Иллюзия

Глава 4

Сания трясущимися руками прижимала к груди телефон. Каждый день она жила, в ожидании этого звонка, но он всё равно прозвучал для неё словно гром среди ясного неба. Сергей Горбушка сообщил, что её отца в бессознательном состоянии доставили в больницу, и врачи не делают никаких утешительных прогнозов. Если она хочет попрощаться с ним, то пусть немедленно приезжает. Сания выключила огонь под сковородой и опустилась на стул.

«Что нужно сделать в первую очередь? Сегодня суббота и лучше не тратить время на поездку на работу, а просто позвонить своему заместителю. Придётся снова взять неделю отпуска, но теперь уже за свой счёт. Ехать в Лесной с детьми, но без Марка? Нет, так не пойдёт, хоть они и расстались, но он всегда хорошо относился к отцу и тоже должен с ним попрощаться. Значит, надо звонить Марку».

Сания вылила зажарку из сковороды в суп, дала ему закипеть и выключила.

После ссоры, произошедшей в пятницу, она ещё долгое время не желала бы встречаться с мужем, но что поделаешь. Тогда он ворвался в её кабинет, потрясая телефоном, и заорал, как ненормальный.

– Что! Что это такое!? Ты подала на развод и строила из себя невинную овечку, а сама в это время встречалась с Феликсом!

Сания никогда ещё не видела своего мужа в таком состоянии: глаза белые от бешенства, лицо перекошено от гнева, руки трясутся.

Марк, тяжело дыша, подскочил к ней и схватил за плечи.

– Говори, какие у тебя с ним отношения!?

Сания покосилась на распахнутую дверь – крики мужа, вероятнее всего, слышала вся бухгалтерия и административный отдел. Она с силой оттолкнула Марка в сторону, подошла к двери и закрыла её.

– Я больше не обязана отчитываться перед тобой, но скажу. С Феликсом меня связывают родственные отношения, он муж моей сестры и не более того, – ровным, спокойным тоном произнесла Сания. – Не знаю, почему ты вдруг решил устроить тут безобразную сцену ревности.

Марк, задыхаясь от возмущения, хватал воздух ртом. От ярости, полыхающей у него в груди огнём, было физически больно. Ревность, будто кислота, разъедала ему внутренности, застилала глаза и не позволяла нормально дышать. Он нажал кнопку на телефоне, отыскал видео.

– Это что?! Это что?! Родственные отношения? Почему он гладит тебя по щеке? Почему так смотрит на тебя?

Сания проглядела коротенький ролик.

– Знаешь, что мне сейчас обиднее всего?

Марк сглотнул слюну и уставился на жену мрачным взглядом.

– Что?

– Прожив со мной столько лет, ты меня так и не знаешь. Я никогда бы не позволила себе такую противоестественную связь, не обидела бы сестру, не стала бы ничего делать за твоей спиной. Неужели ты до сих пор не понял: если бы я полюбила другого мужчину, первому бы тебе сказала, а потом бы рассталась с тобой. Мне неприятно, что ты сделал такой вывод из этого видео. Феликс дотронулся до синяка и посочувствовал мне, решив, что это ты меня ударил. Я объяснила, что он заблуждается. Это всё.

– Но то, как он смотрел на тебя не похоже на простое сочувствие.

Сания усмехнулась.

– Я не способна контролировать чужие чувства и чужое поведение. Поверь, не настолько всемогуща. Отвечаю лишь за себя. – Сложив руки на груди, бросила на мужа презрительный взгляд. – Обрати внимание на то, кто отправил видео, уверена это твоя пассия. Интересно, она следила за мной или произошло случайно?

Марк закашлялся. Видео действительно было отправлено с телефона Маргариты вместе с сообщением: «Твоя верная жена встречается с мужчиной. Это видео с их свидания».

– Она не моя пассия. Я расстался с ней и никогда больше не собираюсь видеться и даже общаться.

Сания взяла со стола шариковую ручку, покрутила её в пальцах.

