Имение Аконит

Глава пятая

После того, как они ушли, Мелани стало невероятно трудно продолжать работу. Кроме всего прочего, она замерзла, хотя раньше ей было тепло, и вдобавок она вся горела энтузиазмом. Внезапно все стало неинтересным, и она бросила на пол тряпку, которой пользовалась, и потянулась за своим овчинным пальто. Прежде чем делать что-нибудь дальше, она должна привести в действие бойлер и после этого ничто не удержит ее от действий, которые она запланировала.

Однако легче было сказать, чем сделать. Купила Дженнифер дрова или нет, Мелани не знала; она знала лишь, что не принесла в дом ни поленца, и поэтому здесь не было ничего, чем можно было бы разжечь огонь.

Мелани решительно вышла из дома и поспешила по дороге в сторону деревни. То, что было короткой поездкой на автомобиле, обернулось непростой прогулкой по заледеневшей поверхности дороги, поскольку улучшение погоды сопровождалось падением температуры.

Женщина в деревенском магазине с удивлением посмотрела на Мелани, когда она спросила дров или растопки.

– Мисс... э... Крэйг недавно покупала все это здесь, – заметила она с явным любопытством. – Я поняла, что это для вас.

Мелани с легкой улыбкой ответила:

– Мне нужно еще. – И спокойно, намного спокойнее, чем сама себя чувствовала, спросила: – Надеюсь, вы не возражаете?

Женщина пожала плечами и повернулась, чтобы набрать полиэтиленовый мешок растопки.

– Вот, пожалуйста.

– Благодарю вас. – Мелани заплатила за щепу и, не объясняя больше ничего, покинула лавку и поплелась по дороге к дому. Она пыталась не размышлять о причинах, побудивших Шона Босуэла так строго обойтись с Дженнифер за попытку помочь ей, но воспоминание о его сердитом лице трудно было выкинуть из головы. Она находила его опеку над девушкой одновременно и понятной и раздражающей. В каких отношениях они были с Дженнифер? Любил ли он ее? Он определенно вел себя именно таким образом. А если это было так, то было ли его намерением ввести свою невесту в Аконит?

Она беспомощно покачала головой. Если это так, то могла бы посочувствовать его разочарованию, но заставить себя сделать это она не могла.

Мелани свернула через ворота на дорожку и пошла к дому. И тут перед ее глазами проплыл клуб дыма, за которым тут же проследовал еще один... и еще. Глаза Мелани широко раскрылись, она взглянула вверх на крышу дома и увидела, что дым идет из печной трубы. Ее охватило воодушевление, и она побежала к дверям. Она ворвалась в холл с криком:

– Дженни! Дженни! Я вернулась! – но была встречена полной пустотой.

Она понуро заперла переднюю дверь, озадаченно оперлась на нее спиной, прежде чем медленно пройти через холл в кухню. В ее отсутствие кто-то разжег печь, и красное сияние проникало через слюдяные окошечки, предназначенные для наблюдения за пламенем. Она уставилась на это красное сияние с накопившимся недоумением, затем потрясла головой, бросила мешок, который держала в руках, и устало прислонилась к столу.

Во всем этом деле было нечто лишающее сил, и она чувствовала огромное желание тут же покинуть этот дом. Но сделать так значило бы признаться в смешных всплесках фантазии, а она никогда не была истеричкой. И вместо этого она снова сняла свое пальто и принялась за чистку потолка.

Тем не менее, ее часы сообщили, что уже почти наступило время ленча и что ей осталось работать всего пятнадцать минут, прежде чем придется слезть со стола и вытереть руки тряпкой. Для проверки она приоткрыла дверцу плиты и обнаружила, что начальный жар уже затухает и нужна новая порция топлива. Задняя дверь не была заперта и, обнаружив это, она решила, что тот, кто разжигал печь, должно быть, пошел за топливом. Угольный ящик находился неподалеку от задней двери; она набрала несколько полных лопат кокса и, подбросив их в топку, снова поддержала огонь.

Сделав это, она осталась довольна собой и, прежде чем выйти через переднюю дверь, заднюю заперла.

Однако, как только она собралась открывать переднюю дверь, на ее волнистом стекле обрисовалась тень какого-то человека.

