Инженер и Княгиня

Глава 04 Всё разбираемся…

В субботу мы с Ингой встали поздно. Я всё-таки подустал за день, а беременной жене покой требовался. Сильно разволновалась вечером. Хотя, я сам тоже. Но встали уже вполне мирные и даже немного поболтали о разных делах, как любящие друг друга супруги.

Фактически уже пообедав, мы стали разбираться в вещах. Я сразу же бахвалился перед Ингой грамотами. У меня их только от полковника Саблина было три штуки — за монтаж линии, концерт и задержание шпионов, хотя, как бы за выполнение важного задания. И от командования Южной группы войск было две штуки, и тоже за хорошую работу и активное участие в культурной жизни группы. Инга от души порадовалась за меня. В нынешнее время грамоты ценились, и она вдруг наградила меня своими поцелуями. Хотя, они для меня были и ценнее! И явно и ей самой хотелось моей ответной нежности. Я и обнял её, и слегка прижал к себе. Да, век бы держал так в своих объятиях! Волна нежности сразу же поднялась во мне.

— Да, хорошая у тебя, Слава, командировка получилась. Я могу похвастаться и перед подругами. Вот удивятся и даже позавидуют! Всё-таки ты мой муж! Мы же больше ругаться не будем?

— Наверное, Инга? Погорячился немного. Прости! Знаешь, порой так накатывают обиды, что просто сдержаться трудно. Так-то, я же у тебя вообще пушистый и шёлковый!

— Но и сильно ёршистый, Слава! Совсем не такой, как ранее. Но сейчас ты мне намного больше нравишься. Знаешь, как приехал, так мне вообще спокойно стало. Когда одна тут сидела, прямо места себе не находила. Всё хотелось видеть тебя.

Ну, тут я ей, конечно, не верил. Это она о себе переживала. Явно боялась одной остаться перед родами, так и с детьми потом не просто будет! Со мной, хоть и не любит, ей привычнее и легче было. Так и когда привыкаешь друг к другу, тоже расставаться неохота. Я уж точно, даже без любви к себе, считаю её своей.

Ну а далее мы разобрали вещи. У меня ещё осталось полсумки с вином и венгерскими деликатесами, так столько же и мужских вещей. Из наиболее ценного имелся фотоаппарат «Canon FX». А вот синтезатор «Minimoog» пока остался в отделе. Из-за того, что пошли в ресторан, не до него было. Но по нынешним временам уже он сам являлся большим состоянием. В общежитие его просто не стоило приносить. Нас именно из-за него могут запросто и ограбить, так и заниматься музыкой тут невозможно и нельзя. Я ещё не знал, куда его пристроить. Ну, пусть пока постоит в отделе, никто не тронет.

— Что же, Слава, ты и мне подарки сделал, и себе вещи привёз. Если прикупить ещё по мелочи, нам пока хватит. Только для детей потребуется. Деньги у нас есть. Знаешь, даже у меня на сберкнижке больше десяти тысяч собралось. А у тебя, даже не знаю, ещё больше. Очень хорошо с этой записью с немцами получилось. Можно и не работать! Вот, Слава, сам подумай, с чего это я буду отказываться от такого мужа? Ты уж прости меня за все шараханья. Не хотела, но так получилось. Но, поверь, ты мне нужен! Не из-за денег, сам нужен!

— Ну, так, Инга, и я про деньги не думал. Мне тоже нужна ты, но без привязанностей к другим! Понимаешь, далее только хуже станет. Ты теперь знаменитость. Больше поклонников появится — и у тебя, и меня, и опаснее. От меня могут и ответ получить, но вот к тебе будут лезть нагло. Я, конечно, буду драться за тебя. Но, пожалуйста, ты и сама не флиртуй ни с кем! А то ведь хотя бы с грузином-дирижёром нехорошо получилось. А вино он так и не отдал!

Тут Инга покраснела, но, правда, не от обиды, а смущения. Всё-таки тогда она оплошала, заигрывая с этим бабником.

— Слава, давай не будем ворошить прежнее? Во мне можешь быть спокоен! Ты точно мой, и тебя я никому не отдам!

— Буду надеяться, Инга. Кстати, в Венгрии я, извини уж, с твоим Пашей случайно встретился. Как и я, точно дурак. Решил предъявить мне счёт за тебя, но и сам в ответ получил. Вот и наслал на меня КГБ, точнее, это его родители постарались, и теперь органы шьют мне антисоветчину. Только вчера на работе беседу с одним капитаном имел. Но им предъявить мне пока нечего.

