори знает, и она имеет право чувствовать себя комфортно, — большинство женщин не могли позволить себе роскошь провести ночь с тремя мужчинами только для того, чтобы на следующее утро насильно выслать их из страны.

— Тори совершает ужасную ошибку. Тал чувствует себя виноватым, что не смог скрыть ее неудачу от газет. Ты их читал? Они были особенно мерзки.

Ему действительно нужно было только увидеть заголовки, чтобы понять, насколько опустошенной должна быть Тори. Это было доказательством того, что она не была готова выносить слухи о том, что у нее будет трое мужчин, даже если бы они остались с ней до скончания века. Очевидно, она никогда особо их не хотела.

— Они всегда мерзкие.

— Кое-что, что я наблюдала на протяжении многих лет… Женщины реагируют не так, как мужчины. Большинство мужчин разозлились бы, даже пришли в бешенство из-за чего-то подобного. Потом пожали плечами и шли дальше, занимались чем-то более активным. Женщины не способны так отрешаться. Тори чувствует себя посмешищем. Я понимаю. Мне приходилось иметь дело и с ложью, которую пресса рассказывала обо мне. Я думаю, что женщины, особенно с нежным сердцем, действительно могут позволить чему-то подобному увлечь себя. — Она вышла на балкон. — Я прыгнула отсюда, ты же знаешь.

Он едва заставил себя выйти наружу. Он не боялся высоты, но боялся, что его увидят. Последнее, что нужно Тори, — это тихая прогулка по саду, которую она может прервать из-за его вида. Так что он остался прямо у французских дверей.

— Мне сказали. Я этого не видел.

— Ты умирал, Оливер.

Да, он лежал на полу, истекая кровью, пока Алия боролась за свою жизнь. Насколько он понял, Ясмин выгнала ее на балкон, и Алия была вынуждена выбирать между получением пули и надеждой, что Лэндон Никс поймает ее.

— Мне жаль, что тебе пришлось прыгнуть.

И все это время Оливер был бесполезен, жалкая человеческая масса на полу.

— Я рада что у меня был шанс. Если бы ты не сражался так упорно, у меня его бы не было.

— О чем ты? — Не было драки. Он принял пулю и упал.

Она вопросительно повернулась к нему, широко распахнув глаза на мгновение.

— Ты не помнишь?

— Конечно, помню. — Как он сможет забыть тот день? Он выгравирован в его памяти, каждая ужасающая деталь. — Она выстрелила в меня. Я упал. И больше не поднялся.

— Оливер, она выстрелила в тебя не один раз, — тихо сказала Алия.

Это он знал. Он ощущал каждый день шрамы.

— Да, моя жена тщательно работала. Я упал, и она продолжала стрелять.

— Нет.

Алия поспешила обратно в комнату и, взяв его за руку, повела его к дивану.

— Не могу поверить, что ты не помнишь, что произошло на самом деле. Я имею в виду, событие было травмирующим, так что это понятно. Я просто предположила, что ты знаешь правду, поэтому я никогда не говорила тебе.

Он сел рядом с ней, чувствуя себя намного старше своих тридцати одного года. Они никогда не разговаривали, потому что он не хотел. Он не хотел снова пройтись по этому переулку памяти и вспомнить, какой беспорядок он сделал, будучи слабым.

— Нечего рассказывать. Шрамы доказывают все.

Она наклонилась вперед, не сводя с него полуночных глаз.

— Шрамы — это то, чем ты их делаешь, Оливер. Они напоминают о том, что случилось с нами, но твои лгут тебе. Я была там, и во мне не было пули, поэтому я все помню с полной ясностью. Вошла Ясмин, обозвала меня стервой, шлюхой — не знаю, откуда у нее такой язык — и выстрелила в тебя. Потом она очень долго говорила. Разве ты этого не помнишь? Она рассказала мне все. На самом деле, ей не терпелось рассказать мне, что она стояла за всем этим.

Иногда в его снах Ясмин продолжала говорить, в то время как боль в животе заставляла его молиться о смерти, чтобы положить конец ее непрекращающейся болтовне.