– Однако, ты поверил ей, а не мне, раз бросил работу и прибежал сюда разбираться. Не стыдно? Ты продолжаешь разочаровывать меня. Говоришь о любви, а сам не доверяешь мне. Все вокруг могут отвернуться от меня, понять неправильно, злословить и предать, но я всегда считала: ты будешь единственным человеком, кто станет защищать и верить в меня до конца. Оказывается, я ошибалась. Стоило этой чепухе попасть тебе в руки. – Она кивнула на телефон. – И твоя вера развеялась по ветру. – Хмыкнув, Сания добавила: – Есть в этом и что-то хорошее, ты на себе ощутил, как больно даже при одной мысли, что тебе изменяет любимый человек. Ну и каково это?

– Ужасно, – пробормотал Марк.

– А теперь умножь то, что ты чувствуешь в сто раз. Вот каково мне приходится.

– Прости. Я не подумал. Чуть умом от ревности не тронулся.

– Да уж… Не тебе предъявлять мне претензии. Но всё равно неприятно, что ты меня заподозрил. Такое впечатление, будто мы с тобой раньше существовали в параллельных вселенных.

Зазвонил телефон внутренней связи, Сания подняла трубку.

– Сания Степановна, мне сказали: из вашего кабинета раздаётся шум и крики. Вам нужна помощь?

– Спасибо. Не требуется. Всё в порядке.

Положив трубку, она сердито буркнула:

– Директор волнуется, уже ему доложили о ссоре. Будь добр, отправляйся к себе на работу и не мешай мне заниматься своими делами.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Воспоминания о ссоре вызвали изжогу, Сания сняла фартук, помассировала виски. Марк с детьми поехал в магазин за какой-то новой интерактивной игрой. Теперь он часто баловал их подарками. Она хотела поговорить с ним на эту тему, но придётся отложить все разговоры на потом.

– Марк, вы скоро будете дома?

– Через полчаса.

– Прошу не задерживайтесь. Кое-что произошло. Расскажу, когда вернётесь.

Следующий звонок она сделала сестре.

– Алиса, нужно немедленно отправляться в Лесной, папа в больнице, ему совсем плохо.

– А ты чего командуешь? Прошло всего десять дней, как я вернулась оттуда, – недовольным тоном заявила сестра.

– Всё очень серьёзно.

– Что даст эта поездка? Я уже разговаривала с отцом, можно сказать простилась с ним. Поезжай сама, а мне сообщишь, если что случится.

Сания поняла, о чём она говорит и лишь печально вздохнула. Положив телефон, она отправилась собирать необходимые для поездки вещи.

Когда Марк с детьми вернулся, сумки с вещами уже стояли в коридоре у входной двери.

– Мойте руки и быстро за стол, – попросила их Сания. – У нас мало времени. За едой я всю вам объясню. – Она решительно прервала все вопросы насчёт вещей в коридоре.

Быстро накрыв стол, попросила не засиживаться за едой. Пока Марк и дети обедали, Сания рассказала о болезни отца и его тяжёлом состоянии.

– Почему ты раньше не сообщила мне о Степане Львовиче? – обиделся Марк. – Или я уже совсем для тебя ничего не значу?

– Папа просил меня скрывать до последнего. Не хотел, чтобы его жалели, а уж тем более наблюдали, как он угасает. Марк, если ты поел, поспеши за своими вещами и переоденься в дорогу. Нам нужно как можно быстрее выехать в Лесной.

– Хорошо. Я заскочу на винзавод, куплю хорошего вина… – он запнулся. – Или пока не стоит это делать?

Сания опустила голову, скрывая заблестевшие от слёз глаза.

– Стоит. Думаю, тебе ещё надо написать заявление на короткий отпуск. Мы за выходные не управимся. Может, придётся остаться подольше.

Марк расстроился, узнав о смертельной болезни свёкра, но обрадовался, что жена не отделила его от семьи, и в трудную минуту обратилась к нему за помощью. Едва теплящийся огонёк в его сердце, крохотная надежда на примирение, стал гореть чуть ярче.

Сания приблизилась к кровати отца. Его исхудавшее бледное лицо с закрытыми глазами выглядело умиротворённым и каким-то светлым, словно он стоял на пороге чего-то важного или видел уже то, что неведомо живым. Она взяла отца за руку и осторожно сжала его пальцы. Ресницы Степана Львовича задрожали, и он открыл глаза. На лице появилась слабая улыбка.