Тут Инга нахмурилась. Не нравится? Ну, пусть вытерпит.

— Прости, но он своего начальника на меня наслал. Хотели мне нарушение правил общения с местными предъявить. А я сам ему о прошлых грехах напомнил и попросил его начальника разобраться с моральным обликом своего подчинённого. Хотя, похоже, такой же блатной и моральный урод?

Тут у Инги глаза от злости вообще засверкали:

— Ну, Слава, ты наверняка опять на меня грязь вылил? Теперь везде будут знать, что я такая-сякая, гуляла с подонком Пашей и чуть ли не изменила тебе, хорошему и верному мужу? Но это же не так! Ну что тебе всё неймётся? Ну, было, отступилась немного, но ведь это же не измена! Ты мог и не обратить внимания на нас! Ну, поговорили бы мы с Пашей немного, пусть как бы и сверх приличий, успокоили души, а потом разошлись. И у нас с тобой никаких скандалов бы не произошло! Я постепенно бы привыкла и полюбила тебя. Ты мне всю душу измотал своими придирками! И как мне жить далее?

Ну, вот, так и знал, что все её нежности притворные. Да, хочется жить спокойно и с мужем, но и прежние привязанности не отпускают, может, и не желает от них избавиться? Но и я знаю, что тут не стоит потворствовать. Вряд ли она меня, как своего Пашу, полюбит? Но клин клином вышибают! Я научу её Родину любить, то есть, мужа уважать! Не будет, пусть катится, куда хочет, пока кто-нибудь не подберёт. Хотя, не пропадёт! Её уж точно подберут!

— Не начинай, Инга! Раз любила другого, нечего было замуж за меня выходить! Если тебе дороги прежние ухажёры, так уходи к ним и меня не мучай! — И на этот раз меня прорвало! Не важно было, что соседи, раз выходной, дома и нас услышат. Хотя, и так всё знают. — Ты там три месяца побесилась и решила, что Слава не от мира сего и всё примет? Ещё и свидание прямо при муже захотела устроить?

На этот раз Инга всё же промолчала. Ей просто нечего было мне сказать. Ну, да, в её тусовке все считали Вячеслава немного пришибленным. Ага, они новая «ылита», а он — их «шестёрка»…

— А вот шиш! Ну, принял, узнал всё и, как муж, претензии буду предъявлять! Сама же и с Пашей, и Альбертом попалась. И сейчас зря вскипела, только себя выдала. Считай, что мы сейчас в третий раз заново жить начинаем. После борова, встречи с Пашей и ссоры из-за Альберта. Хочешь со мной остаться, то и меня принимай таким, как есть. Всё, что было ранее, забыть и прощать я не собираюсь. Вспоминать не буду, это да. Не хочешь жить со мной, нечего и было сюда переселяться. Скажешь, сейчас же уйду и буду другое жильё искать. Живи здесь одна. Всё равно месяца через три разведут. Любви от тебя уже не жду, только уважения!

И я остановился, так как всё надоело, и Инга явно собиралась с мыслями. Ненадолго провисло тяжкое молчание.

— Ладно, Слава. Всё уже произошло, не вернёшь. Давай не будем зря ругаться. И так уже третий день лаемся. Хотя, Паше так и надо. А тебе точно ничего за него не будет?

— За него? А что он и его родители мне могут сделать? Будут раздувать скандал, ещё больше пострадают. Не бойся, лезть не будут. Нам в любом случае придётся отработать на заводе три года. — Тут я не сдержался и слегка подколол жену. — А вот насчёт жизни с тобой не знаю. Выдержим ли мы столько? Вообще, зачем тебе жестокий муж-хам, антисоветчик или будущий обитатель дурдома? У тебя ухажёров целый легион!

Тут Инга не выдержала и рассмеялась.

— Ну, что же ты, Слава, всё время меня от себя отталкиваешь? Я с тобой жить хочу, а не другими! Ладно, давай рассказывай дальше, что в Венгрии натворил. Если всё хорошо, то ругаться не буду. Но если опять что про меня, не сдержусь!

