Инферно

Глава 7

Ян Баро.

От предложения поиграть с завязанными глазками, принцесса подвисает, затем смущенно краснеет и кивает.

— Только быстро. Не хочу, чтоб все заметили наше отсутствие, — тихонько шепчет.

Голос мед. Сладкий и томный. Не одна из моих девок так не разговаривала, даже когда жеманничала. А эта Ангелина говорит так естественно. Как же стонет эта богатая сучка?! Оглохнуть от кайфа, наверное, можно.

Подхожу на полшага ближе. Потому что в беседке тишина. Только легкие смущенные вздохи девицы, и нетерпеливое сопение мудака, который решил урвать первый поцелуй сладких губ.

Смелее заглядываю внутрь. Вижу, как лось завязал малышке глаза и тянется, как придурок губами к ее личику.

Необдуманно подаюсь рефлексу. Кидаюсь на него в бесшумном прыжке и зажав горло в загиб локтя увожу его морду назад. И пока он не успел что то вякнуть, пальцем давлю в точку у сонной артерии. Запрещенная техника, которой со мной по секрету поделился тренер. Сказал использовать подобные приемы пальпации в редких случаях в уличных драках.

И сейчас хоть и не драка, но случай пиздецки редкий. Сорвать первый поцелуй богатой сучки хочу Я!

Осторожно и тихо укладываю отключившуюся тушу на пол.

Оборачиваюсь к красавице и сам зависаю. Принцесса улыбается в предвкушении. Крохотные белоснежные зубки показываются между пухлых губ.

И я не медлю больше ни секунды. Присаживаюсь перед девчонкой, чтоб наши лица были на одном уровне, ласкаю взглядом ее рот медленно, наслаждаясь.

— Сава, давай быстрее. И без языка. Хорошо? — морщит смешно лоб. Повязка на глазах не дает ей шанса рассмотреть подмену. Уебок Сава упустил свое счастье и лежит в отключке на плитке. А я дурею от своей победы.

Вплетаю пальцы в золотые ровные пряди. Несколькими массажными движениями расслабляю голову девчонки, чтоб она забыла обо всем, чтоб думала только о предстоящем поцелуе. Кайфую от ощущения шелка на грубой коже пальцев. И когда девчонка в изумлении приоткрывает сочные губки, алчно впиваюсь в ее рот.

Что она там просила… быстро и без языка?!

Усмехаюсь ей в рот и заталкиваю язык глубоко и жестко. Упиваюсь вкусом сладости, круче винограда. Принцесска вкусная…вкуснейшая.

Зацеловываю ее рот, вылизываю язык и небо. Даже зубов касаюсь.

Замечаю, как девчонка дергает руками, чтоб коснуться моих плеч. Перехватываю тонкие запястья и резко вздергиваю ее кверху. Потому что, если она дотронется до мокрой майки, сразу поймет, что целует ее не тот гандон в отключке.

Малышка вздрагивает. И когда мой язык трахает ее рот и сплетается с ее крохотным и неумелым, всхлипывает. Стонет мне в рот, обмякая.

Дурею. Херею. Не могу удержаться. Все сконцентрировано на остром желании погрузиться в нее, прихватить все ее тело, попробовать. Оттягиваю нижнюю губу зубами. Рычу в ответ и вылизываю нижний ряд зубов. Снова тараню ротик. Нацеловываю до кровоподтеков, до обезумевшего, сбившегося дыхания. Ее и моего. Мы дышим друг другом. Погружаюсь в нее, как в кипящий бассейн. Никакого облегчения. Каждое касание и удары языком друг об друга только распаляют.

И мне, пиздец, как хочется приспустить шорты и распечатать принцессу во всех других местах.

Пальцами свободной руки сжимаю маленькую сисечку. Она идеально ложится в ладонь. Мягкая и теплая, как мякиш свежеиспеченного хлеба. И пахнет телка, как выпечка. Ванилью и орехами, сладким тортом. Острый сосок упирается мне в руку, просится в рот. Но я не могу позволить себе этого, потому что окончательно двинусь.

Не могу…но, блядь, когда еще я буду лизать и кусать такие богатые нежные сиськи?!

Не даю принцессе опомниться, сдергиваю с нее лиф платья, порвав тонкие бретели.

— Ох, прекрати, — слышу сдавленный стон — протест, как из колодца эхо. В голове цунами, буря. Все мысли сосредоточены вместе с моими голодными глазами на круглых розовых сосках. И я, как зверь, кидаюсь к ним. Вкус, аромат бьют безжалостно по рецепторам. Грязно и пошло вылизываю и кусаю все, что попадается под мой рот. Сильнее сжимаю тиски на запястьях девчонки. Она дергается, извивается. Стонет, как малахольная. И да, блядь, голосок у нее в этот момент ангельский!