– Доченька моя, я знал, что ещё раз увижу тебя.

– Папа, со мной и Марк приехал, и твои внуки.

Сания сделала знак мужу и детям подойти к кровати ближе. Илья и Мия, несколько испуганные видом дедушки, робко сделали пару шагов в кровати. Марк, чтобы быть на уровне глаз лежащего, опустился на корточки рядом с постелью больного.

– Здравствуйте, Степан Львович.

– Здравствуй, дедушка, – почти хором произнесли Илья и Мия.

– Как хорошо, что ты приехал, Марк. Как замечательно видеть вас, дети. Когда я уйду, только вы останетесь у Сании. Берегите её, она лишь кажется сильной и несгибаемой, а на самом деле очень ранимая. Марк, – Степан Львович на короткое время смолк, потом собравшись с силами, продолжил: – Я так рад, что ты рядом с моей дочерью. Я без боязни оставляю её на тебя, позаботься о ней и внуках. Не расставайтесь надолго, не ссорьтесь по пустякам: жизнь так коротка. Обещаешь?

– Обещаю, Степан Львович, я никогда не покину Санию и всегда буду рядом.

– Мне стало спокойнее.

– Доченька моя, прости, что плохо заботился о тебе в детстве. Что взвалил на тебя так много, лишив нормального детства. Прости отца за то, что оказался слабым, не смог побороть своего горя и доставил тебе так много забот и переживаний.

– Папочка, я никогда и ни в чём тебя не винила. Ты сделал всё, что мог для меня и Алисы. Посмотри, мы выросли успешными, у нас есть семьи и дети. Ты дал нам всё необходимое для роста и развития, сделал нас сильными, способными сражаться с трудностями и невзгодами.

– Спасибо, доченька. Ты сделала меня счастливым. И, – голос его стих. Он едва дышал. – Прости, что оставил тебя без наследства, уступил просьбе Алисы. Может, она хоть так не будет чувствовать себя обделённой. Ты простишь меня за это?

– Конечно, папа. Ты правильно поступил. У меня есть всё, – пробормотала Сания, не совсем понимая, о чём говорит отец. – Выскажи свои просьбы или пожелания? Я тебя внимательно выслушаю.

– Мне уже нечего желать, – каждое слово Степану Львовичу стало даваться с трудом. – Прошу одного, положите меня рядышком с Ксюшей. И памятник не ставьте тяжёлый, а полегче, повоздушнее. – По его впалой щеке покатилась слеза. – Ко мне Ксюшенька две ночи подряд приходила, утешала. Поэтому я спокоен и готов попрощаться с вами.

Илья смотрел на деда круглыми глазами, в которых светилось любопытство, страх и жалость, казалось, он не осознавал до конца, что сейчас происходит. Мия, как более тонкая, чувствительная натура, понимала всю трагичность момента. Её карие глаза налились слезами, грозящими прорваться целым водопадом.

– Я… благословляю… вас… мои… дети… и внуки, – еле слышно прошептал Степан Львович, выговаривая каждое слово медленно и с долгими паузами. – Я… прожил… счастливую… жизнь… Не горюйте… сильно… Устал… Так…устал. – Он перевёл взгляд с лица дочери, куда в угол комнаты и его лицо озарилось улыбкой. Слегка приподняв руку, протянул её кому-то видимому лишь им. Спустя пару секунд рука упала на белую простыню, тело вытянулось, а широко открытые глаза замерли.

Сания всхлипнула и обессилено опустилась на серый линолеум. Марк подхватил её на руки и усадил на стул у окна.

– Дети, вы видели парк перед входом в отделение больницы. Идите туда, можете погулять, но недолго и недалеко, а если не хотите гулять, посидите на скамейке. Разрешаю поиграть в телефонах. А нам с мамой нужно кое-что сделать.

– Пап, деда умер? – Илья недоверчиво смотрел на лицо Степана Львовича с застывшей улыбкой и открытыми глазами.

– Умер, поэтому вам лучше уйти.

– Но он смотрит? – Илья вздрогнул, от прикосновения сестры к его плечу.