Мелани не могла сдержать возглас удивления, который вырвался у нее при этом неожиданном появлении. Некоторое время она не решалась двинуться, не желая, чтобы ее заметили. Она не могла вообразить себе, кто бы это мог быть, разве что Джефф пришел посмотреть, как идут у нее дела.

Набравшись храбрости, она сделала шаг вперед, но не успела взяться за ручку двери, как та повернулась и дверь открылась вовнутрь. Мелани отступила и тут же почувствовала огромное облегчение, узнав того, кто пришел.

Шон Босуэл стоял в дверях и с беспокойством смотрел на нее.

– Вы что-то бледны, мисс Стюарт. Я думаю, что работа при минусовой температуре не очень полезна для вашего здоровья, тем более что вы привыкли к комфорту, как вы сами точно отметили.

Мелани застегнула свое пальто на верхнюю пуговицу слегка непослушными пальцами.

– Я вовсе не работала при минусовой температуре, мистер Босуэл. Кто-то разжег плиту, за что я ему очень благодарна.

Его темные брови поднялись.

– Если и так, то все равно половину утра вам пришлось выдерживать холод этого мавзолея.

– Согласна, – улыбнулась Мелани. – Вот поэтому я и развела огонь на все послеполуденное время.

Он пожал плечами.

– Вы намерены вернуться сюда и работать до вечера?

– А почему бы и нет?

– Приближается метель. Плохой прогноз. На вашем месте я остался бы в отеле до конца дня.

Мелани нетерпеливо махнула рукой.

– Но вы не на моем месте, мистер Босуэл. Меня вряд ли занесет снегом здесь, не так ли? Всего в ста ярдах от отеля!

Он пожал плечами.

– Как хотите, мисс Стюарт.

Мелани сделала движение по направлению к двери, и он вежливо отступил, чтобы пропустить ее. Она же заколебалась, близко ощутив массу его тела и волнующий взгляд светлых глаз.

– Скажите, – спросила она испытующе, – почему вы позволили Дженнифер в конце концов вернуться и разжечь плиту?

Он внимательно посмотрел на нее сверху вниз.

– А вы уверены, что я именно так поступил?

– Что вы имеете в виду? – У Мелани перехватило дыхание.

– То, что я сказал. Попросту говоря, Дженнифер не разжигала плиту.

Мелани нахмурилась.

– Хорошо, но если не она, то кто? – Ее глаза встретились с его взглядом, и она резко отвела их в сторону, потому что ее сердце начало биться чаще и это разозлило ее. Она провела языком по губам и сказала:

– Простите, мне следовало догадаться, конечно. Это вы развели огонь в плите.

– Я? – Он повел широкими плечами, – А зачем мне заниматься такими вещами? Особенно после того, как вы пренебрегли моими настоятельными пожеланиями и пришли сюда?

Мелани рассеянно заложила за ухо выбившуюся прядку волос.

– Вы просто дразните меня, – сказала она напряженно. – Прошу меня извинить! Сейчас время ленча, и мне пора в отель.

Босуэл прислонился к колонне рядом с дверью.

– А может быть, это старый Ангус развел для вас огонь? – криво усмехнулся он. – В деревне есть люди, готовые присягнуть, что видели дым, идущий из труб, после его смерти.

Мелани сердито посмотрела на него.

– О, мистер Босуэл, – сказала она, яростно сжимая кулачки. – Вы решили отвадить меня отсюда, не так ли? Я вам вот что скажу: я не боюсь сверхъестественных явлений и не верю, что плита зажглась сверхъестественным путем. Вы растопили плиту, мистер Босуэл, и что бы вы ни говорили, это не убедит меня в обратном!

Босуэл выпрямился.

– Я не разжигал плиту, мисс Стюарт. Даю вам слово.

Мелани с минуту смотрела на него, а затем, кусая губы, повернулась и быстро зашагала к воротам. Она решила, что ему не удастся запугать ее таким способом, и даже не обернулась, когда он выкрикнул вслед ее имя.

Она почти бегом направилась в отель, и только когда горничная положила на ее стол связку ключей с приветом от мистера Босуэла, она поняла, что забыла запереть двери Аконита.

Так или иначе, она не пошла в Аконит снова в тот день.