Запоминаю каждый вскрик, каждую ноту ее возбуждения. Член рвется в бой, мокрые после бассейна шорты просто трещат. Уверен, у сучки между ног уже тоже потом. Мысль одуряет окончательно. Коленом развожу ее бедра в сторону и вклиниваюсь в сладкую щель. Через одежду упираюсь членом. Тру вверх, пока она не кричит. Быстро затыкаю рот малышки поцелуем. Случайные свидетели нам ни к чему. И пока она с завязанными глазами и в моей власти, меня накрывает вихрь окончательно ебанутых мыслей. А что если я ее сейчас распечатаю по-взрослому?! Воткну свой недостойный принцессы член прямо в ее щель?! И буду брать ее, пока не испытаю облегчение. Потому как сейчас в члене адова боль и в яйцах раскаленный свинец. Ангелок не будет против. Дрожит, девочка, извивается и стонет. Начинает робко отвечать на поцелуи и трется сисечками об мою мокрую футболку. Не отдает уже себе отчет, что перед ней не ее гадон в пиджаке. А уличный пацан, нищий цыган.

— Только не так. Сава, пошли в дом, — огорошивает сучка срывающимся голоском.

Какой на хер Сава?! Со злостью срываю с ее глаз платок. Понимаю, какую тупую глупость учудил, когда лишил себя только что девственного секса. Потому что в зрачках, смотрящих на меня, возбуждение вмиг сменяется калейдоскопом эмоций. Удивление, страх, смущение и, наконец, злость.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Ты… ты кто такой, твою мать?! — визжит сучка с голыми сиськами.

И из милой и нежной принцессы превращается в лютую разбалованную стерву.

— Грязный вонючий беспризорник, сволочь! Охрана! — визжит сука на высоких частотах.

Хлопаю ладонью ее по щеке, чтоб заткнулась. Ее рвет еще сильнее. Глаза наливаются кровью и ненавистью.

— Ты… ты меня ударил…

— Тресну еще раз, если будешь оскорблять меня и визжать, — говорю медленно, чтоб дошло до разбалованной мажорки, что я не ее гандон в отключке.

Она замирает, видит в моих глазах черноту, что заволокла зрачки. Шипит на меня, как кошка

— Отпусти меня и убирайся немедленно. Иначе сейчас придет охрана и тебя посадят.

Усмехаюсь, лениво рассматриваю ее сиськи. И под моим взглядом соски опять собираются в камушки и просятся в мой голодный рот.

— Я твою охрану вырублю меньше, чем за минуту.

— Тебя посадят, ублю… — затыкается на полуслове. Щека нежно розовая стала алой. Девка помнит, что я могу остудить ее еще раз своей пощечиной и затыкается на полуслове.

— Пусти, — дергает длинными волосами.

Отшвыриваю ее руки. Она сначала прикрывает ими грудь. А потом смотрит на меня и заряжает мне в ответ по морде. И сразу упирается ладошками в грудак. Пытается оттолкнуть, но я не шевелюсь. От ее прикосновений по телу разряд тока.

— Запомни, Ангел, тебя так охуенно поцеловал именно я, — склоняюсь ниже и дую на ее опухшие губы. Сучка кривится и отворачивается, — До встречи, стерва.

Отступаю от нее на шаг. Слышу в спину

— Грязный цыган! Беспризорник! — дура снова визжит. А я ржу над ней. Оборачиваюсь, запоминая самый охеренный вид. Картина маслом, чтоб ее. Полуголая чистая богатая сука, с растрепавшимися волосами и огромными глазищами. И вся от пухлых губ, нежной шейки и стоячих сисек, помечена моими жесткими поцелуями и темнеющими засосами.

— Ян, — говорю, чтоб она запомнила, — Меня зовут Ян…Ангел!

С проклятиями в спину и бегущими охранниками, срываюсь с места. Добегаю до ворот. Поправляю неудовлетворенный и раздраконенный член, чтоб не зацепиться за пики. Потому что он торчит, как гребанная водонапорная башня и будет жалко потерять его так глупо, пока он не распечатал сладкую глубину Ангелины. Перепрыгиваю через забор легко и бегу прочь.

Ржу, как придурок малолетний. Удачно я зашел в гости к богатым херам.

Покупался в басике, пожрал на халяву и присвоил первый поцелуй принцессы.

Ангела…