— Ничего такого, Инга. Почти всё время в военном гарнизоне сидел. Вот, оборудование на заводе наладили. Там целую команду из Союза пригнали. Насмотрелся на бездельников и халявщиков. Одно вороньё и шакалы! За бугор за государственный счёт скатались, а пользы ноль. На венгерской свадьбе с друзьями случайно погуляли. Дал в гарнизоне, вместе с его оркестром, два концерта — дней через десять после приезда и перед выездом. Грамоты вручили! Нежданно явились корреспонденты венгерского телевидения, и пришлось им интервью давать и вместе с оркестром гарнизона музыку записать. Немного, восемь штук всего, из них пять новых. Кстати, передачу уже показали. Сам смотрел. Музыка хорошо прозвучала. А потом с одним капитаном и лейтенантом поехали в Будапешт и в ресторане морду шпионам набили. Оказались англичане — третий виконт и второй баронет, так и итальянцы — тоже виконт и даже целый барон! Максимум, простое хулиганство. А они и наш Союз, и нас быдлом и рабами обозвали, так ещё и шпионами оказались.

— Ты это серьёзно, Слава? И когда всё успел? Ты же музыку как бы забросил? Понятно, от нас с тётей таился! Решил меня от своих дел отодвинуть? Ну и жук же ты! Хотя, одна порода! Кстати, и твоя сестра Анна так на меня накинулась, оскорбляла, ругалась! Словно я её обворовала. Ладно, что вещей у меня мало было. Взяла такси и приехала сюда. А твои вещи пока там и остались.

— Ладно, чёрт с ними, вещами. Разберусь и с тётей, и Анной. Вообще-то, Инга, с твоими увлечениями мне вообще не до музыки было. А эти несколько мелодий и песен я записал уже в Венгрии.

— Ну, что ты, Слава, всё, больше ничего! Как ты уехал, я вообще ни с кем не встречалась, даже с подругами. Всё время в общежитии сидела. Я серьёзно по тебе скучала и о тебе переживала!

— И не встречайся, Инга. Я о твоих друзьях и подругах, и их родителях, если честно, невысокого мнения. Они все там считают себя как бы новой советской элитой. Возомнили о себе невесть что! Просто тяжело смотреть, как всякая хрень, вроде зарвавшегося Артура Филипповича, ведут себя как новые дворяне. Кстати, прости уж, но и твои родители ведут себя не совсем хорошо…

— Ты, Слава, моих родителей не трожь! Отец, между прочим, на фронте воевал! А мать на заводе трудились. А тебе обидно, что всех «бывших» низвели до уровня быдла? Всё смириться не можешь!

— Да плевать мне на всех «бывших»! Сгнили дворяне, потому их и скинули. Я бы сам выкинул их, вместе с царём, на помойку истории. И мой отец воевал, а мать в госпитале трудилась. Мне в Венгрии особист в гарнизоне сказал, если бы не начальство, был бы мой отец Героем Советского Союза. Там начальник, полковник Саблин, был у него командиром батальона. И тётя своего мужа в госпитале нашла. Сама знаешь, что я награждён медалью «За отвагу». А, оказывается, представляли на орден Красной Звезды, но из-за происхождения зарезали. Так что, Инга, у кого какие заслуги, тут ещё посчитать надо. Начальники тоже без прегрешений не бывают.

— Всё на моих родителей киваешь? Между прочим, они с самых низов начинали и выдвинулись лишь после долгой работы. Всё сами, без всякого блата. И не так уж мы, Слава, шикарно жили. Я видела, как живут некоторые мои друзья и подруги. Уж точно в роскоши купались. Так что, ты моих отца и мать не трогай!

Как Инга на меня волком смотрит! Одним добрым словом ничего не добиться. Нужен большой маузер, и лучше стреляющий очередями! Чтобы хоть слегка до неё достучаться.

— Твои родители, Инга, судя по всему, давно переродились! Всё, как буржуи, выгодную партию тебе искали. Будто они тебя в Москву какому-то сынку круче Паши сватали? Но я всё испортил! Алина не зря говорила, что ты меня возненавидела. А твои родители до сих пор в ярости! Я думаю, что ты и сама всё знала, оттого и металась. Даже не знаю, как смирилась и ко мне решилась прийти?

— И что тут такого, Слава? И почему ты именно сейчас всю эту грязь решил поднять? Ну, знала, сын одного заместителя министра, грузин, и такой же подлый бабник, как Паша, и возомнивший о себе невесть что хам. Вполне как ты. Да, родители скрывали, что хотели выдать меня за него. Но я бы не согласилась! Он, хоть рослый и широкий, как ты, но, честно говоря, и некрасивый, так и пожирнел! Ещё и носатый! А Паша красивый, ласковый, умеет себя подать, вот я в него, несмотря на его подлые дела, сдуру влюбилась. Но, Слава, кроме редких поцелуев, у меня с ним ничего не было! А сейчас я в нём вообще разочаровалась. — Тут я удивился откровениям Инги. Хотя, толку от них? — Это чтобы ты меня больше не упрекал. Но, раз всё знал, почему полез ко мне?