После ленча у нее началась ужасная мигрень, полученная, без сомнения, вследствие постоянного запрокидывания затылка во время утреннего мытья потолка, и она была вынуждена улечься в постель вместо того, чтобы возвратиться в старый дом. Она убеждала себя, что сожалеет о потерянном вечере, но в глубине души чувствовала, что это вовсе не так. У нее было достаточно хлопот на этот день.

У нее не было аппетита, она не спустилась на обед, и девушка из столовой постучала в ее дверь и спросила, не желает ли она чего-нибудь съесть. Однако Мелани согласилась взять только кофе, и после восьми снова была в постели.

На следующее утро ожидаемая метель разразилась. К тому времени, когда Мелани спустилась вниз завтракать, ветер уже завывал за стенами отеля, и невозможно было избежать сквозняков. Мелани немного поела, сомневаясь, должна ли она предпринимать попытку отправиться в Аконит, в самую пасть бури, и в конце концов решила от нее отказаться. Она провела утро в маленькой гостиной перед пылающим камином, играя в карты с Иеном Макдональдом и Алистером. Алистер, по всей видимости, утратил часть своей бесцеремонности в отношении ее или же, как и Иена, его разбирало любопытство по поводу ее связей с Аконитом.

Как бы то ни было, оба они донимали ее вопросами о ближайших планах, и Мелани испытывала некоторые трудности, пытаясь отвечать искренне. Возможно, ее ответы удовлетворили их, потому что беседа в конечном счете переключилась на личность предыдущего владельца Аконита и выяснилось, что Алистер многие годы знал Ангуса Кейрни, собственно, со Второй мировой войны. Он больше распространялся об уединенном образе жизни Ангуса и сообщил ей, что обычно играл со стариком в шахматы раз в неделю.

– Шон был для него единственной радостью, – по собственной инициативе добавил Иен, и Мелани задумалась о странных взаимоотношениях, которые были между ними.

Однако она не стала его об этом расспрашивать. Дела Шона Босуэла вовсе не касались ее, и она не хотела бы, чтобы он вообразил, что она своими расспросами вмешивается в его частную жизнь и тревожит память его отца.

После ленча пожилые ее собеседники отправились отдыхать, а Мелани подошла к окну столовой, задумчиво глядя на метель. Снег все еще шел, но уже не так густо, и вынужденная бездеятельность начинала нервировать ее сознанием того, как мало у нее времени для выполнения такой большой работы.

Она решила несмотря ни на что идти в Аконит. Поднявшись к себе, она тепло оделась и снова спустилась вниз. Выходя из отеля, она столкнулась с Джеффри Босуэлом, и тот нахмурился, поняв, куда она направляется.

– Вы конечно же не сядете за руль в такую погоду! – воскликнул он.

Мелани покачала головой.

– Нет. Я иду в Аконит. Туда я легко доберусь пешком.

– О да, в Аконит, – кивнул Джеффри. – Не нужен ли вам провожатый?

Мелани посмотрела на него внимательно, а потом склонила голову.

– Нет, пожалуй, нет, – ответила она. – Вашему... э... брату это не понравится. Он не одобряет то, что я там делаю, и вчера, когда он обнаружил, что Дженни помогает мне, он устроил ей нагоняй!

– А, это несколько иное дело, – заметил Джеффри, стряхивая снег со своей широкой парки.

– И в чем же разница? – прищурилась Мелани.

– Ну, разве Дженни не говорила вам, что она только недавно оправилась от тяжелого плеврита? У нее слабое здоровье, и, я думаю, Шон побоялся за нее.

Мелани открыла рот.

– Так почему он не сказал об этом? И почему не сказала она? – Ее плечи опустились. – Боже мой, я и не думала. – Она покачала головой. – Мне казалось, что это просто естественная бледность.

– Так оно и есть. Как я уже сказал, она и так не из самых здоровых людей, но сейчас ей особенно надо следить за собой. И я думаю, обнаружив ее в Аконите, Шон изрядно разозлился.

– Да, вы правы, – Мелани прикусила губу. – Очень неловко получилось.

– Ну, я полагаю, что вы были вправе воспринять это так, как вам показалось. Шон, по-моему, не был вполне объективен в этом деле с момента вашего появления. – Джеффри вздохнул. – Создалась довольно трудная ситуация.