– Пойдём на улицу, – попросила Мия брата, с опаской и некоторым страхом косясь на дедушку. По её щекам катились слёзы, но она старалась плакать беззвучно, словно боялась нарушить торжественную тишину, стоящую в палате.

Вызванный Марком врач зафиксировал смерть, санитары положили Степана Львовича на каталку и повезли в морг.

Марк вывел жену из больницы, усадил на лавочку. Подозвав детей, попросил их, приглядеть за мамой. Пока он оформлял документы, его семья всё это время провела в больничном парке.

Вернувшись к ним, он спросил:

– Прежде чем ехать в ритуальные услуги, отправимся перекусить в кафе. Вы не возражаете?

Марку не нравилось спокойствие жены: она как будто ушла в себя. Он боялся, что Сания станет возмущаться, мол, разве сейчас до еды. Но она лишь кивнула, соглашаясь с ним.

– Я позвонил Алисе и своим родителям. Они обещали приехать, кто уже сегодня ночью, а кто-то завтра.

В кафе неподалёку от больницы Марк заказал гуляш с картофельным пюре и какао с булочкой. Как он ни уговаривал, Сания есть не стала, она сидела со странным, словно опрокинутым лицом, видимо, держалась изо всех сил, чтобы не разрыдаться.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌Достав из сумочки бумажку с номером телефона, подала её Марку.

– Позвони по этому номеру и сообщи, что Хан Степан Львович умер. У меня нет сил общаться с этими людьми.

– А кто это?

– Я никогда их не видела. Предполагается, что это брат отца и его мать.

Марк набрал номер. После непродолжительного времени трубка отозвалась мужским голосом. Сообщив о смерти тестя и дате похорон, он отключился.

– Сказали, что приедут.

Видя, в каком состоянии жена, Марк решил отвезти детей и Санию в хутор, а самому заняться организацией похорон.

Его решение оказалось правильным, выйдя из машины и умывшись, Сания улеглась на диван, отвернувшись лицом к стене. Марк выгрузил вещи из минивена и, снова предупредив детей присмотреть за матерью, отправился к соседям советоваться.

Дома была лишь Тамара, но она подсказала, в какую контору ритуальных услуг лучше обратиться и где делать поминки.

– Как Сания? – поинтересовалась соседка. – Может, мне посидеть с ней?

– Не стоит. Она хочет побыть одна.

Марк управился с делами довольно быстро. Оказалось, при наличии денег, всё решается моментально. В восьмом часу вечера, когда он припарковал автомобиль у ворот дома, уже начало вечереть, солнечные лучи пробились меж стволов деревьев на взгорке, осветив хутор розовато-красными лучами. Зайдя в дом, он обнаружил, что Сания спит, а дети, пристроившись у неё в ногах, смотрят мультфильмы по телевизору. Он выгрузил на кухне продукты: молоко, яйца, грудинку и сыр. Переодевшись, принялся готовить омлет.

– Ребята, будите маму, и давайте ужинать, а потом поможете мне приготовить постели на ночь.

На этот раз Марку удалось уговорить жену, хоть немного поесть. Напряжённый и тяжёлый день подходил к концу. На ночь они расположились в бывшей детской: Сания легла на одну кровать с дочерью, Марк с сыном – на другую. Около полуночи он проснулся от странного звука, будто под окном скулил маленький щенок. Перегнувшись через подоконник, в свете яркой луны, освещающей подворье, он разглядел Санию, сидящую на корточках под кустом сирени. Она тихо плакала, закрывая рот ладонями. Марк вышел из дома, поднял жену на ноги, и, усадив на скамейку, прижал к себе.

– Я закрыл окна, можешь рыдать во весь голос. Отец стоит того, чтобы его оплакали.

Сания, уткнувшись ему в грудь, громко, по-бабьи заревела.

Он стал гладить её по голове, приговаривая:

– Вот так-то лучше, так лучше. Не держи в себе, не держи. Выплесни всё наружу. Степан Львович был замечательным человеком. Царствие Небесное моему тестю.