— Она любила звук собственного голоса. Я научился отключаться, иначе я бы сошел с ума.

Алия наклонилась вперед.

— Пока она говорила о том, что сделала, ты вставал. Я удерживала ее внимание на себе, потому что не хотела, чтобы она видела, что у тебя все еще так много сил.

Он совсем этого не помнил. Он покачал головой, потому что ее слова не имели никакого смысла.

— Я был на полу вон там.

Он указал на место на другом конце комнаты.

— Там ты оказался, но не там ты упал. Ты упал в десяти футах. — Она кивнула на место перед диваном. — Если посмотришь на фотографии с места преступления, ты увидишь там большую лужу крови. Твоей. Я уверена, что Тал закопал их где-то в записях. Она выстрелила в тебя в первый раз там. Ты упал, но не остался лежать на месте.

Он уставился на это место, реальность сместилась глубоко внутри него. Сценарий, описанный Алией, не соответствовал его воспоминаниям. Он помнил, что был слабым, беспомощным и мягким. Он не дрался. Он просто лежал и ждал смерти, как несчастная добыча.

— Как я оказался на противоположной стороне комнаты?

Алия взяла его руку в свою.

— Ты оказался там, потому что встал на ноги и напал на нее. Она была занята, угрожая мне. Тебе было бы легко добраться до двери. В тот момент у тебя была только одна пуля в теле. Это ранение не было опасным для жизни. Второй выстрел был. Ты мог бы оставить меня и спасти себя, но не сделал этого. Ты поднялся на ноги, сказал ей, что ей это не сойдет с рук, и обхватил руками ее горло.

Ее слова пробудили воспоминания в дымке того дня. Какой-то тихий шепот подсказал ему, что Алия говорит ему правду, которую он забыл из-за шока и боли.

«Я не согласен, сука».

Тот день начал возвращаться к нему.

— Она сказала, что не пойдет вниз из-за твоего похищения или моей смерти. Она намеревалась обвинить во всем тебя и меня.

Она сказала это, и он ответил: «Я не согласен, сука». Он вспомнил, как его рот произносил слова. Ему пришлось силой выдавить их из своего горла.

Алия взволнованно кивнула.

— Да. Она так и сделала, и я попыталась удержать ее внимание на себе, чтобы ты мог сделать свой ход.

— Ты не думала, что я мог убежать?

— Я знала, что ты не убежишь. В ту минуту, когда я увидела, как ты поднимаешься, я поняла, что ты будешь драться с ней. И ты это сделал. Ты причина, по которой я добралась до балкона. Ты — причина, по которой я сегодня жива, Оливер. — В ее глазах блестели слезы. — Я знаю, что ты пришел сюда, по крайней мере отчасти, потому что у тебя было какое-то ошибочное мнение, что ты должен извиниться передо мной. В этом нет нужды, но между нами что-то осталось недосказанным. Спасибо. Спасибо за то, что ты был таким сильным. Спасибо за борьбу.

Воспоминания, подобные вспышкам молнии, вспыхнули в нем, когда к нему снова вернулись воспоминания об этом ужасном происшествии. Он внезапно встал, потому что мир расплылся. Шок потряс его.

— Спасибо, что пришла. Мне нужно немного побыть одному.

Он знал, что ведет себя ужасно грубо, но ничего не мог с собой поделать. Плотина вот-вот должна была открыться, и он не мог сдержать ее ни секунды.

Когда она поспешила уйти, он закрыл дверь между гостиной и спальней. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем он добрался до ванной. Он заперся и упал на пол, холодный мрамор под его руками.

Он ошибался. Последние несколько лет он высмеивал себя за свою слабость, за свою неспособность сражаться, но теперь день вернулся с праведной ясностью, как сон, который он забыл, но который лежал под поверхностью его сознания. Он вспомнил, как тяжело было стоять в тот день и отбиваться от собственной жены. Его ноги не хотели работать, но он заставил их. Оно нахлынуло назад, образы, звуки, ее голос. Боль. И ярость. Оно скопилось и закипело внутри него. Он был вулканом ярости. Но помимо гнева было что-то еще. Он умирал и не позволил Алие умереть.