– Я понимаю. – Мелани подоткнула прядь волос под свою меховую шапку. – Но она не зависела от моих действий.

– Однако вы не хотите продавать дом, как я понимаю?

– Это так, – кивнула Мелани, – у меня никогда раньше не было собственного дома.

– Понятно. – Джеффри потянул себя за мочку уха. – А как насчет моего предложения помочь? Вы его принимаете?

Мелани заколебалась.

– Нет, – задумчиво проговорила она. – Нет, не сегодня, Джеффри. Но все равно спасибо. И все же, я думаю, Шон этого не одобрил бы.

– Я не всегда делаю то, что одобряет Шон, – обиделся Джеффри, но Мелани только с сожалением улыбнулась ему и, помахав рукой, вышла со двора отеля.

Аконит лежал под снежным одеялом, его каменные стены были украшены пятнами смерзшегося снега, который продолжал швырять на них ледяной ветер. Дом выглядел печальным, одиноким и еще более изолированным, чем обычно, словно падающий снег создал непреодолимую завесу между ним и всем остальным миром. Она задумалась, почему она так отчаянно цепляется за этот дом. Ведь не из-за его очарования или красоты, это было ясно, но продать его, уехать и, вероятно, никогда больше не вернуться – смириться с этим становилось ей с течением времени все труднее. Лицо Шона Босуэла смутно вырисовывалось перед ее глазами, когда она медленно подходила к дверям. Если бы она продала Аконит ему, она заслужила бы его благодарность и признательность и испытала бы удовлетворение от того, что старый дом достался ему по справедливости. Но когда она представила себе, как он поселится здесь со своей женой, это показалось ей настолько неприемлемым, что она могла только притвориться перед самой собой, убеждая себя в том, что только его высокомерное отношение вызвало в ней желание расстроить его планы.

Дом не встретил ее таким леденящим холодом, как вчера, и она сделала вывод, что печь преуспела, хотя бы отчасти, в борьбе с сыростью. Когда она проходила через кухню, она обнаружила, что в плите все еще весело горит огонь и в помещении стало ощутимо теплее.

Мелани растерянно огляделась вокруг в поисках того, кто поддерживал огонь в плите, но только мокрые пятна на полу указывали на то, что кто-то ходил туда-сюда и носил топливо. Она вздохнула и покачала головой, с неохотой расстегивая пальто. Ее мучило желание разгадать тайну, и она уже наполовину жалела, что отклонила предложение Джеффри.

Хотя сверкание снега за окнами кухни давало достаточно света, она понимала, что не сможет продолжать работу, пока не будет включено электричество, отключенное после смерти ее двоюродного дяди. Дженнифер рассказала ей об этом, как и о том, что Шон перекрыл воду. Девушкам удалось тогда самим пустить воду, но подключить дом к электросети могла только электрическая компания, и Мелани не представляла себе, как они смогут добраться сюда в такую погоду.

Потолок в кухне выглядел намного лучше, чем вчера, и Мелани задумалась, стоит ли покрыть его эмульсией, прежде чем приниматься за другие работы. Теперь, когда кухня стала выглядеть чище и заработала плита, это место сделалось благодатным оазисом, и у нее как-то не возникало особенного желания покидать его. Тишина в доме почти раздражала ее и, как ни странно, она чувствовала себя в большей безопасности здесь, вблизи от наружной двери.

Она размешала краску и пододвинула стол к стене, собираясь начать оттуда. Она не принесла с собой халат, но краска не капала с кисти и, если не считать замазанных кончиков пальцев, она справилась неплохо. Подсознательно она все время прислушивалась и, хотя понимала, что пение привлекло бы кого-нибудь в ее компанию, ей не хотелось прибегать к уловкам, чтобы этот «кто-то» предложил разделить ее уединение.

Когда она закончила работу, свет стал ослабевать, она слезла со стола и критически обозрела результаты своего труда. Она осталась довольна и решила, что после нанесения второго слоя эмульсии поверх первого, потолок будет выглядеть вполне удовлетворительно.