Попрощавшись на кладбище с покойным, люди потянулись в автобусы, чтобы отправиться на поминки. Сания посмотрела на статную, крепкую старуху во всём чёрном, стоящую неподалеку от могилы и молча наблюдавшую, как копачи укладывают на холмик венки. Она стояла, высоко подняв голову и гордо задрав подбородок. Женщина походила на пожилую королеву в изгнании, гордо смотрящую на оставшихся подданных. Старуха не походила на обычных бабушек, её довольно трудно было так назвать, а Сания и не собиралась это делать. Хан Василиса Гавриловна родная мать её отца оказалась совсем не такой, какой она её представляла. Приехав рано утром с сыном в Лесной, эта восьмидесятидвухлетняя женщина разбудила всех и сразу принялась командовать.

– Кто ты? – Без приветствия ткнула она крючковатым пальцем в Санию, лежащую на кровати с дочерью и спросонья не понимающую, что за люди без приглашения заявились в их комнату.

– Дочь Степана Львовича Сания и его внучка Мия, – ответил невоспитанной старухе Марк, поднявшись с кровати. – А я его зять, – он погладил по голове сына, трущего глаза кулаками, – А это его внук Илья. А вы простите, кто будете?

– Василиса Гавриловна мать блудного сына, теперь почившего в бозе, и его брат Захар Львович, – показала она куда-то в сторону. Чуть подвинувшись, женщина дала возможность посмотреть на представленного ею человека.

Сания, закрывшись одеялом, села на кровати. Из-за её спины выглянула Мия. Увидев Захара Львовича, обе непроизвольно вскрикнули. И было от чего удивиться. Брат Степана Львовича так сильно походил на него, что это вызывало оторопь. Такое же, как у него добродушное лицо с голубыми, чуть подслеповатыми глазами и крупным носом с горбинкой. Тот же рост и телосложение, и даже одинаковые залысины на голове до самой макушки. Так отец Сании выглядел до болезни, пока та не превратила его в тень.

– Долго вы будете таращиться, как полоумные? – Василиса Гавриловна дёрнула плечом. – Мы с дороги и хотели бы привести себя в порядок и конечно позавтракать. – Она бросила недовольный взгляд на заспанное лицо Сании. – Раз ты его дочь, то и веди себя соответственно: прими гостей, как подобает. Или Степан не воспитал тебя, как следует?

Сания покосилась в окно, на улице едва светало, первые солнечные лучи только показались над горизонтом. На часах, висящих на стене, было без пяти пять.

– Не рановато ли для завтрака?

– И что? Я проголодалась с дороги.

– Эй, кто тут шумит и не даёт спать, – Алиса, зевая, уставилась на незнакомцев. – Что за люди?

Короткое приветствие гостей повторилось.

За Алисой из комнаты отца появился Феликс и тоже с мистическим удивлением воззрился на Захара Львовича.

– Ну а теперь, когда все наконец представились друг другу, можете уже выполнять обязанности хозяев. Или обе дочери Степана такие же никчёмные, как их мать.

Сания дёрнулась и с возмущением поглядела на старую женщину.

Алиса, хмыкнув, окинула бабку презрительным взглядом.

– Я вас вижу в первый раз, но впечатление так себе. Если желаете что-то перекусить, то кухня в той стороне. Думаю, дядя, – она посмотрела на Захара Львовича, – вполне способен отыскать холодильник и накормить свою матушку. Сания, не буди нас ещё часа три. – Схватив Феликса за рукав пижамы, Алиса поволокла мужа в комнату.

– Хамка, – констатировала Василиса Гавриловна. – Этого стоило ожидать от той женщины. Яблоко от яблоньки недалеко падает и гниёт одинаково.

Сания едва сдерживалась, чтобы не высказать женщине, что думает о ней. Ведь она оскорбляла память о матери перед дочерьми и совершенно не чувствовала своей вины.

– Василиса Гавриловна и вы Захар Львович, выйдите, пожалуйста, из комнаты и позвольте мне одеться. Когда соберусь, я приготовлю вам завтрак.

Сания взглядом остановила возражение Марка.

– Вот так-то лучше, – удовлетворённо заявила Василиса Гавриловна и закрыла дверь спальни.

Вчера вечером выплакавшись, Сания поведала Марку историю любви родителей. Они впервые поговорили так искренне и доверительно.

– Неужели за столько лет у старухи не прошла ненависть к невестке, – удивился Марк. – Ты как хочешь, но я не собираюсь терпеть оскорбления этой бабуси.