— Что тебя в Москву сватали, я, Инга, узнал лишь после встречи с твоим Пашей и его женой. Хотя, скорее, всё равно бы не отказался от тебя. У меня тогда, если честно, из-за удара Кирилла кастетом в висок было помутнение разума, так ты сама же напоила меня своей гадостью. Я тоже не понимал, что со мной. Одно знал, что люблю тебя, и когда ты обняла меня и поцеловала, это было для меня счастьем. Ну а далее я вообще очутился в раю. Так что, дорогая моя, мы, хоть и лаемся, оба жертвы несчастного случая. И комчванства твоих родителей. Даже товарищ Сталин предупреждал о пагубности возрождения нового советского дворянства.

— О, Слава, ты даже такие вещи знаешь? Хотя, не удивительно. Я ранее и представить не могла, что у тебя масса разных достоинств, но скрытых. Непонятно только, почему ты таился? Если бы я ещё раньше узнала тебя лучше, то и не металась бы. Ну, почему ты, Слава, такой глупый? Скажи, чего ты хочешь добиться? Моей любви? Так давай не будем трогать прежнее и ругаться, и постепенно у нас всё наладится. Скоро и дети родятся. Я хочу растить их с тобой.

— Я тоже этого хочу, Инга, но боюсь тебя. Как только ты тогда назвала меня Пашей и призналась ему в любви, то мне сразу же стало больно. Я, если честно, до сих пор нахожусь в этом состоянии. Забылся лишь на те три месяца до встречи с Пашей. А сейчас не знаю, что делать далее, и тоже мечусь. Но, наверное, тебе и не стоит цепляться за такого глупого хама?

Инга, конечно, глянула на меня недовольно.

— Брось, Слава, все эти мысли. Дай мне время прийти в себя. После ссор мне всегда плохо. Я за эти дни ждала тебя и надеялась, что вернёшься. Поверь, кроме тебя, мне никто не нужен. Я же до сих пор была верна тебе и далее тоже буду. Ты мне сейчас сильно нравишься. Хорошо, что у меня такой муж!

Тут Инга крепко обняла меня и прильнула губами к моим. Что ни говори, они оказались очень вкусными. И от неё пахло домашним уютом, которого я не видел уж сколько времени! Да, что ни говори, она жена мне, и никуда от этого не деться.

— Ладно, Слава, расскажи о музыке, что ты сочинил. А то всё ругаемся, а о ней ни слова. Всё же интересно, что у тебя получилось.

Конечно, рассказал и показал все нотные листы с нотами и текстами, так и дополнение к контракту. Даже кубик несколько раз собрал. А под конец я спел и «Если б не было тебя». Давно не трогал прежнюю гитару Вячеслава! Красиво и душевно получилось.

И Инга впечатлилась:

— Слава, и это ты ко мне ведь обращаешься? — Я просто кивнул. — Бедненький! И ресторанные песни красивые. Не переживай, я не чужая, а твоя! Знаешь, ты меня вообще страшно удивил! Умудрился с немцами ещё множество произведений записать⁈ И ещё, надо же, интересный кубик изобрёл? У меня просто слов нет! Ты же теперь, если честно, мировая знаменитость! Ни у кого такого мужа нет! А мне, Слава, всё-таки подаришь какую-нибудь песню?

Что делать, конечно, подарил! Мне и долго думать не пришлось, конечно, «Woman in love». Красивая песня! Быстро набросал текст, и он Инге понравился. Английский она знает, и акцента почти нет. А русских песен предложил даже два — «Позови меня с собой» и «Рябиновые бусы». Должны ей подойти. Чем кому-нибудь чужой отдавать, уж лучше ей! Хоть какая, но моя! И не самая худшая!

Долго мы сидели, точнее, уже вместе лежали в кровати и всё не могли наговориться. Прорвало и меня, и её. А ещё время от времени и целовались, и довольно нежно. Хотя, завтра всё равно выходной.

Хоть и после резкого и жёсткого объяснения, мы с Ингой всё же помирились. Может, только и на время, но, главное, пока вместе… А что делать? Жить отдельно, как бы имея жену, мне не хотелось. Да, был обижен, но готов и немедленно принять. Она всё-таки носила под сердцем моих детей, и в этом я был полностью уверен. Не мог их бросить. Пусть вырастут с отцом. А потом там видно будет…