Она привела себя в порядок, вытерла руки тряпкой и взяла пальто. Ей стало смешно, когда она вспомнила те страхи, которые лезли ей в голову во время работы. Конечно же, здесь нет ничего сверхъестественного. Некто, а она подозревала, что это был Шон Босуэл, развел огонь в плите и благожелательно поддерживал его для ее удобства. Она должна была испытывать чувство благодарности, а вовсе не боязни.

Внезапный звук встревожил ее, и ползучее ощущение беспокойства вновь проникло в мозг. Шум доносился сверху, и она не видела никакой разумной причины, чтобы какие-то звуки доносились оттуда.

Она стояла посреди кухни, по спине пробегала дрожь, уши пытались уловить малейший звук. Может быть, она ошиблась? Может быть, это было бульканье воды в баке или скрип отставшей половицы?

Но тут послышался несомненный звук шагов, пересекавших верхний этаж, и ноги Мелани задрожали. Первым инстинктивным ее желанием было кинуться вон из дома, прежде чем она услышит что-нибудь еще, но что-то подсказывало ей, что не следует быть глупой и пустой девчонкой. Если она сейчас убежит, то никогда не сможет больше остаться здесь одна, а кроме того, призраки никогда не ходят так шумно, не так ли?

Она попыталась рассуждать логически. Кто-то находится наверху, кто-то, кто не имеет на это права. Это ее и только ее дом. Сделав глубокий вдох, она открыла кухонную дверь и сделала шаг в холл. Лестница уходила вверх перед нею, темная и мрачная, и она с опаской посмотрела наверх.

– Кто... кто здесь? – спросила она голосом, который ей самой показался слабым и испуганным.

Ответа не последовало, и она затаила дыхание, не решаясь ступить на лестницу. Поставив ногу на нижнюю ступеньку, она крикнула:

– Кто бы там ни был, спускайтесь! Или я позову полицию!

Некоторое время ничего не было слышно, а затем прозвучали шаги, пересекающие лестничную площадку, и наверху лестницы появилась темная фигура. Во мраке невозможно было разобрать, мужчина это или женщина, и Мелани сделала шаг назад, прижав руку к губам.

– Кто... кто здесь? – спросила она нетвердым голосом, но не получила ответа.

Тут нервы Мелани не выдержали. Задыхаясь, она бросилась обратно в кухню, к наружной двери. И только тут она вспомнила, что вошла через переднюю дверь, а задняя была заперта. Роясь в карманах в поисках ключей, она услышала тяжелые шаги, спускающиеся с лестницы, и стала озираться вокруг в поисках чего-нибудь, чем можно было бы защититься. На лице ее застыло выражение паники, когда она схватила один из кухонных стульев и занесла его над головой, глядя на открывающуюся дверь. Затем она в бешенстве швырнула стул через всю комнату, так, что входивший в кухню человек был вынужден поднять руки, чтобы защитить голову. Стул, не принеся ему вреда, ударился о противоположную стену, а Мелани издала крик ярости.

– Вы... вы свинья! – закричала она, задыхаясь, при виде насмешливой ухмылки Шона Босуэла. – Вы... вы... – Она повернулась и протянула руку к банке с порошком для чистки, и швырнула бы ее тоже в него, если бы он не успел обойти стол и не обхватил ее, прижав ее руки к бокам.

– Успокойтесь, – произнес он с обеспокоенным выражением лица.

Мелани вырывалась из его объятий.

– Я не успокоюсь, – сердито кричала она. – Вы это все нарочно! Вы намеренно ходили там, чтобы напугать меня! Я презираю вас! Вот уж не думала, что вы могли пасть так низко!

– Замолчите! – Его глаза блеснули холодно, словно агаты, давая ей понять, что она зашла слишком далеко.

Но Мелани была слишком возбуждена, слишком обижена и испугана, чтобы следить за своими словами.

– Яне стану молчать! Вам не запугать меня, мистер Босуэл! Я скажу все, что хочу!

У нее задергался мускул на щеке, и, взглянув на него снизу вверх, она вдруг осознала, насколько близко к нему оказалась. Она ощутила его каждой клеточкой своего тела; и натянутое выражение его лица, и напряженность мускулов тела, и холодную жесткость его рук, немилосердно сжимавших ее запястья. Она никогда не ощущала так Майкла, или, может быть, Майкл привлекал скорее ее разум, чем тело, в то время как этот мужчина был личностью, которая воспринималась ею всеохватывающе и требовала чувственного мышления. Она понимала, что довела его до пределов терпения и что в жестоком взгляде его глаз осталось совсем мало способности прощать, но даже и это знание возбуждало и не пугало ее.