– Мама, у тебя, оказывается, была бабушка, – пробормотала Мия, удивлённая словами неожиданной гостьи. – А тот дядя похож на нашего дедушку Стёпу, прямо, как две капли воды.

Илья согласился с сестрой.

– Точно. Дедушка так выглядел в прошлом году. Мам, как думаешь, они близнецы?

Сания накинула халат поверх пижамы.

– Не знаю. Спрошу у императрицы.

Марк фыркнул.

– А кликуха этой бабке идеально подходит.

– Ещё слишком рано. Вы лежите, а я пойду покормлю голодающих.

– Только не принимай близко к сердцу слова старухи, – попросил Марк.

– Не буду.

Выйдя из комнаты, Сания застала гостей, сидящими рядком на диване.

– Можете умыться в ванной комнате, пока закипит чайник. Я приготовлю вам овсяную кашу и бутерброды.

Василиса Гавриловна милостиво кивнула, будто давала дозволение на приготовление завтрака. Захар Львович помог матери подняться с дивана и, поддерживая её под руку, повёл в ванную.

Пока Сания предавалась воспоминаниям, рабочие, разложив венки и поклонившись родным покойного, покинули кладбище.

– Прости сынок, что не смогла удержать тебя от этого брака. Смотри, как рано ты лёг в могилу, – сквозь зубы процедила Василиса Гавриловна. – Это она забрала тебя с собой, укоротила твою жизнь. Стёпа, видишь, брата? Стоит живой и здоровый. И ты бы такой был, если бы не эта женщина.

Сания побелела от гнева.

– Прекратите сейчас же! Не смейте лить грязь на мою маму.

– О, как её отродье заговорило, – повернулась к Сании Василиса Гавриловна. – Думаешь, просто так у него образовался рак крови? Это всё плохая карма, привнесённая твоей матерью в нашу семью. Если бы не она, он бы, как и его брат-близнец, жил бы и жил.

Илья и Мия втянули голову в плечи, они побаивались грозной старухи и старались держаться от неё подальше.

Марк, взяв жену под руку и подав детям знак уходить, направился к выходу из кладбища.

– Не стоит спорить с этой бабкой, она точно энергетический вампир. Если ей удаётся рассердить и вывести из себя жертву, то старуха этим наслаждается.

Илья, услышав слова отца, полюбопытствовал:

– Что прямо настоящий вампир? Мия, как думаешь, бабулька в зеркале отражается?

Мия хлопнула брата по руке.

– Эх ты, не знаешь, что так называют тех людей, кто разводит других на эмоции, то есть специально злит.

Алиса поддержала племянницу.

– Эта Василиса Гавриловна просто вредная бабка и не более того.

– Человек злой в той мере, в какой он несчастен, – пробормотала Сания. – Мне кажется, что она очень несчастна, но сама не подозревает об этом.

Алиса не согласилась с сестрой.

– Блажен, кто верует. Ты пытаешься в любом человеке отыскать что-то хорошее, но частенько ошибаешься. Иногда люди такие, какие есть. Плохой человек, он и есть плохой.

Сания не стала спорить с сестрой. Не хотелось думать, что эта бабушка, пусть и не признающая их родство, скверный человек.

После поминок в кафе все вернулись в дом. Сания, накрыв стол для чая, пригласила всех собраться за общей трапезой перед отъездом.

Василиса Гавриловна, усевшись во главу стола, царственным жестом приняла чашку чая от Сании.

– Значит, у Степана две дочери и трое внуков. А где ещё один ребёнок? – поинтересовалась она, делая первый глоток.

– Оленьке всего пять лет. Мы оставили её у подруги Алисы. Она ещё слишком маленькая, чтобы присутствовать на похоронах, – удовлетворил любопытство старухи Феликс.

– Ты больше всего похожа на мать, – заявила Василиса Гавриловна Алисе. – У тебя всё нормально с сердцем?

– Пока не жалуюсь, – хмыкнула Алиса.

– А ты ни то, ни сё, – сделала она вывод о внешности Сании. – Но тоже больше взяла от той женщины. – Василиса Гавриловна упорно не желала называть жену сына по имени. – И тоже не болеешь?