Как бы он ни ненавидел свою жену, мысль о невинной женщине — его друге — о смерти заставила его встать.

В конце концов, он не был слабым. Он сделал выбор, поэтому он боролся. И он выиграл. Теперь он знал правду: когда его мир рухнул, когда смерть скреблась по его позвоночнику, он велел ей идти к черту. Он пытался поступить правильно, даже ценой собственной жизни.

Он прижался щекой к полу, шок от откровения сделал полный круг. Он снова оказался на полу, его тело ослабело от воспоминаний, но теперь была разница.

Оливер Тарстон-Хьюз знал, что снова встанет. Он будет драться.

Его отец однажды сказал ему, что человек не знает своей души, пока не встретит смерть. В конце концов, его не изменили и он был желаем. Он боролся за себя и за Алию. С тех пор он выжил только потому, что на самом деле не решил начать жить заново.

Теперь это изменилось.

Поднявшись на ноги, он почувствовал себя другим человеком. Некоторый вес был снят, и впервые с того ужасного дня он мог с гордостью смотреть на себя в зеркало.

Он боролся. Он был борцом.

И теперь у него было за что бороться.

Тори.

Он умылся и успокоился, глубоко внутри него поселились покой и уверенность. Проблема была в том, что ему нужно не только сражаться за Тори. Он должен обойти Талиба и все те двери, которые она заперла между ними.

К счастью, он немного знал, как быть подлым ублюдком.

Когда-то он был человеком, который знал, как получить желаемое. Он хотел Тори Глен. Она станет его наградой за борьбу и победу. Чтобы наконец двигаться дальше.

Он расправил рубашку и вернулся в гостиную. Алия стояла у двери и разговаривала со своим мужем. А, его охрана. Первое препятствие. Он знал, как обращаться с охраной.

— Мне нужно поговорить с моими братьями, — вежливо сказал он. Он никогда не кричал, когда срабатывала вежливость.

Лэндон Никс нахмурился.

— Мне жаль. Я должен держать вас здесь, пока не наступит время вылета. Это всего несколько часов. Вам что-то нужно?

Он посмотрел в сторону Алии.

— Пожалуйста. Я не буду пытаться говорить с Тори. Мне просто нужно быть с моими братьями. Поговорить о том дне… — Он судорожно вздохнул. — Мне нужна их компания.

Она взяла его за руку и повела по коридору.

Лэн выругался и последовал за ним, но больше не пытался их остановить.

Все это время мозг Оливера бурлил, его сердце колотилось, потому что у него было решение — и оно было таким простым. Тори оказала им услугу, приехав во дворец. Оливер намеревался использовать это, чтобы помочь ей преодолеть свою гордость и облегчить финал, который сделает их всех счастливыми.

Они были в Безакистане, и здесь правила были другими. Тори действительно должна была помнить об этом. Вероятно, она думала, что он и его братья были вежливыми британцами. Но Оливер был женат на гражданке Безакистана, поэтому ему предоставили двойное гражданство. Это тоже делало его безакистанцем.

Здесь у него были права, о которых милая Тори могла не знать. Он сомневался, что она поверит, что он когда-либо использует их. Но он собирался.

Она снова будет принадлежать ему и его братьям, потому что они возьмут ее — с благословения Талиба. Потому что шейх никогда бы не нарушил и не отказался от законов своей страны.

Лэн открыл дверь в покои Каллума и Рори.

Алия обняла его.

— Надеюсь, ты обретешь покой, Оливер. Я знаю, что с Тори это не сработало, но для такого доброго мужчины, как ты, есть женщина.

Он превратил выражение своего лица во что-то подходящее мягкое. Ему нужно было сыграть жалкого, подавленного Оливера еще несколько минут, потому что он не хотел никому сообщать о своих планах… на всякий случай.

— Надеюсь, ты права, — удалась ему пробормотать.

Алия поцеловала его в щеку, как будто он был хрупким, и пообещала позвонить. Потом она ушла, и он остался один со своими братьями.

— Я знаю, ты расстроен из-за Тори, но ты должен выслушать, Олли. — Каллум подошел к нему, чистая сила воли сияла в его глазах.