Словно догадавшись о ее мыслях, он посмотрел сверху вниз на ее раскрасневшееся лицо, его взгляд остановился на ее полных губах, и он с отвращением оттолкнул ее, а она осталась стоять, с болезненным выражением растирая запястья рук.

– Я пришел сюда вовсе не для того, чтобы пугать вас, – сказал он жестко. – Действительно, я думал, что вы должны были уехать некоторое время назад. Однако хочу признать, что когда я увидел, как вы крутитесь у подножия лестницы, присваивая себе права, которые вы не смогли бы защитить от нарушения, я сознательно позволил вам некоторое время оставаться в неведении относительно моего присутствия. – Он расправил мускулы своих плеч, – Я убедительно прошу вас более жестко контролировать ваши эмоции. Кроме того, вам не следует быть настолько склонной позволять себе взлеты фантазии! – Его глаза вдруг сузились. – В любом направлении!

Глаза Мелани вспыхнули от подразумеваемого оскорбления.

– Я не знаю, что вы имеете в виду, мистер Босуэл, – возразила она.

– Не знаете? – насмешливо взглянул на нее Босуэл. – О, мне кажется, вы знаете, мисс Стюарт. Вы не из тех женщин, которые не догадываются о своем несомненном физическом очаровании, но в моем понимании помолвка устанавливает некоторые обязательства...

– На что вы, собственно, намекаете?

– На что? Я думал, что выразился в высшей степени ясно! Вам нравится поклонение мужчин, мисс Стюарт, и только что вам показалось, что вы возбудили его и во мне...

– Как... да как высмеете?

Мелани не могла найти слов, чтобы выразить свое возмущение, но Шон Босуэл смерил ее циничным взглядом:

– Мужчина смеет только то, что позволяет ему женщина! – ответил он. – А я лишь рискнул предположить, что вы были разочарованы, когда ничего не произошло.

Мелани вся дрожала от негодования.

– Я... я не знаю, как у вас хватает хладнокровия стоять здесь и говорить подобные вещи! – выпалила она. – Вы напрасно льстите себя надеждой, если воображаете, что такая идея могла прийти мне в голову!

Но тут он прервал ее, неожиданно протянул к ней руки и резко прижал к себе. Его взгляд сверкнул нескрываемой свирепостью, и когда его рот завладел ее губами, в этом не было ничего от той нежности, которую она ощущала с Майклом. Действительно, Шон Босуэл впился в ее губы с жестокостью, которая одновременно возбуждала и ужасала ее. Он причинял ей боль, мускулы его бедер прижались к ее ногам так, что она была вынуждена вцепиться в него и отчаянно пыталась не отвечать на его поцелуй.

Однако трудно было оставаться безразличной к алчному нажиму его рта, и его руки в ее волосах воздействовали на них обоих соблазняюще. Получалось, что слияние их губ вносило что-то вроде химических изменений в их реакции друг на друга так, что его губы смягчились в страстной нежности, которая полностью обезоружила ее. Ее руки скользнули по его груди и шее, его кожа теплела и смягчалась под ее пальцами, которые гладили ее и тонули в его густых волосах. Еще секунду она сопротивлялась, но потом ее руки обвились вокруг его шеи, и в следующий момент она позволила себе откликнуться и почувствовала непреодолимую настойчивость его страсти.

И тут, словно прийдя в себя, Шон грубо отшвырнул ее от себя, смятение исказило его привлекательные черты.

– Вы просто сучка! – грубо выругался он. – Вам все равно, кто над вами издевается, ведь правда?

Мелани пошатнулась, вцепившись в край стола.

– Полагаю, что и вам... т... тоже, – с запинкой слабо пробормотала она.

Он провел рукой, как гребнем, по волосам.

– Нет, – проворчал он непреклонно, – нет, я только несколько секунд позволил вам задавать тон, но не более! – Он туго запахнул куртку. – Держитесь от меня подальше, мисс Стюарт, или я не отвечаю за свои действия в следующий раз! – С этими словами он повернулся и вышел из дома.