Сания усмехнулась.

– Не болею.

Она время от времени поглядывала на Захара Львовича., он сидел молча, понурив голову и опустив глаза. По первому впечатлению дядя казался безвольным человеком, мальчиком на побегушках у своей волевой матери, скорее всего, так оно и было. Он по первому же её слову бросался выполнять поручения, поддакивал во время разговора, будто совсем не имел собственного мнения. Брат отца выглядел довольно жалко. Сания вспомнила, что при всех странностях отца, тот не шёл ни у кого на поводу и отличался твёрдым характером. Интересно, близнецы сразу родились с разным темпераментом, или это Василиса Гавриловна задавила второго сына своей авторитарностью? По некоторым коротким брошенным фразам выяснилось: Захар Львович никогда не был женат и у него нет детей. Получалось, у грозной бабки дети и внуки умершего сына её единственные потомки.

– Думаю, пора поговорить о наследстве, – заявила Василиса Гавриловна, отставляя пустую чашку в сторону. В её блёклых голубых глазах появился металлический блеск, а на сморщенном лице, покрытом пигментными пятнами, появилась саркастическая улыбка.

Алиса устремила любопытный взор на старуху.

– О каком наследстве вы хотите говорить? Помнится, папа рассказывал, что ушёл из дому, в чём был. Тут, – она обвела руками, – вам ничего не принадлежит. Если вы закончили пить чай, можете покинуть это жилище.

– Покину, когда сама захочу, а не когда ты, соплячка, меня выставляешь.

Сания наклонилась к Марку и тихо попросила его вывести детей на улицу. Пусть погуляют по хутору или пообщаются с соседскими детьми. Марк сопроводил Илью и Мию во двор. Дал им денег.

– Сбегайте в магазин за мороженым и будьте на улице, пока не позову. Только далеко не уходите. Ладно?

– Хорошо, – Мия засунула купюры в карман. – Думаешь, мы маленькие, не понимаем, что сейчас взрослые начнут ссориться, поэтому и отсылаете нас.

– Верно, незачем вам слушать глупости.

– А нам не очень-то и хотелось, – проворчал Илья. – Хорошо, что эта бабка нам ненастоящая. У нас уже есть наши бабушка и дедушка. Они добрые и любят нас.

Марк улыбнулся, его родители действительно души не чаяли во внуках. Вернувшись в дом, он застал самый разгар ссоры.

– По закону в силу своей нетрудоспособности я имею право на обязательную часть наследства, точнее на одну четвёртую часть всего принадлежащего моему сыну, – монотонным голосом процитировала Василиса Гавриловна. – Прошу предоставить мне документы на движимое и недвижимое имущество Степана.

Алиса вскочила с места и ехидно засмеялась.

– У вас, бабушка, совесть есть? Какое вам наследство?

– По закону дорогая, внученька. По закону. Если не выплатите мою долю добровольно, то подам на вас суд.

Сания сжала виски пальцами. Дух отца ещё не выветрился в этом доме, а его родные начали делить наследство. Если там наверху и правда что-то есть, то, как же сейчас больно душе отца.

Феликс встревоженно смотрел на Санию, ему хотелось обнять её и утешить. Он понимал, что она чувствует, но также знал: не имеет на это никакого права.

Марк подал стакан воды жене. Тихо сказал ей на ухо.

– Давай и ты выйдешь на улицу.

Сания покачала головой.

Алиса, выбравшись из-за стола, достала из сумочки завещание, заверенное нотариусом, и сунула его под нос бабке.

– Смотрите. Шиш, вам, а не доля. Отец всё завещал мне. Да у него кроме этого дома и земли под постройками ничего больше нет.

Василиса Гавриловна ахнула и стала хватать воздух ртом. Сын бросился к ней и стал совать под нос какой-то пузырёк с каплями. Она, вдохнув едкий запах, оживилась. Выпрямившись на стуле, внимательно прочитала завещание.

– Из-за вашей матери я потеряла сына. Никогда ей этого не прощу. Если бы не она, то рядом со мной находились бы оба сыночка. А так она увела его из семьи и погубила.

Сания, не выдержав, вскочила с места и так стукнула кулаком по столу, что на нём зазвенела посуда.

Марк с удивлением посмотрел на жену. Никогда раньше не видел, чтобы она так себя вела. Сейчас Сания походила на разъярённую фурию: глаза сверкали от злости и негодования, ноздри раздувались, а кожа на лице стала белой, как алебастр.

– Прекратите немедленно! Ещё одно негативное слово о моей матери и я лично выставлю вас за дверь. Поверьте, у меня хватит сил спустить вас, неадекватную старуху, со ступенек. Мой отец любил мать. Они счастливо прожили в браке одиннадцать лет. Их любовь не была пустоцветом, её плоды – я и Алиса. А сейчас у моих родителей уже есть и внуки. Вы не приняли мою мать, а теперь ещё и оскорбляете её память.

– А как я должна была поступить, когда он привёл ко мне больную сироту. Любая мать хочет счастья своему ребёнку и не желает, чтобы он связал свою жизнь с тем, кому не суждено прожить долго. Если эта женщина, любила бы Степана по-настоящему, то должна была отказаться от него. У меня уже имелась на примете крепкая и здоровая невеста для него. Тогда бы он прожил долгую жизнь, но твоя мать укоротила его годы. Думаешь, для него бесследно прошли волнения и переживания за её здоровье. Он должен был послушать меня и разорвать все связи с этой женщиной.

– Откуда вам знать, как сложилась бы его жизнь? – выкрикнула Сания. – Отец ни о чём не сожалел и до самой последней минуты думал о моей маме. Он правильно поступил, что не подчинился вам. Спросите у этого сына, – она показала на Захара Львовича, – счастлив ли он, оставшись рядом с вами? Какое вы имели право вмешиваться в жизнь своих детей.

– Право матери, вот моё право! – Василиса Гавриловна потрясла кулаками. – Я посмотрю, что ты будешь делать, когда твой сын Илья приведёт никчёмную девушку и заявит: она будет моей женой. Уверена, начнёшь его отговаривать. Хорошо рассуждать, когда это тебя не касается.

– Я хочу сказать спасибо своему отцу, – громко заявила Сания. – Если бы не его вызов против вас, я и Алиса не появились бы на свет. – Она опустилась на стул. – На этом завершим наше чаепитие и разойдёмся кто куда. Всё равно вас не переубедить.

– Погоди-ка. Иш, ты разойдёмся. По закону даже при наличии завещания, мне полагается обязательная доля из наследства.

Алиса открыла рот, чтобы наорать на наглую бабку, но Сания её остановила:

– Я бухгалтер и быстро могу подсчитать вашу долю, раз уж вам так неймётся. Дом стоит где-то около миллиона двести, вам полагается одна шестая часть, при наличии завещания доля не может быть меньше половины той, что приходилась до завещания. Вы получите около ста тысяч. Феликс, – обратилась Сания к нему. – Если не хотите трепать нервы по судам. Просто перечислите деньги бабушке на карту.

Феликс кивнул.

– Да так будет проще.

Алиса вперилась злым взглядом в Василису Гавриловну.

– А с какой стати я должна делиться с ней наследством?

– С такой, что это малая компенсация мне на старость. – Василиса Гавриловна при помощи сына встала, окинула взглядом всех сидящих за столом. – Засим позвольте откланяться. А ты, – обратилась она к Феликсу. – Не забудь перевести деньги. Сынок оставь ему номер моей банковской карты. – Поглядев на Алису, усмехнулась. – Ну, ты и штучка, видно вся в маменьку пошла. Сестру обмишулила и рада. Дом-то вам двоим остался, а ты одна его захапала. Да уж, кровь не водица.

Алиса побагровела.

Феликс успокаивающе сжал её руку.

Когда новоявленные родственники покинули дом, Алиса виновато посмотрела на сестру.

– Злишься на меня?

Сания пожала плечами.

– Пусть это останется на твоей совести. Вряд ли папа радовался, когда ты попросила его сделать дарственную только на тебя. Ты доставила ему лишнюю боль.

– Как сказала бабка, это компенсация… за моё детство, – неуверенно произнесла Алиса. На её щеках появился румянец.

Она не видела выражение лица мужа, иначе забеспокоилась бы по-настоящему.